Аннотация: АЛЬТЕРНАТИВНАЯ КОНСПИРОЛОГИЯ Все оказывалось гораздо сложнее, чем представлялось поначалу. Какую толику правды добавляли в свои слова Распутин и маг-некромант Виктор Эммануилович? Насколько щедро приправляли свои речи лукавством?
Его спутники исчезли, а сам он лежал на влажной мшистой полянке. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось зеленовато-серое болото, с красными прожилками.
Что произошло?
Почему он лежит на этой поляне?
Куда подевались Распутин и Антон?
Мысли теснились в сознании, как суетливо опаздывающие на поезд пассажиры Николаевского вокзала.
Вот баул заброшен, а сам пассажир все еще бежит по платформе вслед набирающему ход поезду.
Почем Даниила оставили одного?
С ним что-то случилось? Может, он тоже стал зомби?
Даниил привстал и осмотрел себя.
Нет, все в порядке. Он даже не ранен, ни капли крови, одежда в целости.
Или с ними что-то случилось?
Даниил снова придирчиво огляделся, стараясь зацепиться взглядом хоть за что-то примечательное в безбрежной серо-зеленой мгле.
Болото точно затаилось, настороженное и чуткое. Подернулось свинцовой тяжестью как панцирем.
Внезапно ужасный рев пронесся над омертвевшей водой.
Болото вспучилось. Медленно и бесшумно из него начало ... вставать что-то ...
Даниил не верил своим глазам.
Нечто, вздымающее себя из темной жижы, приобретало очертания странного существа. Смутно напоминавшее сгорбившегося человека. Человека гигантских размеров, высотой в десять, пятнадцать аршин.
Существо обладало огромным лицом, если так можно было назвать безмерно уродливое образование.
Серый кошмар обрамляли два огромных уха, по ширине как уши слона, по длине - уши гипертрофированного зайца. Но уши эти были не гладкими, а в бесконечных зазубринах.
Над уродливой имитацией лица располагался "череп", по нему елозили то ли гигантские змеи, то ли водоросли.
Обсидианово-черные глаза размером с бочку топили в себе всякую волю к сопротивлению.
Изо всех сил Даниил старался не поддаться гипнозу мерзкой твари.
"Думай. Хладнокровно. Сопротивляйся", - приказывал он себе.
Тварь грузно надвигалась на него.
Из-под воды появились когтистые руки, сплетенные из голых сухожилий, как серые канаты.
Внезапно Даниил осознал, что он кричит, нет, вопит так, как никогда в жизни не вопил.
Вопли исторгались из его горла с такой силой, точно их вырывали клещами.
Горло страшно саднило, словно его одновременно тянули изо всех сил и жгли огнем.
И все это проделывала мерзкая тварь. Вслед за воплями она вырвет из него - сердце, душу. Вывернет Даниила наизнанку как ненужный сюртук.
Негнущимися руками Даниил судорожно извлек из-за пояса металлическую форму в виде звезды. Электрический пентакль.
Непослушный палец вдавил кнопку.
Воздух изменился, внезапно в нем натянулись незримые струны высокого напряжения.
Тварь отдернула свою ужасную лапу и в неверии сверлила Даниила гипертрофированными чернильными глазами.
Даниил вцепился в пентакль мертвой хваткой.
Его трясло и лихорадило, пентакль плясал в его руках, как непослушная заводная игрушка.
Существо что-то утробно пробулькало на крайне низких частотах и стало медленно оседать в болотную жижу.
Боль в Данииле затихла, оставив его опустошенным.
Даниил инстинктивно дернулся вперед, чтобы не свалиться как подкошенному.
Но все же ноги предали его и он завалился на землю.
Глаза залило тягучим дегтем.
Даниил лежал, и почти не дышал. И даже мысли возникали в голове всего лишь как жалкие клочки никчемной ваты.
Мало-помалу небытие отпустило Даниила, деготь на глазах истончился, позволяя глазам раздвинуться в щелку. Руки слабо зашевелились.
- Оклемался, - раздался точно из-за толстой парчовой занавеси голос Распутина.
Оклемался?
