Каменев Алексей : другие произведения.

Это - твои проблемы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда планы нарушаются. На вечер, на неделю, а то и на всю жизнь. Трудно сопротивляться, если судьба взяла тебя за воротник и швырнула неизвестно куда. Но не надо отчаиваться - надо искать выход. А если ты не один - шансы выбраться из неприятностей увеличиваются многократно. Книга об этом.

   Алексей Каменев
  
   Это - твои проблемы
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

I

  
   Настроение было замечательное. Андрей сидел за стойкой, поглядывая на публику в небольшом уютном зале, и изредка делая глоток холодного свежего пива из - какой уже? - третьей, наверное, по счету кружки. Все ему здесь нравилось. Симпатичный бармен - грузный мужик средних лет, с кустистыми бровями и короткопалыми ухоженными руками, с охотой, но не навязчиво, делящийся своими взглядами на погоду, политику, цены на автомобили и будущее страны. Он говорил, практически не останавливаясь, но речь его была скорее монологом, и требовала участия собеседника не в большей степени, чем негромкая музыка, льющаяся из динамиков над стойкой. Компания за одним из столиков - три симпатичных девушки и три или четыре молодых, прилично одетых, парня. Очень чистый бар, превосходный выбор закусок, умеренные цены. Андрей никогда раньше здесь не был. Он вообще впервые оказался в этой части Москвы.
   Прекрасный день - такие нечасто выдаются. Сегодня, наконец-то, удалось окончательно уговорить осторожного, но очень перспективного, клиента заключить контракт, а это означало укрепление позиций в компании, перспективу повышения в ближайшем будущем, и, разумеется, внушительную премию. Полтора процента от суммы контракта составляло бесспорно привлекательную сумму, и Андрей уже начал прикидывать, на что ее потратить. В первую очередь, конечно, хороший отпуск - лето на дворе, пора к островам и пальмам... А там видно будет. Можно подумать о смене машины - купить, наконец, что-нибудь приличное...
   Андрей обнаружил, что кружка его почти опустела, и настала пора решать важный вопрос: заказать еще или уходить? Посидеть еще хотелось, но не хватало компании. Не терпелось похвастаться успехом, поболтать с приятелями, да и вообще, вечер пятницы, надо расслабляться и веселиться. "Сюда, конечно, никого не затащишь, - подумал Андрей с сожалением, - ему тут понравилось, - да я и сам толком не знаю, где я нахожусь. Надо позвонить ребятам, узнать, что там у нас за перспективы на сегодняшний вечер".
   Андрей потянулся за телефоном, одновременно ища глазами бармена, чтобы попросить счет. Тот о чем-то разговаривал с девушкой, сидящей за стойкой через два стула от Андрея, вполоборота к нему. Андрей взглянул на нее и, в буквальном смысле слова, оцепенел.
   Он очень надеялся, что ему удалось скрыть от окружающих выражение своего лица. Ему не надо было смотреть в зеркало, чтобы понять, насколько глупым оно должно было выглядеть со стороны. Девушек такой красоты он не видел никогда, и не надеялся когда-нибудь увидеть воочию. Андрей безуспешно попытался собрать воедино разлетевшиеся по сторонам мысли. Ему и хотелось бы сформулировать свои ощущения словами, но в голове кроме отчетливого "Вот это да!..." ничего не возникало. Три выпитые кружки делу не помогали.
   Значительно позже, когда у Андрея появилось время подумать обо всем происшедшем, в том числе и о своем первом впечатлении от незнакомки, его беспомощное "Вот это да!" расшифровалось примерно в следующее.
   Девушка была красоты, прямо скажем, неземной. Но и небесной ее внешность назвать язык бы не повернулся. Скорее, в голову приходили ассоциации с какими-то развеселыми танцами на холмах при полной луне, пламенем ночных костров и таинственными растениями, которые надо собирать в полночь накануне давно забытых языческих праздников. Тут же примешивались запахи болотных трав, полеты на помеле, горячее варево в котелке, отнимающее волю и душу, и дающее взамен неземное блаженство...
   Проще говоря, с барменом оживленно разговаривала совсем молодая блондинка с вьющимися коротко остриженными волосами, с высокими скулами и красиво очерченным ртом, и ослепительными, невозможными, сияющими, зелеными глазами. Андрею сразу захотелось совершать ради нее безумные поступки и с презрением относиться к неприятностям...
   Эти ощущения (как оказалось, пророческие) Андрей также пытался проанализировать позже. Он так и не пришел к заключению, - было ли то интуицией, предупреждением о возможных катастрофических последствиях этой встречи, или формула "мысль материальна" получила свое подтверждение в дальнейшем развитии событий, начавшихся этот поздний летний вечер - факт тот, что девушку как бы окружала аура с отчетливым авантюрным отливом.
   Пока же Андрей в безмолвном восхищении смотрел на незнакомку, которая продолжала что-то обсуждать с крупногабаритным барменом, делая время от времени глоток розоватого коктейля из треугольного бокала на высокой ножке. Спустя минуту или две блондинка, очевидно, заметила краем своего изумрудно-зеленого глаза устремленный на нее взгляд, и повернула голову к Андрею. Нисколько не смущаясь, она посмотрела ему прямо в глаза, и с любопытством склонила голову набок, как бы спрашивая: "Ну, что у нас за проблемы, молодой человек?"
   Андрею стало неловко. Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам, улыбнулся смущенно, и отвел глаза. "Идиот, - выругал он себя, - что ты на нее уставился"? Боковым зрением он видел, что девушка вернулась к беседе с барменом.
   Андрею захотелось еще пива, но он не решался подозвать бармена, и прервать его разговор с девушкой. У него и в мыслях не было попробовать с ней познакомиться. Вообще-то, он не был особенно стеснительным, умел поддержать непринужденный разговор с девушками, и всегда хорошо чувствовал настроение собеседницы и свои шансы на успех. Но у него почти никогда не получалось подойти к совершенно незнакомой девушке и завязать беседу, что называется, на ровном месте.
   И он всегда завидовал парням, каких, кстати, было немало среди его друзей, у которых всегда было наготове несколько легкомысленных фраз, безотказно действующих на одиноких девушек. Ну, может, не всегда безотказно, но парни эти никогда не расстраивались, и не принимали отказ близко к сердцу, да и девушки посылали их подальше, если такое случалось, без всяких обид, и недовольный вид принимали, скорее следуя правилам игры, чем из искреннего возмущения.
   Бармен, видимо, был профессионалом в своем деле. Будто приняв телепатический сигнал, он прервал беседу с девушкой и вопросительным жестом указал на Андреев бокал, мол, еще пива? Андрей благодарно кивнул, и бармен пошел к пивному крану на другом конце стойки. Пока он наливал пиво, Андрей видел, как предоставленная самой себе блондинка роется в своей сумочке, достает какие-то бумажки, зеркальце, помаду, поправляет волосы.
   Бармен поставил перед Андреем полную кружку пива, забрал пустую. Андрей поблагодарил его, и тут почувствовал какое-то движение совсем близко, слева от себя. Он повернул голову, и увидел, что зеленоглазая красавица подошла вслед за барменом ближе к его стулу, и сказала:
  -- Миша, я пойду. Сергей выйдет, скажи ему, что я себя неважно чувствую, поеду домой, наверное. Пусть позвонит, как освободится.
   Голос девушки был под стать внешности - низкий, даже чуть хрипловатый, его тембр вызывал у Андрея сладкий резонанс где-то в районе позвоночника, и даже такой обыденный текст звучал соблазнительно, как пение сирены.
   Бармен молча кивнул, и ушел куда-то с пустой кружкой. Девушка повернулась на каблуках, помахала рукой компании за столиком, и, не взглянув на Андрея, направилась к выходу, слегка покачивая бедрами, обтянутыми короткой черной юбкой. Андрей искоса смотрел ей вслед, вдыхая быстро исчезающий легкий аромат ее духов. "Но зато с такой фигурой, - вспомнил он стишки неизвестного автора, прочитанные как-то в Интернете, - я могу быть полной дурой"... Андрей вздохнул. Он отлично сознавал, что даже такого утешения у него нет - в данном случае стишки решительно не годились. Уже по одному мимолетно перехваченному взгляду было понятно, что незнакомка может быть кем угодно, но только не дурой. Авантюристкой, ведьмой, стервой? Сколько угодно. Но не дурой.
   Андрей снова вздохнул и вернулся к своему пиву. Бармен стоял в отдалении и протирал полотенцем бокал, как и положено бармену, не занятому своими непосредственными обязанностями. Андрей подумал было, не спросить ли его, что это за девушка такая, но тут же передумал. Он хорошо сознавал, что зеленоглазая красавица, что называется, вне его лиги. Чтобы привлечь ее внимание, надо действовать по первому импульсу, не думать о последствиях и о том, как ты выглядишь со стороны, и иметь такую же, как у нее, отчаянность в глазах. "Ничего этого, - с сожалением заключил Андрей, - у меня нет".
   В этот момент ему вновь почудился легкий аромат духов незнакомки, и тут же взгляд его упал на сложенный вчетверо клочок бумаги, лежащий на его колене. Он машинально поднял его, зачем-то огляделся по сторонам, и развернул. Бумажка оказалась каким-то надорванным кассовым чеком, на обратной стороне которого был написан размашистым почерком телефонный номер и одно слово: "СЕЙЧАС!" От бумажки исходил слабый, но безошибочный запах тех самых духов.
   "Что - "сейчас"?" - растерялся Андрей. Он оглянулся на дверь, за которой минуту назад исчезла девушка, вновь перечитал таинственное послание. - Позвонить сейчас"?
   Его рука сама потянулась к карману пиджака за мобильным телефоном, и он с замиранием сердца набрал номер, заглядывая в записку.
  -- Алло? - ответил уже знакомый Андрею голос.
   Андрей на мгновение запнулся, совершенно не зная, с чего начать, потом сообразил, что это не имеет ровно никакого значения, и спросил первое, что пришло ему в голову:
  -- Как называются ваши духи?
   Без малейшей паузы, голос в трубке ответил:
  -- "Лалик". Нравятся?
  -- Очень.
  -- Тебя кто-нибудь слышит?
   Андрей поднял взгляд. Бармен стоял в отдалении, по-прежнему протирая бокал.
  -- Ну, тут стоит...
  -- Тогда помолчи-ка чуток, - перебил голос. - Выходи из бара минут через десять и иди вверх по улице. Там увидишь большую машину, грузовик огромный, без прицепа. Подойди к нему, я буду ждать. Все, чао, отбой.
   Связь прекратилась.
   Андрей молча сунул телефон в карман, сделал большой глоток из бокала и посмотрел на часы. Он даже не пытался обдумать ситуацию, он знал, что через десять минут пойдет в указанном направлении. Возбужденное сознание не давало выйти с заднего плана на передний каким-то обрывочным жутким историям, в которых ничего не подозревающего лоха заманивали в темные подъезды распутные красавицы, с последующими жуткими ограблениями и чудовищными убийствами. Четвертая кружка пива, вкупе с первыми тремя, служила замечательным местным наркозом для того органа, который отвечает за осторожность. "К тому же, - спрашивал себя Андрей, - что с меня взять? Немного денег, да пара кредитных карточек".
   Одну из этих карточек он уже доставал, чтобы расплатиться с барменом за пиво. Наличные деньги он решил оставить на такси.

II

  
   Андрей вышел из бара наружу, в вечернюю прохладу. Уже почти совсем стемнело. Бар выходил фасадом на узкую, какую-то совсем не московскую, улочку, которая довольно круто уходила вниз, в общем направлении Москва-реки. Прямо перед входом в бар, почти перегораживая вход, стоял огромный сверкающий "мерседес", запаркованный с полным презрением к дорожным правилам - на три четверти на тротуаре, носом навстречу движению. В другую сторону улица, зажатая между трех- и четырехэтажными домами старой постройки, уходила вверх, и терялась в полумраке. Андрей перехватил портфель в другую руку, и пошел быстрым шагом наверх.
   Пройдя шагов тридцать, он увидел, что впереди улица немного расширяется, давая возможность припарковаться нескольким автомобилям. "Очевидно, тут ставят машины те посетители бара, что пока еще не ездят на S-классе, - сообразил Андрей. Ближайшим из стоящих автомобилей, действительно, оказался огромный седельный тягач без прицепа, - его квадратный силуэт вырисовывался на фоне темнеющего неба, как готовый к отплытию "Титаник".
   Девушки нигде поблизости видно не было, но Андрей, повинуясь инструкциям, подошел поближе к грузовику, с любопытством его оглядывая. Надо сказать, зрелище впечатляло. Грузовик сверкал черным лаком и хромом не хуже того "мерседеса", по бокам от начищенной решетки радиатора, на черном фоне, были нарисованы желто-красные языки пламени, придающие машине устрашающий вид. На носу грузовика делал стойку тоже сверкающий хромом бульдог, под ним - надпись "MACK" выпуклыми блестящими буквами. Стекла кабины были затемнены.
   Андрей остановился, оглядываясь по сторонам. В это мгновение пассажирская дверь грузовика приоткрылась, и низкий голос незнакомки позвал негромко:
  -- Эй, давай скорей сюда.
   Андрей, не раздумывая, встал ногой на широкую ступеньку и полез в кабину.
   Кабина внутри вовсе не походила на кабину грузовика. Девушка сидела на широчайшем, от двери до двери, кожаном сиденье - фактически диване. Из скрытых динамиков лилась негромкая музыка, на приборной доске слабо светилась панель приемника. Садясь рядом с девушкой, Андрей еще успел заметить темный экран то ли компьютера, то ли телевизора, а потом перестал замечать что-либо вокруг, поскольку окружающий мир на некоторое время перестал для него существовать.
   Руки незнакомки нежно обняли его за шею, и он почувствовал на своих губах тепло ее мягких губ. Андрей обнял ее за плечи, и начал целовать ее, чувствуя, что окончательно теряет рассудок. Все происходило настолько стремительно, и настолько вне его контроля, что он оставил всякие попытки осознать ситуацию, и отдался воле незнакомки. Подчиняясь движению ее ласковых рук, он на мгновение выпустил ее из объятий, привстал немного, и оказался склоненным над ее лицом, стоя на коленях на краю кожаного сиденья, между ее широко раздвинутых бедер. За это короткое мгновение ее блузка каким-то волшебным образом растворилась, и взору Андрея открылась крепкая, совершенной формы, грудь девушки с маленькими твердыми сосками. Его ладони наполнились, и в голове оформилась мысль: "Я умер, и попал в рай..."
   События между тем продолжали разворачиваться с невиданной быстротой. Юбку девушка снимать не стала, но в этом и не было нужды: ничего, кроме самой девушки, под юбкой все равно не было. Мозг Андрея еще не успел зафиксировать этот замечательный факт, как он почувствовал, что и его тело, а точнее самая важная в этот волшебный миг часть, уже освобождена из плена брюк и трусов. В то же мгновение, вздрогнув от острого наслаждения, он почувствовал, как нежные и умелые руки одним точным движением надели на него презерватив. Преисполнившись бесконечного уважения к партнерше, он только успел подумать: "Ни одного неверного движения... как музыка... как балет...", и тут же ощутил, что ее горячее, нежное и влажное тело приняло его в себя, тем самым окончательно остановив его мыслительный процесс...
   Мир исчез, растворился. Остался только ритм и сияние зеленых глаз незнакомки совсем близко от его лица. Спустя несколько мгновений, повинуясь этому ритму, глаза ее затуманились, и сияние исчезло, скрылось за опустившимися веками. Ритм начал постепенно ускоряться, время от времени рождая негромкий протяжный стон наслаждения - Андрей не мог бы сказать, кто из них издавал этот стон. Их слитые воедино тела стали одним целым, двигаясь быстрее, движения шире... Окружающий мир напомнил о себе чем-то твердым, упершимся Андрею в правое бедро. Не нарушая ритма, он сделал телом движение, устраняя мешающее препятствие. Предмет исчез, и Андрей вновь поплыл по волнам небывалого, никогда еще не испытанного им наслаждения. Из полуоткрытых губ девушки вырвался то ли стон, то ли вскрик, движения ее тела ускорились, и мир вокруг них плавно поплыл куда-то, сначала медленно, и потом все быстрее, быстрее, быстрее...
   Внезапно и резко ритм оборвался. Ее тело застыло в неподвижности. Произошло немыслимое. Музыкант-виртуоз опустил смычок, не доиграв финала пьесы. Спринтер-рекодсмен встал, как вкопанный, не разорвав финишной ленточки. Нападающий остановился перед пустыми воротами, потеряв интерес к мячу.
   Андрей открыл глаза. Широко распахнутые изумрудные глаза девушки смотрели мимо него, поверх его плеча, губы пытались что-то сказать, не в силах произнести ни звука... Он огляделся, в недоумении...
   Мир был неподвижен. Мир никуда не двигался - двигались они, причем все с нарастающей скоростью - теперь Андрей отчетливо видел это в боковое стекло. Холодея от ужаса, он чуть подался назад, рассоединяя их тела, и повернулся всем корпусом к лобовому стеклу. Он еще успел заметить, как массивный капот грузовика закрыл от него сверкающий в свете ночных фонарей силуэт все того же "мерседеса", ставшего вдруг таким маленьким в сравнении с надвинувшейся на него стальной громадой...
   Раздался хруст, левую сторону грузовика подбросило, послышался хруст и звон стекла, жалобно бикнул и тут же оборвался сигнал клаксона. Еще удар, и правый угол капота с треском въехал в косяк дверного проема бара, из которого вечность назад вышел Андрей. Андрей ткнулся лбом в стекло, в глазах его на мгновение потемнело. Грузовик застыл в неподвижности, наглухо запечатав дубовую входную дверь бара.
   Андрей откинулся назад, потирая ушибленный лоб, и пытаясь осознать происшедшее. Сзади послышался звук открываемой двери и приглушенный возглас: "Бежим! Скорее!"
   Андрей обернулся и увидел, как незнакомка, низко прижавшись к сиденью, змеей выскользнула из кабины через водительскую дверь. Андрей, не раздумывая, рванулся вслед за ней, наткнулся рукой на свой портфель, схватил его, и, больно ушибив колено о какой-то рычаг, выскочил наружу. Оглянувшись в последний момент, он увидел через боковое стекло кабины маленькое смотровое окошко в двери бара, и в нем потрясенные, вылезшие из орбит, глаза толстяка-бармена...

III

  
   Андрей спрыгнул со ступеньки на асфальт и огляделся. Сердце его оборвалось. Даже в сумерках было отчетливо видно, что новенький "шестисотый" теперь годился разве что в металлолом. Огромное левое колесо грузовика проехало по всему длинному капоту, скрывающему в себе гордость флагмана германского автомобилестроения - двенадцать пол-литровых цилиндров, раздавило лобовое стекло, и провалилось в салон, где и остановилось на переднем сиденье, обтянутом светлой кожей, смяв заодно целиком всю крышу.
  -- Бежим! - дернула его за рукав незнакомка, и добавила, - штаны застегни!
   Она уже успела скинуть босоножки на высоких каблуках, и, держа их в руке, легко побежала вверх по улице.
   Андрей, не раздумывая, бросился за ней, в направлении, откуда они только что столь эффектно прибыли. Неловко придерживая на ходу портфель, он застегнул молнию и ремень и кое-как заправил рубашку в брюки.
   Андрей отстал от девушки шагов на десять, но у самой стоянки нагнал ее, потому что она замедлила бег, роясь на ходу в сумочке. Тут же одна из припаркованных машин - маленькая, серебристая и безошибочно дорогая - мигнула габаритными огнями, и девушка, рванув водительскую дверь, скользнула за руль. Не дожидаясь приглашения, Андрей открыл пассажирскую дверь и сел рядом. Сердце его бешено колотилось, но мозг отметил машинально: "Ауди-ТТ. Не все у нас еще живут одинаково..."
   Не зажигая огней, незнакомка осторожно вывернула со стоянки, развернулась, и двинулась в противоположном от бара направлении. Лишь повернув на ближайшем перекрестке направо, она включила ближний свет, и нажала на газ. Андрея вдавило в спинку сиденья. Они проехали в молчании несколько кварталов; девушка ехала быстро, сосредоточенно глядя на дорогу, и постоянно поглядывая в зеркало заднего вида. Сделав несколько поворотов, и не обнаружив погони, она заметно расслабилась, сбросила скорость, и метнула на Андрея зеленый взгляд из-под мохнатых ресниц. Потом вдруг ударила сжатым кулаком по баранке, и воскликнула:
  -- Сколько раз этому мудиле-Славке говорили, чтобы ставил машину на ручник! - лицо ее стало сердитым. - "Да куда она с передачи денется!", - пробасила она, очевидно, передразнивая неведомого мудилу-Славку.
   Она сокрушенно мотнула головой, и продолжила, уже нормальным тоном:
  -- Ты, видно, случайно рычаг на нейтраль сдвинул, вот она и поехала под горку. Могло еще похуже что-нибудь случиться... Хотя, куда уж... - она не стала продолжать.
   Андрей, наконец, сбросил с себя оцепенение.
  -- Слушай, да объясни ты мне, что это все значит! - взмолился он. - Кто ты вообще такая, чей это грузовик, почему мы убежали, зачем я тебе нужен, и... - он запнулся на секунду, и закончил неожиданно, - и как тебя зовут?
   Девушка взглянула на Андрея с любопытством, и ответила:
  -- Давай сначала выясним, что у тебя за шансы, а там видно будет. Может, спокойнее будет ничего друг про друга не знать...
  -- Мои шансы... на что? - насторожился Андрей.
  -- На выживание, - коротко ответила незнакомка.
   Почему-то Андрей сразу понял, что девушка не шутит. По спине его пробежал холодок, но он отогнал неприятное ощущение, и, стараясь говорить спокойно, согласился:
  -- Ну, давай выясним.
  -- Как ты оказался в этом баре? Ты работаешь поблизости? Учишься? Живешь тут?
  -- Нет, - ответил Андрей. - Я вообще в этом районе никогда раньше не был. Я из-за города ехал, со встречи с клиентом. Меня водитель возил. Машина сломалась - встала, и ни с места. Ну, я решил на такси добираться, а пока прогуляться чуть-чуть - погода хорошая, в офис все равно поздно возвращаться. В бар зашел случайно, пива выпить, отдохнуть.
   На лице девушки отразилось некоторое облегчение. Очевидно, ответ ее удовлетворил.
  -- А в баре пока был, разговаривал с кем-нибудь, знакомился? С барменом?
   Андрей отрицательно помотал головой.
  -- Нет, я за стойкой все время сидел. Бармен болтал без умолку, но меня ни о чем не спрашивал. Вот только... - Андрей вспомнил безумные глаза толстого бармена в маленьком ромбе окна в дубовой двери.
  -- Что "только"? - сразу напряглась незнакомка.
  -- Когда я из кабины выпрыгивал, он меня мог видеть - через окошко в двери, оно как раз напротив окна кабины оказалось, а он, видно, в этот момент подбежал. Правда, темно уже было, и стекла в кабине темные, так что может, и не видел, или не узнал... Но я его видел хорошо.
  -- Значит, будем считать, что он тебя видел, и узнал, - озабоченно сказала девушка. Они стояли перед красным сигналом светофора, в длинном ряду автомобилей. По ее лицу было видно, что она серьезно размышляет над ситуацией:
  -- Искать тебя, конечно, будут, но раз ты человек случайный, и про тебя ничего абсолютно неизвестно... Миша - бармен, я имею в виду - точно твоего имени не знает?
  -- Да нет же, откуда? Я ему не представлялся, - ответил Андрей.
  -- Тогда тебя только в лицо можно узнать, да и то только Миша может... и я. Потому что Миша вспомнит, что я там сидела за стойкой, и тебя могла видеть.
  -- Но послушай, - неуверенно начал Андрей, - это же все случайно получилось...
   Незнакомка посмотрела на него с сожалением.
  -- До тебя, видимо, не доходит. Тебе жутко повезло. Поэтому сейчас я тебя отвезу домой, или куда скажешь, и ты забудешь эту историю, как страшный сон. Найти тебя по описанию в огромной Москве невозможно. Но если бы были хоть малейшие сомнения в том, что о тебе не осталось никакой информации, которая могла бы на тебя вывести, - она сделала неопределенный жест рукой. - Хоть какой-нибудь. Твое имя и профессия. Или цвет автомобиля. Да хоть кличка собаки, - она пожала плечами. - Тогда я бы тебе посоветовала немедленно исчезнуть. Не заходя домой.
  -- То есть как это исчезнуть? - поразился Андрей. - Куда? Навсегда?
  -- Ну, навсегда, может быть, не обязательно... - по ее лицу пробежала тень. - Но на несколько лет наверняка. Если жить хочешь.
   Андрей хотел что-то сказать, но она остановила его жестом.
  -- Понимаешь, ты, совершенно того не сознавая, такого зверя за усы дернул, что попадись ты ему в лапы... Даже думать не хочется, что с тобой будет.
  -- Да чья же это машина? - в отчаянии воскликнул Андрей.
  -- Еще раз говорю, чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Если ты меня случайно увидишь когда-нибудь, проходи мимо, не оглядываясь. Если, не дай Бог, встретишь Мишу-бармена, беги без оглядки. Телефон мой забудь. Вообще, где тот листок, на котором я его написала? Дай-ка его сюда. На всякий случай.
   Андрей счел за лучшее повиноваться. Он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, в который положил записку с телефоном, и начал в нем рыться. Рука его вытянула небольшой прямоугольник бумаги, он перевернул его обратной стороной, и в ту же секунду застыл, будто в параличе.
  -- Ну, что ты там нашел? - спросила девушка. - И, кстати, куда тебя подкинуть, а то я еду не пойми куда.
  -- Знаешь, - начал Андрей. Собственный голос показался ему каким-то чужим. - Знаешь, похоже, у бармена есть не только мое имя, но и фамилия...
  -- А адреса, случайно, нет? Ты ему что, визитную карточку оставил? - в голосе ее прозвучали одновременно ирония и тревога.
  -- Почти, - ответил Андрей потерянно. - Я "Визой" расплатился.
   От расстройства девушка чуть не проскочила на красный свет, затормозив в последний момент. Какой-то парень на грязной "девятке" возмущенно засигналил и покрутил пальцем у виска, но не был удостоен даже взглядом.
  -- "Визой"... - эхом повторила она вслед за Андреем. - Тогда п#$дец.
   Она опять с силой ударила сжатым кулаком по баранке.
  -- Так и знала, что когда-нибудь этим кончится! Ты - покойник, - добавила она, вздохнув.
   Андрей вздрогнул и посмотрел на нее, не зная, как реагировать.
  -- Тебе нужны деньги, паспорт и виза. Куда-нибудь, - проговорила девушка озабоченно, и добавила обреченно, - только это все равно не поможет.
  -- У меня есть деньги, паспорт, и виза куда-нибудь, - ответил Андрей с достоинством. - Только я никуда не поеду. Не может быть, чтобы нельзя было как-то договориться...
   На лице девушки появилось страдальческое выражение.
  -- Договориться! Попробуй договориться с паровозом, который на тебя мчится со скоростью сто км в час, а ты стоишь на рельсах, и пытаешься что-то ему сказать.
   Оба помолчали, представляя себе картину. Потом она продолжила.
  -- Знаешь, давай где-нибудь присядем в тихом месте, и я тебе все объясню, - и добавила, - в свете новой информации... Потом сам будешь решать. В конце концов, это твои проблемы. Я тебя пытаюсь спасти исключительно потому, что сама отчасти виновата в ситуации.
  -- Знаешь, - разозлился Андрей, - это и твои проблемы тоже! Мы, вообще-то, там вместе были, в этом грузовике, и идея целиком принадлежала тебе! - тут он вспомнил, как и зачем они там оказались, и запал его тут же прошел, и он закончил смущенно: - Хотя, надо признаться, сама идея заслуживала...
  -- Ладно, сейчас я тебе объясню, где чьи проблемы, - усмехнулась девушка. - Разговор будет долгим, хотя времени у нас немного. Но теперь уж тебе надо знать все - может, что-нибудь придумаем. Я тебе могу только объяснить, что тебе грозит, и дать пару полезных советов. А уж дальше ты сам выкручивайся.
   Они ехали по Бульварному кольцу, в плотном потоке автомашин. В пятницу вечером движение по Москве мало чем отличается от дневного, а это означает, что машины больше стоят, чем едут, и там, где по пустым улицам можно доехать за двадцать минут, в реальности можно добираться и два, и три часа.
   Добравшись, наконец, до Трубной площади, они развернулись в обратном направлении, потом повернули на Рождественку. Девушка сказала:
  -- Пойдем в одно тут место на Кузнецком мосту, где мы уж точно никого из тех моих знакомых, - она мотнула головой назад, имея в виду, очевидно, бар, откуда они в такой спешке уехали, - не встретим. Ну, и вообще, там полумрак всегда, и нешумно, поговорить можно.
   Машину удалось запарковать без проблем, прямо перед поворотом на Кузнецкий мост. Андрей вышел на тротуар, захлопнув за собой дверь автомобиля. Через секунду к нему присоединилась девушка. Машина негромко бибикнула, и Андрей услышал характерный звук закрывающихся дверных замков. Девушка спрятала ключ в сумочку, и они пошли вперед по тротуару.
   Девушка оказалась довольно высокой - на каблуках она была лишь немногим ниже него. Он определил ее рост примерно в сто семьдесят три сантиметра, против его ста восемьдесяти.
   Они повернули за угол, на Кузнецкий, и, пройдя еще шагов пятьдесят, вошли в ресторан. Точнее, сначала им пришлось пройти через небольшой холл, затем, к удивлению Андрея, через целый продуктовый магазин, правда, небольшой, где торговали какими-то восточными продуктами, с отчетливым упором на здоровое питание. Сам ресторан также оказался в соответствующем стиле. Исключительно вегетарианские блюда, восточный колорит, никакого алкоголя. Приглушенный свет, негромкая, то ли индийская, то ли арабская, заунывная музыка.
   Они сели за столик, куда их проводила приветливая молодая официантка. Глаза Андрея немного привыкли к полумраку. У него создалось впечатление, что тусклое освещение объяснялось не столько желанием создать интимную атмосферу, сколько попыткой скрыть некоторую убогость обстановки: потертая мебель, дешевая отделка, без особой тщательности разрисованные в стиле "а-ля Восток" стены.
   Андрей понял, что имела в виду девушка: в таком месте никак не могли оказаться люди, паркующие "мерседесы" на тротуарах перед входом в бары, равно как и их окружение.
   Чтобы побыстрее остаться вдвоем, они сделали заказ, не особенно выбирая блюда - есть все равно не хотелось. Девушка посмотрела на Андрея - даже в полумраке был отчетливо виден небывало зеленый цвет ее глаз, улыбнулась. Похоже, не в ее характере было долго унывать. Андрей тоже повеселел.
  -- Ну что же, пора нам, наконец, познакомиться. Меня зовут Вика, - она протянула через стол руку.
   Андрей подержал в руке ее узкую ладонь, слегка наклонил голову:
  -- А меня - Андрей, - он засмеялся. - В первый раз со мной такое.
   Вика, видимо, неправильно истолковала его слова.
  -- Не сомневаюсь. И, думаю, в последний. Ничего еще не кончилось, так что не расслабляйся, - лицо ее опять стало серьезным. - Сейчас я тебе расскажу, во что ты влип, и обрисую перспективы, а там сам решай, что делать.
   Андрей улыбнулся. Он сознавал, что ситуация непростая, но решил сначала выслушать девушку, а потом уже начинать паниковать.
  -- Да я, собственно, не это имел в виду, - ответил он. - Точнее, не только это. Ясно, что я не каждый день давлю "мерседесы" чужими грузовиками. Я о том, что в первый раз в жизни узнаю имя девушки, успев с ней столько до этого пережить: тайная встреча, безумный, хотя несколько... - Андрей запнулся, подбирая слово, - сумбурный, секс, уничтожение чужой собственности в немыслимых размерах, побег, уход от погони... И только потом: "Очень приятно, Вика". Скажи мне, кстати, Вика, что это был за приступ роковой страсти такой? С какой радости ты решила меня осчастливить?
   Вика посмотрела на него без смущения.
  -- Сейчас все объясню, и это тоже, - она взглянула на часы, что-то прикинула в уме. Потом достала из сумочки мобильный телефон, и отключила его.
  -- Короче, Андрей, в бар ты сегодня зашел очень неудачно. Это, собственно, даже не бар, а штаб-квартира одного очень серьезного человека, - сказала Вика, и добавила, - и опасного. Человек этот - "авторитет" районного масштаба, в смысле, что он контролирует весь район - все в нем без исключения - законный бизнес, криминал, чиновников, милицию, прокуратуру, и что там еще есть. Бар - это так, прикрытие, а дальше, внутри, офисы, и прочие помещения, где стрелки проводятся, базары трутся, и что там еще по понятиям положено делать, - усмехнулась она. Улыбка вышла невеселой.
  -- И этот автомобиль... - начал Андрей.
  -- И эти автомобили, - поправила его Вика, - принадлежат этому вот самому человеку. Надо сказать, справедливости ради, что человек этот абсолютно беспощадный, очень жестокий... до садизма жестокий, и с огромным самомнением. И с амбициями. Он считает себя таким крутым, что не знает, как бы еще пошире пальцы растопырить, чтобы крутизну свою показать. Да вот сам посуди: у других охрана на "крузерах" да на "гелендвагенах" ездит, а он выписал грузовик вот этот самый из Америки, и охрану в него посадил. Расступись, лохи, с дороги! Водитель с пачками долларов ездит, чтобы по-быстрому от инспекторов откупаться - грузовое движение-то в центре запрещено. Вот это, в его представлении, круто.
  -- Симпатичный, похоже, дядя...
  -- Он никому ничего не прощает - ни долгов, ни обид. Даже мелких. Если кто-то ему должен, и не отдает вовремя, он его, как водится, ставит на счетчик, и, если долга не получает... ну, разный исход бывает, но ничем хорошим для должника это не кончается.
   Она помолчала немного, потом продолжила:
  -- В твоей ситуации все совсем плохо. Этот "мерс" он две недели как купил, не наигрался еще. Но самое главное, он просто обязан найти виноватого, и получить с него возмещение ущерба. Или устроить образцово-показательную казнь. А лучше - и то, и другое. Иначе - удар по его репутации, на которой все и держится. Он еще пять лет назад был обыкновенным бандитом, без денег и без связей, и все в районе под себя подобрал исключительно благодаря своей беспощадности, жестокости, и тому, что он ни перед чем не останавливается. Поэтому, чтобы тебя найти, он втрое больше может потратить, чем этот "мерин" стоит...
  -- Да что он с меня взять-то сможет? Денег у меня нет, квартиры и то не хватит...
  -- Найдет способ. Отработаешь. Ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет, если он до тебя доберется.
   Оба замолчали, потому что к ним подошла официантка. Она расставила перед ними заказанные блюда, и, пожелав приятного аппетита, удалилась.
  -- Послушай, - начал Андрей, взглянув без любопытства на принесенное, - не пойми меня неправильно, но... Ты все время говоришь - твоя ситуация, твои проблемы... Пусть бармен тебя не видел в кабине, но все же, если этот бандит узнает, что мы там с тобой вместе были, тебе ведь тоже мало не покажется?
   Вика сцепила пальцы рук и положила на них подбородок. К еде она тоже не притронулась. Глаза ее смотрели на Андрея с искренним сочувствием.
  -- Видишь ли, Андрей, - наконец, сказала она. - Дело в том, что это действительно - твои проблемы. Если он узнает, что я там была с тобой, мне за это не будет ровным счетом ничего. А вот для тебя ситуация станет намного... - она остановилась, очевидно, выражение показалось ей недостаточно сильным. Но других слов не нашла, и, решив добрать количеством, продолжила, подчеркивая каждое слово, - намного, намного, намного, намного хуже.
   С каждым "намного" Андрей все больше мрачнел, понимая, что Вика говорит так не ради пущего эффекта, а просто излагая ситуацию, как она есть. Он боялся услышать продолжение. И продолжение последовало.
  -- Потому что сейчас у тебя есть какой-то, хоть небольшой, шанс спастись. Но если этот бандит - зовут его, кстати, Сергей - узнает, что ты не только изуродовал два его любимых автомобиля, но в процессе преступления еще и трахал его жену, то... лучше купи пистолет, и сразу застрелись.

IV

  
  
   Андрей смотрел на Вику, открыв рот, не в силах произнести ни слова. А она, помолчав немного, продолжала.
  -- Мы с ним познакомились, когда мне еще семнадцати не было. Я в школе училась, и мы в одном кафе день рожденья одноклассницы отмечали, большой компанией. Он меня там увидел, и сразу, как он мне потом сказал, голову потерял. Я совсем девчонка была, и мне, конечно, льстило, что такой парень за мной ухаживает - старше меня, красивый, щедрый. Ему тогда двадцать пять было. Но самое главное, чем он меня и покорил - он совершенно был отчаянный. Ничего и никого не боялся...
   Вика взяла вилку, поковырялась в тарелке, снова отложила ее в сторону. Андрей ждал продолжения.
  -- Я очень скоро поняла, что он опасными делами занимается, но меня тогда это не особенно смутило. Подробностей не знала, но была уверена, что мне его опасаться нечего. Все мои друзья его побаивались, а я - нисколько. А Сергей со мной обращался, как с хрустальной вазой, даже за руку не решался взять поначалу. А когда мне семнадцать исполнилось, он мне предложение сделал. Я подумала немного, и согласилась - мне давно уже хотелось от родителей уйти.
   Она опять положила подбородок на сцепленные пальцы, глядя куда-то мимо Андрея.
  -- Все шло хорошо год с небольшим. Вернее, вначале все было замечательно, потом просто хорошо, а потом стали у меня сомнения появляться... Сергей начал поговаривать о ребенке, но я ни в какую не захотела. Во-первых, считала, мне рано детей заводить в восемнадцать лет, а во-вторых, к тому времени уже не была уверена, хочу ли я, чтобы у моих детей был такой отец. Что я им буду говорить, чем наш папа занимается? Да и сама начала сомневаться, правильно ли я поступила, выйдя за него. Да что я там понимала, в семнадцать-то лет?
   Вика подняла глаза от тарелки, в которую она опять начала рассеянно тыкать вилкой.
  -- Ну, не буду тебе рассказывать историю наших отношений в подробностях, она того не стоит. Но вкратце все же изложу, чтобы ты понял ситуацию.
   Андрей только кивнул. Он все равно не знал, что сказать.
  -- Вот, - продолжала Вика, - а где-то около того времени Сергей начал свою войну. Тогда я, понятно, ничего не знала, это теперь уже районная шпана легенды о нем складывает. Короткая версия такая: собрал Сергей еще несколько таких же, как он, отчаянных, и совершил мафиозный переворот местного масштаба. Никакого сложного плана не было - они просто уничтожили всех, кто им мешал. Блицкриг. Остальные поняли, кто новый хозяин, и подчинились.
   Вика по-прежнему не смотрела на Андрея. Было видно, что история дается ей с трудом: похоже, она не привыкла рассказывать о себе.
  -- Меня Сергей ни во что из этого не посвящал, но я начала замечать, что он сильно изменился. Исчезли куда-то легкость и бесшабашность, которыми он меня покорил. Он все такой же отчаянный был, и бесстрашный, но теперь... теперь для него было самым важным всем показать, какой он крутой. Машины, костюмы, казино, клубы - образцовый "авторитет", короче. Мне с ним стало скучно.
  -- Ну и ушла бы от него, - проворчал Андрей. Против воли, Викина история его заинтересовала.
  -- Я как раз это и намеревалась сделать, но не тут то было. Дело в том, что Сергей вбил себе в голову, что я ему удачу приношу. Он абсолютно уверен, что пока я с ним, ему ничто не грозит. Но если меня с ним не будет, ему сразу конец. Проблема в том, что так оно и есть на самом деле. Раз он в это верит, так и будет. Сколько раз его уже пытались убить - конкуренты, другие группировки, чеченцы - ему все нипочем. Он далеко не везде с охраной ездит, охрана - это так, для крутизны, а сам он всегда в машине под приборной доской автомат возит. Однажды он один куда-то ездил за город, на него засаду устроили. Восемь человек на двух машинах. Никого из нападавших в живых не осталось, его машина - в решето, а на самом - ни царапины.
   Андрей покривился, как от зубной боли. До сегодняшнего вечера он думал, что мир, о котором рассказывала Вика, от него страшно далек, и не более реален, чем столбцы криминальной хроники в "Московском комсомольце".
   Вика, оставив его гримасу без комментариев, продолжала:
  -- Я даже не успела разговор завести о возможном расставании. У него интуиция и чутье - просто невероятные, особенно по отношению ко мне. Он сразу все мне очень серьезно объяснил, без шуток - если я от него уйду, он меня убьет. Даже хуже - найдет, и отдаст своим быкам. Потому что терять ему будет нечего. Ему все равно без меня не жить, а значит, и мне тоже. И я ни секунды не сомневаюсь, что так оно и будет. Я достаточно хорошо его знаю.
   К ним подошла официантка, спросила, все ли в порядке. Они попросили убрать почти нетронутые тарелки, и заказали чай.
  -- Так что теперь, как и положено идеальным супругам, нас разлучит только смерть, - Викино красивое лицо было серьезным. - Я умирать пока не готова, поэтому очень надеюсь, что это будет его смерть. Я слишком много о его делах узнала за последние два года, и жалеть о нем нисколько не буду. Тот Сергей, которого я когда-то знала, давно умер...
   Вика опять посмотрела на часы. Андрей посмотрел на свои. Был уже двенадцатый час. Ресторан все еще был заполнен посетителями - почему-то в основном компаниями, состоящими из девушек, с редкими вкраплениями молодых людей. Наверное, в соответствии с народной формулой "Мужику нужно мясо".
   Вика проследила за его взглядом и откомментировала:
  -- Тут почему-то всегда одни девчонки да пидоры собираются...
   Потом продолжила:
  -- Ненавидеть я его по-настоящему стала после одного случая - до этого, видимо, на что-то надеялась, что все образуется и станет по-прежнему. Глупо, конечно... - она опять вздохнула. - Он сделал одну большую ошибку. Видимо, решил, что я веду себя слишком независимо, а жена такого авторитета, каким он стал, должна знать свое место. Спустя несколько дней после того разговора, он взял меня с собой в загородный дом, большой коттедж, где он проводит совещания со своими друзьями-коллегами - верхушкой его банды. Попросил меня побыть в соседней комнате, подождать. После всяких своих разговоров, деловой, короче, части, они устроили "субботник" - если не знаешь, так у них называется развлечение, когда они вызывают проституток и устраивают групповой... сексом это не назовешь, просто скотское насилие. Как оказалось, он меня в этой комнате запер, чтобы я выйти не могла, только все слышала... Что со мной было, не передать. До сих пор иногда ночью просыпаюсь в ужасе. Не знаю, что они там с этими девчонками делали, только кричали они так... надеюсь только, что все они остались живы.
   Вика криво усмехнулась.
  -- Намек я поняла. Только результат был не тем, которого он добивался. На следующий же день я в каком-то кафе познакомилась с парнем, который мне внешне понравился, сняла номер в "Шератоне", и переспала с ним. А Сергей, я уже говорила, он все чувствует, что со мной происходит, ему и говорить не надо. Поэтому он сразу все понял, как только меня вечером увидел. С его характером хуже казни для него не придумаешь. Он чуть себе голову о стену не разбил, пытаясь выяснить, как да с кем. Сам он мне, видишь ли, по-прежнему ничего плохого сделать не в состоянии, - физически, я имею в виду, - ни ударить, ни толкнуть, вообще никакого насилия. Поэтому я только смеялась. Хорошо, говорю ему, буду с тобой, раз выбора нет, но больше ничего не обещаю.
  -- А с ним я спать с тех пор перестала. Мне даже неважно, участвовал он сам в том "субботнике", или нет - мне он потом клялся, что нет - для меня секс с ним стал невозможен. Но никого на стороне тоже завести себе я не могла, потому что он обязательно бы его вычислил, и тогда не хочу подумать, что бы с парнем стало. Я тогда уже училась в институте, но ни с кем из однокурсников даже в кино не ходила - максимум, кофе попить в компании. Знаю, что за мной присматривают, когда я на занятия хожу. Сергей вообще был против моего поступления, но и тут сделать ничего не мог.
  -- Внешне все осталось как прежде - его люди думают, что у нас все замечательно, образцовая бандитская семья. Но иногда что-нибудь происходит, и я, как сегодня в баре, вижу человека, который мне нравится, с которым, в других обстоятельствах, я была бы не против познакомиться, и устраиваю такую вот выходку... На флирт и ухаживание у меня ведь нет ни времени, ни возможности... - тут она улыбнулась, немного смущенно, и Андрей сразу вспомнил полумрак кабины, и ощущение близости ее тела.
   Он стряхнул с себя наваждение, и сказал сердито:
  -- Тебе не кажется, что это немного безответственно? По отношению к этим парням, которые понятия не имеют, что происходит? Ты же опасней динамита, со своим Рэмбо в качестве мужа!
   Вика не обиделась.
  -- Я всегда очень осторожна. Мы никогда больше не встречаемся. Я даже своего имени никому не называю, и предупреждаю, что продолжения не будет. Я уж не знаю, что на меня сегодня нашло, что я на своей территории это проделала - но было ясно, в общем, что ты не местный. Да в этот бар обычно случайные люди и не заходят... Кто ж знал, что так все получится?
  -- Ну, ладно, что же мне-то теперь делать? - опять разозлился Андрей. - Он мой адрес, конечно, легко узнает...
   Узнает! - фыркнула Вика. - Да тебя уже точно ждут у твоего дома, а может, и прямо в квартире, - она вдруг встревожилась. - Ты один живешь? Жена, подруга, есть? Где твои родители?
  -- Один... С девушкой я расстался этой весной. Отец умер давно, а мама в Австралии, замужем.
  -- В Австралии - это хорошо... Вот в Австралию и поезжай, к маме. Там семья богатая? Может, помогут тебе с ним рассчитаться?
  -- Нет, - решительно сказал Андрей. - Деньги там есть, в принципе, но не бешеные, и потом, деньги отчима, а у него я ничего просить не буду. И вообще, как я туда появлюсь, что скажу? Возьмите меня к себе жить, я от бандитов убежал? Мать с ума сойдет немедленно.
  -- Ну, положим, от этих бандитов ты просто так не убежишь, - сказала Вика. - Они тебя и в Австралии достанут. Да и потом, уехать ты можешь только прямо сейчас, сегодня - завтра уже будет поздно, они тебя найдут. Когда они поймут, что ты дома не появишься, они начнут искать тебя в других местах, в частности, ждать в аэропортах и на вокзалах. Я же тебе говорила, милиция у Сергея в кармане. А тебе надо паспорт, визу, билет...
  -- Мой паспорт я на работе храню, - ответил Андрей, - в офис могу в любое время дня и ночи попасть. В паспорте две визы есть, действующие, многократные - в Австралию и в Америку. Билет могу по карточке купить. Только... В голове не укладывается - взять вот так вот, и уехать? Забыть про Москву, бросить работу и скрываться в Америке всю жизнь?
   На самом деле, он уже понимал, что уехать, видимо, придется. Чтобы спало напряжение немного, чтобы выиграть время, попробовать найти выход из положения.
  -- Не думаю, чтобы на всю жизнь, - ответила Вика. Глаза ее потемнели, в голосе появились жесткие интонации. - Профессия у него вредная, статистика продолжительности жизни в ней невысокая. Рано или поздно, шею он себе сломает. Тогда и вернешься. Если только он тебя до этого в Америке не найдет, что очень вероятно. Думаю даже, ему это будет не очень сложно сделать.
  -- Ну, пока найдет, я что-нибудь попробую придумать. А здесь - куда мне сейчас деваться? Домой - нельзя, на работу в понедельник - нельзя, у друзей скрываться - только их подставлять. Я все равно в отпуск собирался - позвоню в понедельник на работу, скажу, семейные обстоятельства. Да и какая разница, тут уж не до работы, - он пожал плечами.
  -- Только ты понимаешь, - сказала Вика, - что ждать нельзя? Лететь надо сейчас, ближайшим рейсом.
  -- Ты меня в Шереметьево подкинешь? Ближайший рейс, насколько я знаю, "Люфтганза" в семь утра, в Калифорнию можно улететь через Франкфурт.
  -- Подкину, - легко согласилась Вика. Она посмотрела на часы. - Все равно скандал сегодня неизбежен.
  -- Ну, тогда поехали. В офис только давай заедем, за паспортом. Тут недалеко, на Садовом кольце... - проговорил Андрей, чувствуя, что мир сошел с ума, и странным образом начиная осваиваться в новой сумасшедшей реальности.

V

  
   Приборная доска "ауди" светилась мягким светом. Вика молча вела машину, задумавшись о чем-то. Андрея не оставляло ощущение нереальности происходящего. "Неужели это все действительно со мной случилось?"
   Он вдруг со странной отчетливостью вспомнил один сон, который посещал его несколько раз в жизни, начиная с раннего детства. Вернее, самого сна он никогда не мог вспомнить, только мучительное ощущение чудовищности чего-то, совершенного им во сне. Сон приходил обычно во время какой-нибудь болезни - в детстве он часто болел ангиной, даже дважды лежал в больнице: в первый раз из-за гигантского нарыва в горле, а во второй - когда ему удаляли гланды. Он помнил, что проснувшись от этого сна, не испытывал обычного облегчения, которое всегда приходит после приснившегося кошмара, облегчения от осознания того, что все это было только сном. Придя в себя, он подолгу лежал с мерзким, никогда больше неиспытанным ощущением во рту, и с чувством страшной вины. Проходило не меньше двух часов, пока это чувство начинало постепенно уходить, стираться, и он приходил в нормальное состояние. Всякий раз он пытался вспомнить, о чем был этот сон, но вспоминались только какие-то обрывки, и ощущение потери чего-то огромного, не ему, или не только ему, принадлежащего. В очередной раз избавившись от оставленной сном короткой, но интенсивной, депрессии, он в шутку ставил себе диагноз: игры генетической памяти, наверное, какой-нибудь предок проиграл в карты все семейное состояние, или спьяну сжег собственный дом, а я теперь мучайся.
   Ощущение близости жуткого сна не проходило, и Андрей начинал думать, что, может быть, это была вовсе не генетическая память, а именно предчувствие, предвидение того, что случилось с ним сегодня.
   Чтобы отвлечься, он спросил у Вики:
  -- Ты в институте учишься?
  -- Угу, - отозвалась Вика. - На пятый курс перешла, переводческий факультет Тореза.
  -- Да ты что? - обрадовался Андрей. - А я филфак закончил в Питерском университете. Английский язык?
  -- Английский и испанский.
  -- А у меня второй - немецкий.
   Вика скосила глаза на Андрея, хмыкнула.
  -- Так ты питерский, выходит?
   Андрей вздохнул.
  -- Знаю, знаю, - уныло сказал он, - "все вы, питерские, идиоты какие-то". Прям про меня сегодня. Вообще-то я в Москве уже четыре года живу, с тех пор как универ закончил. Из-за работы переехал. Так что теперь я на законных основаниях столичная, можно сказать, штучка.
   Они уже свернули с Ленинградского шоссе, следуя дорожным указателям. Шереметьево-2 было теперь совсем близко. Спустя несколько минут впереди появились знакомые очертания комплекса аэропорта. Но вместо того, чтобы повернуть к терминалу, Вика проехала на стоянку к зданию гостиницы "Новотель".
  -- Не хочу светиться своей машиной у терминала. Кто-то может меня здесь увидеть, тогда Сергею останется только два и два сложить. Да и тебе лучше не соваться в аэропорт до начала регистрации. Береженого Бог бережет.
  -- Вика остановила машину неподалеку от входа в гостиницу, заглушила двигатель. Андрей сидел в неловком молчании, не зная, что сказать. Вика ободряюще улыбнулась, легко ударила его кулаком в плечо:
  -- Не вешай носа. Все образуется.
  -- Да я не вешаю, - улыбнулся в ответ Андрей. - Просто все как-то, как не со мной происходит. Я завтра, то есть уже сегодня, с утра на дачу к приятелю ехать собирался, в понедельник на работе должен был героем ходить - сегодня контракт подписал абсолютно изумительный... А вместо всего этого лечу зачем-то в Америку. Ты можешь себя представить на моем месте?
   В ответ Вика только молча кивнула, отвернувшись в сторону. Андрей мгновенно замолчал, тронул ее за плечо, потом взял ладонями ее лицо, и мягко повернул к себе. Сердце его сжалось. Зеленые глаза были полны слез.
  -- Ох, прости ты меня, идиота, - сказал он. - Что с тобой-то здесь будет? - Он нашел руками ее ладони, крепко сжал. - Слушай, полетели вместе! Ну как он нас найдет в Америке? У меня там друзья есть, устроимся... Поживем лет несколько, а там видно будет?
   Она покачала головой.
  -- Нет, Андрей. Не обращай внимания, это я так, на минутку расслабилась. Ты, давай, решай свои проблемы, а я буду решать свои. И не будем создавать новые.
   Слезы высохли, так и не пролившись. Вика снова была собрана и спокойна.
  -- Значит, как договорились: когда начнется регистрация, идешь в кассу, покупаешь билет, потом прямым ходом на таможню, на регистрацию, и на паспортный контроль. Там уже можешь отдыхать и ждать посадки. А до регистрации сиди тут, в гостинице, в баре каком-нибудь скучай.
   Андрей кивнул, и сказал:
  -- Предвижу сложности на таможне. Когда они увидят, что я с одним пустым портфелем лечу в Америку, они меня наизнанку вывернут. Да, ладно, пусть выворачивают, все равно ничего не найдут, придраться-то не к чему, не пустить в самолет все равно не могут...
  -- Да пустят, конечно, но лучше соври что-нибудь. Скажи, летишь из Питера в Америку через Москву, багаж потерялся, с твоим питерским рейсом не прилетел. Отложить полет в Штаты не можешь, переговоры и все такое, поэтому так и летишь, налегке.
  -- Да, наверное, так и сделаю, - согласился Андрей. - Звучит правдоподобно.
  -- Он вытащил из-под ног свой тощий кожаный портфель. В нем не было ничего, кроме аккуратно сложенной чистой рубашки, большого блокнота и авторучки. Рубашку он взял в офисе из своего рабочего стола - он всегда держал ее там, с тех пор, как опрокинул на себя чашку черного кофе прямо перед важной встречей, и потом чувствовал себя мучительно неловко с коричневым пятном на груди, напоминающим очертаниями перевернутую Австралию.
   Подписанный днем контракт он оставил на столе директора компании, вместе с запиской, в которой объяснял, что вынужден уехать на неопределенное время, в связи с неожиданно возникшими семейными обстоятельствами, и обещал позвонить на работу в ближайшие несколько дней.
   Еще он хотел по офисному телефону забронировать себе место на утренний рейс "Люфтганзы", но Вика его отговорила. Хоть опасность того, что кому-то удастся организовать массированный поиск в пятницу вечером, была ничтожна, не стоило рисковать и оставлять даже такую информацию о своих планах. Поэтому он ограничился тем, что позвонил в авиакомпанию, и убедился, что есть свободные места на рейсы в Сан-Франциско и Лос-Анджелес. В какой из этих городов лететь, он пока не решил.
  -- Ну что, Вика, пошел я, - сказал он.
  -- Ну, пошел ты... - улыбнулась в ответ Вика.
   Она обняла его за шею, притянула к себе и мягко поцеловала в губы. Поцелуй получился нежным, но совсем не интимным: "Сестринским", - подумал Андрей, - и это неожиданно вдруг очень ему понравилось.
   Он погладил ее по коротким волосам на затылке, потом отстранился, заглянул в глаза.
  -- Мы скоро увидимся, - сказал он.
  -- Я знаю, - ответила Вика.
   К Андрею внезапно пришла уверенность, что она действительно это знает. Он сразу вспомнил ощущения, испытанные им, когда он впервые ее увидел. "Надо будет у нее спросить, чем ее предки на жизнь зарабатывали, и многие ли из них кончили жизнь на костре", - подумал он.
   Вместо этого он нащупал ручку двери, потянул ее на себя, и вышел из машины. В ту же секунду раздался звук стартера, глухо заурчал мощный двигатель, и полыхнули белым огнем фары. "Тэтэшка" двинулась назад, разворачиваясь по направлению к выезду со стоянки. Андрей помахал напоследок рукой. Вика помахала в ответ, и через несколько секунд маленькая серебристая машина уже скрылась из виду.
   Андрей поднес ладонь к лицу, уловил легкий знакомый запах. "Как назывались ее духи? - Лалик..."

VI

  
   Андрей вышел из машины и глубоко вдохнул в себя теплый, терпкий запах нагретого солнцем леса. Не привычного, пахнущего чистотой, грибами, прелыми листьями, сосновыми иголками и детством, русского леса - американский лес пах резче, с каким-то эфирным привкусом, тоже свежим, но совсем не домашним, а далеким и экзотическим.
   Он запрокинул голову вверх. Высокие деревья с голыми стволами и далекими кронами на фоне бледно-голубого неба. Похожи на сосны, но не сосны. Вон, шишки какие огромные валяются. Немного удлиненные, размером с голову младенца, с широко раскрытыми чешуйками, с переходом от темно- до светлокоричневого цвета, с золотистым оттенком.
   Андрей оглядел дом. Машины Бена нигде не было, а значит, дома никого. Андрей все же подошел к входной двери, позвонил. Он услышал, как внутри раздался звонок, но больше ничего слышно не было. Андрей на всякий случай открыл легкий проволочный противомоскитный экран, и попробовал повернуть круглую ручку двери. Заперто.
   Он присел на крыльцо. Вообще-то он знал, где Бен оставляет ключ, но не спешил входить в дом. Погода была прекрасная, и Андрей не особенно стремился скрыться в четырех стенах.
   Дом принадлежал хорошему знакомому Андрея, Бену Гольдстейну. Бен был художником. Андрей познакомился с ним два года назад в Сан-Франциско, где сам жил тогда в течение полутора лет. В Сан-Франциско находился главный офис американской фармацевтической компании "Неоген", в которой Андрей работал в Москве. Главным продуктом того отделения компании, где он работал, были одноразовые устройства для экспресс-диагностики инфаркта миокарда, с которыми она пыталась, и не без успеха, пробиться на российский рынок. Для приобретения опыта и обучения на месте компания оформила Андрею рабочую визу, и отправила в Калифорнию. Проведенное там время Андрей вспоминал с большим удовольствием.
   Бен тогда тоже жил в Сан-Франциско, был свободным художником, и вел исключительно насыщенную жизнь. Андрея направил к нему один из сотрудников московского офиса, американец, с которым у Андрея сложились довольно близкие приятельские отношения. Бен приходился ему двоюродным братом.
   Андрей был первым русским в жизни Бена, и тот начал помогать ему в устройстве жизни в Америке с таким же энтузиазмом, с каким делал вообще все в жизни. Он таскался с ним в поисках квартиры, помогал в подключении телефона, в открытии банковского счета, покупке автомобиля и в получении водительских прав. Сам он жил в небольшой студии, которую снимал за немыслимо низкую, по меркам Сан-Франциско цену, ездил на древней "тойоте", на спидометре которой было почти полмиллиона миль, и был самым счастливым человеком, которого когда-либо встречал в жизни Андрей. Помимо всяческих художественных выставок, инсталляций, вернисажей и творческих встреч, в которых он постоянно участвовал, он еще вечно носился с миллионом проектов, посвященных борьбе с нищетой, СПИДом, расовой дискриминацией, за права сексуальных меньшинств, за легализацию марихуаны и за освобождение Тибета.
  -- Из-за таких энтузиастов, как ты, - говорил Андрей, узнав его поближе, - моя страна находилась в полной жопе семьдесят лет, и еще семьдесят будет из нее выбираться. Они тоже в семнадцатом году хотели всех осчастливить...
   В ответ на это Бен начинал горячо спорить. Он был убежденным сторонником идеи коллективизации, и обижался на Россию за то, что она оставила замечательный путь социалистического развития. Бен восторгался коммунами, колхозами, израильскими киббуцами, и прочими уродливыми порождениями прекрасных утопических идей.
  -- Пошел ты на фиг, Швондер, - прекращал спор Андрей. - Поезжай сам в киббуц, и дели там все поровну. А еще лучше - в Северную Корею, там до сих пор победивший социализм процветает. Вернешься - поговорим, теоретик. А сейчас - не морочь мне голову. Лучше скажи, что это у тебя в коробке? Это для денег, или против глобального потепления?
   Дело в том, что работающий в режиме постоянного овердрайва мозг Бена не только выдавал прожекты, направленные на врачевание социальных язв, но и рождал периодически идеи изобретений, задачей которых было обогатить самого Бена.
   Бен раскрыл коробку.
  -- Это образовательный проект. Против СПИДа, - начал он с энтузиазмом. - Андрей, ты когда-нибудь видел споры микроорганизмов под мощным микроскопом? Удивительное, невероятное разнообразие! Потрясающая геометрия! А цвета! Мне вот что в голову пришло...
   Он начал выкладывать из коробки мотки тонкой проволоки, фольгу, листы бумаги с текстом, отпечатанным на лазерном принтере. Последним он осторожно вытащил какой-то кругляш, диаметром около двух сантиметров, из которого торчал отрезок тонкой стальной проволоки.
  -- Вот, смотри. Эта штука очень похожа на спору - тут он выдал какое-то непроизносимое латинское название. Только увеличенную в миллионы раз. Я хочу взять две-три тысячи таких штук, и навтыкать их в углах туалетных комнат, под потолком, в нескольких клубах, где собирается молодежь. Расположить рядами, в строгом геометрическом порядке, как они растут в природе. Представляешь, заходит человек в туалет, и видит такую картину - как будто тут побывало какое-то гигантское насекомое, и отложило свои яйца. Жутковато, правда? Человек подойдет, посмотрит, выдернет одно яйцо, и посмотрит, что внутри. А там - вот что. Только это надо разрезать на полоски.
   Бен передал Андрею один листок бумаги. На нем было напечатано штук десять коротких абзацев, разделенных промежутками. Каждый абзац содержал сведения, относящиеся к профилактике СПИДа: статистику по количеству ВИЧ-инфицированных геев с учетом расовой принадлежности, вероятность заражения мужчины и женщины от партнера при гетеросексуальном контакте, советы по профилактике заражения, и прочую информацию в этом роде. Андрея особенно впечатлило описание техники использования обычного презерватива при оральном лесбийском сексе.
  -- Ну, ты понял идею? - продолжал Бен. - Главное - привлечь внимание, тогда человек прочитает информацию, и у него хоть что-то в голове отложится.
   Он взял рулон алюминиевой фольги.
  -- Капсулы будем делать из этого. Вообще-то, я сначала планировал использовать куриные яйца. Я хотел выдувать из них через маленькие отверстия содержимое, и засовывать бумажки внутрь. Потом приклеивать к проволоке суперклеем. Я уже договорился с одной фермой, где можно очень дешево купить яйца, а оставшиеся белок и желток хотел отдать на омлеты в суповую кухню для бедных. Но ты представляешь, - Бен задохнулся от возмущения, - они не берут яйца без скорлупы! Оказывается, есть закон, который запрещает это делать! А куда мне это девать? Я столько омлета в жизни не съем, к тому же больше четырех яиц в неделю употреблять не следует, из-за холестерина. А выбросить столько пищи, когда в одном Сан-Франциско тысячи людей ложатся спать голодными, просто немыслимо. Пришлось отказаться от идеи. Но, если скомкать фольгу вместе с запиской, и скатать ее в шарик, выйдет не хуже. Вечером можно пойти к Марку, у него собирается вечеринка - раздадим всем материалы, если каждый за вечер сделает штук по десять... нет, по двадцать, уже хватит на один-два объекта.
  -- То-то все обрадуются... Бен, от тебя скоро все шарахаться начнут. Они у Марка собираются, чтобы побалдеть, потусоваться, пива попить. А тут ты со своей пропагандой.
  -- Ничего, ничего. Заодно сами почитают, им тоже это знать полезно. А я травки на всех захвачу, пусть отрабатывают. Ой, Андрей, я тут придумал отличный способ курить марихуану в общественных местах. Берешь обыкновенный воздушный шарик, выкуриваешь дома косячок, и несколько последних затяжек выдыхаешь в шарик, понял? Зажимаешь отверстие, и весь дым остается внутри. Идешь с этим шариком, куда хочешь. Когда захочешь затянуться, вдыхаешь воздух из шарика в себя, выдыхаешь обратно в него же, и идешь дальше. Запаха нет, дым используется гораздо эффективнее за счет рециркуляции. Здорово?
  -- Гениально, Бен. Не забудь получить патент, - и Андрей спасался бегством, захлестываемый потоком непрошеной информации. - Увидимся вечером, у Марка. Только не вздумай перекладывать на меня хоть часть ответственности за затею. Я, конечно, буду помогать со всеми вместе, не вопрос. Я готов быть жертвой, но не палачом.
   Андрей поймал себя на том, что улыбается, сидя на крыльце. Он с удовольствием ждал встречи с Беном. Интересно, он сильно изменился?
   Спустя год после знакомства с Андреем Бен, неожиданно для себя, получил предложение из колледжа города Помона, что рядом с Лос-Анджелесом, занять преподавательскую должность и вести художественный класс. Предложение было сказочно заманчивым, и Бен, не раздумывая, согласился переехать в Л.А., который ненавидел всей душой. Колледж находился к востоку от Голливуда, на окраине гигантского мегаполиса, который все в обиходе называют Лос-Анджелесом, и который, на деле, состоит из нескольких десятков больших и маленьких городков, разделенных условными, исключительно административными, границами. К северу от колледжа было только идущее вдоль подножья гор шоссе номер двести десять, и быстро сходящие на нет окраинные жилые массивы. Дальше начинались горы.
   Одной из причин, по которой Бен ненавидел Лос-Анджелес, был его воздух. Бен очень трепетно относился к своему здоровью, и отказывался круглосуточно дышать тем коктейлем из выхлопных бензиновых паров, дыма, смога и черт знает, чего еще, из чего состоит атмосфера Лос-Анджелеса. Поэтому он снял дом в горах над Помоной, в местечке под названием Маунт Болди. Местечко имело гордый статус лыжного курорта, и там два-три, а в удачные годы - даже четыре раза за сезон выпадал снег. Тогда туда съезжались толпы народа из долины, уставшие от жары, и желающие если не покататься на лыжах, то хотя бы подурачиться в свежевыпавшем снегу.
   Дом Бена стоял в лесу, по соседству с еще десятком таких же легких деревянных построек, разбросанных по лесу на приличном расстоянии друг от друга. Немного ниже по дороге был расположен настоящий поселок, с неизбежными банком, рестораном, продовольственным магазином и почтой.
   Вниз вела единственная горная, и очень извилистая, дорога. До колледжа, при надлежащей сноровке, можно было доехать минут за двадцать пять, но следовало соблюдать осторожность - слететь с дороги вниз на крутом повороте было очень легко, и такое иногда случалось с невнимательными водителями.
   Андрей решил немного пройтись. Совсем рядом с домом начиналась ведущая наверх, в гору, широкая тропа, по которой можно было дойти пешком до самой верхней точки горы, давшей название курорту - Маунт Болди. Андрей переводил это для себя, с некоторой натяжкой, как Лысая гора, и мысленно населял гору ведьмами и чертями, обязанными собираться там на шабаш. Кроме этой тропы, можно было еще добраться наверх фуникулером, или доехать почти до вершины на машине, если воспользоваться автомобильной дорогой.
   Километрах в трех вверх по тропе был довольно симпатичный водопад. Туда и решил прогуляться Андрей, в ожидании Бена.

VII

  
  -- Андрей, откуда ты взялся? - орал Бен, обнимая Андрея, и хлопая его по спине. - А я думаю, что это за машина мне въезд загородила? А что это ты так нарядился - из церкви что ли идешь?
   Андрей и правда все еще был в своем лучшем, хотя уже несколько помятом, деловом костюме, в котором он ездил на завершающие переговоры по контракту - в незапамятные времена, в прошлую пятницу, которая, как ни странно, благодаря трюку с одиннадцатичасовой разницей во времени, была не далее, как вчера.
  -- Ну почему сразу из церкви? Может, с деловой встречи.
  -- Какие деловые встречи в субботу? Даже русские не работают по субботам! - засмеялся Бен. - Пошли в дом, пива в холодильнике полно. Ты голодный?
   Они вошли в дом. Здесь практически ничего не изменилось за два года, прошедшие с тех пор, как Андрей в последний раз навещал Бена. Так же разбросаны где попало предметы одежды, так же завален бумагами обеденный стол, мольберт с холстом развернут лицом к стене, камин полон остывших углей от сгоревших дров, так что зола в нем не помещается и ложится неопрятными кучками на железном листе перед камином.
   Бен достал из холодильника две бутылки пива, одну протянул Андрею, а с другой скрутил пробку, прихватив рукой ее через оттянутый подол футболки.
   Андрей отпил глоток из своей бутылки.
  -- "Сьерра Невада", светлое, - сказал он. - Такого пива я больше нигде и никогда не встречал. Может быть, такого больше и нет нигде в мире. По этому продукту я иногда скучаю в Москве.
   Он давно снял пиджак, но сидеть в шерстяных костюмных брюках было по-прежнему неудобно.
  -- Бен, у тебя найдутся лишние шорты и футболка? Так получилось, что я без багажа, и мне не во что переодеться.
  -- Конечно, Андрей, - засуетился Бен. - Чемодан в полете потерялся? Со мной тоже постоянно случается. Ничего, через день-два позвонят и привезут, так всегда бывает.
   Шорты и футболка пришлись как раз впору. С брюками проблема не разрешилась бы так легко - Бен был ниже Андрея на целую голову.
  -- Слушай, Андрей, - заговорил возбужденно Бен, когда Андрей переоделся, и открыл вторую бутылку пива. - Сейчас я тебе расскажу о проекте, которым я сейчас занят.
   Он поднял картонную коробку, стоящую на полу у стены, поставил на стол. Для этого ему пришлось сдвинуть покрывающие его поверхность бумаги, отчего часть их попадала на пол.
  -- Суть в следующем. Я хочу построить в Центральном парке, в Нью-Йорке, ледяную стену. Это символ, понимаешь? Нью-Йорк - это самый богатый, и одновременно - самый бедный город мира. К югу от Центрального парка находится средоточие мирового богатства - Уолл-стрит, самые крупные банки, штаб-квартиры транснациональных компаний, Всемирный Торговый Центр... ну, то есть раньше был. К северу - Гарлем, Бронкс, гетто - сам знаешь. Так вот, на одной из лужаек Центрального парка, на траве, я построю стену из ледяных блоков: одна сторона смотрит на юг, другая - на север. Блоки примерно такого размера, - Бен раздвинул руки сантиметров на тридцать-сорок. - В середине каждого будут вморожены долларовые купюры. На той стороне купюры, что обращена на юг, будет напечатан текст с информацией о ценах на недвижимость на Манхэттене, статистика по зарплатам руководителей крупных корпораций, стоимость обеда в ресторане на Пятой Авеню, и так далее. На другой стороне - другая статистика. Стоимость обеда в столовой для бедных. Количество бездомных в Нью-Йорке. Количество больных СПИДом. Количество крэка, продаваемого в Нью-Йорке за месяц. Статистика по безработице, преступности - короче, ясна идея? - с этими словами Бен открыл коробку и достал из нее долларовую бумажку с напечатанным на ней черным шрифтом текстом.
  -- Люди будут подходить, конечно - во-первых любопытно, а во вторых - лед, в жаркий день, всегда привлекает. Текст будет хорошо читаться через толщу прозрачного льда, я уже проверил. Я договорился с одной фабрикой в Нью-Йорке, которая производит лед, они мне дают бесплатно четыреста таких блоков. Из них можно построить очень длинную стену, высотой в человеческий рост, или чуть выше.
  -- А деньги - четыреста баксов - твои собственные? А доставка льда, работа?
  -- Деньги, я думаю, мне удастся получить у разных организаций - сумма небольшая. Доставку льда обеспечит сам завод, где его производят, они обещали. А строить будем сами - чуть ли не все мои студенты и кое-кто из друзей готовы лететь со мной в Нью-Йорк, да и там есть желающие.
  -- А разрешение? Нельзя же просто притащить несколько тонн льда в Центральный парк, и начать играть в гигантский Лего...
  -- Администрация парка не против, правда, с ними пришлось повозиться. Я к ним специально ездил, делал презентацию. У меня есть один приятель, он занимается компьютерной графикой, он мне вот что сделал, бесплатно, - Бен снова полез в коробку, и вытащил оттуда несколько фотографий.
   Андрей взял фотографии в руки. На них с разных ракурсов была сфотографирована стена, сложенная из ледяных блоков, стоящая на зеленой лужайке, окруженной темными подстриженными кустами. В середине каждого блока можно было различить зеленоватый прямоугольник безошибочно долларового оттенка.
  -- Правда, здорово? - восхитился Бен. - Он сфотографировал отдельно кубик льда из холодильника, долларовую бумажку, и собственную лужайку за домом. Потом совместил все это на компьютере, в "Фотошопе", и вот что получилось! Короче, администрация парка согласилась. Осталось только назначить дату. Я хочу все это провести в какие-нибудь выходные в августе - самое жаркое время в Нью-Йорке, к ледяной стене стекутся толпы народа! Поедешь со мной? Ты вообще надолго приехал?
  -- Не знаю еще... А это все быстро растает?
  -- Я думаю, дня два-три продержится.
   Андрей не стал говорить Бену, что, по его мнению, стена вряд ли доживет до следующего утра - как только стемнеет, ее разобьют на кусочки ночные обитатели Центрального парка, чтобы завладеть вмороженными в блоки купюрами. Север станет на четыреста долларов богаче.
   Бен между тем доставал из холодильника какие-то продукты.
  -- Андрей, помоги мне расчистить стол. Будем готовить ужин, - он начал локтем отодвигать бумаги, освобождая место для извлеченных из холодильника банок, которые он прижимал обеими руками к груди. - Послушай, Андрей, у меня есть идея. Надо проверить, может быть, можно будет запатентовать. Слушай. Каждому человеку время от времени нужно что-нибудь получить по телефаксу, правда? При этом не у каждого дома есть факс, или компьютер. Так вот, я предлагаю продавать маленькое недорогое устройство, которое может принимать факсы и хранить их в электронном виде. Это как знаешь, есть факсы с памятью - если бумага кончилась, то факс там хранится, пока не загрузишь бумагу. Это устройство будет представлять собой вот эту самую память, без факса. Подключаешь к телефонной линии, принимаешь факс, а потом распечатываешь его в ближайшем копировальном центре, или у кого-то из знакомых, у кого есть компьютер. Что ты думаешь? Это будет продаваться?
   Андрей закатил глаза к потолку. Он напрасно беспокоился - Бен нисколько не изменился.

