Давным давно, а может, и ещё ранее жили-поживали два клана бок обок. Клан Фланнаган и клан Эван. И случись так, что в кланах тех были две молоденькие девушки-погодки - Джесси и Дженни. Джесси клану Фланнаган принадлежала, а Дженни клану Эван.
И традиция была у жителей глена после сбора урожая собираться и праздновать; да на ярмарке всяк своё искусство норовил показать: и стреляли, и боролись, и стволы деревьев кидали, и на волынке играли, и танцевали - кто во что горазд.
У Джесси вся семья танцорами была знатными, да во всём глене известными: и дяди её, и тёти, и брат, и отец с маменькой. Все лихо на празднествах отплясывали и завсегда венки победителей получали. А у Дженни в роду танцоров не было, но нравились ей танцы под рёв волынки, ноги сами в пляс пускались.
И решила Дженни на грядущем празднестве потягаться с Джесси и принести славу своему клану. А празднество обещало быть особенно пышным - и многие лэрды, и сам король быть там обещали.
Выходила Дженни на вечерней заре на поляну позади своего домика, делала поклон, приподнималась на носки и танцевала до упаду.
- Да куда тебе, Дженни, с Фланнаганами тягаться, они же, как подкованные, ничего у тебя не выйдет.
- А может, выйдет, - коротко отвечала Дженни и ни одной вечерней зорьки не пропускала, только если уж слишком сильно дождь лил.
И сначала не так уж славно у неё получалось, а потом, вдруг, и прыгать она стала выше, и приземляться легче, и так у неё любой танец ловко выходить стал, что люди дивились. "Может, и впрямь, обойдёт этих Фланнаганов в этот раз наша Дженни", - думали Эваны. А Джесси и не готовилась вовсе. Зачем? У них вся семья танцоры знатные, и дяди, и тёти, и брат, и все, все, все.
А тут в соседнем глене ярмарка открылась, в преддверие той, большой. Джесси и Дженни и отправились туда потанцевать, да искусство своё показать. Сначала Джесси танцевать принялась. Уж и плясала она! Загляденье просто! Недаром вся семья - танцоры знатные, да в глене известные. Вышла Дженни в круг, но только на носки приподнялась, как задохнулась от боли. Резь да ломота, словно огненным копьём, ноги её пронзили. На носках стоять почти невозможно, а прыгнуть если, то будто на горящие угли приземляешься, да ещё вдобавок жар из горнила кузницы по ногам плещет.
Потемнело в глазах у Дженни, дыхание перехватило, едва не упала она в кругу. Но не могла она клан свой опозорить, стиснула зубы, головой мотнула и, превозмогая боль, докончила все танцы. Но венок победительницы достался Джесси. Та его на дверь хижины своей повесила, чтобы все знали, что живёт здесь танцорка знатная. А про Дженни говорили с разочарованием, и лишь плечами пожимали: "И то думала с Фланнаганами тягаться, зря только танцевала на вечерних зорьках, лучше бы уж пряла, бездельница."
Так и повелось с того несчастливого дня. Ходит Дженни, бегает Дженни, ноги не болят, как только танцевать примется, точно раскалённые гвозди в ноги ей впиваются. Куда уж тут на ярмарку идти, перед лэрдами да самим королём плясать.
Сидела раз Дженни на берегу быстрой речки и опустила ноги в воду.
- Вода-водица, надо же напасти такой со мной приключиться, что же я делать теперь буду? - вздохнула Дженни. Совсем уж ей плакать захотелось. Глядь, а на другом берегу странник незнакомый стоит, да Дженни кивает.
- Добрый тебе день, девица, - кланяется.
- Добрый, - отзывается Дженни.
- Знаю я твою беду. Джесси Фланнаган тут постаралась. К ведьме в соседний глен не поленилась сходить. Бросила Джесси к тебе в колодец поломаную подкову, отсюда все и беды. Не хотела она на ярмарке приз тебе уступать.
- Так что же делать? Подкову из колодца доставать?
- Не поможет это. Воду из колодца ты пила, так что дело сделано - подействовало колдовство.
- Значит, не танцевать мне боле.
- А ты не унывай да не отчаивайся, девица, - есть средство. Слушай, и слушай меня внимательно. Ступай ты на самую высокую гору, что к северу от глена, до вершины доберись, и как порыв ветра налетит, кликни одинокого волынщика. Расскажи о себе всё и попроси помочь.
Много, много лет назад, когда клан Эван только поселился в глене, был на службе у главы клана волынщик. Как его звали, никто больше не ведает, стёрли века его имя. И откуда пришёл он в глен, тоже неизвестно. Лучше него на волынке никто отродясь не играл. Отлучался он часто из селения и поручения главы клана выполнял. И всё в одиночку. Поэтому и прозвали его люди клана меж собой "одинокий волынщик". Да ещё договор у волынщика с главой клана был: коли малейшая опасность клану угрожать будет, и волынщик об этом узнает, то особую мелодию он сыграет, ну, а коли опасности нет, то тогда будет играть, что пожелает.
В то время Фланнаганы враждовали с Эванами и устроили они Эванам засаду. По воле случая, захватили они одинокого волынщика. Велели Фланнаганы играть ему на волынке, чтобы весь клан Эван попал в западню, но волынщик сыграл так, что клан Эван про засаду узнал и сумел её обойти.
