Werewolf : другие произведения.

Бремя империи 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Вышло, где купить - см выше


Третий ангел сыграет на ржавой трубе

Славу тем, кто читает судьбу между строк

И очнется вдруг воин на старом гербе

И опустит копье в установленный срок...

  
  
   Часть 2
  
   Бейрут, госпиталь Святого Петра
   Вечер 30 июня 1992 года
  
   - Земцова Юлия Сергеевна. Должна была проступить вчера ночью.
   Дама на регистратуре, которой не мешало бы сбросить килограммов восемьдесят - медицинский халат чуть не лопался - раздраженно смотрела на меня.
   - Уважаемый ! Я уже несколько раз говорила - таких здесь нет. Нет и все.
   - Должна была быть. Попытка самоубийства, потеря крови, проверьте еще раз!
   - Я же сказала русским языком, не понимаете...
   Раздражаться начал и я
   - Ее здесь и в самом деле нет, князь!
   Кузнецов сидел на диване для посетителей, отложив в сторону "Санкт-Петербургские Ведомости". Скорее всего, они сидел здесь и тогда, когда я вошел в холл больницы, просто мне было ни до чего, и я его не заметил. Это минус мне, причем серьезный. После того, что я сделал, мне вообще стоило бы завести глаза на затылке, а еще лучше - валить из города, вылететь первым же рейсом транспортного вертолета на "Колчак" и больше в городе не появляться. То, что я сделал не прощается.
   Я подошел, присел рядом, чтобы не кричать через весь холл. Внимания на нас пока никто не обращал.
   - И где же она, советник***?
   - На "Колчаке", вывезена утром, специальным рейсом. В любом госпитале в городе, даже в военном ей будет грозить опасность.
   По идее, оно так. Странно, как я сам не подумал об этом.
   - Она жива?
   - В тяжелом состоянии, потеряла много крови. Кровь уже перелили. До сих пор без сознания - врачи пытаются определить, насколько сильно поврежден мозг. Может быть всякое.
   - Что именно? - я должен был знать до конца
   - Я разговаривал с врачами...- Иван Иванович тщательно подбирал выражения - состояние ее стабилизировали, она не умрет. Но может всю оставшуюся жизнь прожить как растение - это если кислородное голодание серьезно повредило мозг. Вот так вот.
   Вот и расплата. За все. Не ей - мне.
   - А вы что здесь делаете - после долгого, тяжелого молчания спросил я - полиция хочет допросить меня еще раз? Я по-моему сказал все, что только мог сказать.
   - Не в этом дело. Нам нужно срочно покинуть город. В городе неспокойно - вы не заметили?
   Если бы... Я даже вас, милейший господин Кузнецов не заметил
   - Пора сматываться? - горько усмехнулся я
   - Нечто в этом роде. Час назад стало ясно, что Атте удалось уйти. Получается, мы убили их идеологического лидера, руководитель же боевой организации находится на свободе. Похороны переросли в беспорядки. На несколько дней нужно перебазироваться на "Колчак" и понять, что делать дальше.
   - Почему нельзя этого сделать в городе?
   - Потому что в городе опасно, вы что, не понимаете? - на сей раз Иван Иванович всерьез разозлился - придите в себя! Вертолет уже ждет, нужно немедленно ехать в аэропорт!
   - Поехали - поднялся я
  
   Они ждали нас в дверях - четыре человека. Про таких можно сказать "четверо из ларца, одинаковых с лица" - самое точное определение. Дешевые, явно с одной вешалки серые костюмы, невыразительные лица, внимательные глаза. "Скорохваты" - так их называют.
   - Господин Берген, господин Воронцов? - осведомился один из них, видимо старший, делая шаг веред и демонстрируя запаянную в пластик карточку удостоверения, прикрепленную к карману стальной цепочкой.
   - В чем дело, господа? - надменно осведомился Иван Иванович (похоже, Берген, хотя нам как Кузнецов представлялся, у таких людей фамилий и документов - как у зайца теремов)
   - Вы задержаны.
   - По какому праву? Вы не ошиблись? Я чиновник по особым поручениям, мое задержание возможно лишь с санкции Генерального прокурора.
   - Извольте ознакомиться
   Иван Иванович шагнул вперед - и теперь против меня мог действовать лишь один из этих скорохватов. Явно какая то служба собственной безопасности. Вырубить его - да в момент. Они привыкли брать правоохранителей - полицейских, жандармов. Но не диверсанта-разведчика. Ну сделаю я его - а потом что?
   - Давайте, проедем в управление, там разберемся с этим безобразием - тон Ивана Ивановича был по-прежнему надменный, а вот уверенность в голосе уже не звучала.
   - Именно это мы и хотим предложить, господа.
  
   Наручники на нас не надели, все-таки на чиновника пятого класса наручники просто так не наденешь, да и на князя, потомственного дворянина тоже. Вместо этого нас взяли в "коробочку" - двое спереди, двое - сзади. Будто арестованных конвоируют, пусть и без наручников. И в таком виде мы вышли на больничную стоянку. Фургон - настоящий большой полицейский фургон стоял чуть в отдалении от входа, потому что подъезд к зданию должен быть постоянно свободен для машин скорой помощи. Основной вход в больницу располагался на уровне второго этажа, туда вела длинная бетонная эстакада с перилами и бортиками, так что кареты скорой помощи могли не снижая скорость подъезжать ко входу. Был вечер - на удивление свежий и прохладный, после месяца удушливой жары и жуткого ливня погода наконец то смилостивилась над людьми. На горизонте, над горами клубились иссиня-черные тучи, сквозь них просвечивало садящееся за горы солнце. И к затянутому тучами небу, будто питая их, то тут то там поднимались столбы черного, жирного дыма. Я словно видел их в первый раз - до этого я просто не помнил, что со мной происходило, и мало что видел перед собой...
   - Вот они!!!
   Те скорохваты, двое, что шли перед нами - они и спасли нас. Весь обрушившийся на нас автоматный огонь из нескольких стволов они приняли на себя, каждый получив по десяту пуль в первую же секунду боя. Из всех первым среагировал я - упал на землю, перекатился к поребрику, дававшему хоть какую-то защиту от пуль. Чуть в стороне тяжело осел на землю Иван Иванович, грохнул одиночный пистолетный выстрел - и на него снова, свинцовой скороговоркой, ответили три автомата...
   Несколько секунд. Все время какое есть - несколько секунд. Сейчас они добьют магазины, перезарядятся и пойдут вперед - один идет другой прикрывает. И расстреляют с близкого расстояния тех из нас, кто еще останется жив к тому моменту. Если кто-то еще останется жив.
   Оружие! Первым делом нужно оружие - хоть какое-то. Хорошо, что руки не скованы.
   Обернулся - я лежал прижавшись к самому поребрику и пули били в бетон с противным звуком, казалось что с той стороны в серую каменную массу забивают гвозди. Одного взгляда хватило понять, что дело дрянь. Двое, что шли первыми - уже не жильцы, кровь медленно текла вниз, багряня грязный бетон. Чуть в стороне от меня лежал Иван Иванович, он лежал на боку спиной ко мне в какой-то странной позе и невозможно было понять, что с ним. Один из скорохватов был жив, лежал прижавшись к бетону и держа в руках пистолет но ничего не предпринимал. И еще один - лежал буквально в двух шагах от меня. Он то мне и нужен...
   Скорохват был мертв - пули прошли навылет, разворотив живот. Пачкаясь в горячей липкой массе я шарил по поясу и, наконец наткнулся на знакомую стальную рукоятку. Браунинг, пятнадцатизарядный, стандартный выбор полицейских. Один Браунинг против четырех автоматов - мало, но хоть что-то.
   Заглох сначала один автомат, потом второй - меняют магазины. Сейчас сменят - и начнется. Два других редко стреляли одиночными, берегли патроны - такой момент упускать было нельзя...
   Перекатился, на мгновение показался из-за поребрика. Вот где надо благодарить Санкт-Петербургское Нахимовское и офицеров, преподававших там "стрелковую подготовку" и "ближний бой", которые вместо того, чтобы вывозить нас на стрельбище до одури заставляли стрелять друг в друга из пневматики и пейнтбола. Скорее всего, ни один обычный пехотный офицер, привыкший стрелять из стрелковой стойки, на двадцать пять метров не сделал, не смог бы сделать того, что сделал сейчас я. Оттолкнувшись левой рукой, я на мгновение показался над защищавшим меня бетонным гребнем, оценил ситуацию и выстрелил. Всего один раз выстрелил - но этого хватило с лихвой. Одного из автоматчиков, целившегося из-за милицейского фургона отбросило назад, на переносице появился третий, кроваво-красный глаз. Уходя от ответного огня, я снова упал на бетон - и в следующую секунду застучали все три автомата, противно завизжали пули. Со звоном лопнуло больничное окно, затем еще одно...
   Минус один. Уже неплохо - но теперь они знают, что среди нас есть кто-то, кто способен защищаться. И больше такой фокус не пройдет...
   Повернувшись, я встретился взглядом с единственным, оставшимся в живых скорохватом. В глазах его мутной волной плескался страх. Черт, как же их готовят слабо...
   - Давай сюда!
   Он показал головой. Вот сука, как людей арестовывать - так нормально, а как... Начерта тогда пистолет с собой таскать? Но он был мне нужен.
   Еще раз перекатившись, я оказался рядом с ним, частично завалившись за один из лежащих на бетоне трупов. Чем дальше от поребрика - тем больше шансов что зацепит, даже рикошетом.
   - Я иду вниз. Как махну рукой - стреляй. Хоть в воздух, понял?
   Тот кивнул головой!
   - Не подведи! Вон там укройся, там не достанет.
   Сейчас ситуация была отчасти патовая - три оставшихся стрелка укрылись на стоянке, за машинами. Мы укрывались на пандусе, выше их, защищенные толстыми, полуметровой высоты бетонными поребриками. Продвигаться вперед они явно не хотели - труп товарища обычно дает понять, что на рожон лезть не следует. Но им тоже надо действовать - и если хоть один из них пройдет к примеру с той стороны пандуса и окажется у самого подъезда - то сверху, от подъезда он расстреляет нас как в тире. Такая мысль должна был прийти кому-то из нападавших в голову в самое ближайшее время.
   Перекатываясь - так быстрее чем по-пластунски - я спустился по пандусу вниз, метров на десять. Залег - так, чтобы иметь возможность быстро вскочить. Махнул рукой и...
   Грохот пистолетных выстрелов толкнули меня вверх, словно выстрел стартового пистолета на стадионе. На этом и строился мой план - отвлечь хотя бы на секунду стрельбой из другого места - и отстреляться самому. План сработал - два автомата ударили выше, по тому месту, откуда велся огонь, я буквально взлетел над пандусом и - встретился взглядом с одним из стрелков. Он подобрался к пандусу метров на десять, не больше и сейчас прятался за машиной, открывая мне весь бок. Его винтовка была направлена в то место, откуда велся огонь - и перевести огонь на меня он не успевал. Тем не менее, попытался - что-то выкрикнул, начал падать на спину - но не успел. Первой пулей я попал ему в бок, почти в подмышечную впадину, второй - чуть ниже. После такого - не живут. Больше я уже не успевал - прикрыл голову руками, со всей силы прыгнул, перевалился через поребрик, прыгая как пловец в бассейн с вышки. Только вместо воды на выбор был - либо капот стоящей первой в ряду машины - либо еще хуже - загаженный асфальт стоянки. Ударился об капот руками, едва не сломав шею скатился вниз опережая летящие в мою сторону пули...
  
   Пистолет я, конечно же, выронил - при таком прыжке иначе быть и не могло. Но оружие было у того боевика, которого я убил двумя последними выстрелами. Он был жив, едва дышал, хрипло и натужно - но оставалась ему немного, пуля в живот здоровья не прибавляет. Еще кое на что сгодится - например, послужит мне живым щитом от пуль. Завалившись за тяжелое, обмякшее тело, я нащупал выпавший из рук боевика автомат, за рукоять подтащил к себе, глянул...
   Вот это номера...
   Оружие было совсем не то, какое обычно встречается в руках боевиков-исламистов. Те пользуются купленным или украденным оружием, чаще всего русского производства, чуть реже - британского. Обычный старенький Калашников или какой-нибудь штурмкарабин - Драгунова или Токарева. Может быть - британский или германский пистолет пулемет. Но никак не то, что я держал в руках.
   Полупластиковая MASADA, только что принятая на вооружение армии САСШ, причем не в обычном варианте под патрон североамериканского стандарта - а под наш, казачий патрон 7,62*45 и наш же стальной магазин к АК. Из нее я пока даже не стрелял - настолько новым было оружие. Читал в журналах - перевооружение на эту винтовку началось только в конце прошлого года, а про то, что существуют эти винтовки, сделанные под патрон русского стандарта я вообще не слышал. Средней длины четырнадцатидюймовый ствол, короткий пламегаситель, коллиматорный прицел, тоже необычный - сверху защищенный ребристой стальной защитой в виде коробочки. Перезаряжается по германскому стандарту, не по стандарту САСШ - рукоятка затвора спереди справа, на цевье. Кстати, про перезарядку. Времени было мало, надо было двигаться - но не забрать снаряженные магазины у поверженного противника было бы глупо.
   Снаряженных магазинов оказалось ровно четыре - одним из них я сразу заменил тот, что был в автомате. Сколько в том оставалось магазине патронов, я не знал, и знать не хотел. Лучше заменить на полный, да еще три в запасе - вот теперь можно воевать. Целый боекомплект...
   Снова застучал автомат - один - тело, которым я прикрывался, дернулось раз, потом еще раз. Оттолкнув его в сторону, я вскочил, укрылся за машиной, за последней из стоящих в ряду. Подождал секунду - и перебежал к следующей, сменил позицию. Вдогонку полетели две пули, одна молотком ударила по кузову, вторая - пробила стекло.
   Черт, что за хреновина вообще происходит? В центре города идет бой, где нахрен вся полиция? Рядом с больницей стреляют ведь.
   И тут до меня дошло. Странно, как я этого не понял раньше. Те звуки, что я принимал за далекие раскаты грома - на самом деле это ведь взрывы! В городе начался бой - и подмоги ждать неоткуда!
   Значит, надо справляться самому.
   Где еще один стрелок?
   Стрелял только один, где второй стрелок!? Это ведь классика - один отвлекает внимание на себя огнем, второй - не стреляя, прячась за укрытия выходит на выгодную огневую позицию, скорее всего - с противоположной стороны от отвлекающего стрелка или с угла. И прижимают огнем.
   Отвлекающий стрелок слева и спереди. Значит, второй, скорее всего, зайдет либо сзади, либо слева, чтобы стрелять вдоль рядов машин. И ноги, кстати, поберечь надо - могут достать, стреляя под днищами машин.
   Прежде чем я это все осознал, начал смещаться влево, готовясь сменить укрытие - ситуация пошла вразнос. Вверху справа, почти за спиной и выше, на пандусе грохнула короткая автоматная очередь, затем одиночный выстрел из автомата и почти сразу - из пистолета. Я упал на асфальт - если стрелок будет сверху, то он меня достанет в считанные секунды. Все-таки какая то умная мразь успела переместиться и зайти с другой стороны на пандус. Один стрелок сверху сзади, другой спереди и слева - это кранты, смерть без вариантов.
   Но сверху больше не стреляли.
   Черт, что же делается...
   Рискнул, бросился вперед, пробежал аж семь машин, чтобы уйти подальше от пандуса. Стрелок спереди открыл огонь, тот что был на пандусе не стрелял. Сопровождаемый ударами пуль об кузова машин и бьющимися стеклами я завалился за более серьезное укрытие - гражданский, роскошно отделанный "Егерь". За таким девятиместным мастодонтом можно было стоять, не сильно пригибаясь. На всякий случай вскочил на подножку - у этого джипа был полный обвес, кенгурятник, багажник на крыше, подножки, все хромированное, все блестит...
   Заглох и тот автоматчик, что был впереди - видимо тоже меняет позицию.
   Двое точно к Аллаху отправились, один точно жив, еще один - непонятно что, но не стреляет. Черт, если бы точно было ясно, что тот, на пандусе мертв - было бы проще...
   И тут...
   И тут произошел случай - тот самый случай, который кардинально меняет правила игры - либо в одну сторону, либо в другую. Со стороны дороги, на стоянку, завывая сиреной, въехала карета скорой. Путь для нее был свободен, прокатившись на скорости метров пятьдесят до пандуса, она въехала в этот бетонный желоб и - затормозила, резко, до визга колес, даже ткнулась в поребрик. Автоматчик на парковке, увидел скорую, запаниковал и совершил ошибку. Когда открылись двери - передняя пассажирская, где сидел врач и боковая сдвижная, ведущая в салон машины - он запаниковал и открыл огонь по карете скорой помощи. И тем самым выдал себя - он был в трех рядах машин от меня, левее метров на двадцать. При первом же выстреле я засек вспышки, облокотился на широкий капот "Егеря" - и выстрелил в ответ тремя одиночными выстрелами по размытому силуэту, скрытому стеклами автомобиля. Этого хватило - последний стрелок заткнулся...
   И только тогда, когда закончилась стрельба, я прислушался, пытаясь на слух определить не грозит ли мне чего-нибудь еще - и понял, что в городе уже стреляют. Стреляют везде...
   На пандус уже высыпали врачи - и из скорой, и из больницы. И пока люди в белых халатах мельтешили на пандусе, пытаясь оказать помощь тем, кому она была еще нужна - я пошел вперед. Пошел осторожно, держа наизготовку оружие - последний стрелок мог и притвориться мертвым, чтобы ударить очередью в спину. Никого не считай мертвым, пока сам лично не убедился в этом.
   Последний из стрелков лежал, привалившись к машине, за которой скрывался, лежал неподвижно. На нем, как и на всех остальных была черная, скрывающая лицо маска. Держа наизготовку оружие, я с силой пихнул его ногой - и тот беззвучно, как мешок с картошкой повалился на асфальт, оставляя мутно-красные разводы на кузове автомобиля. Уже особо не опасаясь наклонился, приложил два пальца к шее, пытаясь нащупать пульс - пульса не было. Мертв.
   Оружие лежало рядом - абсолютно то же самое, что и у первого. И тоже - полувоенная одежда, разгрузочный жилет с торчащими из него рожками, какая то рация в держателе на плече. Разгрузка выполняла роль бронежилета - но легкого. Только сейчас я оценил, как мне повезло. Первого я застрелил выстрелом в голову, второго - пуля попала в подмышечную впадину. Ну а третьего - бронежилет просто не смог остановить автоматную пулю, для этого нужно более тяжелое штурмовое снаряжение с титановыми пластинами.
   Прости - но мне твое снаряжение еще пригодится...
   Пуля проделала аккуратную, сочащуюся кровью дырку, пробила тело насквозь. Я расстегнул разгрузочный жилет - он был сделан по армейским стандартам, где в числе прочего было такое требование, как возможность быстро снять жилет с раненого - снял свою куртку, примерил разгрузку - на вид в самый раз. Покойный был со мной примерно одного роста и сложения, даже подгонять не надо. Как смог вытер жилет от крови курткой, надел на себя - скверная примета надевать вещи с убитого, но тут ничего не поделаешь. Сбоку к жилету была прикреплена пластиковая кобура, в ней - американский "Кольт Нью Милитари". Новая модель, девятимиллиметровая, с восемнадцатиместным магазином, пришедшая на смену старому доброму "Кольт-1911". По виду - стянут с богемского CZ, только рукоятка сильно похожа на старый Кольт, чтобы не переучиваться, да и органы управления тоже. Ухватистая, стальная, надежная машинка с пятидюймовым стволом и тем же наклоном рукояти, что и на старом добром девятьсот одиннадцатом. Лучшего и желать нельзя. Кстати - а неплохо кто-то этих парней снабдил, очень неплохо. На рынке ни MASADA нет, ни этого Кольта, только в армию САСШ поступать начали.
   Стащил маску - араб, молодой, загорелый, без особых примет. Может, я с ним позавчера на улице столкнулся - лицо из тех, которые не запоминаются. Из любопытства пошарил по карманам - серебро, тонкая пачка десятирублевых ассигнаций, приличный складной нож. Документов, естественно, нет.
   - Вы господин Воронцов?
   Я повернулся, вскидывая автомат. Передо мной стоял пожилой, в белом халате врач, возможно, с обстрелянной скорой.
   - Собственной персоной.
   - Один из раненых зовет вас. Пойдемте.
   - Как он?
   - И получаса не протянет. Медицина тут бессильна.
  
   Раненым оказался Берген. Ему досталось неслабо. В первую же секунду он поймал две пули. Одна в бедро, едва не зацепив артерию и вызвав обильное кровотечение, вторая - мазнула по голове, отчего он потерял сознание. И две пули добавил тот боевик, третий, который зашел нам в спину, с пандуса. Одна пуля в грудь, другая в живот. Около Бергена суетились врачи, стоял передвижной штатив с капельницами, пытались что-то сделать, но с первого взгляда было понятно - бесполезно. Но несмотря на такие ранения, другого уже убившие бы Берген был в сознании и когда я опустился перед ним на колени, он перевел мутный от боли взгляд на меня...
   - Все нормально - я взял его руку, сжал ее
   - Скажи... - в горле Бергена что-то клокотало, он говорил с трудом - скажи, чтобы они ушли.
   - Бросьте... Вам помогут, это же больница, черт возьми.
   - Нет... Уже не помогут.... ты должен... разгадать загадку...
   - Что? Какую загадку?
   - Не перебивай - было видно, насколько Бергену тяжело даются слова, но он держался - ты должен ... британцы что-то затевают, я это знаю. Что-то...
   - Что? Откуда вы знаете? - я наклонился ближе, чтобы не упустить ни слова...
   - Я ... я работал на них... давно уже... сейчас все равно... для меня... все равно.
   - На них? - я не мог поверить сказанному - вы работали на них?!
   - Давно уже... Помнишь... Маанию? Тебя ждали... потому что я предупредил...
   - Зачем?!
   - Неважно... Слушай сюда. Я твою женщину... спрятал, куда сказал... спрятал от них. Все... подстроено... Сноу... Они специально подставили тебе Сноу... он должен был сдать тебе... Бен Ладена... должен был, они все знали... И там, у дома... все тоже подстроено было...
   - У дома?
   - У твоего дома... тогда. Слушай! - на какое-то мгновение взгляд Ивана Ивановича подернутый пеленой боли прояснился - я не разгадал загадку... ты должен ... что-то произойдет. Сегодня или завтра. Что-то, что не позволит нам ... действовать как обычно.
   - Что? - Берген нащупал мою руку и сжал, я замер, боясь даже дышать - что произойдет?
   - Не знаю... что-то страшное... разгадай загадку... мне уже все равно... найди Цакаю... Каха Несторович... скажи что от меня... от Бергена... Расскажи ему все. Разгадай загадку ты можешь... я уже нет...
   Пальцы, цепко державшие меня за запястье обессилено разжались.
  
   Вот так вот...
  
   Я провел ладонью по лицу Бергена, закрывая глаза. Жил человек - и умер. Ради чего он предал? Ради всего этого? Что же, черт возьми, вообще происходит...
   Но надо что-то делать. Причем сейчас, немедленно.
   Тяжело опираясь на автомат, как на посох я поднялся с колен, огляделся. Пока боевиков здесь не было - но в городе уже стреляли, стреляли много. Пока мы тут возились на пандусе - с другой стороны пандуса подъехало уже несколько карет скорой. До заката оставалось десяток-два минут, а что будет после ночи - страшно даже подумать.
   Последний из оставшихся в живых скорохватов сидел прямо на капоте одной из стоящих на стоянке машин и курил, жадно втягивая дым. По виду он был целехонек, что было очень странно и требовало разбора. Не ставя автомат на предохранитель, я подошел к нему.
   - Представься.
   - Ротмистр Голощеков - выдохнул он вместе с очередным клубом дыма - удостоверение показать? Кстати - сдайте оружие, вы, между прочим, задержаны.
   И в самом деле не понимает ничего, придурок
   Неуловимым движением - одна из училищных подлянок - я выбил у него из рук сигарету
   - Встать!!!
   Неожиданность, помноженная на вбитое в подкорку требование подчиняться командам, сыграло свою роль - Голощеков еще и не успел осознать, что делает, а уже вскочил, вытянулся во фрунт. Хорошо. Это еще одна проверка кстати - если он ряженый, то на стандартную уставную команду он бы так не отреагировал.
   - Вольно, ротмистр, садитесь - опередил я его
   - Неплохо... - скривился он - что дальше?
   - Дальше - я протянул руку - старший лейтенант флота Воронцов. Будем знакомы.
   Еще один психологический прием. А как думаете - нас на разведфаке не по плацу чеканить учили, мы на плацу вообще два раза маршировали - при поступлении и на выпускном.
   Ротмистр руку мою пожал - его рука была твердой, но влажной от пота. Нервничает
   - Теперь по делу. Вы знаете, кого вы должны были брать? Кто вас послал?
   Ротмистр взглянул на меня и усмехнулся - не скажет. Секретно. Ладно, с другой стороны зайдем...
   - Ты знаешь о том, что и я и тот человек, которого вы задержали и которого сейчас убили - действительный статский советник Кузнецов - выполняли задание особой важности? За то, что вы при задержании сорвали наше задание - за это вплоть до высшей меры светит. Соображаешь?
   Ротмистр снова ничего не сказал, но по глазам вижу - проняло. Теперь главное.
   - Куда вы должны были нас отвезти?
   - В основное здание министерства. В Санайех, знаешь где это?
   - Бывал. Совсем недавно побывал. Кто там?
   - Не знаю. Начальство приехало, видел.
   Начальство - это хорошо.
   - Ну, вот и поехали туда. Вместе. Поднимайся.
   Ротмистр поднялся на ноги - и тут всю стоянку осветило мертвенно-белым, пронзительным светом. Я ошеломленно обернулся, поднял голову - и увидел, как в вечернем небе медленно, поразительно медленно разбухала ослепительно яркая сверхновая звезда, высвечивая беспощадными лучами нависшие над городом черные тучи.
   Такое я видел только один раз - в засекреченном учебном фильме, который показывали нам на втором курсе нахимовского. Это был фильм о проводимых нашей армией испытаниях - такого рода испытания в воздушной среде не проводились уже лет тридцать, но учебный фильм остался.
   Ядерный взрыв...
  
   * Абу интикваб - отец мести
   ** поскольку обращаться в соответствии с "Табелем о рангах" было не всегда удобно, "ваше превосходительство", к примеру иногда допускалось и обращение "советник" или "асессор"
  
  
   Западная Сибирь
   "Дворец гномов"
   Вечер 30 июня 1992 года
  
   День сменялся ночью, а ночь - новым днем, но здесь, на глубине сто тридцать метров под землей, под многотонными пластами камня и бетона не было ни ночи, ни дня. День и ночь обозначались интенсивностью свечения ламп - "днем" они светили ярче, "ночью" - тусклее. Просто для того, чтобы обитатели этого подземного города не потеряли связь с реальностью, с временем и пространством, не сошли с ума. Многим здесь действительно было очень тяжело находиться психологически, особенно новичкам. Казалось - не стальные колонны, не многометровые стены из преднапряженного армированного бетона - а человеческие плечи находившихся здесь людей держали на себе находившуюся над ними многометровую каменно-бетонную твердь.
   А те, кто уже привыкли к многосуточным дежурствам здесь, находили это место очень даже неплохим. Небольшие, но уютные комнаты на одного, где можно отдохнуть от смены и немного поспать, пятиразовое бесплатное питание - кормили "от пуза", чистейший кондиционированный, обогащенный ионами воздух, биллиардная, небольшой тир с лазерными имитаторами стрельбы, кинотеатр на пятьдесят человек. Просто комнаты психологической разгрузки, где можно полежать, послушать музыку, выпить кислородный коктейль. Единственное, что напрягало здесь бывалых, опытных людей - это ответственность. Напряжение было разлито в кондиционированном и отфильтрованном воздухе, а ответственность за принимаемые здесь решения буквально давила, давила почище той самой пресловутой толщи над головой. Это было одно из двух мест на Земле - вторым был "Хрустальный дворец" - центр НОРАД** в Скалистых горах - где в любой момент могло быть принято решение о жизни и смерти всего человечества.
   В официальных отчетах этот объект проходил под кодовым названием "Москва-1000", а те, кто здесь служил, звали его "Дворец гномов". Здесь, в Сибири, где на пятьдесят километров вокруг сплошная тайга, куда любым ракетам с любой стартовой позиции лететь дольше, чем до любой другой точки Российской Империи находился основной штаб Системы стратегической обороны - так называлось это подразделение российской армии. Задачей этого штаба было - не прозевать начало ядерной войны, вовремя засечь удар противника и сообщить в Санкт Петербург. А при необходимости - спланировать и осуществить ответный ядерный удар. Удар возмездия.
   Сейчас, работа в "Дворце гномов" шла как обычно. До полной замены персонала - работали: месяц на дежурстве, месяц наверху, либо дома либо в доме отдыха на выбор - оставалось пятнадцать дней, замена традиционно проводилась в середине месяца. Четвертая смена - одновременно на объекте находилось четыре дежурные смены специалистов, и дежурили они по шесть часов в сутки - только недавно заступила на дежурство. Операторы систем уже освоились за своими местами - а старший предыдущей смены все еще "передавал смену" - то есть знакомил с обстановкой старшего заступившей на боевое дежурство смены.
   Ситуация пошла вразнос в двадцать три часа сорок одну минуту по местному времени. Или в восемнадцать часов сорок одну минуту по петербургскому...
   - Старт ракет! Наблюдаю массированный старт ракет!
   Побледнев, оба дежурных смены - и тот кто сдал смену и тот кто ее принял - бросились к оператору, подавшему сигнал тревоги. Оператор этот наблюдал за Средиземным морем, посредством висевшего над ним разведывательного спутника.
   Зал, где сидели операторы, чем-то напоминал кинотеатр - многофункциональный дисплей, на котором высвечивалась испещренная разными значками карта мира. Длинные ряды кресел полукругом перед дисплеем - кресла были похожи на дорогие анатомические кресла в спортивных автомобилях, и перед каждым из них был компьютерный терминал. Старший смены же находился в отдельной каморке на самом верху, примерно там же где в кинотеатре находится киномеханик со своей аппаратурой. Быстро спуститься вниз невозможно - в каморку старшего смены ведет узкая и неудобная лестница, если с нее спускаться бегом, немудрено и шею сломать. Пока оба старших смены - подполковник и полковник спустились вниз, от операторских мест раздался новый вскрик, от которого всех находившихся в зале прошиб холодный пот...
   - Двойная термальная вспышка! Наблюдаю двойную термальную вспышку!!!
   Двойная термальная вспышка - первый признак произошедшего ядерного взрыва...
   - Боевая тревога! - полковник Слипчук, старший смены на ходу хлопнул по большой красной кнопке - она находилась у каждого ряда кресел операторов систем.
   В фильмах обычно в этот самый момент начинает мигать освещение, начинает выть ревун. Бред полный. Операторам всех систем надо максимально сконцентрироваться, сосредоточить внимание - а тут свет мигает, и сирена завывает над ухом. Нормально? Поэтому на всех экранах на мгновение появились слова "боевая тревога", ревун взревнул и замолк, а на основном экране в углу возникло табло с бегущими секундами - включился таймер оперативного времени. Одновременно включилась система записи аудио и видеозаписи действий каждого оператора систем. В обычном режиме фиксировались только отдаваемые через терминал команды.
   - Что? - три человека: полковник, подполковник и старший лейтенант вперились в экран монитора - докладывай, старлей, что у тебя тут делается?
   Старший лейтенант, не отрывая взгляд от экрана, на котором расплывалось светящееся облако и то тут, то там мелькали новые вспышки - к счастью не двойные термальные - начал докладывать...
   - Господин полковник, в восемнадцать часов сорок одну минуту я зафиксировал массированный старт ракет. Видно было плохо, но судя по всему - пуск с лодки, находящейся в подводном положении. Ракет около сорока. Из них одна отличалась по параметрам от остальных, пошла по баллистической траектории. В соответствии с инструкцией я сообщил об этом вам. В восемнадцать часов сорок три минуты система засекла двойную термальную вспышку и классифицировала ее как атмосферный ядерный взрыв средней мощности.
   - Что это?
   - Бейрут, господин полковник. Ядерный взрыв в воздухе чуть севернее Бейрута.
   - Смотри! - подполковник Овечкин, который смену уже сдал, но все еще оставался в центре управления ткнул в угол экрана - тебе не кажется это странным? Датчики радиоактивности не срабатывают - радиации нет! Радиационный фон в пределах нормы!
   - Интересно... - скептически сказал Слипчук - а это что такое? Что за облако? Топливно-воздушная смесь, что ли взорвалась в таком количестве. А электромагнитный импульс? А ракеты - они что, метеорологические? Короче - оставайтесь здесь, я пошел наверх, объявлять "Набат" и докладываться. Установите координаты старта ракет, подключайте всех. Коля, выведи мне данные со своего терминала на мой, в кабинете.
   - Есть!
  
   Преодолевая крутые ступеньки, спотыкаясь и ругая себя за проявление нервов, полковник Слипчук добрался до своего кабинета, плюхнулся в кресло, включил монитор. Несколько секунд смотрел на картинку, пытаясь ее осознать, запечатлеть в мозгу. И правда - или датчики на спутнике полетели, или и в самом деле нет радиоактивности. Но как такое может быть?
   Впрочем, от обязанностей начальника смены его никто на освобождал - теперь он должен доложить в Санкт Петербург, в штаб. И пусть решают.
   Включив терминал, машинально пригладив волосы - только недавно здесь вместо обычного терминала поставили видеоконференцсвязь - полковник Слипчук стал громко и отчетливо говорить, докладывая о сложившейся ситуации.
   - Внимание! Произошел ядерный взрыв. Время взрыва - восемнадцать часов сорок три минуты по петербургскому времени. Координаты эпицентра: тридцать три - пятьдесят три - четырнадцать северной широты - тридцать пять - тридцать - сорок семь восточной долготы по сетке координат. Тип взрыва - атмосферный, высотный. Высота взрыва - около тридцати двух километров над уровнем моря. Мощность взрыва - около пятидесяти килотонн. Ширина облака - пять точка пять километров, увеличивается. Направление движения облака - тридцать один градус. Дополнительная информация - радиоактивность в зоне поражения не фиксирую, повторяю - радиоактивность в зоне поражения не фиксирую. Внимание! Зафиксирован массированный старт ракет. Тип ракет - крылатые, тактические. Носитель - предположительно подводный. Количество стартовавших ракет...
  
   Каффрия, долина Бекаа
   30 июня 1992 года
  
   Болело не тело, болело что-то внутри. Это даже была не совесть - просто он чувствовал, что с ним поступили неправильно и несправедливо - и он не понимал, почему.
   Казак станицы Каффрия, расположенной в долине Бекаа Тимофеев Александр Саввич, шестнадцати лет от роду сегодня не работал. Отец и двое старших братьев работали, даже девятилетняя Нинка работала в полях - а он не работал, его оставили дома отлеживаться. Потому что три дня назад его выпороли.
   Выпороли не просто так - выпороли по решению схода. Следователь, что вел дело по массовым бесчинствам в Бейруте, оказался честным - убрал из дела сопротивление полиции, убрал массовые бесчинства, оставил только хулиганство. По хулиганству, равно как и по другим мелким делам казака вместо мирового судьи имел право судить сход. Вот и передали казака - хоть и не реестрового*, а все равно казака Тимофеева А.С., вместе с другими такими же, как он хулиганами приехавшему в полицию представителю местного казачьего войска. Представители войска доставили их всех по станицам, и оставили ждать наказания - до очередного казачьего круга. А на казачьем кругу, состоявшемся три дня назад, пришла и расплата. Почесали казаки бороды и решили: хулигану - тридцать горячих**** по заднице, чтобы значит, больше не хулиганил и род казачий не позорил. Порешили, вызвали Александра Саввича к позорной колоде, посреди круга стоящей. Ну, тут делать нечего - снял Александр Савич штаны, лег на колоду, а атаман взял розог из стоящей тут же корзины да ему и всыпал. Хорошо так всыпал, с оттяжкой. Но дело было не в боли, у любого казака кожа дубленая и тридцатью горячими ее не продрать - а дело было в обиде и унижении. Голой задницей на сходе сверкать - и за что? За то, что черным укорот дали? Неправильно все это. Неправильно...
   А теперь казак Тимофеев Александр Саввич лежал в прохладном сарае на спине - чтобы больнее было, чтоб запомнить навсегда - и размышлял над случившейся в его жизни коллизией. Если раньше в кругу сверстников он пользовался непререкаемым авторитетом - как же, и отец и двое братьев, все реестровые казаки, отец старший урядник, один из братьев урядник, да и кулак у Александра Саввича был крепкий - то теперь, после того, как выпороли, авторитет придется завоевывать заново.
   Внезапно со двора донеслось рычание, недоброе такое горловое рычание. Сидевший на цепи кобель Мишка, помесь кавказской овчарки с кем-то еще, здоровенная и недобрая зверюга, одним своим видом отпугивающая воров и прочих лихих людей что-то почувствовал.
   Отец что ли пришел? Рано вроде еще, пару часов еще работать. Не будет Мишка так отца встречать, рыком. Самое время сейчас, пока гроза не грянула новая, надо оросительную систему подготовить*****, чтобы вода собиралась в резервуар, а не смывала плодородный слой своими потоками. Да и вообще - мало ли работ в поле летом.
   Мишка глухо залаял, в голос - значит, кто-то и впрямь чужой на дворе. Надо пойти, посмотреть...
   - Мишка... Кто там у тебя? - почесываясь, Александр Саввич вышел из темной прохлады сарая и...
   На дворе стояли двое. Один - невысокий, бородатый араб, второй - помоложе и повыше. На обоих - не обычные арабские галабии, не "тропическая униформа" - светлые брюки и рубашка с коротким рукавом, какие обычно носят русские - а странная, пятнистая, желто-коричневая форма. И у обоих в руках было оружие.
   - О... Кто тут у нас... - с насмешкой протянул молодой
   - Как подыхать будешь, казак? На коленях или стоя? - с сильным акцентом спросил второй, пожилой. Акцент был незнакомый - все местные арабы почти ассимилировались и говорили по-русски чисто. Значит эти - пришлые, чужие. Откуда они здесь?
   Он не мог понять, что происходит. Все изменилось, фатально изменилось в считанные минуты. Только что он был в своем доме, на своей земле, в том месте где война закончилась много лет назад - а теперь... Теперь все было то же самое - обшитый светлой рейкой дом, пробивающаяся во дворе зеленая трава, ворота с нарисованным на них красным рогатым быком - но все было по-другому. Чужие люди, враги пришли в дом, они пришли, чтобы убить его - и он не мог ничего с этим поделать.
   Будто отвечая на заданный вопрос, тишину прорезал крик на улице, горохом сыпанула автоматная очередь, потом еще одна. Гулко хлопнула винтовка.
   - Собаку кончай, все равно нашумели - бросил пожилой
   Со звонким металлическим щелчком лопнула цепь - бычья, кованная - и огромный мохнатый комок, сгусток клыков и злобы, распрямившись в чудовищном прыжке, с размаху ударил в грудь молодого. Освободившийся Мишка с утробным рыком сбил с ног молодого боевика, жутко лязгнули клыки...
   Пожилой среагировал - он среагировал быстро, очень быстро, сразу было видно, что он воевал и воевал немало. Судьба молодого его не волновала ни в коей мере - он просто полоснул по катящемуся по земле исходящему рыком, брызжущему кровью комку длинной автоматной очередью. И - в следующую секунду полетел на землю сам...
   Если не знаешь что делать - делай шаг вперед. Как только пожилой повернулся, казак бросился вперед. Но захват у него не получился - он просто с разбега налетел на пожилого - и они оба полетели на иссушенную солнцем, мощенную камнем землю двора, полетели в разные стороны. В падении пожилой выронил винтовку, она оказалась между ними.
   Пожилой пришел в себя первым, он пошевелился - и неуловимым, кошачьим движением вскочил на ноги. Почти сразу поднялся на ноги и Александр - но он проигрывал своему противнику - противник был старше, опытней, он умел убивать. Еще одно быстрое, почти неуловимое движение - и в правой руке заиграло, заметалось вороненое лезвие ножа.
   Пожилой не спешил. На улице стреляли, стреляли уже в несколько стволов - а он, находясь в защищенном со всех сторон дворе, чувствовал себя в безопасности. Время у него было, и он решил продлить удовольствие.
   - Знаешь, казак... Я долго ждал этого дня, ждал многие годы, чтобы поквитаться...
   Сашка вспоминал - его старший брат учил его разным приемам рукопашного боя, учили его и в школе. Но нож. Хотя и против ножа есть средства... для начала надо защититься.
   Молодой казак одним движением выдернул из брюк ремень, быстро обмотал его вокруг кулака. Вокруг правого кулака - он был левшой и умел наносить неожиданные удары, а вот многие как раз были не готовы к ударам слева, меньше отрабатывали защиту от них и на этом проигрывали.
   Увидев это, пожилой улыбнулся
   - Хочешь умереть быстро - вставай на колени, казак и умрешь сразу, клянусь Аллахом!
   Вилы... В сарае, из которого он только что вышел, прямо у входа лежат вилы, обычные четырехзубцовые русские вилы, на длинном, деревянном отполированном пальцами держаке.
   В следующее мгновение, Александр просто повернулся и бросился в сарай. Проскочил на бегу темный прогал двери, рука метнулась вправо, пальцы привычно зажали гладкое дерево держака. Взревев от негодования, араб бросился следом, ненависть затмила ему глаза. Сейчас, в данную минуту у него была только одна цель - добраться до позорно бежавшего от схватки неверного, почувствовать своими пальцами теплую кровь, струей льющуюся из перерезанного горла, услышать последний хрип. Неверный был рядом - первый неверный на личном счету на длинном и кровавом пути сегодняшнего похода. Он был рядом, он был безоружен, его надо было просто догнать и зарезать как барана. Араб так и не понял, что с ним случилось - просто свет вдруг сменился тьмой, а в груди яркой вспышкой расцвел цветок боли...
   Эту схватку Тимофеев Александр Саввич, молодой казак из Каффрии обречен был проиграть. Двое с автоматами, подготовленные в лагере под Пешаваром боевики против одного безоружного шестнадцатилетнего пацана. Один из этих боевиков воевал больше тридцати лет, был инструктором и амиром джамаата, на его счету был ни один десяток неверных. Но он выиграл. Сначала его, ценой свое жизни спас пёс, насмерть загрызя одного из чужаков. А второй - тот самый пожилой - ослепленный яростью он забыл про осторожность, ворвался в помещение - и напоролся грудью на острые стальные зубцы вил...
  
