Аннотация: Арамис и дон Энрике беседуют о... сказках и Ангелах.
Глава 10. Последний довод рыцаря.
-Я могу попросить вас забыть наш разговор? - спросил Арамис.
-Забыть? - переспросил дон Энрике,- Даже если бы я захотел, не забуду...
-...ни слова из нашей беседы, - улыбаясь, закончил Арамис, - Вы это хотели сказать, мой юный друг, не так ли? Дитя! Это вам только кажется.... Самые остроумные разговоры, самые нежные беседы, самые горячие споры забываются со временем.
-Но что-то ведь остается от остроумных разговоров, нежных бесед, горячих споров? - возразил дон Энрике.
-Да, - сказал Арамис, - Самая суть. Дословно все помнить невозможно.
-А вы помните самую суть последних бесед с вашими лучшими друзьями? - спросил дон Энрике. Арамис вздохнул.
Арамис (Атосу): "Клянусь честью, что не позже чем через месяц между Францией и Испанией вспыхнет война".
А месяц уже на исходе!
-Конечно, помню, - сказал он.
-Так вот, монсеньор - я тоже тот, кто помнит. Есть вещи, которые забыть невозможно. Вы полагаете, я могу забыть слово, которое для французов - предмет гордости, а для меня - боль - РОКРУА.
-Мой отец был убит под Аррасом,- сказал Арамис, - В войне с испанцами. Но я никогда не испытывал ненависти к испанскому народу.
-Так же как и я, - сказал дон Энрике, - К вашим соотечественникам. Так что вы от меня хотите? Называть вашего Портоса герцогом? Пусть! Постараюсь. Оставим князей, эрлов, танов, эмиров, сегунов - всю эту экзотику и останемся европейцами. Сказочник из меня никакой!
-Сказочник, - задумчиво повторил Арамис, - Вы, вероятно, решили, что я вам тут сказки рассказывал?
-Кто вас знает! - по-мальчишески сказал дон Энрике, - Вы великий человек, в этом я не сомневаюсь. Но вы не раз назвали меня ребенком. Может, вы от безделья решили пошутить с заезжим кабальеро, а, монсеньор? Уж очень ваша идея... сказочная. Филипп Французский - будущий император Иерусалимский... Поверженные Османы... Укрощенный Людовик Четырнадцатый. Отмена инквизиции и обета безбрачия. Вы - на престоле Святого Петра... Рауль - будущий генерал иезуитов.... Сказочник вы и есть.
-Думайте так, если вам угодно. Так даже лучше. Но поклянитесь, что, случись вам встретиться с моими друзьями, вы не передадите им нашу беседу.
Дон Энрике задумался. Арамис смотрел на него без улыбки, слегка сдвинув брови.
-Клянусь, монсеньор, - тихо сказал дон Энрике.
-Что же до сказок, - произнес Арамис, облегченно вздыхая, - То, положа руку на сердце, во время оно я действительно сочинял сказки.
Дон Энрике широко раскрыл глаза.
-И кому были адресованы ваши сказки? Господам Мушкетерам?
-Я всегда был склонен к мистификации, дон Энрике. Еще во времена Ришелье. Но сказки той эпохи были не настоящие.
-Понимаю, понимаю! Возлюбленный Мари Мишон морочил голову своим друзьям, verdad?*
-Но сказкам вашим, наверно, верил только Портос? В те годы?
-Портос и сейчас верит в мои сказки.
-Монсеньор, по законам жанра, в сказках должен быть хороший конец.
-Как получится, - вздохнул Арамис, - В эпоху Ришелье Д'Артаньян и Атос потешались над моими сказками. Д'Артаньян - потому что благодаря своей удачливости, хитрости, любопытству проник в самую суть придворных интриг. Атос - потому что видел меня насквозь и добродушно насмешничал. Не так, конечно, наивно, как Портос - одна ироническая улыбочка Атоса говорила о многом.
-Представляю! - засмеялся дон Энрике.
-А самые настоящие сказки для маленьких детей я стал сочинять в более позднее время.
