Большая черная Птица стояла неподвижно в вышине, словно подвешенная на невидимой нитке и бег времени ее не касался. Лишь изредка она пошевеливала огромными крыльями, словно разминаясь, а затем снова замирала. Солнце только что выглянуло и красные горы на востоке еще казались черными. Повернувшись в сторону восходящего светила, Птица наслаждалась солнечными лучами. Изредка она царственно бросала презрительный взгляд на Землю. Ей казалось, что кто-то, ей неведомый, поставил ее надзирать за этим бестолковым миром, копошащимся внизу. Способная увидеть движение сурка с такой высоты, Птица не терпела суеты. Поэтому она держалась подальше от городов и селений, где картина, видимая с высоты Птичьего полета, была визуально неприятна. Слишком много движений. Слишком много пыли. Птице казалось, что городами надзирает кто-то другой, повыше ее рангом и разумом, потому что уловить смысл в этой людской суете невозможно простой Птице. И если есть в этом вообще какой-то смысл, то он мог быть понятен только тому, кто был повыше ее. Но Птица не умела смотреть вверх. Она умела смотреть только вниз.
Глава 1.
Внимание Птицы привлек человек, неподвижно лежащий на вершине одного из холмов. Как подсказывал инстинкт, заменяющий Птице память, еще вчера, во время очередного осмотра владений, его на холме не было. Птица не стала менять свое величественное парение, но лишь только слегка изменила наклон правого крыла и через мгновение курс ее полета уже проходил точно над холмом.
Чеби-хан завистливо наблюдал за птицей, медленно кружащей над ним в вышине. Хорошо быть птицей - думал он. Хорошо быть птицей и бездумно парить над людской суетой, не вникая в сложности человеческого существования и не чувствуя тщетность человеческой жизни. Так бы и он, Чеби-хан, полетал бы немного над всем этим миром, в котором царила жестокость и вчерашний друг сегодня был уже врагом, а вчерашний враг сегодня был уже трупом. Впрочем, нет, он не стал бы тратить время, бесцельно паря над этими горами, а полетел бы в родные края, в степь. Туда, где бескрайний ковыль склоняет ворсистую голову под порывами ветра, туда, где земля не имеет края и каждый день вечером черный клинок горизонта медленно съедает солнце, нарезая его словно дыню. Туда, где прошло его детство и юность и откуда его, удельного князя дёлёсов, армия табгачей вытеснила в горные долины Золотых гор. И теперь, его степной народ, привыкший жить и охотиться в степи и исконно живший на южных склонах Большого Алтая, загнанный в горы, был вынужден менять уклад жизни. Дёлёсы, привыкшие добывать дичь степной, облавной охотой, теперь были вынуждены заниматься индивидуальным, лесным скрадыванием зверя. Некогда большие стада, которые они имели в прежние времена, когда можно было использовать степные пространства, теперь дёлёсы не могли прокормить. Площадь пастбищ ограничивалась только склонами гор и узкими речными долинами. Народ, всегда живший на границе лесов и степи, никак не мог приноровиться к новому укладу. Тогда, в прежние времена, степь давала им пищу, а лес- кров и укрытие от врагов. Тяжелая конница табгачей теряла свое преимущество в лесу и не рисковала углубляться далеко в чащу, где дёлёсы чувствовали себя дома. Но теперь было тяжело. Они были вынуждены приобретать новые качества, но при этом терять старые. Воинственные кочевые скотоводы должны были превратиться в оседлых людей. К этому их принудила жизнь, круто изменившаяся в последние годы.
Чеби- хан вспомнил, что всего несколько лет тому назад, он был весьма приближен к Шибоби, хану тюркютов, и племяннику могущественного дёлёсского хана Кат -Ильхана, который вел войну против усиливающейся табгачской династии Тан. Но в 630 году, под натиском шести китайских армий, наступавшими фронтом от р. Луаньхэ до Биньчжоу, Кат Ильхан потерпел поражение и начал отступать через пустыню на север. Предательство приближенных, которое всегда сопутствует неудачникам, заставило его начать переговоры о почетном мире, но табгачцы все же напали на его войско и взяли Кат Ильхана в плен. Чеби-хан, который отступал вместе с войсками Шибоби-хана, увидев, что дело приобретает дурной оборот, пытался убедить хана дёлёсов уйти в горы, но тот предпочел сдаться противнику. Впрочем, как слышал Чеби-хан, Шибоби был обласкан табгачами и был удостоен царского стола, получил военный чин, княжеское достоинство и 700 семей для содержания. Другие тюркюты, узнав, как император Тайцзун Ли Шиминь обращается с побежденными врагами, стали сдаваться один за другим. И все получили самоуправление и подарки. От некогда могущественного каганата осталось лишь название, занесенное торопливым переписчиком в книгу истории.
Чеби-хан лежал на вершине холма и невеселые мысли медленно текли вслед на неспешным парением птицы. Народ вымирает. Они пришли на чужую землю и вынуждены вытеснять племена, жившие до их прихода здесь, на этих небольших степных пространствах внутреннего Алтая, между озером Алтын-куль и большой речной долиной р. Катунь. На северо-востоке располагались весьма сильные кыргызы, на западе - карлуки, а с востока расположились сеяньтосцы, которые считают эту землю своей и видимо, не собираются отдавать ее без борьбы. Того малого клочка земли, за который удалось зацепиться дёлёсам, слишком мало, чтобы выжить. Старейшины подсчитали, что с ним пришло около 50 тысяч людей, из них мужского пола, способных воевать -9-10 тысяч. С таким количеством воинов можно воевать, но можно ли выжить? Нужно пропитание для лошадей, нужно питание для людей. Много ли можно убить зверя из луков в горах? Для того, чтобы сохранить народ, надо либо подчинить себе и карлуков и кыргызов либо заключить с ними мир. Бессмысленно воевать на всех направлениях. Но этих бешеных собак, сеяньтосцев, нельзя покорить. Слишком их много. Слишком они горды и свободолюбивы. Мир их не устроит. Значит, их надо истребить! Но сил мало. И их становится еще меньше, потому что народ вымирает в борьбе с суровой природой.