   Александр выпустил из рук отяжелевшие вилы - на другом их конце исходил предсмертным хрипом пожилой боевик - один из зубцов вошел в грудь как раз напротив сердца. Террорист умирал, скреб в агонии землю - а он смотрел на него и не мог поверить в то, что сделал это, сделал сам, своими руками. Гулкий грохот дробовика в соседнем дворе - сдвоенный, почти без промежутка между выстрелами дуплет привел его в чувство...
   На нас напали...
   Прижимаясь к стене, сопровождаемый полным ненависти взглядом умирающего боевика он выбрался во двор. Бросился к лежащему у самых ворот, рядом с атакованным им боевиком Мишке.
   - Мишка...
   Пальцы перебирали свалявшуюся, окрасившуюся в красный цвет липкую шерсть Мишки - кровь собаки смешалась с кровью загрызенного ей только что человека. Незваного гостя, который пришел в чужой дом с оружием, чтобы убить всех, кого найдет...
   Несмотря не несколько попавших в него пуль Мишка еще был жив, он смотрел на молодого хозяина умными, все понимающими глазами и тихонько подскуливал.
   - Мишка... - пробормотал Александр - как же так то, Мишка
   Мишка качнул тяжелой, косматой головой - мол, вот так вот, хозяин, так все и получается - в последний раз тяжело, с хрипом вздохнул и умер. Сашка остался один в залитом кровью дворе, один с тремя мертвецами...
   - Чу!
   Сашка дернулся - старый окрик казаков, которым они предупреждали друг друга об опасности. Посмотрел - с соседнего, отделенного глухим забором куреня, к нему перепрыгнул старший из соседских детей - Михаил. Фамилия у него была смешная - Попейвода, его так и дразнили - "Водохлебом". Сейчас у него в руках была курковая двустволка с короткими стволами, на поясе - патронташ черной кожи, заполненный до отказа толстыми, тупыми ружейными патронами. Оглядевшись - сторожко, цепко, не зря Михаил****** из рода пластунов происходил - в три прыжка подскочил к сидевшему около собаки Александру
   - Цел? Ты что расселся, напали на нас! Пошли!
   - Кто напал? - в голове у Сашки был полный сумбур, хотелось заснуть и не проснуться
   - Какая х.. разница кто? Пошли, пока нас тут на ремни не порезали!
   Отвесив Александру полновесного леща, дабы тот быстрее возвращался к реальности, Мишка подскочил к лежащей посреди двора винтовке, подхватил ее.
   - Черт, хорошее дело. Бери у того ствол! Патроны есть?
   У порванного собакой боевика была та же самая штурмовая винтовка - дрянная британская BSA, точная и хорошо отделанная - но несбалансированная, тяжелая и ненадежная. Зато четырехкратный оптический прицел на каждой - самое лучшее, что есть в этом детище британского военпрома. Кроме того, боевик был опоясан широким поясом, на котором располагались запасные магазины, пистолетная, закрытая кобура и гранаты. Сашка перевернул боевика, пачкаясь в его крови, нащупал застежку, начал расстегивать ее. Пальцы скользили в липкой крови...
   - Что ты там копаешься?!
   - Снять не могу.
   - Быстрее давай! Валить надо, валить!
  
   Казань
   Утро 01 июля 1992 года
  
   Время пришло - время ужаса и смерти. День, когда они должны будут рассчитаться за многолетнее угнетение и рассеяние мусульман. Религия ислам по сути своей была религией войны и захвата - а русские, всемерно поддерживая предателей, мунафиков превратили ее в бессмысленное чтение Корана. Тех же, кто открыто восставал против угнетения, русские убивали - как вчера. Но теперь каждый из них - и кяфир и предавший истинную веру мунафик познают ярость Аллаха...
   День гнева настал.
   Самым сложным было вывезти юных шахидов за город. Дело в том, что начиненные взрывчаткой автомобили стояли за городом, а логово шахидов, воспитанников "школы" находилось в самом городе. Сегодня вечером британцы, которые как раз мастерили бомбы и отвечали за вторую стадию операции - должны были перегнать заминированные машины на одну из стоянок "большого кольца"*******, откуда можно было выехать в любую часть города. Но нужно было достать туда шахидов - а вот с этим могли быть проблемы.
   Решение пришло - арендовав автобус, они переделали его в нечто подобное автобусам, используемым детскими и юношескими скаутскими лагерями. В скаутах состояли до восемнадцати лет и не было ничего удивительного в том, что скаутов везут за город. Пришлось также купить скаутскую одежду - ее продавали во многих магазинах одежды города. Скаутов было много, и товар был ходовым.
   Уже три дня шахиды постились, как это было предписано исламом, желая чистыми попасть на небо и предстать перед Аллахом. Сегодня же рано утром они встали на намаз. Не вовремя, но тем, кто готовится отдать свою жизнь на пути Аллаха последняя молитва разрешается в любое время. После чего, одев непривычную скаутскую серо-синюю одежду, забрались в автобус. Александр сел за руль, Мария, игравшая роль вожатой скаутов, умостилась рядом с выходом.
   Только выехав из темных, узких переулков на более-менее широкую дорогу, они поняли что что-то не так. На первом же перекрестке стояла машина дорожной полиции, сирена была выключена, мигалка освещала улицу тревожными синими сполохами. Это еще можно было списать на случайность - но на перекрестке с основной, ведущей из города дорогой стояла такая же машина. И если обычно один офицер дорожной полиции стоял с жезлом или скоростемером, а второй отдыхал в машине - то сейчас возле машины стояли оба офицера. Первый внимательно отслеживал поток машин, второй возился у какого-то, установленного на крыше патрульной машины прибора, очень похожего на видеокамеру. У обоих вместо штатного оружия были армейские автоматы. Документы пока не проверяли - скорее всего, такой приказ будет отдан в самое ближайшее время.
   - Особый режим - сквозь зубы сказал сидевший за рулем набитого скаутами небольшого микроавтобуса Александр, стараясь выглядеть как можно естественнее, ничем не выдавая дикое внутреннее напряжение, владевшее им.
   Мария дождалась, пока полицейская машина осталась позади, пересела на сидение, стоявшее сразу за водительским.
   - Возьми себя в руки! - ее голос звенел от напряжения - они пока ничего не знают! Если бы знали - не выпустили бы нас даже из дома. У нас в машине ничего нет - ни оружия, ни взрывчатки, ничего. Только восемь пацанов - старших скаутов. Понял? Говорить буду я, если что - а ты молчи!
   Машины вперед ощутимо замедлялись, редкий в раннее время транспортный поток ощутимо густел, перемигивался рубиновыми стоп-сигналами...
   - Впереди проверка документов. Похоже, дрянь дело!
   - Молчи. Ни слова!
  
   Впереди и в самом деле была проверка документов. Опорный пункт ДПС на выезде из города представлял собой небольшое, двухэтажное здание, около которого стояли несколько машин. Но самое главное - у поста дорога расширялась, и каждая машина почти сто метров проезжала по одному из шести - по количеству полос на дороге - коридоров, выложенных массивными бетонными блоками. Впереди, на каждой полосе был отдельный шлагбаум, там же было место для проверяющего документы сотрудника ДПС и самое главное - стоило только нажать на кнопку прямо там, на выносном пульте - и из-под асфальта мгновенно выскакивали массивные шипы, дырявящие колеса и ломающие подвеску даже большегрузного автомобиля, не говоря уж о легковушке. Разрешенная скорость там была двадцать километров в час, и пока машина ползла эти сто метров - с установленного в шести метрах над трассой пешеходного перехода на машину смотрели холодные электронные глаза камер слежения. Пока машина преодолевала этот коридор - ее номер фиксировался камерой и проверялся по базе угонов. В общем, прорваться силой через пост было невозможно, да и скрыться на находящейся "в базе" машине - тоже.
   Вместе с остальным потоком фургончик вполз в один из коридоров, медленно, часто останавливаясь, пополз вперед. Если в обычном режиме документы проверяли, даст Аллах у каждого пятидесятого - то сейчас шерстили всех.
   Мария быстрым движением поднесла к глазам зеркальце, осмотрела себя, опытным, внимательным взглядом ища малейшие признаки страха, растерянности, неуверенности. Одна ошибка здесь - и операция закончится не начавшись. Но их не было - ни одного.
   - Попрошу документы! - высокий, чернявый полицейский не представляясь, как положено, протянул руку.
   Александр достал из-под солнцезащитного козырька и протянул документы, Мария бросила на руку мимолетный, хищный взгляд - не дрожит ли? Не дрожала...
   - Что в машине?
   - Офицер, а в чем дело? - Мария улыбнулась своей самой милой и доброй улыбкой, отработанной как раз для таких случаев.
   - Проверка документов - офицер ответил холодным, дежурным тоном но, увидев красивую рыжеволосую даму, сменил тон - приказано проверять документы у всех сударыня. Усиление, с утра объявили. Кто у вас?
   - Дети. Скауты, старшая группа. В лагерь везем, в Черноморец...
   - Не вовремя, везете, не вовремя. Сейчас особый режим ввели, документы у вас на каждом шагу проверять будут...
   При массовых проверках, какие имеют место быть при объявлении особого режима, глаз замыливается а люди элементарно устают. Террористы допустили один промах - у них была детская скаутская форма, были чистые документы на себя и на машину - но не было путевок на детей. Жесткая проверка просто не предполагалась. И если бы сейчас проверявший машину офицер зацепился за эти слова и потребовал бы предъявить путевки - на этом бы и закончилось. Все закончилось - оружия в микроавтобусе не было, силовой прорыв закончился бы через несколько метров. Но до офицера не довели точно задачу, да и неизвестна она была - точная задача. Искать террористов - то есть подозрительных, с ручной кладью, на подозрительной машине у которой надо проверить багажник. Никто даже предположить не мог, что шахидами-смертниками могут быть едва достигшие совершеннолетия пацаны. И поэтому офицер бдительность не проявил и показать путевки на детей не потребовал...
   - Да уж видим. Решили выехать пораньше, чтобы не попасть в пробки. На выезде утром пробки бывают.
   - Оно так. Сейчас, пока стойте здесь. Я пойду к начальнику смены, попрошу, может, даст машину, вас сопроводить. Я быстро...
   В салоне повисло напряжение, словно грозовая, готовая разразиться ослепительными разрядами молнии и громовыми ударами грома туча. Это вполне могла быть уловка. Если офицер заподозрил неладное - он должен был понимать, что если поднимет тревогу - умрет первым. А вот если он отойдет от машины под благовидным предлогом - например попросить, чтобы микроавтобусу с детьми полицейское сопровождение дали - и поднимет тревогу? Вот тогда - труба дело, из помещения поста выскочат уже несколько готовых к бою бойцов, в бронежилетах, с автоматами. Возможно, там и снайпер найдется. Труба дело будет, труба, все положат моментально, ахнуть не успеешь...
   Едва слышно щелкнул замок - Александр чуть-чуть, почти незаметно приоткрыл водительскую дверь.
   - Сиди! - злобно прошипела Мария, хотя у самой скулы от напряжения сводило - сиди, кому сказала!
   Проклятые дети. Проклятые дети!!! Вместо того, чтобы вести себя как подобает обычным пацанам - вертеться на месте, пихать друг друга, шуметь, возмущаться почему стоим - сидят как истуканы, смотрят перед собой. Тут и дурак догадается - что неладно дело. Мерзкие, ублюдочные, проклятые щенки!!!
   В поле зрения появился идущий к микроавтобусу полицейский. Он был один и автомат его по-прежнему висел на ремне за спиной...
   - Извините... - в голосе капитана угадывалась искренняя досада - не получилось. Усиление, сами понимаете, старший на меня всех собак спустил. Но вы езжайте. Я передам дальше по связи, чтобы вас особо не задерживали. Извините, ради Аллаха!
   - Ну что вы... Вам спасибо огромное - почти искренне, с огромным облегчением вымолвила Мария.
  
   * Реестровый казак - казак, отслуживший положенный срок и включенный в реестр казачьих войск. Остальные, те, кому по возрасту служить было рано, но которые тоже могли держать в руках оружие и готовились к службе, тоже по умолчанию считались казаками. Не реестровыми казаками были и те, кто не подлежал призыву по мобилизации по старости.
   ** НОРАД - североамериканская система предупреждения о ракетном нападении.
   *** то есть тридцать ударов розгами
   **** придя на Ближний Восток, русские большое внимание уделяли орошению и окультуриванию земель. Вся долина Бекаа - это благодатный край, где можно по два-три урожая снимать. В нашем мире там никто не сеет, не пашет ничего кроме мака и конопли.
   ***** пластуны - казаки разведчики, прообраз современной военной разведки. Отличались особыми навыками к скрытому передвижению и меткостью в стрельбе.
   ****** Большое Кольцо - у Казани было две кольцевые дороги - внутригородское кольцо, его еще звали "малое кольцо" и "большое кольцо" - дорога, охватывающая Большую Казань с двух сторон и упирающаяся в терминал стратегической дороги. Вокруг этого большого кольца было огромное количество складов, магазинов, закусочных, стоянок для дальнобойщиков и там не то что заминированные машины - слона можно было поставить и никто бы не обратил внимания.
  
   Окрестности Петербурга
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Вообще, само пребывание города Санкт Петербург в столичном статусе, тем более - в статусе столицы ядерной державы на самом деле порождало массу проблем. Когда государь Петр Первый в лесах и болотах закладывал новую столицу - имперский Санкт Петербург - он и представить себе не мог, например, что время подлета тактической крылатой ракеты с прокравшейся в Финский залив подлодки до Адмиралтейства, к примеру - две минуты, а до Царского села - на несколько секунд дольше. Да и создать заглубленный командный центр в Уральских горах, к примеру, не в пример проще, чем в зыбкой, болотистой петербургской почве. И не в пример дешевле - не приходится бороться с плывунами на каждом шагу. Ну не думали тогда люди государевы такими категориями! А теперь думали - и приходили в уныние.
   Александр Четвертый Великий, когда ему принесли сметы на все эти объекты стратегического оборонного значения - сильно задумался о переносе столицы. Сметы были такими - что видит Бог, перенести столицу в Екатеринбург, к примеру, или в ту же Казань выходило немногим дороже. Но подумав, государь все же оставил столицу на месте. Санкт Петербург, стоящий на самом краю нашей земли был и символом открытости государства, готовности к общению с внешним миром... Возможно, кстати, зря. Решили тогда сделать ход конем. В уральских горах создали мощнейший и относительно самостоятельный центр управления войсками на случай нападения. В Сибири - построили центр стратегической обороны. Эти два объекта, неуязвимые настолько насколько это было возможно, и должны были принять на себя управление войсками в "час Ч" и координацию действий ядерных сил. В граде же стольном сделали более дешевые и менее защищенные объекты, подобрав подходящую площадке за пределами города. Вопрос о переносе столицы иногда муссировался в прессе - но по серьезному к нему никто не возвращался с тех самых времен.
   Когда по системе прошел сигнал "Набат" - сигнал о нападении с использованием ядерного оружия - соответствующие службы отреагировали практически мгновенно. Этот механизм, хоть и не использовался до настоящего времени всерьез - но заботливо смазывался и содержался в надлежащем состоянии. И когда случилась беда - он сработал.
   Первым вывезли его Величество - он находился в Царском селе, и искать его по городу не пришлось. Особая группа уже через пять минут после поступления сигнала "Набат" полувывела, полувытащила уже готовящегося ко сну государя из Александровского дворца и запихнула в раскручивающий лопасти тяжелый "Сикорский-89". Вместе с государем летел и сопровождавший его всюду капитан первого ранга, чьей единственной задачей было оберегать и всюду носить за государем тяжелый черный чемоданчик.
   Еще через полчаса в постели, и надо приметить не в домашней, нашли военного министра. Найти его было проще - везде и всюду с ним был адъютант и специальный, похожий на пейджер маяк. Услышав, что произошло министр побледнел - но из колеи это его не выбило. Поцеловав на прощание даму с которой он был, министр выбежал вместе со своими офицерами к ожидавшим его внизу автомобилям. Уже через час с неприметной базы под Санкт Петербургом взлетел громадный четырехдвигательный "Илья Муромец" - тяжелый бомбардировщик, переделанный под "самолет судного дня" - самолет управления и связи на случай чрезвычайной ситуации. В воздухе к нему пристроился эскорт из восьми истребителей-перехватчиков, самолет полетел вглубь территории России. Почти в это же время точно такой же, резервный самолет поднялся с базы ВВС под Екатеринбургом.
   Пока шли приготовления к судному дню, офицеры дежурной смены из Генерального штаба лихорадочно пытались наладить связь с частями и соединениями, находящимися в зоне удара. Связи не было никакой - ни военной, ни гражданской. В это же время диспетчер Единой энергосистемы сообщил о серьезной аварии и об отключении от энергоснабжения всего региона. Косвенно это подтверждало, что там произошел ядерный взрыв.
   Несмотря на то, что никаких принципиальных решений не было принято, шла интенсивная подготовка к операции "Возмездие". Именно так, без каких-либо иносказаний называлось нанесение ответного ядерного удара по стране - агрессору. Из подземных укрытий выходили мобильные стратегические ракетные комплексы "Тополь", матеря про себя всех и вся, занимали места экипажи. Один за другим комплексы уходили в лес, рассредоточивались, чтобы избежать уничтожения первым ударом противника и суметь нанести ответный. Если "Тополю" на колесном шасси приходилось передвигаться по проложенным в чаще дорогам из бетонных плит, хорошо известным противнику - то "Тополя" на гусеничном шасси двухзвенных боевых транспортеров уходили в самую чащу, они могли блуждать по тайге, по пустыне, по бескрайней степи совершенно без дорог в ожидании команды на запуск. Сигнал тревоги прозвучал и в нескольких грузовых составах, влекомых тремя тяжелыми тепловозами каждый и внешне ничем не отличавшихся от обычных составов. Обычно в них было пятнадцать - двадцать вагонов - то есть три четыре стандартные рефрижераторные сцепки. Только посвященные знали, что в одном из вагонов каждой такой сцепки чутко дремлет готовая к пуску ракета СС-24 "Скальпель". Эти поезда также могли не опасаться внезапного уничтожения первым ударом - попробуй-ка, идентифицируй, выдели их среди тысяч других, внешне таких же поездов, курсирующих по стальным магистралям бескрайней России. Сигнал тревоги прозвучал и на авиабазах, где экипажи тяжелых стратегических бомбардировщиков спешно проходили предполетное обследование, получали инструктаж, а приземистые тяжелые тягачи уже выкатывали из ангаров на рулежки стремительных серебристых птиц с десятком ядерных жал внутри. В непроглядной тьме, в глубине океана, получившие сигнал готовности подлодки легли на боевой курс, стремясь оторваться от лодок-охотников противника. В сибирской тайге расчеты в последний раз проверяли готовность к старту тяжелых ракет СС-18 "Сатана", каждая из которых несла десять боеголовок индивидуального наведения. Командиры, получившие ближе к ночи приказ выводить свои части на рубежи развертывания торопливо ставили боевые задачи подчиненным - выдвинуться на обозначенные рубежи, рассредоточиться на местности, укрыть личный состав и технику, быть готовым к отражению воздушного нападения. Подсвечивая себе инфракрасными фарами, колонны бронетехники покидали пункты постоянной дислокации, провожаемые недоуменными и тревожными взглядами жителей военных городков. Всем было объявлено, что предстоят крупные учения - но люди как-то чувствовали, что это не учения, что надвигается - война...
   Тем временем, три вертолета "Сикорский-89" приземлились на одном из неприметных объектов, расположенных в Тверской области. Именно там был расположен ближайший к столице защищенный бункер, откуда можно было командовать войсками. Вход в лифт, ведущий вниз, глубоко под землю располагался в подвале трехэтажного, на удивление капитально выстроенного офисного здания, а вообще над бункером - был работающий цементный заводик.
   Планом "Возмездие" - верней, одним из вариантов плана "Возмездие" предусматривался сбор так называемого "Комитета 1". "Комитет 0" - так назывался комитет по планированию "Возмездия" по главе с Государем. А "Комитетом 1" был комитет из ученых, работавших по военной и гражданской тематике в области ядерной энергетики и оружия массового поражения, который тоже мог пригодиться при планировании ответного удара. Сейчас, ознакомившись с обстановкой, поняв, что происходит нечто странное - одиночный высотный ядерный взрыв, почему-то упорно ни один датчик не фиксирует нарастание уровня радиации, отсутствие признаков подготовки массированного ядерного нападения со стороны вероятного противника - Государь приказал параллельно с подготовкой "Возмездия" собрать "Комитет 1" для прояснения ситуации. Сложившаяся обстановка, хотя и относилась к категории ЧП высшего уровня, но на ядерное нападение на страну никак не походила.
   Через полтора часа на той же базе приземлился небольшой, пятиместный полицейский вертолет, так называемый "Воробей". Пилот остался на месте, а двое офицеров в камуфляжной форме сноровисто извлекли из его чрева невысокого, полненького седого человека в дурацких, с синими стеклами очках и вежливо но непреклонно повели к входу в здание, то самое где в подвале был ведущий вниз лифт. Человечек этот хоть и бурчал, но бурчал для вида - он состоял в "Комитете 1" больше десяти лет, получал за это солидную прибавку к своему профессорскому жалованию и, кроме того, его душу грел тот факт, что его включили в состав сверхсекретного правительственного консультативного органа, признав тем самым одним из лучших ученых страны по профильной тематике. Единственная проблема была в том, что сам факт участия в "Комитете 1" являлся государственной тайной, за его разглашение было предусмотрено суровое наказание - а так было бы приятно рассказать заносчивым коллегам. Но все равно, профессор Дольников с тех пор, как вступил в "Комитет 1" посматривал на своих университетских коллег свысока, мол вы тут копошитесь, а мои заслуги даже государство признало, пусть и тайно.
   Сейчас профессор был испуган. Обычно "Комитет 1" тайно собирался раз в месяц для оценки обстановки и выработки рекомендаций для правительства и армии. Неприметная машина заезжала за профессором, доставляла его в неприметный особняк на окраине города, туда же куда и семь его коллег. Там они проводили несколько часов - знакомились с самыми последними данными, отвечали на вопросы военных, спорили и, наконец, вырабатывали рекомендации по поступившей информации, оформлявшиеся в виде секретного меморандума, рассылаемого по закрытому списку. Работа была, признаться не слишком тяжелая, и в любом случае доплачиваемые за нее деньги, более чем окупали все связанные с "Комитетом 1" неудобства.
   Но сейчас все было по-другому. Был поздний вечер и профессор задержался на своем факультете после работы вместе с одной из отстающих студенток третьего курса, чтобы обсудить без посторонних глаз... некоторые связанные с физикой вопросы. Обсудить вопросы не дали - запертая изнутри дверь вдруг открылась, вошли двое армейских офицеров - не те которые обычно забирали его, а другие. Не говоря ни слова, просто представившись и назвав пароль, они бесцеремонно оторвали профессора от милой беседы и вывели во двор, где ждал не обычный неприметный седан, а громоздкий черный внедорожник.
   - Что случилось? - решил, наконец, осведомиться профессор
   - Ничего хорошего - лаконично ответил один из офицеров, представившихся как "капитан Беляков". А когда профессор полетал на идущем на бреющем вертолете, когда его высадили на какой-то площадке за городом и наконец, когда после нескольких массивных дверей его посадили в пошедший вниз лифт он и впрямь понял - ничего хорошего...
   Внизу обстановка была хоть и приличная, но казенная - отделанные не деревом, а каким-то странным похожим на пластик материалом стены, безликая, тоже из прочного пластика мебель, выкрашенные в зеленый цвет массивные стальные двери с кремальерами. Профессор с провожатыми пошли по длинному, извилистому коридору, там по пути их дважды остановили, проверили документы и обыскали - один раз сканером, другой раз руками. На втором посту офицеры оставили вое оружие - сложили в предложенные им номерные шкафчики и заперли на ключ. Третий и последний раз их обыскали в большом, просторном, наполненном людьми в форме кабинете. Наконец, после третьего обыска профессору указали на дверь, где его ждали. Нерешительно оглянувшись, профессор открыл дверь, ступил в помещение и ... замер. Во главе длинного, сделанного из полированного дуба стола сидел сам государь. Еще несколько человек сидели по обе стороны стола, если бы профессор пригляделся - то узнал бы их. Но сейчас все его внимание было сосредоточено на крепком, коренастом человеке в форме казачьей конвойной стражи без погон и знаков различия, сидевшем во главе стола.
   - Проходите, Владимир Витольдович! - государь указал остолбеневшему профессору на свободное место за столом, недалеко от себя - мы нуждаемся в вашем совете.
   Он что, знает меня по имени?!
   - Ваше...
   - Присаживайтесь, Владимир Витольдович - спокойно и дружелюбно повторил государь - сейчас не время для придворных расшаркиваний. Совсем не время.
   - Профессор огляделся - никого больше из Комитета не было - ни Баранкевича, ни Штольца, ни Казакова, никого...
   - А где остальные.
   - Остальных сейчас найдут и привезут. Времени нет, придется пока разбираться в ситуации вам в одиночку. Справитесь?
   - М... постараюсь.
   - Надо сделать. - твердо сказал государь - время не стараться, время делать. Генрих Григорьевич, доложите.
   Генрих Григорьевич Вольке, совсем обрусевший поволжский немец, генерал-лейтенант, начальник штаба РВСН и одновременно - мастер спорта международного класса по шахматам не вставая начал докладывать.
   - Итак, сегодня, система стратегической обороны зафиксировала произошедший над городом Бейрут атмосферный ядерный взрыв. Время взрыва - восемнадцать часов сорок три минуты по петербургскому времени, координаты эпицентра взрыва: тридцать три - пятьдесят три - четырнадцать северной широты - тридцать пять - тридцать - сорок семь восточной долготы по сетке координат. Тип взрыва - атмосферный, высотный. Высота взрыва - около тридцати двух километров над уровнем моря. Мощность взрыва - около пятидесяти килотонн. В то же время, ни один из датчиков не зафиксировал в момент взрыва, и не фиксирует сейчас всплеска радиоактивности, который непременно должен быть в зоне поражения. Должен быть - но его там нет. Можно было бы предположить, что спутники, висящие на геостационаре в этом районе, вышли из строя - но почему тогда вышли из строя именно эти датчики, а все остальные, равно как и сами спутники исправно передают информацию? В любом случае, через два часа мы запускаем в этот район "Воздушным стартом"* новый спутник, он покажет что там и как...
   - Можно посмотреть спутниковые снимки и данные с датчиков систем слежения? - попросил профессор
   Вольке взялся за папку, собрался ее толкнуть по столу в сторону профессора, но в последний момент скосил глаза на государя. Государь утвердительно кивнул и через минуту профессор уже увлеченно рылся в снимках, рассматривая некоторые из них в лупу.
   - М... похоже понял... - пробормотал он минут через пять. Как я и опасался... В этом районе что-то происходит помимо этого?
   - Массовый старт крылатых ракет с подводного носителя. В эту же сторону движется усиленная авианосная эскадра британского флота. Нет ни связи, ни электричества - вообще ничего. Мы подняли самолеты-разведчики, менее чем через полчаса у нас будет картинка.
   Ответил профессору еще один человек в военной форме, сидевший прямо напротив него. Старший офицер Генерального штаба, Игорь Борисович Павлюк, генерал-полковник. Представляет ВВС страны.
   - То, что и следовало ожидать, господа! - почему-то ликующе проговорил профессор - я об этом предупреждал еще несколько лет назад, но меня никто и слушать не захотел. Это самая настоящая вспышка, господа!
   Сидевшие за столом генералы переглянулись. Потом заговорил государь.
   - Владимир Витольдович. Представьте, что перед вами сидят несколько пятикурсников - оболтусов, у которых академическая задолженность еще с первого курса висит. Исходя из этого и объясняйте нам ситуацию - как оболтусам, не выучившим урок...
   - Хорошо. - профессор снял очки и положил на стол - прежде всего, господа, я думаю всем здесь известно, что одним из основных поражающих факторов ядерного взрыва является электромагнитное излучение. При взрыве оно представляет собой неоднородное электро-магнитное излучение в виде мощного короткого импульса, с длиной волны от 1 до 1000м, которое сопровождает сам взрыв и поражает электрические, электронные системы и аппаратуру на значительных расстояниях. Источник ЭМИ - это процесс взаимодействия ?-квантов с атомами среды. Поражающим параметром ЭМИ является мгновенное нарастание (и спад) напряженности электрического и магнитного полей под действием мгновенного ?-импульса (несколько миллисекунд). При этом, такой вот удар повреждает даже выключенную аппаратуру - военную, гражданскую, любую. За исключением надежно экранированной. Здесь, судя по всему, мы имеем дело с высотным ядерным взрывом, единственной целью которого является вывести из строя всю технику противника - то есть нас - на значительном удалении от места взрыва. Скорее даже взорвалось не ядерное взрывное устройство, а специальный электромагнитный заряд так называемая "Flash", "вспышка" по-нашему, имеющий в своем составе в качестве инициирующего заряда ядерное взрывное устройство килотонного класса мощности.
   - Как вы тогда объясните, господин профессор, полное отсутствие радиационного заражения местности? - задал вопрос Вольке. По его внешнему виду было заметно, что он не принимал слова профессора всерьез.
   - Я уже давно предупреждал - с некоей напыщенностью ответил профессор - что в САСШ ведутся серьезные работы по созданию "чистых" ядерных зарядов, выбрасывающих при взрыве только короткоживущие изотопы с периодом полураспада не более нескольких десятков секунд. САСШ всерьез рассматривает ядерное оружие как наступательное, как инструмент установления и поддержания мирового господства. Для нас же ядерное оружие - это всего лишь средство сдерживания и поэтому наши работы по созданию "чистых" ядерных зарядов находятся в зачаточном состоянии. Судя по всему, было применено именно такое взрывное устройство - при взрыве на высоте больше тридцати километров, все выброшенные при подрыве изотопы распались, не успев долететь до земли.
   - Датчики радиоактивности были установлены на спутнике слежения, профессор...
   - Тогда... - профессор не стесняясь почесал растрепанную шевелюру - тогда может быть еще один вариант. Ядерный взрыв без радиации. Я думал, что они ее еще не сделали...
   - Что не сделали, профессор? - спросил государь.
   - Два года назад я был в Бостоне, на научно-практической конференции по новым источникам энергии. Состав был там ... более-менее в общем, но в этом городе живет доктор Гринберг. Мне удалось с ним пообщаться... насчет процессов, происходящих при образовании новых звезд**. И он намекнул мне, что они решили проблемы, которые не позволяли им создать совершенно новое оружие. Оружие на основе дейтерия и гелия -3 - тоже тема, которой нам не дали нормально заниматься. Вы думаете, американцы просто так, ради удовольствия летали на Луну? Луна - это великолепный склад гелия-3, химического элемента двадцать первого века, который может быть использовать как в сверхчистой энергетике, так и в создании нового оружия, не дающего при взрыве никакой радиации, но по мощности не уступающего ядерному.
   - Опять термояд в стакане***... - насмешливо проговорил кто-то и тут же замолк - государь предупреждающе поднял руку
   - Не говорите о том, о чем не имеете не малейшего представления, сударь! Чтобы об это рассуждать, для начала вам не мешало бы закончить хоть один ВУЗ помимо военного! - вызверился на шутника профессор
   - Продолжайте, Владимир Витольдович - попросил государь
   - А больше и продолжать нечего. Судя по всему - здесь мы имели дело с первым работоспособным образцом нового оружия. Боеголовка малой мощности была взорвана для создания сильнейшей электромагнитной вспышки. Никакой радиации, никакого заражения - войска могут идти по территории противника сразу после нанесения удара и без каких-либо средств защиты от оружия массового поражения.
   - Значит ли это, профессор, что мы можем начать заброску десанта в район, не опасаясь поражающих факторов ядерного взрыва? - спросил профессора еще один офицер, самый крупный из всех присутствующих и единственный, у кого на форме не было знаков различия
   - Ну я бы подождал моих коллег... И заодно подождал пока вернутся самолеты-разведчики с информацией. Но я лично считаю - да, можете...
  
   Туркестанский военный округ
   Место дислокации шестьдесят шестой ДШД
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Сигнал тревоги "Набат" прозвучал и в штабе шестьдесят шестой, воздушно-штурмовой дивизии, расположенной в Туркестанском военном округе. И почти сразу же на связь вышел дежурный офицер Главного оперативного управления Генерального штаба. Приказ - получить боеприпасы, выйти к аэродромам взлета, быть готовым к выполнению боевой задачи в любое время. Шестьдесят шестая десантно-штурмовая оказалась одной из ближайших к зоне предполагаемого десантирования и наиболее подготовленных частей оперативного реагирования - поэтому она должны была идти в первой волне десанта...
   Воздушно-десантные части Империи были коренным образом реорганизованы в семидесятые годы. Две трети дивизий были преобразованы из воздушно-десантных в десантно-штурмовые, став "наконечником" копья Российской армии, наиболее подготовленными в ее составе частями, за исключением частей, относящихся к Командованию специальных операций.
   Десантно-штурмовая дивизия состояла из трех полков: разведывательного и двух штурмовых. Каждый из этих полков при этом мог действовать отдельно, но наибольший эффект достигался именно при совместном использовании этих трех полков.
   Разведывательный полк имел своей основной задачей разведку и захват плацдармов в тылу врага и удержание их до подхода основных сил, а также разведку в оперативном тылу противника с целью идентификации наиболее важных целей - складов, аэродромов, скоплений бронетехники и личного состава - и наведения на них высокоточных средств поражения. Этому полку на постоянной основе были приданы стартовые комплексы БПЛА, также в каждом отделении был собственный маленький БПЛА, запускающийся с руки и ведущий разведку в интересах данного отделения. Брони в разведывательном полку не было, полк был легким - но в его составе была артиллерия - стапятидесятидвухмиллиметровые гаубицы и комплексы РСЗО "Прима" и "Смерч" - те, кто и должен будет поражать разведанные разведгруппами цели. Как показала практика - включение в состав разведполка на постоянной основе тяжелой высокоточной артиллерии себя оправдывало - разведчики и артиллеристы срабатывались вместе настолько что понимали друг друга с полуслова. Разведчики имели вертолеты - те самые "Ястребы", причем не приданные, а постоянные. Этому же полку на постоянной основе было придано звено (три машины) самолетов типа "Громовержец" - тяжелых штурмовиков с несколькими пушками на борту.
   Штурмовые полки были вооружены уже броней - легкие САУ "Нона", БМД-4 со стомиллиметровыми пушками, десантные танки "Вена" способные бороться с любыми бронированными целями, скоростные машины с пулеметами, автоматическими гранатометами, комплексами ПТУРС. В шестьдесят шестой ДШД специализацией было ведение боя в горной местности, поэтому многие военнослужащие имели разряды по альпинизму. Дополнительно, один батальон в каждом полку усиленно постигал специфику городских боев.
   Когда прозвучал сигнал "Набат" - получилось так, что и командир дивизии и командиры полков в это позднее время находились на рабочем месте - обсуждали результаты месяца, в котором прошли крупные, недельные учения всей дивизии. Обошлось, конечно же без недостатков, и если бы в другой части может и закрыли бы на них глаза - то в части постоянной готовности, да еще той где служит наследник Престола, которую в любой момент может посетить сам Государь малейшие недостатки должны безжалостным образом искореняться. Именно этим сейчас и занимались старшие офицеры - составляли план устранения выявленных недостатков.
   Шестьдесят шестая десантно-штурмовая дивизия была одной из дивизий, находящихся на самом острие копья. В ее зону ответственности входил участок сухопутной границы с Афганистаном - считай, с Великобританией. Горный, неспокойный участок границы постоянно приносил разные сюрпризы. В основном сюрпризы были связаны с тем, что через пограничную реку Пяндж так и норовили переправиться курьеры с мешками героина или фальшивыми деньгами. Но были дела и посерьезнее - налеты вооруженных банд, убийства и похищения людей, угон скота. В Афганистане британцы держали "зону контролируемой нестабильности", поддерживая различные экстремистские силы и ослабляя центральную власть в Кабуле. А за Афганистаном были британская северная Индия с ее лагерями подготовки исламских экстремистов. Пограничная служба, не имеющая своей тяжелой техники, не справлялась и поэтому бойцы шестьдесят шестой очень часто проводили совместные операции, получая реальный, ценнейший и незаменимый опыт боя в горах.
   Вообще, этой дивизии повезло. Как только в списках личного состава появился человек по фамилии Романов - все стало намного проще. Тыловое управление боялось даже обсуждать заявки на снабжение шестьдесят шестой. Поэтому вооружена она была всем самым лучшим, что только можно было себе представить. Техника - как на подбор новая, только десять процентов - старше пяти лет. Снаряжение, обмундирование - самое лучшее, даже экспериментальные образцы, например камуфляж из специальных тканей, размывающих инфракрасную сигнатуру тела. Полигон новый - пожалуйста, хотите натаскивать один из батальонов на борьбу с терроризмом и освобождение заложников в тылу противника - да ради бога. Спрос, конечно, тоже был немалый - но дивизия оправдывала возлагающиеся на нее надежды, будучи на данный подготовленной не хуже, чем "летучие мыши" из командования специальных операций.
   Прошедшая неделя учений - только позавчера части возвратились в пункт постоянной дислокации - выдалась тяжелой. Но одновременно, она показала, что может дивизия. Разведчикам удалось, оставшись незамеченными, обнаружить и навести огонь на девяносто с лишним процентов условных целей. Нормативы по развертыванию в горной местности перекрыли с запасом. Отлично отработали все. Ну, или почти все...
   Сейчас, когда сначала пришел сигнал "Набат", а потом командир дивизии, генерал-лейтенант Проскуров получил новые, во многом отменяющие типовые по плану "Набат" указания от дежурного офицера генштаба, офицеры собрались вновь. Время уже катилось к полуночи, все устали и мечтали попасть наконец домой - но все одновременно понимали, что теперь домой они не попадут еще долго. Очень долго...
   - Итак, господа... - генерал-лейтенант Проскуров, невысокий, сухощавый, моложавый сделанный как будто из туго перевитых стальных тросов осмотрел подчиненных ему офицеров. Прежде всего, доведу последнюю обстановку. Потом - полученный приказ. А потом - будет думать, как его выполнять. Для начала - сегодня, примерно в девятнадцать ноль-ноль по Петербургу над Бейрутом произошел ядерный взрыв.
   Генерал-лейтенант прервался, давая возможность своим офицерам, понять и осознать, что на самом деле произошло. Ведь произошло доселе невиданное...
   Ведь опыта реального применения ядерного оружия против своего противника не было ни у одной страны. Да, разрабатывались новые виды боеголовок, совершенствовались средства доставки. Действовал негласный закон, согласно которому у одной из страны не может быть больше пяти тысяч ядерных зарядов любого класса - впрочем, и этого было достаточно, чтобы десятки раз уничтожить все живое на земле. Единственное реальное применение - ядерные испытания на полигонах. Тридцать лет назад договоренностью всех ведущих мировых держав были запрещены ядерные испытания в воздухе, в космосе и вообще на любом открытом месте, остались только подземные и подводные, да и те старались лишний раз не проводить, не загрязнять окружающую среду.
   И вот теперь - самый настоящий ядерный взрыв в миллионном городе. Многие видели это на учебных фильмах, много раз отрабатывали действия в зоне радиоактивного заражения - но никто не представлял, не мог себе представить это в действительности. Никто не мог представить, что нашелся человек, который приказал сбросить атомную бомбу на миллионный город.
   - Значит, Бейрута больше нет? - прервал тишину вопрос полковника Манукяна, командира первого, разведывательного полка.
   - Бейрут есть. Взрыв высотный, произошел на очень большой высоте. Генеральный штаб дал вводную, что из-за большой высоты взрыва местность даже не заражена. Сложность в другом. На Восточные территории совершено нападение, ведется огонь крылатыми ракетами, кроме того, там вспыхнул мятеж. Связи нет, энергоснабжения тоже нет. В общем, там - дикая территория, как пятьдесят лет назад. Придется вести бои, в том числе уличные, высаживаться - скорее всего, тоже придется с боем.
   - Разведданные есть?
   - Пока нет. С базы под Константинополем поднялись самолеты - разведчики, данные будут - но пока их нет. И теперь боевая задача - выдвигаться к аэродромам взлета. По команде - взлетаем, десантируемся на Бейрутский аэропорт, захватываем его и готовим его к приему уже посадочного десанта. Дальше - организовываем зачистку территории, докладываем обстановку в штаб и действуем согласно указаниям. Информации у них немного, но судя по всему там - ад кромешный. Теперь слушаю вас - как дела с техникой и личным составом?
   - Личный состав после этих учений как выжатый лимон - мрачно проговорил полковник Курчевский, командир штурмового полка - все вымотались, без шуток. Но с другой стороны - выполнение боевых задач отработали только что, взаимодействие, все - прогнали, причем не на тренажерах, не в теории, а в поле. Это большой плюс.
   - Техника?
   - Тридцать процентов на плановом или внеплановом ремонте. Учения, сами понимаете. Но все остальное - в лучшем виде готово, опять-таки на учениях проверено.
   - Что разрешено использовать? - поинтересовался Манукян
   - Ограничений не установлено. По жилым кварталам из гаубиц, конечно нельзя, наша все-таки земля - но действовать можно им нужно жестко. Предельно жестко. И по плану - стандартному. Батальоны первого полка под прикрытием "Громовержца" десантируются и захватывают аэропорт, потом по мере того, как он будет готов, приземляются машины с тяжелой техникой. Дальше - по обстановке. Главная задача - войти в город, обеспечить спокойствие и порядок. Любой ценой.
   - а... - Манукян не стал задавать вопрос, но все поняли, о чем речь...
   С одной стороны, старший лейтенант Николай Александрович Романов - обычный офицер, кстати, один из лучших в полку. С другой стороны - это цесаревич, наследник престола и если с ним что-то случится... С третьей - сам цесаревич в первый же день пребывания в полку предупредил, что он такой же офицер, как и все инее дай Бог будет как-то иначе. С четвертой - там, куда им приказано выдвигаться, идет настоящий бой, причем без правил. Еще непонятно - вернется ли кто-нибудь из них домой. Тот, кто отдал приказ на применение ядерного оружия, уже не остановится ни перед чем. Вот и решай - эту гребаную головоломку. И так плохо и так - не лучше...
   - Он, прежде всего офицер - наконец произнес генерал с металлом в голосе - и сам об этом дал нам понять. Недвусмысленно! Не думаю, что он бросит полк в такую минуту. И скажу открыто - я буду рад служить государству и престолу, на котором будет этот молодой человек. Но Вазген Манучарович... я на вас надеюсь. И сами никуда не суйтесь, очертя голову и людей своих берегите. Всех людей. Всё! По коням!
  
