"НАХОДКА"

Находка - обретение; нечто очень подходящее, ценное, удачное. (из словаря)

"...И встретишь ты, когда не ждёшь, и обретешь, когда не ищешь..." Александр Бирзула

Пролог.

... Я бегу, уже начиная задыхаться, от ужаса перед незримым преследователем, а тот, кто гонится за мной, скользит туманом, иногда почти вровень, иногда отстаёт, забавляясь паникой жертвы и зная, что деваться ей некуда. Я бегу, но даже во сне удивляюсь себе, что оставляю за спиной спасительный свет, устремляясь в еще большую тьму. Видимо ожидая, что именно там, в её сердце, вот-вот появиться огонёк спасения, зажжённый дружеской рукой, но тьма вокруг меня лишь сгущается. Наконец, отчаявшись справится самой я выкрикиваю имя, и оно, странным образом, помогает. Нет, не во сне, а выдернув меня из него настолько неожиданно, что сев в постели, я лихорадочно оглядываю комнату, пытаясь понять, где нахожусь.

Шкаф с приоткрытой дверкой, письменный стол и ноут на нем. Кресло, на его спинке моя шаль, вечером было зябко, набрасывала на плечи. Всё привычно, но всё же что-то настораживает, словно я упускаю важную деталь. Посидев в темноте, я заставила себя встать и дойти до кухни. Всё ещё дрожащие руки подвели, нашарить выключатель не получилось. Машинально отмечаю раздернутые занавески. Странно, обычно я всегда задергиваю их, особенно перед полнолунием. Сегодня оно особенно ярко, или мне так кажется? И вот тут приходит понимание. Я никогда не оставляю на ночь не задёрнутыми окна. Пусть соседи и усмехаются на мою "скромность", я живу на 2 этаже. Но вот сейчас моя ловушка и сработала. Ведь это я могу ходить по своей квартирке с зажмуренными глазами или в темноте, не натыкаясь на предметы. Когда-то специально училась. А вот непрошенному гостю придётся раздернуть окошко. Метнувшись в комнату, киваю себе, вот то, что насторожило. Окно раздернуто и тут. Пусть и совсем немного, но не по-моему. Нехотя возвращаюсь на кухню. Света от Луны вполне хватает на то, чтобы достать заветную склянку. Однако её нет на месте. Вот это уже очень серьёзно. Пришлось открыть кран и плеснуть в лицо холодной воды - помогло. Постояла, чувствуя, как теплеют руки и сердце успокаивает стук, что раньше отдавался в виски. Провожу по мокрым волосам, отбрасываю их с лица. Наконец, полностью осознаю себя. Медленно возвращаюсь в кровать, закутываюсь в одеяло и вскидываю глаза на окно. Что ж, видимо игра окончена, меня нашли. Завороженно смотрю на то, чем запрещала себе любоваться многие годы. Но от себя не убежать, ни в другую комнату, ни в другой Мир. На чистом небе сияет красавица Луна и даже вуали ночных облаков не посылает мне Великая Мать, чтобы сохранить моё сердце хотя бы таким, склеенным. Я отчетливо вижу то, что не хотела видеть долгие годы, наивно задергивая окна темными шторами. А безжалостная память подбрасывает воспоминание о хрипловатом от волнения, еще ломком голосе Кая, прошептавшем почти признание: "Пока ты видишь на Луне целующуюся пару, знай, я - рядом". Пусть тогда мы были детьми, но мне так хотелось дружеского тепла, раз с семейным не сложилось, что я придумала любовь, и поверила в собственное сочинение. А Кай? Сложно говорить за другого человека. Подыгрывал он или вправду был влюблен? Но как бы то ни было, это не помешало ему строить свою жизнь так, как он считал нужным. И уйти, пообещав вырасти и вернуться. Но тогда я осталась совсем одни и то же приняла решение. Теперь же, оглядываясь на себя, ту, маленькую и несчастную, я понимаю, что обида, гнев и гордость очень плохие советчики. И всё больше сомневаюсь в его правильности. Но прошлое не повернуть вспять.

Глава первая. Меня зовут Гертруда.

Всё же утро, самое потрясающее время дня. Какой бы ни была ночь, но утром всё кажется не таким страшным или непоправимым. Наверное, будь у него девиз, он бы звучал как: "Будем жить!" по крайней мере, для меня. Привычно проснувшись за несколько минут до будильника, я несколько приободрилась, в последнее время это стало почти необходимостью, фантазия на тему, что это я управляю своей жизнью, а не обстоятельства. Могу сразу встать, а могу и через 5 минут, всё же выбор, ведь так? "У природы нет плохой погоды!" - повторяю заклинанием, пробираясь под сильнейшим ливнем к работе. В обычные дни эта 15 минутная прогулка от метро меня очень даже устраивала, но в подобные моменты было немного жаль, что подъехать просто не на чем. Вот и скакала я, как горная коза, с её же грацией и надеждой на лучшее. Сегодня мне везло, и тушь "водостойкая" была почти свежей и зонтик новый, в розах. Давно его присмотрела, а купила, как оказалось, очень вовремя. Но самым главным событием этого утра было другое, оно отодвигало на задний план и дождь и мрачного типа, что, обгоняя толкнул меня в лужу. Письмо! Я обнаружила его сегодня в почтовом ящике, а вместе с раздернутыми не мной шторами. Это становилось уже цепочкой событий. Тем более, что предыдущие годы таких "оказий" не было. Хотя, я могла просто не замечать неприметный серый конвертик, и он исчезал сам по себе, недожавшись получателя. Текст-вызов обычен: "Милая племянница, буду рада видеть тебя в гостях, но, возможно, ты меня не застанешь". Наверняка любому, кто прочтёт подобное приглашение, оно будет казаться цитатой из анекдота, серии "приходите в гости, когда меня дома не будет", но на самом деле это лишь издержки перевода. Будь в этом Мире кто-то из наших, кроме меня, мог бы и исправить, а мне и так хорошо. Неожиданность послания, в купе с ночным кошмаром, поневоле настораживает, заставляя вспомнить, что я не местная. Хотя девушка с непокорными золотисто-рыжеватыми волосами, и необычным именем Герта, (которое тут, в отличии от моего истинного дома, никого не удивляло), уже несколько лет старается прижиться в этом Мире. Но, мои здешние подружки вряд ли когда-нибудь узнают, что моё настоящее имя - Гертруда. И хотя оно звучит немного странно, изменить его я не смогу никогда. В моём родном мире каждая буква имени несет в себе и цвет и ноту. Наши имена, это как музыкальный аккорд в мироздании, который присущ только тебе. А ещё оно означает "Невеста меча", но вот об этом я думать не хочу даже сейчас.

Мой родной Мир, где издревле живут ведьмы и маги, находится между мирами. Этакий перекрёсток, за века существования ставший отдельным миром. Но все мы, живущие в нём, подчиняемся одному Правилу, когда приходит возраст первого совершеннолетия, у нас это 16 лет, мы выбираем Мир в который хотим привнести свои умения и знания, в обмен на его. В наших архивах не сохранилось имя того, кем было прописано "Условие, при котором ведающие сохраняют себя", но судя по витиеватости, к этому приложил руку маг. Оно гласило, что если новоявленная ведающая пользуется наработками предшественниц, ничего не привнося сама, в неожиданный и самый неподходящий момент знания исчезнут, превращая Мудрую женщину, ведающую, в обычную. И обратно их было не вернуть, поскольку исчезали и способности. Конечно, можно было переучиться на мага. Но кто же решится объявить перед всем Миром, что потерял себя? Я о таком не слышала. К тому же знания это всегда новое, то, что необходимо развивать, пусть и опираясь на опыт предков. Или говоря более высоким языком, непрерывная цепь знаний, связующая поколения ведьм. Поэтому, в 18, мы возвращаемся и уже окончательно принимаем решение, остаться в своём мире или появляться в нем, вот так, во время "приглашений". А остальное время жить жизнью того Мира, в который нас заносит судьба и выбор юности. Я выбрала последнее. Хотя, если быть честной, тогда это было не продуманное решение, а сплошные эмоции разозленного, отчаявшегося подростка. Как следствие, оно не нашло поддержки у родственников, даже вызвало яростный протест, но помешать мне, той, не смог бы и торнадо. Так, за последующие годы я стала почти изгоем. И не важно, что в основные праздники мы все съезжаемся в родовой замок. В остальное время, проводя дома "отпуск" я оказываюсь там одна. Родственники смирились с тем, что я, колючая инородная нитка в шелковом гобелене их жизни, и теперь придерживаются своеобразного графика, оставляя для меня конец лета и начала осени, как признанной семейной травнице.

Но сегодняшний сон все перевернул. Видимость стабильности, которую я строила в этом мире, сейчас была сметена, как листья с деревьев, в конце лета, яростным порывом холодного ветра осени. Я недовольно хмурюсь, мысленно злясь на себя, а ведь всё просто, скоро день моего рождения, настоящего. То, что я уже отметила здесь, с угощением и тортом, было просто цифрой. Неделя "до" и неделя "после", всегда богата на сюрпризы Судьбы. Склянка из-под капель, вернее то, на что я чуть не наступила утром, яркое тому доказательство. Это стекло не бьётся, но его можно сжать в руке, и тогда оно будет походить на смятую бумагу. Правда сделать подобное могут только Охотники между Мирами, а это значит, меня нашли. Действует кто-то молодой, раз так подставился с занавесками или наоборот, кто-то опытный, играет как кот с мышкой. В дом проникнуть сумел, но не увидел. Теперь же, раз капель больше нет, я осталась без защитного купола морока. Будет забавно посмотреть на лицо Охотника, когда тот увидит, ведающую какого Дома он вычислил. Хотя это я храбрюсь, может сложиться и так, что его огорчения я и не увижу. Разумеется, потом будут и извинения, и штрафы, но вот меня может уже и не быть. Охотники между Мирами - первая линия обороны каждого Мира. Воины-маги, уникумы, которые одинаково хорошо владеют и мечом, и словом. Умелые, коварные и безжалостные бойцы. Даже их презрительное, жаргонное прозвище "ваги", произносят почти шёпотом и в мрачных, полутемных кабаках, и в утонченных гостиных.

В очень давние и тёмные времена Охотники были объявлены врагами развития Миров, их обвинили в том, что именно из-за них переходы не могут быть доступны всем, кому не лень. Но на их счастье, Главы наших Домов хорошо помнили, как врагами развития цивилизаций объявляли нас, мудрых женщин и магов, и поэтому предоставили немногим оставшимся в живых Мастерам и их перепуганным ученикам защиту, а немногим позже и землю для восстановления Школы, которая сейчас, по прошествии веков, именуется уже Цитаделью. Был заключен договор, по которому мы получали право жить, не меняя своих правил независимо от изменений в других Мирах, и полную поддержку Охотников в дальнейшем. Наверное, тогда это выглядело по меньшей мере забавно, Главы Домов Мудрых женщин и Главы Родов могущественных Магов и измученные воины, Охотники, у которых осталось лишь их оружие, а еще несломленность, доблесть и отвага, заключили Договор полностью на равных. Но недаром предки были теми, о ком слагали песни, видимо они знали, что этот договор, который Охотники чтут до сих пор, как один из основополагающих, даст возможность развития моему Миру, когда изображения тех, кто его заключил, почти полностью поблекнут в нашей Галерее времени. Ведь Судьба всегда требует плату, а у сомневающихся берёт сама.

Знали бы писатели, с удовольствием погружающие своих героев в путешествия между мирами, что подобного не бывает. А если и случилась оказия, то ждут таких людей совсем не приключения в неизвестном мире, а смерть. Быстрая, если повезет. Слишком большую опасность несут в себе "попаданцы", начиная от своих знаний и умений и кончая самым простым и смертоносным - болезнями. Помню из наших учебников, как вымирали целые народы, к которым или "снизошёл" кто-то там или они сами, пригрели/спасли, по доброте своей душевной. И всё, ужас, а винить некого. Видимо, Верховные, ища выход и создали Орден Охотников между мирами, наградили их полномочиями, почти равными себе. Но и отняли слишком много.

Одно ясно, пока они разберутся, что я тут на законных основаниях, надо уносить ноги. Обидно, мир хороший, стал почти своим. Но сама виновата, не изменила статус после окончания Школы. Гордость обуяла, не хотела давать подсказку, как меня найти, время показало, он и не искал. Нет, злиться на себя, как и оправдываться, поздно. Срочно домой! Одно дело, когда Дом общается с Орденом, а другое, когда простая девчонка (на родовой магии, видимой Охотникам, у меня тут стоит блок), с фанатиком чистоты Перехода. Значит, осталось совсем простое из невозможного, убедить местных, что меня необходимо отпустить в незапланированный отпуск, причём прямо сейчас. Разумеется, реальную причину я озвучить не смогу, так что придётся что ни будь выдумать, иначе "произойдет оказия", как Охотники называют уничтожение глупцов, и гордячек, вроде меня.

Глава вторая. Ярис.

Каким разным может быть бег, в раннем детстве он путается в толстых, ещё неустойчивых лапах. Cтановясь подростком, ты часто бежишь просто так, желая ощутить скорость, мягкость земли или холодную влажность травы под горячими от скорости подушечками лап. Потом, в юности, он становиться одним из способов выживания и демонстрации выносливости и силы, и тогда на Большом совете тебя уже официально принимают в Стаю, Равным. Но ещё есть те, кто зовётся Изгоями, те, кто несет в себе генетическое отклонение и тем самым может быть опасен Роду. Именно они становятся Добычей в ночь приёма в Стаю. В Великую, Священную ночь, когда сама Богиня солнца волкодлаков, Селена - луна, проявляет нашу вторую ипостась и мы становимся признанными, истинными оборотнями. Волкодлаками.

Моя семья с самого детства смотрела на меня с выжиданием, из-за моих синих глаза. Мать надеялась, в подростковом возрасте они изменятся, ведь я первенец и удачливый охотник. Но чуда не случилась, и моей второй ипостасью волкодлака не стал обычный волк, что может ходить между мирами, хищная птица для помощи в охоте или водяной дракон, из тех, что живут в подземных пещерах. Я принёс горе своей семье и что бы отвести от неё позор сам принял на себя обязанности Дичи. И вот я бегу, уже понимая, что в новой ипостаси мне от моих братьев не уйти, хоть они, отводя глаза и дали мне фору. Но сейчас, когда лёгкие разрывает боль, а воздух втягивается с какими-то всхлипами, я почти готов развернуться и принять бой. Заведомо проигрышный бой со Стаей. Ведь теперь я всего лишь обычный двуногий, человек. Из тех, презренных, кто в других мирах охотится на моих братьев с механическим оружием, кто считает себя вправе на убийство ради развлечения, а не прокорма семьи. В моём мире подобные несут в себе проклятие, они всего лишь Дичь, Добыча для истинных Равных и их приносят в жертву в память о погибших там, их убивают. Но я не хочу умирать, я не умею сдаваться, в этом я по-прежнему волк.

Заставляю себя остановиться и повернуться к преследователям, через несколько минут они нагонят меня, и я вступлю в схватку. Пока же просто прислоняюсь спиной к могучему дубу, стараясь отдышаться, хотя ощущение жёсткой, словно складчатой коры для влажной спины, не знакома и даже неприятна. Провожу рукой по шее, стирая дорожки пота, что сейчас холодят кожу и натыкаюсь на цепочку с подвеской. Ах да, я и забыл. Мать набросила мне её на шею, когда я подошёл проститься. И ведь даже что-то шепнула. "Ключ", подбрасывает память почти не употребляемое у нас слово. Непроизвольно хмыкаю, нет у нас замков, мы Стая, равные среди равных. И я такой, был. Сдёрнув железную верёвку через голову, собираюсь отбросить подальше, но подвеска странно дергается в руке, словно я сжал что-то живое. Удивленный, раскрываю ладонь. Непонятный конус подвески явно изменился. Теперь на моей ладони лежит серебряная птица. Я застываю от увиденного, даже предстоящая схватка отходит на задний план.

- Сваллоу - произношу я вслух, это тайный язык, в имени ласточки зашифровано слишком много, и оно неприятно звякает в тишине, вместе с узнаванием вспышкой приходит воспоминание. Я, будучи совсем маленьким, застал в живых своего прадеда. Несмотря на почтенный возраст он был одним из 4 Глав кланов. И хотя все кланы считались равными, но он был всё же чуточку выше. Ясно вижу, как моя детская ручонка играла в эту подвеску и однажды она так же раскрылась, поцарапав мне ладошку. Помню его сказки, особенно одну, о тех, кто имея второй ипостасью водяного дракона, уходили из стаи, нанимаясь матросами на суда, чтобы посмотреть другой мир и принести новые знания. Уходящие делали татуировки с ласточкой. Cуществовало поверье, что такая ласточка не даст душе пропасть, а принесет её обратно, в Стаю. Была ли татуировка у деда, не знаю. А вот подвеску он носил. Надо же, где мать её хранила? И зачем? Смотрю на тонко сделанную вещицу, от расцарапанной ладони она измазалась кровью. По старой, ещё детской привычке, независимо дергаю плечом и отбрасываю непонятку подальше, она то же принадлежит Стае. Неожиданно воздух начинает светиться, и я, не веря своим глазам, вижу открывшийся портал. Погоня близка, я решаюсь, делая шаг в неведомое, надеюсь, Стая не посчитает это трусостью, ведь я не вернусь, никогда.

Глава третья. Я дома.

Уйти с работы у меня получилось, вот только не в отпуск, а совсем. Нескладно так, и девочкам, коллегам объяснить ничего не могу. Неужели я снова становлюсь заложницей своего имени и меня просто тащат домой? Негодование вперемешку со страхом заставляют быстро собираться в Путь. Только для моего Пути не нужны чемоданы и сумки. Наоборот, сидя перед туалетным столиком, над которым у меня висит зеркало, я, с улыбкой предвкушения снимала с рук браслеты и кольца, вынимала из ушей небольшие серьги, раскладывала их по коробочкам, где они и будут ждать моего возвращения. Из упрямства квартиру я сдавать не хочу и даже хозяйке вперед оплатила. Если что, просто сбегу, хоть будет куда. Хорошо, что в этом мире наличие ювелирных вещиц никого не удивляют и мне нет нужды объяснять их количество. Дело совсем не в дурном вкусе, для меня это обилие реальная помощь в блокировке сил, тех, которые в этом мире не приветствуются. Чем больше становилась коробочек на полированной поверхности столика, тем больше менялась девушка в зеркале. Немного тоньше черты лица, ярче глаза, и волосы, наконец не надо прятать под иллюзиями разных стрижек или цветов, как тут принято. Приходится соответствовать, хотя в моей Школе словосочетание "стриженная ведьма" воспринималось анекдотом. Конечно, и тут у девушек встречаются длинные волосы, но они их носят распущенными, ничем не фиксируя, без малейшего понимания, какой урон тем самым, наносят своему Роду и будущим детям. Но это их жизнь, хотя мне до сих пор удивительно, как при умении читать можно не искать знаний. Мои же волосы, вырвавшись из плена иллюзий стрижки, густой волной падают на плечи и скользя по спине, закутывают меня плащом ниже талии.

У каждой ведьмы, как и у мага, есть свои условия перехода, что бы кто-либо чужой ни мог им воспользоваться. В моём случае это комната. Во всех домах, где бы я не жила она такая же, как и в замке. Мебель стоит на тех же местах и набор одинаков: кровать, шкаф, туалетный столик с зеркалом. Ещё в комнате есть камин, правда тут он фальшивый. Просто обогреватель в красивом портале. Но главное, это общая картинка. И она неизменна. А еще у меня есть "якорь", это именно его я сейчас держу в руках, и с ним перейду Домой. Прижимаю к груди маленький портрет, он обычно стоит у меня на туалетном столике, мысленно представляю себе место, где сейчас окажусь и крепко зажмуриваюсь. Последнее совсем не обязательно. Но я редко пользуюсь магией в последнее время и поэтому в момент перехода меня немного подташнивает. На несколько секунд мне кажется, что я зависаю в пространстве и сердце колотится почти в горле, а потом, как-то сразу отпускает и я распахиваю глаза. На первый взгляд, ничего не изменилось, но я с улыбкой обвожу глазами помещение с толстым слоем пыли, через него вижу и зеркало, в котором отражается немного испуганная девушка с портретом в руках и абсолютно обнаженная. Да, есть такой минус в нашем переносе. Говорят, в давние времена, чтобы обезопасить переходы ведьм, эту уловку придумали маги. Ведь одно дело девушка без одежды. Мало ли что случилось, может она вообще, купалась. И совсем другое дело, появление невесть откуда красавицы, притом, чаще всего, в незнакомых одеждах. Чужачка всегда вызывала настороженность.

Я фыркаю и сделав несколько шагов по комнате, мысленно даю установку на уборку. Сама же отложив портрет на кровать, ныряю в гардеробную, за халатом. Магия у меня в крови, так что я не удивляюсь, что всё получается с первого раза. Тревожит другое, зачем меня вызвали в "не моё время", и кто отправил письмо. Пытаюсь отвлечься, наверное, многие на моём месте, подошли бы к окну. Ну и зря. Сейчас за ним только туман. Уже многие годы я не останавливаюсь в самом замке, чтобы не чувствовать себя бродящим по гулким комнатам, фамильным приведением. Не хочу прислушиваться к звукам со двора, надеясь услышать знакомые шаги, не хочу быть белкой в колесе своих воспоминаний. Хватит, раз пережила, сумела себя собрать, значит живу дальше.

Поэтому, а не из-за упрямства, как считают некоторые, я уже несколько лет подряд, на время отпуска не живу в самом Замке, а придумываю себе домики. Создаю их вокруг своей комнаты. Мне так проще, если что нужно, достаточно открыть портал, хоть в кухню, хоть в библиотеку. Так, постепенно мой временный дом обретёт уют и мне будет жалко, уходя смыть очередную иллюзию, но так и прислуга не нужна, и нежданные гости не появятся. Нынешний дом мне подсказал своими картинами художник, называющий себя "художником Света" в моем новообретенном мире, я "придумала" домик по одной из его картин. Внутри же обустраиваюсь по своему вкусу. Спальней послужит моя комната, как и привычная ванна, и гардеробная. Придумываю красивую лестницу на первый этаж, там будет маленькая кухня, с обеденным столом, всё же за каждой чашкой чая в главную кухню не набегаешься. Библиотека, с небольшим камином, все равно читать здесь буду, и стол письменный, с креслом. Это привычка, хотя тут комп. мне не светит. А вот зачем делаю еще гостевую спальню, не знаю и сама. Оглядываюсь с удовольствием, уютно получилось, теперь можно и к окну подойти и даже его открыть.

За окном сад, ещё только подёрнутые зелёной дымкой деревья. Узнаю яблони, чуть дальше сливы и вишни. В их приствольных кругах сейчас просыпаются примулы. А на небольших, солнечных полянках зацвели крокусы: фиолетовые, ярко золотые и немного пёстрых, белых с сиреневым. Перевожу взгляд на небо, оно высокое, чистое, в нем нет еще насыщенной, летней голубизны. От пронзительности которой бывает больно глазам. Оно именно весеннее, немного размытое, словно писалось акварелью. Я немного теряюсь от увиденного, поскольку весна совсем не моё время года. В ней даже не начало чего-то, а так дымка мечты. Но как же это неожиданно хорошо! У меня всё впереди, застану и цветущие тюльпаны и нарциссы. Закрыв окно, подхожу к кровати, нехотя беру в руки портрет и в который раз встречаюсь глазами с юношей, изображенном на нем. Он уходит, пусть и задержался в дверях на оклик, обернулся так порывисто, что смоляные кудри закрыли лоб и щёки. Отчаянный взгляд, под угрюмо сведенными в одну линию бровями, виден только мне. Простой воротник белой рубашки, ярко подчеркивает воспаленную кожу на щеке, ближе к уху. Там, теперь навсегда останутся выжжеными несколько рун, знаменуя его провал, как мага и мою потерю друга детства. Темный плащ на плече, повязан на манер наёмника. Оружие на поясе и отсутствие сумки, тоже "фирменный" знак тех, кем Каю ещё только придется стать. Ничего этого на картине нет, портрет лишь фрагмент воспоминаний. Мне ли не знать, сама рисовала. Наверное, он изменился за эти годы, но в моей памяти Кай навсегда такой, моя первая и пока, единственная, любовь. Привычно вздыхаю, провожу кончиками пальцев по его лицу, но нарисованные кудри не на ласку не отзовутся.

Ставлю портрет на привычное место и спускаюсь осмотреть поближе свое временное жилище. Выглядываю из дверей. Тут раннее утро, свежо, на крылечке и дальше, на дорожке ещё не просохшие следы ночного дождя. Это хорошо, весной вода необходима для пробуждения и роста всего живого. А для того, чтобы она не превратилась из друга во врага я тут займусь и этим. Это небольшая плата за провизию, что будет возникать в леднике Замка и на крыльце. Если придется решать что-то более серьёзное, кабинет и библиотека мне в помощь.

Оглядев веранду, с удовольствием замечаю на ней качели, и небольшой столик. Чашку поставить, книгу положить. Зябко! Передёргиваю плечами и возвращаюсь в комнату. Сейчас оденусь и в лес, там весна зарождается, листочки на деревьях еще махонькие совсем. Но щебет птиц и самое главное, запахи совсем весенние. Одеваюсь так, как не принято в обоих моих мирах, но мне так удобно и я, в который раз иду наперекор правилам. Платье, в мире, где я живу, их называют "чайными", а здесь "форменным безобразием", без корсетов, корсажей и пышных юбок. Тут принято одеваться, как на бал, каждый день. Любят наши женщины именно этот стиль, хотя в других мирах я встречала наших красавиц и в коротких шортах. Выбираю жакет, в тон платья и высокие, до колен, сапоги, они как перчатка, облегают ногу. Удобно по мокрой траве, и вообще в лесу я предпочитаю именно такую обувь. А что до платья, подол, естественно, будет мокрым, но вот если честно, надоели мне брюки и джинсы, хочется лёгкости и разноцветья. Из волос быстро плету сетку, она накроет основную массу. Так они не растреплются и не будут выглядеть, как распаренная метла. Если украсить цветами, причёска станет почти бальной. Чёлку мне жалко, и я её оставляю. А теперь украшения! Хотя нет! В этот раз я их сделаю в самом лесу. Идея захватывает настолько, что я почти выбегаю из дома, просто захлопнув дверь.

С весенним лесом не сравниться ничто. Такое предвкушение чудес бывает только перед новым годом. Но там всё иначе. А тут я впитываю глазами и яркий, небольшой ельник, сюда приду за первыми боровичками. И старую вырубку, затянутую гибкими стеблями малины. А там, в низинке, где снег лежал ещё совсем недавно взметнулись тугие стрелки листьев будущих ландышей. Зато птичье пение богато, как никогда. Прислушиваюсь, уж больно хочется услышать соловья, и лучше поперед кукушки! Тогда весь год ждёт удача в любви. Но они, пока молчат, причём оба, наверное рано, просто хочется всего и сразу. Улыбаюсь и глубоко вдыхаю весенний воздух, у меня всё впереди! И услышу, и ландышей нарву. Непросохшие, повисшие на кончиках листьев, капли дождя сейчас очень к месту, из них у меня будут серьги- капельки, и сверкающий кулон, под утреннее, голубое платье. Очень красиво. Разумеется, это не недолго, но задумка мне очень понравилась. Гуляю уже пару часов, пора и к дому, всё же, раз отказалась от прислуги, надо хоть чайник поставить.

Странный звук отвлекает от мыслей о горячем чае и бутербродах. Звук похож на стон, но раз птицы не умолкли, значит опасности нет. Что тогда? Осторожно иду на звук и замираю от неожиданности. На открывшейся поляне стоит большой, даже огромный, кряжистый дуб, в такую раннюю весну он кажется не живым. Его срок зеленеть будет гораздо позже. А под ним, сжавшееся и абсолютно голое тело. Замираю, мозг даёт сразу несколько команд, противоречащих друг другу. По опыту мира, откуда мне пришлось сбежать, при подобной встрече порыв один, нестись под защиту дома. По правилам моего родного мира, помогать надо лишь в случае, если тебя об этом попросят. Иначе вляпаешься в правило "не делай добра...". Сердито себя одергиваю, напоминая, что чужим сюда просто не попасть. Раз попал, значит свой, может в далёком мире был, из молодых кто, кого я не знаю, а что без одежды, так при переходе всё иномирское слетает, как шелуха. Сама же недавно за халат хваталась. Только обученные маги могут появиться во всем блеске. Совсем не ко времени вспоминается Кай, сердце обрывается от предчувствия и я, забыв обо всём, бегу к находке. А добежав окидываю её взглядом и даже губу прикусываю от разочарования. Нет, обмануло предчувствие, выдало желаемое за действительное, это не Кай. От разбившейся (в который раз!), надежды, даже страх пропадает. Скептически рассматриваю свою находку. Юноша, нет, скорее молодой мужчина, тренированное тело воина, широкие плечи. Маги более утончены.