-Это вы, наверно, Рауля развлекали своими сказками, когда он был малышом? - предположил дон Энрике.
-Нет. У виконта де Бражелона и без меня сказочников в детстве хватало. Впрочем, что-то когда-то вещал и ему. Но все же... мои сказки предназначались другим малышам.
-Людовику?
-О нет... Впрочем, какая разница?
-Извините, мне не надо было спрашивать вас...
-Да нет, почему же... Приятно вспомнить... малышей, которые просят: "Еще, господин аббат! Что было дальше с Пьеро?!"*
*Сказка "Пьеро" написана самим А. Дюма. Автор "Трех мушкетеров" в предисловии к сказке пишет: "Дорогие дети, если родители ваши захотят прочесть эту сказку - скажите им, что написана она не для них, а для вас. У них же есть свои: "Королева Марго", "Амори", "Три мушкетера", "Графиня де Монсоро", "Граф Монте-Кристо", "Графиня де Шарни", "Совесть", "Пастор из Ашберна".
Вы, наверно, хотите узнать, кто написал эту сказку - ведь в вашем возрасте интересно все на свете. Ну так знайте: автора зовут Арамис, сейчас он замечательный аббат, но раньше он был мушкетером.
Подробней его историю вы сможете узнать, когда подрастете.
Вы можете спросить, для кого он сочинил эту сказку? Отвечаем:
Для детей госпожи Лонгвиль - маленьких симпатичных принцев, потомков красавца Дюнуа... Сказку Арамис написал в смутное, беспокойное время. Это время называется Фрондой, и упаси нас Господь когда-нибудь пережить такое.
А теперь, дорогие дети, пусть Арамис своим сочинением развлечет вас, как развлекал он ваших родителей своими похождениями, ухаживая за женщинами и участвуя в заговорах и сражениях вместе со своими друзьями - Атосом, Портосом и Д'Артаньяном.
Александр Дюма".
Извините за длинную цитату. Скажу только, что многие из нас еще в очень нежном возрасте запоем читали сказки "для взрослых", а Дюма для детей прочли уже будучи взрослыми. А сказки Дюма -и Арамиса - проверены на детях. Дети их любят! Мы тоже!
-А дети, которым вы рассказывали эти ваши сказки... им было интересно их слушать, раз они требовали продолжения?
-Да, дон Энрике. Хотя мне было немного грустно их сочинять. Только дети не понимали и смеялись. На то они и дети.
-Тогда, монсеньор, я спокоен за вашу душу! Человек, сочиняющий сказки, которые любят дети, не может быть злодеем! Иисус любил детей. И сочиненная вами сказка вознесет вас в Царство Небесное!
-Я не так суров, как ваш Магистр и героический Санта-Крус. В глубине души я очень мягкий человек. И, если я вас назвал ангелом - не обижайтесь. Вы действительно очень напоминаете мне ангела с одной испанской картины... Не помню, не то Хосе де Риберы, не то Луиса Моралеса.... Нет, пожалуй, все-таки Риберы...
-Вы любите наших художников? - живо спросил дон Энрике.
-Да. И отдаю предпочтение перед своими соотечественниками. У наших больше пышности и... фривольности. Испанская живопись более возвышенная. Духовность в ней доминирует.
-Если вы знаток живописи, настоятельно советую вам взглянуть на работы Микеланджело Караваджо на Мальте.
-Как получится, - опять сказал Арамис, - " Ни надежды, ни страха"...* Но Караваджо - не испанец.
-Вы забыли короля испанской живописи! Великого Диего Веласкеса! "Сдача Бреды" - видели?
-Да, - сдержанно сказал Арамис.
-Ну - и?
-Красиво...
-Красиво - и все? - удивился дон Энрике, - Шедевр батального жанра!
-Настоящая война намного страшнее, - мрачно сказал Арамис, - Я уже говорил... Ла-Рошель, Кромвель, Фронда... Вам этого еще не понять. Вот вы и любуетесь приукрашенной войной Диего Веласкеса, придворного художника. Не обижайтесь за сравнение с ангелом. Я старик, погрязший в грехах, говорю это вам, черный ангел Мальтийского Ордена.
