Ибо сказано вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному

Евангелие от Луки 22:37

***

Свет от настольной лампы, причудливо отражавшийся на неровном стекле окна, вдруг замерцал и начал менять контуры, как будто кто-то искажал само стекло. Сначала легкое мерцание, потом линии начали двигаться, извиваться, меняясь, словно гладь воды от порыва ветра. Вот движение замерло на какое-то мгновение, после чего привычный округлый контур яркого пятна отражения лампы стал расплываться. Сплошной фон разделился на множество осколков, которые начали своё движение, свои искажения. Каждый в отдельности, не зависимо от другого, не в том направлении, не с той траекторией. Движение линий - контуров света могло показаться хаотичным. Но вот оно застыло. Отражение на стекле приобрело окончательную форму. Лицо Дьявола смотрело в спину сидящему за столом в комнате. Прищуренные глаза всматривались в спину, рассматривая скрытую за плотью душу, манипулируя ею, придавая ей своё направление, вливая в неё своё, дьявольское. Кривая ухмылка Лукавого светом нити накаливания лампы замерцала на окне. Рога приобрели кроваво-красный оттенок...

***

За окном дождь барабанил по подоконнику свою нестройную звонкую мелодию. Ноябрьский дождь, холодный, длиною в вечность. Темно. Настольная лампа да светящийся экран ноутбука - вот всё, что освещало его комнату. Сигаретный дым из переполненной пепельницы струился вверх, клубясь возле самой лампы и поднимаясь выше, исчезая в темноте. Он сидел в грязной майке и старых спортивных штанах, неопрятно сползающих с поясницы, непричесанный, с усталыми мешками под глазами, всматривался в монитор ноутбука с какой-то маниакальной внимательностью, как умирающий смотрит на врача, в надежде на спасение. Как будто в этом была его суть существования, как будто именно сейчас и именно здесь проявилась квинтэссенция сущности бытия.

Он ждал. Он умел ждать. Да, впрочем, ему ничего иного не оставалось: вся ситуация была заточена именно на этот исход, на этот результат. Всё поставлено на эту карту. Иного выхода просто не существовало.

Вдруг он встрепенулся: сигнал Мессенджера извещал о поступлении сообщения. Тут же замерцал значок на мониторе. Нервное движение, клик мышью и на экране светло-серым полем появилось сообщение: "Нет. Ничем помочь не могу. Всё. Больше не пиши. Пока".

Кулак с грохотом опустился на стол, от чего задрожало все в комнате; настольная лампа замерцала, а ноутбук, подпрыгнув, свалился на бок охлаждающей подставки, кулер которой затрещал, касаясь лопастями краев решетки. Резкий и неприятный скрип. Секунду он сидел в оцепенении, не имея ни физических, ни моральных сил пошевелиться. Все надежды, возложенные им на спасение, все рухнули. Теперь уже точно. Да, в который раз он перебирал все варианты, в который раз он старался еще раз просчитать и вновь убеждался: это конец. Нет выхода. НЕТ! Н_Е_Т!!! Это "Нет!" гудело в его голове, эхом отзываясь по всей комнате. Оно просто витало вокруг него. Безнадежное "Нет!". Безжалостное "Нет!". Беспощадное "Нет!".

В глазах огромная сплошная фиолетовая вспышка, в груди что-то ухает, колотится сердце, пытаясь выскочить наружу, кровь с немыслимым по силе давлением несется по телу, оставляя ритмичный шум в ушах.

Наконец он услышал свое дыхание. Оно было прерывистым, с всхлипыванием. Он плакал. Тихо. Даже не осознавая этого факта. Потом он вздохнул. Легкие, наполнившись воздухом, вобрали кислород, который поступил мозг и тот стал работать. Работать? Нет, всё было как будто не с ним, не им руководимо.

Короткие и неумолимо сокращающиеся световые дни, проходившие в серо-свинцовой полупрозрачной оболочке дождей, давали ощущение замкнутости, нагоняли депрессивность. Но не это было главной причиной его состояния. Безнадежная ситуация, выхода из которой нет. Теперь уже точно НЕТ. Ни малейшего шанса на спасение.

- Нет, я так больше не могу, - тихо произнес он. Или подумал, но настолько сильно, что эта мысль стала осязаемой.

Это уже не он, это его пустое тело поднялось со стула и подошло к шкафу, машинально открыло нижнюю боковую дверцу, где в полускрытом выдвижном ящичке лежал его ПМ. Пистолет Макарова. Пятиконечная привычная глазу звезда в круге на теснённой рукояти на долю секунды притянула его взгляд; в голове пронеслись волной обрывки воспоминаний его прошедшей жизни, с калейдоскопичной скоростью меняя картинки с разницей во времени в месяцы, годы.