- Эй! - тихо озвучиваю своё присутствие, - Эй! Ты живой?

При звуке моего голоса он распахивает глаза, и я отшатываюсь. Такой синевы давно не видела, даже теряюсь, подобная внешность у нас встречается редко, маги обычно темноволосые. Могут быть рыжими или почти седыми. Но русых я не знаю, а подобный цвет глаз я не встречала никогда, так что, какой семье дать знать о найдёныше пока даже не догадываюсь.

- Не бойся, я не враг, ты ранен? Что случилось? - стараюсь говорить медленно и негромко.

Он поднимает руку, заслоняясь, но не от возможного удара, а как будто от яркого света, так закрывают глаза от вспышки. Странно, сейчас в лесу хоть и светло, но на небо набежали тучи. Солнце точно не слепит. Теперь он отводит руку и смотрит на меня, без угрозы, или страха, скорее обреченно.

- Сваллоу, - неожиданно четко произносит незнакомец, явно обращаясь ко мне.

Я приподнимаю брови, это слово означает птицу, ласточку, но не обычную, а ту, что перенесла душу убитого воина домой. Но что имел в виду неизвестный парень? Язык древний, даже в моей школе он шёл зачётом, а не экзаменом. Видимо из далёкого мира непрошенного гостя забросило, он мог не совладал с переходом, особенно если в первый раз. Не понимает, что домой попал и опасности нет.

- Ты в безопасности, врагов нет. Но тебе надо пойти со мной, - медленно, чуть ли не по слогам, говорю я.

Неожиданно в его глазах мелькает протест.

- Я не могу быть собакой, - отрешённо произносит, я не особо вслушиваюсь, для меня важнее, что он начал говорить на общем языке, пусть и так, неуверенно. Но для меня это лишь подтверждение того, что он постепенно приходить в себя, а он, между тем, продолжает гнуть своё, - Служить. Я не могу служить, не хочу. Пусть и призвавшей. Лучше убей.

М-да, парень видимо с практики, но как-то неудачно вернулся. Может, оборотень? Кровь предков сработала, из беды к нам выдернула. А сейчас, язык подводит, впереди головы бежит. Заладил убей да убей. Разве можно первой встречной власть над своей жизнью предлагать!

- Я не Призвавшая, я просто хозяйка дома и земель, где ты оказался - терпеливо пытаюсь достучаться, - Тебе одеться надо, поесть, переночуешь если захочешь. Пойдем, я не причиню вреда. Давай знакомится, меня зовут Герта, а тебя?

Вижу его смятение, это хорошо, значит понимает, имена врагам не открывают. Что-то хочет сказать, но не получается. Поспешно останавливаю.

- Не пугайся. Ты в другом мире и язык тут другой, думай, я пойму. Потом и сам заговоришь.

Он явно растерян, а меня все больше тревожит ситуация, из какого бы далека он не прибыл, но родной язык забыть нельзя. Это всё равно, как кровь поменять, невозможно.

- Ярис, Ярис Сколл, из рода Преследующих Солнце, - неожиданно чётко раздается у меня в голове. Я перевожу дыхание, слава богам, а то я тревожится начала, что парень во время перехода пострадал рассудком, и такое бывает.

- Ты идти можешь? А то я замерзла и есть хочу.

- Замёрзла? - он явно удивлен, - тепло.

- Это я от страха, не иначе, - не могу сдержать сарказм. Но он понимает по-своему.

- Я не нападу, не бойся.

Он неожиданно легко поднимается и оказывается рядом.

- Пойдем, в доме есть одежда, - я спешу отвести глаза. Парень хмурится, видимо вспоминая, о чем это я. Ничего, надеюсь вспомнит. Нас учили, что в подобной ситуации, что бы не происходило, никак не показывать своих эмоций. Переход, особенно первый, влияет на всех по-разному, главное, не торопить. Конечно, странно, что его никто не страховал. Но любопытство я утолю потом, не тут, не в лесу. Тем более, если парень не спрашивает, зачем одежда, значит, скоро вспомнит. Я киваю ему и иду, он хоть и настороженно, но послушно идет за мной. И к моей радости, движется довольно быстро, значит согреемся на ходу.

Мы уходим, птицы начинают щебетать об увиденном и враз притихают, когда недалеко от дерева вновь открывается портал. Он не обычен, края словно обожжены и трепещут, стараясь сомкнуться. Выскочивший из него мужчина держат в вытянутой руке меч, в другой - странную сеть, из горящих звеньев. Оглядевшись и поняв, что явно опоздал, он шипит что-то и снова прыгает в портал.

Глава четвертая. Гость.

Интересно, я иду быстро, налегке, но то сучок под ногой хрустнет, то веточку задену. А мой спутник по лесу движется, как тень, хоть и массивней меня, в разы. Подойдя к дому, толкаю лёгкую калитку. Она, как и забор, невысокая, смотрится просто дополнением к дому. Но на самом деле от неё и вверх и вниз идут защитные столбы энергии. Если я призову Силу, от врага или обидчика и воспоминания не останется. Сержусь на себя, напоминаю, что тут безопасно, но видимо я слишком привыкла к тому миру, вот и сторожусь.

Протягиваю руку парню, ладонью вверх, без меня он к дому не пройдет. Он настороженно смотрит, явно не понимая. Как там он представился? Хоть имя и царапнуло помять, но запомнился лишь "Ярис", уж больно ему подходит.

- Положи свою руку на мою, и я тебя проведу. Раз ты мне не доверяешь, почему я тебе должна? - пытаюсь сформулировать объяснение попонятнее.

Он рассеянно кивает, кладёт. Рука сильная, а ладонь тёплая, странно, он же раздет, а мне и в одежде уже зябко. Я сжимаю её в руке и провожу его, а потом уже и не отпускаю, просто тяну за собой в дом. Он не сопротивляется, послушно идет. Вот и гостевая спальня пригодилась. Я ввожу нежданного гостя и быстро рисую в памяти вход в мужскую гардеробную, там сам разберётся. Подталкиваю его, а сама возвращаюсь на кухню и скинув жакет, берусь за чайник. Из иномирных удобств в моих домиках всегда есть холодильники и собрать стол из бутербродов и горячего питья проще простого. Чувствую, как за спиной появляется мой нежданный гость. Оборачиваюсь и замираю.

Глава пятая. Призвавшая сваллоу.

Девушка, что увела меня из леса и привела в свой дом, снова что-то требовательно говорит. Я понимаю язык, но осознание происходящего как-то замедленно, словно через толщу воды. Девушка нетерпелива, явно не хочет ждать, когда я "отомру" и почти впихивает в незнакомую комнату, полную рядов с одеждой. Растеряно двигаюсь вперед и натыкаюсь на зеркало во весь рост. Я рассматриваю себя с жадным нетерпением: смазливое лицо, крепкое, тренированное тело, даже в новом, человеческом обличии я не сильно изменился. Дрогнувшей рукой отвожу волосы от левого уха, нет, чудеса кроме чуда спасения закончились. В ухе нет метки-серьги с изображением другой ипостаси. Вука (Волчонка) Сколла больше нет, есть Ярис, человек, почти. Значит, я не случайно так назвался моей нежданной спасительнице, судя по реакции она знала о подвеске- ласточке, значит и моё второе имя, в честь прадеда, тут будет уместно.

"В круговерти прыжка между Мирами можно навсегда остаться никем, былинкой, которую носит ветер мироздания, и нет ей пристанища. Если не ведет тебя тот, кто вызвал или не страхует предмет, который именуется "ключ", и может помочь при переходе". Да уж, самое время вспомнить урок, который мы с приятелями слушали в пол уха, поглядывая в окно и прикидывая, как проведём день. Выходит, правильно дед говорил: "лишних знаний не бывает". Надо же, значит подвеска оказалась "ключом" к порталу в другой Мир, и моя мать прекрасно это знала, раз отдала ее мне. Возникает масса вопросов, но пока их задать просто некому. Стоя у зеркала в огромной костюмерной, я растеряно оглядывался, пытаясь представить, какое количество народа должно было пройти через эту комнату, уж больно одежда была разной. Побродив между вешалками, с удивлением нашел и то, что можно было считать почти своим. Даже оружие было заботливо положено рядом. Конечно, при первой возможности я куплю своё, а это верну. Но сейчас, без него я чувствовал себя голым, гораздо больше, чем без одежды. Хорошо девушку не испугал, последнее это дело. Она, явно, чародейка хоть и не признаёт себя Призвавшей, не требует клятв и почитания. Служить совсем не хочется, но раз остался в живых, на жизнь зарабатывать придётся. Да и отблагодарить хозяйку необходимо, из леса, в дом привела, считай в свой Мир впустила. Кто знает, что у них тут в лесах водится. Отслужу, естественно, хорошо бы только сроки оговорить. Складываю приглянувшиеся вещи и иду к двери, на которой схематично набросан поток воды. Наконец согреваюсь под душем, немного потряхивает от пережитого и полной неизвестности впереди. Жизнь - живым! - бормочу я, стараясь что бы голос не дрожал, именно так мы провожая в последний путь соплеменников закрываем, запечатываем тоску в сердце. Самое главное, я жив. Значит пришло время узнать, почему я здесь и как простой мальчишка-волк оказался в другом Мире. И почему у меня синие глаза, у единственного во всей Стае. Хотя, меня как обухом по голове, неожиданно огрела пришедшая мысль. Нет, я не был единственным. У моей матери были мои, в смысле её, синие глаза. И это никого не удивляло, дошло только что до меня. Рассеяно выбираюсь из душа, привычно убираю/заплетаю волосы и все еще находясь под впечатлением от собственных вопросов, выхожу к своей спасительнице.

Глава шестая. Волкодлак.

В начальной школе, где будущие ведьмы и маги ещё учатся вместе, нам рассказывают об бесчисленных количествах миров, о том, что самые дивные, волшебные сказки невозможно придумать, поскольку нельзя сочинить то, что никогда не видел. Рассказывают их те, кто случайно перебрался в другой мир и вернулся живым. Конечно, за много лет пересказов они вобрали в себя эмоции сказителей, а сами события немного потускнели. Но есть и неизменные "правила", если девушка, то обязательно красавица, если юноша, то принц. Если у него конь, то должен быть белым, а если спутником волк или ещё кто, то уж точно говорящий. Но это в сказках, а тут я растеряно смотрела на свою находку. Парень явно вспомнил, зачем одежда, только подобрал он её не по правилам моего Мира.

Наши мужчины носят камзолы и плащи, по их цвету и длине всегда ясно из какого они Дома. Маги, хоть и предпочитают черное, и чаще носят кожу, но Рода то же не спутаешь. У моего гостя поверх рубашки то же была кожаная куртка, но не застёгнута, а сапоги хоть и до колена, но обычные. Наша молодёжь любит тонкую кожу, а в последнее время их принято украшать вставками из более яркой, кто-то из вернувшихся с практики школяров занес новую моду.

После душа волосы гостя еще влажные, он стянул их в короткий хвост, и несколько косичек разного плетения у виска сразу говорят и о возрасте, и о статусе. Я растерянно понимаю, что читала об этом, даже картинки рассматривала, в учебнике. Поскольку в моём мире, такие, как моя неожиданная находка, не жили. Свирепые, неподкупные воины. Природные маги - оборотни. Волкодлаки.

Плохо быть одной из лучших учениц. Чем больше я вспоминала, тем больше меня охватывала паника. Свирепости и одержимости волкодлаков в учебнике была посвящена целая глава. Ещё там было написано, что некоторые маги пытались призывать их, как демонов. Для службы себе. Но все неудачно для магов кончалось. Я огляделась, пытаясь увидеть глазами гостя своё жилище и тихонько застонала. Типичный домик ведьмы, как из детской книжки. Память деликатно подбросила параграф, что ведьмы считаются у волкодлаков чем-то противоестественным. Поскольку они сами - маги, а вот их женщины полностью сконцентрированы на потомстве и доме. Именно поэтому, в давние времена они объединялись с магами и нас уничтожали. Пока все эти воспоминания крутились у меня в голове, я накрывала на стол, резала бутерброды и наливала ароматный чай в красивые, глиняные кружки. Надеясь, что руку, которая кормит, кусать не принято. Потом приглашающе кивнула и гость, не заставив себя упрашивать сел и буквально накинулся на еду. У меня аппетит давно пропал, и я только пила чай маленькими глотками, совершенно не чувствуя вкуса и стараясь не постукивать зубами о край чашки.

Наконец гость оторвался от опустевшего блюда и коротко взглянул на меня:

- Я тебе благодарен, за кров и еду, - сообщил он мне.

Я кивнула, принимая его слова.

- А в благодарность хочу знать, кто тебя напугал, - неожиданно продолжил он.

- Зачем? - я так изумилась, что даже голос прорезался.

- Узнаю и всё, - отозвался он.

- Что всё? - не поняла я.

- Ему- всё, - пояснил волкодлак, мрачно сверкнув глазами.

К этому моменту я уже перебрала все возможные планы отступления и понимала, что отвечать за то, что привела в наш Мир чужака, всё равно придется. Поэтому ответила честно.

- Ты чувствуешь мой страх, это тебя я боюсь.

Парень немного растеряно оглядел себя:

- И чем напугал?

- Ты - волкодлак! - почти выкрикнула я и вскочив, отбежала в дальний угол маленькой кухни, - вы ненавидите женщин, ведьм. А я и есть ведьма.

- Откуда столько ереси? - невозмутимо поинтересовался он, - ну, кроме того, что да, я из рода волкодлаков?

- В учебнике прочитала, - честно ответила я и настороженно посмотрела на него.

- Да? Странно? Обычно в учебниках пишут проверенную информацию, - невозмутимо продолжил он, - Мы не называем наших женщин ведьмами, если не хотим осложнений в жизни. А поскольку все наши женщины - ведающие, в основном целительницы, то в общении с ними предпочтительно вообще держать язык за зубами.

- Неправда! - горячо заговорила я, вы - в смысле мужчины, и есть маги, а ваши женщины это просто те, кто производит потомство.

Наверное, я бы и дальше рассказала ему, что и как, но он перебил меня непочтительным фырканьем, а потом расхохотался, в голос. И именно в этот момент, глядя, как заливисто смеется страшный волкодлак, которым у нас пугают детей. Я увидела в собеседнике парня, который, похоже, вляпался в приключения, по чужой воле, почти как и я.

- Что ты смеёшься? - я надула губы, - скажешь не так? У нас так в учебнике написано, я на пятерку зачет про волкодлаков сдала!

- Не, - он даже головой покачал, - все не так! И не пятерку за подобное, а пару ставить надо! Да не дуйся. Не тебе, тому, кто такое придумал!

- Тогда расскажи сам! - потребовала я успокаиваясь, и даже вернулась к столу.

- Да пожалуйста, - повел он сильным плечом, словно облитым кожаной курткой, - но предупреждаю, это то же учебник, - он подмигнул и начал:

"Волкодлаки, как и все прочие народности, населяющие миры. Как-то ведьмы, колдуны, чародеи и др., в каждом Мире - свои. В моём нас несколько кланов, это зависит от того, какая вторая ипостась у тебя откроется в переходном периоде. Водяного дракона, хищной птицы, или простого волка. Есть еще изгои, те, кто становятся людьми. Но их уничтожают, чтобы гены не портили. Ты права в том, что моих соплеменников, в очень давние времена, призывали маги. Но мы не объединялись с ними, а служили под заклятьем, чтобы спасти своих женщин и потомство. Когда оговоренный срок заканчивался, зачастую заканчивалась и жизнь призванного волкодлака. Это темные страницы нашей истории и о них никто не вспоминает ясным днём. Так что волшебство наших мужчин сильно преувеличено, мы "перевертыши", те, кто может сменить ипостась, оборотни, названий куча. Но на этом - всё. То, что воины мы хорошие, даже отличные, это истинная правда. Но волшебства тут нет, просто тренировки. Вот наши женщины, это наше богатство. Именно в них, в их крови и хранится секрет наших изменений. Так что если бы мы их притесняли, то волкодлаков давно просто бы не стало. Так что суди сама" - он снова белозубо улыбнулся, и я отчетливо увидела слегка заостренные зубы и чуть удлиненные клыки.

- Подожди, если все так чудесно, почему ты тут?

Парень помрачнел:

- Не часто, но у нас рождаются волчата со второй ипостасью - человек. Мы считаем их изгоями и уничтожаем. Я такой изгой.

- Тебе трудно быть человеком, - осторожно спросила я, - хочешь перекинуться?

- Нет, - он пожал плечами, - всё нормально. И вскинув на меня глаза, добавил с какой-то извиняющейся улыбкой - даже странно.

Эта улыбка на лице крепкого, сильного парня меня сильно задела:

- Зачем ты себя унижаешь? Откуда твои соплеменники знают, что правильно, а что нет? Они Боги? А может раньше всё было наоборот? Были люди с ипостасью волкодлака? Только рождались всё реже, ведь и такое может быть? - засыпала я его вопросами.

- Никогда не слышал, - неохотно отозвался парень, - да и не нужно нам такое. Волкодлаки - всегда воины, человек нас слабее.

Он показался мне таким расстроенным этим своим сообщением, что я невольно захотела утешить:

- Знаешь, в природе не бывает ничего случайного, может волкодлаки и сильнее, но человек, вынужденный изначально не нападать, а защищать свою жизнь, он умнее, понимаешь?

- С ведьмой не спорят, - пробормотал он, и поймав мой изумленный взгляд, кривовато улыбнулся:

- Поговорка такая у нас, у страшных волкодлаков, - он ехидно прищурился, - но благодарен, что утешить хочешь, не ожидал.

- А что ожидалось? - фыркнула я и повела плечом, - Знаешь, ты вообще удивительно спокойно держишься. Такое пережить, узнать что изгой, переместится в Мирах. Да ещё на ведьму местную натолкнуться, в дом к ней попасть.

Парень явно хотел парировать, но не стал меня перебивать. Что ж, 1:0 в пользу волкодлака, он умел слушать, чтобы понять, а не ответить. Это большая редкость, и не только в этом Мире. Убедившись, что я закончила, неторопливо проговорил.

- Я застал в живых своего прадеда, у нас это очень большая редкость. Деда застать - удача. Он был Главой Стаи долгие годы. Так вот его любимой фразой было: "надо уметь отличить непостижимое от неизбежного". Вот я и стараюсь.

- Знаешь, со стороны это просто стечение обстоятельств, - медленно заговорила я, - но и у нас есть свои поговорки - маячки. Например: "случайное не случайно", когда из двух миров, почти в одно время выдёргивают людей (давай нас, так, для краткости, называть). Притом, они пересекаются в одном месте, то, поневоле приходит мысль, что это мы не сами решили.

- Думаю, нам надо вернуться на то место, где ты меня нашла, - кивнул головой парень, - вдруг мы что-то там заметим.

Эта идея показалась мне очень заманчивой и я, наспех собрав посуду, была готова. Мой неожиданный гость просто встал и шагнул к дверям, на ходу поправив охотничий нож на поясе. Непонятно, почему мы так спешили, но добрались до приметного дуба почти бегом. Я даже немного запыхалась. Яр, остановившись в пролеске, задержал меня, пристально окинул полянку прищуренными глазами, и перейдя на странно скользящий шаг подошел к дубу первым. Как я не старалась, ничего необычного не замечала. Примятая трава, еще не набрав соков весны, так и лежала на чуть раскисшей от подтаявшей земле. Собственно, и всё, я помнила, как лежал Яр и "видела" это. Яр обошёл вокруг дерева и с сожалением пожал плечами:

- Что-то тут неправильное есть, но что именно, я не пойму, - нехотя признал он.

Я тоже промолчала, понимая, что гипотезы и придумки - это совсем не то, что ожидается от "ведьмы". Хотя тревога не отпускала, а лишь разрасталась. Я растеряно огляделась, почки на ветках деревьев только выстреливали и листочков было почти незаметно. Несколько дней и все изменится, но пока лес казался прозрачным и безопасным. Но я буквально чувствовала, как из приветливого, он становится по вечернему угрюмым, словно вынуждая уйти.

- Пойдём к дому, - озвучила я неприятное ощущение, Яр, хоть и был не близко, но услышал, кивнул. Шли молча и я в который раз пыталась понять, что же мне делать? Продолжать играть в лесную ведьму или не рисковать и всё же перейти в замок. Там меня никто не посмеет тронуть, а, заодно и гостя. Раз я дала приют, то и отвечаю за него, закон гостеприимства.

Глава седьмая. Ярис.

Обратно мы шли неспеша, подстраиваясь под шаги девушки, я ненавязчиво поглядывал по сторонам. Безмятежность леса и доверчивость моей неожиданной хозяйки нервировала гораздо больше, чем погони и сражения, в которых довелось участвовать. Там всё было понятно. Или ты, или тебя. Мы, Волкодлаки из поколения в поколение были воинами, суть - наёмниками, но стоили дорого, если удавалось купить наши услуги, то временный господин мог быть уверен в выигрыше своего дела. Притом, что перекупить волкодлаков было невозможно, мы не интересовались политикой того, за кого воевали. Свои дела он обсуждал с Главами кланов, и они не всегда соглашались отправить бойцов. В иных мирах или реальностях, как их иногда называли и куда нас отправляли, мы были просто наёмники и, как и все, стремились побыстрее сделать свою работу, за которую "господин" заплатил почти полную цену, причём, вперёд. Такое не практиковалось ни с кем, кроме нас. Потому мой народ и боялись. Но, видимо, реальность этой милой девушки находилась где-то очень далеко от моей. Раз она о нас только читала.

Она мило болтала, без стеснения опираясь на мою руку, если надо было перешагнуть топкость влажной земли, тут была ранняя весна, и в глубине леса ещё был виден не до конца растаявший снег. Мне была непривычна подобная открытость, войдя в пору, наши девушки придирчиво поглядывали на парней, стараясь побольше узнать не только от свах, но и удостоверится собственными глазами, что тот, от кого они намечали завести потомство, окажется подходящим по всем статьям. И только потом милостиво роняли улыбку. Я кивал на слова попутчицы, поддерживал, и иногда переносил, взяв за талию, через упавшее зимой дерево, но думал о своём. Видимо в непростое место меня занесло, раз то, чем я жил и считал правильным всю свою жизнь, сейчас предстало совсем в другом свете. Словно пелену с глаз сдернули, и я ясно увидел то, о чём никогда не задумывался раньше. Почти с детства я был в свите деда и мне довелось побывать в разных Мирах и в довольно большом количестве всяких передряг. Хотя перекинуться попытался совсем недавно. А ведь это было неправильно. Наши вначале узнавали свою ипостась, учились сживаться с ней, и только потом их, признав бойцами, Главы отправляли на задания. Почему же со мной было по-другому и почему никто не обращал на это внимание? Вывод напрашивался сам собой, я был чем-то иным. Но не выродком, раз не убили в младенчестве. Мать знала, знал и прадед, раз свою Сваллоу отдал, а она хранила, отдала на самом краю. Наверное, до конца верила, что не потребуется. Да и прадед многому учил, когда я был мал настолько, что просто запоминал, впитывая как губка и никогда не сомневался в его правоте. Вот сейчас у меня вопросы появились. Жаль, задать их некому.

Дошли мы без проблем, я снова перекусил. А потом она предложила пораньше лечь, отдохнуть. И только оставшись в предложенной мне комнате один, и уже растянувшись на мягкой кровати с похрустывающим, чистым бельём, я спохватился, что не только клятвы служения, пусть и временной, она с меня не взяла. Девушка забыла и о клятве не причинения вреда. Вечернюю сонливость как рукой сняло. Невозможно было представить, что бы она мне так доверяла, да и с чего? Познакомились несколько часов назад. Внезапно обострившееся чутьё говорило только об одном, она тоже решала какую-то задачу, а все гостеприимство и милая болтовня, это так, для отвода глаз. Приближалась ночь, самое "ведьминское" время и, если я окажусь на их алтаре, винить будет некого. С сожалением покинув уже угретую постель я встал. И когда, одевшись пристраивал нож в сапог, услышал её крик.

Глава восьмая. Герта.

Чем дальше мы отходили от поляны, тем сильнее на меня накатывала головная боль, я старалась болтать, что бы настороженный спутник не почувствовал мою слабину. Иногда я делала то, что в обычной жизни мне было совсем не свойственно, я дотрагивалась до него. Он понимал по-своему, переносил через препятствия или крепко поддерживал. Я, как ни старалась, ничего не чувствовала. Ну, сила, мощь, и не только внешне. В нем бурлило что-то недоступное моему пониманию, но не опасное, не враждебное лично для меня. Голова болела всё сильнее, словно в отместку, за моё непонимание. К тому же мы дошли, и я была уверена в помощи дома. Почти автоматически предложила гостю ужин, кивнув на оставленный под полотенцем на столе хлеб, и ночлег. И почти бегом устремилась в свою комнату. Войдя, я сделала то, что было запрещено во всех учебниках. Я достала лекарство другого мира и приняв, попросту легла в кровать. О не взятой клятве от волкодлака я вспомнила, когда проваливалась в темную бездну сна, но вынырнуть, чтобы всё исправить, я уже не смогла.

И снова я шла, на этот раз, в такой яркой белизне, что глазам было больно, ступала по белым, холодным плитам пола, на которых иногда проступал голубоватый рисунок, словно вьюга взялась за краски. Ничего страшного или ужасного вокруг я не видела, но тем не менее очень не хотела продолжать путь. Казалось, я слышу голоса, и они мне знакомы, особенно один, мужской. Что-то дрогнуло внутри меня, я постаралась уловить, откуда он раздался и поняв, шагнула на встречу. И тут, прямо передо мной, неожиданно, как бывает только во сне, появился кот. Я замерла, не веря себе, а потом рванулась, подхватывая его на руки.

- Снеж! Снежик мой, хороший! Как ты? Я так скучала...

Даже во сне я понимала, что друга моего детства давно нет, но он был, сидел у меня на руках и я чувствовала его тяжесть, обнимая и зарываясь лицом в пушистую, белую шерсть, пахнущую снегом.

- Снежик, пойдем скорее, мне кажется, я слышала Кая! - продолжая прижимать к себе кота я снова шагнула, но мой Снеж неожиданно зашипел и яростно ударив по моей руке лапой, вырвался и исчез. Я заметалась, ища кота. Окружавшее пространство завораживало, оно играло оттенками зимы от льдистой, почти прозрачной, до густой, белой, цвета мороженого. Ещё несколько шагов и я увидела того, ради кого я когда-то отреклась от своего наследия, а значит и себя. Кайрос Див Абилин. В Школе были не приняты сокращения имён. Я была Гертрудой, а он Кайросом. Кайрос Див Абилин. Но из своего детского упрямства, я дала ему другое имя. Я назвала школьного друга детства, а потом и первую любовь, как мальчика из сказки, про Снежную королеву, Каем. И он всегда откликался, где бы ни был. В тот день, когда отец забрал его из нашей школы, и он назвал меня Гертой, и мы поцеловались.

Тогда Кай пообещал, что выучится, получит высокое звание и деньги, найдет меня, где бы я ни была и мы всегда будем вместе. А я поклялась его ждать. Конечно, по прошествии времени и взросления, особенно вдали от дома, я поняла всю наивность веры в слова подростка. И признала свою глупость, ведь я долго сдерживала данную мной клятву ждать его, отказываясь от своего предназначения. Но я была из семьи, где слово и дело никогда не расходились. В этом было и моё проклятие и моя сила. "У меня есть я и значит мы справимся", я усмехнулась аффирмаций, много раз спасавшей меня из пучины глубокого отчаяния. Уж больно сложно жить, когда ты отличаешься от других, а мне пришлось не просто жить, а научится выживать в совершенно чуждом для меня мире. Сейчас я смотрела на источник всех своих бед и признавалась себе, что столкнись мы случайно, я могла бы его и не узнать. В моём сне он был совсем не похож на того мальчика, кого я помнила и берегла в сердце. Конечно, за прошедшие годы мальчик превратился в мужчину. Высокий и гибкий, в темных, развивающихся одеждах могущественного Ордена Охотников между мирами. Теперь он был из тех, от кого я вынужденно бежала. Но даже не это потрясло меня. У Кая, моего Кая были темные, кудрявые волосы. А у этого мужчины они были прямые, длинные и абсолютно белые. Не седые, а белые и немного искрящиеся серебром, как снег, когда его прихватит морозом. И чем дольше я на них смотрела, тем острее чувствовала, как что-то внутри меня замерзает навсегда. На территории Зимнего сезона регалии на одежде были не в ходу, поскольку погода менялась, подстраиваясь под настроение повелительницы, а значит по нескольку раз на дню. Даже военные, пусть и вынужденно, носили меховые плащи. Так что чин придворного в дворцовой иерархии был виден по цвету волос, и проще, и удобней. У Кая чин был высокий.