Можно, конечно, сдаться на милость императора. И наверняка, он, Чеби-хан получит какую-то милость, может быть даже и относительную самостоятельность. Но, он Чеби-хан, потомок дёлёсских князей, пусть и не столь знатных, не станет менять свою свободу на золото и серебро табгачского кагана. И даже шелк, который так мягок и так ласкает тело, словно китайская царевна, и который является таким же богатством как золото и даже большим богатством, не сможет сломить его волю к свободе. Тюркютские ханы оказались неразумными и трусливыми, а тюркютский народ и беки - неверными и продажными. Богатство и табгачская роскошь способна только изнежить народ и лишить его воли к свободе. Тюркюты забыли свою былую славу и стали лишь подданными табгачского императора. Они стали забывать имена своих предков, а свои собственные имена сменили на табгачские титулы. Тюркюты умерли и их слава исчезает, как исчезает кусок с императорского стола в глотке придворного блюдолиза. Как сохранить народ дёлёсов, который когда-то входил в состав тюркютов, как умножить его славу, как возродить былую мощь?
Поток мыслей медленно иссяк, глаза хана закрылись и он погрузился в сон. Птица, словно ждала этого момента, резко повернула и отравилась по своим царским делам куда-то на север.
Глава 2.
Уходящие под натиском императорской конницы, дёлёсы вначале стали занимать небольшие кусочки земли там, где горные ручьи Восточного Алтая, распластывались, теряя силу, на широких степных конусах выноса. Выходить на равнину дёлёсы не решались, потому что в степи конница императора не имела себе равных. Приходилось с боями продвигаться к верховьям, занятыми кыргызами и одновременно совершать набеги на степные пространства Внутреннего Алтая, занятые карлуками. Кыргызы были похожи на дёлёсов и говорил на похожем языке и даже имели похожую письменность, но по некоторым своим особенностям были далеки как от дёлёсов, так и от уйгуров, с которыми Чеби-хану приходилось сталкиваться. Кыргызский каган имел в своем подчинении несколько племен и его народ занимал территорию, ограниченную с востока подножием Восточных Саян, а с запада - земли, на которые вторглись дёлёсы - район озера Алтын-куль. Карлуки же были тюркютами и также, как и дёлёсы Чеби-хана, пришли на Алтай, чтобы спастись от неминуемой гибели. Но племенной состав карлуков сильно отличался от дёлёсов. Они состояли из трех подразделений и над ними стоял джабгу, который жесткой рукой руководил этим племенным союзом. Земли на всех бегущих от императора, на Алтае не хватало, поэтому карлуки, еще вчера бывшие союзниками, стали врагами. Это народ занимал небольшие пространства в бассейне Черного Иртыша и Урунгу.
У Чеби-хана не было выбора, как нет выбора у волка, которого голод заставляет нападать на стадо, охраняемое пастухами. Необходимость сохранить народ заставляла его быть жестоким.
- Повелитель! - негромкий голос разбудил его и он, мгновенно отбросив сон, приподнялся и сел. Кунжо, начальник охраны, стоял неподалеку, почтительно склонив голову.
- Они здесь! - Кунжо коротко повел головой в сторону. Его
скуластое лицо, обезображенное сабельным ударом, было беспристрастно. Однако Чеби-хан знал, что начальник его охраны ненавидит некоторых вождей племен, которых он, Чеби-хан, пригласил сегодня на Совет. По видимому, звериный инстинкт подсказывал этому полудикому человеку, что среди сладкоголосых вождей могут быть предатели. Но, Чеби-хан знал об этом. Его соглядатаи доложили ему, что некоторые вожди ведут разговоры о том, что те из них, кто сдался табгачскому императору, уже спят на шелковых подушках и ласкают китайских принцесс. А они, мол, бродят по горам как степные волки и ждут, когда с них спустят шкуру, чтобы повесить ее в юрте какого-нибудь кыргызского бека. Ну, что же такие разговоры были неизбежны. И Чеби-хан знал, что он должен прекратить это, даже если вместе с разговорами придется вырвать язык наиболее сластолюбивым вождям.
- Зови! - Чеби хан присел на согнутую в колене правую ногу, а левую поставил впереди себя.
Такая поза помогала легко вскочить на ноги в случае внезапного нападения, да и давала психологическое преимущество, поскольку позволяло Чеби-хану быть немного выше присутствуюших. Чуть ниже по склону, телохранители быстро расстелили на побитой осенью траве расшитую золотыми нитями кошму, а затем молча рассредоточились немного сзади повелителя дёлёсов, так чтобы предотвратить возможное нападение с тыла. Этих людей, числом десять, Чеби-хан лично отбирал в сражениях, не доверяя ничьим рекомендациям. Снизу молча поднималось несколько людей. Среди них были почти все вожди племен (кроме Джету, который лежал раненый стрелой в своем стойбище и ждал смерти), а также некоторые из родовых старейшин, показавших храбрость в боях и приближенных лично Чеби-ханом. Впереди, наклонив свое брезгливое лицо, шел Ишибо, вождь племени сыге. Когда-то, когда Чеби-хан был еще безвестным десятником, судьба свела его с этим сладкоголосым человеком, который также был беден и только и умел как сочинять песни и напевать их в кругу таких же как и он, бездельников. Но Чеби-хан был воином. И до сих пор он не понимал, как он, Чеби хан, водит дружбу с таким никчемным человеком. Однако Ишибо удалось не только стать другом Чеби-хана, но и взять в жены его племянницу. Таким образом, их теперь связывала не только непонятная дружба, но, хоть и далекое, родство. Чеби хан также знал, что племя сыге, когда-то безвестное, выдвинулось не без помощи этого человека, чье лицо подошло бы больше торговцу китайскими благовониями, а не вождю племени. За Ишибо шли вожди племен пугу, байырку, байси, хунь, киби и несколько других вождей. Позади, сохраняя почтительную дистанцию, шли старейшины родов сатыке, шерик, басмыл и саган. Стреноженных лошадей вожди оставили внизу и теперь шли вверх неуверенной толпой, похожие больше на простолюдинов.
