Мне кажется, что все эти два месяца я не жил, а просто существовал. Существовал от одного телефонного звонка до другого, от одного SMS к следующему. Существовал в надежде на то, что ты все-таки решишься позвонить мне. Я существовал, не замечая никого и ничего вокруг. Все стало для меня слишком серым и монотонным, не способны заинтересовать меня. Возможно, я просто потерял интерес к этой чертовой жизни. Стоит ли мне говорить, что с того самого дня, я только и делаю, что жду твоего звонка. Жду, когда ты наберешь мой номер, только для того, чтоб сказать, насколько я глуп, раз думал, что мы сможем стать друзьями. Хочу, чтоб ты доказал, что мы слишком разные и мое отношение к тебе было ошибочным. Просто хочу услышать твой чуть хрипловатый низкий голос, который не терпит пререканий, или непослушания. Подчини меня своей воли, сделай все что угодно, только набери мой номер. Я жду. Жду, чтоб он дал мне понять, что я законченный кретин, решивший, что мы смогли бы найти общий язык, найти общие точки соприкосновения. Бред. И я это прекрасно понимаю, и осознал в самый первый раз, когда увидел его насмешливый взгляд, обращенный на меня. Взгляд, полный презрения и жгучей ненависти. Мы бы ни за что не смогли ладить, если каждый раз при попытке начать разговор, мы просто подкалывали друг друга, ударяя по самому больному. Это словно наша с тобой месть за то, что наши родители лишили нас своего тепла и ласки. Месть всему окружающему миру за то, что ты был лишен семьи, впрочем, как и я. Желание казаться сильным. Желание доказать всем окружающим, что тебе не нужны друзья или любовь, что ты волк-одиночка, который всегда по жизни сам по себе. Я мщу тебе за то, что у меня отобрали отца, близнеца, а мать сама забрала себя у меня, оставив совершенного одного. Больно натыкаться на одну и ту же стену, которую, казалось бы, уже ничем невозможно пробить. Как мне пробраться сквозь ту прочную ограду, что именно для меня выстроила моя родная мать. Ты мстишь мне за то, что остался для своей матери не удел, и попал в детский дом. Так странно, но именно в тебе я увидел того человека, которому я бы смог до конца доверять. Доверять, потому что от общения со мной ты бы не искал выгоду. Ведь это можно понять даже по твоему отношению к богачам. Ты презираешь их. Ведь даже тот вечер, что прошел в вашем детском доме, был слишком показным. Словно театральная игра начинающих актеров. Весь этот ядовитый оскал, мастерски скрытый за ангельской улыбкой. Желание помочь детям? Как бы ни так. Все, что они хотели, так это, чтоб о них лишний раз сказали в новостях, или же написали в газетах. Хотели просто показать, насколько они щедры. И я понимаю, почему ты так относишься ко всем этим толстосумам, желающим за счет судьбы, подобной твоей, сделать себе громкое имя и славу. Для них для всех ты всего лишь мальчик с неудавшейся судьбой, а для меня ты нечто большее, что пока еще сам не могу объяснить для себя. Стыдно признаваться, но все это время среди прохожих я искал исключительно тебя. Всматривался в чужие лица, в надежде найти того человека, у которого будет та же энергетика, которой обладаешь ты. Мне было необходимо убедить себя в том, что ты не единственный, кто способен пробуждать во мне подобные эмоции. Я стал, одержим тобой, хоть и видел всего лишь три раза в жизни. Каждый парень, хотя бы отдаленно напоминающий тебя, был мне интересен, до тех пор, пока он не открывал рот и лишний раз доказывал, что, таких как ты больше нет. Каждый молодой человек, у которого было сходство с тобой, обязательно был приглашен ко мне домой, но ни с кем из них, я не мог дойти до физической близости. От одного прикосновения к моей коже, мне становилось не по себе. Словно так не должно быть. А прикосновения с тобой были запретными, но от этого еще более желанными и необходимыми. Меня уже перестал пугать тот факт, что ты ведь тоже парень, впрочем, как и я. Они нежно дотрагивались до меня подушечками пальцев, а я не ощущал ни тепла, ни волнения, лишь накатывающее волнами ощущение отвращения. Отвращение к ним и к самому себе. Я пытаюсь до сих пор убедить себя в том, что так не должно быть, и не по той причине, что ты парень, а все лишь потому, что ты никогда не сможешь взглянуть на меня другими глазами. Я никогда не стану для тебя кем-то значимым, а не просто ряженым кретином в дизайнерских шмотках. Каждый из тех, кто был у меня дома, желал близости, настаивал, уговаривал, а я не мог. Впервые в жизни я понял, что все эти шлюхи на одну ночь уже не для меня. Они не возбуждают. Они лишь оставляют грязь у меня на душе. И когда это я стал таким правильным? Аж самому тошно от самого себя. Я не понимаю, в кого я превращаюсь. Где тот прежний Билл, который умел строить всех по струнке, унижая и, возвышаясь за счет причинения другим людям боли. Где тот самый Билл, который так сильно мечтал причинить тебе боль, доказав, что я имею власть над людьми. Я потерял себя в тот самый момент, когда я решился оставить тебе свой телефон. Это было начало конца. Это была моя личная смерть, и теперь только твой телефонный звонок способен воскресить мою душу из жалкой горстки пепла. Я хочу попросить у тебя всего лишь одно - подари мне хотя бы крохотную надежду.