Я не слышала разговор, просто видела Кая, подчеркнуто вежливо отвечавшего на вопросы дамы, сидевшей напротив него, на троне. Эту даму знали во всех мирах и везде у неё было разное, созвучное местной религии имя. Где-то её считали богиней, где-то царицей или повелительницей. Но везде почитали и склонялись. Да и кто в здравом уме станет дерзить или воевать с временем года, обрётшим личность. Её Величество, Кристабель, Императрица Хладных земель, моя мама. Я, замерев и глотая слёзы вглядывалась в родное лицо. Мама казалась утомленной и еще ей было абсолютно не интересно то, о чём так горячо и настойчиво говорил ей Кай. Мне ли не знать, что чем внимательнее выглядит мама, тем больше она теряет интерес к собеседнику. Он же, напротив, считал её внешний интерес взаправдашним и расходился все больше. Неожиданно она подняла глаза и в упор посмотрела на меня. "Тебе пора принять решение и вернуться к своим истокам, Гертруда". Взгляд матери притягивал почти физически, я шагнула на встречу, чтобы обнять, почувствовать родное тепло рук и холодок губ, прикоснувшихся к моему лбу. И тут меня пронзила боль, я закричала, забилась, силясь разорвать контакт и только когда меня сильно встряхнули, и я распахнула глаза, мне это удалось. Яр держал меня за плечи и с тревогой вглядывался в лицо.

- Что это было? - взволнованно спросил он, - я боялся, что не сумею тебя добудиться, понимаешь, я отчетливо видел, как по твоему телу, окутывая тебя прямо поверх одеяла, ползут странные, белые цепи. Хотя так и не понял, они-то откуда взялись? Но тебе было больно, и ты силилась вырваться.

- Цепи, это родство, - хрипловато проговорила я, видимо сильно кричала, - А вот белые цепи, это оружие Охотников между мирами. Считается, что ни у кого нет сил противостоять им. Кто же ты, если сумел их разорвать?

- А кто ты? - подозрительно спросил Яр.

И я сдалась.

- Понимаешь, своим появлением Боги и Богини обязаны людям, тем кто их придумывает, а затем наделяет характером, поступками и наконец, судьбой. Немного похоже на воспитание детей, не находишь? На первых порах ждешь, когда же наконец они вырастут. А потом никак не можешь отпустить, все чего-то тебе от них надо. Я веду свой Род от сезона. Не спрашивай, как так получилось, и в какой момент сезон обрел личность и стал женщиной-повелительницей снегов и зимних бурь. Я не знаю ответа, но с того времени женщины моего рода правят, сменяя друг друга.

- Подожди, что значит сменяя? - ошарашенно перебил меня Яр.

Я невольно рассмеялась:

- В мироздании ничего не бывает вечным. Вечное, это значит, неизменное, будь это так, всё давно бы остановилось и просто на просто исчезло. Вечно лишь движение, понимаешь?

- Стабильность, - начал он, но тут перебила уже я.

- Она тем более поддерживается движением. Например, чтобы не было голода, несмотря на погоду надо сеять и убирать хлеб. А разве это не движение? Спроси тех, кто его выращивает.

- Я понял, - кивнул парень.

- Так и у нас, приходит время и на ледяной трон восходит новая правительница, для людей же эта перемена будет в оценке зимы. Стало холоднее или, наоборот зима была без лютых морозов. Ну и так далее. Хотя, обычно мы правим долго. Но и понятие времени и долготы жизни у сезонов и у людей разное. Сезонов всего четыре, ты же знаешь об этом? Но все остальные, они теплые. В Школе мне было сложно общаться с детьми других сезонов, уж больно мы были разные. И характер подводил, но пусть я была внешне холодной, какой ребёнок не хочет тепла и дружбы? Я очень стеснялась своих отличий, а они принимали это за заносчивость, обижали. К тому же я и не забываю ничего, ни хорошего, ни плохого, "как в лёд вмерзает", - повторила я определение одной из наставниц. Вскоре я стала изгоем, а потом к нам пришёл Кайрос, и сев за мою парту, как-то сразу стал мне другом. Он был из межсезонья, такие тоже есть. Они обладают способностями смежных сезонов. В Кайросе была лютость зимы и неожиданное тепло "бабьего лета" осени. Лютость досталась моим обидчикам, а все его тепло доставалось мне. Мы считали, что любим друг друга и всегда будем вместе. Но дети выросли. А теперь увидев его во сне в мундире своих преследователей просто не знаю, что думать.

Яр склонил голову к плечу и прищурившись, насмешливо спросил:

- Ты увидела парня во сне и делаешь выводы?

Я растерянно кивнула.

- Знаешь, чем парни от девушек отличаются? - продолжил свою мысль Яр, - Ну, кроме самого очевидного? Нет? Вы придумываете себе нас, и верите в свои придумки.

- Да? - я даже задохнулась от охватившего меня гнева, - а вы?

- А мы спрашиваем и слушаем ответ.

- И о чём же ты хочешь меня спросить? - фыркнула я.

- Откуда на твоём запястье кровь? Причём совсем свежая?

Я, растеряно посмотрела на руку и замерла. На запястье набухли три капельки крови, точно на тех местах, куда пришлись когти Снежа. На моих глазах они темнели, застывали, превращаясь в камешки проступившего полностью и туго охватившего мою руку, браслета.

- Это, ошейник моего Снежа, кота, - потрясенно прошептала я.

- Ненавижу ошейники, - брезгливо поджал губы Яр.

- Ты не понимаешь, - грустно отозвалась я, - Снеж, он не совсем кот, однажды снежинки так легли, что в их узоре, я увидела котёнка, а вот обрел существование он благодаря моей крови, и ошейнику. Только что всё это значит?

- Что-то много странностей для одного дома, - протянул парень, внимательно смотря на меня.

Я погладила браслет, понимая, что Снеж во сне дал мне ключ к двери, но не деревянной или железной, что было бы гораздо проще. Призрак дал мне ключ к тому, от чего я так старалась убежать, к двери моих воспоминаний

Глава девятая. Императрица Кристабель.

Владычица Хладных земель, которые граничили с землями самой Грани небытия, Хозяйка Зимнего Двора сезонов или, попросту Зима, проснулась в своих апартаментах и окинув взглядом огромную кровать, нахмурилась. Смятые простыни, скомканное одеяло и раскинутые подушки (одна из которых, вообще оказалась на полу!), говорили о том, что ночь была не из лучших. Ничто так не выводило из себя Кристабель, (так звали нынешнюю хозяйку снегов и буранов), как сны. Вернее сказать то, что они, посланцы Времени, никому не подчинялись и приходили неожиданно, неся в себе и радость и отчаяние прожитого. Войны, сражения, интриги Двора Сезонов часто напоминали о себе и исчезали вместе с утренней дымкой морозного солнца. Нынешний, болезненный до яви сон, будто всё ещё витал в комнате. Она чувствовала запах ели и то, как её иголки покалывали кончики пальцев и ладони, когда она пыталась нагнуть упругую ветку, чтобы прикрепить к ней игрушку-гостинец. Ощущение было столь явным, что женщина поднесла ладонь к губам и чуть подула, убирая холодом дыхания неприятные ощущения. Совсем как тогда.

Она села, подтянула колени к груди и обняв их руками, с отчаянием посмотрела вокруг, словно на стенах, оббитых светло-золотистым шелком, могла проступить надпись, как ей быть дальше. За всё своё правление, в качестве Хозяйки Зимнего Сезона, Кристабель была идеальной Зимой, сдержанной, в меру холодной, в нужное время - ледяной. Только один раз в жизни, Хозяйкам Зимнего сезона позволялось открыть своё сердце и ощутить огонь в крови и восторг сбывшейся мечты. Так, правду сказать, уже очень давно, объяснила ей мать, как находят отцов своим будущим дочерям хозяйки Зимы. Не даром свадебные цветы "зимних" - подснежники, слёзы зимы, но не об ушедшей зиме напоминают смелые цветы, а о любви, что заполняет своим теплом и нежностью даже ледяной замок и украшает колыбель новой зимушки, когда приходит её черед. Маленькая Кристабель была хорошей ученицей, но со временем. Владычица из неё получилась еще лучше. Кристабель обожала власть и совсем не торопилась искать отца своей преемнице. А нежным подснежникам в своих покоях, она предпочитала бордово-красные розы. В её короне бриллианты соседствовали с гранатами "голубиная кровь", и сверкали, как глаза Снежных волков, что сопровождали её выезды. Кристабель считала своим долгом напоминать, что кровь неразумных всегда ярче видна на белом, снегу. Подковерные игры при дворах Сезонов были её шахматными партиями, а четкие, до её правления, границы земель сезонов постепенно размывались, придуманными ею межсезоньем, где селились полукровки. В начале, изгоями, а постепенно отвоевавшим себе земли, народом. Однако, она неукоснительно выполняла требования Верховных, по поиску отца преемницы. Она хотела править, а не вводить окружавший мир в хаос. Первый раз, с замиранием сердца, а после, всё более уверенная в себе и своей власти Кристабель заводила любовников, предпочитала, чтобы ей поклонялись и боялись, понимая, что от подобного будущая Хозяйка родится просто не может. Она всё больше убеждала себя в том, что Верховным просто нет дела до смены зимних Хозяек, пока они не показали ей, как глубоко она ошиблась. Тогда, пролетая над зимним лесом, в своих призрачно-льдистых санях, которые везли снежные волки, она бесшумно опустилась недалеко от полянки, пытаясь понять, что делает там большой, сильный мужчина, сбросивший с себя тулуп, несмотря на холод.

Он обернулся сразу, и в его глазах, вместо настороженности, вдруг плеснул какой-то детский восторг.

- Здравствуй, гостья - Зима! - проговорил он начало той песенки, что она слышала совсем недавно, проносясь над городом. Тогда она показалась ей веселой, а сейчас, в окружении тишины и великолепия снежного леса, немного смутила.

- Здравствуй, - тихо ответила, покоренная тем, как он смотрел на неё, без лести и подобострастия придворных или угрюмой твердости верных воинов. Это был взгляд восхищенного ребенка, враз поверившего в сказку, и в месте с тем, очень мужской взгляд, не менее восхищенный, но от которого у неё проступил румянец и захотелось поправить шапочку.

- Что ты делаешь? Елку присматриваешь? - спросила первое, что в голову пришло.

- Елку я давно присмотрел, - кивнул он, - только рубить не хочу, придумал на ней угощение для зверей развесить, она далеко в лесу, люди не найдут. А им и корм будет и праздник, - он смутился, отвёл глаза.

Она кивнула, понимая все несказанное об охоте, и необходимости убивать, чтобы выжить. Крепкий нож, прилаженный к поясу мужчины, был явно не для красоты. Да и рукоять второго виднелась из-за голенища сапога.

- А дома уже поставил? - неловко попыталась сменить тему.

- Нет у меня постоянного дома, госпожа Зима, - отозвался вроде почтительно, но так глянул, что Кристабель стало жарко, хоть шубку расстёгивай. - Я - ведьмак, - видя её непонимание, пояснил, - так здесь боевых магов называют, - я Школу несколько лет назад окончил. Вот, хожу в этом мире, присматриваюсь. Тут медведь-шатун появился, меня позвали, да я убивать не стал, домой его переправил, не медведь это был. Просто любопытный парень, не местный, - добавил он, - усмехнувшись.

Кристабель рассмеялась, это же надо, столько проехать что бы натолкнуться на выпускника собственной Школы! И где? В лесу!

- А почему ты знак выпускника школы не носишь? -спросила удивлённо, заметя на шее парня подвеску в виде ласточки.

- Вот же она, - парень привычно коснулся шеи.

- Не совсем, - Кристабель напряглась, подвеска-ласточка парня была обычной, как у всех учащихся, Ласточкой - сваллоу называли другую. Ту, что получали выпускники. Её головка была повёрнута в другую сторону, а в чуть приоткрытом клюв жила искра магии переноса.

- Я использовал магию, - нехотя признался он, - медведю портал открыл.

- Но тебе теперь обратного хода нет, - удивленно отозвалась Кристабель, - в Школу не перенесёшься. Если что, погибнуть можешь.

- Ну, это вилами на воде писано, - нахмурился парень, - а ему жизненно необходимо было, - и снова улыбнулся, блеснув зубами.

- Раз так, - даже теперь Кристабель помнила, как у неё тогда заколотилось сердце и захотелось повернуть время вспять, или просто убежать. От осознания того, сейчас, в эту минуту за неё всё решили Верховные, и она, Хозяйка Зимы только и может открывать рот и произносить то, что давно пора сказать. И тем самым навсегда изменить судьбу, и свою и этого парня и ещё многих, - приглашаю тебя встретить Праздник со мной, елку обещаю. И в Школу тебя подвезу, за новой подвеской, - она взглянула лукаво и покраснел уже парень.

- Это великая честь, госпожа! - отозвался он уже другим, чётким голосом военного из Школы Сезона Зимы, убирая из речи местную мягкость и словечки, - не смею задерживать, - он растеряно посмотрел на куль с тем, что хотел развесить.

- Не торопись, я помогу, - Кристабель, не глядя, шагнула вперед и провалилась в пушистый снег.

- Дальше - не интересно! - громко приказала она себе, отметая воспоминания и о крепких, надёжных руках, что подхватили, не дав упасть. И о горячих губах будущего отца своей дочери. Уже тогда, во время их первого поцелуя в голове тревожно зазвенел колокольчик опасения, но она таяла от взгляда ярко-зеленых, как первые весенние листочки, глаз. Напрочь забыв, что подобный цвет может быть только у родившихся в Межсезонье. Такие не могут жить в одном Сезоне постоянно, им жизненно необходимо путешествовать, если они не хотят потерять себя или сойти с ума. Кристабель прижала заледеневшую от воспоминаний руку к дрожащим губам. Хозяйка Зимы отпустила свою любовь, но не потерпела компромисса и приказала больше себя не тревожить. А молодая женщина, Кристабель, перепутавшая гордость и гордыню, осталась с маленькой дочерью, смотрящей на неё глазами отца. Первая в Роду, будущая Зима, с ярко-зелеными, лучистыми глазами.

Жалела ли она потом о своём решении? Считала ли его ошибкой? Точного ответа у Кристабель не было. А еще, с того времени, на дальнем взгорке, что у южной стены замка, стали распускаться подснежники. Название "Слёзы зимы", она ненавидела.

Кристабель торопливо провела по щекам, стирая слезинки сожаления. Поздно, Бог Времени неумолим, назад часы жизни не ходят. Тогдашняя слабость, пусть другие зовут это любовью! И нынешний сон- напоминанье, звенья одной цепи. И это она, Кристабель, сковала эти звенья. Авторская работа, Мрак её побери!

Как давно она отправила дочь в Школу? Зима потянулась к колокольчику, желая вызвать прислугу, и уточнить, но сама же и махнула рукой. Время везде течёт по-разному. Зачем усложнять? Она точно помнила, что всё прошло как по нотам и вездесущие придворные вновь не получили пищи для сплетен. При прощании, принцесса Гертруда, не проронила и слезинки, сама Кристабель была мила, но холодна. Дочь вступила на свою дорогу. Тем самым начался отсчёт оставшихся лет правления для неё, нынешней хозяйки зимы. Кристабель закуталась в одеяло. Холод шёл изнутри, как приказ осознать, что время неумолимо, и даже она, со всеми регалиями, ему не указ. Время, Судьба и Любовь, триединство правящее мирозданием. Теперь ей остаётся не мешать Судьбе вплетать нить дороги дочери в полотно Мироздания так, как изначально задумали Боги.

Изнутри, вытесняя тоску, поднялось раздражение, то что у обычной женщины, да что там, пусть даже королевы, обернулось бы балом или прогулкой и выбором, а после, более длительным знакомством, с приятным кавалером, стало недоступно. Теперь надо было думать не только о себе.

Кристабель, плотно сцепив зубы от досады и на сон, и на себя, и на всё, вообще, заставила себя встать с постели и разгладив шелк розоватого, цвета утренней зари, одеяла, немного подумала об уничтожении Мира. Холод космоса её не страшил, но недовольство родни и возможная месть явно найдут и там. Её родственники излишне привязаны к своему месту обитания. Она печально вздохнула, внутренне отказавшись от интересной задумки. А ведь тогда не надо бы было вставать и заниматься делами! Но долг превыше всего!

Голубоватое, вьюжное кружево, ночной рубашки, на мраморно белой коже смотрелось изумительно. Жаль, восхититься некому. Она резко набросила полночно синий халат из плотного шёлка, села на мягкий, золотистый пуфик, стоящий у туалетного столики и взглянула в зеркало. По его узкому ободку шёл причудливый узор из цветов, это Хозяйка Летнего сезона, вечно насмешливая Дара, преподнесла ей. После нового, головокружительного романа, которым она стремилась перебить воспоминания, от которых до сих пор щемило сердце. В этот раз все было правильно, она снисходила к смертному, о равенстве, пусть и в любви, не могло быть и речи. Цветы назывались васильками и были цвета глаз юноши, правда, как его звали, она уже и не вспомнит. Век людей так короток, а она любит молодость и горячность. Согревается от подобных эмоций, как от жаркого костра и чувствует себя почти живой. Тогда и зимы будут в пушистом снегу искриться легким морозцем, и дни, хоть и останутся короткими, но будут солнечными. Нынче же холод и стужа сковали землю, из темных, свинцово-серых туч то и дело падает холодный снег, а метели, подхватывая его, заносят дороги. В подобную погоду люди говорят, что у Царицы- Зимы плохое настроение, в этом Кристабель была с ними согласна.

Она машинально взяла со столика книгу дочери, в начале приказала не убирать. Потом просто привыкла видеть яркую обложку, по которой та училась читать. Няня считала, что красочные картинки пробудят у девочки желание узнать, что скрывается в тексте затейливой сказки. Кристабель поморщилась, насчёт желания читать няня ошиблась, девочка стала придумывать свою сказку, опираясь на иллюстрации. Это было совсем не кстати. Дети Родов, потомки Сезонов, должны учиться в общей Школе. Выживает сильнейший, и Школа в этом просто необходима. А как иначе ребенку узнать, на что он годен? Родительская любовь, это с точки зрения Зимы означало не исполнять бесчисленные капризы и просьбы, а научить дочь самой справляться и достигать желаемого. Её земли не даром называют Хладными, ведь граничат они с землями Вечной ночи, а там и до Тьмы рукой подать. Как ни жалко девочку, а тянуть, тогда, дольше было нельзя. Пусть в глазах, полных слез и отражалось непонимание и обида, но Кристабель не могла позволить себе роскошь броситься к своему ребенку и унести в безопасность Дворца. Женщина в ней тяжело вздохнула, приложив изящные пальцы к дрогнувшим губам, Хозяйка же распрямила плечи, её дочь должна иметь внутри себя несгибаемый стержень, иначе некому будет передать трон. А этот стержень не дается от рождения, как богатство или имя. Он выковывается в слезах поражений и триумфе побед. Когда придет её время, дочь будет готова, иначе Тьма поглотит Хладные земли. Слова "бессмертие" и "вечность" в этой Вселенной значат совсем разное.

Но это дела далекого будущего, ей еще править и править. Кристабель покачала головой и улыбнувшись вновь взяла в руки яркий томик. На красочной обложке по небу неслись белые лошади запряженные в расписанные морозным узором, маленькие сани, ими управляла красивая дама с надменным лицом и в искрящейся короне, другой рукой она прижимала к себе хорошенького мальчика. Кристабель чуть нахмурилась, но открыла книгу и погрузилась в чтение, стараясь понять, чем замысел так привлекал её дочь. По мере прочитанного она чувствовала как стало подниматься настроение, сожаление и сомнения от правильности поступка пришедшие во сне, развеялись, как и метель за окном. На бледных щеках проступил нежный румянец предвкушения. Неведомый автор подал ей прекрасную идею, надо завести пажа и поискать стоит не в Школе сезонов, где вначале все учатся вместе и можно натолкнуться на родственников. Школы межсезонья, с их зыбкими границами и размытыми представлениями об устройстве Мира. Вот куда сегодня лежит её путь, Кристабель потянулась к колокольчику и нежным, хрустальным звоном, вызвала прислугу.

Глава десятая. Кайрос.

Он брёл, проваливаясь в снег, уже довольно много времени. Закоченевшее, хоть и тренированное тело слушалось плохо, и единственным стремлением мальчика было уйти как можно дальше. И плевать на мудрость, что так часто повторял им один из Наставников: "от себя не убежишь". Воспоминания, что ненавистью жгли сердце много лет и которые он так старательно прятал, сейчас вырвались на свободу.

Как только мамы не стало, отец женился, и перевёл сына в одну из Школ Межсезонья. Хотя Кайрос слышал, как он обещал маме, что обязательно даст сыну доучиться в Школе Сезонов, и в дальнейшем поможет. Мама всегда говорила, что раз сын рожден в пограничную ночь, между уходом Осени и наступлением Зимы, (такие ночи и назывались межсезоньем) это означает вовсе не проклятие, а множество возможностей. Кайрос провел заледеневшим рукавом рубашки по глазам, не чувствуя, как царапает щёки. Он давно запретил себе слёзы, решив, что там, где она сейчас, ей хорошо. Тогда Кайрос сжал зубы и затаив ненависть, учился надеясь, что Отбор всё исправит. Но сегодня всё рухнуло. Отбор показал, у него нет ни капли магии, и его рождение в ту ночь не было случайностью, мама ошибалась, а отец был прав. Кайросу предстоит стать простым солдатом, охранять границы сезонов и всё. Щека болела от выжженных рун, что теперь навсегда будут обозначать и его статус, и его позор. Он надеялся до последнего, но мечте не суждено сбыться. Что ж, Богам виднее. Он решил, что не станет возвращаться домой, зачем в семье простой солдат, пусть и Границ, отец - маг сочтет его ущербным, а то и позором семьи. Он заночует в лесу, а там, глядишь Боги перенесут его душу в более достойное тело. Резкий порыв ветра пронесся рядом с ним, и мальчик оказался в сильных руках, прижатый к меху богатой шубы. Подняв глаза, он встретился взглядом с полночно черными очами, что искрились, как снег на морозе.

- Зачем?

Бесплотный голос задал вопрос и Кайрос сразу понял, о чем его спрашивает неведомая дама. Она откуда-то знала, он не сбился с пути, а хотел замёрзнуть. Мальчик постарался ответить, но стянутые морозом губы послушались не сразу, треснули, и на них проступили капельки крови.

- Просто думай! - подсказала неведомая женщина, - я пойму.

- Они сказали, я не маг, и теперь быть мне простым солдатом, - от еще не пережитой обиды у Кайроса выступили слезы.

- Труднее всего терять несбывшееся, - дама согласно кивнула - но не плачь, Наставники не могли видеть твоей силы. Им это недоступно.

Слезы мгновенно исчезли:

- А кто я? - мальчик враз забыл о мыслеречи, словно озвученные голосом слова были гораздо значимее, и слизнул кровь с потрескавшихся губ, не обращая внимание на боль.

- Если хочешь узнать, то пойдем со мной, - ответил голос, похожий на перезвон колокольчиков. Он взглянул в темные глаза и неожиданно почувствовал тепло.

- Если я действительно маг, то я готов служить вам, Леди, - вспомнил он о манерах.

Кай услышал веселый смех, словно на лёд бросили горсть серебра и сам, в ответ, робко улыбнулся. Дама прикоснулась к его щеке холодными пальцами и проведя по неё, стёрла руны, - всему своё время, - отозвалась негромко, и закутала Кая в свою шубу. Прижав к себе неожиданную находку Кристабель прищурилась:

- Как тебя зовут?

- Я - Кайрос Див Абелин, госпожа.

- Кайрос? - переспросила Кристабель, внутренне изумляясь, память быстро подсказала ей значение имени: время перемен, шанс, даже низшее божество, вроде, такое было, бог счастливого мгновения, - а сокращенно, Кай?

- У нас нет сокращений имен, госпожа. Но если вам так угодно, зовите, как нравится.

Кристабель испытующе взглянула в распахнутые надеждой глаза мальчика. Может нежданная встреча, находка этого ребенка и есть подсказка Верховных, которую она так давно ждёт? Может быть это их план и она, наконец разгадала его? И то, что у неё только один ребенок, не проклятие и намёк о передаче трона, а ответ на её молитвы? Ей, Главному сезону (пусть это и забыто нынешними), развязали руки и она может осуществить то, о чем давно мечтала в тишине одинокой спальни. Вновь провозгласить себя Главным сезоном и насладится покорностью других. Её названные сёстры слишком очеловечились за прошедшее Время, забыв, что их мир, это мир сезонов, и пора об этом напомнить, как и то, что они ей не ровня. В начале была только Зима! Кристабель тихо рассмеялась, вот оно! Власть, её власть надо всем и всеми. Она слаще любовника и абсолютно точно, интереснее мужа. Власть даёт выбор во всём. Постоянство в любви пусть Верховные оставят для людей, с их короткой жизнью бабочек. Со временем она еще посмотрит, насколько они ей вообще, нужны. Кристабель вновь посмотрела на мальчика, в его смоляных кудрях запутавшиеся снежинки, уже не таяли.

- Кайрос или Кай? - она чуть улыбнулась ярко алыми, узкими губами, - я решу, как тебя называть, но позднее.

Мальчик безмолвно кивнул и сани понеслись. Согревшемуся в мехах нежданной спутницы, поверившему в чудо, восторженному Каю, казалось он летит по небу, среди сверкающих холодом звёзд. И зимнее, чёрное небо на его глазах принимает форму крыльев птицы. Самого настоящего Ворона Времени, одного из их Верховных божеств. Он вопросительно посмотрел на нежданно обретённую госпожу, но та, не глядя на него, только улыбнулась. И он, то же, стал смотреть вперёд.

Глава одиннадцатая. Так не бывает.

Космос, вечно живой и постоянно меняющийся. Мерцание светил, трагедии угасающих звезд и ликующие взрывы-рождения сверхновых. Словно вуали, проносятся между ними туманности. Пульсируя и изменяя цвет. Но у каждого начала должен быть не только конец, но и продолжение. Осмысленность существования приходит с идеей, а её воплощение и есть цель. Однажды, одна из ни приняла форму огромной птицы, и еще не складывая крылья заглянула одним глазом в проплывающую мимо и напоминающую чертог.

- Хочу свой мир, - сообщила она.

- Этим ты себя ограничишь, если станешь кем-то, то другим уже не быть, - прозвучал ответ.

- А ты пойдёшь со мной, мать всего сущего? - продолжился странный диалог.

Туманность-чертог заколыхалась краями, словно тихонько рассмеялась:

- Пожалуй, это будет интересно, побыть в границах. Познавая себя.

- Тогда нам нужна та, что движет всем вокруг. Нам нужна она.

Пролетавшая мимо была не столь огромна, но сверкала первородным огнем и всегда была готова испробовать что-то новое. Верховные, первостихии слили свои сущности, та, что движет всем, дала огонь. И назвалась Любовью. Огромная птица, схожая с вороном, сложила свои крылья, привнося на них мудрость потерь и знание, что всё неизменно к повторению, ибо имя его было Время, а поделилось оно воздухом надежд и самой жизни. Та же, что пребывала в чертогах и даже там звалась Матерью всего сущего, отерла щеки от влаги делясь водой жизни. И назвалась Судьбой. Так проведя материальную проекцию первоэлементов, была создана новая земля.

Как и при любом новоселье, в начале Верховные были очарованы своей затеей. Мир, который предстал перед их глазами, блистал нетронутостью голубоватого льда, пушистым снегом и густой синевой неба. Любовь, с присущей ей энергией и выдумкой уговорила друзей не заселять новый мир пришельцами, а создать их из "подручного материала". Вдохнуть жизнь в ожидающий пробуждения мир и подарить личности сезонам. Так, вначале была создана Зима. Главенствующий над жизнью сезон красоты в царстве холода и подступающего мрака. Однако, довольно быстро они поняли свою ошибку и уравновесили холод вечного ожидания вторым сезоном. Лето было жарким и богатым на урожаи. Но подобная категоричность вскоре перестала нравиться Судьбе и она придумала сезоны- промежутки. Весну и Осень, именно в них, в сезонах весенних надежд и грусти пламенеющей осени, она нашла прелесть для себя. Время не мешало буйству фантазии своих подруг. Лишь ограничило пребывание сезонов во времени и власть их Хозяек. Так была создана Земля Сезонов.

