Аннотация: Из чего складываются воспоминания о чудесных школьных годах
Школьное здание, сложенное из сероватых кирпичей, возвышалось в утренних сумерках как вражеская крепость. В колдобинах грязной разбитой асфальтовой дорожки стыла отвратительная смесь из подтаявшего снега, песка и соли. Мерзость эта проникала в ботинки и засыхала на носках белесо-бурыми крошащимися пятнами. Чахлые саженцы вдоль дорожки все никак не разрастались, как будто страдали недостатком гормона роста, если только у деревьев бывает такой гормон. Ржавая железная изгородь с выломанными и скрученными винтом прутьями давно превратилась в жалкое напоминание о том времени, когда школу только построили.
Немоленко поправил ремень сумки на плече, поежился, сунул поглубже руки в карманы болоньевой куртки и, ссутулившись, двинулся к массивному крыльцу. До звонка оставалось минут пять, по опыту он знал, что большинство учеников уже собрались, повесили куртки и пальто в раздевалках на первом этаже и разбрелись по кабинетам. С каждым шагом сумка казалась Немоленко все тяжелее, словно в ней не три учебника и легкая спортивная форма для зала, а минимум набор гантелей из "качалки". Только бы не...
Ему не повезло. Из-за правого угла школы, где располагалась общеизвестная ученическая курилка, вывернули шестеро его одноклассников. Немоленко похолодел, словно это он, а не они, стоял в одной форме на мартовском ветру. Он замер на верхней ступеньке крыльца, не решаясь направиться к единственной открытой из трех дверей. Не идти означало опоздать на урок и потом выдумывать объяснения для математички Елены Федоровны, из-за чего именно он опоздал. А идти... Немоленко опустил голову ниже, втянул ее, словно надеялся укрыться в невидимом защитном панцире, и пошагал вперед.
- Во, Немка приполз, - поприветствовал его Лоханов, словно только сейчас заметил. - Немка, дай алгебру перекатать.
Немоленко выдохнул, зыркнув из-подо лба, удостоверяясь, что всерьез просят домашку, и расслабился. С облегчением он дернул заедающую молнию на сумке, вытянул тетрадь и сунул ее Лоханову. Потом боком протиснулся в дверь, ежесекундно ожидая тычка в спину или подзатыльника.
- А физику сделал? - нагнал его вопрос Лосева в тот момент, когда Немоленко уже надеялся, что пронесло, и он отделался малой кровью на сегодня. Он остановился, покопался в сумке и протянул Лосеву вторую аккуратную тетрадь. Лосев спрятал ее под пиджак, и все шестеро направились к лестнице.
Только сейчас Немоленко позволил себе вдохнуть поглубже и со свистом выпустил воздух через зубы. Глянул на электронные часы, подарок родителей на день рождения, и заторопился. Заскочил в раздевалку, стягивая куртку на ходу, повесил на свободный крючок и рысцой рванул следом.
- Обувь, обувь-то сменную! - заорала ему в спину высунувшаяся из своей комнатушки техничка, плюнула и, взобравшись на специальнию скамеечку, мстительно нажала на звонок. Преследуемый неумолимым сигналом к началу занятий, Немоленко затравленным зайцем рванул по ступеням вверх, прогрохотал ботинками по вечно мажущему красноватой пылью деревянному коридорному полу до тридцать второго кабинета и успел плюхнуться на свое место, чтобы немедленно вскочить с него снова, когда приземистая грузная Елена Федоровна, одышливая и непреклонно-строгая, вошла в кабинет с журналом, портфелем и стопкой тетрадей в руках. Она тяжело подошла к столу и опустилась на свое место, отдуваясь. Путь из учительской, расположенной на втором этаже, до третьего, где находился закрепленный за ней кабинет математики, давался ей нелегко.
Немоленко обернулся. Лосев, Лоханов и остальные сидели на трех задних партах и сосредоточенно строчили.
- Начинаем урок, - сказала, наконец отдышавшись, Елена Федоровна. - Дежурные, раздайте тетради. Продолжим заниматься системами уравнений. Так, домашние тетради сдаем. Передавайте с задних парт вперед. Передаем, передаем, не задерживаем.
