Все хорошее начинается случайно, все плохое - закономерно.
Однажды Анна Карелина, прогуливаясь по Невскому в ожидании кавалера, столкнулась нос к носу с Сергеем Варанским.
Здесь надо сообщить, что нос у Сергея был действительно выдающимся (почти на десять сантиметров вперед лица) и не столкнуться с ним было почти невозможно. Сереженька не был представителем южных народностей, просто был у него такой нос - и всё, и, хотя все принимали его за грузина, мать его, Екатерина Варанская (мать-одиночка дворянского происхождения), уверяла Сереженьку, что встречалась с грузинами только на базаре. Именно поэтому еще несовершеннолетнего С. Варанского часто тянуло на базар, где он любовался своими возможными отцами, расположившимися за прилавками и бойко торгующими гвоздиками "всэго за адын рубл". По достижении совершеннолетия Сереженьке приходилось нередко спасаться бегством от пухлых блондинок неопределенного возраста, принимавших его за грузина. Наверное поэтому у Сереженьки сложилась стойкая привычка носить с собой паспорт, ибо, когда женские атаки с демонстрацией отдельных частей тела становились совершенно невыносимы, он вытаскивал паспорт и тряс им перед носом изумленной дамы. Некоторых самых наглых паспортные данные не убеждали ("знаем мы эти паспорта..."), тогда решающим аргументом становился размер. Кошелька, конечно, поскольку Екатерина Варанская была обыкновенным библиотекарем, не воровала и взяток не брала. Естественно, что, пользуясь столь необычной популярностью у женщин, Сереженька рано познал вкус женского тела и причастился ко многим премудростям половой жизни. Тем не менее, это его не испортило, ибо с одной стороны, от излишеств уберегал паспорт (и кошелек), а с другой стороны, уверенность, что виноват не он сам, а его нос. К моменту встречи с Анечкой Карелиной на Невском (а может быть и в другом месте, да и в другом городе) С. Варанский успел жениться на такой же честной идиотке, как и Е. Варанская, по имени Надя, прижить с ней двух сыновей, Кирилла и Мефодия, а также стать дипломированным инженером.
Анечка Карелина тоже была замужем, правда муж у нее был непутевый, музыкант и, конечно, пьяница. Как мужа звали, вспомнить уже трудно, кажется, Виктор, но это неточно, а фамилия-то и явно не сохранилась, поскольку Анечка при замужестве фамилию не поменяла. Детей у них не было, жили они почти врозь: она - с мамой, а муж приезжал с гастролей, исполнял свой супружеский долг и опять исчезал в неизвестном направлении. Поэтому не надо очень уж упрекать Анечку в легкомысленном поведении и уличных знакомствах, ее можно понять, правда?
Как бы то ни было, но столкнулись они нос к носу и полюбили друг друга. Что было дальше в тот вечер, неизвестно, однако через неделю они уже встречались каждый день. После работы. Он провожал ее до подъезда и отправлялся домой. Лишь изредка, когда мама уходила на целый вечер, или когда у родственников освобождалась на время квартира, они соединялись в долгожданном и торжественном коитусе, от которого получали полное удовлетворение, не достигнутое в браке. Это происходило нечасто, но тем это было еще прекраснее, хотя никогда не покидало чувство опасности, вдруг кто-то придет и накроет на месте преступления. Причем, если она относилась к этому философски, то он очень боялся возможного разрыва с Наденькой, поэтому иногда во время полового акта он глупо озирался по сторонам и вслушивался в шорохи шагов за дверью..
Так бы все и продолжалось к взаимному удовлетворению сторон, однако, в один прекрасный момент Анечка поняла, что это любовь, а за нее надо бороться. Сереженька со своей стороны уже давно понимал, что это любовь, но предпочитал молча страдать от невозможности соединиться навек с любимой.
Начала Анечка свою борьбу с того, что в очередной свой приезд муж ничего не получил от нее и подал на развод. Анечкина мама, Степанида Карелина (матъ-одиночка рабоче-крестьянского происхождения) не одобрила такого поведения своей тридцатилетней дочери. Перспектива потерять источник заграничных шмоток и предметов туалета, привозимых в большом количестве зятьком из длительных командировок, весьма угнетала С. Карелину. Особенно встала на дыбы Степанида, узнав, что дочь любит какого-то ублюдочного инженера с нищенской зарплатой, женатого, да еще и с двумя детьми. "Он же никогда на тебе не женится, дура набитая, гуляла бы себе с другими, так нет, и жизнь свою хочешь угробить, и меня под монастырь подвести", - кричала она частенько. "Женится, - сцепив зубы отвечала ей Анечка, - Он и паспорт всегда с собой носит, на этот случай". Вскоре Анечка окончательно закрепила развод с мужем штампиком в своем паспорте. Теперь дело было за малым - надо было развести Сереженьку с Наденькой. Это оказалось непросто. Сереженька страстно любил Кирилла и Мефодия, кроме того, его уход чрезвычайно огорчил бы Е. Варанскую, считавшую Наденьку своей дочерью, и прекрасно уживавшуюся с ней. Надо отметить, что Е. Варанская была, естественно, больным человеком - у нее барахлило сердце, печень, почки, желудок, кишечник, легкие и еще что-то, то ли селезенка, то ли поджелудочная железа. Поэтому огорчать Е. Варанскую было крайне нежелательно.
На этом этапе романа начались типичные прометеевы муки прикованного к семейной глыбе интеллигентного Сереженьки. Сердце рвалось из груди к любимой, а уйти и хлопнуть дверью не было ни сил, ни повода. Половая жизнь с Наденькой превратилась в настоящее испытание. Вместо регулярного, почти ритуального отправления потребностей, он, мысленно подменяя предмет любви, творил, выдумывал и пробовал, прикусывая язык, чтобы не шепнуть ласково "Анечка...". От этого Наденька лишь стала больше любить своего мужа и, ничего не замечая, осыпать его нежностями. Решительно не находилось повода для ухода. А тут еще и Кирилл пошел в школу, а Наденька пишет диссертацию, а у Е. Варанской нашли новую болезнь, а Мефодий тоже болеет и никак не хочет идти в детский сад. В общем, сплошные проблемы, как тут уйдешь?
А Анечке уже не терпится, Анечка торопит, обижается, ну что, подождать не может? Вот схлынут все срочные дела и... Тут Анечка не выдержала и поругалась с Сереженькой по телефону и трубку повесила, попрощавшись.
Ох, как страдал С. Варанский! Целых два дня. А потом взял и поехал к Анечке мириться и впервые не вернулся домой ночевать, сообщив жене по телефону, что ночует у друга. Все было восстановлено, Сереженька успокоился и после работы, как обычно, приехал домой. Вот тут-то и выяснилось, что другу-то звонили (откуда только телефон его откопали?), но друг-то Сереженьку не смог позвать к телефону. Короче, приперли Сереженьку к стенке, он посмотрел на Кирилла и Мефодия, закрыл глаза, собрался с духом и ... покаялся. Дня через три он был прощен. Наденька с красными от слез глазами целовала его и винила во всем себя, против чего, в общем-то, Сереженька не возражал. Анечкин телефон, записанный на листке бумаги, был торжественно сожжен на семейном совете. На том все и закончилось.
Только не надо думать, что Анечка бросилась под поезд. Никуда она не бросалась, это все граф переврал, чтобы сюжет оживить. Никуда Анечка не бросалась, а через пару месяцев вышла замуж за грузина, на этот раз настоящего, а не поддельного. Правда одна из ее подруг говорит, что это все равно, что броситься под поезд. Но ведь она завидует!