Аннотация: Выставка в ГМИИ. Статья для журнала "Цена искусства".
Музей - это хранилище истории народа. Жизнь внутреннего экспозиционного пространства - показатель интереса людей к своей культуре в текущий момент, а так же отражение видения тех или иных проблем творчества.
Например, в Советском Союзе в сороковые-пятидесятые любили устраивать выставки воспевающие красоту "человека работающего", труда как созидательного начала. За этим, как и за всей концепцией искусства стояла национальная идея государства. Предполагалось постоянное совершенствование личности в процессе трудовой деятельности.
В шестидесятые-семидесятые экспозиционные проекты робко подошли к проблеме "чистого искусства" или творчества без воспитательных, дидактических функций.
Первая такая попытка прошла в Манеже в 1961 году и вошла в историю искусства рядом непечатных высказываний Н.С.Хрущева в адрес художников, выставлявшихся на юбилейном показе Академии Художеств.
Это молниеносно сделало их диссидентами, о них узнали за рубежом, а последующие выставки "альтернативного советского творчества" стали символом оппозиции.
Все привозные шедевры (как "Джоконда" Леонардо да Винчи или голландские пейзажисты 17 века) были в концепции советского искусствознания, подчеркивая гуманистический аспект творчества или его техническую составляющую. То есть если в ГМИИ им Пушкина проходит выставка французского пейзажа 19 века предполагается, что нам показывают одну из ступеней развития искусства перед наступлением эры социалистического реализма, вобравшего в себя изобразительный опыт предыдущих стилей и направлений.
Нынешняя концепция искусства размыта и разнонаправлена. В целом она довольно верно отражает сегодняшнее понимание национальной идеи, как отсутствие единого для всех вектора развития, как в творчестве, так и в повседневной жизни.
Теперь, если у нас случаются гастроли западноевропейского музея, возникают определенные сложности в компоновке выставочного материала, выражающегося в разности понимания качества в отечественном и зарубежном искусствознании. Экспозиция "от Джотто до Малевича" по замыслу организаторов, является грандиозным опытом сравнивания двух стран на протяжении полутысячелетнего отрезка истории.
В колонном зале ГМИИ им Пушкина пандан друг другу выставлены работы А.Мантеньи ("Святой Георгий"), Пьера дела Франческа ("Святой Юлиан"), А.Мессины ("Мадонна с младенцем"), архитектурный эскиз Микеланджело, и русские иконы 14-17 веков. Итальянская и русская живопись изолированы, каждая на своей стене, недоступные для перекрестного сравнения из-за архитектуры зала.
Ряд колон закрывает обзор, допуская взгляд только до центра, где на отдельных стендах выставлены: Джотто ("Св. Стефан"), Дучче ("Мадонна с ангелами")
византийская икона "двенадцать апостолов" из собрания ГМИИ. Устроители хотели показать некий переходный этап, своеобразную общность двух традиций. Но даже неспециалиста удивит разность вещей на "итальянской" стене и изобразительное единство иконописного ряда. Зрителю довольно тяжело понять, как связан портрет "Донны Велаты" Рафаэля с венецианской "Мадонной с младенцем" и почему в живописном ряду выставлен архитектурный графический рисунок. Вероятно, предполагалось разместить модель купола собора Святого Петра на центральной оси экспозиции, связав колонный зал, с увеличенной графической репродукцией главной постройки Ватикана в апсиде помещения, с противоположным через лестничную галерею. К сожалению, за полиграфическим масштабом теряется формат архитектурной модели, а увеличенная гравюры Казанского Собора напротив Святого Петра создают весьма тяжёлую аранжировку помещения как если увеличили бы пасхальное яйцо Фаберже до размера железнодорожного вагона.
В боковых от лестницы залах выставлены работы 18-19 веков, а в самом дальнем пространстве - живопись В.Кандинского, К.Малевича, Де Кирико и других авторов начала двадцатого века. Здесь возможен опыт сравнения русского и итальянского искусства в одном интерьере, но это не столь интересно на примере того, что там представлено. Зал 18 века объединен академической традицией Италии и России, временем множества изменений связанных с модой на французское искусство в Европе. В этом пространстве, полном обнаженной натуры, явно не хватает портретного жанра, так прекрасно отражающего отношение национальной культуры к личности. Только портрет мог бы подчеркнуть своеобразие итальянского искусства и его связь с Россией так прямолинейно выраженное в гигантской модели Смольного монастыря, выставленного на пути в залы 19-20 века.
Работы К.Малевича, как и "Св. Стефан" Джотто не являются безусловными "визитными карточками" авторов. Привезенная из екатеринбургского музея "Беспредметная композиция" незнакома московскому зрителю и достойна, быть выставленной в лучшем ракурсе, нежели как за спиной входящего в зал.
В центральной точке этого пространства висит работа В. Кандинского, которого только в России считают русским художником, когда как для Европы он немецкий автор, с множеством учеников и последователей, развивавших немецкое искусство.
Почему вместо Малевича, заявленного в названии выставки, в доминирующей точке зала находится В.Кандинский тоже становится не сразу понятно.
В отсутствие отношения государства к задачам искусства кроется много проблем, особенно ярко проявляющихся в проектах такого уровня. Отличия особенно видны в четком подборе материала со стороны итальянских музейных специалистов на фоне случайных, большей частью, русских памятников. Конечно всё представленное со стороны российских музеев - первоклассные произведения искусства, но идейно это не слишком подходит к концепции европейского музееведения. Можно возразить, что, дескать, у отечественного искусствознания свой путь, а западноевропейская система экспонирования нам не указ. Всё бы было именно так если не отсутствие понимания задач искусства на государственном уровне. Не надо "плана монументальной пропаганды", но хоть отношение к этим проблемам необходимо сформулировать внятно. Логичное развитие этих проблем в излишнем усложнении организации выставочного пространства, рождающего аллегорический язык достойный восемнадцатого, но не двадцать первого столетия.
Государственный проект такого уровня призван выражать определенное национальное понимание задач творчества. Без этого можно даже Парфенон с Акрополя привезти - народ оценит это как шоу, сопутствующее очередной "встрече в верхах", а вот красота и особенности отечественного искусства рискуют остаться незамеченными.