Отсмеявшись вволю, юноша, наконец, выдохнул и расслабленно развалился на кресле, скрестив длинные ноги. В течение минуты догрызая яблоко, он с откровенным любопытством рассматривал меня, будто я была экзотической статуэткой, привезенной ему лично в подарок из дальнего путешествия. Один его наглый, высокомерный взгляд с бесстыжей полуулыбкой вызвал во мне волну негодования.
Несмотря на мерзкие манеры, должна признать, что мой новый знакомый был красив - уверена, все бы присутствующие в зале без промедления с этим согласились. На несколько мгновений, глядя на него, я даже потеряла дар речи, не в силах поверить, что передо мной находится живой человек, а не сконструированная по всем правилам золотого сечения операционка.
Первое, что мне бросилось в глаза, тонкие изящно очерченные алые губы парня на гладкой и светящейся, словно мрамор, коже лица; высокий аристократический лоб, темные идеально-ровные брови и ямочки на щеках при каждом намеке на улыбку дополняли картину безупречности. Даже раскосые синие глаза с длинными кукольными ресницами смотрелись органично и ничуть не убавляли мужественности. При этом красота юноши не была ни скучной, ни приторной - разве что немного бездушной. Мой новый знакомый обладал той самой внешностью, что словно яркая вспышка моментально притягивала любопытные взгляды в любом месте, где бы он ни находился, и так же быстро отталкивала, поражая своим ледяным высокомерием и недоступностью.
В ожидании я растерянно посмотрела на Алика, который, похоже, был озадачен не меньше меня. Он явно пытался найти нужные слова и уже собрался прояснить ситуацию, как незнакомец резко поддался вперед, опершись локтями в колени и поймал мой взгляд.
--
Питер Адлерберг, - сказал он таким голосом, словно делал мне одолжение и хищно улыбнулся, - Кажется, нас еще не успели представить друг другу.
Я подумала о том, что оно, вероятно, к лучшему.
--
Мария Эйлер, - сухо ответила я, даже не пытаясь проявить дружелюбие.
Я хорошо помнила рассказ Алика про Адлербергов и то, как много значит их поддержка для Нейка Брея и восстания. Вероятно поэтому мой новый знакомый вел себя так, будто ему позволено все. Единственное - мне страшно хотелось поинтересоваться, что вызвало у него такой ярый приступ хохота, но что-то подсказывало, что тем самым я только дам Питеру повод для еще одной насмешки. К тому же Вероника по-прежнему ждала моего ответа.
--
Ты права, - повернулась я в ее сторону, избегая взгляда парня, - большая часть группы погибла на Кериоте. А я и еще несколько человек в тот момент были в экспедиции, мы улетели незадолго до...
--
Крушения, - помогла девушка.
Когда я подняла глаза, ее взгляд был пуст.
--
Какое поразительное везение! - воскликнул Адлерберг, приоткрыв рот и часто кивая, - Две базы превращены в пыль, а вы сидите перед нами живая и невредимая, к тому же и выглядите просто чудесно! Кто-нибудь говорил, что катастрофы вам к лицу?
Я побледнела. За пару минут знакомства парень успел не только оскорбить меня, но и задеть за живое.
--
Если вам есть, что мне предъявить - сделайте это сейчас, - бросила я, посмотрев ему прямо в глаза, - Или язвительные комментарии - это все, чем вы располагаете?
На удивление, мои слова не вызвали у него никаких эмоций.
--
Надо же, оказывается вы вовсе не такая беззащитная, как мне рассказывали, - заметил Питер, куда более спокойным голосом, чем я ожидала, и вопросительно посмотрел на Алика с Андреем, - Она хоть в курсе, где оказалась?
--
Я провел Марии небольшую четырех часовую экскурсию, - ответил Алик, ободряющие взглянув на меня.
--
Ты провел ей экскурсию? - медленно переспросил Андрей, отчеканивая слова, - Ты прошелся с ней по всей базе?
Видимо уловив растущее напряжение и испуганно окинув нас всех взглядом, Вероника что-то быстро буркнула на ходу и спешно сбежала к Доре, копошащейся в другом конце зала. Чувствуя, как внутри вскипает ярость, я что есть силы вцепилась в подлокотник. Даже самый сильный гнев можно подавить, если не видеть лица Андрея. Главное - не смотреть на него. Только не сейчас, когда вокруг столько других глаз.
Самое тяжелое было чувствовать пронизывающий взгляд юноши на себе. Он явно ждал моей реакции, и я вновь давала слабину, пыталась спрятать лицо в песок. Проклятье! Нахмурившись, Алик едва открыл рот, чтобы ответить другу, как я буквально подорвалась на месте, опередив его на долю секунды.
--
Да, надеюсь, Ваше Высочество не оскорбит тот факт, что Алик снизошел до меня, проявив дружелюбие, - выдавила я сквозь зубы, - Как оказалось, у него есть пару качеств, которые вероятно вам не знакомы - например, эмпатия и честь.
