Этой ночью красный свет выпадает в осадок. Красная светофорная саранча повсюду в городе. Один-в-один - немигающий мертвый остывший взгляд гигантских насекомых. Господь простер десницу над нами и полоснул по венам себя, забрызгав улицы каплями крови. Кажется, мир оцепенел от неожиданности. И где-то сбоит. И все в ожидании желтого. А его нет и не будет.
Посмотрим на официанточку в длинном ряду фотографий. Полюбуемся. Пригласим ее на трансцендентную фотосессию. Одинаковая красота, снимающая с себя в прошлом фотокопии - для себя в будущем. Меняющая маски. Вот она в юбочке в руках насильника. И на руках любящего отца. Или юбочка на ней, отцом, например, изнасилованной. Юбочка на фотографии в первом классе. На выпускном. С друзьями. Одна. На работе, в приличной юбочке. В джинсовой юбочке - с показной развязностью целующаяся с лучшей подружкой вдрызг-пьяной вечеринке на потеху. В камере первой любви [воспламеняющей изнутри, вскипают вены!] со скромным молодым "подающим надежды" настоящая скромница. Романтизированная поэтами красота. В ночном клубе. Ох, дурочка, узнала бы приход от героина, но спас любимый. Благодарная ему все в той же юбочке. Цветущая юная красота. Тайная власть у нашей девочки в недлинной юбочке. Легко взламывать чужие сердца, поселяться надолго там, навсегда. Настолько больно, что один парень, единственный сын соседей по лестничной клетке, повесится из-за нее год спустя. И она не причем будет, она же нечаянно, она этого даже не узнает. "Это не я". Красота, конечно, сила разрушительная, но носительнице своей ничуть не подвластная. И собственная же красота сведет "фотомодель" с ума. Когда-нибудь. Или загонит в могилу. Красоту таскают за волосы, бьют головой о стол. Матерят, ругают, издеваются, высмеивают, делают больно. И ей хоть бы что. Все равно красивая в объятиях любимого в помятой юбочке. Многоликая красота. И кто даст ответ, которая из них настоящая?
Что есть красота? Поиграем в слова, перечислим гипотезы. Назовем ее, поименуем заново. Все та же юбочка вчера и всегда. Но вот ее, может быть, даже без юбочки, унижают и пользуют. И тем, кто бьет и наслаждается властью над ней, до фени ваша священная и боготворимая красота. Красота в такие минуты покорная сука, преданно смотрит в глаза, и сколько не давай ей пощечин - все мало. Какой ярлык придумать для нее, пока она в сознании? Думаете, красота это хрупкое чудо? Как бы не так! Но уж точно не страшная и не всесильная, верно? Ты посмотри на нее, еле живая ползает. Правда, она же заставляет кого-то от боли корчиться, не желая, впрочем, того, и о том сожалея? Вчера переспала с другим, например, и сейчас надевает юбочку - может быть, иного цвета, модели, фасона, марки - не принципиально. Одеваясь старается дышать ровно и правильно. Механически застегивает душу на все пуговицы. Сама не своя. Делает невозможное - молчит про себя. Или думает обо всем сразу, зажигая мысли одну от другой в цепной реакции. "Это была не я". Приятно улыбается любимому, несмотря ни на что (подчеркнуто двумя сплошными в смс-ке). И поправляет юбочку. Попробуйте бросить в нее цветные камешки, считающие, будто бы она уже не та, что была раньше - совсем другая. Трогательно притворяется жалкой и слабой неизменная многие года ее красота. Не тронутая старостью и в сорок лет красивая она - примерная жена. Или изменяет мужу с соседом напротив, подумаешь. Десятилетиями та же юбочка. И та же красота. И ведь никакой, мать ее, разницы!
Но погодите-ка презирать прекрасную нашу деточку. Наглую тварь, тысячу раз выгоняемую из дому - с порванной юбочкой в одну из ночей, когда она, не спросив у себя на то разрешения, скажем, пошла по рукам. Дурочка, непостижимо детская улыбочка [улыбочка не для себя, разумеется - для себя у натурщицы зарезервированы программой "красота.00101001101-бета" слезы], и с 12-ти лет сигарета в зубах как у леди из черно-белого кинофильма внутри блокбастера, увиденного ею случайно. Красота, бедная ты моя, несчастная, как же тебе паршиво на самом деле. Но ты не плачешь, играешь сильную сегодня, скрипя зубами, не позволяя себе сентиментальных истерик. Сидишь в одиночестве. В большом - больше тебя самой раза в два - и теплом кресле. И смотришь не отрываясь в тишину. И думаешь. Как будешь ставить гранату в мозг. Аккуратно помещая в мякоть и сдергивая чеку - засовывая руку под юбочку. Бормоча перед зеркалами заклинание: "Какой трогательный дисконнект, любимая. Кончи для меня на раз-два-три - и - до встречи!" Нет, лучше мину. Чтобы нарваться с ней, зашитой в черепе, на неприятности в баре. Гордо держать осанку, покупая дешевое пиво. Пока тебя будут оскорблять. И гордо держа осанку развернуться, ударив оскорбляющего бутылкой дешевого пойла в висок, и еще раз, и еще раз! Пусть эта мразь ударит в ответ тебя. И венка голубенькая над левым ухом сдетонирует.
Комок в горле был, но растворился от безысходности, выдохнувшись нарочито спокойными полу вздохами вон. Юбочка чуточку длинная, немного задрана - да кому тут глядеть, никого нет. Нет тех, кто бросит камень за то, что у нее, как говорится, "больная красота". Или что "красота разбитая". Пусть девочка целомудренно красит губки и злобно кричит на родителей, такая вчера и сегодня разная, непохожая на ту, что была до, и ту, что будет после. Ее красота всегда и везде всё та же, неспособная принадлежать кому-либо. И ничего демонического в ней нету. И ни хрена не божественная красота. Бонусом фото: свадебный стриптиз для нелюбимого мужа в две тысячи двенадцатом. Юбочку она выбрасывает в открытое окно гостиничного номера для молодоженов. В одуревшую от жары городскую ночь. Где светофоры как по команде замирают в году тысяча девятьсот восемьдесят девятом, в такую же, как тогда, "красную улицу" немигающих циклопов. Только она была еще маленькой, и танцевала с сестренкой под столом, выбегая в соседнюю комнату прятаться от строгой мамочки из-за пятен от торта на новенькой юбочке. Не доставала до подоконника, стояла на цыпочках, и запыхавшись дышала. Расплющив нос о стекло отпускала тень свою по красноватым улочкам гулять.
Красная светофорная саранча. Волчья ягода. Волчье лыко. В ельнике - в бликах затухающего фонаря. Во сне скрипя открываются любые двери. И можно спуститься в лощину набрать ядовитую ягоду в корзину, любимая ты моя, дорогая, хорошая и продать ничего не подозревающим жителям деревеньки на холмах как жимолость. Скормить им отраву и смотреть, как они умирают в муках. Ты будешь хлопать в ладоши, выбирая удобное место в партере, не боясь оставить следы травы на юбочке - во сне, так во сне! - и приглашая меня посидеть с тобою рядом. Так люди смотрят на пожары, как мы с ней любовались в том кошмаре чужой агонией.
Холодный кофе. Взбитые сливки. Мороженое в стакане. Черная трубочка. Официантка красивая. Участливый взгляд. Бархатный голос, дребезжащий вежливостью. Неслышная походка. Тонкие пальцы. Неброский макияж. Недлинная юбочка. Оставшаяся у меня в памяти, напоминающая сотни других, но все-таки единственная в своем роде...