Вопрос как вернуть машину обратно с места оцепления, да ещё и чёрте где в промзоне, Виктор не знал. Но как он сообщил, вспомогательный автомобиль компании, был расположен в каждом районе на своём парковочном месте. Джон не стал уточнять сколько денег это стоило. Да и откровенно говоря, ему не очень сильно хотелось разговаривать. Не потому что он считал Виктора в чём то виноватым, или наоборот не виноватым. Ему надо было обдумать всё. А Виктор в свою очередь тоже был отнюдь невесел, произошедшее на складе испортило ему настроение. Поэтому они молчали всю дорогу.
13:43. по Москве.
Официально его называли 'Эпанастазия' - восстание. И многие любили это название, но в народе чаще всего называли просто 'Зелёным Дом'. Колоссальный административно-производственный комплекс, построенный на компактной территории бывшей промзоны, между Варшавским шоссе, набережной и Нагатинской улицей. Узкий прямоугольник был превращён в частично выставочный центр, место встречи с инвесторами и молодёжью, офисы продаж и десятиэтажный гостиничный комплекс внутри самой башни для гостей компании, приятные места с японским садом, кафешками и фонтанами в стиле хай-тек в холле. Но это был внешний фасад. 70 процентов комплекса, представляло из себя стратегический объект особой важности. Блестящая круглые сутки, переливающееся огнями башня зелёного монолита возвышалась над округом на добрые двести пятьдесят метров. Внешний периметр и общественные площади охраняли бойцы росгвардии в 'повседневке' без автоматов и в лёгких бронежилетах. А вот подходы в научно-производственный комплекс со стороны набережной, охраняли бойцы роты особого караула вооружённых сил. Народ они отпугивать не могли, поэтому, здесь решили перестраховаться и выставляли бойцов каждый раз в полном обмундировании, и фактически на боевое дежурство.
Они въезжали как раз со стороны набережной, на том берегу реки горел всеми огнями Даниловский Международный Технопарк, его набережные и пристани. Инородное тело посреди индустриальных кварталов, которое теперь меняло всё вокруг себя, адаптировало с течением времени. Как в своё время продавило, прожевало и абсорбировало бывший автомобильный гигант за рекой. Технический центр с этой стороны представлял из себя бетонный короб выкрашенный зелёный цвет, высотой в добрые тридцать метров, совершенно без окон. Пропуск в машине был автоматически отсканирован, тем не менее их остановили и молодой сержант вышел из будки охраны, встроенной прямо во въезд на парковку, поправляя автомат.
- Здравия желаю.
- Привет Лёнь. Всё спокойно?
- Объявлена повышенная боевая. Слышали что на Локомотиве происходит?
- Да смотрел новости.
- Майор Корешков сейчас в хабе. Хотел с вами встретиться по возвращению. Но из-за снегопада дороги встали.
- Передай что я буду здесь. Аккуратней сегодня ребята.
- Так точно.
Сержант отдал честь, и внедорожник плавно вкатил в ярко освещённые туннели под комплексом, проехав ещё метров двадцать, свернули на одно из парковочных мест, здесь было пустовато. Возникла неловкая пауза, Конторовский решил нарушить молчание.
- Считаешь что я тебя использовал?
- Не знаю, тебе виднее. Люди меняются с годами.
- Джон, я не знал, правда. Это обычная уличная шваль, я не ожидал от них такой прыти. Я бы не подставил тебя...
Ты бы заслонил меня от пули. - Джон посмотрел на напарника. - Я тебе верю. Но с этого момента, никаких тайных схем. Если уж мы с тобой равноправные партнёры, я должен знать вообще всё. Ясно?
- Слушай, без херни. Сейчас ты наконец попадёшь в наше святая святых, и увидишь всё своими глазами. У тебя высший уровень доступа, и здесь для тебя не будет не закрытых дверей, не тайн.
- Ух... ну давай Морфеус, покажи мне реальный мир.
- Пф, вспомнил, надо же.
Они вышли из очередного китайского 'Тахо' и пошли по широким и ярко освещённым коридором с зелёными стенами. Насколько понял Джон, их путь лежал к большим складным воротам в конце туннеля, причём достаточно большими что бы вместить грузовик.
- Карта допуска в твоём кармане, ровно как и твоё лицо зафиксированное камерой, обрабатывается системой безопасности с начала твоего прибытия сюда. У тебя под ногами, расположены бетонные пикеты высотой в полтора метра каждый. Подобные расположены у каждых ворот.
- Я и не сомневался. А сами ворота усиленные титановыми пластинами?
- Фи, как банально. Слышал про 'нуль-сталь'?
- Погоди. Это ту самую, что ваши умники на орбите вывели? Это же хрень сколько миллионов за кило стоит?
- Эти ворота способны выдержать несколько попаданий кумулятивного снаряда. Сейчас подобными оснащаются все важные государственные хранилища.
- Что вы там прячете? Ковчег завета?
- Привезёшь его из Зоны-51?
- Смешно...
Ворота начали неторопливо отъезжать в сторону.
- Ты добился своего, у меня мурашки.
- Да не шути ты...
- Нет, правда. Бегают везде.
Ворота раскрылись, за ярко освещённом зевом тоннеля их ждал гигантских размеров обшитый сталью зал, преимущественно белого цвета, с редкими вставками стального или чёрного цвета. Лампы так же были встроены в стены и потолок. Размер зала был таков, что сюда можно было без труда загнать как минимум старый добрый 'Чинук' а то и что покрупнее. Но сейчас здесь было совершенно пусто. Они неторопливо пошли, похоже, в дальний конец помещения.