Ошеломленно качнувшись на месте, Андрей посмотрел на меня так, будто я только что ударила его ножом в грудь, по обычно бесстрастно-холодному лицу прошла судорога. И если вчера в его взгляде я могла прочесть сразу несколько чувств - злость, отчаяние, страх и ненависть, то сейчас я не видела в нем ничего кроме боли. Мне наконец-то удалось ответить Деванширскому на равных, к чему он вряд ли был готов. Вероятно он надеялся, что вчера ему удалось запугать меня достаточно, чтобы я больше не открывала рот. Какое разочарование...На мгновение мне даже стало его жалко.
Переведя пораженный взгляд с Андрея на меня, Питер присвистнул.
--
Ну ты даешь, Эндрю! - воскликнул он, - Только не говори, что решил поразвлечься с ней в первую же ночь, даже для меня это экстремальные сроки!
Я чуть не задохнулась, но еще до того, как успела что-либо возразить, Адлерберг склонился прямо к моему уху и добавил вкрадчивым голосом, словно доверял огромную тайну:
--
Кстати, не называйте его Ваше высочество, ему до короны как до соседней галактики.
По разъяренному взгляду Андрея, брошенному в сторону Питера, я поняла, что он оскорблен не меньше и вряд ли в этот раз сдержался в выражениях, если бы Алик вовремя его не опередил:
--
Притормози, брат, - низким голосом сказал он, положив руку на плечо Адлерберга ни то для того, чтобы его слова прозвучали более убедительно, ни то для того, чтобы выстроить препятствие между ним и Андреем, - Ты переходишь границы.
Питер фыркнул, очевидно собираясь выкинуть очередную саркастическую реплику, как у него из-за спины вылетел взмыленный юноша со вздернутой вверх лохматой копной русых волос, словно его только что ударило током. Он возник так внезапно, что парень едва усидел на месте, когда тот налетел на спинку его кресла. Близко посаженные глаза на круглом лице незнакомца безумно метнулись от Андрея к Алику.
--
Диспенсеры, - выпалил он на одном дыхании, переводя дух - Они сделали официальное заявление...Дерьмо, я вас обыскался!
Юноша шумно вздохнул и облокотился рукой на сидение, пытаясь отдышаться, чтобы продолжить. Андрей, который еще минуту назад казалось был готов уничтожить Адлерберга, моментально обернулся к незнакомцу.
--
Какое еще заявление?- мрачно спросил он. По его сконцентрированному взгляду я поняла, что он уже и думать забыл о прежнем конфликте.
--
Отрицают причастность к событиям на Мельнисе...
--
Марк, будь добр, объясни нормально, - Андрей явно терял терпение, - Кто сделал заявление? Пресс-служба Диспенсеров? Императрица? Кристиан?
--
Кристиан? - встряла я, - Вы о ком?
--
Кристиан Диспенсер, - коротко пояснил Алик, - Пока еще несовершеннолетний сын Джорджианы Диспенсер.
--
У Джорджианы есть сын? - эта мысль внезапно поразила меня.
То, что члены Лиделиума старались прятать наследников от глаз общественности до совершеннолетия из-за соображений безопасности было обычным делом. Насколько мне известно, иногда они скрывали детей даже в своем, узком кругу. Однако все чаще знатные дома пренебрегали этими условностями, и еще до совершеннолетия (наступало оно в девятнадцать лет), когда их дети выходили в свет и пресса получала официальное разрешение распространять какую-либо информацию о них, частенько светили своих отпрысков перед камерами. И в первую очередь это касалось правящих семей - ведь их наследниками мир всегда интересовался больше, чем кем бы то ни было.
Джорджиану Диспенсер уже давно успели окрестить бесплодной, но ни один из многочисленных ядовитых слухов за все годы так и не заставил ее проронить хоть слово о сыне. Хотя даже будь она неспособна самостоятельно выносить ребенка, было глупо думать, что самая влиятельная семья в галактике не позаботится о наследнике другими, более технологичными способами.
--
Вообще-то, вполне совершеннолетний сын, - заметил Питер, вклинившись в разговор, - В этом году ему девятнадцать.
--
И почему никто о нем не знает?- спросила я.
--
Говорят, он со странностями, - поморщился Марк, наконец отдышавшись. Взглянув на меня, он внезапно вздрогнул и поспешно протянул руку, - О вы, должно быть, Мария...- всего на секунду он замялся, словно пытался придумать, как ко мне правильно обратиться, - Марк Крамер, рад познакомиться лично!
Ответив на рукопожатие, я коротко кивнула и постаралась улыбнуться. Марк показался мне гораздо приятнее Адлерберга. Я вспомнила герб Крамеров на одном из домов, что успел показать Алик с утра - шестиугольная золотая звезда на черном фоне, символизирующая шесть звездных систем в руках семьи.
--
Со странностями....- эхом отозвался Питер, качнувшись на кресле - Да уж, проклятое дитя...
Окончательно запутавшись, я в замешательстве обвела всех взглядом:
--
В каком смысле - проклятое дитя? О чем вы говорите?
Андрей странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мысли Алика, казалось, и вовсе были где-то вдалеке.
--
Мария, скажи на милость, твои вопросы хоть когда-нибудь заканчиваются? - откликнулся Питер, посмотрев на меня так, будто я была мухой, от которой он пытался отмахнуться. Однако впервые его голос прозвучал мягче прежнего. К тому же, он внезапно перешел на "ты"- Нам нужно знать, к чему готовиться!