Немоленко завертелся, оглядываясь. Сдаст Лоханов его тетрадь сам, вместе со своей, или пошлет ему? Люба Мотыгина, которая сидела прямо за Немоленко, хлопнула его по плечу, сунула в руки тетрадку и безразлично отвернулась. Немоленко торопливо перелистнул страницы, чтобы удостовериться, что страницу с домашкой не вырвали, и окаменел. Прямо под последним решенным уравнением кто-то намалевал человечка "палка-палка-огуречик", с щербатой ухмылкой во всю круглую башку и пиратской повязкой на глазу. Все бы ничего, но к человечку явно другой рукой был пририсован здоровенный хер, из которого била обозначенная карандашными штрихами струя на полстраницы. Немоленко вспыхнул, чувствуя, как краска заливает щеки, уши, шею, и, прикрывая художество левой рукой, схватился за стиралку.
- Все сдали? - Елена Федоровна подняла стопку тетрадей над головой, привлекая внимание. - Никто дома голову не оставил?
Немоленко ожесточенно тер, рискуя измять страницу или протереть дыру насквозь, но очертания рисунка не желали пропадать. Он боялся даже взглянуть в сторону учительского стола, ожидая, что Елена вот-вот заметит его лихорадочную деятельность и с нее станется потребовать немедленно показать тетрадь. Однако она оставила его в покое. Урок покатился по накатанной, одного за другим Елена вызывала учеников к доске. Немоленко не боялся, что его спросят. Он отвечал на предыдущем уроке и получил пятерку. Математика давалась ему легко.
В классе царил постоянный непрекращающийся гул, даже на уроках строгой Елены Федоровны. Бешеные бэшки, как прозвали класс Немоленко, были известны всей школе своими спортивными достижениями и нулевой дисциплиной. За почти пять лет учителя устали бороться с кипучей энергией спортсменов и теперь терпели, дожидаясь конца учебного года и расформирования класса.
- Восьмой "Б"! - рявкнула вконец разозлившаяся Елена. - Еще один звук не по теме урока - и я выставлю колонку двоек в журнал. Накануне выпускных экзаменов они придутся вам всем очень кстати, учитывая особенно ваши оценки в целом. Не нравится - в дверь! - Она красноречиво ткнула толстым сарделеобразным пальцем влево от себя, указывая на выход.
Немоленко воспользовался паузой, последовавшей за словами преподавателя, и сменил домашнюю тетрадь на рабочую. Он успел выдрать злосчастный листок, переписать домашнее задание начисто и теперь мог спокойно включиться в работу всего класса. Его соседка по парте, Таня Зеленцова, гроза всех соперников по баскетболу, покосилась на него, но ничего не сказала. Немоленко никак не мог сосредоточиться на классной работе, размышляя, как бы ему незаметно подсунуть Елене тетрадь, сделав вид, что он сдал ее вместе со всеми. Он хотел избежать ненужных ему сейчас расспросов и ссориться с Еленой тоже не желал, все-таки, в отличие от большинства одноклассников, он планировал закончить десять классов, и ему предстояли еще два года с Еленой, которая вела алгебру, геометрию и факультатив по математике для старших классов в их параллели.
Звонок избавил его от ожидания и одновременно помог решить проблему контрабанды тетради. Вокруг учительского стола столпились многочисленные опрошенные, которые дожидались, пока Елена Федоровна выставит им полученные оценки в дневники. Немоленко сунул растрепанный учебник алгебры и тетрадь в сумку, а тетрадь с домашкой спрятал за спиной и подобрался к учительнице. Тетради их класса лежали стопкой на краю стола. Ему удалось подсунуть свою под верхние две так, что Елена ничего не заметила, после чего, переведя дыхание после пережитого напряжения, он направился к кабинету русского и литературы в правом крыле школы.
Зоя Николаевна, Змея Особо Ядовитая, вошла в класс, чеканя шаг. По возрасту она не уступала Елене Федоровне, но, в отличие от коллеги, была женщиной бравой, энергичной, что и проявлялось в ее походке.
- Ну что, красавцы вы мои, - начала она урок, - как у нас обстоят дела с двоеточиями? В понедельник пишем грамматический диктант. Лоханов, ну-ка, правило ты выучил?
Лоханов грузно поднялся и собрал невысокий лоб в складки.