- Это разгрузочная зона, отсюда прямой доступ в лаборатории, да и практически в любую часть здания. Естественно имеется ряд датчиков в вентиляции, восемь камер встроенных прямо в стены. И ещё кое что.
- Заинтриговал так заинтриговал. Кое что это что?
- Ты почти как русский уже разговариваешь.
- Спасибо. Так...
- Автотурели, 125 миллиметров.
Джон присвистнул. Виктор довольно ухмыльнулся.
- Одна проблема, система 'свой-чужой' распознаёт своими только сотрудников компании. Поэтому в случае чего, надо убедиться что здесь из посторонних только противник, а не менты или вояки.
- И много таких турелей?
- Два десятка. А ещё электромагнитные ловушки на всех въездах и бронированные двери на всех переходах между важными частями комплекса.
- Вы натурально к войне готовитесь?
- А ты думал? Сам знаешь что в мире творится... здание строили вместе с умниками из 'Спецстроя', федеральной конторы. Здание спокойно выдержит прямое попадание и подрыв крылатой ракеты. Или ядерный взрыв в нескольких километрах от этого места.
- До этого дойдёт думаешь?
- Знаешь, мой дед был тяжёлым человеком, он в общей сложности 11 лет жизни провёл в тюрьме. Но до конца дней своих честно работал и старался всё делать для того, что бы я не пошёл по его стопам или не стал таким как мой дорогой папаша, или как любой другой в нашем трущаке посреди грёбанной тайги. Честное слово - он был самым злобным засранцем во всём посёлке. Но я его любил, и благодарен за каждый преподанный мне, сопляку и суть безотцовщине урок... Он говорил так, 'Можно стерпеть слово, можно стерпеть пощёчину. Если ты мужик, твоё достоинство всегда будет выше пары пиздюлей или грязного слова какого то недоношенного дегенерата. Но если кто-то и когда то попытается покалечить тебя, или кого кто тебе дорог, убей подонка не задумываясь'. Если что-то однажды случится, я не хочу ничего расхлёбывать. Я не хочу судрожно искать спасительную соломинку. Любой кто придёт сюда, что бы навредить моим людям, сдохнет.
- Мой отец с твоим дедом явно бы подружились.
- У нас в стране об этом говорить не принято. Но честно говоря, не думаю что между вашей глухоманью и нашей, есть существенная разница... мужчина всегда ищет выход да?
- Многие соотечественники твоего мнения не разделяют... знаешь. Всю ту авантюру со вторжением, я уже тогда считал долбанным бредом.
- Насколько мне известно, ты тогда был на другом конце земли. Так что тебя в любом случае на нашей территории быть не могло. Так что забей и забудь... знаешь сколько в России ваших?
Они наконец подошли к массивным стальным пластинам - дверям грузового лифта. Виктор посвятил карточкой на детектор. Двери открылись. Войдя вовнутрь большой белоснежной камеры, он выбрал 48 этаж. Лифт ухнул, после чего плавно пополз вверх.
- И сколько?
- Где то миллионов шесть, и это только по предварительным подсчётам, и не считая тех кто ещё не легализовался. Русские умеют прощать. Лет через 50, будем жить душа в душу.
- Ты иногда просто ужасный великодержавный шовинист.
Хозяин положения хохотнул.
- Я стараюсь быть оптимистом. Если вся эта масса народу на просторах Родины, не сможет поладить и ужиться друг с другом, начнётся резня таких масштабов, что никакое правительство с их хвалёнными полицаями в тяжёлой броне - не сможет загасить этот ад. Мы последний форпост, мать его. Понимаешь? Рухнет всё здесь, бежать будет больше некуда... и хана тогда человечеству.
- Зря я тебя похвалил. Снова распространяешь потоки негатива.
- Эй! Давай посерьёзней. Я тебя еду с боссом знакомить. По крайней мере с одним из них.
- С кем?
- С Андерсом Ванхорном. Селиванов сейчас в Бишкеке, на форуме по безопасности, вместе с другими шишками от военно-промышленного комплекса. Правительство собирается консолидироваться с лидерами индустрии... мы почти что их собственность, а они нам всё равно яйца выкручивают.
- Так ведь война же.
- Хм, и то верно... ублюдки почти под Душанбе, а он в Бишкеке. Я хотел отговорить его ехать. Но ему неймётся... А Андерс, Андерс человек не похожий на типичного богатея. Это так, к слову. Он действительно был гением в своей области. А деньги дали ему безграничную власть, реализовывать все свои идеи... он хороший человек. Но будь готов к тому что он бывает весьма... экстравагантен.
- Даже не представляю что именно кроется за этим словом.
- Увидишь... а вот и приехали.
Лифт затормозил, а индикаторы показывали что они достигли точки назначения. Двери открылись и гости вышли на большую площадку. Это был большой светлый зал со слегка оранжевой и бордовой подсветкой, потолок, стены и полы, было разных цветов. Здесь не было никого, и уставлен он был разумеется, большими выставочными стендами с образцами продукции. Подобное можно было наблюдать в любой дорогостоящей корпоративной клинике или в офисе любой крупной компании. Безусловно некая красота в этих механизмах была, но ничего необычного в этом не было точно. Виктор заметил это на в целом непрошибаемым лице своего напарника, пока они начали неторопливо идти сквозь зал. Эти модели были допотопными, много пластика, неуклюжая имитация кожи, механически элементы. Почки и желчные пузыри, напоминающие больше детали от машины чем реальные органы. Но уже в середине зала, конечности становились более изящными, хоть в них и преобладал металл, а органы стали полностью напоминать настоящие, только изготовленные частично из биопластмассы, частично из полимеров. Лёгкие и печень отливающие чёрным, миниатюрный клапан с двумя отсеками - имитатор человеческого сердца.