--
Если вместо того, чтобы отвечать на них, ты продолжишь пререкаться - не закончатся никогда!
--
Сейчас не время, - коротко бросил Андрей, после чего обратился к Марку, - Текст заявления у тебя?
--
Есть запись выступления.
--
Не хочешь ли ты сказать, что Джорджиана Диспенсер лично обратилась к нации? - изумленно приподнял брови Питер, театрально хватаясь за сердце- Клянусь, я уже и не помню, как она выглядит...
--
Именно это она и сделала, - мрачно отозвался Марк, обеспокоенно посмотрев на друзей.
Я заметила, как Алик с Андреем молча переглянулись - короткий мимолетный взгляд, за которым скрывался целый мысленный диалог. За те немногие моменты, что мне удавалось видеть их вместе, я не раз замечала их негласное общение - казалось, за долгие годы они научились понимать друг друга так, что в словах не нуждались.
Однако сейчас даже я уловила то, что озвучено не было. Диспенсеры действительно были особенно скрытны: Джорджиана появлялась на публике дай Бог раз в год, предпочитая общаться с гражданами исключительно через пресс-службу. Даже зарождающееся повстанческое движение и боевые действия в разных концах галактики не заставили ее чаще задерживаться перед камерами. Если я правильно поняла слова Питера, она избегала не только широкой общественности, но и каких-либо мероприятий Лиделиума.
Андрей кивнул и Марк быстро набрал короткую комбинацию на своем электронном браслете. В следующий момент перед нами вспыхнула объемная голограмма, и мы увидели императрицу в полный рост на небольшой стойкой. Графика была настолько четкой, будто она и вправду стояла в полуметре от нас, оглядывая непроницаемым взглядом. Заметив ее изображение, многие в зале притихли, устремляя удивленные взгляды в нашу сторону.
В своем сдержанном великолепии Джорджиана Диспенсер казалась невозмутимой. Ее блестящие светлые волосы были собраны в высокую прическу, что придавало ей строгий, элегантный вид. Насколько мне известно, ей было не меньше пятидесяти лет, но вероятно благодаря элитации ей удалось "заморозить" себя уже давно. Сейчас, глядя на ее сияющую подтянутую кожу, четкий овал лица и ровные приподнятые веки, я вряд ли бы могла дать ей больше тридцати. Императрица излучала всепоглощающее спокойствие. Когда она заговорила, ее звонкий голос был плавным, однако в нем слышались металлические нотки.
--
Сегодняшние пугающие известия разлетелись по всему миру в считанные минуты - так бывает, когда происходят катастрофические события, которые так или иначе затрагивают каждого из нас. То, что случилось девятнадцатого июня на Мельнисе, третьей планете звездной системы Каас - настоящая трагедия для всего галактического сообщества, потому что, несмотря на то, что часть ее была оккупирована военными силами террористической группировки Нейка Брея, превалирующее большинство погибших - невольные пленники. Дом Диспенсеров и все Кристанское правительство глубоко убеждены, что уничтожение почти двух миллионов человек - чудовищное преступление, не имеющее никаких оправданий. Именно поэтому любые обвинения в инициировании столь жестокой, бесчеловечной расправы мы считаем неприемлемыми и порочащими честь нашего имени. Сам факт, что мне приходится опровергать связь имперского правительства с этой трагедией оскорбителен не только для моего дома, но и для всего народа Кристании. Тем не менее, доказательство непричастности кристанских вооруженных сил к бомбардировкам на Мельнисе уже переданы для ознакомления в Галактический Конгресс и скоро будут доступны мировой общественности".
Прервавшись на несколько мгновений, Джорджиана оглядела пространство перед собой, будто могла вживую видеть меня, Андрея, Алика, Питера и Марка, отчего мне моментально стало не по себе. Когда она продолжила, ее голос стал жестче.
--
Правда в том, что мы все знаем, кто стоит за этими страшными событиями. Мы слишком долго игнорировали угрозу в лице Нейка Брея, обрекающего миллиарды на войну, нищее существование, голод и смерть ради собственных амбиций и амбиций нескольких лиц Лиделиума. В своей неуемной жажде власти они обезумили настолько, что готовы уничтожать миллиарды жизней в попытке очернить нас. Ранее наше правительство не раз предупреждало международный альянс о том, на что способны эти люди: но о таких масштабах вероломства и бесчеловечности речь никогда не шла. Коалиция Нейка Брея перешла все мыслимые и немыслимые границы жестокости. Именно поэтому я вынуждена поставить вопрос о лишении Нейка Брея и его сторонников состояния, всех титулов, династических прав, ресурсов, и земель в международном Конгрессе. Навсегда запятнав свое имя, каждый из них должен предстать перед Верховным судом и ответить за свои преступления по всей строгости закона.
Сегодня все наши мысли и молитвы с близкими погибших. Мы скорбим вместе с вами. Наша боль неизлечима, а печаль неутешна. Все погибшие - граждане Кристанской империи, а значит, наши братья. Я знаю, что ничто в мире не способно излечить сердца их близких, но в знак доброй воли и поддержки дом Диспенсеров выделит материальную помощь из собственной казны всем семьям пострадавших.
