Аннотация: Как это ни странно, но Она играла на тромбоне. Может для тебя в этом и нет ничего удивительного, но я, например, не знаю ни одной женщины, которая в светлом уме и твердой памяти выбрала бы себе профессию тромбониста.
ТромбонистКа
Как это ни странно, но Она играла на тромбоне. Может для тебя в этом и нет ничего удивительного, но я, например, не знаю ни одной женщины, которая в светлом уме и твердой памяти выбрала бы себе профессию тромбониста. Подумай, ведь даже и слово такое практически не встречается - тромбонистка, вот пианистка или скрипачка, милое дело, ну в крайнем случае барабанщица. А где вы видели тромбонисток? Но шила в мешке не утаишь, Она была тромбонисткой, и если не единственной в мире или стране, то уж точно единственной в своем маленьком городке.
Первое Ее знакомство с этим отнюдь не женским музыкальным инструментом, произошло еще в средних классах обычной общеобразовательной школы, в обычном, небольшом, богом забытом городе. Тут , как правило, в классе на пятнадцать девочек приходится только четыре мальчика... И когда детей набирают во всевозможные кружки, танцев, например, только самым красивым девочкам достаются "правильные" партнеры. Остальным же приходится довольствоваться одиночными партиями, или на время, пока у мальчиков не сменятся симпатии, брать себе в помощь лучшую подружку.
Подобная ситуация сложилась и тогда, когда новый инициативный "толькопослеинститутский" учитель решил набрать школьный оркестр. И поскольку покупать инструменты не было надобности (ведь они, подаренные властями на очередной юбилей школы, уже давно пылились в подсобке музыкального кабинета), идея всем пришлась по душе. Но вот беда, мальчиков со слухом оказалось в школе не много, а мужских музыкальных инструментов предостаточно. И поскольку у Нее было достаточно слуха, чтобы играть в оркестре, но недостаточно уверенности в себе, чтобы отстоять себе флейту, от тромбона Ей было никуда не деться.
Но, похоже, в тот момент это расстроило только Ее одну. Учитель радовался, что инструмент при деле, одноклассницы, что он достался другой (не знаю, чем им тромбон не угодил?), а мама девочки, что ее дочь совсем безынициативную, с неброской внешностью, наконец-то заметили.
"Тем более, - говорила она, - подумай, как здорово, ты одна будешь играть на тромбоне и в полной мере сможешь себя проявить".
А еще, мать не хотела себе признаваться в том, что представляя себе, как дочь играет в оркестре, видела и не дочь то вовсе, а сына. Ведь если бы тогда она родила мальчика, ее бы никогда не бросил заезжий жених-интеллигент, помешанный на идее сохранения своей фамилии, и его, никому неизвестного, рода.
Так о чем это я... Ах да! Все остались довольны, кроме Нее. Ведь Она и так никогда не ощущала себя девочкой в полной мере, короткие стрижки, мальчишеские штаны и кроссовки, машинки вместо кукол и разоренные птичьи гнезда вместо "дочки-матери". А теперь вот еще и этот дурацкий мальчишеский тромбон. Она никогда больше после самого первого "Первого сентября" не носила белый бант, но всегда хотела. Но хотела не потому, что Ей нравились все эти бусики, заколочки и бантики, а просто тогда бы она слилась с толпой, и была бы такой, как все одноклассницы. Ей казалось, что все вокруг видят, что Она особенная, отличается от своих сверстниц, а мать еще и скрыто ее поддерживает, не словами, а поступками. Но, никогда не говоря об этом, как в фильмах, когда все знают о какой-то тайне, но не обсуждают ее, потому, что и так все очевидно, впрочем, тайну и не должны обсуждать все подряд...
Но на самом деле, Ее одноклассницы даже не думали о Ней, настолько была Она сера и неприметна, и неизвестно вообще, как Ее разглядел этот учитель музыки.
Первое время Она ненавидела тромбон. Непривыкшие пальцы не хотели воплощать в жизнь замысел какого-то гениального композитора, дыхания упорно не хватало (еще бы курить с 5 класса), и из-за этих идиотских репетиций Она не могла погонять в мяч с соседскими мальчишками, у которых слыла "за своего". Но и бросить занятия на инструменте Она не могла: учитель не позволил бы потерять партию тромбона в оркестре, да и мать посетила ни на чем не основанная бредовая идея, сделать из дочери звезду. "Вот, - говорила она, - увидит тебя отец, и осознает, как был не прав". Может моральная травма молодости привела к легкому помешательству? Сейчас об этом трудно судить...