Как глупо надеяться на то, во что не веришь. Глупо ждать звонка именно от тебя, ведь я понимаю, что тебе это совершенно ни к чему. У тебя есть по-настоящему любимые люди. Как только я приехал домой, отчим сразу уехал обратно к себе в особняк, а мама почему-то решила остаться вместе со мной. Сейчас мы с ней даже не разговариваем, просто мне кажется, что наш поезд ушел. Время упущено, и уже ничего не вернуть. К чему теперь эти попытки начать хотя бы здороваться, ведь я знаю, что это ее очередная игра. Словно желание доказать самой себе, что она не такая уж и ужасная мать, которой является в моих глазах. Но мне больше не нужна мать. Мне не нужна ее жалость по отношению ко мне. Она говорит, что я слишком сильно изменился после своего возвращения из Лойтше, стал более замкнутым и закрытым. Она так говорит, будто знает, каким я был до этого. Я навсегда останусь для нее загадкой. Я не хочу открывать свою душу для той женщины, которой я не доверяю. Не хочу показывать свои страхи, чтоб она в следующий раз не насела последний смертельный удар.
Я прохожу на кузню, где мама заваривает себе горячий кофе. Наверное, все же даже материнский кофе никогда не сравнится с тем, что готовят в самых лучших ресторанах Берлина. Есть в нем чем-то из моего детства. Я помню этот аромат, который разносился по дому, когда каждое утро мама заваривала кофе для себя и отца, чтоб они могли нормально продержаться в течение дня. Я сажусь на высокий стул напротив нее. Она поднимает на меня свои глаза, смотрит так, словно пытается увидеть истину на дне моих глаз. Не надо, мамочка, уже не надо. Я не откроюсь перед тобой. Больше не дам себе слабину.
-Билл, ну что с тобой такое? Прошу тебя, поговори со мной.
-С кем говорить? С фрау Розенталь, или со своей любимой мамочкой, которая пропала на тринадцать лет, а потом вдруг решила объявиться, напомнив, в первую очередь самой себе, что у нее есть сын, и она вроде бы как, даже и мать. Объявилась, чтоб напомнить мне о том, что все эти годы у меня была мать, но она почему-то на время забыла о своем материнском долге.
-Билл, прошу тебя, давай попробуем начать все сначала. Вернее, расскажи мне, что с тобой произошло.
-Все хорошо. Правда, да, и нечего мне рассказывать.
-После той поездки, ты стал сам не свой. Я же вижу, меня не обманешь. - Кладет свою руку поверх моей ладони, сжимая пальцы. Ощущаю, что подозрительное защипало в глазах. Вырываю руку. Не хочу, чтоб она видела, что все еще способна причинить мне боль. Не хочу, быть слабым перед этой женщиной, которая спустя тринадцать лет, решила доказать мне, что все эти годы на самом деле волновалась за меня и любила. Я все-таки не выдерживаю, и выхватываю свою руку из ее теплых и нежных рук.