- Данилушка, давай-ка хватит разлеживаться. Вставай. Мы не на свадьбе гуляем.
В самом деле, какой пентакль? Небольшая динамо-машина висела только на поясе у Распутина.
Морок ...
- Ладно, вернемся в Петербург, отправлю тебя все ж в Валаам, чтоб радетели свели с тебя Росчерк некроманта. Или самого Виктора Эммануиловича достану.
- Это все из-за Росчерка? - спросил Даниил, прикладывая руку к груди, где чувствовалось зудение.
- Приближаемся к Закатному храму, - проговорил Распутин, глядя вдаль на безбрежные топи. - Вот всяка шмагия и беситься начинает.
Чудотворец достал из котомки флягу и сделал большой глоток питательной жидкости, состоящей из гранатового сока вперемежку с говяжьим бульоном и мадерой.
- Теперь самое светопреставление и начнется, - добавил Распутин хмуро. - Все привал окончен. Пошли, - и первым, грузно опираясь на посох, двинулся вперед.
Глава 20.
Росчерк некроманта ...
Все оказывалось гораздо сложнее, чем представлялось поначалу.
Какую толику правды добавляли в свои слова Распутин и маг-некромант Виктор Эммануилович? Насколько щедро приправляли свои речи лукавством? Даниилу со многим (и во многом) предстояло еще только разобраться. А время неумолимо продолжало свой бег ... Забрав Даниила с собой на кладбище Александро-Невской Лавры и поведав ему о "Покуте Макоши", Распутин, "молитвенный человек", как его называли в Царском селе, предложил Даниилу пожить некоторое время в тихом месте - при кладбище.
"Пусть все успокоится, утрясется, - отечески проговорил Распутин. - Тебя будет искать полиция, ни к чему тебе весь этот шум. Пусть твоя скорбь спокойно уляжется в твоем сердце, а голова прояснится, тогда и продолжим разговор. Очень нужны сейчас России такие люди, как ты. Крепко об этом подумай. Я был когда-то конокрадом и расстригой, слыхал поди, но однажды понял, что впустую прожигаю свою жизнь. Все бы ничего, если бы был бесталанным. А так - дано мне кое-что. Спускать талант на бессмысленные блядки? Жалко. Что потом о себе скажешь? Вот и ты способности недюжие имеешь. Сможешь порадеть за Россию, как мы за нее радеем".
Бричка, в которую Распутин усадил Даниила, остановилась у больших ворот из кованого железа - весьма напоминавших ворота в Михайловский сад. В обе стороны от входа тянулись внушительные высокие стены из кирпича, некогда красного, а теперь копчено-зеленоватого мшистого цвета. Поверх врат по-ухарски расположились аршинные, прямо-таки маскарадные буквы, слагающиеся в слова "Товарищество на паях" "Новый Пантеон". Ворота были наполовину, как бы приглашающе, распахнуты. - По доброй воле сюда никто не ездит, - процедил сквозь зубы возница-"цусима". - Ну считай, что у тебя сегодня особый пассажир, - отозвался Даниил.
Он рассчитался с возницей и "Цусима" шибко хлестнул муторно-мохнатых лошадей. Бричка круто развернулась и помчалась обратно к Петербургу. Даниил двинулся по вкрадчиво хрустящему гравию внутрь кладбища.
Нашел Распутин место, куда его отправить!
Чтобы скорбь улеглась ... Даниил остро чувствовал утрату Дианы.
Первый раз в жизни сердце его потеряло покой. Так приходит любовь, ломая в душе все. А уходит - с еще большими разрушениями.
Навстречу Даниилу вальяжной походкой вышел мужчина с невероятно высокой копной черных кучерявых волос. Одет он был в длинную шинель нараспашку. Под ней грудь обтягивала тельняшка, а подпоясывал ее широкий алый кушак, заправленный в "цыганские" черные хромовые сапоги. - А, добро пожаловать в наше Товарищество на костях, - с усмешкой произнес мужчина. - Меня зовут Манхэттан. Я тут за церемонемейстера значица. А ты Даниилом изволишь быть? - Изволю. - Замечательно. Проходи. О тебе нас предупредили.