-Вот, Черный Папа, вы опять за свое! Где вы видели ангелов? На картинах художников и витражах соборов?
-Нет, дон Энрике. В жизни. Ангел - исполнитель Воли Всевышнего. Посланец. Гонец. Избранник. Порой Ангел не знает о своей миссии, и нет нимба над его головой, и нет крыльев за спиной. Но, когда Богу угодно, юное существо становится вестником Провидения. Даже если на вас не белоснежные одежды, а черный плащ с крестом, как на вас. Помнится, мальчишка Блезуа на минированной фелуке, страдая от морской болезни, своим нытьем довел слуг до того, что они отправились за выпивкой и предотвратили нашу гибель.
-Блезуа? Я о таком не слышал? Кто это?
-Простой сельский парнишка из Турени. Оруженосец Атоса в английской эпопее, скажем так.
Зная рыцарские наклонности своего собеседника, Арамис возвел юного Блезуа в ранг оруженосца отчасти еще и потому, что, вспоминая полные драматизма события января сорок девятого, чувствовал некоторую вину перед наивным парнем. Когда речь в шлюпке зашла о людоедстве, оголодавшие господа и слуги перебрасывались страшными шуточками. "Я предпочел бы съесть Блезуа, - заявил он тогда, - Мы его не так давно знаем".*
Но Блезуа не привык к мушкетерским шуткам и старался держаться от Арамиса подальше. И еще... когда-то бедному малому попало от грубияна Базена.
-Как это было? - спросил дон Энрике, - Взрыв предотвратили? Мне... по долгу службы... очень интересны морские истории.
АРАМИС РАССКАЗАЛ, КАК ЭТО БЫЛО.
-Учтите на будущее, дон Энрике. Как знать, что вас самого ожидает.
-Я не такой честный, как оруженосец Атоса и, попади на вражеское судно, даже не задумывался, брать, или не брать груз. А вы сами когда-нибудь были Ангелом? В вашем толковании? Вестником Судьбы, священным посланцем... если не Всевышнего, то... Добрых Сил?
-Это было во время оно.
-Но все-таки - было?
-Быть может, - вздохнул Арамис, - Да, наверно. И все же я отдаю предпочтение моему дорогому гасконцу. Но время шло, летели дни, и ангельские роли в Мистерии, именуемой Жизнь, достаются уже не нам, а более юным. Мне припомнилось, между прочим, что во времена фрондерской сумятицы Рауля и его друзей так и называли - "Ангелочки принца Конде". И они тогда не обижались на это, а скорее гордились таким прозвищем.
-В сочетании с именем Конде, еще бы! - воскликнул дон Энрике, - И что, ваш Рауль тоже играл роль Ангела в Мистерии, именуемой Жизнь?
-О да, - сказал Арамис, - Неоднократно. И по приказу, и по собственной инициативе и даже против воли.
-Против воли? Как так?
-Под Шарантоном. Но мне... не хочется вспоминать сражение под Шарантоном.
-Шарантон - это где психи?
-Да, "где психи", вы справедливо заметили. Мы все тогда сошли с ума. Впрочем, Атос сохранил рассудок - во время резни его шпага оставалась в ножнах.
-Но его же могли убить!
-А я на что, черт возьми! А вот я тогда убил человека... о чем сейчас искренне сожалею.
-А Рауль?
-Он, возможно, сам расскажет вам о своих приключениях, если вас сведет судьба.
-Сведет, непременно сведет! А я человек очень любопытный и порасспрошу вашего юного друга о Фронде.
-Только о Шарантоне, пожалуй, лучше не спрашивайте. То был именно такой случай, когда ради благой цели мне пришлось прибегнуть к... не совсем рыцарским методам. Но жизнь и свобода наших друзей находились под угрозой. Я был вынужден распечатать одно важное письмо. Надеюсь, Рауль забыл старую обиду.
-На вас?
Арамис нахмурился. Дон Энрике понял, что епископ больше не хочет вспоминать прошлое.