Каждый случай будет рассмотрен индивидуально. Слава Десяти!
Когда изображение императрицы исчезло, на голограмме возникли контакты службы помощи по которым, вероятно, и нужно было обращаться семьям пострадавших, после чего картинка потухла.
Андрей был бледен: окаменелым взглядом он смотрел в пустоту, где только что была голограмма. Я заметила, как на его шее дернулась жилка. Марк словно онемел уставившись безумными глазами на друзей, лица Алика я не видела. Даже Питер притих - склонив голову и оперевшись локтями на колени, он молча разглядывал собранные в замок ладони.
--
Выделит материальную помощь, - хрипло прошипел Андрей после минутного молчания, - Стерли в порошок два миллиона гражданских и играют в благодетелей.
--
Если Джорджиана не блефует, это сработает, - сказал Марк, опустив глаза, - Ей мало просто уничтожить нас. Это бы сделало Брея и всех, кто с ним связан, мучениками в глазах других: кровавая императрица никому не нужна. У Джорджианы не было возможности уличить нас в чем-то, и она ее создала. Чопорно, грязно, безумно - не все поверят в ее байки, но тех, кто поверит, будет достаточно.
--
С чудовищами всегда легче быть чудовищем... - задумчиво произнес Питер, и от чего-то в его голосе меня передернуло.
--
Они правда могут сделать это? - осторожно спросила я, - Лишить вас титулов, состояния и земель? Разве такое вообще возможно?
--
Боюсь, в данной ситуации это - не самое страшное, что может произойти, - тихо ответил Алик, печально посмотрев на меня.
--
О чем ты говоришь?
Выпрямившись, Питер в упор уставился на меня, и его точеные черты лица исказила грубая усмешка.
--
Как думаешь, что будет с нами, если Конгресс поддержит Диспенсеров и мы предстанем перед судом?- спросил он.
Медля с ответом, я перевела взгляд с него на Андрея, лицо второго было непроницаемо.
--
Вероятно вас заключат в Тэросе.
Когда-то, пару тысячелетий назад Тэрос была самой обычной планетой в Орифской звездной системе на окраине галактики, пока ее не превратили в тюрьму для людей из высших сословий. Правда занимала она всего один не самый крупный остров - большая часть земель планеты были попросту не приспособлены к жизни. Насколько мне было известно, изоляция в Тэросе - было самым суровым наказанием для членов Элиты и Лиделиума, ведь как правило заточение было пожизненным. Я знала только одного человека, которому удалось выбраться оттуда.
Питер не ответил, и я растерянно обратилась к Алику с Марком.
--
Разве не туда сослали Нейка Брея после обвинения в убийстве Александра Диспенсера?
--
Причастность Нейка Брея к смерти императора так и не была доказана, - неожиданно ответил Андрей, прямо посмотрев на меня, - Его ссылка на Тэрос была незаконным актом возмездия Джорджианы и только. Галактический Конгресс просто закрыл на это глаза. Именно поэтому его не лишили ни титулов, ни земель и когда он бежал оттуда - его не объявили в розыск. Но будь его вина признана Верховным судом, его участь была бы куда страшнее.
--
Насколько страшнее? - уточнила я, чувствуя, как у меня холодеет внутри, - Ты говоришь о смертной казни?
Я знала, что в некоторых государствах смертная казнь была по-прежнему в ходу. Мне всегда казалось это варварством даже несмотря на то, что столь страшная мера наказания приводилась в исполнение наиболее гуманным способом - эвтаназией. Но то, что по решению суда можно лишить жизни даже членов Лиделиума, никогда не приходило мне в голову.
--
Смертной казни? - сщурился Питер, после чего вопросительно посмотрел на Алика с Андреем, - Вы просвятите "мисс наивность" или я?
--
Питер, не стоит, - глухо отозвался Алик, интуитивно продвинувшись вперед и едва закрывая меня.
--
Это еще почему? - Адлерберг смотрел на меня прямо, холодно улыбаясь, - Она имеет право на правду не меньше чем вы!
Возможно мне показалось, но на секунду я уловила взволнованный взгляд Андрея, однако уже через мгновение его зеленые глаза стали непроницаемыми словно стекло.
--
Право крови превыше всего, - тихо сказала я, - Разве не так вы говорите?
--
Есть вещи, Мария, которые непростительны даже для членов Лиделиума, - отозвался Питер, тяжело глядя на меня исподлобья, - Например, убийство другого члена Лиделиума или покушение на его жизнь, уничтожение гражданского населения в юрисдикции других великих домов, действия наносящие непоправимый вред чести и достоинству наследников дворянских династий...Законы Лиделиума во многом первобытны. Поскольку за ненадобностью к ним могут не обращаться столетиями, большинство из них не реформировались тысячи лет.
--
И что бы ждало Нейка, признай Верховный суд его вину? - я испытующе посмотрела на парня, - Что ждет вас, в случае подтверждения обвинений Джорджианы Диспенсер?
--
В худшем случае дворянин, признанный виновным по законам Лиделиума, не только лишается своих титулов, состояния и земель, его фамилию клеймят позором и..вырезают из Лиделиума. Нет ничего страшнее, когда не только ты, но и весь твой род уходит в забвение. Осужденного и всех членов его семьи вне зависимости от возраста казнят самосудом, если говорить буквально - их просто отдают на растерзание толпе. Когда они погибают, не выдержав пыток, их тела и дальше подвергается публичному осквернению.