Однажды Верховные, вспомнив о своей задумке, вновь собрались в чертогах судьбы. С интересом наблюдая в окне - экране Времени, как распорядились Хозяйки сезонов их подарком. Тоненькая, как ивовый прутик и красивая, как бутон розы, собирающийся раскрыться под первыми лучами солнца, девушка, захлопала в ладоши:

- Вот, наконец, мне удалось! Я же говорила, что обязательно изменю эту сказку! Надо было просто подождать, пока Зима захочет изменений. И именно сама. Лед не плавкий, его можно или разбить или растопить, а мне это не интересно.

Сидящая у окна-экрана женщина постарше, недовольно поджала губы. В отличии от восторженной собеседницы её красота давно раскрылась, но с изменениями света от экрана, лицо менялось. Оно казалось и молодым, и старым, меняясь неуловимо, и постоянно. Впрочем, как и у девушки, которая, заметя её недовольство, сама вмиг стала старше, изменив восторженное выражение широко распахнутых глаз на ехидную вприщурку.

- Чем ты опять недовольна, Судьба? Согласись, почти во всех известных нам мирах. Я Любовь, царю и побеждаю! Даже Зима это признала, раз подобрала этого красавчика.

Судьба снисходительно покачала головой, засверкали грани её убора из жемчужных слез, бархата шерла (чёрного турмалина) и капелек крови граната.

- Ты сумасбродка, сбивающая живущих с их пути. Не спорю, иногда это бывает забавно, но чаще ты просто отнимаешь их время жизни, заставляя идти к цели не прямо, а по чаще леса или буеракам.

- Однако Время никогда меня не осуждает, в отличии от тебя, а уж ему то всегда есть, что сказать! - ответствовала Любовь, повернувшись к третьему члену их компании и всем своим видом показывая, что ему пора вмешаться в разговор.

Время откинул с лица тёмный капюшон плаща, как и у женщин, его лицо постоянно менялось, сейчас это было лицо юноши, под стать Любви, и только глаза, абсолютно черные, с искорками звёзд, летящих в потоке мирозданья, были мудры и спокойны.

- Не дразни её, Судьба, - глубоким, низким голосом проговорил он, - пусть позабавиться. Время придёт и все станет на свои места. Не мы ли сами решили немного изменить Мир сезонов, а не уничтожить его, в ту, прошлую нашу встречу. Помнишь? Когда гордыня сезонов стала брать верх над их разумом. Тогда, придумав и создав Охотников, мы вновь возвели границы и не из камня или страха, а из необходимости подвижничества. Но все ветшает, особенно память живущих. Те, кто был раньше, уже стары, а молодые слишком увлеклись властью в охоте на чужих.

- Отказ от личного счастья ради счастья другого человека. То есть способность к жертве, разве не это было критерием отбора Охотников между Мирами, - удивление в голосе Судьбы заставило Время вздохнуть.

- Всё проходит, кроме прошлого, но, если опираться только на него, можно уйти в Вечность. Жизнь это другое. Любовь права, Охотники стали меняться, значит пора изменить правила игры их жизней, стоит ввести необходимость присутствия кого-то к чьим ногам можно бросить весь мир, а иначе у этих фанатиков вседозволенность возьмёт верх, жизнь потеряет смысл и их дороги свернут в небытие. Глупцы! - Время потемнел лицом, но быстро подавил гнев, - в своём упоении властью они даже не осознают, что всего лишь фигурки на ледяной шахматной доске Зимы. Этот сезон так и не смирился с моими условиями и не принял границ. Долго же она выжидала и искала возможность переделать мир под себя.

- Но, - немного растерялась Любовь, - мы же с этого начали. И быстро поняли, что ошиблись, во льду не живут ни цветы, ни надежды.

- Мы - да, - усмехнулся Время, - но чем выше положение, тем умнее себя считают ныне живущие.

- На этом нынешняя Хозяйка Зимы и споткнётся, - медленно проговорила Судьба, - одно дело писать историю, а другое - использовать её в своих интересах.

- Я повторюсь, - медленно проговорил Время, - история движется витками, подчас они проходят настолько близко, что задевают друг друга. И ошибка ново живущих лишь в том, что они не оглядываются на ошибки предшественников, отметая их опыт, - он прищурился на экран и тяжело вздохнул.

- Просто это их опыт и их жизнь, - похлопала его по руке Судьба, - и именно так идет развитие, оно в движении, а вот если постоянно оглядываться. Можно и споткнуться, и упасть. Но, единственным итогом подобного будет понимание, что надо встать и идти.

- И всё равно, как бы вы не мудрствовали, всем движет любовь! И я знаю, если меня попросят, я помогу! Даже если вы будете против! - Любовь запальчиво сверкнула глазами.

- Думаю, мы все поможем, - усмехнулся Время, - фаворит уже известен.

Любовь обняла его за шею и наградив поцелуем выбежала из комнаты, вновь превращаясь в искристую туманность.

Огромный ворон, распахнув пронизанные звездным светом крылья устремился за ней. Судьба чуть развела ладони, делая видимым своё веретено, из ничего появились нити, она коснулась своих щёк. Собирая влагу на кончики пальцев и вновь принялась за прядение. Сами нити посверкивали искорками звезд переливались оттенками туманностей и то обжигали чувствительные подушечки пальцев холодным огнем проносящихся комет, то залечивали их теплом вспыхнувших сверхновых. Временами она покачивала головой, напевая одной лишь ей слышимую мелодию и тогда с головного убора, на пряжу в её руках падали жемчуг слез. Застывали капельками крови гранаты или переливался загадочный камень шерл, давая рождение новой магии. Судьба постепенно возвращалась в чертоги своей туманности, и словно не заметив уход гостей и продолжая беседу, тихо проговорила:

- Ты прав, Время, фаворит уже известен. Одно ты забыл, что даже у всесильного времени есть свои границы, оно не имеет обратного хода, а вот Судьба может вмешаться, опираясь на Любовь или действуя по своему разумению. Не понял? - она усмехнулась, - А фаворит то у каждого из нас свой.

Глава двенадцатая. Кажется, все сложно.

- А та гардеробная где находится? - продолжал разговор Ярис, сидя на краю моей постели. Я, подтянув к груди колени и укутав их одеялом, сверху обняла их руками. В детстве я не пряталась под одеялом и не закрывала глаза от плохого. Я принимала "позу Горгульи", как её называла мама и пристально смотрела в глаза тому, кто был рядом. Обычно, днем всем было не до меня, а вот вечером, перед сном, мне пытались втолковать, где я была не права. В начале я просто пыталась оправдаться, а позже, парой вопросов просто сводила "общение" на нет. Раздражая всех, в начале няню, потом учительниц и родственников. Но я их не боялась, боялись меня, ведь от отца мне досталась прозорливость весны. Когда зима отступает, и земля обнажается, становится видно всё, что скрывал снег. Ребёнком, не умея читать мысли, я прекрасно считывала эмоции, а их подделать, в отличии от слов, невозможно. Тогда только ленивый не осуждал мою мать. Хоть у Хозяек сезонов и была возможность выбора, но связаться с межсезонником, и родить от него. Это было "не умно". Но, в начале всё выглядело просто капризом. Ужас содеянного пришел к родительнице вместе с осознанием того, что время шло, а наследниц, больше не получалось.

- В Замке, - нехотя пояснила я, - когда приезжаю, там пусто и гулко, вот и создаю себе дом. Вообще, это Родовой Замок сезонов. Так он называется в летописях. В основном, дети хозяек живут в нем. Разумеется, у каждой есть и свой Дом, но там они не совсем люди, понимаешь? Так что, детям безопаснее тут. Потом Школа, сюда возвращаются на каникулы и праздники. Ищут и находят свой путь. Здесь проводят Первый отбор. При смене Хозяйки он долгий и сложный, именно поэтому у каждой должно быть несколько детей. Те, кто не прошёл, могут уйти и жить в других Мирах, - я говорила каким-то бесцветным голосом, просто "ставя в известность" спрашивающего, а у самой было ощущение, что чищу луковицу. Еще один слой, и от рези в глазах хлынут слезы.

- Значит, у твоих "тётушек" по нескольку дочерей?

- И не только, - хмыкнула я, - есть и сыновья, будущие маги или воины.

- А у тебя кто? Сестры или братья? - заинтересовался он.

- У нынешней Хозяйки Зимы, с этим, проблемы, - нехотя озвучила я то, что предпочитали не обсуждать, - я, у мамы, одна. Не жила тут ребенком, в Школу ехала уже из Дома. Наверное, будь иначе, я бы так, взахлёб и не стала дружить с Каем. У меня было два друга детства, Снеж, мой кот, рассыпавшийся снежинками, когда я покинула чертоги Зимы. И Кай. По иронии я, как и он, была межсезонником, вот только для правительницы это почти позор. Кровь считается "нечистой".

- А он знал, кто ты?

- Точно? Сама не знаю. Из-за внешности я на потомка Зимы не тяну, сам видишь. А то, что я у мамы одна, не обсуждалось, домашние всегда обходили эту тему. Ссорится с Зимой желающих нет.

- Возможно, происходящее, просто стечение обстоятельств, - Ярис покусывал губу, - ваши Боги что говорят?

- Кто? - я даже вздрогнула от неожиданности, выныривая из воспоминаний.

- У вас нет Богов? - Ярис округлил глаза, - Вы сами??

- Нет! Нет, нет, что ты! - я заторопилась объяснить, - У нас, потомков сезонов, почитаются Верховные, только они могли вдохнуть личности в сезоны. Богам вряд ли нужны были подобные хлопоты, им подавай поклонение и почитание. А сезоны хоть и "очеловечились", но стабильность и покорность, это не погодные черты, понимаешь? Когда Хозяйки властвуют над своими сезонами, они сами становятся немного стихиями, дождь, снег, грозы, урожаи или зимний отдых земли. Не знаю, как объяснить непосвященному, - извиняющей улыбкой я попыталась закончить неприятный разговор. Но мой непрошенный гость был явно заинтригован услышанным и заканчивать разговор не собирался: "И кто же ваши Верховные, если вы сами почти Боги?" - с лёгким изумлением в голосе спросил он.

- Их зовут Время, Судьба и Любовь, - сдаваясь, тихо проговорила я.

Парень с жалостью посмотрел на меня: "Жестоко, дать полную власть и так вас стреножить. Интересный у тебя мир!"

- У нас красивый мир, - горячо заговорила я, - и очень свободный. Давай считать, что все просто сбилось, но выправится. Я, травница семейная. Обычно к концу лета начинаю приезжать, а сейчас весна. Так трогательно, все только рождается. Давай завтра прогуляемся, я тебе покажу!

Парень кивнул:

- Хорошо, утром снова сходим на то место, где ты меня нашла, похоже, я теперь знаю, что надо искать.

- И что? - мне стало интересно, - не поделишься?

- Рано, пока, говорить. Давай так, - встав, он шагнул к дверям, достал нож, что-то прошептав над ним, вогнал его в притолку, - сама не трогай, утром я выну.

- Подожди! Ты решил меня охранять? Тогда нужна клятва.

- Клятву дают и принимают, называясь истинными именами, а ты, пока, даже суть свою не нашла, - спокойно пояснил мой гость и вышел.

Я, отбросила одеяло и вскочила, что этот парень себе позволяет? Имя, суть. Я - это я. Хотя, если быть честной, в чем-то он прав. Окончив Школу, я отказалась проходить Отбор, будучи уверенной, что у мамы ещё получится родить достойную наследницу и замену. Я же выбрала стезю врачевателя. Отучилась и стала называть себя семейной травницей. А потом ушла в другой мир. Люблю составлять лекарственные сборы. Это когда приезжаю сюда. А там работаю в маленькой компании, мы делаем всякое для души женщины: духи, мыло, кремы. За ними у меня вечно очередь. И там, из клиенток, и тут, из родственниц. Я стала популярной, со мной считаются, хотят если не дружить, то поддерживать отношения. Может быть, я нашла себя? Чем не суть? Но, чтобы подтвердить найденную дорогу надо пройти проверку у Верховных. Вот уже несколько лет, я старательно этого избегаю. Честно готовлю "жертву", подарок, с чем приду к ним, в чертоги. Душистые масла и палочки, пропитанные ими. Конусы из порошков нежнейших ароматов. Все, каждый год подготовленное мной, так же регулярно уничтожается. Хотя мои отговорки, что все еще недостаточно хорошо, это просто возможность никуда не ходить. Дурацкое, подвешенное состояние я именую равновесием и просто боюсь сдвинуть. Но, похоже, верна та поговорка, которая гласит, что согласных Судьба ведет, а несогласных, тащит. Может мне пора распрощаться с гостем? А то попадет парень на чужую войну. Не всё я ему рассказала. Да и кто будет делиться тайнами семьи с пришлым? Ноги стали замерзать и я, снова, забралась в кровать. Странно. Хоть в голове и была масса мыслей. Я заснула сразу, а проснулась, только когда Ярис явился за ножом.

Вскоре мы снова шли по весеннему лесу, и несмотря на напряжение я не могла не замечать зелёного кружева, что все яснее проступало на ветках деревьев, особенно заметных на фоне ярко-голубого, упоительно высокого неба. На небольшой возвышенности я увидела кустик синенькой пролески и взвизгнув, кинулась к нему, осторожно сорвав два цветочка. Прошептала нужные слова и вот, у меня на ладони лежат сережки- продержки, с синими, под цвет моего платья, цветами.

- И что это? - стоя рядом парень недовольно хмурится.

- Сережки, - озвучиваю очевидное и вопросительно смотрю на него.

- Ты уверена, что они нужны именно сейчас?

- Разумеется! - я даже фыркнула, - ты не заметил, что у меня их нет? Я еще вчера хотела, но на тебя наткнулась, пришлось отложить, - объясняю и смеюсь над его недовольством.

- Прошу прощенья, что отвлек вас, госпожа, - едко бросил мой то ли гость, то ли охранник.

- Ярис, я же не спорю, что у нас проблемы. Но нельзя быть таким хмурым в такой чудесный день. Мрачным выражением их не испугаешь, а настроение мне испортишь. Так что ты или улыбнись и помоги мне серьги вдеть. Или давай расстанемся, клятвы ты не давал, так что можешь идти по своим делам, хоть сейчас.

- Других вариантов нет? - он одарил меня скептическим взглядом.

- А зачем? Ты просто не представляешь, что такое отпуск, и как ценен каждый день, - я постаралась перевести в шутку то, как неожиданно горячо мне стало от его взгляда.

-Зато я представляю, как ценна жизнь, - мой незваный гость взял серьги и как-то слишком ловко вдел их, - Красиво, - признал очевидное.

Потом взял меня за руку и подвёл к тому самому дубу. Оказывается, мы пришли. Вот только я и не заметила, видимо отвлеклась на спутника. По-женски отвлеклась. После ухода Кая я сторонилась даже однокашников. В новом мире, тем более, не до того было. Да и их обустройство общества, провозгласившего равенство, меня, как гостью, откровенно забавляло. Пусть их мужчины могли мыть посуду и готовить. Наши, на охоте и в походах не такое делали. Но вот то, что их женщин и девушек, несмотря на это часто подстерегала опасность, и в жизненной рутине они могли рассчитывать только на себя, вызывало оторопь. Себя я защитить могла, но объяснять, как и что, временному спутнику из другого мира, была не готова. Так что спутника не было. Сейчас же меня словно накрыло, Ярис все решения брал на себя, но я от этого отвыкла. А перестроиться не успела и клятву, по- глупости, не взяла. Словно давая разрешение смотреть на себя, как на равную, а не госпожу. Что-то всё не так делаю, как учили. Саму себя не понимаю, когда нашла парня, даже особо и не рассматривала. Сложен как статуя в музее и хорошо. А вот сейчас пробрало, то ли тепло надежной руки, то ли неожиданная густота и пышность ресниц над синими глазами, я их рассмотрела, когда он, склонив голову, вдевал мне серьги. Но что-то определенно сдвинуло тот лёд, что был внутри меня столько лет.

А Ярис, между тем, ответил:

- Вчера я не знал, что искать. А сегодня знаю точно, тут был тот, кто может управлять цепями, такими, как были у тебя на кровати.

- Откуда ты знаешь? - я растерянно огляделась, заставляя себя вынырнуть из собственных ощущений.

- По запаху, - нехотя признался он.

- Но у тех цепей не было запаха, они просто распались и исчезли, - лепечу я.

- Запах есть у всего, - Ярис недобро улыбнулся, блеснув зубами, - поверь волкодлаку. Он отпустил мою руку и каким-то скользящим шагом обошёл дуб, на несколько секунд скрываясь от меня полностью. А потом я пугаюсь по-настоящему. Он исчез, вернее я его чувствую, но не вижу. Из-за паники перехожу на ведьмино зрение. Но и оно подводит. Легкая дымка в низине, испарение ночных слез с упругих, весенних веток. Даже пар от прогревающейся земли, всё вокруг меня знакомо и понятно. А вот гость по-прежнему не ощущаем, и я начинаю понимать тех, кто так боялся волкодлаков. Всё просто. Боишься того, что не понимаешь, а их магия нам не доступна. Боги, кого же я привела в свой мир. И зачем он тут появился? Неожиданно, прямо рядом с деревом, воздух уплотнился, а потом, словно треснул. Из трещины, как-то боком, появился человек, в одежде Охотника и заметив меня, молчком ринулся ко мне. Дальше все слилось в полную непонятку. Ярис, каким-то дымным облаком встал на его дороге, и Охотник скрылся во мгле, словно поглощенный этим облаком. А потом всё стало, как прежде. Видимый волкодлак, дуб и никакого Охотника.

- Что это было? - тихо прошептала я, в суеверном ужасе смотря на повернувшегося ко мне Яриса, - не подходи! - я взвизгнула и попыталась заставить себя бежать, но ноги не слушались.

Парень казался потрясенным не меньше меня:

- Я не знаю, - отозвался побелевшими губами, - со мной такого никогда не было, пусть я умею убивать, я воин и меня этому учили. Но тут что-то не так, тела нет, но я, Бог.., даже не знаю, как объяснить, я словно впитал его память. Не всю, конечно, отдельные вспышки, и последний приказ.

- Какой? - тихо спросила я.

- Найти тебя.

- Зачем? - я спросила, а сама особо и не ждала ответа, да и какая разница, с добром Охотников не посылают. Стало страшно, ведь в своем отчаянии ненужности я давно порвала все отношения с семьёй. Так что обращаться за помощью мне было не к кому. А вопли тётушек, на тему "надо стать другой и тогда к тебе потянуться", снова слышать было не интересно. Когда была совсем маленькой, однажды играя в саду, у дальней стены, где весной, несмотря на гнев мамы, всегда расцветали подснежники, я откопала колечко. До сих пор помню свой восторг, оно было широким, почти во всю фалангу пальца взрослого человека, рунами, в виде стилизованных подснежников там было что-то написано. Обладая цепкой памятью, я, хоть и была ребёнком, запомнила неизвестную фразу. А позже, сама выучив руны, перевела её. "Не изменяй себе" вот что было написано на кольце, которое я тогда закопала обратно. Так и не поняв, чьё оно. Но когда я повзрослела, особенно оказавшись в Школе, именно она служила мне мерилом поступков. Позже, я находила её в разных книгах, где герои сомневались в её правильности. И только в одной было сказано, что: "изменяясь в угоду другим ты теряешь себя". Однако, сделала я именно это. Много лет жила не своей жизнью в не своём мире. И вот, вернулась, чтобы что? Ладно, сейчас провожу гостя, и буду думать.

- Найти тебя и убрать, ты кому-то очень мешаешь, - ответил Ярис.

Я кивнула, и подняла на него глаза:

- Наверное, тебе пора, - попыталась улыбнуться, - это, как говорят, не твоя битва.

- Угу, - отозвался он, доставая нож и проводя им по своему запястью, сбросив выступившую кровь мне под ноги. Потом, на распев произнёс фразу на полузнакомом мне языке. Я, ошарашенно выхватывала знакомые слова, но окончание фразы так и не смогла перевести. Получилось что-то вроде клятвы, но не той, которую учила я.

-Кровью и делом, словом и оружием клянусь тебе...

- Что ты сказал? Зачем? - я встревожилась не на шутку, ведь он не ждал от меня ответных слов!

- Это краткая клятва волкодлака, - лизнув запястье, отозвался он, - во вкратце, "Помогу, чем смогу". А зачем? Видишь ли госпожа, мне очень хочется узнать, почему я становлюсь не собой и как это использовать, желательно во благо. А поскольку всё произошло рядом с тобой, значит и дороги наши слились, пока не знаю, на какое время. Но ключ к происходящему - ты. Значит, мне надо быть рядом. Но помню, как ты испугалась, поняв, кто я. Вот и поклялся, что вреда не причиню. Что-то не так?

Разложив свои поступки, по полочкам, как для дефективной, он с интересом посмотрел на меня.

- Всё так, - растеряно ответила, - а что требуется от меня?

- Не погибнуть раньше того времени, пока всё не выясним, - бодро отозвался он.

Я кивнула, соглашаясь, но сомнения никуда не делись, пусть меня давно тут и не было, но я точно помнила, что те, кто давал клятву моей матери, после вели с ней себя совсем не так.

- Ты не знаешь, что делать дальше? - наобум спросила я, разрывая повисшую тишину.

- По мне, надо сходить к вашим Верховным, - серьёзно ответил он, - есть такие места?

- Да, конечно, - кивнула, - почему бы и нет, других предложений все равно не было, а завуалированная идея уйти отсюда мне очень понравилась. Вот только я совсем не умела врать, а сказать правду язык не поворачивался, да что скрывать, я, откровенно боялась её озвучить. Конечно, клятва меня оберегала, но кто его знает, волкодлака.

Мы пошли к дому, я искоса поглядывала на Яриса до тех пор, пока он не ответил мне насмешливым, вопросительным взглядом.

- А у вас есть Боги? - поторопилась я с вопросом.

- А ты считаешь, волкодлаки живут в лесу, молятся колесу? - вопросом ответил он.

- Нет, раз о вас несколько веков пишут в летописях и везде с пометкой "опасны для жизни других созданий", - фыркнув на его подначку, не осталась в долгу.

- А вот и напрасно, - усмехнулся парень, - конечно есть, и не колесо это. У нас, вообще, два сезона, зима и лето, летом работаем на семью и клан. Зимой уходим в наёмники, только прежде, каждый уходящий подходит к огромному камню и приложив руку задает вопрос.

- И всё? - разочарованно надула я губы.

- И всё, - кивнул Ярис, - просто, если сумел до него добраться. Живым. То это награда.

Дальше мы шли молча, я негодующе посматривала на него. А он, грызя молоденькую, только пробившуюся, травинку, явно скрывал усмешку.

Войдя в дом, я расстроенно огляделась. Сколько идей было связано с этим домиком. И лес. Весенний. Почему-то именно лес было жальче всего. Так хотелось весенних цветов в доме, березового сока и обязательно услышать соловья. И снова за меня всё решают, а я должна делать. Даже не понимая, почему всё то, о чем мечтаю становиться враз не важным. Ниоткуда навалилась такая тоска, что просто ноги подкосились и я повинуясь старому правилу: "не знаешь что делать, не делай ничего", села на ближайший стул. Ярис немного удивленно посмотрел на меня:

- Мы же собирались к Верховным? Или, после принесения клятвы я должен заниматься всем, включая сборы?

- А мы можем остаться, ненадолго? Или забыть обо всем, и я просто проведу свой отпуск? В этом маленьком, придуманном мной домике, в придуманной мной жизни, - я говорила дрожащим голосом и на глаза, против воли, наворачивались слезы. Я всегда знала, что жизнь - это не ровная дорога, весь смысл именно в её поворотах, но я не хотела никуда сворачивать, а выбора у меня не было.

- Не понял? - Ярис отодвинул стул и уселся на него верхом.

- Давай, как будто ничего этого нет, я понимаю. Ты дал клятву, я должна была сказать раньше, я виновата, - я говорила и говорила, повторяясь и сама особо не думая, что говорю.

Ярис удивительно спокойно смотрел на меня, даже не пытаясь перебить или возмутиться. Я не знаю. что у меня раньше закончилось, слова или дыхание. Но я замолчала и услышала скептическое:

- Можно "сухой остаток" патетической речи?

- Я помню, что мы собирались к Верховным, но я понятия не имею, куда надо идти, - упавшим голосом ответила я.

- А как раньше ты с ними общалась? - спокойно спросил парень.

- А я и не общалась, - я с отчаянием озвучила то, что столько лет скрывала, - я сбежала в другой мир, отказалась от поддержки, просто я думала, была уверенна, что у мамы будет достойная дочь и она и будет её преемницей, я же не совсем удачная, "черновик", как говорили, - выплеснув этот, долго носимый яд из себя, я вскочила и подойдя к окну, уткнулось в него лбом. Пусть хоть теперь холод мне послужит и остудит пылающий лоб.

- Ты хочешь сказать, что по прошествии лет и ряда сомнительных поступков, всё оказалось напрасно. Ты, по-прежнему, единственная наследница, - задумчиво проговорил Ярис.

- Да! Но поскольку я была не представлена, так можно сказать? Не знаю, как точнее. В общем, я осталась в Роду, но словно невидимкой. Родственники и есть и словно их нет. Я делаю, что обещала, травки собираю, - к концу фразы у меня совсем пропал голос.

- Травки, - медленно повторил за мной парень, - ты собираешь травки, а все ждут, когда кто-то что-то сделает. Короче, каков пень, такова и поросль.

Услышав крайне неожиданный для себя вывод, я отлепилась от стекла и негодующе посмотрела на собеседника. Нет, а чего он? Я можно сказать, душу перед ним вывернула, озвучила то, что и себе старалась не говорить, а он? И кто пень?!

- Сколько лет вашей планете?

- Много, сотни, наверное, - неожиданность вопроса застала меня врасплох.

- И ты хочешь сказать, что ты первая, кто оказался в таком положении? Быть того не может, а значит, надо просто посмотреть, как вели себя другие, в похожих случаях.

- Где посмотреть? - я хлопала глазами, не понимая о чём он говорит, у меня трагедия, личная! А он говорит, таких много?

- В библиотеке, госпожа. Вы языкам Рода и семей обучены или только всеобщий изучать изволили? - он сделал лицо дурачка и похлопал глазами.

И тут я почувствовала себя цыплёнком, у которого разбилось яйцо, в котором он жил, считая это вселенной. И оказалось, вокруг мир, только совсем другой. И этому, вновь открывшемуся миру глубоко наплевать на то, каким его представлял цыплёнок. Как, например, вот этому волкодлаку, который смотрит на мир совсем не так, как я. И переживания мои ему не интересны. Ему нужно действие. Для ответа на вопрос. И почему-то сейчас я была согласна именно с таким взглядом на происшедшее. Повзрослела, наверное.

- Я считала, что делаю правильно, - проговорила растеряно.

- Прошлое не возвратно, - пожал он плечами, - живы? И хорошо, значит, живём дальше. Для собственного успокоения подумай, если бы Верховные тебя не видели наследницей, ты бы ей не была. Значит, они что-то задумали и твоё дело понять и выполнить. Спорить с ними я тебе не рекомендую, и как телохранитель и вообще, - он кривовато усмехнулся и подмигнул, словно давая понять, что сам, уже, вляпывался и делится опытом.

- Значит, надо попасть в библиотеку, и попытаться понять, что происходит вокруг меня? - медленно озвучила я план дальнейших действий.

- Проблемы? - вскинул бровь невозможный гость.

- Будешь удивлён, но нет, - сказала я, прикасаясь пальцами руки к запястью, на котором был браслет. Всё это не реально, сон в котором мама предлагала мне поторопиться и который я восприняла, с обидой, как маленькая девочка. Мама вечно торопила меня. Мой кот, Снеж и его ошейник, который в яви и был ключом к двери в библиотеке, куда меня никогда не пускали. Прав Ярис, в своей вредности, меня многому учили, даже предмет был "Как читать сны" и учебник символов. Наставница всегда повторяла, что самый короткий путь от Верховных до нас, это сон. Почему я всё забыла? Но это же часть меня, значит не окружающие виноваты в происходящем. Я сама перекрыла доступ к себе. Хорошо, попытаюсь заново. Поверю, что мне помогают сами Верховные. Мне? Верится с трудом. Но, чувствую, придётся.