   * Воздушный старт - система старта несущей спутник ракеты с борта стратегического бомбардировщика, идущего на сверхзвуке на огромной высоте.
   ** процессы, происходящие при образовании новых звезд - в ядерной физике большую часть материалов, научны трудов публиковать было нельзя по соображениям цензуры. Но поскольку цензоры не были докторами наук, ученые, занимающиеся этой проблематикой, быстро нашли обходной путь. Просто процессы, происходящие при ядерном взрыве схожи с процессами, происходящими при горении звезд. Вот и публиковали в открытой печати научные статьи - о процессах, происходящих в ядре звезд.
   *** эпопея с холодным термоядерным синтезом длится не одно десятилетие. Кто-то называет это шарлатанством чистой воды, кто-то считает, что за этой технологией будущее и можно создать термоядерный реактор, умещающийся в обычном стакане.
  
   Искендерун
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Выход с носителя прошел штатно, благо эта процедура была отработана на сотнях учебных выходов из находящегося в подводном положении носителя около своей военно-морской базы. Вообще, сам по себе выход боевых пловцов с подводной лодки был возможен только в надводном положении. Если кто-нибудь рассказывал как он протискивался с оружием и в водолазном снаряжении через торпедный аппарат лодки - не верьте. Если во время выхода боевых пловцов таким образом лодка будет в движении - значит, обтекающая лодку вода просто засосет горе - аквалангистов под винты. А если лодка остановится - значит, она будет тонуть, причем не просто тонуть, а еще и с дифферентом. Лодка не может висеть в толще воды в подводном положении - она может либо лежать на дне, либо стоять на месте в надводном положении, либор идти - в подводном. Поэтому все аквалангисты до появления специально оборудованных для поддержки сил специальных операций лодок покидали лодку, когда та на короткое время всплывала.
   На "Джорджии" - же проблема выхода боевых пловцов в подводном положении была решена. Если предстояло выйти нескольким подводникам - использовался групповой подводный носитель ASDS, своего рода миниатюрная подводная лодка, экипаж которой мог занимать свои места и в подводном положении. Но если предстояло массовое десантирование - тогда из одной из бывших ракетных шахт выдвигалось специальное приспособление, своего рода раздвижной тоннель, защищающий боевого пловца от потоков воды, обтекающих подводную лодку и дающий ему возможность выйти в воду в десяти метрах от лодки. На таком расстоянии под винты уж точно не засосет.
   Выходили быстро, не соблюдая нормы безопасности. Аквалангисты в тоннеле чередовались с упакованным в водонепроницаемые мешки с поплавками положительной плавучести грузы. Отряду специального назначения, которому предстояло действовать несколько дней на берегу, без снабжения и в отрыве от основных сил противника, необходимо было много самого разного снаряжения. Поскольку выходили на глубине всего пятнадцать метров, остановки для декомпрессии не требовались, пловцы сразу всплывали на поверхность. Черные, похожие на человеческие, но с чем-то похожим на рыбьи хвосты вместо ступней, с уродливыми масками вместо лица, загубниками на месте рта и с небольшими черными баллонами за спиной. И, конечно, с оружием - диверсанты держали его всегда при себе, тем более что это было оружие со специальным, выдерживающим пребывание даже в кислоте покрытием. Стрелять сразу после выхода из воды оно не может, это не АК и в воде тоже не может, это не русский "Морской лев" - но все равно это было лучшее из того, что мог предложить флот САСШ. Наряду с новейшими автоматами MASADA под русский патрон, боевые пловцы были вооружены подводными пистолетами HK P11, пятизарядными, стреляющими под водой специальными стрелами.
   Всплыв, боевые пловцы собирались в группы, собирали лежащие на спокойной черной воде прорезиненные тюки со снаряжением. Какие-то из них они сразу открывали - и прорезиненная, усиленная кевларом ткань с легким шипением расправлялась на воде, превращаясь в небольшие, на десять пассажиров со снаряжением каждая, лодки. Подвесных моторов не брали из-за их веса и требований предельной скрытности - грести намечалось короткими, черными, широкими веслами. Пассажиры занимали места в лодках - черная вода под черным, расцвеченным крупными золотистыми точками звезд небом, черные, резиновые низко сидящие в воде лодки, да еще сверху укрытые бесформенной маскировочной сетью. И люди в черных аквалангистских костюмах в этих лодках, люди без лиц, люди которых здесь никогда не было и не могло быть...
   Их цель находилась от них всего в десяти морских милях, отделенная темной гладью воды, витками ключей проволоки, широкой контрольно-следовой полосой с датчиками движения, вышками с прожекторами и пулеметчиками на них. Но ничего это защитить намеченную для удара цель уже не могло.
   Когда до берега оставалось чуть меньше полумили, находившийся в головной лодке первый лейтенант Лири отсигналил специальным фонариком с узконаправленным лучом в сторону берега. Три точки, три тире, точка. Через секунду с берега ответили условным ответным сигналом - два тире точка тире точка. Затем фонарик засигналил в непрерывном режиме, обозначая цель для высадки группы спецназа на берегу. Точка-точка-точка-точка... Все нормально.
   - Курс на вспышки! По-английски больше ни слова!
   В спецотряде по-русски свободно разговаривал каждый третий, остальные знали в объеме офицерского разговорника и могли изъясниться на простейшие темы.
   Высадка на берег - это всегда опасно. При высадке группа уязвима как никогда, если местный агент сдал место высадки - то вон в тех прибрежных кустах, например, могут скрываться пулеметчики. И тогда - конец - на прибрежном песке, в волнах прибоя не скрыться от пуль, там нет укрытий, нет свободы маневра. Все и полягут.
   - Сэр, в зоне высадки чисто. Кроме агента никого не наблюдаю! - доложил один из "тюленей" на головной лодке, обшаривавший местность с помощью тепловизора. Уже легче - тепловизор добивал на пятьсот метров, позволял проверить на предмет наличия засады, по крайней мере, прибрежные кусты и пляжные постройки. От Лири немного отлегло от души.
   - Соблюдать осторожность! На берегу - развертывание по схеме "Редскинз-три".
   - Вас понял!
   Головная лодка мягко толкнулась своим тупым резиновым носом в прибрежный песок, зашаталась на волне. Первым с "Зодиака" выскочил пулеметчик, пробежал метров десять и залег почти в полосе прибоя, направив свое грозное оружие на левый фланг. Через минуту точно также дуло пулемета уставилось на пустые пляжные домики по правому флангу.
   - Чисто!
   - Чисто!
   Третьим на прибрежный песок соскочил сам первый лейтенант Лири. Остальные тюлени остались в головной лодке, остальные лодки и вовсе - держались на расстоянии ста метров от берега. В случае чего - акваланги есть у каждого, надеть и перевалиться через борт, ныряя в спасительную тьму можно за несколько секунд. И тогда - ищи свищи...
   Первый лейтенант молча шел по направлению к агенту, в одной руке у него был пистолет, в другой - фонарик. Автомат висел на ремне на груди, схватить - секунда. Как и договаривались, агент на пляже был один.
   - Наш путь труден и долог - начал лейтенант
   - Но ведет он нас к граду на холме - закончил агент. Пароль - отзыв, как и полагается
   - Все нормально? Грузовики на месте?
   - На месте. Давайте быстрее.
   Лейтенант развернулся и отсигналил фонариком еще раз: точка-точка-точка-тире. Приказ начать развертывание.
  
   Ядерный центр в Искендеруне был одним из первых на Ближнем Востоке, первый камень в основание закладывал лично государь Александр Четвертый без малого сорок лет назад. Если изначально станция представляла собой всего один пятисотмегаваттный реактор, и Искендерун был всего лишь небольшим рыбацко-контрабандистским городком то сейчас здесь, на узкой полоске между горным хребтом и гладью Средиземного моря красовалось шесть атомных энергоблоков мощностью полторы тысячи мегаватт каждый. Один из этих блоков работал исключительно на нужды громадной опреснительной станции, что забирала соленую воду Средиземного моря и выдавала целую реку пресной воды. Остальные блоки питали весь регион, в немалой степени от них зависели энергоснабжение самого Константинополя и даже казачьего юга России. АЭС в Искендеруне и сам полностью перестроенный Искендерун - теперь город атомщиков и опреснителей воды служили одной из визитных карточек новых Восточных территорий России, стремительно выбирающихся из средневекового мракобесного захолустья в сверкающий сталью и стеклом двадцать первый век.
   Несмотря на прогресс, правительство никогда не забывало, что этот объект стоит на территории неспокойной. Поэтому и охранялся он на славу. Два высоких забора из колючей проволоки (второй - под током), контрольно-следовая полоса, вышки охраны с пулеметами на них. Отдельный армейский батальон охраны, на вооружении которого были даже бронетранспортеры. Серьезная пропускная система - этот объект считался неприступным, по крайне мере для террористического нападения. Задачей охраны, в случае даже массированной атаки было продержаться час, максимум два до подхода подкреплений. Но те, кто проектировал систему безопасности этого объекта, рассчитывали на борьбу с террористами, с мятежниками, с кем угодно - но не с враждебной армией. Казармы, где располагалась охрана, и ангары с техникой располагались в стороне от зданий собственно самой станции и были уязвимы для высокоточных средств поражения.
   Дорога к станции шла по узкой, не больше семи километров шириной долине, с одной стороны тяжко дышало море, с другой - высились горные хребты. До станции было около трех километров.
   - Стоп!
   Водитель остановил машину
   - Что случилось? - агент повернулся к сидевшему у самой двери (быстрее выпрыгнуть, если что) спецназовцу. Дальнейшего плана операции он не знал, он просто знал, что они проникнут на станцию, а потом он должен будет предъявлять требования русистам, пока спецгруппа удерживает станцию.
   Первый лейтенант Тимоти Лири взглянул на часы. Две минуты до расчетного времени. Ракеты должно быть вот - вот стартуют и больше всего первый лейтенант боялся того, что одна из них наведется на грузовики. Этого не должно было быть - но на войне случается всякое. Было бы глупо и обидно погибнуть от своей же ракеты...
   - Вот они!
   Крылатая тактическая ракета "Си Томагавк" летит на высоте десять метров над землей, в полете увидеть ее вряд ли возможно. На этот раз к цели летели сразу несколько ракет, прокладывая путь по командам системы наведения. Систему наведения в этот раз программировали вручную - вымеряли до десятых и сотых координаты целей в системе GPS, вводили полученные со спутников данные. Очень плохо было, что налет намечался ночью, нельзя было использовать телевизионную систему наведения - когда боеголовка опознает цель по спутниковой фотографии. Но дневной налет сулил проблемы сам по себе - ночью вся охрана за исключением дежурной смены однозначно будет в казарме, а днем мало ли кто куда разбредется. Даже один человек может такие проблемы создать, что...
   Первая ракета, снаряженная боеголовкой объемного взрыва навелась точно на казарму. Те, кто спал в ней даже не успели ничего понять: боевой блок с грохотом пробил крышу и через несколько секунд лопнул адским огненным шаром, пламя с температурой больше двух тысяч градусов слизнуло всех, мгновенно превратив в жирный черный пепел. Объятое пламенем здание, разорванное объемным взрывом изнутри, словно в замедленной съемке стало оседать, рушиться.
   Еще две ракеты забрались повыше и лопнули над своими целями на высоте сто метров, выбросив из своего чрева с десяток автономных самонаводящихся элементов весом несколько десятков килограммов каждый. Выбросив небольшие парашютики, эти самонаводящиеся элементы бесшумно, неотвратимо заскользили к земле - и через несколько секунд волна взрывов накрыла ангары с техникой. Можно было, конечно использовать эту технику, все равно к этому времени никого из экипажей не должно было быть в живых, но, поразмыслив, планировщики операции решили не рисковать. Русские были известны своей непредсказуемостью, это не немцы. А если кто-нибудь решит заснуть в ангаре с техникой, а не в казарме. А потом, когда казармы будут уничтожены, выкатит на улицу БМП, да и вдарит прямой наводкой по прорывающимся на территорию грузовикам? Лучше не рисковать и уничтожить технику, все равно русские должны сдаться, а не штурмовать станцию.
   Оставшиеся четыре тактические ракеты повели себя странно. Каждая из них взяла свой курс - и вел он к периметру станции, к сторожевым вышкам, к датчикам, к ощетинившемуся стальными колючками забору. Каждая ракета пролетела на высоте примерно пятьдесят метров над своей стороной периметра, выбрасывая один за другим небольшие стальные цилиндрики, каждый из которых весил полтора килограмма. У этих цилиндриков не было стабилизирующих падение парашютиков, по сути это были увеличенные в размерах гранаты. Падая, они мгновенно взрывались, уничтожая все на своем пути. В несколько секунд неприступный периметр объекта исчез в огненной строчке разрывов.
   Не прошло и минуты - а охрана станции была уничтожена. Полностью.
   Первый лейтенант Лири щелкнул по закрепленному на горле микрофону, привлекая внимание остальных.
   - Всем вперед! Огонь на поражение без команды!
   - Аллаху Акбар! - восторженно сказал агент, он же шейх, он же руководитель боевой организации аль-Каиды в регионе Мохаммед Атта. В этой жизни он сделал еще не все, что должен был - именно поэтому британцы его предупредили, дав возможность уйти от налета русских морских десантников. Уходя, он оставил на смерть всю свою охрану, безмерно преданных ему людей - но это было неважно. Тот, кто отдаст жизни на пути джихада, сражаясь за торжество религии ислам, все равно становится шахидом и попадает в рай, не правда ли? А ему еще предстояло стать голосом, голосом миллионов угнетенных, находящихся в рассеянии мусульман. Голосом, требующим то, что они заслужили по праву - жить в своей и только своей стране, управляемой по законам шариата. И пусть только русские попробуют не дать им это!
  
   Восточные территории
   Воздушное пространство
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   - Я "Барс-главный"! Внимание всем! Входим в опасную зону! Перестроиться в боевой порядок, снизиться до эшелона два, включить системы подавления! "Гром один" и "Гром два" - по выявленным целям огонь без команды!
   - "Гром один" принял!
   - "Гром два" принял!
   Одним из преимуществ постоянно закрепленной, а не придаваемой по необходимости техники является то, что она всегда при тебе, ты знаешь ее состояние и в любой момент, минуя бюрократические согласования, подразделение может вылететь в зону боевых действий. Так получилось и сейчас - от момента принятия решения, до момента взлета первого, разведывательного полка шестьдесят шестой ДШД времени прошло меньше часа.
   Через час прошли над Константинополем - верней, не над самим городом, а севернее его. Город сверкал огнями, город не спал - но уже было видно, что система ПВО приведена в повышенную боевую готовность. Ответчик "свой-чужой" едва не взбесился, отрабатывая запросы от прикрывающих регион систем ПВО.
   А вот дальше, за Константинополем, света уже не было - если не считать неверные отблески пожаров на земле. Они шли словно над вражеской территорией, или как будто на ночных учениях, в Сибири. Электромагнитный импульс ядерного взрыва вывел из строя всю энергосистему региона - что не сгорело мгновенно от чудовищного скачка напряжения - вышло из строя от дисбаланса нагрузок в системе. Так называемое "веерное отключение".
   Шли клином - неровным, расходящимся в стороны треугольником, образуя сплошное поле помех. По краям шли боевые, пятьдесят девятые "Ястребы", внутри клина расположились массивные, транспортно-боевые "Ястреб-89". Чуть выше, словно овчарки вокруг овечьего стада описывали большие круги два тяжелых штурмовых самолета "Громовержец" - большие, с четырьмя турбовинтовыми моторами, вооруженные ракетами и скорострельными пушками.
   После Константинополя заправились - и пошли на снижение. До цели оставалось еще немного - сначала захват, с ходу аэропорта, потом сразу - начало активных действий в городе. Единственная проблема - с собой не взяли самоходные гаубицы, но зачем они нужны, в городе то? Самым мощным вооружением разведполка из числа того, что несли на подвесках под брюхом транспортные вертолеты, были автоматические минометы "Василёк".
   Полковник Манукян, позывной "Барс-главный" находился в головном вертолете. Как это и было принято в специальном десанте, внешне он ничем не отличался от подчиненных - каска, бронежилет, форма, разгрузка, автомат с подствольником, монокуляр ночного видения, закрепленный в кронштейне на каске. В бою, снайпер убитого командира за троих убитых солдат считает - глупо умереть из-за того, что решил выделиться и показать свое командирство.
   Сейчас полковник, надев гарнитуру рации - ее держал сидящий рядом радист, внимательно прослушивал эфир, пытаясь понять, что происходит и не пропустить сообщений, предназначенных ему.
   - "Оса-один" "Барсу-главному", прием!
   - На связи!
   Все истребительные эскадры старались брать себе позывные в честь хищных птиц или опасных насекомых
   - "Барс-главный" я "Оса-один". Взлетели с "Николая Первого" четыре минуты назад. Приказано прикрыть вас с воздуха, прием!
   - Вы же на ремонте, прием!
   - Если нет хода - летать то все равно можно, прием!
   - Спасибо, "Оса-один", что по обстановке?
   - Судя по данным разведки, там идет бой, "Барс-главный".
   - Тебя понял, прием!
   - Тишина в эфире! "Рубин" вызывает "Барса-главного", прием!
   Что-то произошло...
   - "Барс-главный" на приеме
   - "Барс-главный", по непроверенным данным произошло нападение на объект в Искендеруне! Приказываю направить один батальон в район Искендеруна, проверить информацию, при неподтверждении - выйти на связь и доложить! Как поняли, прием!
   Атомная станция!!!
   - Вас понял, "Рубин"! Внимание, я "Барс-главный"! "Барсу-первому" изменить курс, следовать по направлении к объекту особой важности в Искендеруне, квадрат двадцать-двадцать семь по карте шестнадцать! Разведать обстановку, доложить! Соблюдать осторожность, возможно, там идет бой. Как поняли, прием!
   - "Барс-главный", вас понял, меняю курс!
   - Удачи. Конец связи!
   О том, кто находится в первом, наиболее подготовленном, натасканным на действия в городе и борьбу с терроризмом батальоне полковник Манукян вспомнил через три минуты, когда менять решение было уже поздно. Да и - положа руку на сердце - кто справится с задачей лучше, чем первый батальон...
  
   Бейрут, воздушное пространство
   "Громовержец-два"
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   В большом, вооруженном до зубов самолете было темно, шумно, едва заметно пахло машинным маслом. Четыре мощных турбовентиляторных двигателя с восемью саблевидными лопастями винтов каждый несли сквозь ночь многотонную тушу тяжелого штурмовика со скоростью около шестисот километров в час на высоте примерно сто метров над землей. Система автопилотирования с автоматическим огибанием рельефа местности, почти полностью приняв на себя функции пилотирования, то бросала самолет вверх, то резко кидала вниз. И экипаж и операторы наведения, и группа управления огнем сидели пристегнутые к своим креслам - во время такого полета можно было с равной степенью вероятности грохнуться со всего размаха об пол или приложиться головой об потолок.
   Самолеты "Громовержец" появились на вооружении русской армии еще в конце тридцатых. Во время замирения Ближнего Востока возникла потребность в достаточно тяжелом самолете, способном долго находиться в воздухе и поддерживать наземные силы пулеметным огнем. Ни авиации ни системы ПВО у повстанцев не было, поэтому на воздушный бой эти самолеты не рассчитывались.
   Решение нашли быстро - несколько офицеров - энтузиастов, взяли транспортный самолет и установили на нем в иллюминаторах с одного из бортов три пулемета "Максим". Самолет заходил на вирах и стрелки, пристегнутые к креслам в салоне, начинали поливать все огнем. Лупили, по сути наобум, систем прицеливания тогда никаких не было - но психологический эффект от града пуль с неба был велик. Часто повстанцы и бандиты, едва завидев в небе неторопливо заходящий на вираж транспортник, бросали позиции и бежали, куда глаза глядят...
   Времени прошло с тех пор много и теперь, на вооружении шестьдесят шестой ДШД были "Громовержцы" новейшей, седьмой серии сделанные на основе тридцатипятитонного среднего турбовинтового транспортного самолета. И вооружены они были не в пример лучше, чем тот самолет с тремя "Максимами" и даже лучше конкурирующих с "Громовержцами" американских АС130 Spooky.
   Прежде всего, в отличие от АС130, у которого все оружие было сосредоточено по борту, "Громовержец-7" мог вести огонь и вперед. Для этого, справа от кабины была смонтирована двуствольная, тридцатимиллиметровая охлаждаемая специальной жидкостью скорострельная вертолетная пушка. Такое же оружие монтировалось на пехотных машинах огневой поддержки, за счет сумасшедшей скорострельности оно могло распилить дом пополам.
   Основное оружие самолета было сконцентрировано по левому борту. Для небольших и слабо защищенных целей у самолета были два скорострельных, четырехствольных пулемета калибра 12,7. Запас патронов был увеличен по сравнению с вертолетом на порядок, вес и размеры самолета это позволяли - поэтому только этими пулеметами можно было, как метлой вымести заданный квадрат, уничтожив там все живое. Для более серьезных целей была установлена такая же, как в носу двуствольная скорострельная вертолетная пушка калибра тридцать миллиметров. На американском варианте для этих целей был предназначен более мощный, сорокамиллиметровый "Бофорс" - но "Бофорс" стрелял одиночными, пусть и в высоком темпе, а русская пушка буквально изрыгала сталь, заливая противника морем огня.
   И, наконец, на "Громовержце" было установлено самое мощное оружие из всех, какое только устанавливалось когда-либо на самолетах. Стодвадцатимиллиметровая гладкоствольная пушка, сильно переделанное орудие "НОНА". Таким снарядом можно было запросто уничтожить танк или укрепленный бункер, тем более что снаряд летел сверху. На американском самолете была установлена ста пятимиллиметровая гаубица, которую надо было перезаряжать после каждого выстрела вручную - русское же орудие перезаряжалось автоматически.
   Помимо орудий, находящихся в брюхе машины, "Громовержец" нес смерть и на крыльях. На двух подкрыльевых узлах подвески были установлены пакеты с шестнадцатью сверхзвуковыми ракетами типа "Вихрь", позволявшими тяжелой машине бороться с танками. Проблемы были с крылом и с двигателями - все-таки пуск ПТУР давал сильные нагрузки на конструкцию - но их решили, усилив конструкцию крыла. Помимо этого еще на двух узлах подвески самолет нес управляемые кассетные бомбы.
   Одной из самых больших опасностей для этого грузного, похожего на раскормленного гуся самолета были ПЗРК, которые вполне теперь могли быть и у партизан и у террористов. Как смогли, самолет от них защитили - поставил автоматическую систему отстрела ловушек - над целью она постоянно отстреливала ярко горящие шары ловушек, уводящих на себя ракеты. Двигатели и еще некоторые критически важные части самолета прикрыли титановыми кожухами.
   Системы наведения этого самолета тоже сильно изменились по сравнению с первыми версиями, где прицеливание шло на глазок. "Громовержец-7" был снабжен автопилотом с возможностью полета в режиме автоматического отгибания местности, системой глобального позиционирования самолета, системой наведения на цели по подсветке лазерами с земли, терморадары и приборы ночного видения, системой автоматического опознания и сопровождения целей, детектором радиолокации (для своевременного обнаружения позиций ПВО противника) с возможностью уничтожения систем ПВО как целей первого приоритета в автоматическом режиме без команды экипажа. Сенсоры, реагирующие на тепловое излучение, были размещены по всему самолету, картинка передавалась на дисплеи операторов наведения уже в обработанном виде. Их было трое, на одного больше чем в американском аналоге, а вот группа управления огнем состояла всего из двух человек против шести у американцев. Все установленное на самолете оружие имело либо автоматическое, либо полуавтоматическое питание.
   Сейчас этот самолет, выдерживая минимальную высоту, шел к своей цели - аэропорту Бейрута, который надо было зачистить для высадки десанта. Задание было опасным - дело в том, что сам по себе Бейрут располагался на горном склоне и ни один сенсор не мог установить, что происходило в городе, были ли там системы ПВО. Это можно будет понять, только когда самолет вырвется из-за последнего, плавно обрывающегося к морю горного хребта и пойдет над самим городом. А тогда может быть уже поздно.
   - Внимание, прямо по курсу активная радиолокация! - один из операторов управления огнем засек цель и вывел картинку на дисплей перед вторым пилотом. От того, что на ней было изображено - а система давала на удивление четкие изображения - показалось, что в кабину ворвался ледяной, арктический порыв ветра.
   На дороге, на самом гребне холма стоял большой, тяжелый явно гражданский пикап со сдвоенной кабиной. А в нем, в кузове изготовились к стрельбе два оператора ПЗРК.
   Второй пилот опередил в реакции группу управления огнем, он дважды ударил пальцем по изображению цели на сенсорном дисплее, выделяя ее как приоритетную, и ударил по кнопке управления огнем. Он уже понимал, что не успевает. Ракета ПЗРК самонаводящаяся и даже если пушка сметет операторов, ракеты все равно наведутся на цель - но хотя бы отомстить. Но операторы ПЗРК почему то не стреляли, один даже задергался, опустил длинную трубу ПЗРК - а в следующую секунду глухо и грозно прорычала тридатимиллиметровая носовая пушка самолета, дульное пламя высветило нос самолета - несколько десятков тридцатимиллиметровых снарядов превратили позицию зенитного расчета в филиал ада на земле. Самолет с ревом пронесся над разорванной снарядами машиной - и почти сразу после этого рванул бензобак.
   - Отстрел ловушек!
   Заработала система отстрела, в воздухе повисла, отмечая путь самолета, длинная цепочка ярко-огненных шаров - ловушек.
   - Наблюдаю множественные пожары, в городе идет бой! Идентифицировать противника не могу!
   - ПЗРК на десять часов!
   - Огонь по зенитным средствам без команды! - крикнул старший оператор группы наведения
   Самолет заметили. Из горящего ада ночного города навстречу самолету из разных мест одна за другой взлетели еще три ракеты ПЗРК - но вели они себя как-то странно. Ни одна из них не пошла за самолетом, ориентируясь на тепловое излучение двигателей, не навелась на соблазнительно пылающие в воздухе огненные шары - ловушки. Де ракеты тупо полетели вверх, ни на что не реагируя и лопнули яркими и бесполезными вспышками в звездном небе по команде самоликидаторов. Третья и вовсе - начала выделывать в воздухе странные фигуры высшего пилотажа, не обращая никакого внимания на летящий самолет.
   Странно... Но думать о том, почему так происходит, экипажу "Громовержца" было некогда.
   На свою беду два зенитных расчета оказались по левому борту самолета, как раз с той стороны располагалось оружие. Самолет не стал закладывать положенный для применения оружия левый вираж, просто оператор управления огнем нажал на кнопку, дважды зашлись в рыке многоствольные крупнокалиберные пулеметы. Позиции горе-ПВОшников накрыл свинцовый град...
  
   Здесь сыграл свою роль очень существенный просчет, допущенный планировщиками операции. Боевиков, в чью задачу входило начать уличные бои, уничтожать все органы власти, да и вообще - убивать как можно больше русских, снабдили самыми современными боевыми системами, в том числе ПЗРК "Стингер". Как уверял изготовитель ракет, фирма, получившая контракт на их изготовление, в рамках государственного оборонного заказа за солидную взятку, головка самонаведения ракет надежно экранирована и выдержит электромагнитный импульс ядерного взрыва. Это же подтверждалось результатами испытаний, по которым ПЗРК "Стингер" был принят на вооружение армии САСШ. На самом деле протокол испытаний был подписан за еще одну взятку, а головки самонаведения ракет электромагнитного импульса не выдержали. Часть их - просто вышла из строя, часть - "сошла с ума" и стала выдавать ложные команды на рули управления ракет. В результате террористы в зоне боев остались без ПЗРК.
   Гражданский аэропорт Бейрута, старый, что был расположен в черте самого города, почти у самого берега захватили в первый же час боя. Армейских подразделений и подразделений жандармерии, реально способных сопротивляться хорошо, очень хорошо вооруженным боевикам там не было, а полицейских и охранников смяли сосредоточенным огнем за несколько минут. После этого, боевики заняли позиции для отражения возможной атаки. Этот аэропорт был приоритетной целью - в идущей к Бейруту британской эскадре было много самолетов вертикального взлета "Харриер Мк7", для которых такой вот аэропорт подходил идеально. Британцы вообще часто шли своим путем и пока все совершенствовали палубные версии обычных самолетов - британцы модернизировали "Харриер". Хотя свои преимущества у него были - тягаться даже с легким однодвигательным русским С-54, не говоря уж о тяжелом, способном летать на крейсерском сверхзвуке С-35, Харриер не мог.
   О приближающемся самолете им сообщили вовремя - на гребне горного хребта, на склоне и у подножия был расположен Бейрут сидел наблюдатели, самолет они сбить не сумели, но сообщить - сообщили всем. Однако, тип самолета они не опознали, приняли его за обычный десантный - и это было огромной их ошибкой.
  
   - Внимание всем! Отсчет от диспетчерской вышки, ориентир "вышка", прием!
   - Оператор управления огнем, подтвердите, что видите диспетчерскую вышку, прием!
   - Внимание всем! По диспетчерской вышке вести огонь запрещено! Как поняли, прием?
   - Подтверждаю, по диспетчерской вышке вести огонь запрещено, прием!
   - Наблюдаю множественные цели! - самолет задрожал, прорычала скорострельная пушка смешивая с бетоном ВПП позицию, которую система опознала как позицию ПЗРК - до двухсот единиц живой силы, до тридцати единиц техники! С земли ведется огонь, цели ведут себя враждебно! Запрашиваю разрешения открыть огонь! Прием!
   - Оператор управления огнем, даю зеленый свет! Цели уничтожить! Прием!
   - Вас понял! Оператор наведения, доложите о готовности, прием!
   - Все системы вооружения к бою готовы, прием!
   - Вижу две машины, движутся по направлению от вышки на шесть часов, боевой канал, огонь средним, прием!
   - Принял!
   Для понимания друг друга в боевой обстановке на этих самолетах выработали свой жаргон, точный и емкий. Носовая пушка называлась "головной", пулеметы - "малым", тридцатимиллиметровая пушка "средней", крупнокалиберное оружие "большим". ПТУРы висящие на крыльях так и называли "Вихрем"...
  
   Внизу ситуацию сразу не поняли, решили, что русские собираются сбросить с самолета десант. Два автомобиля с пулеметами на каждом направились в конец полосы, чтобы вести огонь по спускающимся парашютистам с разных точек. Один из амиров молодецки вскочил в кузов, изо всей силы стукнул прикладом по кабине, разрешая отправляться. Два пикапа, с торчащими из окон кабины стволами автоматов и пулеметов, с набившимися в кузов людьми лихо выехали из-за ангаров и рванули по рулежной дорожке. Они ехали быстро, эти люди уже одержали одну пусть малую победу над неверными и сейчас ждали новой, жестокой и кровавой. Пострелять по опускающимся на парашютах неверным - не смешно ли? Они уже почти добрались до ВПП, когда разящий стальной град с неба ударил по первой машине, моментально превращая ее в месиво. Те, кто ехал во второй машине, увидели, как головная машина исчезла в сплошной стене разрывов - но они не успели ни понять, что происходит, ни испугаться. Меньше чем через секунду стальной град обрушился и на них самих...
  
   - Есть попадание, машины уничтожены! Наблюдаю группу целей у ангара, на три часа от вышки. Огонь большим, осколочно-фугасным! Прием!
   - Есть!
  
   Группа боевиков, человек тридцать собралась за ангаром. Остальные уже были на позициях, но это был личный резерв эмира, захватившего аэродром. Поскольку просто так стоять и ждать непонятно чего, было скучно, боевики придумали себе развлечение. Им удалось взять живьем нескольких русистов. Сейчас они играли в игру - несколько из них вставали в круг, запускали в него русиста со связанными руками и тыкали его ножами - несильно, просто для того, чтобы порезать. Остальные стояли рядом, ждали своей очереди, ржали, шутили, улюлюкали, выкрикивали советы. Еще несколько русистов лежали на бетоне, ожидая своей участи. Чтобы они не убежали, боевики связали им руки и поставили около каждого из русистов охранника. Охранники, чтобы быть уверенным в том, что русист рядом и никуда не сбежал, поставили ноги на спину или на голову русистам. Один из русистов совсем обессилел от кровопотери от множественных колотых ранений, и эмир разрешил Акмалю, проявившему большую храбрость в бою, отрезать русисту голову. Тоже развлечение - хотя русист попался на редкость упорный и не захотел молить о пощаде, смерть принял молча. Голова дохлого русиста лежала тут же, неподалеку - боевики планировали, когда наскучит это - сыграть еще и в футбол.
   Когда за ангарами, там, где была ВПП, раздался какой-то грохот, взрыв, а потом, через секунду еще один взрыв, несколько боевиков тревожно переглянулись. Эмир встал со своего сидения, начал шарить в кармане в поисках рации, чтобы выяснить, что за чертовщина происходит. Но узнать ему это было не суждено, свой лимит зла он уже исчерпал, и все остальные - тоже. Стадвадцатимиллиметровый осколочно-фугасный снаряд с "Громовержца" ударил прямо в середину скопления боевиков, лопнул огненным вихрем, разрывая в клочья всех - и правых и виноватых, и террористов и тех, кому не повезло оказаться у них в заложниках. На том месте, где только что толпились террористы, расцвел большой огненный цветок.
  
   - Есть попадание, группа боевиков полностью уничтожена. Наблюдаю цель на причальной дирижабельной вышке, на пять часов от вышки, расчет РПГ или ПЗРК, огонь малым, прием!
   - Вас понял!
  
   Кемаль был горд собой. Сам эмир поручил ему, а также двум его братьям Юсефу и Харубу быть передовым дозором. Взяв снайперскую винтовку, пулемет, гранатомет с запасом снарядов и ПЗРК они расположились на той самой башке, от которой совсем недавно отчалил взорванный братьями, иншалла!, дирижабль, на котором нашли смерть несколько десятков русистов и мунафиков - предателей. Да вознесется в рай душа шахида, нашедшего свою смерть на пути джихада, пожертвовавшего собой ради того, чтобы уничтожить несколько десятков русистов. Иншалла, так и должно делать, пусть у русистов земля горит под ногами, пусть они всегда помнят о том, что находятся на чужой земле, пусть Аллах их покарает! Ведь как сказал Пророк - муджахеду, идущему по пути джихада, дозволено убивать любого русиста где бы он ни был, дозволено убивать стариков, женщин и детей, дозволено убивать больных и раненых, дозволено брать любое их имущество и в том не будет кражи, дозволено разрушать их церкви и осквернять святыни, дозволено все, что позволит изгнать их со священной земли, по которой ступала нога Пророка Мохаммеда.
   Перетаскав в несколько рейсов снаряжение, расположились они на самом верху продуваемой ветром причальной дирижабельной башни, с которой все было прекрасно видно. Юсеф, сачок сразу завалился спать, Харуб, который таки закончил школу у русистов как всегда принялся читать, а Кемаль подошел к самому краю пассажирской площадки. Сел, болтая ногами в воздухе, рядом положил снайперскую винтовку. Кемаль жадно смотрел на город, город в мусульманском квартале которого он вырос, город где он в подпольной молельне постиг истину и стал муджахедом, постиг истинный ислам, а не ту трусливую его версию, что проповедуют в мечетях и медресе продавшиеся русистам мунафики. Город, из которого ему пришлось уехать - шестнадцатилетним мальчишкой, он вместе с братьями попал в Индию, в лагерь подготовки моджахедов под Кветтой. Пророк сказал - мунафики хуже крыс! И Кемаль был полностью согласен с ним. Не так давно, несколько часов назад он в кровь избил Харуба, который удержал его от того, чтобы зарезать русскую женщину. Сказал, что это нехорошо, видите ли - это его русисты в своей проклятой школе научили! Если бы Харуб не был родным братом - Кемаль убил бы его за это.
   И сейчас Кемаль, сидя на краю сорокаметровой бездны, жадно смотрел на распростершуюся перед ним панораму горящего города, вдыхал теплый воздух, наполненный ароматами боя - запахом горящей резины, пороховых газов, поджаривающегося мяса, крови. Он с жадностью впитывал все это, запоминал - пожары, то тут то там распарывающие небо строчки трассирующих пуль, редкие вспышки гранатометов.
   Внизу промчались две машины, набитые братьями - Кемаль недоуменно посмотрел на них - в город, что ли собрались? Они же специальная группа, им определена цель - аэропорт и они никуда не имеют права уезжать отсюда!
   И тут - машины притормозили перед поворотом на ВПП - будто карающий меч Аллаха обрушился на них. Потрясенный до глубины души Кемаль увидел, как пульсирующий желтым силовой луч ударил с черного ночного неба - передняя машина моментально исчезла в огненном аду. Через секунду то же самое произошло со второй машиной.
   - Харуб, Юсеф! - завопил Кемаль, дернулся, и бездна едва не поглотила его, он едва успел ухватиться за холодный металл пассажирской площадки - вставайте!
   - Что? Что там?
   Снова громыхнуло - на сейчас раз в отдалении, за ангарами. Харуб и Кемаль, забыв так и не пробудившегося Юсефа, прильнули к стеклам, потрясенно смотря на разбухающий за амбарами огненный куст артиллерийского разрыва
   - Давай ракету! Русские здесь!
   - Где?
   Оттолкнув своего брата, Кемаль ринулся к противоположной стене, пальцы безошибочно сомкнулись на толстом зеленом тубусе ПЗРК. Лихорадочно вспоминая то, чему их учили инструкторы в лагере, он выскочил на пассажирскую площадку причальной дирижабельной башни, вскидывая на плечо оружие - и тут мир вокруг него исчез, разорванный летящим потоком раскаленной стали...
  
   - Есть попадание, причальная башня уничтожена - оператор наведения вглядывался в экран, на котором было видно, как медленно падает на бетон верхушка причальной башни, срезанная потоком крупнокалиберных пуль подобно тому, как казачья шашка срезает лозу - наблюдаю цель у главного здания, направление от вышки на шесть часов группа машин и боевики. Очередью из большого, прием!
   - Есть!
   Через пару секунд самолет содрогнулся от глухого удара. Потом, почти сразу - еще и еще. Стодвадцатимиллиметровое орудие заряжалось своего рода обоймой и могло выпустить пять снарядов за тридцать секунд, правда, потом нужен был небольшой перерыв. Сейчас один снаряд был израсходован, в обойме оставалось четыре.
  