Чеби-хан знал это свойство высоты - находясь чуть выше равных себе, он невольно заставлял их смотреть на себя снизу вверх. Это искусственно приниженное положение переходило и в сердца этих храбрых в бою, но не искушенных в искусстве управления людей, на чьих плечах и стояло могущество Чеби-хана и следовательно, всего дёлёсского народа. Вожди подошли и молча встали в нескольких шагах от Чеби-хана. Он также молча повел рукой вниз и воины опустились на войлочную подстилку.
- Ты звал нас, Чеби-хан! - Ишибо без подобострастия посмотрел в лицо Чеби-хану. Тот привстал и положил левую руку на колено. Правая рука, согнутая в локте уперлась в пояс. Теперь весь вид Чеби-хана напоминал большую птицу, грозно наклонившуюся вперед.
- Да! Я вас позвал. Настало время посоветоваться с вами! - Чеби-хан пристально осмотрел своих сподвижников. Многих из них он знал очень хорошо.
Этих людей орда выдвинула в вожди за их храбрость и умение сражаться с врагами. Другие выдвинулись благодаря поддержке влиятельных старейшин. Третьи были представителями объединений слабых и никчемных родов. В другое время Чеби-хан и близко не допустил бы их в Совет, но не сейчас. Сейчас ему нужна была сплоченность. Чеби-хан понимал, что сегодня он должен убедить своих сородичей в том, что свобода и воля нужнее дёлёсам, чем подарки табгачского императора. Но как это сделать? Как убедить усталых от постоянных сражений воинов в том, что независимость, пусть и бедная и голодная независимость лучше сытой неволи? Плохо, что людям уже влили в уши сладкую ложь о том, как хорошо быть подданным китайского императора. Вон Суньшэ, вождь племени пугу, забыл снять с шеи шелковый платок, наверняка поднесенный в подарок или как плата за будущее предательство. А ведь пугу - одно из самых сильных и влиятельных племен. Значит, яд китайского красноречия зашел уже далеко. И будет непросто. Можно конечно, перерезать глотку нескольким предателям и немногим колеблющимся и, таким образом, установить нужный порядок. Но надолго ли хватит этого порядка? Что может объединить народ? Слово? Сила? Страх? Чеби-хан привстал.
- Старейшины! Шибоби, хан дёлёсов, Юкук-шад, сын Кат Ильхана, Ышбыра, вождь племени сарт и другие сдались табгачцам и получили самоуправление и подарки. Мы можем завтра выйти на равнину и тоже сдаться на милость табгачского кагана. И тогда нас поселят где-нибудь в степях Ордоса, разделив на несколько владений и будут использовать как рабов, одев нас в китайские одежды. Мы тоже можем получить подарки и будем обласканы императором. Хотим ли мы этого? Я хочу услышать от вас волю народа! - Чеби-хан медленно обвел взглядом старейшин и присел на правую ногу. Дёлёсы молчали. Наконец встал Суньшэ. Он успел снять платок и смотрел независимо и дерзко.
- Хан! - сказал Суньшэ. - Луки наших воинов намокли от постоянных дождей и мы уже не можем охотится и добывать пищу нашим детям. Впереди зима. Что будет с народом в этих горах, куда мы проникаем все дальше и дальше? Ты забыл, хан, что мы дети степи. Там могилы наших предков и там должны быть и наши могилы. Табгачский каган не так плох. Многие из наших служат ему и уже получили земли и живут в тепле и достатке. Народ устал, хан! Народ хочет покоя! - Суньше осмотрел присутствующих и сел. После тяжкого молчания встал Шаду, вождь племени байси. Этот старый воин умело управлял своими людьми уже много лет и на своем веку перевидал многих правителей.
- Братья! Мы можем сдаться и получить за это подарки и благоволение кагана. Но нужны ли нам эти подарки и это благоволение? С каких это пор дёлёсы стали воевать за подарки? С каких пор свобода дёлёсов стала оцениваться степенью благоволения китайца? Мои предки были свободными людьми! И мое племя хочет оставаться свободным и независимым. Пусть это будет бедная независимость! Но это будет независимость! - Шаду сел. Следующим взял слово вождь племени хунь - Мохэ. Этот небольшого роста человек, больше похожий на переписчика манускриптов, обладал большим влиянием на Ишибо. Чеби-хан знал, что Мохэ долгое время служил у уйгурского хана Тукиджи и поэтому своими повадками больше напоминал уйгура, чем дёлёса. Кроме того, Чеби-хан знал, что Мохэ укрывал в своем стойбище нескольких манихейских монахов, дурманящих своими проповедями головы молодежи и самого Мохэ.