VIII

  
   После ужина Андрей обратился к Бену:
  -- Бен, можно я попользуюсь твоим Интернетом? Мне надо купить телефонную карточку, в Москву позвонить.
  -- Конечно, - ответил Бен, который в задумчивости смотрел на мольберт, развернутый теперь холстом к зрителям, очевидно, решая какой-то чрезвычайно важный вопрос. Холст был почти сплошь покрыт бурой краской непривлекательного оттенка, с каким-то мелким темным кругляшом, невнятно нарисованным недалеко от центра.
   "Видимо, вспоминает, что же он пытался тут нарисовать", - подумал Андрей, и пошел к компьютеру.
   Проведя привычный с тех времен, когда он жил в Америке, поиск, Андрей с удовольствием обнаружил, что выбор телефонных карточек стал гораздо богаче, а цены - существенно ниже.
   "Четыре цента минута - жить можно", - подумал он про себя.
   Он быстро проделал все необходимые процедуры оплаты, и через несколько минут номер карточки уже был в его почтовом ящике.
   "Теперь еще получить кое-какую информацию, и я готов к разговору", - он начал новый поиск.
   Минут через двадцать все было готово. Андрей посмотрел на часы. Десять. В Москве девять утра, воскресенье. Дальше откладывать не хотелось - чем больше он будет знать о своей ситуации, тем больше шансов держать ее под контролем.
   Он набрал номер. После бесконечного, как ему показалось, количества длинных гудков, когда он уже отчаялся дождаться ответа, послышался знакомый низкий голос:
  -- Алло, - голос был вдобавок еще и немного хриплым от сна.
  -- Здравствуй, Вика, - сказал Андрей бодро. - Говорить можешь?
  -- А, это ты, гонщик! Ты еще живой? - обрадовалась Вика.
  -- Ты всегда знаешь, как ободрить человека в беде, мать Тереза, - сказал Андрей ворчливо. Хотя он тоже был рад ее слышать. - Как там мои дела?
  -- Не знаю, - ответила Вика, - наверное, хреново. Со мной не разговаривают. После вчерашнего. Он и так был черный от злости, а тут я явилась в два ночи, с выраженьем на лице. Я в первый раз в жизни его почти испугалась - но ничего, обошлось. А ты как, добрался?
  -- Да я-то добрался. До сих пор в себя прийти не могу - какая-то нереальщина. Но я, собственно, не просто так звоню. Я решил, что мне надо твоему Сергею позвонить.
  -- Зачем? - удивилась Вика, - тебе что, острых ощущений захотелось?
  -- Да какое там, - вздохнул Андрей. - Но я не хочу скрываться годами. Я постараюсь найти деньги, и расплатиться.
  -- Да где ж ты их "найдешь"? В джинсах завалялись? Ты хоть представляешь, сколько этот "мерс" стоил?
  -- Ну, если он не краденый, все законно, больше сотки, наверное.
  -- Правильно считаешь, больше... Раза в два! Плюс ремонт грузовика - да даже если ты ему завтра все отдашь, он тебе скажет, что ты ему должен. Моральный, так сказать, ущерб, и причиненные неудобства.
  -- Ну, поговорю, посмотрим, что выйдет, - сказал Андрей почти беспечно. - Хуже не будет, в конце концов.
  -- Ну, смотри, - сказала Лена с сомнением. - Так что ты от меня хочешь?
  -- Угадай. Да проснись ты, Вика, наконец! Телефон, конечно. Только такой, который я, теоретически, сам мог бы узнать, не от тебя.
  -- Это как, например?
  -- Ну, допустим, у меня есть кто-то в милиции, или в УБОПе, или бандиты какие... Ты не беспокойся, я соображу, что сказать, у меня есть примерный план.
  -- Ну, ладно. Надеюсь, что план хороший. Только не сболтни лишнего, имей в виду, что он совсем не тупой, а очень даже наоборот. - Она подумала секунду. - Офис, или трубка. В офисе его сегодня не будет - ты когда звонить собираешься?
  -- Да сейчас и позвоню, чего тянуть-то. Он где?
  -- Понятия не имею, - сказал Вика. - Может, дома - мы в разных спальнях спим.
   Почему-то Андрею было приятно это услышать.
  -- Ну, давай трубку.
   Вика продиктовала телефон.
   Они обменялись еще несколькими ничего не значащими словами. Прежде, чем закончить разговор, Вика сказала нерешительно:
  -- Слушай, Андрей... ты позвони еще как-нибудь, ладно? Это тебе не очень дорого, из Штатов звонить?
  -- Да нет, совсем недорого. Я тебе обязательно позвоню.
  -- Ну, удачи тебе, гонщик! И... - голос ее чуть дрогнул, - не верь ему ни в чем.
  -- Будь спокойна, Виктория.
  -- Ненавижу, когда меня так называют, - сказала Вика, и отключилась.
   Андрей мрачно смотрел на телефон. Звонить не хотелось. Без всей этой ситуации обстановка была бы похожа на неожиданный отпуск - лето в Южной Калифорнии, плохо ли? Он уже представлял себе, как будет кататься на роликах вдоль Винис-бич, сидеть на террасах небольших ресторанчиков с видом на океан, как навестит одного знакомого, доктора, который был врачом только малую часть своего времени, а по большей части вел образ жизни пляжного бродяги-серфингиста - загорелый дочерна, с выгоревшими длинными волосами, всегда в компании таких же фанатов серфинга обоего пола. Его звали Марк, он жил в каморке, по сравнению с которой студия Бена в Сан-Франциско казалась верхом уюта. С ним вместе жила уже несколько лет, правда, иногда надолго исчезая, девица по имени Пегги, которая была актрисой "мягкого" порно. Во всяком случае, так считал Марк, который по природе не был любопытен, и фильмов ее никогда не видел. Приятель же Андрея из Сан-Франциско, который и познакомил их в свое время, был, наоборот, очень любопытен, и однажды нашел ролик с ее участием. Согласно его мнению, которым он немедленно поделился со всеми, кто не поленился слушать, если это была "мягкая" порнография, то он не в состоянии себе представить, что же такое "жесткая".
   Андрей вздохнул поглубже, и снова снял телефонную трубку. Хватит откладывать, поехали. Номер бесплатного телефона Америке. Ответ. Номер карточки. Ответ. Номер телефона в Москве. У вас есть двести двадцать восемь минут для этого разговора. Столько нам не надо. Но все равно спасибо. Гудок. Еще гудок. Еще гудок. Соединение. Противный холодок в спине.
  -- Слушаю, - голос в трубке вполне человеческий, даже приятный.
  -- Доброе утро... - Андрей слегка замялся. - Я хотел бы обсудить с вами возникшую ситуацию. Дело в том, что я - тот человек, который в пятницу случайно повредил ваш автомобиль.
  -- Повредил... автомобиль... - повторил голос в трубке, как бы проверяя, не ослышался ли его владелец. Спустя мгновение трубка взорвалась руганью такой интенсивности и громкости, что Андрей, поморщившись, отнес трубку от уха, а потом, поняв, что раз начавшись, процесс должен идти своим естественным путем, и его лучше не прерывать, положил трубку на стол. Все равно ничего полезного на этом этапе разговора он услышать не надеялся. Больше того, ему была понятна только та часть речи, которая состояла из обыкновенного мата и слов типа "козел" и "пидор", а все остальное представляло собой блатную "феню" - звучал этот коктейль грозно, но информации в себе не нес.
   "Во всяком случае, мы, кажется, перешли на "ты", - уныло подумал Андрей, подперев щеки ладонями, и глядя на бормочущую телефонную трубку на столе, - но кто же ответит за "козла"?
   Спустя минуту, интенсивность бормотания начала уменьшаться, все чаще прерываясь отдельными междометиями, потом наступила пауза, после которой в бормотании послышались вопросительные интонации.
   Андрей снова взял трубку, и сказал, извиняющимся тоном:
  -- Простите, я немного отвлекся. Вы не могли бы повторить то, что вы сейчас сказали?
   Андрею показалось, что реакция по интенсивности превзошла первый взрыв эмоций - если только такое было возможно. На этот раз Андрей уловил, что как только он окажется в руках говорящего, его "порвут", и этой близкой перспективы говорящий ожидал с большим удовольствием.
   На этот раз монолог был короче - очевидно, энергия собеседника была все же не бесконечной. Как только голос замолк, на прежней угрожающей ноте, Андрей сделал еще одну попытку:
  -- Ты знаешь, Сергей - то есть, я тогда тоже буду тебя на "ты" называть. Я понимаю, что ты обозлен, но я ведь звоню тебе не просто "извини" сказать, я предлагаю возместить ущерб...
  -- Да откуда у тебя, лоха, такие деньги, чтобы "ущерб возместить"? - голос был уже немного спокойнее, хотя все еще больше походил на рев. Ты знаешь, на сколько ты попал? Это двести тысяч с гаком только, чисто, денег. Но ты не понял, я тебя на счетчик ставлю с сегодняшнего... со вчерашнего дня, по... - он, видимо, прикинул в уме. - Две штуки в день, ты понял?
   У Андрея в голове возник мысленный образ волосатой руки в золотых перстнях, включающей таксомоторный счетчик. Цифры в окошечках весело запрыгали, показывая стремительно растущую сумму.
  -- Погоди ты со счетчиком, - сказал Андрей. - У меня денег действительно нет, но я их скоро достану. Мне нужно два месяца. Так что ты свой счетчик выключай, - в мысленном образе возникла его собственная рука, которая, преодолевая сопротивление волосатой лапы, повернула флажок счетчика в обратном направлении. Цифры в окошечках замерли. - А что касается суммы, то давай сейчас договоримся.
  -- Ты со мной договориться ни о чем не можешь, понял, козел? - взревела трубка.
  -- Слушай, Сергей, - сказал Андрей, теряя терпение. - Сейчас я брошу трубку, и тогда мы точно ни о чем договариваться не станем. Засунь себе свой счетчик в жопу, и ищи меня где хочешь, хоть всю жизнь.
  -- Да хули тебя искать, пидора вонючего, когда ты в Лос-Анджелесе! - с новой силой заорала трубка. - И если бы эти суки рваные в пробке по пути в аэропорт не застряли, ты бы сейчас кровью ссал в...
   От неожиданности Андрей вздрогнул, и отпрянул ухом от трубки. Оказывается, опасения были далеко не напрасными, и скрыться от вездесущего Сергея, действительно, было нелегко. Сердце его бешено колотилось. Он снова поднес трубку к уху.
  -- ...можешь даже не стараться. Сейчас я номер на определителе им передам, и за тобой приедут. Кстати, расходы за их услуги я тоже на твой счет записываю, так что лучше сиди на месте, понял?
   Если целью Сергея было напугать Андрея, то ему это, безусловно, удалось. Но не в такой степени, чтобы совсем уж парализовать его мозг. Наоборот, сознание Андрея оставалось как нельзя более ясным.
  -- Я не знаю, Сергей, что ты там за телефон определил, но ты лучше никого по нему не посылай. Я по карточке звоню, так что меня можно искать по всем большим Соединенным Штатам Америки. Ну, ты прав, конечно, хорошо работаешь, шесть часов назад я действительно был в Лос-Анджелесе, но где я сейчас, ты не знаешь, а где я буду завтра, тем более. Поэтому лучше не трать деньги на поиски, и выслушай меня.
   Трубка молчала, только слышалось тяжелое дыхание. Видимо, Сергей исчерпал аргументы, но сказать "слушаю" было ниже его достоинства. Андрей воспринял это как хороший знак, и продолжал.
  -- Про тебя говорят, что ты не просто бандюк тупорылый, а деловой человек, и голова у тебя на месте, - сказал он. Ничего такого он про Сергея не слышал, но немного лести делу не повредит. - Поэтому я тебе предлагаю вариант, по которому ты через два месяца получишь свои деньги, и оставишь меня в покое. Я это действительно не нарочно сделал.
   На этот раз Сергей сказал, уже почти спокойно:
  -- Ну, говори, говори, я послушаю.
  -- Твой "мерс" сколько стоит - сто двадцать тысяч? Ремонт грузовика - там крыло да бампер, ну, может, фара еще - даже если из Америки заказывать, обойдется в пять штук, с работой. Ну, хорошо, восемь. Дверь в баре? Еще штука. Короче, сто тридцать прямого ущерба. Давай так: через два месяца, ну, скажем, первого сентября, я тебе привожу сто пятьдесят тысяч долларов - оценим твой моральный ущерб в двадцать тысяч - или, если хочешь, "мерседес" со всеми твоими опциями, и тридцать тысяч наличными. Ты меня оставляешь в покое, и мы забываем всю эту историю.
  -- Мой мерс, мудила, это "Брабус" тюнинговый, он мне в двести штук обошелся, - послышалось в ответ. - Так что с тебя четверь лимона, наличными...
  -- У меня нет таких денег, и не будет...
  -- Это - твои проблемы.
   "Где-то я это уже слышал совсем недавно, - промелькнуло у Андрея в голове. - Это у них семейное..."
  -- Слушай, - в сердцах сказал он, - можно было бы поторговаться, если бы у меня были эти деньги. Я смогу достать, хорошо, двести, к сентябрю. Если не согласен, ищи меня. Ты меня можешь найти, не спорю, и порвать, раз тебе так хочется, но денег-то ты своих не получишь, так ведь?
  -- Не так, - ответил Сергей. - Я найду, как свое получить. Я тебя на органы продам!
  -- На какие органы? - опешил Андрей.
  -- На внутренние, бля, органы, - заорал голос в трубке. - Печень, почки, сердце! Или с мамаши твоей в Австралии возьму!
   Андрей почувствовал, как перечисленные органы сбились в его организме в один холодный комок. Про подпольную торговлю органами для трансплантации он слышал, но как-то никогда до сих пор не примерял этого на свои собственные внутренности.
  -- Не получится, - вздохнул он. - У меня цирроз, нефрит и врожденный порок сердца. И подозрение на СПИД. А маму я предупредил. Полиция Америки и Австралии очень не любит похищений и шантажа, поэтому с Интерполом у тебя неприятностей может быть гораздо больше, чем с российской милицией. Так что соглашайся, а то ты меня так запугаешь, что я утоплюсь в Тихом океане, и что тогда?
  -- Смешной ты парень, - сказал голос в трубке почти добродушно. И, после секундного молчания, - думаю, я соглашусь подождать до сентября. Только сначала, - голос снова стал жестким, - сначала ты скажешь мне, кто из моих людей тебя предупредил. Кто тебе сказал, чьи это машины, и что тебе надо скрыться, не заходя домой, кто дал номер телефона. А в первую очередь, зачем ты все это сделал?!
   К этому вопросу Андрей был готов.
  -- Да никого я не знаю из твоих людей, - ответил он. - Я вообще впервые в жизни в этом районе оказался. Я, видно, лишнего принял в этом баре, развезло меня. Я вышел, по улице прошелся, и тут мне от свежего воздуха совсем худо стало. Я присел на ступеньку этого твоего грузовика, отдохнуть - совсем ноги не держали. Стало в сон клонить. Я ручку подергал - открыто. Ну, я в кабину залез, не соображал ничего. И, видно, на сиденье прилег, и случайно передачу на нейтраль сдвинул. А машина на ручник, наверное, не была поставлена, и поехала вниз под горку... Ну, когда врезался, очнулся сразу, хмель слетел... Из кабины выскочил, увидел "мерин" под колесами, ну, думаю, дело плохо, надо бежать. Какими-то дворами пробрался, такси взял. Сразу позвонил приятелю - он в охранной фирме работает - попросил номер пробить, узнать, кто владелец. Ну, он мне выдал на тебя справку, и посоветовал на время из страны скрыться.
  -- Номер какой? - спросил голос в трубке.
  -- Номер? - переспросил Андрей, опешив.
  -- Номер моего "мерина" - ты же его запомнил?
  -- А-а-а. Ну да, он легкий, сначала "т", потом ноль-ноль-один, потом "оо", кажется. - Андрей мысленно перекрестился, благословляя свою предусмотрительность - он выяснил номер во время последнего разговора с Викой.
  -- Ладно, - сказал Сергей. - Даю тебе два месяца. Если первого сентября денег не будет, я тебя заставлю сожрать твои собственные яйца, - он нехорошо хохотнул. - Я не шучу, я видел, как люди это делали...
  -- Сергей, не трать время. Это все-таки моя телефонная карточка. Короче, я тебе должен двести тысяч к первому сентября, так? Или машину плюс наличные?
  -- Двести. Ты что думаешь, я пешком два месяца ходить буду? Машину я уже заказал.
  -- Тогда ладно, - сказал Андрей. - Скрываться я особенно не буду, но ты людей отзови - мне и без них забот хватит.
   Связь прервалась, и металлический женский голос предложил набрать номер телефона. Андрей положил трубку.
   Торг с Сергеем носил чисто академический характер. Сумма в двести тысяч долларов, или в сто пятьдесят, или даже в пятьдесят, одинаково далеко выходили за пределы того, что он мог бы надеяться собрать даже в самых благоприятных условиях. Теперь же, в чужой стране, без работы, и без права на работу, те небольшие деньги, которыми он располагал, могли только уменьшаться, но никак не увеличиваться.
   Около трех тысяч долларов лежало на его расчетном счете в Москве, куда фирма переводила зарплату. Даже это было необычно много - просто в последние четыре месяца, с тех пор, как он расстался со своей девушкой, расходы его существенно сократились, и деньги стали как-то оставаться. Могло бы быть четыре с лишним, но билет Москва-Лос-Анджелес стоит недешево, особенно летом, да еще с открытой датой обратного полета. Компания должна была ему комиссионные за подписанный контракт - почти восемь тысяч, и Андрей был уверен, что ему удастся получить их в течение двух недель. Итого, одиннадцать тысяч без малого. Нет даже десятой доли того, что надо отдать в сентябре.
   Андрей вздохнул. Вообще-то, у него не было даже приблизительного плана, как достать необходимую сумму. Этот телефонный разговор он затеял исключительно для того, чтобы побольше узнать о ситуации, и оттянуть время, получить возможность сориентироваться, без необходимости оглядываться поминутно через плечо.
   Его вдруг неудержимо потянуло в сон. Сказалась бессонная ночь перед полетом, нервное напряжение, не покидавшее его в последние тридцать шесть часов, усталость от долгого сидения в самолете.
   Он выключил компьютер, и пошел посмотреть, что делает Бен. Бена в комнате не оказалось. Мольберт был снова развернут к стене - очевидно, вдохновение не посетило художника.
   Сам Бен сидел на крыльце с бутылкой в руках и меланхолично потягивал пиво из горлышка. Андрей сел рядом с ним.
  -- Бен, пойду я спать, пожалуй. Устал что-то, - сказал он.
  -- Конечно. Ложись, где обычно. Белье, полотенце, на прежнем месте. Я тоже скоро пойду.
  -- На завтра какие планы?
  -- Особых планов нет - у меня летние каникулы, в колледж идти не надо. Можно днем прогуляться в горы, а вечером - посмотрим.
  -- Ну ладно, спокойной ночи.
  -- Спокойной ночи, Андрей.
  

IX

  
   Андрей проснулся, когда не было еще шести часов утра, с острым чувством голода. Есть хотелось с необычайной силой, причем в голову приходили мысли о серьезной, "вечерней", еде. Мясо, или рыба, желательно с чем-нибудь острым... Хорошо бы пару бокалов вина, или кружку пива... Биологические часы отказывались так быстро перестраиваться на калифорнийское время, и организм требовал привычного обращения, согласно заведенному распорядку.
   Андрей решил проигнорировать несвоевременный приступ аппетита. Хотя бы потому, что попытка приготовить себе завтрак непременно разбудит Бена - слышимость в доме превосходная. С другой стороны, снова заснуть не представлялось возможным - сознание было абсолютно ясным, уже светило яркое утреннее солнце, за окном отчаянно орали птицы. Андрей огляделся в поисках какой-нибудь книги. Несколько разноформатных томиков валялись в пределах досягаемости на полу, а у противоположной стены стояла целая книжная полка, забитая, главным образом, книгами в потрепанных бумажных обложках. Андрей протянул руку, наугад выбрав одну из лежащих на полу. Поль Теру, "Отель Гонолулу", - прочитал он на обложке толстого тома.
   Прочитав несколько страниц, Андрей отложил книгу. Его не увлекли переживания уставшего от жизни писателя, каким-то образом оказавшегося на Гавайях, и пытающегося начать совершенно новую, свободную от прежних проблем, жизнь.
   "Хотя, - подумал он, - вот, пожалуйста, вариант. Затеряться на Гавайях, порвать все связи, найти какую-нибудь простую работу. Так меня никто в жизни не найдет".
   Мысль не показалась особенно привлекательной. Бросить коту под хвост всю свою, не так уж плохо до сих пор складывающуюся, жизнь, и поселиться в скучном тихоокеанском раю? Слишком велика цена для одного мимолетного романтического приключения, завершившегося совсем не так, как планировалось.
   "Хорошо, - продолжал рассуждать он, - давайте прикинем, каковы шансы на то, что меня найдут, если я останусь в Калифорнии - здесь, или в Сан-Франциско? Как бы я стал искать человека, про которого я знаю довольно много - возраст, имя, образование, внешность, последнее место работы, может быть, даже тот факт, что он жил какое-то время в Сан-Франциско два года назад", - Андрей предполагал, что всю эту информацию Сергею будет нетрудно получить с умеренными усилиями.
   Андрей мысленно поставил себя на место человека, которому необходимо его, Андрея, найти в этой ситуации, и который располагает довольно большими возможностями. В теории это оказалось на удивление легко.
   "Первое, что бы я сделал, - начал Андрей, - это нашел человека, живущего в Калифорнии, и относящегося к той же возрастной и социальной группе. В наше время молодые русские, с высшим образованием, без родственников-эмигрантов, оказываются в Америке по сходным причинам - продолжение обучения, работа, бизнес, или просто любопытство. Они обычно не смешиваются с эмигрантской массой, не живут в русских районах, и держатся довольно обособленными компаниями. Открытыми, впрочем, для новых пришельцев того же социального статуса из России. При этом Москва и Питер в эмиграции держатся отдельно от других городов, хотя друг с другом оказываются вполне совместимыми.
   "Так вот, я бы дал задание этому человеку найти меня - за деньги, или как-нибудь еще, и снабдил его необходимой информацией. Дальше все просто - человек начинает время от времени спрашивать своих друзей, живущих поблизости: "Слушай, Саша, ты помнишь, года два назад тут тусовался Андрей такой-то, он работал, кажется, в "Неогене"? Высокий, такой, спортивный, с темными волосами? Я слышал, он снова в Калифорнии. Не знаешь, как его найти - тут "Файзер" ищет человека в их русское отделение, предлагают сказочные условия? Рабочая виза, грин-карта - не проблема. Если услышишь что-нибудь про него, дай мне знать, ладно"? Через несколько дней кто-нибудь обязательно отреагирует - при условии, конечно, что я буду видеться со своими старыми знакомыми. А не видеться было бы довольно странным - во-первых, а как же еще тут жить, без этого с тоски завоешь? а во-вторых, непременно на кого-нибудь из своих случайно натолкнешься. Можно, конечно, уехать вообще в другой штат, и там заводить новые знакомства, но это тоже только временная отсрочка. Русские в США живут не повсеместно, а по большей части в крупных городах, в лучших штатах, да и информация распространяется по Америке очень быстро. А ехать в какую-нибудь Небраску, где русских нет по определению - тогда лучше уж, действительно, в Гонолулу. Или вообще, в какую-нибудь прибрежную деревню в Мексике - стать рыбаком, жениться на местной девушке, и попытаться найти счастье в простой и бесхитростной жизни.
   "Выводы? Надо, во-первых, отдалить встречу с русскими калифорнийскими друзьями. По крайней мере, на неделю-две, пока накал высок, и Сергей может продолжать меня активно искать. Во-вторых, не обзаводиться обычным телефоном - даже если не включать свое имя в справочники, найти меня будет легко - полно русских работает в телефонных компаниях, и они охотно дадут или продадут такую информацию. В-третьих, как можно скорее съехать от Бена - неизвестно, как все сложится, и вовлекать в свои беды ни в чем не повинного приятеля было бы непростительным".
   Больше лежать было невмоготу, чувство голода только усиливалось, и Андрей решил плюнуть на деликатность, и подниматься. Стараясь не шуметь, он взял полотенце, и прошел в ванную.
   Выйдя из душа, он застал Бена на кухне - тот стоял у плиты в трусах, с торчащими дыбом волосами, и готовил завтрак. Кофеварка урчала, извергая из себя струйки пара и аромат свежего кофе.
  -- Прости, Бен, это я тебя разбудил? - покаянно спросил Андрей. - Не могу спать - в Москве шесть вечера, начало самой активной жизни.
  -- Да ты что? - запротестовал Бен. - Я всегда рано встаю, ты же знаешь! Наливай себе кофе, сок, сейчас тосты будут готовы. Я пока тоже в душ схожу.
   После завтрака, состоящего, к сожалению Андрея, лишь из тостов с джемом, кофе и апельсинового сока - и никакого, увы, мяса - друзья построили планы на день. Андрей вызвался съездить вниз, чтобы пополнить запасы продуктов - холодильник Бена требовал срочного внимания, и Андрей считал необходимым внести свою долю продуктов питания в совместное хозяйство. Бен, между тем, решил немного прибраться в доме. Время для этого давно пришло.
   Часов в одиннадцать, когда хозяйственные дела были успешно завершены, Бен предложил пройтись пешком до вершины Маунт Болди, а вниз спуститься на фуникулере. Фуникулер работал и летом, привлекая туристов, которые не могли, или не хотели, спускаться и подниматься пешком, но были не прочь полюбоваться открывающимся сверху видом.
   Позаимствовав у Бена, в дополнение к одолженному вчера комплекту одежды, старые кроссовки, Андрей ощутил себя готовым к походу. Он помнил, что подъем занимает по времени часа два, и вовсе не кажется легкой прогулкой. Они взяли по бутылке воды, и отправились в путь.
   Вид с дороги, действительно, открывался роскошный. Горы здесь были крутые и каменистые, сплошь поросшие хвойным лесом и кустарником, за исключением тех мест, где прошли оползни - это было здесь частым явлением, особенно весной, когда начинал таять лежащий на вершинах снег. Тогда горная тишина то и дело нарушалась гулким шумом камнепадов - крупные плоские камни короткими дробными лавинами скатывались по накатанным безлесным ложбинам, и также быстро замирали, иной раз перегораживая горную дорогу, а то и калеча не вовремя случившиеся на их пути автомобили.
   Отсюда, с широкой тропы, открывался великолепный вид на долину, в которой лежал Лос-Анджелес, вплоть до сияющего на горизонте Тихого океана. Тут же можно было видеть наглядное подтверждение причины, по которой Бен выбрал столь необычное место для своего постоянного жилья.
   Долина, ограниченная с трех сторон горами, напоминала плоское блюдо, наполненное легкой мутной жидкостью. Расстилающийся на дне долины огромный город был погружен в плотную дымку, отчего очертания высотных зданий были неясными, одинакового лилово-серого цвета.
  -- Представляешь, Андрей, - говорил Бен, - чем люди там дышат круглосуточно? Я не знаю другого такого грязного города. Слишком много машин, практически отсутствует общественный транспорт и слишком много места для парковки. Мегаполис весь изрезан автострадами, добраться на машине можно повсюду, дороги бесплатные, никаких проблем с тем, чтобы машину оставить на стоянке - конечно, все ездят на машинах. И вот - результат! - Бен обвел рукой впечатляющий пейзаж.
  -- И что, всегда так? - спросил Андрей.
  -- Иногда, когда ветер дует в определенном направлении, смог сдувает, и тогда, в сравнении, становится особенно заметным, насколько серьезна проблема. Больной город, - заключил Бен.
   Они отправились дальше.
   Когда спустя два часа они добрались до вершины, Андрей почувствовал, что довольно ощутимо устал. Солнце стояло в зените, и жарило немилосердно. Вода в бутылках кончилась еще на середине подъема, и его мучила жажда.
   На вершине располагалась лыжная база - небольшое дощатое строение, в котором зимой можно было взять напрокат оборудование, переодеться, и оставить на хранение вещи, а также перекусить в небольшом ресторанчике, который был открыт и сейчас. Внутри все было очень похоже на какую-нибудь заштатную подмосковную лыжную базу, где энтузиасты-лыжники стоят в очередь на бугельный подъемник ради пятисекундного спуска по сомнительному склону. Даже запах был такой же.
   Они купили по бутылке воды, и вышли наружу. Здесь сходство с Подмосковьем заканчивалось - все-таки тут были настоящие горы, и вид открывался изумительный. Рядом со зданием базы была построена бетонная смотровая площадка, огороженная перилами. Желающие разглядеть подробности могли воспользоваться платной подзорной трубой, в которую надо было опустить двадцатипятицентовую монетку за минуту удовольствия. И никаких следов ночных шабашей, между прочим.
   Они подошли к фуникулеру. Перед ними готовилась к посадке типичная американская семья - родители и двое детей, мальчик и девочка. Мальчику было лет семь, девочка - на год или два младше. У брата и сестры были одинаково длинные светлые волосы до плеч и голубые глаза. Отец и мать были одеты в одинаковые шорты и футболки, одинаково необъятного размера, с надписью Universal Studios на груди. Им обоим было, наверное, лишь немногим больше тридцати, но из-за свисающих подбородков и жирных складок на розовых шеях, они казались намного старше. Все семейство беспрестанно двигало челюстями: каждый держал в руках по пакету картофельных чипсов и большой бутылке "Кока-колы", а дети еще умудрялись, в дополнение к этому набору, удерживать в маленьких ладошках шоколадные "сникерсы". Дети были на удивление нормальными - без заметного лишнего веса, полные энергии и любопытства.
   Женщина перехватила устремленный на них взгляд Андрея, и, улыбнувшись, сказала традиционное "Хай!" Андрей немедленно устыдился. "В конце концов, - подумал он, - это их личное дело, что они делают со своими телами. Наверное, они любят друг друга такими, какие они есть. Есть худшие пороки, чем обжорство. Хотя, в христианстве, это ведь смертный грех, кажется. И потом, у них, наверное, не было выбора, как нет выбора и у их детей, которые при такой диете начнут стремительно пухнуть уже через четыре-пять лет". Андрей вздохнул. Обреченных детей было все же немного жалко.
   Семейство расселось по сиденьям подъемника: отец с сыном, мать с дочкой. Фуникулер был, наверное, построен лет двадцать, а то и тридцать назад - кресла из деревянных планок, выцветших от непогоды, с давно слезшим лаком. Бен подошел к служителю, собиравшему деньги за пользование подъемником, показал ему какую-то карточку, и поманил Андрея рукой. Они сели в подошедшее кресло.
  -- Сколько стоит фуникулер? - спросил Андрей.
  -- Для нас - нисколько, - ответил Бен, с довольным видом. Он не любил тратить деньги. - Местные жители и их гости катаются бесплатно. Я показал ему удостоверение из колледжа с моим адресом.
  -- Ну, тогда спасибо за поездку, - сказал Андрей.

X

  
   Сидя на крыльце, Андрей с задумчивым видом смотрел, как Бен открывает очередную бутылку пива, прихватив отвинчивающуюся жестяную пробку через край футболки.
  -- Бен, - сказал он, наконец. - Тебя не беспокоит, что ты таким образом прорезаешь ткань футболки острыми краями?
  -- Чего? - не понял Бен.
  -- Ты откручиваешь пробку через футболку, и острыми зубчиками прорезаешь ткань, - пояснил Андрей.
  -- Надо же, - Бен с искренним удивлением разглядывал подол футболки. - А я никак не мог понять, почему у меня все футболки в мелких дырочках на животе! Никогда не связывал это явление с открыванием пива. Думал... не знаю, что я думал.
  -- Это потому, что твоя голова занята более глобальными причинно-следственными связями, - засмеялся Андрей.
   Помолчав немного, он спросил:
  -- Бен, а что с твоей квартирой в Сан-Франциско? Ты от нее отказался? Или по-прежнему снимаешь?
  -- Оставил за собой, конечно, за такие деньги я там больше никогда в жизни не найду студию. Я ее сдаю одному... одной... короче, там живет человек. Но она уехала на лето, так что студия пустует.
  -- Так человек продолжает платить, или ты можешь распоряжаться квартирой в его отсутствие?
  -- Нет, мне приходится платить самому, так что я бы с удовольствием сдал ее на остаток лета, но никого не нашел. Он уехал в Нью-Йорк, и возвращается только в середине сентября.
   Андрей уловил какую-то непоследовательность в определении пола жильца, и спросил:
  -- Так это все же "он" или "она"?
   Бен немного замялся, и сказал.
  -- Это девушка, которую я раньше, несколько лет назад, знал парнем. Она сделала операцию по перемене пола, и теперь стала женщиной, очень симпатичной, кстати. Она лесбиянка.
   Андрей надолго замолчал, осмысливая информацию. Он даже пошевелил в воздухе пальцами, пытаясь уяснить себе логику процесса. Не добившись успеха, решил уточнить:
  -- То есть, еще раз: это парень, который переменил пол, чтобы стать женщиной-лесбиянкой?
  -- Ну да, - ответил Бен, - чего же тут удивительного?
   Андрей отпил глоток из своей бутылки, и опять погрузился в задумчивость. Он пытался представить себе, до какой степени у человека должно переклинить мозг, чтобы он решился на такой шаг. "Взять, например, меня, - размышлял он. - Я - мужчина, мне нравятся женщины, что делает меня гетеросексуальным. Но в данном случае женщины нравятся мне не как мужчине, а как женщине-лесбиянке, поскольку я осознаю себя женщиной, причем настолько, что решаюсь на серьезную операцию, и лишаюсь в процессе важных органов, очень, в принципе, полезных, при сексуальном общении с женщинами. Я становлюсь женщиной, утратив, таким образом, свою гетеросексуальность, поскольку теперь, чтобы стать гетеросексуальным, меня должны привлекать мужчины, которые мне вообще никогда не нравились..."
   Андрей решил, что обладает недостаточно тонкой натурой, чтобы понять мотивы поступка. Обсуждать же эту тему с Беном было невозможно, поскольку тот был просвещенным американцем из Северной Калифорнии, искренне считавшим, что вопросы тела, пола и сексуальной ориентации каждый имеет право решать сугубо индивидуально, и никто не должен подвергать это право сомнению, до тех пор, пока это не затрагивает столь же священных прав окружающих. Андрей, в принципе, был согласен, но не считал обязательным соблюдать сугубый пиетет в отношении таких вопросов, и вполне мог называть вещи своими именами. Но не с Беном. Поэтому Андрей бросил размышлять, и сказал:
  -- Давай я у тебя сниму квартиру до сентября, - он уже решил, что уедет, на всякий случай, из Лос-Анджелеса.
  -- А ты что, в Сан-Франциско собираешься? - обрадовался Бен. - Слушай, ты меня просто спасаешь, а то я вынужден платить за два дома - мне это просто не по силам. А ты опять на работу?
  -- И на работу тоже, - Андрей решил ничего не объяснять Бену. - А там как, в квартире - ее личные вещи остались?
  -- Нет, она почти все вывезла - я же рассчитывал на это время сдать студию. Вот и сдал, - продолжал радоваться Бен. - Но там есть все, что надо - белье, посуда. За телефон я сам плачу, мне счета сюда приходят, только если будешь звонить по межгороду, мне отдашь потом деньги.
  -- Вот и договорились, - сказал Андрей. Ему вдруг снова неудержимо захотелось спать, поэтому он встал и проговорил, зевая, - Бен, я вздремну часок. Разбудишь меня? И какие, вообще, дальнейшие планы? Если я останусь дома, то просплю весь вечер, и начну бродить по дому в три ночи.
  -- У меня вечер занят, - ответил Бен, - я вспомнил, что договорился поужинать с одной подругой. Так что ты сам давай, по своей программе. Через час разбужу, а там мне уже и уходить надо будет.
   Андрей, уже полусонный, помахал ему рукой и удалился в свою комнату.

XI

  
   Андрей с трудом разлепил глаза. Состояние было мерзким, настроение - еще хуже, причем в глобальном плане. Окружающая действительность казалась отвратительной, будущее - безнадежным, и даже сам себе Андрей внушал сплошь отрицательные эмоции.
   Он смутно припомнил, что Бен честно пытался поднять его в условленное время, но, не добившись успеха, ушел на свое свидание. Сколько же сейчас времени? Он посмотрел на часы - оцепенение, в котором он находился, делало даже простой поворот головы непомерной задачей. Шесть часов. Он спал около трех часов. Надо встать, а то все будет, как предсказано - он проснется таким же разбитым еще через три-четыре часа, и тогда уж точно будет обречен на тоскливую бессонную ночь.
   Несмотря на бурные протесты полупарализованных мышц, он встал и, пошатываясь, побрел в душ, ругая себя по пути. Ведь прекрасно знаешь, что дневной сон никогда не освежает, так какого черта улегся?
   Душ, конечно же, помог. Андрей стоял под горячей струей не меньше получаса, зная прямую зависимость между температурой тела и его тонусом. Кровь по венам побежала быстрее, мозг включился, и действительность уже не казалась такой мрачной, а вечер еще можно было спасти.
   Андрею повезло - Марк был дома, и сразу снял трубку. Он был искренне обрадован, узнав, что Андрей в Лос-Анджелесе, и тут же предложил встретиться и вместе поужинать.
  -- Я в восемь часов с Пегги договорился встретиться в одном мексиканском ресторане, в Санта-Монике, подъезжай туда, - говорил он. - Я тебе сейчас адрес дам, только найду, он у меня где-то тут был... Вот, записывай...
   Времени было вполне достаточно, чтобы успеть к восьми часам, и при этом еще заехать по пути в какой-нибудь магазин - у Андрея по-прежнему не было никакой своей одежды, кроме костюма. Пока же он вновь надел одолженные Беном шорты и футболку, и сел за руль.
   Когда Андрей вошел в ресторан в начале девятого, Марк уже сидел за столиком, Пегги нигде не было видно. Марк поднялся ему навстречу, они обнялись.
   Марк выглядел еще более загорелым, чем обычно, длинные волосы выгорели до светло-соломенного оттенка. Он сказал Андрею, что только что вернулся с Гавайев, куда ездил два-три раза в год, на остров Мауи. Там, в компании таких же ярых любителей серфинга, он наслаждался катанием на лучших в мире волнах.
  -- Как работа? - спросил Андрей.
   Марк пожал плечами.
  -- Все как обычно. Ничего не меняется.
   Марк был неплохим врачом-травматологом, работал в большом госпитале Маунт Синай, но без фанатизма, безусловно предпочитая дню на работе день на пляже. Куда и отправлялся, едва отоспавшись после дежурства. Будучи врачом со стажем, он зарабатывал хорошие деньги, но что он с ними делал, непонятно, поскольку жил в дешевой квартирке, ездил на чем попало, и тратил деньги разве что на отличное оборудование для серфинга, да иногда на поездки в очередной тропический рай, в поисках еще более крутых и длинных волн.
  -- Ну что, давай заказывать, - сказал Марк. - Пегги никогда не приходит вовремя. Если вообще приходит...
   Андрей открыл меню без особого душевного волнения. Он не любил мексиканскую кухню, ему она казалась слишком тяжелой - бобы, рис, расплавленный сыр, сметана, лепешки из теста... Хотя были исключения, такие как свежеприготовленная сальса из помидоров или манго, или гуакамоле - паста из авокадо с лаймовым соком, мелконарезанным луком и помидорами. Их он и заказал, с кукурузными чипсами. Можно было, конечно, взять обыкновенный стейк из говядины, или курицу, но есть вообще не очень хотелось - опять сказывался сдвиг во времени.
   Марк же отдал должное огромному буррито, а в качестве закуски заказал начос - разогретые кукурузные чипсы, политые расплавленным сыром-чеддером, с нарезанным колечками острейшим маринованным перцем и сальсой, гуакамоле и сметаной в маленьких чашечках. Андрей смотрел на эти порции с содроганием - он знал по опыту, что после сытных начос трудно думать вообще о какой-либо еде, не говоря уже о громадном буррито.
   Андрей уже покончил со своим заказом, и пил вторую "маргариту", когда, наконец, появилась Пегги. Она находилась в отличном настроении, что, впрочем, было обычным делом - другой ее Андрей никогда не видел. Пегги была довольно симпатичной крашеной блондинкой, скуластой, с полными губами, с "конским хвостом" на затылке, внешним видом очень напоминавшей актрис, играющих школьниц-старшеклассниц в бесчисленных американских кинофильмах про тинэйджеров. Она была единственной знакомой Андрею порнозвездой, поэтому он никак не мог выбросить из головы этот замечательный факт, и все искал в ее чертах следы порочности, приведшей ее к выбору такой профессии. Или что заставляет девушек идти в этот бизнес? Выбор ли это?
  -- Мальчики, - защебетала она, расцеловавшись с Андреем, - я есть ничего не буду, а вы, давайте, поскорее заканчивайте, и мы поедем в одно место, в Бел-Эйр. Там сегодня крутая голливудская вечеринка, будет весело...
   Андрей оглядел себя с сомнением. Согласно его слабым представлениям о голливудских вечеринках, там все мужчины одеты во фраки и смокинги, а все дамы в открытых вечерних платьях haute couture, и ему, в джинсах и рубашке, пусть даже только что купленных, там появиться не позволят. Он перевел взгляд на Марка. Его джинсы были к тому же заметно потерты на коленях, и майка без рукавов, облегающая мощную загорелую грудь, ничем не напоминала костюм от Армани.
  -- А кто нас туда звал? - полюбопытствовал Андрей. - И потом, мне не во что переодеться.
  -- Ой, да ты отлично одет! - сказала Пегги. - Меня позвали знакомые, они уже там, мы позвоним, когда подъедем, и нам откроют. Это день рожденья сына какого-то продюсера, там будет человек четыреста, и все равно друг друга почти никто не знает, не говоря уж об имениннике. Так что поехали прямо сейчас!
   Андрей никогда не был на подобных мероприятиях, поэтому он не стал больше возражать. Он вопросительно посмотрел на Марка. Тот большого энтузиазма не проявлял, но и не спорил с Пегги. Он только посмотрел с некоторым сожалением на свой недоеденный буррито, и сказал:
  -- Заберу с собой. Там ведь ничем путным не накормят.
   Похоже, его опыт был более обширным, чем у Андрея.
   Они решили оставить машины Андрея и Марка там, где они были запаркованы, и поехать всем вместе на "хонде" Пегги.
   Найти записанный Пегги на клочке бумаги адрес оказалось непростой задачей. Карта у них была, но разглядеть на ней, среди множества маленьких улочек, в полнейшем беспорядке расположенных на склоне холмов Бел-Эйр, нужную, было само по себе проблемой, а соотнести план с местностью - еще более трудным делом. Все разрешилось просто - как только они, проплутав минут пятнадцать, приехали приблизительно в зону, где находился нужный им дом, появился безошибочный признак того, что где-то близко проводится масштабное мероприятие. Пустынные в других районах Бел-Эйр улицы здесь были сплошь забиты запаркованными автомобилями. Машины стояли вплотную, бампер к бамперу, вдоль высоких заборов и живых изгородей, окружавших почти невидимые с дороги особняки. Где-то в эпицентре этого скопления автомобилей и должен был находиться искомый дом.
   Они поставили свою машину в боковой улочке и пошли искать нужный им адрес. Метров через сто пятьдесят они добрались до цели. Дом стоял на склоне крутого холма, окруженный высокой оградой с железными воротами. Пегги достала мобильный телефон и набрала номер. Коротко поговорив с кем-то, она отключила связь и потянула Марка за руку:
  -- Нам сюда, в калитку, она не заперта, а потом в боковую дверь. Милли нам откроет.
   Они вошли в калитку и остановились. Дом поражал своими размерами. "Высотой с московскую пятиэтажку, наверное", - подумал Андрей. Согласно инструкциям, они проигнорировали парадный вход и обошли дом слева, где обнаружили небольшую боковую дверь. Андрей отметил, что из-за того, что дом стоял на склоне, таким огромным был только фасад, а высота боковых стен стремительно уменьшалась по мере подъема в гору.
   Через мгновение дверь открылась, и они оказались внутри, в маленькой прихожей, из которой вела лестница наверх. Оттуда доносилась музыка, гул голосов, смех. Пегги наспех познакомила открывшую им Милли с Андреем, и они стали подниматься по ступеням.
   Андрей остановился на пороге. Огромный зал был полон народа. Он представлял собой прямоугольной формы помещение, с белыми стенами, уходящими высоко вверх, с обнесенной балюстрадой галереей на уровне второго этажа. На галерее видны были двери, ведущие куда-то вглубь дома. Из зала наверх вела широкая деревянная лестница с перилами. Пол в зале тоже был деревянный, не паркетный, а сделанный из идеально подогнанных друг к другу широких досок из твердого темного дерева. Если на нем и лежали обычно ковры, то к приходу гостей их благоразумно убрали, и теперь зал выглядел холодным и неуютным. Часть зала была отделена стойкой, к которой выстроилась довольно длинная очередь, а в противоположной стене встроен огромный камин; "Пешком можно войти, не нагибаясь", - подумал Андрей. Мебель Андрею рассмотреть не удалось - на огромном диване и двух или трех креслах около низкого круглого стола расположилась целая куча народа: они сидели на спинках, подлокотниках и даже на полу, прислонившись к дивану.
   Андрей понял, что напрасно беспокоился по поводу своей одежды - народ был одет очень разношерстно. На некоторых девушках, правда, были очень нарядные платья; Андрей также заметил несколько мужчин в костюмах и при галстуках, но большинство выглядело очень демократично.
   Народ толпился группками на полу большого зала, люди стояли на галерее, опершись на перила, сидели на ступенях широкой лестницы. Одна совсем молодая девчонка, в коротком белом кружевном платье, лежала на полу у стены, уставившись в потолок неподвижным взглядом. Ее платье задралось вверх, обнажив до самых трусиков полусогнутые в коленях голые ноги. Никто не обращал на нее никакого внимания.
   Рядом с пользующейся популярностью стойкой, где выдавали баночное пиво всем желающим, стояли параллельно друг другу два длинных стола. На столах лежали сделанные, как показалось Андрею, из самых длинных в мире батонов и порезанные на порции сэндвичи: "Как их выпекли, интересно, метра по четыре батончик...", - прикинул Андрей, - и тут же сообразил, что сэндвичи были приготовлены из обычных французских багетов с отрезанными горбушками, и составленных встык. Только по обоим концам к сооружению были приставлены горбушки, что и создавало впечатление багетов необычайной длины.
  -- А где именинник? - обернулся Андрей к Милли.
   Та пожала плечами.
  -- Его еще нет. Или уже нет. Понятия не имею.
   "Ну, тогда мне тем более все равно", - решил Андрей, а вслух сказал:
  -- Кто-нибудь хочет пива? Я могу принести.
   Милли отказалась - она держала в руке начатую банку, а Марк и Пегги закивали головами. Марк сказал, что позаботится о сэндвичах, поскольку ему не позволили доесть в ресторане буррито.
   Идея с пивом оказалась своевременной - Андрей забрал последние три банки, и пополнения запасов не предвиделось. Пиво оказалось американским, самого дешевого сорта, что немного удивило Андрея. "Хотя, - подумал он, - кому захочется покупать что-нибудь приличное для четырех сотен незнакомых людей? Которые тусуются в твоем доме по случаю твоего дня рожденья, при полном, однако, твоем отсутствии..."
   Он вернулся с пивом к месту, где оставил свою компанию. Пегги и Милли куда-то исчезли, оставив Марка с двумя сэндвичами в руках. Он, между тем, уже болтал с какими-то дружно жующими резинку девицами, которым представил Андрея. Имена девиц мгновенно вылетели у Андрея из головы, что, впрочем, его не очень смутило - он был уверен, что они точно также моментально забыли, как его зовут.
   Упоминание о том, что Андрей - русский, только что из Москвы, вызвало минутный интерес девиц, который быстро погас, и они вернулись к своей жевательной резинке и обсуждению каких-то общих знакомых. Андрей заскучал, отдал одну банку пива Марку, другую - девицам, и, отказавшись от сэндвича, пошел прогуляться по дому.
   У Андрея создалось впечатление, что подавляющее большинство гостей составляли девушки, в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Мужчины тоже, конечно, встречались, но были как-то не очень заметны в таком окружении.
   Наткнувшись, по отдельности, на Пегги и Милли, болтавших со знакомыми, он был представлен еще нескольким гостям, в результате чего ему пришлось отвечать на обычный набор вопросов, знакомых ему с первого посещения Америки. Он знал по опыту, что первые три вопроса, которые будут заданы, это: "Откуда вы?", "Как давно вы в Америке?" и "Ну, и как вам здесь нравится?" После чего следовал неизменный комплимент: "Вы очень хорошо говорите по-английски". Больше всего доставала ситуация, когда, едва успев удовлетворить равнодушное любопытство новых знакомых, приходилось тут же делать это заново, потому что к компании подходил новый человек, и, обнаружив, среди присутствующих иностранца, вновь задавал те же вопросы.
   В очередной такой группе, устав в который уже раз объяснять каким-то людям, что он работает на американскую компанию, и что он жил и работал некоторое время в Сан-Франциско, Андрей решил отклониться от рутины, и сообщил, что он агент КГБ, нелегально живущий в Калифорнии, и подумывающий о карьере двойного агента. Окружающие оживились, посыпались вопросы. Несмотря на то, что весь разговор происходил в шутливом тоне, у Андрея осталось впечатление, что ему поверили.
   Он поднялся вверх по лестнице и облокотился на балюстраду, глядя сверху на оживленный зал. Народу стало еще больше. От сэндвичей не осталось и воспоминаний, столы убрали, стойка опустела.
   Вообще, у Андрея было какое-то странное ощущение от этого мероприятия. Особого веселья заметно не было, скорее, чувствовалось некоторое напряжение в том, как стоявшие группами девушки окидывали оценивающим взглядом каждого нового входящего мужчину. "Кого они ждут? Именинника?" - недоуменно подумал Андрей.
  -- Грустное зрелище, правда? - услышал он над ухом голос Марка, незаметно подошедшего сзади. Он поставил свою банку пива на перила и встал рядом с Андреем. - Все эти девушки - из разряда "я тоже хочу". Они всеми правдами и неправдами попадают на такие вечеринки, с одной надеждой - быть замеченными кем-нибудь, кто имеет вес в Голливуде, и кто введет их за руку в сияющий мир богатых и знаменитых. Ради этого они готовы на все.
  -- Интересно, такие чудеса когда-нибудь случаются? - спросил Андрей.
  -- Не думаю. Желающие стать звездами съезжаются со всей Америки, но реальных историй про Золушек, ставших принцессами, что-то немного. Хотя, бывает, люди даже в лотерею по сто миллионов выигрывают...
  -- Зато, - успокоил его Андрей, - в Лос-Анджелесе много красивых людей - заметно больше, чем в любом другом месте Америки. Очевидно, красавицы поколениями приезжали, чтобы завоевать Голливуд, звездами в большинстве своем не становились, но оседали в Лос-Анджелесе, находили работу, заводили детей, и улучшали, таким образом, породу в Южной Калифорнии.
   Марк засмеялся.
  -- Интересная теория. Пожалуй, ты прав.
   В этот момент музыка стихла, гул голосов умолк, и в дальнем конце зала возникло какое-то оживление.
  -- А вот и именинник, - сказал Марк.
   Из запертой до этого момента двери появилась группа людей, встреченная громкими приветственными криками. Объятия, рукопожатия, смех. Откуда-то появился еще один стол, который поставили перед камином. На него тут же подсадили молодого парня, одетого в шорты и гавайскую рубашку, крики стали еще громче, раздались аплодисменты. Парень, не вполне разборчиво, произнес короткую приветственную речь - похоже, он был уже сильно пьян. Публика радостно захлопала в ладоши, послышались возгласы "с днем рожденья!".
  -- Похоже, это и вправду серьезная голливудская вечеринка, - с некоторым удивлением сказал Марк, указывая подбородком на кого-то, стоящего рядом со столом. - Это же Дэвид Швиммер.
  -- Кто такой Дэвид Швиммер? - спросил Андрей.
  -- Ты не знаешь Швиммера? - поразился Марк. - Это один из главных героев в сериале "Друзья".
  -- Я не смотрю сериалы, - с сожалением сказал Андрей. - Хотя "Друзей" в России показывают, я слышал название. Покажи мне, кто из них Дэвид Швиммер.
  -- Вон, весь в черном, повернулся к нам боком, с бокалом в руке.
   Андрей всмотрелся повнимательнее.
  -- А-а-а! - обрадовался он. - Знаю. Он в кино тоже играет. Я его видел в этом фильме, с Гаррисоном Фордом, как его, - "Шесть дней, семь ночей", или наоборот... Только фамилию не помнил. Он ничего, смешной.
  -- Ну ладно, - сказал Марк, - пойду Пегги поищу. Скоро можно и валить отсюда. Ты как?
  -- В любой момент, - ответил Андрей.
   Вновь оставшись один, Андрей вышел по галерее в дверь, ведущую наружу. Там он обнаружил довольно большую площадку, на которую с двух сторон выходили двери и окна второго этажа; две другие стороны были огорожены широкой белой балюстрадой. Сразу за балюстрадой росла живая изгородь из аккуратно постриженных кустов, а за ней начинался уходящий вверх склон холма, поросший травой. В дальнем конце террасы раздавался смех, возгласы - там расположилась группа парней и девушек человек в шесть. В воздухе разливался запах марихуаны.
   Андрей присел на мраморную скамейку, запрокинул голову вверх. Звезды были едва видны. А если подняться вверх, в горы, где стоит дом Бена, небо будет бархатно-черным, с рассыпанными по нему огромными бриллиантами звезд. Хотя, чему тут удивляться - хоть это и совсем недалеко, все же там лес, чистый воздух, койоты воют по ночам. А здесь - огромный город, какие там звезды...
   "Скоро ли Марк с Пегги соберутся домой? - подумал Андрей. - Мне без них не выбраться, а здесь уже порядком надоело". Он решил посидеть еще немного здесь, а потом отправиться на поиски Марка, чтобы поторопить его с отъездом.
  -- Эй, русский, - вдруг услышал он совсем близко от себя.
   Он вздрогнул и обернулся на голос. Рядом с его скамейкой стояла невысокая девушка в открытом коротком черном платье, не доходящем ей до колен.
  -- Можно я здесь сяду? - спросила она.
  -- Конечно, садись, - ответил Андрей, и зачем-то подвинулся, хотя на скамейке было полно места.
   Он всмотрелся в лицо девушки повнимательнее, и вспомнил, что его с ней знакомили чуть раньше. Зовут не то Карен, не то Кэтрин. Он ее запомнил по волосам, постриженным коротким ежиком и выкрашенным в яркий розовый цвет, и по глазам с нарисованными глубокими черными кругами теней вокруг них. В одной проколотой ноздре блестит яркий камешек в белой оправе. А вообще-то очень симпатичное лицо, красивый рот, веселые насмешливые глаза...
  -- Скучаешь? - спросила она.
  -- Честно говоря, да, - ответил Андрей. - Как-то я устал немного.
  -- Я забыла, как тебя зовут?
  -- Андрей. Или можно Эндрю, или Энди, если так привычнее.
  -- Андрей, - у нее вышло что-то вроде "Эндреа" с американским "р", что мало напоминало его настоящее имя. Она это тоже, видимо, поняла, и поэтому сказала: - Я лучше буду звать тебя "русский". Я никогда не была знакома ни с одним русским. Не возражаешь?
  -- Зови, как хочешь, - пожал плечами Андрей. - А ты Кэтрин?
  -- Карен.
  -- Очень приятно еще раз, Карен.
  -- Вот что, русский, давай-ка сбежим отсюда. Угостишь меня коктейлем где-нибудь в городе.
   Андрей посмотрел на нее с подозрением. Как-то вся предыдущая жизнь не приучила его к тому, что малознакомые девушки подходят к нему сами, и предлагают выпить вдвоем. Единственный подобный случай произошел в Москве совсем недавно, и результаты оказались вполне катастрофическими. Но вслух он сказал:
  -- С удовольствием, - и пробормотал, не удержавшись, - только никаких грузовиков.
  -- Что-что? - удивилась Карен. - Какие грузовики? Но я, вообще-то, на машине.
  -- Да, не обращай внимания, это я о своем. А я приехал сюда с Марком и Пегги - ты их знаешь? Я им скажу, что я уезжаю, чтобы они меня потом не искали.
  -- Ну, тогда пройдем через дом. А то тут можно сбоку спуститься, прямо на улицу - она показала на другой конец террасы, где видно было начало лестницы, ведущей вниз.
   В зале было все также людно. Андрей остановился на галерее, вглядываясь вниз, пытаясь высмотреть Марка или Пегги. Наконец, он увидел высокую фигуру с длинными выгоревшими прядями волос.
  -- Пойдем, - сказал он Карен.
   Проходя мимо Марка, занятого оживленной беседой с какой-то веселой компанией, Андрей помахал ему рукой и показал жестом на выход. Тот посмотрел на Андрея, скользнул взглядом по Карен, и, понимающе кивнув головой, махнул в ответ рукой, и вернулся к своему разговору.
   Машина Карен была запаркована совсем недалеко от входа - очевидно, она приехала на вечеринку одной из первых.
  -- Я очень плохо знаю Лос-Анджелес, - сказал Андрей, - так что ты выбирай место.
  -- Я знаю один бар недалеко, там можно хорошо посидеть.
   Минут через пятнадцать они уже входили в дверь с неоновой вывеской "Ричи'з" над ней. Как оказалось внутри, это был довольно большой ресторан, с обширным баром, отделенным он обеденного зала невысокой перегородкой.
   Они уселись за стойку. Бармен приветственно кивнул Карен, как старой знакомой, и поздоровался с Андреем.
  -- Что вы желаете выпить? - спросил он.
   Андрей вопросительно посмотрел на Карен.
  -- "Камикадзе", - сказала она.
  -- А мне... - Андрей обвел взглядом ряды бутылок на зеркальной стойке, - "Гленморанги", без льда. И стакан воды.
  -- Любишь виски? - спросила Карен. - Я думала, все русские пьют водку.
  -- Ага, стаканами, - ответил Андрей. - Стереотипное мышление. Я, вообще-то, совсем не люблю водку.
   Бармен принес напитки.
   Андрей отпил глоток, и прикрыл глаза от удовольствия. Неплохо для недорогого "сингл молт". Его научил разбираться в виски один хороший приятель из Нью-Йорка, который несколько лет работал в Лондоне, в крупной американской компании. Он часто ездил в Москву и Петербург, и постоянно привозил с собой виски исключительных сортов - покупал перед вылетом в лондонском "дьюти-фри". Таким образом, Андрей перепробовал чуть не все сорта виски, включая те которые нечасто встретишь за пределами Великобритании, и начал кое-что понимать в этом непростом напитке. Сам Андрей в Москве виски почти не покупал - из-за свирепых ввозных пошлин и акцизов на крепкие напитки даже красный "Джонни Уокер" стоил непомерно дорого, не говоря уже о более благородных сортах.
   Андрею вдруг очень захотелось есть. Он оглянулся назад. Зал был почти пуст, но, похоже, ресторан еще не закрывался - он заметил, как официант принимает заказ у какой-то вновь прибывшей парочки.
  -- Ты не хочешь есть? - спросил он у Карен. - На этой вечеринке есть было совсем нечего, так что я голодный. Ты как?
  -- Ну, - неуверенно начала Карен, - только если ты сам хочешь. Здесь довольно дорого.
   Андрей тут же вспомнил, что он находится в Америке, где, если ты предлагаешь девушке поужинать в ресторане, это не обязательно означает, что ты собираешься за нее платить.
  -- Я тебя приглашаю, - поспешил добавить он. - Если ты не против.
   Карен все еще колебалась.
  -- Тебе совсем не обязательно угощать меня ужином. Ты и так платишь за коктейли.
   Но Андрей уже подозвал бармена, и объяснял ему, что они хотели бы пересесть за столик в ресторане.
   Андрею не пришлось много говорить за ужином - говорила в основном Карен. Через полчаса Андрей уже знал, что она родилась в Стратфорде, Калифорния, что ее родители так и живут там, что у нее есть младшая сестра, которая тоже пока с ними, и старший брат, который служит в военном флоте, и сейчас находится вместе со своим авианосцем где-то в районе Персидского залива, что ее очень беспокоит, потому что там опасно, и вообще. Сама Карен, что не явилось сюрпризом для Андрея, занималась в театральной студии, а по вечерам подрабатывала официанткой, чтобы оплатить занятия и заработать себе на жизнь. Ее уже однажды приглашали на кинопробы, а кроме того, обещали дать небольшие роли в каких-то телевизионных сериалах, но пока все только обещаниями и ограничилось.
   Если у Андрея еще оставались сомнения по поводу того, к чему идет дело у них с Карен, то после ужина они полностью рассеялись. Когда они вышли из ресторана, слегка навеселе после выпитой бутылки вина и пары коктейлей, Карен сказала, махнув рукой вниз по улице:
  -- Я тут совсем рядом живу. Только, может, ты за руль сядешь, а? А то я чего-то совсем пьяная.
  -- Нет проблем, - ответил Андрей.
   Следуя указаниям Карен, он проехал два или три квартала, после чего она сказала:
  -- Можешь искать стоянку. Если не найдем бесплатной, то придется запарковаться у счетчика, но это значит, что завтра придется встать до девяти, и бросить монеток, или переставить на бесплатную стоянку. У нас в районе с этим строго.
   Они покружили минут десять, и в конце концов поставили машину у счетчика. Карен взяла Андрея за руку и повела за собой.
   Карен жила в маленькой квартире, состоящей из гостиной, спальни и крошечной кухни, на четвертом этаже шестиэтажного дома. В квартире было чисто, как будто она готовилась к приему гостей. "Впрочем, это я по себе сужу - у некоторых людей жилье бывает убрано постоянно, не только для гостей", - подумал Андрей.
   Едва успев войти в квартиру, Карен сказала:
  -- Я побежала в душ. Ты тут пока располагайся.
   Андрей прошел в комнату, осмотрелся. "Как, интересно, я должен располагаться? Раздеться и лечь в постель?" Из гостиной в спальню вела широко раскрытая дверь. Аккуратно застеленная широкая кровать занимала большую часть спальни. Еще там был туалетный столик с зеркалом, а в стене - встроенный одежный шкаф. На туалетном столике стояли фотографии - девочка лет пятнадцати в джинсах и футболке, парень в морской форме, и групповая фотография - в центре мужчина и женщина, лет пятидесяти, и по бокам от них Карен и та девочка, с другой фотографии, очевидно, сестра. Фотографии были недавними.
   Андрей был готов к дальнейшему развитию событий, но все же дыхание его слегка прервалось, когда, обернувшись на звук открывающейся двери, он увидел выходящую из ванной Карен, в коротком темно-синем махровом халате и в мягких тапочках из того же материала. Она не дала себе труда запахнуть полы халата, поэтому он не скрывал ее небольших грудей с розовыми сосками, и темного треугольника волос внизу живота.
   Андрей шагнул ей навстречу. Карен подошла к нему вплотную, и начала деловито расстегивать пуговицы его рубашки, начиная с верхней. Андрей обнял ее за плечи, темно-синий халат упал на пол.
  -- Эй, русский, - услышал он ее шепот, - мы это делаем в кровати.
   За окном уже светало. За последние три или четыре часа их тела успели трижды слиться воедино, а в промежутках, попивая холодное пиво, принесенное Андреем из холодильника, они переговорили обо всей ерунде, которая могла прийти им в голову. Вернее, если быть точным, говорила по большей части Карен а Андрей впитывал информацию. Он узнал, что ее подруга-парикмахерша, которая стрижет и красит ей волосы, работает в Голливуде, и делает прически Мелу Гибсону и другим знаменитостям, и что такие люди, как парикмахеры и гримеры, могут реально помочь с карьерой, потому что они запросто разговаривают со звездами во время работы, что в ноздре у Карен настоящий бриллиант, маленький, но настоящий, и что правда смешно, что у нее проколот нос, но не проколоты уши, она почему-то не хочет прокалывать уши, зато думает о том, чтобы проколоть пупок, но не хочет вставлять туда какую-нибудь ерунду, а на настоящий бриллиант, даже такой маленький, как в носу, денег нет, и неизвестно, когда будут. Теперь оба молчали. У Андрея было легко на душе - с этой незамысловатой и веселой девчонкой он на время забыл обо всех своих неприятностях, и просто наслаждался подаренным судьбой моментом. Андрей повернулся к Карен. Без косметики ее лицо казалось совсем детским. Андрей вдруг увидел слезы в ее глазах. Он приподнялся на локте, с тревогой вглядываясь в ее лицо.
  -- Послушай, русский, - спросила Карен, глядя на него серьезным взглядом, - вы все, русские, такие... нежные? Или это только ты такой?
  -- Да ты что, Карен? - засмеялся Андрей. - Я - обыкновенный.
  -- Вовсе нет. Я-то знаю, какие они - обыкновенные, - Карен закрыла глаза. - Все обращаются со мной, как со шлюхой. Я, наверное, шлюха и есть, да еще и не особенно умная, но я же никому не делаю ничего плохого... Наоборот, если мне кто-то нравится, я хочу, чтобы ему было хорошо со мной... А взамен получаю... Ты - первый, кто отнесся ко мне с уважением, - она уже плакала по-настоящему, всхлипывая, уткнувшись носом в его плечо.
   Андрей погладил ее по розовому ершику волос, не зная, что сказать, и как ее успокоить.
  -- Ну, зачем ты так говоришь? - сказал он. - Ты - очень хорошая и веселая девушка, просто тебе не везло с парнями. Главное - не позволяй никому с собой плохо обращаться. У тебя есть цель в жизни, ты знаешь, чего ты хочешь - вот, об этом и думай, а парни... - он махнул рукой. - У тебя будут лучшие парни в Голливуде, только выбирай. Когда-нибудь я буду гордиться тем, что был знаком с суперзвездой Карен... как твоя фамилия?
   Карен смотрела на него с сомнением, но уже не плакала.
  -- Хейвуд, - сказала она. - Она вытерла со щек последние слезинки, и улыбнулась. - Даже если ты не веришь ни слову из того, что говоришь, все равно - спасибо.
   Он обнял ее и прижал к себе. Карен затихла в его объятиях, и через минуту он уже услышал ее сонное посапывание. Андрей почувствовал, что тоже проваливается в сон. Надо немного поспать - завтрашний день будет полон забот.
   Андрей открыл глаза и посмотрел на часы. Половина девятого. Карен спала, повернувшись к нему спиной, откинув простыни. За окном сияло солнце, и без кондиционера в комнате становилось уже ощутимо жарко. Преодолев желание снова погрузиться в сон, Андрей тихонько встал и быстро оделся. Он вспомнил, что надо позаботиться о машине Карен - он знал привычки местных парковочных служб: незадолго до девяти утра встать наготове, неподалеку от поставленных на ночь у счетчиков автомобилей, и ровно в девять начать засовывать под стеклоочистители штрафные квитанции тем, кто не успел уехать или натолкать в счетчик монеток.
   К этому часу большинство машин разъехалось - утро понедельника, рабочий день. Андрей порылся в бумажнике, достал несколько двадцатипятицентовых монет. Выяснил, что максимальное время, на которое можно установить счетчик - два часа. Он опустил в щель все, что у него нашлось - получилось как раз два часа.
   Когда он вернулся в квартиру, Карен открыла глаза и сказала обрадовано:
  -- А я услышала, как дверь хлопнула - думала, ты от меня сбежал. Я так рада, что ты вернулся.
  -- Давай еще часик поспим. Я только вышел, счетчик подкормил.
  -- Ой, молодец. А я совсем забыла. А штраф платить совсем не хочется.
   Андрей устроился рядом с Карен поудобнее, и через две минуты уже снова спал сладким сном.
   Он проснулся от сильнейшего аромата свежесваренного крепкого кофе. Открыв глаза, он увидел, что Карен сидит рядом с ним на краешке кровати, одетая во вчерашний темно-синий халат, и водит у него под носом кружкой с черным горячим кофе.
   Андрей блаженно улыбнулся, и взял кружку обеими руками.
  -- Спасибо, - сказал он хриплым спросонья голосом, - ты ангел.
  -- Хочешь сливок или сахара? Я не знала, как ты любишь.
  -- Просто черный, все отлично. Ничего больше не надо.
  -- Я решила, что тебя пора будить. Уже половина одиннадцатого. У меня сегодня занятия - правда, они только в час начинаются, но тебя ведь надо куда-то подвезти, ты же без машины?
  -- Да, конечно, сейчас встаю. Моя машина где-то на бульваре Санта-Моника - подбросишь? Заодно где-нибудь позавтракаем - я угощаю.
  -- Ты каким рейсом полетишь? - спросила Карен. Андрей вчера сказал ей, что сегодня намерен улететь в Сан-Франциско.
  -- Еще не знаю. Надо заехать за вещами, попрощаться с приятелем, машину прокатную сдать. Да "Саутвест" каждый час в Окленд летает, так что поеду в аэропорт, как все закончу, и там куплю билет на ближайший рейс.
   Спустя час они завтракали в итальянской булочной-кофейне, неподалеку от вчерашнего ресторана. Карен отложила в сторону свой круасан, и сказала нерешительно:
  -- Послушай, мне говорили, что все русские хотят остаться в Америке и получить грин-карту, - она немного замялась, и продолжила. - Хочешь, я тебе помогу? Можешь на мне жениться, - и поспешно добавила, - не по-настоящему, а для документов... Бесплатно!
   Андрей был тронут. Такое предложение нечасто услышишь от законопослушных американцев. Он накрыл своей рукой руку Карен, и сказал мягко:
  -- Спасибо тебе большое. Только, видишь ли, я из тех русских, которые хотят жить в России. Я в Калифорнию ненадолго приехал - вот решу свои проблемы, и поеду назад. Ну, а если не решу - тогда, кто знает, может быть, и обращусь к тебе за помощью. В любом случае, спасибо за предложение.
  -- Я так и подумала, что у тебя проблемы. У тебя какое-то напряжение внутри, которое тебя не отпускает ни на секунду.
  -- Неужели так заметно? - удивился Андрей.
   Карен кивнула.
  -- И еще ты вчера разговаривал во сне. Похоже, ругался. По-русски. Я, конечно, ни слова не поняла, но тебе снилось что-то неприятное. Тебе нужна помощь?
  -- Да нет, Карен, спасибо, тут мне придется самому справляться. Сам пока не знаю, как.
  -- Ну, тогда, удачи тебе, русский, - улыбнулась она. - А если приедешь в Лос-Анджелес - звони в любое время дня и ночи. Буду рада видеть.