   - Аллаху Акбар!!!
   - Русские здесь!
   - Занимайте оборону, братья!
   - Эмира убили!
   - Они с воздуха бьют!
   - Какого воздуха, корабли из бухты бьют!
   - Шайтан!!!
   Группа боевиков, оправившись от первого шока, бросилась к скучившимся около главного здания аэровокзала машинам. Кто-то решил рассредоточиться по полю, чтобы русским было сложнее попасть, ну а кто-то если говорить честно - решил делать ноги. Решение делать ноги было правильным. Но запоздалым...
  
   Есть попадание, группа машин и боевики уничтожены. Наблюдаю группу боевиков, семь часов от вышки, огонь малым, прием!
   - Есть!
   Командир самолета переключил рацию на внешний канал связи.
   - Внимание, для "Барса-главного", я "Гром-два", нахожусь в зоне посадки. Заканчиваю зачистку зоны и ухожу на дозаправку. В городе идет огневой бой, ожидайте сильного противодействия. После дозаправки буду готов работать по вашим заявкам, как поняли, прием!
  
   Бейрут
   Вечер 30 июня 1992 года
  
   - Что это?
   Мы стояли посреди стоянки в полной темноте - электричество отключилось сразу после взрыва - и рассматривали расплывающееся в небе светлое, словно подсвечиваемое изнутри облако...
   - Это жопа - коротко и непечатно подытожил я - причем самая настоящая. Понял, ротмистр?
   - Понял! - ответил он. Проблема старшинства в нашей группе, пусть и всего из двух человек, разрешилась сама собой. Оно и к лучшему.
   - Собери оружие трофейное. Вон там лежит и там. Бери все, лишним не будет.
   - Понял!
   - В армии отвечают "есть"!
   - Есть!
   Ротмистр пошел собирать оружие, я огляделся по сторонам, пытаясь осознать ситуацию и понять, что делать дальше. Только сейчас, когда везде отключилось электричество, я понял, что город горит и горит во многих местах. То тут, то там из-за темной стены домов виднелось зарево...
   Машина. Надо раздобыть машину и ехать в министерство.
   И только я успел подумать насчет машины - как громыхнуло. Громыхнуло в воздухе, прямо над нами - да так, что упругая волна воздуха, словно могучий кулак великана, сшибла меня с ног. Ударная волна метлой прошлась по стоянке.
   Поднял голову - огненно рыжая клякса расплывалась в черном, совсем уже ночном небе...
   Это что, еще один ядерный взрыв?
   Почти сразу же глухо громыхнуло южнее - три раза, один за другим, каждый взрыв отдавался неприятным ощущением где-то под ложечкой и еще раз - восточнее. Хотелось прижаться к всем телом к ноздреватому бетону площадки, укрыться спасительной тьмой - и не вставать.
   Снова взглянул вверх - тьма взяла верх, поглотив кляксу взрыва и облака, какое всегда бывает при ядерном взрыве - его не было. Похоже, не ядерный - но кто-то обстреливает нас ракетами или чем-то в этом роде. Тряханул головой, приходя в себя - со всех сторон стреляли, строчки трассеров вспарывали темное ночное небо. Поднялся - руки, ноги, голова целы - значит можно и должно выполнять боевую задачу. Ту самую, которую поставил себе сам.
   - Ротмистр! Ко мне!
   - Я здесь...
   А в голосе то страх - чувствуется, чувствуется... Это не людей арестовывать, тут - покруче на порядок.
   Ротмистр лежал между двумя припаркованными машинами, вжавшись в бетон от страха.
   - Цел?
   - Да... так точно.
   - Уже лучше.
   А ведь удачно это он место нашел. Как раз одна из машин нам и подойдет. Даймлер-седан, сто двадцать четвертой серии, надежная и неубиваемая, в то же время престижная машина. И угнать ее достаточно просто.
   - Что ... происходит?
   - Происходит то, что на нас напали. Вы же должны были доставить меня в основное здание МВД, ведь так?
   - Так ...точно.
   - Ну, вот и выполняйте приказ, ротмистр, слышите?
   Голощеков поднялся с бетона, вид у него был совсем не ухарский, меньше чем за час от того уверенного в себе и в своей власти здоровяка, что встречал нас на пороге госпиталя не осталось и следа.
   - Оружие раздобыл?
   - Так точно
   - И пистолет и автомат взял?
   - Так точно.
   - Магазины запасные?
   - Три штуки.
   - Молодец - тут мне в голову пришла еще одна идея, опять гениальная. Что за день такой - как идея, так гениальная. Может, радиация так действует? Ничего юморок, а?
   - Задача номер два. Вернись туда, где ты взял автомат, сними с этого урода маску и возвращайся сюда к этой машине. С маской. Как понял?
   - А ...
   - А затем! - перебил я его - что это приказ. Выполнять!
   - Есть.
   Мне за маской пришлось забираться на пандус, ближайший ко мне террорист был убит выстрелом в голову и маска с него никак не годилась. На пандусе суетились врачи, один из них попытался со мной о чем-то заговорить, но я отмахнулся - не до него сейчас.
   На то чтобы вскрыть машину потребовалось две секунды - не мудрствуя лукаво я просто разбил боковое стекло сильным ударом приклада и открыл дверь изнутри. И сигнализация не завыла - оно хорошо. Осторожно, чтобы не порезаться, смахнул осколки с кожаного сидения, нырнул под рулевую колонку, нащупал нужные провода, дернул, соединил. Секунда - и двигатель чуть слышно заработал, матово-желтым светом засветилась приборная панель.
   - Тебе что, отдельно приглашение требуется? Садись. Маску одень.
   Я натянул свою маску - непривычно, колется, раздражает кожу.
   - Зачем маска?
   - Затем! Ты по-арабски знаешь?
   - Немного...
   - Немного? Ты же местный!
   - Ну и что? Здесь все по-русски разговаривают.
   Дал мне Бог попутчика... Дал бы еще и терпения.
   Значит, так. Мы - боевики. Террористы. Едем к зданию МВД. Без меня не стреляй, о если я начну стрелять - стреляй без промедления. Лучше они чем мы сегодня подохнем. Попадем к ним в руки - даже не представляю, что с нами будет. С оружием таким знаком?
   - Не знаю... Пистолет привычнее.
   - Из автомата стрелял?
   - Да, в тире. Учили нас все-таки.
   - Учили все-таки. Уже радует. Патрон здесь наш, единственная разница - рукоятка перезарядки спереди на цевье, переключатель режимов огня - на рукоятке, под большой палец. Защелка магазина там же, приклад по длине регулируется. Магазин проверил?
   ...
   - Смени на полный, этот оставь, мало ли...
   Машину водил явно местный уроженец, причем правоверный мусульманин. По местной моде, полка приборной панели под лобовым стеклом была укрыта шкурой барашка, на зеркале заднего вида висел амулет с изречениями из Корана. Но машина, хоть и немолодая ухожена была идеально - двигатель как новый работает, в салоне ни царапины, даже дымом сигаретным не пахнет.
   Включил фары - иначе ехать было невозможно. Автомат положил на руки, стволом к окну. Пусть вести машину неудобно - зато схватить оружие можно мгновенно.
   На Сайанех можно было попасть двумя путями. Двумя - это известными мне. Первый путь - выехать на бульвар императора Михаила, потом свернуть перед германским консульством и через одну улицу выехать на проспект генерала Корнилова. И так и ехать - прямо до самого спортивного стадиона, рядом с которым в центре и располагалось здание Министерства внутренних дел. Второй путь - в обратную сторону либо по Корниш либо улицами до бульвара Кайзера Вильгельма и потом через Жанблат. Но там - часть пути по мусульманскому кварталу, а сейчас по мусульманскому кварталу поедет лишь тот, кто совсем не дорожит своей жизнью. Был еще путь узкими улицами центра - но его я отверг - скорее всего там сейчас баррикады, пожары - а я и так город не знаю. Заблудиться можно - запросто. Лучше проверенными дорогами - пусть там и стреляют...
   Только выехав на прибрежный бульвар императора Михаила, в просторечии Михайловский я понял, что произошло. Над базой ВМФ стояло, переливалось оттенками красного и желтого самое настоящее зарево, настолько яркое, что ночь там мало отличалась от дня. Видимо, туда попало сразу несколько бомб и ракет и самое главное - повредили нефтяные терминалы, расположенные рядом. Ничего другого с такой силой там гореть не могло. А нефти там столько, что несколько дней гореть может. Конечно, трубопровод уже перекрыт, там противопожарная автоматика - но тому, что там есть долго еще гореть.
   Чуть ближе к нам, у яхтенной стоянки стоял корабль. Не яхта, а именно корабль - контейнеровоз и крупный. Как он туда подошел - черт его знает, осадка же у него дай боже. Но он там был и около него суетились освещаемые отсветами пожара люди - их нескончаемое движение было похоже на суету муравьев. Они что-то разгружали, там же стояли машины. Зрелище, на фоне пылающей дальше по берегу базы было инфернальное.
   Несмотря на ночное время - на улице было полно народа. У всех оружие, многие в масках стреляют в воздух или в стороны. Кто в масках, у многих лицо закутано арабским платком - куфьей, кто-то ничего не опасается - лицо открыто. Гудят машины, внося свою лепту в безумную какофонию звуков на улицах. Это вообще сложно описать словами... но попробую. У нас в училище очень подробно преподавали русскую историю. При этом особый упор делался на события, произошедшие в недавнем прошлом и особенно - на красный мятеж большевиков-коммунистов в шестнадцатом и на события мировой войны. Историю изучали живо - не просто зубрили учебники - а проводили семинары, спорили, пытались встать на место того или иного исторического персонажа, пытались понять. И мне из всего, что было написано и сказано про кровавый мятеж шестнадцатого, пролегший в сознании людей водоразделом, и едва не уничтоживший страну с тысячелетней историей запомнилось описание событий одного писателя и историка. Я не помню его фамилию - но написал он сочно и ярко. Про петербургские мятежные улицы он писал "словно тысячи бесов носивших маски добропорядочных мещан, вдруг сбросили их, разом явив всем свой безумный лик. Кровь, смерть - и больше ничего".
   Кровь, смерть - и больше ничего
   Именно это повторялось сейчас. Бесы, которые совсем недавно были добропорядочными подданными, ходили на работу, в мечеть, платили налоги - они вдруг поняли, что в их масках больше нет смысла, что время сбрасывать маски. Кто-то дал им в руки оружие. Здесь были не только свои бесы - явно много пришлых. Не верите - а что вон там корабль делает, что с него разгружают? А? Бесы сбросили маски, устроив на улицах веселый и кровавый шабаш.
   Шабаш...
   На нас пока внимания не обращали. Двое в масках, с оружием, на угнанной скорее всего машине - мы ничем не отличались от толпы. По широкому бульвару то в одну сторону, то в другую на большой скорости проносились машины, с включенным дальним светом, из окон торчали стволы. Чадно горели контейнеры с мусором, припаркованные у тротуаров машины, кое-где рыжие языки пламени вырывались и из окон домов. Какой-либо упорядоченности в этом не было, все походило просто на бессмысленный бунт, но я знал твердо - они, эти кукловоды есть. Об этом говорил хотя бы тот же самый, выбросившийся на мель корабль.
   Медленно тронулся вперед, через несколько метров заехал в карман, развернулся. Вперед ехать нельзя, там, скорее всего, разгружают оружие, и там может быть блокпост мятежников. Если у них есть какой то пароль или иной способ опознания - хана.
   Стоп! А что это я за рулем сижу?
   - Меняемся местами! Садись за руль! Тебе до местного околотка дорогу лучше знать.
   Когда менялись местами - на меня обратили внимание какие-то отморозки - из тех самых, с оружием, с замотанными лицами. Что-то крикнули мне на арабском, я посмотрел на них - и ничего не ответил. Просто сел в машину.
   - Давай вперед, осторожно. Если начнется стрельба - не останавливайся, по неподвижной мишени стрелять проще. Двигаем.
   В этой ситуации лучше мне быть не водителем, а стрелком. Хотя стрелять из машины из автомата неудобно - но все равно хоть что-то.
   У германского консульства стреляли. Здание горело - но судя по всему там еще держались. Немцы вообще прирожденные воины, а долгие годы замирения Африки (она и сейчас не замирена) приучили их к тому, что любое административное учреждение при необходимости должно легко и просто превращаться в крепость и в нем должен быть достаточный запас продовольствия, оружия, патронов и самое главное - людей, которым это все понадобится. В Африке того и гляди кто-нибудь бунтует - поэтому надобилось часто. Сейчас перед консульством из подручных материалов - пригнали и перевернули несколько грузовиков, своротили чугунную ограду на набережной и притащили - была навалена баррикады, за ней толпились люди, стреляли бестолково и много. Из консульства отвечали одиночными.
   Свернули - в переулок, едва две машины разминутся - но делать нечего, не лезть же в гущу перестрелки.
   На выезде из переулка - две перевернутых и подожженных полицейских машины, горят лавки - здесь армяне торговали - и здорово горят. Явно бензином плеснули, клубы дыма, языки огня и на втором этаже. Россыпь патронов на мостовой, тела. Чуть в стороне - несколько бесов, с оружием кого-то слушают. Хорошо на нас внимания не обращают. А если обратят - скошу одной очередью, очень уж кучно стоят.
   Дальше по улице - баррикады, перестрелка. Судя по звуку - штурмкарабины бьют, отвечают им уже автоматы. Видимо, не зря все-таки Императорское стрелковое общество существует. Там квартал дальше по дороге такой небольшой и странно расположенный - дорога ветвится на две и вот на развилке этих дорог - несколько домов высотных. Оттуда и стреляют - завалили машинами проходы между домами, завалили всеми подручными средствами оконные проемы, оборудовали позиции. И боевикам здесь несладко приходится - снайперы с шестнадцатого этажа бьют, вся улица под обстрелом, не пройдешь. Спасает от снайперов только то, что подожгли машины, стоявшие у тротуаров, откуда-то притащили покрышки и тоже подожгли. Вся улица дымом как театральным занавесом завешена, сквозь дым то тут то там пламя прорывается, искры мелькают. Подошли бесы почти вплотную - а в периметр прорваться не могут, снизу с баррикад тоже стреляют.
   - Куда дальше?
   - Вон там переулок есть, по-моему, можно выехать.
   - Езжай!
   На скорости пересекаем улицу, ныряем в застланный клубами дыма проход между домами. Проезжаем через заставленный машинами двор одного из домов - район престижный, почти на берегу. Тут бесы уже побывали - а некоторые вон еще здесь стоят, что-то с машиной делают. На машинах стекла разбиты, некоторые квартиры уже горят. А в тех, где еще не горит - либо нет никого, либо просто хозяева дверь стальную заперли, на полу лежат и молятся, чтобы на их квартиру внимания не обратили.
   Проезжаем, и когда до выезда со двора остается пара метров - очередь! Сзади глухо тарахтит автомат, пули бьют по автомобилю - словно молотком по жести.
   - Вперед! Жми, давай!
   Влетаем в проулок, проскакиваем его на скорости. Машину заносит, в одном месте она с противным скрежетом задевает стену какого-то дома, но тут же - выправляется. Выезжаем на улицу. Все то ж самое - горящие и брошенные машины, дым, пламя. Где-то трещат выстрелы и - бесы. То тут то там - вырвавшиеся на свободу бесы.
   - По ней - почти до места доедем.
   - Езжай!
  
   Искендерун
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Головная машина сходу протаранила остатки ворот, въехала на территорию станции, подпрыгивая на ухабах. Ухабов здесь не было еще несколько минут назад - просто суббоеприпасы Томагавков сильно повредили в том числе и ведущее к зданию станции дорожное полотно.
   Первый лейтенант Лири с тревогой вгляделся по тьму, поднес к глазам бинокль и ночным каналом, подрегулировал четкость изображения. Он знал, что именно он идет захватывать, до специальной операции с ним занимались физики - ядерщики, его водили на экскурсии на атомные станции, показывали что там и как - чтобы он мог ориентироваться на захваченном объекте. Сейчас больше всего на свете он боялся, что одна из ракет отклонилась от цели и поразила либо один из энергоблоков либо здание управления. Если это так - то отсюда надо сматываться и как можно быстрее - тепловой взрыв в реакторе ничуть не безопаснее ядерного. С облегчением, Лири понял, что ракеты легли как надо и гражданские объекты на станции не повреждены.
   Из тьмы на дорогу вышло, шатаясь, что-то. Когда-то это что-то было человеком, сейчас его человеком было назвать сложно. Видимо, один из тех, кому посчастливилось выжить в аду, устроенном Томагавками. Водитель машины прибавил скорость, чтобы сбить выжившего, но лейтенант Лири высунул в окно руку с пистолетом и дважды выстрелил. Обе пули попали точно в цель, человека отбросило в кювет.
   - Первый всем! Действуем по основному плану!
   Атомная станция была выстроена так, что в случае прорыва противника во внутренний периметр станции захватить ее проблем не составляло. Более того - серьезной внутренней охраны тоже не было, вся охрана была сосредоточена на внешнем периметре. Это было ошибкой русских - они слишком полагались на армейскую охрану и не предусмотрели возможность прорыва внешнего периметра охраны.
   Первый грузовик затормозил у основного корпуса, где находились все системы управления, второй и третий встали чуть дальше, четвертый и пятый проехали к энергоблокам - там все предстояло заминировать. Хотя первый лейтенант Лири был еще в своем уме, собирался вернуться домой и вообще - совершенно не собирался устраивать атомный апокалипсис где бы то ни было - все равно ключевые точки станции следовало заминировать. Если предъявляешь кому-то ультиматум - он должен быть подкреплен чем-то весомым. Блефовать в такой игре нельзя.
   Глядя на то, как быстро и грамотно его люди занимают позиции, перекрывая все возможные сектора огня, лейтенант порадовался. Длительные тренировки по захвату макета объекта - правда до личного состава не доводили, что это за объект - давали о себе знать, все действия отличались четкостью, своевременностью и профессионализмом.
   Лейтенант подошел к двери, закрывавшей вход на объект, достал из одного из карманов разгрузки карточку доступа, прокатал ее на терминале. Терминал не отреагировал - вообще никак, ни положительно, ни отрицательно и дверь тоже не открылась. Оно и понятно - система среагировала на нападение и отменила все коды доступа. Что ж, это тоже было предусмотрело...
   - Гас, выполняй!
   Гас, штатный сапер группы быстро прикрепил по периметру двери - она запиралась в четырех точках и простым вырезанием замка проблему было не решить - толстую колбаску взрывного устройства "Блэйд", воткнул миниатюрный, похожий на батарейку для часов взрыватель.
   - Всем отойти!
   Ухнуло - совсем не так, как ожидаешь при взрыве. "Блэйд" представляет собой ... наиболее понятное сравнение - это что-то типа шланга из очень прочной резины, разрезанного пополам и в углублении набитого взрывчаткой. Вся сила взрыва идет внутрь, прорезая даже броню. Вот и сейчас - хлопок был совсем небольшой, просто контур двери на миллисекунду вспыхнул ярким светом и погас, оставляя вишневую, темнеющую окалину и острый запах взрывчатки. Вырезанная по периметру дверь сама провалилась внутрь - и один из штурмовиков бросил в темный проем небольшой черный цилиндр.
   - Fire in the hole!*
   Полыхнуло, на мгновение проем затопило мертвенно-белым светом. Мало ли кто ждет там, с другой стороны проема. Сейчас если и ждет - то минут на десять, он недееспособен.
   - Вперед!
   Холл, облицованный не обычной плиткой, а шикарным мрамором, довольно большой и просторный. Три хромированные "вертушки" с кардридерами системы допуска, будки охранников по обе стороны. Дежурная смена на станции составляла всего тридцать человек, большую часть работы по управлению реактором брала на себя автоматика и люди тут нужны были только для того, чтобы контролировать исправность автоматических систем и ремонтировать оборудование. Так же в смене состояло десять сотрудников гражданской службы безопасности - считалось, что больше не надо, основные задачи по охране возлагались на армию
   В холе был только один человек, сейчас он, отброшенный разрывом и оглушенный гранатой-вспышкой, пытался подняться с пола. Сразу две очереди ворвавшихся первыми в помещение морских диверсантов скрестились на нем, отбрасывая назад на мраморный пол, выбивая кровавую капель.
   Второго и третьего нашли и застрелили почти сразу - они прятались чуть дальше, взрывом их оглушило меньше. Один даже успел выстрелить по темным фигурам, пистолетная пуля ударила в капитана Стивенса но бронежилет не пробила. Ответная очередь пробила и дверь за которой скрывался стрелок и самого стрелка.
   Командовать смысла не было - каждый и так знал свой маневр. Часть бойцов пошла вниз, зачищать помещения первого этажа и прежде всего - блокировать дежурную комнату охраны. Двое остались в холле вместе с "шейхом" - шейх был одной из ключевых фигур в игре, он должен был сделать заявление для российского правительства. Шесть бойцов во главе с командиром бросились вверх. Их целью был главный операционный зал на втором этаже - мозг станции.
  
   Искендерун, воздушное пространство
  
   Сам по себе Искендерун расположен необычно. Сама природа в этих местах необычна. Отступая от берега моря на пять-десять километров здесь проходит горный хребет. Горные гряды резко обрываются к морю - и вот в промежутке между горами и морем и была построена и АЭС и новый Искендерун - небольшой, но современный город атомщиков. В сказах прорубили взрывами два прохода - по одному пустили четырехполосную дорогу, по другой - несколько громадных трубопроводов с опреснительной станции, по которым вода днем и ночью под огромным давлением подавалась вглубь материка, в систему водоснабжения и в опреснительную систему. Сначала воды этой боялись - мол, радиоактивная - но потом привыкли. Да и радиоактивности там никакой не было, просто электроэнергия, вырабатываемая АЭС, подается на огромные испарительные установки, где из морской воды выпаривается соль. Никакой радиоактивности тут нет и быть не может...
   Больше трех десятков вертолетов - и больших транспортно-боевых, и десантно-штурмовых "Ястребов" и штурмовых типа "Оборотень" после получения приказа отделились от основной "стаи" и ушли ниже и правее - до Искендеруна было всего километров шестьдесят. Первый батальон первого разведывательного полка шестьдесят шестой ДШД - скорее всего самый подготовленный батальон десантников - горных стрелков. В армии РИ отдельных подразделений "горных егерей" как к примеру в германской армии не было, существовали десантные подразделения, обученные действиям в горах. Ну, а от обычного альпинизма до альпинизма городского - один шаг. В итоге, первый батальон прошел, помимо прочего полный курс антитеррористической борьбы в особом учебном центре в ближнем Подмосковье, в Балашихе. Таким образом, в отсутствии бойцов КСО лучшего подразделения для ликвидации захвативших атомную станцию террористов найти было сложно. Вот только точной информации о захвате пока не было.
   Стая вертолетов подходила со стороны горного хребта, а он хорошо экранирует звуки. У самой верхней точки хребта вертолеты зависли.
   - Оборотням один и два - разведать обстановку и доложить!
   - "Оборотень один" выполняю!
   - "Оборотень два" понял!
   Две уродливые, двухместные тяжело бронированные стрекозы отделились от общего строя и ринулись вперед. Остальные вертолеты продолжали висеть на высоте метров двадцать над каменистым склоном, в ожидании результатов разведки...
  
   Первым за острый гребень горы нырнул "Оборотень один", он шел по показаниям приборов на небольшой высоте, соблюдая скрытность. Следом, правее и чуть выше за склон перевалился его ведомый "Оборотень-два". Вообще тут больше бы помог маленький разведывательный "Воробей" - он вообще переделан из гражданского, а у гражданских машин более жесткие ограничения по шумности. Но "Воробья" не было - он не мог дозаправляться в воздухе, не мог лететь с той же скоростью, что и армейские вертолеты - поэтому в стае такого вертолета не было. И выполнять работу разведчиков пришлось штурмовым "Оборотням".
   Только одного взгляда на то, что творилось внизу - разрушенные укрепления по периметру, догорающие развалины казарм, развороченные ангары с техникой - хватило, чтобы понять - произошла чрезвычайная ситуация.
   - "Барс-один" я "Оборотень-один". Наблюдаю значительные разрушения на объекте, несколько зданий разрушены и горят, периметр прорван. Персонал станции, спасателей не наблюдаю, как поняли, прием?
   - "Оборотень-один", вас понял, повторите - есть ли признаки активности на объекте?
   Ответить пилот головного вертолета не успел - с крыши одного из зданий, выглядевшего неповрежденным сорвалось что-то напоминающее шаровую молнию и, описав дугу, ринулось к вертолетам. Одновременно тревожно заверещала система предупреждения об облучении вертолета системой наведения ракеты...
   - Выпущена ракета!
   Первым делом предупредить остальных об опасности, вторым - уходить за гребень. За горой ракета вполне может потерять цель.
   Головной вертолет рванулся вперед и вправо, закладывая вираж и разворачиваясь, синхронно с ним ведомый стал уходить влево. Зенитная ракета дернулась, словно выбирая, на какой из вертолетов наводиться. Перед ней были две одинаковые по рисунку теплового излучения и одинаковые по приоритету цели - два боевых вертолета. Но компьютер решил задачу за миллисекунду, рули коррекции довернулись, наводя ракету на тот вертолет, который ближе - на головной. Он уже почти успел нырнуть за спасительный гребень, когда "шаровая молния" догнала его, лопнула облаком осколков и раскаленных газов в области одного из двигателей...
   И вот тут дала о себе знать конструкторская школа. Вертолет прозванный "Оборотнем" - на самом деле его название было М-40 - разрабатывался русскими конструкторами, а русская оружейная конструкторская школа во многом отличалась от других. На нее большое влияние оказала длительная, шедшая более сорока лет вялотекущая война по замирению Восточных территорий. Вертолеты появились к самому ее концу, возможно, они, еще тогда несовершенные, сыграли одну из ключевых ролей в окончательном замирении Востока. С тех самых времен русская техника отличалась мощным бронированием и повышенной стойкостью к огневому поражению противником. Если в тех же САСШ больше внимания уделяли электронике и информационным технологиям - то русская техника была более простой, дешевой, неприхотливой и вместе с тем обладала мощным вооружением и более серьезным бронированием.
   Вот и на этом вертолете спаренную пилотскую кабину защищало вдвое большее количество брони, чем на американском аналоге, титаном были прикрыты и уязвимые места вертолета - двигатели и хвостовой винт. Но этого оказалось недостаточным.
   Приборная панель пораженного вертолета вспыхнула красным разноцветьем контрольных ламп, вертолет повело в сторону и вниз. Это было опасно - до земли было метров тридцать. Но вертолет создавался, в том числе и в расчете на такие ситуации. Сейчас аварийные системы сработали как надо.
   Осколки ракеты изрешетили левый двигатель, несколько осколков перебили лопатки турбины. Несущему винту тоже досталось - но композитные лопасти выдерживали даже попадание снарядов мелкокалиберной пушки, осколки боеголовки ракеты сколь либо существенного вреда им причинить не смогли. Пораженный двигатель пошел вразнос, калеча разлетающимися лопатками турбины сам себя и другие агрегаты вертолета. Второй, рабочий двигатель располагался на другом боку вертолета, система управления вертолетом автоматически распознала чрезвычайную ситуацию и начала, не дожидаясь команд летчика бороться за живучесть вертолета. Поврежденный двигатель был остановлен в аварийном режиме, сразу же сработала система пожаротушения, выбросив во внутренности искалеченного двигателя белый порошок, погасивший разгорающийся пожар. Одновременно, правый двигатель вышел на чрезвычайную мощность и удержал таки тяжелую машину от смертельного контакта с землей.
   - Первый, я второй. На связь!
   - На связи! - пилот "Оборотня-один" боролся с рычагами, выравнивая машину
   - "Оборотень-два" всем! "Оборотень-один" подбит ракетой! Наблюдаю дым в области левого двигателя!
   - "Барс-один", "Оборотням" садиться на любой удобной площадке!
   Еще бы найти эту самую, удобную площадку в горах.
   - "Барс-один" "Оборотням"! По карте в километре отсюда на юг есть автострада, ширины должно хватить. Если сможете дотянуть - садитесь там!
   - Дотянем...
   - "Барсу-четыре" разведать и обозначить посадочную площадку!
   - Принял!
  
   Древние валуны, многие из которых лежали тут на протяжении сотен лет, безмолвно наблюдали за разворачивающейся драмой. Люди, армии, страны и империи приходили и уходили в небытие - а они были вечны, как вечна эта земля, они были безмолвными стражами самой истории. Они видели и людей - разных людей. Глупых и мудрецов, трусов и храбрецов, правдивых и лжецов, они видели всяких. За время, пока тут жил человек эти валуны не раз окропляла горячая кровь - и сейчас они не прочь были вновь ее попробовать...
  
   Сели на удивление нормально, если учитывать обстоятельства. Ночью по этой трассе почти не ездили машины, а экипаж первого вертолета, убедившись в том, что посадочная площадка безопасна и пригодна для посадки, пролетел над выбранным участком трассы и обозначил его зелеными химическими источниками света. Так и садились - один вертолет за другим, благо уклон трассы тут не был крутым. Последним сел вертолет с "Барсом-один", командиром первого батальона майором Мадаевым.
   - Капитан Куришвили, боевое охранение! Первая рота остается у вертолетов, остальные - занимают господствующие высоты, обеспечивают периметр! Связь с "Рубином". Быстрее!
   Для связи на батальонном уровне использовались спутниковые телефоны, для их работы на орбите были развернуты спутники системы "Гонец".
   Петербург, оперативный дежурный генерального штаба, работавший под позывным "Рубин" ответил почти сразу, потому что все станции, работающие под позывным "Барс" стояли в приоритете.
   - "Рубин", я "Барс-один". Нахожусь в заданном квадрате, разведку объекта произвел. Объект частично разрушен, периметр прорван. На объекте находятся агрессоры, обстрелян из ПЗРК, поврежден один вертолет. Потерь в личном составе не имею. Прошу разрешения на проведение операции по освобождению объекта! Прием!
   - "Барс-один" отрицательно, операцию по освобождению проводить запрещено. Приказано скрытно занять наблюдательные позиции, приступить к наблюдению, выяснить численность и вооружение захватившей объект группы. Докладывать каждый час! К объекту ближе, чем на пятьсот метров не приближаться! Как поняли, подтвердите! Прием!
   Майор Мадаев не мог поверить услышанному. Российская Империя никогда не торговалась с террористами, и никогда не шла ни на какие уступки. Сейчас, наверняка группа террористов еще не успела как следует укрепиться на объекте и все заминировать. Поэтому штурмовать надо было сейчас, потом будет намного сложнее. Но приказ - есть приказ.
   - Вас понял, "Рубин", к объекту не приближаюсь более чем на пятьсот метров, веду наблюдение, докладываю каждый час. Прием!
   - Верно, конец связи.
   Совсем наверху охренели...
  
   * fire in the hole - так в американской армии принято предупреждать о применении гранат. У нас обычно говорят "Бойся!"
  
   Казань
   Утро 01 июля 1992 года
  
   Слава Аллаху, стоянка грузовиков на Большом кольце еще не проснулась и полицейские ищейки на нее не совались. Да если бы сунулись - нужно было бы обладать железобетоннызм чувством долга чтобы тщательно проверить все стоящие на этой стоянке машины - без малого две сотни. Или иметь точную информацию - какие именно искать. Но точной информации у русских не было - и быть не могло. У них была только та информация, которую им дали британцы...
   Микроавтобус подрулил, затормозил, прикрывшись здоровенным бортом фуры, везшей, судя по надписям мясо. Первой из машины вышла Мария, вскинула руки в условном знаке, показывая что все нормально и она не находится под контролем русских. Вдалеке, метрах в двадцати минули фаоы одного из небольших грузовиков - один-два-один. Все в норме...
   Командир британской спецгруппы - этот этап операции он решил проконтролировать лично, ибо он был одним из немногих, на котором возможен был непредсказуемый срыв - вышел из своей машины, подошел к Александру. Мария была занята - она рассаживала шахидов по машинам, успокаивала, говорила напутственные слова. Из всех здесь присутствующих наиболее сильным гипнотизером и специалистом по суггестии* была именно она, поэтому и работу эту должна была сделать именно она. Александру оставалось только смотреть - он был гипнотизером среднего уровня и отвечал здесь скорее за организационные аспекты.
   - Все в норме?
   - Она говорит что да... - нахмурился Александр - сбоев не будет
   - Хорошо - неожиданно легко согласился британец - тогда вы знаете что делать. Окно на границе дня вас продержат еще три дня, уезжайте сегодня же и поторопитесь. Возможно, скоро отсюда вообще будет не выехать.
   - Я знаю! - раздраженно подтвердил Александр
   - Микроавтобус просто бросьте где нибудь. Не привлекайте к себе внимания.
  
   - Ты слышишь меня Аль-Важдид?
   - Да, светлейшая - глаза молодого шахида были пусты как глаза дешевой пластмассовой куклы, он смотрел перед собой, на какую-то точку, затерянную в далеких далях
   - Ты знаешь, что ты должен делать, Аль-Важдид?
   - Да, светлейшая ...
   - И ты сделаешь это, Аль-Ваджид?
   - Да светлейшая - в голосе шахида не было ни страха ни сомнений он словно пересказывал прочитанное ранее, нечто скучное и неинтересное.
   - У Аллаха есть власть над небесами и над землей, и нет у нас помимо Аллаха ни близкого, ни помощника. Ты должен покарать муртадов и мунафиков Аль-Ваджид, должен покарать их своей рукой, ведь Аллах быстр в расчете. Путь и неверные узнают гнев Аллаха!
   - Да, светлейшая.
   - Иншалла. Аллах с тобой, Аль-Ваджид!
   Мария осторожно, словно боясь что-то спугнуть, порвать ту невидимую связь, которая установилась между ней и шахидом, захлопнула дверь небольшого грузовика. Почти неслышно заработал мотор...
  
   Британцы долго смотрели вслед отъезжающим машинам...
   - Как думаешь, сколько из них достигнет цели?
   Пожилой, координатор иронически посмотрел на подчиненного
   - Ты шутишь? В город вошли армейские части, на улицах жандармерия, всё, что можно перекрыть перекрыто, документы на каждом шагу проверяют. Я вчера был у исламского центра - там не припарковаться в радиусе полукилометра, даже урны вывезли. Я удивлюсь, если достигнет хоть один. Вопрос в другом. Ты уверен, что сработает?
   - Уверен. Три независимые системы, каждая со своим инициирующим механизмом и своими детонаторами. Плюс датчик на свет - откроешь кузов и бабах. Сразу. Последняя система - замаскированный в одном из брусков взрывчатки таймер, даже если они каким то чудом обезвредят остальные, через полтора часа все равно рванет. И если одна из машин рванет - она подает сигнал остальным и через десять минут рванут все остальные, где бы они не находились. Нет, рванет - гарантирую.
   - Тогда давай поторапливаться. Впереди куча дел.
  
   Казань
   Мост "Романовский"
   Утро 01 июля 1992 года
  
   Этот мост назвали "Романовским", потому что приказ о его строительстве дал сам Николай II Романов еще в 1904 году, вместе со строительством железной дороги Москва-Казань. Этот мост доработал до конца восьмидесятых, а в восемьдесят девятом начали строить новый, намного больших размеров и закончили в девяносто первом. Мост как раз вписывался в "Большое кольцо" и был одними из ворот Казани. Мост и впрямь входил в десятку крупнейших в Империи - на первом месте списка, конечно, был чудовищных размеров мост, соединяющий Крым и побережье в районе севернее Керчи. Двенадцатикилометровый мост был столь велик и красив, что на него как на достопримечательность привозили полюбоваться туристов.
   Романовский же мост занимал в этом списке скромное девятое место - однако сильно помогал в решении транспортных проблем многомиллионного города - как-никак по пять полос в каждую сторону и железнодорожная линия на четыре пути. По любым меркам мост через Волгу, тем более такой считался стратегическим объектом.
   Сейчас же этот стратегический мост был перекрыт, перекрыт со стороны въезда на мост, перед ним скопилась более чем пятикилометровая пробка. Шел сплошной досмотр машин, проверка документов. Это само по себе было явлением для Казани необычным - но еще более необычным было то, что мост перекрыли не полицейские машины, а самый настоящий бронетранспортер. В конце моста помимо обычных и привычных полицейских автомобилей стояли два армейских грузовика. Полицейские в светло-серой повседневной форме и военные в "городском" серо-синем камуфляже проверяли документы, сверяли данные в находившихся тут же ноутбуках со сканерами, просили некоторые водителей выйти и открыть багажник. Пока никого не задерживали, но движение здесь замерло, словно загустевшая смола и облако недовольства и раздражения буквально видело над разноцветными рядами машин.
   Обычный человек, который везет в машине что-то незаконное, и видит впереди полицейских, испугался бы и запаниковал, но Аль-Ваджид не испугался. Он вообще никак не проявлял ни гнева, ни раздражения, ни нетерпения, он просто подавал машину метр за метром, продвигаясь вперед вместе с остальными машинами. В его искалеченном сознании не было места ни страху, ни раздражению, ни ярости ни каким-либо еще обычным человеческим чувствам. Их заменили избранные строки из Корана и задание, отступить от которого хоть на миллиметр означало смерть. А еще - программа на самоликвидацию - попасть живым в руки кяфиров он не имел права ни при каких обстоятельствах. Поэтому он просто нажимал на газ и подавал машину вперед, с каждым метром приближаясь и приближая других людей к смерти.
   Он не помнил ничего. Ни бедной хижины в штате Кашмир где он появился на свет двенадцатым ребенком в семье - хижина была настолько мала, что спали в три смены, готовили там же где и спали, а пола в этой хижине не было совсем. Если бы аль-Ваджид просто вышел бы на улицу - на Казанскую, на Московскую, на Бейрутскую - он сильно бы удивился, как хорошо живут правоверные, да и вообще подданные белого царя в своей стране. Зимы на Руси были суровыми, перезимовать в такой хижине, как была у семьи Аль-Ваджида, было бы просто невозможно - и поэтому даже самый бедный крестьянин имел крепкий, бревенчатый утепленный дом, какое-то количество земли (безземельных крестьян не было уже очень давно) и какую-то живность. Прилично жили и в городах - даже небольшая квартира в любом русском городе для кашмирца показалась бы дворцом.
   Он не помнил базар, где его продавали. Продала его мать, равно как и пятерых его братьев и сестер, чтобы на полученные деньги остальные дети могли выжить. Произошло это после того, как полицейские насмерть забили палками отца Аль-Ваджида - тот осмелился ударить белого сахиба. Семья осталась без кормильца и делать было просто нечего. Только продавать детей - одного за другим. Аль-Ваджиду было тогда семь лет.
   Он не помнил человека, который купил его как раба - в британской Индии на это закрывали глаза, в Российской империи за работорговлю полагалась каторга - это если полицейские успеют до того, как разъяренные подданные не повесят пойманного работорговца на ближайшем суку как собаку. Хоть ему и было всего пять лет - но он понимал, что произошло и поэтому, неожиданно даже для себя самого изо всех сил вцепился в руку осматривавшего его белого сахиба - как волчонок. Он знал, что за это его будут бить, возможно, даже убьют, как убили отца - и был готов к этому. Но сахиб только рассмеялся, промокнул выступившую на руке кровь белоснежным платком и заплатил вдвое больше, чем просила его мать.
   Он не помнил школу, одну из первых, созданных более десяти лет назад. Тогда технологии суггестивной манипуляции, перезаписи сознания были еще очень несовершенными, на эксперименты уходило много времени, на создание шахидов требовались не месяцы как сейчас, а годы. Для экспериментов требовалось много материала, лучше всего подходили дети - их и покупали, на местных базарах. Эксперименты были самыми разными - "стирание сознания" с помощью электрошока, лошадиных доз ЛСД, погружения в наркокому. "Интенсивная забивка" - это когда человеку со "стертым сознанием" вводят наркотики а потом сотни раз прогоняют в ускоренном режиме один и тот же видеоряд. Потом другой. Так, месяцами и годами создают из ничего новую личность - которая ненавидит тех, кого нужно, готова убивать тех кого нужно, готова умирать за то, за что нужно. Тогда еще о пределах манипуляции сознанием знали мало, отсев во время экспериментов был большим. Отсеявшихся, тех кто уже не был ни на что годен усыпляли и сбрасывали тела в большой резервуар с серной кислотой. Это сейчас уже отсева практически нет - да и появились "мягкие" технологии, которым прекрасно владеют люди типа "светлейшей", Марии. А тогда... но все равно, сахиб тогда оказался прав, разглядев в укусившем его на базаре мальчишке стальной стержень. Аль-Ваджид прошел через все, его не смогли сломать, не смогли убить и вот сейчас он сидел в грузовике, медленно продвигавшемся по мосту через огромную реку.
   Река...
   Аль-Ваджид впервые отвлекся и посмотрел на серо-стальную гладь воды, тянущуюся куда-то вдаль, к самому горизонту. Ему вдруг пришло в голову, что он никогда не видел столько воды сразу. Там, где он водился, через его родное село тек узкий грязный ручеек - там набирали воду для питья, туда же сливали нечистоты, там же пил скот. А здесь - мерно текущая вода, недвижимая с виду - и все равно неудержимо стремящаяся вперед. Совсем не так, как там, где он родился. И вообще - здесь все не так как там, где он родился.
   Родился...
   Сзади негодующе взвыл клаксон, аль-Ваджид подал машину на несколько метров вперед и снова остановился.
   Родился? Что значит родился? Разве он где-то родился? Почему он ничего этого не помнит?
   Сзади снова засигналили - противно, надрывно, резко. Каждый звук клаксона словно отзывался электрическим разрядом в голове. Аль-Ваджид снова переставил машину.
   Неверные... Вокруг него - неверные. Он должен покарать неверных. Он должен покарать мунафиков. Он должен защитить религию ислам от тех, кто хочет ее уничтожить. В этом - его предназначение. Он - карающая десница Аллаха. Расплата грядет.
   Расплата? За что - расплата?
   В стекло застучали. Аль-Ваджид повернулся - полицейский, молодой, высокий, с пшеничными, почти белыми волосами внимательно смотрел на него. Аль-Ваджид нажал на кнопку - стекло поползло вниз.
   Неверные? При чем тут неверные.
   - Позвольте ваши документики.
   Аль-Ваджид протянул документы - права, документы на машину, накладные на продукцию. Он не нервничал - такие как он не имели нервов.
   - Из Шемордана едете?
   - Да - подтвердил аль-Ваджид. Его грузовик был рефрижераторным - чтобы не вскрыли - и по документам перевозил мясо с Шемордана, там была достаточно известная в этих краях фирма, производившая мясо и мясопродукты. У нее были магазины, "Шеморданский бычок" где торговали свежим мясом, в том числе в самом центре города
   - Понятно... Давно там работаете?
   - Два года.
   - Все понятно. Можете следовать... - полицейский отдал документы.
   Аль-Ваджид плавно прибавил газу...
   Полицейский пропустил мимо себя фургон, отвернулся, чтобы водитель не мог видеть его действий через зеркало заднего вида, наклонился к плечу...
   - Белый фургон, госномер А21398 - опасность!
   - Принял, код красный! - отозвался эфир - группе захвата готовность! Работаем по первому варианту.
   - Группа захвата на исходной!
   Произошла та самая случайность, которая не могла быть учтена ни в одном плане. Место для таких случайностей было всегда, кому-то они спасали жизнь, у кого-то - они ее отбирали. Молодой полицейский пришел в полицию три месяца назад, родом он был из Шемордана и работал там охранником как раз в мясной компании. Если бы там был такой водитель - он бы его знал.
   Когда фургон выехал с моста и поравнялся с армейскими грузовиками, один из грузовиков вдруг резко сдал назад, перекрывая две полосы движения из пяти и отрезая автомобильный поток. От второго по серому бетону дороги метнулась черная стальная змея, разворачиваясь в шипастую ленту. С гулким хлопком лопнули покрышки передних колес, фургон неудержимо потащило влево, затем вправо. Лежавший на обочине слева от дороги большой неуклюжий камень вдруг лопнул, жуткий грохот ударил по ушам подобно артиллерийскому залпу. Взорвалось отвлекающее устройство на базе светошоковой гранаты, специально заложенное здесь для подобных случаев. И тут же выпрыгнув из кузова второго грузовика, держа наготове оружие, к теряющему ход фургону стремительно рванулись восемь бойцов группы захвата в сером, городском камуфляже.
   Но успеть они не могли. Не смогли бы ни при каком раскладе. Когда хлопнули покрышки, и враз потяжелевший руль едва не вырвался из рук, аль-Ваджид все понял. И он знал, что делать. То, что и должен был, то, что от него требовалось. Слева от машины полыхнуло пламя, а по ушам больно ударил громовой раскат разрыва, а аль-Ваджид просто бросил руль и последним движением в жизни протянул руку к переключателю на приборной панели, повернул его. Через миллисекунду его не стало - как не стало и окружающих машину жандармов из спецгруппы и проявившего бдительность полицейского, и водителей, которым не повезло в то проклятое утро оказаться на этом самом мосту. Без малого четыре тонны взрывчатки превратили всех их в ничто...
  