Ну а дальше все как-то пошло само собой: выступления оркестра на школьных вечерах и межшкольных конкурсах. Звания " лучшего оркестра района" и "города". Выступление под открытым небом ко "Дню" этого самого города. И даже поездка в областной центр, играть в честь юбилея мэра. Мэр остался доволен - накормил и подарил школе компьютер, чему в свою очередь несказанно обрадовался учитель музыки, ну и директор, конечно, тоже.
Она полюбила тромбон, он стал Ее лучшим другом, и когда сверстницы одна за другой переходили из теперь уже городского оркестра играть на кастрюлях и нервах новоиспеченных мужей, Она и не собиралась уступать свое место и партию как говорили молодежи. Она даже отшучивалась, что выйдет замуж только за свой тромбон, ведь первый поцелуй был именно с ним. И старалась стереть из памяти липкие от ликера губы и руки учителя музыки, который сразу после дня рождения мера стал ее первым мужчиной.
В двадцать шесть с хвостиком вездесущие бабушки-соседки уже окрестили нашу тромбонистку безнадежной старой девой. Престарелая мать упорно ждала внуков, а вместо поисков мужа и чтения журналов с рецептами, Она пила антидепрессанты (уже назначенные врачом, считавшем ее, как и ее мать - помешанной), листала "МАХIМ" и местные дешевые газетенки с изображением грудастых малоизвестных моделей. Было невыносимо тяжело осознавать, что в этом маленьком городке, где всем до всех есть дело, ты отличаешься от других. Что после первой близости с мужчиной, ты никогда не захочешь повторять это, по крайней мере, с представителями противоположного пола. То ли дело девочки с обложки - мечта...
Все та же короткая стрижка, кроссовки, тромбон, репетиция, пиво с уже женатыми друзьями по футболу... Непонимание, насмешки, осуждение... Этот ужасный маленький город, чересчур маленький...
...Сольное выступление, областной конкурс, добрая от коньяка или личных убеждений так называемая продюсер из столичного жюри... Рассказы о столице, обещания, обшарпанный номер провинциальной гостиницы... Один... Один на двоих, а может это судьба?
Столица! огромный город! Никому нет дела! Новые знакомые! Выступления! Вдохновение! И она рядом... А может это счастье?
Новые бабушки-соседки... Ночные звонки от матери с расспросами о будущих внуках... Непонимание, насмешки, осуждение... Снова одна... Господи, как все надоело, антидепрессанты уже не помогают, зачем вся эта суета, а может нужно больше... Вторая таблетка, третья, часы тикают слишком громко в пустой квартире, любимый тромбон в углу... четвертая... пятая... плач ребенка этажом выше, пьяные визги соседей... восьмая...одиннадцатая... наконец-то - тишина...
Третий час ночи, один из элитных закрытых клубов столицы. Дым кальяна и, долгожданно- приятно онемевшие десна, заставляют задуматься о вечном. Какой-то новенький, не известно откуда взявшийся, но очень милый музыкант, играет, кажется, на трубе, а может быть и на тромбоне, никогда не могла понять разницу... Замолкает мелодия, и в негромком гуле голосов, напоминающем гул больничных посетителей или читателей в библиотеке, музыкант объявляет, что следующую мелодию он хочет посвятить своей очень близкой подруге, которая, к сожалению, а может и к счастью, скоропостижно покинула этот мир. Многие с любопытством оборачиваются, кто-то невменяемо пьяный даже кричит, что нужно за это выпить, но не чокаясь... А он, только грустно усмехнувшись, начинает играть, играть свою любимую мелодию, которую сочинила ТРОМБОНИСТКА, в ночь, после того долгожданного дня, когда она, договорившись с НЕБОМ, наконец-то каким-то чудом стала ТРОМБОНИСТОМ.
Ведь согласись, ни одна женщина в светлом уме и твердой памяти не выбрала бы себе эту профессию...