XII

  
   Ну вот, красный свет! Андрей ругнулся себе под нос, затормозил и выключил передачу. Если бы едущий впереди "олдсмобил" не тащился со скоростью три мили в час, он мог бы успеть проскочить перекресток. А теперь придется исполнять очередной цирковой трюк - когда сменится сигнал светофора, трогаться с места на подъеме минимум в тридцать градусов, да так, чтобы не съехать назад даже на полметра. Андрей посмотрел в зеркало заднего вида. Конечно же, стоящий сзади автомобиль подпер его под самый бампер, не оставив лишнего сантиметра для маневра. Посмотрел бы я на него, как он бы трогался на таком подъеме с ручной коробкой передач! Впрочем, скорее всего, он бы и на ровном месте не тронулся - в Америке подавляющее большинство ездит на машинах с автоматом. А, ладно, не в первый раз...
   Прошло уже две недели с тех пор, как Андрей приехал в Сан-Франциско, но за это время он ни на шаг не приблизился к решению своей главной проблемы. Никаких угрожающих сигналов со стороны Сергея за это время не было - может быть, тот действительно оставил на время попытки найти Андрея, а скорее всего, просто не имел пока такой возможности. До сих пор Андрею удавалось избежать контактов со старыми знакомыми, что его, вообще говоря, очень огорчало - он с удовольствием бы увиделся со многими из них, живущими поблизости.
   Он поселился в студии Бена, которая находилась на третьем этаже довольно старого четырехэтажного дома на улице Франциско, почти на углу Колумбус-авеню, в двух шагах от Фишерменз Ворф - Рыбацкой пристани, одной из главных туристских достопримечательностей Сан-Франциско.
   Студию он нашел в идеальном порядке, такого, вероятно в ней не было никогда - во всяком случае, с тех пор, как в нее вселился Бен. Как уж там у временного жильца прошла операция по перемене пола в физическом плане, неизвестно, но чистоту в квартире он, то есть она, умела поддерживать чисто по-женски.
   Вопрос с машиной удалось решить великолепно, с помощью того же Бена. Обзвонив своих друзей, он выяснил, что один из знакомых художников уже несколько месяцев не ездит на своей машине, поскольку у нее вышло из строя сцепление, а у владельца не было средств на его ремонт. Как и положено непризнанному гению, денег у него в ближайшее время и не предвиделось, и поэтому он с радостью принял предложение Андрея взять на себя заботы о ремонте, в обмен на право попользоваться автомобилем до конца лета. Таким образом, Андрей обзавелся десятилетним спортивным двухдверным "ниссаном", находившимся в удивительно хорошей форме. В проблеме со сцеплением не было ничего странного, учитывая пересеченный рельеф Сан-Франциско. При неумелом обращении с ручной коробкой передач на крутых подъемах сцепление гибнет первым.
   Андрей быстро организовал ремонт, что обошлось ему, ни много ни мало, в триста долларов, и обзавелся транспортным средством, не засветившись в официальных учреждениях, что было бы неизбежным, если бы пришлось покупать машину.
   Еще за это время ему удалось уладить все вопросы со своей компанией в Москве. Из того, с какой готовностью его отпустили на два месяца с работы, удостоверившись, что он действительно собирается к ним вернуться, Андрей понял, что его ценность как работника чрезвычайно возросла - без сомнения, благодаря тому контракту, заключение которого он обеспечил перед самым своим отъездом. Это, впрочем, было неудивительно - хотя контракт был не очень крупным, чуть больше полумиллиона долларов, но это было только начало - заказчик был серьезным. А поскольку с момента первого контакта и до последней подписи он имел дело только с Андреем, и не хотел разговаривать больше ни с кем, тот становился фигурой незаменимой.
   Поэтому ему не только оформили отпуск по семейным обстоятельствам до сентября, но и охотно пошли навстречу его просьбе перевести причитающийся ему в качестве премии процент не в российский банк, куда обычно начислялась зарплата, а на его американский счет, открытый им еще во время работы в Сан-Франциско. Что и было сделано несколько дней назад, как только прошел первый платеж по контракту.
   Андрей подсчитал, что после оплаты квартиры Бену за два месяца вперед, покупки кое-какой одежды, ремонта автомобиля, расходов на авиабилет и прокатный автомобиль в Лос-Анджелесе, и всяких мелочей, у него оставалось около десяти тысяч. По его расчетам, при скромной жизни два ближайших месяца можно было прожить на тысячу долларов, если тратить деньги, по большей части, только на еду и бензин. Ну, еще тысячу отложить на непредвиденные расходы. Итого, получается восемь тысяч долларов свободных средств, из которых за оставшееся время надо сделать ни много, ни мало, сто пятьдесят. Что-то он не слышал в последнее время, где можно сделать столь выгодное капиталовложение. Можно, конечно, купить восемь тысяч лотерейных билетов, и надеяться, что в следующий раз, когда будет разыгрываться сумма миллионов в семьдесят, один из них окажется выигрышным. Ага, дери карман шире...
   Но пока самой ощутимой ежедневной проблемой Андрея была отчаянная скука. До тех пор, пока он не выработал плана действий, он не решался восстановить прежние связи, поэтому тщательно избегал мест, где можно было встретить русских знакомых: круглосуточного кафе "Ступени Рима" (не путать с соседним рестораном под тем же названием), находящегося выше по Колумбус-авеню, в нем всегда играет оглушающе громкая музыка, толпятся европейцы, подают невообразимо вкусные итальянские десерты, и иногда, за полночь, можно даже увидеть, как достигшие нужной кондиции посетительницы отваживаются на рискованный танец на шатком столике; нудистского пляжа с черным, как асфальт, песком на противоположном берегу залива, за Золотыми воротами, куда ходят загорать геи, продвинутые русские, и редкие отвязные американцы естественной ориентации; клуба "Бимбо'з" в двух шагах от его студии, когда там в программе хорошая музыка - а что там делать в другое время? - и нескольких клубов к югу от Маркет-стрит, в соответствии с тем же критерием; бара в ресторане "Карнелиан Рум", под крышей одного из самых высоких зданий в Сан-Франциско - "Бэнк оф Америка", откуда в любое время суток открывается нездешней красоты вид на город и залив, кроме тех (удивительно, кстати, частых) дней и часов, когда из океана через Золотые ворота на Сан-Франциско наползает туман, и тогда вид из огромных, во все стену, окон, становится ничуть не интереснее, чем вид из иллюминатора самолета, летящего над плотным слоем облаков... Знакомые Андрея любили приводить сюда гостей из России, хотя напитки были страшно дорогими.
   А в одиночестве делать ничего не хотелось. Андрей уже в который раз убедился, что без компании его не привлекали никакие развлечения. Даже в кино не хотелось идти одному. Не говоря уже о более обстоятельных мероприятиях. "Скажем, - он посмотрел на огромный рекламный щит на стене соседнего дома, - позвонить по телефону 1-800-2HAWAII и купить за баснословно низкую цену поездку на Гавайи: четыре ночи и пять дней в скромной гостинице, авиабилет в оба конца, и за все про все - триста шестьдесят долларов плюс налог... Заодно присмотреться к обстановке..."
   Но лететь одному? Он не умел заводить пляжных знакомств, поэтому все пять дней будут гарантированно одинокими, не говоря уже о четырех ночах... Он уже начинал жалеть, что так поспешно уехал из Лос-Анджелеса. Там смешной Бен, там Марк, там симпатичная Карен - девушка без предрассудков... Воспоминание о Карен немедленно отдалось легким шевелением известной части тела в тесных джинсах. Он усмехнулся. Рефлекс, как у собаки Павлова.
   Он встрепенулся, услышав сзади нетерпеливый автомобильный сигнал. Задумавшись, он не заметил, что на светофоре давно уже загорелся зеленый свет. "Ах, он еще и сигналит!" - разозлился почему-то Андрей. Как бы там ни было, злость помогла - он тронулся вверх по склону, не отъехав назад ни на сантиметр. "Куда, бишь, я ехал-то?" - подумал он, проехав перекресток. Вечерами, когда становилось особенно скучно, он часто придумывал себе какое-нибудь дело - съездить в магазин, например, чтобы купить какую-нибудь ерунду по хозяйству, или музыкальный диск, или книгу, или просто проехаться за город.
   Сегодня Андрей выехал совсем рано, еще до пяти часов, и никакой специальной цели у него не было, поэтому он решил просто прокатиться по самому красивому окрестному шоссе под номером двести восемьдесят, ведущему в сердце Силиконовой долины - к скопищу разнокалиберных городков, где располагались все самые известные в мире компьютерные фирмы. "Проеду миль тридцать, - решил он, - сверну налево к Редвуд-сити, доеду до сто первого шоссе, и вернусь по нему в город. А там видно будет".
   Некоторое время Андрей ехал бездумно, глядя на стелющееся перед ним шоссе, а потом взгляд его упал на указатель в сторону аэропорта, и мысли вновь вернулись к Лос-Анджелесу.
   "А что мне, собственно, мешает туда слетать? Если и есть какой-то плюс в одинокой жизни, так это то, что не надо ни с кем ничего согласовывать. Почему бы не отправиться туда хоть завтра? - тут его посетила совсем свежая мысль: - А зачем лететь, когда можно поехать? И почему завтра, а не сегодня? Сейчас? Чего время терять? Зубную щетку и смену белья можно купить в любом магазине. Если на то пошло, каждая секунда приближает меня к Лос-Анджелесу - я же еду на юг. Можно доехать до Сан-Хосе, а там как-нибудь выехать на пятое шоссе... Лучше всего ехать по пятому, хоть оно прямое и скучное, и идет всю дорогу через пустыню, зато езды всего шесть часов. К полуночи буду там".
   Решение было принято. На всякий случай он похлопал себя по карману - бумажник на месте, а в нем пара кредитных карточек. И чековая книжка где-то в машине валяется, на всякий случай. Тогда вперед, в Лос-Анджелес!

XIII

  
   Андрей выключил радиоприемник.
   "Вот досада, - подумал он, - никаких дисков с собой не взял. А по радио в этой пустыне одна лишь музыка "кантри". Что было чистой правдой - по дороге до самого Лос-Анджелеса не было ни одного крупного города, а значит, не будет и радиостанций с мало-мальски приличной музыкой. Слушать заунывное "кантри" не хотелось.
   Он ехал уже почти четыре часа - в районе Сан-Хосе были пробки, в которых он потерял немало времени, зато теперь, на пятом шоссе, можно было разогнаться. Уже сгущались сумерки, и Андрей включил фары. Он ехал быстро, часто поглядывая в зеркало заднего вида, высматривая автомобили дорожной полиции. Машин было совсем немного, автострада - идеально ровная и прямая, поэтому трудно было удерживаться в пределах разрешенной скорости, хотя на большей части пути на "пятерке" этот предел был выше, чем где-либо в штате - семьдесят пять миль, или сто двадцать километров, в час.
   Он не был уверен, с какой стороны ждать опасности. Когда он в последний раз ездил за рулем по Калифорнии, радары для контроля скорости не использовались, и полицейские ловили нарушителей, незаметно пристраиваясь к ним сзади, и замеряя скорость движения по своему спидометру. Поэтому важно было издалека заметить силуэт машины дорожной полиции в зеркале заднего вида, и вовремя сбросить скорость. Надо сказать, что несмотря на кажущуюся простоту, сделать это было вовсе не так легко - приемы у полицейских были отработаны великолепно. Андрей сам пару раз попадался таким образом, после чего платил свирепый штраф и давал себе зарок никогда не превышать больше скорость.
   Но уже в то время в штате обсуждался вопрос о разрешении применения радаров, так что теперь всего можно было ожидать. Оставался один выход - пристроиться сзади за какой-нибудь быстро едущей машиной, и использовать ее в качестве прикрытия, а уж за опасностью сзади следить самому.
   Так он и сделал. Впереди него ехала маленькая спортивная машина, такого же серебристого цвета, как его "ниссан". Ее скорость Андрея вполне устраивала - девяносто пять миль в час. Он немного сократил дистанцию, но так, чтобы не подпирать автомобиль сзади, и не вынудить его уйти в правый ряд, пропуская Андрея. Подъехав ближе, он узнал по очертаниям "ауди-ТТ".
   По ассоциации он сразу вспомнил последний вечер в Москве, Вику, и поездку на ее "тэтэшке". Машина в свете его фар выглядела точно также, каким он видел в последний раз силуэт Викиной "ауди", отъезжающей от стоянки "Новотеля" в Шереметьево, когда Вика помахала ему на прощание рукой.
   Андрей сам не заметил, как подъехал к серебристой машине еще ближе. Теперь он видел калифорнийский номер и силуэт водителя за рулем. Из-за высокого подголовника сиденья нельзя было определить, кто ведет машину - было видно только, что водитель один в машине. Теперь Андрей буквально сидел на хвосте у "ауди", но та не спешила уступать ему дорогу, и продолжала ехать с прежней скоростью.
   В следующий момент водитель чуть наклонился вправо, возможно, чтобы отрегулировать кондиционер, или громкость музыки, и у Андрея на мгновение остановилось сердце. Он увидел, что за рулем сидела девушка с коротко стриженными, чуть вьющимися, светлыми волосами, и с характерным наклоном головы, который он видел лишь раз в жизни, и запомнил навсегда.
   "Не сходи с ума, - сказал он себе. - Она в Москве, также как ее машина, и никак не может оказаться на шоссе на полпути из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. Ты видишь где-нибудь московский номер? У американских машин даже проем под номер другого размера - эта "тэтэшка" не может быть Викиной машиной. Также как эта блондинка за рулем не может быть Викой".
   Все же Андрей не мог заставить себя отстать от "ауди" на приличное расстояние, и спокойно ехать за ней до тех пор, пока пути их не разойдутся. Он продолжал всматриваться в сидящий за рулем силуэт. Андрей не мог видеть, но знал, что водитель смотрит на него в зеркало заднего вида, и мог поклясться, что чувствует на себе взгляд пронзительных зеленых глаз.
   Наконец, не выдержав и кляня себя за дурацкое поведение, он перестроился в пустой правый ряд, и еще прибавил скорость. Он решил, во что бы то ни стало, взглянуть в лицо сидящей за рулем девушке.
   Это оказалось не так просто сделать. Похоже, в планы девушки не входило показывать Андрею свое лицо. "Ауди" легко прибавила скорость, и расстояние между ними не только не сократилось, но даже немного увеличилось. Андрей сжал зубы, и прибавил еще газу. Стрелка спидометра приблизилась к ста тридцати - "Двести километров в час!" - мелькнуло у него в голове.
   Несмотря на почтенный возраст, "ниссан" Андрея был удивительно резвым автомобилем. Но ему было не тягаться с новенькой "тэтэшкой", которая без всякого напряжения плавно прибавила скорость, и стала быстро удаляться. Андрей выругался. Педаль газа была утоплена в пол до отказа, скорость увеличилась еще на несколько миль, но больше из машины ничего выжать не удавалось. "Ауди" уже была далеко впереди, и ее габаритные огни вот-вот готовы были слиться с огнями идущей впереди группы автомобилей.
   Андрей понял, что игра проиграна. Он уже готов был сбросить скорость и выбросить "тэтэшку" и ее водителя из головы, как вдруг увидел, что серебристая машина замигала правым указателем поворота, а ее стоп-сигналы загорелись яркими рубиновыми огнями. Она собиралась свернуть с шоссе!
   Андрей решил использовать этот шанс. Он взглянул на обозначение выезда: Лост Хиллс/Васко. Черт его знает, где это. Неважно. Он тоже показал поворот, замедлил ход, и выехал вслед за "ауди", которая опять была совсем близко впереди него.
   Петля выезда вывела их на пересекающую дорогу. Это не было скоростным шоссе - просто освещенная в этом месте фонарями дорога, ведущая в двух направлениях в стороны от "пятерки". "Ауди" повернула налево, и не спеша поехала дальше, держась в правом ряду. Андрей, чувствуя близкую победу, прибавил газу, и через несколько секунд поравнялся с "тэтэшкой".
   Из бокового стекла на него смотрел, удивленно и чуть насмешливо приподняв одну бровь, светловолосый парень лет двадцати пяти. Заметив ошарашенное выражение лица Андрея, он улыбнулся и слегка подмигнул. Лицо и манеры парня были безошибочно женственными, и Андрею показалось, что он видит на его лице тщательно нанесенную косметику.
   Андрей мучительно покраснел, неловко дернул плечом - мол, обознался - и, ругая себя последними словами за глупость, нажал на газ. Теперь ему хотелось оказаться как можно дальше от "тэтэшки".
   Спустя некоторое время он сообразил, что едет совсем не туда, куда намеревался. Чтобы продолжить путь в Лос-Анджелес, надо вернуться к пятому шоссе, а вместо этого он удалялся от него в восточном направлении. Он начал искать место для разворота.
   Такое место нашлось довольно скоро, и Андрей уже приготовился к маневру, как вдруг увидел указатель: шоссе номер 99, Лас-Вегас. И в ту же секунду понял, что планы его стремительно поменялись во второй раз за вечер.

XIV

  
   Когда позже Андрей вспоминал ту ночь, у него возникало ощущение, что какая-то неведомая сила отняла у него тогда всякую способность распоряжаться своими поступками, хотя он этого совершенно не сознавал. Он не сомневался в своей способности к принятию решений, и никто не освобождал его от сомнений и неуверенности в правильности действий, но все же, впоследствии, все происходящее воспринималось как эпизод какого-то спектакля, где ему выпало играть роль, в которой он не знал ни слова, и он, думая, что импровизирует, на самом деле играл по подсказкам суфлера.
   Лас-Вегас встретил его, как и всегда, морем огней, лихорадочным весельем, гигантскими световыми щитами рекламы. Было уже далеко за полночь. Андрей взглянул на часы: почти два часа. Разгар игры.
   Андрей был здесь несколько раз в период своей жизни в Сан-Франциско. Так случилось, что те немногие американцы, с которыми он близко подружился в то время, были, как на подбор, заядлыми игроками. Андрей, поиграв пару раз вместе с ними, тоже втянулся - играли все некрупно, в меру возможностей, но острое удовольствие от самого процесса игры, безусловно стоило периодических поездок в Лас-Вегас, или, чаще, в Рино - городок в Неваде гораздо меньший по размеру, чем Вегас, и без таких экстравагантных отелей-казино, которые делают Лас-Вегас похожим на гигантский Диснейленд - зато гораздо ближе к Сан-Франциско.
   Андрей немного прошелся по улице, не обращая внимания на назойливых парней сомнительного вида, пытающихся всучить каждому проходящему буклеты с рекламой публичных домов, девушек по вызову, стриптиз-клубов и прочих увеселений, которые, наряду с игровым бизнесом, составляют большую часть образа Лас-Вегаса. "Город греха", как называют его в Америке. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что хотя бы один грех на Лас-Вегас возлагают напрасно: проституция, действительно узаконенная в штате Невада, запрещена в самом Лас-Вегасе. Поэтому до ближайшего публичного дома желающим согрешить за деньги придется ехать не меньше пятидесяти миль...
   Андрей прошел мимо "Миража", около которого как раз собралась небольшая толпа народу, ожидающая очередного извержения искусственного вулкана, происходящего каждые пятнадцать минут, решил было перейти на другую сторону, к "МГМ", и, передумав, шагнул в ближайший вход. "А, все они одинаковые", - подумал он.
   Казино встретило его кондиционированной прохладой - даже в два часа ночи на улице было ощутимо жарко - нескончаемой какофонией, состоящей из звона падающих из игровых автоматов монет, электронными булькающими звуками тех же автоматов, гулом голосов, выкриками официанток, разносящих напитки и сигареты...
   Он прошел вглубь огромного зала, мимо рядов автоматов с сидящими за ними игроками с остекленевшими глазами, мимо рулетки, мимо столов для игры в "крэпс". Будь он сейчас со своей прежней компанией, с желанием развлечься и получить удовольствие, они непременно присоединились бы к шумной толпе, окружившей один из столов. "Крэпс" - самая веселая, и самая коллективная игра в казино. В отличие от всех других игр, где один игрок выигрывает, другой проигрывает, и каждый играет против казино в одиночку, в "крэпс", пока проигрывает казино, выигрывают все участники игры. Поэтому тот, которому выпала очередь кидать кости, является объектом всеобщего внимания и поддержки, выражающихся в громких криках и ободряющих жестах и возгласах. Те же, чья рука оказалась счастливой в эту ночь, и способна кидать и кидать кости, не выбрасывая ненавистную "семерку", мгновенно завоевывают всеобщее обожание - все сожалеют, когда кости, наконец, переходят к следующему игроку, радуются, когда снова приходит их очередь, а когда "счастливчик" покидает стол, остальные вполне могут последовать его примеру.
   Сегодня за одним из столов явно везло высокой девице скандинавской внешности - каждый ее бросок сопровождался дружными криками "йес!", выбрасыванием вверх сжатых кулаков, аплодисментами и объятиями. Девица немного растерянно улыбалась и продолжала с силой метать кости через стол. Ставки за нее делал ее спутник - малопримечательный черноволосый парень в шортах и футболке.
   Андрей вздохнул, и прошел дальше, к столикам для игры в "блэкджек".
   В этот час большинство мест было занято - у столов с невысокими минимальными ставками в три-пять долларов люди даже стояли за спинами игроков, в ожидании, когда освободится место. Столы со свободными местами автоматически означали высокие ставки - чтобы определить это даже не обязательно было подходить и читать таблички. Внимание Андрея привлек совершенно пустой стол с одиноким скучающим негром-дилером. "Надо же, черный дилер, - подумал Андрей, - сколько раз был в казино, ни разу не встречал". Он на минуту задумался о причинах такого явления, но объяснения не нашел, и списал это на простое совпадение. Или, точнее, несовпадение.
   Он подошел и сел на крайнее справа место. Только потом взглянул на табличку с надписью: минимальная ставка - 100 долларов, максимальная - 10000 долларов. Он достал из кармана тонкую пачку сотенных банкнот и положил ее на стол перед дилером, сказав:
  -- На пять тысяч, пожалуйста.
   Это была сумма, которую он отвел себе на игру. Примерно в двадцать пять раз больше, чем он когда-либо отваживался проигрывать в казино.
   Дилер протолкнул бумажки по одной в щель в столе и подвинул Андрею пять стопок фишек, по десять в каждой стопке. Фишки были мраморно-белые с золотом, на каждой в середине надпись $100 и название казино по ободу.
  -- Удачи, - сказал дилер.
   Андрей положил одну фишку в круг для ставок.
   Он неплохо знал эту игру, и чаще всего играл в казино именно в нее. Она нравилась ему по многим причинам. Одной из этих причин было то, что в "блэкджеке" преимущество казино перед игроком является минимальным - в пределах полупроцента. Ни одна другая игра не предлагает таких, сравнительно "честных" условий. Правда, для этого надо уметь играть, и максимально использовать ситуацию в свою пользу. Неопытный игрок позволяет казино поднять его преимущество перед ним примерно до двух и более процентов - существенная разница.
   Дилер положил перед Андреем семерку лицом вверх, девятку перед собой. Еще одну карту перед Андреем - на этот раз тройку - хорошо, и вторую карту вверх рубашкой перед собой.
  -- Удваиваю, - сказал Андрей, добавляя еще одну фишку к первой.
   Негр положил перед Андреем даму и остановился. Андрей сделал рукой отрицательный жест, проведя ладонью над своими картами. Двадцать очков - почти верный выигрыш, учитывая девятку дилера.
   Подсчет очков в "блэкджеке" гораздо проще, чем в русском "очке": карты от двойки до десятки имеют количество очков, равное их достоинству, все картинки идут по десять очков, а туз - один или одиннадцать, считай как хочешь, в зависимости от того, что тебе выгоднее. "Блэкджек" - это двадцать одно очко на двух картах. За него выплачивается выигрыш в размере 3:2. Все остальное - правила игры, которые незначительно меняются от казино к казино.
   Дилер открыл свою карту: король - всего девятнадцать очков против Андреевых двадцати. Он выхватил две стодолларовых фишки из одной из длинных горизонтальных стопок, лежащих перед ним в деревянных желобах, и положил рядом со ставкой Андрея.
   "Минус две картинки, плюс тройка - минус один" - автоматически "открыл счет" Андрей.
   Что делает игру в "блэкджек" окончательно уникальной, так это то, что то небольшое преимущество, которым все же обладает казино даже перед опытным игроком, можно свести на нет, и даже изменить расклад в свою пользу. Для этого надо "считать карты". Это вовсе не означает, что надо запоминать все вышедшие карты, и помнить оставшиеся - поскольку игра в казино ведется обычно не с одной, а с четырьмя, а то и с восемью колодами одновременно, такое под силу разве что компьютеру. Коротко говоря, считать карты в "блэкджеке" может любой, умеющий считать до десяти. При этом, правда, необходима внимательность и сосредоточенность, и нельзя забывать об основной стратегии игры, позволяющей использовать другие преимущества ситуации...
  -- Напитки? - раздалось над ухом у Андрея.
   Официантка с подносом. Длинные ноги в блестящих плотных "леггинсах" телесного цвета, и пиджак с золотыми пуговицами, похожий на фрак, очень короткий спереди, с длинными фалдами сзади. Издалека официантки выглядят полураздетыми. И красивыми. Вблизи у большинства изможденные, не первой молодости лица, усталые равнодушные глаза.
  -- Минеральную воду, пожалуйста, - сказал Андрей.
   Официантка отметила заказ в блокноте и отошла.
   Существует больше десятка систем подсчета карт, но все они основаны на следующем факте: чем больше среди оставшихся в колоде карт десяток и картинок, тем лучше для игрока. Потому что, по правилам казино, дилер не имеет права остановиться, пока не наберет семнадцати очков. Если у него шестнадцать или меньше, он обязан взять из колоды еще одну карту. У игрока таких ограничений нет. Поэтому, если велика вероятность того, что дилер вытащит из колоды десятку к своим двенадцати или больше набранных очков, и переберет, надо увеличивать ставки.
   Одна из простейших систем подсчета заключается в следующем. После того, как карты вновь перетасованы, перед первой сдачей, мысленно "обнули счетчик". За каждую вышедшую карту от двойки до шестерки, набавляй себе по очку. За каждую вышедшую десятку или картинку - отнимай по очку. Все остальные карты - нейтральны. Чем выше положительный "текущий итог", тем выше твое преимущество - увеличивай ставки. Чем глубже цифры уходят в минус, тем больше шанс проигрыша - делай минимальные ставки.
   По собственному опыту Андрей знал, что подсчет карт убивает все удовольствие от игры, весь азарт, ради которого, собственно, он и приходил в казино. Поэтому обычно он забывал про все системы, и играл, как Бог на душу положит. Сотня долларов - небольшая цена за удовольствие, тем более, что довольно часто он оставался в выигрыше, система там или нет.
   Система или нет, но, хотя текущий итог в голове Андрея быстро пошел вверх - выходили по большей части мелкие карты, он также быстро проиграл девятьсот долларов.
   "Так меня надолго не хватит, - подумал про себя Андрей. - Хотя что говорить, это вообще не по моим средствам столик..."
   При серьезной игре в "блэкджек", в расчете на конечный выигрыш, рекомендуется иметь в запасе примерно двухсоткратный запас по отношению к максимальной ставке, которую игрок ставит на кон. И быть готовым, при длительной полосе невезения, проиграть большую часть этого запаса. Только так можно гарантировать то, что игрок переживет неудачный период и отыграется, как только ситуация переменится. "Если я играю за столом с минимальной ставкой в сто долларов, и не буду ставить больше четырехсот, мне надо бы иметь в кармане... восемьдесят тысяч долларов. Однако..."
   Андрей встал из-за стола и стал рассовывать фишки по карманам.
  -- Я вернусь, - сказал он дилеру.
   Андрей прошел по тому же маршруту, каким он пришел сюда, только в обратную сторону. Стол для игры в "крэпс", где еще недавно толпа поощряла криками скандинавскую девушку, практически пустовал. Два человека в джинсах и фланелевых клетчатых рубашках с длинными рукавами - это при том, что снаружи было под тридцать градусов Цельсия - без воодушевления кидали по очереди кости.
   Андрей быстро нашел то, что искал. Рулетка, со скучающим крупье, без клиентов. Высокие ставки. Это то, что сегодня было нужно Андрею.
   Он сел на высокий стул у самой рулетки, там где начинается закрывающее ее с внешней стороны стекло, и начал выкладывать свои фишки.
  -- Фишки? - спросил его крупье.
   У каждой рулетки, кроме фишек казино, есть набор собственных разноцветных фишек - каждому игроку дается свой цвет, чтобы легче было следить за ставками и распределять выигрыш.
   Андрей отрицательно покачал головой. Он отсчитал фишек на четыре тысячи долларов - практически все, что у него оставалось, и подвинул всю кучку на "красное". Крупье привычным движением крутанул рулетку, бросил легкий белый шарик на вращающийся круг.
  -- Шестнадцать, красное, чет, - произнес он ровным голосом после того, как шарик замер на цифре.
   Крупье подвинул выигрыш к ставке Андрея - четыре тысячи.
   Андрей кивнул головой, и сделал рукой жест, показывая, что он оставляет всю сумму на красном поле.
  -- Простите сэр, - сказал крупье, - максимальная ставка за нашим столом - пять тысяч долларов на внешнем поле.
   Андрей пожал плечами и снял три стопки, оставив пять на кону. Рулетка вновь закрутилась.
  -- Двенадцать, красное, чет.
   Еще пять тысяч. Андрей сгреб выигрыш и стал подниматься со стула.
  -- Желаете поднос для ваших фишек? - спросил крупье, доставая откуда-то небольшой пластмассовый поднос с четырьмя полукруглыми желобами по размеру фишек.
  -- Спасибо, - кивнул Андрей. Таскать в карманах больше сотни увесистых кругляшей было, действительно, неудобно.
   Андрей сложил фишки в поднос и подвинул две в сторону крупье. Он постучал ими по столу "на счастье", поблагодарил Андрея, и положил в специально отведенное для чаевых место на своем краю стола.
  -- Удачи, - сказал он.
  -- Спасибо, - ответил Андрей.
   Негр-дилер по-прежнему скучал за столом. Увидев Андрея, он просиял, и кивнул ему, как старому знакомому. Андрей уселся на свое место, поставив перед собой поднос с фишками.
   По всем канонам, с банком в тринадцать тысяч это по-прежнему был не его стол. Далеко не его. Однако, сегодня ночью он не собирался следовать правилам. У него была цель.
   Он оглядел стол. Очевидно, никто не садился играть в тот короткий промежуток времени, пока он отсутствовал. Примерно половина колоды карт использована. Какой там был счет карт? Плюс четыре на оставшиеся три колоды с половиной? Он уже понял, что не будет вести тщательный подсчет, но хотя бы приблизительно оценивать, в чью пользу складывается вероятность, не помешает.
   Андрей поставил двести долларов на кон.
   Дилер сдал восьмерку Андрею, туз себе, еще одну восьмерку Андрею, положил закрытую карту рядом со своим тузом.
  -- Страховка?
   Страховка предлагается игрокам в случае, когда открытая карта дилера - туз, поскольку велика вероятность того, что на руках у него "блэкджек". Как это часто бывает, когда речь идет о страховке - будь то в жизни или в игре - в большинстве случаев она выгодна только страхователю.
   Андрей отрицательно покачал головой и сказал:
  -- Делю карты.
   Дилер раздвинул две карты Андрея подальше друг от друга и подвинул его ставку к одной из них. Андрей положил еще двести долларов рядом с другой.
   Теперь Андрей играл как бы за двоих. Если у дилера вторая карта - десятка или картинка, он проиграет двойную ставку. Если нет - исход может быть любым.
   Негр достал из "башмака" очередную карту. Десятка. Хватит - жест ладонью над картами.
   Карта к второй ставке. Тройка! Отлично. Еще! - приглашающий жест, провести ногтями по сукну к себе. Туз. Тьфу. Еще. Двойка. Сколько можно? Еще! Семерка. Ура! Хватит.
   Дилер переворачивает свою карту: шестерка. Еще одна - десятка. Теперь у него семнадцать - по правилам казино он обязан остановиться. Выиграно четыреста долларов. Какой там текущий счет? Чуть выше в положительную сторону.
   Андрей оставил все восемьсот долларов на столе. Поехали.
   Карту - мне. Туз. Я люблю тебя, негр. Карту - себе...
   Вторая карта, однако, пошла не дилеру. Увлекшись игрой, Андрей не заметил, как на соседний стул сел еще один игрок. Он взглянул на соседа.
   Соседом, вернее, соседкой, оказалась та скандинавская девица, которая метала кости в "крэпс" под одобрительные крики окружающих. Похоже, удача ей сегодня сопутствовала - куча стодолларовых фишек перед ней была, пожалуй, даже побольше, чем у Андрея.
   Он посмотрел на ее ставку. Двести долларов. Ей пришла десятка. Себе дилер сдал шестерку.
   Андрей получил вторую карту - дама. Блэкджек! Дилер забрал карты Андрея, выдал ему двенадцать "соток" выигрыша. Девица получила туза. Второй блэкджек подряд! Девица выкрикнула "йес!" и выбросила перед собой сжатый кулак. Стоящий за ее спиной невзрачный спутник захлопал в ладоши.
   Стол становился "горячим".
  -- Коктейли! - услышал Андрей и обернулся. Официантка с подносом. Одета также, но другая. Помоложе и посимпатичнее, и глаза повеселее.
  -- Минеральную воду, пожалуйста. Хотя я уже заказывал, вообще-то.
  -- А мне пиво "Корона", пожалуйста, - попросила девица. Никакого скандинавского акцента в ее выговоре не наблюдалось.
   В течение нескольких последующих сдач Андрей не рисковал - ставил по сто-двести долларов. Игра шла с переменным успехом. Девица тоже играла довольно осторожно, по большей части выигрывая. Андрей окончательно бросил считать карты - все равно сегодня он не следовал никаким правилам, и делал ставки не раздумывая, повинуясь сиюминутному порыву.
   Он взглянул на часы. Четвертый час. "Спать совсем не хочется, - подумал он. - Интересно, это правда, что в казино добавляют чистый кислород в систему вентиляции, чтобы поддерживать бодрость в игроках? Действительно, не припомню, чтобы мне когда-нибудь хотелось спать в казино, хоть до утра играй. Уставал, конечно, но в сон не клонило никогда..."
   Андрей поставил на кон сразу пять тысяч, грубо нарушив еще одно стратегическое правило: никогда не делать ставки, превышающие пяти процентов от первоначально отведенной на игру суммы. Негр выкатил глаза и сделал шутливо-испуганное лицо. Девица присвистнула и скромно поставила двести долларов. Ее спутник - латиноамериканец, как понял Андрей по акценту, положил ей на плечо руку с бриллиантовым перстнем и массивным золотым браслетом на запястье.
   Тройка - мне. Туз - девице. Девятка - себе.
   Семерка - мне. Хорошо. Десятка - девице. Кое-кому еще лучше. Блэкджек.
   Дилер выдал девице ее выигрыш и положил перед собой вторую карту рубашкой вверх.
   Пять тысяч долларов на кону образовали довольно внушительную кучку. Теперь их судьба решалась тем, какая карта придет Андрею. "Сейчас бы туза. Тройка, семерка, туз - прям "Пиковая дама", - мелькнуло в голове у Андрея.
  -- Удваиваю, - с ужасом услышал он собственный голос. Девица тихо ахнула. Рука с перстнем сжала ее плечо.
   Отсчитывая еще пять тысяч, Андрей краем глаза заметил, как к столу подошел, остановившись в двух шагах, человек, одетый в строгий костюм, в белой рубашке с галстуком и с золотой табличкой с именем на лацкане. "Пит-босс, - подумал Андрей. - По мою душу".
   "Пит-босс" - это менеджер, отвечающий за порядок в своем секторе казино. В его обязанности входит разрешать мелкие проблемы, следить за порядком, и обеспечивать, чтобы все делалось по правилам. Он появляется всякий раз, когда происходит что-нибудь необычное. Резко менять размер ставки за столом для "блэкджека" - верный способ привлечь внимание пит-босса.
   Андрей взглянул вверх. Прямо над столом из потолка смотрел "небесный глаз" - черная полусфера, через которую ведется наблюдение за игроками и дилерами. С ее помощью разрешаются спорные ситуации, фиксируются попытки жульничества, опознаются люди, которым запрещен вход в казино. К последним относятся уже попадавшиеся карточные шулера - казино постоянно пополняют их фотографиями объединенную базу данных, профессиональные "счетчики" - считать карты правилами казино не допускается, и уличенные в этом игроки могут быть удалены, что Андрей всегда считал произволом и беспределом, а также некоторые другие категории лиц, например, фокусники-иллюзионисты. Особенно внимательно следят за действиями дилеров-крупье: нечестный дилер в сговоре с игроком может, в принципе, разорить казино.
   Андрей подвинул вторые пять тысяч в круг для ставок. "Что я делаю?" - подумал он в смятении.
   Дилер взял из "башмака" карту. Прежде чем положить ее вверх лицом перед Андреем, он сделал короткую драматическую паузу. Андрей затаил дыхание.
   Дама пик! Андрей, не выдержав, рассмеялся совпадению. В его смехе присутствовала изрядная доля облегчения. То, что для Германна в "Пиковой даме" было катастрофой, в его, Андрея, случае, было очень хорошей картой. Двадцать очков. Проиграть еще можно, если дилер наберет двадцать одно, но вероятность не столь велика. Хоть бы он вытянул десятку, или картинку!
   Дилер вытянул двойку. Черт! Теперь только бы не десятку! Четверка! Слава Богу. Туз. Сколько это - шестнадцать? Валет! Перебор!!!
   Девица слева взвизгнула от восторга. Андрей перевел дух. Негр скалился белозубой улыбкой. Оно и понятно - везучие игроки оставляют дилерам щедрые чаевые, а что взять с проигравших?
   Как раз вовремя подоспела официантка с минеральной водой - Андрей бросил ей на поднос фишку в сто долларов и жадно отпил половину из стакана.
   Он начал укладывать фишки в поднос, но через мгновение понял, что это бесполезное дело - не войдут. Хотя часть кучи состояла из фишек по пять сотен, но все равно, она была слишком велика.
   Андрей провел инвентаризацию. Всего перед ним лежало двадцать шесть тысяч с небольшим. Андрей отсчитал двадцать и подвинул их дилеру:
   Поменяйте, пожалуйста на тысячи, - и начал складывать остальные фишки в поднос.
   Дилер кивнул, сгреб к себе фишки и положил перед Андреем глухо звякнувшую стопку "тысячных".
   Андрею никогда прежде не приходилось держать их в руках. Они были тех же цветов, что пятисотенные, но, в отличие от всех остальных фишек, имели прямоугольную форму - увесистые черно-золотые брикеты.
   Андрей отделил один брикет и бросил его на стол перед дилером.
  -- Спасибо!
   Тот расплылся в широчайшей улыбке. Традиционно постучал фишкой по столу, потом смачно поцеловал ее и положил в свои "чаевые".
   Андрей встал из-за стола и отправился дальше. Игра еще не закончена.
   Ноги вновь привели его к рулетке. Положительно, сегодня он делал все, ну, или почти все, вопреки логике. Но до сих это сходило ему с рук.
   Американская рулетка, с его свирепыми двумя "зеро" - самая безжалостная игра в казино. Если не считать игровых автоматов. Два "нулевых" поля обеспечивают казино преимущество примерно в пять процентов - в десять раз больше, чем в "блэкджеке". Но сегодня Андрею это было почему-то безразлично.
   За столом, где он играл до этого, был уже другой крупье - невысокого роста девушка с раскосыми глазами, в больших очках с толстыми стеклами на маленьком лице. Андрей взглянул на табличку с именем, приколотую на ее груди: Ерико, и ниже, шрифтом помельче, Иокогама.
  -- Добрый вечер, - сказал он.
  -- Добрый вечер, - ответила девушка.
   На столе уже стояла другая табличка: ставки теперь были от ста до пятисот долларов на внутренних полях, и от тысячи до десяти тысяч - на внешних. Другими словами, на отдельные номера и их комбинации можно ставить до пятисот долларов, а на такие поля как красное-черное, чет-нечет, дюжины, половины и столбцы - до десяти тысяч.
   Андрей купил фишек на пять тысяч долларов - ему достались голубые - и начал играть.
   Он играл небрежно, ставя на номера, и ему не особенно везло. Первые две тысячи он проиграл за десять минут, потом поставил двести долларов "на угол" - ставка, покрывающая сразу четыре номера, и выиграл. Выплата - восемь к одному.
   Опять подошла официантка с коктейлями. На этот раз Андрей заказал виски.
   Игра не шла. Иногда Андрей ставил на номера сразу по пятьсот долларов, но неизменно проигрывал, потом немного отыгрывался на комбинациях и на внешних полях, но кучка голубых фишек постепенно таяла.
   Рядом с Андреем больше никто не садился. Да и вообще, казино постепенно пустело - к пяти утра усталость одолевала даже самых стойких.
   Забывшись, он поставил тысячу долларов на номер.
  -- Простите, - сказала японка извиняющимся тоном, - но на внутренние поля можно ставить только до пятисот долларов.
   Андрей потянулся за своей ставкой.
   В это время к крупье подошел пит-босс, давно уже наблюдавший за игрой, сказал ей что-то негромко, и убрал табличку со стола.
  -- Можете оставить свою ставку, - сказал он Андрею.
  -- Какой теперь лимит?
  -- Без лимита.
   Андрей пожал плечами и подвинул оставшиеся голубые фишки - около двух тысяч, на "чет".
   Японка крутанула колесо, бросила на него шарик. Мелькание цифр постепенно замедлялось. Японка провела ладонью над столом:
  -- Ставки сделаны.
   Шарик запрыгал по цифрам, выбирая место для приземления, и, наконец, замер.
  -- Семнадцать, черное, нечет.
   Чистый проигрыш. Больше голубых фишек не оставалось.
   То, что Андрей сделал дальше, произошло как-то помимо его воли. В голове его был туман - выпитое виски в комбинации с бессонной ночью не то чтобы опьянило его - скорее оглушило. Наверное, этим можно было объяснить то, что Андрей выложил в аккуратные стопки содержимое его подноса и сдвинул все на красное поле.
   Японка беспомощно посмотрела на пит-босса. Тот спокойно кивнул. Японка взглянула на Андрея - не передумает ли? - и начала раскручивать рулетку.
   Шарик прыгал по цифрам бесконечно долго, как показалось Андрею. Наконец, его движения замедлились, на колесе рулетки уже стали различимы цифры. Шарик замер на секунду на красных "тридцати", перескочил на черные "двадцать четыре", оттуда на черные же "тридцать три", где замер, дрожа. У Андрея упало сердце. У шарика, однако, хватило еще запаса энергии на то, чтобы лениво перевалиться на соседнее поле - красную "единицу".
  -- Один, красное, нечет.
   Японка медленно отсчитала выигрыш Андрея - двадцать одну тысячу, и подвинула к его ставке. Андрей продолжал сидеть на месте, не сделав движения, чтобы забрать выигрыш.
   Девушка растерянно смотрела на Андрея. Андрей ободряюще улыбнулся ей, и сказал:
  -- Я оставляю ставку.
   На этот раз японка только искоса бросила взгляд на пит-босса, который не делал никакой попытки вмешаться. Колесо закрутилось вновь.
  -- Семь, красное, нечет.
   Японка выстроила выигрыш Андрея в четыре стопки - сорок два черно-золотых брикета, и положила их рядом со ставкой. Руки ее немного дрожали.
   Андрей потянулся к куче фишек. В глазах у японки мелькнуло облегчение, у пит-босса, как показалось Андрею, разочарование.
   Андрей, однако, не стал снимать ставку - он только сложил выигрыш поверх старых фишек, чтобы вся куча не выходила за пределы "красного". Японка смотрела на Андрея уже почти с мольбой.
   Андрей слегка подмигнул ей, и сказал:
  -- Все на красное.
   Японка медленно потянулась к рулетке, чтобы раскрутить колесо.
   "Неужели все так просто?!" - мелькнуло в голове у Андрея.
   Тут девушка приостановилась, увидев, что выстроенная Андреем кипа фишек слегка покосилась, готовая рухнуть, и перегнулась через стол, поправляя ее. Андрей почувствовал запах ее духов.
   Японка решительно крутанула колесо, белый шарик опять заскакал по кругу.
   "Знакомый запах, - подумал Андрей. - Как назывались те духи? Лалик?" Перед его глазами вдруг отчетливо встало лицо с зелеными лучистыми глазами. Глаза смотрели на него почему-то неодобрительно.
   Вращение колеса постепенно замедлялось. Еще несколько секунд, и станут различимы цифры на нем. Рука японки уже начала свое движение - сейчас она проведет ладонью над полем и...
   Андрей вдруг очнулся, и одним движением сгреб всю кучу фишек к себе, прочь с красного поля. В следующую секунду послышалось:
  -- Ставки сделаны!
   Андрей деловито укладывал фишки в поднос. Шарик все еще скакал по кругу, выискивая себе место, но Андрей уже знал, что он закончил игру.
   В отличие от Андрея, глаза крупье и пит-босса были прикованы к рулетке. У пит-босса исчезло с лица бесстрастное выражение, рот его чуть приоткрылся.
  -- "Зеро"! - услышал Андрей возглас крупье.
   Если бы на поле была хоть одна ставка - где угодно, кроме выпавшего нуля, она была бы проиграна. Но на сей раз казино не заработало ничего. И у Андрея не было в планах давать ему еще один шанс.
   Он бросил через стол к японке две тысячных фишки и сказал:
  -- Спасибо за игру!
   Та сжала массивные брикеты в маленькой ладошке, забыв по традиции постучать ими по столу, и, не отрывая от Андрея глаз, слегка склонилась в восточном поклоне.
   Собрав выигрыш, Андрей направился прямиком к кассе, нигде больше не задерживаясь.
   Кассир посмотрел на выложенную перед ним груду фишек с уважением, и спросил:
  -- Как вы желаете получить свой выигрыш? Наличными или чеком от казино?
  -- Наличными, - ответил Андрей. - Сотнями, если можно.
   Пока кассир отсчитывал выигрыш - восемь пачек по десять тысяч долларов и еще около трех тысяч разрозненными купюрами, к Андрею подошел человек лет пятидесяти, в строгом костюме, при галстуке и со значком казино на лацкане.
  -- Сэр, - обратился он к Андрею, - наш отель будет счастлив предложить вам остановиться у нас в номере "люкс". Совершенно бесплатно.
   Андрей улыбнулся. Казино явно не хотело, чтобы он проигрывал выигранные деньги где-нибудь у конкурентов.
  -- А что если я больше не буду играть? - спросил он недипломатично.
  -- О, это совершенно не имеет значения. Мы всегда рады выигрышу наших клиентов. Создает казино хорошую репутацию.
  -- Тогда - с удовольствием, - пожал плечами Андрей.
   Кассир выдал ему выигрыш в плотном пластиковом пакете с эмблемой казино.
  -- Прошу следовать за мной, - сказал менеджер.
   Андрей сделал с десяток шагов вслед за ним, потом вдруг резко остановился.
  -- Подождите меня здесь, пожалуйста. Я мигом.
   Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом отправился вглубь казино, назад, к рулетке.
   Девушка-японка стояла на прежнем месте. Игроков за столом не было, не было нигде поблизости и пит-босса. Андрей подошел к ней.
  -- Простите... - начал он. - Странный вопрос. Как называются ваши духи?
   Японка смотрела на него растерянно.
  -- Я не пользуюсь духами, - ответила она, наконец. - Нам запрещено правилами.

XV

  
   На взгляд Бена, в сутках было слишком мало часов. Для него это было бесспорно и в обычные дни, а уж сегодня, сразу после отъезда его эпизодической подруги Либби, гостившей у него до того четыре дня, Бен просто захлебывался в обилии срочных дел, требовавших его немедленного внимания, причем дела эти никак не хотели выстраиваться в последовательности, а упорно нагромождались друг на друга, накапливались, угрожая сорваться неудержимой лавиной, и похоронить под собой несчастного Бена.
   Либби не всегда была его эпизодической подругой. Еще пару лет назад этот статус был вполне постоянным, и в какой-то момент Бен был очень близок к тому, чтобы назвать ее своей невестой. Но, со вздохом признавал Бен, Либби была слишком талантливой художницей, чтобы посвятить себя целиком роли жены и матери. Очевидно, того же мнения была и сама Либби, поскольку два года назад она собрала свои вещи, по большей части состоящие из красок, кистей, холстов, подрамников, а главное - готовых картин, и уехала в Нью-Йорк, в котором открывались значительно большие, чем в Сан-Франциско, возможности для того, чтобы жить исключительно трудом художника. И до сих пор у нее не было повода об этом пожалеть. За два года ей удалось организовать несколько персональных выставок, и картины ее уже неплохо продавались. Несколько серьезных критиков написали о ее работах умеренно положительные рецензии, и при удачном раскладе Либби вскоре могла рассчитывать на более или менее блестящее будущее.
   Бен не страдал излишним тщеславием, и потому легко признавал, что Бог наградил Либби значительно большим талантом, чем его, Бена. Она, кстати, была не только художницей - как-то мимоходом она написала несколько миниатюрных - по объему и формату - детских книжек с собственными иллюстрациями, и также между делом предложила их какому-то издательству. Теперь Бен иногда видел их в витринах книжных магазинов, и, надо сказать, книжки там не залеживались.
   Несмотря на то, что после переезда Либби в Нью-Йорк, оба они освободились от каких-либо взаимных обязательств, всякий раз, приезжая в Сан-Франциско, а позже - в Лос-Анджелес, Либби останавливалась у Бена, и это включало возвращение на привычное место в его постели. Она никогда не приезжала без предупреждения, и неизменно спрашивала разрешения остановиться у него - и Бен никогда не отказывал. Для него это как-то само собой разумелось, и ему не хотелось думать о том, что когда-то эти нечастые визиты должны будут прекратиться - ведь рано или поздно Бен намеревался обзавестись постоянной подругой, а со временем, вероятно, и женой.
   Но пока Либби пользовалась безусловным приоритетом. Вот только ее посещения всякий раз безнадежно рушили и без того напряженный график Бена. Бен не мог найти в себе силы отказаться от совместных посещений каких-то невероятных концертов, выставок и тусовок, о которых он и не подозревал, живя в Лос-Анджелесе, и которые Либби умудрялась выискать, находясь на противоположном конце Соединенных Штатов.
   Вот и сейчас. Либби уехала, и он остался один на один с немыслимым количеством запущенных дел. Обычно летом было полегче - занятия в колледже практически прекращались, и у Бена оставалось гораздо больше времени на все остальное, и его даже хватало на обычный человеческий отдых. Но, как назло, именно в последнюю неделю все навалилось одновременно - надо было срочно искать спонсоров для проекта в Центральном парке, а они, как назло, все разбежались по отпускам, и это ставило под удар весь проект, надо было сдавать заказчику эскиз оформления зала для проведения благотворительного марафона в помощь малолетним жертвам насилия со стороны католических священников, деканат требовал срочно составить расписание занятий на осенний семестр... А тут еще впервые, как-то сама собой, образовалась возможность совместить, наконец-то, в одном проекте творческое начало с коммерческим.
   Еще в начале лета Бена посетило очередное увлечение - воздушные шарики. С чего все началось, он толком не помнил, но, поэкспериментировав дома с неделю с латексными шарами и баллоном с гелием, он был готов к масштабному проекту. Договорившись с администрацией колледжа, он получил на один день в свое распоряжение бассейн гимнастического комплекса, и с помощью студентов-добровольцев заполнил обе среды - воду и воздушное пространство над ней - цветными шарами: получилась изумительной красоты статичная картина. В толще воды разноцветными тенями застыли прозрачные сферы: Бен обнаружил, что заполненный водой шар обладает нулевой плавучестью, и остается на той глубине, на которую его поместишь; такого же эффекта он постарался добиться для шаров, наполненных гелием - он наловчился заполнять их настолько, что они не взмывали к потолку, а оставались висеть в воздухе, паря над водой. Таким образом, от дна бассейна и до самого потолка, помещение заполнилось как бы огромными цветными каплями, лениво покачивающимися в глубине воды и в потоках теплого воздуха над ней.
   Бен уговорил своего приятеля, прекрасного фотографа, поснимать получившуюся инсталляцию, и тот сделал все, что было в его силах, вплоть до съемок из-под воды. И удивительное дело, проект-экспромт, затеянный Беном скорее в качестве развлечения, получил приличное освещение в местной прессе - очевидно из-за того, что цветные фотографии очень выигрышно смотрелись в разделах "Искусство и развлечения". Фотография самого Бена выглядела не так здорово, но главное, что она там вообще была, и даже с небольшой заметкой о нем самом и его творчестве.
   А Бен, когда разошелся народ, разделся, залез в бассейн, и лег на воду посередине, ощущая телом висящие в толще воде шары, и глядя вверх, в испещренное цветными пятнами пространство зала. В ушах его звучала музыка, и общая картина была вполне психоделической. Идея родилась в голове, как и всегда, сама собой, и спустя несколько дней, выкраивая время среди миллиона других важных дел, он закончил предложение, адресованное знаменитому канадскому цирку "Дю Солейль": проект аттракциона "Человек легче воздуха", с описанием номера, иллюстрациями и эскизами, нарисованными самим Беном. Путем несложных расчетов Бен выяснил, что сферы диаметром около трех метров, заполненной гелием, будет как раз достаточно, чтобы сделать невесомым мужчину среднего телосложения. И аттракцион с парящими в воздухе гимнастами, как казалось Бену, идеально подходил цирку "Дю Солейль" с его мистической атмосферой, сюрреалистическими персонажами и гипнотической заунывной музыкой. Невесомые гимнасты в сочетании с традиционными воздушными акробатами могли произвести абсолютный фурор!
   Бен отправил предложение и забыл о нем, не рассчитывая особенно на ответ. И вот, пожалуйста, сегодня, разбирая кучу почты, наткнулся на конверт с эмблемой "Цирк дю Солейль", а в нем - приглашение на переговоры по коммерческим условиям использования авторской идеи номера! Надо ехать на два дня в Денвер, штат Колорадо, где на следующей неделе начинаются гастроли цирка. А у Бена, как назло, опять полная напряженка с деньгами - хоть Либби и всегда платит за себя сама, но чтобы за ней угнаться, ему все равно пришлось изрядно потратиться. У него, правда, отложена небольшая сумма, но у этих денег вполне определенное назначение - их хватит на билет в Нью-Йорк и обратно, плюс три дня проживания - уже согласованы сроки для проекта в Центральном парке. Кредитные карточки - Бен поморщился, как от зубной боли - и так заполнены до отказа. Проклятье, надо приводить в порядок свои финансы!
   Бен продолжил сортировку почты. По большей части это был всякий хлам, который составляет минимум две трети почты всякого американца: рекламные буклеты, купонные книжки, различные предложения, и снова реклама, и прочая макулатура. "Как хорошо, что у меня есть камин, - подумал Бен. - Все эти дурацкие предложения на кредитные карточки даже в мусор нельзя выбросить, если не порвать их на мелкие кусочки - постоянно происходят случаи, когда злоумышленники получают карточки на чужое имя, и пользуются ими без ведома владельца. Потом кредитную историю не восстановишь никогда! А тут и растопка, и уничтожение документов - надежнее не придумаешь!"
   Бен вытянул из кипы бумаг конверт. Обратный адрес на нем был его собственный - квартиры в Сан-Франциско. "От Андрея", - сообразил Бен.
   Он разорвал конверт. Записка в несколько строк, отпечатанная на принтере:
   "Бен, потрать эту скромную сумму на какой-нибудь из своих проектов. Когда везет, нужно делиться с друзьями - ты согласен? Андрей".
   К записке приколот чек на... - глаза Бена вылезли на лоб. На пять тысяч долларов!
  -- Сумасшедший русский! - сказал он вслух, улыбаясь во весь рот.
  
  
  
  
   "Ну почему мне так не везет?!" - с горечью думала Карен. Небольшую роль в телевизионной комедии, которую она получила с огромным трудом, опередив на пробах десяток обозленных конкуренток, сегодня решили сократить, убрать из сценария. "Перерасход бюджета - объяснил ей продюсер. Будем иметь тебя в виду, как только ситуация изменится". Сколько она уже слышала таких обещаний!
   Карен сидела на диване в одних трусиках и майке без рукавов, по-турецки скрестив ноги, и машинально щелкала пультом телевизора, глядя на экран, не пытаясь вникнуть в происходящее на нем. Наконец, выключила телевизор совсем, и бросила пульт рядом с собой.
   Еще было жалко денег - за роль полагался небольшой гонорар, на который она очень рассчитывала. Того, что она зарабатывает вечерами официанткой, хватает ровно на то, чтобы прожить - заплатить за квартиру, за занятия в актерской студии, и купить себе самое необходимое. Но ведь так иногда хочется порадовать себя - купить что-нибудь красивое из одежды, или украшение, или хотя бы духи...
   До каких пор так может продолжаться? Уже год с лишним как она живет в Лос-Анджелесе, занимается в студии, и все никакого просвета. Ей уже девятнадцать - если не начать карьеру в течение ближайшего года, максимум - двух, то поезд уйдет, и можно расстаться с мечтой стать профессиональной актрисой. Ее лицо примелькается, и на ней навечно будет поставлена печать "бесперспективной".
   И что тогда делать? Возвращаться в Стратфорд, в эту дыру посреди пустыни? Ни за что на свете! Лучше... лучше... - она не могла представить участи худшей, чем позорное возвращение в родной городок.
   Говорят, надо быть более уверенной в себе, но где ее взять - уверенность, когда что бы ты ни делала, не приносит никаких результатов... Парни бросают, продюсеры выбирают других, подруги подсиживают... Трудно жить провинциальной девушке в огромном городе. Трудно жить, когда тебя никто не любит. Все тебя только используют - кто для работы, кто для постели, кто еще для чего - и потом немедленно забывают, не давая себе труда даже сказать лишнее слово благодарности.
   Карен стало себя совсем жалко, и она заплакала, уткнувшись лицом в диванную подушку и тихонько всхлипывая.
   От этого занятия ее отвлек сигнал вызова домофона.
   "Кто бы это мог быть?" - подумала она удивленно. Она никого не ждала. "Наверняка, какие-нибудь сборщики пожертвований, кто же еще!" - она вскочила с дивана и пошла к двери, на ходу сморкаясь в салфетку, полная решимости отшить незваных посетителей.
   Она нажала кнопку.
  -- Кто там, - спросила она голосом, немного севшим от слез.
  -- Здесь живет мисс Карен Хейвуд? Ей посылка, это служба доставки "Федэкс".
  -- Это я, - растерянно сказала Карен. - Сейчас спущусь...
   Она схватила джинсы начала натягивать их, прыгая на одной ноге и не попадая другой в штанину. "Посылка "Федэксом" - мне? От кого?". Она вдруг подумала, что еще никогда в жизни не получала ничего доставленного ни "Федэксом", ни, если на то пошло, никакими другими курьерскими службами.
   У двери внизу мялся в ожидании высокий светловолосый парень в униформе "Федекса". Белый фургон с оранжево-синей эмблемой стоял, припаркованный прямо у подъезда, мигая габаритными огнями. В руках парень держал небольшую коробку и еще какой-то предмет странного вида, с кнопками, как у калькулятора, и чем-то вроде небольшого экрана.
  -- Мисс Хейвуд? - спросил парень.
  -- Ага, - кивнула Карен. Парень был симпатичным, и она машинально поправила волосы. "Ой, лицо-то у меня, наверное, зареванное, - подумала она. - Надо было хоть умыться..."
  -- Вот здесь распишитесь, пожалуйста, - сказал парень, протягивая ей свой странный прибор и что-то вроде ручки, соединенной с ним проводом.
   Карен взяла ручку, и вывела свою подпись на экранчике прибора. Парень нажал на какие-то кнопки, улыбнулся Карен, и протянул ей коробку.
  -- До свиданья, - сказал он.
  -- Спасибо, - ответила Карен. - До свиданья.
   Она закрыла за собой дверь, и пошла вверх по лестнице, на ходу разглядывая коробку. Все правильно, ее имя и адрес. Она посмотрела на обратный адрес. Какая-то корпорация в Сиэттле, название ей ничего не говорит - даже не название, сокращение из трех заглавных букв. Странно.
   Она вошла в свою квартиру и поставила коробку на стол. Столовым ножом взрезала по шву крышки запечатывающую ее ленту, открыла. Внутри - тонкая белая бумага, вся в многочисленных мелких надрезах, свернутая в несколько раз - очевидно, для защиты чего-то хрупкого внутри. Она сняла бумагу и обнаружила под ней небольшую картонную коробочку, синюю с блестящими серебряными гранями, с какой-то эмблемой на крышке. Внутри этой коробочки обнаружилась еще одна, из красного полированного дерева. У Карен перехватило дыхание.
   Она осторожно открыла крышку, закрепленную на крошечных петлях, и замерла, растерянно глядя на содержимое. В прорези белой мягкой подушечки торчало маленькое колечко из белого металла, с прозрачным бесцветным камнем. Карен осторожно вытянула его и, все также растерянно улыбаясь, поднесла к падающему из окна солнечному свету.
   Отчего-то девушки, даже не имеющие большого опыта в отношении драгоценных камней, безошибочно отличают настоящие бриллианты от имитации, а хорошие камни от низкокачественных. Попробуйте опыта ради подарить невесте циркониевое кольцо под видом бриллиантового, и вы убедитесь в этом сами. Хотя, такие эксперименты никому не рекомендуются. Девушкам не нужны сертификаты, чтобы сделать заключение о качестве драгоценного камня.
   А тут и сертификат был налицо. Вот он, в синей обложке, с тисненой надписью "Blue Nile". Огранка, чистота, прозрачность. Вес - полкарата. Ух ты!
   Карен подбежала к зеркалу в спальне. Колечко было маленьким, не из тех, что надевают на палец, а для пирсинга. Карен ни секунды не колебалась, для какой части ее тела предназначено это украшение. Она задрала майку и приставила колечко к тому месту около пупка, где, она знала, уже сегодня появится небольшое отверстие в коже.
   И тогда ее осенило. Она вспомнила вечеринку три недели назад, милого и симпатичного парня, с какими-то серьезными проблемами, с невозможным именем, как у того лысого теннисиста, и его нежные руки и осторожные ласки, и как они болтали почти всю ночь напролет здесь, в ее постели...
  -- Сумасшедший русский! - сказала Карен, глядя на отражение своего лица, по которому опять почему-то покатились слезы.