Убили тогда Фланнаганы волынщика. Такие вот времена были. Отомстили ему. Руки, говорят, слышь, отрубили, а после и голову, а волынку сожгли. Сами схоронили его в неглубокой могиле и забросали камнями и хворостом. Люди из клана Эван могилу-то нашли и решили захоронить тело, как подобает, глядь, а руки-то волынщика на месте, к телу приросли и волынка - вот она - рядом. Так и схоронили его на вершине той северной горы. Но одинокий волынщик людям, попавшим в беду, да от несправедливости пострадавшим, помогает. Если он тебя услышит, и решит помочь, то по небу закат алый разольётся, как кровь из раны брызнет. Ступай ты тогда в самую чащу леса, и жди полночи. Да не вздумай испугаться. Не терпит трусов тот, к кому обращаться будешь. И к ветру прислушивайся, лови дальние звуки волынки. Становись тогда на ноги и танцуй все танцы, что волынка играть будет, хоть ночь напролёт, не останавливаясь. Коли остановишься, дак ничего не подействует, вначале волынка должна умолкнуть. Да гостинец волынщику оставь, не забудь, и домой ступай."
Вздрогнула Дженни и очнулась. Задремала она на берегу. Приснилось ей всё, но так ясно, будто сон явью был. "Нечего мне терять", - подумала Дженни, - если танцевать не смогу - мне не жить." Отправилась она на гору - ту, что к северу от глена. Долго взбираться ей пришлось. Да Дженни упорная была. До самой до вершины добралась. Огляделась. В местечке одном камни были так сложены, что и впрямь могилу напоминали. Поклонилась девушка ей. "Одинокий волынщик...", - осторожно позвала одними губами. Налетел порыв ветра, да такой сильный, что едва не упала Дженни. "Помоги, - выкрикнула она уже во весь голос, - Сними колдовство с моих ног, чтобы могла танцевать я, как прежде." Утих ветер. Ни травинка не шевельнётся, ни песчинка. Сошла Дженни вниз, как раз к вечеру к хижине своей добралась. Глядь, а по небу закат алый разлился, будто кровь из раны брызнула.
"Услышал меня одинокий волынщик" - ёкнуло у Дженни сердце, передохнула она минутку на пороге хижины, и в лес отправилась. В самую чащу. Стемнело. Ночь наступила. Жутко стало в лесу. Шорохи да звуки, да зверьки у Дженни-отважной за спиной переговариваются. Может, на охоту вышли, к Дженни примериваются. Луна за тучи зашла, жутью да холодом пахнуло. "Я не боюсь, - твердит Дженни, - не боюсь, лучше мне из чащи не выйти, но колдовство с ног моих снять." И луна выглянула, полянку посеребрила, а тут принёс ночной ветерок звуки отдалённой волынки.
Дженни уж не зевала, быстренько на носки приподнялась, поклон сделала, честь по чести, и пошла плясать танец за танцем, те, что волынка играла. Вначале больно ей было так, что дыханье перехватывало, и слёзы из глаз градом катились, но после боль отступила, и всё легче и легче танцевала Дженни, нисколько не запыхавшись. Уже серый рассвет наступил, уже первый солнечный луч ветви позолотил. Всю ночь, выходит, танцевала Дженни. И тут волынка умолкла. Остановилась Дженни. Целую ночь танцевать пришлось, а ноги не болят, и лишь чуть-чуть устали.
Отправилась девушка домой, только прежде гостинец одинокому волынщику оставила - ленту яркую, что сама сплела из цветов клана Эван, на ветку ели привязала. Как порыв ветра вершины деревьев закачал, поблагодарила Дженни одинокого волынщика , поклонилась ему в пояс, как в танце, и в обратный путь пустилась. Ноги Дженни в утренней свежей росе по колено вымокли, да и усталость прошла. Как не бывало её.
А дома колодец Дженни пересох - вся вода из него ушла. Дженни лампу в него опустила, - и ведь верно - лежит ржавая ломаная подкова на дне. Но без воды Дженни не осталась - позади её дома на полянке ключ свежий забил. Старый же колодец потом землёй засыпали, да камнями завалили.
Подошёл день ярмарки, на которой многие лэрды, да и сам король должны были быть. Только король не приехал. Дела государственной важности помешали. Но без него ещё пуще и лучше все повеселились. Дженни танцевала под ревущие звуки волынки. И серебряная чаша, которую наполнили лучшим элем во всей округе, до самых краёв, чтобы она поднесла своему волынщику, между прочим, ей досталась, как и слава победительницы. А волынщик у Дженни был знатный. Так искусно играл, что все заслушались. Никто раньше его в глене не встречал и кто он сам и откуда пришёл - не ведал. Выступил он просто в круг, и всё - для Дженни играть вызвался.
Поднесла эль ему Дженни, глядь, а на волынке ленточка её привязана, подарок её одинокому волынщику. Ахнула Дженни, головой тряхнула, а волынщик пропал, только его и видели. Но эль осушить успел - весь до капли, а серебряная чаша у Дженни осталась.
Только с Джесси нашей Дженни потягаться в искусстве танца не пришлось. Не явилась Джесси на ярмарку. Охромела Джесси. Так хромой до конца своих дней и осталась.
Некоторые умники заявляли, что, вот, мол, повезло Дженни, что, если бы Джесси могла танцевать, так она бы Дженни перещеголяла и приз-чашу получила. Но, между прочим, прилепилась к неудачливой танцорке прозвище Джесси-хромоногой против Дженни-легконогой. Ведь Дженни танцовщицей была лёгкой, как будто сам ветер её подхватывал. Так люди и говорили: "Пусть Фланнаганы были хорошо подкованы, зато Эванов сам ветер подхватывает." Вот так угасла слава танцоров Фланнаганов, и утвердилась слава танцоров Эванов. А кто в клане Фланнаганов танцевать вздумывал, тот хромел на левую ногу, или на правую. Так наказал их одинокий волынщик. И то вздумали, к ведьме обращаться. Вот и получили. По заслугам.