Так же, как неожиданно пришли эти воспоминания, они и ушли, растворять, не оставив после себя ничего в его душем. Правая рука привычным движением взяла пистолет, левая - заряженный магазин и вставила его в рукоять легким, до автоматизма выработанным движением вогнав внутрь. Щелчок фиксатора магазина. С таким же автоматизмом большой палец руки, сжимающей рукоять пистолета, снял флажок предохранителя, направив его вниз. Тот же автоматизм, не задерживаясь ни на доли секунды направил левой рукой затворную рамку назад, тем самым дослав патрон в патронник. Теперь, после нажатия на курок, боёк проткнёт капсюль, он вызовет возгорание пороха в гильзе, и дальше, силой пороховых газов пулю направит по каналу ствола, закручиваясь по нарезам, прямиком в цель...

Рука с пистолетом начала сгибаться в локте, поднимаясь вверх...

***

Рука Дьявола поставила бочонок для игры в кости вертикально на стол, задержавшись на несколько секунд в таком положении. Он кинул взгляд на Ангела, сидевшего рядом за столом. Ангел был напряжен, это Дьявол мог легко угадать; кто-кто, а он-то умел. Дьявол лукаво смотрел на Ангела, потом вдруг убрал руку, оставив неоткрытым бочонок и откинулся на спинку кресла. В полном молчании он достал сигару и стал ее разминать. Долго, не торопливо. Выполняя это, он краем глаза продолжая следить за Ангелом, сопровождая свои действия ехидной ухмылкой. Дьявольски ехидной. Ангел с невозмутимым лицом, белым и чистым, смотрел на Дьявола почти не моргая.

Дьявол взял канделябр с шестью свечами, стоявший рядом с ним и протянул его к себе. Раскуривая сигару от огня одной из свеч, Дьявол оставлял густой табачный дым, который, по-видимому, мешал Ангелу. Но именно это доставляло Дьяволу большее наслаждение, чем вкус сигары.

- За что ты борешься? - немного подавшись вперед тихо и вкрадчиво спросил Дьявол, придавая своему охрипшему в жаровне ада голосу нотки тревожной заботы, лукавой, как и он сам.

Ангел сидел все так же, невозмутим и целенаправлен. Казалось, он не слышит вопроса. Дьявол откинулся на спинку кресла. Выпустив густое облако табачного дыма, прародитель зла некоторое время рассматривал, как медленно, как будто облака летнем в небе, дым менял свои конуры, как исчезали завихрения, как образовывались новые формы облака.

- Здесь принято общаться, - мягко продолжал настаивать Лукавый. Его безупречный костюм прекрасно сочетался с интерьером комнаты, большой и просторной, объем которой сейчас, в темноте, нельзя было воспринять. Там, в глубине кромешной тьмы неподвижно стояли те, кто обслуживал эту Игру и подносил на стол угощения; каждому - своё, согласно вкусу. - И не отвечать на вопросы собеседника в этих стенах - признак дурного тона, - продолжил Лукавый.

Ангел, выждав паузу, повернулся лицом к Дьяволу и посмотрел тому прямо в глаза:

- В этих стенах не принято мухлевать. И не принято влиять на результат, а принято оставлять свою Силу за стенами Комнаты. Ибо эта комната, этот стол - нейтральная территория. Здесь Играют; и играют по-честному. А ты сейчас лукавишь, применяя самые грязные манипуляции. Ты же знаешь, кто я, тебе известны мои полномочия. Зачем искушаешь? - Голос Ангела серебряным колокольчиком звенел в комнате.

- Ну хорошо, - Дьявол выпускал густые клубы сигарного дыма. В бокале с коньяком янтарным светом отражался огонь камина. Горящий камин да пара канделябров со свечами - вот всё, что освещало комнату. И хоть тут было очень жарко, Дьявол не снимал пиджак, не ослаблял туго затянутый узел галстука, - но ведь ты вызвал меня на Игру. Стало быть, есть к этому интерес. Мне любопытно, какой именно?

Ангел хотел было ответить, но Дьявол, улучив момент, прибег к своему излюбленному способу раздражать - перебил, не дав сказать собеседнику:

- Только правду, Ангел. "В этих стенах не принято лгать", - съехидничал он.

Ангел сделал глоток вина из кубка и, медленно отставив его, оторвал пару виноградин из большой грозди.

- Ему суждено сделать Великое дело.