XVI

  
   В последнее время Андрей часто вспоминал Атоса.
   Этот малосимпатичный, в общем-то, персонаж из книги про трех мушкетеров, запомнился ему двумя поступками: во-первых тем, что он за какую-то ерунду безжалостно повесил свою юную жену, а также тактикой, которую он избрал, когда героям книги позарез потребовалось достать запредельное количество не то пиастров, не то луидоров, для какого-то важного мероприятия. В то время, как остальные мушкетеры рыскали по Парижу, пытаясь хитростью и интригами раздобыть нужную сумму, Атос валялся в ботфортах на кровати, ожидая, пока луидоры придут к нему сами.
   Параллель была очевидна. Андрей также не сделал ничего вразумительного, чтобы где-то занять, достать, заработать, да украсть, наконец, искомые сто пятьдесят тысяч. Все-таки речь шла о его жизни. Но его мозг был не в состоянии родить ни одной стоящей идеи, поэтому Андрей так и продолжал жить, день за днем, в Сан-Франциско, а тем временем первый из двух отведенных ему месяцев уже подходил к концу.
   Приходилось признать, впрочем, что тактика Атоса в какой-то степени работала. Почти половина суммы у Андрея уже была. Он до сих пор толком не осознал, каким образом все так сложилось, что, поехав в Лос-Анджелес, он оказался в Лас-Вегасе, выиграл в первом попавшемся казино невероятную сумму денег, и сумел удержаться от дальнейшей игры. Он нисколько не жалел о том, что не стал тогда играть дальше - пусть бы даже и осторожно, на часть выигранных денег. Он почему-то был уверен, что отведенная ему доля слепой игровой удачи была в ту ночь исчерпана - надолго, если не навсегда.
   Из Вегаса он вернулся прямо в Сан-Франциско, оставив свои планы прокатиться в Лос-Анджелес. Из выигранных денег он положил в банк лишь несколько тысяч, а остальные свалил в ящик письменного стола, и с тех пор в него не заглядывал.
   После этого он, фигурально выражаясь, вновь улегся в ботфортах на диван, и стал ждать, когда его посетит очередная блестящая идея.
   "Мне бы еще ледяное спокойствие графа де ла Фер, - думал он, ворочаясь по ночам в постели без сна. - А то у меня к сентябрю крыша съедет..."
   Ну, нельзя сказать, чтобы Андрей совсем уж ничего не делал. Хотя, первым его поступком, о котором, впрочем, он тоже нисколько не жалел, было нечто совсем уж нелогичное. Не раздумывая ни минуты, он отправил чек на пять тысяч долларов Бену, и заказал по Интернету колечко с бриллиантом для Карен, с доставкой прямо по ее адресу. Андрей знал, что выигранных денег на погашение долга все равно не хватит, а если бы и хватило, еще неизвестно, спасет ли это ему жизнь, учитывая ту информацию, которой он располагал о свирепом Сергее. "Так что пусть хоть кому-то с этих денег будет радость", - решил он, расставаясь с почти с десятком тысяч. Больше никто из близких знакомых Андрея в деньгах особо не нуждался, а эти двое, каждый по своему, очень к тому же помогли ему в первые дни после его панического бегства в Америку - как раз тогда, когда он в этой помощи больше всего нуждался.
   Ну, и, понятно, он попытался оценить возможность превращения восьмидесяти тысяч в двести в месячный срок. После возвращения из Лас-Вегаса он перестал таиться, повстречался со своими русскими друзьями, осторожно поговорил кое с кем из тех, что занимались бизнесом, и получил от них подтверждение того, что отлично знал и сам: нет надежных и законных путей для получения такого чудесного возврата на капиталовложение. Даже для незаконного обогащения времени было явно недостаточно - любой бизнес, легальный или преступный, требует идеи, связей, периода становления, и, конечно, связан с изрядным риском. Безусловно, если начать искать, найдется большое количество людей, которые с радостью предложат свои услуги по такой операции, и пообещают не только сто пятьдесят, но и двести, и пятьсот процентов прибыли через месяц. И охотно покажут дорогу в Страну дураков, где на плодородной почве всего за ночь вырастают денежные деревья...
   Андрей усмехнулся и мотнул головой, отгоняя эти пустые размышления. Его слегка клонило в сон. Он посмотрел на часы на приборной доске: было уже почти два ночи, давно пора в постель. Он возвращался из ночного клуба, куда его пригласил сегодня приятель - там в этот вечер выступала группа, в которой играла его новая подруга, и приятелю, очевидно, хотелось похвастаться ее музыкальным талантом. Андрей был вполне разочарован качеством игры, но приятеля обижать не хотелось, и он честно проторчал в клубе до конца выступления, хлопая в нужных местах, танцуя, и проявляя очень правдоподобный энтузиазм.
   Теперь он возвращался домой по району, который называют в Сан-Франциско "к югу от Маркет-стрит".
   Репутация у этой территории всегда была неоднозначной, а в последнее время контрасты еще более усилились. Многие годы практически весь район был "неблагополучным" - он целиком состоял из различных гетто - негритянских, латиноамериканских, гаитянских. Подростки и молодежь неизбежно объединялись в банды, которые находились в состоянии постоянной междоусобной войны - улица против улицы, квартал против квартала. Иногда территории объединялись между собой по расовому признаку, чтобы воевать против заклятых врагов другого цвета кожи. Несмотря на юный возраст бойцов, войны велись с настоящим оружием, с реальными убитыми и ранеными, и обо всем об этом на стенах трущоб велась тщательная летопись в виде граффити, понятная только посвященным.
   В последние же годы, особенно после строительства современного выставочного комплекса, а позже Музея современных искусств, в сочетании с современными (и несуразно дорогими) жилыми комплексами, район стал преображаться, "белеть", в направлении с севера на юг. Гетто, впрочем, никуда не делись, они просто были немного потеснены, а еще точнее, граница между благополучной и неблагополучной зонами сузилась и обозначилась еще более четко. Новая застройка производилась, по большей части, на месте старых складов, заброшенных промышленных предприятий и пустырей.
   Но и раньше, и сейчас, большое количество модных ночных клубов располагалось именно в "опасных" кварталах. Никто не видел в этом ничего неестественного: банды воевали между собой, и никогда не трогали "туристов", а "туристам", в свою очередь, не приходило в голову вмешиваться в гангстерские разборки.
   Андрей остановил машину перед светофором, который почему-то работал этой ночью в обычном, дневном, режиме. К этому времени суток светофоры почти по всему городу переключаются в мигающий режим: желтый мигающий свет просто обозначает перекресток, а красный играет роль знака "стоп": остановись, убедись в отсутствии помех, и поезжай дальше.
   Красный свет упорно не хотел меняться на зеленый. Андрею не терпелось поскорее добраться до дома и улечься в постель. Ехать-то всего ничего, Сан-Франциско - город маленький, но этот проклятый светофор, наверное сломался. В такую позднюю ночь улицы пусты, и можно было бы рискнуть и проехать под красный свет, но рисковать не хочется - Андрей знал, чем это чревато. Никогда не знаешь, не стоит ли за каким-нибудь углом полицейский автомобиль с погашенными фарами, хлопот потом не оберешься. Да к тому же в клубе он выпил лишний бокал-другой вина - проверят на уровень алкоголя в крови, тогда просто туши свет - руки за спину, наручники, ночь в тюрьме, лишение прав, суд, приговор, огромный штраф - короче, одних денег, с расходами на адвоката, заплатишь несколько тысяч. Таких историй он слышал немало. Нет уж, мы, пожалуй, постоим.
   Так он стоял перед светофором минуты две, краем глаза наблюдая за группкой каких-то ночных персонажей, решающих свои проблемы на противоположном углу перекрестка, под тусклым фонарем, укрепленным над вывеской на глухой кирпичной стене мрачного строения, чуть в глубине от тротуара. Лампа стоящего тут же уличного фонаря не горела - очевидно, была давно разбита этими, или другими, ночными обитателями "юга от Маркет-стрит".
   Андрей вгляделся в происходящее повнимательнее. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Теперь группа людей распалась на более четкие элементы: всего Андрей насчитал человек шесть или семь. Все, за исключением одного, были чернокожими парнями, одетыми в мешковатые джинсы, футболки с длинными рукавами, с капюшонами или без, некоторые в бейсбольных кепках, другие - в банданах, подвязывающих жесткие курчавые волосы. Один негр сидел на корточках, опираясь спиной на проволочную ограду, образующую, вместе с кирпичной стеной строения, небольшую площадку, где происходила вся эта сцена. Обе ладони он прижимал к лицу, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, как от сильной боли. Второй, стоящий чуть поодаль, поддерживал одной рукой другую - неподвижную, неестественно согнутую в локте. При этом он непрерывно ругался - звуки проклятий доносились до Андрея даже сквозь довольно громкую музыку автомобильного приемника.
   Остальные четверо, до сих пор занятые какой-то возней у кирпичной стены, отступили на несколько шагов назад, оставив за собой невысокого парня, со светлой кожей, и одетого совсем по-другому. На парне были светлые брюки, кожаные туфли и белая рубашка с расстегнутым воротом и закатанными рукавами. Довольно коротко постриженные волнистые черные волосы и черты лица были явно латиноамериканского, или испанского, происхождения - точнее Андрей определить не мог.
   Парень с трудом удерживался на ногах, прислонившись спиной к стене, и прижимая обе руки к правому боку. Из-под ладоней по белой ткани рубашки расплывалось черное пятно. Нетрудно было догадаться, что при другом освещении цвет пятна превратился бы в ярко-алый. Тем не менее, взгляд его черных глаз был бесстрашно устремлен на врагов, и было очевидно, что дух его не сломлен ранением.
   То, что произошло в следующие несколько секунд, заставило Андрея оцепенеть от ужаса. В руках у четырех чернокожих вдруг появились пистолеты, извлеченные, очевидно, из глубины их необъятных джинсов. Негры стояли в ряд, лицом к парню в белой рубашке, как бы пританцовывая под неслышную Андрею музыку, выкрикивая адресованные парню оскорбления и время от времени делали угрожающие движения пистолетами, направляя стволы в его сторону. На машину Андрея, стоявшую перед светофором в каком-то десятке метров от происходящего, они не обращали ни малейшего внимания.
   What the fuck is going on? - пробормотал Андрей по-английски. - Похоже на...
   В этот момент парни вдруг прекратили пританцовывать, ругательства смолкли, и от этого происходящее приобрело еще более зловещий характер. Сидящий на корточках негр отнял руки от лица и устремил взгляд единственного действующего глаза на человека у стены. Одна сторона лица у сидящего распухла настолько, что глаз полностью закрылся. Человек со сломанной рукой тоже замолчал. Движения четверки стали более слаженными - и спустя еще несколько мгновений стволы их пистолетов поднялись на один уровень, и замерли, нацелившись прямо в грудь латиноамериканца.
   ...расстрел! - закончил свою мысль Андрей.
   Такого Андрей вынести не мог. Слишком близко от него все это происходило! Вот сейчас, прямо на его глазах, четверо вооруженных людей расстреляют одного, раненого и безоружного, у глухой кирпичной стены!
   Инстинкты сработали мгновенно. В следующий момент раздался ужасающий визг резины по асфальту, и его спортивный "ниссан" рванул с места прямо на людей с пистолетами в руках. То есть, на самом деле, никуда он в первый момент не рванул, а медленно поехал в их сторону, но впечатление было сильным. Трюк очень простой, Андрей видел его неоднократно, и пару раз сам повторил из любопытства. В Америке название трюка звучит приблизительно как "оставить резину на асфальте", и, в теории, обеспечивает беспредельное восхищение жующих резинку юных блондинок, которые после исполнения номера немедленно падают в объятия отчаянного водителя. Для полного успеха желательно иметь автомобиль с мощным мотором и ручной коробкой передач - включаешь передачу, бросаешь сцепление, одновременно утопив в пол педаль газа. Колеса начинают бешено вращаться с места в карьер, не успев войти в зацепление с поверхностью дороги, рев мотора перекрывается еще более громким визгом покрышек, и машина начинает медленно двигаться вперед, оставляя за собой жирные резиновые полосы на асфальте и вонь сгоревшей резины. Чем мощнее двигатель, тем быстрее вращаются колеса, и тем больше проходит времени до того момента, когда колеса вцепятся, наконец, в асфальт, и машина рванет вперед, вжимая в спинки сидений бравого водителя и сидящую рядом восхищенную блондинку.
   На сей раз у Андрея не было столь благодарной аудитории, но внимание той, что имелась, ему было обеспечено. Одновременно с нажатием на газ Андрей включил дальний свет, и теперь на растерявшихся на мгновение негров надвигалась слепящая, скрежещущая, пускающая дым из под колес, стальная торпеда. К моменту, когда "ниссан" рванул вперед по-настоящему, на его пути уже никого не было - все, включая парня со сломанной рукой, ныряющим движением отскочили в сторону, группируясь в падении и откатываясь на середину проезжей части. Только тот, с распухшим лицом, так и остался сидеть на корточках, в оцепенении, глядя единственным расширившимся от ужаса глазом на происходящее. Машина, преодолев невысокий бордюр, выскочила на тротуар, затем на площадку перед кирпичной стеной, и тут Андрей резко затормозил, одновременно перегнувшись через пассажирское сиденье, и открывая правую дверь.
  -- Прыгай в машину! - заорал он по-английски, бешено выворачивая руль, готовясь вновь выскочить на улицу через узкий просвет между проволочной оградой и фонарным столбом.
   Ему не пришлось повторять приглашение дважды. Рана в боку нисколько не замедлила движений черноволосого парня - дверь еще не успела распахнуться полностью, а он уже кошачьим движением скользнул на сиденье, и Андрей вновь нажал на газ. Вновь раздался визг резины, заднюю часть машины занесло, послышался скрежет металла - видимо, он задел-таки крылом за опору ограды, и в следующий момент они уже мчались по пустынной улице, прочь от перекрестка. Через секунду Андрей услышал запоздалые хлопки выстрелов, но было поздно - еще мгновение, и они повернули за угол, в направлении Маркет-стрит, к ярким ночным огням, к людям, к безопасности.
   Через несколько кварталов улицы стали заполняться автомобилями -завтра была суббота, и город не спешил укладываться спать.
   Андрей сделал на всякий случай еще несколько поворотов, поглядывая в зеркало заднего вида, и, не обнаружив за собой погони, перевел дух. Он опасался, что у гангстеров была запаркована где-то поблизости машина, и они попытаются их догнать. Но все обошлось. Теперь можно было заняться пассажиром, который как раз подал голос.
  -- Ты откуда взялся? - в его голосе Андрей не уловил нотки благодарности. - Тебе чего, жить надоело? Или ты трахнутый на всю голову?
   Несмотря на охватившее его искреннее возмущение, Андрей отметил, что в речи мексиканца, или кто он там был, не было слышно никакого акцента.
  -- А ты хотел, чтобы я стоял и смотрел, как тебя расстреливают? - ответил он. - Это была естественная реакция!
  -- Я бы сам справился, - запальчиво сказал парень. В его голосе было гораздо больше упрямства, чем уверенности.
   Андрей даже рассмеялся от нелепости такого заявления.
  -- Нет, посмотрите на него! Да в тебя и стрелять было необязательно! Из тебя же кровь хлещет, как из зарезанной свиньи! На мое, между прочим, сиденье. Где тут ближайший госпиталь? Будем теперь тебя спасать до конца, - несмотря ни на что, Андрея охватило веселое настроение - от радости, что все обошлось.
   Парень вскинулся на сиденье, и тут же сморщился от боли. Лицо его побледнело, и он произнес, с трудом выговаривая слова:
  -- Не надо в госпиталь... я сейчас выйду, только отдохну чуть-чуть... высади меня где-нибудь, где не очень людно, - теперь в его голосе слышались просительные интонации. - Мне надо позвонить, - сказал он отняв одну руку от раны и шаря ею по поясу. - Черт, телефон потерял...
   Они уже выехали на Колумбус-авеню, где царило настоящее оживление. По тротуарам ходили люди, переходя от бара к бару, на улице было полно машин.
  -- Почему нельзя в госпиталь... - начал Андрей, и осекся. Он сообразил, что ножевая - или огнестрельная? - рана означает неизбежное вмешательство полиции. А у парня, видимо, есть основания полиции избегать. Все просто.
  -- Никуда я тебя не буду высаживать, - принял он решение. Что у парня там за проблемы с законом, неважно, сейчас человек нуждается в немедленной помощи. - Мы поедем ко мне домой, и попробуем перевязать твою рану. Если ты мне обещаешь не умирать в моей квартире, то можешь отлежаться у меня какое-то время, а потом иди, куда хочешь.
   Парень посмотрел на Андрея с подозрением. Лицо его было все таким же бледным, на лбу выступили крупные капли пота. Руками он по-прежнему зажимал рану на боку.
  -- Ты что, русский? - спросил он вдруг, без всякой связи.
   Андрей изумился вопросу. Он знал, что говорит по-английски с легким акцентом, но нужно было обладать очень тонким слухом, чтобы определить его вообще, а тем более - в качестве русского. В США чуть не в каждом штате свой акцент, поэтому никто не обращает внимания на такие мелочи.
  -- Ну, да. Как ты догадался? Ты что - лингвист?
  -- Нет, почему же. Так, знаю несколько слов, - он кивнул головой в сторону приемника. - У тебя музыка русская играет. Я был знаком с несколькими русскими.
   Андрей засмеялся. Он совсем забыл, что в приемнике по-прежнему крутится диск с каким-то русским роком.
   Андрей остановился у круглосуточной аптеки, и быстро купил всяких бинтов, тампонов, перекись водорода и какие-то лекарства, которые показались ему подходящими к случаю. Несколько минут спустя они уже подъехали к дому, и Андрей начал парковать машину. По счастью, оказалось свободным одно место у самого подъезда.
  -- Что у тебя там? - спросил Андрей, имея в виду рану. - Пуля или нож?
  -- Нож, - ответил парень. - Сзади, скотина, подскочил... Если бы...
  -- Ладно, помолчи пока, - остановил его Андрей. - Будем высаживаться.
   Было очевидным, что за время их короткой поездки парень очень ослабел, и без помощи не обойдется. Андрей вышел из машины, обошел вокруг и открыл пассажирскую дверь. Парень, стиснув зубы и постанывая, начал выбираться с низкого сиденья.
  -- Давай так, - сказал Андрей. - Правую руку лучше не поднимай, держи ее прижатой к боку, и ей же зажимай рану. А левой обними меня за шею, - Андрей помог парню опереться на него.
   Подъем на третий этаж занял у них минут десять - парень поминутно чуть не терял сознание, приходилось отдыхать и приводить его в чувство, потом продолжать путь наверх. Кровотечение, по счастью, почти прекратилось, поэтому они не оставили за собой кровавого следа на ковровых дорожках, но все равно, Андрей перемазал в крови свою рубашку.
   В квартире Андрей довел парня до кровати, и помог ему лечь, не раздеваясь, поверх одеяла.
  -- Покажи рану, - сказал Андрей, и парень, морщась, начал задирать рубашку.
   Андрей ничего не понимал в ножевых ранениях, но рана показалась ему серьезной. Об этом он судил по ее величине - разрез в боку был длиной сантиметров в десять, а то и больше. Рана была заполнена густой вязкой кровью, поэтому невозможно было рассмотреть, что было в ее глубине. Кровь все еще немного пульсировала.
  -- Слушай, - решительно сказал Андрей. - Я понятия не имею, что с этим делать. Я не знаю, как промывать раны, чем их промывать, и можно ли их промывать вообще. Может, из нее сейчас кишки полезут? И потом, такая дыра, мне кажется, сама не заживет, ее зашивать надо. Как мы будем это делать? Швейной иголкой, без наркоза? Нам нужен доктор.
  -- Не надо доктора, - ответил парень слабым, но тоже решительным голосом. - Я знаю все про раны... Мне позвонить... - тут голос его прервался, и он потерял сознание.
   В отчаянии, Андрей выругался по-русски, и начал искать свою записную книжку. Нашел номер, снял трубку, и начал лихорадочно тыкать пальцем в кнопки.
   Незнакомец открыл глаза, и спросил, все таким же слабым голосом:
  -- Ты куда звонишь?
   Андрей обернулся на раненого, и ответил в сердцах:
  -- Да лежи ты спокойно, в самом деле. Куда надо, туда и звоню...
   Как ни странно, такое объяснение, похоже, успокоило парня, и он снова закрыл глаза.
   Андрей услышал в трубке длинные гудки. Первый. Второй. Третий. Наконец, после пятого гудка, он услышал сонный голос Марка - доктора в Лос-Анджелесе.
  -- Марк, извини, что разбудил. Это Андрей. У меня срочная проблема, нужен твой совет.
  -- Говори, - послышалось в ответ.
  -- Тут такое дело... У меня человек в квартире, с ножевым ранением в боку. В госпиталь ему нельзя. У тебя есть кто-нибудь в Сан-Франциско, кто может помочь?
   Некоторое время в трубке было молчание. Очевидно, Марк осмысливал информацию. Наконец, он сказал:
  -- Есть один человек. Но это будет тебе стоить.
  -- Сколько? - спросил Андрей.
  -- Визит и первая помощь - порядка двух или трех тысяч долларов, я точно не знаю. Можно чеком, но лучше наличными. Дальше - в зависимости от сложности ранения и необходимости в дальнейшем лечении.
   "М-да, деньги тают", - мелькнуло в голове у Андрея.
  -- Давай телефон, - сказал он вслух.
  -- Я сам позвоню. Куда ему приехать?
   Андрей назвал адрес.
  -- Если он дома, жди через двадцать-тридцать минут, - сказал Марк. - Если будут проблемы, я тебе тут же перезвоню.
   Марк еще задал Андрею несколько коротких вопросов о ситуации и состоянии раненого. Андрей ответил, насколько мог, вразумительно, после чего оба попрощались и повесили трубки. Ни обстоятельства, ни время суток, не располагали к дальнейшей беседе.
   В ожидании звонка в дверь или по телефону, Андрей, согласно полученным от Марка указаниям, поставил греться воду. Чайник только начал закипать, как в дверь позвонили.
   Внешность доктора настолько не соответствовала ожиданиям Андрея, что он на секунду застыл в двери, решив, что произошла какая-то путаница. На пороге стоял плотный мужик лет пятидесяти, чуть ниже Андрея, в шортах до колен, белых кожаных кедах на босу ногу и светло-серой толстовке. Голова мужика была наголо обрита, в обоих ушах торчало по золотой серьге.
   "А ты чего ждал? - спросил себя Андрей. - Участкового врача в белом халате?"
   В руке доктора был объемистый портфель.
   Доктор протянул руку, и сказал:
  -- Меня зовут Крис. Кто ранен - вы?
   Андрей хотел удивиться, потом проследил глазами за взглядом странного доктора, и ответил:
  -- Нет, это не моя кровь. Со мной все в порядке. - И добавил. - Я - Андрей. Проходите.
   Мужик прошел в комнату, и, не тратя лишних слов, подошел к лежащему без сознания парню, взял его за руку, пощупал пульс, потом приложил пальцы к артерии на шее. Открыл свой портфель и сказал Андрею:
  -- Помогите мне его раздеть.
   И начал доставать из портфеля многочисленные предметы.
   Среди прочего он достал что-то вроде простыни из непромокаемой ткани, которую они совместными усилиями подстелили под парня, предварительно раздев его. Доктор надел поверх одежды чистый светло-зеленый балахон, но руки мыть не стал, а вместо этого натянул на них тонкие одноразовые латексные перчатки.
   Пока доктор осматривал раненого, периодически звякая какими-то инструментами, Андрей сидел поодаль за письменным столом. Доктор не вступал в беседу, только один раз попросил подтащить поближе настольную лампу, и принести кипяток. Еще до начала каких-либо процедур, он сделал раненому одноразовым шприцем укол в сгиб локтя, и теперь тот лежал с закрытыми глазами, дыша глубоко и ровно.
   Спустя минут двадцать доктор разогнулся, стянул перчатки и кинул их в плотный пакет, куда до этого выбрасывал пустые ампулы, шприцы и прочие отходы.
  -- Готово, - сказал он Андрею. - Давайте уложим его под одеяло.
   Они вытащили из-под спящего парня ненужную больше непромокаемую ткань и, осторожно поворачивая его с боку на бок, положили на чистую простыню и накрыли одеялом.
  -- Повезло вашему другу, - сказал доктор Андрею мрачным голосом. - Впрочем, видимо, не в первый раз. Интересно знать, чем он зарабатывает на жизнь.
  -- Что вы имеете в виду, доктор... Крис?
   Доктор сложил руки на груди и задумчиво покусал нижнюю губу.
  -- Я имею в виду, - ответил он все тем же мрачным голосом, - что это его первое знакомство с ножом, но при беглом осмотре я насчитал пять шрамов от пулевых ранений и четыре - от осколочных. Большинство - опасные, но ни одного смертельного. Очевидно, - добавил он, покосившись на кровать. - Так что делайте выводы.
   Андрей присвистнул. Парню было на вид лет двадцать пять. Доктор, между тем, продолжал.
  -- Наш общий знакомый из Лос-Анджелеса сказал мне предварительно, с ваших слов, что ранение получено не в ходе совершения преступления - это верно?
  -- То есть? - не понял Андрей.
  -- Ну, например, не то чтобы он пытался ограбить круглосуточный магазин, или прохожего, и жертва нападения, обороняясь, нанесла ему рану...
   Андрей энергично замотал головой.
  -- Нет-нет, совсем наоборот, это он отбивался от шести человек... Не думаю, чтобы он сам на них напал. Не знаю, чего они там не поделили.
  -- Погодите-ка... - доктор был явно озадачен. - Это не ваш друг? Как он оказался у вас дома?
  -- Ну... - замялся Андрей. - Я проезжал мимо, и увидел, что шестеро парней поставили его к стенке и собираются расстрелять... Из пистолетов, - уточнил он зачем-то.
  -- И вы?...
  -- Ну, как-то само собой все получилось. Я направил на них машину, они растерялись, и мне удалось увезти его, - Андрей кивнул головой на спящего.
   Доктор открыл рот, хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого он спросил.
  -- Так почему же вы не отвезли его в госпиталь, и не заявили в полицию?
  -- Он сказал, ему нельзя в госпиталь, - Андрей пожал плечами. - Категорически отказался, хотел даже выйти из машины. Я не мог его так бросить. Не знаю, почему он не хотел в больницу. Может, он нелегальный иммигрант, боится, что его вышлют из страны, если дойдет до полиции.
   Доктор недоверчиво покачал головой.
  -- То есть, вы хотите сказать, что вы в первый раз его видите? И все же привезли его к себе, организовали вызов врача, и готовы заплатить за это существенную сумму?
   Андрей сделал движение в сторону ящика стола.
  -- Ну да, я же сказал Марку. Сколько я вам должен?
   На лице доктора все еще было написано сомнение.
  -- Я вот почему спросил вас об обстоятельствах получения ранения. От этого зависит стоимость услуг. Если бы это было связано с преступлением, риск для меня был бы очень велик, и соответственно возросла бы сумма. В вашем случае я оказываюсь в затруднительном положении. Вы помогли незнакомому человеку, рискуя жизнью... Довольно, кстати, глупо, вам не кажется? - доктор посмотрел на Андрея вопросительно. Андрей пожал плечами, не желая вступать в спор. - Во всяком случае, это облегчает мою ситуацию. Но, поскольку по закону я так или иначе обязан заявить об этом в полицию, я все же рискую своей лицензией. Короче, не буду наживаться на вашей неосторожности, и возьму с вас за все тысячу долларов. Годится?
   Вместо ответа Андрей открыл ящик стола и отсчитал десять стодолларовых банкнот. Доктор коротко поблагодарил Андрея и сунул деньги в карман брюк, под зеленый балахон.
  -- Теперь, что касается состояния пациента. Еще раз повторю, что ему очень повезло. Лезвие ножа только скользнуло по ребрам спины и разрезало мышцы, не проникнув в брюшную полость. Очевидно, ему удалось увернуться в последний момент, поскольку удар был явно направлен в печень. Рана чистая, я ее обработал и зашил, осложнений не предвидится. Довольно большая кровопотеря, и вообще-то не помешало бы переливание крови, но ничего опасного. Придется ему провести в постели как минимум неделю, пока не подживет рана и не восстановятся силы. Вот здесь, - доктор протянул Андрею листок бумаги, - я набросал режим питания на первые дни, чтобы ускорить процесс выздоровления. Купите в аптеке что-нибудь обезболивающее - Тайленол, аспирин. Ничего более сильного прописывать не буду, парень крепкий, потерпит. Я зайду дня через три, до этого перевязки не потребуется. Потом приду еще раз, сниму швы. Вот здесь записан номер моего пейджера - на тот маловероятный случай, если ему вдруг станет хуже, поднимется температура, или рана воспалится. Тогда звоните мне немедленно. Номер вашего телефона у меня есть, я позвоню, прежде чем прийти.
  -- Спасибо, доктор, - сказал Андрей. - Что-нибудь еще, что я должен знать? Я никогда не ухаживал за ранеными.
  -- Пожалуй, нет, - сказал доктор, стаскивая через голову балахон. - Вставать в туалет он сможет сам уже завтра. Может быть, вам придется его поддерживать на первых порах, если будет сильное головокружение. За выходные отлежится, а к началу рабочей недели он уже точно сможет обходиться без посторонней помощи.
   Доктор закрыл свой портфель и направился к двери. Андрей проводил его и вернулся в комнату.
   Андрей встал у изголовья кровати, сунув руки в карманы и рассматривая своего неожиданного постояльца.
   Светлая кожа парня с бронзовым загаром была теперь совсем бледной на фоне подушки. Правильные черты лица, коротко постриженные черные волосы, гладко выбритые щеки. Четко очерченные полные губы, твердый подбородок. На лице, по крайней мере - никаких шрамов. Парень-то - красавец, подумал про себя Андрей. Сон смягчил выражение лица раненого, но даже несмотря на его беспомощное положение, все равно чувствовалась исходящая от него - не то чтобы агрессивность, и не злоба, но какая-то скрытая опасность. Как от мирно спящего молодого хищного зверя. Короче, такого человека лучше иметь в друзьях, чем во врагах, решил Андрей. А может, вообще лучше держаться от него подальше?
   "Четыре осколочных ранения, ишь-ты? - вспомнил Андрей слова доктора. - Их не получишь в уличных драках. Кто он, интересно? Солдат удачи? Какой-нибудь латиноамериканский партизан? Ладно, поживем-увидим. Все же хорошо, что я его спас..."
   Андрей зевнул и посмотрел на часы. Дело идет к четырем, уже почти утро. Он достал новый комплект белья и постелил себе на диване, в соседней комнате, часть которой занимало кухонное пространство, а в другом конце была входная дверь, ведущая прямо на лестничную площадку. "Завтра надо будет заняться чисткой машины, и посмотреть, что там с крылом. Машина-то чужая..." Через мгновение он уже спал крепким сном.

XVII

  
   Андрей открыл глаза и посмотрел на часы. Девять часов с минутами. Можно еще поваляться в постели, тем более что сегодня суббота. Хотя и в будние дни спешить особенно некуда. Что там на сегодня запланировано?
   Вдруг он разом вспомнил события прошлой ночи, и рывком вскочил с дивана. Что там с раненым?! Андрей на цыпочках подошел к двери комнаты, где стояла кровать, и заглянул через открытую дверь.
   Неизвестно, что там вчера вколол парню доктор, но он до сих пор мирно спал, ровно дыша во сне. Очевидно, он не просыпался и ночью - по крайней мере, Андрей ничего не слышал.
   Андрей постоял немного в ногах кровати, глядя парню в лицо. Лицо было все еще бледным и осунувшимся, но уже не таким пугающе белым, как вчера. Похоже, врач не соврал, все будет в порядке.
   Андрей поискал на столе бумажку, которую оставил вчера доктор. Чем там надо кормить больного в первый день? Андрей просмотрел записку, с трудом разбирая каракули. Придется сбегать в магазин.
   Выйдя из подъезда, Андрей подошел к своему "ниссану". Так, на заднем правом крыле длинная вмятина, серебристая краска содрана, металл продран насквозь. Хорошо приложился. Андрей осторожно провел пальцем по острым рваным краям. Из фольги они, что ли, эти "ниссаны" делают? У банки тушенки жесть толще! Он заглянул внутрь через стекло пассажирской двери. На серой матерчатой обивке сиденья черные пятна запекшейся крови. Ладно, после разберемся.
   Когда Андрей вернулся с покупками домой, парень уже проснулся. Больше того, он, очевидно, сумел сам дойти до туалета и обратно - там горел оставленный им свет - и теперь разговаривал по телефону, который он подтащил к кровати с письменного стола. Андрей не понял ни слова - разговор шел по-испански. Парень говорил горячо и быстро, хотя в его голосе чувствовалась слабость, и он часто останавливался, переводя дух.
   Андрей поставил пакеты на кухонную стойку, подошел и встал на пороге комнаты. Парень, взглянув на него настороженно, сказал еще несколько быстрых слов в трубку, - на этот раз Андрей разобрал одно слово - "Адьос!", и нажал на кнопку отбоя.
   Андрей, постоял еще немного, прислонившись плечом к косяку и рассматривая парня, потом сказал:
  -- Привет. Как себя чувствуешь?
   Парень выглядел теперь немного смущенным.
  -- Привет. Ты извини, я воспользовался твоим телефоном. Тебя не было... Это местный звонок, - быстро добавил он.
   Андрей махнул рукой.
  -- Да звони сколько хочешь. Меня зовут Андрей, - представился он.
  -- А меня - Альваро, - парень протянул ему левую руку. - Прости, правую руку больно поднимать.
   Андрей подошел ближе и неловко пожал его руку своей правой.
  -- Ну, будем считать, знакомство состоялось. Есть хочешь?
   Альваро поморщился.
  -- Вообще-то не очень.
  -- Надо, - твердо сказал Андрей. - Доктор сказал, надо есть.
  -- Слушай, - начал Альваро, - мне очень неловко тебя напрягать. Ты и так для меня столько сделал, что мне с тобой в жизни не расплатиться. - Он отвел глаза. - Я вчера, конечно, чушь сказал. Если бы не ты, я бы так у той стенки и остался.
   Было видно, что слова благодарности давались ему с трудом. Похоже, ему было привычнее полагаться на себя, чем принимать помощь от других.
  -- Да ладно, не бери в голову. Знаешь, - добавил Андрей весело, - говорят, по китайским обычаям, если ты спасаешь жизнь человеку, то тем самым навсегда принимаешь на себя ответственность за него. Так что, - заключил он, - пищу и кров я тебе предоставить просто обязан.
  -- Да? - заинтересовался Альваро. - Что-то я такого не замечал. Во всяком случае, те китайцы, которых я знал, гораздо охотнее отнимали жизнь, чем спасали. Впрочем, может быть, как раз поэтому, - добавил он задумчиво.
  -- Короче, - вернулся к прежней теме Андрей, - сейчас я тебя накормлю, и можешь дальше спать. Ты много крови потерял, поэтому постельный режим тебе на первых порах необходим. Если надо еще куда позвонить - звони. Кстати, я по-испански кроме "аста маньяна" и "буррито" ни слова не понимаю, поэтому звони при мне, не стесняйся.
   Андрей выгрузил покупки на кухонный стол. Открыл банку куриного бульона и поставил его греться в кастрюле на плиту. Распотрошил готовую курицу, еще горячую, купленную в магазине за углом. Когда бульон закипел, накрошил в него белого мяса, добавил пряностей и мелко нарезанной зелени - получилось вполне пристойная еда. Потом налил все в большую керамическую чашку и отнес Альваро.
   Альваро покорно принял из рук Андрея чашку и сделал глоток.
  -- Спасибо, - сказал он, и добавил. - Ты отличный парень. - Тон его был вполне искренним.
  -- Да ладно, - опять махнул рукой Андрей. Вообще-то, ему тоже начинал нравиться его нежданный гость. Может быть, китайцы не так уж неправы.
   Покончив с бульоном, Альваро вновь откинулся на подушку и закрыл глаза. Челюсти его были крепко сжаты, на лице - гримаса боли.
  -- Дать тебе Тайленола? - спросил Андрей.
  -- Да нет, не надо, все в порядке, - небрежным тоном ответил Альваро, открывая глаза. Видимо, настоящий мачо не должен обращать внимание на такие мелочи, как боль он ножевого ранения. - Как тебе удалось доктора вчера найти? - спросил он. - Хороший доктор, очень хорошо меня заштопал - я уже посмотрел.
  -- Да, доктор, похоже, грамотный, - согласился Андрей. - Он придет через пару дней, посмотрит, сделает перевязку. Ты себя нормально чувствуешь?
  -- Да, все хорошо... - он сделал паузу, и добавил смущенно: - Пожалуй, дай мне пару таблеток Тайленола.
   Андрей постарался сдержать улыбку и пошел за лекарством. Очевидно, даже если ты настоящий мачо, совсем не обязательно быть идиотом и терпеть боль без крайней необходимости.
   Он принес таблетки, стакан воды и поставил на тумбочку рядом с Альваро. Сначала хотел помочь ему подержать стакан, но потом счел за лучшее не навязывать парню чрезмерную заботу.
  -- Как тебя угораздило влипнуть в эту историю? - спросил он.
  -- По глупости, - честно признался Альваро. - И еще не повезло.
   Он поставил стакан на тумбочку и продолжил, не ожидая дальнейших вопросов.
  -- Я вчера вечером пошел в "Рудольфо" - знаешь такой клуб? Хороший клуб, веселый. Я немножко пил, немножко танцевал, с девушками знакомился. Одна мне очень понравилась - она из Аргентины - красивая, глаз не отвести, - Альваро улыбнулся и даже зажмурился от удовольствия, вспоминая, как хороша была девушка. - Я ей тоже понравился, мы с ней танцевали, не отходили друг от друга. Целовались чуть-чуть. Потом я предложил ей в "Марк Хопкинс" пойти, в баре на крыше посидеть, - Альваро подмигнул Андрею, - а я там как раз в гостинице живу, - и тут же поспешно прибавил, - но я ей об этом сразу сказал, так что на самом деле она понимала, что мы едем не столько в бар, сколько ко мне...
   Альваро вздохнул, и продолжил.
  -- Сели мы в машину, едем, разговариваем. И тут, как на грех, речь зашла о футболе - и кто меня за язык тянул, - он сокрушенно покачал головой. - А эти аргентинцы просто помешаны на своем футболе, хуже бразильцев, честное слово, даже девушки! - речь его стала горячее, он вновь переживал вчерашний неудачный разговор. - В общем, заспорили мы о чем-то, теперь уже и не вспомню, о ерунде. Она на меня кричит, я на нее кричу. Потом я совсем разозлился, говорю, выходи тогда из машины! - Альваро, говорил возбужденно, оживленно жестикулируя левой рукой. - А она мне знаешь что отвечает? - он вдруг успокоился и посмотрел на Андрея сверкающими черными глазами. - Она мне говорит: "Сам выходи, это моя машина!" - Альваро рассмеялся, и тут же скривился от боли. - Я совсем забыл, это и правда была ее машина. Я свою на стоянке около "Рудольфо" оставил. Ну, я вышел, хлопнул дверью и пошел пешком назад - тачку свою забрать.
   Он перевел дыхание, помолчал секунду, и продолжил.
  -- Иду я назад, сам думаю, какой же я дурак, что с такой девушкой поссорился - где я теперь ее найду? Только имя и знаю... Уже почти к самому клубу подошел, когда на этих наткнулся. Я вовсе не хотел неприятностей, я им так и сказал сразу, давайте, мол, разойдемся, я вас не трогаю, вы меня не трогайте. У меня и оружия никакого не было, я просто отдыхал - зачем мне оружие? - он опять разволновался, речь его стала многословной. - Да куда там! Я так понял из их слов, что вчера днем мексиканцы застрелили одного парня с их улицы. Ну вот, а эти, видно, нанюхались чего-то и пошли бродить по улицам, искать, кому бы отомстить. А я даже не мексиканец - я из Пуэрто-Рико! Да им разве объяснишь - все обдолбанные, глаза белые! Окружили меня, я понял, что деваться некуда, надо отбиваться. Одному дал ногой по башке, он упал и отключился, еще двоих раскидал, но тут самый здоровый мне на спину вскочил, а пока я его сбрасывал, другой из-под его руки сзади нож мне в бок и сунул. Я в последний момент начал уворачиваться, да не успел! Этот лось на мне повис, не двинуться. Боли почти не почувствовал, но понял, что порезал он меня основательно. Руку перехватил - самое главное, думаю, теперь нож у него отнять, иначе добьет он меня. Крутанул резко, в падении, нож и отлетел в сторону. Он заорал - видно вывихнул я ему руку...
  -- Сломал, - поправил Андрей.
  -- Что? - не понял Альваро.
  -- Сломал ты ему руку, на вывих не похоже.
  -- А-а... Ну, значит, сломал, - согласился Альваро. - Ну да, упал я, а встать уже не смог, и тут мне досталось как следует. Они все пытались мне ногами по голове, да я ее уберег. Руки вот только все измолотили, да ребра.
   Альваро, морщась, поднял обе руки вверх, и Андрей только сейчас обратил внимание, что вся тыльная сторона его рук, от кистей до плеч, была покрыта багровыми кровоподтеками и сине-черными разводами. Альваро откинул простыню с груди и горестно посмотрел на свое крепкое тело - там была такая же картина. Вчера Андрей не обратил на это внимания - очевидно, синяки проявились за ночь. Да и не рассматривал он его вчера особенно - его доктор обрабатывал.
   Альваро вздохнул.
  -- Я на них зла не держу - они другого ничего и не знают. Никак только в толк не возьму: вот черные живут в гетто в нищете, и мексиканцы живут в гетто в нищете - чего им делить? Я бы еще понял, если бы они объединились против белых и богатых - тоже глупо, но по-человечески понятно. А так - на улицах они друг в друга стреляют, в тюрьмах друг друга режут, и конца этому не видно...
   Он снова вздохнул и сказал, уже другим тоном:
  -- А ты молодец, не растерялся. Любой на твоем месте дал бы задний ход и удрал от греха подальше. С чего ты вдруг ввязался - ты же видел у них пистолеты?
  -- Да меня как раз пистолеты и вывели из себя, - сказал Андрей смущенно. - Сам до сих пор поверить не могу, что я такое сделал. Я вообще-то большой смелостью никогда не отличался, даже в школе драк старался избегать... Но ты там стоял, как партизан на расстреле, - усмехнулся Андрей, и добавил, увидев непонимание в глазах Альваро, - ну, как в фильмах про войну... Война у нас была с Германией шестьдесят лет назад, понимаешь, народу много погибло. Эх, не учат вас в школе ничему! Короче, все обошлось, и ладно. Хорошо, машины у них не было - я боялся, погонятся... - тут ему в голову пришла мысль, от которой его продрал мороз по коже. - Слушай, Альваро, а что если они номер машины заметили? Они могут начать нас искать? - спросил он, холодея. Не хватало еще, чтобы за ним начали гоняться негритянские гангстеры, как будто ему мало русских бандитов!
  -- Да ты что! - Альваро махнул левой рукой. - Даже если бы они заметили номер, в чем я сильно сомневаюсь, никого они искать не будут. Это же панки уличные, они за пределы своего района и не выходят никогда - там рождаются, живут - недолго - и умирают, от пули, ножа или передоза. Так что не волнуйся. Ну, если хочешь, обратись в полицию на всякий случай, если тебе так спокойнее...
  -- Ага, и что я в полиции скажу? - ответил Андрей, успокаиваясь. - Что я помешал каким-то подонкам добить раненого пуэрториканца, которого привез лечить к себе домой, потому что он скрывается от полиции?
   Глаза Альваро округлились.
  -- Кто скрывается? Я? С чего ты взял? Ни от кого я не скрываюсь...
   Теперь пришла очередь изумиться Андрею.
  -- Как это? А почему ты в госпиталь отказался ехать? Я думал, чтобы полицию не привлекать...
  -- А, это... - Альваро слегка нахмурился. - Нельзя мне было вчера в госпиталь - я знаю, чем бы это кончилось. Бывал я в госпиталях. Положат под капельницу, трубки в нос, и проваляешься трое суток без памяти. А мне позарез надо было дозвониться, не вчера, так сегодня утром... - Увидев, как меняется лицо Андрея, и не понимая, в чем дело, он пояснил. - Понимаешь, у меня на сегодня дело было важное назначено, если бы я просто не появился, и не позвонил, были бы большие неприятности. Ну, бизнес, понимаешь!
   Андрея просто перекосило от гнева и возмущения.
  -- Бизнес, говоришь! Ах, ты... - он захлебнулся от волнения. Он сам не ожидал от себя такой вспышки. - Я среди ночи всех на уши ставлю, ищу ему доктора, сам подставляюсь, а у него бизнес, оказывается! Бизнесмен хренов! Давай мне деньги за доктора и... - он уже готов был добавить "выметайся к чертовой матери!", но вовремя прикусил язык. Выгонять из дома беспомощного раненого было против его натуры, как бы он ни был на него зол.
   Альваро же, несмотря на его очевидно взрывной характер, не рассердился в ответ - наоборот, на его лице появилось просительное выражение, и он взмолился:
  -- Погоди, Андрей! Нет, правда, я не так сказал, это не просто бизнес. Ты очень правильно сделал... Если бы я сегодня утром от тебя не позвонил, много хороших людей бы пострадало. Может быть, даже погибло! Честное слово! - теперь на лице Альваро было искреннее отчаяние. - Ну не могу я тебе рассказать! Ты мне поверь, ладно? - Альваро, морщась от боли, приподнялся на кровати и потянулся руками к Андрею, очевидно, для большей убедительности.
   Гнев Андрея утих так же внезапно, как возник.
  -- Лежи, лежи, - сказал он испуганно. - У тебя швы разойдутся. Прости, я погорячился немного. Просто я себе совсем другую картину нарисовал...
   Альваро тоже успокоился и улегся назад, на подушку.
  -- А деньги я тебе верну, ты не волнуйся. У меня бумажник в брюках, - он поискал вокруг глазами, - возьми там банковскую карточку, я тебе код скажу, снимешь деньги... Или нет, ты можешь съездить в "Хопкинс", взять в моем номере чековую книжку, я тебе чек выпишу на всю сумму...
   Андрей замахал руками.
  -- Да успокойся ты с деньгами, не к спеху. Да и не спасет меня эта тысяча долларов...
  -- Тысяча долларов?! - удивился Альваро. - У тебя что - скидка, как у постоянного клиента? - засмеялся он. - Доктор вроде настоящий, профессионал - он с тебя минимум втрое должен был взять.
  -- Да нет, - ответил ему в тон Андрей, - просто доктор геем оказался, и ты ему так понравился, что он снизил расценки. Наверное, боялся, что я к другому обращусь, и он больше не увидит твоего нежного тела...
   В ответ Альваро, раздув ноздри и выпучив глаза, произнес несколько энергичных слов по-испански, которых Андрей не понял.
  -- Сам козел, - ответил он по-русски.
   На этом инцидент был исчерпан. Тут Андрей заметил, что взгляд Альваро вновь затуманился, и сказал, поднимаясь:
  -- Ладно, Альваро, ты отдыхай, а я по делам кое-каким должен отойти.
   Альваро кивнул головой, слабо улыбнулся Андрею, и закрыл глаза. Андрей еще не успел отыскать ключи от машины, которые он по обыкновению засунул в какое-то неподходящее место, как тот уже снова спал.

XVIII

  
  -- Андрей... ты только не обижайся, - Альваро заговорил медленно, подбирая слова, - но то, что ты мне сказал - про свой план, это... как бы тебе сказать... - Альваро перестал мяться, и сказал решительно: - Андрей, послушай, ты очень умный парень, но то, что ты сказал - это вершина глупости. Слушать противно!
   Андрей даже оторопел от такой реакции. Сегодня, неделю спустя после того, как Альваро, раненый и истекающий кровью, впервые появился у него дома, Андрей, наконец, выложил ему всю историю, связанную с его появлением в Калифорнии.
   За неделю Альваро продемонстрировал впечатляющий прогресс в своем выздоровлении. Андрей, из скромности, не приписывал сколько-нибудь серьезных заслуг своему искусству сиделки, и целиком относил быстрое восстановление к железному здоровью раненого. Хотя, со своей стороны он сделал все от него зависящее, чтобы Альваро своевременно и в достаточном количестве получал порции калорий и витаминов, а также, не без сопротивления со стороны Альваро, обеспечивал соблюдение постельного режима, согласно предписаниям врача. Врач за это время нанес еще один визит, сделал перевязку, и, удовлетворившись состоянием пациента, пообещал появиться через несколько дней, чтобы снять швы. Сегодня была суббота, но врач еще не звонил, и Андрей с трудом удерживал Альваро от попыток снять швы самостоятельно.
   За неделю Андрей не узнал никаких существенных подробностей о своем новом друге. Тот сделал еще несколько звонков - по большей он говорил по телефону в отсутствие Андрея, но иногда, возвращаясь, Андрей улавливал обрывки разговоров, ведущихся то английском, то на испанском языках.
   Тех скупых отрывочных сведений, которыми располагал Андрей, было явно недостаточно, ни чтобы сделать выводы о роде занятий Альваро, ни даже определить, какой они носили характер - нелегальный, и даже преступный, или, наоборот, официальный, но не подлежащий афишированию. В любом случае, было очевидно, что деятельность эта подразумевала секретность.
   Андрей не пытался выведать что-либо у Альваро - не потому, что был нелюбопытен, просто он понимал, что тот не стал бы таиться от него, если бы на то не было серьезных оснований. Они удивительно быстро подружились - впрочем, быстрота эта легко объяснялась экстраординарными обстоятельствами, в которых они познакомились, и тем фактом, что они были близки по возрасту и, в какой-то степени, по взглядам на жизнь.
   Альваро, в свою очередь, ни о чем не расспрашивал Андрея - считая, очевидно, что не имеет на то права, поскольку сам ничего о себе не рассказывает. Андрей же не проявлял инициативы, не видя большого смысла в том, чтобы загружать нового друга своими проблемами - тот явно не был миллионером, у которого легко можно было бы занять сотню тысяч долларов. Тот факт, что до появления у Андрея Альваро жил в гостинице "Марк Хопкинс" - одном из лучших отелей в Сан-Франциско - ничего не менял; как понял Андрей, он оплачивался какой-то третьей стороной, той же, которая позаботилась и о прокатном автомобиле Альваро. Андрей выяснил это еще неделю назад, когда по просьбе Альваро отгонял автомобиль со стоянки в отель, где он был арендован, и забирал его вещи из номера. Как объяснил ему Альваро, поскольку его ранение помешало проведению намеченной операции, из-за которой он и приехал в Сан-Франциско, заказчик прекращал оплачивать расходы, к которым относились и отель, и машина.
   Для Андрея неделя выдалась довольно хлопотной - он серьезно отнесся к своим обязанностям сиделки, и заботился о питании раненого гораздо больше, чем в обычной жизни уделял внимание своему собственному. Он неплохо готовил, поскольку давно уже жил самостоятельной жизнью, просто обычно ему было лень возиться с приготовлением серьезной пищи для себя одного, и по большей части он ограничивался недорогими окрестными ресторанами и минимальной готовкой дома.
   Теперь же он покупал свежие продукты и полуфабрикаты в супермаркете, и обеспечивал себе и Альваро полноценное трехразовое питание. Альваро сначала протестовал, не желая создавать Андрею проблемы, и все порывался заказывать на дом пиццу, но Андрей был тверд в намерениях максимально ускорить выздоровление пациента, и тот смирился, обещая, встав на ноги, чем-нибудь отплатить Андрею за его заботу.
   Еще Андрей, не откладывая, решил проблему с автомобилем - он договорился в одной мастерской и о ремонте крыла, и о чистке сиденья. Хозяин мастерской - маленький вьетнамец непонятного возраста - назвал вполне приемлемую сумму за ремонт, но заломил неслыханные деньги за чистку - дело было, очевидно, в характере загрязнения, поскольку дураку было ясно, что кровь, пропитавшая обшивку, вытекла туда не вследствие пореза при бритье. Услышав названную цену, Андрей пожал плечами, и ответил, что в таком случае обратится и за чисткой, и за ремонтом в другое место - уж чего-чего, а мелких автомастерских в округе было предостаточно. Убедившись, что намеки на возможный интерес полиции к состоянию сиденья "ниссана" не производят на Андрея никакого впечатления, вьетнамец дал задний ход, и в результате, чтобы не потерять заказ, обеспечил чистку за разумную сумму.
   За неделю Альваро достаточно окреп, и сегодня, в субботу, впервые вышел из дома. Ему до смерти надоело валяться в постели в крошечной квартирке Бена, поэтому он с радостью согласился на предложение поехать на природу, подышать свежим воздухом, и устроить небольшой пикник.
   Их вкусы оказались вполне сходными: обоих устроило интернациональное меню в составе хорошего калифорнийского каберне, французского сыра и итальянского хлеба. Сложив все это в найденный в хозяйстве Бена рюкзак, они поехали через Золотые ворота на другой берег пролива, откуда открывается роскошный вид на город на холмах и на бескрайний Тихий океан. Они не стали спускаться вниз, к пляжу - к таким физическим нагрузкам Альваро был пока не готов - а нашли место наверху, на поросшем выгоревшей травой и жестким кустарником утесе, расстелили покрывало, и теперь сидели со стаканами в руках, наслаждаясь морским воздухом, солнцем и замечательным видом.
   Даже в солнечные дни горизонт Тихого океана в Северной Калифорнии почти никогда не очерчен ясной линией - легкий туман скрадывает переход от воды к небу, и он этого даль кажется еще более бесконечной. Из дымки постепенно сгущаются очертания судов, спешащих в гавань Сан-Франциско - по большей части грузовых, поскольку в наши дни мало кто может позволить себе роскошь трех-четырехнедельного путешествия из Европы к западному побережью Северной Америки - речь идет, понятно, не о деньгах, а о времени.
   Андрей иногда пытался представить себя на месте моряков, проведших месяц в открытом океане, часто в изнурительной работе, и оказавшихся, наконец, в каком-нибудь часе от долгожданного порта одного из самых веселых городов мира. Вот, например, этот громадный контейнеровоз - корпус выкрашен в черный цвет, палубные надстройки - в белый, дно ниже ватерлинии, скорее всего, покрыто оранжевым суриком, но при полной загрузке этого не видно - не спеша направляющийся в створ Золотых ворот. На нем команды больше сотни человек, наверное. Что у них сейчас в мыслях? Ожидание, нетерпение, любопытство, жажда новых ощущений, предвкушение знакомых радостей?
   Альваро, очевидно, думал о чем-то схожем, потому что он сказал вслух:
  -- Добро пожаловать в рай, морячки...
   Он сказал это таким тоном, как будто ему и в самом деле принадлежал весь Сан-Франциско, и от него зависело, как проведут матросы корабля свое короткое увольнение. Андрей, ни к селу, ни к городу, вдруг вспомнил вступительную сцену двадцатилетней давности телефильма "Маленькие трагедии", поставленную по отрывку из "Фауста" в переводе Пушкина, где молодой Фауст резвится на пляже с таким же молодым дьяволом. И "корабль, испанский, трехмачтСвый":
  
   На нем мерзавцев сотни три,
   Две обезьяны, бочки злата,
   Да груз богатый шоколата.
   Да модная болезнь - она
   Недавно к нам завезена.
  
   "Как там было? Мне скучно, бес! - Он искоса взглянул на Альваро. - Интересно, по-прежнему ли в цене наши бессмертные души сегодня, в начале двадцать первого века? Вряд ли - при всеобщем падении нравов у врага рода человеческого, вероятно, нет необходимости покидать свою контору, чтобы заполучить необходимый контингент. Если отбор в рай все также строг, как во времена Фауста, очередь туда совсем невелика, и мне в ней не стоять". Андрей хоть и носил на груди освященный нательный крестик, но это была, скорее, дань традиции, чем сколько-нибудь сознательная религиозность. "Интересно, как с этим у Альваро? - продолжал думать о том же Андрей. - Он, наверное, католик, как большинство латиноамериканцев. Спрашивать как-то неудобно..."
   Кое-что об Альваро Андрей все же узнал за эту неделю. Он знал, например, что у него есть американский паспорт, но он не считает себя американцем. Знал он также, что Альваро закончил среднюю школу, но в колледже не учился - не было такой возможности, а может быть, и желания. Зато много путешествовал - был практически во всех странах Европы, провел какое-то время на Ближнем Востоке, включая такие страны как Судан и Иран, где американцам появляться противопоказано, был дважды в Японии. В России ему бывать пока не доводилось.
   Погрузившись в задумчивость, Андрей не сразу расслышал, что Альваро обращается к нему с каким-то вопросом. Тому пришлось даже слегка потрясти его за плечо, чтобы привлечь внимание.
  -- Чего? - встрепенулся Андрей. - Прости, задумался.
  -- О девушках? - пошутил Альваро. Лицо его, однако, было серьезным.
  -- Я вот что хотел тебя спросить, - продолжал он. - Я через несколько дней окончательно встану на ноги, и продолжать бездельничать мне уже будет как-то не с руки. В Сан-Франциско мне делать нечего, так что надо начинать соображать, куда двигаться дальше, - он внимательно посмотрел в лицо Андрея. - Но сначала хочу тебя спросить - что у тебя за проблемы, и могу ли я чем-то помочь? Если не хочешь отвечать, или не можешь, так и скажи, я не буду больше спрашивать.
  -- Да нет, отчего же не ответить, - медленно начал Андрей. - Только помочь ты вряд ли сумеешь, - он пожал плечами. - Мне, видишь ли, к сентябрю надо достать где-то сто двадцать тысяч долларов, при этом я понятия не имею, когда смогу их вернуть.
  -- Сто двадцать тысяч! - присвистнул Альваро. - Немало.
   И вот тут-то Андрей начал, наконец, рассказывать всю историю, начиная с поломки машины и со своего злополучного решения выпить кружку пива в том московском баре. Он рассказывал легко, не особенно сгущая краски, но и не умалчивая о мрачных последствиях своего романтического приключения. Андрей даже не ждал, что Альваро примет его рассказ так близко к сердцу. Он хохотал над ситуацией с поехавшим в самый неподходящий момент грузовиком, мрачнел, слушая пересказ истории Викиных отношений с Сергеем, одобрительно кивал головой, когда Андрей рассказывал о своем решении последовать совету Вики и, не заезжая домой, улететь из страны. Когда Андрей передал ему содержание телефонного разговора с Сергеем, из которого он узнал, что чудом избежал нежелательной встречи в аэропорту, Альваро открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, но передумал, и стал слушать дальше. История с выигрышем в казино обрадовала Альваро настолько, что по его лицу можно было подумать, что он сам только что выиграл эти восемьдесят тысяч.
   Но вот когда Андрей рассказал ему, какой выход он видит из ситуации - то есть, если бы ему удалось достать нужную сумму, реакция Альваро была не просто неодобрительной - Андрею показалось, что он всерьез рассердился.
  -- В твоем возрасте нельзя быть таким наивным! - говорил он. - Ты что думаешь, ты принесешь этому Сергею двести тысяч, он скажет "спасибо" и от тебя отстанет? Я в России никогда не был, но кое-что знаю о русских бандитах. Во-первых, я с ними в Бруклине пересекался, а потом, я с чеченцами много времени провел, у которых серьезный бизнес в Москве, от них тоже много узнал. Русскому бандиту нельзя верить ни в чем, он тебе родной мамой может клясться, и тут же обманет - по их законам чужих обманывать можно и нужно, и тут их слово ничего не стоит. Так что он твои деньги заберет, но проблемы твои на этом не кончатся - скорее, только начнутся по-настоящему. А ты еще и сам к нему придешь! - Альваро посмотрел на Андрея с отвращением.
  -- И что же мне делать, по твоему? - спросил Андрей растерянно.
  -- Убить его, - пожал плечами Альваро, как будто речь шла о чем-то очевидном, и ему было странно, что Андрей этого не понимает сам.
  -- Как убить? - еще больше растерялся Андрей. - Ты что, рехнулся?
   Альваро посмотрел на Андрея скептически. У него было свое мнение по поводу того, кто из них рехнулся.
  -- Я тебе не предлагаю на него самому засаду устраивать. Да ты и не сможешь, тут профессионал нужен. Но у тебя есть восемьдесят тысяч. На эти деньги можно нанять хорошего исполнителя, поверь мне.
   Андрей замахал руками.
  -- Нет, нет, нет! Даже не продолжай!
   "Вот тебе и искушение! - подумал он про себя. - Как говорится, стоит сказать слово "черт", и тут же увидишь его рога..."
   Вслух он сказал:
  -- Я все это понимаю, и про московских бандитов знаю не меньше твоего. Но я эти деньги действительно должен! И я их обещал отдать! Видишь ли, этот "мерседес" мог оказаться машиной честного бизнесмена, а не бандита, и по-хорошему, я все равно был бы обязан возместить ущерб. Особенно, если бы машина была не застрахована - а это в Москве сплошь и рядом. Другое дело, что это мне обошлось бы в меньшую сумму - может, машину еще можно было отремонтировать, - тут Андрей вспомнил, как выглядел под колесом грузовика "мерседес", похожий на банку из-под сардин, на которую наступили сапогом, и на лице его отразилось сомнение. Однако, он продолжал: - Так что деньги я ему отдать должен. Но я не пойду к нему просто так, один с деньгами, как последний лох. Я еще не думал на эту тему, но о своей безопасности мне, конечно, придется позаботиться.
   Альваро рассматривал свой бокал вина с таким выражением, будто только что обнаружил на его дне живую жабу.
  -- Андрей, - сказал он. - Если бы ты не был моим другом, которому я к тому же обязан жизнью, я бы не стал продолжать этот разговор. Я бы сказал себе: "Если человек желает покончить с собой таким дорогостоящим и болезненным способом - это его проблемы. Не надо ему мешать". Но тебе я не могу позволить так поступить. Поэтому я сам поеду в Москву, и позабочусь о Сергее. Тебе ни о чем не придется беспокоиться.
  -- Альваро! - воскликнул Андрей в отчаянии. - Ты понимаешь человеческую речь? Я же тебе сказал, что для меня это не выход.
   Он положил руку ему на плечо, и, стараясь говорить как можно убедительнее, продолжил:
  -- Альваро, допустим даже, на секунду, что я соглашусь на вариант со специалистом - о тебе при этом вообще речь не идет, так что забудь о поездке в Москву. Но неужели ты думаешь, что Сергей не раскинул своими бандитскими мозгами, и не предусмотрел такой вариант? Конечно, он принял меры. И даже, предположим, это удалось сделать - но у него же целая банда, у которой, без сомнения, есть инструкции в отношении меня на такой случай.
   У Альваро, очевидно, был аргумент и на это, потому что он начал было что-то говорить, но Андрей остановил его жестом.
  -- Короче, спорить бесполезно, я давно все решил. Но я еще раз попробую объяснить свою позицию, потому что очень хочу, чтобы ты меня понял. Как друг, - он заглянул ему в глаза. - Ты не думай, Альваро, что я в ужасе от самой идеи... устранения Сергея. Судя по тому, что я о нем знаю, он этого вполне заслуживает. Но я не смогу сохранить к себе уважение, если пойду на убийство - или на его организацию, что по сути одно и то же - только для того, чтобы не платить деньги. Чем я тогда лучше тех бандитов? Так что сначала мне надо рассчитаться, но при этом быть готовым к защите. А может, и к нападению - если это будет единственным разумным способом.
   Альваро вздохнул и улыбнулся Андрею.
  -- Ты очень хороший человек, Андрей, - сказал он. - И я думаю, что твои убеждения ничем не хуже, а скорее всего, лучше многих других идей, за которые на моих глазах люди отдавали жизни. Поэтому поступай, как знаешь. Я пока поговорю кое с кем, посмотрю, что можно сделать за месяц, - он поднял бокал и посмотрел на свет сквозь темно-красную жидкость. - Сто двадцать тысяч долларов - большая сумма, но не сказать, чтобы запредельная, - он улыбнулся. - Я знаю одного парня, который за вечер в казино почти столько выигрывал. Надо сказать, большего идиота я в жизни не встречал.
  -- И этого человека я кормил бульоном с ложечки, - с горечью произнес Андрей. У него вдруг стало легко на сердце. Он нашел глазами пароход - тот уже почти входил в створ моста между опорами. - Но я еще не теряю надежды тебя воспитать.

XIX

  
   После поездки на океан Альваро словно подменили. Он перестал протестовать против постельного режима, не раздражался из-за того, что доктор никак не приходил, чтобы снять швы, и вообще, настроение его значительно улучшилось. Было очевидно, что у человека появилась цель.
   Он сделал несколько звонков еще в субботу, но был вынужден отложить серьезные разговоры до понедельника - выходные предназначены для отдыха, и это, видимо, относится ко всем. Задержка, однако, никоим образом не выбила Альваро из колеи, и хорошее расположение духа его не оставило.
   В понедельник с утра он попросил Андрея купить ему телефонную карточку, и надолго завис на телефоне. Говорил он то по-английски, то по-испански, а однажды Андрей услышал совсем незнакомую ему речь - насколько он мог судить, Альваро вел разговор на бойком арабском.
   После обеда он подключился к Интернету и провел на нем, забыв обо всем, часа три. Мельком глянув пару раз на экран компьютера, Андрей заключил, что Альваро сидел в каких-то чатах, однако не похоже было, что он развлекался - слишком сосредоточенным было его лицо. Когда позже Андрей сам пользовался Интернетом, он не обнаружил в программе никаких следов сайтов, на которые выходил Альваро.
   Во вторник Альваро был готов поделиться с Андреем достигнутыми результатами.
  -- Андрей, - сказал он. - Я нашел способ заработать деньги. Рискованный способ. Но таких денег без риска быстро не заработаешь.
  -- Насколько рискованный? Впрочем, какая разница - как будто у меня есть выбор.
  -- Если все хорошо организовать, то вероятность неудачи невелика. Но если такое случится, то мы рискуем свободой и деньгами. Твоими деньгами, потому что своих у меня столько нет.
   Андрей пожал плечами.
  -- Если вообще ничего не делать, то я рискую большим - своей жизнью. Так что рассказывай.
  -- Да что там рассказывать, все просто: схема следующая. Есть продавец в Мексике и покупатель в Сан-Диего. Нам надо полететь в Мексику, купить товар у продавца, и доставить его покупателю. Инвестиции - семьдесят тысяч плюс расходы. Возврат - двести с небольшим тысяч. Чистой прибыли получается где-то сто тридцать. Если все пройдет нормально, вся операция займет два-три дня.
  -- Наркотики! - с отвращением воскликнул Андрей.
   Альваро посмотрел на него, нехорошо прищурившись.
  -- Можно еще пойти торговать лимонадом в парк, - сказал он жестко. - Но тебе, кажется, надо за четыре недели достать сто двадцать тысяч? Или я ослышался, и это было двенадцать долларов?
   Андрей тяжело вздохнул. Выражение лица Альваро смягчилось, и он сказал, уже другим тоном:
  -- Вообще-то, я тебя понимаю. Я сам ненавижу тяжелые наркотики, и все, что с ними связано. Я потому и искал вариант так долго, что не хочу иметь дело с героином, а тем более с крэком и прочей синтетикой, от которых страдают те, у кого и без того проблем предостаточно, и на которые подсаживают детей в школьных дворах.
   Альваро остановился на несколько секунд, пытаясь разгадать выражение лица Андрея. Андрей молчал и ждал продолжения.
  -- Покупатель, на которого я вышел, поставляет чистейший высококачественный кокаин заказчикам, живущим в самых дорогих районах Южной Калифорнии, а также студентам лучших американских университетов. Не знаю, что думаешь по этому поводу ты, а мне решительно все равно, с моей помощью или без, спалят себе мозги голливудские звезды и будущие президенты Соединенных Штатов Америки. У первых их все равно никогда не было, а последние отлично без них обходятся, как ты сам знаешь, если смотришь новости.
   Андрей все еще не был убежден.
  -- Но кокаин - это все же наркотик, к нему привыкают, правда? Чем он лучше любой другой дряни?
   Альваро засмеялся.
  -- Подсесть на чистый кокаин - это все равно, что спиться сорокалетним коньяком. Сначала надо истратить на него целое состояние. Любой с удовольствием выпьет вина по сотне долларов за бутылку, но это не сделает его алкоголиком. А если кто-то не может найти своим деньгам лучшего применения, то мне такого человека ни в малейшей степени не жалко. Уж это - точно добровольный выбор. То же самое с натуральным кокаином высшей очистки: будь уверен, подавляющее большинство населения, включая вышесредний класс, от него надежно защищено. А кстати, - Альваро посмотрел на Андрея вопросительно, - ты что, сам никогда не пробовал наркотики?
  -- Ну, - протянул Андрей, - травку я, понятно, курил, так в общем, это разве наркотик? Еще разок кислоту попробовал, из любопытства. Вот и все. Но дело не в этом. Во-первых, я человек взрослый, разумный, все знаю об опасности наркотиков, поэтому попробовать иной раз могу, но злоупотреблять не буду. А во-вторых, одно дело - купить дозу для себя, этим ты только себе можешь навредить, а другое - привезти партию на продажу. В чьи руки этот кокаин попадет? Ты уверен, что этот твой покупатель в Сан-Диего не разбодяжит его каким-нибудь сахаром, и не пустит в продажу менее состоятельной публике?
   Альваро усмехнулся.
  -- Вопрос хороший. Но ответ на него простой: нет. Я этого человека знаю, у него очень узкая специализация, которая подразумевает высокие доходы и минимальный риск. Пока он имеет дело только с той средой, о которой я тебе сказал, он в полной безопасности. Даже если его по ошибке арестуют с товаром, то тут же отпустят с извинениями - никто не допустит, чтобы его допрашивала полиция, потому что он случайно может назвать имена своих покупателей. Сам он, кстати, живет в районе Ла-Хойя, пользуется репутацией уважаемого бизнесмена - инвестиции в недвижимость и киноиндустрию, что, между прочим, чистая правда - и последнее, что придет ему в голову, это менять бизнес-модель в сторону снижения стандартов.
  -- Ну ладно, убедительно излагаешь, - неуверенно произнес Андрей. Он и правда исчерпал аргументы в этом споре. - Слушай, Альваро, если ты так девушек уговариваешь, ты, наверное, отказа не встречаешь никогда? - сказал он, отбрасывая последние сомнения.
  -- Если только не завожу разговора о футболе, - в тон ему ответил Альваро.
  -- Ну что же, - вздохнув, сказал Андрей, - в полку наркоторговцев прибыло. - И добавил, - деньги там же, где были, в ящике стола. А я - в твоем полном распоряжении.
  
  
  
  
   Доктор появился в среду утром, и снял швы. Альваро воспринял это как сигнал к активным действиям, и, завладев машиной Андрея, исчез на целый день из дома, не забыв сунуть в карман пачку денег.
   Вернулся домой он под вечер, с изнуренным видом - все же он еще далеко не оправился от раны, и, кряхтя, улегся в одежде на диван.
   Андрей, проведший день в непривычном уже одиночестве, захлопотал вокруг него, но тот остановил его жестом и попросил:
  -- Андрей, дай я отдохну час-полтора, а потом мы поужинаем и поговорим. Все идет по плану, но надо еще много чего сделать для подготовки.
   Андрею ничего не оставалось, как оставить Альваро в покое.
   Чтобы занять время, он вышел прогуляться. Он прошел вверх по Колумбус, потолкался среди туристов, повернул на Грант-стрит, в Китайский квартал, где туристов было еще больше, прошел его насквозь, и вышел к Юнион-сквер. Здесь он нашел не очень переполненное кафе, взял чашку кофе, и сел за столик с благоразумно прихваченной книжкой, полный решимости дать Альваро пару часов отдохнуть и набраться сил. Выдержав час, он пустился в обратный путь. По дороге остановился у давно облюбованного им китайского ресторана, заказал несколько блюд на вынос, и спустя еще полчаса вернулся домой, нагруженный пакетами с горячей едой, испускающей запахи чеснока и специй.
   Альваро разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Не прерывая разговора, он втянул носом воздух и закатил глаза. Андрей начал выкладывать пищу в тарелки.
   Спустя минуту Альваро закончил разговор и нажал на кнопку отбоя.
  -- Помираю от голода, - сказал он, садясь за стол. Телефон он положил рядом с собой.
  -- Новое приобретение? - спросил Андрей, кивнув на телефон.
   Поскольку рот у Альваро был в этот момент набит вкуснейшими креветками с глазированными грецкими орехами, он только промычал что-то, одновременно доставая из кармана и выкладывая рядом второй телефон, неотличимый от первого.
   Проглотив креветки из запив их глотком китайского "Чинтао", предусмотрительно купленного Андреем в том же ресторане, Альваро сказал:
  -- Один из них - твой. Работают на каждом квадратном футе территории Канады, США и Мексики. Использовать их будем только на время и для целей нашей с тобой операции. Проследить номера до пользователей невозможно, поскольку счета любезно оплачивает компания "Шеврон Оверсиз Петролеум Интернэшнл", со штаб-квартирой в городе Плезантон, в сорока милях отсюда. Впрочем, сам "Шеврон" об этом понятия не имеет. Вот номера, - Альваро протянул Андрею листок бумаги, - выбирай любой. Тебе телефон нужен только для связи со мной, в случае возникновения такой необходимости. Недостаток мобильных телефонов состоит в том, что где-то у провайдера фиксируется каждый звонок, на любой номер, будь то местный или междугородный. Поэтому не звони по нему больше никуда. И в случае опасности избавляйся от него немедленно - просто незаметно выбрось где-нибудь. Ну, об этом после еще поговорим.
   Андрей взял телефон в руку. Маленький, складной, размером чуть больше зажигалки.
  -- Что ж, - сказал он, - спасибо "Шеврону".
  -- Ну, - ответил Альваро, - у "Шеврона" здесь роль чисто техническая. Нормальные телефоны в ближайшем сервисе обошлись бы гораздо дешевле - хакер, у которого я купил эти, ломит за свои услуги безжалостно. Но что поделаешь, в этой стране, где любого можно отследить с точностью до ближайшей заправочной станции, конспирация стоит дорого.
  -- Что ты имеешь в виду? - спросил Андрей. - В каком смысле - до заправочной станции?
  -- Ну, это я так, к примеру, - пояснил Альваро. - Я хочу сказать, что всякий раз, когда ты пользуешься любой пластиковой карточкой - банковской в банкомате, или кредитной на автомобильной заправке, или в ресторане, или в магазине - ты автоматически оставляешь где-то свой след: при желании можно всегда установить, что в такое-то время такого-то дня ты был в таком-то месте. То есть технически все готово - стоит объединить все эти пункты в одну схему, и подключить к мощным компьютерам, как система слежения за ничего не подозревающими гражданами будет в распоряжении государства. Не уверен, впрочем, что это уже не сделано. А если к этому добавить камеры с системой распознавания лиц, которые уже устанавливаются в общественных местах, то вопрос заключается только в наличии технических ресурсов, да в мощности и быстродействии компьютеров и объеме информационных хранилищ. То есть, вопрос решаемый - если не сегодня, так завтра.
  -- Погоди-ка, - возразил Андрей, - но ведь все эти точки - банкоматы, заправки, и прочее - это же частный бизнес, который вовсе не обязан давать сведения государству - да они даже не имеют права это делать без ведома и согласия пользователей, разве не так?
  -- Ну, во первых, далеко не все, что делается спецслужбами и полицией, является легальным. Но ведь и проблемы, с которыми они имеют дело, не обязательно решаются в суде. Есть и другие методы. А во-вторых, посмотри на опросы общественного мнения - после сентябрьского терракта очень многие готовы поступиться большим количеством свобод ради своей безопасности, и те законопослушные граждане, которые считают, что им нечего скрывать от государства - а таких наивных большинство - вполне могут сделать систему тотальной слежки легальной. Впрочем, - заключил Альваро, - все это имеет слабое отношение к нашей маленькой частной операции, поэтому пусть свободные граждане свободной страны решают свои проблемы сами, а мы займемся своими.
   Альваро настолько увлекся разговором, что даже забыл о еде. Поэтому, прежде, чем положить себе в тарелку другого блюда из китайского разнообразия, ему пришлось подогревать все в микроволновой печи.
   Андрей не стал расспрашивать Альваро о том, как идет подготовка к осуществлению плана, и даже о том, в чем этот план состоит. Он знал, что Альваро не оставит его в неведении, когда придет время, и поэтому терпеливо ждал. Альваро, очевидно, оценил сдержанность друга, потому что сказал:
  -- Андрей, мне нужен еще день для того, чтобы все подготовить. Надеюсь, завтра вечером я смогу обсудить с тобой все подробности. А пока давай чем-нибудь развлечемся - кино в прокат возьмем, что ли. Идет?
  -- Идет, - ответил Андрей.
  
   Назавтра Альваро исчез с самого утра, сказав, что появится к вечеру.
   Оставшись без машины, Андрей посвятил день пешим прогулкам по городу - все равно заняться было нечем. Домой вернулся под вечер, до изнеможения находившись по крутым спускам и подъемам улиц, и проведя пару часов в парке Президио, где он обстоятельно перекусил в ресторане "Клифф-хауз", из окон которого открывается самый, наверное, лучший вид на Тихий океан в окрестностях Сан-Франциско.
   Альваро дома все еще не было. Часам к десяти Андрей начал было немного беспокоиться, но тут, к счастью, вспомнил о полученном вчера новом мобильном телефоне. Он, конечно, и не подумал взять его с собой на прогулку.
   На экране телефона он обнаружил отметку о пропущенном звонке и мигающий символ оставленного сообщения. Андрей поразмышлял секунду, что лучше сделать - набрать номер Альваро, или сначала прослушать сообщение, и решил начать с сообщения. Оно было коротким: "Андрей, я заночую здесь, в Сан-Антонио, буду дома завтра часам к трем. Если хочешь, позвони мне, но только до одиннадцати вечера - я рано лягу спать, мне надо очень рано подняться. Пока".
   "Сан-Антонио! - удивился Андрей. - Чего это его занесло в Техас?" Он посмотрел на часы и начал было набирать номер, но тут же сообразил, что в Техасе должно быть уже за полночь, и остановился. Ладно, это можно отложить до завтра.
  
   Когда Альваро появился дома, как и обещал, в начале четвертого пополудни, в руке его был новенький плоский портфель из черной кожи, который он небрежно бросил на стол.
  -- В понедельник летим в Мексику, - сказал он Андрею.
  -- Какая Мексика? - всполошился Андрей. - Какой понедельник? У меня же русский паспорт, мне виза нужна! Кто мне ее даст так быстро. И потом, выходные начинаются!
  -- Не нужна тебе виза, - сказал Альваро. - Проверять ее будет некому, и негде.
  -- Как это? - не понял Андрей. - В самолет меня без визы не пустят, а если ехать на машине, так на границе остановят. В наше-то время.
  -- В этот самолет тебя пустят без визы, - сказал Альваро, открывая портфель, и разворачивая какие-то карты.
   Карт оказалось несколько штук, все новенькие, крупного масштаба, из тонкой бумаги с аккуратными сгибами. Андрей заметил, что карты были необычными - помимо обозначений гор, рек, океана, населенных пунктов и других привычных элементов, эти карты были испещрены какими-то кругами, прямоугольниками и прочими геометрическими фигурами, очерченными сплошными или пунктирными линиями. Альваро выбрал одну из них, достал из того же портфеля карандаш и линейку какого-то странного вида, и сказал:
  -- Будем прокладывать маршрут.
   Тут до Андрея дошло.
  -- Мы что, на маленьком самолете полетим?
  -- На очень маленьком, - подтвердил Альваро, занося карандаш над какой-то точкой на карте.
  -- А кто пилот? Ты что, сам умеешь управлять? - спросил Андрей недоверчиво.
  -- Я, - гордо произнес Альваро, поднимая глаза от карты, - умею управлять всем, что летает, кроме крупных пассажирских лайнеров и боевых крейсерских вертолетов. Да и то, наверное, разобрался бы, если б возникла такая необходимость.
  -- Замечательная фраза, - восхитился Андрей. - Сохрани ее для барышень в барах. Ну-ну, не обижайся, - тут же добавил он, заметив, что Альваро насупился и поджал губы. - Просто не мешало бы меня посвящать в такие планы не в последний момент. Что если, например, я смертельно боюсь высоты, и откажусь лететь на "очень маленьком" самолете?
  -- А ты боишься? - на лице Альваро отразилось беспокойство.
  -- Да чего мне бояться, с таким-то пилотом? - засмеялся Андрей, и Альваро, убедившись что поддразнивание Андрея не связано с недоверием к его способностям, успокоился, и снова склонился над картой.
   Андрей подошел поближе. Альваро взял вторую карту и приложил ее верхним обрезом к первой, совмещая контуры условных обозначений. Удовлетворившись результатом, он приложил линейку и вычертил карандашом прямую линию, которая начиналась неподалеку от надписи "Сан-Антонио", и вела куда-то на юго-запад, к мексиканской границе.
  -- На чем летим? - спросил Андрей.
  -- На маленьком "Пайпере". Одномоторном.
  -- А почему из Сан-Антонио?
  -- Да, - пожал плечами Альваро, - оттуда ближе лететь, и у меня там членство есть в одном авиаклубе. Самолет арендуем на один день - я уже заказал на понедельник, карты вот взял. - Он опять открыл портфель и достал оттуда два конверта с надписью "Америкэн Эйрлайнз". - А это - наши билеты до Сан-Антонио и обратно.
  -- Так что, через мексиканскую границу все так же просто перелететь? Неужели никаких строгостей не ввели после одиннадцатого сентября?
  -- Все то же самое, - сказал Альваро, - надо лишь объявить маршрут и заранее подать заявку.
  -- Ну что же, я вижу, ты обо всем позаботился. Осталось дождаться понедельника, - сказал Андрей с энтузиазмом, которого на самом деле не испытывал. Его одолевали тяжелые предчувствия.