По обеим сторонам дороги печально-томливо свешивали горестные ветви плакучие ивы. Где-то в кроне дерева экзальтированно защебетала птица. Лицо Манхэттана озарила широкая усмешка. - А ведь хорошо у нас здесь. Благостно. И благодатно. Ты ведь к нам временно? Карму почистить? - Вроде того. Даниил не знал, что Распутин подразумевал, когда говорил "на некоторое время". На пару дней или на неделю-другую?
Назвавшийся Манхэттаном подвел Даниила к одноэтажному деревянному дому, напоминающему "финскую дачу" в Карелии. - Тут мы и живем. Никуда почти не выезжаем, - сладко улыбнулся провожатый. На веранде дома сидел с закрытыми глазами и блаженно ловил тепловатые лучи послеполуденного солнца пухленький человечек с сильно оволошенным лицом. То есть, практически полностью лицо его заросло коротким медового цвета мехом. Кроме того, лицо человека "маскировала" огромная клетчатая кепка, надвинутая почти на самые глаза, маленький круглый нос и пухлые влажные губы лишь невзначай выглядывали из-под нее. Тело человека, плотно - с ногами - укутанное клетчатым "шотландским" пледом, покоилось в инвалидной коляске. Во рту причудливо изогнулась длинная трубка, в ней благоухали ароматические снадобья. - Ваше превосходительство, - проговорил провожатый с огромной почтительностью. - Извольте-с, к нам новое лицо прислали. - Новое лицо, говоришь? - не открывая глаз, пробубнил человек. - Кто таков? И от кого? - От Григория Ефимовича. - Ах, вот оно что, - человек слегка оживился (но лишь постольку-постольку) и открыл глаз. Даниила прорезали два ока-шила. - Как звать атлета? - снова напустив равнодушие и полуприкрыв глаза, вяло вымолвил хозяин кладбища. - Даниил. - Даниил, - задумчиво причмокнул человек и макнул прибывшего в пронзительный взгляд. - А меня величают Отто Плюмб. Все думают, что я немец, однако я - ха-ха - прибалт. Чувствуешь разницу? И все же я империалист, каких еще поискать! А потому тебе придется смириться с моими имперскими замашками и не терпящим возражений тоном. Это ясно? - От чего же нет? - улыбнулся Даниил. - Замечательно. Манхэттан поможет тебе обустроиться. Ну а завтра начнешь арбайтен, то бишь, работать четко-правильно. Мы очень солидное предприятие. Не дожидаясь ответа, Плюмб потянул на коляске рычажок - каталка лихо развернулась. Манхэттан быстро обежал хозяина, услужливо распахнул перед ним дверь и каталка на стальных гусеницах степенно, по-купечески, въехала в дом. - Механика, - уважительно вымолил церемонемейстер. - Наш хозяин безумно гениален и оригинален. Даром что ли отделением заведовал в психлечебнице на Пряжке. Ну ладно, айда, иди за мной. Манхэттан провел Даниила в помещение, где под потолком висела огромная люстра с толстыми белыми свечами. Несколько разлапистых канделябров с ярусами свечек стояло вдоль стен.
Двумя рядами через все помещение тянулись полированные гробы, точно легионеры в боевой шеренге. Между гробами, скрестив руки на груди, прохаживался высокий худощавый человек. Его тело облачал строгий черный костюм. Человек чуть склонил голову вперед, словно что-то напряженно обдумывая. - Это Шалла, - представил худощавого Манхэттан. Заслышав свое имя, Шалла резко остановился, направил на Даниила взгляд и вдохновенно произнес: - Здесь все дышит комфортом и уютом. Желаете сосновый гроб за десять рублей? Или полированный клен - за пятьсот? По фронтепису отделаем драгоценными камнями, под старину. Или лучше - палех? Хохлома? Или что-то более строгое, в духе арт-деко. Стильно, но не пафосно. Даже жалко будет закапывать. - Закопаем. Готовься. Плюмбыч сказал, завтра с утра будем закапывать Яростного Грджога, - весело сообщил Манхэттан и расхохотался. Шалла только нахмурил брови.