...Это просто, как правда: если тебя не любят, то и не пытайся что-то изменить. И чтС твои страдания? Тот, из-за которого ты страдаешь, - он ведь просто не любит тебя. Надо понять эту истину. И все будет просто. Но, поняв, а затем разлюбив, - мы что-то рушим не только внутри себя, но и во Вселенной, потому что с потерей любви рвутся какие-то связи в мире - и происходят катаклизмы.
Так я размышляла не теперь, а гораздо позже. Сейчас же, полная надежд, я приближалась к скромному зданию "Ремонт обуви", собираясь купить там по объявлению трехцветного котенка, который должен был принести счастье и покой в мое сердце и в мой дом. Я поднялась по неровным каменным ступенькам и толкнула тяжелую металлическую дверь. Она захлопнулась за моей спиной быстрее, чем я успела шагнуть в темное пространство между ней и другой дверью. Она плавно подтолкнула меня сзади, и я невольно прокатилась по скользкому полу, с силой распахнула вторую дверь и, не увидев ступеньки вниз, шагнула в помещение, наступив на длинную полу пальто. Я нагнулась, чтобы вытащить пальто из-под ноги, но выронила пакет с продуктами. Рассмеявшись, подняла голову и увидела плакат, на котором было написано красным "Аргентина". И тут же вспомнила сегодняшний сон: во сне я тоже открывала тяжелую дверь и видела надпись "Аргентина".
Хозяин заведения сделал порыв помочь мне, но я уже расположилась на стуле: "Ваша фамилия Усс? - спросила я. - Я по объявлению". "Да, я Усс. С двумя "с", - ответил мужчина. И я подумала, что всю свою жизнь ему приходится объяснять правописание своей странной фамилии.
Над его головой висел другой плакатик, изображающий аляповато нарисованный перстень с видневшейся на нем надписью: "Все проходит". После глагола стоял твердый знак. Мужчина перехватил мой взгляд и, казалось, молчаливо ответил на немой вопрос: "А его зовут Соломон. Вы же знаете Соломона?"
Он отложил в сторону инструменты и достал небольшую корзинку, стоявшую возле включенной электроплитки, краснеющей архаичными спиралями. В корзинке шевелились крошечные котята. Я взяла того котенка, ради которого и пришла сюда. Он был трехцветный, как мне и хотелось: белые лапки и грудка, темная спинка и редкие рыжеватые пятнышки на боках.
Когда я уходила, мужчина с фамилией Усс придержал тяжелую дверь. Я не оглянулась, хотя и так знала, что за его спиной остался плакат со словом "Аргентина", а слева от него - соломонов перстень.
Всю обратную дорогу котенок спал, уютно устроившись в старой вязаной шапке, а дома я пронесла его по всей квартире, показав, где находится сухой песок, заранее насыпанный в старый поддон от холодильника, а где - налитое в блюдце молоко, и после этого спустила котенка на пол. Он прижался к полу всем телом, пугливо пискнул и сначала пополз, а потом несмело пошел, а потом побежал и спрятался под диван. Некоторое время я ждала, когда он вернется ко мне, а затем нагнулась и заглянула под диван. Котенок, увидев меня, зашипел и вылезать не захотел. Тогда я отодвинула диван, но котенок успел выскочить и спрятался под стол в кухне. Мне пришлось вымыть пол под диваном, потому что я обнаружила там лужицу.
Утром оказалось, что песок по-прежнему сухой и чистый, молоко выпито, а на полу в прихожей - подозрительные кучки, похожие на тонкие колбаски. Пришлось опять показывать котенку его новое жилище и объяснять, что это и для чего предназначено.
Однако, вернувшись с работы, я обнаружила кучки уже не на полу, а на кровати. Я легонько шлепнула котенка и ткнула его носом в песок.
На следующий день все было по-прежнему: нетронутый песок, выпитое молоко и грязная постель.
Тогда я выбросила песок, заменив его опилками. Запах свежеоструганных досок витал по квартире. Котенок поднимал кверху голову, принюхиваясь, я ласково гладила его за ушками и показывала на опилки.
Потом я приобрела специальный туалет для кошек и поставила его около унитаза, потому что котенок проявлял интерес к текущей воде. Результат был прежним. Правда, котенок забирался иногда в свой туалет, вставал на задние лапки, упираясь передними в крышку унитаза, и с любопытством изучал журчащую внутри воду. Он даже скреб свой пластиковый унитаз, а также кафельные плитки, оставляя на них влажные следы. Но после этого он прятался под диван, ожидая, когда я уйду на работу.
Я с ненавистью думала о человеке по фамилии Усс. С двумя "с". Мне хотелось ворваться к нему в каморку, где висят дурацкие плакаты, и швырнуть ему прямо в лицо трехцветного котенка - символ благополучия.