- Вот оно как, - придавая театральность и чрезмерный драматизм своим словам протянул Дьявол, ставя недопитый бокал на стол. - И что он должен сделать? Соблазнить новую Деву Марию? Построить Третий Иерусалимский Храм? Провозгласить Второе пришествие? - не скрывая ехидства язвил Дьявол, не оставляя попыток раздражать своего собеседника. И хотя вызвать у Ангела злость или, хотя бы, раздражение было невозможно, Дьявол продолжал диалог в такой манере, ибо это была его суть. Игра стоила свеч!

- Он должен писать, - серебром разливался голос Ангела.

- И что он должен написать? Новый-новый Завет? Свежие доказательства бытия Божьего? Прописать новые псалмы в хвалении Богу? - продолжал злорадствовать Дьявол, впрочем, вел себя как всегда за этим столом.

- Нет. Он должен писать. Просто творить. Всё. Этого хочет Он.

- Ну, а мы посмотрим, что за-ахочет... - растягивая последнее слово Дьявол не закончил начатую фразу и медленно, в такт своих слов, поднял бочонок, под которым кубики выпали цифрами пять и шесть.

Ехидная улыбка Дьявола стала еще шире, еще ехиднее.

- Теперь твой ход, - он подчеркнуто элегантно протянул бочонок Ангелу.

***

Малыш сидел на диване в гостиной и смотрел мультфильмы. На экране мелькали то Губка Боб, то Винни Пух с его друзьями, то Русалочка. Когда экран стал показывать захватывающие приключения Шрека, Малыш почему-то загрустил и перестал смотреть телевизор. Он отвернулся от экрана, иногда всхлипывая и вытирая ладошкой щеки.

- Мам, - тихо позвал он.

Мать не откликнулась, продолжая возиться на кухне.

- Мам, - более громко и настойчиво позвал он.

- Что тебе, сынок? - отозвался ее приветливый голос из кухни.

Малыш молчал.

Занимаясь приготовлением ужина и заготавливая продукты на завтрак, мать листала ленту новостей в соцсетях, попутно общаясь с людьми, которых она знала только по нику и аватарке к ней. Хоть какое-то общение в мире, где тебя никто не хочет знать такой, какая ты есть. Посты с фотографиями блюд, ссылки на статьи в Интернете о детях, их питании и воспитании, перепосты мотивирующих картинок с банальными фразами, которые должны означать некую мудрость, истину сего мира. Кто знает эту истину? Кому в действительности нужны свои мысли и реальные мысли другого, такого же, как и он сам? Мир наполнен чужими мыслями, сформулированных в банальные разбитые фразы, эдакие шаблоны, как в конструкторе Лего. Из них, из чужих "умностей" мы пытаемся построить свой мир.

Отец Малыша был далеко он них. Уже давно. Так сложилось. Её общение с отцом ребенка чаще всего сводилось к короткому диалогу о Малыше и заканчивалась его просьбой передать телефон сыну. Малыш любил своего отца, а тот - своего Малыша. Но так сложилось - они порознь.

Неожиданный удар в стекло окна заставил мать встрепенуться. Ночная птица, спутавшись в ночи, ударилась о стекло. Мать всматривалась в вечернюю темноту: на подоконнике снаружи сидел белый голубь. Казалось, он с любопытством рассматривает человека, по ту сторону окна, а человек с любопытством рассматривал незваного ночного гостя. "Чего ему не спиться? Уже ведь темно", - подумала мать. Рассмотрев комнату за окном, освещенную яркой лампой, покрутив белой головой, негромко проворковав, голубь улетел по своим делам, хлопнув напоследок крыльями об окно. Некоторое время Мать продолжала смотреть в окно, думая о незваном госте. Шипение на плите оторвало мать от от мыслей о голубе, вернув в мир бытовых проблем.

- Папа, папа!!!! - Малыш кричал из гостиной. Резкий крик отчаяния и боли. Бросив планшет на стол Мать вбежала в комнату, скользя по угловатому коридору. Малыш лежал на ковре вверх лицом. Глаза закатились, голова запрокинута, из носа текла кровь, стекая по щеке и оставив уже каплю на ковре.

- Сынок! - инстинкт матери бросил ее к Малышу. Приподняв ладонью голову, она потеребила его по щекам, пытаясь привести в чувство.

- Сыночек, сыночек! Что с тобой, милый, - быстро нашептывала она. Из динамиков телевизора Осёл голосом Эдди Мёрфи что-то рассказывал Шреку, тот его перебивал своим криком. Вместе с торопливым и испуганным голосом матери в комнате воцарилась какофония, что придавало восприятию ситуации какой-то жуткой нереальности.