- Двоеточие ставится... - забасил он, теребя что-то в кармане пиджака и стреляя глазами по сторонам. Его дружбаны ухмылялись, глядя, как плавает вымахавший под метр восемьдесят Лоханов, но ни один не торопился подсказывать.
- Что, Лоханов, не выучил?
- Я учил, Зоя Николаевна, учил. Забыл только.
- Да, когда не знал, да еще и забыл - это серьезно, - глубокомысленно выдала Зоя Николаевна свою любимую шутку, которую класс слушал раз за разом на каждом занятии. Но все равно ученики угодливо рассмеялись, кроме того, это давало возможность слегка расслабиться.
- Мотыгина, ты. А ты, Лоханов, сядь, не маячь. Похоже, мозг у тебя отстает в росте, в отличие от всего остального.
Люба Мотыгина хоть и не без запинок, но правило рассказала.
- Ну ладно. Так, Немоленко, к доске. Бери мел и пиши: "Прекрасен лес в любое время года: хорош он весной, когда клейкие листочки только распускаются и такая невероятная сладость витает в воздухе, хорош летом, когда над головой шумит листва, дарящая защиту от солнца, прекрасен в своем золотом убранстве осенью..." Успеваешь? - Зоя Николаевна обернулась к доске. - Разборчивей пиши, не для себя только. Так, на чем мы остановились: "...золотом убранстве осени, и зимой отраден, когда спит под сугробами, однако в самом сне своем таит он надежду на пробуждение." Знаки препинания расставил? Ну, обьясняй. Двоеточие здесь зачем?
- Тут раскрытие содержания первого предложения, и все остальные предложения не связаны с ним союзами.
- Правильно. Подчеркни подлежащие и сказуемые и пронумеруй придаточные. Это он что, для меня делает? - Зоя Николаевна развернулась к классу вместе со стулом и даже прихлопнула ладонью по журналу. - Предложение списали? Знаки расставили? Подчеркиваем теперь! И тихо!
Немоленко закончил подчеркивать и принялся нумеровать предложения. При этом неосторожно мазнул по доске и испачкался в мелу.
- Иди на место, Алеша, - отпустила его Зоя Николаевна. - Иванов, давай ты. Там что за веселье на задних партах, я не пойму? Или вы там предложения разбираете? Так, Смирнов, готовься. Смазывай пяточки, пойдешь за Ивановым. Весело им.
Немоленко вернулся за парту в третьем ряду, у самой стены, и, загородившись учебником, принялся чертить на листочке схему по физике, повторяя материал.
На физике, однако, все прошло гладко, Вера Степановна опрашивать не стала, вместо этого они занимались решением задач на сопротивление, готовясь к контрольной.
После физики по расписанию были два урока физ-ры. У "Б"-класса было четыре пары физкультуры в неделю, а перед соревнованиями участники еще и после уроков дополнительно тренировались. Немоленко относился к группе легкой атлетики, ему особенно удавались стометровки и прыжки в длину. Хотя бы в спортзале можно было расслабиться. Слишком все были заняты тренировкой, да и два преподавателя, оба подтянутые, оба в красных костюмах, оба усатые, оба Вовы - не давали поблажек. Правда, оставалась еще раздевалка, но, к счастью, одному из Вов, тому, что Михайлович, понадобилось что-то на складе для инвентаря, который представлял из себя комнату, примыкавшую к раздевалке для мальчиков, и со входом из нее. Так что Немоленко спокойно переоделся и отправился наматывать двадцать кругов по залу в толпе одноклассников. Пробегая под баскетбольными кольцами Лоханов подпрыгивал, ударяя ладонью по самому кольцу, явно красуясь перед девчонками. Немоленко время от времени бросал искоса взгляды на Любу. Та на лохановские выкрутасы внимания не обращала.
Два урока пролетели незаметно, в конце все играли в волейбол, разделившись на четыре команды. Немоленко отбил несколько почти безнадежных мячей, и его сокомандники бурно обрадовались выигрышу. Лосев, игравший в команде противников, недобро набычился и потопал переодеваться.
Последний урок - литература у той же Зои Николаевны - прошел вяло. Никто Лермонтова читать и обсуждать не хотел, все пялились по сторонам и откровенно скучали. Зоя Николаевна тоже скучала с таким классом, поэтому порывалась всем понаставить троек, но, помня о грядущем выпуске, воздержалась.