XX

  
  -- Это вот и есть наша стальная птица? - спросил Андрей, с сомнением оглядывая крохотный ярко-желтый самолет.
   Он потыкал пальцем в поверхность крыла; толстая пластиковая пленка натянулась, проступили металлические ребра. Потыкал в фюзеляж позади крыла - та же картина. В памяти у него всплыла старая детская коляска, которую он обнаружил как-то в раннем детстве, копаясь с такими же пацанами во всяком хламе на чердаке их старого дома на Лиговке, и которую они мигом разобрали на части.
  -- Альваро, - жалобно сказал он, - этот самолет сделан из проволоки. А пленка - одна видимость. Мне кажется, это одноразовый самолет, который уже несколько раз использовали.
  -- Не валяй дурака и полезай внутрь, - ответил жестокий Альваро. - Рюкзак кидай назад, за свое сиденье.
   Внутри самолет выглядел именно так, как ожидал Андрей. Сплошным и жестким был только пол, на котором стояли закрепленные друг за другом два сиденья. Остальное - каркас и желтая пленка, подсвеченная снаружи ярким солнцем. Если ободрать пленку, фюзеляж сразу стал бы не более чем клеткой с крыльями и с мотором впереди, изготовленной из широко расставленных горизонтальных прутьев, на которые зачем-то навесили маленькие окна из органического стекла. Андрей пристроил рюкзак в узком треугольном пространстве позади спинки, и начал устраиваться на сиденье. Прямо перед ним, между колен, торчал из пола длинный вертикальный рычаг с рукояткой на конце - точно такой же, как впереди, у приборной доски. Когда Альваро, который уже уселся на переднее сиденье, взялся за рукоятку и покачал ее из стороны в сторону, рычаг Андрея повторил эти движения, задев его колено. Альваро обернулся и сказал:
  -- Андрей, постарайся не особенно подставлять колени, особенно при взлете и посадке - тут двойное управление, задний рычаг будет двигаться вместе с моим.
   Андрей послушно убрал ноги. Альваро продолжал:
  -- Пристегни ремни и надень гарнитуру на голову, - он протянул ему большие наушники с прокладками из мягкой резины для плотного прилегания к голове, и с микрофоном на тонком гибком кронштейне, - в полете будет очень шумно.
   Андрей отрегулировал и застегнул ремни, совсем не похожие на автомобильные; когда он справился со всеми замками - два на плечевых ремнях, и один на среднем, между колен - он оказался плотно пристегнутым к сиденью - хоть сейчас приступай к воздушной акробатике. Он поежился при этой мысли - будем надеяться, что полет обойдется без мертвых петель - и, надев наушники на голову, воткнул штекер в разъем.
  -- Слышишь меня? - услышал он голос Альваро.
  -- Слышу, - отозвался он.
  -- Тогда поехали. Я сейчас переключусь на связь с диспетчерской вышкой, так что в следующий раз поговорим, когда взлетим.
   Альваро обменялся с диспетчером несколькими короткими фразами, и в следующий момент корпус самолета дернулся, и винт начал рывками прокручиваться вокруг своей оси. Спустя еще секунду мотор взревел, и винт превратился в прозрачный, поблескивающий в лучах раннего утреннего солнца, сверкающий круг.
   Еще несколько фраз в наушниках - и самолет начал медленно перемещаться к выходу со стоянки.
   Желающих совершить взлет этим ранним утром на маленьком техасском аэродроме неподалеку от Сан-Антонио было на удивление много, поэтому им пришлось подождать минут десять, пока диспетчерская вышка дала им разрешение на взлет. Альваро вырулил в начало взлетной полосы, и почти сразу прибавил обороты и начал разгонять самолет. После довольно долгого, как показалось Андрею, разбега, самолет поднялся, наконец, в воздух, и начал не спеша набирать высоту.
  -- Самолет оборудован дополнительным баком для горючего, - услышал Андрей пояснение Альваро в наушниках, - поэтому так тяжело взлетаем при полной загрузке.
  -- Понятно, - ответил Андрей, с интересом глядя, как медленно уходит все дальше вниз земная поверхность. - А диспетчеры слышат наш разговор?
  -- Нет, это внутренняя связь. Радио включается только когда я нажимаю на кнопку на рукоятке управления.
   Некоторое время они летели молча. Наушники смягчали рев мотора, но все же он слышался в ушах довольно громким ровным гулом. Под ними проплывали прямоугольники полей разных оттенков зеленого цвета, редкие озерца, фермы. Спустя немного времени ландшафт стал еще более однообразным - под крылом теперь не было ничего, кроме пустыни, сплошь покрытой какими-то кустарниками, которые выглядели жесткими и колючими даже с такой высоты.
  -- Так и будет, до самого конца? Как там это место называется? - спросил Андрей.
  -- Почти. Скоро горы начнутся. И еще пролетим по пути над двумя маленькими аэродромами - безлюдными, там только радиомаяки, для ориентировки. Небольшие городки тоже будут встречаться. А место, где нас ждут, называется Артега.
   Спустя еще минут десять Андрея начало клонить в сон. "Оказывается, довольно скучное занятие - летать на маленьком самолете, - думал он в полудреме. - Может, впрочем, когда сам управляешь, все по другому".
   В наушниках раздался прерывистый сигнал высокого тембра.
  -- Слышишь - радиомаяк? - спросил Альваро, шелестя картой. - Значит, мы на курсе. Сейчас увидим аэродром.
   И действительно, вскоре слева под крылом, в небольшой долине среди выгоревших холмов, показалась взлетная полоса с пунктиром выключенных в дневное время посадочных огней, а рядом - невысокая башня, и какие-то цистерны. Ни людей, ни техники не было видно.
   Немного погодя Андрей все же задремал - чтобы вылететь из Сан-Франциско ранним утром, им пришлось встать затемно, и, против обыкновения, Андрею не удалось заснуть в самолете на пути в Сан-Антонио. Теперь его убаюкал гул мотора, и он проснулся только когда Альваро заложил вираж, и начал заходить на посадку.
   Андрей посмотрел на часы. Было еще только начало одиннадцатого, но жара стояла немилосердная. Кабина самолета была далеко не герметична, и проникающие сквозь щели потоки воздуха были горячими и сухими.
   На стоянке, куда вырулил Альваро после посадки, стоял еще один самолет. Поблизости никого не было. Альваро подъехал на обозначенное место рядом с ним, и заглушил двигатель. Вдвоем с Андреем они немного занесли хвост - это оказалось удивительно легко сделать - и поставили самолет точно посередине отведенной площадки. Альваро вытащил из кабины и поставил под колеса треугольные упоры. Прямо под крыльями самолета оказались прикрепленные к торчащим из бетона скобам толстые веревки: Альваро и Андрей взяли каждый по одной и, продев их в проушины в крыльях, закрепили самолет на месте. После этого Альваро достал свой мобильный телефон и набрал номер, заглянув в листок бумаги. Он быстро поговорил с кем-то по-испански, отключился, и набрал другой номер. Еще несколько фраз по-испански, и он обернулся к Андрею, хлопнул его по плечу, и сказал весело:
  -- Добро пожаловать в Мексику! Ну, ты видишь где-нибудь паспортный контроль?
   Андрей огляделся по сторонам. Вокруг, сколько хватало взгляда, была только холмистая потрескавшаяся земля, покрытая красной пылью, несколько чахлых деревьев, да невыразительные кактусы. Пыльная грунтовая дорога уходила куда-то за холмы.
  -- Это не Мексика, это Марс какой-то, - сказал Андрей, надевая на голову предусмотрительно захваченную матерчатую шляпу.
  -- Ага, а вот и марсиане, - подхватил Альваро, указывая рукой на дорогу. Андрей увидел сначала клубы пыли среди холмов, а спустя минуту разглядел небольшой открытый джип армейского образца, с бронзовым мексиканцем в темных очках за рулем.
   Мексиканец подъехал к самому самолету и остановил джип, не выключая мотор. Альваро поднял руку в приветственном жесте и сказал несколько слов по-испански. Выслушав ответ, он повернулся к Андрею, и сказал:
  -- Зря привязывали самолет. Пока мы ездим, его заправят, - он махнул в сторону стоящей на другом конце поля серебристой цистерны.
   Они сели на заднее сиденье. Альваро положил свой портфель между ними. Андрей приготовился к тому, чтобы набрать полные легкие пыли, но, к его облегчению, вся пыль, поднимаемая их колесами, оставалась позади, а больше машин на дороге не было.
   Всю дорогу они провели в молчании. Минут через пятнадцать впереди показались какие-то строения, и вскоре они въехали в небольшое селение, состоящее из десятка домов и площади с каким-то магазином, автобусной остановкой с сидящими на тюках и чемоданах людьми, и еще одним строением, в котором Андрей угадал местную харчевню. Возле харчевни стоял огромный запыленный джип "шевроле-тахо" с затемненными стеклами. На его ступеньке сидел человек в пятнистой защитной форме и курил сигарету без фильтра. Их открытый джип остановился рядом. Альваро обменялся с водителем парой слов, и кивнул Андрею головой в сторону открытой двери харчевни. Оба вылезли из джипа, оставив водителя за рулем. Андрей поймал несколько обращенных на них быстрых любопытных взглядов из группы людей, ждущих автобуса.
   Внутри харчевни было пусто - только за одним из грубых деревянных столов из некрашеных досок сидели два мексиканца. Один из них, бледный мужчина лет сорока, с тщательно уложенными напомаженными волосами, в шелковой черной рубашке, быстро поднялся при виде Альваро и Андрея, и сказал что-то приказным тоном второму, одетому в белый полотняный костюм, с золотыми часами на руке. Тот молча поднялся, склонил голову в приветствии, и вышел наружу, плотно закрыв за собой дверь.
   Человек в шелковой рубашке расплылся в приветливой улыбке, и двинулся навстречу вошедшим. Когда он вышел из-за стола, Андрей увидел, что на нем были надеты узкие тщательно отглаженные черные брюки и сапоги из змеиной кожи, с узкими носами, на высоких каблуках и с серебряными пряжками. Ростом он был на полголовы ниже Альваро.
   Он пожал руку Альваро, потом Андрею, и приглашающим жестом указал на стоящие у стола стулья. Сам опустился на прежнее место и крикнул что-то по-испански в сторону двери, ведущей, очевидно, на кухню. Дверь почти сразу распахнулась, и из-за нее появился пожилой мексиканец в фартуке, с подносом в руках. На подносе стояли три больших рюмки из толстого стекла, квадратная бутыль и небольшое блюдо с нарезанными дольками лайма. Он поставил рюмки перед сидящими за столом и быстро разлил в них прозрачную жидкость, после чего вновь скрылся за дверью, захватив поднос и оставив бутыль и блюдо на столе.
   Альваро заговорил по-испански, повернулся на секунду лицом к Андрею, потом вновь перевел глаза на собеседника. Андрей понял, что его представляют, но не услышал своего имени. Он еще раз пожал протянутую ему руку, одновременно слушая обращенную теперь к нему английскую речь Альваро.
  -- Это - тот человек, о котором я тебе говорил. Я не представляю вас по именам - чем меньше лишней информации, тем лучше. Ты потерпи, мы еще поговорим по-испански - это не займет много времени, ладно?
  -- Хорошо, - согласился Андрей. Он вовсе не был расположен к долгим посиделкам.
   Мексиканец же, очевидно в знак того, что знакомство состоялось, поднял свою рюмку в приветственном жесте. Альваро и Андрей последовали его примеру. Мексиканец одним движением опрокинул содержимое рюмки в рот, и, прикрыв от удовольствия глаза, пожевал сочную мякоть лайма. Альваро сделал то же самое, но лайм трогать не стал. "Что ж, до дна, так до дна", - решил Андрей, и осушил свою рюмку. Мягкая прозрачная жидкость разлилась по горлу, и Андрей лишь спустя мгновение ощутил крепость напитка. "Текила, и очень хорошая", - определил Андрей и прочитал надпись на золотистой этикетке: слово "Herradura" по ободу подковы. Едва он успел поставить рюмку на стол, как хозяин наполнил ее вновь, вместе с остальными двумя.
   Разговор действительно был недолгим. Андрей не понял ни слова, но чутко уловил недовольство в голосе Альваро; человек же в черном отвечал ему сначала с вызовом, а затем сбавил тон, и в его словах появились оправдывающиеся, и даже заискивающие, нотки. И было отчего, подумал Андрей; Альваро говорил негромко, ровным голосом, без угрожающих интонаций, но взгляд его стал таким холодным и тяжелым, что мексиканец стал сбиваться в своей речи, часто кивать головой и разводить руками, стараясь не встречаться с ним глазами. Нехороший был взгляд в этот момент у Альваро.
   Наконец, Альваро достал из-под стола свой портфель, открыл его и вынул плотный бумажный конверт, который положил перед мексиканцем. Тот небрежно накрыл его рукой и сказал несколько слов, отрицательно кивая головой и прижимая другую руку к груди. Альваро пожал плечами, и начал подниматься. Мексиканец остановил его жестом и поднял рюмку, говоря что-то оживленно, и всем своим видом изображая сердечность. Мексиканец выпил рюмку до дна, Альваро с Андреем на этот раз лишь пригубили. Сделка, видимо, состоялась.
   Снаружи за это время стало еще жарче, если это только было возможно. Мексиканец пожал обоим руки, и они вновь забрались на заднее сиденье джипа. Теперь на полу между сиденьями стояла синяя спортивная сумка с белыми молниями и надписью "Speedo" на боковом кармане. Водитель завел двигатель, и они двинулись в обратный путь, к самолету.
   Некоторое время они ехали молча. У Альваро был по-прежнему озабоченный вид.
  -- Альваро, - Андрей не выдержал и решил задать интересовавший его вопрос. - А ты уверен, что там, - он пнул ногой сумку, - то, за что мы заплатили? Во всех гангстерских фильмах покупатели наркотиков делают так, - он оттопырил мизинец правой руки, обмакнул его в воображаемый порошок, и лизнул мизинец кончиком языка. Застыл так на мгновение, потом изобразил на лице удовлетворение и одобрительно покивал головой.
   Альваро не выдержал, и расхохотался. Потом на лицо его вернулось серьезное выражение, и он сказал:
  -- Не тот случай. Для него, - Альваро мотнул головой назад, в сторону оставленной деревни, - эта сделка - шаг в высшую лигу. Если все пройдет удачно, и покупатель останется доволен, он сразу поднимается на ступень выше в своем бизнесе. Поэтому обмануть в качестве или количестве - это последнее, что он захочет, - Альваро помолчал секунду, и продолжил. - Меня другое беспокоит... - тут он замолчал, потому что они подъехали к самолету.
   Альваро попрощался с водителем по-испански, Андрей ограничился взмахом руки, и через минуту они вновь остались одни посреди красноватой пустыни, под палящим солнцем.
  -- Так что тебя беспокоит? - спросил Андрей.
  -- Мне не нравится, что все было проделано так открыто. Нас видели человек тридцать, и надо быть идиотом, чтобы не догадаться, что там происходило. Даже если, как он уверяет, эта деревня целиком принадлежит ему. Он, видите ли, всегда так делал, и никаких проблем никогда не было. Сказать честно, я был готов отменить все, и улететь назад, отказавшись от сделки. Он поручился головой за то, что все будет в порядке. Да что мне его голова, когда тут о наших речь идет?
   Альваро достал из кабины карты и сел прямо на бетон, в тень под крылом самолета. Некоторое время он сидел молча, что-то вымеряя и поглядывая на часы.
  -- Послушай, Андрей, - сказал он, наконец, - может быть, я зря паникую, но я привык доверять своей интуиции. Поэтому лучше пролететь опасным путем и рискнуть моей пилотской лицензией, но зато избежать встречи с Отделом по борьбе с наркотиками США. С лицензией как-нибудь разберемся, а наказание за контрабанду наркотиков - от двадцати до пожизненного, если осудят.
   Альваро замолчал. Андрей ждал продолжения.
  -- Поэтому смотри, - Альваро указал на проложенный на карте маршрут, - в заявленном полетном плане у нас указан обратный маршрут прямиком до того пункта, из которого мы прилетели. Я предлагаю, - Альваро поставил палец на карту, - пролететь вот так, напрямик, через горы, - Альваро прочертил направление, - дальше к побережью, потом вдоль берега над океаном, и сесть в городе Корпус Кристи, в Техасе. Дальше у нас все равно горючего не хватит лететь. А если б и хватило, мы бы все равно безнадежно опоздали с прибытием, так что так и так пришлось бы садиться и звонить, что с нами все в порядке. Там я тебя высажу, с грузом, ты возьмешь машину в прокат, и поедешь в Сан-Антонио. В Сан-Антонио сменишь машину, и аккуратно, не спеша, отправишься в Сан-Диего, где я тебя встречу.
  -- Тебе виднее, - пожал плечами Андрей. - Твоя операция - ты и командуй. Пусть будет Корпус Кристи. Только в чем риск, и причем тут твой лицензия?
  -- Рисков несколько, - ответил Альваро. - Первый из них - перелет через горы. Перевал, через который нам придется лететь, по высоте примерно равен потолку высоты нашего самолета, который, надо сказать, невысок - с учетом дополнительного бака с горючим, и нас двоих в качестве груза. Вообще, потолок высоты - вещь не очень постоянная, зависит от многих факторов, и в частности, от погоды. К сожалению, - Альваро взглянул на небо, - сегодня жарко.
  -- Ну так что же, - сказал Андрей, - если не перелетим, вернемся назад. Попытаться-то стоит.
  -- Альваро посмотрел на Андрея с сожалением.
  -- Андрей, перевал - это не стенка. Перевал - это ущелье между горами, дно которого поднимается до высшей точки, а потом вновь опускается. При этом, с подъемом вверх, стенки ущелья тоже имеют обыкновение сужаться. Поэтому после какого-то момента выбора уже не остается, маневрировать негде, и остается только лететь вперед. Так чаще всего и разбиваются частные самолеты в горах - неверно рассчитывают высоту подъема, или по ошибке залетают не в то ущелье.
   К чести Андрея, он не колебался ни секунды.
  -- Ты - пилот, я - пассажир. Если ты считаешь, что риск оправдан, значит - полетели. Если вовремя поймешь, что высоты не хватает, развернешься. Ну, а не повезет, так... у меня выбор невелик - с одного боку - Сергей, с другого, выходит, пожизненное. Так что думай о себе. Так какие там еще риски? Хотя, это уже не важно.
  -- Остальное - действительно, ерунда. Могут временно лишить лицензии и оштрафовать за отклонение от заявленного маршрута, а также за полет над океаном - на нашем самолете это запрещено.
  -- Действительно, большое дело! - хмыкнул Андрей.
  -- Тогда, полетели! - и Альваро опять начал тыкать пальцем в кнопки телефона.

XXI

  
   Горы подступили внезапно. Только что они были вдали, на горизонте, и вдруг встали стеной прямо перед ними, а земля под самолетом угрожающе приблизилась.
   Еще когда они взлетали, Андрей обратил внимание, что на этот раз самолет поднимается в воздух и набирает высоту еще тяжелее, чем утром, в Сан-Антонио. Некоторое время он обдумывал причины такого явления - груз как будто не стал тяжелее - что там, одна сумка, а потом сообразил: аэродром в Артеге сам был расположен на довольно большой высоте над уровнем моря - чтобы определить это, достаточно было взглянуть на карту. Соответственно, воздух разреженнее, и потолок высоты относительно ниже.
   Даже со спины Андрей ясно видел, что Альваро чрезвычайно напряжен и озабочен ситуацией. Иногда он слышал в наушниках, как тот бормотал себе под нос что-то по-испански. Наконец, Альваро обернулся, и сказал:
  -- Слишком медленно набираем высоту. В таком темпе мы не успеем подняться, чтобы пройти перевал.
  -- И ничего нельзя сделать?
  -- Обороты на пределе - если я хоть чуть-чуть увеличу угол подъема, мы сразу потеряем скорость и начнем сваливаться ниже - смотри.
   Он тут же продемонстрировал это, потянув на себя рукоятку управления - нос самолета немедленно задрался вверх, звучание мотора изменилось, и самолет стал соскальзывать хвостом вниз. Ощущение было не из приятных.
   Альваро выровнял самолет, и огорченно прищелкнул языком.
  -- Ну так что, поворачиваем назад? - спросил Андрей.
  -- Да, - нехотя сказал Альваро. - Возвращаемся, и обдумаем ситуацию на месте, - он начал закладывать широкий вираж.
   Андрей молча смотрел, как горы начали медленно смещаться сначала вбок, а потом назад. Когда самолет полностью лег на обратный курс, в наушниках вновь послышался голос Альваро; на этот раз в нем звучала надежда.
  -- А высота-то потихоньку набирается! Если мы сделаем еще круг, то, возможно, наберем достаточный запас...
   Андрей тоже повеселел. Может быть, еще удастся осуществить задуманное.
   После второго круга даже Андрею было ясно, что они заметно поднялись вверх. Альваро же, неотрывно следящий за альтиметром, теперь был почти уверен в том, что они подойдут к перевалу с достаточным запасом высоты. Самолет лег на прежний курс, и они полетели дальше.
   Теперь они летели, практически со всех сторон окруженные горами - только сзади еще был виден горизонт, да по сторонам расходились широкие ущелья.
  -- Следи за ущельями. По карте наше - третье слева. Мы сейчас пролетаем первое. Если ошибемся - сам знаешь, что будет.
   Когда они подлетели к "их" ущелью, Андрей понял, как легко попасть в неприятности в горах на маленьком самолете, и насколько важно доверять не собственным ощущениям, а маршруту, заранее проложенному по карте. Первые два ущелья были гораздо привлекательнее на взгляд - намного шире третьего, и горы в их перспективе казались совсем невысокими, гораздо ниже высоты, на которой они летели. Однако, как сказал Альваро, перевалы, к которым они вели, были чуть не на полкилометра выше того, к которому направлялись они - самому низкому в этом горном хребте.
   Наконец, они влетели в ущелье. Альваро вновь напрягся. Когда он поворачивал голову, Андрей видел в профиль, как плотно были сжаты его губы. Теперь пути назад не было - если хватит набранной высоты, они перелетят на другую сторону хребта. Если же нет... По альтиметру вроде бы хватало, но на этом самолете был установлен самый примитивный прибор, показания которого обладали значительной погрешностью, и к тому же сильно зависели от окружающего атмосферного давления. Так что, пока не проверишь, не узнаешь...
   Самолет уже летел на пределе высоты, и никакими силами нельзя было заставить его подняться хоть чуточку выше. Ущелье сужалось, дно его приближалось все быстрее и быстрее. Тень самолета быстро бежала по уже ясно различимому пересохшему руслу ручья, по сухим кустам, по каким-то темно-зеленым ползучим растениям.
   Андрей взглянул вперед: перевал был уже виден. Еще взгляд вниз - тень выросла до угрожающих размеров, и продолжала стремительно приближаться к торчащему вниз из брюха самолета шасси. Конец, деваться некуда!...
   Вдруг, без всякого предупреждения, самолет начало бешено кидать из стороны в сторону - Андрей непроизвольно вскрикнул, и вцепился обеими руками в параллельные ребра каркаса фюзеляжа, готовясь к удару о землю.
   И тут - о, чудо, - он увидел впереди далекий горизонт.
  -- Ура-а-а-а! - заорал он во всю глотку. Всякому известно - если виден горизонт, значит, ты выше самой высокой точки перевала, и это - факт. Иначе перевал закрывал бы его от взгляда!
   Они еще не перелетели на другую сторону, и почти отвесные горы по бокам продолжали угрожающе смыкаться, пытаясь схватить их за концы крыльев, и турбулентные потоки еще яростнее бросали самолет из стороны в сторону, но оба уже знали, что они в безопасности. Выброс адреналина в кровь заставлял их хохотать, прыгать на сиденьях и радостно орать на смеси двух родных и одного общего языков...
   Миг - и самолет перестало бросать также внезапно, как и начало, и перед ними, глубоко внизу, возникла ровная зеленая долина, а далеко впереди - бескрайний океан, к которому устремился, медленно и плавно, их бесстрашный крошечный желтый самолет.

XXII

  
   Лететь совсем низко над водой оказалось намного интереснее, чем смотреть на океан с высоты полета пассажирского лайнера. Когда летишь высоко, волны, если их вообще видно, кажутся застывшими, и вся картина выглядит скучной и однообразной - взгляду не за что зацепиться. А тут смотришь, как волны догоняют друг друга, и ветер срывает с них пену, и как чайки охотятся за рыбой; а однажды Андрей даже увидел сначала фонтан воды, а вслед за тем - мелькнувшие хвост и спину здоровенного кита.
   После того, как Альваро вывел самолет за береговую полосу, он снизился настолько, что было похоже, будто он собирается опустить самолет прямо на водную поверхность. В кабине запахло морем, стало прохладно, а проносящиеся внизу лазурные волны позволяли ощутить скорость самолета, совсем незаметную, если лететь на большой высоте.
   Андрей и Альваро к этому моменту уже совсем успокоились, оставили позади возбуждение, охватившее их после успешного перелета через горы. Андрей даже не успел тогда испугаться по-настоящему, настолько быстро все произошло. Парадоксально, но действительное осознание реальности пережитой опасности пришло к нему только после того, как Альваро спросил, уже позже, когда они подлетали к океану:
  -- А ты видел там, внизу, обломки самолета? Кому-то до нас не повезло...
   И вот тут Андрею стало не по себе. Он не заметил обломков, но вдруг явственно представил себе, что могло случиться, ошибись они на пару десятков метров - удар о землю, боль, может быть взрыв... Или еще хуже - тяжелое ранение, переломы, медленная мучительная смерть под палящим солнцем...
   Поэтому он с особой ясностью наслаждался теперь морскими запахами, скоростью, разнообразием оттенков синевы волн, украшенных белыми барашками. Альваро, вероятно, испытывал то же самое, управляя самолетом и негромко напевая что-то себе под нос.
  -- Сколько нам еще лететь? - спросил Андрей.
   Пение прекратилось.
  -- По моим расчетам, мы уже на территории Америки. Меньше часа осталось.
   Андрей снова уткнулся в иллюминатор, и погрузился в свои мысли, поддаваясь гипнозу пробегающих под ними волн.
   Его вывело из этого состояния длинное энергичное ругательство, которое он услышал в наушниках.
  -- Что случилось? - встрепенулся он.
  -- Неприятности, - ответил Альваро. - Два военных самолета, направляются к нам. Это по нашу душу...
  -- Где? - вытянул шею Андрей.
  -- Вон, смотри справа, примерно на два часа по циферблату.
   Андрей с трудом разглядел две точки почти над самым горизонтом. Он легко принял бы их за пару птиц, летящих вдалеке, если бы они не увеличивались так быстро в размерах...
  -- Андрей, - услышал он голос Альваро, - быстро бросай все к чертовой матери за борт!
  -- Что - за борт? - оторопел Андрей. Тут до него дошло. - Как - за борт?
  -- Все, что в сумке - за борт. Через окно, по одному пакету. Быстро, - голос Альваро был спокойным, но тон его не оставлял сомнений в серьезности распоряжения.
   Андрей понял, что спорить не надо. Он нагнулся и расстегнул молнию на сумке - она была заполнена небольшими, плотно запаянными пакетами из толстого полиэтилена.
   Андрей повернулся к левому борту и начал открывать небольшой прямоугольный иллюминатор. Он легко справился с задвижкой и толкнул до упора наружу окно, закрепленное на петлях по верхнему краю: открылась щель сантиметров в десять шириной.
   Альваро обернулся назад, и повторил:
  -- Бросай скорей!
   Андрей, торопясь, начал выбрасывать пакеты через узкую щель. "Вот тебе и семьдесят тысяч... или двести, это как считать...", - подумал он как-то отстраненно. Странное дело, но с каждым выброшенным пакетом, наполненным белым порошком, к нему приходило какое-то необъяснимое облегчение, словно он исправлял какую-то чуть было не совершенную им ошибку. Но сейчас обдумать это ощущение обстоятельно не получалось, все мысли были заняты происходящим. И денег было все равно жалко.
   Борт N1762T, - услышал он в наушниках металлический голос, - поднимитесь на высоту тысяча пятьсот и следуйте курсом ноль тридцать четыре, до сигнала на посадку.
  -- Выполняю, курс тридцать четыре, высота тысяча пятьсот, - ответил Альваро таким же тоном, и добавил после паузы, уже нормальным голосом, - а в чем дело, командир? Я и так на этом курсе, следую в Корпус Кристи. Кто вы такие?
  -- Береговая охрана Соединенных Штатов, - послышалось в наушниках. - От курса не отклоняться, распоряжения выполнять незамедлительно.
   Андрей выбросил в окно последний пакет и посмотрел вперед. Теперь уже было ясно видно, что никакие это не птицы, а два реактивных самолета, летящие синхронно по направлению прямо на них, чуть выше над поверхностью океана.
   Альваро обернулся назад.
  -- Готово?
  -- Готово, - ответил Андрей. - А что с сумкой?
  -- Сумку тоже, - решительно сказал Альваро. - Как только они пройдут над нами и пойдут на разворот, бросай ее за борт. Но не раньше.
  -- В окно не пройдет, там щель узкая.
  -- В дверь выбросишь. Только дай им пройти над нами. А пока избавься вот от этого, - Альваро протянул ему через плечо мобильный телефон. - И от своего тоже.
   Мобильники последовали за белыми пакетами, сверкнув на солнце серебристыми корпусами.
   Спустя полминуты гул реактивных моторов превратился в рев, и два истребителя внезапно выросли в размерах - Андрею показалось, что они летят прямо на них. За это время Альваро успел набрать высоту, и теперь они были на одном уровне с истребителями.
   Когда столкновение уже казалось неизбежным, и Андрей втянул голову в плечи, готовясь к удару и бормоча себе под нос то ли молитвы, то ли проклятия - после он никак не мог вспомнить, что именно - оба истребителя так же синхронно взмыли вверх, обдав их воздушной волной, от которой легкий самолетик тряхнуло всем корпусом и отбросило на несколько метров в сторону и вниз.
   В то же мгновение Андрей приоткрыл дверь в правом борту, и кинул вниз пустую сумку, провожая ее взглядом. Самолеты еще только начали заходить на разворот, когда почти уже неразличимая взглядом сумка коснулась поверхности волн.
   Истребители развернулись над океаном и зашли им в хвост, пристроившись чуть выше по обеим сторонам, и, уравняв скорость, образовали своего рода конвой. Андрей и не подозревал, что истребители способны летать так медленно. Оглядываясь назад, он мог разглядеть их внимательнее. Вытянутые тела с острыми носами, стреловидное оперение, оба выкрашены в защитный зеленый цвет со светлыми разводами, белые звезды на крыльях. По две тонкие, похожие на карандаши, ракеты под крыльями, торчащие стволы пулеметов. Все серьезно.
  -- Андрей, - услышал он в наушниках, - у нас есть несколько минут до посадки, давай о главном договоримся, больше поговорить шансов не представится.
  -- Ты думаешь, это специально за нами? Или нас просто заметили и вроде как тормозят за нарушение?
  -- За нами, не сомневайся. Они наш бортовой номер назвали задолго до того, как могли его увидеть. Искали именно нас, - Альваро выругался по-испански. У Андрея не было сомнений, кто был объектом его проклятий.
  -- Так вот, - продолжал Альваро скороговоркой. - Как только мы сядем, нас арестуют, и разделят. Не вздумай сопротивляться или качать права - подчиняйся всем распоряжениям. Спроси, в чем тебя обвиняют. Тебе обязаны предъявить обвинение, и зачитать права, прежде, чем начать допрашивать. Если скажут, что ты обвиняешься в контрабанде, в незаконном обладании наркотиками, говори, что ты ни в чем не виноват, про наркотики ни сном, ни духом, но при таком серьезном обвинении ты воспользуешься своим правом не отвечать на вопросы без адвоката...
   Альваро перевел дух, и Андрей воспользовался паузой, чтобы вставить вопрос:
  -- А если обвинение не предъявят? У нас же ничего нет!
  -- Все равно задержат. У них сведения точные. А если не предъявят, тогда тем более молчи. Ну, то есть на некоторые вопросы ты ответить в любом случае обязан - имя, фамилия, место жительства.
  -- Говорить, что я в Штатах временно, что я из России?
  -- Если зададут прямой вопрос, скажи. Только я не вижу, с чего бы им такое спрашивать. Тогда промолчи - зачем усложнять ситуацию?
  -- А про тебя что говорить? Что мы вообще делали в Мексике?
  -- Официально - ничего не говорить. Только свои имя, фамилию, адрес. Но на всякий случай - версия такая. Держись ее, если будешь говорить с кем-то, в камере, например...
   Андрея передернуло при слове "камера". Он тут же вспомнил слова "от двадцати до пожизненного", и ему стало тоскливо. Во рту опять возникло знакомое отвратительное ощущение, как после того кошмара. "Что-то часто в последнее время", - мелькнуло в голове.
   Альваро, между тем, продолжал.
  -- Мы с тобой познакомились недавно, в Сан-Франциско, в ночном клубе. Зовут меня - Луис Ромеро - так у меня в этих документах написано, - он похлопал себя по карману, и добавил извиняющимся тоном, - я тебе не говорил, нужды не было. Так вот, я тебя пригласил слетать в Мексику, текилы попить, с девушками пообщаться. Летели в Мехико-сити, сели в Артеге на дозаправку, съездили на попутке в деревню, перекусить, и тут я куда-то позвонил, а потом сказал тебе, что у меня дома проблемы, надо возвращаться в Америку. А больше ты ничего не знаешь - почему летели другим маршрутом, почему над водой - ты понятия не имеешь, и что мы что-то нарушали - тоже не знаешь, ты не пилот. И самое главное - не поддавайся на провокации - скажем, тебе будут говорить, что я во всем признался, поэтому единственным способом облегчить свою участь для тебя будет помощь властям и чистосердечное признание, и так далее. Молчи. Я найду способ с тобой связаться.
  -- А дальше что? Сколько нас продержат? Нам понадобится адвокат?
   Альваро подумал секунду, потом продолжил:
  -- Предъявить нам нечего - улик нет. Пакеты камнем на дно пошли - вакуумная упаковка. Даже если бы они сумку в море нашли - это никакое не доказательство. Но в любом случае - сразу не отпустят. Ночь переночевать придется, это уж точно. Да ты не переживай, это не самое страшное, - добавил он успокаивающе. - А что до адвоката - я сразу свяжусь с одним человеком, он...
  -- Погоди-ка, - Андрей уловил чутким ухом какой-то тревожный подтекст в словах Альваро, - а что самое страшное?
  -- Самое страшное, - нехотя проговорил Альваро, - в том, иной раз, когда все вроде на месте, только улик нет, - он сделал паузу, - их, бывает, создают...
   Андрей не успел ничего ответить - в наушники опять ворвался повелительный голос одного из пилотов истребителей. Они уже подлетали к берегу, и пора было готовиться к посадке.

XXIII

  
  -- Выходить по одному! Руки держать на виду! На землю, вниз лицом!
   Все случившееся сразу после посадки на очередном маленьком аэродроме, куда их сопроводили военные истребители, Андрей позже вспоминал с глубоким отвращением. Такого чувства беспомощности ему еще не приходилось испытывать никогда, и, положа руку на сердце, он бы с радостью обошелся без такого жизненного опыта.
   Лежа на теплом пыльном бетоне аэродрома, он как в тумане ощущал происходящее - как чужое тяжелое колено опустилось на спину и прижало его к земле, как ему завели руки за спину, как защелкнули на запястьях браслеты наручников, как он встал, подчиняясь приказу - но, видимо, недостаточно быстро, потому что его довольно грубо рванули за плечи, помогая подняться. В карманах джинсов у него не было ничего, кроме бумажника и ключей от квартиры - чьи-то руки вытащили и то, и другое, и умелыми движениями обшарили все тело, не исключая вполне интимных мест. Двое в полицейской форме сосредоточенно обыскивали внутренность самолета. Третий в это время рылся, склонившись, в вытащенном из-за заднего сиденья рюкзаке. У его ног крутилась небольшая, размером с болонку, гладкошерстная собачка - очевидно, она тоже принимала участие в обыске.
   Подчиняясь очередному приказу, подкрепленному толчком в спину, он прошел в сопровождении двух полицейских в небольшое одноэтажное здание - за дверью оказалось что-то вроде офиса. Его усадили на одно из стоявших перед столом металлических кресел и, сняв браслет с одного запястья, пристегнули его к подлокотнику. После этого один полицейский уселся за стол и начал заполнять какие-то бумаги, а второй стал рассматривать содержимое отнятого у Андрея бумажника.
   Оба полицейских были в широкополых ковбойских шляпах, которые они не потрудились снять при входе в помещение, с бляхами на груди, с пистолетами в кобурах - в точности, как голливудских фильмах. У того, что рылся в бумажнике, на ногах были ковбойские сапоги, широкий ремень с большой блестящей пряжкой с выпуклым изображением буйволовой головы, и с нависающим над ремнем огромным, совсем не ковбойским, животом. Вообще, вся ситуация вдруг показалась Андрею такой нереально-гротескной, что вдруг, неожиданно для самого себя, он улыбнулся.
   Реакция обладателя брюха была мгновенной. Он свел вместе кустистые брови, и, придав себе как можно более свирепый вид, сказал с угрозой в голосе:
  -- Тебе все это кажется смешным?
   "Интересно, это входит в курс обучения в полицейской академии - взглядом наводить страх на подозреваемого? - подумал некстати Андрей. - Может, и экзамены есть? Как они, интересно, проходят?". Вслух он сказал честно:
  -- Пока что-то не очень.
   Полицейский положил обе руки на ремень, недобро прищурился, и спросил тем же тоном:
  -- Думаешь, ты очень умный?
   Этот вопрос Андрею задавали и раньше, но он так и не научился на него отвечать. Сказать "нет, не очень" - как-то унизительно, да и не было бы это вполне чистосердечным ответом. Сказать "да, думаю очень"? Опять-таки, не совсем точно, а если еще учесть, что такой вопрос обычно задают люди, который в данный момент способны сильно испортить тебе жизнь, то это тоже не выглядит хорошим выбором. Поэтому Андрей счел за лучшее остановиться на третьем варианте, и промолчать. Пусть ковбой сам решает.
   Второй полицейский оторвал голову от бумаг и подтянул к себе бумажник Андрея, который первый ковбой тем временем бросил на стол. Достал водительские права, внимательно осмотрел их с обеих сторон. Потом посмотрел на Андрея, и снова уперся взглядом в права.
  -- АндрИ Панов, - прочитал он, почему-то на французский манер. - В удостоверении указан ваш действительный адрес?
  -- Да, - ответил почему-то Андрей, хотя вообще-то собирался назвать адрес Бена в Сан-Франциско. Адрес в правах благополучно устарел как минимум на три года. "Впрочем, - подумал Андрей, - к адресу Бена официально я не имею вообще никакого отношения. Да и ни к чему его впутывать во все это. Еще обыск устроят".
  -- Зачитай-ка ему права, Саймон, - сказал сидящий за столом полицейский, потеряв на время интерес к Андрею, и записывая что-то в разложенные перед ним бланки.
   Ковбой, названный Саймоном, недовольно покосился на него, хотел что-то возразить, но, подумав секунду, подчинился. Очевидно, сидящий за столом был главным из двоих.
   "Вы имеете право хранить молчание... Вы имеете право воспользоваться услугами адвоката... Если у вас нет средств на оплату адвоката, вам будет предоставлен общественный защитник... Все, сказанное вами, может быть использовано против вас в суде..." - слушал Андрей вполуха монотонный голос с тяжелым южным акцентом. Он уже полностью осознал, что влип серьезно, что рассчитывать на то, что его вот-вот отпустят, не приходится, поэтому сейчас ему хотелось только одного - чтобы его оставили в покое, и он мог успокоиться и хорошенько все обдумать...
  
  
  
  
   И вот теперь он лежал в темноте с открытыми глазами, не слишком продвинувшись вперед ни в обдумывании, ни в обретении душевного покоя. Спать не то что не хотелось - просто сознание никак не хотело настраиваться на сонный лад, предпочитая гонять по кругу все те же мысли, и задавать самому себе все те же вопросы, на которые не было ответа.
   Сосед, спящий на верхней полке, молодой мосластый негр с грустными глазами, заворочался, забормотал во сне что-то бессвязное, потом громко всхлипнул, застонал, и снова затих. Видимо, проблемы не оставляли его и во сне.
   Андрей честно пытался уснуть, но сон все никак не шел. "Слишком много впечатлений", - мрачно усмехнулся он про себя. И верно, как только он закрывал глаза, перед ним вставали обрывки пережитого после сегодняшнего ареста: заднее сиденье полицейского автомобиля, оказавшееся, к его удивлению, жестким и пластмассовым; закрывшиеся за спиной с тяжелым лязгом двойные стальные двери тюрьмы, куда его привезли - это было самое, наверное, тягостное впечатление; маленькая кабина, вроде душевой, почему-то с телефоном-автоматом на стене, где он переоделся в оранжевый арестантский комбинезон, оставив свою одежду на полу; снятие отпечатков пальцев - руки в черных чернилах, его пальцы по очереди прижимаются к бумажной форме сильными чужими руками; фотографии - фотографом была женщина с фиолетовым родимым пятном на щеке - фас, профиль; страх перед тюремной камерой, которая на поверку оказалась на удивление не страшной.
   В камере было четыре койки - парами по обеим стенам - две верхних и две нижних. Заняты только две. Кроме коек в камере был еще небольшой стол с четырьмя привинченными к полу стульями, телевизор на кронштейне под низким потолком, и унитаз из нержавеющей стали, с сиденьем, но без крышки - в углу, под телевизором. Депрессивный запах дезинфекции.
   Американские фильмы, книги, и отрывочные сведения про тюрьмы вообще, подготовили Андрея к тому, что защитить свою жизнь и достоинство будет непросто. Когда за ним захлопнулась дверь камеры, он ожидал чего угодно - в числе самых страшных рисуемых его воображением кошмаров был огромный негр, который немедленно изнасилует его с особым цинизмом, под хохот сокамерников.
   Ничего этого не произошло. Высокий, светловолосый, как викинг, парень лет тридцати, сидевший на нижней койке, и смотревший какое-то шоу по телевизору, взглянул на него с любопытством, поздоровался, но никаких вопросов задавать не стал. Негр в камере тоже был, но он спал на верхней койке, видна была только его рука. Выглядел он довольно безобидно.
   Андрей поздоровался в ответ и сел на один из стульев у стола. Из телевизора раздавались приглушенные реплики и "консервированный" смех, регулярно включаемый на заднем плане, видимо, в качестве подсказки бестолковым телезрителям.
  -- Какую койку я могу занять? - обратился он к парню.
  -- Вот эти две свободны - одна верхняя, одна нижняя. Занимай любую.
   Андрей приподнялся и бросил выданное ему постельное белье на верхнюю. Он слышал где-то, что в тюрьмах и казармах нижние койки (или нары) считаются престижными, и за них даже приходится драться, но ему было все равно. Наверху, ему казалось, можно будет чувствовать себя не настолько на виду у всех - отвернуться к стенке, и не видеть никого, если захочется поспать или подумать.
  -- За что ты здесь? - последовал все же вопрос от парня.
   Андрей пожал плечами.
  -- Представления не имею. Летели из Мексики с приятелем на частном самолете, нас посадили, арестовали - обвинили в контрабанде наркотиков.
  -- Нашли что-нибудь? - деловито спросил парень.
  -- Нет, откуда, - ответил Андрей. - Мы летели развлечься, погулять, какая там контрабанда.
  -- А твой приятель? Ты его хорошо знаешь? Может, у него что нашли?
   Андрей покачал головой.
  -- Не думаю. Да мы даже и не долетели до места - мы в Мехико-сити собирались. Сели на дозаправку, и тут выяснилось, что у него дома, в Штатах, что-то стряслось. Так что здесь какое-то недоразумение.
  -- Ну, раз недоразумение, так все выяснится, - сказал парень без особой убежденности. - Меня зовут Рик, - он протянул Андрею руку.
  -- Меня - Энди, - Андрей назвал адаптированный вариант своего имени, чтобы избежать лишних вопросов. - А тебя за что, если не секрет? - поинтересовался он скорее из вежливости, для поддержания разговора.
   Парень засмеялся.
  -- За ерунду, я - сошка мелкая. Беда у меня, - сказал он немного смущенно, - как приму лишнего, так шумным становлюсь, буйным. С подружкой повздорил, ну, стукнул ее легонько, так она, дура, сразу полицию вызвала, - Рик вздохнул, и продолжил. - Мы, вообще-то, хорошо с ней живем, но иной раз случается. Теперь будет бегать, деньги на залог собирать, плакать.
   Андрей помолчал, не зная, что сказать.
  -- Ну ладно, располагайся, Энди, - сделал Рик приглашающий жест. - В первый раз в тюрьме?
  -- В первый.
  -- Самая главная проблема в тюрьме - скука, - сказал Рик со знанием дела. - Слишком много времени, слишком мало занятий. Тут вот книжки есть, - он указал рукой на картонный ящик, стоящий на полу рядом со столом. В нем лежала кучка книг в мягких обложках - точнее, в половинках обложек, потому что верхняя корочка у каждой книги была аккуратно отрезана, так что роль обложки выполнял титульный лист.
   Читать Андрею пока не хотелось.
  -- Я, пожалуй, полежу - встал сегодня рано, - сказал он, и полез на верхнюю койку.
  -- Ну, давай. Ужин будет через час, разбужу.
  
  
   Ужин он пропустил - аппетита не было. Рик попытался было уговорить его поесть, но, поняв, что Андрею не до того, отстал. Андрей, правда, поднялся с кровати на несколько минут, посидел за столом, познакомился с соседом-негром, у которого, судя по безнадежному взгляду, проблем было не меньше, а то и больше, чем у самого Андрея, и снова залег в койку. Самое неприятное было то, что несмотря на усталость, заснуть так и не удалось - невозможно было отвлечься от той немыслимой ситуации, в которую он попал, и хоть как-то успокоиться. Хорошо было рассуждать, что тюрьма лучше верной гибели от рук московских бандитов, пока такая возможность рассматривалась лишь теоретически; теперь же, когда замаячила возможность просидеть двадцать лет в техасской зоне, он уже не был так в этом уверен.
   А хуже всего - неизвестность. Что происходит с Альваро? От него не было никаких вестей. Андрей даже не знал, куда его увезли. Находится ли он где-то поблизости, может быть, в соседней камере? Удастся ли ему организовать адвоката?
   Насколько Андрей понимал, он содержался в камере предварительного заключения, где обвиняемых держат до вынесения приговора. Сколько еще тут придется просидеть? Когда будет предъявлено официальное обвинение? - он слышал, что человека в этой стране могут задержать на семьдесят два, кажется, часа, без такого обвинения и определения суммы залога, под который он может быть выпущен до суда.
   А может быть, Альваро уже на свободе, и ему дела нет до того, что будет с Андреем? Судя по всему, у парня есть достаточно серьезные связи, и он уже мог организовать для себя залог, и уехать куда-нибудь подальше, оставив Андрея козлом отпущения. Едва додумав эту мысль, Андрей тут же устыдился - в таком варианте не было никакого смысла. Зачем Альваро вообще было ввязываться во всю эту историю - чтобы завладеть его пятьюдесятью тысячами, что ли? Для этого не надо было организовывать опасный перелет в Мексику и обратно - он прекрасно знал, что все деньги Андрея лежат в ящике письменного стола - достаточно было взять их и исчезнуть.
   Андрей открыл глаза и перевернулся на спину. Из коридора проникает голубоватый слабый свет, поэтому в камере не совсем темно. Под потолком - зарешеченный конус, внутри которого время от времени вспыхивает крошечный красный огонек. Там - телекамера наблюдения. Следят, как бы чего заключенные не затеяли. Хотя, что тут можно сделать - подкоп что ли отрыть?
   Андрей сам не заметил, как погрузился в тревожный, тяжелый сон - усталость все же взяла свое.
  
  
  
  
   Их разбудили в немыслимую рань - еще не было пяти. Смысла в этом действии Андрей не усмотрел никакого, поскольку после завтрака - сквозь прямоугольное окно в двери просунули три подноса с картофельным салатом в пластмассовых баночках, йогуртом, коробочками с соком, хлебом и кофе - их оставили в покое, хоть снова ложись и спи, только теперь при свете лампы под потолком. Что Андрей и попытался сделать, но безуспешно - пришлось вставать и искать себе занятие. Голова была тяжелая, как с похмелья, и окружающее воспринималось как бы сквозь туман. Он пытался читать - даже прочитал в несколько приемов за день целую книгу, но впоследствии никак не мог вспомнить, о чем в ней шла речь. Только помнил, что там действовали какие-то мистические персонажи - лешие всякие и прочая нечисть, причем, к его изумлению, многие из них были, без сомнения, русскими, и с русскими именами, хотя и книга, и автор, были вполне американскими. Поскольку он не запомнил ни имени автора, ни названия, ни сюжета, то потом так и не смог решить, было ли то на самом деле, или явилось плодом его потрясенного сознания.
   Где-то около полудня их повели в душ - процесс больше всего напомнил ему "помывку" в пионерлагере, где он был как-то раз в раннем детстве - тот же кафельный пол и стены, те же душевые краны без признаков перегородок между ними, выскальзывающее из рук мыло. Никаких конфликтов в процессе мытья не случилось, хотя тут он тоже внутренне напрягся, вспоминая шедевры американского кинематографа. Еще у него была слабая надежда увидеть там Альваро, поскольку в душевую запускали арестованных сразу из нескольких камер, но ничего подобного не произошло.
   После обеда - к нему он не притронулся, поскольку его сразу замутило от запаха разогретой мороженой лазаньи в пластмассовом одноразовом подносике - у двери возник охранник и выкрикнул его фамилию. Мгновенная надежда на возможные перемены к лучшему моментально угасла, когда выяснилось, что с ним хочет поговорить какой-то маленький серый человечек, объявивший торопливым, и в то же время глубоко печальным, голосом, что он является общественным защитником, который будет защищать его, Андрея, если у него нет средств для найма собственного адвоката. Не оставив координат, как с ним связаться, человечек исчез, и Андрей больше никогда в жизни его не видел.
   К вечеру, когда Андрей, вяло пожевав что-то из принесенного на ужин, снова полез на свою койку, Рик, который безуспешно пытался растормошить его в течение дня, сделал свой вывод:
  -- Да, парень, тебе лучше держаться подальше от тюрьмы. Ты явно для нее не создан.
   Андрей криво усмехнулся, и ничего не ответил. Это он уже понял и без Рика.
  
   Следующий день мало чем отличался от предыдущего - разве что событий было еще меньше. Не было даже душа - как выяснилось, мыться здесь полагалось раз в неделю - не было также совсем никаких, даже малозначительных, посещений.
   Андрей и Рик остались в камере вдвоем, поскольку Джеффа увели куда-то рано утром, и больше он не возвращался. Судя по тому, что его постельное белье тоже убрали, с этой камерой Джефф расстался навсегда. Что-то подсказывало Андрею, что вряд ли его отпустили на свободу, и что где-то в конце пути его ждала другая камера, в которой ему придется провести очень много времени. Рик тоже не знал, за что был арестован Джефф - тот не стал с ним откровенничать - но почему-то предполагал, что за убийство.
   Сам Рик, видимо, помирился со своей подружкой, потому что звонил ей дважды за день по телефону-автомату, который был укреплен на высоком сооружении на колесиках, с тянущимся за ним кабелем, и который по его просьбе подтаскивал к зарешеченному окошку в двери какой-то пожилой человек, одетый, как и они, в оранжевый комбинезон, но почему-то не запертый в одной из камер, а суетившийся по большей части в коридоре, пользуясь относительной свободой. Он разносил в положенное время еду, а позже Андрей видел его со шваброй, занятым уборкой коридора. По автомату можно было позвонить куда угодно, но только за счет вызываемой стороны - ни карточек, ни монет, использовать было нельзя. Да и откуда бы взялись у него монеты? Андрей с грустью заключил, что не может припомнить ни одного человека, с которым ему хотелось бы в данный момент поговорить, кроме, разве что, Альваро, с которым связаться было все равно невозможно.
   Андрей уже прочитал все книги, которые его заинтересовали из тех, что были в картонном ящике - большинство он читал когда-то раньше, и перечитывать их не очень хотелось. В основном это было обычное барахло из числа бестселлеров десяти-пятнадцатилетней давности. Телевизор смотреть тоже не получилось, поскольку Андрею никак не удавалось увлечься происходящим на экране, чтобы отогнать мрачные мысли и дать немного отдохнуть уставшему от беспокойства сознанию. Книги в этом отношении работали все же лучше.
  
  
   Третья ночь началась так же, как две предыдущие - в бесцельных размышлениях о дальнейшей судьбе, в попытках найти выход из ситуации, которые перемежались короткими провалами в неглубокий, беспокойный сон. Андрей начал задаваться вопросом - сколько еще он сможет продержаться в таком странном состоянии между сном и явью, когда не засыпаешь полностью ночью, и не просыпаешься до конца днем. Может быть, это из-за отсутствия дневного света?
   К середине ночи он решил, что если завтра не будет никакой информации от Альваро, ему придется брать ситуацию в свои руки. Может быть, тот переоценил свои возможности, и сам нуждается в помощи? Сколько, интересно, надо денег, чтобы нанять адвоката? Денег еще немного осталось - часть на счете, часть в квартире Бена в Сан-Франциско, наличными. Надо только до них как-то добраться.
   Удивительное дело, но как только Андрей принял такое решение, и начал строить хоть какое-то подобие плана действий, на душе у него стало легче, и он заметно успокоился. Очевидно, вся ситуация настолько выбила его из колеи, что в течение двух последних суток он пребывал в состоянии перманентной паники, парализовавшей сознание. Теперь он освобождался от сковавшей его апатии, быстро приходя в себя. Что, на самом деле, такого произошло? Ну, арестовали, посадили в камеру. Так не он первый, не он последний! Чего расклеиваться? Бороться надо! Улик против него нет никаких, и если бы их действительно намеревались подкинуть, то это было бы сделано еще при аресте. Так что надо срочно искать адвоката и добиваться освобождения под залог, а там видно будет. Выйти и первым делом найти Альваро - вытащить и его тоже.
   От таких мыслей у Андрея поднялось настроение, и одновременно безудержно захотелось спать. "Завтра с утра возьмусь за дело", - подумал он, засыпая.
  
  
  
  
   Наутро Андрей проснулся освеженным и все также полным решимости к борьбе. Он добросовестно съел завтрак, весело поболтал с Риком, который был поражен такой переменой в настроении Андрея, и потребовал у охранника "желтые страницы", лист бумаги и карандаш. Получив все это, он начал выписывать телефоны местных адвокатов, специализирующихся по уголовным делам. К началу седьмого утра он уже был во всеоружии, готовый звонить по любому из десятка выписанных им номеров, но тут пришлось приостановиться, поскольку адвокатским конторам не было дела до того, во сколько поднимаются арестованные в местных тюрьмах - их рабочее время начиналось в девять. Андрею пришлось запастись терпением и заняться пока чем-нибудь другим. Выбор занятий был по-прежнему невелик - телевизор, по которому рано утром смотреть было совсем уже нечего, прочитанные книги, и общение с Риком, говорить с которым к третьим суткам совместного проживания на пространстве в восемь квадратных метров тоже было не о чем. Андрей решил было попросить у мужика в комбинезоне, который по-прежнему занимался всякой суетой в коридоре, новую порцию книг, но тут появился охранник и выкликнул имя Андрея. Следуя приказу, он вышел из камеры, предчувствуя, что наконец-то, наступают какие-то перемены.
   Первые, и самые заметные, перемены, оказались не к лучшему. Если у Андрея таилась подспудная надежда, что сейчас ему отдадут его одежду и отпустят на все четыре стороны, то она тут же рассеялась. Во-первых, мероприятие, в чем бы оно ни заключалось, было коллективным: одновременно с ним из разных камер вышло еще человек пятнадцать. Во-вторых, деловитые охранники, не вступая в разговоры, еще больше ограничили его свободу - буквально, заковали в цепи. Одна легкая, но прочная, цепь была обвязана вокруг пояса, и закрыта на небольшой навесной замок; от нее шли короткие, в несколько звеньев, отрезки цепи с браслетами на концах - закрепленные на запястьях, они не позволяли даже поднять руки на уровень груди; от поясной цепи вниз по бокам опускались еще два отрезка, тоже с браслетами, на этот раз для ног, и, наконец, ножные браслеты были связаны между собой еще одной цепью, длина которой позволяла сделать лишь короткий шаг. Результат был довольно унизительным, и, по мнению Андрея, совершенно несоизмеримым со степенью опасности, которую он собой представлял. "Как доктор Ганнибал Лектер. Только намордник осталось надеть, для полноты картины", - промелькнуло у него в голове.
   Покончив с цепями, всю группу повели куда-то узким коридором. Заключенные негромко переговаривались, но Андрей не прислушивался к их разговорам. Ему было любопытно, что будет дальше.
   Их привели в довольно большой зал, в котором амфитеатром стояли ряды стульев - помещение походило на лекционную аудиторию, даже с чем-то вроде преподавательского стола внизу, в центре - не хватало только доски на задней стене.
   Андрей осмотрелся. В дополнение к той группе, в которой его привели, в зале уже сидело человек десять, все - женщины. В основном молодые, большинство - чернокожие; одна, сидящая в первом ряду, была одета не в оранжевый комбинезон, а в обычное платье, не было на ней и цепей, как на остальных; она была беременна месяце на восьмом, а то и девятом.
   По бокам от "преподавательского" стола стояли еще ряды стульев, на них сидело несколько человек - все, как на подбор, одетые в строгие костюмы с галстуками, с портфелями в руках. "Адвокаты арестованных, - подумал Андрей, - что ж я раньше-то не подумал?"
   Ожидание было недолгим - вскоре появился чернокожий человек лет пятидесяти, в темном костюме, и уселся за стол, лицом к залу.
   Какой-то человек в полицейской форме, с бумагами в руках, начал выкрикивать фамилии. Услышав свое имя, заключенный откликался и вставал со стула. Человек в форме зачитывал дату и причину ареста, еще какие-то сведения; чернокожий за столом выслушивал и выносил свое решение. Иногда в процесс вмешивался один из адвокатов - он подходил к столу и говорил что-то негромко судье, или кто он там был - и тот опять объявлял результат - сумму залога, размер штрафа, иногда говорил что-то про общественные работы, называл какие-то даты.
   Правонарушения были по большей части мелкими - кражи в магазинах, драки, езда в пьяном виде за рулем. Скоро Андрея, против его воли, начала колотить дрожь - он понятия не имел, как будет сформулировано его собственное обвинение, и какое решение вынесет судья. Он клял себя за то, что не позаботился об адвокате заранее.
   Когда, наконец, прозвучала его фамилия, он был взвинчен настолько, что рывком вскочил с места, звеня цепями и заставив одного из охранников у двери вздрогнуть и схватиться за дубинку.
   В ту же секунду один из людей с портфелями - энергичный мужчина средних лет с седыми висками - поднялся с места и подошел к судье. Он тихо, но внушительно, сказал ему несколько фраз, выкладывая на стол листы бумаги. Тот взглянул на них, задал какой-то вопрос, и получив ответ, нахмурился и подозвал к себе полицейского в форме, который зачитывал фамилии. Когда тот подошел, судья сказал ему несколько слов, от которых тот как-то сжался и начал оправдываться, тыкая пальцем в свои бумаги. Наконец, судья остановил его жестом, и отправил на место.
  -- Обвинение снимается, обвиняемый освобождается из-под ареста, - сказал он громким голосом.
   Андрей даже не поверил своим ушам. Зал загудел, зазвенел цепями, раздались редкие хлопки. Андрей поймал на себе несколько откровенно завистливых взглядов. По лицу его расплылась блаженная улыбка, колени ослабели, и он хлопнулся задом на стул, не сумев удержаться на ногах.

XXIV

  
   Андрей и не предполагал, что солнце может быть таким ярким. Да что солнце - невозможно было смотреть даже себе под ноги - глаза закрывались сами собой, а из под век безудержно текли слезы. Он вдруг сообразил, что не видел дневного света почти три дня - неудивительно, что глаза отказываются подвергаться таким перегрузкам.
   Андрей спустился вниз по лестнице почти наощупь, и присел на нижнюю ступеньку, не видя ничего перед собой. Он с облегчением услышал, как за ним захлопнулась дверь, за которой остались неволя, унижения, скука, охранники, решетки, унитазы без крышек и книги без обложек. "На свободу - с чистой совестью, - подумал он, вытирая катящиеся слезы и хлюпая носом. - Правосудие в действии. За попыткой преступления немедленно последовала суровая и неотвратимая попытка наказания, - Андрей начал осторожно приоткрывать глаза, но они тут же вновь заслезились и он опять зажмурился - уж очень ярко сияло летнее солнце. Тогда он махнул рукой на приличия, вытянул подол футболки, и стал вытирать им нос и глаза. - Со стороны можно подумать, вот, плачет человек от счастья, вновь обретя свободу..."
  -- Эк, тебя проняло, - услышал он насмешливый голос, как бы в подтверждение его мыслям. - Держи вот.
   Андрей поднял голову, и, прикрывая глаза ладонями, посмотрел перед собой. В трех шагах от него стоял Альваро, прислонившись к длинному открытому автомобилю, запаркованному у тротуара, и протягивал ему темные очки.
  -- Я сам также жмурился, хотя меня выпустили на вторые сутки, - сказал он, улыбаясь.
  -- На вторые сутки! - возмутился Андрей, хотя губы у него сами собой растягивались в радостной улыбке. - А я был уверен, что тебе уже дали срок, и приготовился искать тебя по всем тюрьмам Техаса - подкоп рыть, и все прочее. А меня почему столько продержали?
   Он поднялся на ноги, надел на нос очки, и крепко обнялся с другом.
  -- Напрасно бы только время потратил, - ответил тот, хлопая его по спине. - За федеральные преступления сажают в федеральные тюрьмы - надо было лучше изучать пенитенциарную систему США, пока была такая возможность. А почему столько продержали - это лучше тебя спросить. Видимо, кому-то ты сильно не понравился, поэтому решили тебя проучить - держали, пока могли. Нахамил, что ли, кому?
  -- Да нет, - ответил Андрей, недоумевая, - вел себя цивилизованно. - Он вспомнил ковбоя с висящим брюхом, но ему не верилось, что его поведение при аресте могло того так уж обозлить.
   Они сели в машину, и Андрей блаженно откинулся на кожаную спинку сиденья. За три дня спина отвыкла от хорошего обращения.
  -- Ну, во всяком случае, ничего серьезного они не предъявили, - продолжал Альваро, - да, если на то пошло, вообще ничего не предъявили. Видно, какая-то нестыковка у них вышла. На этот счет у меня есть теория, потом поделюсь.
  -- А куда мы едем? - прервал его Андрей. - Потому что у меня есть кое-какие пожелания.
  -- Все твои пожелания я знаю, - ответил Альваро. - Поэтому сначала мы едем в гостиницу, где ты примешь душ и переоденешься, а потом будем завтракать, смотреть на девушек, и вообще, прожигать жизнь.
  -- Хороший план, - сказал Андрей счастливым голосом, запрокидывая голову вверх. Его глаза уже адаптировались к яркому свету, и он с удовольствием подставлял солнечным лучам заросшее трехдневной щетиной лицо. - Где ты такую машину раздобыл?
  -- Прокат, - ответил Альваро, подкатывая ко входу в "Холидэй Инн". - Прости, отель скромный, но, поскольку нужен он нам только чтоб душ принять, да может, поспать часок, я решил пожалеть денег.
  -- Издеваешься, - констатировал Андрей. - Я не знаю, на что была похожа твоя камера, но после моей любой мотель покажется дворцом.
  
  
   Андрей отвалился от стола и перевел дух. Огромный техасский бифштекс с лихвой компенсировал добровольное голодание, которому он подвергал себя в течение последних трех суток. Чтобы справиться с таким объемом еды, пришлось прибегнуть к помощи двух больших кружек пива, от которых у Андрея сейчас приятно кружилась голова. Одиннадцать часов утра было, вообще-то, немного рановато для пива, но ведь и случай был особый. Впрочем, официантку заказ нисколько не удивил, и Андрей решил, что в Техасе это было делом обычным.
   В гостинице Андрей с удовольствием вымылся и переоделся во все чистое, но бриться не стал - решил немного походить с отросшей щетиной, которая делала его лицо старше и как-то суровее, но, в общем, ему шла. Андрей был тронут тем, что Альваро подготовил для него в номере отеля полный комплект новой одежды - носки, белье, шорты, футболку и бейсбольную кепку с длинным козырьком, взамен потерянной где-то матерчатой шляпы. Не хватало только новых кроссовок, которые Альваро не стал покупать, поскольку не был уверен в размере, но Андрея вполне устраивали старые.
  -- Так скажи мне, Альваро, - спросил он, делая очередной глоток прохладного пива, - как так получилось, что ты, мой подельщик, уже два дня гуляешь на свободе, а я, пользуясь лексиконом моего московского приятеля Сергея, в это время "парюсь на киче"? - последние слова он произнес по-русски.
   Альваро догадался без перевода.
  -- Сам не пойму, за что тебе такая честь, - ответил он. - Меня продержали сутки, и выпустили вечером следующего дня. Я сразу пошел узнавать про тебя, и знаешь, под какой залог тебя держали после ареста? Семьдесят пять тысяч долларов! Кто-то всерьез постарался, чтобы ты задержался там на пару-тройку дней. Ты точно не пытался проверить, есть ли у местных полицейских чувство юмора? - Альваро посмотрел на Андрея вопросительно.
  -- Мне, вообще-то, было не до шуток, - ответил Андрей, - хотя в одном месте я, и правда, улыбнулся. Скорее нервно, чем весело, - добавил он.
  -- Ну, теперь уже не важно, - пожал плечами Альваро. - Короче, раз такое дело, я быстро нашел серьезного адвоката в Сан-Антонио, по рекомендации - страшный человек, говорят, акула-людоед. Он меня выслушал, и сказал, что все это не стоит выеденного яйца, все шансы за то, что дело прекратят, не начиная, но если кто-то всерьез упрется рогом, обвинение все же могут предъявить, и назначить залог. Семьдесят пять тысяч, конечно, говорит, это несуразица какая-то, и он сумму безусловно снизит, но тысячам к десяти-пятнадцати надо быть готовым. На всякий случай. А там будем дальше бороться.
   Альваро сделал долгий глоток из своей кружки.
  -- Обвинение тебе должны были предъявить назавтра, поэтому я оставил адвоката потрошить местную полицию, а сам взял билет, и полетел в Сан-Франциско - там в квартире, я знал, еще тысяч несколько оставалось, - тут лицо его просветлело, словно при воспоминании о чем-то чрезвычайно приятном, и он умолк.
   Андрей посмотрел на Альваро с подозрением. Видя, что тот продолжает молчать, хотя его явно распирает от желания поделиться чем-то, он сделал приглашающий жест рукой - мол, давай, выкладывай.
  -- Это, вообще-то, к делу не относится, - решился Альваро, - просто так вышло. У меня до обратного самолета оставалось часа четыре, так что я решил поспать часок-другой. Ну, разделся, лег, уснул. Проснулся от того, что ключ в замке повернулся, и слышу, дверь входная открывается. Обрадовался, думаю, тебя выпустили все-таки, и ты приехал. Выкатываюсь в одних трусах, радостный, и остолбенел! - Альваро выкатил глаза. - Стоит в комнате деваха, блондинка - фотомодель! Рост, фигура, - Альваро нарисовал руками в воздухе что-то выпуклое и округлое, - во! Ой, говорит, извините, я думала никого дома нет. Я сообщения оставляла, мне надо забрать кое-что из вещей, я на два дня из Нью-Йорка приехала. Меня Аманда зовут, я, вообще-то здесь живу, только на лето съехала. А сама нисколько не смущается, меня рассматривает. Тут я сообразил, что стою перед ней почти голый, метнулся за халатом, а сам кричу, может быть, кофе хотите? А она отвечает, хочу, мол, с удовольствием. Ну, думаю, Альваро, у тебя есть шанс!
   Начиная с середины рассказа глаза Андрея начали округляться, потом он остановился на полувдохе и затаил дыхание. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он перебил рассказчика дрожащим от ужаса и веселья голосом:
  -- Альваро, ты с ней спал?!!
   Альваро оскорбленно вскинулся было от такого прямого вопроса, но мгновенно почувствовал что-то неладное, и замер. Потом, сделав неверный вывод, сразу сник и спросил убитым тоном:
  -- Она что - твоя девушка? Я, честное слово, не знал, - на него было жалко смотреть. - Андрей, если это так, то она плохая подруга, она мне сказала, что с тобой даже незнакома...
  -- Ты с ней спал?!! - повторил Андрей страшным голосом, не зная, плакать ему, или смеяться.
  -- Нет, нет, что ты, - быстро заговорил Альваро. - Мы только целовались, ну и там... вообще... - он сделал беспомощный жест рукой, - а потом она сказала, что ей надо бежать, что ее внизу подруга уже ждет, быстро собрала какие-то вещи, и убежала... Сказала, чтобы я позвонил ей в Нью-Йорк, и мы договоримся о встрече, - добавил он, совсем уже несчастным голосом.
  -- Ох, Альваро, - Андрей с облегчением перевел дух. - Она, действительно, не моя девушка, на этот счет можешь успокоиться. Вообще-то, по моим сведениям, она должна быть лесбиянкой. Видимо, начала осваивать новые горизонты. Или просто ты оказался настолько неотразимым, что для тебя она решила сделать исключение, - он посмотрел Альваро в лицо, на котором было написано предчувствие катастрофы, и сказал осторожно: - Но дело в другом. Эту Аманду еще два года назад звали Робертом, и она вполне уверенно пользовалась писсуаром в мужских уборных...
   В следующую секунду Андрей провожал озабоченным взглядом Альваро, который, срезая углы и сбивая стулья, пулей мчался в туалет, зажимая рот рукой. К счастью, в ресторане в этот час кроме них никого не было, иначе не миновать бы столкновений...
   К столику подлетел озабоченный метрдотель.
  -- Вашему другу плохо? - спросил он с тревогой. - Уверяю вас, мы пользуемся исключительно свежайшими продуктами, а вся зелень моется самым тщательным образом...
   Андрей сделал успокаивающий жест.
  -- Не волнуйтесь, вашей вины тут нет. Это он вчера попробовал, по неведению, новое блюдо. Не впрок, видите, пошло...
  -- Что-нибудь очень острое, наверное? - метрдотель понимающе покачал головой.
  -- Скорее всего, - ответил Андрей.
   Альваро вернулся из туалета спустя минут пятнадцать, с бледным лицом и слегка влажными волосами, и молча сел за стол. Он вгляделся в лицо Андрея, ища в нем признаки веселья, но тот сидел со смертельно серьезным выражением, не отводя взгляда. Наконец, Альваро промолвил торжественным голосом:
  -- Поклянись, что ты никому этого не расскажешь, и никогда не напомнишь мне об этом... происшествии.
   Андрей, все с тем же похоронным выражением на лице, поднял вверх правую руку, и сказал:
  -- Клянусь!
   Тогда Альваро успокоился, и, с отвращением взглянув на остатки еды и выдыхающееся пиво, сказал:
  -- Пойдем в бар. Мне надо срочно выпить чего-нибудь крепкого.