Все еще невероятно бледный Малыш посмотрел на маму мутными глазами, пребывая в полуобморочном состоянии. Кровь уже не текла, оставив на щеке Малыша и ладони матери большие красные мазки.

- Что с тобой случилось, родной мой? - торопливо спрашивала мать. - Что у тебя болит? - она ощупывала его, пытаясь выявить, нет ли у сына каких-либо повреждений.

- Подожди, я вызову врача. - мать уложила малыша на диван и пошла в коридор за телефоном.

- Не надо врача, - неожиданно твердо ответил Малыш.

Мать на секунду остановилась, изумившись неожиданно твердому голосу Малыша. Еще полминуты назад он едва мог открыть рот, чтобы сказать хоть что-то. Но врача вызвать надо: неожиданный обморок сына ее сильно напугал.

...

Врач приехал примерно минут через сорок. Осмотрел Малыша, прослушал его дыхание стетоскопом. Замерил давление и пульс, но никаких отклонений не нашел. Ни чего такого, что могло бы вызвать обморок и носовое кровотечениея. Немного пониженное давление, но с учетом того, что мальчик был в обмороке, это не удивительно.

- Вот, - врач протянул две разные таблетки в упаковках, отрезанных от блистеров. Это должно помочь сейчас. - И дайте ему побольше воды запить. - Врач склонился над маленьким журнальным столиком, записывая что-то в карточку вызова.

Мать принесла из кухни стакан с водой и протянула его и таблетки Малышу:

- Вот, выпей, пожалуйста.

- Мне это не нужно, - насупленный Малыш пребывал в состоянии какой-то тихой агрессии, весьма нехарактерной для него.

"Видимо, это из-за обморока" - подумала мать. Она подошла к врачу и хотела его спросить, но...

Стакан упал на паркет, там, где ковер не прикрывал пол. Неожиданный звон разбитого стекла напугал мать и врача. Но не Малыша. Тот с невозмутимостью уставился на мать.

- Ой, господи, - пробормотала мать, - это всё из-за слабости, да, доктор? Малыш ты в порядке? Ты не поранился? Не ходи здесь, ты можешь наступить на стекло. - Мать подошла к Малышу, осторожно взяла его на руки и отнесла на диван, - Я сейчас уберу, а ты не вставай с дивана, хорошо? Материнская забота вперемешку с расстроенными чувствами о случившемся придавала действиям и голосу матери какой-то суетливой растерянности.

Мать вышла из комнаты.

- Надо пройти обследование в поликлинике, более широко обследовать мальчика, - чуть громче обычного сказал врач, чтобы мать его слышала, - Если вы утверждаете, что раньше у него никогда не было обмороков и носовых кровотечений... - Врач не закончил фразу, продолжая писать, - Я в домашних условиях не могу ничего выявить. Значит причина не на поверхности, значит нужно пройти обследование... Я вам выпишу направление...

- Малыш, нет!!!! - Крик отчаяния, крик первородного страха вырвался из матери. От неожиданности доктор вздрогнул и уставился на Малыша, замерев в оцепенении.

Малыш не шевелясь стоял рядом, подняв с пола осколок разбитого стакана. Его взгляд был совсем не детским, в глазах была неестественная для детей жесткость. Скорее даже, жестокость. Подав голову вперед, малыш смотрел исподлобья в никуда. Черная бездна Неведомого затягивала взгляд и именно с таким взглядом, с таким настроем совершают месть или ритуальное жертвоприношение. Мать и доктор смотрели на Малыша, пребывая в состоянии какого-то ступора. В ту же секунду Малыш, не говоря ничего, резко, с силой вогнал себе осколок стекла в правую руку. Абсолютно безжалостно, беспощадно, с решимостью обреченного.

Боль вернула его в прежнее состояние, он закричал и повалился на пол, ухватившись за пораненную им же руку. Закричал так сильно, а в крике было столько боли, что его отчаяние, его ощущение боли дошло до самих Небес.

***

Резкая боль в руке, державшей пистолет, неосознанно, инстинктивно одёрнула её в сторону, но палец на спусковом крючке рефлекторно сжался, запустив процесс. Раздался оглушительный выстрел. Громкий, в замкнутом пространстве, где некуда деться звуку, усиливаясь эхом, заполняя собой всё пространство. Звук выстрела превысил болевой порог, оглушив его полностью. В кромешной тиши лопнувших барабанных перепонок он услышал плач своего сына, своего Малыша. И даже, как ему показалось, смог его увидеть: тот держался за пораненную руку, тоже правую, и горько плакал; ему было очень больно.