Не веря своим ушам, я с ужасом обвела взглядом Алика, Андрея и Марка. Я ждала, что в один момент кто-то из них расслаблено махнет рукой или прыснет от смеха. Я надеялась, что Питер, наконец, расхохочется своим жестким, холодным смехом и скажет, что решил выкинуть глупую шутку, а я наивно повелась. Однако ни у кого из четверых на лице не было и намека на улыбку.
--
Вы издеваетесь надо мной, - ошеломленно выдавила я,- Думаете, я в это поверю?
--
Законы Лиделиума, оставленные со времен Десяти, очень жестоки, - тихо заметил Марк,- Они писались, когда мир был еще совсем другим.
Поклонение десяти основателям Лиделиума, положившим начало колонизации галактики иногда доходило до религиозного фанатизма даже у простых людей. Однако преданность дворянства диким, первобытным устоям никак не укладывалась у меня в голове.
--
Это не законы, - сказала я, задыхаясь от возмущения, - Это чудовищное варварство!
--
Во всем есть смысл, - поразительно спокойно заметил Алик, однако в его голосе слышалась истинное сожаление, - Люди, у которых в руках власть над миллиардами жизней не должны чувствовать безнаказанность.
--
Ты спрашивала, почему Джорджиана Диспенсер никогда не упоминала о сыне, - обратился ко мне Андрей после недолгого молчания, - Считай это инстинктом или еще одним пережитком прошлого. Дома Лиделиума издревле скрывали своих детей не от народа, а от других домов. Тысячи лет назад, когда галактика разрасталась и человечество задыхалось в крови междоусобных войн - эти законы были необходимы, однако из-за них сотни династий, справедливо или нет, прекратили свое существование. Те, что остались - просто научились выживать, не показывая своих наследников до совершеннолетия.
--
ВЫ-ЖИ-ВА-НИ-Е! - выразительно отчеканил Питер, запрокидывая голову так, что в его темных блестящих волосах заиграли отблески искусственного света, исходящего от экранов. Четкие контуры сжатой челюсти его лица выдавали напряжение или, скорее ту самою, с трудом сдержанную ожесточенность, которая буквально сочилась из его холодных, синих глаз, - В этом нам не занимать...
Андрей бросил на него мрачный взгляд, но ничего не сказал. Марк казался подавленным, а Алик, облокотившись на спинку моего кресла лишь покачал головой.
--
Если вы говорите правду и если Джорджиана действительно докажет свою непричастность к уничтожению базы в Конгрессе, обвинив во всем Нейка Брея и его близкий круг, то у нас только один выход, - заключила я, обведя взглядом всех четверых, - Узнать, что на самом деле случилось на Мельнисе раньше Диспенсеров.
Когда на губах Алика появилась легкая, еле заметная улыбка, я вопросительно подняла брови.
--
Я сказала какую-то глупость?
--
Нет, - ответил юноша, и его низкий голос приобрел теплый, бархатный оттенок. Он обернулся, его лицо просияло и в глазах заплясали добрые огоньки, - Ты сказала "нас". Добро пожаловать!
***
Когда к Алику подошла одна из операционок, протянув ему тонкий планшет, я лишь устало подняла глаза. От информации, что свалилась на меня за последние пару часов раскалывалась голова.
- Списки, что ты просила, - сказал парень, внимательно посмотрев на меня и передавая планшет, - Тут все, что остались в живых на Мельнисе. Часть из них сейчас у нас, часть эвакуированы на другие базы.
Выпрямившись, я приняла планшет и принялась с жадностью пролистывать ревью выживших, в надежде натолкнуться на знакомые имена. Обеспокоенно взглянув на Алика, Андрей, казалось, на несколько секунд засомневался, после чего сдался и устало покачал головой.
- Если мы и впутываем ее в это, - тихо, но твердо обратился он к другу, - То хотя бы не здесь.
Оставаться в геологическом зале и правда больше не имело смысла - во-первых, своей болтовней мы явно мешали рабочим процессам, чем изрядно раздражали Дору, которая то и дело метала глазами молнии в нашу сторону. Во-вторых, заявление императрицы явно встревожило всех вокруг - в помещении вдруг стало слишком шумно и беспокойно, в-третьих, наши пусть тихие, но оживленные дискуссии то и дело притягивали чужие взгляды со всех сторон.
Объектом особо пристального внимания, как мне показалось, был Андрей ґ- если на Алика, Марка и даже Питера едва ли кто обращал внимание, то на него с различной переодичностью успел посмотреть каждый из присутствующих. Я постаралась угадать что-то в этих взглядах, чтобы дало мне больше понимания о том, кто он и как к нему относятся. К сожалению, каждая пара глаз выражала свои, уникальные эмоции - от страха и недоверия до восхищения, надежды или же полного равнодушия. В любом случае, собрать целостной картины о том, что представлял из себя Андрей Деванширский в глазах других людей мне так и не удалось.