Прошло несколько месяцев. Котенок превратился в красивую ласковую кошечку, которую я называла Аргентина. Она смешно прикрывала глаза, когда я гладила ее, пугливо вздрагивала от малейшего шороха и продолжала пачкать пол и постель.
И однажды я решилась выгнать ее из дома. Отшлепав кошку сложенной вдвое газетой, я выставила ее на коврик за дверью, захлопнула дверь и вздохнула.
...Сериал шел не спеша, как всегда. И останавливался на самом интересном месте, заставляя доверчивых зрителей ждать продолжения. Но сегодня он закончился еще раньше, потому что погас экран и установилась тишина. Я стала в темноте искать штепсель, думая, что он отошел от розетки, как вдруг неожиданная боль заставила меня сначала отдернуть руку, а потом вскрикнуть. (Я отчетливо поняла, что скорость звука меньше, чем скорость света). Штепсель и в самом деле немного отошел от розетки, и я в темноте схватилась за металлические штырьки. Удар током был таким сильным и таким внезапным, что я некоторое время немного дрожала, а потом расплакалась от страха, что могла так нелепо умереть. И хотя смерть поджидает каждого из нас за тем или иным поворотом, - но встреча с ней кажется такой нереальной, такой далекой, - что проносящийся в волоске от тебя ее отголосок как будто выбивает из-под ног опору, - и мир становится чуждым.
Я зажгла свет и поняла, что дело не в штепселе, а в телевизоре: что-то в нем перегорело, от чего я расстроилась даже больше, чем от удара током. Я сидела в кресле, рассматривая ковер на стене: один из повторяющихся узоров на нем, который был с краю, слева от меня, напоминал лицо человека с голым черепом, окладистой бородой и глубоко посаженными глазами. Мне показалось, что где-то я встречала этого человека. Внезапно я вспомнила, кого он мне напоминал. Усс! Это было его лицо! Я переводила взгляд на другие узоры, - но лицо всегда проявлялось только в этом месте. Наверное, я немного задремала, потому что вдруг десятки одинаковых лиц поплыли передо мной в медленном ритме, улыбаясь и гримасничая. Они кружились все быстрее, - и словно от их кружения слышался шум. Шум и разбудил меня окончательно. Я прислушалась: шумела вода в туалете.
Кошкин туалет, бывший до этого девственно сухим, теперь оказался доверху наполнен водой, которая хлестала из тонкой трубки, соединявшей собой конструкцию унитаза. В луже воды плавал развернувшийся рулон туалетной бумаги, а на кафельных стенах виднелись причудливые пятна от фонтанов воды.
Я закрыла пальцем отверстие в трубке и совсем некстати попыталась вспомнить имя героя, который всю ночь держал палец на дырке, сквозь которую могла хлынуть ледяная вода, грозившая затопить город. Я держала левую руку на отверстии, так и не вспомнив, как звали героя, - а правой вычерпывала кошкиным туалетом воду и сливала ее в унитаз. Потом я поставила под струю воды ведро и побежала к телефону. Однако в аварийной службе никто не брал трубку. Между тем время приближалось к двенадцати ночи. Я решила позвонить своей взрослой дочери, но и ее телефон молчал. Когда я наконец дозвонилась до обоих адресов и опрометчиво обрушила на каждого из них все свои несчастья, то оба раза трубку просто бросили, посоветовав мне не контролировать их поступки.
...К утру, конечно, все улеглось. Появились вызванные мною мастера. Пришла извиняющаяся дочка. И даже сериал мне удалось досмотреть, потому что он повторялся по другому каналу.
Не было только моей Аргентины, моей замечательной трехцветной кошки. Ее нет до сих пор.
Иногда я просыпаюсь среди ночи от тонкого жалкого мяуканья и осторожного царапанья. Я открываю дверь, надеясь увидеть на коврике свою кошку...
Соседские дети приносят мне иногда страшноватых голодных бездомных кошек, руками закрывая им бока и уверяя, что рыжеватые пятнышки немного загрязнились и потому не видны. Они говорят мне о том, что кошка выросла за это время и изменилась. И имя свое она наверняка забыла.
Иногда я думаю, а не вернулась ли моя кошка к хозяину, к своему Уссу. Но ведь там такая тяжелая дверь. Я часто представляю себе, как я поднимаюсь по неровным ступенькам и толкаю стальную дверь. Может быть, кошка живет там, где висит плакат с ее именем, где уютно греется старенькая плитка и где хозяин каморки терпеливо чинит чужие износившиеся башмаки, не сетуя на жизнь.
Но я знаю: если уж кто-то не отвечает на твою любовь и уходит, - то не ищи его больше, прости и смирись. А лучше всего: никогда не выгоняй трехцветную кошку, потому что всю оставшуюся жизнь будет преследовать тебя жестокая мысль, что ты прошел мимо своего счастья и своей любви.