-Оставь меня в покое. К чему ты сейчас играешь роль заботливой мамочки, чтоб потом не было стыдно перед своими подружками из высшего общества, когда ты будешь рассказывать им о том, как именно ты провела время у своего сына. Не волнуйся, я могу приехать и рассказать им о том, какая ты заботливая и любящая женщина. Не надо. Прошу тебя, оставь меня в покое, перестань причинять мне боль. - Вскакиваю со стула и пытаюсь убежать. Но мама сильно тянет меня на себя, прижимая к себе.
-Хватит. Успокойся. Я рядом с тобой. Я специально отправила Джимми домой, в надежде на то, что мы сможем с тобой подружиться. Сможем стать той самой семьей, какой мы были, когда ты был совсем малышом.
-Это невозможно, слышишь. Тома не воскресить их мертвых. Его нет в живых, и твою любовь ко мне также невозможно воскресить. Ее больше нет. Я не верю в это.
-Прошу тебя, поверь мне, хотя бы сейчас. Дай нам всего лишь один шанс. Я больше не имею право просить. Не могу, да и не должна. Давай двигаться поэтапно. - Крепче сжимает меня в своих материнских объятиях, и я все же не выдерживаю и начинаю рыдать.
-Ты не понимаешь. У меня нет никого. Слышишь, никого. Я одинок с тех самых пор, когда не стало моего Томми. Знаешь ли ты, что такое, когда тебя лишают единственного смысла в жизни, и ты остаешься один на один со своей болью и горем. У меня нет в жизни человека, за которого я бы мог держаться. Я один на один остался со своими личными страхами, и у меня нет такого человека, взявшись за которого, я бы не боялся двигаться вперед. - Бью кулаками ее по спине, сильнее прижимая к себе. Зарываюсь носиком в ее роскошный шелк рыжих волос, ощущая, что, скорее всего впервые за долгое время, я ощущаю себя нужным. Не пустое место. Меня значит тоже можно любить. Не могу остановить собственных рыданий, слишком долго я прятал эти эмоции от родной матери, и вот сейчас позволил им вылезти наружу, оголив перед ней свою душу и чувства.
-У тебя есть я, и всегда была, просто на время я забыла, что значить быть матерью. Я понимаю, что ты никогда не простишь мне то, сколько боли я тебе причинил. Не простишь, что я лишила тебя всего, в чем ты так нуждался и чего на самом деле был достоин. Но я сделаю все возможное только для того, чтоб доказать тебе, что я достойная мать и могу любить. Слышишь, я могу, и всегда любила. Мне было слишком трудно. Прошу тебя, расскажи мне, ну что с тобой случилось. Ты стал совершенно другим, когда вернулся из своей поездки в родной город. Ты стал замкнутый. Я же слышу, что ты постоянно ругаешься с Ником, потому что больше не хочешь быть моделью. Ты потерял интерес к подиуму, а ведь раньше тебе нравилась вся эта жизнь. Ты хотел крутиться среди моделей с шикарными телами. Что произошло?
-А я могу тебе доверять? - Почему-то так тепло улыбается, что хочется рассказать ей всю правду, рассказать про Тома, в которого меня угораздило влюбиться. Хочется довериться, но потом осознание того, что это может быть игра, вновь возвращает мне холодность. Но фраза уже была озвучена, и произнесена с какой-то детской ноткой надежды в голосе. Жду ее ответа, подобно приговору, который будет решать всю мою дальнейшую жизнь. Жду, чтоб понять, что сейчас это не сон, а реальность, и после моего откровения не вернется прежняя Симоне. Холодная и равнодушная, не умеющая сопереживать. Я всегда буду бояться того, что она вновь займет место моей любимой матери.
