Дэвид оглядел себя и уверенно постучал в дверь. Почти сразу послышалось громыхание замков. Потом дверь открылась вовнутрь, и Дэвид увидел профессора Кая. Как всегда аккуратно выбритый и причесанный, профессор слабо улыбнулся Дэйву.
- Добрый день, Про... - начал Дэвид, но мужчина взмахнул рукой.
- Зови меня просто Кай, - сказал профессор, - терпеть не могу этого "титула". В конце концов, я вызвал тебя для работы, так что нет нужды демонстрировать свое уважение. Если уж хочешь сделать мне приятно, называй меня Кей. Так меня прозвали, когда я учился в колледже.
Кей развернулся и прошел в темный коридор своей лаборатории, жестом зовя Дэйва за собой. Юноша улыбнулся и пошел следом.
Коридор представлял собой маленькое помещение, в котором не было ничего, кроме двух направленных друг на друга зеркал. Зеркала стояли у боковых стен, так что, проходя коридор, невольно приходилось попадать еще в один - "зеркальный". Дэйв глянул в зеркало и увидел, как на него смотрят множество темноволосых юношей в черном деловом костюме.
Сама лаборатория представляла собой противоречивое зрелище. С одной стороны, в ней было полно всякого хлама. Хотя Дэйв уже получил высшее образование по физике, активно увлекался современными разработками в области военной промышленности и инженерии, назначение многих аппаратов для него оставалось загадкой. Дэйв увидел несколько лазеров, два осциллографа, рядом с ними стоял перегонный куб, довольно старый, без каких либо признаков нагревателя под собой. Немного далее Дэвид заметил голографический проектор, и ретранслятор Попова. Эти две вещи мало удивили Дэйва. Голографические проекторы были распространены уже довольно давно, хотя еще не нашли широкого применения - показываемое ими изображение было слишком нечетким. Ретранслятор, в отличие от проектора, был редкой вещью, но не диковинкой, как год назад, когда русский ученый Владимир Попов презентовал его общественности. Многие с недоверием отнеслись к изобретению: шутили, что прошло сто двадцать лет, и Попов снова изобрел радио. Их можно было понять - русский ученый буквально "сконструировал" телепатию. Но вот прошел год, шумиха улеглась, а Попов заработал несколько миллионов, продав устройство правительству нескольких стран.
С другой же стороны, все в лаборатории казалось на своих местах. Как будто великий дизайнер побывал в этом помещении и специально разложил вещи таким образом, чтобы создавался "порядок в хаосе". Пробирки, стоящие на мониторах, микроскоп, направленный в окно, будто с помощью этого инструмента рассматривали звезды, разобранный системный блок компьютера - все по отдельности казалось нелепым, но в лаборатории профессора складывалось в некую идеальную мозаику.
Профессор тем временем указал Дэйву на отделанное кожей кресло, стоящее посреди лаборатории. Дэвид послушно сел. Кресло было большим и невероятно удобным. Перед Дэвидом находился монитор, в котором медленно двигалась абстрактная картинка, что-то среднее между чернильными пятнами в тесте Роршаха и воском в лавовой лампе. Изображение убаюкивало. Где то сзади ходил профессор, щелкая тумблерами и постукивая клавишами.
Дэвид впервые встретился с профессором два года назад. Профессор Кай читал лекцию по прикладной психологии, а Дэйв заскочил в аудиторию в компании одной молодой леди, с которой он в скором времени собирался неплохо провести время. Об этой леди Дэвид не помнил уже через неделю. Но так лекция хорошо запомнилась ему. На этой лекции профессор Кай сравнивал основные модели поведения и привычки людей с повадками животных. Профессор довольно наглядно продемонстрировал достоинства и недостатки людского социума по сравнению с волчьими и крысиными стаями, муравьиными и пчелиными колониями. Дэвида особенно поразило отношение профессора к людям. Кай не делал никаких различий между Homo sapiens и, скажем, Canis lupus, он рассматривал их как просто два вида млекопитающих. Разумом Дэйв понимал, что это не более чем чисто научный подход, но воображение рисовало сверхсущество, хладнокровно рассказывающее представителям людского рода их достоинства и недостатки.
"так, мол, и так, вот это вы делаете хорошо, а вот это вам лучше прекратить, а не то мы вас аннигилируем".
А через год профессор Кай читал потоку Дэвида лекции по нечеткой логике. Тогда Дэйв и решил, что поступит в аспирантуру, а профессор Кай станет его научным руководителем. У Дэвида были не самые лучшие оценки, но связи родителей решали чертовски много. Профессор весьма неохотно, но все же взял себе одного аспиранта. Говорили, он любил уединение. К сожалению, он не получал его практически никогда. Склочный характер профессора Кая гнал его от одной судебной скамьи к другой с завидным постоянством. Последние несколько лет он, правда, обуздал своих внутренних демонов, завел молодую жену и занялся некими секретными разработками для правительства, в которые он не посвящал никого. До сегодняшнего дня.
