Луна стояла неподвижно в чёрном небе. Она была едва ли больше волчьей лапы, тускло-жёлтая, а потому казалась сонным глазом усталого вампира с вечно молодым смехом.
Скрип... скрип. Скрип... скрип.
- Что это за песня? Это скрипит Луна?
- Нет, качели.
- А что такое качели?
- Это такие мёртвые деревья, на которых летают люди.
- Они что, не умеют сами?
- Нет. Но не стоит над ними смеяться, они знают Луну.
Волк усмехнулся. Это был крупный, красивый волк с блестящей тёмной шерстью, горящей серебром под лунным светом, с мощной грудной клеткой и сильными лапами. И он полагал, что в этом мире знает всё лучше остальных, ведь он не похож на них, а потому волк усмехался на такие наивные слова.
- Знают Луну? Откуда? Они что, слышали её песни? Или знают, как её зовут? Кто из них беседовал с Луной о скрипах? - волк говорил с восхитительной молодой иронией, гордый юношеским сознанием собственного превосходства.
- Ты думаешь, знать Луну - значит, знать её как ты?
Скрип... скрип. Скрип... скрип.
- Нет, конечно. Но понимать её необходимо. А то - качели!
- А слышал ты, что некоторые из них ходили по Луне, собирая глазами лунные кратеры в горсть, упиваясь её светом и се-ребрясь в её звуках. Ты это слышал?
- Нет, зато я слышал лунные скрипы.
Волчица вздохнула. У неё были прекрасные глаза, если бы не крохотный серый огонёк, словно у старой-старой женщины с гладкими персиковыми щеками и переливающимися на свету длинными девичьими косами: быстроногая, тоненькая краса-вица, только в зрачках - пыль тысячелетий, память о Сотворении мира.
- Ты когда последний раз летал к Луне?
- Не было времени, - быстро ответил волк. - Не было. То сходка вервольфов, то игрища Равноденствия, то День ритуаль-ной крови. Совсем не успеваю, не помню, когда кушал, не то что летал.
- Ты врун, - отметила волчица. - Ты кушал утром, обжора. Ты врун и не способен к познанию Луны, - безжалостно приба-вила она и увидела, что с молодого всезнайки сходит непомерная спесь. Увидела без удовлетворения или радости. Её не бы-ло дела до минутных эмоций.
- Как же так? Почему?
Скрип... скрип. Скрип... скрип. Скрип... скрип.
- Ты не умеешь уважать людей, а значит - ничего не умеешь... Да иди посмотри, кто там поёт на качелях: ветер, или чело-веческие волчата, или большие люди! Или гномы!
Через восемь минут волк вернулся, счастливый, что угодил госпоже. О чувстве превосходства он давно забыл.
- Там взрослый человек с одной нежной юной самкой, - доложил он, чуть не виляя хвостом от усердия.
- Ночью... Похоже на них... Люди! Они не хотят спать, не умеют летать и не любят охотиться ночью. Только их глупые, чудесные качели под Луной, молчащей для них. Им даже Луна не поёт, а и не надо! Только они двое на старых скрипучих качелях. Я хочу посмотреть на этих восхитительных дураков! - и волчица помчалась к качелям, где - скрип... скрип! - на-ходились люди. За ней понёсся и волк. Два стремительных красивых тела, одинаковых в быстроте и силе, только почему на волчице - печать далёких веков?
Было темно и лунно, дивный октябрь разукрасил всё в тоскливый серый. Мерно шумело море, разбивая себя о берег. При-брежная ночь хранила морское молчание, только скрип... скрип под тяжёлым осенним небом. Качели...
- Вон они! - громко крикнул волк, но что могло этих двоих отвлечь друг от друга?
- Тихо, глупый вервольф, - почти умоляюще проговорила волчица. - Они же вместе, не мешай. Видишь, они катаются на качелях.
И он понял, кивнул, поднял морду к Луне и завыл, прося счастья для двоих людей - он, вечный вервольф.
Девушка вздрогнула.
- Волки?
- Не бойся, - ответил парень, нежно прижимая её к себе ещё крепче. - Ты видишь, какая ночь. Даже волки смотрят на Луну.
Скрип... скрип. Скрип... скрип.
- Ты их не тронешь? - спросил волк у своей мудрой спутницы.
- Нет, ни за что. Пусть катаются... И слушают лунные скрипы.