Алик Хейзер проводил меня в небольшую комнату, напоминающую переговорную: практически все пространство которой занимал длинный широкий стол с несколькими сенсорными панелями. Питер и Марк проследовали за нами по пятам. Развернув к себе ближайшее сиденье, Адлерберг вальяжно развалился на нем, вытянув в узкий проход свои длинные ноги. Марк, ворча, перешагнул через них и уселся рядом: я предпочла найти место на другой стороне стола.
Андрей остался ждать за дверью, бросив на Алика многозначительный взгляд. "Нужно поговорить" - прочитала я в нем. Впрочем, слова и не требовались - слегка кивнув мне, Алик с вниманием обратился к другу и прикрыл дверь.
- Узнаешь кого-то из них? - поинтересовался Питер, вытянувшись ко мне туловищем через весь стол с сидения напротив.
Парня явно распирало от любопытства, и я невольно поморщилась от его пристального, внимательного взгляда, с которым он следил за мной последние минут десять, пока я изучала профили выживших. Разве возможно так долго смотреть в одну точку? Адлерберга это, похоже, ничуть не смущало: запрокинув ногу за ногу, он откинулся на спинку кресла и сверлил меня взглядом, нетерпеливо постукивая пальцами левой руки по столу. Мне ничего не оставалось, как просто не обращать на него внимания.
Склонившись над планшетом, я пролистывала один профиль за другим и ни одно из лиц не казалось мне хоть отдаленно знакомым. Что ж, Алик с самого начала предупреждал, что шанс на удачу ничтожно мал.
- Думаю, если бы она кого-то узнала, то уже сказала бы об этом, - заметил Марк.
Я с благодарностью посмотрела на него. Юноша повернулся ко мне и стоящая дыбом копна густых мелких кудрей вокруг его головы качнулась. Он напоминал мне какое-то диковинное растение - его мягкие черты разгладились и неловкая улыбка преобразила лицо. Даже слишком широкий нос, усеянный десятком веснушек, который бросился мне в глаза в первый момент, теперь словно придавал его виду какое-то особенное очарование. Рядом с Питером, чье безупречное, надменное лицо состояло сплошь из острых углов, Марк казался слишком неидеальным, даже слишком нескладным, но от этого почему-то не менее привлекательным.
- Пока ничего, - подтвердила я,- Смахивая очередной портрет в сторону и переходя к следующим профилям.
Краем глаза я все еще видела силуэты Андрея и Алика за дверью. Казалось, они увлеченно о чем-то спорили. На мгновение мне стало мучительно любопытно, о чем они говорят, и я повернулась в сторону двери. Андрей стоял спиной ко мне, устало облокотившись на дверной косяк - его лица я не видела. Алик же был бледен и ошеломлен. Услышанное явно произвело на него сильное впечатление. Заметив, что я смотрю на них, он встретился со мной глазами и побледнел еще больше. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять - он знает. Андрей рассказал ему о вчерашней ночи.
Чувствуя, как сердце ускорило ритм, я отвернулась и вновь уставилась в планшет. В конце концов, то, что случилось вчера - не моя вина: я не сделала ничего, за что мне должно быть стыдно.
- Какие-то проблемы? - изогнул бровь Питер, по-прежнему не спуская с меня глаз.
- Да, - ответила я, прямо посмотрев на него, - Еще немного, и я решу, что ты здесь, чтобы вывести меня из себя. Не допекай ты меня вопросами каждые две минуты, я бы уже успела отсмотреть больше половины.
- Может и так, - ответил парень и улыбнулся, вероятно, самой ядовитой улыбкой из своего арсенала, - Но тогда какое мне от этого удовольствие...
Михаил Перх. Уставившись в двухсотое изображение на экране, я замерла. Перх был одним из пилотов космического флота Мельниса. За все два года, проведенные на той базе, я ни разу и не участвовала в экспедициях, поэтому едва знала его - однако пару раз нам все же пришлось пересечься. Хоть и мельком, но мы были знакомы, а значит, оставался шанс, что несмотря на череду страшных событий, наверняка оставивших отпечаток на его сознании, ему все же удастся вспомнить меня. В конце концов, мы оба были причастны к работе геологического отдела. Возможно, у нас было много общих знакомых. Возможно, он помнил меня лучше, чем я думала. Возможно, он даже знал что-то, что случилось с шестнадцатого по девятнадцатое июня и из-за чего я могла потерять память. Возможно, возможно, возможно...вихрь надежды мгновенно охватил меня. Вот он - шанс узнать правду! Призрачная, никчемная вероятность обратившаяся в невероятную удачу.
- Я знаю его, - я торжествующе подняла глаза на парней придвинув к ним планшет, - Один из пилотов нашей исследовательской группы. Вероятно, он меня не вспомнит, но попробовать стоит, я должна с ним поговорить.
Питер моментально подскочил на месте и перехватил устройство. Его глаза возбужденно заблестели.
- Ты уверена? - спросил он.
- Абсолютно.
Марк Крамер приблизился к другу и заглянул в планшет через его плечо.
- Михаил Перх, - оживленно озвучил он, - Пятьдесят восемь лет. Пятьдесят четвертая каста. Стаж пилотирования - тридцать два года, - он склонился сильнее и быстро заводил пальцем по экрану, - Была семья, жена и два сына, из них всех остался в живых только он. В день воздушной атаки попал под бомбардировки, но его видимо вовремя вытащили. Остался без глаза, получил сильные ожоги на 30% кожного покрова. Находится у нас в медицинском отсеке N40. Психическое состояние отмечено как крайне нестабильное.