- Что я наделал? - корчась на полу причитал он, плача, - Что я наделал... Мой Малыш, мой Малыш! - уже не скрываясь, не стесняясь своих слез и чувств плакал навзрыд. Не слыша себя, не чувствуя боли, не ощущая вытекающей из уха маленькой капли крови, он рыдал, корчась на полу - к его боли добавилась боль его сына.

- Прости меня, мой Малыш, прости меня, - причитал он, не понимая, почему он просит прощения у сына, но он знал. Знал, что это - его вина.

- Господи, помоги мне вернуть всё как прежде! - следы и кровь смешались на полу, пропитанные криком отчаяния и мольбой. Мир накрывает мрак, тьма...

***

Дьявол сидел и загадочно улыбался, глядя, как Ангел тряс кости в бочонке. Все такое же невозмутимое лицо, не шевельнется ни один мускул лица. Во время тряски кости издавали характерный звук, ударяясь о стенки бочонка. Семь свечей в канделябре, стоявшем рядом ним, загорелись ярче. И чем дольше тряс ангел кости в бочонке, тем сильнее разгорались свечи. Наконец Ангел шумно опустил бочонок на стол, после чего резко его поднял. Кости лежали двумя шестерками вверх. Дьявол, не снимая маски своей улыбки, пристально глядел на кубики, не в силах повлиять на этот результат. Ангел поднял ладони вверх и развел руками. Впервые за несколько часов Игры Ангел позволил своим эмоциям проявиться. Умиление на его лице, по всей видимости, раздражали Дьявола. Но он был еще тот Игрок! В этот раз уже Дьявол скрывал свои эмоции, оставаясь на вид безучастным к судьбе Душим, поставленной сегодня на кон. Выдавать себя, проявлять огорчение проигрышем он не смел. Иначе ты не Игрок.

- Ну вот, спокойным голосом сказал Ангел, - все решилось. Сегодня выиграл я, - он откинулся на спинку кресла, впервые за вечер позволив крыльям расслабится и спрятаться за туникой. - Он не твой.

- Сегодня, - перебивая, сказал Дьявол, бросая окурок сигары на стол мимо пепельницы. Но приподнявшись, улыбнулся своей самой загадочной и коварной улыбкой. И хотя в голосе уже не скрываясь звучало откровенное раздражение, злости обида, он повторил с той же загадочно-коварной улыбкой на лице, что дало сказанному особой надменности:

- Сегодня.

- Что "Сегодня"? - переспросил Ангел.

- Сегодня он не мой, - делая ударение на слове "сегодня".

Дьявол встал из-за стола. На сегодня игра в крэпс окончена.

***

Он очнулся, сидя за столом перед ноутбуком, который свалился набок подставки-охладителя. Визг кулера из-за перекоса был невыносим, потому он первым делом поправил ноутбук. И только устранив источник шума, заставил свой мозг стал работать. В голове промелькнули какие-то воспоминания, зыбкие, как сон. Сон разума. Он вспоминал то, что еще не произошло...

- Но так не бывает, - подумал он. Мысли нескладно и неохотно пытались разгадать этот ребус из нагромождения воспоминаний будущего, прошедшего, видения, в котором был его сын, тщетно пытаясь выстроить эти события во временных границах.

Сигарета давно уже истлела, вывалившись из пепельницы на стол, где и оставила черное пятно своего пребывания. Он долго смотрел на это черное пятно, и ему показалось, что из пятна на него тоже смотрят. Неприятно и резко заболел висок.

- Сообщение! - вспомнил он, перенеся внимание на монитор. Но никакого сообщения не было. - Странно, подумал он, - я же видел, я же...

Буквально сразу же, еще мысль не была им окончена, прозвучал характерный сигнал сообщения Мессенджера. Не успев его открыть, в нижнем правом углу всплывающим окном появилось сообщение, которое он так ждал: "Завтра. Приезжай, всё получилось".

Радостным коротким окриком он принял это сообщение и, расслабившись, откинулся на спинку стула. Еще некоторое время он улыбался, глядя на монитор. Взгляд отвлекало черное пятно, выжженное окурком сигареты. Неприятное ощущение, как будто из него на тебя кто-то смотрит. Еще эта боль в виске. Он закрыл прожженное пятно пепельницей и как-то сразу почувствовал облегчение. Потом выпрямился, вздохнул и принялся делать, почёсывая мочку уха, на котором застыла капля крови.

Но будет и завтра.

ноябрь 2017 года

љ Aleksandr Potocky