XXV

  
  -- Да, перелет был блестящим, - согласился Андрей, - войдет в анналы, - и добавил уныло, слегка заплетающимся языком, - только жаль, что все это было напрасно. Все равно нас повязали...
  -- Ты что, серьезно так думаешь? - Альваро посмотрел на Андрея недоверчиво. - Эй, бармен! - позвал он, - еще текилы моему другу, у него голова никак не включается!
   Перед Андреем возник очередной стаканчик полюбившейся ему "Херрадуры" с долькой лайма. Альваро, между тем, продолжал:
  -- Андрей, знаешь, где бы мы были сейчас, если бы не свернули с маршрута? Правильно, там же, где ты был вчера, и с замечательной перспективой провести лучшие годы жизни за колючей проволокой! Если бы мы просто вернулись на аэродром в Сан-Антонио, на стоянке нас ждала бы торжественная встреча - группой агентов Отдела по борьбе с наркотиками, и тогда нам было бы не отвертеться ни под каким видом. Поскольку нас взяли бы с поличным.
   Андрей поежился при этой мысли.
  -- А почему же тогда они не дождались, пока мы сядем в Корпус Кристи, и не сделали то же самое?
  -- Теория следующая, - ответил Альваро, - это только моя догадка, но думаю, она близка к истине. Они нас просто потеряли. Когда поняли, что нас нет на заявленном в полетном плане маршруте, они запаниковали. Мы же могли сесть где угодно, на любом клочке пустыни, и спрятать товар до поры до времени. Поэтому они подняли в воздух пару патрульных самолетов, сообщили им наши данные, и начали поиск. С приказом посадить, как только обнаружат. Видимо, не подумали, что мы можем сделать крюк над океаном - над землей мы бы от груза так просто не избавились, сбрасывай-не сбрасывай - им было достаточно найти несколько пакетов. Так что перелет через горы оказался нашим единственным спасением.
  -- Ну, тогда другое дело, конечно... - сказал Андрей, - я и правда, как-то не подумал. Я только хотел сказать, что я вернулся к тому, с чего начал - пусть на свободе, но без денег, и с огромным долгом. Я не жалуюсь, - поспешил добавить он, - и очень тебе благодарен. Ты страшно рисковал из-за меня, и здорово все организовал. А что не вышло - ну что ж, при таких ставках и риск большой. Хорошо, что все обошлось, оба живы, и на воле. А мне придется подумать о других вариантах - уехать с глаз долой, куда-нибудь подальше. На Гавайи, например, или в ту же Мексику. А как там у вас в Пуэрто-Рико?
   Такая перспектива Андрея вовсе не радовала, но выхода не оставалось - сентябрь был уже совсем близко, а на новый выигрыш в казино рассчитывать не приходилось. Он вдруг подумал, что денег на начало новой жизни совсем почти не осталось - только то, что в банке.
  -- Альваро, а кстати, что теперь будет с теми деньгами, что ты внес за меня в залог? Их можно как-то получить обратно?
  -- Какой залог? - удивился Альваро. - С тебя же сняли все обвинения, забыл, что ли? Деньги все тут, - он похлопал себя по карману, - я их приготовил, но они не понадобились. Ты знаешь, что эти болваны сделали, которые тебя арестовали? Сумму залога они указали, но оставили незаполненной графу, где должна быть указана причина ареста - представляешь? Адвокат, как только это увидел, у него глаза загорелись. Ты их можешь теперь судить за незаконное задержание, - Альваро увидел, как Андрей начал отрицательно мотать головой, и добавил: - Да я так и сказал адвокату, что не будешь ты этого делать. Так вместо этого он заставил их уничтожить все следы твоего ареста - записи в компьютере, фотографии, отпечатки пальцев. Они это с радостью сделали, поскольку это в их же интересах - еще бы, так облажаться...
  -- А с твоим арестом что? - спросил Андрей. - У тебя все было правильно оформлено?
  -- У меня все правильно, но со мной совсем другая история. Точнее, не со мной, - улыбнулся Альваро, - а с беднягой по имени Луис Ромеро - помнишь, я тебе в самолете сказал. С него обвинения тоже все сняты, но у парня другого плана неприятности. У него приостановили пилотскую лицензию, наложили штраф, и навесили на него стоимость полетного времени военных самолетов, которые нас искали - когда они поняли, что нам предъявить нечего, они оформили это все как поисково-спасательную операцию, - в голосе Альваро звучало искреннее, но не чрезмерное возмущение. - И, главное, не подкопаешься.
  -- И сколько же это денег? Что мы будем делать?
   Альваро небрежно махнул рукой.
  -- Не имеет значения. В таких условиях личность по имени Луис Ромеро прекращает существование, - Альваро посмотрел на часы, - часа через три-четыре. Луис окажет нам напоследок услугу, и исчезнет без следа. Кстати, - спросил он, по мнению Андрея, совсем некстати, - ты какой адрес в полиции назвал?
  -- Тот, что в правах указан. Первая квартира, которую я снимал, когда работал в Калифорнии, я тогда в Беркли жил. Три года, как съехал.
  -- Глупо и опасно врать полиции в мелочах, - назидательным тоном произнес Альваро, - особенно в тех, которые легко проверить. Но в данном случае наша жизнь здорово облегчается, если только ты точно не оставил нигде ни твоего настоящего адреса, ни телефона.
  -- Сто процентов. Только почему это так важно?
  -- Потому, - объявил Альваро торжественным голосом, - что операция еще не закончена. Сорвалась только первая попытка. Больше такого не повторится - это на меня какое-то затмение нашло, что я доверился тому идиоту. Теперь все будет под моим контролем.
   Казалось бы, Андрей должен был обрадоваться словам Альваро - очевидно, у того еще оставалась надежда раздобыть нужную сумму. Но ему до черной тоски не хотелось больше связываться с наркотиками.
  -- У нас же денег больше нет, - было первое возражение, которое пришло ему в голову.
  -- Денег у нас столько же, сколько было раньше, - ответил Альваро нарочито небрежным тоном. - Когда я связался с нашим мексиканским другом и описал ему ситуацию, он сказал, что с радостью вернет наши семьдесят тысяч. Не потому, что он такой кристально честный, - пояснил Альваро, не замечая настороженного выражения лица Андрея, - а потому, что теперь его репутация зависит исключительно от меня. Он даже не знает, откуда в Штаты пришла информация о нашем полете - то ли у него внутри утечка, то ли слежка идет за каждым его шагом - короче, он в панике.
  -- Альваро, - Андрей положил руку ему на плечо. - Прости, но с наркотиками я больше не связываюсь. Думай по этому поводу что хочешь, считай меня идиотом, но я это решил окончательно.
   Альваро с минуту смотрел на него молча, с непонятным выражением. Наконец, он вымолвил:
  -- Давай уточним. Дело действительно в наркотиках, или на тебя так подействовала тюрьма? Ты пошел бы снова на такой риск, если бы наркотики были вообще ни при чем?
   Андрей задумался над вопросом всерьез. Тюрьмы он боялся чуть не до судорог - это он вынужден был признать - и гораздо больше теперь, когда он попробовал ее на вкус, чем раньше, когда она была лишь пугающей абстракцией. Но, положа руку на сердце, это не остановило бы его от новой рискованной попытки решить проблему, и вернуть назад свою жизнь, которой он жил до того злополучного вечера. Так же, как он снова рискнул бы жизнью, доведись опять выбирать, каким путем лететь, и через какие перевалы. Но вот наркотики...
  -- Знаешь, Альваро, - начал он тоном мягким и спокойным, - когда я выбрасывал пакеты с кокаином в океан, у меня было удивительно странное состояние - я это делал как бы даже с радостью. И тогда же я дал обещание - кому, сам не знаю, только точно не себе - что больше никогда такого не сделаю. То есть, без всяких условий - у меня не было таких, например, мыслей: если сейчас все обойдется, то больше никогда я к этой гадости не притронусь. Просто - никогда больше. И этого обещания я не нарушу.
  -- Ну, что же, - проворчал Альваро, - раз обещал...
   На самом деле, по выражению его глаз Андрей видел, что этот нелогичный аргумент вызвал почему-то гораздо большее понимание у Альваро, чем любые рассуждения о пагубной природе наркотиков.
  -- Хорошо, - продолжил Альваро, - значит это мы выяснили: тюрьме - да, наркотикам - нет, - тут Андрей хотел было внести какое-то уточнение, но передумал, и решил послушать, что скажет Альваро дальше. - Но давай-ка на всякий случай выясним, что еще идет вразрез с твоими принципами. Есть такие вещи?
  -- Немного, но есть, - без раздумий ответил Андрей. - Сутенерство, работорговля, детская порнография, большинство видов насилия, убийство без крайней необходимости. В этом роде.
  -- Ну, это еще ничего, - сказал Альваро с видимым облегчением. - Но давай все же уточним: как ты относишься к изумрудам?
  -- Без неприязни, - ответил Андрей осторожно. - Никак не отношусь. К изумрудам.
  -- Тогда, вроде, все в порядке, - пожал плечами Альваро. - Ладно, нам пора, хватит с утра напиваться. Бармен, счет!
  -- Эй, эй, так нечестно, - взмолился Андрей. - Расскажи, в чем дело!
  -- Расскажу чуть позже, - успокоил его Альваро. - А сейчас - правда, пора идти.

XXVI

  
   Если Андрей рассчитывал услышать подробности плана действий в машине, то надежды его не оправдались. Он хотел было надуться на Альваро, но потом махнул рукой, и решил, что у него есть причины для молчания. И спросил только:
  -- Куда мы теперь?
  -- В Сан-Антонио, - ответил Альваро. - За покупками.
   Андрей пожал плечами - раз так, можно и за покупками.
   Все два часа пути они разговаривали на нейтральные темы, слушали музыку, а Андрей даже задремал на полчаса. Он немного недоумевал, почему они просто не взяли и не улетели назад, в Сан-Франциско, если их ничего больше не держит в Техасе. Но он уже привык доверять Альваро в его решениях, и не стал задавать вопросов.
   Альваро, очевидно, направлялся в какое-то определенное место, поскольку ехал уверенно, не уточняя маршрут по карте, и не путаясь в развязках и выездах шоссе.
   Уже когда они въехали в Сан-Антонио, внимание Андрея привлек указатель на федеральное шоссе номер десять, и он с почти ностальгическим чувством вспомнил Помону, Лос-Анджелес, Маунт Болди и домик Бена в мирном горном лесу. И, продолжая ассоциативный ряд, Марка, Карен, ее крохотную квартирку...
  -- Послушай, Альваро, это ведь то самое десятое шоссе, которое ведет в Лос-Анджелес?
  -- Альваро кивнул головой.
  -- Ага. Так и идет вдоль мексиканской границы до самой Санта-Моники, и упирается в океан...
  -- Может, махнем?
  -- Самолетом быстрее. И удобнее.
  -- Эх, Альваро, нет в тебе романтики, - вздохнул Андрей.
  -- Какая романтика - плющить себе зады двадцать пять часов в автомобиле! - возмутился Альваро. - Мне пришлось раз ехать из Хьюстона именно этим маршрутом, причем без остановки. Сначала пустыня, потом горы, и всю дорогу жлобье на грузовиках!
   Андрей даже не ожидал такой реакции на обычный дорожный треп. Он хотел было удивиться и развить тему, но тут же сообразил, что Альваро чем-то если не обеспокоен, то, во всяком случае, возбужден. И что едут они, видимо, не за покупками, а с какой-то иной целью.
   Но он ошибся. Так же уверенно, как раньше по шоссе, Альваро проехал по центральным улицам Сан-Антонио и подъехал к многоэтажному торговому центру. Они запарковали машину в подземном гараже и поднялись на лифте наверх, к торговым залам.
  -- Как насчет "Мейси'з"? - спросил Альваро, оглядевшись.
  -- Это смотря что мы собираемся покупать, - осторожно ответил Андрей.
  -- Да что хотим! - ответил Альваро. - У нас есть час с небольшим.
   Андрей даже растерялся от такого ответа, и воскликнул:
  -- Это надо было тащиться два часа, чтобы покупать незнамо что в "Мейси'з", который есть в любом городе Америки! Издеваешься, что ли?
   Альваро проигнорировал вспышку Андрея:
  -- Значит, решено, "Мейси'з", - он отступил на шаг, оглядел Андрея сверху донизу, и сказал: - По-моему, тебе совершенно необходимы белая рубашка и хорошие черные брюки. Прости, но в этих шортах ты выглядишь полным придурком. Неудивительно, что от тебя девушки шарахаются...
   Такого Андрей выдержать не мог.
  -- Мерзавец, ты же сам мне их купил! - завопил он. - И когда это от меня девушки шарахались?
   Но Альваро его уже не слушал, а тащил к эскалатору, к отделам мужской одежды.
   Делать было нечего, Андрей решил подчиниться, и подойти к вопросу ответственно.
   Процесс выбора занял минут сорок. Для начала они объяснили задачу продавцу, скучающему в безнадежном ожидании покупателей в торговом зале. Тот мигом оживился, в глазах его появился блеск, и он, проводив друзей в примерочную, рысью помчался за искомым товаром. Альваро оказался чрезвычайно придирчивым клиентом, и Андрей охотно доверил ему функции консультанта. Примерно две трети из принесенного в первой партии было забраковано с ходу, остальное он нехотя позволил Андрею примерить - очевидно, чтобы он не очень скучал, пока продавец бегает за новой партией. Продавец, в свою очередь, принял вызов, и при виде следующей кучи брюк и рубашек скептическое выражение лица Альваро уступило место осторожной надежде, что в этом захолустье все же может случайно найтись пара штанов для его друга.
   Наконец, скрепя сердце, Альваро одобрил один из вариантов, отчего продавец, который успел проникнуться к нему глубочайшим уважением, просиял, будто удостоившись похвалы от самого Эрменегильдо Зенья. На этом, однако, процесс не закончился - наступила очередь ботинок. Вместо того, чтобы перемещаться в обувной отдел, Альваро организовал доставку обуви в примерочную - второй продавец подошел к задаче с не меньшим энтузиазмом. Здесь дело пошло быстрее - Альваро сразу приглянулись неприлично дорогие английские ботинки из великолепной черной кожи, и вопрос был решен.
   Оба продавца и Альваро отступили на шаг назад, чтобы дать возможность Андрею оценить результаты их трудов. Он повернулся к зеркалу.
   Первой мыслью, которая мелькнула и тут же пропала, было: "Почему, интересно, дорогие вещи так отличаются от дешевых, даже на непросвещенный взгляд?..." И вслед за этим: "Что-то это мне напоминает..." Вообще-то, результат ему понравился. Из зеркала на него смотрел высокий темноволосый парень, с ровной черной щетиной на все еще бледном после трехдневного заключения лице. Отросшие темные волосы - он ни разу не стригся со времени отъезда из Москвы, и теперь они крупными волнами ложились на лоб и немного закрывали уши. Вообще, вся картина была черно-белой - белоснежная рубашка из тонкой ткани, с расстегнутым воротом, идеально сидящие черные узкие брюки с острейшей стрелкой, матово поблескивающая кожа ботинок под ними.
   Он поймал в зеркале устремленный на него взгляд Альваро, и вдруг сообразил, что тот был одет точно так же в момент их первой встречи. Нет, брюки, кажется, были светлыми. А на белой рубашке сбоку расплывалось черное в свете тусклого фонаря пятно. У него прошел холодок по спине, и сжалось сердце.
   Он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.
  -- Отличная работа, джентльмены, - сказал он искренне.
   Продавцы заулыбались. Их улыбки стали еще шире, когда Альваро, который по-прежнему распоряжался деньгами, расплатился в кассе за купленное и щедро вознаградил обоих за профессиональную помощь.
   Получив пакет с покупками, они спустились на первый этаж, где Альваро огляделся по сторонам, и сказал Андрею:
  -- Давай-ка взглянем на ремни еще разок, что-то мне этот твой не очень нравится.
   Они подошли к стойкам с вывешенными ремнями, которые находились совсем близко от одного из выходов на улицу. Альваро, без видимого интереса, перебрал несколько штук, и, по прошествии трех минут, вдруг сказал:
  -- Пошли отсюда! - и направился к выходу.
   Озадаченный Андрей, подхватив пакет с покупками, последовал за ним.
   Едва они успели выйти из зеркальных дверей и сделать два шага по тротуару, как прямо перед ними затормозил большой желтый автомобиль с надписью "Такси" на крыше. Альваро, не колеблясь ни секунды, открыл заднюю дверь, и сделал приглашающий жест. Андрей, не пытаясь возражать, проскользнул внутрь, Альваро сел вслед за ним, и спустя пять секунд такси уже набирало скорость, направляясь к центру города.
  -- Направо! - скомандовал Альваро на втором перекрестке.
   Через три квартала они, следуя указаниям Альваро, повернули налево, и метров через сто остановились перед входом в какой-то ресторан с итальянским названием. Альваро вынул из кармана приготовленную купюру - Андрей с изумлением увидел, что это стодолларовая бумажка - отдал ее водителю, и, не ожидая сдачи, вышел из машины, потянув вслед за собой Андрея.
   Войдя в ресторан, Альваро жестом остановил направившегося к ним с профессиональной улыбкой метрдотеля, и сказал:
  -- Мы только взглянем, здесь ли наши друзья.
   Они прошли быстрым шагом через весь зал, к задней двери, которая вела во дворик на другой стороне здания, где стояли летние столики, отгороженные от тротуара невысокой оградой и бетонными прямоугольными цветочными клумбами. Альваро пересек дворик и перешагнул через ограду. Андрей последовал его примеру. На них никто не обращал внимания. Они прошли по тротуару шагов тридцать до перекрестка и повернули за угол. Там Альваро он огляделся вокруг, уверенно подошел к запаркованному у счетчика ничем не примечательному автомобилю, и потянул ручку водительской двери. Дверь оказалась не заперта. Андрей, который к этому времени уже понял, в чем дело, сел на пассажирское сиденье, и спросил, повернувшись к Альваро:
  -- За нами что, следили?
  -- Сказать откровенно, - ответил тот, - сам не знаю. Я слежки не заметил, но это ничего не значит. В Отделе по борьбе с наркотиками есть хорошие профессионалы. Но вероятность велика, что следили. Так что лучше перестраховаться.
  -- А что ж ты мне раньше-то не сказал? Я думаю, чего ты все темнишь, хотел уже обижаться...
  -- Извини, - сказал Альваро. - Просто так было надежнее. Ты бы мог начать непроизвольно оглядываться, и, если за нами действительно следили, они бы поняли, что мы об этом знаем, и можем попытаться оторваться.
  -- Погоди-ка, - на лице Андрея появилось озадаченное выражение, - а толку-то, что мы оторвались! У нас же прокатная машина в гараже запаркована, и вещи в гостинице! Они преспокойно могут нас там поджидать.
  -- Пускай ждут, - ответил Альваро равнодушно. - Это какие же у тебя вещи в гостинице, без которых ты не можешь обойтись? Старые джинсы, футболка и грязное белье? В карманах ты ничего не оставил, я проверил.
  -- И ничего мне не сказал! Хоть бы дал понять, что мы не вернемся!
  -- Андрей, пойми, я исходил из вероятности, что за нами установили серьезную слежку! Из всей нашей ситуации можно было только два вывода сделать - либо они действительно поверили, что мы ни в чем не замешаны, и информация, которую они получили, ошибочна, либо, раз уж им не удалось взять нас с поличным, они решили проследить, куда мы их выведем, когда окажемся на свободе. Если ты обратил внимание, то на опасные темы мы говорили только в пустом ресторане и в баре, которые мы выбрали случайно, и где я мог быть уверен, что нас не подслушают. Даже в машине, после того, как мы заехали в гостиницу, я этих разговоров избегал - они могли и туда "жучка" засунуть - да даже просто на улице - современные направленные микрофоны делают чудеса.
   Андрей покачал головой, все еще не в силах оправиться от изумления.
  -- Когда же тебе удалось все это организовать? Такси, машину эту, - он похлопал ладонью по приборной панели.
  -- По телефону, - ответил Альваро. - У меня тут хорошие... - он запнулся, подбирая слово, - контакты, в Сан-Антонио. Я город хорошо знаю, попросил организовать такси ровно в определенное время, в определенном месте, и поставить машину здесь, за углом - про этот ресторан с задним выходом я тоже давно знаю. Вот и все.
  -- А что с прокатной машиной? Так и бросим ее там?
  -- Можно бросить, - пожал плечами Альваро, - но лучше я позвоню в прокатную компанию, скажу, чтобы забрали ее сами. Я ключ под сиденьем оставил. Мы же цивилизованные люди. Да и в "Холидэй Инн" можно позвонить, сказать, что мы не вернемся. Хотя это не имеет такого уж значения - все заказано на кредитную карточку Луиса Ромеро, которому пора удалиться на заслуженный отдых. Ну, а эта машина, - он слегка стукнул кулаком по баранке, - взята уже на другое имя.
  -- Ну, что же, - Андрей решил отложить накопившиеся у него вопросы на более удобное время, - куда мы теперь?
  -- Для начала - в Сан-Франциско, в твою квартиру. Поскольку этот адрес никому не известен. Полетим самолетом, только, на всякий случай, не из Сан-Антонио. Чем черт не шутит - может, они там нас будут поджидать. Выбирай - Даллас или Хьюстон? Там два ближайших крупных аэропорта.
  -- Что ближе?
  -- Хьюстон, часа три езды.
  -- Вот, в Хьюстон и поехали, - сказал Андрей.
  

XXVII

  
   Взлохмаченный Альваро сидел в трусах и накинутом на плечи халате за письменным столом Бена и раскладывал перед собой какие-то карточки. В окно светило яркое утреннее солнце и через приоткрытое окно доносился птичий щебет вперемежку с приглушенным шумом городского транспорта. Андрей, завернувшись в простыню и зевая, остановился на пороге комнаты.
  -- Доброе утро.
  -- И тебе того же, - повернул голову Альваро. - Как спалось?
  -- Замечательно. А с тюрьмой так и вообще сравнивать нечего. Ты чего делаешь?
  -- У тебя есть большие ножницы? - спросил вместо ответа Альваро. - Надо кое-что порезать.
  -- Посмотри в столе, - сказал Андрей подходя ближе.
   Перед Альваро на столе были разложены несколько небольших, размером с кредитные, карточек. При ближайшем рассмотрении оказалось, что две из них ими и были, другие походили на какие-то удостоверения, а в одной Андрей узнал карточку с номером социального страхования США.
  -- Это все, из чего состоит личность Луиса Ромеро, - пояснил Альваро. - Поскольку восстанавливать его доброе имя стоило бы слишком больших усилий, проще вернуть его в небытие, откуда он появился не далее как три года назад. Хотя год рождения, - Альваро поднял одну из карточек, - указан тысяча девятьсот восьмидесятый. С этой и начнем.
   Он взял в правую руку большие ножницы и занес их над пластиковой карточкой с фотографией.
  -- Водительское удостоверение, выдано в городе Сан-Хуан, Пуэрто-Рико, в две тысячи втором году. - Он начал методично резать карточку на мелкие кусочки. - Но почему-то ни в одном из офисов, которые занимаются выдачей лицензий, никаких данных об этом событии не имеется. Неужели поддельное? Ай-яй-яй...
   Он сгреб мелкие кусочки пластика в кучку, и взял следующую карточку.
  -- Пилотская лицензия. Выдана не существующим более аэроклубом в штате Мэйн. Вышел из бизнеса. Дает обладателю право на управление легкими одно- и двухмоторными винтовыми самолетами. Действие лицензии приостановлено за нарушение владельцем летных правил, а именно: отклонение от заявленного маршрута без уважительной причины, создание опасности для жизни пассажира, и т.д. и т.п. Плюс штраф и возмещение расходов по спасательным мероприятиям. Боюсь, бедняге никогда не расплатиться.
   Еще одна кучка легла на стол рядом с первой. Следующей была сине-голубая бумажная карточка, без всяких фотографий.
  -- Карточка социального страхования США на имя Луиса Ромеро. Где-то я тут видел зажигалку.
   Через минуту кучка пепла легла рядом с остатками первых двух карточек.
  -- Ну, и, наконец, две кредитные карточки, настоящие, неподдельные, на то же имя, - недрогнувшей рукой Альваро подверг их той же операции, что первые две.
  -- Все, - развел он руками, - бедняги Луиса больше нет. Никаких следов. Ну что же, он прожил короткую, но очень полезную жизнь. Аминь.
   Андрей, который до сих пор наблюдал за всем этим спектаклем молча, подал реплику:
  -- По-моему, ты кое-что забыл, - Альваро поднял на него взгляд. - Как насчет досье Луиса Ромеро в полицейском участке в Корпус Кристи? В комплекте с фотографиями и отпечатками пальцев?
  -- Верное замечание, - нисколько не обеспокоился Альваро. - Только с одной поправкой. Каким-то непостижимым образом, сразу после освобождения ни в чем не повинного Луиса, произошла ужасная путаница - дело ушло в архив с чужими, неизвестно чьими, отпечатками пальцев, и с фотографиями какого-то совсем другого латиноамериканца. Удивительный бардак творится в этом полицейском участке, - пожал он плечами.
   У Андрея открылся рот. Он помолчал секунду, а потом спросил решительно:
  -- Альваро, можешь не отвечать, если не хочешь, но я больше не могу сдержаться. Чем ты занимаешься? У тебя обширные и странные связи в каждом городе, у тебя куча фальшивых документов, ты говоришь на экзотических языках - я не имею в виду испанский - ты можешь управлять всем, что летает - это твои слова, а твое тело, похоже, использовали в качестве учебной мишени для разных видов оружия, - тут Альваро взглянул на свою грудь и живот, и поплотнее запахнул халат. - Короче, я могу строить предположения, но как-то не все стыкуется, - закончил Андрей.
  -- Ну, что же, - протянул Альваро. - От тебя мне теперь скрывать нечего. Я... - он замялся, - даже не знаю толком, как и сказать, - в общем, я - специалист. Ну, по особым операциям.
  -- Наемный убийца, что ли? - предположил Андрей.
  -- Не мой профиль, - поморщился Альваро. - Некоторое время был наемным солдатом, но это тоже занятие не по мне. Получил необходимый опыт, остался жив, запись хорошо выглядит в резюме - теперь это пройденный этап. Сейчас мои задания - что-нибудь или кого-нибудь куда-то доставить. Что-то добыть. Внедриться. Получить или передать информацию. Диверсии кое-какие. Короче, то, что нельзя сделать открытым способом.
  -- Так ты что, на правительство работаешь? Типа, тайный агент?
   Альваро засмеялся.
  -- Ну, иногда и тайным агентом приходится побыть. Но я - сам по себе. Работаю по найму. На правительство США - больше всего. Поэтому у меня и связи здесь неплохие. Но бывает, и на другие страны, и на корпорации, и на частных лиц. Вообще, все очень напоминает обычный бизнес: у кого-то есть проблема, и этот кто-то готов платить за ее решение. Люди об этом узнают по разным каналам, предлагают свои услуги. Контракт получает тот, кто предлагает наилучшие условия. А бывает, обращаются непосредственно к человеку с репутацией. Он собирает команду, работа выполняется, производится расчет, и каждый опять сам по себе. Чем выше риск, тем выше оплата. Работа, как всякая другая, но по мне, гораздо интереснее, чем сидеть в офисе с девяти до шести.
  -- Ну, дела, - Андрей хоть и готов был к чему-то в этом роде, но все равно не сдержал изумления. - Так, Альваро... - он запнулся, - или это тоже не настоящее имя? Я как-то привык уже.
  -- Это - настоящее, - успокоил его Альваро. - Точнее, одно из.
  -- Что значит - "одно из"? - почти рассердился Андрей. - Какое имя тебе дали при рождении? Или мы не достаточно близко для этого знакомы?
  -- Андрей, не злись, я серьезно говорю. Просто при рождении мне дали одиннадцать имен, не считая всяких приставок типа "дель" и "дон". У нас старая испанская фамилия, - сказал он, как бы оправдываясь, - и большая часть имен переходит новорожденному автоматически. Ну, родители еще пару-тройку подкинули. Но Альваро - так меня зовут друзья. Мы с тобой познакомились при особых обстоятельствах, так что я тебе сразу назвал настоящее имя. Луис, правда, тоже есть среди того списка...
  -- Ну, ладно, - успокоился Андрей. - Прости, погорячился. Тогда рассказывай, что там с изумрудами.
  -- Давай сначала позавтракаем, - взмолился Альваро, - не могу о делах на голодный желудок!
  
  
   Налив себе кофе и сев за стол, Альваро, взглянул на Андрея и сказал, вздохнув:
  -- Ладно, начну рассказывать, а то под твоим взглядом у меня кусок в горло не лезет.
   Он откусил кусок тоста, и начал:
  -- Рассказывать, собственно, немного. Наш мексиканский друг, я тебе уже говорил, в панике. И причины для этого есть - не только проваленная операция, в которой мы с тобой поучаствовали. Дело в том, что он взялся доставить через границу США партию необработанных изумрудов из Колумбии - за серьезное вознаграждение, понятное дело. Груз уже у него, и он чуть было его не отправил по своим каналам, как тут возникла наша ситуация. И он теперь не знает, что делать - он так и не обнаружил, где возникла утечка информации. Продолжать начатое - слишком большой риск, он теперь себе-то с трудом доверяет. Вернуть груз заказчику - потерять репутацию, комиссионные и будущий бизнес.
   Альваро поморщился, и продолжил:
  -- Вообще говоря, с таким подходом он долго не протянет. Слишком жаден, небрежен в делах, и пытается играть далеко за пределами своей лиги. Но в данном случае я ему сказал, что гарантирую доставку, при условии, что я сам организую всю операцию, а его дело - лично привезти груз в то место, которое я назову, и не задавать вопросов. Он помялся - тем более с учетом того, что я только из под ареста, но я еще раз сказал, что это мое дело, как я все организую, и назвал пару имен, куда он может обратиться за рекомендациями. Он перезвонил через два часа, и сказал, что готов обсудить условия. Предложил вернуть потерянные нами семьдесят тысяч и заплатить двести после успешной доставки. Я ответил, что семьдесят он нам возвращает без всяких условий, и платит четыреста по доставке. Он согласился, не моргнув глазом - похоже, я продешевил.
   Андрей присвистнул.
  -- Это сколько же могут стоить эти изумруды, если за доставку платят такие деньги?
   Альваро пожал плечами.
  -- Так далеко мое любопытство не простирается. Я также не имею понятия, и не хочу знать, кому они принадлежат, и кому предназначаются здесь, в Штатах. Наше дело - доставить их из пункта А в пункт Б. И решить тем самым твои финансовые проблемы. Ну, - спросил он Андрея с усмешкой, - здесь твоя совесть будет спокойна?
  -- Никаких проблем, - ответил Андрей, - считай меня в деле.
  -- Чудак ты, Андрей, - поддразнил его Альваро, - какая разница, за что сидеть, если попадешься. Единственная вещь, за исключением, пожалуй, терроризма, которую дядя Сэм ненавидит наравне с торговлей наркотиками - это действия, направленные на подрыв экономики Соединенных Штатов Америки. К таким действиям относится и контрабанда драгоценных камней в особо крупных размерах. Может быть, тебе психологически приятнее сидеть за изумруды, чем за кокаин, а по мне так все едино...
   Воспоминания о тюремной камере были еще слишком свежи, поэтому Андрей поежился. Ответил же он следующее:
  -- Дело не в том, как я себя буду чувствовать, если мы попадемся - по сравнению с двадцатью годами тюрьмы почти все соображения теряют свое значение. А вот в случае удачи... Для меня есть разница, откуда взялись деньги, даже если с точки зрения местных законов это одно и то же. Да что там говорить, это мы уже обсуждали. Лучше скажи, как ты намерен все это осуществить.
  -- Мне нужно около недели, чтобы все подготовить, - сказал Альваро. - Есть у меня одна заготовка, я ее собирался использовать для других целей, но в нашем случае она подходит идеально. Ты говорил, тебе виза нужна для въезда в Мексику?
  -- Нужна, - ответил Андрей. - И я не уверен, что ее можно получить так быстро...
  -- Не волнуйся, у меня есть знакомые в местном консульстве - сделают за день. В понедельник и займемся. И еще - ты мотоцикл водишь?
  -- Водил когда-то, - ответил Андрей озадаченно.
  -- Тогда совсем хорошо. Наберись терпения, я тебе все расскажу, как только буду готов.
  -- А что мне остается? - спросил Андрей, вздохнув.
  
  

XXVIII

  
   В воздухе пахнет нагретой землей, сухой травой и чем-то еще, чему Андрей затруднился бы дать определение. Запустением? Нет, конечно, - просто это слово приходит на ум само собой, стоит оглядеться вокруг.
   Они с Альваро сидят молча, укрывшись от палящего солнца в тени полуразрушенного каменного строения, назначение которого теперь уже невозможно определить. Когда-то на этом месте, видимо, было что-то вроде постоялого двора, а может быть, даже небольшой поселок, построенный вокруг колодца. Колодец пересох и обрушился много лет назад, люди давно покинули жилье, и теперь на месте былого оазиса остались лишь четыре полуразрушенных стены без крыши, да несколько прямоугольников фундаментов, обозначающих места, где некогда стояли дома.
   Солнце стоит еще очень высоко, поэтому тень от стены короткая: даже если сидеть к стене вплотную, ноги остаются на солнце. Дует несильный ветер, но он нисколько не освежает - сухой и горячий, он лишь продувает насквозь развалины древней постройки и раскачивает чудом сохранившуюся деревянную дверь, болтающуюся на старых петлях, отчего та издает время от времени тоскливый скрип. Только этот скрип и нарушает мертвую тишину, рождая в душе грустную мысль, что это последний отзвук когда-то теплившейся здесь жизни, и что пройдет несколько лет, и процесс разрушения доберется и до него - перержавеют петли, рухнет дверь, и место, когда-то бывшее человеческим жильем, умолкнет навсегда.
   Андрею приходит в голову мысль о том, как они выглядят со стороны, и он невольно улыбается. Действительно, сторонний наблюдатель стал бы в тупик. Вокруг развалин, насколько хватает глаз, простирается пустыня, заросшая колючим кустарником, редкими чахлыми кактусами, да жесткой высохшей травой; на горизонте видны невысокие холмы. Если приглядеться, можно различить место, где когда-то проходила дорога - на ней за много лет почти не пробилась никакая растительность, хотя она давно уже не видела ни колес, ни копыт.
   Догадаться, как попали сюда Андрей и Альваро, непросто. Оба одеты далеко не по походному: Андрей в тех самых белой рубашке и черных брюках с ботинками, которые были куплены в Сан-Антонио по настоянию Альваро; сам Альваро на сей раз одет в белый, с легким сливочным оттенком, летний костюм; на ногах - кожаные ботинки того же цвета. Не видно и никакого багажа - разве что у ног Альваро стоит небольшой плоский рюкзачок с широкими лямками.
   Искатели приключений, приходит в голову Андрею, вот на кого мы похожи. Только с одной поправкой. Если в отношении Альваро - это чистая правда, то я... Это не я ищу приключений, а они меня. И находят, с большим успехом. Ему вспоминается старый французский фильм под этим названием, с красавцем Аленом Делоном в роли главного искателя. Правда, там все, кажется, происходит в море, а не в пустыне. Андрей вспоминает финальную сцену фильма, где красиво умирает Делон в забрызганной алой кровью белой рубашке, и суеверно думает, что не стоило, наверное, так искушать судьбу, можно было и попроще одеться. Была тут недавно уже одна белая рубашка в крови, хорошо, что все обошлось. Ему вовсе не хочется умирать, красиво там или нет, а хочется домой, в Москву, пусть там уже осень на носу, и вот-вот начнутся дожди, холод и слякоть...
  
  
   Альваро взглянул на часы и склонился над рюкзаком. Порывшись в нем, достал большой бинокль в кожаном футляре, расчехлил его и поднес к глазам, направив зеркальные, с красным отливом, окуляры туда, откуда вела заброшенная дорога.
  -- Едет, - коротко сказал он, опуская бинокль.
   Минут пять оба, не отрываясь, смотрели в ту сторону. Андрей, как ни всматривался, не мог уловить никакого движения, не было слышно и отдаленного шума автомобильного мотора. Наконец, он увидел короткую вспышку - это не могло быть ничем иным, как отражением солнечного луча в лобовом стекле автомобиля.
   Спустя еще минуту уже можно было различить силуэт автомобиля - он быстро направлялся по заброшенной дороге в их сторону. Это был тот же, или точно такой же, джип "шевроле-тахо", который они видели в Артеге в прошлый раз. Колеса плавно катились по твердой, как асфальт, почве пустыни, не поднимая пыли.
  -- Подождешь здесь? - полуутвердительно спросил Альваро. - Я быстро - на этот раз текилу распивать не будем.
   Андрей кивнул головой. Он вовсе не жаждал лишний раз обмениваться рукопожатиями с неприятным маленьким мексиканцем, да и что толку стоять столбом, не понимая ни слова из того, что говорится.
   Альваро поднялся на ноги, и не спеша пошел по дороге навстречу автомобилю. Он успел отойти шагов на пятьдесят; поравнявшись с ним, джип остановился, водительская дверь открылась, и из нее чертиком выскочила невысокая фигурка в черном.
   Андрей видел, как они поприветствовали друг друга, стоя перед капотом автомобиля, как мексиканец в черном посмотрел внимательно в его сторону, потом оглянулся по сторонам, и зачем-то взглянул в небо. Андрей не видел на таком расстоянии выражения его лица, но был уверен, что оно изображает недоумение.
   Альваро, в планы которого не входило удовлетворять любопытство мексиканца, что-то сказал ему, и тот послушно пошел к водительской двери джипа. Когда он вернулся, в руке у него был небольшой чемодан алюминиевого цвета. Подчиняясь жесту и слову Альваро, он нехотя положил чемодан на капот; тут Альваро отвернулся, а мексиканец начал возиться с чем-то возле ручки чемодана. Цифровой замок, догадался Андрей. Через несколько секунд крышка чемодана была открыта, и Альваро заглянул внутрь, не пытаясь прикоснуться к содержимому. Мгновение спустя он кивнул головой, и крышка вновь опустилась. Мексиканец метнулся в кабину и через секунду вернулся с небольшим свертком, который положил сверху на крышку чемодана, и подвинул все вместе к Альваро. Тот небрежно сунул сверток в боковой карман пиджака, взял чемодан, вновь пожал мексиканцу руку, и, не оглядываясь, пошел по направлению к Андрею. Мексиканец постоял еще несколько секунд на месте, глядя ему вслед и не отрывая взгляда от чемоданчика, потом медленно, как бы с трудом, повернулся, и пошел к своей машине. Когда Альваро подошел к Андрею, джип уже успел развернуться, и теперь удалялся той же дорогой, что прибыл сюда.
  -- Все нормально? - спросил Андрей.
  -- Все в порядке, - ответил Альваро. - Я заставил его открыть чемодан, чтобы удостовериться, что там не плутоний какой-нибудь. Интересный замок там стоит - с виду обычный механический, кодовый, а на деле - электронный, фиксирует все попытки открыть чемодан, удачные и неудачные. Понятно, что мы его открывать не должны, и не собираемся, но защита стоит надежная. А это твои деньги - семьдесят тысяч, хотя я не стал пересчитывать, - с этими словами он достал из пиджака и протянул Андрею сверток.
   Андрей повертел деньги в руках, потом сунул их в рюкзак, и сел на прежнее место. Альваро уселся рядом, и потянулся за биноклем.
  -- Теперь удостоверимся, что он уехал, откуда появился, и отправимся дальше.
  
  
   Так проходит минут десять, в течение которых Альваро время от времени посматривает в бинокль. Наконец, он поднимается на ноги; Андрей следует его примеру.
   Альваро подходит к дверному проему, служившему когда-то входом в строение, от которого теперь остались одни стены, заходит внутрь, и через секунду выкатывает наружу спортивный мотоцикл-внедорожник. На выкрашенном в оранжевый цвет бензобаке - черная надпись АТМ. Он поворачивает ключ зажигания, и двигатель с готовностью отзывается ровным гулом. Альваро чуть поворачивает на себя правую рукоятку, мотор с энтузиазмом взревывает. Он надевает дымчатые мотоциклетные очки и садится на сиденье. Андрей между тем уже надел на плечи рюкзак, и теперь усаживается позади Альваро, держа алюминиевый чемодан в правой руке и обхватив Альваро левой. На нем обычные солнцезащитные очки - от встречного ветра он может укрыться за спиной Альваро. Альваро включает передачу, и мотоцикл плавно трогается, направляясь к холмам на горизонте, в сторону, противоположную той, куда уехал джип с маленьким мексиканцем. Через две минуты они уже неразличимы, и заброшенный поселок снова замирает, нисколько не потревоженный кратким посещением потомков тех людей, которые жили здесь много лет назад.

XXIX

  
   Надо отдать должное Альваро, он выполнил свое обещание - посвятил Андрея в план операции до начала его выполнения. Правда, не сказать, чтобы задолго, а точнее, за считанные минуты до вылета, и, как впоследствии оказалось, упустив некоторые существенные подробности, но в целом, Андрей был удовлетворен.
   Конечную цель путешествия - город Акапулько - он узнал вообще заранее - перед получением визы. С визой, кстати, все обошлось без проблем - Андрей только заполнил анкету, и сфотографировался. Альваро, исчезнув куда-то в понедельник, по обыкновению с утра, вечером вернулся с готовой визой в паспорте Андрея, прокомментировав:
  -- Чем так мучаться, давно бы уже купил себе паспорт какой-нибудь приличной страны...
   На другой день он снова исчез, пока Андрей еще спал, и появился только в четверг. В глазах его появился уже знакомый Андрею блеск - похоже, подготовка шла успешно. Андрей без всяких колебаний выдал Альваро карт-бланш на любые траты в пределах остававшейся суммы, поскольку спасти она его все равно не могла, а ради успеха операции не жалко было истратить и больше.
  -- Вылетаем в субботу утром из Сан-Диего, - сказал Альваро.
  -- Почему из Сан-Диего? Из Сан-Франциско что, самолеты больше не летают?
  -- Нам годится не всякий самолет. Наш самолет ждет нас в Сан-Диего, - сказал Альваро загадочно.
  -- Погоди, - насторожился Андрей, - ты что, опять рулить собрался?
   Альваро только улыбнулся в ответ, что Андрей воспринял как подтверждение его догадки.
  -- У тебя же права отобрали! Как мы полетим?
  -- Мою пилотскую лицензию у меня никто не отбирал. Если ты имеешь в виду тот эпизод с г-ном Л. Ромеро, то это пройденный этап. Да и что там была за лицензия - смех один. Моя собственная лицензия дает мне право на управление тяжелыми винтовыми, турбовинтовыми, а также реактивными самолетами. Я уже не говорю о вертолетах. И ей я рисковать не собираюсь. Ну, разве что самую малость, - он хитро улыбнулся.
  -- Альваро, я посмотрел по карте, где этот твой Акапулько находится - это же через всю Мексику лететь, больше полутора тысяч миль по прямой! Две с половиной тысячи километров! Надеюсь, ты на этот раз подберешь что-нибудь побольше и побыстрее, а то мы будем неделю добираться, с восемнадцатью посадками!
  -- Не волнуйся, Андрей, побольше - я тебе гарантирую, - сказал Альваро с усмешкой. - Ну, и немного побыстрее, хотя долгое полетное время - это составная часть нашего плана.
   Больше от Альваро в этот день ничего добиться не удалось.
  
  
   В пятницу утром Альваро засобирался уходить сразу после завтрака. Андрею он сказал:
  -- Встречаемся вечером в Сан-Диего. Я тебе номер забронировал в "Хилтоне", неподалеку от аэропорта. Я там появлюсь часам к восьми, если что - позвоню. Не забудь телефон.
   К этому времени они снова обзавелись, стараниями Альваро, парой мобильных телефонов, братьев-близнецов тех, что были утоплены у побережья Техаса, в Мексиканском заливе.
   Подивившись в который раз бесконечной энергии Альваро, Андрей отсалютовал кружкой с кофе и ответил:
  -- Будет исполнено. Желаю удачи, босс.
   Уже в дверях Альваро обернулся и сказал:
  -- Да, чуть не забыл. Мы летим в Мексику всего на одну ночь, так что особо можно не собираться. Но обязательно захвати с собой что-нибудь одеться поприличнее. Возьми, что ли, то, что мы купили в Сан-Антонио.
   И исчез за дверью.
  
  
   Когда Андрей добрался до гостиницы, было почти восемь вечера. Альваро уже ждал его.
   Андрей поднялся в свой номер - как оказалось, Альваро забронировал для них два смежных двухкомнатных "полулюкса" с видом на океан. Он бросил свои вещи у порога и постучался в номер Альваро.
  -- Альваро, к чему эта роскошь? Это на одну-то ночь?
  -- Вживайся в образ. Завтра в аэропорту мы должны выглядеть двумя богатыми плейбоями, которые летят красиво отдохнуть в Акапулько. Совершенно безобидные идиоты, вне всяких подозрений. А пока пойдем вниз, поужинаем. Я чуть с голоду не умер, пока тебя ждал.
   За ужином Альваро пил минеральную воду - он отказался от спиртного, сказав, что никогда не пьет по меньшей мере в течение суток до полета, в соответствии с правилами. Андрей посочувствовал ему, но не стал проявлять солидарности и заказал себе бокал вина.
  -- Все готово к вылету, - доложил Альваро, - самолет подготовлен, заправлен, и ждет нас в аэропорту. С утра сдам полетный план, пройдем обычный паспортный контроль, как на рейсовый самолет, и отправимся.
   Большая часть ужина прошла в молчании. Минуло лишь чуть больше недели со дня прошлой неудачи, и мысли обоих друзей постоянно возвращались к этому событию. Оба понимали, что как бы тщательно ни была спланирована операция, все предусмотреть невозможно, и опасность может подстерегать в самых неожиданных местах. Андрей по-прежнему не был посвящен в подробности плана, но удовлетворился обещанием Альваро, что тот расскажет ему все до того, когда они поднимутся в воздух.
   Они рано разошлись по своим комнатам. Андрей включил телевизор, пощелкал немного пультом по разным программам, и, не найдя ничего интересного, вскоре улегся спать.

XXX

  
   Если Андрей ожидал увидеть на аэродроме несколько увеличенный вариант того самолетика, что возил их в Мексику в прошлый раз, он сильно просчитался. Катя за собой чемоданчик на колесах и держа в руке знакомый Андрею по прошлому полету портфель, Альваро уверенно миновал всякую мелочь и остановился перед большим, выкрашенным в белоснежный цвет двухмоторным винтовым самолетом с рядами темных прямоугольных иллюминаторов по бортам. Дверь в борту самолета была открыта, трап гостеприимно откинут. Андрей остановился в искреннем изумлении.
  -- Альваро, ты хочешь сказать, что ты можешь летать на этом вот... чуде? Это же настоящий пассажирский самолет! - Андрей смерил фюзеляж взглядом от носа до хвоста. - Метров двадцать длиной, не меньше! И откуда он взялся, из музея истории авиации? Ему должно быть лет пятьдесят, наверное!
   Альваро стоял рядом, раздуваясь от гордости.
  -- Правда, красавец? - спросил он. - Насчет возраста ты почти не ошибся - самолет построен в сорок пятом году. Это "Дуглас С-47", военный вариант знаменитого "DC-3". Исключительно удачная модель - кто только не производил его по лицензии - от японцев до русских. В одних Штатах до сих пор еще штук триста летает. Этот - в идеальном состоянии.
  -- Где ты его взял? - спросил Андрей, подходя поближе.
  -- Один мой приятель содержит парашютный клуб для богатых клиентов. Он купил этот самолет несколько лет назад, полностью отремонтировал, привел в порядок всю начинку, и переоборудовал под настоящий летающий лимузин, вплоть до затемненных стекол и белых лампочек снаружи по бортам.
   Альваро сделал приглашающий жест, и Андрей поднялся по ступенькам пологого трапа.
   Внутри самолет, и правда, был до смешного похож на лимузин. Длинные, обитые кожей, сиденья - настоящие диваны - шли вдоль бортов просторного салона; в самом хвосте стояли в ряд четыре кресла с подлокотниками. Ковровое покрытие на полу. Скрытое освещение под потолком создавало ощущение уюта. Вообще, салон был похож на добротную гостиную, поэтому оранжевый мотоцикл, стоящий посередине и надежно принайтованый ремнями к хромированным стойкам, установленным в распор от пола к потолку, смотрелся там как-то неуместно.
   Направо от входа, между пилотской кабиной и салоном, было оборудовано нечто вроде кухни с узким вертикальным холодильником, плитой, микроволновой печью, раковиной и стойкой. Еще дальше - кабинка с раздвижной дверью - очевидно, туалет. Между туалетом и правым бортом оставался довольно широкий проход, ведущий к пилотским креслам.
  -- Класс! - восхитился Андрей, ставя на пол чемодан и оглядываясь по сторонам. - Никакого сравнения с той корзинкой для пикника, на которой мы летали в прошлый раз.
   Альваро сел на диван и указал Андрею на место рядом с тобой.
  -- Тут еще можно длинный стол посередине поставить. Самолет не только для прыжков используется, а еще и для круизов вдоль тихоокеанского побережья, полетов над Большим каньоном, и всякого такого прочего. Все, чего пожелает клиент, вкупе с шампанским "Дом Периньон", живыми цветами и обедом с официантами.
   Он открыл портфель и начал доставать из него карты.
  -- Самолет идеально подходит для нашей операции, поскольку способен сесть на любую ровную площадку - ему не нужен ни бетон, ни асфальт. План заключается в следующем.
   Альваро выбрал нужную карту и разложил ее на коленях.
  -- Если лететь с крейсерской скоростью, то полет до Акапулько займет примерно восемь с половиной часов. С максимальной - около семи. Я записал в полетный план лишний час, на всякий случай. На маршруте нашего полета есть в пустыне подходящая площадка, в долине между холмами - я ее давно присмотрел, для других целей, - он обвел пальцем небольшой участок на карте. - Вокруг миль на сорок - ни одной живой души. Зато примерно в десяти милях к западу есть развалины какого-то бывшего поселка, вот здесь примерно, даже не поселка - так, несколько домов стояли когда-то. Там лет сто уже никто не живет, только коробка каменного здания чудом уцелела. Оттуда ведет заброшенная дорога в деревню Эль-Серрито - Альваро ткнул пальцем в какую-то точку, - это еще миль двадцать пять-тридцать к западу.
  -- Это место находится вдалеке от всего - от коммерческих авиамаршрутов, аэропортов, населенных пунктов, одно слово - пустыня, поэтому никто не заметит, если мы приземлимся на этой площадке на час-полтора. Я договорился с нашим другом... - Альваро поморщился, - слушай, давай я его буду звать Амиго, тебе его имя знать по-прежнему ни к чему, а как-то называть его надо. Так вот, я договорился с Амиго, что сегодня с утра он приедет в это самое Эль-Серрито с грузом, и будет ждать моего звонка. Как только приземлимся, я ему позвоню, и дам указания, как проехать к этим развалинам - потеряться там невозможно. Скажу, чтобы оставил в деревне свою охрану, и приезжал один. Сами мы в это время садимся на мотоцикл, - он взглянул на оранжевый агрегат, - и через десять-пятнадцать минут приезжаем на место. Прячем мотоцикл с глаз долой, и ждем, пока он доберется - это еще минут двадцать. Потом получаем товар, ждем, пока он надежно скроется из глаз - и снова мотоциклом назад. Амиго даже при желании не сможет проболтаться о наших планах, поскольку он понятия не будет иметь о том, как мы туда добрались. Я бы, наверное, на его месте предположил вертолет. Потому что в таком виде, - он дернул себя за лацкан кремово-белого костюма, - мы никак не могли прийти издалека. Дальше мы летим в Акапулько, при необходимости несколько прибавив скорость, чтобы прибыть вовремя, если потеряем на все больше часа, там веселимся ночь, ухаживаем за девушками, и утром - назад. Как план?
  -- Хороший план, - осторожно ответил Андрей, - только есть несколько вопросов...
  -- Задавай, - великодушно разрешил Альваро.
  -- Насколько ты уверен, что нашу посадку никто не заметит? Неприятностей не будет?
  -- На девяносто девять процентов. Но на случай одного процента у меня есть отмазка. Версия такая: во время полета загорелся аварийный сигнал перегрева левого двигателя. Я принял решение совершить экстренную посадку. На земле проверил все системы - у меня, кстати, есть квалификация авиамеханика - и пришел к заключению, что причиной послужила неисправность в цепи аварийной сигнализации. Полет продолжил без проблем. Механики в аэропорту Акапулько придут к тому же выводу - я систему так замечательно испортил, что никто не подкопается. Еще?
  -- Ты уверен, что нас не ждет встреча на обратном пути, такая же как в прошлый раз?
  -- Исключено. Они не знают ни кого встречать, ни в какой день и в какой час. Никто же не знает на чем мы летим, куда и откуда, и летим ли вообще. В Акапулько мы, в принципе, можем пробыть хоть неделю - время только терять не хочется. В воскресенье таких как мы, слетавших на выходные в Мексику, будут толпы возвращаться. Никаких шансов на встречу.
  -- Тогда последнее. Не знаю, как там в Мексике, а здесь, в Сан-Диего, нам придется проходить через таможню по возвращении. Как ты собираешься пронести... товар?
  -- К этому я подготовился, - ответил Альваро загадочно. - Сам все увидишь в свое время.
  -- Ну, что же, - сказал Андрей, хмуря лоб, - больше ничего умного в голову не приходит. Если что придумаю, спрошу позже.
   Альваро поднялся, подхватил свой чемоданчик, и прошел по салону в хвост самолета. Там, за задними сиденьями, был довольно большой багажный отсек, в котором были сложены какие-то мешки, одеяла, пледы; Альваро сунул туда чемодан и сказал Андрею, обернувшись через плечо:
  -- Давай сюда свои вещи. Кстати, если в пути потянет в сон, можешь прилечь на диване. Одеяла и подушки здесь.

XXXI

  
   Они снова были в воздухе. До Акапулько оставалось еще часа четыре лета. Возбуждение от тайной посадки в скрытой холмами долине и поездки на мотоцикле к развалинам уже улеглось, и теперь Андрея неудержимо тянуло в сон. Ровное гудение двигателя и отсутствие осмысленного занятия делу никак не помогали. Поняв, что сопротивление бесполезно, он оставил Альваро сидеть за штурвалом в одиночестве, и улегся на диван, положив под голову подушку.
   В душе у него царил умеренный оптимизм. Все же серьезная часть операции прошла гладко, теперь оставалось удержать завоеванные позиции. В самолете немного пахло выхлопными газами и остывающим двигателем мотоцикла, снова закрепленного посреди салона. "Интересно, зачем Альваро спрашивал, умею ли я водить мотоцикл", - лениво подумал Андрей, уже проваливаясь в сон.
   Он проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
  -- Вставай, а то оставлю тебя здесь на ночь, охранять самолет! - говорил Альваро.
   Плохо соображая спросонья, Андрей поднялся, и, подгоняемый Альваро, подхватил свой чемодан и вышел наружу. Уже почти стемнело, а в теплом воздухе даже сквозь керосиновые запахи аэропорта явственно ощущался аромат моря, каких-то южных цветов и тропических плодов, с пряным привкусом эвкалипта.
   Альваро убрал внутрь трап, закрыл дверь, и хлопнул Андрея по плечу:
  -- Пошли!
   Идя за ним следом, Андрей вдруг сообразил, что в руках у Альваро, кроме чемоданчика, который он катил за ручку на колесах, да плоского портфеля, ничего нет.
  -- Эй, постой! - остановился он. - А как же камни?
   Альваро тоже остановился, но лишь на секунду.
  -- В самолете. Тут таможня хоть и расслабленная, рисковать не стоит. Ничего им не сделается.
  -- Ты уверен? - у Андрея округлились глаза. Он вновь подумал о том, сколько могут стоить эти изумруды.
  -- Абсолютно, - ответил Альваро. - Дверь закрыта надежно, да и охрана тут будь здоров. Посмотри, какая кругом техника.
   Андрей обвел взглядом поле - они шли к терминалу аэропорта через стоянку, отведенную для частных самолетов. Действительно, наряду с обычными мелкими "Сесснами" да "Пайперами" встречались несомненно дорогие самолеты - реактивные "Гольфстримы", "Бомбардье", "Фальконы", "Хоукеры", еще какие-то модели космического дизайна, названия которых Андрею были неизвестны.
  -- Ну что ж, тебе виднее, - сказал он. - Ты командуешь.
   Паспортный контроль и таможня, действительно, не заняли много времени. Какой-то чиновник без любопытства взглянул на российский паспорт Андрея и шлепнул в него чернильный штамп. После недавнего введения обязательных въездных виз даже для обладателей американских "грин-карт" русские паспорта стали здесь более чем обычным явлением.
  -- Ну что, сначала в отель, - сказал Альваро бодро, - а потом немножко ночной жизни. Раз уж мы в Акапулько, глупо было бы проспать такую возможность.
   Такси подвезло их к высотному зданию с ярко освещенным подъездом.
  -- "Фиеста Американа Кондеса", - объявил Альваро, выходя из машины и расплачиваясь с водителем. - Кто основные постояльцы этого отеля - догадайся сам по названию. Вообще-то, нам следовало остановиться в розовом "Вестин Лас Бризас", но это как-нибудь потом, когда приедем с девушками, отдыхать от трудов праведных... Или неправедных, как получится.
   Их чемоданы тем временем уже подхватил портье, и они последовали за ним к стойке регистрации.
   Альваро и на этот раз не стал скромничать. Два отдельных номера, расположенные на двенадцатом этаже, выходили на большую общую террасу, с которой открывался роскошный - даже в сумерках - вид на океан. Внизу, прямо под ними, расстилался широкий песчаный пляж, откуда слышался смех, пение, ритмичная музыка.
  -- Это знаменитый пляж Кондеса, - пояснил Альваро. - Если завтра встанешь пораньше, можешь искупаться в океане. Пока располагайся, потом чего-нибудь перекусим, и я тебя поведу в одно хорошее место.
  
  
   "Хорошее место" снаружи вовсе таким не выглядело. Такси выгрузило их на пустынной улице с редкими фонарями и темными силуэтами каких-то не то складов, не то цехов. Дверь, к которой они подошли, тоже не выглядела многообещающей - глухая задняя дверь какого-то кирпичного строения - Андрей бы прошел мимо, и не заметил. Он заоглядывался, ища глазами отъехавшее такси, уверенный, что произошло одно из двух: либо Альваро ошибся адресом, либо заведение оказалось закрытым.
   Альваро, однако, без колебаний подошел к двери и нажал неприметную кнопку звонка.
   Спустя секунду открылось небольшое окошко посередине двери, и неприветливый голос спросил что-то по-испански. Альваро сказал несколько слов в ответ, и окошко закрылось. Альваро остался стоять на месте, не проявляя нетерпения.
   Спустя минуту окошко вновь открылось, и в ту же секунду вновь захлопнулось. Зато на этот раз вместо него широко распахнулась дверь, и из нее вышел очень высокий плечистый человек лет пятидесяти, со смуглым лицом, с тщательно уложенными длинными волосами, во фраке, лаковых туфлях, без галстука, но с кружевной манишкой на груди.
  -- Альваро! - закричал он, широко разводя руки и заключая Альваро в свои гигантские объятия. Дальше из него полилась непонятная Андрею, но, судя по всему, радостная речь. Сцена выглядела по-семейному - невысокий худенький Альваро едва доставал до плеча человеку во фраке, напоминая подростка в отцовских объятиях после долгой разлуки.
   Спустя минуту Альваро высвободился из богатырского захвата и обернулся к Андрею, приглашая его подойти поближе.
  -- Андрей, это мой друг Рикардо, владелец клуба, - сказал он по-английски. - Он меня знает лет с четырнадцати, так что есть шанс, что нас пригласят зайти. Фейс-контроль здесь свирепый. Рикардо, знакомься, это мой друг Андрей. Он русский, но не очень опасный, если не дразнить.
  -- Здравствуй, товарищ, - сказал Рикардо басом по-русски, с чудовищным акцентом, и добавил на более адекватном английском, - добро пожаловать, заходите.
   Они прошли внутрь, мимо двух страшноватых вышибал с мощными бицепсами и бесстрастными индейскими лицами, в большой полутемный зал. В этом здании, видимо, раньше был расположен какой-то склад, поскольку глухие стены без окон уходили вверх метров на пятнадцать, не меньше. Примерно половина зала имела два уровня: на второй этаж вела неширокая лестница, там стояли столики, отделенные легкой балюстрадой.
   Большую часть первого уровня занимала танцевальная площадка, а в дальнем конце стояла большая барная стойка, и еще несколько столиков с креслами. На взгляд Андрея, клуб был переполнен. У стойки стояла плотная стена посетителей, практически все столики в пределах видимости были заняты, а танцевальная площадка едва вмещала танцующих.
   У одной стены был выстроен небольшой подиум, окруженный перилами; в ограждении был единственный проход с ведущими к нему несколькими ступеньками. Там тоже была совсем небольшая отдельная стойка с барменом за ней, и три-четыре столика с мягкими кожаными креслами. За одним сидели люди; остальные были свободны. Проход загораживал близнец тех вышибал, что охраняли вход в клуб.
   Пропустив Андрея вперед и слегка обнимая Альваро за плечи, лавируя между танцующими под латиноамериканскую музыку парами, Рикардо провел их прямо к подиуму.
   Громила у входа, не меняя выражения лица, посторонился, и они прошли на подиум.
   Рикардо что-то сказал людям, сидящим за единственным занятым столиком, а сам сел с Альваро и Андреем за свободный стол. Перед ними тут же возник бармен и принял заказы на напитки: Андрей попросил для себя "маргариту".
   Было очевидно, что Рикардо рад видеть Альваро, но их разговор ограничивался общими темами; из вежливости по отношению к Андрею оба говорили по-английски, который представлял некоторые трудности для Рикардо.
   Поэтому Андрей поднял свой бокал и спросил:
  -- Ничего, если я немного пройдусь вокруг, осмотрюсь, и вообще?
  -- Конечно, конечно, - сказал Рикардо обрадовано. - Веселись, танцуй, знакомься с девушками. Если какие вопросы возникнут, сразу ко мне...
   Удаляясь от столика, Андрей услышал, как беседа возобновилась с новой энергией, на этот раз на испанском.
   Судя по количеству народа в клубе, дела у Рикардо шли отлично. И это при том, что, по-видимому, заведение не пыталось привлечь туристов из Америки - скорее, наоборот. Во всяком случае, Андрей слышал со всех сторон почти исключительно испанскую речь, с редкими вкраплениями английской, и изредка португальской.
   Андрей сделал круг по залу, поднялся на второй уровень и немного постоял у балюстрады, глядя сверху на танцующих. Там было на что посмотреть: стройные девушки в нарядных коротких платьях и юбках самозабвенно танцевали под зажигательную музыку с черноглазыми смуглыми кавалерами, и делали они это замечательно. Андрей подумал о том, что латиноамериканские танцы пронизаны откровенной сексуальностью: в движениях партнеров повторяется то, что происходит в реальной жизни, только преувеличенно подчеркнуто, как в театре; женщины кокетничают и зазывают, отступают и заманивают, а мужчины - наступают и соблазняют, обольщают и умоляют. И со стороны сразу видно, каковы шансы на успех у парня, пригласившего танцевать девушку: в короткой пантомиме разыгрываются все этапы ухаживания, по которым можно предсказать результат.
   Андрей снова спустился вниз и подошел к стойке в зале. Ему повезло: он сразу обнаружил незанятый высокий стул, которым тут же завладел. Бармен хорошо знал свое дело: несмотря на обилие посетителей, он успевал перекинуться словом со знакомыми, обслужить, жонглируя бутылками, одновременно несколько человек, и не забывал внимательно следить за уровнем напитков в бокалах. К Андрею он подошел через минуту. Андрей заказал себе еще одну "маргариту" и начал рассматривать окружающих.
   Все без исключения девушки показались ему удивительно красивыми. Наверное так оно и есть, сказал себе он, но не надо забывать, что я уже почти два месяца живу в Северной Калифорнии - а это место устойчиво держит пальму первенства по количеству некрасивых женщин на единицу площади. Отчего так сложилось, он понятия не имел, но факт оставался фактом.
   Мужчины были вполне достойными партнерами представительниц слабого пола. Не все были картинными красавцами, хотя немало было и таких, но все напускали на себя уверенный вид покорителей женских сердец, а друг на друга посматривали с вызовом и готовностью помериться силами. Впрочем, это, по-видимому, тоже была только поза, поскольку каким-то чудесным образом все обходилось без конфликтов. Скорее всего, подумал Андрей, вышибалы Рикардо хорошо знают свое дело, и никому не хочется быть выкинутым из клуба, и, вполне возможно, лишиться возможности попасть сюда снова.
   Он поймал на себе быстрый любопытный взгляд, брошенный откуда-то с противоположного конца стойки. Хотя к тому времени, когда Андрей отыскал его источник, девушка уже отвела глаза и хихикала о чем-то с подругами, ошибиться было невозможно - взгляд принадлежал именно этой высокой девушке с длинными, распущенными по обнаженным плечам черными волосами, с полными чувственными губами, правильными ровными дугами бровей и смешливыми и одновременно робкими темными глазами.
  -- Нравится клуб? - услышал он голос слева от себя. Вопрос был задан по-английски, с сильным акцентом.
   Он повернулся к сидящему рядом парню. Тот сидел в одиночестве, пил "Корону" с лаймом и курил какие-то чудовищно крепкие сигареты.
  -- Хорошее место, - ответил Андрей, нисколько не кривя душой. - И народ симпатичный.
  -- Трудно попасть. Фейс-контроль, - пояснил парень. - Рикардо знает, как поставить дело. Он твой друг? - спросил он с явным уважением в голосе. - Я тебя видел с ним за столом.
  -- Нет, но я тут с другом, который его хорошо знает, - ответил Андрей.
   Тут он почувствовал, что кто-то дернул его за рукав рубашки. Он обернулся. Рядом с ним стояла та самая черноглазая девушка. На ее лице по-прежнему было смешанное выражение робости и смешливости.
   Она сказала что-то по-испански, чего Андрей, к его великому сожалению, не понял.
  -- Но... не... хабла эспаньола... - он надеялся, что всплывшие в памяти слова правильно передают то, что он пытается сказать, и спросил: - Do you speak English?
   Девушка, нахмурившись, отрицательно помотала головой, и, снова дернув его за рукав, сказала что-то сердито по-испански.
  -- Она хочет пригласить тебя потанцевать, - пришел на помощь сосед-мексиканец, - и говорит, что для этого не обязательно разговаривать.
   Андрей прислушался к быстрой ритмичной музыке и с готовностью поднялся со стула. Он был рад возможности потанцевать сальсу - он выучился этому танцу благодаря недолгому, но бурному роману, который случился у него в то время, когда он работал в Калифорнии. Он познакомился тогда с девушкой, учившейся в Берклийском университете, на отделении современного танца. Девушка носила еврейское имя Соня в сочетании с немецкой фамилией фон Бринкерхофф, была родом из Бразилии, и отличалась поразительной неутомимостью в учебе, постели и танцах. Все время, пока длился их роман, они ходили танцевать чуть не каждый свободный вечер в многочисленные танцзалы и клубы с латиноамериканской музыкой, и в итоге Андрей, у которого были неплохие способности к танцам, стал чуть ли не экспертом в сальсе, румбе и самбе. Спустя месяца три Соня увлеклась американскими танцами "кантри" и начала брать дополнительные уроки у частного преподавателя, а поскольку она не привыкла ограничиваться полумерами, то свое увлечение перенесла и на самого преподавателя. Не пытаясь смягчить удар, она объявила о сложившейся ситуации Андрею, и предложила ему перевести их отношения в разряд дружеских. Истощенный почти ежедневными танцами и еженощными упражнениями в постели, Андрей согласился на предложение даже с некоторыми облегчением. Дружбы, впрочем, не получилось, поскольку преподаватель оказался на поверку необычайно ревнив, и запретил Соне встречаться с Андреем даже в его присутствии. После этого Андрей потерял ее из виду, искренне желая ей счастья в новых отношениях.
   Взяв девушку за руку, он повел ее к танцплощадке. Он заметил, что девушка при этом слегка обернулась к оставленным ею за стойкой подругам и улыбнулась победной улыбкой. "Они на меня поспорили - пойду ли я с ней танцевать", - мелькнула мимолетная мысль.
   На девушке было надето серое, с серебристым отливом, очень короткое легкое платье, оставляющее открытыми плечи и большую часть спины. Колышущаяся под платьем при движениях девушки тяжелая грудь притягивала взгляд Андрея, и ему приходилось мысленно одергивать себя, чтобы не сосредотачиваться слишком явно на этой части тела партнерши.
   Девушка танцевала превосходно, и из-за этого Андрею, который танцевал сносно, было очень легко двигаться, и он понимал, что со стороны выглядит, будто он танцует лучше, чем это было на самом деле, поскольку она с легкостью маскировала его ошибки, подстраивалась под него по мере необходимости, помогала ему войти в ритм. Спустя несколько минут скованность его движений пропала, он полностью отдался музыке, и дело пошло просто замечательно. Один танец сменялся другим, но они не уходили с площадки - и им действительно не надо было слов, чтобы понимать друг друга. Спустя некоторое время Андрей вдруг вспомнил свои мысли, которые пришли ему в голову, когда он смотрел на танцующих сверху, и подумал - а как они выглядят со стороны, и какой вывод мог бы сделать наблюдатель по поводу его, Андрея, шансов на успех у этой девушки?
   И ему стало ясно со всей очевидностью, что он очень нравится девушке, и что им вовсе не мешает никакой языковой барьер, и что попытки облечь в слова их мысли и намерения могли бы только помешать, увести от предмета, который составлял смысл их общения в эти минуты, и что танец отлично передавал теперь уже осознанное влечение Андрея к этой девушке, чьего имени он не знал, и также очевидна была ее готовность ответить на этот призыв без лишних размышлений и неловкости.
   Поэтому, как только в очередной раз смолкла музыка, он больше не стал стоять молча, улыбаясь, в ожидании нового танца, а сделал шаг вперед, обнял девушку за голые плечи, и поцеловал. Девушка нисколько не удивилась, как будто ждала этого от Андрея, и ответила на его поцелуй поцелуем глубоким и страстным, от которого сладко закружилась голова. И в то же мгновение, словно по заказу, заиграла медленная музыка, и они, не разжимая объятий, закружились под нее в плавном танце, прижимаясь друг к другу телами, не отводя друг от друга глаз, и не отстраняя лиц.
   Когда танец закончился, они постояли еще с минуту, замерев на месте, не в силах отойти друг от друга, глядя друг на друга затуманенными взорами...
  -- Неплохо танцуешь, для гринго, - Андрей вздрогнул от неожиданности, с трудом приходя в себя и оборачиваясь на голос. Рядом с ними стоял Альваро и широко улыбался, скаля белые зубы. В объятиях он держал невысокую девушку поразительной красоты, в ослепительно белом шелковом платье.
   Девушка, с которой танцевал Андрей, метнула на Альваро сердитый взгляд из под длинных черных ресниц, и сказала несколько коротких слов, от которых Альваро только рассмеялся, и ответил какой-то быстрой репликой. Тогда девушка тоже не выдержала и, засмеявшись легким смехом, подошла к Альваро, не отпуская руки Андрея, и поцеловала его в щеку. Потом сказала несколько слов девушке Альваро, отчего та слегка покраснела и тоже заулыбалась.
  -- Альваро, ты что, с ней знаком? - спросил Андрей, имея в виду свою партнершу. - Так познакомь и меня, а то я по-испански ни шиша не понимаю, а у нее с английским - временные трудности.
   Альваро присвистнул в шутливом удивлении.
  -- Это ты так общаешься с незнакомыми девушками? Я даже не знаю, стоит ли тебя тогда с ней знакомить - тут все же приличное место... - и тут же добавил, не дожидаясь, пока Андрей найдет достойный ответ: - ну ладно, ладно, так и быть. Дора, - обратился он к девушке, и сказал ей несколько слов по-испански, среди которые Андрей услышал свое имя. - Андрей, познакомься с Дорой.
   Поскольку Андрей с Дорой так и не разжимали рук, рукопожатия не потребовалось - они только улыбнулись друг другу.
  -- А это - Инез, - сказал Альваро, указывая взглядом на свою подружку, - а как тебя зовут, она уже знает. Все, формальности закончены, теперь пойдемте-ка выпьем еще по коктейлю, что-то жарко здесь, - тут Андрей обратил внимание, что глаза Альваро блестят сильнее обычного, что означало что им было уже выпито три-четыре бокала. В связи с этим у него мелькнула какая-то мысль, но тут же ускользнула, не успев сформироваться.
   Предложение было встречено с энтузиазмом. Ведомые Альваро, все прошли к подиуму, где по-прежнему оставались свободными два столика. Вышибала, скользнув по ним взглядом и не меняя выражения лица, посторонился, и они поднялись по ступенькам. Рикардо теперь присоединился к компании, что занимала столик до их прихода, и остался на месте, только поднял руку в знак приветствия. Прежде чем усесться за свободный столик, Альваро представил ему девушек. Рикардо сказал им несколько слов, очевидно приятных, отчего обе зарделись, и сказали в ответ что-то шутливое. Было очевидно, что они польщены его вниманием - похоже, Рикардо здесь и впрямь пользовался большим авторитетом.
   По знаку Альваро бармен принес им напитки, и все с воодушевлением подняли бокалы - ледяной напиток приятно освежал их разгоряченные танцами тела.
   Андрей в тридцать третий раз за вечер пожалел о том, что не знает испанского - английский тут был явно не в ходу. Сейчас, однако, то ли случайно, то ли намеренно, разговор за столом разделился таким образом: девушки начали болтать между собой, как старые подруги, а Альваро заговорил с Андреем по-английски. Андрей немного помялся, но потом решил все же спросить.
  -- Альваро, мне нужна консультация. На всякий случай, - начал он. - Я впервые в Мексике, так что лучше перестраховаться. В Москве, например, да и вообще в России, у иностранцев часто бывает "культурный шок". Особенно у американцев. Знакомятся они в каком-нибудь ночном баре или клубе с девушкой, угощают ее коктейлями, всячески развлекают, а когда дело доходит до, так сказать, интимного контакта, очень поражаются, когда девушка называет твердую таксу за свои услуги. Они-то думали, она их полюбила за потную лысину и толстое брюхо! Я к тому, что чужому человеку в Москве трудно так сразу отличить профессионалку от... просто девушки без комплексов. Понимаешь, что я имею в виду?
   Альваро посмотрел на Андрея с интересом.
  -- Мне иногда кажется, что ты слишком много думаешь, - ответил он. - Но в данном случае вопрос уместный. То есть, - поспешил добавить он, - ты, наверное, и сам понимаешь, что она, - он сделал едва заметное движение глазами в сторону Доры, - не проститутка. То есть она не пойдет в постель с тем, кто ей не нравится, сколько бы денег ей ни предлагали. С тобой - пойдет, и без всяких денег, это ясно, как день. Но, - он поднял свой бокал и сделал глоток, - если ты сделаешь ей подарок, скажем, в виде сотни-другой долларов, она не обидится, а будет только рада. Потому что она - бедная мексиканская девушка, а ты для нее - набитый деньгами американо. Неважно, что ты русский, да и не похож ты на русского.
  -- Может быть, больше? Мы с тобой, кажется, готовы вот-вот разбогатеть? - спросил, улыбаясь, Андрей.
  -- Нет, - решительно сказал Альваро. - Большая сумма ее смутит, она действительно может подумать, что ты ее покупаешь, и взамен ждешь чего-то, чего она не понимает.
  -- Ну, ладно. Доверяю тебе, как эксперту.
   Они еще немного посидели, допивая свои коктейли, потом, отдохнув, снова взялись танцевать, и Андрей полностью потерял ощущение времени. Все слилось воедино - гибкое и податливое тело Доры в его руках, ритмичная музыка, под которую он танцевал теперь, совершенно не думая о правильности движений, и от этого совершенно растворяясь в танце; всплывшая вдруг из глубин сознания и тут же суеверно загнанная назад (не сглазить бы!) мысль: "Неужели теперь можно домой, в Москву?!"; смеющиеся глаза Альваро, который полностью расслабился сегодня вечером, и черты лица его смягчились, и из них ушла жесткость и куда-то исчезло то ощущение исходящей от него опасности, которое, как казалось Андрею, было неотъемлемой частью его характера. Сегодня Альваро просто веселился, как любой молодой парень, без особых проблем, с обычными интересами, с любовью к девушкам и к хорошим напиткам...
  -- Эй, - вдруг очнулся Андрей, стряхивая с себя приятное головокружение и фокусируя взгляд на сидящем напротив Альваро - они опять собрались за столиком, отдыхая от танцев, - а чего это ты пьешь-то? Мы же собирались назад лететь утром, а тебе за сутки никакого алкоголя принимать нельзя?... Забыл? Или у нас опять поменялись планы?
  -- Планы прежние, - успокоил его Альваро, - летим утром, часов в десять. Но сегодня мне можно пить, не переживай. Завтра все узнаешь.
   Андрей пожал плечами. Завтра, так завтра - Альваро по обыкновению темнит, так к этому он уже привык, и поэтому чего ломать голову?...
   Альваро взглянул на часы.
  -- Андрей, мне надо кое-кого навестить еще сегодня, так что я исчезну, - он начал подниматься с места, держа за руку свою подругу. - Ты веселись, сколько хочешь, а как будешь готов ехать в отель, скажи Рикардо, и тебя отвезут. Утром я тебя разбужу в девять часов, соберемся, и сразу в аэропорт.
  -- А сколько сейчас времени?
  -- Почти два.
  -- Тогда я сейчас тоже отправлюсь... - он скосил глаза на Дору. - Как бы мне с ней объясниться, что я приглашаю ее к себе.
  -- Не валяй дурака, - засмеялся Альваро, - после ваших танцев, если ты ее не возьмешь с собой, это будет для нее просто оскорблением.
   Он попрощался с Дорой, девушки расцеловались, и, сказав на прощание несколько слов Рикардо, Альваро удалился под руку с Инез.
   Посидев еще несколько минут, Андрей объявил Рикардо, что они готовы ехать в отель. Как и предсказывал Альваро, Дора восприняла как должное то, что Андрей повел ее за собой. Они вместе сели в машину, которую подогнал ко входу один из охранников, и вскоре оказались перед уже знакомой вывеской отеля "Фиеста Американа Кондеса".
   В номере Дора вдруг как-то засмущалась. Она встала посреди комнаты на ковре, и, потупив взор, сцепила руки перед собой, глядя на носки своих туфель. Андрей подумал секунду о наилучшем плане действий, потом прошел в ванную и снял с крючка один из двух висящих там новеньких махровых халатов. Немного поразмыслив и испытывая легкое чувство неловкости, он достал из бумажника и сунул в карман халата две сотенных бумажки. Выйдя из ванны, он подошел к Доре, и, поцеловав ее в губы, отдал халат ей в руки. Видимо, отбросив сомнения, девушка поцеловала Андрея в ответ, и прошла в ванную. Андрей тут же услышал шум льющейся из душа воды.
   Дора застряла в ванной надолго. Андрей поскучал немного в одиночестве, а потом у него родилась замечательная идея. Он набрал номер гостиничного сервиса и задал вопрос. Конечно, ответил голос на другом конце провода, они с удовольствием принесут сеньору в номер охлажденное шампанское и свежую клубнику. Да, конечно, у них есть "Кристалл". Что-нибудь еще? Нет, этого будет вполне достаточно.
   В ожидании клубники, шампанского и Доры, Андрей вышел на просторную террасу. Снаружи было по дневному жарко, но не душно, потому что с моря дул легкий ветерок, освежая воздух. Окна номера Альваро были темны - он еще не возвращался.
   В дверь постучали. Очевидно, обслуживание было поставлено на хорошем уровне, да и заказов в третьем часу ночи вряд ли было много. Андрей попросил, чтобы столик с заказом выкатили на террасу, что и было сделано. Выдав официанту положенные ему чаевые, Андрей закрыл за ним дверь. В ту же секунду открылась дверь ванной, и Дора вышла оттуда, одетая в белый халат, доходящий ей до колен, с распущенными по плечам темными волосами. Отсутствие косметики нисколько не изменило ее лица - да и что может измениться, если у девушки от природы чистая свежая кожа, темные бархатные ресницы и яркие полные губы? Какая, к черту, косметика?
   У Андрея слегка перехватило дыхание, но он справился с нетерпением, и, сделав рукой широкий жест, располагайся, мол, сам проскочил в ванную. Приняв молниеносный душ и почистив зубы, он тоже надел халат, и вышел в комнату. Девушка молча сидела на краешке кровати - подняв глаза на Андрея, она улыбнулась и замерла в ожидании.
   Андрей подошел к ней, взял за руку, и потянул в сторону террасы. По тому, как она просияла от неожиданности, когда они вышли наружу, он понял, что Дора не выходила из комнаты и не обнаружила накрытого столика.
   Андрей достал шампанское из ведерка со льдом, и, умелым движением открыв пробку, разлил пенящуюся жидкость по бокалам.
   Он поднял бокал на уровень глаз, и сказал по-русски:
  -- Ты очень красивая девушка, Дора. У тебя красивое имя. Ты подарила мне замечательный вечер...
   Какая разница, что говорить, и на каком языке, если интонации и жесты отлично понятны тому, к кому они обращены? Девушка была, очевидно, того же мнения, потому что она отпила шампанского из своего бокала, и, тихо и счастливо рассмеявшись, заговорила по-испански голосом, в котором была нежность, и страсть, и благодарность. От этого голоса у Андрея все внутри замерло, и он, не пытаясь больше сдерживаться, взял Дору за обе руки и повел в комнату, к расправленной кровати. Он погасил свет, и, сбросив халат, осторожно уложил девушку в постель. Сев с ней рядом, он потянул, развязывая, кончик пояса ее халата, отчего полы разошлись, обнажая освещенную падающим из окна лунным светом полную грудь с торчащими вверх острыми сосками, бедра и плоский живот с темным мыском внизу. Дора медленно отвернула голову вбок, открывая Андрею плавный изгиб шеи, который ему немедленно захотелось поцеловать. По тому, как под его губами задрожало тело девушки, он понял, что атмосфера клуба, музыка, страстные танцы и прикосновения, возбудили ее не меньше, чем его, и она готова принять его ласки.
   Продолжая медленно и осторожно целовать ее шею и плечи, он снял с нее халат и бросил на пол у кровати, вытягиваясь рядом с Дорой и, наконец-то, прижимаясь всем телом к ее бархатной коже. Ощутив прикосновение его напряженной плоти, Дора издала приглушенный стон, и, обхватив его руками и раскрыв бедра, тесно прижала к себе. Почувствовав горячее и влажное тело между ее раздвинутыми ногами, Андрей сам не удержался от стона, и целуя ее грудь, живот и руки, не в силах больше отдалять тот миг, к которому стремились их тела, приподнялся над Дорой, и, глядя прямо в широко открытые черные глаза, вошел в нее с наслаждением, которого, как ему показалось, он никогда еще в жизни не испытывал.
   Когда все кончилось, он некоторое время лежал неподвижно рядом с Дорой, без единой мысли в голове. Наверное, прошло минут пять, пока его мозг, поняв, что от его услуг отказались лишь временно, включился в работу, и Андрей подумал, как-то отстраненно: "Надеюсь, у них тут хорошая звукоизоляция. Иначе сейчас приедет полиция и "Скорая помощь"...
   Он приподнялся на локте и заглянул Доре в лицо. Глаза ее были закрыты, будто она спала, ресницы и щеки мокры от слез. Это не очень обеспокоило Андрея - он вспомнил, что сам был готов заплакать в момент острейшего наслаждения. Он протянул руку, погладил Дору по щеке, провел ладонью вниз, по шее и груди. Наклонился над ней и легонько поцеловал в губы. По-прежнему не открывая глаз, она улыбнулась, коротко и радостно вздохнула, и потерлась щекой о его щеку, пробормотав что-то нежное по-испански.
   Потом они стояли голые на террасе и пили шампанское. От стыдливости Доры не осталось и следа. Никогда еще шампанское не казалось Андрею таким вкусным, как в эту теплую ночь, когда он стоял рядом с красавицей-мексиканкой у перил на двенадцатом этаже, глядя на огромное темное море внизу, слушая далекий шум набегающих на песчаный пляж волн, и ощущая на губах вкус клубники и ее сладких губ. По-прежнему светила почти полная луна, и до рассвета было еще далеко, и длинная, как жизнь, ночь вся была впереди. Казалось, кожа Доры светилась каким-то собственным внутренним светом. Подойдя сзади, Андрей обнял ее и положил ладони ей на обнаженную грудь. Почувствовав, как вновь напряглось его тело, Дора откинула голову назад, положив затылок ему на плечо, и тесно прижалась к нему упругими сильными ягодицами. Наклонив голову, Андрей нашел губами ее губы, пахнущие клубникой, и почувствовал, какими твердыми тут же стали соски под его пальцами.
   Спустя несколько минут им пришлось вернуться в комнату, потому что на террасе стало слишком шумно.