Марк неуверенно взглянул на меня, проведя тыльной стороной ладони по взмокшему лбу.
- Ты правда хочешь поговорить с ним? Мы не можем знать наверняка, как он отреагирует...
- Плевать, как он отреагирует, - прервал его Питер, - Если это поможет нам понять, что случилось на Мельнисе, то можем снять с него остальные 70% оставшегося кожного покрова, пока он не расскажет все, что знает.
Меня передернуло, в то время как по лицу Марка прошла тень. Питер закатил глаза.
- Я выражался фигурально, ясно? Другими словами, я согласен с Марией - нам стоит попробовать.
Не выпуская планшета из рук, он быстрыми шагами направился к выходу и резко распахнул дверь.
- Прошу прощения, что прерываем ваши интимные беседы, - громко огласил он, с мнимым сожалением оглядывая Алика, который едва успел отскочить, - Но, кажется, мы нашли следующего бедолагу для наших пыток и намерены прямо сейчас нарушить его покой.
Андрей поднял на него тяжелый, хмурый взгляд. Он выглядел уставшим...и подавленным. Настолько, что когда наши глаза встретились, у меня защемило сердце.
- Ты узнала кого-то? - спросил он, обратившись ко мне.
Я кивнула.
- Не уверена, что он узнает меня, мы едва знакомы, но...
- Это лучше, чем ничего, - закончил за меня Алик.
Когда я посмотрела на него, то в его глазах читались сразу десятки невысказанных слов. Я видела в них все то, что было мне так необходимо - и сочувствие, и поддержку, и доброту в перемешку со смущением. И при этом ни капли осуждения, сомнения или враждебности. Неожиданно я почувствовала невероятное облегчение от того, что даже узнав правду о вчерашнем вечере, Алик не изменил свое мнение обо мне. Я с удивлением обнаружила, как, оказывается, мне было важно, что он подумает, и как сильно я нуждалась в нем сейчас - в единственном человеке в Диких лесах, в компании которого я ощущала себя в безопасности.
Сороковой отсек находился недалеко от зала с десятками боксов, где я очнулась вчера. То ли оттого, что места в Диких лесах было достаточно, то ли оттого, что Михаил Перх был особенным пациентом - ему выделили отдельную палату.
В течение нескольких минут, пока мы шли, Алик болтал без умолку о выживших на Мельнисе, о блестящих условиях их содержания в Диких лесах, о том, сколько фантастически сложных операций уже успели провести местные хирурги и сколько их еще предстояло впереди. Я понимала, что юноша делает это, надеясь разрядить обстановку, за что была ему бесконечно благодарна. Андрей, сославшись на срочные дела - ушел, Марк задержался где-то по дороге и лишь Питер Адлерберг следовал за нами по пятам, и не думая обделить своей приятной компанией. Он шел чуть в отдалении, по правую руку от Алика, то и дело морщась и закатывая глаза при каждом упоминании очередных подвигов здешних врачей и невероятной выносливости пациентов, и явно с трудом сдерживался от язвительных комментариев.
Питер был почти на две головы выше Алика, в грубых лучах искусственного освещения его резкий профиль особенно выделялся на фоне белоснежных стен. Он, без сомнений, осознавал свою привлекательность. Это было видно в том, как он двигался - всегда порывисто, но при этом элегантно и уверенно, как говорил - легко, громко, слаженно, с долей иронии и обязательно при этом смотря оппоненту прямо в глаза, как смеялся - холодно, надменно и звонко, слегка запрокидывая голову. Искоса бросая на Питера редкие взгляды, я невольно залюбовалась его жестокой красотой. Он, конечно, тут же это заметил и, поймав мой взгляд, одарил меня такой ледяной, самодовольной полуулыбкой, от которой у меня моментально похолодело внутри.
- Мария, - резко остановившись у одной из многочисленных дверей, Алик повернулся и взволнованно посмотрел на меня. Я с удивлением подняла глаза, осознав, что пропустила мимо ушей все, что он рассказывал мне последние пару минут, - Есть кое-что, о чем я должен тебя предупредить. Это касается...касается состояния всех, кого нам удалось спасти.
- Ты про тех, кто выжил после воздушной атаки на Мельнисе?- спросила я.
Сглотнув, Алик кивнул.
- Андрей уже упоминал, что события тех дней серьезно травмировали большинство из выживших. Мы предполагаем, что во время допросов кристанские миротворцы пытали их. И делали это крайне жестоко. Это сильно сказалось на их психологическом состоянии...
- Алик, я читала отчет по Михаилу Перху и видела пометку о "нестабильности". Это вполне естественно, когда переживаешь тот ужас, через который проходит сейчас он - гибель семьи, потерю дома, своей прежней жизни. В свое время я пережила нечто подобное. Думаю, я смогу найти нужные слова, если ты об этом...
Я потянулась к двери, но, сделав шаг в сторону двери, Алик преградил мне путь.
- Я не об этом, - тихо сказал он, подняв на меня мрачный взгляд.