- Мы были первыми производителями в России. Ванхорн был одним из лучших в своей области, по созданию всего этого. Подтянул за собой людей из-за рубежа, видных специалистов в области хирургии здесь... Почти три тысячи спасённых жизней практически сразу после войны.
Последние модели реально напоминали произведения искусства. Чёрная матовая поверхность блестела в свете фонарей под потолком. Все они были разной длинный и толщины, некоторые были рассчитаны даже на маленьких детей. Напротив маленькой ножки, до бедра, Джон остановился. Внутри что-то ёкнуло, было в этом что-то жуткое...
- Нет большей трагедии для родителей...
- И они готовы заплатить огромные деньги.
- Не будь циником Джонни. Ты же понимаешь, насколько это нужно...
- А боевые протезы?
- Потом, всё потом...
Они уже были напротив большой двустворчатой двери из металла со вставками из красных витражей, зал сужался к кабинету. За окном падали хлопья снега.
- Не мандражируешь?
- Что... нет, как не странно.
Двери распахнулись в метре от них.
...
Господин Ванхорн был молод, даже слишком молод для человека занявшего такой пост. Ему было едва за тридцать, это был высокий и худой как жердь мужчина европейской внешности, с узким лицом на котором под невнятной мочалкой коротких светлых волос и с лицом вечно удивлённого подростка были расположены два блюдца не менее удивлённых глаз. Одет он был довольно франтово, но при этом совершенно неофициально. Типичный 'Шанхайский шик', тёмно-серые брюки, шёлковый золотистый жилет поверх сорочки. И обязательный смарт в чехле замаскированного под бронзовый порсигар, на цепочке прикреплённой к ремню. Он стоял у большой прозрачной стены с чётками, посреди просторнейшего кабинета, в которой не было ничего кроме ультрасовременного стола из дерева, с встроенными средствами связи, и винтовой лестницы куда то наверх. Пожалуй главным, и крайне чужеродным, здесь был большой персидский ковёр. По которому хозяин кабинета похоже ходил абсолютно босиком. Услышав как открылись двери он повернулся, как будто вовсе их и не ждал. Он обратился к ним на английском, он явно был носителем языка, но в нём чувствовался едва ощутимый и не совсем понятный акцент.
- О, Виктор, привет. А это похоже наш новый сотрудник?
Джон сдержанно улыбнулся - Джонатан Риддл.
- Андерс Ванхорн, очень приятно познакомится... можно просто Джон?
- Конечно сэр.
- О Бога ради. Просто Андерс. Чего встали? Разувайтесь, проходите сюда.
Джон вопросительно глянул на Виктора, тот слегка пожал плечами. Они разулись и пошли на ковёр, поближе к окну. Андерс снова повернулся и посмотрел куда то вниз, внизу как раз медленно тёк транспортный поток по Варшавке и жались друг к другу офисные здания гораздо ниже зелёной свечки.
- Простите, дайте мне минуту... Виктор. Что у нас по нашей ситуации?
- Честно говоря...
Андерс неожиданно перешёл на русский. - Слышал... фиаско. Джон, вы отлично справились, я слышал.
- Спасибо.
- Я думал. О многом думал... там стулья есть, возьмите если хотите.
За столом и в правду стояли совсем не офисные скандинавского стиля стулья. Гости их вытащили и уселись. Андерс молчал, видимо продолжал думать. Потом решил озвучить то что в голову пришло.
- Проект по реакторам почти запущен. Заводы же в день народного единства открываем? На все три объекта прибудут первые лица. В Северодвинске будет президент, сам. ФСО же передало тебе документы?
- Ещё вчера днём. Всё заверено, охраной внешнего периметра будет СБ Миннедр заниматься. Так что они главные.
- Это хорошо... Джон?
- Да?
Андерс снова замолчал на долгие несколько секунд, продолжая смотреть в окно.
- Джон. Вы ведь знакомы с нашей сферой деятельности?
Американец посмотрел на Виктора, тот одобрительно закивал.
- Да, конечно.
- 'Конечно' это хорошо. Мы начинали как производители товаров, в первую очередь, для медицинских нужд. Но мы уже давно переросли этот рынок. Мы не только даём людям... даём им возможность жить полноценной жизнью. Мы теперь занимаемся и многим другим. Мы ведь одни из лидеров в робототехнике, вы слышали?
- Совместные с 'Калашниковым' дроны поддержки пехоты. Мулы, разведчики, машины обеспечения огня.
Андерс полуулыбнулся повернувшись, засунув руки в карманы. Он выглядел так как будто задумал какую то шалость.
- И это ещё не всё. У нас совместные проекты практически со всеми ведущими компаниями в стране. Новосибирский центр - гигантская база, и основной фронт работ у нас там. Но кое что у нас и здесь имеется... вы в курсе сколько на территории РДФ инвалидов? Почти четыре миллиона человек, с инвалидностью первой группы. Новые органы и конечности, искусственные элементы нервной и мышечных систем. Мы почти научились лечить болезнь Альцгеймера и другие заболевания мозга.
- Искусственный нервные клетки?
- И не только мистер Риддл. А много чего ещё. Но всё это, все наши возможности упираются в недоступность дешёвого и компактного, но при этом мощного источника энергии. Дроны, спецтехника наподобие луноходов, арктических вездеходов, батискафов, тактические экзоскелеты, всё это мы сможем запитать от нашей новой батареи.
- Мы всё ещё не можем покинуть наш технологический... уклад. Но едва ли наши батареи смогут выдвинуть человечество на новую ступень развития.