Рассматривая гипнотизирующее изображение, Дэйв подумал, что тихая жизнь не может продлиться долго - слишком молода была его жена. Молода и красива. Чертовски красива.
Кей похлопал Дэвида по плечу. Дэйв вздрогнул, выходя их транса, в который повергло его изображение. Профессор протягивал юноше ретранслятор.
- Знаешь, что это?
Дэвид кивнул.
Профессор сел на краешек стола, который стоял слева от монитора, так, что Дэйв мог видеть его, лишь чуть-чуть поворачивая голову.
- Скажи, Дэвид, - Кей улыбнулся уголками рта, - что говорят о моих исследованиях в университете?
- В основном только слухи, - Дэвид нахмурился, - имеющие слабую связь с реальным миром. Одни говорят о телепортации. Другие - о создании нового вида человека.
Профессор расхохотался. Даже отсмеявшись, Кей улыбался уже заметно теплее.
- Ты даже не представляешь, насколько они близки к истине, - профессор достал из кармана белые квадратные карточки, посмотрел на некоторые, и, посерьезнев, снова спрятал в карман. Со своего места в кресле Дэйв не смог рассмотреть содержание карточек.
- Удивительно, но ученые мужи иногда умеют делать правильные выводы, - изрек, наконец, профессор, - дело в том, что я довольно долго занимался социумом различных видом млекопитающих, а потом почти сразу - исчезновениями людей.
Кей сделал неопределенный жест рукой:
- Надень, пожалуйста, ретранслятор.
Дэйв послушно надел напоминающую средневековый шлем штуку. В голове его тут же возникла череда картинок, слишком быстрая, чтобы он мог их разглядеть. Оказывается, ретранслятор все это время был включен.
- Ты ведь знаешь, что ретранслятор может работать как на прием, так и на передачу мысленных образов?
- Да, я читал об опытах с двумя ретрансляторами, - Дэйв поправил "шлем", - сейчас, насколько я знаю, осталась проблема с расстоянием транслирования мысленных образов, но она должна решаться увеличением подаваемой энергии.
- Должна, - подтвердил профессор, - но она не решается. Количество требуемой энергии растет по экспоненте в зависимости от расстояния.
- А откуда вы знаете?
- Дело в том, что ваш покорный слуга занимался этой проблемой для военных, - Кей вновь слабо улыбнулся, - в результате я пришел к двум довольно интересным открытиям. За одно из них мне заплатили, кстати, довольно приличную сумму. Суть в том, что если подать достаточно большое количество энергии на передачу мысли, сознание просто отсекает ее. Своего рода защитная реакция. Мысль просто выбрасывается из сознания. Причем, корректировать выбрасывание мысли можно с пугающей точностью. Например, послав слово "сын" можно заставить объект опытов забыть о том, что у него есть дети. С увеличением энергии возрастает уровень отрицания и агрессии. Но самое интересное происходит после прохождения определенного предела прочности: мысль навсегда выжигается из сознания подопытного. То есть, даже если человек заведет новую семью и вырастит нового сына, в его сознании мысль об этом не сможет усвоиться никогда. Каждый день, вставая по утрам, он будет озадаченно спрашивать у своей супруги, что это за маленький мальчик.
- А второе? - Дэйв вновь засмотрелся на изображение на мониторе перед собой, - в чем заключается второе открытие?
Профессор откашлялся и вновь принялся рассматривать квадратные карточки.
- Второе открытие касается непосредственно затрат энергии. Как я говорил, затраты энергии возрастали экспоненциально в зависимости от расстояния передачи мыслей. Более поздние опыты выявили странную закономерность: одни мысли требовали меньшей затраты энергии, чем другие. Так, например, мысли о зеленом цвете легко транслировались другому человеку, в то время как красный вызывал ощутимые трудности. Причем, растраты прогрессировали геометрически, если подопытный пытался послать два сложных образа, логически связанных. Мыслеобраз "красная обезьяна" требовал бесконечное количество энергии. Одинаковые образы вызывали одинаковые затраты вне зависимости от подопытного, поэтому я пришел к выводу что имеет место агрессивная среда, которая отталкивает некоторые мыслеобразы.
Профессор замолчал. Дэйв посмотрел на Кея, ожидая продолжения. Профессор изучающе смотрел на юношу, перебирая в руках белые карточки. Дэвид не выдержал:
- Так чем мы будем заниматься? Продолжим изучать ретранслятор?
Кей хмыкнул.
- И да и нет. Дело в том, что это только часть моего текущего исследования. Точнее, результаты опытов с ретранслятором дали мне ответы на некоторые вопросы.