В отличие от одноклассников, Немоленко не торопил приближение конца урока. Он бы с удовольствием заставил цифры на своих электронных часах бежать в обратном направлении. Ему казалось, что слишком быстро прозвенел звонок. Одноклассники рванули из класса с веселым гомоном, устроив традиционную кучу малу в дверях, из которой счастливцы вырывались потные, покрасневшие, но довольные. Зоя покрикивала, но особо не торопила. Немоленко собрал сумку, дождался, пока куча рассосалась, попрощался с учительницей и медленно пошел вниз. На втором этаже он попал в настоящий водоворот из пятиклашек.
Куртка в раздевалке висела на своем месте, и он воспринял это как хороший знак. Может, и пронесет на сегодня. Когда он выходил из школы, большинство учеников уже разбежались. Немоленко прикинул, не стоит ли обойти школу с другой стороны, иногда это помогало, но плюнул. В последнее время, если они хотели, то всегда ставили там кого-то на шухер.
Завернув за угол, он понял, что зря надеялся. В "курилке" топтались Лосев, Лоханов, Борков, Юдин и Козлов. Курили и ржали. Немоленко двинулся по дорожке, которая за первую половину дня превратилась в колею, наполенную грязной жижей, но далеко не ушел.
- Эй, Немка, а чего не прощаешься? - дернул его за куртку Борков. - Вроде как я не слышал.
Немоленко поднял глаза и посмотрел на Боркова. Потом на остальных. Он знал, что вырываться и бежать бесполезно. Все равно догонят, может, и не на школьном дворе, а за ним, во дворах девятиэтажек, но догонят. И будет только хуже, если загонят в гаражи. А взрослые будут только смотреть с недоумением - вон, лбы выросли, а все в догонялки бегают. На завод пора.
Осознание этого наполняло Немоленко глухой яростью, смешанной с безразличием. Он не увидел, кто его первым толкнул. Полетел, спотыкаясь, вперед, прямо Лоханову в живот, стараясь только не упасть, а удержаться на ногах. Лоханов встретил его, развернул и пихнул в другую сторону, Юдину. А тот Лосеву...
Мимо круга толкающих прошли две девчонки из восьмого "В", посмотрели заинтересованно и двинулись дальше к дырке в заборе. Этим коротким путем пользовались не только школьники, но и все жители близлежащих домов. Немоленко девчонок не заметил, он старался не упасть, не уронить сумку, не ответить на тычок ударом.
***
Марина Вениаминовна, вторая физичка в школе, выглянула из окна учительской.
- Вон бэшки опять Немоленко мутузят, - сообщила она коллегам, которые ждали начала второй смены.
- Где? - Вера Степановна, с которой они только что обсуждали комплектацию физической лабораторной, привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть происходящее.
- Бедный паренек, - вздохнула Зоя Николаевна. - Лучший ученик в этом классе, за то и не любят.
- Сменить бы ему класс, - подумала Марина Вениаминовна вслух. - Вон, мои вэшки не ссорятся. Все вместе, недавно чаепитие устраивали.
- Не хочет он, гордый, - вмешалась Елена Федоровна. - Ждет, наверное, конца учебного года. Потом все его мучители уйдут из школы, по ним давно ПТУ плачет. А лучше бы в армию, в стройбат, пусть там свою силушку богатырскую растрачивают.
- А как ваши ашки, Зоя Николаевна? Уйдет кто?
- Не думаю, - Зоя Николаевна уселась поудобнее. - У меня три человека на медаль претендуют, а если постараются, и еще пара-тройка медалистов наберется. Им чаи гонять некогда, - подколола она Марину Вениаминовну.
- Кстати, самовар вскипел, - сообщила хозяйственна Ольга Сергеевна, которая вела уроки домоводства, и выдернула шнур из разбитой розетки. - Кто будет заваривать - делайте.
Под окном встрепанный покрасневший Немоленко упал-таки в снежную кашу, окончательно выпачкав форменные брюки. Лоханов и другие потеряли к нему интерес и двинулись прочь. Учителя достали завернутые в газету бутерброды и баночки с обедами и сели пить чай. До второй смены оставалось еще полчаса.