Андерс улыбнулся ещё шире. - Нет, но существенно облегчат нам задачи по этому направлению. Но... амбиции это дорогой товар. Очень дорогой. Виктор, человек свято верующий в свою цель защищать нашу компанию. Потому что понимает что она из себя представляет. А представляет она из себя ничто иное как... как ты мне однажды сказал?
- Наше семейное гнездо.
- Вот. Что-то старомодное, в духе клановой принадлежности. Мы это позаимствовали у азиатов. Наши работники трудится на нас в поте лица, но они никогда и ни в чём не нуждаются. Прогресс прекрасен сам по себе. А деньги приятное дополнение. Но какой смысл в прогрессе, если убрать из уравнения человека?
Джон думал что ответить, в прочем недолго. На самом деле, Андерс ему уже успел понравится. В этом человеке было некое обаяние. Энергия...
- Многие бы с вами не согласились.
- Многие бы, не согласились. И именно от этих многих я бежал... я бежал дважды в жизни. В 18 лет, досрочно получив высшее образование, я само собой устремился в США. Потому что в Европе мне было слишком тесно. Из штатов я бежал, когда понял что эпоха настоящих энтузиастов от технологий прошла. И всё что я придумаю, будет в последствии применено лишь в угоду верхушки золотого миллиарда, что предала всех нас и укрылась в своих башнях из слоновой кости. Но что гораздо важнее, то что там индивидуальная свобода по сути умерла. Думал ли я, что смогу найти эту свободу здесь? В России? Нет... жизнь странная штука, Джон. Я не хочу впадать в ложный пафос, размышления об ответственности бизнеса перед обществом, о том сколько денег мы вкладываем в медицину и образование, сколько полицейских и пожарных вернули домой к их семьям и позволили им остаться на службе. Просто, это страна свободы, подлинной свободы. Я бизнесмен, и понимаю что мне не нужно управлять народами. Но я даю возможность лечить людей, даю им новую жизнь. А государство обеспечивает нам всем существование, сдерживая натиск. Это вообще, одна из первостепенных задач существования государства - защита народа живущего на его территории, государство это становой хребет народа, его доспехи. А наша первостепенная задача - дать возможность жить тем кто на нас работает. Дать им возможность реализовать свой потенциал... ты человек с потенциалом Джон. Как и я в своё время, как и все кто пришли работать в эту компанию... мы. Я заговорился... знаете, пойдёмте.
Андерс подошёл к своим ботинкам, взял со стола обувной рожок и быстро обувшись, пошёл к двери. Джон посмотрел на Виктора, тот пожал плечами. Андерс повернулся, пока они обувались.
- Идёмте! Мне надо кое что вам показать. Даже много чего.
Сказав это босс вышел обратно в тот же зал через который они шли сюда. Андерс продолжал говорить, распалившись, он шёл и говорил, говорил и шёл. Порывисто, сумбурно, но явно вдохновлённо. Он шёл быстро, лавируя мимо аквариумов с протезами. Размахивая руками.
- Я не хотел становиться оружейным дельцом. Жизнь заставила.
Многие великие умы служили благородным домам и династиям. Да Винчи например. - Подначил его идущий чуть позади Виктор.
- Да, многие. Вся история Европы, да и мира, это история хороших людей ставших плохими, что бы защитить других хороших людей от тех кто ещё хуже... ты мне сильно льстишь, я то себя сравнивал в ранние годы с Теслой. С Николой Теслой, не с... да. Я говорил об оружии?
- Мы ведь производим не совсем оружие. В первую очередь средства индивидуальной защиты.
- Не порть сюрприз Виктор! Наш гость должен увидеть всё сам. И мы ему покажем. Всё ему покажем.
- Первые десять этажей над холлом, административная часть здания. Не считая отдела продаж и отдела связей с общественностью. Дальше начинаются лаборатории и мастерские.
- Мастерские?
- Мастерские. Мы их так называем. Как в старые добрые времена.
Не было никаких 'старых добрых'. - Сказал Виктор. - Мир был таким всегда.
Они дошли до того же самого лифта, Андерс дождавшись пока его компаньоны зашли в кабину, щёлкнул по кнопке и лифт мягко ухнул ровно на десять этажей ниже.
- Одна из точек зрения. Утром я мог смотреть на реликты времён жизни североамерианских аборигенов в музее Филда. А уже вечером того же дня смотреть постановку 'Волшебной Флейты' в опере Гарнье. А теперь через Европу самолёты больше не летают.
- Мы с этим боремся. Как можем... но мы сейчас здесь что бы как то влиять на происходящее. Этим нынешнее время, лучшее что с нами было.
- У тебя нет ностальгии по старому миру, я знаю. А у тебя Джон?
Тот замялся. - Было проще. Нам говорили воевать, мы шли воевать, и считали что это правильно. В американскую мечту к тому моменту когда я школу заканчивал, уже никто не верил но... была мирная жизнь. Можно было проехать всю страну от Саванны до Сиэтла без кордонов и боязни получить пулю. Рок-концерты были шикарны. Суперкубок, я не фанат но... Жрачка в крупных городах отвратная конечно, но если отъехать подальше... А теперь у нас есть железное кладбище в долине Империал и тринадцать голодных штатов к востоку от Миссисипи. В Балтиморе рынок рабов, Флорида утонула, Атланта сожжена дотла. Прошло времени всего ничего, а как будто в другой жизни всё.
- Прошло всего 11 лет, да... - Андерс заметно погрустнел. - сколько людей погибло за эти 11 лет.
Лифт наконец достиг точки назначения.
- Но Вена ещё стоит, это окрыляет знаете ли.