- Великий хан! Испокон веков старейшины родов хотели жить мирно. Мы пасли свой скот и получали от китайских владетелей подарки за то, что не вмешивались в их дела или поставляли им своих лучших воинов. Ты, хан, призываешь нашу молодежь в боевые отряды, учишь их рубить головы врагам дёлёсов, кормишь их за счет народа и хочешь угрозой вырвать у табгачского кагана все, что нужно для жизни. Мы живем по разным законам. Позволь нам управлять своими родственниками так, как мы это считаем нужным, а не как этого требуешь ты, прикрываясь интересами дёлёсов. Интересы дёлёсов состоят в том, чтобы выжить! Даже если для этого придется заплатить свободой! - Мохэ посмотрел на
Ишибо и сел, демонстративно запахнув полы зеленого халата. Ишибо сидел рядом с Чеби-ханом. Хан видел его пористое брезгливое лицо, по которому пробегали тени. Чеби-хан знал, что многие из старейшин прислушивались к мнению этого человека, с которым его связывала дряхлеющая дружба. И он знал, что Ишибо давно лелеет мечту стать ханом дёлёсов и лишь внутренняя слабость и неспособность к решительным поступкам сдерживает его от непоправимых действий. Чеби-хан также знал, что Мохэ имеет влияние на Ишибо, и это влияние становилось тем сильнее, чем слабее становились позиции дёлёсов и чем тяжелее было народу. Ишибо встал. Он нарочито медленно поднял взгляд к небу и сказал:
- Да сохранят нас Тенир и духи предков! Мы прошли долгий путь. И этот путь еще не закончен. И как он будет закончен, сегодня зависит от вас, старейшины. Останется ли от дёлёсов только название и ветер унесет пепел наших костров в вечность или мы сохранимся и наши дети увидят этот свет - вечный и неизменный, независимый от того, есть ли дёлёсы или нет. Наш союз - это союз племен, призванный жить войной и ради войны. Весь наш уклад жизни связан или приготовлением к войне или с войной. И сегодня нам предстоит решить - можем ли мы жить так дальше? Наши воины умирают сейчас от стрел кыргызов и от боевых топоров карлуков. Сеяньтосцы преследуют нас как бешеных волков. Если так будет продолжаться, то через одну луну мы потеряем всех наших людей, способных носить оружие. Приближается зима. Сколько наших детей умрет от недоедания, сколько наших женщин замерзнет или утонет в горных ручьях - знает только Тенгир. Два года назад мы подняли тебя, Чеби-хан, на белом войлоке и объявили тебя ханом дёлёсов. Мы верили, что ты сможешь сберечь народ. Так было. Но сегодня мир изменился. И в нем, в этом мире, правит табгачский император, который подчинил себе тысячи людей и сотни народов на западе, куда садится благословенное солнце и на востоке, откуда оно встает и дает жизнь всему сущему на земле. Мы маленький народ и у нас нет сил противостоять императорским войскам. Рано или поздно они сметут нас, как весенний паводок сметает на своем пути все, что ему мешает вырваться на равнинный простор и тогда..., тогда, Чеби - хан, дёлёсы проклянут нас за то, что наши дети будут рабами тех, кто нас добьет последним - будь то кыргыз или сеянотосец! Но у нас есть достойный выход - послать табгачскому кагану послов с предложением мира и дружбы. Кат Ильхан, Шибоби и другие, о которых ты говорил здесь, поступили мудро и сейчас живут в мире. Чем плоха табгачская музыка и табгачские танцовщицы? Чем плох шелк и серебряные подносы? Дёлёсские воины, каждый из которых доказал, что он настоящий мужчина, имеют право на достойный отдых и спокойную старость. Я все сказал! - Ишибо сел, глядя прямо перед собой, боясь посмотреть в разъяренное лицо хана. Остальные вожди сидели молча, опустив головы. Только Шаду нервно дергал щекой, выражая свое несогласие с речью Ишибо, и порывался прервать его речь. Но молчание Чеби-хана сдерживало его. Чеби-хан молчал. Расстановка сил в Совете обозначилась.
Глава 3.
Чеби - хан молчал. Он ожидал, что некоторые в Совете выскажутся за то, чтобы сдаться китайцам. Но, чтобы большинство!? Менее авторитетные старейшины промолчали, но было видно, что они тоже хотят прикоснуться к гладким телам китаянок. Чеби - хан встал. Кунжо положил руку на рукоять кривой сабли. Телохранители напряглись. Но Ишибо был спокоен. Он знал, что Чеби-хан умный человек и не станет карать непослушных. Тем более, что его власть держалась на остриях копий дёлёсских воинов, большинство из которых были из племен, старейшины которых сейчас сидели здесь.
- Да будет так! - сказал Чеби-хан. Вожди племен встали.
- Вы так решили и это воля народа! Но этого нельзя сделать быстро. Ишибо и Мохэ поедут к табгачскому кагану, отвезут ему подарки и выскажут ему нашу готовность подчиниться его воле! Суньшэ! Ты поедешь к кагану сеяньтосцев и передашь ему, что теперь мы подданные табгачского императора и все действия против нас будут рассматриваться как противление воле кагана. Мы будем ждать послов и готовиться предстать перед императором не как толпа беглецов, а как подобает дёлёсам - в строю и при оружии! Я все сказал! - Чеби-хан наклонил голову. Вожди пошли вниз, оживленно переговариваясь. Лишь Шаду приотстал и все оглядывался, словно надеялся, что хан изменит свое решение. Но Чеби-хан молчал. Когда последний всадник исчез из виду, он позвал Кунжо и сказал
- Догони Шаду и скажи ему, что я хочу его видеть! Смотри, чтобы никто тебя не заметил! - Телохранитель обрадованно бросился вниз, гремя оружием и через несколько мгновений уже мчался по направлению к востоку, где скрылась лохматая лошадка предводителя племени байси.
Чеби-хан опустился на войлок и задумался. Старейшины оказались слабыми и готовы променять свободу и независимость на подарки табгачского кагана. Вероятно, так и будет. Император не скуп и не жалеет своих милостей на умиротворение побежденных дёлёсов. Может быть, наиболее смелые и сильные воины поступят на службу в китайскую армию, что сулит им добычу и почести. Дёлёсов переселят во внутреннюю часть Китая и там они просто исчезнут в этой огромной массе, потеряв язык и все, что передавалось им предками. Велика ли честь стать китайцем?
Чеби-хан молча смотрел на вершины гор, там вдалеке, где лежало озеро. Осеннее солнце торопливо пригревало землю, словно чувствуя, что теряет силу и через несколько дней его не хватит, на то, чтобы поддержать тепло в умирающем теле маленького народа, ищущего прибежища на негостеприимной земле Золотых Гор. Последние теплые дни - подумал Чеби-хан. А потом? Потом на этой земле настанет зима - и зима настанет в судьбе дёлёсского народа. Настанет, чтобы потом никогда не прийти вновь! Проклятое время! Проклятая судьба!
Вдали показались два всадника и через несколько минут Кунжо и Шаду, соскочив с взмыленных лошадей, уже торопливо поднимались на холм, где сидел Чеби-Хан.