XXXII

  
   Андрей проснулся от того, что кто-то бесцеремонно потряс его за плечо. Он мгновенно открыл глаза, и увидел, что это был Альваро, который, не утруждая себя телефонным звонком или стуком в дверь, просто прошел через террасу и зашел к нему в номер.
   Андрей хотел что-то сказать, но первая попытка не удалась - из пересохшего горла не вырвалось ни звука, а вторую жестом остановил
Альваро, приложив палец к губам. Андрей повернул голову и увидел, что Дора крепко спит, укрывшись одеялом почти с головой и положив под щеку кулак. Альваро жестом поманил его к выходу на террасу.
   Андрей посмотрел на часы. Девять утра. Они с Дорой заснули всего часа полтора назад, когда стало уже совсем светло, и с улицы доносились голоса, смех, музыка - словом, утренние звуки беззаботной курортной жизни.
   Альваро ждал его на террасе, прислонившись спиной к перилам, и улыбаясь во весь рот. В глазах его не было усталости, но лицо побледнело, и немного заострился нос, да на щеки легли темные тени от выросшей щетины.
  -- Я двух часов не проспал, - пожаловался Андрей, стараясь говорить негромко, чтобы на разбудить Дору. - Попозже нельзя полететь?
  -- Нельзя, нас ждут в аэропорту, - сказал Альваро без сочувствия в голосе, - и потом, я, например, вообще глаз не сомкнул. Ничего, доспишь в самолете, - добавил он успокоительно.
   Андрей вздохнул, и решил не спорить.
  -- Тогда я перенесу вещи к тебе в номер, - сказал он, - и у тебя умоюсь. Пусть хоть Дора поспит.
   Когда они закончили сборы и были готовы к выходу, Андрей заглянул в свой номер. Дора по-прежнему спала в той же позе, и даже не открыла глаз, когда Андрей склонился над ней и поцеловал в щеку - только пробормотала что-то во сне. Выражение лица ее при этом было спокойным и счастливым. Андрей решил, что не стоит ее будить ради поспешного прощания. Закрыв за собой дверь, он повесил на ручку табличку "Просьба не беспокоить".
   Внизу, когда они выписывались из гостиницы, он заплатил за свой номер еще на сутки вперед, и попросил портье обеспечить, чтобы никто не подходил к двери по крайней мере до полудня. Потом подумал еще немного, и, щедро заплатив портье, попросил поставить у дверей номера большой букет свежих цветов. Решив, что все это в какой-то мере заменит прощание и выразит его отношение к предыдущей ночи, он объявил Альваро, что готов пуститься в обратный путь. Альваро, который наблюдал за происходящим, никак не комментируя, сделал знак портье, что их вещи можно нести в такси.
   В такси он спросил, испытующе глядя на Андрея:
  -- Ты всегда так обращаешься с подружками на одну ночь?
  -- Э-э... - удивился Андрей. - Никогда не задумывался. Что ты имеешь в виду? Я хотел сказать, почему ты спрашиваешь?
  -- Потому что так разбиваются сердца наивных девушек. Хорошо, что ты уезжаешь, потому что еще одна-другая такая встреча, и она стала бы ждать от тебя гораздо большего, чем ты готов ей предложить.
  -- Кто знает, что было бы, если бы я не уехал? - пожал плечами Андрей. - Может, я влюбился бы без памяти, принял католичество и нарожал с ней кучу симпатичных малышей?
  -- Тьфу ты! - почти рассердился Альваро. - Ты когда-нибудь говоришь серьезно?
  -- Альваро, - взмолился Андрей, - ты на меня наезжаешь, как будто я наставил ей синяков и украл всю мелочь из кошелька!
  -- Неизвестно еще, что хуже, - проворчал Альваро.
   Конечно, он не имел это в виду.
   Андрей счел за благо не продолжать начатую тему. Он, кстати, никак не ждал от Альваро такой тонкости чувств. А что касается обращения с девушками - на ночь там, или на месяц, или на год - то к ним он всегда относился с нежностью, и пытался, как мог, отплатить им за то, что они ему давали, никогда не задумываясь, как это будет истолковано. И если возникало порой невзаимопонимание по поводу дальнейшего развития отношений, то все быстро разрешалось без крупных скандалов и обид, и зла на него никто никогда не держал. По крайней мере, так ему казалось.
  
  
   В аэропорту, у выхода на паспортный контроль, их ждал невысокий коренастый американец, постриженный по-военному, по имени Джон.
  -- Мой друг и учитель, - представил его Альваро, - один из лучших пилотов на земле. Бывший "Голубой ангел"...
   Что такое "Голубые ангелы" Андрей знал, даже как-то видел их выступление на авиашоу в Калифорнии. Элитное подразделение Морской Авиации США, состоящее из лучших пилотов-асов, летающих на истребителях F/A-18. Андрей посмотрел на Джона с уважением, но не смог удержаться от вопроса:
  -- Почему из ангелов ушел? Крылья отобрали?
   Джон, однако, шутки не принял, и ответил серьезно:
  -- Просто стало скучно летать на потеху зевакам, вот и ушел... - Джон неопределенно махнул рукой, - туда, где интереснее.
  -- Джон согласился отвезти нас назад, в Штаты, - вновь вступил Альваро, - для этого прилетел вчера рейсовым самолетом. Не смог отказать боевому товарищу.
  -- За те деньги, что ты мне всучил, я бы черта повез на Северный полюс, не то что боевого товарища в Калифорнию, - засмеялся Джон, доставая паспорт.
   В самолете Альваро первым делом поднял одно из задних сидений, и удостоверился, что алюминиевый чемоданчик все еще там. "Все-таки тоже беспокоился", - подумал Андрей, хотя сам он начисто забыл об оставленном в салоне ценном грузе.
   Джон выгнал Альваро с места второго пилота, которое тот попытался занять, сказав ему, что с таким лицом к управлению самолетом нельзя даже близко подходить, и чтобы тот шел отсыпаться в салон.
   У Андрея такой проблемы не было: едва войдя в самолет, он достал одеяло и подушку, и, не дожидаясь взлета, начал укладываться на тот же диван, на котором он спал по пути в Акапулько. Через несколько минут Альваро последовал его примеру, и вскоре оба крепко спали под ровный гул моторов старого винтового "Дугласа".
  
  
   Андрей не знал, что его разбудило - может быть, просто выспался. Судя по ощущениям, он проспал довольно долго - часов шесть-семь. Он похмельной тяжести в голове не осталось и следа, он был голоден, бодр и готов к активным действиям.
   Он открыл глаза. Все также ровно гудели моторы, в салоне тоже ничего не изменилось, за исключением того, что диван напротив, где до того спал Альваро, теперь был пуст. Андрей сбросил одеяло и спустил ноги на пол. Из пилотской кабины доносились голоса. Андрей привстал и заглянул в проход.
   Альваро стоял за спинкой сиденья второго пилота, и, склонившись к Джону, и что-то говорил ему, показывая рукой куда-то вперед и вправо. За спиной Альваро был прикреплен какой-то рюкзак, а сам он переоделся в джинсы, кроссовки и легкую кожаную куртку.
   Через минуту Альваро хлопнул Джона по плечу и, повернувшись, пошел назад, в салон. Андрей с удивлением заметил, что на груди у Альваро тоже было что-то вроде рюкзака, в руке - знакомый алюминиевый чемоданчик, а на лбу - мотоциклетные очки, которые он на ходу сдвигал на глаза. Андрей помотал головой, прогоняя остатки сна, а заодно и бредовую мысль, что Альваро собрался куда-то поехать на мотоцикле. От этого движения в его голове что-то кликнуло и встало на место.
  -- Ты что, прыгать собрался? - спросил он Альваро с изумлением, которое тут же сменилось негодованием. - Почему ты мне ничего не сказал. Ты что, даже мне не доверяешь?...
   Альваро улыбнулся, довольный эффектом, и ответил:
  -- Ты что, с ума сошел? Как я могу тебе не доверять? Просто хотел посмотреть на выражение твоего лица, когда ты сообразишь, что к чему...
  -- Я связался с негодяем, - сокрушенно сказал Андрей. - А где мы летим?
  -- Над Аризоной. В Сан-Диего будете через час.
   Андрей обратил внимание, что от ручки чемоданчика к широкому кожаному поясу Альваро тянется прочная стальная цепочка, пристегнутая чем-то вроде альпийского карабина.
  -- А если кто увидит, что ты прыгнул? - спросил Андрей, на всякий случай.
  -- Кому какое дело? - ответил Альваро. - Я специально это место выбрал - самый популярный участок пустыни среди парашютистов - прыгают все, кому не лень. Обычно с меньшей высоты, правда, но я раскрываться не буду до последнего. Ладно, - заторопился он, - давай дверь открывать, а то машину мою пропустим, потом топать к ней пешком... - он начал поворачивать массивную рукоятку, запирающую ведущую в салон бортовую дверь.
  -- Прилетишь в Сан-Диего, бери мотоцикл - шлем не забудь, он где-то за сиденьями - и поезжай в "Хилтон", где мы останавливались, за тобой сохранен тот же номер. Я с этим разберусь, - он кивнул на чемоданчик, - и завтра приеду. Жди меня в... - последние слова заглушил ворвавшийся в салон отчаянный рев моторов и шум ветра, от которого в салоне сразу стало холодно и неуютно. Альваро высунул голову и плечи наружу, и посмотрел вниз. Ветер отчаянно трепал его волосы. Альваро развернулся лицом к Андрею, показал ему знаками, чтобы тот закрыл за ним дверь, и, не раздумывая, вывалился спиной вперед из самолета.
   Андрей, преодолевая сопротивление ветра, закрыл тяжелую дверь, отчего в салоне по контрасту стало почти тихо, повернул рукоятку, и вновь уселся на диван.
   "Домой!"

XXXIII

  
  -- Что-то не вижу радости на лице, партнер, - в веселом тоне Альваро ощущалась озабоченность. - Что-нибудь не так?
  -- Да нет, все отлично, Альваро, - Андрей улыбнулся. - Ты - просто гений. Без тебя бы я просто пропал.
  -- Да брось ты, - Альваро махнул рукой. - Давай-ка займемся дележом добычи.
   Они сидели на кровати в номере "Хилтона", куда пятнадцать минут назад прибыл торжествующий Альваро. Андрей весь издергался в ожидании со вчерашнего вечера - у Альваро был почему-то отключен телефон, и Андрей, приехав уже ближе к ночи из аэропорта на мотоцикле, до утра не мог узнать, что с ним происходит.
   Поэтому, когда в его номере около десяти часов раздался звонок, и он услышал в трубке голос Альваро, Андрей вместо приветствия заорал:
  -- Ты что, свинья, телефон отключил? Я себе места не нахожу...
   Альваро на "свинью" не обиделся, и проговорил, оправдываясь:
  -- Андрей, прости, я приземлился не совсем удачно. То есть со мной все в порядке, но телефон вот раздавил... Только сейчас заметил. Я тебе из автомата звоню. Через два часа буду в гостинице, жди.
  -- Все нормально прошло? - только успел спросить Андрей.
  -- Все хорошо. До скорого.
   Четыреста тысяч стодолларовыми купюрами образовали довольно внушительную горку на покрывале кровати, куда их вывалил Альваро из своего портфеля. Глядя на пачки долларов, Андрей пытался отыскать в своей душе радостное чувство облегчения - ведь деньги означали чудесное избавление от всех проблем и возвращение к нормальной, человеческой жизни, но успеха не добился. Вместо этого там обнаружилось вполне отчетливое чувство тревоги, которое при ближайшем рассмотрении оказывалось вполне обоснованным: вопросы, которые Андрей до сих пор с успехом загонял внутрь, говоря себе, что бессмысленно ломать над ними голову, пока нет денег, теперь заявили о себе со всей мрачной определенностью.
   Но погрузиться в тягостные размышления Андрею не удалось, поскольку действия Альваро требовали внимания.
  -- Первым делом - возмещение расходов, - проговорил он, усаживаясь в изголовье кровати по-турецки, - всего от твоих семидесяти тысяч осталось около двадцати восьми тысяч, - он достал из своего портфеля три пачки, из которых одна была вскрыта, и присоединил их к остальным деньгам, затем отделил семь полных пачек и отложил их в сторону, ближе к Андрею.
   Андрей вскинулся было, хотел что-то возразить, но остановился, решив посмотреть, что будет дальше.
   Дальше Альваро отсчитал еще двадцать пачек, придвинул их к первым семи, и сказал:
  -- А это - твой долг Сергею. Что ж, за удовольствие надо платить...
   Оставшиеся деньги Альваро разделил на две кучки, и, придвинув одну Андрею, сказал:
  -- Чистую прибыль делим поровну. По-моему, все справедливо.
   Андрей нахмурился. По его мнению, никакой справедливости в таком распределении не было.
  -- Нет, Альваро, так не годится. Делиться будем по-другому.
   С этими словами он вновь соединил деньги в одну кучу.
  -- Все, что мне надо, это двести тысяч, чтобы расплатиться с Сергеем, - с этими словами он отсчитал из лежащих на кровати денег нужную сумму, а остальные, изобразив из ладоней нож бульдозера, сгреб к коленям Альваро. - Альваро, не спорь, - сказал он, увидев протестующий жест Альваро, - ты же сам все сделал, я только у тебя под ногами путался. Я и этих-то денег не заработал, если честно...
   Альваро увидел по лицу Андрея, что тот настроен решительно, поэтому подавил готовый у него вырваться протест, и откинулся назад, на спинку кровати, задумчиво глядя на Андрея. Андрей тоже замолчал в ожидании.
  -- Андрей, - вымолвил, наконец, Альваро, - я не буду объяснять тебе, насколько важно в любом деле иметь партнера, на которого можно положиться во всем, до конца. Даже если эта поддержка неочевидна, - Альваро смотрел Андрею в глаза, не мигая. - Могу сказать только, что один бы я все это не вытянул.
  -- Рисковали мы с тобой одинаково, - продолжал он, не дожидаясь ответа, - и в случае неудачи никаких поблажек тебе бы не было - не говоря уж о том, что без твоих денег вообще ничего бы не могло произойти. Так что еще неизвестно, кому по справедливости принадлежит большая доля. А причем здесь твои первоначальные семьдесят тысяч, я вообще не пойму - это твои деньги, которые ты по моей неосмотрительности едва не потерял.
   Андрей засмеялся, приходя вдруг в замечательное расположение духа.
  -- Во всех книжках написано - успешное совершение преступления - это только часть дела. Главное - не поубивать друг друга при дележе добычи.
   Альваро тоже рассмеялся.
  -- Я всегда говорил, что два разумных человека всегда смогут договориться, - и начал восстанавливать первоначальное распределение.
  -- Погоди, погоди, - Андрей накрыл рукой руку Альваро, - торг еще не окончен. У меня есть компромиссное предложение.
   Альваро убрал руку и приподнял одну бровь, давая возможность Андрею высказаться.
  -- Будем считать, с некоторой натяжкой, что мы с тобой равные партнеры: я вложил первоначальный капитал, ты - информацию, опыт, знания и навыки. Так что о возмещении инвестиций речь не идет, - тут Альваро немного покривился, но промолчал. - Но эти семьдесят тысяч тоже входят в первоначальный капитал - мы ими рискнули, и потеряли, и если нам удалось получить их назад, то только благодаря тебе, так что не спорь.
   Андрей быстро быстро откинул четыре пачки и раскидал остальную кучу поровну, по девятнадцать пачек оставив одну лишнюю на середине, и, не давая Альваро вставить слова, сказал:
  -- Сорок - расходы, хорошо, мои... Остальные поровну. Эту распотрошим. А уж кому я что должен - это мои проблемы. Тут денег хватит, чтобы расплатиться, и еще останется...
   Он остановился. Альваро, насупившись, смотрел на Андрея исподлобья. Поняв, что он чем-то обидел друга, Андрей спросил осторожно:
  -- Ты чего, Альваро?
   Было видно, что Альваро задет до глубины души, и готов замкнуться в себе, проигнорировав вопрос Андрея. Это было что-то новое - таким Андрей его еще не видел.
  -- Альваро, прости, если я что-то не так сказал, я не хотел тебя обидеть...
   В ответ на это Альваро глубоко вздохнул, и сказал, с каким-то недоумением в голосе:
  -- Ты что, думаешь, я из-за денег в это все ввязался, чтобы заработать? А если бы мы всего двести тысяч получили, или еще меньше - ты что, отказался бы их все взять? Как ты можешь говорить, что это - твои проблемы? - он повысил голос. - Почему ты не проехал мимо, когда в меня стреляли у той стены, почему ты тогда сделал мои проблемы - своими? И теперь ты мне такое говоришь!
   Андрея ошеломила его реакция. Он действительно не считал себя вправе взять из добычи больше денег, чем было абсолютно необходимо для расплаты с Сергеем, и никак не думал, что этим оскорбляет Альваро. Теперь же, после слов Альваро, он вдруг понял, что дело вовсе не в деньгах, и не в том, как их поделить, а в том, что у него впервые в жизни появился друг, которому действительно не до фонаря его проблемы, причем до такой степени не до фонаря, что он готов рисковать для него жизнью, свободой, и Бог знает чем еще. И что дружба, как любовь, исключает расчет, и часто противоречит логике и здравому смыслу, и этим отличается, и этим редка, невозможно редка... "А я сам, интересно, способен на такое? - влезла непрошеная мысль. - Рискнул бы я всем, что имею, чтобы спасти Альваро от какой-нибудь беды - не в порыве, не сгоряча, а обдуманно, сознавая, чем рискую?..."
   Он опустил голову, не имея готового ответа на этот вопрос, и пробормотал, виновато улыбаясь:
  -- Прости, Альваро, что-то я торможу сегодня. Путаюсь в приоритетах.
   Он поднял взгляд на друга.
  -- Хочешь, - сказал он с преувеличенно-покаянным видом, - в наказание я заберу у тебя все деньги, и твой прекрасный белый костюм, и улечу бизнес-классом в Москву, а ты отправишься автостопом в... ну, куда-нибудь, в Пуэрто-Рико, что ли.
  -- Клоун! - с отвращением ответил на это Альваро. Долго дуться он не умел, да и по Андрею было видно, что он понял свою ошибку, и сделал из ситуации правильные выводы.
   Поэтому он успокоился и повеселел, но не стал почему-то завершать начатый процесс дележки денег. Вместо этого он вновь уселся поудобнее, опершись спиной на подушку, и сказал:
  -- Ну, принципиально вопрос решен. А теперь расскажи мне, в общих чертах, что ты собираешься делать дальше.
   Андрей пожал плечами.
  -- Вернусь в Москву, расплачусь с Сергеем, и буду жить, как жил раньше.
  -- Нет, не до такой степени в общих, - не отставал Альваро. - Чуть подробнее - что и как ты будешь делать. Начиная с сегодняшнего дня.
   Андрей задумался на секунду.
  -- Для начала возвращаемся в Сан-Франциско - у нас там вещи в квартире. И машину мне надо вернуть владельцу. Потом я заказываю билет в Москву - до первого сентября неделя всего осталась. Звоню Сергею, говорю, что готов расплатиться. Лечу в Москву...
  -- Стоп! - прервал его Альваро. - Как ты собираешься деньги везти.
   Андрей посмотрел на него в недоумении, потом хлопнул себя ладонью по лбу:
  -- Черт, я и забыл! Лимит в десять тысяч!
  -- Вот именно! А незаметно такую кучу бумаги не пронесешь, - Альваро кивнул на пачки денег. - Тем более в наше время. Просветят на спецконтроле - и сразу в ФБР на допрос - откуда, куда, кому? Если раньше заподозрили бы деньги от наркобизнеса, то теперь на первом месте - международный терроризм. Короче, опять окажешься за решеткой и без денег. Выпустят, конечно, со временем, но денег больше не увидишь, конфискуют, поскольку это будет квалифицироваться как попытка их незаконного провоза через границу. А задекларировать ты их тоже не сможешь, поскольку тогда придется отвечать на вопрос: где взял?
   Пока Альваро объяснял Андрею то, что он знал и без него, тот лихорадочно думал о возможностях перевода денег в Москву. "Их даже в банк не положить - появление на счете суммы свыше десяти тысяч в течение одного дня автоматически докладывается в налоговые службы. Не годится... В багаж сдать? Слишком рискованно. Даже если повезет, инфаркт ведь заработаю, пока дождусь чемодана в Москве. Черт, вот проблема!"
  -- А может, договориться с Сергеем, что я деньги ему в Америке отдам? - осенило его. - Наверняка ему нужны деньги за границей!
   Альваро скривился.
  -- Даже если нужны, он эту ситуацию использует против тебя. Во-первых, об Америке никакой речи не было, когда вы договаривались. Во-вторых, ты отдашь деньги каким-нибудь его дружкам здесь, а в Москве он к тебе придет, и скажет, что ничего не знает, и денег в глаза не видел. Тогда что?
   Андрей молчал. Альваро был кругом прав.
  -- Ладно, - продолжал Альваро, - оставим пока это. Допустим, деньги ты провез. Дальше что?
   Дальше тоже все было не очень хорошо. Андрей еще не составил четкого плана, как ему действовать при расчете с Сергеем, но он понимал, что там его ожидает отдельный набор проблем.
  -- Ну, я в общих чертах обдумал. Я понимаю, что просто отдать деньги и забыть об этой истории, может не получиться. Поэтому я организую с ним встречу где-нибудь в людном месте, при свидетелях. А потом постараюсь исчезнуть из его поля зрения. Продам свою квартиру, поживу у друзей. Потом куплю другую. Не думаю, что он будет меня особенно искать - ущерб я возмещу, а больше с меня толку никакого, - сказал он, без особой уверенности в голосе.
   Альваро не был впечатлен, это было видно по его лицу.
  -- Вот что, - сказал он решительно. - Не для того мы их добывали с таким трудом, - Альваро указал подбородком на доллары, - чтобы ты все потерял, да еще и шею сломал в процессе. У меня есть план получше.
   Андрей посмотрел на него с надеждой. За время их знакомства он научился относиться с уважением к организационным способностям Альваро. Тот, между тем, сделав паузу, объявил:
  -- План, если коротко, заключается в следующем: в Москву мы летим вместе!
  -- Вместе?! - эхом отозвался Андрей. Потом глаза его округлились, и он спросил: - Альваро, надеюсь, на этот раз ты не имеешь в виду частный самолет?
   Альваро задумался только на одно мгновение, и ответил, с некоторым сожалением:
  -- Нет, на этот раз нет смысла... Полетим обычным рейсом.
  -- Ну, слава Богу, - сказал Андрей с облегчением. - Только как твое присутствие решает проблему с перевозкой денег?
  -- Деньги - ерунда. У меня есть каналы, деньги переведем без проблем, - ответил Альваро. - Меня гораздо больше беспокоит, что будет дальше. Я хочу сам взглянуть на этого Сергея. А если все окажется напрасной тревогой, что ж, - он пожал плечами, - я давно хотел в Москве побывать... Ты чего? - спросил он, увидев, что Андрей молча смотрит на него с каким-то странным выражением лица.
  -- Да так, задумался, - медленно заговорил Андрей. - Задумался о том, что я впервые в жизни оказался... не один. Ну, если не считать раннего детства, когда родители всегда рядом, и все такое. А с тех пор - только на себя и можно полагаться. Если все хорошо - молодец, если не повезло - твои проблемы, сам выбирайся. Да и у самого у меня никогда не было желания взваливать на себя чужие проблемы - свои бы решить...
   Альваро только пожал плечами.
  -- Ничего удивительного - такая у тебя жизнь. Да и не у тебя одного - подавляющее большинство так живет, в развитых странах, то есть. Опасностей серьезных нет, каждый может выжить по одиночке. Инстинкты притупляются. Начнись завтра война, чума, или ледниковый период - все бы быстро поменялось. Выжившие были бы вынуждены полагаться друг на друга. Так что, наверное, это даже и хорошо, что такое возможно - то есть, налицо прогресс, и все прочее...
  -- Но ты-то, Альваро, по другому живешь, - не успокаивался Андрей. - Тебя почему-то этот прогресс не коснулся?
  -- Ну, так уж у меня все складывается, - пожал тот плечами. - А при моем образе жизни иначе не получается - одному никак, долго не протянешь. Но это все - лирика, давай поговорим о деле.
  -- Ну, давай, - согласился Андрей. Ему самому надо было еще осмыслить в голове то, о чем он начал говорить Альваро.
   Тот, между тем, продолжал.
  -- Значит, так. Если ты хочешь вести себя с этим бандитом как рыцарь Круглого стола - что же, твое право. Я тебя подстрахую во время встречи, и проблем здесь не предвижу - он сюрпризов не ждет, поскольку держит тебя за лоха. Каковым ты, к сожалению, и являешься, - добавил Альваро извиняющимся тоном.
   Андрей только помотал головой, - пусть лох, давай дальше.
  -- Ну, в идеале, этим все и закончится - он заберет деньги, и оставит тебя в покое, - в голосе Альваро не было убежденности. - Но если предчувствие меня не обманывает, у него могут быть другие планы. И чтобы их нарушить, потребуется подготовка.
   Он задумчиво повертел в руках пачку долларов, и сказал решительно:
  -- Поэтому будем считать нашу поездку очередной операцией. Значит, деньги распределяются так: сорок - возмещение расходов, эти спорные семьдесят тысяч отходят в бюджет мероприятия, - одиннацать пачек легли в сторону. - Двести - Сергею, - еще двадцать пачек. - Остальные делим пополам - получается по шестьдесят тысяч. Ты что со своей долей хочешь сделать - в Россию увезти, или здесь оставить?
   Андрей понял, что время споров закончилось, и Альваро вновь взял руководство в свои руки. Он подумал секунду, и сказал:
  -- Десять тысяч оставлю на всякий случай здесь, в банке. Остальные - в Россию.
  -- Ну, вот и хорошо, - сказал Альваро, отдавая одну пачку Андрею, и складывая остальные обратно в портфель. - Это клади в банк, а я займусь переводом и кое-какими организационными вопросами. А ты заказывай билеты, гостиницу в Москве и прокатную машину.
  -- Гостиницу? - удивился Андрей. - Ах, да. В мою квартиру нельзя пока. Но машину не обязательно, машина у меня есть...
  -- Андрей, - покривился Альваро, - нам неожиданности ни к чему. Забронируй приличную машину, и два номера в хорошей гостинице. Бюджет позволяет. И билеты первого класса - чего сидеть полсуток в экономическом, скрючившись?
   Андрей закатил глаза под потолок, но возражать не стал.
  -- Когда летим?
  -- Дня через два, - ответил Альваро, - мне нужно успеть подготовиться, - он посмотрел на часы. - Какая с Москвой разница во времени?
  -- Одиннадцать часов, там уже ночь, - сказал Андрей. - Давай полетим в четверг - у тебя будет два полных дня на подготовку. Кстати, не забудь, тебе надо визу получить.
  -- Визу? Ох, я и не подумал. Это долго? Может, мне лучше русский паспорт себе сделать? Дороговато, правда...
  -- Не сходи с ума, Альваро! Я тебе визу сделаю в Сан-Франциско за три часа - у меня там старые связи остались. Паспорт ему русский! На каком языке ты собираешься с пограничным контролем объясняться?
  -- На русском, - гордо ответил Альваро. - Я по-русски много слов знаю, вот: "здравствуйте", "пожалуйста", "спасибо", "пока", "иди ко мне, моя маленькая обезьянка".
  -- Ну, на первый случай достаточно, - сказал Андрей, сохраняя серьезность на лице. - Но все же лучше получить визу.

XXXIV

  
   Андрей и Альваро сидели в широких кожаных креслах первого класса "Люфтганзы", под мерное гудение двигателей "аэробуса", и каждая минута полета приближала их к Москве. Вернее, для начала к Франкфурту, где их ждала пересадка на московский рейс.
   Первое сентября наступало через два дня. По настоянию Альваро Андрей не стал звонить Сергею заранее - мало ли чего взбредет тому в голову, чем меньше информации будет у врага - тем лучше. Против звонка Вике, однако, он возражать не стал. Теперь Андрей перебирал в памяти их разговор.
  -- А кто обещал звонить? - накинулась она на Андрея, едва услышав его голос.
   Он и правда не позвонил ей ни разу с тех пор, как прилетел в Лос-Анджелес. Сначала был слишком удручен ситуацией и отсутствием какого бы то ни было просвета, а потом события завертелись слишком быстро, и стало не до того. Он все время помнил о ней, где-то на заднем плане, но чувствовал, что время разговора еще не настало.
  -- Прости, Вика, - ответил он. - Тут всякого навалилось. Скоро все расскажу.
  -- Ты еще в Америке?
  -- В Америке.
  -- Ну, как там звездно-полосатые поживают?
  -- Да, как обычно. Гордятся страной.
  -- Полезное занятие. Так ты обратно собираешься? Когда?
   Пауза. Альваро считал неразумным сообщать ей дату своего приезда, даже несмотря на то, что Вика, предположительно, принадлежала к дружественному лагерю.
  -- Скоро. Как ты там живешь?
   Вика коротко вздохнула.
  -- Не здорово.
  -- Что так? Сергей?
  -- Он. Совсем в разнос пошел.
  -- Это серьезно? Я имею в виду - опасно для тебя?
   Тишина в трубке. Теперь молчала Вика. Наконец, нехотя, после паузы:
  -- Думаю, да.
  -- Уходи от него немедленно!
  -- Это не так просто, Андрей. Видишь ли, он только что остановил все мои карточки, под предлогом того, что переводит деньги в другой банк. Думаю, это только предлог. У меня денег - только то, что в кошельке, даже на номер в гостинице не хватит. Всех моих друзей он знает, к ним нельзя. Так что положение аховое. Телефон вот пока работает, слава Богу, да машина ездит. Но это тоже может измениться в одну секунду.
  -- Вот что, - принял решение Андрей, - я прилетаю в Москву в пятницу. Я не один, с другом. Мы остановимся в "Хайятте", на Неглинной. Подходи туда около четырех часов, и жди в холле. Если приедешь на машине, оставь ее где-нибудь подальше от гостиницы, на всякий случай. И посмотри, чтобы за тобой не следили. Там все обсудим, сообразим, что тебе делать дальше. Но, мне кажется, тебе больше не надо к нему возвращаться.
   Опять долгое молчание в трубке.
  -- Ты в Москву летишь - ты что, деньги достал?
  -- Да.
  -- И хочешь с ним расплатиться?
  -- Да.
  -- Ну... знаешь, Андрей, не договаривайся с ним ни о чем, даже не звони, что ты приезжаешь, пока мы с тобой не поговорим, ладно?
   "И она туда же", - подумал Андрей, и сказал вслух:
  -- Хорошо, Вика. Только ты не переживай, мы... я подготовился к встрече.
  -- Все равно, обещай ничего не делать, пока все не обсудим.
  -- Обещаю, Вика.
  -- Ну, тогда до пятницы.
  -- До пятницы.
   Андрей повернул голову вправо. Альваро дремал в своем кресле, надев на голову наушники. Они уже успели посмотреть кино, съесть обед, выпить виски и все равно не пролетели даже полпути от Сан-Франциско до Франкфурта. Собственно, они еще только едва вылетели за пределы американского континента и теперь висели где-то в пространстве над Атлантикой, которую все равно не было видно, потому что океан был сплошь закрыт облаками, да к тому же быстро сгущались сумерки - они летели на восток и быстро нагоняли ночь.
   Андрей поднялся с места и прошел по широкому проходу в туалет. Скорее, чтобы размять ноги, чем по реальной необходимости.
   Когда он вернулся, Альваро уже не спал, а рылся в своем портфеле в поисках чего-то, очевидно важного.
  -- Что потерял? - спросил Андрей.
  -- Никак не могу найти свой русский разговорник, - ответил Альваро, исследуя очередное отделение полупустого портфеля. - Куда ж я его задевал? В последний раз я его видел...
  -- Ты его бросил на кровати в квартире. Я его заметил перед самым выходом, и сунул в чемодан. Так что он в багаже летит.
  -- Эх, - огорченно вздохнул Альваро, - а я хотел еще немного слов подучить в дороге.
   Он уже приготовился закрыть портфель, как вдруг замер. Потом достал из него какие-то конверты и посмотрел на Андрея в растерянности.
  -- Ох, Андрей, я совсем забыл... - сказал он с виноватым видом. - Сколько ж они здесь лежат? Я это отделение на молнии не открывал не знаю с какого времени.
   Он протянул конверты Андрею.
  -- Помнишь, я летал в Сан-Франциско за деньгами, из Корпус Кристи. Мне эта... Аманда... - он подозрительно взглянул на Андрея, ища ухмылку на его лице, и ничего такого не обнаружив, продолжал, - отдала это для тебя. Сказала, что забирала свою почту из ящика, и что это, наверное, твое. Я совсем забыл - надеюсь, тут ничего важного.
  -- Понятия не имею, - удивился Андрей. - Я адрес никому не давал, и почту ни разу не проверял, даже толком не знаю, где ящик находится.
   Он взял конверты, посмотрел на адреса. Все правильно, на всех - его имя. Так, с этим ясно, какая-то реклама из гаража, где он ремонтировал машину - там он действительно оставил адрес. Это что? Открытка? Ага, приглашение от Бена на открытие инсталляции в Нью-Йорке. Поздно, событие состоялось месяц назад... И еще какое-то письмо, тоже от Бена, толстый плотный конверт. Что он там прислал, интересно?
   Андрей подумал, что из Москвы надо обязательно позвонить Бену, поблагодарить за все. Он разговаривал с ним в последний раз вскоре после отъезда из Лос-Анджелеса, и с тех пор ничего от него не слышал. Звонил несколько раз, но всякий раз нарывался на автоответчик - то ли Бен уехал куда-то, то ли просто был в постоянных разъездах. А проверить оставленные для него, Андрея, сообщения, он не мог, поскольку в квартире Бена не было автоответчика - он пользовался сервисом, предоставляемым телефонной станцией - чтобы снять сообщения, надо позвонить по определенному номеру и ввести свой код. Беда в том, что таинственная Аманда, видимо, сменила этот самый код, поскольку тот, что дал ему Бен, не срабатывал, а Аманду сразу разыскать не удалось.
  -- Похоже, ничего важного, - сказал он Альваро, вскрывая конверт.
   Он достал из конверта письмо и какие-то документы на нескольких страницах, на хорошей плотной бумаге.
  
   "Андрей!
   У меня есть новости, которые тебя обязательно обрадуют.
   Во-первых, огромное тебе спасибо за чек, который ты мне прислал. Я не смог поблагодарить тебя сразу, поскольку никак не мог застать тебя дома.
   С этим чеком вышла следующая история.
   Он пришелся как нельзя более кстати, поскольку с деньгами ситуация у меня была совершенно критическая. Правда, на текущие некоммерческие проекты я деньги нашел, но меня неожиданно пригласили в Денвер, на встречу с цирком "Дю Солейль" (ты знаешь, конечно, это канадский цирк, самый знаменитый в мире), куда я отправил письмо с описанием идеи одного номера. Мне пришлось бы отказаться от встречи, но тут как раз пришел твой чек. Ты, конечно, прислал его с той целью, чтобы я использовал эту сумму на какой-нибудь благотворительный проект, но у меня не было выхода. Поскольку мне не удалось с тобой связаться, я решил, что буду рассматривать чек в качестве инвестиции в бизнес, хоть и без твоего согласия.
   Встреча с "Дю Солейль" прошла с большим успехом. Они согласились приобрести мою идею, и спросили, есть ли у меня еще какие-либо разработки, которые могли бы быть использованы. Конечно, готовясь к встрече, я настроился на соответствующий лад, поэтому мыслей у меня было много. Вечером, в отеле, я сделал несколько эскизов, и принес их на следующую встречу. Кое-что им очень понравилось, и они предложили мне заключить договор. Вернее, два. Один касался приобретения концепции трех номеров, а второй - контракт, по которому я становлюсь их консультантом по разработке и постановке дальнейших номеров.
   Помня о своих обязательствах, я включил в договор на приобретение авторских прав твое имя, с долей в двадцать процентов. Копию договора прилагаю - почитай, там только надо вписать твой адрес, но это скорее для целей налогообложения, а юридически договор уже заключен.
   Как ты увидишь из текста, у нас есть выбор - получить единовременное вознаграждение, или регулярные отчисления в виде роялти в течение всего времени, пока номера будут использоваться в программе цирка. Я решил выбрать второй вариант, поскольку он, мне кажется, намного выгоднее. Но ты можешь сделать со своей долей все, что хочешь; если ты решишь получить деньги сразу, это составит по курсу около трехсот тысяч американских долларов (в договоре указаны канадские), и ты можешь их получить в течение двух недель.
   Ну, ты доволен?
   Позвони мне обязательно, и как можно скорее. А лучше приезжай, как только получишь это письмо - на следующей неделе я уеду, и застать меня дома будет крайне сложно - я буду в постоянных разъездах до конца лета.
   До встречи,
   Бен Гольдстейн.
   P. S. Когда везет, нужно делиться с друзьями - ты согласен?
  
   Андрей тупо перечитал письмо дважды, развернул контракт, убедился, что там действительно проставлено его имя, вновь вернулся к письму. Альваро, увидев его состояние, насторожился, и спросил с опаской:
  -- Что случилось? Плохие новости?
   Андрей, вместо ответа, подал ему письмо Бена, а сам взял в руки конверт и уставился на почтовый штемпель.
  -- Ух ты, триста тысяч, - сказал Альваро, прочитав письмо. - Да ты богатеешь не по дням, а по часам! А что это за номера такие?
   Андрей, все также молча, поднял на Альваро глаза, и устремил на него немигающий взгляд.
   Альваро наморщил лоб, потом стукнул себя ладонью по голове, и воскликнул:
  -- Ты хочешь сказать, что если бы я тебе отдал письмо сразу, в Техасе, можно было бы не лететь снова в Мексику? Да, действительно, промашка вышла. Но ведь...
   Андрей не дал ему закончить.
  -- Дубина, посмотри на дату!
   Альваро снова развернул письмо, потом оглядел конверт, и сказал, уже другим тоном:
  -- Семнадцатое июля. Если бы ты имел привычку заглядывать в почтовый ящик, то и первого полета бы не понадобилось...
   Андрей покривился, как от зубной боли, и пробормотал:
  -- Думай дальше.
   Сам же он вдруг выпрямился в кресле, поднял глаза к потолку, и сказал:
  -- Есть все же Бог на свете...
   И перекрестился.
   Альваро посмотрел на него в изумлении, и чуть ли не с испугом.
  -- Ты что, Андрей... - спросил он. - Ты что, рад? Ты, часом, не спятил от переживаний? Оно, конечно, все хорошо кончилось, но - ведь по краю ходили. Ну ладно, второй полет, там подготовились хорошо, но в первый-то раз... Могли с тобой сейчас, вместо салона первого класса, обживаться на ближайшие двадцать лет в таких местах, которые не дай Боже тебе увидеть. Я до сих пор в холодном поту иной раз просыпаюсь - если б крюка тогда через перевал не дали...
  -- Альваро, не будь идиотом, - перебил его Андрей. - Без всех этих приключений я тоже бы прекрасно обошелся, - тут он опять ткнул пальцем в дату на конверте. - Посмотри, письмо пришло не только до нашего первого полета. Оно уже дня три как лежало в ящике в тот день, когда мы с тобой встретились! - и видя, что до Альваро все никак не доходит, почти закричал: - Придурок, да я в тот вечер пил бы пиво, а скорее, шампанское, с Беном, в его горной лачуге, среди енотов и койотов! А ты бы проснулся утром мертвым на какой-нибудь свалке!
   Альваро открыл рот, потом закрыл, и снова уставился на почтовый штемпель.
  -- А ведь и правда, - пробормотал он, - чего бы тебе тогда торчать в Сан-Франциско?
   Андрей, решив, что теперь настала очередь Альваро переживать, сам успокоился, и, решив что общий исход ситуации можно считать более, чем благополучным, ткнул Альваро локтем в бок:
  -- Альваро, это не должно пройти незамеченным... то есть неотмеченным. Придется тебе пустить в ход свое обаяние и выпросить у стюардессы еще шампанского.
   Альваро оторвал глаза от конверта, его взгляд прояснился, и он ответил:
  -- Зачем выпрашивать? - и потянулся пальцем к кнопке вызова стюардессы, - забыл, каким классом мы летим?...

XXXV

  
   Когда Андрей спустился в четыре часа в просторный холл гостиницы, приняв с дороги душ и переодевшись, Вика уже ждала, сидя в удобном кожаном кресле, и поднялась навстречу, едва завидев его, выходящего из лифта.
  -- Господи, как я рад тебя видеть! - произнося эти слова, Андрей сам поразился тому, насколько они соответствовали истине.
   Он бы сказал, что она стала еще красивее, если бы только это было возможно. "Просто отвык от такого в Калифорнии, - подумал он. - Хочется зажмуриться, как от яркого света". Прижав Вику к себе и вдыхая знакомый запах ее духов, он вдруг осознал отчетливо, что для него красота ее, как бы ни перехватывало от нее дыхание, отступила на второй план, перестала быть чем-то значимым в его к ней отношении. И еще он подумал, что если он чему-то и научился за последние два месяца, так это пониманию того, что один человек, действительно, не может ни черта, и если ты готов допустить кого-то в свою жизнь, ты также должен быть готов принять на себя ответственность за этого человека. И, без всякой, казалось бы, связи с этой мыслью, он вдруг понял, что у него прошел всякий страх перед Сергеем, что он больше не намерен от него скрываться. Более того - даже если тот, против ожидания, примет деньги как окончательный расчет, и этим удовлетворится, на этом ничего не кончится - Андрей отлично понимал, что уж Вику-то он в покое не оставит. А это значит, что ее защита ложится на его плечи, и это факт жизни, и никуда от этого не деться.
   Вика отстранилась от него, сразу обдав его сиянием своих зеленых глаз, внимательно посмотрела в лицо.
  -- Ты изменился, - сказала она.
  -- Похорошел?
  -- Дурак, - сказала Вика. - Ты знаешь, что я не об этом.
  -- Знаю, - ответил Андрей. - И я знаю, что я изменился, только пока не могу понять, в чем. Скажи мне.
   Вика посмотрела на него оценивающе.
  -- Ну, теперь ты... - она запнулась, потом закончила серьезным тоном. - Теперь в тебя можно влюбиться.
  -- Не дразни меня! - сказал Андрей, засмеявшись, - а то ведь я могу и поверить.
   Вика дернула его за рукав и сказала:
  -- Пойдем куда-нибудь отсюда. На нас все смотрят.
   Андрей огляделся вокруг. Действительно, окружающие, которых было немало в холле, бросали на них любопытные взгляды.
  -- В самом деле, устроили мы тут сцену воссоединения семьи. Пойдем в ресторане сядем, что ли. Кофе выпьем.
  -- Ну, что у тебя происходит? - спросил Андрей, когда они уселись за столик.
  -- Я ушла от него, - ответила Вика.
  -- Когда?
   Вика взглянула на часы.
  -- Два часа назад. Так что ему об этом еще только предстоит узнать.
  -- А где твои вещи?
  -- Вещи? - погрустнела на мгновение Вика. - Все, что ты на мне видишь - вот мои вещи. Начни я собираться, он бы все понял, и мне было бы не уйти.
   На Вике была надета недлинная, до колен, узкая светло-коричневая юбка, шелковая блузка без рукавов, с золотистым отливом, и босоножки на невысоком каблуке. Небольшая кожаная сумочка на ремне через плечо. Вполне скромный наряд, но общий эффект был вполне достаточным для того, чтобы мужская часть немногочисленных в этот час посетителей в ресторане при ее появлении прекратила жевать и проводила ее оценивающим взглядом. Женщины сделали вид, что ее не заметили.
  -- А ты проверила, на всякий случай, не увязался ли кто за тобой?
  -- Да, я поехала по магазинам сначала, как ни в чем ни бывало. Не знаю, послал он кого-то за мной, или нет, но те отделы женского белья в ЦУМе, где я проводила время, никакой мужской слежке было бы не пережить. Ну, и выскользнула я потом удачно. Машину там, на стоянке у Большого театра, оставила, и сюда пешком пришла.
  -- Ну, и ладно, - сказал Андрей. - Снимем тебе номер здесь же, в "Хайятте", разберемся сначала с немедленными проблемами, а там решим, что дальше делать.
  -- Ты знаешь, у меня денег нет. Я могу свою "тэтэшку" продать, - сказала Вика, - она на меня записана. Только это время займет...
  -- Это подождет, - остановил ее Андрей. - Слушай, я тебе говорил, я тут не один, с другом. Он мне здорово помог в Америке. Он вообще человек э-э-э... - Андрей запнулся, подбирая слова, - необычный. С необычными способностями и редкой профессией. Специалист по решению проблем. В общем, он того же мнения, что и ты - да, собственно, я и сам это знаю - что с твоим Сергеем надо быть очень осторожным. Поэтому он со мной приехал. Короче, - улыбнулся он, - проводится операция под названием "Как отдать Сергею деньги и при этом остаться в живых". Финансирование обеспечено, расходы оплачены, отчетность отсутствует. Приглашаю тебя консультантом.
   Вика глубоко задумалась ровно на секунду
  -- Ну что ж, - ответила она в тон Андрею, - бедной девушке с незаконченным образованием выбирать не приходится. Готова работать за жилье и стол.
  -- Ну, тогда сейчас поднимемся наверх, я тебя познакомлю с моим другом, и устроим военный совет. У нас мало времени, первое сентября - через два дня.
   Наверх подниматься не пришлось, поскольку спустя минуту в дверях ресторана возник Альваро. Он тоже принял душ, его черные волосы были еще влажными. Одет он был в синие джинсы и легкие черные кожаные ботинки. Белая футболка с каким-то ярким принтом подчеркивала рельеф его небольшого, но крепкого, как пружина, загорелого мускулистого тела. Он остановился на пороге и обвел взглядом зал. На этот раз эффект был обратным. Женщины устремили на него взгляды с нескрываемым интересом, мужчины же опустили глаза и сосредоточились на содержимом тарелок.
   Андрей помахал ему рукой, но Альваро уже и сам обнаружил их присутствие, и теперь направлялся пружинящей походкой к их столику.
  -- Вика, познакомься, это Альваро, - представил его Андрей по-английски. Альваро склонил голову в знак приветствия. - Альваро, это Вика, про которую я тебе рассказывал.
  -- Очень приятно, - сказала Вика.
   Альваро сел на свободный стул и тоже заказал себе кофе у подлетевшего к ним официанта.
  -- Альваро, - сразу сказал Андрей, чтобы прояснить ситуацию, - Вика сегодня ушла от Сергея. Так что надо еще один номер снять. И тоже на твое имя, - лишний раз подстраховаться не мешает.
   Альваро только кивнул головой, подтверждая свое согласие, и сказал:
  -- В шесть часов подойдет человек, принесет деньги, которые я перевел из Штатов. А потом мне надо будет сделать несколько звонков по Москве, распланировать завтрашний день.
  -- Звонков. По Москве, - задумался Андрей. - С твоим словарным запасом... А-а-а, - сообразил он, - ну да, я в качестве переводчика. Конечно. В любое время...
  -- Нет, Андрей, - возразил Альваро, - с переводчиком мне нельзя, я так не договаривался. Но ты не беспокойся, мне в Штатах дали англоязычные контакты, так что все будет в порядке. Ну, кое-кто тут у вас еще по-арабски говорит... - добавил он.
  -- У вас испанское имя - Альваро, - вступила в разговор Вика. - Вы из... - она сделала паузу.
  -- Пуэрто-Рико, - ответил Альваро. - Там родился.
  -- В таком случае, - начала Вика, и тут же разразилась длинной пулеметной фразой на испанском языке, из которой Андрей не понял ни слова.
   Альваро слегка откинуло от неожиданности назад, но он быстро собрался, и ответил ей такой же длинной словесной очередью.
   "Точно, она же с испанского отделения", - вспомнил Андрей.
   Альваро и Вика, между тем, погрузились в оживленный разговор, не сводя глаз друг с друга, будто они уже были знакомы сто лет. Андрей ощутил себя лишним за этим столом. "Ну да, эти двое - одного поля ягоды", - подумал он, чувствуя легкий укол ревности.
  -- Эй, - похлопал он ладонью по столу, отчего стоявший неподалеку в ожидании официант вздрогнул, и рванулся к их столику, - я еще пока здесь.
   Альваро остановился на полуслове, будто очнувшись, и виновато посмотрел на Андрея.
  -- Андрей, прости, - сказала Вика, - я сто лет по-испански не говорила, так захотелось попрактиковаться.
  -- Ну, успеете еще наговориться, - ответил Андрей, - только давайте сначала решим, что делаем. Значит, - обратился он к Альваро, - в шесть будут деньги, потом звонки. Еще что-нибудь есть на сегодня? Когда мне звонить Сергею?
  -- Может быть, мне сегодня придется съездить в пару мест, приобрести кое что. Но это - в зависимости от того, как я договорюсь по телефону. Сергею позвонишь завтра, когда все будет готово. Эх, - вздохнул он озабоченно, - времени маловато. Ну да ладно, успеем. А ты пока подумай, где встречу назначить. Это должно быть какое-нибудь общественное место - бар, или кафе, не очень переполненное, лучше вообще пустое. Встречу назначим на дневное время...
  -- И пусть один приходит, - вмешалась Вика. - То есть, он, конечно, приедет со своими людьми, но пусть в это кафе заходит один. А для тебя надо будет подготовить запасной выход, что ли, - повернулась она к Андрею.
  -- Надо подыскать подходящее место где-то в центре, - задумался Андрей.
  -- Вика, Андрей, подождите, - остановил их Альваро. - Давайте я сначала проведу подготовительную работу, а там будем план составлять. Многое будет зависеть от того, что я смогу организовать в этой вашей Москве.
  -- Ну, хорошо, - кивнула головой Вика. - Вы тут посидите, мальчики, а я сейчас вернусь, - сказала она, поднимаясь с места.
   Андрей и Альваро молча проводили ее взглядами.
   Первым нарушил молчание Альваро.
  -- Вот это девушка! - сказал он каким-то обреченным тоном. - Я таких никогда в жизни не встречал.
  -- И больше не встретишь, - согласился Андрей. - Так что пользуйся этой возможностью - другой не представится, - и добавил, помолчав мгновение, - а шансы у тебя, похоже, есть.
   Во взгляде Альваро смешались надежда и смущение.
  -- А ты, Андрей? Мне казалось, что у вас что-то... - начал он и остановился.
   Андрей только вздохнул.
  -- Вне моей лиги. Далеко за пределами, - уныло сказал он. - Это было ясно с самого начала. Даже если бы, вопреки очевидности, между нами что-то началось серьезное, то... - он безнадежно махнул рукой. - Пока бы я задницу от стула оторвал, она успела б три раза соскучиться.
   Альваро посмотрел на него внимательно.
  -- Ты серьезно, - сказал он утвердительно.
  -- Конечно, серьезно, - пожал плечами Андрей. - Да ты не думай, Альваро, я это с первой встречи понял, и никаких иллюзий не питал. Она - очень хорошая девушка, и, как ни странно это звучит, учитывая, что мы знакомы были всего несколько часов, мы с ней - друзья. Хотя, чтобы это понять, в общем, не надо много времени.
   В этом момент вернулась Вика.
  -- Говорили обо мне? - спросила она, опускаясь на стул.
  -- Больше нам поговорить не о чем, - изобразил возмущение Андрей.
  -- Да ладно, от меня ничего не скроешь, - сказала Вика, улыбаясь.
  -- Да уж это точно. Альваро, будь осторожен, - предупредил Андрей, - Вика - человек сверхъестественных способностей. Ее опасно обижать.
  -- Я буду осторожен, - ответил Альваро серьезно. И добавил, обращаясь к Вике: - Хотя я и не собирался вас обижать.
  -- На том и порешили, - хлопнул в ладоши Андрей, видя, что глаза у его друзей вновь начали затуманиваться, и что они готовы вновь погрузиться в беседу. - Пойдемте разберемся с дополнительным номером, и поднимемся наверх - уже шестой час, лучше быть на месте пораньше - москвичи не отличаются пунктуальностью.
   С номером их ждало разочарование. Гостиница была забита под завязку, и свободных мест не было - ни обычных номеров, ни люксов, ни апартаментов.
  -- Не беда, - сказал Андрей. - Альваро, ты переезжаешь в мой номер - у меня две кровати. А Вика займет твой на пару дней, пока что-нибудь освободится. Или наоборот. У тебя сколько кроватей?
  -- Одна большая, - ответил Альваро. - Ладно, я переберусь к тебе. Надеюсь, ты не храпишь.
  -- Нет, вы посмотрите на него! - возмутился Андрей. - Когда ты жил у меня в Сан-Франциско, в соседней комнате за тонкой стенкой, этот вопрос тебя не волновал. Вика, - обратился он к подруге за сочувствием, - этого парня я нашел на улице, голодного и больного; я его накормил, отмыл, пригрел - и что теперь получаю взамен? И вообще, я не храплю, - закончил он с достоинством.
   Вика только развела руками, и сокрушенно покачала головой, дивясь людской неблагодарности.
  -- Ну, если ты меня пустишь на свободную койку, - обратилась она к Андрею, - я потерплю, даже если ты храпишь.
  -- Я пошутил! - всерьез испугался Альваро. - Честное слово, я пошутил. Я готов спать на полу! Вика, вы не можете отказаться от отдельного номера, иначе мои предки, сплошь кастильские дворяне, проклянут меня из своих могил!
  -- А у вас действительно кастильские предки? - заинтересовалась Вика.
   Альваро окончательно засмущался, не зная, что сказать в ответ. Андрей великодушно пришел ему на помощь.
  -- Можешь не сомневаться, Вика, - сказал он, - с его родословной только медали на выставках получать. Одиннадцать имен, шутка ли!
  -- Ну ладно, мальчики, - решила положить конец перепалке Вика, - пойдемте наверх. - Она взяла их обоих под руки и повела к лифту. - Пора приниматься за дело.
  
  
   Деньги принес молчаливый парень совершенно квадратного вида, с коротким ершиком светлых волос на голове, одетый в плохо сидящий на нем дорогой костюм. Он постучал в дверь номера и спросил почему-то Хосе. Альваро не удивился, пустил его в комнату и знаком попросил подождать. Языками парень, очевидно, не владел, да и по-русски разговаривал неохотно. Сесть в кресло он отказался, и молча встал у двери, замерев в неподвижности и держа в обеих руках дешевый "дипломат" из кожзаменителя. Альваро набрал какой-то номер, сказал несколько слов по-английски и передал трубку парню. Тот послушал секунду, сказал "угу" и положил трубку на рычаг. Потом отдал "дипломат" Альваро, пробурчал "до свиданья" и удалился.
  -- Андрей, - сказал Альваро, - здесь должны быть все деньги - твои, долг Сергею, и наши общие. Ты проверь, на всякий случай, чтобы все было на месте, и положи в сейф в нашей комнате, ладно? А я пока займусь звонками.
   Они сидели втроем в комнате Альваро, которую он намеревался освободить позже для Вики. Андрей кивнул, и, взяв "дипломат", направился в свой номер, увлекая Вику за собой. Он давно привык к тому, что Альваро никогда не посвящает его без необходимости в детали подготовки к операции - то ли оберегает его от лишних, и потенциально опасных, знаний, то ли соблюдает определенный кодекс во взаимоотношениях со своими партнерами - чем меньше информации доступно посторонним, тем лучше.
   В своем номере Андрей вывалил деньги на журнальный столик. Такие же точно пачки, как были в Америке, только там они были перехвачены белыми полосками без всякой маркировки, а тут - упакованы в банковские бандерольки с указанием суммы в каждой пачке - десять тысяч долларов.
   Вика посмотрела на деньги задумчиво, не прикасаясь к ним, потом взглянула Андрею в лицо, и сказала:
  -- Я даже не спрашиваю, законным ли путем вы раздобыли эти деньги. Мне только любопытна степень беззаконности - на что ты решился ради этой суммы... Сколько здесь?
  -- Всего мы получили четыреста семьдесят тысяч, тут не все. Ну, еще минус расходы. Но все не так уж страшно. Сначала мне...
  -- Погоди, - перебила его Вика. - Мне подробности ни к чему, я только хочу узнать, что на этих деньгах, а заодно и про тебя чуть побольше, - она наклонила голову набок, - сейчас все сама узнаю. Возьми несколько пачек и дай мне в руки, - попросила она Андрея. - Потом скажешь, правильно ли я угадала.
   Андрей засмеялся.
  -- Вика, не валяй дурочку. Ты, конечно, дама необычных достоинств, но это даже тебе не под силу. Хотя бы потому, что это - не те деньги, что мы получили в Америке. Там сумму отдали, тут получили - а откуда вот эти деньги взялись, я понятия не имею.
  -- Делай, что говорят, - сурово сказала Вика, - а там посмотрим.
   Андрей пожал плечами, но повиновался.
   Вика прикрыла глаза, держа в руках принятые из рук Андрея пачки, и произнесла будничным голосом.
  -- Так. Рулетка... казино... - Андрей вздрогнул. Вика усмехнулась. - Высота. Запах, - она поморщилась... - дезинфекция какая-то. Опять запах - бензин. И жара. Мутные зеленые камни. Или куски стекла.
   Она открыла глаза и посмотрела на пораженного до глубины души Андрея.
  -- Андрей, ты настолько везучий, что это даже неприлично, - Вика бросила пачки денег к остальным. - Добыть столько денег без крови и особой грязи за два месяца...
  -- Ну ты даешь, Вика! - перебил ее Андрей. - Тебя можно в цирке показывать. Я эти изумруды даже сам в глаза не видел! - он не мог прийти в себя от изумления. - Как ты это делаешь?
  -- Не знаю, - ответила Вика. - Само получается. Неважно. Скажи, как ты с Альваро познакомился? - спросила она без всякого перехода. - Вы должны бы, - она покрутила пальцем в воздухе, - в разных кругах вращаться.
  -- Случайность, - ответил Андрей, не вдаваясь в подробности. - Такая же случайность, как наша с тобой встреча. У нас ведь тоже было немного шансов познакомиться, - он повторил ее жест, - если уж говорить о кругах.
  -- Да, пожалуй, - согласилась Вика. - И будь твоя воля, ты, наверное, этой встречи с удовольствием бы избежал.
   Андрей задумался.
  -- М-м-м, - произнес он, наконец, - даже не знаю, что сказать на это. Ну, то есть, зависит от того, чем все это закончится. Конечно, моя собственная мучительная смерть от рук твоего мужа... бывшего мужа, то есть, сильно подпортила бы впечатление. Но если все обойдется, - он улыбнулся, - то, скажу, не кривя душой, все, что со мной произошло - включая неприятности - стоило того, чтобы это пережить.
  -- Ну, как-нибудь расскажешь, - сказала Вика. - Хорошо?
  -- Расскажу, - согласился Андрей. - Только, если предчувствия меня не обманывают, в ближайшем будущем тебя ждут свои собственные приключения, так что еще кто кому будет рассказывать...
  -- Что ты имеешь в виду? - подозрительно спросила Вика.
  -- Ну, я, конечно, не ясновидящий, как некоторые... - начал Андрей, но тут раздался стук в дверь.
  -- Войдите, - сказал Андрей.
   Альваро вошел в комнату и огляделся по сторонам.
  -- Андрей, - сказал он укоризненно, - что деньги делают на столе? Мог войти не я, а горничная, менеджер - да кто угодно. Зачем людям знать лишнее?
  -- Ты прав, Альваро, - сказал Андрей, извиняющимся тоном. - Сейчас уберу в сейф.
  -- Убирай, только дай я возьму немного, - с этими словами он подхватил одну пачку и сунул ее в карман. - И мне сейчас надо съездить по делам. Где это - Па-ве-лец-ка-я коль-це-ва-я? - с трудом произнес он по буквам, изуродовав название почти до неузнаваемости. - Покажи на карте.
   Андрей начал было разворачивать карту, но передумал, и сказал:
  -- Альваро, я тебе искренне не рекомендую ехать самому за рулем. Лучше возьми такси.
   Альваро, припомнив, очевидно, впечатления от недавней поездки из Шереметьева до гостиницы, не стал спорить, и только спросил:
  -- А таксист по-английски поймет?
  -- Если возьмешь машину у входа в гостиницу - сто процентов. Но на всякий случай дай-ка я тебе напишу на листке по-русски.
   Андрей взял лежащий рядом с телефоном гостиничный блокнот и начал писать крупными печатными буквами.
  -- Ты водителя отпустишь, или он тебя подождет?
  -- Не знаю еще, - ответил Альваро, - но я там встречусь с человеком, который говорит по-русски, так что с водителем можно договориться на месте.
  -- Ну, на всякий случай пишу адрес гостиницы на отдельном листке. Только не забудь поменять себе рублей в банке, спроси в холле внизу.
  -- Хорошо. Я вернусь часа через два. Без меня не ходите ужинать, ладно?
  -- Ладно. Удачи тебе.
   Когда за Альваро закрылась дверь, Андрей сказал задумчиво:
  -- Представляешь, ты бы оказалась впервые в жизни где-нибудь, скажем, в Шанхае, и тут же, прямо с самолета, начала что-то организовывать, с кем-то встречаться, о чем-то договариваться. Причем не сувениры покупать, и даже не налаживать экспорт китайских кроличьих шапок в Нигерию. Мне кажется, то, за чем он отправился, в киоске в переходе не купишь...
  -- Интересная у человека жизнь... - так же задумчиво отозвалась Вика.
  -- Вот я и говорю, тебя ждет много приключений, - скосил на нее глаза Андрей.
   Вика встрепенулась от неожиданности, заглянула Андрею в лицо, хотела что-то сказать, передумала, и вместо этого спросила, вздохнув:
  -- Неужели так заметно?
  -- Со всей очевидностью, - покивал головой Андрей. - Мне, во всяком случае. Альваро, думаю, тоже скоро сообразит, хоть он на тебя дышать боится. И нечего краснеть, - сказал он, взглянув на порозовевшую Вику, - очень даже славно все складывается.
  -- Славно-то, славно, - погрустнела Вика, - да только сначала надо со всей этой ситуацией разобраться. Надеюсь, ты и Альваро понимаете, с чем вам предстоит столкнуться.
  -- Понимаем, Вика, не переживай. Напрасно рисковать никто не собирается, - Андрей тоже помрачнел. - Меня больше беспокоит, как с тобой быть. Он ведь тебя искать начнет, а возможности у него немалые, я сам в этом убедился.
  -- Со мной - отдельная история. Только меня он искать так, как тебя, не будет, - она усмехнулась, - ты думаешь он браткам признается, что от него жена сбежала? Самым близким корешам только, может, скажет, когда решит, что со мной делать. Но пока время есть.
  -- Ну, хорошо, - сказал Андрей, завершая эту тему и поднимаясь на ноги. - А сейчас, пока мы ждем Альваро, не пройтись ли нам за покупками? Мы тут на пару дней точно застрянем, а у тебя, поди, даже зубной щетки нет...