   Искендерун, горный хребет
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Шаг за шагом. Ступать след в след, нога вступает точно на то место, на которое только что ступал предыдущий боец. Не издавать ни звука, даже если сорвался - падать молча. Хотя риск упасть почти минимальный, в группе альпинистов уровнем ниже кандидата в мастера нет, все прошли не одну тысячу километров по таким вот горным тропам. Тем более что и тропа не такая уж опасная, единственная проблема - снаряжение. Каждый несет в общей сложности больше шестидесяти килограммов - оружие, снаряжение, боеприпасы. Каменистая почва плывет в зеленом тумане ночного монокуляра, веревка трет кожу даже через перчатку. Веревка - это жизнь, веревка - это хоть какая-то гарантия, что тяжеленный рюкзак за плечами не перевесит, и ты не полетишь вниз. Хорошо, что тут еще горы не высокие, не то, что Кавказ, там вдобавок еще и воздуха не хватает на высоте. Здесь - даже на этой стороне пахнет морем, какой-то едва уловимый йодистый запах и свежесть. Свежесть, какая бывает только у большой массы воды. Так что - идти можно. Забыть о боли в ногах, забыть о том, сколько еще осталось и просто идти, след в след, шаг за шагом, раз за разом переставлять ноги. Раз - два, раз - два...
   На разведку пошла самая подготовленная, первая рота. Разбились на две группы, наметили точки наблюдения, маршруты движения по каменистым склонам. Две колонны постепенно втягивались в ночную тьму, растворялись в ней. На каждом бойце - специальная, маскирующая лохматая накидка из ткани, не пропускающей тепловое излучение. Присел - и ночью метров с десяти можно за куст сойти.
   Первыми шли саперы, тщательно просматривая и прощупывая почву перед собой - не исключено, что по дороге могут быть растяжки или мины. Скажете - ерунда, откуда здесь растяжки, не война же? А то, что захвачена атомная электростанция, прекрасно охраняемый объект, об который и целый полк споткнется - это как? Это - хреново. Очень хреново. Готовиться надо ко всему, даже к самому худшему.
   Помимо штатного вооружения и снаряжения с вертолетов сняли две тяжелые снайперские винтовка калибра 14,5 с ночной оптикой Единственное оружие, гарантированно позволяющее больше чем с трех километров добить до станции и точно поразить одиночную цель. Тут даже КОРД не годится, а "Кобра" с баллистическим вычислителем и специальными снайперскими патронами из меди - в самый раз. Правда, тяжелая зараза - двадцать килограммов без патронов и патроны сами тоже весят. Кто-то, раскидав часть своего снаряжения по рюкзакам товарищей, тащит здоровую, едва не в человеческий рост винтовку. Кто-то - снаряженные магазины к ней. А ведь еще - тепловизор, тоже нелегкая штука. И, тем не менее - идти надо. Да поторапливаться. Сейчас они - глаза и уши штаба, глаза и уши самой империи.
   У самого гребня залегли, дальше передвигаться иначе как по-пластунски нельзя. Самое опасное - высунуться за гребень, если с той стороны наблюдают, используя термовизор - голова наблюдателя хорошо будет видна, это все равно, что растяжку задеть или сигнальную ракету выпустить. Огляделись - метрах в десяти был полузаваленный валунами распадок, вот там - сам дьявол не разглядит человека в каменном месиве. Первыми пошли два человека - головной дозор. Остальные молча ждали, распластавшись на каменной россыпи, придавленные тяжестью своих рюкзаков, пытаясь дать хоть какое-то отдохновение своим ногам.
   - Противника в непосредственной близости не наблюдаю!
   Уже лучше. Если бы у противника были достаточные силы - он выставил бы за периметром станции передовые дозоры. Да еще заставил бы их докладывать обстановку каждые полчаса - отсутствие доклада в установленное время - сигнал тревоги. То, что передовых дозоров нет 0- это уже хорошо, значит либо у противника не так уж много сил, либо он ведет себя самоуверенно. Самоуверенность - самый короткий путь к гибели...
   - Замаскироваться, приступить к наблюдению!
   Командовать почти не приходилось - в роте старшего лейтенанта Романова случайных людей не было, все понимали друг друга с полуслова, с полужеста. Первая рота была разведывательной, специализировалась на скрытном проникновении, а скрытность подразумевала бесшумность. Сейчас нужно было прежде всего, не привлекая внимания, не демаскируя себя, занять оборону на гребне, проверить все вокруг на предмет мин и различных ловушек и самое главное - выставить на позиции обе винтовки. Только с помощью их прицелов можно было оценить ситуацию с расстояния более трех километров. Ни тепловизоры ни ночные прицелы не добивали на такую дальность - оставалось надеяться что обычная просветленная оптика в сочетании с продолжающимися на территории станции пожарами помогут оценить ситуацию.
   - Господин лейтенант, штаб запрашивает данные
   - Передай, вышли на исходную, приступаем к наблюдению.
   Старший лейтенант Николай Романов сбросил с ноющих плеч рюкзак, ловко как ящерица пополз к винтовке - когда человек долго несет груз, а потом резко освобождается от него - появляется такое чувство, что вот-вот взлетишь - какая-то легкость. Снайпер отодвинулся, уступая место у винтовки, старший лейтенант поудобнее устроился на камнях, приложился к установленной на три точки - сошки и опора в прикладе - винтовке, подвигал стволом вправо-влево. Картина разрушений и пожаров проплывала перед глазами, увеличенная в шестьдесят раз. Вот развалины казарм личного состава - черные, еще сочащиеся огнем провалы, безумное месиво камней, объеденные пламенем закопченные стены. Вот парк для техники - испещренные опаленными дырами крыши, выгоревшие стальные остовы некогда грозной боевой техники. Все двери выбиты взрывами изнутри - понятно, использовались специальные боеприпасы, проникающие через крышу помещения и взрывающиеся внутри. Вот изъеденная кратерами земля периметра, хаотическое нагромождение стали и бетона, того что когда то был заборами и вышками охраны. И никого в живых...
   Пожары давали подсветку местности - небольшую, но достаточную, чтобы видеть происходящее через обычный, дневной оптический прицел. В левом нижнем углу менялись ярко-алые цифры - лазер автоматически замерял дистанцию до объекта, на который ложилось перекрестье прицела.
   - Передавай! Наблюдаю объект, расстояние три двести шестьдесят! Объект частично разрушен, оба забора сильно повреждены, КПП уничтожен. Да, периметр полностью уничтожен. Казармы для личного состава и парк для техники уничтожены, по виду - бомбами или тактическими ракетами, попадание явно сверху, в крышу. В районе объектов охраны продолжается пожар, выживших не наблюдаю.
   Цесаревич слегка передвинул ствол винтовки
   - Остальные объекты станции на вид выглядят неповрежденными... минуту... дверь, ведущая в самое большое здание, выбита, по виду - направленным взрывом. У дверей наблюдаю грузовики, количество четыре. Армейские грузовики типа "Мустанг", номера не вижу. Людей рядом с ними не наблюдаю.
   Ствол винтовки снова шевельнулся...
   - Внимание! На крыше самого большого здания - четыре агрессора. У них... одна снайперская винтовка, похоже... крупнокалиберная точнее определить не могу... один единый пулемет стоит на станке ... и еще что-то есть ... похоже на ракетную систему. Противотанковую или противовоздушную... ракета, запускаемая с плеча. Две ракетные системы. Еще один у какого-то прибора, по виду - какой-то прибор наблюдения. Дальше...
   Напряженное молчание...
   - Дальше идут... на остальных зданиях на крыше никого не наблюдаю...еще техника... два грузовика, тоже "Мустанги", стоят дальше. Возле них никого...
  
   Окрестности Петербурга
   Утро 01 июля 1992 года
  
   Бессонная ночь подходила к концу и на смену ей в свои права вступал не менее тяжелый день - день, который надо пережить на самолюбии, день без покоя и отдыха, день когда держишься на бесчисленном множестве выпитых чашек противного горьковатого кофе. Может быть, удастся выделить время и забыться где-нибудь коротким тревожным сном на узкой, солдатской койке. А может и нет. Годами пустовавший бункер, за час превратившийся в один из центров обороны страны, вступал в новый день и ни у кого - ни у его обитателей, ни у других жителей огромной державы, впервые за долгие годы, даже за десятилетия не было уверенности в том, как они его закончат. Уверенность исчезла, испарилась как утренний туман, уступив место тщательно контролируемому страху у одних, жесткости и решимости у других. Кто-то был готов сражаться до конца, невзирая на последствия. Кто-то уже продумывал, как вернуть отнятое, даже если придется что-то отдать. Кто-то и вовсе был готов отдать, только чтобы сохранить мир - были и такие. Но как бы то ни было - новый день наступал и его надо было прожить...
   - Приступайте, Вацлав Вальтерович!
   Вацлав Вальтерович Шмидт, генерал-полковник Российской армии, тоже из сильно обрусевших поволжских немцев, начальник главного оперативного управления генерального штаба одернул китель, прошел к небольшой трибуне...
   - Ваше величество, может, сначала эту мерзость посмотрим? - осведомился Вольке
   - Мерзость потом - отрезал государь - сначала послушаем Генеральный штаб.
   Чтобы немного успокоиться - даже этому, словно сделанному из кремня невозмутимому немцу было не по себе от того, что происходило - Шмидт аккуратно разложил перед собой материалы, достал и нацепил на нос пенсне.
   - Господа, сводка оперативной обстановки по состоянию на ноль семь часов петербургского времени следующая. Прежде всего - окончательно подтверждена информация о подрыве в воздушном пространстве над Бейрутом ядерного взрывного устройства. Однако, две пробы, взятые самолетами-разведчиками, показали отсутствие радиационного заражения местности. Уровень радиации хотя и выше нормы, но находится в безопасных для человека пределах. Объяснений этому пока нет...
   Как раз есть... - мелькнуло в голове у государя - экономили на научных разработках, а вот теперь хлебаем полной ложкой.
   Подтверждено также нанесение ракетных ударов по основным военным базам - Хама, база ВВС в Дамаске, Халаб, крепость Бофор. В сочетании с электромагнитной вспышкой это ослабило наши постоянные силы в регионе не менее чем на девяносто процентов.
   На всей территории губернии, а также в самом городе Бейрут идут ожесточенные бои. Атакам подвергаются военные объекты, полицейские участки, казачьи поселения. По данным разведки большинство атакуемых объектов оказывают активное сопротивление. Численность террористов подсчитать сложно но, по мнению наших аналитиков их около ста тысяч человек.
   - Откуда же их взялось то столько, супостатов... - в сердцах проговорил кто-то.
   - Слайд двенадцать, пожалуйста... - проговорил генерал, ни к кому конкретно не обращаясь и, когда на экране появился требуемый слайд, продолжил - перед вами Бейрут, район порта. Как вы видите, база ВМФ в порту подверглась ожесточенному обстрелу и на данный момент не функционирует, это один из тех немногих объектов, которых террористам удалось захватить. Как вы видите - порт работает, в нем активно идет разгрузка контейнеров с подошедших контейнеровозов. В контейнерах, думаю не гуманитарная помощь.
   - Почему по этому объекту не нанесен бомбовый удар? - поинтересовался Вольке
   - Об этом чуть позже - проговорил император - дальше.
   - Мы предполагаем, что среди террористов до семидесяти процентов - пришлые, небольшая часть была заброшена заранее, но в основном террористы прибыли уже после начала беспорядков. В основном - через тот же порт, иначе они не смогли бы прибыть быстро и с требуемым уровнем скрытности. Основная их часть прибыла с территории Индии, особенно севера, где располагаются лагеря подготовки радиальных исламистов.
   На сегодняшний день в районе уже находится шестьдесят шестая ДШД, также нам удалось перебросить один из полков сто восьмой ВДД. Остальные части, а именно семьдесят третья и пятьдесят восьмая ВДД, восемнадцатая ДШД, части жандармерии ДОН-2 и ДОН-3 находятся в полной готовности на аэродромах взлета. В Севастополе и Константинополе к сбор-походу готовится Черноморский флот. Флагман эскадры - ударный авианосец "Николай Первый", там экстренно свернут ремонт, пока работает только один реактор, но он дойдет и на одном. Сводная эскадра во главе с ударным авианосцем "Цесаревич Николай", с участием германских кораблей, в том числе ударного авианосца "Маркграф Гессенский" сместилась так, чтобы перекрыть доступ британской эскадре в Средиземное море со стороны Индийского океана. В Атлантике находится эскадра Балтфлота во главе с ударным авианосцем "Александр Второй", сейчас она полным ходом идет к Средиземному морю. Еще одна эскадра Балтфлота, во главе с ударным авианосцем "Павел Первый" готовится к сбор - походу, в ней больше двадцати вымпелов. Направление - северное побережье Европы и Великобритания. Германская империя тоже начинает приводить в боевую готовность колониальные войска. В общем и целом - развертывание войск по плану "Набат" идет даже с опережением графика и если бы не одно обстоятельство, я бы мог с уверенностью говорить о том, что мятеж будет подавлен максимум за семь суток. Но это обстоятельство меняет картину в корне. Разрешите Ваше Величество?
   Государь молча кивнул, по его лицу было видно, что то, что сейчас предстоит, не вызывает у него никаких чувств кроме раздражения. Из присутствовавших запись видели пятеро - сам Государь, Вольке, Шмидт, и еще двое.
   Генерал-полковник поднял лежащую рядом трубку телефона - обычную черную пластмассовую, без изысков, передал распоряжение. Через полминуты карта на белом полотнище экрана сменилась неожиданно четким видеоизображением.
   Комната - большая, странная, отделанная белым кафелем с каким-то геометрическим рисунком, с пультами управления, с мониторами. Нервно бегущие цифры таймера оперативного времени в левом нижнем углу экрана. Люди с оружием и в масках на заднем плане - городской цифровой камуфляж, расцветкой похожий на русский, "Серый волк", но в деталях отличающийся. И еще один человек - без маски, в арабской галабии, средних лет - худой, угловатый с темным лицом, черной, с проседью бородой. Те, кто занимался борьбой с терроризмом, это лицо знали очень хорошо...
  
   Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, да воссияет свет истинного учения над всей землей, к вам обращаюсь я, моджахед по имени Мохаммед Атта. В великой книге Коран сказано - а если же они нарушат договор с вами до срока - то избивайте их везде, где найдете, убивайте, осаждайте, устраивайте засады во всяком скрытом месте. Вы, русские нарушили договор с нами, вы убивали и убиваете нас как собак, вы не даете нам жить, как мы того хотим. Священная земля Мекки и Медины, долгие годы находившаяся под пятой неверных вопиет об освобождении. Вы крадете у нас детей, воспитывая их в безверии, вы крадете у нас веру, заменяя ее своей, вы долгими годами убивали нас как единый народ. Вы убили человека, чьи слова были сильнее ваших пуль, человека, что поднял наш народ с колен - Осаму Бен Ладена, да пребудет он о правую руку от Аллаха вечно. Те, кому покорился Константинополь, и пол Европы десятилетиями живут рабами Русни. Настало время положить этому конец. Милостью Аллаха я, Мохаммед Атта и несколько десятков других моджахедов захватили атомную станцию в Искендеруне, на нашей земле. Теперь она наша и мы не уйдем отсюда. Наши требования таковы: в течение сорока восьми часов русские войска должны покинуть все земли, принадлежащие нам. Здесь и сейчас я, Мохаммед Атта провозглашаю новое государство - Исламскую Арабскую Республику. Если вы, русские не покоритесь неизбежному, то все шесть реакторов станции будут взорваны, и джаханнам придет на землю. Мы готовы умереть, чтобы не допустить нового торжества русизма на принадлежащей нам святой земле. Аллах наш вождь! Коран наша конституция! Джихад наш путь! Иншалла!**
  
   * суггестия - ускоренное обучение с использованием элементов гипноза
   ** прим автора - даже здесь, из этой речи виден достаточно невысокий уровень экстремистского лидера-проповедника. Оно и понятно - он закончил только медресе, причем медресе расположенное в лагере террористов, он не учился в богословском университете и не умеет складно выражать свои мысли. Уровень тех, кто закончил любой легальный исламский университет Империи конечно же выше.
  
   - Цугцванг... - задумчиво проговорил Вольке
   - Что?
   - Цугцванг - старый шахматист повторил непонятное слово уже громче
   - О чем вы?
   - Цугцванг - специфический шахматный термин. Означает позицию на доске, из которой какой бы ты ход не сделал - он так или иначе ухудшит твою позицию. Мы сейчас именно в такой позиции - у нас цугцванг.
   - Поясните? - потребовал император. Хоть он и не любил шахматы, но понимал, что в любом случае Вольке - самый сильный специалист комбинационной игры из всех, находящихся в бункере, его ум отточен долгим сидением над черно-белой доской и наличие такого специалиста среди них - серьезнейший козырь в геополитической игре.
   - Охотно... - Вольке не стал вставать, он говорил тихо и спокойно, словно размышляя вслух - сейчас нас загнали в ситуацию, из которой на первый взгляд нет приемлемого выхода. Ведь смотрите, что получается. Если мы не начнем переброску войск - туда подойдет британская эскадра и против нас будут уже мне террористы, а кадровые военные. Весь Ближний Восток мы в этом случае теряем, оставшиеся очаги сопротивления будут быстро подавлены. Тех, кто не захочет жить в "свободном исламском государстве" - просто выгонят, и мы получим еще и проблему беженцев ко всему прочему. Если мы не выполним требования террористов - мы рискуем тем, что Восточные территории не достанутся никому - потому что они превратятся в радиоактивную пустыню. Более того - радиация уничтожит вторую столицу Империи и затронет весь юг России. Это для нас неприемлемо. Если мы назовем вещи своими именами и объявим войну Великобритании - мы будем агрессорами для всех, ведь бесспорного повода для войны нет, а что там в действительности произошло - так это можно трактовать по-разному. При этом наши противники в любом случае остаются в выигрыше. Если мы сумеем подавить мятеж - вся наша политика по ассимиляции жителей Восточных территорий будет отброшена назад на несколько десятилетий, снова появятся кровники, фанатики, мстители. Все, что вложено, все усилия поколений пропадут впустую, у нас снова в стране появятся два народа вместо одного. Если же мятеж увенчается успехом - у британцев появляется новый, огромный и богатый ресурсами протекторат, причем вложения в инфраструктуру там уже сделаны, останется только отремонтировать то, что разрушено во время мятежа, но это просто и не в пример дешевле, чем делать с нуля. Поэтому я и говорю - цугцванг.
   - А как они интересно собираются решать проблему с атомными террористами? - спросил кто-то из генералитета - ведь если мы уйдем, это станет уже их проблемой, а не нашей.
   - Очень просто - отмахнулся Вольке - я вообще не верю, что станцию захватили исламские террористы. Даже тот факт, что во главе их известный террорист ничего не говорит - вы заметили, что все они в масках, кроме их лидера? Скорее всего, это армейское спецподразделение, британское или американское, поддержанное ударом тактических ракет на первой стадии операции. Слишком все четко сделано. Да и вряд ли планировщики это операции рискнули бы, допустив террористов к реакторам, ведь это козырь в их руках. Кто даст гарантию, что после того, как мы уйдем, они не потребуют убираться вон уже от британцев и американцев, угрожая им тем же самым, чем сейчас угрожают нам. Какие гарантии, что они не выйдут из под контроля на любом этапе операции? Нет, на такой риск идти нельзя - по крайней мере, я бы не пошел. А насчет решения проблемы... После того, как войдут британцы - они просто сымитируют операцию по освобождению станции и освободят ее под рукоплескания всего цивилизованного мира. И даже трупы найдут - благо сейчас их там великое множество на выбор - обрядят в такой же камуфляж, сунут в руки оружие и продемонстрируют перед телекамерами.
   - Но в таком случае - вряд ли среди тех, кто захватил станцию, есть желающие погибнуть первыми во имя Аллаха - задумчиво сказал Шмидт
   - Согласен. Но тут другая опасность - станция уже заминирована. И, скорее всего, в детонаторах заложенных зарядов существует вторая, независимая схема инициации, причем дистанционная. У кого пульт от этой схемы - неизвестно. И не забывайте - мы до сих пор не смогли установить точное местонахождение носителя, с которого запущены крылатые ракеты. Не исключено, что при попытке штурма он вступит в дело. Ни один антитеррористический сценарий не рассчитан на то, что на голову штурмующих и обеспечивающих штурм подразделений упадут несколько крылатых ракет.
   - И что же нужно делать в ситуации цугцванга на шахматной доске? - поинтересовался государь
   - У нас есть одно преимущество по сравнению с шахматной доской - сказал Вольке - в отличие от шахмат здесь нет лимита времени на ход и нет лимита времени на партию, наша партия не прекращается никогда. Если у нас на доске ситуация, при которой любой наш ход будет ошибкой - значит, хода не надо делать вообще. Мы можем даже пойти на то, чтобы пропустить британскую эскадру в Средиземное море, все равно они от нас не уйдут. Ключ к этой ситуации - Искендерун - мы должны перебросить туда самое лучшее антитеррористическое подразделение и освободить станцию. Только после этого мы сможем действовать дальше. Пусть пока провозглашается "Исламская арабская республика", пусть в Бейруте высаживаются британцы - мы будем решать проблему Искендеруна и приводить в боевую готовность войска. А как только проблема Искендеруна будет решена - вот тогда мы и заявим права на свою землю, кто бы на ней в данный момент не находился. Права, подкрепленные всей нашей мощью. Британцы будут более сговорчивы, если на расстоянии нескольких десятков миль от метрополии будет крейсировать усиленная эскадра Балтийского флота.
   - А как же быть с теми, кто сейчас оказывает сопротивление захватчикам, кто рассчитывает на нашу помощь? - спросил государь - как быть с десантниками, которые уже там высадились?
   - С ними ничего не сделаешь, мы им ничем не поможем. Единственный приказ, который мы им можем дать - выжить любой ценой. Сейчас мы не можем их поддержать, Ваше величество. В любой игре гроссмейстер вынужден жертвовать фигуры, чтобы выиграть партию.
   Император уже собирался что-то ответить, скорее всего - нелицеприятное, когда распахнулась дверь. Охрана и адъютанты, находившиеся в приемной знали о идущем в бункере совещании, знали кто там собрался и какие вопросы обсуждаются. И если все же решились побеспокоить - значит вопрос был решительно срочным.
   Государь принял из рук порученца - в форме капитана первого ранга - обычный лист бумаги с распечаткой, бегло прочитал. Все замерли, с тревогой смотря на Государя.
   - Господа... - каким-то надтреснутым голосом произнес государь - только что пришло сообщение о том, что в Казани полчаса назад произошло несколько мощных взрывов...
  

С британского интернет-сайта

"Лекарство, которое хуже болезни"

   Происходящее в Романовской империи в очередной раз заставляет задуматься о судьбе этой огромной страны, находящейся в руках тирана и пытающейся диктовать свою волю цивилизованному миру. Страна, управляемая исключительно по воле одного человека, несменяемого и передающего свою неограниченную власть по наследству. Страна где систематически попираются самые элементарные права и свободы человека, где при общении с любым представителем власти самое распространенное чувство, которое охватывает людей - это страх. Страна, чья площадь составляет без малого четверть территории земли, страна, занимающая по запасам углеводородов и многих минералов, безусловно, первое место в мире снова ставит перед нами вопросы, на которые мы не можем не дать ответ.
   Первый вопрос, на который мы должны дать честный ответ - можем ли мы, может ли весь цивилизованный мир мириться с угнетением и беззаконием, что имеет место в Российской Империи. Можем ли мы по-прежнему покупать у русских нефть, добытую на территории, залитой кровью невинных людей? Кровью людей, вся вина которых заключалась в том, что они хотели жить в свободной стране и чтить нормы ислама. Можем ли мы оставаться безучастными к страданиям мусульман на оккупированных Россией еще в начале века территориях?
   Сейчас, пока вы читаете это, в России вновь творится зло, вновь льется кровь. Мы уже рассказывали о том, что на Восточных территориях вспыхнуло восстание. Это восстание местных жителей, не желающих жить под пятой русских, эти люди просто хотят жить в свободной стране. Сейчас мы уже знаем, что восстание жестоко подавляется - русский царь отдал команду применить против восставших армию, в район конфликта перебрасываются отборные части, по позициям восставших наносятся артиллерийские и авиационные удары, привычно зверствуют казаки. Прямой связи с районом восстания, но уже сейчас можно сказать - количество жертв исчисляется тысячами, если не десятками тысяч.
   Заслуживает нашего внимания и то, что русское правительство лицемерно называет "борьбой с терроризмом". В наши руки попали свидетельства, свидетельства людей, которые своими глазами видели, что произошло в Казани, этого "города двух религий" буквально несколько часов назад. Как нам стало известно, в городе проводится соревнование чтецов Корана. По этому поводу русские ввели в город армейские и жандармские части, начались обыски, незаконные аресты. Сегодня же, во время проверки документов на Романовском мосту русские солдаты внезапно открыли огонь из автоматов и пулеметов по одному из ожидающих проверки грузовиков, после чего тот загорелся и взорвался. У нас нет точных данных о том, что же все-таки произошло на самом деле - но есть свидетельства, что в городе произошло еще несколько мощных взрывов.
   Сейчас у нас нет связи ни с Казанью ни с Бейрутом. Русские власти перекрыли доступ к информации, отключили все виды связи. Обычно так происходит, когда готовятся новые зверства и расправы с мирным населением. Потом, когда смоют кровь и уберут трупы - власти, конечно пригласят прессу и независимых наблюдателей для того, чтобы попытаться опровергнуть давно предъявляемые обвинения в геноциде. Но довольно лжи! Мы должны, здесь и сейчас дать ответ - готовы ли мы и дальше покрывать злодеяния этой последней и ничем не ограниченной в своих злодеяниях абсолютной монархии на земле.
   ...
   Лидер парламентского большинства и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер сегодня на парламентских слушаньях заявила, что правительство и народ Великобритании не могут спокойно смотреть на творимые Россией злодеяния. Сегодня по официальным каналам Российской империи направлено предложение о проведении совместной операции по поддержанию мира в конфликтном регионе Ближнего Востока. Ответа России пока не последовало, но по неофициальным данным сегодня Россия привела свои вооруженные силы, в том числе и ядерную составляющую в состояние повышенной боеготовности...
   ...
   Стало известно, что усиленная эскадра британского флота выдвинулась в Средиземное море. Официальный комментарий Министерства обороны гласит, что данная передислокация войск не носит враждебный характер по отношению к кому бы то ни было и обусловлена всего лишь возвратом войск и кораблей флота к местам постоянной дислокации после проведенных на днях крупных учений в Индии.
   ...
   Стало известно, что сегодня в Санкт Петербурге, столице Российской империи произошли демонстрации с требованием отставки некоторых должностных лиц и расширении прав и свобод граждан. Эти демонстрации были жестоко разогнаны полицией и казаками. Местонахождение Александра Романова, абсолютного монарха Российской Империи остается неизвестным, по некоторым данным он покинул столицу, отбыв ночью в неизвестном направлении. Его сын же, Николай Романов, наследник российского престола по нашим данным находится на Ближнем Востоке, где лично руководит действиями карателей.
  
   Каффрия, долина Бекаа
   30 июня 1992 года
  
   На улице уже стреляли - не скрываясь, одиночными и очередями, стреляли и за околицей. Сжимая винтовку - сжимая до боли в ладонях, до побелевших пальцев - Сашка беззвучно ругался про себя. Как же так получилось, как же так вообще могло произойти? Ведь любое казачье поселение на Востоке располагалось на господствующей над местностью высоте, на расстояние пятьсот-шестьсот метров от него оставляли голую местность, чтобы в случае необходимости отражать нападение боевиков-арабов. Сашка помнил рассказы своего деда - старого, два года назад умершего казака из первопоселенцев. Умер он в девяносто пять лет - вечером гулял на какой-то лихой пирушке, пришел домой, лег спать - а утром нашли уже холодного. Внука он воспитывал, наверное, даже больше чем отец - и словом и ремнем. Сашка помнил его рассказы о тех первых, самых первых годах его станицы - когда половина казаков ночевали не дома, а на постах, на периметре вокруг станицы, сжимая в руках деревянные ручки станковых пулеметов "Максим" и чутко вслушиваясь, всматриваясь в ночную тьму. Половина казаков ночевала не дома - а половина - по домам, причем не всегда по своим, из-за чего потом поролись плетьми, рубились шашками и даже стрелялись. Он рассказывал про арабов-лазутчиков, вооруженных пистолетами и кинжалами и умеющих бесшумно подкрасться к человеку на расстояние удара кинжалом. Заснул на позиции - и можешь уже не проснуться, а твою голову обнаружат утром на бруствере. Для того, чтобы спастись от таких лазутчиков, поселения окружали рядами колючей проволоки, вешали на нее пустые консервные банки, чтоб не заснуть клали камень в сапог. И все равно - спасало не всегда. Иногда на поселения налетали конные и моторизованные банды - их звали на местный манер, муртазаками - и тогда за оружие брались и стар и млад, понимая что если не сдержат бандитов, прорвутся они в станицу - вырежут всех поголовно. Вырежут и стариков и женщин и детей. На Востоке нет понятия "ребенок", каждый ребенок у врага - это угроза, детей врага надо убивать пока они не выросли и не могут дать отпор. Поэтому оружие у пацанов с семи лет было, за периметр без оружия, без взрослых - ни шагу.
   Но ведь это было тогда, очень давно. Уж успели смениться поколения, и в гимназии русские пацаны в компании с арабами мутузят других русских и арабов, совершенно не обращая внимания на национальности. Периметр хотя и остался - но пулеметов там давно нет, все сняли. И не дежурит давно никто - днем работать надо, а умаешься - какое тут еще ночное дежурство может быть, до койки бы дойти. Да и откуда взялись эти - тех, кто лежал сейчас во дворе в луже крови, Сашка никогда раньше не видел.
   - Иди за мной! Тихо!
   Михаил, прижимая к себе винтовку, ловко перепрыгнул забор, бросился на зады, к сараям. Сашка старался не отставать, непривычная винтовка больно била затвором по боку на бегу. На дворе у Михаила лежал еще один бандит, вокруг него медленно расплывалась красная, подернутая поверху пыльной пленкой лужа. Сашка заставил себя не смотреть.
   - Чисто, пошли!
   Оглядываясь, задами, перепрыгивая через заборы, проскочили еще два дома, добежали до Михеевского лабаза. Михеевский лабаз - был тут такой купец Михей, не казак, но казаки его уважали - честный был человек, не обмерял и не обвешивал. Потом Михея не стало, сыны его в городе уже торговали, большими людьми стали, а михеевский лабаз с тех пор покосился и использовался ребятней для игр. Дальше идти было нельзя - дальше была улица, и даже отсюда была слышна незнакомая, отрывистая, гортанная речь. И выстрелы - опять выстрелы, отрывистый сухой треск автоматов, гулкие, похожие на щелканье пастушеского кнута хлопки винтовок. Стрельба не прекращалась.
   Мишка остановился, по-звериному втянул воздух. И вдруг пулей метнулся в лабаз, послышался глухой, еда слышный удар, какая-то возня, снова удары. Сашка заскочил следом...
   - Черт... - Мишка сидел на ком-то, пытаясь завернуть руку за спину, а этот кто-то сопротивлялся. И успешно сопротивлялся! Вот он начал поворачиваться, выходя из захвата...
   - Помогай!
   - Тихо! Тихо! - Сашка что-то услышал, возня на полу прекратилась.
   Поднятые возней пылинки медленно оседали в ярком, остром луче света, бьющем из зияющей прорехами крыши. Шаги приближались, гортанная, чужая речь была все ближе - чужие не понижали голос, не старались скрыться, они вели себя здесь как хозяева.
   Мишка отпустил того, кому еще несколько секунд назад крутил руку - этот кто-то оказался пацаном их же возраста, только чернявым и немного пониже ростом. На нем, как на двух казачатах была обычная для этих мест одежда - свободные, песочного цвета брюки и сетчатая, пропускающая воздух к телу футболка. Пацан возмущенно сверкал черными глазами, но не произносил ни слова.
   Шаги приближались...
   Мишка поднял трофейную винтовку, встал напротив дверного проема, целясь в исходящий солнечным светом прямоугольник на фоне серой стены. Он не пытался спрятаться - он просто стоял во весь рост, нацелив винтовку на дверь, и от всей его уверенной позы веяло каким-то спокойствием и непоколебимостью. Это было круто - но это было и глупо. Сашка положил ему руку на плечо, покачал головой, кивнул головой назад.
   Все правильно... Вся местная пацанва, выросшая на войнушках вот в таких вот строениях, знала их наверное лучше, чем их владельцы, знала тут каждый закуток. В задней части лабаза, где во времена его работы купец Михей держал товар, был почти незаметный ход на крышу. Самое главное - там не было лестницы, подниматься надо было, цепляясь за выступы в стене. Сделаны эти выступы были специально - и Миша и Сашка не раз сидели там, в засаде с рогатками, поджидая войско противника. И хотя сейчас вместо рогаток в руках было боевое оружие - суть игры осталась прежней. И здесь они могли и должны были выиграть у чужих...
  
   Когда-нибудь лежали неподвижно на крыше, если до этого ее как следует прокалило солнце, а из одежды у вас - всего лишь тонкие штаны. И подложить под себя нечего. Если нет - попробуйте, получите незабываемое удовольствие, даю гарантию...
   Подняться-таки успели. Сашка, Мишка и третий пацан - Рашид с соседней улицы. Дружбы с Рашидом и вообще с соседней улицей у пацанов не было. Но обстоятельства заставляли отложить разборки на потом. Стиснув зубы, пацаны лежали бок о бок на раскаленной солнцем крыше...
   - Где они? - сказано было по-русски, с отчетливыми командными нотками
   В ответ два человека зачастили наперебой на незнакомом, чем то похожем на арабский языке.
   - Ищите! Ищите, сыны шакалов! Пошли отсюда! Ищите, быстро!
   Через пробитую временем и ржавчиной крышу Сашка имел возможность украдкой видеть того, кто говорил по-русски. Среднего роста, чисто выбритый, худощавый, в каком то странном, светло-песочного цвета комбинезоне. На носу черные, солнцезащитные очки - из местных такие не носил никто. Под рукой, на переброшенном через плечо ремне - небольшой автомат со странным, изогнутым как у "Калашникова", но меньшим по размерам магазином. На араба этот человек ну никак не походил.
   На плече у человека мелодично запиликала рация, тот нажал на кнопку, молча выслушал передачу на громкой связи, коротко бросил "Rodger". Оглянулся по сторонам - Сашка сжался в ожидании того, что человек глянет наверх - и вышел. В отличие от остальных, которые топали и шумели при передвижениях, этот двигался бесшумно, его шагов не было слышно, даже когда он находился в лабазе...
   - Это пашту... - прошептал Рашид
   - Что?
   - Пашту. Те двое разговаривали с этим на пашту. У меня мать этот язык знает, на нем в Индии говорят.
   - Слушай, друг... - Мишка повернулся на бок, недобро сощурился - что-то ты слишком много знаешь. Может, ты с ними, а?
   - Тихо! - шикнул Сашка - подеритесь еще!
   Михаил пробурчал что-то вполголоса, но затих, он и сам понимал - для разборок не время
   - Надо спускаться...
   - Ага, а если там этот... Ждет пока мы спустимся
   - Он бы уже нас услышал! Болтаешь как баба!
   - Кто баба?
   - Да заткнетесь вы или нет?!
  