- Он хотел сказать, что все, кто выжил - сошли с ума, - просто изложил Питер и, усмехнувшись, обратился к Алику,- А я все думал, когда ты, наконец, упомянешь об этой незначительной детальке в своих хвалебных одах нашей медицине.
Я изумленно посмотрела на Адлерберга.
- Что значит - сошли с ума?
- Это означает, что они безумны, Мария. Сошли с ума, чокнулись, поехали крышей - выбирайте формулировку, что вам по вкусу. В любом случае все это будет означать именно то, что мы и хотим вам сказать, - ответил парень, посмотрев на меня так, будто я и сама была умалишенной.
- Мы подозреваем, что дело в химическом оружие, - продолжил Алик, бросив на меня озадаченный взгляд, - Вероятно, миротворцы использовали ядовитый газ, поражающий клетки мозга, влияющий на сознание и память...Мы надеемся, что это ненадолго. Время и правдивые воспоминания помогут им восстановить картину реальности.
Не веря своим ушам я в ужасе посмотрела на Алика, после чего перевела взгляд на Адлерберга.
- Сколько? - мой собственный голос показался мне чужим,- Сколько тех, кто остался в сознании из всех, кто выжил?
Нервно проведя рукой по волосам, Алик прерывисто вздохнул и посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.
- Только ты, - наконец выдавил он, и это явно стоило ему больших усилий, - Ты единственная, чей разум не пострадал. Именно поэтому, мы так нуждаемся в тебе. Вероятно, ты - наша единственная и последняя надежда докопаться до правды.
Я ощущала себя так, будто земля ушла из под ног, и меня разом охватило головокружительное тошнотворное чувство.
- Андрей говорил, что вы допрашивали тех, кто остался в живых...Что вы от них узнали, что случилось на Мельнисе до взрыва, что их показания во многом сходятся, а значит, это правда! А сейчас вы заявляете о каком-то коллективном помешательстве?!
- Мы допросили каждого, кто был хоть в какой-то степени вменяем, чтобы понять наши вопросы. Мы продолжаем это делать и сейчас, - спешно ответил Алик, - Многое из того, что мы узнали из их рассказов и в чем их показания совпадают, похоже на правду. Мы склонны в это верить. Например в то, что кристанские миротворцы были на Мельнисе несколько дней, что они допрашивали жителей базы, что они кого-то искали...Это подтверждают и наши данные.
- Если показания кажутся вам логичными, в чем проявляется их безумие?
Бросив на меня пронзительный взгляд, Питер облокотился спиной на стену у двери и скрестил руки на груди.
- Сначала мы не понимали, - на удивление серьезно ответил он, - Те, кто выжил, вели себя вполне нормально. Они отдавали себе отчет в происходящем. Были несколько человек, что отрицали смерть близких, проявляли излишнюю агрессию, но мы списывали это на психологическую травму, - на несколько мгновений парень поморщился, после чего продолжил, - А потом...потом даже те, кто поначалу был в здравом уме начали вести себя все более и более странно. Они разговаривали с покойными родственниками и знакомыми и не верили нам, когда мы говорили, что рядом никого нет. Периодически они словно и вовсе забывали о том, что с ними произошло, где они находятся и от страха впадали в истерику. В самых тяжелых случаях некоторые из пострадавших и вовсе забывали, кто они на самом деле, назывались чужими именами, рассказывали истории, которых с ними никогда не происходило и делали это настолько правдоподобно и убедительно, что мы перестали понимать, где правда, а где извращение сознания. И тогда нам пришлось...
- Использовать хертон, - упавшим голосом закончила я, - Вы начали детально проверять показания каждого из них и поняли, что больны все.
Питер кивнул.
- В той или иной мере...
Пытаясь осмыслить ужас услышанного, я обессиленно потерла глаза у висков.
- А я? Вы уверены, что я в здравом уме?
- Твои воспоминания настоящие, - подтвердил Алик, - Хоть и не полные.
Хоть и неполные...От распирающего гнева на себя и свою беспомощность я с силой ударила кулаком по стене.
- Когда ты упомянул вчера, что часть пострадавших на Мельнисе полностью лишились рассудка, я и подумать не могла, о каких масштабах ты говоришь, Боже...- я в отчаянии посмотрела на юношу, - Сколько еще секретов мне нужно узнать перед тем, как вы начнете говорить говорить правду с первого раза?!
- Вчера ты и так пережила слишком много, - спокойно отозвался Алик, однако в его голосе послышался металл, - Ты была не готова.
Питер горько усмехнулся, но ничего не сказал. Мимолетно проведя широкой ладонью по волосам, он отвел взгляд.
--
Молчание никого не спасает, Алик, - отрезала я, - Ты думаешь, что таким образом оберегаешь людей, но со временем все становится только хуже. Правда, какой бы ужасной она не была - реальность, с которой рано или поздно придется столкнуться. И к этому тоже нужно быть готовым. Нет ничего хуже неизвестности.
Ответ юноши мне так и не удалось расслышать. Опередив его на долю секунды я нырнула в палату сорокового отсека и еще до того, как он или Питер успели среагировать и войти следом, услышала, как механическая дверь захлопнулась у меня за спиной .