Глава тринадцатая. Всё не так, как кажется.

Прежде чем пойти в библиотеку, я пошла в гардеробную. Если предстоят изменения, чтобы соответствовать положению, начинать надо именно с одежды. Нам давали историю костюмов Двора сезонов, но я помнила её очень смутно. В том мире, где я была раньше, одевались совсем иначе. Хорошо, что в отдельных нишах гардеробной, куда я раньше никогда не заходила, висели картины, изображавшие девушек в вариантах выбранных нарядов. Видимо, вместо манекенов. Заглядывав в примерочные, как я мысленно окрестила эти ниши, я заметила слово "Представление" над одной из картин. Рассматривая вешалки с предложенными вариантами наряда, негодующе пожала плечами, голубой цвет был одинаковым для всех, чем смутно напомнил мне форму. Подобное я носила, когда училась. Начиналось всё с темно синих платьев, с каждым годом ткань платья светлела и должна была дойти вот до такой, голубой. Конечно, прожив много времени в другом мире я сильно отвыкла от местных правил, но сейчас речь шла не о чувствах, а о самой жизни. Жить хотелось, не просто переходя изо дня в день, а задействовав все то, чему так долго училась, то, что было внутри меня, и о чём я еще не знала.

Если ради этого нужно надеть голубое платье сложного покроя с отрезной длинной юбкой, и массой нижних, в кружевах, пожалуйста! Выбрав один из фасонов, я переоделась, поглядывая на предложенную картину. Согласно ей, распустила собранные в пучок, для удобства, волосы и выдвинув инкрустированный перламутром ящик замерла над выбором украшений. Несбывшееся прошлое поджидало меня именно там. Всё представленное великолепие было девичьими обручами, поскольку на распущенные волосы диадемы не одевают. На обручах крепились различные цветочные композиции из драгоценных металлов и камней. Именно ими, первыми по-настоящему драгоценными украшениями, наши девочки заявляли о себе, выбирая Путь, и получая одобрение Верховных. Заколочки и ленты учениц оставались в прошлом. А потом был бал, был у всех, кроме меня. И убежать удалось тогда, потому что никто даже и помыслить не мог, что я пропущу такое событие. А путь я выбрала чуть раньше, без пафоса, просто сославшись на болезнь и пообещав все повторить уже на празднике. Всех запутала, и сама заблудилась. Что ж, буду считать, что время пришло и я вышла на нужную дорогу.

Рассмотрев все предложенное, выбрала тонкий обруч из синих, (сапфир и бирюза) пролесков и жемчужных подснежников, с бриллиантовыми капельками росы. Красивый, не громоздкий и серьги я могла оставить свои. С обувью проще, туфельки из мягкой кожи, лодочки на высоком каблуке-шпильке, хотя были и более низкие варианты. Но я люблю такую красоту и носить умею, и если не сейчас, то когда? Вот всё и готово. Высокое зеркало показало мне уже не девочку-подростка, как на картине, с перепуганными от открывающегося будущего глазами и в соответствующем наряде. На меня смотрела уверенная в себе девушка, узнавшая на собственном опыте, что навсегда ничего не бывает и ещё я была очень-очень бледная. Но со мной так всегда, у кого от переживаний румянец, а я белее стенки становлюсь. Что ж, пора!

Поймав на себе одобрительно- удивленный взгляд Яриса я махнула рукой, задавая направление. Надеюсь, он понял, что это обозначало, вперёд! Я искоса посматривала на себя в часто попадающиеся зеркала, всё больше волнуясь и под конец чувствовала себя почти самозванкой.

Двери в общую библиотеку всех сезонов открылись легко, поймав потрясенный взгляд Яриса, я лишь усмехнулась, конечно, полки от пола и до потолка. Лестницы и многоярусные балконы впечатляли. А он как думал? Это же Библиотека всех сезонов и собирали её многие века. В общих, доступных залах я легко ориентировалась, были даже любимые столы и уголки. Но сегодня мне предстояло пройти дальше, в глубь, довольно яркий свет, вспыхнувший при нашем появлении, постепенно становился приглушенным. Наконец появились другие двери и я, внутренне сжавшись, шагнула к ним. Нарочито небрежно приложила чуть согнутую кисть руки, браслет полыхнул красными огоньками и исчез, несколько секунд ничего не происходило, я замерла, даже не дыша, а потом двери распахнулись. Причем обе створки сразу, так встречали только титулованных посетителей и наследниц. Я выдохнула и прошла вперед. Ярис попытался что-то сказать. Но я только качнула головой, ещё рано торжествовать. Перед нами открылись 4 коридора, шагнула в один из них, подчиняясь внутреннему толчку. По мере нашего движения свет вспыхивал впереди и гас сзади. Становилось холоднее. Навстречу нам двигались две фигуры, я насторожилась и напрасно, это были наши отражения в новых, зеркальных дверях. На моём платье проступил узор из блестящих льдинок, а распущенные волосы, окутала мельчайшая искрящаяся сетка, убор из цветов, выполненных из самоцветов, заискрился, напоминая корону. Меня словно поддерживали, напоминая, что я наследница по праву, вот только кто был ко мне столь добр? Ярис не изменился. Только синь его глаз стала гуще, да плотно сжатые губы выдавали волнение.

- Имя? - прошелестел голос у меня в голове.

- Гертруда! - звонко ответила я и моё имя эхом прокатилось по коридору. Повторяясь на разные голоса: то со смешком, то печально, то тревожно и стихло, исчезнув во тьме.

- Назови полное имя и титул, - напомнили мне.

- Я, Гертруда, (Невеста меча), наследница её Императорского Величества, Госпожи Хладных земель, Хозяйки сезона Зима, - твердо отчеканила я то, что думала забыть навсегда.

- Ты - Гертруда, - помолчав, согласился голос в голове, - и что ты хочешь?

Я давно пыталась ответить на этот вопрос, даже пока шли сюда, мысленно подбирала ответ, но сказала совсем не то, что приготовила:

- Хочу принять себя, - сказала и замерла. Мысль хорошая, но вот кто я? Какая из тех ролей, что я примеряла, окажется моей сутью на долгие годы? Кто я в действительности?

Молчание затягивалось. Коридор, в котором мы стояли, стал сжиматься, совсем по чуть-чуть, но я, воспринимала всё очень обострённо. Поэтому и заметила изменения. К тому же стены стали не только подрагивать, а и издавать звук льдинок в бокале, когда им трясет смеющееся дитя.

Я старалась стоять спокойно, откуда-то пришла странная мысль, этот коридор напоминал одну из фаз рождения ребёнка. И тут от него, как и от меня, сейчас, ничего не зависело. Своё желание озвучила, а что там решат, не ясно. Однако, было бы здорово, окажись за дверями Верховные, и пришли быстро и выяснили бы всё. В голове раздался такой хохот, что я схватилась за виски от боли.

- Это было бы слишком просто, - ответили мне и двери распахнулись, - Не ленись искать ответы, они нужны не только тебе, - насмешливый голос, наконец, убрался из моей головы.

Я стала оглядываться вокруг. Не знаю, как выглядят подобные помещения у других сезонов. Наша библиотека была выполнена в очень светлом дереве. В начале мне даже показалось, что это лёд, но нет, дотронувшись и ощутив тепло порадовалась вкусу предшественниц. Высокий ворс ковра полностью глушил шаги, на нем расставлено несколько столов со стульями. В укромных уголках расположились удобные кресла. Наконец в нише я заметила каталожные ящики. И только тут поняла, что давно не слышу Яриса. В панике обернулась и почти налетела на него.

Он подхватил, удивленно посмотрев в глаза.

- Я тебя потеряла, - проговорила очевидное и увидела улыбку в синих глазах.

- Я рядом, не сомневайся, - негромко отозвался он и кивнул на каталог, - красиво сделано, одно слово - Мастера.

- Я думала, это лёд, а дерево тёплое, - кивнула я. Каталог, рядом небольшой столик и стопка одинаковой бумаги, видимо на ней пишут запросы. Но что мне написать?

- Как встретиться с Верховными? - вслух сказала я и снова огляделась, словно ожидая, что ответ проступит на одной из стен.

- К кому ты взываешь?

Услышав вопрос, я круто повернулась к Ярису, он вновь ответил мне вопросительной улыбкой и я поняла, что голос слышу только я.

- К Судьбе, - совсем тихо сказала я, - почему-то именно она, по моему мнению, Главная Богиня в этом Триумвирате привлекала больше всех. Взбалмошной Любви я не доверяла, считая себя опытной, после Кая. А Время было чем-то абстрактным.

Звук выдвигаемого ящика привлек Яриса и он, уже оказавшись у каталожного ящика с интересом смотрел на что-то внутри. Я поторопилась к нему. В ящике была единственная глянцевая карточка, на которой было изящно выведено одно слово. "Марисоль".

- И что это значит? - я, откровенно растерялась.

- Чем расплачиваются с этой, вашей Богиней, в смысле, с этой Верховной? - спросил Ярис, покусывая кожицу на нижней губе.

- Чем можно расплатиться с Судьбой? Совершенно не представляю, - я даже плечами пожала, мысленно листая учебники. И не зная, что, собственно, пытаюсь найти.

- В нашей школе говорили, что у Богов нет рук, вот все нашими и делают, - проговорил Ярис.

Я только собралась напомнить ему про большой камень и поинтересоваться, что у них за Боги такие появились, но мысленно махнула рукой, не сейчас. Может, действительно надо помочь этой Марисоль в обмен на вопрос Судьбе? И что надо сделать? И где?

Видимо я задала вопрос вслух, потому что парень улыбнулся и ответил:

- Не паникуй, госпожа. У нас есть поговорка, - он нахмурился, явно пытаясь перевести и пожал плечами, - Дословно чушь какая-то получается, в общем прежде, чем искать друга сначала сам стань другом. Я не переводчик. Но смысл же ясен?

Почему-то его редкое обращение "госпожа" действовало на меня как холодный душ, напоминая, что если я приняла клятву то, тем самым, приняла и ответственность, и надо не паниковать перед зависимым, а думать.

- У вас, похоже, поговорки на все случаи жизни, - всё же я не смогла удержаться от ворчания, -почему вас в других Школах не цитируют, умных таких?

- Боятся, - поморщился Ярис. - Неизвестное люди предпочитают или убить, или забыть. Еще можно поймать и на опыты. Оно нам надо?

- В смысле? - я откровенно растерялась.

- Вот смотри, - начал он, - в нашем учебнике истории, как пример, рассказывают о воинах, которых называли "Всадники-орфы", тогда их считали непобедимыми, но была тонкость, они всегда ходили в доспехе. И не вступали в переговоры, сразу убивали. Но, как всегда, бывает, нашлись более сильные и умелые. Победили их, в результате. Потом, спустя много веков, учёные стали разбирать ту битву и искать следы сражений. Вот только ничего не нашли.

- Как так? Если есть историческое упоминание? - начала я.

- Угу, - упоминание есть, а следов - нет. Потому что ищут то, что понять могут, а то, что всё могло быть по-другому, это никому не нужно.

- А как могло быть?

- Думаю, дело в их доспехе, похожие я видел и в наших сокровищницах. Шлем без забрала. Такой снимают только среди своих. Значит, было что скрывать. В том мире, о котором идет речь, молятся иконам, а на старинных, есть изображения нелюдей, понимаешь?

- Ну, вот! - я немного не понимала, что именно он хочет мне сказать.

- Что вот? - передразнил он меня, - приказал правитель их замазать и человеческие лица нарисовать. Видимо, чудо, что сохранилось хоть что-то.

- А оружие? Кости, личное что-то, кольца, например? Неужели, ничего не нашли? -протянула я, вспоминая похожую передачу, которую видела в том мире, где жила так долго. Учёный горячо рассказывал о сражение на озере. Мол, оно точно было, но на дне ничего не нашли.

- Портал? - вопросительно произнесла я.

- Естественно, - дёрнул плечом Ярис, - так что подумай, прежде чем отправляться на поиски "Марисоль". Это в учебнике историю можно описать так, что всё понятно и просто будет. Жизнь сложнее и гораздо опасней.

- Понимаю, - протянула я, - но кто вообще эта Марисоль и где искать?

- Госпожа, - мягко, как к больной, обратился ко мне Ярис, - мы - в библиотеке! - и рассмеялся.

Я почувствовала непреодолимое желание его стукнуть или укусить. Он, словно поняв, чуть приподнял верхнюю губу, демонстрируя зубы волкодлака. М-да. И я, фыркнув, гордо пошла к каталожным ящикам, пытаясь сформулировать запрос.

Глава четырнадцатая. Остриженная ведьма.

С запросом я мудрить не стала, просто положила на лоток карточку, что была в каталожном ящике. Лоток убрался в стену, а немного погодя выдвинулся. На нём лежала книга с тем же названием. Взяв её, я старательно рассмотрела со всех сторон, явно древняя, и как сказать точнее? Так оформляли собрания сочинений, дорогая обложка и на корешке номер, но я его не вижу. Пройдя к столу, и сев, открыла. В начале книга повествовала о девочке. Её рождении, детстве и отрочестве, я пролистнула несколько страниц и отпрянула. С определенной главы текст менялся на глазах. То повторяя витиеватые буквы предыдущих глав, то строгие линии, какими писались официальные сообщения о рождении и не только. Я немного растерянно посмотрела на Яриса, стоявшего за моим плечом. Вообще волкодлак предпочитал именно эту позу. Сидеть он не любил.

- Похоже, с определенного момента её жизнь имеет разные варианты развития, видишь? Странно, разве мы имеем право вмешиваться?

- Видимо, да. Раз тебе поставили это условие, - откликнулся он, - или у Судьбы были на неё другие планы, а окружение оказалось недружественным и нужна помощь со стороны. Давай разбираться на месте.

Я снова открыла книгу в самом начале, стараясь понять, куда нам отправляться и как. А главное, в чем? Это Ярису просто, оружие при нём, считай - одет. Долго всматривалась в картинки: поселение, лес. Женщины в основном, в платьях, но есть и в широких брюках. Одно точно, у всех длинные волосы. Видимо, Ярис прав, разбираться придётся на месте. Самое важное, на картинках, точно - люди! Я встала и тотчас двери распахнулись, намекая, что нам пора. И снова я тянула парня в гардеробную, уверенная, что там найду нужное. Действительно, среди "примерочных" одна была ярко освещена, меня ждали. А чуть дальше свет горел и в другой, явно для моего спутника. В своей я обнаружила картинку на подзеркальнике, и коричневое, закрытое платье из неизвестной мне материи, она была тонкой, но тёплой. Нижние рубашка и юбка кипенно-белые. Поверх платья шёл фартук, но такой, то же закрытый, почти как половина платья. А вот обувь была странной. Высокие сапоги на шнуровке, почти до колен, женские, но из очень грубой кожа. Змеи у них там водятся, что ли? Снова сверилась с картинкой, волосы мне надлежит уложить в нечто высокое и закрепить двумя ножами- стилетами. Так, ещё сумка через плечо, тяжелая! И плащ. Случайно оперлась рукой на картинку, и повернулась, собираясь позвать Яриса. Но тут почувствовала, как меня буквально рывком затягивает в картинку и ничего не успела, даже крикнуть.

Очнулась, как и ожидалось, в лесу. Но таком, полусказочном, древнем. С высоченными деревьями, многие из которых были повалены давней бурей. Земля с комлей осыпалась, а мертвые корни, как руки-щупальцы были направлены в небо, то ли в молитве, то ли в проклятии за оборванную жизнь. Дул сильный ветер и под ним верхушки исполинских деревьев то переплетались, то вновь расходились, угрожающе скрипя. Было холодно, и я порадовалась теплу одежды. Вот только, похоже, это была единственная радость. Оглядевшись, я поняла, Яриса со мной не было.

В начале накатила паника, несмотря на то что я столько времени решала свои проблемы сама, да ещё и в другом мире. Парень стал мне другом и защитником. Снова оказаться одной в незнакомом мире я была не готова. А потом до меня дошло, что в суматохе новых впечатлений, я забыла главное условие перехода, сам портал не должен был бросаться в глаза, это мог быть и камень в руке и картинка. Вот только она должна быть с собой! А мой портал остался на подзеркальнике, в уютной гардеробной Замка, находящегося в другой реальности. Какое-то время я просто сидела, пытаясь осмыслить происшедшее. Нет, я не плакала, шок был слишком глубок. Потом, посмотрев на небо, что временами открывалось между косматых вершин местных елей, я поняла, стало темнеть. В памяти всплыли знания, какие я считала навсегда утерянными. Как то, что в ночь каждый должен оказаться в своей норе, если только ты не хищник, в своем праве охоты и не его жертва. Ну, стилет в причёске хищником меня точно не делал, а на роль жертвы я даже пробоваться не буду, чувствую, не моё. Пришлось встать и медленно обойти крошечную полянку, на которою меня втянуло. Если хочу пережить ночь, пора действовать. В таких лесах хищники просто не могут не жить.

Уходить было страшно, я понимала, что в незнакомом лесу снова я её никогда не найду, но и оставаться было глупо. Если бы Яриса выбросило недалеко от меня, он бы меня уже нашёл. И самое время вспомнить, что запрос Судьбе подавала я, а не мы. Я сняла плащ и сумку, подпрыгнув, закинула её ремень на относительно высокий сучок. Туда же полетел скрученный плащ. Вариантов не было, и я полезла на дерево. Оказалось, сапоги очень для этого подходили, не скользили, цепко удерживали меня на крепких ветвях и берегли ноги от жутких царапин. Юбки, разумеется, мешали, но сейчас это было не главном. Обнимая ствол, я вглядывалась в стремительно темнеющий лес. Пока не заметила неяркий, но стойкий огонек. Понаблюдав за ним и уверившись, что это что-то сделанное человеком, а не глаза местной фауны, я довольно удачно слезла, первый раз вспомнив Кая без обиды или злости. Лазить по деревьям, без вреда для себя научил меня он. Стянув сумку и закутавшись в плащ, я пошла навстречу огоньку, стараясь думать о настоящем и не ругать себя за прошлые промахи.

Почти во всех известных мне религиях есть кто-то главный, а во всех сказках, где упоминается лес, есть ведьма. Обычно она заманивает путников, чтобы их съесть, предварительно поглумившись. Я стояла перед зарослями колючих кустов. Ведьминским зрением видя мастерски наложенные чары. За естественным забором был виден домик, внешне лачуга. Но под мороком вполне себе ничего. Только вот из домика доносился вой, плакал точно человек, даже, скорее, женщина. И столько отчаяния в нем было, что дикие обитатели леса разбежались и я стояла в относительной безопасности. Вот только чары на кустах мне были не знакомы и, если пойду напролом, возможно не выживу.

- Пусти на ночлег, чем смогу, помогу, - послала я мысль, особо не надеясь достучаться. Неожиданно вой смолк и пришла ответная мысль:

- А ты кто?

Я открыла рот и закрыла его. Вот хороший вопрос, простой. А что я могу ответить? Имя назвать? Так это надо быть крупным идиотом, незнамо кому дать власть над собой. Все мои титулы, во-первых, требуют подтверждения, а во-вторых, здесь не имеют ни малейшего веса. Пауза затягивалась, неожиданно я вспомнила, какой ник использовала на компе в той жизни, что мне всё больше кажется сном:

- Леди Фокс, - произнесла я и в слух и мысленным посылом.

- Это как? - озадачился мой собеседник или, точнее, собеседница.

- Выходи, увидишь, - отозвалась я.

С минуту было тихо. Потом шорох двери и почти бесшумные шаги до кустов. Фигурка вынырнула так неожиданно, что я отпрянула. Девочка, нет, молоденькая девушка, однако ведьмовской талант налицо, сильной будет. Лишь бы в тёмные не ушла. Тогда беда. Всё это проскочило у меня так быстро, что я сама удивилась. Видимо эмпатия, которая вечно осложняла мне жизнь. Тут наоборот, помогла.

- Оборотней лис не бывает, - произнесла вслух девушка, голос был хриплым. Почти сорванным. Еще бы. Так выть.

Я подивилась её знаниям языков, а потом сообразила, мыслеречь передаёт образы. Вот и получили женщину-лису.

- Так пустишь, или я дальше пойду, раз меня не бывает, - уточняю вкрадчиво, а сама спиной чувствую, кто-то местный и голодный мной заинтересовался. Она еще немного колеблется, а потом машет рукой:

- Заходи, мне уже терять нечего, ночь жить осталось.

Кусты раздвигаются, и даже маленькая калитка открывается, дом словно сам приглашает, хозяйка меня не дождавшись повернула к дверям. Тороплюсь зайти, слыша, как колючки кустов за спиной вновь переплетаются под разочарованным взглядом из темноты. Хозяйка уже в доме, но дверь открыта. Да в чём дело? Иди тут это и означает гостеприимство?

Комната самая обычная, небольшая печь, в очаге еле тлеют угли. Чайник остывает, покачиваясь на крючке. Стол, покрытый скатертью да не простой, вышивка богатая. Поблескивает искорками бусин. Кувшин с цветами. У очага пол выложен камнем, небольшой коврик, на нем кресло с хорошенькими подушками. Вообще, девушка явно не бедствует и не скрывается. Покойников то же не видно, что же она так убивалась?

Подойдя к очагу, она делает пасс рукой и огонь, взметнувшись, враз освещает комнату, показывая хозяйке нежданную гостью, меня. Она смотрит пристально, а потом огорошивает вопросом:

- А хвост где?

- На кой он мне, в человеческом обличии? - спрашиваю уже я и она кивает, принимая ответ.

- Так что у тебя случилось, Марисоль? - задаю вопрос мысленно, но все равно знание имени пугает девушку до обморока:

- Значит, это ты? - слезы крупным горохом катятся из карих глаз. Глаза у девушки удивительные, они словно освещают лицо теплыми золотистыми фонариками, только сейчас в них горит не свет, а отчаяние и безнадежность.

- Я, это я, - выдаю глубокую мысль, - а ты чего меня испугалась?

- Так ты меня убить должна, - почти шепчет девушка.

Не, вот еще новости, умею я вляпаться, по самые очки.

- Давай по порядку, - прошу, и начинаю развязывать и вешать плащ, пристраиваю на лавку свою сумку. Чувствую, как перехватывает горло и взяв с полки чашку, зачерпываю из ведра свежую, еще холодную воду.

- Стой! Тебе нельзя! - подскакивает она ко мне и чуть не выбивает чашку.

- Отравлено?

- Нет, конечно, - она даже фыркает от негодования, - но у убийцы кодекс, нельзя есть и пить в доме жертвы.

- Вот как, но я всё же рискну, тем более, это можно трактовать и в обратном направлении.

Я пью, и чувствую. как прибавляются силы, уходит паника, видно хорошая вода, живая.

- А как обратно, - она хмурится, явно не готова повторить мои слова.

- Если я пью в твоём доме, значит, убивать тебя не собираюсь. Кстати, а ты откуда кодекс убийц знаешь?

- Да так, гуляла с одним, - бормочет в ответ, - и я не весь, только нужное.

- Если ты с убийцей гуляла. Почему боишься?

- У него это профессия, а за мной наши придут, когда смотр не пройду. А мне его не пройти и вот, - она снова всхлипывает, но уже тихо и от этого еще горше.

- Можно с самого начала? - прошу я.

- Я - Марисоль, третья дочь самого князя, - с гордостью посмотрев на меня, начинает она, я киваю, делая вид, что прониклась значимостью услышанного.

- Третьи дочери обычно могут стать великими колдуньями, - продолжает она, - и у меня были лучшие учителя. У меня оказался талант, и отец ничего не жалел, ведь это сила какая дочь - признанная колдунья! А еще у меня есть две сестры. Мы не особо ладили, да и меня рано отдали учиться. Завтра соберётся Ковен, чтобы решить, достойна ли я стать одной из них и признанной. А сестры днём пришли, меня чем-то подпоили и вот. Девушка стаскивает с головы чепец, и я изумленно вижу не просто обстриженную ведьму, а обритую.

- Что ж, подлые родственники живут во всех мирах, и во всех временах, - озвучиваю очевидное, а сама внутренне ахаю, если даже до моего времени дошло правило, что стриженных ведьм не бывает. То, что говорить об этой девочке?

Видно всё написано у меня на лице, поскольку Марисоль издаёт слёзный вздох:

- По нашим законам теперь я считаюсь не просто изгоем, а нарушившим все законы, ведь так карает только Богиня. Мне, теперь только собакам на мясо, жить даже мокрицей не оставят.

- Но за что? - не могу сдержать вопрос, хотя и понимаю, что не к месту.

Однако она словно успокаивается,

- За любовь, - искусанные губы трогает улыбка, -одна сестра позавидовала. А другая, она младшая жрица в Храме Судьбы, знала, что делать надо.

- А он?

- А он к своим ушёл, вернется, но нескоро. Если бы я колдуньей признанной стала, то уже бы никто не посмел ничего сказать, сама знаешь. А так, - она машет рукой и отворачивается.

- Короче, нам за ночь надо вырастить тебе косу? - я трясу головой, сбрасывая полог отчаяния, который накрывает и меня.

- Не на чем растить, Лисонька, сбрито всё, под корень, - сипло говорит девушка.

- Знаешь, что такое фольклор? - спрашиваю, а сама, метнувшись к сумке торопливо потрошу. Ну судьба, не подведи! Не зря я столько лет была травницей, пусть это будет вмешательством в чужой мир, беру на себя ответственность, но девочку эту я спасу. Смотря на склянки, я начинаю мурлыкать песенку, тут не просто всё, тут все нужное!!

- Не знаю, - растеряно отвечает, - в глазах еще не надежда, а так, робкий лепесток света.

- Есть сказка, у очень далёкого народа, там герою помогал маленький конь, с горбами. Как у верблюда. И он все время говорил: "это горе, все не горе", понимаешь? Не горе, а просто подлость, перегнули твои родственницы палку, понимаешь? А что получается из перегнутой палки?

Марисоль растерянно смотрит на меня, мокрые слипшиеся от слез ресницы девушки высыхают, ух, пышные какие.

- Что получается? - спрашивает, а голос уже не сиплый, колокольчики пробиваются.

- Бумеранг, Марисоль, и обратка. Ставь греться воду, колдовать будем.

Права была Марисоль, сложно было заставить ожить корни волос, эти мерзавки их еще и чем-то смазали, но видимо не даром Судьба прислала ей на помощь колдунью из другого мира. Справилась. Косы вырастила я любо - дорого, правда, чуть не ошиблась с цветом. Она блондинкой оказалась. Кареглазая блондинка, причём натуральная, это я гарантирую. Утром пришедших за ней встречала юная красавица. Я прическу ей сделала, сеточку из волос, которая сдерживала основную массу. А в неё еще и цветочки вставила, надергав из букета со стола. Поняв, что все получается, Марисоль ожила и на глазах из комочка отчаяния выявилось истинная колдунья. Внешне хрупкий цветок, а вот внутри стальной стержень. Я немного зачаровала ей платье, чтобы сглаз скатывался, как вода с зонтика. Вот уверена, сестрички не остановятся. Ничего, на пару часов хватит, а потом защита появиться, всё возвращаться будет, утроено. Если кто рискнёт. Это потом Марисоль станет явлением в своем времени. Почему-то я точно об этом знала. Поможет многим, а пока помогла я и судьба, что привела меня сюда.

Перед выходом девушка обняла меня так, что чуть не задушила,

- Лисонька, я запрещу на вас охоту, а своим гербом возьму лису! - прошептала она мне.

Я следила за ней в окно, стоя боком у занавески. Мы с домом передали будущую сильнейшую колдунью с рук на руки и решили передохнуть. Дом закрыл двери и ставни, а на столе появилась чашка чая. Я села, только сейчас чувствуя, как дрожат коленки. Ведь ни в чем нельзя быть уверенной до конца, любое колдовство это 50/50. И все дело в настрое и вере. Если бы Марисоль хоть на секунду усомнилась в происходящем, пришлось бы все начинать сначала, а времени было в обрез.

Я пила чай маленькими глотками, пытаясь понять, как поступить дальше. По-хорошему, мне надо было уходить. Ведь даже вернись Марисоль обратно, меня и своё спасение она не вспомнит. Для неё, как и для окружающих это её колдовство исцелило юную ведьму. Так она прошла испытание. Про злость и зависть сестер никто не узнает. Незваную же гостью в своём доме колдунья может убить на месте и будет в своём праве. Странный шорох в пустом доме заставил меня вскочить на ноги, на стол, практически ниоткуда спланировал листок.