   Спуститься все-таки пришлось - лежать дальше на раскаленной крыше не было никаких сил. Первым спустился Мишка, затем Рашид и третьим - Сашка. Снаружи точно никого не было - спускаясь, Сашка сорвался со скобы и здорово приложился об земляной, вытоптанный до каменной твердости пол. Не услышать это было невозможно - однако, в лабаз никто не зашел проверить что это такое упало. Пока они были в безопасности...
   - Черт, до пузырей обжег... - Мишка мрачно почесал локоть - и все-таки ты скажи нам, Рашид, что это такое, твоя пашта?
   - Да не пашта, а пашту. Язык такой, на нем в Индии говорят на севере. Там народ есть такой, пуштуны. Или паштуны, так правильнее, так они сами себя называют. Мама этот язык знает, у нее в роду пуштуны были.
   - Ага, а здесь эти самые пуштуны - что забыли? Может, их кто в гости пригласил?
   - Хорош собачиться... - Александр Саввич мрачно посмотрел на уже готовых пуститься в драку одногодков - если бы Рашид с ними был, он бы уже нас сдал. Крикнул - и все. Чем собачиться, лучше подумай, что дальше делать.
   - Темноты надо ждать - авторитетно высказался Мишка - сейчас на улицу не сунься, везде они. Темноты подождем - и за околицу идти надо. По темноте как мыши прошмыгнем, если не сдаст кто.
   - Кто сдаст? - вскинулся Рашид
   - Да хорош уже вам! - Сашка недобро, с вызовом смотрел на двух пацанов, волею судьбы ставших с ним в одном строю, в котором трое и больше никого - Вы что, не поняли, враги в нашем доме! Не время, с..а, лаяться! И за околицу я не пойду - здесь сдохну, а не уйду. Кто еще этого не понял?!
   - Да тише ты... - буркнул Мишка просто для того, чтобы что-то сказать - лучше скажи... те пулеметы старые с периметра, их куда дели? Их ведь не выбрасывали, не уничтожали...
   - А ведь точняк же... - вскинулся Сашка, даже забыв про осторожность - их по домам разобрали, да по чердакам. У нас дома на чердаке кое-что есть, забрать бы и...
   - И! - передразнил Мишка - вот тебе и "и". У меня дома тоже есть, да забрать суметь надо. Как ты заберешь? Незаметно ведь надо, иначе кранты. Я как началось - почти телешом на двор выскочил, едва штаны успел напялить, и ружье схватил. По любому до ночи ждать надо.
   - До ночи? А с нашими что, они же на поля поехали?
   - А что мы сделаем? Нам самим надо думать, как до ночи заховаться чтобы не нашли, ты что охренел, пусти!!
   - Хорош уже!
   На сей раз, в роли миротворца выступил Рашид, он схватил Сашку за руку и дернул назад, не дав ударить Михаила. Несмотря на внешне субтильное сложение в драке Рашид не уступил бы ни одному из казаков.
   - За что?!
   - Да за то! Ты наш, а хуже врага говоришь! Ховаться, за околицу... Не буду я ховаться, пусть они ховаются!
   - Ты дурак!? Их человек тридцать, не меньше! Нас трое! В лоб пойдем - все поляжем! Умно сделаем - их положим! Понял?!
   - У нас два ствола!
   - Да на первый же выстрел вся свора сбежится!
   Шепот постепенно перерастал в крик, спасало пацанов пока только то, что михеевский лабаз находился на задах улицы, был заброшен и особо внимания налетчиков не привлекал. Кое-где еще сопротивлялись, стрельба то затихала, то вспыхивала вновь подобно плюющемуся искрами костру - и это для налетчиков было намного важнее, чем обыскивать пустые строения на задах деревни.
   - Тогда предлагай! - более миролюбивым тоном сказал Сашка
   - До вечера за околицу выйдем. Вечером вернемся, к домам проберемся задами. Они все равно на каждый дом человека в караул не поставят, а если и поставят - втроем справимся. На чердак проберемся, там много всего заховано, у бати даже ручной пулемет старый есть. А потом и думать будем. Наши тоже просто так не дадутся, даже в поле.
   - Лучше здесь заховаться... - предложил Рашид - пойдем через периметр, нас видно будет. Там не спрячешься, подстрелят как шакалов. Здесь надо ховаться, а если кто придет - на крышу.
   - Здесь заховаемся. Давайте, на крышу потихоньку пару досок вытащим, лежать на железе сил нет... - подытожил Сашка.
  
   Казань
   вечер 01 июля 1992 года
  
   Статус столицы ислама, пусть даже и русского ислама имеет много неоспоримых преимуществ. Когда бы ты не приехал в Казань - ты не найдешь на улице ни одного пьяного, ни одного бомжа, ни одного ругающегося матом человека. Алкоголиков и дебоширов в городе и окрестностях не было вообще - практика публичных порок во дворе мечети после пятничного намаза на глазах у всех правоверных делала свое дело. Удивительно, но в Российской империи исламизированная Казань стала центром финансирования самых передовых инноваций по всей империи. Все дело было в том, что банки, зарегистрированные в Казани, были единственными банками на всей европейской территории России, работавшими по нормам и принципам исламского финансового права. А исламское финансовое право полностью запрещает брать какой либо процент с кредита, даже самый минимальный. Но поскольку деньги все равно должны приносить деньги - исламские банки вкладывали деньги либо в обмен на товар (например, в строительство в обмен на готовые квартиры) либо в обмен на долю в прибылях бизнеса. А такая схема - идеальна для финансирования венчурных проектов и поддержки нового бизнеса вообще. Поэтому казанские банки работали не только с мусульманами и даже не столько с мусульманами, а по своим финансовым возможностям они уверенно соперничали с петербургскими и московскими финансовыми учреждениями.
   Но есть в статусе крупного мусульманского города и свои минусы. Один из них - это то, что в нем довольно легко вывести людей на улицы. Любой, кто жил и видел, знает - люди выходят на улицы почти мгновенно, для того, чтобы собрать толпу порой нужен час, не больше. Был бы только повод. А повод сейчас был. И серьезный...
   Ни один из начиненных взрывчаткой грузовиков не достиг своей цели. Первый, самый большой по грузоподъемности грузовик был перехвачен на Романовском мосту на западном въезде в Казань. Благодаря случайности полиция сумела вычислить адскую машину в потоке и попыталась провести специальную операцию по ее обезвреживанию. Но тут сыграло роль то, что полной уверенности в том, что перед ними машина-бомба у полицейских не было и при проведении специальной операции они допустили ошибку, попытались просто захватить машину и водителя. Здесь нужно было вывести на позицию снайпера, ликвидировать водителя-шахида а потом попытаться разминировать машину. Но сделано этого не было, и результат был ужасающий - почти четыре тонны взрывчатки оставили на дороге огромную, больше десяти метров глубиной воронку. Погибли два десятка полицейских и жандармов и больше ста гражданских, вся вина которых заключалась в том, что они оказались не в том месте и не в то время. К счастью, взрыв произошел, когда адская машина уже съехала с моста и сам мост, хотя и был поврежден, но устоял. Если бы рухнул Романовский мост - потери были бы намного больше и материальные и людские.
   В течение следующего часа прогремели еще девять взрывов. Одна из инициирующих схем во всех взрывных устройствах автоматически отслеживала положение других взрывных устройств, и как только одно из них взрывалось - таймеры всех остальных это отслеживали и начинали работать в ускоренном режиме. Только в одном случае полиции удалось обезвредить смертника и понять, что именно находится в машине - но это все равно не спасло от взрыва. В остальных восьми случаях машины просто взорвались на улицах, без команды шахидов. Количество человеческих жертв не удавалось точно подсчитать до сих пор, но счет уже перевалил за полторы тысячи человек.
   Особенно страшным взрыв был на Московском проспекте - одном из основных проспектов Казани. Взрыв прогремел как раз в тот момент, когда машина поравнялась со зданием медресе, а рядом с ним всегда много народа, и что самое страшное - много детей. Больницы города были переполнены.
   На самом деле, по расчетам организаторов акции взрывы были только прологом к тому, что должно было произойти впоследствии. Неважно где бы взорвались эти машины смерти, главное - среди людей и как можно больше человеческих жертв. Почти сразу же после взрывов началась истерическая интернет-волна. Организованная неизвестно кем, свое страшное дело она сделала. На всех местных сайтах и форумах неизвестные люди начали обвинять власти в том, что они ничего не смогли сделать для предотвращения терактов и более того - сами являлись косвенными их виновниками. Появились свидетели, утверждавшие, что на Романовском мосту полиция открыла шквальный огонь по подозрительному грузовику и только после этого он взорвался. Публиковались и другие версии произошедшего, одна нелепее другой. В то же время власти, привычно ожидая результатов следствия и не делая никаких содержательных и внятных заявлений о причинах и обстоятельствах произошедшего, сбить эту волну не смогли.
   Уже в тринадцать ноль-ноль по местному времени в город начали входить войска. Как раз в этот момент на перевалочной станции стратегической железной дороги оказалась жандармская ДОН-4, направлявшаяся в район Бейрута и ожидавшая отправления на одном из путей станции. Местный генерал-губернатор, дезориентированный и находящийся в шоке от произошедшего, связался с Москвой, и ДОН-4 получила приказ войти в город, для усиления местных сил охраны порядка и недопущения массовых бесчинств.
   Почти сразу же в Интернете начала гулять новая версия произошедшего. Присутствие в городе одной из самых боеспособных частей жандармерии и очень кстати произошедшие взрывы дали возможность самозваным аналитикам рассуждать о том, что возможно взрывы спровоцированы самими властями, чтобы ввести в город войска и организовать бессудные расправы над теми, кто исповедует "не тот" ислам. Версия была неправдоподобной и дикой, во многом противоречащей уже известным фактам и даже предыдущим заявлениям нагнетателей истерии - но чем более дикой является ложь, тем больше находится желающих в эту ложь поверить. Появились призывы к массовым беспорядкам, к "актам гражданского неповиновения". В семнадцать ноль-ноль по местному времени генерал-губернатор отдал приказ отключить все виды связи и Интернет в городе и окрестностях. Но было уже поздно - лошадь понесла...
   Согласно нормам ислама, погибшие должны быть похоронены до захода солнца. Это противоречило необходимости проведения тщательного расследования случившегося, но власти решили не накалять и без того до предела накаленную обстановку и выдали родственникам тела погибших. В знак солидарности и скорби, всемирный конкурс чтецов Корана был прерван, а приехавшее на него исламское духовенство присоединилось к траурным и похоронным мероприятиям. На похоронах в толпе сразу появились люди, призывавшие "идти в центр города и спросить с властей за произошедшее". Потом, по свидетельствам очевидцев удалось установить, что в некоторых местах города с машин бесплатно раздавали спиртное. И многие, особенно среди молодежи, уже "подогретые" распространявшимися через Интернет слухами и выпитым спиртным - решили пойти...
  
   Дом генерал-губернатора и основные правительственные здания были расположены на взгорке, к ним вело длинное и довольно широкое шоссе через реку Казанку и дальше. Сначала проезжаешь мост через Казанку, потом - площадь с несколькими отелями и бизнес центрами и сразу на этой площадью - дорога резко уходит вверх, ведя к правительственным зданиям. Там, где дорога начинает подниматься вверх - своего рода бутылочное горло, дорога как бы идет между двух довольно высоких холмов. Это и есть основной путь в правительственный квартал - и сейчас он был перекрыт. Впереди тонкой человеческой цепочкой дорогу перекрывали две цепи местной полиции, экипированные для разгона массовых беспорядков и вооруженных только большими, тяжелыми стальными щитами, дубинками и крупнокалиберными травматическими пистолетами. Чуть дальше стояла спецмашина "Лавина" - перекрашенный в мрачно-серный цвет и защищенный со всех сторон толстыми решетками аэродромный пожарный автомобиль, готовый в любой момент обрушить из двух стволов на толпу водопады холодной воды. Помимо огромного бака с холодной водой был и бак поменьше - там находилась специальная жидкость для разгона массовых беспорядков, имевшая сильный запах мочи и оставлявшая на одежде практически не отстирывающиеся пятна. Еще дальше, на крышах домов засели бойцы ДОН-4, представлявшие собой последнюю линию обороны квартала. У них, помимо автоматического оружия были и помповые карабины, стреляющие пластмассовой дробью. Но все понимали, что если озверевшая толпа прорвет заграждение и не поможет "Лавина" - придется применять огнестрельное оружие. Еще дальше по улице, мрачными пятнисто-серыми глыбами угрюмо стояли внедорожники с пулеметами и гранатометами на турелях и бронетранспортеры. В воздухе, пятнисто-серыми осами висели несколько полицейских вертолетов "Воробей" со стрелками на пассажирских местах. Воздух был наэлектризован как перед грозой, занимавшие оборону люди с тревогой всматривались вдаль опустевшей улицы, ожидая худшего.
   Толпа приближалась. Передний край ее еще только вступил на мост через Казанку - но гневные выкрики через мегафон уже доносились до передних рядов полицейских, разбивались об матовую сталь щитов, отражались от стен домов, уносились в прозрачное казанское небо. Толпа накатывала на цепочку полицейских подобно сели - этакий серый вал, накатывающий со стороны реки. В передних рядах была молодежь, у многих в руках - палки и камни.
  
   Бейрут
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   Шабаш...
   Исклеванные пулями, закопченные стены. Мертво щерящиеся выгоревшими, еще курящимися дымком, черными прогалами окон дома. Изрешеченные в дуршлаг пулями, брошенные где придется, авто. Чадный дым от горящих покрышек и мусорных контейнеров - в аромат удушливой вони горящей резины и нечистот частенько вплетается тошнотворный аромат подгорелого мяса. Завалы на улицах - наскоро выстроенные из конторской и торговой мебели, скамеек, брошенных автомобилей баррикады. Лавки - часть лавок отгораживалась от разом взбесившегося мира толстыми стальными прутьями решеток, часть - уже горела, пыхала чадным адом, часть - была разграблена, около таких стояли машины и крысами шныряли мародеры. Истерический разноголосый вой сигналок машин - там где они не сожжены, тарахтение автоматов, хлесткие, похожие на щелканье пастушьего кнута одиночные выстрелы снайперских винтовок. Кое-где - грозное, размеренное взрыкивание крупнокалиберных пулеметов...
   Трупы... Больше всего почему то запомнились трупы собак - террористы в первую очередь отстреливали их, отстреливали нещадно. Боялись. Укушенный собакой гарантированно не попадает в рай, а так обидно, если заслужил право на место по правую руку от Аллаха жестоким джихадом против неверных - и потерял право на это место из-за какой-то беспородной шавки. Поэтому и отстреливали.
   Трупы людей. Трупы везде - видно только тех, кого смерть застала на улице или на баррикаде, что творится в квартирах - страшно и думать. Наверное, про них лучше не говорить, не запоминать проплывающие за окном автомобиля инфернальные виды, но глаза помимо воли открываются, и адские картинки намертво отпечатываются в памяти. Там они будут всегда.
   Больше всего запомнился тот большой белый микроавтобус - дорогой, с тонированными стеклами, рекламирующийся как "идеальная машина для большой, многодетной, счастливой семьи". Водителю этой машины оставалось проехать до спасительного поворота всего несколько метров - как слева, почти в упор вон с той баррикады в переулке по машине ударил пулемет. И сейчас этот микроавтобус, избитый пулями и на спущенных шинах стоял, перекрывая две полосы движения у поворота, а пробоины в бортах медленно сочились черной, похожей на деготь жидкостью...
   Пламя - старый город погибал, медленно и мучительно погибал в отблесках бушующего то тут то там пламени. Бесы вырвались из ада, бесы принесли с собой огонь. Слишком долго бесам не давали жизни, слишком долго стояли стражи у адских врат - но теперь врата отомкнуты и бесы на свободе. Нет такого кошмара, который не может произойти здесь и сейчас, в этом страшно умирающем городе.
   Чтобы не произошло, как бы ни закончился мятеж - такими, как прежде мы уже не станем никогда. Это, то что происходит здесь и сейчас - будет стоять перед нами до самой смерти...
  
   Неприятности начались, когда мы уже почти доехали, до цели оставалось меньше километра. Мы вовремя их увидели и уже начали поворачивать в боковой переулок, когда это произошло. Несколько боевиков, одиннадцать человек - целый джамаат - стояли у перекрывшего улицу большегрузного трейлера и слушали двенадцатого - по виду эмира. Тот же, встав на подножку кабины грузовика что-то вещал, эмоционально размахивая свободной рукой. У всех боевиков - автоматы, у одного за спиной - гранатомет РПГ с уже вставленной в него длинной рубчатой городошной битой осколочной гранаты. С другой стороны трейлера стреляли - стреляли хладнокровно и расчетливо, одиночными выстрелами в несколько автоматов - но боевики на это не обращали ни малейшего внимания, их от пуль прикрывал огромный полуприцеп фуры.
   До них было метров двадцать, мы уже поворачивали в переулок когда это случилось. Эмир, казалось сознанием паривший в неведомых высях, вдруг обратил свой взор на сворачивающий в двадцати метрах от него в переулок черный седан Даймлер и что-то гортанно крикнул, указывая рукой на нас. Боевики обернулись - синхронно, как на параде - в нашу сторону, наткнувшись взглядами на торчащий из окна ствол.
   Тут нам повезло. Мы сворачивали налево, и все боевики как раз оказались на моей стороне. И более того - к стрельбе я уже был готов, а они - нет. Это и оказалось решающим...
   Хорошая, все таки эта штука - МАСАДА, новая штурмовая винтовка армии САСШ, не то что многократно проклятый и самими американцами М4. Отдача почти как у М4 и слабее нашего Калашникова, и не поперхнулся - целый магазин одной очередью высадив. М4 скорее всего отказал бы.
   Прежде чем разгоряченные проповедью эмира боевики сообразят, что делать, я упер откинутый приклад автомата в бицепс, второй рукой зажал цевье автомата в оконном проеме автомобиля и нажал на спуск. Целился я, как и учили нас целиться в этом случае в морском корпусе - по центру, примерно в живот. Автомат при стрельбе длинными очередями подбрасывает вверх, поэтому, если пули пойдут выше - там грудь, горло, голова - все убойные зоны. Если занизишь - попадешь по ногам. Не бог весть что, но преследовать тебя противник не сможет, а на это и рассчитано. Так стрелять - очередями на весь магазин - можно лишь в чрезвычайной ситуации, если отрываешься от преследования. Во всех других случаях стрелять надо одиночными или короткими очередями, "двойками", тщательно при этом целясь.
   Длинная очередь свалила восемь, а то и девять боевиков сразу, они стояли плотной группой и так и попадали под градом пуль - один на другого, не успев ничего предпринять, не успев даже выстрелить. Пуля попала и в эмира - краем глаза увидел, как он оседает, цепляясь за кабину грузовика. Оставшиеся в живых боевики попадали на землю от открыли огонь по уже вошедшей в поворот машине.
   Но учили этих тварей изрядно, не знаю кто - но научили. Те, кто остался в живых, упав открыли огонь не по салону машины, не попытались прострелить бензобак - они хлестанули очередями по самой доступной в их позиции цели - по колесам. Обездвижить машину - а потом разбираться с теми, кто в ней. И это у них получилось, я понял это потому что машину внезапно и резко бросило влево, машина шкрябнулась о стену дома, с трудом выправилась...
   - Колесо пробили!
   - Вижу! Жми!
   Глянул вперед - не проехать, тем более на трех колесах. Весь переулок каким-то дерьмом завален.
   - Двадцать метров вперед и стоп!
   Пока ротмистр, судорожно компенсируя рулем рысканье машины, тащил ее вперед, я перезарядил автомат, магазин бросил на пол. Еще два полных - всего девяносто патронов. Негусто - но есть еще пистолет и при оказии можно разжиться трофеем. Чего-чего - а этого то добра сейчас в городе хватает.
   - Стоп!
   Не дожидаясь остановки машины, пинком распахнул дверь, выскочил на ходу, разворачиваясь и приходя на колено. И вовремя - в переулок выскочил боевик. Невысокий, худой, с мальчишеской фигурой. Скорее всего, это и был мальчишка - одурманенный проповедями экстремистов он сам просился на джихад и взрослые взяли его. Доверили автомат - наверное, первое в его жизни взрослое, настоящее оружие. А теперь те же самые взрослые - те, кто к этому моменту оставался в живых - отправили его первым в переулок. Под пули.
   В другом случае, при других обстоятельствах убить этого пацана было бы грехом. Но не сейчас - сейчас четырнадцатилетний экстремист с автоматом не менее опасен, чем сорокалетний. Он выбежал в переулок, держа перед собой автомат и совершенно не прячась - его не учили, как поступать в этих случаях. Он был легкой целью - а мне нужно было несколько секунд, что оторваться от преследователей. И я выстрелил в него - увидев целящегося в него с колена человека, он затормозил, вскидывая автомат и прицеливаясь в меня - но выстрелить не успел. Красная точка в прицеле моего автомата точно показывала на его грудь - и я выстрелил одиночным. Пацан упал лицом вперед, где стоял, прямо на свой автомат, для которого он был слишком мал и с которым он жалко смотрелся...
   Черт бы все побрал...
   Вскочив, я бросился к двери - это был черный ход одного из домов, по питерской моде все дорогие дома делали с черными ходами. С размаху саданул ногой по деревянной двери, обернулся и выстрелил в ту сторону, где лежал убитый мной пацан еще раз, осадив оставшихся в живых боевиков и подарив себе еще несколько секунд. С ходу проскочил внутрь.
   - За мной!
   Спасительная теснота подъезда. Узкие лестничные пролета, прихотливые кованые перила. Выбитые стекла, через которые несет гарью. Мертвый дом в мертвом городе.
   - Держи дверь!
   - Есть!
   Учится понемногу. Хотя тут научишься - тот, кто не учится уже на улице, изрешеченный пулями лежит. Война учит быстро. И жестоко.
   Площадка между первым и вторым этажом. На такие вот площадки обычно из дома изгоняли курильщиков. Вот, точно - на перилах висит небольшая, заполненная окурками пепельница. На втором этаже три глухие двери выходят на небольшую площадку, одна из них выбита. В квартире никого нет - иначе бы уже выскочили на шум.
   Выглянул во дворик с площадки между первым и вторым этажами, окинул его взглядом, пытаясь определить, нет ли опасности. Темень - хоть глаз выколи, освещения больше нет нигде, на улицах подсветка есть хотя бы от костров, пожаров и трассирующих пуль, а тут вообще ничего. Небольшой тихий уютный внутренний дворик, скамейки, несколько припаркованных машин. Припаркованные машины - это хорошо, да ведь времени возиться с тем чтобы завести нету. Дорога каждая секунда. Самое главное - почти невидимые в темноте выходы из дворика, целых два. Это еще несколько секунд форы для нас, пока преследователи будут думать, в какой из них мы проскочили, мы уже...
   Первая оконная рама с застрявшими в ней острыми осколками стекла вылетела со второго пинка, вторая - с первого...
   - Пошли! За мной!
   Прыгаю в темный колодец двора, остро, каждой клеткой тела чувствуя свою уязвимость в этот момент. Если в одном из окон сидит автоматчик - он не мог обратить внимание на вылетающие во дворик остатки оконных рам. Сейчас любой оконный проем может заговорить огнем - охнуть не успеешь.
   Тихо. Наверное, лимит неприятностей на этот час исчерпан.
   - За мной! Тихо! Маску одень!
   Мы - всего лишь боевики, у нас такое же оружие, такое же одеяние, такие же маски на лицах. Мы - одни из вас, мы свои.
   Одним броском через двор добегаем до крайнего от стены выхода - просто черного проема в стене. Надеваем маски, сбавляем шаг. Господи, кто сделал эту дурацкую, из какого то дешевого синтетического материала маску? Кожу лица просто жжет, отвлекаешься от всего. Явно в Индии сделана, САСШ и Великобритания превратили Индию в дешевый сборочный цех для продукции, возводя фабрики и заводы с потогонной системой труда и платя работникам сущий мизер. Их дешевые и погано, даже хуже чем в Китае сделанные товары можно было встретить на любом прилавке в САСШ или Великобритании. В нашей стране их не закупали, предпочитали Китай, там хоть японские управляющие за качеством худо-бедно следят и себя не позорят. Так эти твари нам свое барахло теперь вот в таком виде завезли. Нет, это просто невозможно. Снять бы эту гадость - да нельзя...
   Когда идешь по разгромленной улице мятежного города - это воспринимается намного острее. Это как будто ты вошел в бассейн, а там кроме тебя еще парочка акул. И вот ты плывешь и думаешь про себя - интересно, а вон та акула, она когда завтракала? А если тот, кто все это устроил, решит поразвлечься и выльет в воду ведро кровавых ошметков с бойни? Просто так, потому что скучно стало.
   Улица - не знаю даже названия, одна из улиц, не большая и не маленькая, средняя. Вон там, у еще не сгоревших лавок орудуют мародеры. Вон там, на повороте стоит какой-то грузовик с выбитыми стеклами кабины и с него что-то раздают - понятно, что. Вон навстречу нам идет группа боевиков - небрежно заброшенные на плечо ремни автоматов, у одного в руках какой-то сверток, еще у одного - почему то в руках сабля. Глаза в прорези масок - как дульные срезы стволов, они беспощадны и бездонны, как будто сам сатана взирает на нас. Но мы - свои, мы - одни из них.
   Стреляют слева - там стадион и здание министерства. Полномасштабную разведку вокруг него я не проводил, местность не изучал, но знаю. Дорога, стадион и прямо к нему примыкает здание министерства. Если наши заняли стадион - это хорошо. Там можно держать оборону, причем очень долго. Стадион от домов, которые могут послужить прибежищем для снайперов и гранатометчиков, отделает около четырехсот метров - потому что около стадиона расположены стоянки для автомобилей. Достаточно, для того, чтобы держать террористов на расстоянии. Если же стадион в руках боевиков, то все - с него можно даже гранату до окон министерства добросить. Судя по тому, что там стрельба идет, стадион все-таки наш.
   Надо пробираться туда. Скверно то, что нет ножа, он бы сейчас пригодился как бесшумное оружие. О глушителе и не говорю.
   Ни слова не говоря сворачиваю в проулок. До позиций боевиков лучше вообще добираться дворами и проулками, осторожно и будучи постоянно наготове. Пуля - она, знаете ли, дура...
   Сворачиваю в подъезд ближайшего дома - в первый. Обычно в первом или последнем подъезде делают люк на крышу. Осмотреться надо, может даже удастся по крышам пройти.
   Дверь в подъезд - стальная, надежная - конечно же выбита. Первый этаж. Второй...
   Видимо, все-таки какие-то опознавательные знаки у боевиков есть, а может американский автомат привлек их внимание. На площадке между третьим и четвертым этажом стояли трое, один из них курил, а двое просто стояли. Та же одежда что и у нас, лица замотаны клетчатыми арабскими платками. И один из них, увидев меня, видимо сильно удивился - не испугался - а именно удивился. И задал вопрос...
   - What's happened?
   - Nothing special, I'm...
   Дистанция для удара была уже достаточной, и я, не договорив, ударил - коленом в пах, со всей силы, всем телом подаваясь вперед. Запрещенный в спорте прием, за него сразу дисквалификация, но на войне запрещенных приемов и неспортивного поведения не бывает, так нас наставлял инструктор по РБ. Делайте все, чтобы победить.
   Под моим коленом что-то лопнуло, британец даже не завизжал, заскулил на высокой, пронзительной ноте. Продолжая движение и пользуясь элементом внезапности, я выбросил левую руку с растопыренными пальцами в глаза повернувшемуся ко мне второму. Мизинец ткнулся во что-то горячее, мокрое, поддающееся под пальцами - и дикий вой ударил по ушам.
   Двое...
   Третий успел - понимая, что не успеет ни с автоматом, ни с пистолетом, он выбросил вперед руку с мгновенно выхваченным клинком, ударил широким, маховым движением. Но расстояние между нами уже было слишком маленьким, первым же шагом я сократил его до критического и подставил под удар предплечье - ставить блок было некогда. Третьего же я ударил со всей силы в горло, сжатым до боли в пальцах кулаком, целясь в адамово яблоко. Снова попал - захрипев, британец начал оседать по стене, выпучив глаза. Сломана гортань, скорее всего и трахея повреждена - с этим не живут, умрет от удушья через минуту.
   Развернулся - один из британцев согнулся в болевом шоке, схватившись руками за лицо, между пальцев сочилось что-то черное. Ножа чтобы добить у меня не было, поэтому я просто подбил под колени, свалив на землю. Примерился, наклонился, взял голову в захват - и со всей силы крутанул ее как большой, тяжелый штурвал парусного корабля. Что-то хрустнуло, британец обмяк. Спустился на пару ступенек вниз, так же добил и третьего...
   Б-р-р-р-у-у-а-а-а-а-а-а-а-а...
   Ротмистра вывернуло там же, где он стоял - на площадке третьего этажа, он согнулся, выхаркивая из желудка свой непереваренный до конца обед. Он даже не смог прикрыть меня, он не добил третьего - хотя тот свалился почти что к его ногам. Он просто в ужасе смотрел на то, что происходило - и не выдержал.
   А все-таки удачно сделал. Шесть секунд - и трое мертвы, голыми руками, без ножа, без удавки...
   Не обращая внимания на избавляющегося от съеденного ранее Голощекова, я принялся обыскивать тех, кого убил. Конечно, еще надо было ножевым заняться, но там - пустяк, царапина. Трофеи - просто прекрасные трофеи. У двоих - те же самые "MASADA", только у одного еще и с цевьем под наш стандарт и подствольным гранатометом ГП-30 нашего образца. И гранаты тоже имеются - шесть штук, еще четыре пустых подсумка на разгрузке. Да и сама разгрузка - тоже трофей ценный. В ней - восемь обойм к автомату, еще один пистолет, тоже Кольт, нож, рация. Бронежилет опять-таки имеется. Великолепно.
   У второго - германская полуавтоматическая винтовка Эрма калибра 7,92 с двадцатидюймовым стволом, с ПБС и приличной германской же оптикой. И ночник имеется к этой винтовке, вон в отдельном кармашке разгрузки лежит. Тоже гранаты, нож, пистолет, бронежилет легкий и удобный. Пистолет мне уже лишний и так два, а вот обоймы заберем, они лишние никак не будут.
   Ну? Что я говорил? Разживемся трофеями - вот и разжились! Теперь бы еще напарником нормальным где разжиться - да видать не судьба.
   Закончив обшаривать трупы, повесил автомат с подствольником на спину, застегнул застежки моей новой разгрузки. Спустился на пролет вниз, к избавившемуся от своего обеда ротмистру Голощекову. Его лицо мертвенно-бедным пятном выделялось в темноте парадного...
   - Все просек?
   - Да... Так точно...
   - Не слышу!
   - Так точно - более уверенно и твердо ответил он
   - Или мы или они, третьего не дано! Не поймешь это - до утра не доживешь.
   Я протянул ему набитую магазинами разгрузку, снятую с одного из трупов, еще один автомат, бронежилет...
   - Одевай это! Второй автомат себе за спину повесишь, на всякий случай. И помоги - надо тут убраться.
  
   То, что произошло дальше, рассказывать даже не хочется. Но надо. А то есть люди, которые считают, что мы, русские - дикари. А британцы - вот те настоящие джентльмены и в жизни не совершат дурного поступка. Так слушайте же...
   Эти трое вышли из квартиры на четвертом этаже - дверь в квартиру была выбита. Туда я и решил перетаскать трупы - просто, чтобы не валялись на лестнице, чтобы на них не сразу наткнулись. Подхватив первого - я за руки, ротмистр за ноги - мы потащили его наверх. На площадке четвертого этажа я опустил его на бетон площадки, достал пистолет - все-таки в незачищенную квартиру спиной вперед и с обеими занятыми руками лучше не заходить. Прислушался - ничего. Держа пистолет наготове, я шагнул в темную, просторную прихожую. Прихожая как прихожая - какие-то шкафчики для одежды, картина на стене, пахнет то ли духами, то ли очень хорошим и дорогим освежителем воздуха. Кухня, уборная - никого. Гостиная...
   На сей раз чуть не стошнило меня. Они и лежали рядом - на ковре. Две девчонки, лет пятнадцати-шестнадцати, близняшки, освещенные лишь слабыми отблесками близкого пожара, пробивающимися в гостиную из окон. Видно было плохо, но и того, что было видно, мне было достаточно. Более чем достаточно...
   Я вышел из квартиры, глубоко вздохнул. Если раньше и были какие сомнения - то теперь их не было. Этих - надо давить как тараканов, а потом и к ним на родину наведаться. С ответным, так сказать, визитом... Видимо стресс решили так снять твари, подвернулась возможность - и...
   - Что?
   - Давай, на пятый перетаскаем и бросим там. Не ходи туда.
  
   Ночь уже вступила в свои права, широко и властно захватив весь небосвод. Через несколько часов новый день ринется в бой и, конечно же, победит. Так было испокон века, так сменялись день за днем, и день всегда выходил победителем над ночью. Наверное, и начало нового дня надо отсчитывать не от двенадцати часов, а от восхода Солнца. Ну а пока - над городом безраздельно царствовала ночь...
   Любой крупный город светится в ночи, сверкает причудливыми переливами света подобно дорогому бриллианту в руках опытного ювелира. Не был исключением и сегодняшний Бейрут. Но светился он не разноцветьем реклам и автомобильных фар, не молочно-матовыми шарами фонарей над бульварами. Сегодня Бейрут светился в ночи болезненным заревом пожаров, распарывающими ночь строчками трассеров, огненными вспышками разрывов...
   На крышу вела узкая, сваренная из арматуры лестница, вход на чердак преграждал закрытый на замок люк. Замок я снес легко - одним выстрелом из винтовки с глушителем почти в упор - только брызги стальные брызнули. Похлопав, на всякий случай по кобуре с пистолетом - здесь ли - я осторожно вылез на темный, просторный чердак, огляделся. Нет никого - даже голубей, которых разводили в Бейруте на таких вот чердачных голубятнях в немалых количествах. Островок спокойствия в море безумия...
   Еще один люк - на сей раз, ведущий на пожарную лестницу, закрепленную на торце дома. Осторожно высунулся, огляделся по сторонам. Надо идти - спуститься во двор, вон там обойти дом и дальше, к стадиону, там немного еще метров пятьсот пройти и все. Если в доме и есть боевики - все их внимание обращено на стадион, в другую от нас сторону. Но все равно, подстраховаться надо...
   Достал ночной прицел, закрепил на цевье - он был быстросъемным и крепился на цевье винтовки впереди обычной оптики. Прицелился - работает, но интересно, насколько батарейка у него посажена? Запасных батареек я не нашел, а в любой момент "ослепнуть" - не есть хорошо. Будем считать, что ара часов у меня есть - если не жечь прицел постоянно, то на три часа батарейки хватит. А большего мне и не надо.
   - Ко мне!
   Шумно двигается ротмистр Голощекин, шумно...
   - Боевая задача следующая. Сейчас ты спускаешься по этой вот лестнице вниз, потом занимаешь позицию вон там, у угла стены и не высовываешься. Прикрываешь меня, когда я буду спускаться. Если начнется стрельба - падай ничком и жди, пока не закончится. Понял?
   Помочь он мне все равно не сможет - а снайперская винтовка, с ночной оптикой и глушителем в ночном бою громадное, стратегическое преимущество. Если конечно у противника нет такой же. Я надеялся, что нет, по крайней мере, нет у рядовых террористов. Видимо, существовало обычное пушечное мясо, существовали люди с более - менее серьезной подготовкой и существовали спецгруппы, скорее всего состоящие из британцев - у них то и есть и оптика ночная и много чего еще. Вот такую группу я и грохнул недавно.
   - Понял.
   - Вперед. И не шуми, спускайся тихо, не привлекай внимания. Готов? - я отодвинулся от люка, давая проход
   - Да.
   - Тогда вперед.
   Тихо передвигаться, конечно, ротмистр не мог - автомат зацеплялся за ступеньки, ударялся об них с отчетливым звуком. Я же, отступив чуть вглубь чердака, чтобы не отсвечивать в проеме чердачного окна караулил с бесшумной винтовкой, готовый ответить пулей на любое перемещение в здании напротив.
   Но опасность пришла не оттуда. Откуда то слева во двор, светя фарами, въехал небольшой грузовик с открытой платформой - такие, обычно, в фермерских хозяйствах используются. Я его вообще увидел - только когда от яркого света фар прицел на мгновение залило молочно-белой взвесью. Грузовичок свернул к зданию напротив, прокатился пару десятков метров, пофыркивая от натуги дизелем и замер.
   Ротмистр соскочил внизу с пожарной лестницы - по звуку понял. Но укрыться нормально он уже не успевал. Впрочем, и боевики не должны сразу начать стрелять - они считают, что город уже полностью, за исключением нескольких анклавов принадлежит им и снайперского обстрела не ждали...
   Я немного подвинулся вперед, опустил винтовку цевьем на приступок, целясь в высаживающихся из машины боевиков - и тут вдруг в обычную какофонию боя вплелся далекий рев турбовинтовых авиационных моторов и какой-то, негромкий, но отчетливый рокот с неба.
   Я не знал, тогда что это был "Громовержец", прошедший над городом и направляющийся к аэропорту для подавления сопротивления врага. Тогда этот самолет, возможно, спас от беды и нас...
   Боевики засуетились - сразу - видимо звук авиационных моторов в небе был им хорошо знаком и от него они не ожидали ничего хорошего. Сначала они задрали головы к небу - я в это время прицелился - потом засуетились, начали вытаскивать что-то из кузова машины, к ним присоединился выскочивший из кабины водитель. Все внимание их отныне было уделено тому, что происходить в небе, ни меня, ни Голощекина они не замечали.
   Вытащив из кузова машины что-то напоминающее гранатомет, но длиннее, один из боевиков начал возиться с этой трубой, второй стоял рядом. А вот двое отбежали от машины - один влево, второй вправо. Отлично - вот с этих и начнем...
   Первый прятался за припаркованной машиной, его голова выделялась светлым свечением на насыщенном, изумрудно-зеленом фоне ночного прицела. Подведя перекрестье прицела к переносице, я задержал дыхание и плавно дожал спуск. Светлый силуэт головы дернулся, начал темнеть, и окончательно исчез за машиной. Звук выстрела нельзя было различить и с пяти шагов - какофония близкого уличного боя перекрывала его начисто. Остальные ничего не заметили.
   Медленным, плавным движением - чтобы не выдать себя, человеческий глаз замечает, прежде всего, движение, перевел прицел на второго - тот отбежал в другую сторону от машины, зачем то прикрылся подъездом. Та же выделенная светлым голова в перекрестье прицела, тот же легкий толчок в плечо - боевик, не издав ни звука, ткнулся носом в асфальт. Даже не понял, что с ним произошло, жил - и мгновенно умер.
   Теперь сложнее...
   Остальные стояли плотной группой - один из боевиков держал на плече какую-то трубу с откинутой у ее окончания решеткой и водил ею, пытаясь навестись на что-то в небе. Понятно, ПЗРК, хотят сбить самолет. Интересно, смогу сделать всех четверых без шума или нет - хотелось бы...
   Первым упал назад, заливаясь кровью тот, что стоял на отшибе, водитель. Второй, от которого водителя отделяло шага два, что-то понял, начал поворачиваться - и тоже умер, голова аж раскололась, брызнула каким-то облаком в перекрестье прицела. Третьим умер тот, что стоял по другую сторону от ракетчика - на этого потребовалось две пули. После первой, попавшей в левую часть груди, он остался стоять, зачем-то склонил голову вниз, будто пытаясь рассмотреть появившуюся в груди дыру - и я добавил еще одну. После второй - террорист упал там, где стоял.
   Оставался последний. Ракетчик. Времени на остальных я потратил много, он уже просек, что их обстреливает снайпер, и опустил ракетную установку с плеча. Он не пытался убежать или схватиться за оружие, он просто стоял и ждал свою пулю. Молча и спокойно.
   И дождался...
  