- Ты звал меня, хан? - Шаду как равный подошел к Чеби-хану, но почтительно остановился на некотором расстоянии.
- Садись, Шаду! - Чеби-хан сел, верный своей привычке - правая нога внизу, левая впереди. Шаду опустился рядом с ним.
- Слушай меня, старый воин! Никто лучше тебя не знает цену свободе. И только тебе я верю. И знаю, что ты понимаешь, почему я не хочу сдаваться табгачцам. Поэтому слушай мою волю! Ты со своими людьми проследишь за приготовлениями Ишибо и Мохэ! И, когда они выйдут на равнину - убьешь их и всех людей, кто будет с ними! Одень своих людей в табгачские доспехи. Но, один из послов должен остаться в живых! Пусть добежит до становища и сообщит, что табгачцы напали на послов. А я со своими людьми прослежу, чтобы Суньшэ не позорил больше дёлёсов. Когда выполнишь, приезжай в мое стойбище в долине ручья Тескейташ. Но никто не должен видеть тебя. Даже мои люди. Приедешь ночью. Крикнешь совой. Я выйду. Иди! - Шаду молча кивнул головой и торопливо спустился вниз. Чеби - хан проводил его взглядом, затем кивнул головой Кунжо. Тот подвел к нему каурого коня с белой отметиной у глаза и через несколько секунд только кучка конского помета указывало на то место, где была решена судьба народа телес.
Глава 5
Стойбище Чеби-хана расположилось в урочище Жылкыташ. Его род, сартыш, который когда-то был могущественным, а теперь хирел и вымирал, расположился в нескольких долинах, где каждой семье был выделено отдельное урочище. Люди жили в юртах, пытаясь сохранить остатки когда-то тучных пастбищ. Однако, скот, привыкший к вольной степной жизни, никак не мог приспособиться к новым пастбищным условиям, когда небольшие перелески, расположенные в основном на южных, хорошо прогреваемых склонах резко сменяются голыми склонами северной экспозиции. Никогда не испытывающие недостатка в пастбищах, люди были вынуждены теперь выживать в маленьких крутосклонных долинах. Иногда между ними возникали стычки, из-за того, что скот из одной долины переходил через разделяющие эти долины хребты, в другую, где располагалась другая семья, тоже испытывающая недостаток пространства для прокорма. Долин, в которых протекали бы ручьи, было мало и некоторым семьям не хватало воды. Сохранять относительное единство помогало то, что все его люди, весь его род были детьми одного праотца. Издревле существовавшая традиция помогать родственникам в беде помогала выживать, но с каждым месяцем это становилось все труднее и труднее. Однако Чеби-хану удавалось поддерживать веру людей в свои способности - пока люди верили ему и подчинялись ему беспрекословно. Чеби-хан приказал, чтобы все угодья были справедливо распределены между семьями и строго следил за соблюдением границ. Это помогало удержать воинственных кочевников от братоубийственных стычек за водопои, пастбища и охотничьи угодья. Такие же правила он ввел и в других племенах и родах, составляющих народ дёлёс. Кроме того, воины его рода были застрельщиками всех военных набегов и Чеби-хан поощрял эту способность его людей - в любую минуту быть готовым сняться с насиженного места и воевать, не спрашивая - зачем и во имя чего! Его воины знали - они рождены для войны и все, что происходит вокруг - происходит для продолжения войны или для подготовки к войне. Конечно, они не были кровожадными, его люди, но такими их сделала война, в которой они родились и умирали. Для того, чтобы ты жил, кто-то должен умереть - вот закон и основное правило.
Несколько десятков юрт племени сартыш располагались на узких пойменных террасах, вдоль р. Артыбаш, которая впадала в озеро Алтын-куль. Через несколько долин, в большой долине Улаган, располагалось племя кыдык, которые негласно признавали превосходство сартышей, но предпочитали жить отдельно, сохраняя относительную самостоятельность. Именно воины этого племени поддержали сартышей, когда на курултае, те предложили поднять на белом войлоке Чеби-хана и объявить его ханом дёлёсов. Их голос стал решающим и Чеби-хан помнил это. Несколько дней тому назад, сразу после того Совета старейшин, Чеби-хан послал Кунджо к кыдыкам и велел им готовиться к набегу и ждать условного сигнала. Однажды ночью к юрте Чеби-хана скользнул Шаду и крикнул совой. Той же ночью кыдыки получили условный сигнал.
Через день две сотни воинов из рода кыдык подходили к устью Артыбаша. Их бурно приветствовали воины из рода сартыш, которые плечо к плечу воевали с кыдыками в одном строю и знали многих их них в лицо. Более того, многих из них связывали родственные связи. Девушки из рода сартыш считались красавицами и немало воинов из кыдыков мечтали взять в жены одну из них. Удачно женившись, воины из кыдыков становились ближе к сартышам, так как женщины у них имели большое влияние. Чеби-хан, сидя на своем кауром с белым пятном на глазу, молча оглядывал вновь прибывших, а старейшины кыдыков подъезжали к нему, чтобы выразить свое почтение.
Воины в своем большинстве были в длинных кафтанах с высокими, доходящими до горла воротниками. Поверх кафтанов была одета кольчуга из металлических пластин. Кольчуга доходила до колен и подпоясана узким поясом. На голове у воинов красовались головные уборы, также покрытые пластинами и закрывающие затылок и шею. Почти каждый воин имел кривой лук и колчан, а также и длинную пику. Каждый воин имел меч, который висел на поясе слева. Некоторые воины вертели в руке боевые гири. Воины победнее держали в руках копья, украшенные небольшими флажками. Однако, несмотря на некоторый беспорядок, обусловленный узостью долины, все воины знали свое место и свой маневр. Особая сотня составляла гвардию Чеби-хана и была экипирована с особой тщательностью. Хан понимал, что людей, от которых зависит твоя жизнь, надо кормить хорошо.