Они прошли через белоснежный холл, наподобие погрузочной зоны в подвале. Те же стальные пластины, тот же белый свет. Только размах меньше. Всё это выглядело как внутренности космического корабля. Автоматическая дверь слева открылась. За ней был так же совершенно космический объект. Коридор с прозрачными стенами из бронестекла с обеих сторон. Только вместо марсианского пейзажа или космоса, огромные помещения в бело-сером и синем свете. За окнами полдюжины ребят в белых комбинезонах с голову до пят, словно сбежавшие из сай-фай триллеров девяностых годов прошлого века, ходили между многочисленным и явно непростым электронным оборудованием и деловито занимались некой, на первый взгляд непонятной деятельностью. В центре каждого из четырёх помещений по коридору, располагались большие белоснежные и явно герметичные контейнеры длиной метров в пять и шириной около трёх, с небольшими окошками то в одном то другом месте. Эти баки явно являлись вместилищем неких испытываемых объектов. Забавно что из ребят в белом на гостей внимания никто не обратил. По всей видимости работа отнимала всё их внимание.
Из какой стали делаются протезы? - тоном учителя средних классов спросил Андерс. Джон в общем то сразу понял что вопрос задан ему.
- Титан в основном. Для особо сложных и дорогих - хром. В серой зоне как правило металл дешевле, но там и протезы дрянь.
- Правильно. Эти сверхпрочные камеры способны выдержать температуру от минус тысячи до плюс трёх тысяч градусов по цельсию. Давление до десяти тысяч атмосфер. Они обошлись нам дорого, на благодаря им мы можем прокатывать стальные детали наших протезов в максимально экстремальных условиях. Случится может всякое, а поскольку добрая половина всех наших клиентов военные...
- А недобрая половина?
Андерс посмотрел на собеседника улыбнувшись.
- У вас очень хороший русский, гораздо лучше чем был у меня поначалу.
- Мне нравилась русская литература. Поэзия в основном.
- В армии пристрастились?
- На самом деле раньше, моя мама в своё время очень увлекалась литературой различных стран. Из русских она любила Лермонтова, этого старого солдата, говорила что он ей напоминал нашего отца. Прививала нам способность к языкам...
Джон запнулся. Обычно он так много о себе не выбалтывал в принципе. И уж тем более тем кого видел первый раз в жизни. Конечно эта информация никак бы ему не навредила. А 'растопить лёд' могло быть полезно для будущего. Но всё это было ему не свойственно. Но Андерс оказывал на него странное влияние, возникало упорное ощущение что он этого человека знал уже давно. Аура видимо у него была такая, положительная. Он решил сменить тему.
- А что вы сейчас испытываете? Новый модельный ряд?
- В том числе, но не только. Повернёмся ка.
Они повернулись в другую сторону. Джон отметил что стёкла вообще не пропускают звук, абсолютно. И прикинул примерную стоимость, и что важнее, прочность этих стен. На прочной стене из неизвестного материала была распростёрта трёхметровая пластина. Она вся была в дырах и царапинах, вмятинах и углублениях. Он уже видел подобное испытательное оборудование. Автоматические стрелковые установки, всех калибров, любой убойной мощи. От мелкашки до крупнокалиберного пулемёта. Они стреляли как по очереди, так и в разнобой, одиночными и короткими очередями. В отдельном от большого стрельбища помещения, в защитном боксе, попадания фиксировали двое. Один проверял полученные данные, второй их куда то вносил.
- Ваша новая броня?
Она самая. - Виктор был доволен как удав. - Пока она слишком тяжела для индивидуального ношения. Но способна выдержать очередь из калаша в пузо с трёх метров. А когда будет готов источник питания, мы установим это на наше шасси.
- И сколько будет стоить эта броня? Относительно жизни солдата?
- Нас слишком мало, а вот враждебных соседей по планете почти четыре миллиарда. Так что на обмундировании для спецов правительство не экономит. А через несколько лет многие правительства стран союзниц с руками оторвут.
Эта технология изменит поле боя. - Сказал Андерс. - Всё равно что изобретение стальных доспехов в древнегреческую эпоху. Главное что бы кто-то не придумал как использовать порох, раньше чем мы.
Концерн 'Калашникова' для нас новое оружие готовит. - Виктор не скрываясь хорохорился. - Пока в рамках прототипа, но всё же. Встроенный в костюм индивидуальный боевой комплекс. Обещали показать ближе к новогодним праздникам.
- Привет японским аниматорам.
- И им тоже. В самолёт пока трансформироваться он не научился. Но уверяю, лет через пять он сможет делать и не такое.
- А я фильм вспомнил... ну этот, с Эмили Блант кажется. Там ещё было перемещение во времени было.
- Иногда я забываю насколько ты старый.
- На себя посмотри!
Они двинулись в след за Андерсом дальше, всё так же не торопясь, к дверям в следующую часть коридора.
- Я не хочу заглядывать слишком далеко в будущее. Но мы сейчас вовсю экспериментируем над синтетическими биосистемами. Которые как известно являются неотъемлемой частью создание искусственных нервных систем. Но через несколько лет мы сможем продвинуться дальше.
Вы говорите о создании репликантов? - хмыкнул Джон.
- Слышу в вашем голосе скепсис, но если мы можем нарастить искусственную мышечную массу, почему мы не можем создать полностью идентичного человека с нуля?
- Андерс, вы меня поймите правильно. Я солдат а не учёный. Но мне кажется что человеческий мозг, устройство гораздо более сложное чем даже самый сложный самообучающейся процессор.
