Среди вещей и странных грёз
Нет ничего на свете слаще
Никчёмных капель чьих-то слёз...
Воды из глаз животворящей.

Тягуч нектар цветущей липы,
Пчелиный рай душист и чист.
Рыданий тягостные всхлипы
Подобны музыке в ночи.

Тоски вселенской чёрный лёд
Растает, обращаясь в слякоть.
Умеют пчёлы делать мёд.
А человек умеет плакать.


...Тот мир от нашего далёк,
Одна из множества планет.
Провинциальный городок.
Квартира. Кухня. Табурет.

На нём, во тьме, как истукан,
В плену чужими ставших стен,
Гипнотизируя стакан,
Сидит в трусах абориген.

Рукой трёхпалой трёт чудак
До красноты в сухом глазу,
Но боль в его душе никак
Не превращается в слезу.

И понимает существо,
Что у всего есть свой предел.
Неодолимы естество
И власть над нами наших тел.

Тогда оно идёт во двор -
Предаться высшему суду,
И обращая к небу взор,
В нём ищет жёлтую звезду.

Смиренно руки опустив,
Творя молитву в тишине,
Кричит внутри себя с тоски.
И горько шепчет в ухо мне:

"Прости, я просто злая мошка
Меж обжигающих огней.
Эй... человек, поплачь немножко -
Пусть сердцу станет веселей".