- Спасибо, Судьба, - тихо сказала я, увидя знакомую картинку. И положила на неё руку.

Я сидела на полу гардеробной смотря на разбросанные одежки, пустую сумку и порванный плащ. Видимо так Судьба намекала, что одежду надо уничтожить. Хорошо, да будет так. Я медленно поднялась, сделала несколько пассов, стирая из памяти гардеробной не только оставшуюся пыль от одежды, а и память о происшедшем. Что-то звякнуло и я, наклонившись, подобрала неизвестно откуда взявшуюся фигурку лисы. Странная она была. Немного похожа на человека. В плаще, с сумкой через плечо. Видны были юбка и фартук, а вот мордочка лисья.

Я мысленно вызвала одежду, к которой сейчас лежала душа. Теплое, мягкое платье и крепкую кожаную куртку. Зажав фигурку в кулаке, я вышла из гардеробной и натолкнулась на Яриса. Он ждал меня и внешне был очень спокоен. Только кожа на скулах натянулась и сжатые кулаки побелели от напряжения.

- Мне запретили идти за тобой. Сказали это твоя битва. Но если бы ты не вернулась. Я бы пошел. - он говорил медленно и только глаза полыхали огнем гнева.

- Всё хорошо, - отозвалась я, и протянула ему фигурку, - сохрани её, во что бы то не стало. Ладно?

Ярис взял её из моих рук и потрясенно замер:

- Откуда это у тебя, госпожа?

- Тебе она знакома? - удивилась уже я.

- У нас есть боги о которых нельзя говорить, - хрипловато от потрясения, заговорил Ярис, - Леди Лиса одна из них, это Богиня счастливого случая, та к кому взываешь, когда все пропало, кроме надежды.

- Считай это моим подарком тебе, - я улыбнулась и пошла назад, из гардеробной, из Замка, обратно в свой маленький, придуманный мной дом. Я не сердилась на Судьбу, понимая почему оказалась в неизвестном мире без Яриса. Хоть он и был связан со мной клятвой на крови. Я оказалась в его родном мире, а появись там он, то по условиям своей судьбы должен был погибнуть. Возможно, защищая меня. Пусть его хранит Леди Лиса и то, что стало распускаться в моей душе, сменяя многолетний холод. Я шла не оглядываясь, просто чувствовала его за плечом. И самого Яриса и его восторг от полученного подарка и горячие взгляды, обращенные на меня. Улыбка не покидала моих губ, ведь я считала себя просто травницей, а оказалось своим поступком я создала Божество в одном из Миров. Было чем гордиться.

Глава пятнадцатая. Дом, которого нет.

Мой придуманный дом встретил меня тем непередаваемым не словах ощущением уюта, ради которого и был придуман. Ведь даже в съёмных квартирах я не позволяла себе ни картин, ни маленьких пустяков, по которым меня можно было отыскать. А вот в таких, отпускных домиках разворачивалась по полной. Обязательные букеты цветов, свежих, с росой на лепестках. Что бы они дольше стояли, я с вазами или кувшинами шла к клумбе, чтобы сразу поместить срезанный цветок в воду. За несколько прошедших дней окружавшая дом зелень превратилась из тонкого, нитяного кружева во вполне сформированные листочки. Тюльпаны обрели не только сочную зелень листьев, а и стрелки будущих цветов. Я бродила в саду, между яблонь, и высматривала наиболее крупные бутоны, желательно с цветным навершием. Мне повезло и несколько цветков гордо заняли место в ожидаемом их кувшине с чистой, голубоватой водой. Земля уже подёрнулась будущим разнотравьем. Я узнавала манжетку и калган, и вездесущую крапиву. Сад, вокруг меня, был сильно запущен. Даже высокие ветки смородины шли в компании колючей ежевики или кустов сорной травы. Я чувствовала себя немного виноватой, ведь стоит мне уйти и все исчезнет. И решила ничего тут не трогать и не менять, в благодарность принявшему меня саду. Который, к тому же щедро делился не только красотой, а и цветами. Почувствовав присутствие Яриса, обернулась, с улыбкой, смотря на его немного расстроенное лицо.

- Ты что-то ищешь?

- Мне для моей Богини нужно несколько лекарственных трав, с цветами. Но здешних я не знаю.

Я кивнула, думая, как далеко забросила меня Судьба, показав мир волкодлаков, пусть только природу. Но какое там всё высокое и потрясающее своей мощью. Наверное, Ярису тесно в моём мире. Хотя здесь он человек, почти. Однако, если Марисоль была ведьмой, пусть и не человеком, в моей классификации аборигенов, волкодлаком она точно не была. Ярис как-то обмолвился, о Богах, которых нельзя называть. Леди Фокс, так я назвала себя, а оборотнем, по сути, не была. Может, в том далёком далеке и лежат ответы на вопросы, почему Ярис обернулся в человека, ну, почти. Что-то во всем этом есть, ведь не даром Судьба подарила мне за работу эту фигурку. Или это было не мне? И я выступила только посредником? Ведь он узнал её сразу. И так обрадовался! Вспоминая каким светом, засияли синие глаза парня, я почувствовала, что мне хочется пережить тот миг ещё раз.

Раздумывая о непонятности всего происходящего, я уверенно шла к самому освещенному месту, именно там был ведьминский сад или аптечный огород. Видимо во всех Мирах, изначально это было одинаково. Вся известная зелень шла или в еду, или на лекарства. Сады ради красоты появились гораздо позднее.

- Вот, смотри, - я показала несколько пробивающихся листочков.

Парень, присев, потянул носом и с сожалением покачал головой:

- Не могу, сильный запах, - виновато вскинул он на меня глаза.

- А это? - я протянула ему кувшин с тюльпанами.

- А можно? - он вскочил с земли и радостно выхватил его у меня.

- Бери, - пробормотала я в быстро уходящую спину. Было немножко неприятно, вот так, из рук девушки забрать цветы для фигурки. Но не могла же я признаться, что он несет цветы мне, в роли оборотня, и их древней богини. Ревную сама к себе, я тихонько хихикнула от ситуации

Ярис обернулся и кивнув на небо крикнул:

- Скоро дождь пойдет, не промокни!

Не веря сказанному, я подняла глаза к ясному, голубому небу. Ни облачка, вот какой дождь? Он вернулся быстро, и на полном серьёзе поинтересовался об откупе за цветы для богини. Честно, я растерялась, у нас откуп значил совсем другое. Пожав плечами и потоптавшись, я неожиданно выпалила:

- Хочу качели, - и тут же расстроенно огляделась. Ни двух больших деревьев, растущих рядом, ни крепкого сука, на который можно их повесить в саду, не было.

- Сделаю, не вопрос, - к моему удивлению, кивнул парень, - вот дождь закончится.

- Да откуда он вообще возьмётся? - не выдержала я, - небо голубое!

Ярис только усмехнулся, а потом налетел ветер, в считанные минуты небо заволокло тучами и полил дождь. Парень, схватил меня за руку, и мы опрометью кинулись в дом. Почти успели. Но на самом крыльце нас застал гром и так громко, что я невольно сжалась и застыла. Ярис подхватив на руки, внес на веранду. Даже при том, что она была полностью остеклена, от нависших туч было темно. Грохотал гром, по окнам хлестал непонятно откуда взявшийся ливень. Я взглянула на Яриса и почти утонула в его глазах, он смотрел на меня, как на что-то драгоценное и словно не верил себе, что держит это в руках.

- Знаешь, когда я был щенком. В смысле, мальчишкой совсем, - он поправился, усмехаясь себе и своей ошибке, - ты мне приснилась, это не картинка была, ощущение. Я держу в руках своё счастье, как радугу. И чувствую, что так и надо.

- У тебя там осталась девушка? - тихонько уточнила я.

- Нет, - он даже головой покачал, - до того, что я не смог пройти, мы об этом даже не думаем, тем более, я внук Главы клана, - он хмыкнул, - был. Так что выбор у меня может и был бы, но только между заранее сговоренными.

Я попыталась выскользнуть из его рук:

- Тебе тяжело, наверное?

- Нет, совсем нет, мы же сильнее вас, и я в нынешнем обличии, тоже.

- Ярис, а почему ты всё время говоришь "мы"?

Парень чуть прикусил губу, и бережно усадив меня на стул, сам отошёл к залитому дождём окошку.

- Понимаешь, - там "я" очень редко услышать можно, и выжить без "мы", почти невозможно. Будь то в сражении или охоте, чувствуешь своих, слышишь их. Тут мне первое время казалось, я оглох. Я был сам по себе и мне было страшно. Ты меня нашла, считай спасла, но мы чужим долго не служим, сроки всегда оговаривают. Иначе мы силы теряем. Не знаю, с чем это связано. Прости, но как госпожа ты должна знать, что твой охранник может бояться, - он резко повернулся ко мне, - А когда я стал слышать тебя, как раньше своих я и понял, что уже не один и правильно решил дать клятву. Ты из наших, хоть и не волкодлак, но кровь похожа, я чувствую хоть и не понимаю, как это получилось. Но теперь я тебя не оставлю и не подведу, в смысле своих сил, я в них уверен, понимаешь? - задумчивую речь парня сменила горячность.

- А когда ты это понял? - уточнила я в общем-то уже зная ответ.

- Когда ты из своего странствия мне мою богиню принесла, - тихо ответил Ярис. - все знают, из другого Мира, что не принесёшь, всё тебе служить и помогать будет. Даже обряд есть такой. А ты для меня принесла. Так только свои, из кровников, сделать могут.

Я только кивнула, поражаясь хитросплетению мыслей Верховных: выдернули меня сюда, дали в спутники волкодлака. Не согласись я на условие Судьбы, парень бы погиб. Обвинение в смерти жителя другого мира - это конец для колдуньи из нашего, независимо от Рода, и сезона. Что-то больно серьёзно все получается. И это только первая ступень. Прежде чем искать вход в святилище Верховных мне еще предстоит пообщаться с Временем и Любовью. Но к кому же следующему я должна идти? И как понять, что выбрав, я не ошиблась? Пока я не знала ответа. Поэтому отложила решение вопроса.

От взмаха руки зажглись свечи и вспыхнул огонь в очаге. Я немного преобразовала тот, что придумала раньше, взяв за образец то, что видела в домике Марисоль. Ещё старомодный крюк и чайник, которые мне то же понравились. Стол был застелен льняной скатертью, нарочито грубоватой выделки. Посуда то же немного изменилась. Вместо тонких чашек появились глиняные кружки, но с небольшой росписью, и меньше, чем пивные. Я спохватилась, что на столе нет цветов, но посмотрев на явно голодного Яриса, решила что в данный момент они не главное. И принялась колдовать дальше, перенося из кухни Замка яства на стол своего домика. На деревянном блюде высился еще тёплый пирог. А на блюдах поменьше всё то, что так приятно увидеть весной, на столе в ещё плохо согревшемся доме. Во время так неожиданно налетевшей грозы и сильного дождя, пошедшего внезапно. Я повернулась к Ярису, который с веселой настороженностью смотрел на происходящее.

- Не напугала? Я могу всё так не демонстрировать. Но так давно не колдовала, Сила искрит.

Он оглядел стол и примирительно подняв руки, демонстративно облизнулся и уточнил:

- А с чем пирог?

- Большой, с мясом, думаю он для тебя, а вот пирожки с яблоками, - я выжидательно подняла бровь.

- С яблоками я-то же люблю, - доверительно сообщил мне он, - но потом, после мяса.

И мы сели пить чай.

Глава шестнадцатая. Не изменяй себе.

К непогоде у людей разное отношение, но в основном все предпочитают солнышко и тепло. А вот я всегда любила дождь. Он был проверкой существования, созданного мной дома, притом, в нескольких вариантах - дом, как защита стен и дом, где сердце успокоится и доверится простоте тепла, звуков закипающего чайника и вкуса чая из любимой чашки. Пусть я почти ничего не могла покупать "для уюта", но уж чайник и красивая чашка у меня были всегда. Как и необычная вазочка с конфетами или печеньем, слово "сухарница", которое я прочитала на ценнике, когда выбирала, мне не понравилось. Разумеется, то, что я делала для своего дома и себя было не практично. Скатерть, а не клеёнка на кухонном столе, но она так льнет к ладошке, когда расстилаешь её, ещё теплую, от утюга. Мне всегда не хватало тепла, и я умела радоваться даже его крохам. Прозрачная вазочка летом - для цветов. Весной, веточек с первыми листочками, или предвестницы нового года, колючей еловой лапы, так чудесно пахнущей будущим праздником.

Если дождь был за окном, а я дома, он был завесой от мира, делая дом за моей спиной, надёжным тылом. А если заставал на улице, то в доме можно было укрыться от непогоды. Если же предстояла дорога, то в дождь всё сложится удачно, не могла же врать примета! Но такой оптимисткой я стала лишь пожив в чужом для себя мире. Учась выживать и становиться своей. Это не было уничижением себя, напротив. Зная, что однажды мне придется все оставить, я училась создавать заново или лучше, чем было. А не оплакивать потерянное. Но как же трудно мне давалась эта учёба.

И сейчас, создавая этот домик, и так неожиданно столкнувшись с дождём, я испытывала сложное чувство. Раньше я наслаждалась дождем и покоем, пусть и придуманным, одна. Теперь у меня за спиной были не просто гипотетические стены, а вполне реальный волкодлак, который в обиду не даст. Но мне, вместо спокойствия и благодарности было отчего-то дико неловко, хотя он вёл себя ненавязчиво. Меня очень беспокоило то, что Ярис мне нравился. Он был красив лицом, этакая классическая гармония черт и неимоверно притягательные глаза, непокорные, с "дичинкой" вспыхивающие протестом, который не доходил до губ. Он их прикусывал, будто заставляя себя молчать, редко вступал в серьёзный спор, да и в нем, скорее уступал мне. Физически крепкий, выше меня больше чем на голову, не поглядывал с превосходством сильного, а всегда старался помочь. В его руках я была невесомой пушинкой. Ещё, что было намного важнее, парень был умён и явно знал своё дело. Но дав клятву, он становился, как бы так правильно выразится, зависимым от меня. Пусть не слуга, но связанный клятвой он от многого просто не имел права отказаться. И навязывать ему свою зарождающуюся влюбленность я не хотела. Его же немного восторженное отношение ко мне я списывала на обстоятельства, ведь всё действительно было очень неоднозначно.

Дождь шёл всю ночь и это было на руку и мне, и Ярису. Он был уверен, что я даже из дома не выйду. Я же, лёжа под теплым одеялом, пыталась решить, что делать дальше. Перебирая возможные варианты, пришлось признать, что вначале надо встретиться с Любовью, поскольку Время я не представляла вообще. К Любви, как к богине, приходили без титулов и громких имён, что в моём положении было плюсом. Они ей были не интересны и я, хоть и никогда не была в её святилище, точно помнила, в учебнике говорилось, к ней приходили в простой одежде и без украшений, поскольку "перед Любовью все равны".

Видимо, я всё же задремала, поскольку увидела ярко голубое небо и на его фоне полупрозрачную лестницу. На ней стояла девушка. Причем всё это и она и лестница были одновременно и близко ко мне и далеко. Так лица её я не видела, а вот платье видела до малейших деталей. И оно было странным, не фасон, цвета. Почему-то я представляла эту Богиню или в чём-то розовом, или в белом, но так, полупрозрачный наряд и прекрасная фигура. Однако то, что я видела, шло полностью в разрез с моими представлениями. Девушка была в чёрном и золотом. Верх платья был гладким, с небольшим вырезом и длинными рукавами. А вот юбка, золотая ткань была покрыта узором из колючих веток диких роз. Она легонько трепетала, словно в неё играл ветер и ветки шевелились, как живые. Необычный наряд, красивый, но лишний раз смотреть не хотелось. Он был каким-то неправильным, как и мои отношения, с Ярисом.

- Непохожа? - прозвучавший голос, как и девушка, был и далеко, и близко, - Это, смотря на кого. Ты видишь не реальную меня, а своё представление о любви. Только не книжное или с картин, а именно твоё. Видимо для тебя любовь, прежде всего, сомнение, и оно, как колючие ветки, царапает золото Души. Чаще всего, до крови. Не отводи глаза, Герта, тебе не в чем себя винить. Так уж устроено, с умением любить не рождаются, ему учатся. Тем, кому повезло родиться в любви, учатся с самой колыбели, первая эмоция ребенка, это улыбка, но в ответ на мамину.

- У тебя иначе. Только пойми, сразу пойми, услышь то, что тебе говорит сама Любовь! Не хуже или лучше, а иначе! Ты рождена от вспышки страсти, тёмной как ночь и необъяснимой, как северное сияние. В этом сиянии всё то, что испытывал твой отец к Императрице Хладных земель, Кристабель, ставшей твоей мамой. В нём и восторг от сознания какая честь оказана ему, межсезоннику, и преклонение перед невообразимой красотой и могуществом Зимней и желание невозможного - удержать мечту, сказку наяву, её. Но все было заранее обречено. Ночь прошла, сияние исчезло, вместе с Императрицей, которой было позволено стать просто женщиной, только на одну ночь. Ради того, чтобы у сезона Зимы появилось продолжение, появилась ты. Нежный цветок среди колкого снега. Всё свершилось, но совсем не так, как думала Кристабель, наверное, я разрушила её мечты, но любовь просчитать невозможно. Для твоих родителей я действительно стала вспышкой среди звёзд, а не ровным огнём в очаге дома. Но ведь и рождена была не простая девочка, - казалось, сейчас богиня обращается не ко мне, а к ним. С обидой на непонимание, - Моя задумка удалась лишь наполовину, ты появилась на свет, но Кристабель продолжала любить только себя.

Она замолчала, гневно пристукнув по светящейся лестнице каблучком туфли, потом глубоко вздохнула и продолжила, звенящим от раздражения голосом.

- Я убрала тебя из дома, дала в друзья Кая и вновь всё пошло не так. Вместо хороших воспоминаний и использования опыта дружбы, ты стала крушить всё окружавшее тебя. Возможно, мой просчёт в том, что я не ожидала такой накал эмоций от ребёнка. Просто забыв, о том, что имею дело с потомком сезонов. И, как результат, с того момента ты не подпускаешь к себе даже мысли о любви, предпочитая ни к чему не обязывающую влюбленность. Хотя, если вдуматься, это странно. Ты же совсем молоденькая была, когда Кай исчез. А потом и мир другой и всё другое, разве не интересно было что-то новое испытать? Ты же довольно проницательна, в твоей крови столько намешено, я сама не знаю на что ты способна. И при этом, раз за разом выбирать вместо огня звёзд пепел от их сгоревших жизней? Держась за свою выдумку и оплакивая её? Такой выбор возможен у глубоких старух, но ты то, сама, еще не жила, раз не любила по-настоящему. Без страха. Влюбленность состоит из мечты и фантазии, реальный человек там так, для образа. Вот первая любовь, это уже почти опасно, она проекция будущих чувств, потому и протекает, как болезнь, то горячка, то облегчение. Выздоравливают почти все. Хотя есть те, кто в ней задерживается, - девушка спустилась на несколько ступенек, и села на одну из них. Она попыталась разгладить юбку, но та не поддалась. - Они отказываются принимать взросление, - продолжила она объяснение. Причём с явной досадой, - Понимаешь, любовь, особенно первая, это очень собственническое чувство. Еще полу детское, "хочу эту игрушку", и всё. А ведь "игрушка" живая. И мнение у неё есть своё.

- Я отвлеклась, - оборвала она себя, - да и глупо говорить с тобой о том, что тебе не ведомо. Итак, влюбленность. Тёплая, похожа на летнюю грозу, особенно если влюблена не ты, а в тебя. Может ослепить вспышкой эмоций и растаять, как грозовые тучи на летнем небе. Тебе нравился ещё не конкретный человек, а его присутствие недалеко от тебя. Может взгляд или жест или, просто имя. Но едва это чувство начинает перерождаться в любовь, почти сразу приходит испуг. Вдруг снова будет больно? Ты теряешься, смотришь на себя чужими глазами, считая, что именно так смотрит твой возлюбленный. Не понимая, что ты привлекала его собой, а не изменениями, которые решила внести в себя, да еще и от его имени. Ты хорошо выучила слова, мол, "истинная любовь, это постоянная работа, притом постоянно будешь сомневаться в результате". И успешно прячась за ними прячешься и от самой жизни. В общем, это и ещё многое и является шипами, которые не пускают тебя в мой мир, но ведь ты в него и не хочешь? Всё происходящее так или иначе движется по кругу, но в твоём случае, не мироздания, а цирка. Где ты стоишь посередине арены и щёлкаешь кнутом. Вынуждена сообщить, представление окончено. Обиженной девочка больше нет. Ты- взрослая, хватит игр. Разве нет?

- Наверное, - пробормотала я, - но Кай...

- Опять Кай, Герта? - в голосе моей собеседницы зазвучала грусть, - сколько же можно винить Любовь, которой не было, да и не могло быть! Давай откровенно, и поскольку чужой мир долгое время был тебе более понятен. Я беру его время для объяснений. Так вот, Каю на момент вашего "расставания" было лет 12-13! Ты это можешь понять? Совсем мальчишка, ему самому нужен был не только мудрый отец, а и беззаветно любящая мама. А была только ты, девочка, постоянно идущая на конфликты со всем, что её окружало. И требующая не только защиты, а и понимания. Герта, он же маленький был! Неужели ты, даже сейчас, этого не понимаешь?

- Я ничего не требовала, - запальчиво начала я.

- Перестань спорить, - отмахнулась она, - смысла нет. Прими, как данность, он был таким же ребенком, как и ты и пара лет ничего не меняет. Ты очень хотела, даже не любви, а заботы и он, как мог, старался. Но ваши жизни изначально были связаны лишь Школой, а не будущим. Так что, отдай себе отчет в том, что все свои решения ты принимала сама, для себя. А не во имя ваших отношений, которых к тому времени уже не было несколько лет! Как и самого Кая. И прими это, как взрослый человек. Не только решения, а и их последствия. И то, что время вспять идти не может и то, что Кай, как и ты, вырос и идёт своим путём. Осознай это, Герта и отпусти его, там, в глубине себя. Он ничего тебе не должен, но и ты ничего не должна ему. Любовь многогранна, и проходит через всю жизнь человека. От его первой улыбки до последнего вздоха. Многогранна, понимаешь? А ты всё путаешь мягкое с теплым. Стараешься грани бриллианта разложить на составляющие и получить ноты. Для мелодии своей жизни. Но для того, чтобы её услышать, её надо создать, желательно ничего не ломая, из созданного ранее. Тем более. Не тобой.

Наверное, Любовь ещё что-то говорила. Но я усилием воли перестала её слышать, отключила звук. Было у меня такое умение, к недовольству наставниц. Разочарование от разговора потрясло до слёз. Видимо, я всё же, ожидала совсем другого, там, внутри себя, упрямо удерживая желание не просто остаться в памяти Кая. Полностью игнорируя то, что будь у моего друга детства желание меня найти, это бы случилось много лет назад, я до последнего, ожидала от Любви не правды, а объяснений задержки. Что ж, сама вынудила озвучить то, что не искал, потому что не хотел. Всё ушло тогда, вместе с детством. Теперь я вынуждена была принять услышанное, как данность, но операция прошла без наркоза.

- Перестань цепляться за шкурку гусеницы. Ты давно бабочка, так лети! - пробился ко мне голос Любви.

- И зачем? - угрюмо отозвалась я, - В чём смысл?

- Смысл любви? - собеседница хмыкнула, - Наверное, понять себя, вычленить в круговерти жизни, на что ты способна. И не для себя, для другого. Того, кого объявила своей любовью. Знаешь, сколько на этой дороге будет открытий? - она улыбнулась, правда невесело. - Любовь, как высшая мера осознания себя человеком. Ну, а ещё, стать истинной Любовью для избранника это значит стать в его глазах, равной богине. Так сказать, бонус, - богиня улыбнулась, но на этот раз, тепло, - Эти мгновения навсегда останутся с вами. Именно они, как густой мёд, наполнят кувшин ваших воспоминаний, и он неоднократно спасет вас от болезни холода или лихорадки чужих чувств. Помнишь, я говорила о многогранности. Чем больше граней ты сумеешь найти в ваших чувствах, тем ярче будет гореть искра внутри тебя. Это она, искра любви и есть тот многогранник, что горит в сердце. Но зажжется он только в одном случае. Если ты узнаешь истинную любовь.

- А как я её узнаю? - богиня явно провоцировала меня на этот вопрос, вот я и задала его.

- Не знаю, - она повела плечом и рассмеялась, - я знаю лишь то, что я существую. И что мои границы определяют Время и Судьба. Всё остальное я отдаю вам, на откуп.

Она резко встала. Платье, созданное, по её словам, из моего восприятия любви, в котором ей было так неудобно, исчезло. На миг я увидела, но не глазами, душой, что-то настолько ослепительно прекрасное, что не возьмусь описать никогда. Да и нет таких слов.

Вместе с исчезновением платья внутри меня полыхнуло болью, словно вспыхнула искра, тот многогранник о котором она мне говорила. Наверное, даже наверняка, он был там и раньше. Но белый и замерзший, как снежок. Немножко подтаять ему удалось с появлением Яриса. Теперь же он пульсировал, с болью разгоняя застоявшуюся кровь или с чем там по венам течёт любовь? Согревая и побуждая к неизвестному. На душе стало тепло и тревожно, как перед началом пути в неизвестное, но такое манящее путешествие.

Меня словно что-то толкнуло, вырывая из сна и я немного одуревшая от увиденного, села в постели. Растерянно оглянувшись, машинально расправила одеяло вокруг себя. Рядом с рукой лежало кольцо. То самое, что я, будучи ребенком, нашла у маленькой полянки подснежников и рассмотрев, закопала обратно. Сейчас оно, вычищенное и поблескивающее, оказалось рядом. Наверное, что бы я не забыла сон. Вздохнув, я прижала его к губам. Чувствуя выпуклый рисунок из подснежников, слагающийся в рунную надпись, гласящую: "не изменяй себе". Теперь я ясно понимала то, что ускользнуло от понимания ребенка. Кольцо было мужское. Скорее всего, это был единственно возможный привет от моего отца. Наверное, пора пробраться в библиотеку и почитать книги для "взрослых", а то я совсем ничего не знаю о выборе спутника для сезона и куда он потом девается. Ведь об отце я только знала, что похожа на него. И еще это кольцо, обретённое второй раз.

Что ж, вот и с Любовью стало ясно. Примирилась ли я с прошлым? С уходом Кая? Теперь, поняв такую простую истину, о Кае - ребенке, мне было немного неловко из-за многолетнего гнева на Любовь. Может она и права, и я потеряла много времени, спрятавшись в детской обиде, как в коконе. Пора перестать взывать к прошлому, отпустить его, а не сочинять. Прошлое неизменно. Надо принять ответственность за зыбкое настоящее. А ещё память царапала фраза "не было отношений, как и самого Кая". Что же имела в виду Любовь? Иносказание или страшную правду? Ответить на это могло только Время. Притом лично.

Глава семнадцатая. Над отношениями с собой тоже нужно работать.

Утром, спустившись на кухню, я застала там Яриса. Парень сидел в кресле у чуть тлеющего очага. И с интересом его рассматривал. Услышав шаги, он текуче поднялся и чуть склонил голову, приветствуя меня.

- Доброе утро, - откликнулась я, - что-то не так с очагом?

- Вчера всё нормально было, - усмехнулся он, - а вот с утра я понял, что кроме чайника, у нас для него утвари и нет. Чай, к слову, я заварил.

- Ой, - мне стало неловко. Голодный же, бедняга. А я еще и вставать не спешила. Мысленно обратилась к кладовой Замки и вскоре мой волкодлак завтракал не только чаем. Пригубив настой, я удивленно подняла глаза. То, что приготовил Ярис, очень отличалось от моего понятия "чай", но было вкусно.

- Я по саду прошёл, - пояснил он, - многие травы совсем не наши, но кое-что похожее нашёл.

- Скучаешь? - вырвалось у меня.

Парень отвёл глаза и чуть повёл плечом, если бы это было крыло, он бы им закрылся, невесть откуда проскочила у меня мысль.

- Очень мало времени прошло, - начала я.

- Время не лечит, оно учит, госпожа, - нехотя отозвался Ярис, - учит мириться с неизбежным.

- Знаешь, -перевела я тему, - я ночью с богиней общалась. С Любовью

- И как? - он выжидательно посмотрел на меня.

- Она популярно объяснила, что мне хватит строить планы на прошлое. Пора двигаться дальше.