- Ты прав. На эти опыты уйдут скорее всего десятки лет. Но вот насчёт создания тела, я настроен более оптимистично. Это шанс на полноценную жизнь огромному количеству людей, которые лишились такой возможности.
- Можете считать меня заскорузлым мракобесом со среднего запада, которым я и являюсь. Но ведь не просто так говорят, что глаза это зеркало души. А тело человека это его храм.
Андерс остановился что бы с любопытством посмотреть на собеседника. Они стояли уже у самой двери. Джон немного опешил, но раз уж начал говорить... Виктор наблюдал на всё происходящее с интересом.
- Улучшать человеческое тело, дать возможность людям стать лучше, поправить здоровье, это чудесно. Но я понимаю о чём вы говорите, о смене тела, о физическом бессмертии. Но это... спорно, как минимум. Человек не просто так ограничен в своей возможности жить одной жизнью.
Андерс улыбнувшись кивнул, ответ ему явно понравился. - Изменения всегда пугают, это нормально. И ваши опасения мне вполне понятны. Я и сам часто об этом думаю. Но давайте посмотрим на это с такой стороны. Раз всевышним нам был дан разум, значит возможность улучшать и развивать себя - часть общего замысла. Ты можешь парировать мне аргументом об атомной бомбе. И будешь прав... но на всё неизведанное нужны десятилетия обдумываний. Наши робкие шаги в направлении будущего, будут осмысливать люди, что родятся гораздо позже чем мы умрём. И это правильно, всему своё время. А теперь, господа, вы увидите то что представляет собой основной род нашей деятельности.
За очередными дверями было два длинных лестничных пролёта, выход в другой корпус лаборатории.
Виктор пояснял. - Каждая лаборатория, это отдельный корпус-секция внутри здания, занимающими как правило несколько этажей. Так что этажность здесь очень условная, и нужна скорее что бы создать путаницу. На все этажи и лаборатории ведёт только два центральных лифта, общая на всё здание пожарная лестница имеется только по южной стене здания, скрыта от глаз стеклом. Все остальные лестница разбросаны в разных местах. Одни корпуса соединены грузовыми лифтами и отдельными лестницами, другие строго изолированы. Но это я тебе ещё покажу.
Они спустились ещё одних широких дверей. За ней на сей раз была не только лестница но пандус словно смотровая с видом на этаж внизу. Здесь уже можно было сквозь мутное зелёное стекло увидеть город внизу, но смутно, хотя окна и были большими. А внизу под балконом располагались многочисленные рабочие места. Люди в белых халатах сновали туда сюда, на сей раз защитных костюмов у них не было, но на некоторых были комбинезоны схожего цвета. На столах и рядом с ними в специальных прозрачных боксах располагались запчасти или цельно собранные искусственные органы или же их черновые варианты. Как заправские механики, учёные в ручную под светом мощных ламп, корпели над всем что лежало у них на столах. Соединяя шарниры, проверяя на проводимость электричеством материалы обшивки, смотря как работают сердечные насосы и как сгибаются искусственные суставы.
Знаете что по настоящему страшно во всей нынешней эпохе? - Спросил Андерс, положив руки на перила и смотря вниз. - Инфляция человеческой жизни. Люди всегда стремились найти способ защищаться, или же нападать. Это не плохо само по себе, не научись мы делать орудия из бронзы, мы бы никогда бы не стали тем кто мы есть. Но примерно лет триста назад, ситуация вышла из под контроля. И с каждым новым десятилетием, каждая новая бессмысленная война становилась всё более жестокой и разрушительной. И вся трагедия человека в том, что он не учатся на своих ошибках. Урок Франко-Прусской войны не был поучительным, и меньше чем через 50 лет Европу сотрясла новая чудовищная война. Первая мировая шокировала людей всего мира до глубины души, затронула каждую семью во всех странах Европы и не только, но этот шок не остановил новую мировую войну. Промышленность, наука, познание, медицина, энергетика. Всё это развивалось, но никогда не развивалось в таком темпе как возможности по уничтожению человека себе подобных. И в какой то момент мы пришли к тому, что даже без ядерного оружия, мы способны убить сотни миллионов человек. Нажатие кнопки, и исчезает с лица земли больница, ещё одно нажатие и исчезает целый квартал. А ведь любой современный фронтовой бомбардировщик несёт на себе полтора десятка таких бомб.
Дело не в том, что есть такая возможность. А в том у кого она есть. Когда то воинское искусство измерялось способностью обращаться с мечом, это было благородно и честно, и отсеивало всякий сброд. Потом род людской открыл секрет пороха и создал огнестрел. Однако тогда всё тоже не было так плохо. Даже тогда было важно умение, опыт. Как по мне, всё испортил Гатлинг, создав пулемёт. В этот самый момент мы прошли все мыслимые точки невозвращения. Когда убийство сотни человек стало вопросом нажатия на спусковой механизм.
Интересная точка зрения... и ты считаешь что мы заслуживаем быть теми, кто обладает самым смертоносным оружием? Потому что мы не сброд?
В какой то момент истории, всё что имеет значение, становится лишь то готов ли ты драться за своё выживание. Нам не оставили другого выбора. Сейчас наше превосходство в технологии и оружии, это пожалуй последнее что всё ещё удерживает нас от похода южан на север, который для нас может стать последним.