Чеби-хан подождал, пока утихнут возгласы приветствий и похлопывания по плечу и сказал:
- Народ! Племя пугу предало нас. Я узнал, что сегодня ночью, они собираются соединиться с сеяньтосцами и подло напасть на нас. Но мы опередим их и вырежем весь этот поганый род предателей и китайских пособников. Как только появится луна, мы нападем на их стойбища и перебьем всех, кто способен носить оружие. Среди дёлёсов не может быть предателей! Люди, которые способны предать, должны умереть!
Чеби - хан ударил кулаком себя в грудь. Воины молча сделали тоже самое и этот глухой стук, многократно умноженный кольчугой, зловеще прозвучал в начинающейся ночи. Через несколько минут, сотни, получившие приказ, одна за другой исчезли в перелеске, чтобы через условленное время появиться в верховьях долины р. Чылыш, где расположились пугу.
Суньшэ был рад. Ему выпадала возможность не только отплатить табгачскому кагану за оказанные ему знаки внимания и те подарки, которые великий император передал ему через доверенных людей, но и доказать делом, что народ пугу умеет ценить расположение кагана. Известно, что сеяньтосцы не только преследовали дёлёсов, но и были в состоянии войны с табгачцами. Хотя никаких действий они друг против друга не предпринимали, но императору будет приятно узнать, что пугу были первыми, кто признал его власть и первыми, кто сказал об этой власти сеяньтосцам. Ведь с признанием дёлёсами верховной власти кагана силы императора многократно умножались. Конечно, для подготовки солидного посольства нужно было время, но Суньшэ решил не ждать, а начать подготовку немедленно. Поэтому, как только он и несколько сопровождавших его воинов прискакали на взмыленных лошадях домой, в верховья Онгина, был созван совет, на котором нужно было решить, в какой форме преподнести плохую для сеяньтосцев весть. Решили, что торопиться не следует. Необходимо было дождаться, когда Ишибо и Мохэ привезут новости от табгачского кагана, к которому они отправились с выражением покорности, а уже затем снаряжать посольство к сеяньтосцам. Один из уважаемых людей выразил сожаление и недоумение тем, что Чеби-хан сам, лично, не поехал к императору, но Суньшэ прервал его, сказав, что Чеби-хан хоть и хан дёлёсов, но такой же, как и все и, вполне может быть, завтра ханом дёлёсов провозгласят его, Суньшэ. Все молча согласились и разошлись.
Над гребнем невысокого хребта, ограничивающего владения пугу от стойбищ соседних с ними кыдыков, появился краешек луны и ее мертвенный свет начал заполнять долину. Суньше готовился ко сну. Его жена, когда-то красивая, но уже изнуренная тяжелой жизнью молодая женщина, привычно готовила постель. Суньше молча смотрел на нее и в его голове тяжело ворочались мысли о том, что скоро, очень скоро приведет к себе в юрту молоденькую китаянку, молочное тело которой украсит его покой. Покой, купленный ценой покорности. Увидев, что все готово, Суньше решил выйти наружу, чтобы потом ночью не вставать. Он откинул полог юрты, распрямился, вдохнул холодный горный воздух и упругая стрела вошла ему в горло, словно глоток.
Племя пугу было вырезано в течении одной ночи. Никто не успел понять, что происходит. На месте резни люди Чеби-хана оставили несколько предметов, указывающих, что сеяньтосцы и не пытались скрыть, то, что именно они побывали здесь.
Глава 6.
После того, как дёлёсов, потрясенных предательским убийством послов, удалось успокоить, Чеби-хан решил, что народ надо уводить дальше, на восток, туда, где их не смогут достать воины табгачского императора. Как рассказывали лазутчики, там, в межгорных впадинах, располагались обширные степи, которые так напоминали им родные места. Они описали хану удобные пастбища и заливные луга, на которых можно пасти скот, полноводные реки, пересекающие высокий Саянский хребет и множество малых долин и лощин, где мог расположиться его усталый и хиреющий народ. Однако, было только одно маленькое обстоятельство, мешающее занять эти благодатные места. Там испокон веков жили кыргызы. И теперь для того, чтобы спасти дёлёсов, нужно было либо истребить кыргызов либо заставить их признать превосходство пришельцев и потесниться. Кыргызы были прекрасными воинами. Они могли мужественно отстаивать свою свободу, но после кратковременных побед разбредались по своим кочевьям, предпочитая ленивую жизнь постоянному напряжению и готовности к войне. Кыргызы считали, что они произошли от Матери - Оленихи. Но каждый дёлёс, даже самый захудалый, был сыном Волчицы. Тем самым, даже само происхождение дёлёсов говорило об их превосходстве. Конечно, для того, чтобы это доказать, не нужно туманных рассуждений. Пусть это покажет битва. Однако, Чеби-хан не собирался сразиться с кыргызами в чистом поле. Для этого у него было слишком мало воинов. Но разбить или подчинить себе кыргызов было делом жизни и смерти.
Воины Чеби-хана еще сохранили военную выправку и закалку, полученную в старые времена, когда многие из них служили в китайской армии, с ее жесткой дисциплиной. Однако, для войны в условиях пересеченной местности, строй и маневры китайской армии не подходили. Здесь кыргызы превосходили любую армию своим умением использовать складки местности. Основную военную единицу кыргызов составляла сотня, в которую входили представители одной семьи или рода. Таким образом, здесь плечом к плечу сражались родственники и принцип взаимной выручки был моральным стержнем кыргызского войска. Кыргызам удавалось сохранить самостоятельность на протяжении многих веков.