-Я тебя больше никогда не предам. Просто верь мне. Я всегда отныне буду рядом с тобой. Ты можешь рассказать мне абсолютно все. Я должна знать, что так тревожит моего малыша. Иди ко мне. - Садится на диван в гостиной. Я сажусь рядом. - Ложись. - Укладываю свою голову к маме на колени и хочу рассказать. Хочу, чтоб она знала, что творится у меня на душе, как трудно мне бороться против собственных эмоций и ощущений. Как тяжело каждый день наступать на горло собственным желаниям, чтоб не сорваться и не поехать вновь в этот детский дом. Много раз у меня было желание бросить учебу и поехать к нему. Взглянуть в его глаза, ощутить себя на опасном от его лица расстоянии, так чтоб до меня доносилось его хрипловатое дыхание. Хочу чувствовать, как кожу обжигает его шепот. Просто хочу. Вплетает пальчики в мои волосы, поглаживая кожу головы, заставляя довериться ей вновь. Закрываю глаза и ощущаю, как слезы с новой силой начинают срываться с ресниц. Я не могу остановиться. А надо ли? Но ведь мама говорила, что мужчины не плачут, и слезы делают нас слабее. А я не должен быть слабаком и выглядеть таковым именно в ее глазах. Не должен и не буду.
-Я не могу. Не могу рассказать. Ты не поймешь.
-Кто разбил сердце моему малышу? Кто это счастливица?
-Дело не в этом.
-Я же вижу, что ты влюблен, так расскажи мне про нее.
-У меня нет ни малейшего шанса.
-Почему? У нее кто-то есть.,
-Да. И дело не в этом. Я для этого человека всего лишь мусор. Очередной богатенький ублюдок. Я ничто. Я никогда не смогу стать для этого человека кем-то по-настоящему значимым. Понимаешь, а я так больше не могу. Не могу. Понимаешь, мне плохо. Я каждую день сижу в надежде, что раздастся такой долгожданный звонок, и я услышу голос, который однажды свел меня с ума. Я оставил свою визитку, а телефон больше не звонит. Понимаешь, этому человеку я не нужен.
-Малыш, прошу тебя, успокойся. Он позвонит.
-Почему ты говоришь "он"?
-Потому что я, возможно, слишком мало времени уделяла тебе, но ты ни разу не сказал, что это она. Ну, прошу тебя, успокойся. - Поглаживает меня по голове, наклоняясь, чтоб поцеловать в лоб. - Поверь мне, он позвонит, и ты поймешь, а нужно ли это тебе.
-Ты не перестанешь меня любить, не смотря на то, что мне понравился парень?
-Какая мне разница, кого ты выберешь по жизни, я приму любой твой выбор, ведь ты мой сын, а я твоя мать, которая в любом случае должна быть на стороне своего ребенка.
-Я не думал, что это возможно. Понимаешь. Я не думал, ведь мне всегда нравились исключительно девушки, а он. Понимаешь, он не такой как все. Он особенный. Он способен заставить меня чувствовать, когда уже, казалось бы, я не способен на это. Понимаешь, в нем есть что-то, чего я не могу понять или объяснить самому себе. Он для меня самая большая загадка, которую я просто мечтаю открыть для себя. Хочу разгадать, осознав, что это все было не зря, и он дает мне всего один лишь шанс.
-Неужели он и в правду такой, каким ты его описываешь?
-И давно ты его знаешь?
-Мы общались всего два раза, если то, что было можно вообще назвать общением?
-А что же было между вами?
-Простые прикосновения, едкие фразы. Знаешь, когда он дотрагивался до меня, мне казалось, что сквозь мое тело был пропущен разряд высоковольтного разряда.
-Кажется, это любовь.
-Но мне никогда не быть с ним.
-Все будет хорошо. Поверь мне. А теперь если хочешь, я испеку тебе блинчики с твоим любимым шоколадно-клубничным сиропом и сливками, и сварю самый вкусный горячий шоколад.
-Хочу. - Симоне встает, укладывая мою голову обратно на диван. - Стой, мама. - Оказывается, это так приятно перекатывать на языке это слово, пробуя его до конца на вкус. - А ты больше никогда не бросишь меня и не предашь? - Смотрю с невыносимой надеждой и мольбой во взгляде, ожидая, что она не бросит. Я не переживу. Больше я уже не смогу без нее, когда моя душа теперь у нее в руках.
-Нет, только дай мне второй шанс. И я тебе клянусь, что теперь все станет иначе. Прости меня, и мы все начнем сначала. Я буду с тобой ровно до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне.
-Спасибо, так приятно, когда у тебя есть мама, и она, наконец, возвращается к тебе и все становится на свои законные места. - Треплет меня по волосам и отправляется на кузню, а я продолжаю рыдать, лежа на диване. Просто мне не хватает того, кто смог бы любить, доставляя как духовное, так и физическое удовольствие. Хочу ощущать себя нужным.