XXXVI

  
   Андрей сидел в кафе "Верона", что на Тверской, неподалеку от метро "Маяковская", за столиком у стены, спиной к входной двери. Перед ним остывала чашка черного кофе.
   Это место было выбрано для встречи с Сергеем не далее, как сегодня утром - для того Андрей и Альваро и поднялись ни свет ни заря, чтобы проехаться по центральным улицам, подыскивая варианты.
   Сначала они хотели назначить встречу в каком-нибудь клубе, с контролем на входе, чтобы Сергей не смог принести на встречу оружие, но сразу забраковали этот вариант.
  -- Он тебя всерьез не воспринимает, - говорил Альваро, - он уверен, что с тобой ему оружие никакое не понадобится. Если он захочет тебя увезти с собой, он и так с тобой справится, да и быки его поблизости будут. А вот нам как раз металлоискатели на входе ни к чему, да и не хватало еще, чтобы кейс на входе попросили открыть...
   В итоге решили устроить встречу в каком-нибудь небольшом кафе или баре, с соблюдением, по возможности, следующих условий: Сергей должен прийти на встречу один; о месте встречи он должен узнать в самый последний момент. Последнее условие выдвинул Альваро: он хотел исключить всякую возможность того, что Сергей посадит там кого-нибудь заранее; только в этом случае он сможет с уверенностью контролировать всех людей Сергея, если они будут его сопровождать.
   Подходящее место они нашли без труда, оглядели помещение, и наметили оперативный план действий.
  -- Так зачем откладывать на завтра? - спросил Альваро. - Звони ему прямо сейчас, и назначай встречу! У меня все готово, могу провести "мобилизацию" в течение двух часов.
   Андрей чуть поразмыслил, и ответил:
  -- Действительно, чего тянуть? Если он согласится, то есть.
   Если Сергей удивился звонку Андрея с информацией о том, что у него есть необходимая сумма, и он готов ее передать, то виду не подал, и на встречу согласился. Он также легко согласился прийти в кафе один, без сопровождения - впрочем, было ясно, что обещанию этому грош цена - Сергей поступит так, как сам сочтет нужным.
   Вопрос о том, как они узнают друг друга, не возникал - Андрей понимал, что у Сергея есть его фотография и описание, и этого было достаточно.
   Сергей, однако, отказался встретиться через два часа, сказав, что сможет подъехать только в четыре часа дня.
   Альваро предвидел такой вариант - более того, не сомневался, что Сергей оставит в запасе несколько часов на то, чтобы проверить обстановку, а может быть, действительно, расположить там кого-то из своих.
   Поэтому, когда до встречи оставалось примерно полчаса, Андрей снова набрал номер мобильного телефона Сергея, и сказал:
  -- Сергей, я уже подъехал, а тут кафе закрылось по техническим причинам, у них табличка на дверях. Я тебя жду в соседней забегаловке, под названием "Верона", это шагах в ста по Тверской, на той же стороне, по направлению к Кремлю...
   "Технические причины" были организованы еще с утра: руководство того кафе, которое первоначально было названо Сергею, за разумную сумму, без лишних вопросов согласилось закрыть заведение на час в нужное время, и выставить всех посетителей, под предлогом прорыва водопроводной трубы.
   Теперь оставалось только ждать. Страха не было. Было понятное волнение перед встречей с опасностью, но Андрей знал, что непосредственная угроза для его жизни если не исключена совсем, то сведена к минимуму - без этого Альваро не допустил бы встречи. Расчет, правда, строился на том, что Сергей не ожидает от Андрея никаких сюрпризов, и не предполагает, что тот может организовать хоть сколько-нибудь квалифицированную защиту.
   В кафе было всего семь столиков - три вдоль одной стены и четыре у другой, с проходом между ними. В дальнем конце небольшого помещения находилась стойка со скучающей за ней накрашенной молодой девицей, и узкий коридорчик, ведущий в туалет и куда-то дальше, в подсобные помещения.
   Кафе было полупустым, только за столиком у противоположной стены оживленно болтала друг с другом какая-то парочка.
   Кейс-"дипломат" - тот самый, в котором прибыли переведенные из Америки деньги - стоял на рядом со стулом, на полу, у стены. Несмотря на то, что ближе трех метров от Андрея не было ни одной живой души, он все же время от времени прикасался к кейсу коленом, проверяя его сохранность - шутка ли, двести тысяч.
   Андрей взглянул на часы. Если Сергей не имеет привычки опаздывать, он должен вот-вот появиться...
   Как бы в ответ на эту мысль, дверь кафе за его спиной открылась и снова захлопнулась. Девица за стойкой подняла на вошедшего глаза и слегка оживилась, но была разочарована: посетитель не подошел к стойке, а, обогнув столик Андрея, опустился на стул напротив него.
   Андрей осмотрел Сергея с любопытством. Что это был Сергей, он не сомневался - Вика описала его достаточно подробно.
   Надо было отдать Сергею должное - тот совсем не походил на карикатурного "братка". Он был одет намного лучше, чем менеджеры американской фирмы, где работал Андрей - светлый шерстяной итальянский костюм, голубая рубашка, дорогой неброский однотонный галстук. Из-под рукава виднелись золотые часы на кожаном ремешке. Андрей не сомневался, что и обувь, которую было не видно из-за стола, соответствует остальной картине. Андрей знал, что Сергею должно быть не больше тридцати лет, но выглядел тот старше, и на висках уже слегка серебрилась седина в темных волосах.
   Андрей молчал, предоставляя Сергею право первым начать разговор.
   Тот откинулся на спинку стула, и сказал весело:
  -- У мамаши денег добыл? Я уж думал, зря я тебе поверил тогда. Оказалось - нет, не зря. Ну что же, уважаю. Молодец. Слово надо держать.
   Не имея намерений поддерживать легкую беседу, Андрей опустил вниз левую руку и взял стоящий там "дипломат" за ручку. Ему показалось, что при этом движении Сергей чуть-чуть напрягся, но позы не изменил. Андрей положил кейс на стол и подвинул к Сергею.
  -- Здесь двести тысяч, как договаривались, - сказал он.
   Сергей положил руку на крышку чемоданчика.
  -- Гляди-ка ты, - покрутил он головой. - На замок не заперто? Я взгляну, что там внутри, на всякий случай. А то вдруг, - он хохотнул, - ты мне бомбу подложил вместо денег.
   С этими словами он щелкнул замками и откинул крышку. Взял одну пачку денег, с хрустом провел пальцем по торцу, и бросил ее назад.
  -- Ну что, похоже, все в порядке.
   Он закрыл крышку и посмотрел на Андрея.
  -- Слушай, нравишься ты мне, парень. И если бы не два обстоятельства, отпустил бы я тебя гулять на все четыре стороны, честное слово... - он остановился и посмотрел на Андрея, ожидая его реакции.
   Ничего неожиданного в таком повороте не было, но у Андрея внутри все на мгновение сжалось - очевидно, вопреки очевидности, он втайне от себя надеялся, что все ограничится передачей денег. Стараясь контролировать эмоции в голосе, он спросил:
  -- И чего же ты еще от меня хочешь?
  -- Чего хочу? - опять усмехнулся Сергей. - А тебе не интересно, что это за обстоятельства?
   Андрей поморщился.
  -- Нет.
  -- А я тебе все же скажу, - в голосе Сергея Андрею послышались едва уловимые нотки то ли раздражения, то ли удивления. Очевидно, реакция Андрея не вполне соответствовала его ожиданиям.
  -- Видишь, - начал он, - если бы ты где-нибудь на дороге в мой "мерин" влетел - виноват ли, нет ли, неважно - я бы с тебя деньги эти снял, - он снова похлопал ладонью по крышке, - и гуляй. Но уж больно все вышло некрасиво. Я с уважаемыми людьми сидел, отдыхал, о делах говорил, пацаны мои там были, и вдруг - шум, гром, землетрясение. Я уж подумал, гранату кто бросил. Вышли, а там такая картина, - по лицу Сергея пробежала тень. Несмотря на легкий тон голоса, было видно, что воспоминания ему предельно неприятны.
  -- А у меня такой бизнес, - его лицо снова расслабилось, но только на мгновение, - в котором самое главное - авторитет. А какой тут может быть авторитет, - он вновь стиснул челюсти, - когда сегодня, когда я сказал парням, что я еду с тебя деньги получать, я по лицам их видел, что они тот вечер вспомнили, и смеются про себя... - кулаки Сергея сжались на столе. - Никто, конечно, в открытую улыбнуться не посмел, но я знаю, что они в душе думают. И выход здесь только один.
   Он замолчал, глядя Андрею в лицо. Андрей же сам удивлялся своему спокойствию. Теперь, когда расчет был произведен, он не чувствовал за собой никакой вины; теперь любые враждебные действия со стороны Сергея будут просто нападением, а за ним остается право на защиту. А он теперь не один. А раз не один, так чего, спрашивается, бояться? Поэтому он молча ждал продолжения.
   Не дождавшись никакой реакции, Сергей продолжил:
  -- А выход такой: надо сделать так, чтобы при воспоминании об этом случае, люди мои не улыбались, а боялись! Понял, боялись? А мои пацаны - люди тертые, всякого повидали, их испугать трудно. Но после того, как они увидят, что я с тобой сделаю, им станет страшно так, что неделю спать не смогут.
   "И кем бы я был, если бы добыл все эти деньги и принес отдавать их этой твари в одиночку? - подумал Андрей почти равнодушно. - Лохом бы я был, господа, а кем же еще?"
   Вслух он сказал:
  -- Ты говорил что-то про два обстоятельства. Давай уж тогда, и про второе расскажи.
  -- Ты откуда такой наглости набрался, козел? - не выдержал Сергей, сбиваясь на более привычную речь. Очевидно, поведение Андрея выбивало его из колеи. - Когда я говорю, ты должен молчать и слушать, понял? - костяшки его сжатых кулаков побелели.
   В этот момент дверь кафе вновь открылась, и Сергей повернул голову, чтобы рассмотреть вошедшего. Андрей увидел боковым зрением, как мимо них прошел Альваро и подошел к стойке. "Эспрессо, пожалуйста", - услышал он, как Альваро сделал заказ по-русски, с очень умеренным акцентом.
   Сергею он сказал:
  -- Пусть тебя пацаны твои молча слушают, когда ты их пугаешь. Ты мне не босс и не папа. Если тебе есть еще что сказать, говори. Нет - бери деньги, и иди своей дорогой.
   Андрей был готов к тому, что Сергей потеряет контроль над собой и, прекратив разговор, перейдет к физическим действиям, но тот, внезапно расслабившись, рассмеялся искренним веселым смехом, и сказал:
  -- Смешной ты парень, Андрей. Тебя ведь Андрей зовут? Говорю, нравишься ты мне.
   Он снова откинулся на спинку стула, и вернулся к прежнему, легкому тону.
  -- Видишь ли, хорошо я, выходит, сделал, что не стал тебя сразу брать, дал тебе пару месяцев погулять. Во-первых, деньги свои вернул, а во-вторых, если б сразу тогда с тобой разобрался, не пришлось бы мне с тобой поговорить об этом самом втором обстоятельстве. Потому что узнал я о нем не так давно.
   Он мельком взглянул на часы, и продолжил.
  -- Видишь, если бы дело было только в том, что я тебе рассказал, я бы тебя, может, даже живым оставил. Может, и работу какую потом дал - и для калеки работа нашлась бы. Опять же, ребяткам бы напоминал своим видом, что бывает с теми, кто совершает такие вот... ошибки.
   "К чему это он ведет, хотел бы я знать?" - подумал Андрей. Как ни пытался он сохранять спокойствие, в спине вновь начал возникать неприятный холодок. Серьезность намерений Сергея не вызывала сомнений.
  -- Но тут, понимаешь ли, - слушал он дальнейшее повествование Сергея, - возникли у меня небольшие семейные проблемы. Ты ведь не женат? - спросил он Андрея, и ответил сам себе: - Не женат, я знаю. Так вот, с женой у меня начались... не то, чтобы ссоры, нет, скорее, невзаимопонимание. Понимаешь, я работаю много, иной раз ночами дома не бываю, а жены этого не любят, - тон его был дружеским, доверительным. - Вообще-то мы с ней живем душа в душу, все у нас хорошо, но видишь, начала она обижаться. А когда женщина обижается, она иной раз себя не помнит, может сделать что-нибудь, о чем потом пожалеет. Поэтому пришлось мне немножко за ней начать присматривать. Знаешь, любовь любовью, но контроль необходим - и здесь переборщить невозможно, нет, - он вздохнул, и вновь посмотрел на часы.
   Направление, которое принимал монолог Сергея, Андрею решительно не нравилось. Он обвел взглядом кафе. Юная парочка через проход все так же оживленно болтала; Альваро занял столик у той же стены, почти у самой стойки. Андрей видел только его затылок и спину в легкой хлопчатобумажной куртке, да чашку кофе, из которой он время от времени делал глоток.
  -- ...я затребовал распечатку ее телефонных звонков за последние месяцы, - говорил, между тем, Сергей, - и что же я вижу? - Сергей сделал паузу.
   "И что ж ты видишь?" - подумал Андрей, уже понимая, что ничего хорошего ему услышать не предстоит.
  -- А вижу я входящий звонок с твоего мобильного номера! Мало того, звонок сделан за пятнадцать минут до того, как ты въехал моим "маком" в мой "мерседес"!
   "Вот, блин", - только и подумал Андрей.
  -- А потом, смотрю, входящий звонок, через день - не определился, но точно такой же неопределимый звонок, с какими-то нулями вместо номера, был зарегистрирован на моем телефоне, когда ты мне звонил из Лос-Анджелеса. С интервалом в десять минут!
  -- Короче, - Сергей отодвинул в сторону "дипломат" и тяжело облокотился на стол. - Где Вика? Где моя жена? Она вчера ушла из дома, а ты сегодня мне звонишь. Только идиот не сложит два и два вместе. Где она?
   Все уже было, в общем-то, ясно. Можно было, конечно, выдумать на ходу какую-нибудь историю, но толку то что? Сергей в любом случае не намерен отпускать его, а там уж у него найдутся способы добиться у Андрея правды. Поэтому он только сказал скучным голосом:
  -- Какая жена, какая Вика? Сам разбирайся со своими семейными проблемами, а у меня своих дел по горло. Два месяца дома не был...
   Не меняя позы, Сергей продолжал:
  -- Слушай, тебе же лучше будет, если ты мне сейчас скажешь, где Вика. Понимаешь, ребятам знать про это ни к чему, я ее сам найти должен. Ты мне все равно все расскажешь, когда я тебя хорошенько расспрошу. Мне-то что, лишние полчаса, а то и меньше, а вот для тебя разница большая. Тебе в эти полчаса будет очень больно, - Сергей нехорошо улыбнулся, и от этой улыбки Андрею стало совсем не по себе.
   Сергей опять взглянул на часы, распрямился за столом, и сказал жестко:
  -- В последний раз предлагаю сказать, где она. У тебя, самое большое, полминуты. Потом сюда войдут мои ребята, и тогда торг окончен.
   Андрей внезапно успокоился. Разговоры остались позади, начинаются активные действия. И, будем надеяться, не по тому сценарию, который подготовил Сергей.
  -- Какой торг? - начал он самым своим склочным голосом. - Какой торг, когда ты мне ничего взамен не предлагал? Пугаешь только, непонятно зачем. Деньги свои получил, чего тебе еще надо?
   По лицу Сергея мелькнула тень недоумения. Не таких, похоже, слов он ждал от Андрея, у которого в эти мгновения начинались самые крупные неприятности в его жизни, с перспективой мучительной смерти в ближайшем будущем.
  -- Ладно, - стукнул он кулаком по столу, - не хочешь по-хорошему, расскажешь по-плохому. Я хоть душу отведу, уж очень ты меня разозлил.
   Он посмотрел на часы, потом на дверь кафе, и нахмурился.
  -- Что-то не спешат твои ребята, - сочувственно заметил Андрей. - Видно, правда, у тебя с авторитетом все стало кисло...
   Лицо Сергея потемнело, он прищурился и посмотрел на Андрея с неприкрытой уже ненавистью.
  -- Ты мне за все ответишь, сука! А до машины я тебя и сам дотащу...
   С этими словами его правая рука начала движение к отвороту застегнутого пиджака.
   В то же мгновение обстановка в кафе неуловимо изменилась. Только что Альваро молча сидел за столом, делая небольшие глотки "капуччино" из чашки, и вдруг, без всякого перехода, материализовался сбоку от Сергея, держа в руке небольшой револьвер с коротким стволом.
  -- Сидеть! Не двигаться! - произнес он по-русски, негромко, но внятно. Андрей потратил сегодня немало времени на то, чтобы отработать с Альваро произношение этих слов, и остался доволен результатом. Впрочем, Альваро мог вместо этого сказать что угодно - хоть "С Новым Годом!" по-китайски - тон его голоса был достаточно убедительным, а еще убедительнее был щелчок взводимого курка револьвера, приставленного к виску бандита.
   Сергею не впервой было иметь дело с боевым оружием, и ему не надо было тратить лишние мгновения на то, чтобы понять, что оружие держит в руках профессионал. Без умения ориентироваться в обстановке он не протянул бы столько времени в избранной им профессии. К тому же юная парочка за соседним столиком почему-то не застыла в ужасе от такой сцены: рука девушки недвусмысленно находилась внутри лежащей на столе небольшой сумочки, а парень, сунув одну руку в карман, приставил палец другой к губам, и, подмигнув, сделал знак молчания окаменевшей за стойкой буфетчице.
   Сергей, положив обе руки на стол, сказал, обращаясь к Андрею:
  -- А-а, значит это твой чечен... Мне он сразу не понравился, только я подумал, какая мне разница... - он еще больше нахмурился, и опять посмотрел на дверь.
   Альваро, между тем, не отрывая ствола револьвера от его виска, кошачьим движением левой руки цапнул Сергея по отвороту пиджака, и тут же в ней оказался тускло блеснувший серебристый плоский пистолет, который он сунул в карман своей летней куртки.
  -- Ну, суки... - процедил сквозь зубы Сергей. - Скажи ему, - он повел глазами в сторону Альваро, - чтобы валил меня прямо сейчас. Если я живым останусь, я с тебя с живого кожу сдеру, по сантиметру, падла. А стерву эту перед смертью пропущу через всех моих ребят - коль ей было мало...
   От того черного потока ненависти, который буквально струился из бешеных глаз Сергея, у Андрея стало холодно внутри. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то Альваро - он сам еще не знал, что именно, как Сергей вдруг оттолкнулся от стола обеими руками, упав вместе со стулом немного наискосок, в проход между столиками; тут же, не прерывая движения, перекувырнулся спиной вперед через голову, и вскочил на полусогнутые ноги уже у самой стойки. Оттуда, не разгибаясь, он нырнул головой вперед в узкий коридорчик, и через мгновение послышался мягкий стук закрывшейся за ним двери. Все это заняло не больше секунды, в течение которой, вдруг осознал Андрей, ствол револьвера Альваро неотрывно следовал за целью, ни на мгновение не разрывая невидимой линии, соединяющей его с головой Сергея.

XXXVII

  
  -- Ты ведь его нарочно отпустил, да? - скорее утверждение, чем вопрос.
   "Разбор полетов" решили провести сразу, не возвращаясь в гостиницу, в ближайшем знакомом кафе на Тверской, где можно было спокойно поговорить.
  -- Только позвони Вике, а то она беспокоится, - напомнил Альваро.
  -- Вот сам и позвони, - начал Андрей, - она будет рада тебя услышать...
   Впрочем, тут же передумал, и сказал:
  -- Ладно, я ее наберу, потом тебе дам трубку, - и начал нажимать кнопки мобильного телефона.
   Вика схватила трубку после первого звонка.
  -- Алло!
  -- Вика, это я, все в порядке, - быстро сказал Андрей, - в смысле, все живы и здоровы.
  -- Как все прошло? - спросила Вика с заметным облегчением в голосе.
  -- Без особых сюрпризов. Высокие договаривающиеся стороны ни фига ни о чем не договорились. Так что операция продолжается.
  -- То есть? Вы спокойно позволили ему взять деньги и уйти? А потом что случилось?
  -- Нет, ты знаешь, спокойно не вышло. Он как-то быстро засобирался, и деньги, видно, забыл захватить. Но если бы не Альваро, меня бы ждали крупные неприятности, - его передернуло. - И тебя тоже. Дело в том, что он знает, что мы с тобой знакомы...
  -- Откуда?!!
  -- Он взял распечатку звонков твоего мобильного. Я тебе звонил в тот день, из бара, помнишь? И после, из Америки...
   В ответ Вика длинно и энергично выругалась.
  -- Прости, - добавила она. - Это я себя имела в виду. Надо ж было быть такой дурой. Ладно, что теперь?
  -- Теперь, Вика, сиди в гостинице, и жди нас. Никуда из номера не выходи. Если что нужно - заказывай в номер, и смотри в глазок, когда открываешь. Мы скоро приедем. На вот тебе Альварчика, поговори с ним.
   Он передал другу трубку и некоторое время слушал, как Альваро бормочет что-то по-испански, с непривычно мягким выражением лица.
   Наконец, он нажал кнопку отбоя, и сказал Андрею:
  -- Она хочет участвовать в планировании дальнейшей операции. Говорит, теперь мы все в одной лодке, и все такое, - он вздохнул. - Только я бы этого не хотел. Все же она с ним столько вместе была, бесследно такое не проходит. А у нас теперь ситуация серьезная - или мы его, или он нас. Не хочу, чтобы на ней это после висело.
   Андрей посмотрел на Альваро внимательно.
  -- Мне кажется, ты напрасно беспокоишься, Альваро. У нее к нему счет немалый, и у самой рука при необходимости не дрогнула бы... Но если ты считаешь, что мы без ее помощи обойдемся, то я согласен - ни к чему ее впутывать.
  -- Тогда давай обсудим ситуацию. Что, кстати, он сказал перед тем, как удалиться с таким эффектом?
   Андрей перевел на память последние слова Сергея в кафе. Альваро помрачнел, как туча, и процедил сквозь зубы:
  -- Хорошо, что я по-русски не понимаю, а то мог бы и не сдержаться.
  -- Ты ведь его нарочно отпустил, да? - задал свой вопрос Андрей.
  -- А что мне было делать - в плен его брать, что ли? - пожал плечами Альваро. - Если бы я хотел его задержать, я б нож использовал, и встал по-другому. А стрелять в него у меня не было намерений. Сегодня, по крайней мере. Вообще, - Альваро усмехнулся, - сегодняшняя встреча имела одно главное назначение - убедить тебя, что в твои джентльменские игры здесь играть глупо и опасно. Изложи-ка мне вкратце, о чем вы с ним поговорили?
   Андрей восстановил по памяти их короткую беседу, попутно вновь убеждаясь в том, Альваро кругом прав, и что теперь они уж точно квиты - теперь он сам обязан ему жизнью.
  -- Ну вот, видишь? - пожал плечами Альваро. - Тут уже речь не о деньгах. А после сегодняшнего, - он вдруг широко улыбнулся, - после сегодняшнего позора авторитет, о котором он так беспокоится, дал совсем уже неприличную течь...
  -- Кстати, расскажи мне и ты в двух словах, как ты нейтрализовал охрану, - попросил Андрей.
  -- Да все просто. Там четыре человека было - двое в "мерседесе" и двое в "лэндкрузере". Я бы один справился, но хотелось обойтись без жертв и без увечий, поэтому прихватил одного надежного парня. Я его лично не знал, но рекомендации мне дали хорошие. Не подвел, - Альваро удовлетворенно кивнул головой. - Охранники у Сергея крупные, и не из робких, но... необученные. Да, наверное, и необучаемые, поскольку если у человека уже руки в наручниках, да пристегнуты к рулевому колесу, а он все пытается тебя бритой головой за нос укусить, это говорит о его упорстве, но не делает честь интеллекту, - он замолк.
  -- А дальше? - спросил Андрей.
  -- А что дальше? Я пошел в кафе, как мы договаривались, а напарник мой пока на всякий случай за ними присматривал. А когда мы ушли, и он ушел.
  -- А охранники там так и сидели в наручниках?
  -- Да они и сейчас там сидят, я уверен, - хмыкнул Альваро.
  -- Как это?
  -- Да так, - Альваро посмотрел на часы, - с нашей встречи часа еще не прошло. Сергей рванул через заднюю дверь, и побежал, конечно, не к машинам - он, скорее всего, предположил, что охрану его скрутил, по меньшей мере, отряд десантников. Так что пока он доберется до своих, пока пошлет кого-то проверить, что там случилось, часа два пройдет, не меньше.
  -- А они не могут на помощь позвать?
  -- Могут, - удовлетворенно сказал Альваро, - но не позовут. Я у них пушки повытаскивал, и на задние сиденья свалил, вместе с их мобильниками. Так что они сидят в машинах тихонько, чтобы, не дай Бог, полиция ими не заинтересовалась - не думаю, что у них есть разрешение на ношение оружия.
  -- Да, Альваро, - Андрей посмотрел на друга с еще более возросшим уважением, - ты неплохо подготовился. Но... - запнулся он, - если ты все это знал заранее, то... почему ты дал ему уйти?
   Альваро секунду помолчал, прикусив нижнюю губу.
  -- Видишь, Андрей, во-первых, стрелять в кафе в центре города без необходимости - нечистая работа. Излишнее внимание, ненужная опасность. Во-вторых, проблема этим не решается. В его банде многим известно, куда он отправился, и тебе бы с рук такое не сошло. Было бы еще хуже, если это только возможно. Заменивший Сергея на месте главаря был бы обязан найти тебя и отомстить - у него бы свой собственный авторитет оказался под вопросом.
   Андрей заметно приуныл.
  -- Так значит, все было напрасно. Мне все равно придется скрываться - мы же не можем уничтожить всю банду, у него там по меньшей мере человек семьдесят-сто. И мое имя и прочие данные есть чуть ли не у каждого - меня же искали по серьезному тогда...
  -- Погоди, Андрей, - остановил его Альваро. - Теперь ты, наоборот, все усложняешь. Дело не в том, сколько человек в банде - сто или тысяча... - он на секунду задумался. - Давай возьмем такой пример. Ты ведь в крупной фирме работаешь? - вдруг спросил он.
  -- В крупной. Входит в десятку крупнейших фармацевтических компаний мира.
  -- Сколько человек в ней работает.
  -- Ну, даже не знаю точно. Тысяч тридцать, если считать во всем мире.
  -- Тогда скажи мне, сколько человек стоит на самом верху - я имею в виду незаменимых, тех, кто непосредственно руководит компанией.
  -- М-м-м... - задумался Андрей. - Во-первых, есть совет директоров - там крупнейшие акционеры. Совет определяет политику, стратегию, самые ключевые вопросы. А если говорить об исполнительном руководстве - ну, во-первых, президент, он же главный исполнительный директор, дальше главный финансовый директор, еще два-три "главных" по разным вопросам... Потом, компания разделена на подразделения - у нас есть исследовательские лаборатории, производство, сбыт. Но если говорить о самой-самой верхушке, я бы насчитал человек семь-десять.
   Альваро кивнул головой.
  -- Что произойдет со всей вашей компанией, если эти семь человек, во главе с президентом, скажем, погибнут в авиакатастрофе?
  -- Такого быть не может, - засмеялся Андрей. - По правилам компании даже два директора не имеют права лететь одним и тем же рейсом. Потому что гибель даже одного высшего руководителя неизбежно приведет к падению курса акций компании. Но ненадолго, и, скорее всего, без долгосрочных последствий. Двое - это близко к катастрофе, особенно если один из них - президент. Гибель семерых - это гибель компании. Акции рухнут, и фирму купят за бесценок конкуренты.
  -- А что произойдет с этими тридцатью тысячами работников во всем мире?
  -- Да ничего не произойдет. Будут работать, как работали. Ну, кого-то из оставшегося руководства заменят, понятно, на носителей идеологии новой компании-хозяина, это уж как водится.
  -- Тогда скажи, много ли дела будет оставшимся до идеологии старой компании?
  -- Да никакого. Вывеску сменят, и все. А скорее всего и этого не случится - зачем терять раскрученное имя? Да какая разница, главное, чтобы зарплату сохранили.
  -- Ну вот, Андрей, ты понял, к чему я клоню? Если твою тридцатитысячную компанию можно пустить под откос, ликвидировав семь человек, то о каком количестве мы говорим, когда речь идет о группировке в сотню бандитов? - он помолчал немного, и, не ожидая ответа, сказал сам: - Правильно, практически о таком же. Ну, в нашем случае, скорее четыре-пять человек. Вообще-то размер пирамиды не так уж важен, к низу она может расширяться сколько угодно: главное - верхушка.
   Андрей помолчал, обдумывая услышанное.
  -- То есть, - начал он, - ты предлагаешь начать отстреливать руководство банды, начиная с Сергея? - он покачал головой. - Не выйдет. Ты видел, с какой охраной они ездят? Это сегодня он своих людей оставил в машинах, потому что меня не опасался, и про Вику не хотел при них речь заводить. Больше такого не произойдет. Да и потом, стоит одного ликвидировать, к остальным уже не подступишься. А у них ресурсы - ого-го, нас-то как раз быстро передавят.
  -- Зачем же по одному? - пожал плечами Альваро. - Я тут план небольшой подготовил.
  -- Какой еще план? - спросил Андрей подозрительно.
  -- А я вчера не зря вечер провел в разговорах. Я с разными людьми встречался, в том числе кое с кем из ваших официальных структур. Американские службы с вашими контакты поддерживают - да иначе и нельзя, приходится то сотрудничать, то соперничать, так чтоб зря дров не наломать, лучше все заранее прояснить. Вот, я перед поездкой сюда встречи организовал, и рекомендациями заручился. В частности, вывели меня на ваш УБОП. Организация сильная, только, как бы это сказать, - он почесал в затылке, - с проблемами. Во многих смыслах подчиняется тем самым структурам, с которыми призвана бороться. Такая вот шизофрения получается, - он развел руками. - Положение, впрочем, не уникальное, такое в Италии было до конца восьмидесятых. Образуется со временем. Ну, и, кроме того, профессионалы работают отличные, а оплачиваются - ни к черту. Так что приходится им самим о себе заботиться.
  -- Так нас сегодня УБОП прикрывал? - удивился Андрей. - А я думал...
  -- Парнишка снаружи - сам по себе. А в кафе - УБОП. Я решил дать ребятам немного заработать, совместить прямые обязанности со сверхурочной работой. Они были только рады - банда этого твоего Сергея у них вот где сидит уже, - Альваро сделал соответствующий жест. - Самая жестокая группировка в городе, тем и держатся. Подмяли под себя всех в районе, и информационное обеспечение у них хорошо поставлено. Честные ребята в УБОПе на них давно зуб точат, да у тех прикрытие хорошее на всех уровнях, не исключая, кстати, тот же УБОП. А если они еще своих людей во властные структуры проведут - над чем уже вовсю работают, тогда просто - туши свет. Банда очень жадная и агрессивная, начнет расти, расширять территорию и рынок, настоящая война начнется. У них тактика такая - чем больше крови, тем лучше. Человеческую жизнь ни во что не ценят. Поэтому информацией по банде меня снабдили охотно, а если мы ее выведем из бизнеса, то уже не я им буду должен, а они мне.
   Он остановился, посмотрел на Андрея, который внимательно слушал, не произнося ни слова.
  -- А информацию я получил следующую. Верхушку банды составляют пять человек - все общей кровью повязаны, нехорошей кровью, несмываемой. Сон, впрочем, они от этого, видимо, не теряют, и готовы продолжать, и продолжают. Охрана, действительно, у всех отличная, просто так не подберешься - ни по одному их не взять, ни всех вместе. Поэтому план возник следующий. Мои контакты дали мне адреса всех пятерых - городских квартир, то есть. Они живут довольно компактно, в одном районе, и по будним дням почти всегда ночуют дома. Операция заключается в следующем: поздно ночью, когда все спят, по всем пяти адресам одновременно приходят люди. Специалисты, которые найдут способ, как пройти в охраняемые подъезды - сверху, снизу, или сбоку. На дверь каждой квартиры поставят мины направленного действия. Двери у всех, кстати, стальные, тем легче использовать магнитные мины. После этого люди исчезают, их дело сделано. Как только я получаю информацию, что все заряды на месте, остается нажать кнопку радиосигнала, и пять одновременных взрывов выносят квартиры вместе с их обитателями через противоположные окна. Дело сделано. Банды больше нет.
   Андрей молчал, ошарашенно глядя на Альваро.
  -- Слушай, Рэмбо, - вымолвил, наконец, он, - ты в своем уме? Это же Москва, блин! И потом, - вдруг пришло ему в голову, - а семьи?! Отморозков не жалко, но это ж тридцатилетние мужики, у них жены, дети маленькие.
   Альваро пожал плечами.
  -- На войне, как на войне. Жертвы среди гражданского населения неизбежны. А положение жены бандита связано с повышенным риском для здоровья.
  -- Вика, между прочим, до вчерашнего дня тоже жила под одной крышей с бандитом, - раздраженно сказал Андрей. - В какой-то момент это перестает быть выбором. Я уже не говорю о детях.
   Альваро нахмурился.
  -- Слушай, с таким подходом я не знаю, что делать. Тогда надо прекращать операцию, и валить всем отсюда. Да и вообще, приезжать не стоило, - он махнул рукой. - Вот ты сам придумай, как их собрать в одном месте, без посторонних, да еще желательно подальше от твоей любимой Москвы.
   Андрей сжал его руку.
  -- Альваро, не сердись. Просто я не готов позволить, чтобы ради моего комфорта и спокойствия погиб десяток женщин и детей. Я себе этого не прощу...
  -- Не далее как на прошлой неделе, - скучным голосом заговорил Альваро, - они расстреляли на шоссе какого-то банкира - он возвращался в Москву из своего загородного дома. Расстреляли вместе с женой и двумя дочками, шести и одиннадцати лет. Не говоря уже об охране - погибло четверо молодых парней, у которых тоже были семьи. Всех, включая девочек, добивали контрольным выстрелом в висок. Если их оставить в покое, такое же точно произойдет и на следующей неделе, и в следующем месяце, и конца этому не будет... Если тебе так спокойнее, считай, что ценой жизни семей бандитов мы спасаем гораздо больше жизней невинных людей.
   У Андрея сжались челюсти.
  -- Что же УБОП не займется своим прямым делом, если они все это знают? - в горьком недоумении спросил он, в то же мгновение понимая, что вопрос обращен не по адресу - скорее, Альваро мог поражаться такому положению вещей в столице огромной страны.
   Альваро, однако, не стал пользоваться своим правом постороннего, и ответил по существу:
  -- Не могут они ничего сделать. Свидетелей нет, улик нет, есть только агентурные сведения, которые к делу не подошьешь, и в суде не предъявишь.
   Андрей опять задумался.
  -- Альваро, - проговорил он медленно, - я понимаю, что это ты так сказал, к слову, но... впрочем, - остановил он сам себя, махнув рукой, - фигня это все, безнадежно.
  -- Говори, говори, - заинтересовался Альваро.
  -- Да ну, без толку. Я хотел сказать - а что если есть способ собрать их в одном месте, за городом, без посторонних? Да вот только это место будет укреплено не хуже крепости, и охрана как в Кремле. Поэтому вопрос снимаю, - вздохнул Андрей.
  -- Говори дальше, - приказал Альваро.
  -- Ну, - неохотно продолжил Андрей, - у меня еще в тот первый вечер разговор с Викой был, и я так понял, что обычные дела Сергей решает в офисе над своим баром, а вот серьезные совещания с корешами проводит в каком-то загородном коттедже. Вика знает, где этот коттедж находится, сама там бывала, да и твои контакты в УБОП должны такую информацию иметь. Если бы знать, в какие дни они там собираются, тогда, вот тебе, пожалуйста - и за городом, и все в одном месте. И без "гражданского населения", - тут он вспомнил рассказ Вики про "субботник", и добавил, нахмурившись, - по крайней мере, в начале встречи. Да только там охранников будет человек двадцать, и заборы, я уверен, крепкие - не живая изгородь.
  -- Погоди, погоди, - Альваро даже глаза прикрыл, что-то прикидывая. - Так-так, ждать и дежурить, пока они там соберутся, мы не можем. Значит, надо спровоцировать экстренное совещание. Но нужно время на подготовку... Скажем, двух дней хватит. Завтра что? - спросил он у Андрея, открывая глаза, - воскресенье?
  -- Воскресенье. Только Альваро, это все пустые хлопоты. Не думай, что ты сможешь туда мину заложить, или что-то в этом роде. Наверняка коттедж охраняется круглосуточно - эти ребята не первый год в бизнесе, и живы до сих пор не потому, что подставлялись под удар всем, кому не лень.
  -- А вот это мы должны сами выяснить - и какая там охрана, и какие там заборы. Поехали в гостиницу. Зачем одалживаться у УБОПа, когда адрес можно узнать у Вики?

XXXVIII

  
  -- Надо завтра с утра туда проехать, посмотреть на обстановку. Вика, какая там местность вокруг? На другой стороне дороги, вот здесь? - Альваро ткнул пальцем в рисунок.
   Вика не только подробно рассказала, где находится загородный коттедж Сергея, но и нарисовала довольно толковый план, с указанием расположения усадьбы относительно проходящего рядом шоссе.
  -- Тоже холмы. Только коттедж стоит на совсем голом склоне, а холмы через дорогу сплошь лесом покрыты.
   Альваро удовлетворенно кивнул головой.
  -- Ну что ж, как насчет прогулки по лесу? Это можно? Туда разрешен доступ? Или лес - это частная собственность?
  -- Разрешен, разрешен, - успокоил его Андрей. - Не до такой степени у нас пока все поделено.
  -- А мы не привлечем лишнего внимания? Русские, вообще, ходят в лес?
  -- А куда им еще ходить? До тех пор, пока у нас в руках будет что-нибудь, куда можно положить грибы, никому не будет никакого дела. Несмотря на то, что в такую сушь о грибах не может быть и речи. Это уже неважно. Только надо купить подходящую одежду.
  -- И неплохо бы раздобыть машину попроще, если мы хотим сойти за грибников, - добавила Вика.
  -- Да ладно, - махнул рукой Андрей, - если б мы на "бимере" каком ездили, тогда да. А "вольво" вполне сойдет для поездки по грибы.
  -- Ну, как знаете. Поехали, мальчики, одеваться.
   В спортивном магазине Альваро сразу запал на легкие хлопчатобумажные костюмы камуфляжной зелено-коричневой раскраски. Андрей, которого до зубовного скрежета раздражала эта мода, когда все, кому не лень, надо и не надо, нацепляли на себя военизированную одежду, застонал, и хотел скрыться в направлении более нейтральных нарядов, но был цепко схвачен Альваро за рукав.
  -- Если это обычная одежда для похода в лес, то нам тем более не надо выделяться, - пресек он возражения Андрея. - А в нашем случае - это просто находка, потому что маскировка может оказаться далеко не лишней.
   Андрей подчинился.
   Вика же была непреклонна, и отказалась даже взглянуть на "это уродство". В целом, однако, она проявила благоразумие, и остановила свой выбор на симпатичном спортивном костюме цвета хаки, который сидел на ней идеально, подчеркивая все достоинства фигуры.
  -- Уверяю вас, мальчики, так будет лучше. Подумайте, на кого мы будем похожи, все одетые в одинаковый камуфляж? На политкорректную диверсионную группу из голливудского сериала? А так - просто два придурка, пытающиеся выглядеть "мачо", вывели на загородную прогулку симпатичную девушку.
   Пришлось признать, что определенный смысл в ее словах был, и консенсус тем самым был достигнут.
  
  
  -- Километра через два слева увидим коттедж, как только проедем вон ту деревушку, - сказала Вика.
  -- Там помедленнее, ладно, - попросил Андрея Альваро, сидящий рядом с ним на переднем сиденье, с картой на коленях.
   Было уже за полдень. С утра выехать не удалось, потому что Альваро решил, что ему необходимо добыть карту-километровку района, где находился коттедж. Карту он получил, но это заняло у него все утро, и теперь он немного нервничал по поводу потери времени. Андрей причин для такого волнения не видел - часом раньше, часом позже, какая разница.
   Если коттедж чем-то и мог привлечь внимание, так это своей тошнотворной архитектурой. Громоздкое здание из красного и кремового кирпича, в три этажа, с ярко-красной черепичной крышей и неожиданной стеклянной башенкой на самом верху, с массивными уродливыми колоннами. Обширная территория была обнесена сплошной двухметровой кирпичной оградой. Все это стояло метрах в трехстах от шоссе, на склоне холма; к стальным раздвижным воротам в ограде вела узкая асфальтированная дорога.
   Андрей ехал, не спеша, держась ближе к правому краю дороги, пропуская обгоняющие его автомобили. Альваро окинул взглядом коттедж, но больше внимания уделял лесистым холмам на правой стороне шоссе. Когда коттедж остался позади, он еще раз взглянул на карту, и сказал:
  -- Через километр-полтора будет пост ДПС, там повернем направо.
   Андрей кивнул головой. Вскоре впереди показался упомянутый пост. Андрей повернул на бетонную дорогу, обрамленную с обеих сторон подступающим вплотную лесом.
  -- Не спеши, - попросил Альваро, - скоро должна быть небольшая дорога, уходящая направо. Повернем на нее.
   Дорога оказалась хорошо наезженным проселком, идущим вдоль широкой просеки с линией электропередач; справа уходил вверх склон холма, поросший сосновым лесом.
   Они проехали метров двести; то тут, то там, были запаркованы автомобили, иной раз встречались люди с корзинами и рюкзаками.
  -- У вас всегда в лесу так людно? - спросил Альваро.
  -- Да нет, - успокоил его Андрей, - просто сегодня воскресенье, и день хороший. Похоже, и правда, грибной сезон начался.
  -- Ну, тогда давай где-нибудь здесь остановимся.
   Андрей нашел небольшую безлесную площадку у дороги, и, съехав с проселка, уткнул в нее "вольво" носом.
   Они вышли из машины, потягиваясь и разминаясь.
   Альваро бросил взгляд вверх по склону холма, и сказал:
  -- Нам надо подняться на вершину и немного спуститься по другой стороне - я с шоссе видел прогалины, с которых должен хорошо просматриваться коттедж.
   Андрей огляделся по сторонам.
  -- Большинство народу, кстати, идет в противоположную сторону, через просеку, видно грибные места все там.
  -- Вот и здорово, - Альваро достал из кармана компас, взглянул на его шкалу, потом на солнце, и, легонько стукнув ладонями Вику и Андрея по спинам, задал направление движения.
   С ориентированием на местности у Альваро все было в порядке: ни разу больше не взглянув на компас или карту, он уверенно шел вперед по склону холма. В воздухе совсем еще не чувствовалась осень - от нагретых солнцем сосновых стволов пахло смолой, шуршали под ногами сосновые иголки. Вика шла чуть в стороне, с сосредоточенным выражением лица. Андрей машинально поглядывал по сторонам, выискивая глазами грибы.
   Подъем наверх занял у них минут двадцать; Альваро, не останавливаясь и сохраняя то же направление, тут же начал спускаться по противоположному склону. Они прошли не больше пятидесяти метров, как перед ними открылась широкая прогалина, с которой открывался вид на шоссе. Теперь Альваро забрал немного вправо, держась в тени деревьев, и через минуту троица оказалась в месте, с которого как на ладони был виден коттедж вместе со всей его обширной территорией.
  -- Располагайтесь, будьте как дома, - сделал Альваро широкий жест рукой.
   Все уселись на теплую хвою под соснами. Альваро снял небольшой рюкзак и поставил рядом с собой.
   С такого расстояния никаких подробностей разглядеть было невозможно. Андрей прикинул, что дистанция до коттеджа составляла километра полтора, не меньше.
   Альваро открыл рюкзак и достал оттуда уже знакомый Андрею бинокль с красными зеркальными окулярами.
  -- Это тот самый, что ты для Мексики покупал? - удивился Андрей. - Альваро, как ты мог предвидеть, что он нам понадобится? Или ты с ним теперь вообще никогда не расстаешься?
  -- Да нет, просто куда мне было его девать? Не выбрасывать же - он стоит страшных денег, да и техника хорошая, "Бушнел" - ты посмотри, с автофокусом, с зумом, и оптика отличная, - он протянул бинокль Андрею.
   Андрей поднес бинокль к глазам и навел его на коттедж.
   Вблизи сооружение выглядело ничуть не более привлекательно. Наоборот, сверху был виден еще ряд подробностей, только усиливающих безобразное впечатление; все стекла, за исключением ажурной башенки на крыше, были покрыты зеркальным отражающим напылением, как в офисных зданиях, а парадный вход был "украшен" длинным выступающим козырьком, совсем уж несуразно торчащим прямо между тяжелыми колоннами.
   Третий этаж вообще не имел окон, и был окружен сплошной крытой галереей, только перила были какие-то странные: вместо балюстрады - сплошное высокое ограждение, выкрашенное в красный, в тон черепице, цвет, с узкими горизонтальными прорезями. Внешний вид коттеджа эта архитектурная деталь тоже не улучшала.
   Неправильной формы территория внутри ограды была под стать зданию. Примерно треть ее была заасфальтирована и отведена, очевидно, под стоянку автомобилей. В данный момент она была почти пуста - там стояли только два "джипа", один из которых поливал из шланга плечистый парень в комбинезоне защитной расцветки. Андрей нашел кнопку "зума" и навел бинокль на лицо парня. Лет двадцать на вид, бритая белобрысая макушка, безмятежное выражение лица.
   Остальная территория представляла собой зеленую лужайку, за исключением круглой площадки перед главным входом, которая тоже была заасфальтирована и соединена двумя дорожками со стоянкой - въезд и выезд. Вдоль дорожек и по бокам от крыльца кто-то, видимо, начал высаживать цветы, да бросил, не доведя дела до конца, и теперь клумбы выглядели неряшливо, головки цветов уныло поникли в окружении плебейской поросли сорняков.
   Андрей вернул бинокль Альваро, который тем временем извлек из рюкзака небольшой блокнот и шариковую ручку, и делал на чистой странице какие-то на удивление неразборчивые пометки.
   Альваро прильнул глазами к окулярам.
  -- Вика, а что внутри этого удивительного строения? - осведомился Андрей.
  -- На первом этаже - зал, где проводятся заседания и пьянки, там же кухня, холл, подсобные помещения.
   Альваро оторвался от бинокля и опять начал делать пометки в блокноте. Вика, между тем, продолжала:
  -- В подвале - сауна и, ясное дело, бильярдная. На втором этаже - четыре большие спальни и две маленькие. А выше - не знаю, никогда туда не поднималась.
  -- Там перила какие-то странные, на третьем этаже...
  -- Это галерея для охраны, - пояснил Альваро. - Ограждение из броневого листа, с прорезями для стрельбы. Выглядит, согласен, уродливо, но с точки зрения защиты - очень эффективно. Вся территория простреливается из укрытия. Сейчас там ходит только один охранник, по периметру, наблюдает за обстановкой. Дежурство, очевидно, круглосуточное - видишь, прожекторы со всех сторон.
   Андрей присвистнул:
  -- Хорошо укрепились ребятки. Видно, есть основания для опасений.
  -- Банда Серого многим на мозоли наступила, - угрюмо сказала Вика, - потому и прячутся за стенами.
  -- Банда Серого? - заинтересовался Андрей. - Это так твоего бывшего зовут в кругах?
  -- Ага, - сказала Вика. - Ненавидит он эту кличку лютой ненавистью. Своих заставляет себя Сэром называть. "Когда машину подавать, Сэр?" - это же описаться можно от смеха, а ему хоть бы что, - зло засмеялась Вика.
  -- Альваро, а что там в стеклянной будке наверху? - вернулся к прежней теме Андрей. - Какая-то фигня на треноге - пулемет, что ли?
  -- Нет, это подзорная труба, - ответил Альваро, вглядевшись. - В беседке охранник должен сидеть, но сейчас там никого нет. Видимо, наблюдение за окрестностями ведется только когда хозяева дома, - Альваро отнял бинокль от глаз, и посмотрел на Вику и Андрея. - Теперь, кстати, понятно, почему я настаивал на защитной одежде? Через этот телескоп можно с такого расстояния разглядеть секундную стрелку на твоих часах, если знать куда смотреть.
   Андрей машинально посмотрел на часы.
  -- Понял, босс, - сказал он, и добавил по-русски, - базара нет.
   Альваро закрыл блокнот, положил его вместе с биноклем обратно в рюкзак, и поднялся, отряхивая штаны от хвои.
  -- Я видел все, что надо, - сказал он. - Если нет других предложений, поехали назад.
  -- Не знаю, что видел ты, - мрачно ответил Андрей, тоже поднимаясь и протягивая руку Вике, - а я видел печальную судьбу эмигранта - мою, то есть. Потому что эту крепость никакими силами не взять. А значит, банда Серого будет заниматься беспределом в свое удовольствие и дальше, а мой удел - скрываться от нее в каких-нибудь малоцивилизованных странах.
  -- Ну, а я видел совсем другую картину, - сказал Альваро. - И вообще, перестань причитать. В худшем случае, если у нас ничего не выйдет, я тебе сделаю какой-нибудь нейтральный паспорт с другим именем - бельгийский, например - помогу найти работу где-нибудь в Южной Америке, или в Эмиратах, и будешь жить лучше прежнего, даже можешь в Москву иной раз наезжать, только не сразу, и с осторожностью.
   Лицо Андрея на мгновение просветлело, но потом он вновь с сожалением покачал головой:
  -- Не-а... Если б ты видел вчера его лицо, ты бы понял, что он ни перед чем не остановится. У меня и мама не будет в безопасности, пусть хоть и в Австралии, и до двоюродных он доберется... - он обернулся к Вике. - Я прав?
   Та покачала головой с мрачным выражением лица.
  -- Без сомнения.
  -- Ну, тогда тем более выхода нет, - пожал плечами Альваро. - Пора приниматься за дело.
  
   При въезде в город Альваро позвонил кому-то по мобильному телефону и попросил Андрея отвезти его к метро "Смоленская". Выходя из машины, он сказал:
  -- Поезжайте в гостиницу, я приеду часа через два-три. К ужину точно буду. Без нужды не ходите никуда, ладно?
   И растворился в толпе.

XXXIX

  
   Тремя днями позже они вновь сидели в той же прогалине, с тем же видом на уродливое строение на склоне холма. Только на этот раз без Вики. Альваро сидел на покрытой хвоей земле, прислонясь спиной к шершавому медно-черному стволу высокой сосны. На коленях у него лежал бинокль, сам он неотрывно всматривался вперед. Андрей лежал рядом, вытянувшись во весь рост и глядя в голубое небо, лениво пожевывая сорванную травинку.
  -- Давно хотел тебя спросить, Альваро, - скосил он глаза на друга, - где ты так бойко по-арабски выучился говорить?
   Альваро усмехнулся, все также глядя вдаль.
  -- Я одно время практически сам был арабом, хочешь верь, хочешь нет, - сказал он. - Давно. Я тогда совсем молодым был, и глупым. Думал, это все игрушки. Видишь, мне очень хотелось пройти обучение в арабском тренировочном лагере, где готовят диверсантов, террористов и прочих специалистов. Лучшая подготовка, какую только можно получить в моей профессии, - он поднял бинокль к глазам. - Поехал в Судан, свел знакомства, наврал про себя с три короба. Попал куда хотел, больше года тренировался. Но тут на меня стали давить по серьезному, чтобы я ислам принял. Ну, я думал, сегодня принял, завтра отказался - говорю, глупый был совсем. А когда понял, что назад пути не будет, пришлось бежать, - он снова опустил бинокль. - Приговорили меня к смерти заочно. И конец бы мне, рано или поздно, наступил - это тебе не от Сергея бегать - но - повезло. Совершенно случайно, без всякого умысла, довелось мне спасти от покушения какого-то саудовского принца. Ничего героического, чистый случай, да я и не знал, что это за пацан был. Просто подвернулся вовремя, да рефлексы сработали.
   Альваро тихо засмеялся каким-то своим воспоминаниям, и закончил:
  -- Короче, я не получил в награду верблюда, нагруженного золотом, но зато вместо этого отменили мой смертный приговор. Так что с тех пор я дружу с арабами, хотя и не так тесно, как вначале. У нас теперь, скорее, деловые отношения.
   Он посмотрел на часы, и сказал Андрею:
  -- Поднимайся, твоя очередь.
   Андрей поднялся рывком, сел рядом с Альваро. Тот отдал ему бинокль, уступая место у сосны, а сам откинулся на спину, устремив взгляд в небо. На лице его появилась блаженная улыбка.
  
  
   Андрей знал причину этой улыбки, потому что наблюдал ее на лице Альваро с позавчерашнего утра, после первой ночи, в которую тот не появился в их номере. Андрей нисколько не обеспокоился, потому что знал с абсолютной достоверностью, где его можно найти. Двумя часами раньше, когда они заканчивали ужин в ресторане, дождавшись возвращения Альваро с его таинственного свидания в "Джон Буль-пабе", Андрей поднялся с места, и сказал:
  -- Ребята, я сегодня без десерта. Давайте без меня. А я пойду, лягу пораньше - надышался свежим воздухом, в сон клонит.
   В сказанном им не было ни слова правды. Ему очень хотелось сладкого, и совершенно не хотелось спать. Просто, увидев в очередной раз, как, встретившись взглядами, одинаково остекленели глаза Вики и Альваро, он решил, что с него достаточно, и решил избавить парочку от своего присутствия.
   Покинув их, он направился в бар, с осознанным намерением напиться. В качестве средства для достижения этой возвышенной цели он избрал текилу. Ничего более аутентичного, чем "Сауза" в баре не нашлось, зато обнаружились настоящие лаймы, что было приятным разнообразием по сравнению с большинством заведений Москвы, где лайм, без ненужных сомнений, повсеместно заменяют лимоном, считая их, очевидно, одним и тем же плодом, только разной степени зрелости.
   После первого же глотка текилы нахлынули воспоминания. Чуть подумав, Андрей сам изумился тому, что если посчитать, из последнего полета в Мексику он вернулся всего лишь на прошлой неделе. Ощущение было такое, что все это происходило в какой-то другой жизни. "Да так оно и есть, скорее всего, - подумал он с откуда-то взявшейся горечью. - Больше такое не повторится никогда". От этой мысли стало совсем грустно. Выходит, что же, он живет - во всяком случае, жил до эпохального июньского вечера - совсем не той жизнью, какой ему хотелось бы жить? Почему тогда он так стремился все это время снова вернуться к тому же самому: к своей работе с девяти до шести, к ежедневному галстуку, компьютеру, к переговорам, клиентам и контрактам?
   Нет, не то. Самое главное по-прежнему ускользало - очевидно, вследствие постоянного стресса последних дней, мозг работал не очень четко. Чтобы поправить дело, Андрей помахал бармену рукой, и указал на свой пустой стакан.
   После второй порции текилы дело пошло на лад, а после третьей он поймал, наконец, упорно ускользавшую от него суть проблемы, отряхнул ее от шелухи, и выложил перед собой, с беспощадной ясностью осознавая причину своего состояния: он боялся снова остаться один. Дело было не в том, чем заниматься - возить контрабанду, подписывать контракты, или бороться с мафией - каждый должен делать то, что он делает хорошо. Или ничего не делать, некоторым это тоже неплохо удается. Главное - не быть одному. От формулы "каждый за себя" хочется выть волком. Одиноким волком.
   А что теперь будет? Теперь, если Альваро вытащит очередную карту из своего широкого рукава, с опасностью будет покончено - и глупо даже переспрашивать, действительно ли хочет этого Андрей. Но это означает, что вместе с опасностью уйдет из его жизни Альваро - скажет "Hasta la vista, amigo", повернется на высоких каблуках, мелькнув кастильским профилем, и исчезнет навсегда, увлекая за собой Вику - еще одна невосполнимая потеря...
   И только пятый стаканчик расставил все на свои места. Формулировки, правда, вновь потеряли ясность, но уже по другой причине, зато все обрывки сложились в общую картину, и картина эта была вовсе не такой мрачной. Ничего не будет потеряно, и Альваро с Викой никуда не уйдут из его жизни - пусть они не смогут видеться часто, они всегда будут где-то для него, как он будет здесь для них - для обоих вместе и каждого в отдельности, что бы ни случилось...
   Для закрепления этой мысли требуется еще один, завершающий, стаканчик, но бармен смотрит как-то недоверчиво... Нет, ничего, лежащая рядом с Андреем на стойке карточка гостя его успокаивает, и перед Андреем возникает еще один стаканчик светлой жидкости.
   Над стойкой закреплен большой телевизор, из него льется английская речь. До сих пор фильтры в голове Андрея работали надежно, напрочь отсекая от сознания разговоры ведущих и гостей какого-то слащавого развлекательного шоу из жизни богатых и знаменитых. Теперь же в затуманенное сознание стали отчего-то пробиваться обрывки фраз. То ли просто фильтры прорвало, то ли голос звучит какой-то знакомый:
   "...была близка к отчаянию... и вдруг, одним утром... как Золушка... правду говоря, даже имени его... случайная встреча... поверила... три дня пригласили на пробы... ношу, как талисман..."
   И другой голос, уверенный и немного снисходительный:
   "...надо думать, не последняя ваша роль... взглянуть на талисман?..."
   Смех.
   "...лучше не буду..."
   Опять уверенный голос:
   "...оказала честь... восходящая звезда Карен Хейвуд... приглашена на роль... в фильме маэстро..."
   Когда Андрей поднял, наконец, голову, и сфокусировал глаза на экране, там уже была заставка:
   "Передача "Новые лица на Олимпе" с Глорией Дэвис".
   И две фотографии.
   На одной - платиновая блондинка с высокой грудью, обнаженными плечами и сверкающей улыбкой. Шедевр пластической хирургии.
   На другой - она. Без сомнения, она. Только вместо неоново-розового ершика на голове откуда-то взялись темные волосы вполне достойной длины.
   Андрей поднимает стаканчик с текилой, и салютует экрану:
  -- Мои поздравления, Карен...
   По лицу бармена видно, что Андрею пора идти в свой номер.
  
  
   Погрузившись в размышления, Андрей не сразу заметил, что в зоне наблюдения что-то происходит. Он рывком поднял бинокль к глазам и навел его на площадку перед входом в коттедж. Из-под козырька как раз выходили какие-то люди.
  -- Альваро, трое выходят из коттеджа.
   Против ожидания, Альваро не стал забирать бинокль у Андрея - он только приподнялся на локте, и сказал:
  -- Продолжай наблюдение. Кто такие?
  -- Две женщины и мужчина. По виду - обслуга. Повара или уборщики. Или и то, и другое. Это, наверное, их "нива" там запаркована.
   Действительно, две женщины средних лет, одетые очень просто, даже бедно, и пожилой мужчина в очень поношенном костюме и клетчатой рубашке, направились к старенькой темно-вишневой "ниве", которая смотрелась еще более убого рядом со сверкающей черной "тойотой-лэндкрузером" и двумя "джипами", также запаркованными на площадке.
   Через минуту "нива" выехала с асфальтированной стоянки и направилась по дорожке к воротам. Раздвижные ворота открылись ровно настолько, чтобы выпустить автомобиль, и тут же снова закрылись.
  -- Видимо, еще раньше нас приехали, или ночевали в коттедже, - прокомментировал Андрей.
   Сами они добрались до места два часа назад, в начале восьмого утра, и с тех пор поочередно, по полчаса, наблюдали за ситуацией на территории коттеджа. Каким-то образом Альваро знал, что сегодня состоится совещание Сергея с остальной верхушкой банды, неизвестно было только время встречи. Альваро предупредил Андрея, что ждать, возможно, придется целый день, но скорее всего, все начнется не позднее полудня.
   Когда они приехали утром, на площадке уже стояли четыре машины, одна из которых только что увезла прислугу. По периметру на сей раз ходили навстречу друг другу уже два охранника, а в стеклянной беседке наверху был виден силуэт сидящего человека. Человек периодически оглядывал окрестности в бинокль, а иногда подходил к подзорной трубе и приникал к окуляру, поворачивая ее в разные стороны. Поэтому сегодня Андрей и Альваро заняли позицию не на открытом месте, а немного в глубине, под соснами. Впрочем, в последний час наблюдатель в беседке не утруждал себя осмотром местности, а непрерывно болтал по мобильному телефону.
  
  
   Андрей так до сих пор и не знал, в чем состоял план операции. Знала ли Вика? Тоже неизвестно. Во всяком случае, она не просилась сегодня поехать с ними, только встала утром вместе с Альваро, чтобы проводить их до машины.
   В понедельник утром, когда сияющие, как два медных пятака, Альваро и Вика постучались в номер к помятому с похмелья Андрею, троица устроила короткое совещание. Сначала, правда, Вика с ходу оценила обстановку, и сказав: "Бедненький", позвонила в гостиничный сервис, чтобы принесли холодного пива.
   В повестке дня совещания был один вопрос, докладчиком выступил Альваро. Он сообщил, что подготовка к операции идет полным ходом, и время "Ч" будет назначено через два, максимум три дня. До тех же пор он сажает Андрея и Вику под домашний арест, потому что с каждым днем растет опасность того, что их обнаружат, что поставит под удар все планы, и вообще, может привести к катастрофе. Сам он тоже по возможности не будет покидать гостиницу, но это уж как получится.
   Повеселевший от пива Андрей начал было возражать, ехидно говоря, что некоторым легко сидеть под домашним арестом, и даже, если на то пошло, под постельным арестом, лишь бы время от времени подкреплять силы вкусной и здоровой пищей, что в гостинице организовать совсем не проблема, а вот ему торчать в гостинице уже вот где сидит.
   В ответ на это Альваро строго сказал, что, будучи руководителем операции, он несет за Андрея персональную ответственность, поэтому отставить разговорчики. А Вика показала Андрею маленький крепкий кулак, и тут же, обняв за шею, поцеловала в губы.
   Тем самым решение было принято, и об обжаловании не могло быть и речи.
   Андрей купил в гостиничном киоске пару книг в бумажных обложках и отчаянно проскучал в своем номере два дня, встречаясь с друзьями только во время обеда и ужина. Как и предполагал Андрей, у тех такой проблемы не возникало - от новых, и, безусловно, приятных, ощущений, зеленое сияние Викиных глаз запылало совсем уже небывалым огнем, отчего официанты в ресторане поминутно роняли ножи и вилки и по три раза переспрашивали, прося повторить заказ.
   Наконец, к концу второго дня ожидания, Альваро позвонил Андрею в номер, и сказал, что операция назначена на завтра, и чтобы он был готов выехать в шесть часов утра.

XL

  
   Андрей снова встрепенулся и зашарил рукой в поисках бинокля.
  -- Похоже, гости начинают собираться, - его охватило возбуждение.
   От шоссе по подъездной дороге к воротам коттеджа ехали две машины: большой черный "мерседес" и памятный Андрею грузовик без прицепа. Ворота при их приближении плавно открылись, "мерседес" подъехал к крыльцу, а грузовик остановился позади него.
   Сначала из обеих машин вышли охранники и водители, и встали перед входом под навес крыльца. Один из охранников открыл заднюю дверь "мерседеса", помогая выйти пассажиру и одновременно заслоняя его телом сзади. С двух других направлений его закрывали трое других охранников. Мгновение - и пассажир скрылся под навесом. Андрей только и успел увидеть мелькнувшие темные волосы над ухом, да плечо в сером костюме.
  -- Да нет, это не гости, это хозяин приехал, - пробормотал Андрей, наблюдая за тем, как водители вновь расселись по машинам, чтобы увести их на стоянку, а двое охранников пошли вдоль дома к боковому входу.
  -- Андрей, - сказал Альваро, - теперь я тебя сменю, - он протянул руку за биноклем. - Дело в том, что я видел фотографии остальных бандитов, и знаю номера их автомобилей. От меня больше пользы будет.
   Андрей без сопротивления отдал ему бинокль.
  -- Ну, фотографии тебе вряд ли понадобятся, - заметил он, - сам увидишь, как у них выгрузка отработана. Теперь ясно, зачем они этот козырек над крыльцом пристроили...
   Не прошло и десяти минут, как на подъезде к воротам появилась целая кавалькада машин. Без бинокля Андрей мог только различить два легковых автомобиля и два больших внедорожника - по виду то ли "крузеры", то ли "гелендвагены". Судя по всему, процедура высадки проходила по той же схеме. Теперь на стоянке стояло уже девять разнокалиберных автомобилей. Водители собрались в группку, и, видимо, начали болтать о чем-то, покуривая сигареты.
  -- Охрану по периметру выставляют, - сказал Альваро, глядя в окуляры бинокля. - Напряглись всерьез - сработало, значит, - пробормотал он про себя.
  -- Что сработало? - заинтересовался Андрей.
  -- А ты думаешь откуда я знал, что они здесь сегодня соберутся? - ответил Альваро, опуская бинокль. - Их подводит чрезмерная информированность. Я им вчера через свои контакты в УБОП скормил "агентурные сведения" о том, что на них готовит нападение московская чеченская группировка некоего Кодаева - очень сильная организация, которой, надо сказать, никакого дела нет до "банды Серого". Но логику в таком развитии событий, теоретически, увидеть можно. Тем более, что он меня в кафе, ты говоришь, за чеченца принял. Он, вероятно, в голове все это вместе связал, и решил, что ты каким-то образом вышел на Кодаева, и как-то заручился его помощью, - тут Альваро вновь заинтересовался чем-то вдали, и прильнул к окулярам, не прерывая рассказа, - а чем еще объяснить, что ты сумел этакое организовать? Информация была подана как "требующая проверки", но достоверность оценивалась в качестве "высокой", как и срочность. Учитывая опасность ситуации, Сергей просто обязан был безотлагательно собрать совещание, причем не в городе, где он слишком уязвим для нападения. Так что шансы на то, что они приедут сюда, были неплохими. И, как видишь, расчет оправдался. Ага, а вот и четвертый!
   Альваро опустил бинокль и сказал:
  -- Возможно, это все. Может приехать еще один, но это не принципиально - без этих четверых он самостоятельного значения не имеет.
   Андрей посмотрел на Альваро озадаченно.
  -- Ну и что толку? Ну, собрал ты их всех вместе, так теперь они еще и предупреждены, что на них готовится нападение. Неплохо бы, конечно, натравить на них этого Кодырова, но тут без армии, похоже, не обойтись.
  -- А чем мы с тобой не армия, мой друг? - смеясь, спросил Альваро, обнимая Андрея за плечи. - На нас нападают, мы обороняемся. А раз противник превосходит нас численностью, надо искать нестандартные тактические решения. Слышал про доктрину асимметричного ответного удара?
  -- Слышал, - пробормотал Андрей, глядя на красную крышу коттеджа. - Только все равно ничего в голову не приходит. Разве что порчу на них навести. Но за этим лучше к Вике обратиться.
  -- Ладно, подожди, - сказал Альваро загадочно, - скоро сам все увидишь.
   Он посмотрел на часы.
  -- Я почти уверен, что все в сборе. Сейчас три минуты одиннадцатого, встреча, похоже, была назначена на десять. А к Сэру, готов побиться об заклад, опаздывать не принято. Но все же, - он подтянул колени к груди и обхватил их руками, - дадим им еще десять минут...
   Десять минут прошли в молчании. Андрей время от времени поглядывал в бинокль, наблюдая, как по галерее разгуливают теперь уже четыре охранника; вернее, Андрей видел только двоих, но, поскольку эти двое ходили теперь из конца в конец каждый вдоль своей стороны здания, он сделал вывод, что и другие две стороны охраняются также. Остальные охранники из числа приехавших стояли через равные промежутки внутри периметра, у самой ограды, сжимая в руках короткоствольные автоматы.
   Альваро пошевелился, расцепил руки и достал из кармана куртки мобильный телефон. Нажал несколько кнопок, глядя на маленький экран, подождал немного, и, не поднося трубки к уху, нажал на кнопку отбоя. После этого он сунул телефон обратно в карман и вновь устремил взгляд на коттедж. Андрей решил, что подождет пока с вопросами, и уперся в окуляры бинокля, отрегулировав "зум" на общий план, чтобы видеть всю территорию коттеджа. Это становилось однообразным.
   Еще минуту картина не менялась.
   Потом внезапно что-то начало происходить с изображением. Андрей даже моргнул пару раз, решив, что от напряжения у него слегка повело в глазах. Геометрия коттеджа сначала как-то неуловимо изменилась, кирпичные стены дрогнули, а по черепичной крыше прошла волна, будто от резкого порыва ветра. Мозг Андрея еще не успел зафиксировать эти странные явления, как необходимость в этом отпала - то, что произошло дальше, носило несравненно более выраженный характер.
   Из всех окон первого этажа брызнули стекла, а вслед за ними - красно-черные языки пламени, вперемежку с какими-то обломками. Красную крышу подбросило метра на три вверх вместе со стеклянной беседкой, а стены начали нехотя оседать вниз, отчего крыша на несколько мгновений отделилась от остального здания, а потом, как бы спохватившись, начала догонять его, подчиняясь силе земного притяжения.
   В первые три-четыре секунды все происходило будто на телеэкране с выключенным звуком. Потом до ушей Андрея донесся какой-то короткий свист, и сразу вслед за ним - звук отдаленного взрыва, похожий на короткий удар грома, сопровождаемый более приглушенными раскатами.
   Стены здания рушились, выдавливая из под себя черные клубы дыма и пыли, и спустя несколько секунд вместо коттеджа можно было видеть лишь клубящуюся завесу, быстро увеличивающуюся в диаметре, и через миг заполнившую всю территорию внутри ограды.
   Еще через секунду все стихло.
   Андрей в каком-то оцепенении наблюдал, как оседает пыль, мало-помалу позволяя рассмотреть картину разрушений. Первое, что открылось взору, была автомобильная стоянка - машины, сплошь засыпанные обломками, кирпичной крошкой и покрытые слоем пыли. У ближайших к зданию автомобилей вместо стекол зияли черные провалы.
   Вскоре стал виден эпицентр взрыва. То, что осталось от здания, нельзя было даже назвать кучей обломков. Очевидно, подвальное помещение было достаточно глубоким, чтобы вместить в себя то, что осталось от стен и перекрытий, и теперь на месте коттеджа была, скорее, неглубокая воронка. Удивительно, но черепица кровли более или менее сохранила относительный порядок, в котором она была уложена на крыше, и теперь остатки здания были прикрыты, хоть и с обширными прорехами, тем же ядовито-красным черепичным слоем.
   Все без исключения охранники, размещенные по периметру территории, лежали на земле, тоже запорошенные пылью, прикрыв головы руками. Теперь некоторые из них начинали шевелиться, не спеша, однако, подниматься на ноги. Очевидно, ждали продолжения.
   Когда к Андрею вернулся дар речи, он вымолвил с трудом, обращаясь к Альваро, но не поворачивая головы:
  -- Что это было?
  -- Ракета класса "земля-земля", с лазерным наведением, - с готовностью пояснил Альваро, как ни в чем не бывало. - Компактное изделие, предназначено для поражения небольших стационарных объектов, обслуживается одним человеком.
  -- А... оно от-откуда прилетело? - слегка заикаясь спросил Андрей. - Изделие это?...
   Альваро пожал плечами.
  -- Понятия не имею. С любого из этих холмов, - он сделал круговой жест рукой. - Дальность действия около четырех километров - главное, чтобы между лазерным прицелом и целью не было препятствий.
   Вдруг на лице его появилось изумление, и он схватил бинокль. Всмотревшись, он расхохотался, и протянул бинокль Андрею.
  -- Ты только посмотри! - сказал он. - Наблюдатель с крыши живой! Вот уж точно, в рубашке родился... - и заключил, - самое время ему подумать о перемене карьеры!
   Наведя бинокль, Андрей и впрямь увидел бредущего по черепице человека в камуфляжном комбинезоне. Шел он, отряхиваясь как собака, в общем направлении ворот, и все еще сжимая в руке мобильный телефон.
  -- А больше никто не выберется? - спросил Андрей с опаской.
   Альваро уверенно покачал головой.
  -- Ракета влетела в окно первого этажа, как и было заказано. Прямо им на стол, можно сказать.
   И добавил, помолчав:
  -- Ты не видишь иронии в этой ситуации? Ракета, чтоб ты знал, куплена на деньги Сергея. Так что долг был все же возвращен кредитору - правда, в несколько иной форме...
  -- Ирония, безусловно, есть, - согласился Андрей, обдумав сказанное. - Только какая-то она некрофильская...
  -- Ладно, пошли к машине, - сказал Альваро, поднимаясь на ноги. - Нам здесь больше делать нечего.

ЭПИЛОГ

  
  
  -- Ну что, Бонни и Клайд, бросаете меня? - нарушил, наконец, молчание Андрей.
   Они стояли втроем у выхода на таможню. Только что была объявлена посадка на рейс "Свисс" до Цюриха - сигнал к прощанию.
   - Звоните хоть иногда, что ли. А если серьезно, - он на мгновение запнулся, боясь показаться сентиментальным, но все же продолжил, - если серьезно, то вы двое - самое близкое, что у меня есть к понятию "семья".
   Альваро обнял его за плечи, похлопал по спине.
  -- Держись подальше от неприятностей, братишка.
   Вика подошла к нему совсем близко, и, как тогда, в Шереметьево, легонько стукнула кулаком в плечо.
  -- И от больших американских грузовиков, - добавила она, улыбаясь.
  -- А если все же влипнешь, ты знаешь номер телефона. Оставь сообщение, я приеду, - сказал Альваро.
  -- Мы приедем, - поправила Вика. - Родственники должны помогать друг другу. И не обязательно попадать в крупные неприятности, чтобы позвать нас. Просто, если тебе станет плохо. Например, тебя бросит девушка, или умрет собака...
  -- У меня нет собаки, - сказал Андрей.
  -- У тебя и девушки нет, - ответила бессердечная Вика. - Это я так, к примеру.
   Андрей с Альваро пожали друг другу руки, опять обнялись. Вика приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Он уловил знакомый легкий запах. "Как называются ваши духи? - Лалик..."
  -- Мы скоро увидимся, - сказал Андрей.
  -- Я знаю, - ответила Вика.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   187
  
  
  
  --
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"