И всё равно всё это приводит лишь к новым жертвам. Новые и новые, и новые... Вы хотели понять что мы тут делаем мистер Риддл? Мы пытаемся отменить инфляцию жизни. Дать человечеству то что она заслужило и уже давно. Прекратить страдания, обнулить счётчик бесконечных потерь. Мы как вид заслужили второй шанс, даже если наша планета хочет нас убить. Мы сможем победить все болезни и недуги, мы сможем продлить жизнь на десятки а может и сотни лет. Воспользоваться данным нам Богом правом развиваться и творить, улучшать свою жизнь и самих себя. Мы почти убили нашу планету, отравили её, из-за нас началось массовое вымирание. Мы почти убили в себе всё что делает нас людьми, в первые в истории убив в войнах почти полмиллиарда человек, за десять лет. И теперь наша планета нас мстит, трясёт нас землетрясениями, сдувает ураганами и смывает наводнениями, ареал обитания сокращается, климат становится нестабильным. Но мы здесь, живы и работаем. Наши города становятся более безопасными. Наши технологические и гуманитарные возможности растут. Раз мы здесь, значит мы достойны второго шанса.
Американец не нашёлся что ответить, от неловкой паузы его спас невысокий слегка смугловатый мужчина южной внешности, средних лет. Одет он был в светло серый рабочий комбинезон. Он помахал им, и приветливо заголосил на сносном русском, с каким то очень узнаваемым акцентом.
Андерс? Виктор? Очень рад. И вам здравствуйте.
Алонзо. Это наш новый сотрудник службы безопасности, Джонатан Риддл.
Мужчина улыбнулся и пожал руку гостю, рукопожатие было крепким.
Джон, это доктор наук Алонзо Манчини. Замглавы начальника отдела научных разработок в области протезирования.
Джон... Айова или Канзас?
Канзас.
Алонзо улыбнулся во все 32 зуба. Но не 'по американски', искренне.
Бостон. Эм-Ай-Ти.
32-й полк. Армейские рейнджеры.
Рад видеть земляка. Нас старых добрых янки, здесь в этой компании не так уж и много. Здесь совершенно не с кем обсуждать бейсбол.
Но бейсбол давно уже не тот.
Золотые слова. - Он вопросительно посмотрел на Андерса. - Вы хотите что бы я провёл экскурсию?
Нет, доктор, я знаю что вы сейчас заняты. Я бы сам хотел показать нашему новому коллеге всё что здесь происходит. Кстати как идут работы по шестому поколению?
Превосходно! Хоть я и полагал, что сделать лучше чем было невозможно, я рад что вы с Улановым меня переубедили. Уровень соотношения энергозатрат относительно эффективности работы поражает.
Джон ухмыльнувшись заметил как Виктор стараясь держать руки низко, пальцами изображал разговор двух людей.
Какова температуры биоплазмы при этом?
Держится в пределах допустимых значений. По крайней мере первые несколько часов.
Завтра должны прибыть новые реагенты для системы стабилизации температуры. Ройчек должна принять. Проконтролируешь процесс?
Да Андерс, обязательно. С вашего позволения... Джон? Виктор?
Взрослый и достойный муж с глазами горящими как у восторженного ребёнка, доктор направился обратно к коллегам.
Алонзо был один из ведущих инженеров 'Вортек Дайнемикс' - сказал Андерс, хотя было ощущение что он разговаривает больше с самим собой чем отвечает на немые вопросы. Сам он явно не мог долго устоять на месте, и повёл гостей куда то дальше по лаборатории. - Корпорократы из 'Хаузер Ультима' предлагали ему должность главного инженера. Но он отказался работать на них, потому что не хотел что бы его наработки использовали для боевиков, которые убивают людей на американской земле в грязных корпоративных войнах. Они с семьёй были в лагере беженцев 'Ладога', откуда я его выдернул. А сегодня он один из лучших специалистов в мире в своей области.
Уверен это можно сказать про всех наших сотрудников. - как бы совершенно не подначивая заметил Виктор.
Нарываешься на похвалу?
Нет Андерс. Я бы не посмел. Просто констатирую факт.
Джону показалось, что начальник улыбнулся, впрочем не надолго. А меж тем они шли через встревоженный улей. Сотрудники, учёные и лаборанты, инженеры, в белых халатах или же рабочих комбинезонах, ходили вокруг столов и занимались бурной деятельностью. Рабочий процесс фиксировался на десятки камер, уходящих в рабочие архивы. Учтённые математические данные постоянно вбивались в базу данных.
Сколько всего сотрудников в компании? - спросил американец, внимательно смотря по сторонам, впитывая информацию.
В комплексе полторы тысячи сотрудников, не считая лиц обеспечивающих безопасность силовых структур. В самой компании, порядка семнадцати тысяч сотрудников. Из них примерно половина, это научный и производственный персонал. - Ответ Виктора был чёткий, как будто он ждал вопроса. Основные данные всегда записаны где то на подкорке.
Много иностранцев?
До трети сотрудников. Но сейчас такая картина в среднем по всей стране. Из лагерей как ты знаешь, выгребают в первую очередь лиц с образованием...
Да, лагеря.
Джон знал, что по крайней мере по бумаге, лагеря в России отличаются от лагерей в остальном мире. Лишь временное размещение, есть охрана порядка внутри, постоянное медобслуживание, даже школы. Но лагерь беженцев это лагерь беженцев. А после того что было в Индии...
Снова слово взял Андерс. - Количество людей бегущих к нам уже исчисляется миллионами. Россия огромная страна с богатейшим потенциалом для развития. И нам нужны рабочие руки, всем места хватит. Но проблема в том, что почву нужно подготовить... русских мы всегда видели как жутких расистов. Но в результате они приняли всех. Взамен они требуют лишь жизни по их законам и правилам, что абсолютно справедливо. Даже на примере этого города видно, что он готов принять любую культуру. Но он её переработает. И на выходе всё равно получится что-то русское. Это нехорошо и неплохо. Это просто факт. К тому же, Маршалы достаточно мудры в своей национальной политике. Есть социальное деление созданное капиталистическим устройством, но оно так и не скатилось до уровня сегрегации, эта страна никогда не была Америкой. Да и Европой тоже. Здесь всё было проще, и сложнее одновременно. А уж после Жатвы...