-Сынок, блинчики уже готовы. - Поднимаюсь с дивана и иду по направлению к кухне. Сажусь на то место, где начался разговор с матерью.
***
Я боялся, что больше никогда не смогу сблизиться с ней.
Я боялся, что в моем сердце никогда уже не начнут затягиваться дыры.
Я боялся, что мое одиночество будет постоянным.
Я боюсь, что он никогда не сделает звонок.
Я боюсь, что тот мой поступок был самой настоящей ошибкой.
Мне страшно оттого, что меня так тянет к нему.
Мне страшно оттого, что он оттолкнет меня.
Мне страшно, что я так сильно хочу почувствовать его губы на своих губах.
Мне страшно, что я отдал бы абсолютно все, лишь бы еще раз оказаться рядом с ним.
Мне страшно оттого, что я никогда не смогу признаться ему в том, что именно я ощущаю, находясь рядом с ним.
Ждать его, потому что надеешься на чудо, не смотря на то, что знаешь, что в твоей жизни чудеса невозможны.
Каждый раз вздрагивать, когда кто-то в толпе произносит его имя, или девушка целует парня, называя его "Том".
Разжигать в груди огонек надежды на то, что все возможно.
Надеяться на то, что ты хотя бы позвонишь.
Будешь молчать в трубку, а я буду слушать твое чуть хрипловатое и рваное дыхание.
Не скажешь ни слова, а мне будет достаточного уже и этого.
Дашь мне понять, у меня нет шанса на то, чтоб мы могли подружиться.
Всего один телефонный звонок, чтоб я понял, что тогда ты все же зацепил меня. Зацепил своим равнодушием ко мне. Своей ненавистью и еще чем-то жгучим во взгляде.
Заставил меня сломаться, встав перед выбором.
Принять себя или изменить?
Принять.
***
-Билл, снова думаешь о нем?
-Я боюсь, ведь у него есть девушка. Черт, а ведь еще недавно я не верил в то, что можно кого-нибудь полюбить. Желать быть с кем-то. Понимаешь, а затем появился он. Просто меня тянет к нему.
-Малыш, позвони ему сам.
-Я не знаю его номер телефона. Думаю, у него и сотового телефона то и нет. Вернее, я уверен, что у него нет.
-Он, что из неблагополучной семьи?
-Ну, как тебе сказать...
-Говори как есть.
-Сомневаюсь, что семьей можно назвать тех людей, которые... - Раздается телефонный звонок. Снимаю трубку. - Извини, мам, я подниму трубку.
-Алло, да, я вас слушаю.
-Ну, здравствуй, Билл Каулитц, это...
-Том, привет, я... - Замолкаю, потому что так хотелось сказать, что я ждал, тосковал и надеялся. Ждал, но не верил, что однажды это может произойти со мной на Яву. Возможно, это просто сон, так же, как и то, что буквально пол часа тому назад мы начали. Выхожу на террасу, чтоб попытаться успокоить зашкаливающее сердцебиение, так не должно быть. Я не готов был. Я не знаю, что сказать.
-Ну, как ты? - Все также усмешка в голосе, что и в последний день, когда он стоял в гримерке, и издевался надо мной, называя девчонкой. Ощущаю, как привычное чувство раздражения закипает во мне. Да, все же за это время он не изменился.
-У меня все хорошо, а вот тебе бы не мешало убрать из голоса насмешку.
-У вас богачей научился.
-Да что ты говоришь? Какие мы все плохие. А тебя не учили, что не со всех взрослых нужно брать пример?
-Нет. Я хотел поговорить о том, зачем ты мне тогда оставил свою визитку. - Ощущаю, как холодеют и немеют пальчики ног. Что я должен сказать? Признаться во всем. Или. Черт.
-Просто, мне было интересно, позвонишь ты мне или нет.
-Ну, вот как видишь, позвонил, думаю, на этом наш разговор можно было и окончить.
-Нет, стой.
-Вновь останавливаешь. Я слушаю. - Не могу, когда он разговаривает со мной так, словно я не достоин даже одной минуты его свободного времени.
-Если я попрошу фрау Шванне отпустить тебя на неделю сюда в Берлин, она согласится?