   На чердаке я высидел еще пять минут - выжидая, не вылезет ли кто из дома напротив - под пулю. Никого не было - видимо, дом пустой, боевики дальше.
   Перед тем как спускаться прислушался - справа, в стороне моря едва слышно ухало и громыхало - возможно, началась высадка десанта. Или готовится высадка десанта, зачищается плацдарм. Как бы то ни было на до быть осторожнее - не хватало еще от своих пулю получить.
   Спускаться мне было еще тяжелее, чем ротмистру. Винтовка длинная, тяжелая, прицел ночной громоздкий и в целом, если снайперскую винтовку ударить - может сбиться прицел. Да еще и лестница - узкая, неудобная, мало того - еще и с небольшими перилами, которые непонятно зачем на ней нужны. И снизу - на прикрытие серьезное рассчитывать не стоит. Спустился - нервничая и матерясь про себя, спустился - и как только ноги коснулись земли, сразу почувствовал себя лучше. Перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат ...
   - За мной! Тихо!
   Перебежал вперед, прикрылся машиной. Выключил прицел - батарейки жечь зря не стоит, расстояния если тут и будут, то не более ста метров, а на таком расстоянии я и навскидку попаду даже с таким перетяжеленным из-за подствольника, неразворотистого автомата. Прислушался - относительно тихо.
   Новая перебежка. Грузовичок и трупы у него уже ближе. Спиной прижимаюсь к стоящему о дворе дорогому внедорожнику - и тут барабанные перепонки разрывает истерический вой сирены. Отскакиваю, разворачиваюсь в сторону звука, вскидываю оружие...
   Твою мать...
   Черт бы побрал эту гребаную машину, и так нервы на взводе, да еще и эта зараза завыла. Хочу достать пистолет и несколько раз выстрелить по моторному отсеку - может и заглохнет - но, подумав, решаю, что не надо. Если кто-то это слушает - то пусть лучше слушает вой сигнализации, а не хлопки пистолетных выстрелов. Сигналки сейчас кругом воют...
   Двигаюсь дальше - и замечаю какое-то движение в окне. Реакция срабатывает мгновенно, миг - и я уже у ближайшей машины. Перекатываюсь через капот, занимаю позицию для стрельбы. Черное жерло подствольника, беременное сейчас серебристым цилиндром гранаты смотрит точно в окно...
   - Вы кто?
   Чего???
   Голос меня поразил - а вопрос поразил еще больше. Более глупого вопроса сейчас задать невозможно. Но поскольку спросили на чистейшем, без акцента руссом языке, решаю ответить...
   - Выбросить оружие из окна, выйти из здания! При неподчинении стреляю!
   - Сначала сами покажитесь!
   Там что, совсем идиот засел?
   -При неподчинении стреляю на поражение! Выходите!
   - Хорошо! Но оружие я не брошу!
   Совсем идиот и впрямь...
   - Круглов, давай со своими справа заходи! Коваль слева! Голощекин, прикрой!
   Если честно первых двоих я выдумал - вон как темно, пойди, пойми - сколько нас на самом деле? Двое? Пятеро? Десять человек? Рота целая? Пусть враг задумается, пусть понервничает - это полезно, когда враг нервничает.
   Лязгает замок на двери подъезда напротив - солидный там замок, звук работы его механизма досюда доносится. Обычно такие замки здесь на двери не ставят, арабы вообще, почему-то сохранностью своего имущества меньше заботятся, чем русские. Аллах дал - Аллах взял, вот как это называется. Хотя есть тут и купчины местные - любому русскому, первой гильдии фору дадут. Но это - исключение из правил.
   Человек. Обычный человек, его плохо видно в темноте двора - но одет во что-то светлое - как мишень для стрельбы. Двигается медленно, в поднятой вверх руке что-то длинное, похожее на охотничье ружье.
   - Кто вы?
   Человек не делал попытки укрыться, вообще не делал никаких резких или подозрительных движений. Да и весь вид его говорил о том, что на боевика он ну никак не тянет. Скорее на потенциальную жертву - вот на нее он похож, что есть, то есть.
   - Голощеков проверь его! Остальным держать окна под контролем!
   Ротмистр выходит из-за машины, осторожно приближается к неизвестному. Автомат в руках, но держит он его неправильно - из такого положения, если вскидывать приклад к плечу - потеряешь лишнюю секунду. Секунда в условиях боя - вопрос жизни и смерти, без шуток.
   - Вы из полиции?
   Вопрос уже не мне, Голощекову.
   - Да, из полиции. Ружье опустите.
   Похоже, застигла кого-то беда - вот и решил переждать ее дома. А сейчас зачем то вышел - рискнуть решил.
   - Подъезд проверь! Осторожнее.
   Голощеков исчезает в подъезде. По-прежнему с автоматом, хотя я бы пистолет достал. С пистолетом в тесноте подъезда намного удобнее.
   - Нормально, нет никого!
   Решаюсь - все равно, вечно за машиной вечно сидеть не будешь. Выскакиваю, перебегаю тротуар, секунда, вторая - и я уже у стены дома.
   - Вы кто?
   - Козлов я.
   - А где Габазов*?
   - Хватит шутить! - мужик резко опускает руку с ружьем, добавляя мне в кровь адреналина.
   - Э, э! Ротмистр, ружье у гражданина заберите!
   Гражданин пытается сопротивляться - но через пять секунд ружье в руках у ротмистра. Подхожу ближе...
   - Вышли то зачем?
   - Я из окна увидел этих... Тут были они, но ушли. А потом падать начали - один, второй, третий. Я так только в кино видел. Вот и решил выйти, узнать что делается. Мне бы оружие какое...
   Господи... Вот только оружия этому чувырле и не хватало. Лет тридцать, дорогой светлый летний костюм, загорелое лицо героя из рекламы. Знаете, такие в роли молодых отцов семейств хорошо идут.
   - Оружие то зачем...
   - Нам... мы тут уже не один час сидим. Нам бы из города выбраться.
   - Много вас?
   - Две семьи.
   Понятно...
   - Ротмистр, оружие и в самом деле соберите, зачем оно там валяется... А вы, Козлов, в подъезд отступите, на вас куртка ваша - как фонарь в ночи светится.
  
   * прим автора: Козлов и Габазов - пара комиков на телевидении, ведут собственное шоу. Довольно популярные и известные персонажи...
  
   Казань
   вечер 01 июля 1992 года
  
   - Демонстрация не разрешена. Расходитесь по домам! Демонстрация не разрешена!
   Унылый, гнусавый голос местного урядника, многократно усиленный мегафоном метался между стен, бился во все сокращающемся пространстве между тонкой стальной полоской щитов местной жандармерии и серым, бурлящим валом накатывающей на нее толпы. Голос этот был бессилен остановить разъяренную толпу, она подходила все ближе, неотвратимо и грозно как бурлящий селевой вал. Это было как два разноименных заряда в электрической лаборатории Казанского университета - неважно, где положительный и где отрицательный - результат их соприкосновения все равно один.
   Вспышка...
   Вспышка нового зла, которого и так на сегодня хватало этому древнему, почти с тысячелетней историей городу.
   Майор от жандармерии Ковалев, в чьем командовании сейчас оказались части ДОН-4, выдвинувшиеся в город, сидел на самом взгорке, в штабном Егере. Голова кипела как передержанный на плите чайник, на язык просились ругательства. Только что майор Ковалев вышел на "Рубин"*, запрашивая указания. Там ничего ответить внятного не смогли, да и не относилась жандармерия к министерству обороны. "Звезда" до этого выразилась "более внятно" - не допустить массовых беспорядков в городе, оказывать содействие местным полицейским силам, изымать зачинщиков, изымать оружие, не поддаваться на провокации. В общем, сказали то, что и должны были сказать. А кой черт "не допускать массовых беспорядков в городе", если они уже допущены, вон своими ногами сюда идут, беспорядки! И что с этим делать? Там - пацаны одни, что - стрелять по ним?!
   - Господин майор! Господин майор!
   Ковалев очнулся от какого-то странного оцепенения, открыл дверь внедорожника. Рядом с ним стояли несколько солдат под руки держали гражданского. Гражданский был высоким, худым, даже можно сказать тощим. Молодым - сорока точно нет. Короткая бородка, спадающие с носа очи со стеклами без оправы...
   - Что?
   - Вот этот... Через ограждение рвался. Потом говорит - к командиру надо, к командиру... Ну мы и привели. Оружия у него нет, господин майор, мы проверили.
   - Вы кто? - спросил майор у гражданского
   - Пусть меня отпустят! Это неслыханно, сейчас не война!
   - Кто вы? - спокойно и непоколебимо повторил майор
   - Я Айрат Таджутдинов, имам-хатыб**... - имам назвал название какой-то мечети, про которую майор ничего не знал.
   Майор сделал подчиненным знак отпустить священнослужителя.
   - Какое у вас ко мне дело?
   - Вы зря вошли в город. Зря... Мы должны это остановить. Сами.
   - Сами? - майор скептически усмехнулся - ну так пойдите и остановите. Сами. А я посмотрю на это.
   Имам гневно выдохнул, но ничего не сказал. Помолчали несколько секунд.
   - Для этого я и здесь. Это ... наши дети. Муфтият послал меня как раз для того, чтобы вразумить их. Не стреляйте в них, я должен с ними поговорить.
   - Господь с вами, батюшка... - майор не знал, как правильно обращаться к имаму, поэтому обратился как к православному священнику - мы и не хотим в них стрелять. Но посмотрите, что делается! Их не вразумишь словами!
   - Пойдемте! - имам вдруг схватил майора за рукав формы и с неожиданной для его телосложения силой потащил за собой, к линии заграждений - нельзя терять время! Пойдемте!
   - Клинов! - крикнул майор!
   Капитан от жандармерии Клинов моментально оказался рядом
   - Всем повышенное внимание! Возможны провокации.
   - Есть!
  
   Через линию стальных щитов они прошли, когда толпа подошла уже метров на двадцать - имам и майор. За линией щитов имам отпустил майора, и направился навстречу толпе. Странное и страшное зрелище - людской вал, сцепленные руки, распяленные в гневном крике рты, длинные палки с насаженными на них заточками. И он - человек, которого эта толпа может смять, растоптать, разорвать в мгновение ока. Но он не боялся - совершенно, он спокойно шел вперед, навстречу разгневанным молодым людям. И майор шел за ним.
   И толпа вдруг ... - остановилась! Не сразу - те, кто шел впереди, узнали имама и остановились, но остальные его не видели и напирали. Передние сделали шаг. Потом еще шаг. Имам спокойно и бесстрашно ждал.
   Имама-хатыба Таджутдинова знали. Хорошо знали. Кто-то боялся, кто-то боготворил. Вся Казань знала его по гневным проповедям - он обличал власть и носителей ее. За жадность. За коррупцию. За глупость. За многое. Доставалось даже генерал-губернатору. Имам был, несмотря на молодость, блестящим полемистом и проповедником, выпускником исламского университета в Медине, он постоянно выступал по местному телевидению, правоверные часто шли к нему за советом. Сейчас он спокойно стоял и ждал - единственная преграда между двумя разноименными полюсами, единственная преграда не дающая свершиться смертельному разряду.
   Из толпы вышел один человек. Потом еще один. Майор напрягся, положил руку на рукоять пистолета - но тут с удивлением понял, что посланцы толпы... боятся! Да, они именно боятся, это было видно и в лицах, и в походке. Они не боятся щитов и резиновых пуль жандармерии, они не боятся стальных глыб БТР на взгорке, они боятся его. Единственного человека, посмевшего преградить им путь, человека, вставшего между ними и ненавистной им властью. Да, они его боятся.
   - Это вы... - с удивлением проговорил один из вышедших, невысокий, но крепкий молодой человек лет двадцати, чьи густые брови срослись на переносице. Он был одним из толпы, одет так же как и все - но в одежде была вызывающая, бросающаяся в глаза деталь - не зеленая, а черная майка с начертанными белым изречениями из Корана. Исламские экстремисты предпочитали не зеленый - традиционный цвет ислама - а черный цвет, символизирующий смерть.
   - Да это я - просто ответил имам - а кто ты и что ты здесь делаешь?
   - Меня зовут Мурад, Айрат-хазрат. Я хочу справедливости и мы все ее хотим - гордо и даже напыщенно заканчивая эту речь, молодой человек внезапно смутился. Это было хорошо видно по его лицу, он вдруг понял, что говорить известному всем правоверным Казани имаму то же самое, что и писать на Интернет-форуме глупо. Но слово не воробей - и за сказанное надо было отвечать.
   - Справедливость? - переспросил имам - и в чем же, по-твоему, справедливость?
   - Мы хотим знать правду! Правду о том, что произошло! И мы идем, чтобы спросить с тех, кто это допустил.
   - Правду? - имам скептически усмехнулся - по-моему ты уже ее знаешь - для себя. И твои друзья тоже. Тебе не нужна правда. Ты идешь не за правдой - ты идешь за расправой.
   - Мы знаем, что произошло, Айрат-хазрат... - упрямо сказал пацан, но имам тут же его перебил
   - Знаешь? Ты был там, где это произошло?
   Пацан молчал - но молчание его было красноречивее слов.
   - Или может, кто-то из вас был там и видел, что произошло? - имам внезапно возвысил голос - кто из вас видел, что произошло? Кто из вас может рассказать, что произошло?
   Толпа глухо волновалась
   - Никто из вас не может рассказать, что произошло! Никто из вас не был свидетелем! А ведь в Коране сказано про свидетелей! И про лжесвидетелей тоже! Кто из вас знает, что полагается лжесвидетелям по законам шариата!?
   Все молчали...
   - Вы ведете себя как женщины - выкрикнул имам - недаром пророк Мохаммед сказал, что свидетельство одного мужчины приравнивается к свидетельствам двух женщин! Вы не знаете, что произошло, но вы идете и говорите, что вы свидетели. Вы...
   Майор бросился вперед, прыгнул, пытаясь сбить с ног и имама, и стоящего рядом пацана. Он увидел вспышку света - совсем недалеко, на одном из этажей гостиницы "Казань". Это конечно мог быть и репортер, желающий заснять "горячий кадр" - но шестым чувством майор понял, что это не репортер, что это снайпер. Понял - и прыгнул, прикрывая оказавшихся на линии огня. И успел. Почти успел...
   Толпа глухо охнула, на мгновение подалась назад...
   - Клинов - "Казань", средний этаж, снайпер! Вперед! - скороговоркой выкрикнул майор в закрепленную у плеча рацию - живьем! Живьем нужен!
  
   В каждом батальоне Российской армии и жандармерии была сформирована так называемая ООГ - отдельная офицерская группа. Это подразделение, в которое входило от четырех, до двадцати человек, формировалось для решения таких вот, "ювелирных" задач, когда требовался не топор и не нож, но скальпель. Эти группы состоял из младших офицеров, и тренировались отдельно - это помимо обычных тренировок - добиваясь слаженности действий в группе. Задействование ООГ в критических ситуациях, подобных этой тщательно отрабатывалось.
   - Барсов, Тищук, Парубов, за мной! - капитан Клинов не оглядываясь, бросился к самому краю линии щитов. Следом за ним рванулись еще три офицера...
  
   Лицо имама было белым как мел, майор машинально приложил два пальца к сонной артерии, почувствовал едва заметный пульс. Все-таки жив...
   - Док, ко мне! Здесь тяжелораненый!
   Рядом поднимался на ноги Мурад...
   - Бей! - истерично крикнул кто-то
   - Стоять!!! Стоя-я-я-ть!!!! - майор выхватил из кобуры пистолет и, повернувшись лицом к толпе, выстрелил в воздух раз, потом еще раз и еще - охренели! Стоять!!!
   Через линию щитов прорвался один из санитаров батальона, следом бежали еще двое солдат, раскладывая на ходу пластиковые носилки...
  
   Клинов проскочил щитовую линию жандармерии, едва не сбив с ног одного из жандармов, бросился вперед. Толпа в основном занимала проезжую часть, тротуары тут были выше проезжей части, и народа на них было относительно немного. Увернулся от одного удара, резким тычком свалил на руки своих дружков второго. Получил и сам, но снаряжение смягчало удар - удержался на ногах. Все взаправду, все - как на полигоне, где одному нужно на время пробиться сквозь целую роту, уворачиваясь от ударов палками, с закрепленными на концах мешочками с песком. Все взаправду...
   Выскочил, не сбавляя ходу, огляделся - улица тут делилась на две части и была небольшая площадь. Если смотреть на реку Казанку и принимать это за двенадцать часов, то гостиница "Казань" была на десять часов, позиции его роты - на шесть часов, а на семь и восемь часов - резко вверх уходили две улицы, разделенные большим, метров двенадцать высотой холмом - эти улицы как будто были выкопаны в теле холма. Прорываться надо было к гостинице - но толпа бурлила везде, и самым простым было - подняться на этот самый холм, там почти никого не было. Вот только снайпер - на холме как раз и станешь целью.
   Что-то прошло совсем рядом, что-то очень быстрое - и капитан вдруг понял - пуля. Стоять на месте нельзя, надо двигаться. За спиной послышался болезненный выдох - в кого - то попали...
   - Барсов, Тищук, Парубов - доклад! - проговорил капитан уже на бегу.
   - За тобой, десять метров!
   - За тобой, пять метров!
   - За тобой, пять метров!
   - Работает снайпер! Не останавливайтесь!
   - Я "Воздух-два" - доклад одного из пилотов вертолета вклинился в радиообмен - наблюдаю позицию снайпера, жду приказаний
   - Спугните его! - прохрипел капитан - только спугните, живьем его надо.
   - Вас понял.
   Над площадью, почти неслышный в гуле винтов рокотнул пулемет, потом еще раз.
   - Я "Воздух-два", снайпер сворачивается.
   - Наведите нас на него. Займите позицию над гостиницей!
   - Вас понял!
  
   - Стоять, сказал! - майор стоял один против толпы, потрясая пистолетом - имам ранен, а вы!!! Его в госпиталь надо!
   Зрелище русского жандарма, так яростно защищающего человека, чужой ему веры и неудобного власти, кое-кого в толпе отрезвило. Но не всех
   - Его русские убили! - крикнул кто-то
   - Какие на... русские, ему в грудь выстрелили, не в спину, я сам видел! - крикнул Мурад
   Отвлекшись, майор наклонился к санинструктору
   - Что?
   - Задето легкое. Я что мог, сделал господин майор ... - санинструктор прилаживал капельницу - надо в больницу его. У нас минут тридцать, не больше.
   Майор склонился к плечу
   - Первый на связи! Машину сюда, срочно я перед первой линией заграждений! Мою машину, живо!
   - Вас понял!
  
   Цепляясь за землю руками и ногами, капитан, подобно обезьяне вскарабкался на крутой холм - и покатился вниз. Так быстрее, нельзя терять не секунды. У подножья холма на обратной стороне вскочил на ноги, звезданул хуком слева рванувшегося к нему молодчика-погромщика, снова бросился вперед.
   - Сбор у центрального входа в гостиницу! Живее! "Воздуху" - доклад!
   - Я "Воздух-два", снайпера не наблюдаю, выходы из гостиницы под контролем.
   Винты вертолета рубили воздух точно над гостиницей, вертолет висел метрах в тридцати над ней, чтобы держать под контролем не только парадный вход, но и остальные. Все входы на первом этаже были не только заперты, но и закрыты деревянными щитами, против погрома.
   Первым подбежал старший лейтенант Тищук, затормозил у стены, переводя дыхание и поудобнее перехватывая автомат с откинутым прикладом. Вся форма Тищука была порвана, на правой руке набухала красным царапина...
   - Чуть не порвали гады... - Тищук явно отмахивался прикладом автомата - что же они озверели то так?
   - У тебя рука правая - показал капитан
   - А и бес с ней. Выживу.
   - Залепи! - командирским тоном сказал капитан - пока время есть. Заражения только не хватало. Давай, сам залеплю.
   На то, чтобы достать из аптечки кусок широкой клейкой ленты - клей был специальный, бактерицидный - расширить ножом разрез на форме и закрыть рану пластырем потребовалось секунд пять. Когда лента легла клейкой частью на рану, старлей страдальчески сморщился...
   - Лучше бы до санпункта дотерпеть.
   - Помолчи
   Барсов и Парубов уже были здесь, в состоянии ненамного лучшем. Пользуясь моментом - народа у самого крыльца гостиницы было немного - они тоже быстро приводили себя в относительный порядок.
   - А это кто еще такой? - нахмурился капитан
   Рядом стоял татарчонок, лет шестнадцати, в объемной зимней, несмотря на лето куртке, с палкой - но никакой агрессии не проявлял.
   - Ты кто?
   - Я Рамиль - коротко ответил татарчонок - я видел. Из окна стреляли, я видел.
   Капитан на секунду задумался. С одной стороны - нахрен он ему тут нужен, этот Рамиль с его палкой. Только гражданского не хватало ему.
   - Чего хочешь?
   - С вами хочу. Эту мразь поймать.
   - Эта мразь стреляет.
   - Пускай. Я не из пугливых.
   А с другой стороны - вон что делается. Если с ними будет местный пацан - он скажет, если что как было. Ему - поверят. Им - уже нет.
   - Господин капитан, я за вами через холм бежал. Я справлюсь, я сильный - татарчонок как будто читал мысли капитана
   - Держись за нами! - принял решение капитан - что скажем, выполнять без рассуждений! Начнется стрельба - падай на землю и лежи ничком пока не закончится!
   - Спасибо, господин капитан!
   Капитан уже не слушал - он бросился к двери, главному входу в отель, забарабанил со всей силы. Дверь не открывали.
   - Открывайте!!! Открывайте, б...ь, е. вашу мать! Стрелять сейчас на... буду, разнесу тут все к ...!!!
   Трехэтажный мат капитана как ни странно возымел действие - сдвинулся в сторону тяжелый, сколоченный из досок щит, к стеклянной двери подошел человек. Штурмовой карабин двенадцатого калибра на его плече совсем не сочетался с красным пиджаком***.
   - Открывай! Открывай, сказано. Почему не открывал?!
   - Вдруг погромщики?
   - Так может мы и есть погромщики?
   - Погромщики по-русски не ругаются. Что надо?
   - У тебя снайпер в здании. Открывай! И охрану предупреди!
   - Внимание, я "Воздух-два"! С тыльной стороны отеля в окно выпрыгнул человек. Бежит по направлению к набережной!
   - Вас понял, держите его под контролем!
   Где-то сзади за спиной, на площади застучал автомат, потом еще один...
  
   Жандармы, державшие сомкнутыми щиты расступились, пропуская камуфлированный, вместительный джип. Одна из дверей джипа была открыта, на подножке автомобиля со стороны пассажира держался вооруженный автоматом жандарм. Толпа угрожающе заворчала, но с места не стронулась...
   Что-то должно быть еще. Какого хрена стрелял снайпер? Что он этим хотел добиться?
   И тут, откуда-то сзади, с самого пригорка, из домов застучал автомат. Длинная, на полрожка очередь. Потом еще одна. Свинцовая плеть хлестнула по толпе, вырывая кровавые капли - и толпа в едином порыве отшатнулась назад. Кто-то валился с ног обливаясь кровью, те кто стоял впереди, под пулями в едином порыве ринулись назад, те же кто стоял сзади не отступали...
   Слева, из переулка резанула еще одна автоматная очередь...
   Майор уже лежал на земле, на этот раз он успел сбить на землю и оказавшегося рядом пацана с пистолетом и медика и даже прикрыть своим телом носилки с имамом. Несколько пуль прошли совсем рядом, хлестко ударили по джипу - как молоток по кузову простучал, оставляя аккуратные дырки, пошло трещинами задетое пулями стекло...
   - Вижу агрессора!
   - "Воздух три", вижу стрелка!
   - По агрессорам огонь без команды! Огонь без команды!!!
   - "Воздух три" открываю огонь!
   Майор нащупал автомат, повернулся на бок, вскинул автомат к плечу. Наверху, на взгорке уже стреляли - заполошный стук нескольких автоматов перекрывало басовитое стакатто пулемета. Били по одному из домов на взгорке, пули летели градом, откалывая куски штукатурки и кирпича. Но стрелять было уже не в кого.
   - Поднимайся! - майор вскочил на ноги сам, резким толчком помог встать Мураду - давай, грузи носилки в машину!
   Ошеломленный молодой татарин поднялся на ноги, недоуменно смотря на майора
   - Что вылупился! Помогай!
   Майор подхватил носилки с одной стороны, Мурад - с другой. Открыв пятую дверь, затолкали носилки в машину. Санинструктор, которого пули счастливо миновали, тоже забрался в просторный кузов Егеря.
   - Садись и поезжай с ними! До ближайшей больницы! На держи! - порывшись в кармане, майор протянул свое служебное удостоверение - покажешь, скажешь что срочно. Потом вернешь. И еще...
   Татарин, который за несколько минут из ярого погромщика, одного из лидера погромного движения, превратился в санитара, и уже севший в машину обернулся. Посмотрел в глаза майору, но ничего не сказал. Подданные одного государя, люди одной страны на пороге гражданской войны. Ковалев просто махнул рукой - все было понятно и без слов...
  
   Отпихивая с дороги попадающихся на пути одиночных погромщиков, капитан пробежал по лестнице, спрыгнул вниз, бросился вперед, огибая массивное здание гостиницы. Удивительно, но Рамиль не только не отстал - он бежал рядом. Остальные члены группы немного отстали - все-таки в беге с капитаном мало кто мог сравниться.
   - Ты... спортсмен, что ли? - на бегу спросил капитан
   - Угу... пятиборец... первый разряд...
   - В армию... пойдешь...
   - Да ну...
   - Не "да ну". Придешь - спросишь майора от жандармерии Клинова, скажешь - хочешь в ДОН-4 служить...
  
   - Блокировать квартал! Перекрывайте все входы, никого не выпускать! Он здесь где-то!
   - На связи Шестой, север перекрыт!
   - Перекрывайте! Не дайте уйти!
   - "Воздуху" наблюдение, докладывать о любом подозрительном объекте в зоне оцепления! Не стрелять, только докладывать!
   - "Воздух-один", приступил к наблюдению.
   Толпа, шатнувшаяся назад, совсем недавно готовая была рассеяться под хлеставшими ее свинцовыми бичами, снова собралась, вирус безумия буквально носился в воздухе, запах крови бил в нос. Раненых и убитых передавали по рукам куда-то дальше, со стороны Казанки уже пронзительно ныли сирены карет "Скорой помощи". Майор и еще несколько человек оказались перед линией щитов - беззащитными перед яростью толпы. Ковалев отчетливо понимал, что надо что-то предпринимать, прямо сейчас, немедленно, еще минута - и будет уже поздно.
   - Русские нас убивают! - закричали сразу в нескольких местах, и толпа глухо заволновалась. Провокаторы! Майор покрутил головой, но кто именно кричал, определить он так и не смог. Нужно было сделать что-то, чтобы сбить настрой на кровь, сбить снова поднимающуюся волну. Вот теперь у майора в голове сложился полный рисунок задуманной кем-то провокации. Хитрый рисунок, надо сказать, какая-то гнида сильно постаралась. Сначала взрывы - неважно где, главное чтобы как можно больше жертв. Потом нанятые подонки - провокаторы поднимают народ против власти. Во время демонстрации тяжело ранен имам - кто знает, откуда именно в него стреляли? Майор был уверен, что уже пошли слухи о том, что вошедшие в город русские жандармы расстреляли авторитетнейшего имама прямо на глазах у верующих. Мало того - еще и со стороны русских жандармов открыли автоматный огонь по демонстрантам. А сейчас - если ничего не предпринять, толпа ринется на штурм правительственного квартала, и будут новые жертвы в огромном количестве. Правда и умелая ложь смешаются воедино, так чтобы нельзя было отличить одно от другого, слухи передаваемые из уст в уста будут обрастать все новыми, дикими и немыслимыми подробностями. Завтра поднимется вся Казань, прольется новая кровь - а послезавтра?
   Что-то надо делать. Сейчас! Толпа это зверь - но его можно и нужно приручать. Надо перехватить инициативу у провокаторов.
   - Стойте! Стойте!!! - майор закричал изо всех сил, включил всю возможную мощь командного голоса, стрелять в воздух он не решился, опасаясь что выстрелы взорвут обстановку окончательно, но впечатляло и без этого - мне надо двести человек! Двести человек, чтобы поймать убийц имама и тех, кто в вас стрелял! Выходите, если не трусы! Помогите нам! Выходите сюда, ко мне!
   На какое-то мгновение майору показалось, что не сработало, что толпа сейчас ринется вперед в самоубийственном порыве, и он первый окажется на пути ее слепой, все сметающей ярости. Но потом... из рядов шагнул один. Потом еще один... и еще.
   - Ко мне! - майор обернулся, приказал первому попавшемуся офицеру - принимай командование группой добровольных помощников! Используй их в оцеплении квартала!
   За линией щитов грянул сдвоенный пистолетный выстрел, потом застучал автомат и сразу же - еще несколько.
   - Быстрее! Веди их за оцепление, надо все перекрыть, чтобы мышь не проскочила! - вызверился на своего подчиненного майор.
   - Дураки, вас арестовывать ведут! - крикнули сзади
   Майор резко обернулся
   - Ну? Выходи, кто там тявкает! Не прячься за спинами! Выходи, что трусишь?!
  
   Стрельба началась и за гостиницей. Капитан выскочил в проулок, ведущий на какую-то, незнакомую нему пешеходную улицу. Несмотря на происходящие буквально в нескольких десятков метров отсюда драматические события, народ здесь был, меньше чем обычно, но был...
   - Стоять! Стоять, на землю!!!
   И британец купился! Клинов не видел его, не знал, кто из тех зевак, кто бежит по направлению к пешеходной улице - а их было человек десять, все они пришли поглазеть на митинг, а сейчас бежали, напуганные стрельбой - кто из них тот самый. Но британец дернулся, по-змеиному извернулся, ушел перекатом, выхватывая пистолет. Бросился на землю и капитан, перекатился, доставая пистолет. В ближнем огневом контакте самое главное - двигаться, сбивать противнику прицел, кто замер в стрелковой стойке - тот покойник! Первым выстрелил британец, жахнул еще в падении, две серии по два патрона. Вторая пара предназначалась капитану - брызнул асфальт, болью обожгло руку. Капитан тоже выстрелил - три раза, один за другим. Пошевелил раненой рукой - двигается. Значит, можно дальше воевать. Снова перекатился, прячась за мусорным контейнером, выстрелил еще два раза - уже не прицельно, для острастки.
   - Командир, у нас тяжелый трехсотый!
   Достал таки, сука...
   Рядом застучал автомат, отсекая короткие, по три выстрела очереди - раз, второй, третий
   - Оставить! Охренели?
   Хоть в городе уже шла война - капитан все еще мыслил рамками мирного времени. Поэтому он схватился не за автомат, а за пистолет - стрелять из автомата в городе, в сторону пешеходной улицы, крайне опасно. Одному Богу известно, где может оказаться рикошетирующая пуля.
   - Он уходит!
   Капитан поднялся на ноги, мельком бросил взгляд назад - так и есть. Старлей Тищук как раз выбежал из-за угла гостиницы и просто не успел оценить ситуацию, не усел отреагировать, промедлил на секунду - и получил две пули.
   - Барсов- с раненым! Парубов - за мной!
   На улице уже кричали, раздались еще два выстрела - приглушенные стенами, но капитан их слышал так четко, как будто находился рядом. Капитан бросился вперед.
   - "Воздух", где он?
   - Захватил мотоцикл! Движется по направлению к набережной, веду его!
   Мотоциклисты долбанные - для них пешеходная зона, не пешеходная - плевать.
   Можно сказать - это ненадолго. Казань - город старый, почти тысяча лет ему. В центре - исторические дома старой постройки, а там - и подвалы, и ходы подземные, и арки и дворики в которых с воздуха не видно ни хрена. Можно не сомневаться - у профессионала путь отхода продуман до деталей.
   Капитан выскочил на улицу - там уже был переполох - бросилась в глаза белая стена какого-то магазинчика, брызги красным на ней - будто художник небрежно бросил мазок на девственно-белый холст. Собирающаяся толпа, кто-то, ничком лежащий у стены. И он, капитан жандармерии с пистолетом - как раз!
   - Капитан! - рядом утробно взревел мотор - Рамиль! На каком-то монстре - толстые рога хромированного руля, счетверенный глушитель. Новая мотоциклетная мода - так называемый "пауэр-стиль". На чоппер ставится четырехцилиндровый японский мотор мощностью от ста до двухсот лошадей...
   - Парубов - возвращайся к раненому! Вызывай подмогу!
   Одним движением капитан вспрыгнул в кожаное седло мотоцикла - к счастью это был не одиночник, вполне полноценный мотоцикл с шикарными кожаными сидениям.
   В следующий момент капитану Клинову показалось, что в спину им ударил идущий на полном ходу тепловоз - с утробным воем мотоцикл рванулся с места, виляя задним колесом.
   - Взял где?
   Рамиль резко вывернул руль, заворачивая адскую зверюгу в поворот на проспект.
   - Где взял там уже нет! Сигналки у мотаков дохлые совсем - пять секунд и мотак твой. Ехать куда?
  
   Искендерун
   Ночь на 01 июля 1992 года
  
   - Итак, господа офицеры - мнения по сложившейся ситуации. Куришвили?
   - Господин майор, нужно атаковать. Немедленно. Снимаем из снайперских винтовок тех, которые находятся на крыше. Затем атакуем - сбрасываем на крышу вертолетный десант и прорываемся в здание.
   - Романов?
   - Атаковать и немедленно, не дожидаясь подхода антитеррористов. Предлагаю работать из бесшумного оружия - так у нас будет фора по времени. Тех, что на крыше мы снимем с гарантией. В принципе, я могу скрытно подвести к зданию станции всю мою роту. Если они успеют обосноваться на станции - быстро их не вышибешь.
   - Багаутдинов?
   - Атаковать, не дожидаясь подхода группы антитеррора. Поддерживаю план Романова.
   - Значит мнение единое... - Мадаев обвел взглядом подчиненных ему офицеров - вы понимаете, что это прямое нарушение приказа?
   - То-то им видно, из Петербурга, что тут происходит, вах... - за всех ответил Куришвили - ослы, дэда шеве****...
   Майор Мадаев отвернулся к вертолету, где находился радист с рацией
   - Связь мне с "Рубином", быстро.
   Для того, чтобы вызвать оперативного дежурного, потребовалось несколько секунд...
   - "Рубин" я "Барс-первый". Разведку объекта произвел. На крыше основного здания четыре агрессора, у них ПЗРК. Периметр прорван, все объекты охраны уничтожены. Считаю необходимым штурмовать объект, не дожидаясь пока террористы укрепятся. Прием!
   - "Барс-первый", я "Рубин", подтверждаю запрет штурма! Оставаться на позициях, активных действий не предпринимать до дальнейших распоряжений! Подтвердите, прием!
   - "Рубин" я "Барс-первый" - раздраженно подтвердил Мадаев - запрет на штурм до дальнейших распоряжений.
   - Верно, конец связи.
   Вертолеты, стоящие тесным рядом на широкой бетонной полосе между горами. Дышащая опасностью тьма. Гробовое молчание...
   - Чтоб их... - первым не сдержался старший лейтенант Романов - они что не понимают, что здесь происходит?
   - Понимают - веско сказал Мадаев - но это приказ. А приказ есть приказ, господа офицеры, вы не хуже меня об этом знаете.
   - Дэда шеве! - снова выругался по-грузински Куришвили - дэда мухтан траге!
   - Ну вот что... - старший лейтенант Романов соскочил с пола вертолета, на котором он сидел, надел заткнутый под погон берет на голову - каждый должен принять решение. Здесь и сейчас! Я его принял! Если приказ запрещает мне защитить мою землю - к черту такой приказ. Через двадцать минут я начинаю скрытное выдвижение к станции. Если будет помощь - хорошо, нет - справимся сами. Не первый год служим. Честь имею, господа офицеры!
   - Старший лейтенант Романов, остановитесь! - крикнул Мадаев
   Не оборачиваясь и ничего не отвечая старший лейтенант Николай Александрович Романов исчез по мраке. Все подавленно молчали...
   - Ну? - спросил Мадаев обводя взглядом тех, кто остался рядом с ним. Сгустившуюся тишину можно было резать ножом, даже негромкие разговоры вдруг замолкли.
   - Я из тейпа Беной... - наконец сказал Багаутдинов - а из нашего тейпа никто и никогда труса не праздновал. Никто, нигде и никогда. Ни когда мы воевали против русских, ни когда мы воевали с русскими в одном строю. Если про меня скажут, что пока мой товарищ воевал, проливал кровь, я стоял и смотрел со стороны, в родное село я не смогу вернуться. Никогда. Как хотите - а я атакую станцию.
   - Куришвили?
   - Лучше умереть волком, чем жить шакалом. У меня тоже есть род. И в нем тоже не было трусов. Иначе бы меня здесь не было.
   - Значит, атакуем... - подвел итог Мадаев - и пошел Генштаб к той самой матери...
  
   * "Рубин" - позывной оперативного дежурного Генерального штаба ВС. В том числе и в нашем мире. "Звезда" - позывной оперативного дежурного МВД.
   ** имам-хатыб - имам, читающий намаз.
   *** красный пиджак означал что перед вами - официант, служащий отеля и т.д. - в общем обслуживающий персонал. Так что "новые русские" напрасно ввели моду на красные пиджаки - у понимающего человека она кроме смеха ничего не вызывает.
   **** грузинское ругательство, означает примерно то же что и "твою мать" в русском языке
  
   Побережье Крыма, недалеко от Севастополя
   Остров Змеиный
   Вечер 01 июля 1992 года.
  