Профессор, наконец, положил карточки на стол. Дэвид покосился на них, но мог видеть карточки только боковым зрением. И у него не было возможности рассмотреть содержимое, но холодок пробежал по спине Дэйва. В этих карточках было нечто, что вызывало невнятный, ничем не аргументируемый страх.
Профессор тем временем продолжал:
- Ты помнишь мои лекции по психологии? Многие с насмешкой относятся к моим выводам, но я продолжаю придерживаться мнения, что человек мало отличается в эмоциональном плане от насекомых. Да, высшая нервная деятельность, это, конечно, колоссальный отрыв эволюции, но в случае достаточно сильного стимула человек осуществляет те же самые простые действия. Ест, размножается, дерется с тем, с чем он может справиться, бежит от того, с чем справиться не может. Его поведение мало отличается от тех же мух. А знаешь ли ты, что, по мнению большинства биологов, муха не может отличить человека от любого другого природного объекта. Насекомое просто не способно воспринять и осознать присутствие такого существа. Поэтому считает его частью обстановки. Если обстановка нейтральна, то можно летать вокруг, садиться на любую поверхность, делать что душе вздумается. Муха даже не поймет, что села на человека. Когда же он попытается прогнать насекомое, муха просто воспримет это, как враждебную обстановку. В конце концов, назойливая муха погибнет. Но если такая модель применима к мухам, то почему для человека не может иметь место подобное явление?
- Профессор, куда вы клоните? - Дэйв слышал в голосе Кея возбужденные нотки, - что все природные катаклизмы на земле устроены неким сверхсуществом, которому назойливые люди порядком подпортили крови?
- В самом начале у меня была такая гипотеза, - профессор слабо кивнул, не услышав в голосе Дэвида иронии, - но я быстро отказался от этого. Я отсеял довольно много собственных предположений, пока не пришел к наиболее приемлемому выводу - если такое сверхсущество имеет место быть на нашей планете, то, скорее всего, оно присутствует в некоем информационно - временном потоке. Причем существует не в каждой временной точке, а в некоей области, как человек занимает определенную область пространства. Таким образом, это существо может воспринимать нас как некую слаборазвитую форму жизни, до которой ему нет дела, пока мы не проявляем определенной назойливости, вмешиваясь в его информационную составляющую. Последнее я заключил после серии опытов над ретранслятором.
- Вы хотите сказать, что возрастание энергетических затрат - попытка отмахнуться от нас?
Именно, - профессор который раз слабо улыбнулся, - после того, как я пришел к таким заключениям, мне осталось найти точку, в которой существо перестанет отмахиваться и попытается прихлопнуть "назойливую муху". Тогда я начал заниматься исчезновениями. Я довольно тщательно расследовал некоторые случаи. Мне, признаться, стало несколько не по себе, когда я представил, что случайная цепочка мыслей может стереть меня в порошок. Но, в конце концов, любопытство победило страх, и я принялся искать ту комбинацию, которая заставила бы сверхсущество "прихлопнуть муху".
- У меня вопрос, профессор, - Дэйв улыбнулся, - как, узнав эту последовательность, не исчезнуть самому? Как заставить себя не думать о "красной обезьяне"?
- Ты мне скажи, - с этими словами профессор протянул Дэйву белые карточки. Когда Дэвид взял их в руки, он понял что это такое. Это были фотографии. На фотографиях была молодая девушка. Чертовски красивая девушка. Жена профессора Кая. А еще на них был Дэвид. Они сидели за столиком и улыбались друг другу. Потом было несколько фотографий, где они входили в двухэтажное здание. Дэвид слегка обнимал девушку. От следующей фотографии Дэйва передернуло. Молодая девушка сидела в том самом кресле, в котором сейчас сидел он, Дэвид. Когда он увидел последнюю фотографию, карточки выпали из пальцев Дэйва. Кресло было пустым. Это ничего не значило само по себе, но Дэйв точно знал, что произошло. И что произойдет снова.
- Профессор, я,... - начал Дэвид но Кей перебил его.
- Когда я находил элементы цепочки, я выжигал их из памяти ретранслятором. Через несколько дней я опубликую эти фотографии. Некоторые из них. Никого не удивит, что моя молодая жена сбежала вместе с любовником, прихватив изрядную сумму из моих сбережений. Конечно, будут вопросы, но если и возникнут подозрения, никто не сможет ничего доказать. Никто не сможет найти ваших тел. А теперь скажи мне, Дэвид, как заставить себя не думать о красной обезьяне?
Дэвид хотел вскочить, хотел сорвать с себя шлем, но с ужасом обнаружил, что его руки стали полупрозрачными. Дэйв почувствовал, что начинает погружаться в кресло. Больно не было, только невообразимо страшно и тоскливо. Последним, что промелькнуло в мозгу Дэвида, была огромная рыжая горилла. Горилла смеялась.