-А ты не хочешь спросить, нужно ли мне это? Что я забыл в Берлине среди подобных тебе?
-Подобных мне? А ты что знаешь, какой я человек, чтоб утверждать о моем сходстве со всеми богачами в моем районе?
-А по тебе итак все видно. Макияж, маникюр, виляешь бедрами, наращиваешь ногти, небось, и даешь отменно разным ублюдкам. Да, крошка?
-Слушай, не зли меня. Если, по-твоему, я шлюха, так приезжай и возьми меня. - Так странно говорить эти слова парню, которого я на самом деле хочу. Хочу.
-Что-то ты слишком быстро предлагаешь себя?
-А ты я смотрю уже готов согласиться? Ты уверен, что тебя интересуют только девушки? И как твоя Джанин отреагирует на то, что ты решил поиметь?
-Слушай, иди ты к черту. Наш разговор окончен.
-Да, ты что? Ну, так что Берлин. Неделя. Бассейн, самые лучшие хип-хоп магазины. Я пошлю за тобой своего шофера, полетишь на частном самолете. Самые лучшие ночные клубы мегаполиса. Давай же, ты все равно ничего не потеряешь.
-В чем подвох, Каулитц?
-Никакого подвоха. Просто я хочу узнать тебя получше. Хочу понять, какой ты на самом деле человек. Мне просто нужен друг. - Я понимаю, что слишком искренне сказал эту фразу. Я не лгу ему. Ему не могу, хотя должен, ведь мы не друзья.
-А что я должен буду тебе взамен за такую щедрость?
-Ничего. Целая неделя самого настоящего отдыха. Самые красивые девушки модельных агентств.
-Спасибо, но мне это не нужно, и не интересует, у меня есть моя Джанин. И ни на каких шлюх я не собираюсь менять свою любовь к ней.
-Будь, по-твоему. Я ведь не против, главное, чтоб тебе было хорошо.
-А ты уверен, что сможешь договориться с фрау Шванне.
-Поверь мне, я смогу. Ну, так что? Ты согласен, или не хочешь?
-Скажем так, я согласен. Но я ни за что не изменю своего мнения о тебе.
-Так же, как и я о тебе.
-Вот и замечательно. Пока, Билли. - Так приятно, что я даже закрываю глаза. Так меня называл только мой Том. Мой Том, которого никто не сможет потеснить в моем сердце.
-Спасибо, что позвонил, я, правда...
-Ждал моего звонка. Я знаю.
-Но с чего ты это взял?
-Скажем так, остальное при встрече. - Слышу длинные гудки в трубку, и понимаю, что я счастлив. Целую неделю он будет жить под одной крышей со мной. Он будет совсем близко, чтоб я мог ощущать его. Смотрю еще раз на тот номер, что высветился на экране, и сердце летит куда-то вниз, делая перед этим тройное сальто.
Хочется сказать, что я докажу, что я другой.
Хочется, чтоб и он предстал передо мной в ином свете.
Хочется, чтоб его руки ласкали мое тело, как это пытались сделать парни, отдаленное напоминающие его.
Хочется, чтоб он почувствовал, что я в первую очередь человека, а не крашенная шлюха, не умеющая быть другом.
Выхожу обратно на кухню.
-Сынок, ну кто там тебе звонил? Очередной контракт от Ника?
-Нет. Это был он. Целую неделю он поживет здесь.
-Чувствую, что мне придется съехать.
-Но...
-Ты обязательно меня познакомишь с ним, как только у вас все наладится. - Она положила ладонь на мою щеку и начала поглаживать ее большим пальцем. Я прикрыл глаза, и не заметил, как слезы скатились по моим щекам.
-Ты чего, Билли?
-Просто, мне так не хватает отца и Тома. Сейчас мы были бы все вместе. Мама, почему Бог отбирает у нас именно тех, кого мы так сильно любим?
-Наверное, потому что ему очень сильно нужны ангелы на небе, и он забирает к себе самых лучших людей. Так что не плачь, прошу тебя. - Стерла слезы пальцем и улыбнулась. Так тепло, как она это делала, когда я был совсем ребенком, и у меня была семья. Но теперь, когда я вновь начал обретать маму, я ее уже не потеряю.