Летом 634 года дёлёсы пересекли Абаканский и Шапшальский хребты в двух местах и их передовые отряды спустились в верховья долин рек Большой Абакан и Алаш. Вначале они не встретили большого сопротивления и довольно быстро продвигались вниз по долинам. Однако, вскоре тот из отрядов, который вошел в Энесайскую впадину, был встречен войском кыргызов. В жестоком сражении, где несколько тысяч воинов с обоих сторон полегли на поле брани, стороны разошлись, так и не выяснив, кто же победил. Передышка нужна была Чеби-хану, но не кыргызам. Пока те, отойдя в свои кочевья, залечивали раны, Чеби - хан получил подкрепление и уже через несколько дней настиг врага в стойбищах и разбил его. Другой отряд, быстро пройдя по широкой долине Кемчика, быстро занял впадину, расположившуюся между Саянским хребтом и хребтами Танну-Ола. Кыргызы отошли в горы и стали накапливать силы, чтобы разбить противника своим испытанным способом - тревожащими набегами и быстрым отходом в горы. Однако, Чеби-хан решил действовать не силой оружия. Последние несколько лет показали, что против мечей и луков есть другое оружие - милосердие. Вместо того, чтобы превратить пленных кыргызов в рабов, Чеби-хан отпустил их домой, щедро наградив подарками и выказав восхищение их мужеством. Обласканные пленники потом рассказывали в своих кочевьях о милостях дёлёсского хана. Через некоторое время 'длинное ухо' разнесло среди кыргызов весть об обращении хана с побеждеными и уже через пару месяцев после того, как дёлёсы вступили во владения кыргызов, большинство кыргызских беков подчинились Чеби-хану. Следуя тактике табгачского императора, Чеби-хан предоставил племенам самоуправление и подарки и приобрел большой авторитет среди кыргызов. Взамен хан получил право пасти свой скот на кыргызских равнинах и его люди поделили кочевья со своими недавними кровными врагами. Таким образом, Чеби-хан применил тактику, которую император Тайцзун применил ранее к телесам - милосердие и подарки оказались сильнее оружия.
Однако на юго-западе оставались еще карлуки. Чеби-хан понимал, что оставляя карлуков у себя в тылу, он подвергает опасности народ. Кроме того, земли, которые занимали карлуки, закрывали выход на Джунгарские степи. Те самые степи, о которых все никак не могли забыть его воины. Чеби-хан понимал, что табгачский император не станет мириться с тем, что дёлёсы сидят на севере как чирей на заду, не давая спокойно жить и постарается уничтожить их всеми известными способами. Недружественные карлуки, расположившиеся на юго-западных склонах Золотых гор, и способные при случае ударить в спину, или, хуже того, войти в сговор с императором, давно беспокоили дёлёсов своими набегами. Впрочем, карлуки досаждали и табгачцам. Такая борьба на два фронта была весьма недальновидна и непохоже, что вожди карлуков не понимали этого. Хотя, вероятнее всего, обозленный и голодный народ совершал эти набеги без ведома своих беков, большей частью занятых мыслями о том, как добыть побольше шелка для своих жен. Чеби-хан решил воспользоваться этим обстоятельством. Заручившись поддержкой кыргызских ханов и получив изрядное пополнение от них, в 640 году конные отряды дёлёсов спустились в верховья реки Черный Иртыш и стали просачиваться вдоль горных долин, громя отдельные отряды карлуков. В то же время другой отряд спустился в верховья реки Боктурма и рысью двинулся вдоль предгорий Золотых гор на запад, кольцом охватывая владения карлуков. Отдельные отряды пытались оказывать сопротивление, но силы были неравны. В течение года отряды Чеби-хана покорили обширные пространства, ограниченные Курчумским хребтом на юге и предгорьями Золотых гор на севере. Карлуки признали власть телеского хана и обязались платить подати и отдавать своих воинов в войско дёлёсов. Таким образом, Чеби-хан держал под пятой обширные земли, имел войско в 30 тысяч человек и оставался единственным и последним ревнителем дёлёсской доблести и чести.
Глава 7.
Небольшая передышка, которую получили дёлёсы, подчинив себе карлуков, была использована ими для укрепления союза с покоренными народами. Удержать силой весьма свободолюбивых кыргызов было весьма непросто, да и карлуки были не мед. Чеби-хан понимал, что если он станет претендовать на место хана всех объединенных им народов, то смуты и предательств не миновать. Да и объединять такие разные народы было глупо. Слишком уж лесовики-кыргызы отличались от степняков-карлуков. Создавать просто конфедерацию или племенное объединение, где каждый из народов жил бы сам по себе, объединяясь лишь перед лицом общего врага, означало, что весь этот народ, который теперь объединял он, Чеби-хан - превратится просто в орду. Жестокая необходимость заставила дёлёсов завоевывать земли кыргызов и карлуков, но теперь, когда они стали господствовать на обширных просторах Золотых гор, оказалось, что держать в повиновении истинных хозяев этих земель - непростая задача. Просто потому, что порабощенные были сильнее поработителей. И пока они этого не понимали. Кроме того, соглядатаи табгачского императора наверняка уже донесли ему об успехах дёлёсов. А держать под боком орду, только и мечтающую о том, чтобы возродить славу Тюркского каганата императору вряд ли понравится. Чтобы он, Чеби-хан, сделал на месте предводителя табгачей? Поступил бы также, как и поступал и раньше! Посулил бы подарки, самостоятельность! Распустил бы слух о том, как хорошо живется тем, кто покорился. Подкупил бы наиболее влиятельных вождей! Посеял бы раздор между телесами и карлуками или между карлуками и кыргызами. И, наконец, когда с яблони раздора начнут падать гнилые плоды, взял бы дёлёсов голыми руками! И что же делать? Как противостоять влиянию Китая и его военной и культурной мощи? Убить предателей и вывесить их головы на видном месте, чтобы другим неповадно было? Это не устрашит людей, готовых принести в жертву тысячи! Как убедить народ в том, что дружба Китая им не нужна, потому что китайские крестьяне и дёлёсы - кочевники не нужны друг другу? Кочевник, который обходится молоком и мясом, не нуждается в рисе и просе, которым питается китайский крестьянин. Они должны жить в мире и порознь! Но некоторым телесским старейшинам нужен шелк, который дает власть, а табгачским воеводам нужны кони и наемные стрелки из телеского рядов, которые являются средством удержания власти. Таким образом, и для телеского вождей и китайских ванов объединение этих двух совершенно чуждых по культуре и экономике народов полезно и необходимо. И никого не интересует, что такое объединение путем прямого насилия не может привести к процветанию, а лишь только к бесславному концу! Как донести народу эту простую мысль, как убедить людей в том, что независимость дороже объедков, брошенных с императорского стола! Совершенно очевидно, что табгачскому кагану не нужна разнородная масса подчиненных, где одни будут молиться манихейскому Богу тьмы, другие поклоняться Вечному Небу, а третьи - курить фимиам Будде! Легче управлять толпой похожих друг на друга людей, поклоняющихся одним и тем же Богам и совершающих одни и те же обряды. Поэтому, никакой уважающий себя император не станет хранить своеобразие разных народов, а постарается рассеять и ассимилировать пришельцев, превратив их со временем в граждан своего государства. Никакой уважающий себя государь не станет принимать обычаи пришельцев, а станет насаждать культуру народа, во главе которого он поставлен тем самым народом. Поэтому, дёлёсов ждет безвестный и бесславный конец! Воины и храбрецы превратятся в изнеженных теплыми постелями горожан с длинными косами или босоногих крестьян с мотыгой, добывающих рис свой насущный, стоя по колено в кишащей лягушками воде!