Они достигли некоего внушительных размеров закрытого бокса. Крупный контейнер, занимающий приблизительно двадцать квадратных метров, стоявший у восточной стены. Многочисленные оранжевые и красные линии на нём, сигнализировали о его повышенной важности, узлах коммуникаций проходящих повсюду. Табличка у бронированной двери гласила 'Лаборатория числительного анализа и алгоритмизации'.
Серьёзная охрана данных? - Сказал Джон, не без интереса смотря на контейнер.
Всё в этой лаборатории, украсть или вынести практически невозможно. Но если даже и возможно, это лишь плоды трудов, повторить наш успех сложнее чем кажется. А вот в таких вот боксах, в каждом отделе, хранятся исходные научные данные, кропотливые годы работы лучших умов мира...
Проводник открыл дверь и вошёл вовнутрь. Внутри было совсем не так светло как в лаборатории. Тут скорее царил уютный полумрак тёплых жёлтых ламп. Здесь было прохладно, огромные шкафы серверов стояли под несколькими массивными вытяжками. За шестью рядами серверных шкафов слышался как показалось Джону, какая то воистину древнее но весьма мелодичное британское техно. Андерс и Виктор уверенно направились между вторым и третьем рядом шкафов, и первый не без удовольствия продолжал.
Все расчёты проводимые здесь, здесь же и остаются. Никакой сигнал не способен пробиться через эти стены. Доступ к данным предоставляется только сотрудникам работающим здесь, они имеют право выносить или же заносить сюда сторонние данные, и больше никто. Люди сидящие здесь, занимаются одной из самых важных работ в нашей сфере. Именно на них всё и держится! Здесь одни из лучших, и самых не понятых умов, физики и математики.
Они достигли конца помещения. На большом, напоминающим пилотское, кресле, восседала некая особа. Молодая женщина невысокого роста в белом халате, в больших очках виртуальной реальности, работала сразу с тремя интерактурами, щёлкая по ним со скоростью пианиста виртуоза. Перед ней на стене висел большой экран, на которым появлялись и уходили в никуда просто безумное безумное количество расчётов. Хотя учёной этой явно было без надобности, она была полностью погружена в процесс, под то самое британское техно, играющее умеренно громко. Андерс посмотрел на подчинённую взглядом, не свойственным мужчинам его возраста по отношению к молодым женщинам и девушкам. В этом взгляде на миг прочиталась какая то отцовская нежность. Он встал слева от её плеча и смотрел на экран.
Позвольте представить доктора математических наук и всемирного специалиста в теории построения создания моделей вычисления численных данных, Юнче Бальбин Люнг. Одного из ведущих в моей компании специалистов по обработке массивов данных. Именно она проводит расчёты по всем важнейшим проектам. Она гений, самородок своего рода.
Внезапно девушка прекратила работать и неторопливо сняла очки.
Ох, господин Андерс...
Ничего не говори, ты делаешь важную работу. Это я отвлёк тебя зазря. Я знакомлю с рабочим местом нового безопасника. Знакомься, это Джонатан Риддл.
Девушка посмотрела на гостя, и её глаза на секунду расширились от сильного удивления, но она быстро сделал вид что всё нормально. У Джона так сходу подавить удивление не вышло, но он понадеялся что этот эффект остался незамеченным. Его утренняя пассия смотрела на него из кресла, скрестив ноги.
Здравствуйте, меня зовут Юнче Люнг... и... меня наверное уже представили.
Она у нас сама скромность Джон.
Джонатан... просто Джон.
Чтож, мне приятно познакомиться с вами.
Они друг другу чуть поклонились. Краем глаза американец посмотрел на Виктора, который со всех сил сдерживался что бы не улыбнуться. Дико захотелось ему за это пинка отвесить. Наверное директор тоже бы заметил что либо, да только вот его мысли уже унесли его очень далеко.
Раз мы здесь закончили, думаю нам пора идти дальше. Покажу вам отдел нейробиологии и...
На поясе у Андерса запищал смарт. Он взял его в руки, и сразу стал выглядеть озабоченно.
Виктор, покажи нашему новому другу его рабочий кабинет. Возможно вы мне сегодня понадобитесь.
Всё в порядке?
Михаил пишет из Бишкека. Просит разговора тет а тет, я поднимусь к себе для сеанса.
По телефону можно было поговорить где угодно, в своей компании. Видимо речь шла о сеансе спутниковой связи, возможно даже правительственной линии.
Мы нужны Андерс?
Нет, я хотя бы должен понять о чём речь.
Директор вихрем направились к выходу, безопасник пошёл следом. Джон снова посмотрел на Юнче.
Музыка продолжала играть, и девушка ритмично набивала ритм на подлокотниках, своими тёмно синими ноготочками. Миниатюрная, но с очень живым лицом, с глазами требующих внимания и ласки. Она была почти что и не накрашена, самый минимум, но ей это было и не нужно. Она не сказала не слова, просто очень двусмысленно улыбнулась, изобразила пальцами сотовый телефон и приложила к уху, потом 'кинула' указательный палец в его сторону. Американец улыбнувшись снова поклонился и пошёл к выходу. Коллега ждал его у выхода из бокса уже один. Хорошо стоял, в узком проходе...
Ты редкостная сволочь, ты в курсе?
Что? Неужели не понравилась?
Захотелось от души дать коллеге в живот, но Джон сдержался.