   Этот кусок земли - плоская скала площадью примерно двадцать гектаров - омываемый со всех сторон Черным морем, издавна называли Змеиным. Неизвестно почему так пошло - на этом кусочке суши не было змей и вообще не было никаких животных - потому что здесь не было никакой пищи для них. До начала пятидесятых годов этот остров не был никому нужен, так и стоял - голой скалой посреди моря. Разве что иногда к нему причаливали дорогие яхты и катера - чтобы устроить пикник посреди моря. Чаще всего это были яхты и катера с румынского берега - остров был расположен так, что до берега Румынского королевства было ближе, чем до русского берега. Тем не менее, территориальная принадлежность острова Румынией никогда не оспаривалась.
   И только в пятидесятые на этом острове начались работы. Разом завезли технику и рабочих, несколько патрульных катеров перекрыли доступ к этому маленькому островку, и днем и ночью на острове гремели взрывы. О том, что там строят, никто и никому не говорил - все держалось в секрете. Но в Севастополе, а тем более в Одессе, откуда на остров отправляли грузы, что-либо держать в секрете долгое время было совершенно невозможно.
   Остров Змеиный облюбовала для себя диверсионная служба Черноморского флота. Диверсанты-подводники вообще предпочитали базироваться не на суше, а вот на таких вот островках, на некотором расстоянии от побережья. Диверсионная служба Балтийского флота имела основное место базирования в Кронштадте, диверсанты из Тихоокеанского флота облюбовали для себя остров Русский. Ну, а диверсанты-черноморцы решили обосноваться на Змеином, причем обосноваться основательно. С чувством, с толком, с расстановкой.
   Большая часть строений базы была под землей, как раз из-за этого и гремели взрывы - строители вгрызались в скальную породу. Нет, конечно, и наверху были строения - казармы, ангары, вертолетные площадки, ВПП для легких самолетов - но большая часть строений - жилых, складов, тренировочной базы - находилась под землей, прикрытая несколькими метрами скального грунта.
   Наверху был причал для подводных лодок - их было четыре штуки. В отличие от Балтийского и Тихоокеанского флотов, чьей задачей было оперировать в океанах, черноморцы не имели на вооружении больших носителей боевых пловцов, переделанных из стратегических ракетоносцев "Тайфун". Такие махины просто не нужны были ни в Черном море, ни в Средиземном. У черноморцев на вооружении были четыре малые, дизель-электрические подводные лодки класса "Усовершенствованный Кило", серии "Амур-1650". Эти лодки были более чем в два раза меньше атомных ракетоносцев, но имели свои неоспоримые преимущества. Одним из них была скрытность.
   Ведь как можно засечь подводную лодку? Прежде всего - по характерным шумам, магнитометр, реагирующий на большие массы металла в воде, уже научились обманывать, а вот с шумами было сложнее. Атомная подводная лодка хоть и имеет почти неограниченный запас хода по топливу - но постоянно шумит и от шума этого не избавиться. Самый шумный механизм на АПЛ - главные циркуляционные насосы, отвечающие за охладительный контур атомного реактора. Их нельзя отключить, и конструкция их такова, что шум можно приглушить, но избавиться от него полностью нельзя. А вот дизель-электрическая АПЛ, особенно последней модели, использующая малоходовой винт большого диаметра почти бесшумна, издаваемый ею шум, если она идет на батареях меньше естественного шумового фона моря. Скрытность для боевых пловцов - приоритет номер один. Кроме того, небольшая и малошумная лодка может подойти к берегу на намного более близкое расстояние, чем огромный "стратег", она может даже в некоторые реки зайти. А насчет вооружения - конечно, такого залпа как переоборудованный "Тайфун" эта лодка выдать не могла, но огрызнуться могла весьма и весьма серьезно. По два торпедных аппарата - калибра 633 мм и 535 мм, через них можно запускать все типы торпед и даже ракето-торпед. Тридцать крылатых ракет РК-55 в морской модификации, аналогов "Си Томагавк". Вместо них можно взять запас морских мин для скрытой постановки. Ну и тридцать два боевых пловца на каждой лодке - это немало, это четыре полных экипажа как-никак.
   Были здесь и малые, рассчитанные всего на несколько человек подводные носители "мокрого" и "сухого"* типа и даже одиночные носители. Все это богатство было закреплено за группой подводных средств движения - ГПСД.
   Но была еще и группа надводных средств движения - ГНСД. И "средства движения" у нее были не менее интересными.
   Лодки - похожие на браконьерские и контрабандистские, скоростные, с жестким днищем и надувными бортами, сделанные из резины со слоем кевлара поверх. Самая маленькая - четырехметровая, на которой даже двигателя не было предусмотрено. Самая большая - длиной двадцать метров, рассчитанная на доставку одновременно трех экипажей со снаряжением, оснащенная собственной радарной системой для обнаружения целей, станцией для приема-передачи данных со спутника и пятью турелями для установки оружия - обычно на нее ставили крупнокалиберный пулемет, два автоматических гранатомета и два обычных, ротных пулемета. На такой лодке устанавливались четыре подвесных двигателя мощностью по двести лошадиных сил каждый, во многих случаях она превосходила по огневой мощи торпедный катер.
   Скоростные лодки, сделанные из легкой алюминиевой брони, той самой, из которой делают истребители. Тоже разной длины, до двадцати пяти метров, разной вместимости и разного вооружения. На некоторых в качестве основного вооружения устанавливались германского образца двадцатимиллиметровые автоматические пушки и автоматические минометы. Некоторые обходились пулеметами КОРД и автоматическими гранатометами. Такие лодки могли развивать скорость до пятидесяти пяти миль в час.
   Два легких ракетных катера, которые были переделаны для нужд боевых пловцов - сняты все ракеты, добавлены два скорострельных "вертолетных" пулемета калибра 12,7, несколько обычных ротных пулеметов, автоматический миномет, ракетный комплекс для поражения боевых пловцов под водой. Мощь огня такого вот катера при действиях против сил, закрепившихся на берегу - террористов, боевых пловцов противника сложно было переоценить. В целом - такие вот скоростные лодки и катера могли использоваться при скрытых действиях или наоборот - при шумных, молниеносных налетах на побережье и даже на речной системе противника и сложно было переоценить масштаб бедствий, которые могли причинить противнику эти катера.
   Количество диверсантов-подводников, служащих на Змеином, резко пошло вверх в начале восьмидесятых, сейчас оно составляло уже более семисот человек. Обстановка в мире постоянно нагнеталась, не редкостью стали непонятные диверсии в портах, вылазки. Американцы, британцы - все наращивали силу своих диверсионных служб, не отставала и Россия.
   Сигнал "Набат" здесь получили вместе со всеми частями русской армии - но эта часть была постоянной готовности, и план действий в кризисной ситуации здесь был свой. Здесь постоянно были дежурные экипажи, как ГПСД, так и ГНСД, постоянно "под парами" находилась техника. Хорошо, что сигнал тревоги прозвучал не в выходные - тогда бы пришлось забирать офицерский состав с берега. А так - все были на месте.
   Еще через пару часов поступил приказ - готовиться к выдвижению в район порта Бейрут, в район побережья г. Искендерун, выдвинуться в порты Одесса, Севастополь, Балаклава, Константинополь и взять их под охрану, не допустить проникновения боевых пловцов противника. Также предписывалось выделить несколько экипажей для участия в сбор-походе Черноморского флота. В этом случае боевые пловцы обеспечивали комплекс противодиверсионных мероприятий вместе с силами безопасности морской пехоты. Ведь если, к примеру, на палубу линкора скрытно высадятся отряд боевых пловцов противника и захватит корабль - то корабля у нас уже не будет, и смысла во всем его вооружении, ракетном, пушечном нет никакого. Точно также смысла в нем не будет, если боевые пловцы подкрадутся к нему под водой и установят мины. Противодиверсионным мероприятиям на флоте уделялось ненамного меньше внимания, чем возможному противостоянию с флотами потенциальных противников.
   В общем и целом - работы навалилось столько, что на Змеином не должно было остаться никого.
   Командовал на Змеином сейчас капитан первого ранга Зубастый. Многие думали, что это его кличка, оставшаяся со времен, когда он сам был боевым пловцом, и он вполне надо сказать ее заслуживал - но это была его настоящая фамилия. Виктор Петрович Зубастый, капитан первого ранга, прошу, как говорится любить и жаловать. Кстати - на Змеином церемонии никогда не уважали, и обращались друг к другу не по уставу - "господин капитан", "господин лейтенант" и не по имени-отчеству, а по кличкам. У каждого боевого пловца, "бопла" если по-простому была кличка, она присваивалась при поступлении в часть, и только она использовалась в повседневном общении. Доходило до взысканий - иногда боевые пловцы при общении со старшими офицерами штаба флота, представлялись не именами, а кличками, за что получали разносы. Единственный, кого иногда здесь звали по фамилии, был командир части, каперанг Зубастый, впрочем, и ему присвоили кличку "Зуб". Здесь все клички были простыми, такими чтобы легко было выкрикнуть в боевой обстановке.
   Сейчас капитан Зубастый вместе с офицерами штаба, находившийся на самом нижнем уровне, больше чем в двадцати метрах ад поверхностью, стоял в одном из штабных помещений. В помещении было сыровато - сырость тут не выводилась ничем, море как никак. В помещении был большой, похожий на биллиардный стол, и над ним было несколько ярких светильников, тоже почти как биллиардных. На столе лежала карта зоны ответственности диверсионной службы Черноморского флота и несколько карт отдельных его участков. Офицеры мрачно разглядывали их, пытаясь правильно распределить свои силы. Такое количество боевых пловцов - вся часть целиком - для выполнения боевых задач потребовалось впервые, распределение сил и средств больше походило на перетягивание одеяла. Натянул на голову - ноги голые, укрыл ноги - голова осталась открытой. Обстановка в штабе больше походила на склоку в пивном баре - но это было правильно. Единоначалие начиналось тогда, когда принимался план и отдавался приказ - до этого, любой боец мог высказывать свое мнение. У каждого был свой боевой опыт, и ничей опыт не был лишним. Но как только отдавался приказ - все обсуждения прекращались.
   - Все подводники нужны в двух местах - для охраны наших баз и для сопровождения ордера** мрачно сказал невысокий, наголо выбритый, загорелый до черноты крепыш в форме с погонами капитана третьего ранга, "кап-три" Широбоков по прозвищу "Лоб" - с портом и с Искендеруном справятся мои.
   - А от нападения со скоростных надводных носителей как подводники справятся? - ГПСД командовал капитан второго ранга Друзь, свое звание он получил недавно, но традиционное соперничество между ГПСД и ГНСД обострилось в связи с этим. Каждая группа считала себя круче во все, и если у одной группы командир - капитан второго ранга - значит, у другой он должен быть, по меньшей мере, первого. Кличка у капитана второго ранга соответствовала его фамилии - "Друз"***...
   - А как эти носители в Черное море попадут?
   - А как вообще они в Искендерун попали - ты видишь, что там находится, по карте? Если они туда попали - значит, они все что угодно могут сделать. Взял в аренду скоростной катер, погрузил на него полтонны взрывчатки - и пишите письма. Ты в раю, а задница все еще дымится...
   - Скорее в аду. Тем не менее, от атак с таких вот скоростных катеров должна защитить морская пехота, группа безопасности. Должны же они хоть что-то делать?
   - Сам сказал - хоть что-то...
   - Стоп! - прервал дискуссию каперанг Зубастый - не отсюда исходим. Вопрос номер один - что и как мы сможем быстро перебросить к Искендеруну и Бейруту. Из этого и надо исходить - все остальное мы без вопросов задействуем на обеспечении баз и ордера. Итак - что и как перебрасываем?
   - У нас есть шесть вертолетов обеспечения... - сказал Широбоков - значит, мы сможем на подвеске перебросить шесть больших лодок. Это, получается девять экипажей со снаряжением. Вопрос: куда перебрасываем? Что по Искендеруну - какая там вообще ситуация?
   - Информации мало. Туда направлен батальон 66 ДШД, но пока доклада от них в штаб не поступало. Там вообще непонятно что произошло. На всей территории нет связи, вообще ничего нет. Высаживаться придется как на вражеский берег.
   - То есть батальон 66 ДШД атакует объект со стороны горного хребта - кап-три Широбоков в задумчивости провел карандашом по запаянной в пластик карте района - получается, от нас требуется оказать поддержку со стороны моря. В этом случае, достаточно двух лодок соответственно шесть экипажей. Это сорок восемь человек. Больше не нужно ни при каких обстоятельствах, это даже много, но учитывая характер объекта пусть будет с запасом. Остальные получаются у нас идут до порта Бейрут. Что с топливом?
   Капитан взял курвиметр****, прочертил на карте несколько дорожек, отмечая возможные маршруты полета вертолетов
   - На пределе - подытожил он - даже с запасными баками все равно на пределе. Что там есть в окрестностях?
   - Должен быть "Адмирал Колчак" - Зубастый помнил оперативную обстановку наизусть - но с ним надо будет выйти на связь. Он в нескольких десятках километров от берега. Примерно вот здесь. С него я уверен, тоже готовится десант - так что будет комбинированный десант, с воздуха и с воды.
   - С воздуха... - скривился Лоб - вот этого бы не хотелось. Они нам всю скрытность вертолетами запорют. Надо выйти на связь, согласовать действия. Пусть их вертолеты вдали от берега повисят что ли... Если мы нашумим - то милости просим, все равно уже будет. А если нет - так мы сможем много дел наделать без лишнего шума и пыли. Может, даже сумеем зачистить весь порт, или, по крайней мере, организовать нормальный плацдарм для высадки морской пехоты. Кстати, морпехи там когда будут?
   - Три дня. Делают все что могут, но быстрее нельзя. Корабли с Константинополя ждут наши, с Севастополя и Одессы, а флагман вообще на одном реакторе идет - там ремонт срочно свернули. А отрываться от флагмана, разрывать ордер тоже нельзя.
   - Почему хотя бы один десантный корабль не послать первым, в сопровождении, скажем эсминца? Хоть двенадцать часов выигрыш.
   - Потому что туда же идут британцы, целая эскадра. Там у них два авианосца в эскадре и много еще чего. Посылать десантный корабль без авиационного прикрытия ... штаб решил не рисковать.
   - Нормально... британцы решили нас топить в Средиземном... у них дома все?
   - Отвлекаемся, господа офицеры! - повысил голос Зубастый
   - Значит, шесть лодок до Бейрута, на крайний случай - дотянем до "Колчака", там нас заправят. И ... хотя бы четыре скоростные лодки типа Б. Это вторая волна.
   - За сколько они дойдут?
   - Примерно... - капитан прикинул на карте - за двадцать восемь-тридцать часов. Это если полным ходом - я беру пятьдесят миль в час, если с загрузкой. Погода по сводке нормальная...
   - Как минимум одна дозаправка - вставил свое слово Друз - а скорее всего две
   - Дозаправятся в Константинополе, пойдут дальше. Вторая дозаправка... в Анталье или Измир.
   - Рискованно.
   - Ну, как говорится... dum spiro spero*****. Нам не привыкать.
   - Остальное, получается, распределяем на охранение баз и ордера. Катера типа Д? - Зубастый уже набрасывает в блокноте расчет сил и средств
   - Оба на охрану ордера. Они не такие скоростные, но при этом хорошо вооружены и имеют больший запас хода по топливу. Если брать скоростные лодки - скорость им при охране ордера ни к чему, а вот на дозаправках будет теряться время и может произойти ЧП. На каждом катере - по три экипажа, один постоянно дежурит в готовности идти под воду. Итого шесть экипажей.
   - Не мало ли?
   - Эскадра идет на Бейрут, там уже будут наши экипажи...
   На столе противно мигает красный светодиод телефона - видимо, Главный штаб ВМФ решил уделить время черноморским боплам. Капитан Зубастый берет трубку, заранее страдальчески морщится.
   - "Зуб" на связи.
   Позывной у него так и был "Зуб" и работал он под этим позывным везде, даже в таблицу, составляемую Главным штабом ВМФ, эта база была внесена под позывным "Зуб".
   Капитан молча выслушивает "Нептун", мрачнеет лицом. Делает, какие то пометки карандашом в лежащем на столе блокноте - может, просто рисует, а может что-то важное.
   - Вас понял, Нептун. Мне нужна связь с "Колчаком" чтобы согласовать детали операции, там на месте это будет проще сделать. Обстановка меняется очень быстро. ... Так точно... Ранее полученный приказ подтверждается? ... Так точно, конец связи...
   Трубка летит на рычаг, едва не раскалывая телефон. Лоб и Друз молча смотрят на командира.
   - Чем ближе к поверхности, тем больше дерьма плавает... - наконец изрекает каперанг, вздыхает и продолжает - поступили новые вводные. Вводная номер раз - и в Искендеруне и в Бейруте следует ожидать массированного применения ПЗРК. Вводная номер два - захват станции в Искендеруне подтвержден в самом худшем варианте - периметр прорван, охрана уничтожена, вся станция под контролем группы террористов. "Нептун" предполагает, что это не просто террористы, это наши с вами коллеги из флота Британии и САСШ. Они угрожают взорвать станцию, если их требования не будут выполнены. Достанет всюду, даже здесь. Вводная номер три - где-то в Средиземном море по предположениям находится лодка-носитель боевых пловцов, она уже выпустила крылатые ракеты, сильно повредившие все военные базы в регионе и десантировала на берег боевых пловцов. Точное местонахождение лодки не установлено до сих пор, как она прошла через систему заграждений - тоже. Вводная номер четыре - на высоте около тридцати километров, взорвано специальное устройство - "вспышка", имеющее в качестве инициирующего компонента ядерное взрывное устройство малой мощности. Радиоактивное заражение местности не подтверждается, но вся связь с находящимися в зоне поражения войсками, вся энергосистема временно выведена из строя из-за мощнейшего электромагнитного импульса. "Колчак" вышел на связь, он полностью работоспособен, там готовится десант, но его отложат до того, как мы разберемся в Искендеруне. Шестьдесят шестая ДШД успела десантироваться и сейчас занимает старый аэропорт и находится под сильным обстрелом. Вводная номер пять - британская эскадра идет полным ходом, у утру ожидается соприкосновение с нашими силами, прикрывающими этот регион. Чем это закончится - непонятно. Приказано выходить на исходные позиции для штурма Бейрута, но ничего не предпринимать, ждать команды. Вот так вот. Получается, что вертолеты надо использовать с предельной осторожностью.
   - Вертолеты нам не нужны - довольно самонадеянно заявил Лоб - вопрос только в высадке, так мы можем просто вынести точку высадки дальше в море. А так - сделаем тихо, как и всегда.
  
   Суета. Суета везде - на пирсах, у причальных стенок, где покачиваются на воде принадлежащие ГНСД носители. Все уже понимают - это не учения, не учебная тревога, это реальные боевые действия. Но от этого просыпается лихая и веселая военная злость - наконец то показать всем этим англичашкам, кто чего стоит? Ах, они "просвещенные мореплаватели", "короли моря"? На нас с палубы плевали? А вот мы им и покажем, медуза им в дыхалку. Покажем, кто на самом деле короли моря, а кто так... поверху плавает.
   На удаленном пирсе готовятся к отходу все четыре принадлежащие боевым пловцам субмарины. Две из них пойдут охранять ордер, две других, наряду с незадействованными остатками ГНСД - возьмут на себя безопасность военно-морских баз. Безопасность военно-морских баз, согласно разработанному в штабной комнате плану, в основном берет на себя ГПСД, потому что там больше всего надо опасаться не открытого налета, а скрытого, подводного проникновения боевых пловцов противника в акваторию портов. Проникнет несколько таких вот "людей-лягушек" скрытно, установит магнитные мины на винто-рулевую группу остающихся в гавани кораблей - и привет. Все выйдет из строя. И даже тот факт, что большая часть кораблей уходит в сбор-поход, не делает проникновение боевых пловцов менее вероятным. Могут ведь и склады с боеприпасами заминировать и, не дай Бог топливные хранилища.
   - Строиться!
   Шеренга боевых пловцов - на всех уже не форма, а стандартные гидрокостюмы выстраиваются у одного из пирсов. Шеренга за шеренгой стоят "люди-лягушки", "акулы" - у них много названий. Это - современные "Тридцать три богатыря" из сказки Пушкина, только их не тридцать три, прошли те времена, когда диверсионная служба на флоте была чем-то вроде пасынка. Десятками тренировок и учений они доказали, что могут вывести из строя эсминец, крейсер и даже авианосец противника, когда тот совсем этого не ожидает. Не в бою, а тайно, хирургическим ударом из под воды. Авианосец по сравнению с подкрадывающимся к нему под водой боевым пловцом - что слон против комара. Но если комар является переносчиком энцефалита (или большой магнитной мины) - слону настанет конец и он ничего не сможет с этим поделать. И поэтому сейчас их было не тридцать три и даже не триста тридцать три - их было больше. Намного.
   - Господа офицеры!
   В подразделении нет тех, кто призывается на три года, минимальный срок контракта - десять полных лет. После этих десяти лет - стандартная флотская пенсия, год выслуги в этом подразделении идет за два, по выслуге можно выбирать себе место в более спокойном подразделении и там и служить и получать пенсию одновременно. Есть и контракты на двадцать лет, пенсия по выслуге двадцати лет мало уступит адмиральской. Самый младший по званию в этом строю - мичман.
   Перед строем выходит каперанг Зубастый, их командир уже без малого пять лет. Он единственный в этом строю одет по полной форме, но все знают - он один из них, совсем недавно он стоял в этом же строю, рядом с ними. И поэтому верят каждому его слову - безоговорочно.
   - Господа!
   Зычный, непривычный для боевого пловца голос глушится влажным морским воздухом, но его слышат все, даже те, кто стоит в последних рядах.
   - Похоже, что нам предстоит несколько веселых деньков - британцы решили померяться с нами силами!
   Каперанг Зубастый говорит совсем не по-уставному, просто и с едкой иронией, в говоре слышится что-то одесское.
   - Сегодня произошло нападение на порт Бейрут, в городе идут боестолкновения. Атакован объект в Искендеруне - атомная станция. Возможно, готовятся диверсии на основных базах Черноморского флота. Угадайте, кому с этим дерьмом приказано разобраться?
   - Акулам! - в едином порыве выдыхает строй
   - Так точно! Нам, черноморским акулам! Нам приказано освободить Искендерун, навести порядок в Бейруте и потопить к чертовой матери всю британскую эскадру, если та вдруг заблудится и припрется сюда! И еще нам приказано наладить противодиверсионное обеспечение всех основных военно-морских баз! Работы много. Нам помогут, но мы должны, как и всегда рассчитывать только на свои силы. Справимся?
   - Так точно! - ни у кого нет ни капли сомнений, каждый - словно выкованный из закаленной стали клинок. Убийственно острое, готовое разить врага лезвие.
   - Командирам групп ко мне! Остальным - десять минут на личные дела и выступаем!
  
   Вертолетная площадка была расположена в самой глубине острова, почти по центру. Несколько выстроившихся в ряд ангаров, больше двадцати, бетонные, выжженные солнцем дорожки. Несколько небольших, составленных вместе контейнерного типа зданий с антеннами - "вышка" управления полетами - здесь она примитивная. Короткая, чуть больше километра бетонная полоса - для тактического фронтового транспортника в самый раз. Еще несколько навесов для личного состава - чтобы в ожидании парашютных прыжков не жариться на солнце, солнце в этих краях такое, что солнечный удар запросто получить можно. Идеальная чистота - каждый день здесь убираются. Н дай бог, посторонний предмет попадет в воздухозаборник вертолета. Хоть вероятность этого и составляет сотые доли процента - а все равно приборка проводится ежедневно. Таков флот.
   Сейчас на вертолетной площадке царило оживление. Из ангаров вытащили здоровенные гирлянды ламп на поставках, подключили к кабелям и сейчас они заливали ВПП базы белым, режущим глаза светом. Небольшой трактор, служащий здесь в качестве тягача, один за другим вытащил на залитую светом бетонку шесть больших, массивных вертолетов модели "Сикорский-89 С". Сейчас около каждого из них копошилась команда техников, в последний раз проверяя и перепроверяя все механизмы могучих стальных птиц...
   Вертолет "Сикорский-89" был разработан давно, около тридцати лет назад прежде всего как большой транспортный вертолет. На нем были установлены две стандартные вертолетные турбины для среднего транспортного вертолета С-7, выдающие по две тысячи сто лошадиных сил каждая. Обе эти турбины были максимально разнесены друг от друга, у каждой была независимая система управления и питания и в критической ситуации вертолет способен был какое-то время держаться в воздухе даже на одной турбине, при полном отказе второй. Грузоподъемность вертолета составляла двенадцать тонн. Несколько лет назад у всех вертолетов старые турбины поменяли на новые, по две тысячи шестьсот сил каждая и в критическом режиме - две тысячи восемьсот пятьдесят. Теперь при отказе одной из них вертолет мог не только держаться в воздухе, но и лететь.
   Вертолет этот быстро прижился в армии, ему присвоили ласковое прозвище "корова". Обычно "коровы" использовались для перевозки грузов, личного состава, они могли взять на борт бронетранспортер или несколько внедорожников с вооружением. Но в конце семидесятых появилась особая модификация вертолета, помеченная скромной литерой "с" в индексе.
   Началось все с того, что группам ПСС понадобился новый вертолет. ПСС - это поисково-спасательная служба, специальные группы ВВС, чьей задачей является поиск и спасение сбитых пилотов. А поскольку пилотов обычно сбивают за линией фронта - то и действовать им приходится за линией фронта, во враждебном окружении. Противник знает, что пилота прилетят спасать, на месте падения сбитого самолета всегда ставится серьезная засада, а по следу пилотов, если те катапультировались, обычно высылается погоня. Поэтому и готовились отряды ПСС по нормативам спецназа, а служба у них была - не сахар.
   Так или иначе, в конце семидесятых им потребовался новый вертолет. До этого они летали на обычных средних транспортных вертолетах, доработанных ими самими - устанавливались несколько пулеметов, лебедка для спуска-подъема по тросу и кустарное дополнительное бронирование. Но такие кустарные переделки не шли ни в какое сравнение со специально изготовленным для действий за линией фронта большим вертолетом и решение о его создании им все же удалось пробить. Первоначально планировалось внести всего лишь небольшие изменения в обычную транспортную машину - но в конечном итоге получился совершенно новый, мало имеющий общего со своим прототипом вертолет. Потом, часть доработок была даже внедрена на все вертолеты в ходе их планового ремонта и модернизации - даже на мирных транспортниках.
   Прежде всего - его корпус изготавливался из алюминиевой брони, в некоторых критических местах усиленной кевларом - подобно корпусам истребителей и штурмовиков. Оба двигателя прикрыли бронещитами и смонтировали систему, рассеивающую выхлопные газы - это затрудняло наведение на цель зенитных ракет, реагирующих на тепловое излучение двигателей вертолета. Емкость топливных баков увеличили в два раза - теперь топливные баки выпирали по обе стороны корпуса вертолета, отчего он стал выглядеть еще грузнее своего прототипа. Но радиус действия в тысячу сто километров без дозаправки - не шутка.
   На этот вертолет впервые поставили полноценный автопилот и систему обеспечения полетов в любое время суток и в любых погодных условиях на предельном малых высотах. Установили радарную систему от истребителя для наблюдения как за воздушной, так и за наземной обстановкой. При последней модернизации два года назад к этому комплексу добавили тепловизор с широким углом зрения. Установили оборудование радиоэлектронной борьбы.
   На вертолете помимо задней аппарели установили два люка в передней части грузовой кабины и около каждого поставили лебедку. Теперь спасатели могли спускаться за сбитым летчиком с любой из трех точек.
   Наконец, вертолет оснастили мощным вооружением. Рядом с обеими передними люками было оборудовано два места для пулеметчиков, на эти места ставился "главный калибр" - либо русские крупнокалиберные пулеметы КОРД, НСВ или ДШК, либо германская двадцатимиллиметровая пушка, приспособленная для установки на вертолеты как бортовое оружие. Точно такая же турель была установлена у задней аппарели, которая была сильно переработала на американский манер. Вместо двух откидывающихся в сторону частей - одна откидывается вниз, превращаясь в трап. Кроме того, по бортам вертолета было установлено еще по два места для стрелков - здесь обычно ставились обычные ротные пулеметы или автоматические гранатометы. Можно было установить и бортовые пилоны с четырьмя блоками НУРС или двумя блоками ПТУР - но тогда этими четырьмя местами для пулеметчиков приходилось жертвовать. В целом, на вертолет можно было установить целых семь пулеметов и автоматических пушек, которые огненным шквалом могли выкосить не то, что группу преследования - целый укрепленный район противника ради спасения находящихся во враждебном окружении пилотов. А если учесть, что на типовое задание эти вертолеты отправлялись парой, да еще с прикрытием штурмовиков...
   И вертолеты эти, первоначально планировавшиеся к изготовлению всего в тридцати экземплярах, оказались настолько востребованными в силах специального назначения, что их серия перевалила за сотню, а изготовление их на особой линии Казанского вертолетного завода продолжалось и поныне.
   Сейчас эти обманчиво грузные и смертельно опасные машины стояли на ВПП, освещенные прожекторами. Команды техников в последний раз проверяли их перед особо важным полетом, в пустом грузовом отсеке экипаж в последний раз готовился к полету - летный экипаж изучал карты, штурман прокладывал маршрут так, чтобы истратить как можно меньше топлива и держаться как можно дальше от возможных позиций ПЗРК, команда вооружения проверяла свои пушки и пулеметы. Каждый был занят делом.
   Освободившийся трактор продолжал таскать грузы. На сей раз он вытаскивал из ангаров и подтаскивал к вертолетам небольшие, на маленьких колесиках платформы. На них мирно покоились черные, резиновые туши больших десантных лодок, длиной по двадцать метров каждая, к лодкам были принайтовлены моторы, там же лежало в водонепроницаемой упаковке вооружение и снаряжение лодок. Эти упаковки были помечены и лежали отдельно - потому что их при переводке следовало погрузить в десантный отсек вертолета. Эти тележки с лодками подтаскивали к вертолетам и размеры их были ненамного меньше размеров самого вертолета. Пока их просто ставили рядом с вертолетами - надо было еще разгрузить.
   Когда трактор вытаскивал предпоследнюю тележку, из темноты, казавшейся тем, кто находился на площадке из-за яркого света кромешной, послышалось слитное, нарастающее с каждой минутой******...
   Российский флаг!
   Андреевский флаг!
   Ты был с нами в боях и походах!
   И пусть силы у нас на исходе...
   С нами Бог!
   И Андреевский флаг!
  
   Бесплатная рабочая сила прибыла...
   На небольшом островке транспорта не было вообще, да он и не был нужен - транспорт унизил бы боевого пловца. Передвигались либо шагом, либо бегом, но всегда на своих ногах. Для появляющихся иногда на острове высоких комиссий держали открытый внедорожник "Егерь", но когда комиссий не было - им не пользовался даже командир.
   Вот и сейчас, от пирсов, где прошло общее построение, до вертолетной площадки, девять экипажей ГНСД прибыли бегом, да еще таща на себе всю амуницию. Ну, а чтобы бежать было нескучно - по дороге пели песню. Получилось почти два километра, но для боевого пловца такое расстояние - только размяться...
   Один за другим боевые пловцы - бежали как и всегда в шеренгу по одному. Выныривая из тьмы, боевые пловцы бежали к своим машинам - вертолеты были закреплены за экипажами постоянно.
   - У вертолетов - строиться!
   У каждого из вертолетов образуется строй - три шеренги, по восемь человек в шеренге. Три экипажа на каждый вертолет.
   - К погрузке - приступить!
   Погрузка тоже отработана десятками часов тренировок. Каждый знает что он должен взять - один или с товарищем - из стоящей рядом лодки помимо своего личного груза, в каком порядке занести это в вертолет и куда это положить. Мешки с маркировкой один за другим исчезают в слабо освещенных десантных отсеках вертолетов, экипажи занимают свои места, не дожидаясь окончания посадки, "читают Библию"*******.
   - Экипаж один погрузку закончил!
   - Экипаж два погрузку закончил!
   ...
   Техники прицепляют лодки на тросах к специальному подъемному устройству, расположенному на полу по центру десантного отсека - такое устройство есть на всех транспортных вертолетах и позволят транспортировать габаритные грузы не в десантном отсеке, а на внешней подвеске. Обычно так транспортируют бронетранспортеры или артиллерийские орудия.
   - Закрыть хвостовую аппарель!
   Хвостовая аппарель медленно поднимается, отсекая полутьму десантного отсека от яркого света посадочной площадки...
   - Лодки принайтовлены!
   Турбина приходит в работу, лопасти большого восьмилопастного страгиваются с места, постепенно ускоряют свой бег, разбрасывая воздух. Шипение турбины постепенно превращается в рокот, а рокот в странный, с подвыванием рев.
   - Отрыв!
   Шасси отрываются от земли, вертолет медленно поднимается вверх. В десантном отсеке бортинженер аккуратно управляет лебедкой, подтягивая принайтовленные на тросы большую лодку к самому брюху вертолета. Снизу с безопасного расстояния наблюдают бортмеханики...
   - Лодка в транспортном положении!
   - Вас понял...
   Выстраиваясь в линию, вертолеты медленно исчезают во тьме. Пункт назначения двух вертолетов - Искендерун, еще четырех - Бейрут.
  
   * подводный носитель мокрого типа - то есть без герметичного корпуса, боевой пловец при движении не снимает акваланг. Сухого типа - это маленькая подводная лодка с герметичным корпусом.
   ** ордер - строй кораблей при движении.
   *** друз - национальность на Ближнем Востоке, одна из основных народностей Ливана. По вероисповеданию - христиане.
   **** курвиметр - такой прибор, позволяющий по карте узнать расстояние, там есть колесико, выставляется масштаб, колесико крутится и дает расстояние
   ***** dum spiro spero - "пока дышу, надеюсь" на латыни, девиз боевых пловцов и в нашем мире
   ****** эта песня была официальным гимном ВМФ Российской Империи. Пели обычно ее и "Варяг".
   ******* "читает Библию" - существует карта подготовки вертолета к полету, там написан перечень операций, которые должен произвести экипаж при подготовке к полету и список контрольных индикаторов которые он должен проверить. Зачитывается эта карта вслух, поэтому и пошло такое название у вертолетчиков "прочитать Библию"
  
   Каффрия, долина Бекаа
   Поздний вечер 30 июня 1992 года
  
   - Время... - Мишка взглянул на подаренные отцом часы, массивный "морской", со светящимися стрелками и цифрами хронометр, изготовленный "Домъ Филатова въ г. Москва", известной часовой компанией, изготавливающей прочные, почти неубиваемые, сурово-элегантные часы. Часами Мишка гордился.
   Рашид встал, пошел к двери - и тут же упал на пол, сбитый умелой подсечкой
   - Ты что, охренел? Как по проспекту, блин! Ползком давай, и за мной!
   Ползать на животе Рашиду было противно - в отличие от русских и казаков арабы считали ползанье на брюхе по земле унижением, даже если того и требовали требования скрытности. Но тут делать было нечего, казачата говорили дело. Тяжело вздохнув, Рашид пополз, неумело двигая руками и ногами.
   Переползли тропинку - на ней никого не было, даже стрельба в селе утихла. Последнюю вспышку выстрелов они слышали полчаса назад - гулко бухнуло ружье, следом в несколько голосов зашлись автоматы и почти сразу все стихло. Мишка, ползший первым, на какое то мгновение замер, чутко всматриваясь, вслушиваясь в ночную тьму, как это делали его деды и прадеды, потом снова пополз вперед. Больше всего шума при ползании производил, конечно же Рашид от своей неопытности. Но что тут с ним сделаешь - не казак, а все равно не бросишь. Сашка забыл отрегулировать ремень на своем трофее и теперь чужая винтовка при каждом движении ерзала по спине, рукоятка затвора задевала то ребра, то позвоночник - больно...
   Путь, который Мишка и Сашка днем пробежали за считанные минуты, сейчас занял куда больше времени - пресмыкаться на брюхе, это тебе не бежать. Мишка останавливался еще дважды, замирал, всматривался - как будто что-то чудилось ему в серебряных переливах лунного света - но осмотревшись, полз дальше...
   - Чу!
   Тихий, но в этой поздней, залитой лунным светом тишине кажущийся громовым окрик - традиционный, казачий окрик - заставляет всех замереть, вжаться в пыльную канаву, больше всего на свете желая сделаться невидимыми, бестелесными. Что-то шебаршит на дороге...
   - Тихо! Тихо казаки! - свой, родной, русский голос.
   - Батя...
   - Тихо, Мишка, тихо... - это и в самом деле отец Михаила, опытный казак-пластун, десять лет оттрубивший в разведке ВДВ на контракте помимо трех обязательных. Сейчас он выглядит чертом, вырвавшимся из ада - измазанное грязью - больше было нечем - лицо, намертво зажатый в зубах нож...
   - Дядя Петро... с моими что?
   - Живы... Батя твой тяжелый... выкарабкаться должен казачина. Мы их укрыли... до утра больше ничего не сделаешь. Сами сюда двинули. У вас что - оружие? Взяли где?
   - У меня во дворе... двое этих. У них и взяли. Мишка тоже у себя...
   - Казаки... На круге примем. Если живы останемся. Сколько их там - не знаете?
   - В станице человек тридцать, не меньше.
   - Здесь сидите.
   - Мы с вами пойдем!
   - Куда с нами?!
   Где-то впереди за заборами, всего шагах в двадцати послышался какой-то шум, казаки замолчали, замерли, прижались к земле. Мишка потянул на себя висевшую за спиной винтовку, но отец положил руку на плечо, отрицательно покачал головой - нельзя, шуметь нельзя.
   К лежащим в пыли казакам подполз еще один...
   - Андреич! Там один у забора гадит, штаны снял и прогадится никак не может. Берем?
   - Тихо здесь пацаны! - прошептал в ответ отец Мишки - чтобы то ни было, тихо! Мы сейчас!
   Взрослые казаки исчезли, Сашка попытался дернуться следом
   - Лежи тихо! - Мишка навалился сверху, шепнул в самое ухо - сказано лежать, лежи! И тихо!
  
   Человек, по имени Гаффар Зардери никак не мог понять - что произошло? Чем он прогневил Аллаха?! Неужели, он поднял руку на правоверного? Да нет, не может быть, все кого он сегодня убил, были или русистами или мунафиками, все они - достойны мучительной смерти, как сказал эмир. Так за что же его так тяжко карает Аллах?
   Даже братья подняли его на смех - с самого утра он мучался желудком, несмотря на выпитые лекарства становилось даже хуже и к вечеру его лицо из загорелого превратилось в нечто, с серо-зеленоватым оттенком. Весь вечер, пока братья наслаждались всеми доступными радостями жизни, он сидел с измученным видом и уже три раза был вынужден выходить во двор. Последний раз Гаффар ел в обед, сейчас он решил не есть вообще, пока желудок не успокоится - но ему становилось только хуже. От ночного дежурства его освободили, и сейчас он решил облегчиться перед сном, чтобы Аллах наконец даровал ему отдохновение.
   Гаффар вышел во дворик, огляделся. Надо выйти куда-то подальше, за забор. Гаффар сразу вспомнил, как Мустафа, один из его соплеменников, специально при всех вышел во двор, а потом сразу же вернулся, зажимая рукой нос и рот и сказал, что надо бы Гаффара выселить в отдельное место, потому что на дворе уже нечем дышать. Гаффар тогда едва не схватился за нож от позора - но что-то остановило его. Может веселый гогот братьев, которым они встретили заявление Мустафы? При одном воспоминании о перенесенном унижении, Гаффар снова вспыхнул. Нет, больше такого позволять нельзя...
   Гаффар прошел через весь двор, перемахнул через невысокий забор, огляделся. Улица дышала тишиной и покоем, луна - не полная луна, а полумесяц, символ ислама светила с неба матово-серебряным светом, обещая удачу воинам джихада. Все что должно было сгореть в станице - сгорело, все кто мог стрелять в начале - уже не стреляли. Еще несколько таких дней как сегодняшний - и от русистов на этой земле не останется и следа.
   С этой жизнеутверждающей мыслью Гаффар поставил автомат у невысокой стены забора, еще раз огляделся, спустил до колен штаны (лишив себя возможности двигаться) и с болезненным стоном присел. В животе как будто копошился клубок змей, боль заливала слепящим заревом мозг, не давая думать ни о чем, кроме боли. Поглощенный этой болью, он не заметил почти бесшумно подкрадывающиеся к нему черные, избегающие лунного света тени...
  
   - Петро...
   - А?
   - Ты штаны на него надень - воняет, сил нет
   - От него или от тебя?
   Языка они добыли - на удивление быстро и без проблем. Какой-то муртазак решил перед сном облегчиться - при этом не в туалете, а почему-то вышел за забор, поставил рядом с собой автомат, спустил штаны и присел гадить. Гадил он довольно долго, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Это и дало возможность тройке казаков, проникших в поселок на разведку, подобраться к нему. Ну, а ничего не видящий вокруг себя противник, сидящий со спущенными штанами для бывшего разведчика ВДВ - задача "на раз плюнуть", это тебе не часовой на посту. Петро Попейвода, капитан ВДВ в отставке просто оглушил его прямым ударом в голову, перекинул его через плечо - и так как он был, со спущенными штанами потащил языка назад. Еще один казак подхватил стоящую у забора винтовку - ту же британскую BSA.
   Пацаны, лежа в придорожной канаве, смотрели во все глаза в ту сторону, куда ушли казаки - но так ничего и не увидели. Просто какое-то непонятное шевеление во тьме - а потом все стихло. Еще через секунд двадцать из темноты появился дядя Петро, несший кого то на спине - пригнувшись, он тащил лежащего на плече человека и шел на удивление тихо, почти неслышно. Следом шел еще один казак, третий поотстал - с трофейной винтовкой прикрывал отход.
   - Батя...
   - Ну?
   - Там у дяди Михея лабаз старый - мы там день прятались. Там тихо и нет никого...
   - Веди!
  
   Очнулся Гаффар Зардери нескоро, из спасительной темноты небытия его вырвали несколько хлестких ударов по щекам. Застонав, Гаффар открыл глаза, пытаясь определить, где он и что с ним произошло...
   Стена - он сидит, прислонившись к ней, руки что-то сковывает - похоже веревки. Темнота, он в каком-то помещении. И несколько человек совсем рядом...
   Казаки!
   Кто такие казаки - Гаффар знал - рассказывали те, кто постарше, кто уже участвовал в налетах. Казаков ненавидели многие - и было за что. Постоянно с оружием, с нагайками - вооружены даже малые дети. Поселки свои ставят как раз на самых неудобных для террористов местах, постоянно готовы к обороне. Именно казаки, на своих плечах вынесли страшную тяжесть сорокалетнего "замирения" - в основном даже не армия, а казаки. И если тебя во время рейда ловила армия - ты мог по меньшей мере рассчитывать на суд, а казаки частенько, особо не утруждаясь тащили пойманных муртузаков к ближайшему дереву - чтобы повесить. Даже казнили казаки не расстрелом, как по приговору суда - а виселицей, страшной и позорной для мусульманина смертью. Ведь душа мусульманина, летящая к Аллаху, если горло не свободно, вынуждена искать другой путь, чтобы высвободиться из тела. И предстает, если горло в момент смерти не свободно - перед Аллахом вся измазанная в дерьме. А для Гаффара это имело сейчас особое значение...
   Сидевшие в северной Индии имамы - идеологи террористического движения - вынуждены даже были выпустить специальную фетву, в которой утверждалось, что мусульманин, павший от рук неверных на пути джихада, даже если его повесили или похоронили в шкуре свиньи - все равно попадает в рай. Сделано это было потому, что муджахиды, выпускники экстремистских лагерей - их в последнее время звали "талибы", студенты - отказывались действовать на русской территории, опасаясь быть повешенными. В фетву, впрочем, верили не все...
   А ведь есть подонки - муртады, мунафики, национал-предатели - которые живут рядом с казаками! Прокляни их Аллах!
   Виселица!
   Один из казаков показался в поле зрения Гаффара - лет сорока, усатый, жилистый, с длинной веревкой в руке. Бросив веревку на землю, казак задумчиво посмотрел на старую, местами дырявую крышу, сквозь прорехи которой лился мягкий серебряный ленный свет. Потом подобрал веревку, отошел на пару шагов - и кошачьим движением прыгнул на месте, зацепился правой рукой за одну из поперечных балок крыши, левой перебросил через нее веревку. Спрыгнул вниз, удовлетворенно хлопнул в ладоши.
   - Петро, он в себя пришел... - негромко сказал кто-то рядом.
   Казак, который только что перебросил через балку веревку под виселицу, подошел к Гаффару вплотную, присел перед ним на корточки. Гаффара поразило, насколько бесшумно он ходит - за спину зайдет, не услышишь...
   - Долго колоть тебя все равно времени нет... Врать тебе не буду - мы тебя все равно кончим. Но умереть можно по-разному. Можешь пасть от ножа - и отправишься в свой мусульманский рай, будешь шахидом - как павший от руки неверных на пути джихада. Вот - у нас тут мусульманин есть - он даже Фатиху* прочитает, как положено. А если говорить не будешь - повесим как собаку, после того, как все это дерьмо кончится - похороним на скотомогильнике, где свиней закапывают. Русский знаешь?
   Казак не угрожал - он просто говорил, тихо и спокойно, с непоколебимой уверенностью, что именно так и будет. Как и все местные, казак хорошо знал арабский - на территориях обычно знали по три языка - русский, арабский и немецкий либо английский, которые учили в гимназии. Гаффара в лагере готовили к допросам - но не к таким.
   - Вам все равно конец, кяффиры - ответил, как его и учили в лагере Гаффар
   - Ответ неправильный! - констатировал казак тем-же равнодушным тоном
   Какая-то сила подняла Гаффара с пола и потащила к веревке. Еще один казак, третий, неторопливо мастерил петлю...
   И тут Гаффар лопнул. И в прямом и в переносном смысле - в животе вновь забурчало и сдерживать он себя не мог...
   - Что тебе надо, кяффир?
   Гаффара бросили на пол, как раз под петлей. Трое казаков обступали его...
   - Ну, от тебя и воняет... Сколько вас?
   - Сорок человек. Верней, уже тридцать шесть.
   - Откуда пришли?
   - У нас лагерь был... под Пешаваром
   - Как сюда попали?
   - Нелегально...
   - Точнее!
   - Местный ваш... исправник давно вас ненавидит! - Гаффар не говорил, он выплевывал слова - он наш брат и он такой не один! Нас здесь человек двести собралось! Потом эмир приказал - начинать! Вам все равно конец, вам тут не жить.
   - Ну это как посмотреть... Что будет дальше?
   - Сегодня эмир сказал ... завтра англизы .. начнут высадку... русских больше здесь не будет.
   Капитан ВДВ в отставке Петро Попейвода изумленно присвистнул. Интересные дела творятся, интересные...
   - Кто твой эмир?
   - Да покарает тебя Аллах! - огрызнулся Гаффар
   Казак-разведчик довольно кивнул, будто именно это он и ожидал услышать
   - Георгий... с ним все... и приберись потом. Только ты это... ножом его. Брысь отсюда! - капитан повернулся и увидел смотрящих на все это казачат - брысь!


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"