Однажды в стойбище Чеби-хана появилось несколько чужих людей. Им выделили отдельную юрту, охрану и несколько молодух для обслуживания. Проявлять любопытство у дёлёсов не было принято, поэтому, чем занимаются пришельцы, никто не знал. Вездесущие мальчишки разузнали, что к юрте чужаков прикатили несколько огромных камней. Почти всю долгую зиму из юрты, в которой поселились чужаки, раздавались звонкие удары железа о камень. Какие-то продолговатые предметы высились бесформенной кучей у юрты, но дёлёсы были терпеливы. Наконец, в один из весенних дней, когда утомленные длинной зимой, дёлёсы грелись у покрытых инеем юрт, Чеби-хан пригласил к себе старейшин. Когда степенные вожди, не показывая заинтересованности, подъехали к ханской юрте, они увидели диковинные фигуры, высеченные из камня. Их было ровно пятьдесят. Каменные изваяния скуластых мужчин в халатах, с мечом на бедре и чашей в правой руке стояли в ряд у юрты Чеби-хана. Старейшины спешились и, недоумевая и поглядывая на изваяния, прошли в юрту. Одноглазый Кунджо, сам похожий на изваяние, стоял у входа. Как только вожди расселись согласно субординации, Чеби-хан, сидевший в своей обычной позе прямо напротив входа, сказал:
- Старейшины! Долгая зима обленила дёлёсов и снова среди них пошли разговоры о том, что в степях Ордоса трава выше и вода мокрее. Воины стали забывать свист стрел и крики поверженных врагов! Они стали мечтать о белых телах китаянок и стали примерять к себе платья придворных блюдолизов. Если так пойдет дальше - табгачскому кагану не нужно будет посылать войско, чтобы покорить дёлёсов! Они сдадутся в плен ради куска шелка, который нужен только для того, чтобы толстые ляжки их жен были еще мягче! Хотите ли вы этого? Хотите ли вы, чтобы воинская доблесть дёлёсов исчезла, обмененная на кусок ткани? - Старейшины молчали. Чеби-хан оглядел по очереди склоненные головы и продолжил:
- Перед юртой вы видели изваяния - балбалы. Это те враги, которых я лично убил, для того, чтобы дёлёсы могли жить свободными! Эти изваяния напоминают мне о том, что врагов еще много! Они напоминают мне о воинской доблести и прежних победах! И дело не в количестве убитых врагов! И не в том, что мы можем потерять свою страну и стать просто частью табгачского государства! Дело в том, что мы можем потерять больше - право называться Дёлёсом! Страну можно покорить, ее можно назвать по- другому, ее можно разрушить и уничтожить все, что ее составляет - границу, письменность, вождей!Но нельзя уничтожить стремление народа к тому, чтобы называться так, как именовали себя его предки. И наша честь и доблесть может быть и состоит в том, что сохранить право называться дёлёсом - потому что это может быть единственное, что нельзя продать или обменять! И пока в нас есть эта честь и эта доблесть - мы живы! Я хочу, чтобы каждый уважающий себя воин высек из камня фигуру убитого им врага и поставил его у своего изголовья, чтобы не забывать о том, что он - Дёлёс! Старейшины должны сделать это первыми! В юрте, которая стоит в стороне, рядом с юртой Кунджо, вас ждут мастера. Они готовы высечь из камня столько балбалов, сколько врагов поразил ваш острый меч и пронзила ваша стрела. Если это был горец - пусть балбал будет в остроконечном колпаке, если степняк - шапочка должна быть плоской! Да будет так! Ступайте!
Недоумевающие старейшины вышли из ханской юрты. Необычно строгий тон и поведение Чеби-хана покоробили их. Еще никогда хан, опорой которому служили копья воинов из их родов, не позволял себе так разговаривать с ними. Подумаешь, пятьдесят врагов! Да каждый из батыров поразил своим мечом не менее сотни! Да и кто их считал! Ну, если сам Чеби-хан думает, что он убил пятьдесят вражеских воинов, то тут и каждому старейшине нужно, наверное, не менее пятидесяти таких каменных врагов поставить в своем урочище, чтобы этот выскочка не думал, что только ему свойственно гордиться подвигами дёлёсских героев.
Древние мастера, незатейливые произведения которых когда-то густо усеивали склоны поросших лесом долин Золотых гор, давно ушли в небытие. История не сохранила имена храбрых воинов, поверженные враги которых навечно застыли в камне, судорожно сжимая ненужные мечи. Но воля хана и тщеславие воинов оставили в веках памятники, прославившие маленький народ, запрятавшийся в высоких горах.
Последняя глава.
В 647 году Чеби-хан отправил послов с данью и подчинился императору Тайцзуну. Его народ перевели на жительство в Отукенскую чернь, в Восточном Хангае. Сам Чеби-хан был пожалован китайским военным чином и несколькими кусками шелка.