-Монсеньор, - сказал он, - Я принимаю роль Ангела в Мистерии, именуемой Жизнь. Я не имел чести быть оруженосцем графа де Ла Фера, как молодой Блезуа... Я не знаком с Ангелочками принца Конде. Я еще не участвовал ни в морских, ни в сухопутных баталиях, в отличие от Ангелов, о которых вы говорили. Но все же я считаю себя вестником Провидения. Еще в Тулоне я играл эту роль, не сознавая всей важности доверенной мне миссии. И теперь здесь, на Бель-Иле.... Вспомните главное - самую суть: принц в тюрьме. Магистр прислал меня к вам с предложением убежища в Ла Валетте... Бофор начал войну в Алжире. Фуке арестован.... Вот-вот, может быть, на этой неделе на Бель-Иль высадится королевский десант.... Рауль...
-Достаточно, - сказал Арамис, - Я все помню. Я отнюдь не молод, но еще не страдаю старческим беспамятством. Так и надо было говорить с самого начала, а не забалтывать меня. Теперь вы действительно говорите, как представитель рыцарского ордена. Что вы хотите? Я уже сказал, что Бель-Иль будет сражаться.
-Против своих? Даже Ришелье не отважился брать приступом Ла-Рошель. Не мне, молокососу, говорить вам - участнику той знаменитой осады!
-Пойдет ли Бофор на приступ,- задумчиво сказал Арамис как бы себе самому, - Если бы я знал, какие инструкции получил герцог.... Но мне они сейчас, к сожалению, неизвестны.... Но... против мусульман - почему бы и нет? А это опаснее Ла-Рошели.
-И что вы предпримете?
-Я должен все обдумать.
-Отпустите Портоса с нами!
-С вами - в Ла Валетту?
-С нами - в Джиджелли!
-Это опасно.
-Не более чем здесь. Здесь он мятежник, там будет героем.
-Но Людовик.... Если Портос уедет в Алжир, его выдадут Людовику.
-Кто выдаст? Бофор? Но его недаром называют "честнейший человек Франции". Да ни за что на свете! А Д'Артаньян тем временем что-нибудь придумает в защиту Портоса. И, получи Бофор приказ о выдаче Портоса, он, конечно же, предупредит своего адъютанта, и Портос успеет скрыться. А вы... вы ускользнете от Людовика без всякой войны. И вот мой последний довод. Портос в войне с арабами всем нам очень пригодится. Франции. Испании. Мальтийскому Ордену. Вы знаете его силу, верность и мужество. Вы знаете, как привязан к Портосу ваш юный друг, виконт де Бражелон. Взвесьте все за и против. И, пожалуйста, отпустите Портоса с нами в "Девятый Крестовый Поход"!
-Но если... Портос и там, в Алжире начнет болтать об узурпаторе? Он очень общительный человек.
-Он общительный? А Рауль умный. И даст понять Портосу, что кое о чем лучше помалкивать. Я уже успел понять, что Портос очень общительный. А здесь он болтает об узурпаторе?
-Нет. Кроме меня, ни с кем. Вы не в счет. Вы посвященный.
-Вот и попросите Портоса хранить это в тайне. Он же умеет хранить тайны, несмотря на... (Энрике улыбнулся) его индивидуальные особенности.
-Попробуйте уговорить его во время обеда, - уступил Арамис, - Но почему такая задержка? Бедный Портос! Он, наверно, совсем изголодался.
-И вот еще что... напоследок... Мне кажется, если вы снова соберетесь все четверо и решите освободить принца... у вас это получится... Вы когда последний раз собирались всей четверкой?
-О, Господи, - пошептал Арамис, - Больше десяти лет назад.
-Видите! Но вы сами отлично понимаете, что ваши друзья не примут вариант, подобный заговору в Во-ле-Виконте. А я готов быть вашим связным.
-Я подумаю, - сказал Арамис.
-Что это? - встрепенулся дон Энрике, услышав сигнал, напоминавший звон колокола, - Как рында на корабле.
-Сигнал к обеду, - сказал Арамис, - Наконец-то. Но, ни слова Портосу об аресте господина Фуке и насчет нашествия Людовика. Тогда он меня не оставит.