Так что, единственный из Верховных, кто остался. Это Время. Но где его искать? Где живет Время? - спросив, я сама улыбнулась вопросу, как-то по-детски прозвучало.

- В часах? - явно, "на пробу", кинул ответ Ярис.

Я замерла от простоты и изящества решения, сам того не понимая, он назвал единственно возможное место для святилища Верховного. Хоть я там и не была никогда. Но, разумеется, слышала о Башне Времени.

- У нас есть легенда, - медленно проговорила я, заодно, вспоминая, - в детстве слышала, в Башне Времени есть часы, которые не идут, а если их починить, то все погибнут.

- Детская страшилка? - предположил Ярис.

- Не знаю. Сходим, посмотрим?

- Опять через гардеробную? - он ехидно изогнул бровь.

- Ну, а как ты хотел? - я улыбнулась, - К Верховному же идём.

На этот раз я выбрала тонкое, шерстяное платье, цвета еловой хвои. С кружевными, белыми воротником и манжетами. Косу свернула в низкий пучок и закрепила бархатной лентой. А вот туфли подобрала без каблуков. Как-то неудобно мне показалось, стучать ими в обители Верховного. Убедившись, что кольцо отца у меня на шее, на тонкой цепочке, я кивнула Ярису и мы пошли.

Башня Времени была в той части Замка, куда было не принято ходить, а уж детям там и подавно делать было нечего. Так что я шла, скорее по наитию, чем по памяти. И конечно была сильно удивлена, пройдя весь Замок, почти насквозь, вновь обнаружила высокие двери, как при входе в него. Открыв их, мы с Ярисом, оказались не в следующем зале, как было до этого, а во дворе. Было заметно, что тут никто не ходил уже очень давно. Выложенная булыжником площадка, ведущая к подножию башни, в прошлые летние месяцы густо проросла травой. Осень и зима, то же внесли свою лепту. Так что сейчас, после ночного дождя, она напоминала скорее болото. Сама же Башня Времени была древней. Возможно, она была построена раньше, чем сам Замок. и ещё вопрос, кем. Нижние, опорные камни были огромными, природными валунами, прикаченными великанами, не иначе. Выше стены были выложены грубо обточенными блоками уже из другого, более светлого камня. И только потом, на высоте роста нескольких человек, начинались знакомые мне, по Замку, стены. Она не казалась зловещей, скорее инородной, а потому, пугающей. Вздохнув, я собралась шагнуть в грязь и идти дальше, но взглянула на Яриса и замерла.

Я до этого не видела обращения волкодлака, но теперь это происходило на моих глазах. Страшно, даже органически неприятно в первый момент, но величественно сильно. В миг, вместо парня передо мной, в обрывках тех элементов одежды, что он в спешке не успел сорвать, стоял огромный волк.

Я ничего не понимала, и лишь потом Ярис рассказал последовательность тех событий, что ускользнули от моих глаз, но не от его обоняния. Я знала, что можно идти наощупь, оборачиваться на звук, но драться на запах...

Легкий, еле уловимый аромат осеннего дождя и опавших листьев, весенних цветов и проталин, летнего ветра и морозного снега. Так не бывает сразу! Вот к ним примешивается пот и адреналин. Опасность! Судя по тому, как к ним примешивается влажное дыхание - счет уже на секунды. Отброшенный в сторону меч их удивит и подарит еще пару мгновений. Трансформация. Немедленно. Сбросить все, что можно сбросить с себя быстро, и - налиться силой тела зверя. Боевого зверя!

Мы явно окружены кем-то, кто представляет все четыре сезона, и кто совсем не дружественно настроен, судя по тому резкому поту, что предвещает убийство. Убийство нас. Почему они все вместе? Но об этом можно подумать потом. Сейчас их надо остановить. Отвлечь на себя, как на самого сильного.

Ближе всего снежный запах и его пот, полный адреналина и тяжелого влажного дыхания. Бросок. Кровь. Хрип. Царапина на боку от инстинктивно поднятого лезвия, но слишком медленно поднятого в эти мгновения. Прыжок в сторону, обратно на свободный участок, разворот на следующий запах приближающейся смерти. Их много. Но каждый из них еще по-разному приготовился. Надо выбирать следующего, самого близкого к атаке. Аромат лета! Ага, они часто обычно вшивают стальные пластины в высокий ворот. Это не "зимник" с его полушубком с длинной шерстью, который он наивно считал надежной защитой от длинных клыков. Удар лапами в грудь чуть под углом, чтобы голова развернулась в падении. Шея не защищена металлом сзади. Кровь. Судороги. Отскок. Разворот.

Каждый из них силен и уязвим по-своему. Обычный воин, удачно сразив одного противника будет крайне удивлен неуязвимостью следующего. Но запах не обмануть. И он подсказывает, на кого следующего обратить внимание, как убивать и чего избегать. Зимние клинки, такие острые и быстрые, тяжелые осенние двуручники, что не остановятся, пока не разрубят всего врага до земли на которой он стоит, длинные пики "весенников", тяжелые палицы летних богатырей. Их много, запахи взрывают мозг, но неизменно подсказывают, кто уже поражен ответной атакой, а кто исполнен решимости начать замах для удара. Дыхание, пот, металл под тканью, старый доспех, пропитанный многолетним опытом битв и свежие латы недавно обученных, но молодых и сильных. Время как будто растягивается, а мозг выбирает из всех запахов те, которые складываются в правильный букет, объясняя, кто будет следующим, и куда надо отскочить.

Главное, связать в этой драке их всех. Чтобы каждый смотрел только на Зверя.

- Беги! Я справлюсь.

Оглядываясь на происходящее внизу, я тем не менее, поверила Ярису и побежала по крутой, винтовой лестнице наверх. Подъём был трудным. Как и стены с наружи, внутри лестница была создана явно, разными существами. Так, первые ступени были очень высокими, я не шла по ним, а скорее, забиралась. Потом она стала удобней, но сами ступеньки стали очень мелкими. Где-то на половину моей ступни, пришлось идти боком. Перил не было вовсе. И, наверное, не сражайся за меня Ярис, там, внизу, я бы и вовсе не пошла. Уж больно страшно было представить, как поскользнувшись, я лечу вниз, удержаться было не за что. Но я, упрямо, шла, и постепенно ступни всё больше чувствовали опору, а ступеньки становились шире. Наконец, они закончились. На небольшой площадке была только одна дверь, закруглённая, как, впрочем, и все в замке. Над ней витиеватая надпись: "Всё изменяется, ничто не исчезает". Она то проявляется, то исчезает. Посередине двери, так же, то исчезая, то проявляясь светились оттиски ладоней. Вот только состояли они из блестящих, заостренных шипов. На миг я представила, как будет больно. Самым страшным испытанием, в том мире, было сдать на анализ кровь. Изменить цвет и состав, воспользовавшись волшебством, а потом тщательно замести следы волшбы, всё это казалось мелочью перед моментом, когда меня хватали за палец и втыкали в него остриё. Но сейчас мысли о Ярисе и о том, что мы можем не встретиться, просто подтолкнули действовать быстрее. Втянув в себя как можно больше воздуха, я приложила свои ладошки и вжала их в острия. Я ожидала боли, а пришла какая-то круговерть, в голове и вокруг меня, звучали голоса. Кто-то кричал, веля остановиться. Дикий смех, вопли "всё напрасно", на неизвестном мне языке, который я, тем не менее, понимала. Боль в руках была чем-то вроде якоря, чтобы не потеряться в этой какофонии и я сильнее вжала ладони, а потом всё резко стихло и дверь открылась. Я оказалась в зале с высокими сводами. Оглядевшись, заметила, что не пыли, ни запустения в нем не было и в помине. Напротив, пол, выложенный узором из дорогих сортов дерева, как в бальном зале Замка, сверкал чистотой. А прямо напротив меня ярко светилось мозаичное панно. На нём, с изумительной точностью, драгоценными камнями разных цветов и оттенков были выложены символы Верховных. Ворон времени, распростер крылья, украшенные искорками звёзд, и держал в когтях веретено и розу. Веретено символизировало Судьбу, а роза, естественно, Любовь.

Я сделала несколько шагов, пытаясь найти глазами жертвенник, или что-либо подобное. Внутренне сетуя на себя, что не сподобилась узнать, с чем приходят к нашим Верховным. Никто и никогда, в моём окружении, не поднимал этот вопрос. Но ведь это было странно. Разве нет? Несмотря на торжественность места мысленно я всё время уносилась к Ярису. Как он там, один против всех? Я гнала её, но приходила ещё более страшная, а что, если не справится? За себя, тем более, тут, я не боялась, несмотря на сильно болевшие и продолжавшие кровоточить, ладони. Пребывая в твёрдой уверенности, что пригласили не для того, чтобы убить. Но Ярис? Какая судьба уготована ему? Пусть я знала парня совсем недолго, да и "зимние" никогда не были сентиментальны, но страх потери заставлял скручиваться узлом, от боли и неизвестности.

Вернувшись в свой мир, я, поневоле, всё больше становилась местной. Не симпатичной девушкой с рыжеватыми волосами, а дочерью сезона Зима, наследницей, Гертрудой. И это ощущение возвращало меня к истокам. Сейчас я не рвалась на помощь Ярису, как сделала бы ещё несколько дней назад, заранее принимая то, что будет, раз так решено Верховными. Но переживать за него запретить мне не мог никто.

Несмотря на чистоту в Зале, у меня было стойкое ощущение, что тут не ступала нога человека уже очень, очень давно. Подойдя поближе к витражу, слева от крыла Ворона, я заметила смутный оттиск ладони, перейдя на ведьмино зрение с удивлением поняла, так и есть, но след был только для одной руки. Что ж, хоть ладонь оботру, что ли. Вжав её, я почувствовала, кровь словно слизнула непонятная мне сила. Несколько секунд ничего не происходило, а потом, видимо признав меня или моё право видеть, из стены, абсолютно гладкой, до этого момента, проступил, а затем и выдвинулся на встречу большой круг, похожий на циферблат, разделенный на четыре части. В самом верху было написано Зима. Потом, естественно, шли Весна, Лето и Осень. Что-то похожее по очертаниям на стрелку часов и видимо на долгие времена застывшее на слове Зима, дёрнулось и сдвинулось с белого поля, означавшего зимнее время. К зелёному полю Весны. Видимо, моя кровь послужила смазкой невидимого механизма.

Неожиданно, справа от ворона я заметила другой круг, казалось он звал меня. Даже стон слышала, правда! Поспешив к нему, нашла глазами место для руки и приложила ладонь. Всё повторилось. Но если первый циферблат теперь ярко светился и переливался цветами своих сезонов. То второй, наоборот, был как будто скрыт дымкой или туманом. Что бы прочесть выступающие на нем буквы мне пришлось подойти совсем близко.

Он так же был разделён на 4 части. Но место "зимы" в верху было написано: "осознай себя", потом шёл темный сегмент, затем я с трудом разобрала "не жалей себя", видимо имелось в виду лето, а "поверь в себя" означало осень. Я замерла, с трудом осознавая, что вижу. Этот круг был кругом меж сезонников, а поскольку они считались воинами сезонов, то на круге проступили не времена года, а их девизы, как на кольце отца. Но раз этот круг или циферблат, не знаю, как правильно назвать увиденное, был на таком же месте, как и сезоны, под крылом Ворона времени, то выходило невообразимое. Меж сезонники были равны сезонам, с самого начала равны, а не ущербны и гонимы, как вдалбливали нам, в Школе. Если так, то мой отец был изначально равен матери, а её выбор и моё рождение не было ошибкой. Я была равной среди равных с рождения. Или буду, если круг меж сезонов выйдет из тени.

Да, я понимала, что мой поступок будет реальным осуществлением страшилки. Вот часы, которые не идут, а если пойдут, то все погибнут. Насчет гибели это скорее аллегория, гибель не живущих, а старого мироустройства и его восприятия. Вряд ли грядущие перемены окажутся по вкусу ныне живущим. Но справедливость должна восторжествовать. "За папу, за меня, за Кая", бормотала я, пытаясь расстегнуть цепочку, потом просто рванула её и сжала в руке кольцо. Я не знала, как надо сделать, но решила, что Верховные уж точно знают и просто кинула его в "циферблат". Несколько мгновений ничего не происходило, а потом круг ярко вспыхнул, засияв не цветами, как левый, а оттенками, а вместо темного сегмента ярко проступила надпись, стертый девиз межсезонников зимы/весны. "Не изменяй себе". Девиз моего отца. Но почему же так получилось? И как Верховные допустили такое?

- Всё просто, и одновременно, сложно, как и сама жизнь.

Неожиданный голос за спиной заставил меня круто развернуться и принять боевую стойку. Недалеко от меня стояла фигура, закутанная в плащ, а по его темной материи, напоминавшей одновременно и туман, и тьму, пробегали искорки звёзд. Я поторопилась перетечь из стойки в почтительный поклон.

- Умная девочка, - немедленно отреагировал голос, - как тебе спокойней? Могу вороном стать. Или так, но большее тебе нельзя видеть. Да и никому нельзя, слишком мы разные.

- Лучше так, пожалуйста, - тонким голосом, не иначе, как от испуга, отозвалась я.

- Как скажешь, - мой собеседник, само Время, кивнул качнув капюшоном, - Прежде чем я отвечу тебе на вопрос, напомню мудрость времени: не суди о прошлом с точки зрения настоящего! Плохо, что ты почти не знаешь истинную историю Сезонов, Гертруда, Невеста меча. Но хорошо, что её не знают все. Иначе бы, всё равно, исказили. Так что, просто прими, а потом, когда станут доступны источники, прочтёшь сама. Всё произошло в давние времена. Тогда проблему надо было решать, пока она не стала бедой. Нужны были Охотники между мирами, и не горстка, а цепи пограничников. А откуда, по-твоему, Цитадели учеников в Охотники было брать? Вот и напустили, мы с Судьбой, тумана. Тогда правильным и даже удачным казался именно такой выход. Верховными быть не так просто, как бы хотелось, - неожиданно добавил он.

- А мама? - спросив, я испуганно замолчала уж больно много было личного в этом, неожиданно вырвавшемся у меня вопросе. И про неизвестного мне отца и про моё холодное детство и даже про то, что мне делать дальше. Но, памятуя недавний разговор с Любовью, я не просто боялась озвучить терзавшие меня вопросы. Я боялась ответов. Однако, Время всё понял. Вновь качнув капюшоном, он нехотя проговорил:

- Нынешняя Госпожа Хладных земель, Кристабель, всегда была больше сезоном, чем человеком. Хотя, после инициации наследницы и меняются, она осталась собой. Не осуждай, - повысил он голос, хотя я и не пыталась возразить, - Выбор даётся всем наследницам сезонов, не только Зиме, но ей сложнее всех. Удержать границы холода, мрака и тьмы, это особый дар. Гордись, а не осуждай! - его голос загрохотал под сводами зала так, что мне захотелось пригнуться, - Каждый сезон сам выбирает, какая ипостась ему ближе, в той больше времени и находится, - добавил собеседник уже спокойно.

- Ипостась? - тут я не выдержала и вцепилась в слово, как клещ, - значит, я оборотень?

- Ещё какой, - явно усмехнулся собеседник, - а ты, как думала? Ничего то о себе не знаешь. А зря! - он словно припечатал меня взглядом и продолжил, - Так о чём я говорил? Даже после рождения тебя, Зима почти не изменилась. Мы, Верховные долго не видели в том беды, считая, что свадьба не похороны, можно и повторить. Но время шло, а других наследниц не было. Судьба так решила, Любовь не стала возражать, а я, Время, исполнил. Так что, не взыщи, но пришлось тебя вернуть, наследница. Всё рождаются для чего-то, а не просто так, - помолчав, добавил он, - Не печалься, посмотри на часы сезонов, видишь? Даже у них стрелка идёт только вперёд. Догадываешься, почему? Нет? Отвечу. Потому что прошлое не имеет никакого значения. Сегодня ты можешь изменить завтра. Вчера навсегда останется неизменным.

Верховный замолчал. Я пыталась уложить в голове только что обретенные знания и понимая, что время не ждет, силилась понять, о чем надо спросить, немедля.

- Вот, - разбил повисшую тишину голос Верховного, - я оставлю, коль тебе пора готовиться к неизбежному. Удачи, Невеста меча.

Мой невероятный собеседник что-то подкинул в воздух, я вытянула руки, ловя. Когда перевела взгляд, его уже не было, а в руке у меня был ключ. Символичный ключ от дверей Замка сезона Зимы. Пусть мы и передвигаемся порталами, но попасть в Замок сезона можно было или по приглашению или имея такой ключ. Домой, за долгие годы, первый раз я попала только в недавнем сне. А это было явно не то. Что же касается ключа, то мама берегла его, как зеницу ока. Видимо, Время действительно не считается ни с кем, и ни с чем. Я растеряно потопталась на месте, от происшедшего сильно болела голова, и я не очень представляла, как спущусь по тем ступенькам, особенно без перил.

Глава восемнадцатая. Часы не спешат - спешит время.

Дверь в Зал распахнулась от мощного толчка и в неё буквально влетел Ярис. Грязный, внушительный в своей все еще державшейся частичной трансформации, в порванной одежде, с мечом в руке. Он внимательно оглядел пустой зал и шагнул ко мне. Я впилась в него взглядом. Несмотря на дикую схватку в которой я оставила его, ни ран, ни серьёзных ушибов на волкодлаке не было. Я пошла к нему навстречу, а потом побежала и успокоилась только в кольце обнявших меня рук. Подняв голову, я всматривалась в его встревоженные глаза и всхлипнув, уткнулась в грудь. Переждав мои первые рыдания, он деликатно шепнул мне на ухо:

- Что случилось, госпожа?

-Ярис! Ярис, я - оборотень, - прорыдала я и вновь уткнулась в спасительную грудь, - почему-то именно эта новость потрясла меня больше всего.

- Госпожа, а вы что, не знали? - он был явно удивлен, но особо не заострял внимание на очередном чудачестве госпожи. Взяв мою ладошку в свою, она в ней почти утонула! Парень, нахмурившись осмотрел её. На счастье, она практически зажила. Ни порезов. Ни следов от уколов. Только немного засохшей крови, но не красной, голубой. Я торопливо отвела глаза. А Ярис спросил, но совсем другое: - что делаем дальше?

- Надо вновь попасть в гардеробную, - я криво улыбнулась, - а потом в Замок сезона Зима. Думаю, самое сложное будет мне по тем ступенькам спуститься. Ты их видел?

- Я могу тебя на руках снести, но тогда мне надо перекинуться, - тихо предложил Ярис.

Видимо у меня что-то приключилось с головой, поскольку вместо естественного испуга от возможной встречи с реальным волкодлаком я просто кивнула: "Давай!" И он перекинулся. Я, в некотором оцепенении смотрела на истинного Яриса. Почему-то испуга, вполне естественного(!) не было, видимо мой измученный невероятными событиями последних дней мозг искал зацепки нормального. И сейчас нашёл их в сравнении. Ярис был похож на свой мир, тот, где я оказалась, благодаря Судьбе. Высокий, могучий хищник. Воин, чьи предки были известны Сезонам по летописям, уходящим в глубь веков. Разумное существо иной реальности, с серьёзными взглядом понимающих меня глаз.

- Никогда не задумывалась о том, что я оборотень, раз имею ипостась не только человека, а и сезона, - я больше не могла молчать, - Время сказал, мама не любила меня, она просто не хотела перекидываться в человека, почти всегда оставаясь сезоном. Видимо, перекинувшись, сезоны меняют не только внешность, а и внутреннюю суть. Любовь это от человеческой ипостаси. А вот ответственность присуща сезонам, гораздо сильнее, чем людям. Время сказал, она не хотела терять связь с приграничьем. Там ведь и до Тьмы не далеко. Надо постоянно контролировать, - я замолчала, понимая, что даже теперь пытаюсь её оправдать.

- Но тебе, всё равно, грустно? - кивнул Ярис - волкодлак.

- Любовь сказала, что любви надо учить, это не врожденное качество. А разве я могу любить, если меня не учили? Я не умею.

- Подожди, - в ипостаси волкодлака Ярис использовал мыслеречь, которую решил использовать и сейчас. Для меня подобное общение было сложнее, ведь так он "слышал", не только слова, а и эмоции, - подожди, - повторил он, давай сначала спустимся, потом я бы хотел очутиться дома. В бою давненько не был.

- Ты ранен? - все мысли о происходящем у меня из головы словно ветром выдуло, я перепугалась, за него.

- Нет, ещё чего, несколько царапин и синяков - он даже головой покачал, словно изумляясь, как я такое могла подумать, - но оружие почистить надо и вода нужна.

- Да. Конечно. Прости. Я совсем запуталась в происходящем. - кивнула я. Ярис промолчал и просто взял меня на руки.

Дорогу домой я не помню. Парень, перед спуском по лестнице, предложил закрыть глаза, а потом я их и не открывала. Слишком много было всего, даже для человека с ипостасью сезона. Оказавшись на знакомом крылечке, я попросилась на качели, не совсем понимая, зачем требовала с Яриса вторые, в саду. Кивнув, он усадил меня и ушёл в дом. Я легонько отталкивалась ногой, заставляя качели не сильно раскачиваться, а убаюкивающе покачиваться и прислушивалась к шёпоту ветра. Качели - это тоже, своего рода, медитация. Простое, многократно повторяющееся движение. Всё произошедшее постепенно удалялось, давая передышку не только голове, а и сердцу.

К моменту появления Яриса, полностью в человеческом обличии, с влажными, после душа, волосами. Я пришла к выводу, что видимо очень нужна в этом мире, раз сами Верховные снизошли до личного общения. Это было приятно. И, одновременно, печально, поскольку моя, как оказалось, мнимая свобода, подошла к концу. Отпуск, который я пыталась взять в том, уже навсегда бывшем мире закончился в мире нынешнем, так и не начавшись. А ещё я смотрела на свою лесную "находку" первых дней. Ярис, стоя в дверях, чуть привалился литым плечом к косяку и походил на картину, в раме. Вот интересно, не найди я его, не приведи домой. Как бы всё сложилось? Через тех, от кого он меня спас, я бы сама не прошла. Молчание затягивалось, а потом я поняла, он так же меня рассматривает, как и я, его.

- Ты забыл, как я выгляжу? - не выдержала затянувшегося осмотра.

- Вижу, что у зеркала ты не была, - немедленно отозвался он, - и не знаю, как бы ловчее предложить, в него посмотреться.

Естественно, после этих слов я почти побежала в дом, кошкой взлетела по лестнице и вот уже стою в своей комнате, рассматриваю себя. Всё не так уж и страшно. Платье немного помялось, кружева явно, "не первой свежести". На них голубоватые, запёкшиеся следы. Я подняла руки к волосам и развязав бархатную ленту, медленно распустила пучок, пропуская волосы сквозь пальцы. Теперь понятно, что встревожило Яриса. Моя, рыжевато-золотистая шевелюра претерпела резкие изменения. Увидели бы меня мои подружки, обзавидовались бы на такое мелирование. Сквозь знакомое золото ярко проступал белые прядки, но белизна была не седая, а снежная. Эх... Остановившийся в дверях Ярис встревоженно смотрел, ожидая моей реакции. Я постаралась улыбнуться.

- Я же оборотень, да еще сезонный, - извиняющимся тоном озвучила очевидное.

И тут он расхохотался. Именно его смех, не злорадный или безысходный, а веселый, и по-мальчишески заразительный, разбил тонкую, ледяную корочку, которой я стала от него отгораживаться, видя, как меняюсь.

- Герда, - начал он, - а я замерла от неожиданности. Кай называл меня Гертой. Как и все, потом. Твёрдая "д" Яриса, вместо привычного "т", давала совсем другую мелодику имени. Я вспомнила, что в таком произношении оно означало "защитница", - ты невозможна. Вместо того, чтобы с отвращением или, на худой конец, с испугом, смотреть на реального волкодлака. Ты переживаешь, что в другой ипостаси у тебя цвет волос измениться? И что? Да будь ты хоть лысая. Ты это ты. И пусть это звучит, по-людски, эгоистично. Но, по-моему, вполне понятно. Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.

Никакие слова Верховных не потрясли меня так, как это признание, озвученное вскользь. Видимо, я изменилась в лице, поскольку весёлость Яриса моментально испарилась и лицо заледенело:

- Прости, госпожа, я забылся. Это не повторится, - чуть хрипловато проговорил он.

- Что ты, Ярис, - хрипловатым шёпотом, из-за враз перехваченного горла поторопилась заговорить я, - мне бесконечно приятно это слышать. Понимаешь, это первое признание, в моей жизни, - у меня защипало в носу, - признание меня, и я так рада, что оно было. Ведь самое сложное мне ещё предстоит, и я не совсем уверена, что выйду живой из предстоящей передряги.

- Что бы тебя не ждало, я буду рядом, - твёрдо произнёс Ярис. И я поверила.

Вечер мы решили провести дома, иногда и время может подождать. Мы немного побродили по лесу. Притом у меня на плечах была куртка парня, и сама прогулка напоминала свидание, так как мы его себе представляли, наследница сезона зимы, Герта и волкодлак, Ярис. Потом долго пили чай на ставшей почти родной, веранде. Я всё таскала и таскала с кухни Замка разную снедь и сладости, пока даже Ярис не стал отказываться. Еще немного постаяли на крыльце, смотря на звёзды и слушая ночь. А когда он легонько притянул меня к себе, я сама обняла его за шею, подставляя губы. Мы оба потрясенно замерли. Не знаю, что почувствовал он, для меня вкус поцелуя был схож с малиновым вином. Кружилась голова, кружился мир вокруг и хотелось большего. Казалось, мы стоим не на крыльце, а на границе миров, его и моего. И только крепкие объятия удерживают нас от потери друг друга. Как же это не справедливо, я была в нескольких мирах. Ярис говорил, что и он путешествовал. А нашли мы друг друга только сейчас. Хотя о чём я? Пусть одна из ипостасей и его и моя, делала нас людьми. Близки мы могли быть только в истинном обличье. А ещё, разница вряд ли совместимых существ разных миров разбивалась о понимание того, что завтрашний день может оказаться последним в жизни. Его. Моей. Нас обоих.

- Понимаешь, у нас не получится, я же только внешне, человек. Я даже не сезон, пока я только наследница, перерождение ещё предстоит, - бормотала я в отчаянии.

- А я волкодлак, и тебе, правда, лучше не знать наших обычаев, - шептал, в ответ, Ярис, - Не плачь, пусть тела разные, но Души всегда совместимы. Мы будем вместе, не знаю как и когда, но будем. Я найду тебя.

Я вздрогнула, так не хотелось вспоминать, а тем более озвучивать то, что однажды, я уже ждала.

- Я, не он, - тихо проговорил Ярис, приглушая зарождавшееся в груди рычание волкодлака, - его ждала ты. А тебя искать буду я. Слышишь разницу?

Увидев, что я дрожу, то ли от ночного холода, то ли от переживаний он развёл полы куртки, приглашая в своё тепло. Но для меня этот жест стал гораздо большим, Ярис словно открыл мне путь в своё сердце и я, приняв бесценный дар, уткнулась лицом в надёжное тепло его груди.

Глава девятнадцатая. Необратимые изменения.

Несмотря на то, что мы разошлись почти под утро, поднялась я рано. Долго всматривалась в зеркало, ища изменения и боясь их. Постояла у окна, наблюдая, как просыпается природа в саду, созданном моим воображением. Между тем, горизонт медленно светлел, от неотвратимо встающего солнца розоватые облака становились золотистыми. Мир заиграл новыми красками, присущими только этому дню. Запели птицы. Скоро солнце станет тёплым. Оно соберет нежными губами росу с цветов и трав. Поможет распрямиться тем, кто начал расти и поддержит раскрывающиеся бутоны. Сад будет становиться всё краше. Но я этого уже не увижу, я покину этот дом и он, с моим уходом растает, превращаясь в фантом, как и те, кто был перед ним. Сейчас я до слёз остро понимала, как хотела дома и как была благодарна своим временным, отпускным жилищам за то, что они были, даря моей бесприютной душе тепло и надежду. Как и этот, его я смогла разделить со своей "находкой". Скоро я окажусь совсем в другом мире и именно его придётся называть домом. Я стану другой. И, если честно, не знаю, насколько. Нельзя дважды войти в одну воду, если это не пруд и не болото. Река жизни всегда течёт. Пришло время и мне двигаться дальше.

На крыльце уже ждал Ярис, видимо он что-то перекусил, но мне навязывать не стал, чувствуя моё состояние. Мельком я увидела, что вся посуда перемыта и вообще, всё убрано. Этого не требовалось, но было приятно. Немного жаль было только букета. Мы его вчера собирали и сейчас он, по-прежнему, украшал стол.

- Пусть останется, в благодарность дому, - хрипловато попросил волкодлак.

Я кивнула:

- Когда будем уходить, не оглядывайся, - попросила уже я.

- А что будет? - немедленно заинтересовался он.

- Ничего, - пояснила тихо и мы, надолго, замолчали.

И вот, мы снова шагаем к гардеробной, только теперь идем не через дом, которого нет. Сегодня я веду Яриса к главным дверям Замка сезонов. Краем глаза вижу, парень потрясён открывшимся. Замок не просто так называется. Это часть огромной горы, просто парадное крыльцо и первые прихожие пристроены потом. Ну, а что он хотел? Сезоны, не люди, хотя и в их обличии. Выясняя отношения, мы не бьём посуду, а швыряемся молниями или можем устроить потоп. Природа сама по себе, не предсказуема. А уж собрания сезонов, на праздники или семейные съезды, описывать просто не берусь. Сейчас в Замке тихо, как и было обещано, кроме меня, нет никого. О Ярисе просто не знали. Теперь я понимаю, почему. Переход из наследницы в Хозяйку сезона простым быть не мог. Оказавшись в привычных стенах гардеробной, я повернулась к спутнику.

- Ярис, помни, ты не принадлежишь этому месту и можешь выйти из моей игры, в любой момент.

Он нахмурился, но промолчал. Я мысленно поблагодарила его наставников, ведь молчать всегда сложнее, чем говорить. Но сейчас мне не нужны ни признания, ни недовольства от услышанного. Сейчас я госпожа, а он мне служит. И нам только предстоит остаться среди живых. Или хотя бы постараться. Напрасно Время упрекал меня в том, что я ничего не знаю о себе и традициях. Знаю, если не всё, то очень многое. Просто, до поры, до времени в глубине памяти эти знания были подернуты дымкой, как циферблат меж сезонников. А сейчас, с каждым моим движением дымка рассеивается.

Я подбираю одежду, а она льнёт к рукам. Белый комбинезон, плотный и тесный, обнимает меня, как вторая кожа. У него есть даже капюшон, но это позднее. Пока я расстёгиваю верх, спуская его с плеч. Ведь сверху будет придворное платье. Оно не насыщенно голубое, а льдисто оттеночное. В нем играют все цвета, а оно остается белым. Так, теперь обувь. Тонкие, высокие сапоги, перчаткой охватывают ноги. Крохотный кинжальчик, в маленьких ножнах украшает шею богатством цепочек, на которых висит. Он мне понадобиться, когда буду разрезать шнуровку корсажа. Что-то мне подсказывает, времени на расшнуровку не будет. Теперь волосы, они всё больше белеют. Хоть я потом и спрячу их под капюшон, сейчас нужна достойная прическа. Взмахами рук добиваюсь нужного. Украшения мне не нужны. Это всё потом, да будут Верховные на моей стороне, произношу привычно и даже делаю рукой приглашающий знак. Застыв от осознания сделанного, как-то остро понимаю, что скоро я окажусь там, где и должна быть. Пришло моё время и никто, кроме меня, не займёт мое место, но за всё надо не просто платить, потерянными иллюзиями, часами жизни или как я, болезненным осознанием собственной глупости. Нет, ну а как назвать то, что я сотворила? Обвиняя в своих бедах всех, я, словно человеческий подросток, забывала спросить за происходящее и с себя. Ладно, прошлое не изменить, оно, увы, теперь навечно такое. Но за будущую себя и это моё право, я собиралась бороться. Так, ещё плащ, он прикроет обнаженные плечи дебютантки, только не бала, а битвы.

Окидываю себя придирчивым взглядом, будучи совсем маленькой я всегда восхищалась мамой. Пора признать, благодаря генам отца я краше, осознание этого моя маленькая, но такая женская месть. Сжимаю в руке ключ и выхожу из гардеробной. Наталкиваюсь взглядом на напряженного Яриса.

- Ты непередаваемо красива, - немедленно отвечает от на не заданный вопрос, - и слов то нет, чтобы описать. Понимаю наши байки, о замерзающих. Если видишь такую девушку, хочется уйти за ней, а не бороться за жизнь. Но знаешь, ты совсем другая, - с лёгким сожалением, добавляет он.

Я, молча, киваю. Знал бы ты, насколько, рвётся с губ ответ, и я их, досадливо прикусываю. Подойдя поближе, беру Яриса за руку, он переплетает наши пальцы.

- Милый, - я впервые называю его так, - я не могу тебя ни о чём предупредить. И попросить не могу, - почти шепчу, - мне нельзя быть слабой.

Будет он помощью или станет обузой? Если я ошиблась в выборе, то считай уже наполовину проиграла.

Ярис только кивает и как-то внутренне, весь подбирается. Я веду его за собой, не размыкая наших рук, это слабость, признаю. Но так хочется чувствовать тепло его руки. Пусть и в уворованные у времени минуты. Вывожу в просторный холл, становлюсь на середину и произношу до боли не отвечающее смыслу слово "домой", одновременно кидая под ноги ключ. Окружающее нас на мгновение колеблется, а потом мы оказываемся точно в таком же холле. Словно и не было перехода. Но я чувствую его ауру совсем иначе. Мы в Замке Зимы.

Медленно осматриваюсь, какое странное ощущения, очутиться в собственном прошлом, как еще назвать дом, где прошло детство? И понять, что прошлым его считала только я. Всё это время Замок жил, изменился оттенок стен, наверняка стал другим и зимний сад. А вот на полу, как я и помнила, стоит наступить и произнести, куда идёшь, сразу проступают голубоватые линии пути. Они чем-то напоминают вены на наших руках. Замок сезона Зима живой, и мы с ним одной крови.

Ярис не ожидал, что тишину перехода сменит шум самого настоящего бала. Или бала - маскарада? Я не стала вдаваться в детали и объяснять, маски возникли в руках придворных в ответ на появление чужака. Это вежливость. Всё же только у самой Хозяйки и у наследницы есть вторая ипостась. А у местных внешности разные, некоторыми и волкодлака испугать можно. Соседи у нас такие, своеобразные, а балы любят все. Мы проходим через анфиладу комнат, со мной раскланиваются. Я киваю или чуть приседаю. В зависимости от статуса встречных. Сейчас всё не важно, мне нужна аудиенция и знание того, кто приведет меня в личные апартаменты Императрицы Хладных земель. Кто её нынешний фаворит.

Вот и бальная зала, двери распахиваются, и Глашатай объявляет о моём прибытии. На миг всё стихает, и я встречаюсь глазами с мамой. Хотя нет, это во сне я видела маму и мечтала почувствовать её поцелуй. В реальности я отчетливо вижу то, о чем мне говорил Время. Хозяйка сезона Зима, Императрица Хладных земель, Кристабель не горит желанием менять статус.

- Дорогая! Какой сюрприз! Рада тебя видеть! - приветствует согласно протоколу, а я мысленно задаюсь вопросом можно ли произнести это еще холоднее.

Я оставляю Яриса, подхожу к трону и поднимаю глаза. Что ж, за роскошью наряда и блеском украшений я вижу то, что что эта Зима устала править, и Время прав, поторопив меня. Сезону Зима не годится быть слабым, а за блеском мишуры нет прежней горделивой осанки, и прежнего лоска уже нет. Но сдаваться без боя, Кристабель не собирается, внутренний стержень зимних не позволит.

- Здравствуй, мама! - отвечаю я и, прежде чем склониться в церемониальном поклоне вижу, как она, привычно морщится на "маму", значит, есть то, что осталось неизменным, хмыкаю про себя.

- Что же привело тебя ко мне, твой визит неожидан, - проговаривает она положенные фразы, но взгляд говорит совсем о другом. Она уже всё поняла, но верить не хочет.

- Верховные велели мне нанести визит и остаться. Время, Судьба и Любовь желают убедиться в силе нынешней Хозяйки Зимнего сезона, или благословить изменения, - громко отвечаю я и окружающие нас замирают в оцепенении, как при игре. Замерла не только музыка, но даже юбки придворных дам, развернувшихся в танце.

Она смотрит, всё еще надеясь на продолжение фразы, но её не будет. В эту самую минуту я уже не девочка Герта и даже не просто Гертруда, я посланница Верховных, я наследница и невеста меча Зимы.

Она поднимается с трона, медлит буквально несколько мгновений и уходит в раскрывшуюся за ним, узкую дверь. Напоследок бросив на меня совсем зимний взгляд, темных и безжалостных глаз. Из дверей выходит мужчина и сделав несколько шагов, раскланивается:

- Позвольте мне быть вашим проводником, - звучит приятный голос. Я с трудом подавляю желание прижать руку к задрожавшим губам, вот мы и встретились.

- Кай?

Он очень похож на Кая из моего сна. Мундир могущественного Ордена Охотников, регалии высокого ранга, черные кудри сменились снежно белыми волосами. Я жадно рассматривала его, мысленно пытаясь вернуть того, кого помнила. Одежда, волосы, это всё поправимо. Только глаза, смотрящие на меня с вежливым безразличием, уничтожали даже мысль о возвращении былого. Вместо василькового моря в них плескалась стылая ночь. Да, это был он, моя первая и потерянная любовь, в довершение всего ставший любовником моей матери.

- Видит Мрак, Наследница, я польщён тем, что вы произнесли почти забытое имя. Но нижайше прошу простить и ответить, мы были знакомы?

Я не успеваю ответить, расстояние до комнат слишком мало, но шок от услышанного не проходит. Кай не просто близок с моей матерью, он меня не помнит. А ведь она не могла не знать, кем был для меня этот мальчик.

- Ты сама виновата, - отвечает мама на мой отчаянный взгляд, едва я переступаю порог и недовольно замолкает, поскольку я не сжимаюсь, стараясь заранее понять, в чем на этот раз моя вина, а громко смеюсь в ответ.

- Мама, ты неподражаема, я виновата в том, что ты выбрала в любовники моего детского друга?

- Выбирай выражения, - морщится она, - и да, ты оставила дома ту книжку, а мне стало интересно развить сюжет.

- И как? Автор не против? - я вежлива в словах, но хамлю тоном.

- Не знаю, но мне понравилось, притом настолько, что он будет представлять Руку в испытании наследницы.

Я замираю от услышанного, всё же внутренне я ещё слишком человек.

Сезон Зима считается самым жестоким не только в природе. Среди сезонов, обретших личность, мы тоже этим знамениты. И смена Хозяек тому доказательство. У нас это, не добровольная передача трона, как у других, пусть и с интригами, а сражение между бывшей и будущей Хозяйками, насмерть. Холод и Смерть всегда недалеко друг от друга. Оружие Смерти - коса. Оружие Зимы - меч, притом, она сама становиться мечом и в этом слабость сезона. Чтобы стать не невестой меча, а его законной супругой или хозяйкой, (тут присутствует игра слов истинного языка), предстоит уничтожить старый и закалить новый в крови ушедшей зимы. Рука же, которая будет наносить удары, это рука самого близкого, кому ты можешь доверить свою суть. У мамы таким выбором стал Кай, моя первая и такая болезненная любовь. Разумеется, подобного удара, еще до дуэли, я не ожидала. Хотя сон - то был, меня кто-то пытался предупредить, но я не поняла. И не будь прошлой ночи, крепких рук Яриса и вкуса малинового вина на наших губах, не знаю, как бы я пережила такую новость.

- Как тебе будет угодно, - киваю и мысленно зову Яриса. Он появляется в дверях и я, с каким-то извращенным удовольствием, наблюдаю, как он привлек мою мать. Гневно раздулись и затрепетали крылья точёного носа, прищурились глаза. Она смотрит на меня. Но уже не просто как Хозяйка Зимы, это очень женский взгляд, и она недовольна увиденным. Неужели только сейчас заметила, что девочка, ошибка или в лучшем случае, наследница, как меня называли при её дворе, всё детство, выросла. И перед ней не угловатый подросток последней встречи, а красавица. Ничуть не хуже её самой, да еще и с таким кавалером.

- Он будет твоей Рукой? - словно не веря, уточняет она.

- Да! - гордо киваю и скосив глаза на Яриса мысленно спрашиваю: "Ведь будешь?"

- Разумеется! - немедленно откликается он и уже мне, мыслеречью: "Объясни хоть, на что я согласился!"

"Ярис, - да здравствует мыслеречь, - она и я обратимся в клинки. Ты и Кай будете нами сражаться. Кто победит, станет следующей Хозяйкой зимнего сезона." Я чувствую потрясение волкодлака, но ничего не могу изменить в вековых традициях, - Если мы проиграем, я погибну, а мать будет царствовать дальше. По-моему, для воина, всё просто, разве нет?

Я отхожу за ширму, видя, как это же делает и она. Достав кинжал разрезаю шнуровку придворного наряда, отбрасываю его. Как Любовь говорила? Отбрось старую кожу и лети? Попробую. Я натягиваю на волосы капюшон, а на лицо маску и выхожу к Ярису. Подойдя совсем близко, я заглядываю в самую глубину потрясенных глаз волкодлака, но времени на слова уже нет. Я, взглядом, стараюсь передать всю мою любовь к потрясающему парню и благодарность. Ведь именно благодаря ему, теперь, как бы ни повернулось, я знаю, что значит быть любимой. А для меня это не менее важно, чем победить в предстоящей схватке. Поднимаю над головой руки, сцепляя кисти в замок. Про себя произношу Главные Слова и, крутанувшись на месте, падаю клинком к его ногам.

Ярис не дает мне даже коснуться земли, успевая ловко и бережно ухватить рукоятку в своей нечеловеческой реакции. Частичная трансформация наливают мускулы силой, и железная хватка руки сливается с металлом меча. А рядом уже принимает стойку Кай, держа в руке серебро лезвия, бывшего моей матерью. Такой знакомый по прошлому мальчик показывает грацией первых движений, что его мундир и регалии, отнюдь не побрякушки, и именно он может быть тем, кто оборвет мое существование.

Охотник и Волкодлак, ритуальные Руки Кристабель и Гертруды, сейчас сверкавшие серебряной белизной двух клинков, казавшихся покрытыми изморозью, как ветви в лесу в сильную стужу. Но холод металла обещает жаркую сечу. Удивительная игра случая, а точнее - Судьбы. Бальный зал и танец. Только танец, наградой за которой будет не радость обеих в паре, а жизнь и смерть, еще непонятно каким жребием распорядившаяся между ними. Хотя, мы же сами встречаем свою судьбу, на том пути, который выбираем, чтобы ее избежать. Моя находка в лесу и моя потеря юности. От того, на сколько каждая из нас сделала правильный выбор, зависит то, кто из нас будет достойна жить дальше. Остается надеяться, что то, что я нашла будет лучше того, что я потеряла.

Первые па этого танца начались. Оба наших избранников - достойные партнеры. Опытный Охотник и молодой Волкодлак. Опыт битв со многими существами во многих мирах и идеальный воин с его нечеловеческими навыками. Холодные снопы искр, кажущиеся белыми брызгами снега от первых прикосновений мечей. Потерявшие дар речи зрители, ставшие свидетелями этого неожиданного танца на балу.

А еще, это слияние, смешавшее наши мысли и чувства. Так вот каково это, чувствовать запах противника и знать его намерения за мгновения до их осуществления, по смене оттенка того, что приходит от обостренного обоняния. Но как же трудно ориентироваться во всей этой какофонии того, что испускают сотни тел зрителей, окружающих дуэльную пару. А Кай видимо ловит эмоции на лице, читает задумки по мимике, движению глаз. Они такие разные, и такие сильные, каждый по-своему. Но ведь мы сейчас одно целое, а значит я не только клинок, в продолжении выбранной мной Руки, я - это я, со всеми своими умениями. Хотя, большинство из них не пригодятся сейчас, кроме одного - умения заглушать свои чувства за неподвижной маской лица, что с детства помогало мне прятать свои душевные тайны от мамы. А теперь это поможет в битве с ней? Или нет - в битве за себя?! Я тебе помогу, Ярис. Мы вместе закроемся непроницаемой завесой безэмоциональности, что так не помогает твоему горячему сердцу сейчас. Будем холодны и непроницаемы, как Кай и мама, только будем пахнуть победителями.

Умница, Ярис, ты ловишь его всплески, выделяешь нужные запахи в этом шумном для твоего чуткого обоняния зале, а вот Кай начинает теряться, перестав читать твои эмоции. При кажущемся равенстве двух искусных бойцов фехтовальщиков, ты уже ловишь его неуверенность и озадаченность, от того, что твои движения все труднее предугадать. Снежно серебристые мечи все также показывают идеальную дуэль, но Ярису получается все ближе и ближе провести лезвием от тела противника, который уже на грани своей возможности парирует удары в последний момент. Боже, в чем я участвую?! Я делаю все, чтобы убить свою мать и свою детскую любовь, чтобы не дать им убить мою настоящую любовь и меня. Философский символизм этого поединка завораживает и преображает меня. Я уже не молодая женщина, а холодная Зима, бьющаяся за все дорогое, что осталось в моем леденеющем сердце. А Ярис? Он же со мной одно целое сейчас. Он чувствует и понимает, что происходит и, наверное, ужасается от своего выбора, и ужас этот должен быть гораздо сильнее, чем ужас девушки, в первый раз видевшей трансформацию волкодлака, готовящегося убивать. Ну ладно, мы друг друга стоим.

Какая замечательная серия ударов, вроде бы хаотичная, но на самом деле построенная по логике затяжной шахматной партии. Что же ты задумал - я же ощущаю этот поток твоих мыслей, которым моя сущность придала не просто холодный, а ледяной расчет? Так вот оно что! Ты меня услышал. Ты понимаешь, что без смерти не обойтись, но две смерти не обязательны. Какой непростой, но правильный выбор - таки добраться до руки, до Руки, державшей Меч моей матери. Кровь и разжатые пальцы от поврежденных неожиданным и точным ударом мышц. Меч падает из руки и касаясь камней пола разбивается на сотни осколков, в мгновение превращаясь из непобедимого металла в хрупкое стекло льда. Осколки поднимаются снежным вихрем и окутывают нас, скрывая Кая, который с изумленной досадой смотрит на фонтан крови из своей раны. Вихрь как будто разрывает меня, остатки моего разума, вторгаясь в него водопадом знаний и ощущений. Я почти теряю сознание, пытаясь не упустить ни крупицы. Я победила. Мы победили. И я получила свою награду и наследство знаний, которые надо уловить до последней капли, что бы мне этого не стоило. Сознание мутнеет, кажется я перестаю быть оружием и падаю. Только бы тоже не разбиться на осколки. И я чувствую, что железная хватка на рукояти становиться бережной поддержкой, которая не дает мне упасть на камни мешком с корнеплодами.

Глава девятнадцатая. Трудно избежать будущего.

Я медленно приходила в себя. Переход из состояния клинка в состояние относительного человека, вернее сезона, был довольно болезненным. Пошевелив пальцами руки, разогнала кровь и поднеся её к лицу, с трудом стянула маску. Оглядевшись, встретилась глазами с Ярисом. Оказывается, я полулежала у него, на коленях.

- Мы победили, - озвучил он очевидное.

- Если так, почему ты такой грустный? - хрипло спросила я, проверяя голос.

- Ты долго не была собой, - пояснил он, - когда Зима рассыпалась под моим мечом, в смысле, тобой, - он замолчал.

Я хмыкнула, естественно, пойди объясни такое.

- Когда всё свершилось, - вновь начал Ярис, - ты, меч, будто вспыхнула огнём, таким черно-синим. Холодным. А этот, - он кивнул на застывшую фигуру Кая с окровавленной рукой, - застыл статуей.

- Всё нормально, - медленно произнесла я, видимо бой был не шуточным, даже голосовые связки восстанавливались медленно и горло еще болело, -так и должно быть. То что ты видел, это огонь зимы, с ним в меня впитались знания моих предшественниц. Те, кто живут в замке, они другой крови. Как и я, теперь.

- Голубой? - понятливо кивнул парень.

- Да, у нас холодная кровь, теплокровные в нашем мире не выживают. Когда она взяла Кая, видимо он уже умирал, так что можно считать, Кристабель его спасла, - заговорила я уже свободней.

- И что ты решила? - вопрос явно тревожит парня.

- Он много лет служил ей, - чуть пожимаю плечами, - наверное я оставлю его в прежнем звании. Пусть руководит Орденом Охотников и дальше. Думаю, у него хорошо получалось, раз Кристабель была довольна.

- Он примет тебя, зная, что ты убила его любовь? Или ты хочешь напомнить о себе, как о Герте? - угрюмо уточнил Ярис.

- Ни то, и ни другое, - я покачала головой, заодно проверяя, не качнуться ли стены, - Окружение сезона никак ни отреагирует на смену Хозяйки. Мы же не люди, чтобы интриги плести. Не забывай, мы граничим с Тьмой, с Мраком, есть чем заняться, и доблесть показать. Хозяйка, в первую очередь, должна быть сильной, а прошлогодний снег никому не интересен. Погибших, ушедших за Грань, воспринимают именно так. У нас жестокий мир, Ярис. Кайрос просто воспримет меня госпожой и будет служить, как и старой, со всем рвением. Не хмурься, - я легонько провожу кончиками пальцев по его щеке, - я люблю тебя и моё чувство неизменно, как вечный холод зимнего сезона. А его я просто постараюсь не называть Каем. В детстве я была влюблена в теплого мальчика со смоляными кудрями. Нынешний Кайрос стал личностью, умелым воином и достойным доверия приближенным. А я, Императрицей Хладных земель, Гертрудой. Но он не Кай, а я, не Герта, дети остались в прошлом, понимаешь?

Постанывая, я всё же поднялась на ноги и с помощью Яриса заковыляла в ванную. Никогда и нигде не читала, как себя чувствует оружие после битвы. Видимо я буду первой, кто сообщит, плохо оно себя чувствует, болит всё. Купальня Кристабель, а теперь уже моя, поражала размерами, массой полотенец и количеством хрустальных флаконов. Я влезла в большую ванну и постанывая пустила теплую воду, постепенно делая её горячей. Разумеется, были бы слуги, всё было бы гораздо проще. Но я хочу предстать перед подданными истинной Хозяйкой сезона Зима, а не стонущим крючком. Полежав, я поняла, что вместе с историей Рода я получила и силу. Так что, вылезая, даже напевала.

Особый восторг вызвала гардеробная императрицы. Когда ни будь я пройду её всю, но не сегодня. Я подошла к огромному зеркалу, что ж, немного смуглая кожа, стала алебастровой, волосы побелели уже полностью, и искрились. Глаза, с этим смириться мне было труднее всего, привычная зелень сменилась на тьму и только при определенном свете было видно, они стали не чёрными, а густо синими. Я отвлекла себя на выбор наряда и украшений. Императрице скромность была не нужна. А на вкус предшественниц я могла положиться. Выйдя из гардеробной, я лукаво взглянула на Яриса. Парень смотрел на меня так, словно ожила его мечта.

- Знаешь, у себя. Там, - он махнул головой, видимо давая направление к своему миру, - я не очень любил зиму. Я просто не представлял, что она, то есть, ты, такая.

Я рассмеялась и подойдя к нему, взяла за руки и подняв голову заглянула в шалые глаза.

- У меня, для тебя, есть новости, и думаю тебе понравится то, что я расскажу. Когда я впитала воспоминания, то вот что узнала. Твой мир граничит с нашим именно в зимнем сезоне. Воины Зимы не дают воинам тьмы вторгнуться в ваш Мир. Уж больно лакомый кусок воины-волкодлаки. В благодарность ваши старейшины преподносят нам голубоглазых щенков. У вас их принято считать выродками, а на самом деле они обладают тем, что недоступно большинству волкодлаков. Не только умениями, но и способностью жить в нашем мире. А у нас они сопровождают сани Зимы и обращаются в её свиту и охрану, при необходимости. Представляешь? И это ещё не всё! - рассмеялась я, видя, как глаза Яриса становятся "квадратными" от полученных новостей, - Однажды переданный щенок оказался девочкой, а моя мать тогда была ребёнком. Твою маму зовут Сольвейг?

Потрясённый Ярис только кивнул, а в растерянных глазах зарождалось понимание.

- Видимо, они подружились, а войдя в силу, Кристабель вернула Сольвейг в её мир, и напомнила всем, что её подруга неприкосновенна. Ты говорил, ваши женщины именно такие?

- Да-да, - хрипловато подтвердил Ярис, - маму зовут Сольвейг, но все предпочитают звать её Соль, как древнюю богиню удачи. И у нас есть легенда о лютой зиме и гибели тех, кто забывает о почитании ведьм. И о том, что им покровительствует одна из древних богинь старого пантеона. У нас не осталось её изображения, но и без того, связываться, как ты понимаешь, никто и не хочет. Неизвестное всегда страшнее, - он хмыкнул своим мыслям, - Просто я всегда считал, это было в давние времена, а не с моей мамой.

- Знаешь, у меня в Роду много странного, но никто и никогда не говорит об этом, - тихо добавил Ярис.

- Возможно, у тебя в семье ждали, когда родится щенок с голубыми глазами. И придёт на помощь наследнице, оплатив долг жизни своей матери. Так что наша встреча не случайна. И знаешь, что ещё? - я схватила парня за руку, вынуждая посмотреть мне в глаза, - Пусть мама не любила меня или не умела любить. Но она умела дружить, раз Сольвейг её не забыла, и выполнила уговор, а это умение много значит для таких, как сезона Зима.

- Я не хочу возвращаться в свой Мир, - неожиданно для меня проговорил Ярис, - даже сделай ты меня Главой клана.

- А я не хочу, что бы ты возил мои сани, - надула я губы, - Я хочу летать.

- Крылатых волкодлаков не бывает, совсем, - со смешком проговорил Ярис.

- Зато существует благодарность Императрицы Хладных земель Руке, что возвела её на престол, - медленно проговорила я, - в глубинах памяти, что теперь мне доступны я видела драконов. Представляешь? Одна из нас говорит, в давние времена, на границе Тьмы и Сумрака жил Клан Снежных драконов. Их чешуя была покрыта узором из инея. Поэтому издалека они казались покрытыми белой шерстью, а если на них нападали, то иней превращался в лёд и становился дополнительной защитой. Снежные драконы были разумны, но не любили гостей. Они жили особняком, но если кому случалось подружиться с таким драконом, он всегда приходил на зов. По дружбе или ещё как, это я понять не смогла. Здорово?

- Здорово! У нас нет таких легенд, но здорово, - с сияющими глазами, отозвался Ярис, - а что до зова, тут всё ясно. На твой зов я пришёл бы и из-под земли.

- Хочешь, я подарю тебе ипостась Снежного дракона? - спросила я, - Если о них помнит наша родовая память, значит моя предшественница была одной из тех, кто общался с ними. И я могу это сделать. Ты не перестанешь быть собой, Ярис! Просто ещё сможешь стать синеглазым драконом, с ослепительно белой шерстью. Которая на солнце станет ледяной бронёй. А внутри у тебя останется горячее сердце, которое я люблю. Ведь я люблю именно тебя, в любой ипостаси. Просто раз пора идти дальше, то почему бы и нет?

- Почему бы и нет, - отозвался Ярис и крепко меня обнял.

Эпилог.

- Не знаю, не уверена, - фыркнула Любовь, отходя от окна, через которое наблюдала за происходящим, - по-моему новая Зима сама не знает, чего хочет! Всё же Кайрос, просто идеальный вариант, бери и пользуйся! Нет же, ей подавай "жди и надейся", и ещё вопрос, что получится в итоге! Терпеть этого не могу! Видимо забыли, что не бессмертны, как боги, и часы жизни идут! - красавица так распереживалась за своего любимца, что то и дело теряла выбранную форму Богини, превращаясь в туманность. Почувствовав на себе неодобрительные взгляды, она распахнула двери в неведомое и ускользнула, бросив напоследок: "ничего не могу обещать!" вместо прощания.

У ног Судьбы появилось маленькое ведерце с чистым, искрящимся снегом. Зачерпнув из него, Богиня подивилась, в ведре снег казался одинаковым, а на руке, если рассматривать каждую снежинку, повторяющихся не найти. Впрочем, как и судеб, ей ли не знать. Кивнув своим мыслям, Судьба стряхнула с ладони искрящееся чудо на свою бесконечную нить, и продолжила прясть.

Время смотрел в будущее, где над Миром сезонов, медленно взмахивая крыльями, летел Снежный дракон, роняя с могучих крыльев снежинки, так понравившиеся Судьбе. А поднявшие лица к небу, люди, ловили их и радовались приходу Зимы.