Его рука крепко сжала огромный крест. Лицо выражало сухую злобу и что-то ещё. Улыбка пугала, очки блестели на солнце, а клинок поднятый вверх обещал только смерть.
Дождь шёл почти каждый день. Друзья были далеко и небыло возможности с кем-то поговорить. Странно... Днём несколько раз звонил старый друг, но почему-то, быть может от сознания дальности до него становилось всё хуже. Девятое мая становилось чем-то далёким, ушедшим и совершенно не вообразимым. Халлконен лежал на столе, как память погибшей любви или чего-то там. Да, наверное так. В прочем это не важно. Святой долг. Святой долг... Интересно, она сейчас видит? Хм, ерунда. Смерть - это смерть, какая там может жизнь?.. Да.
Солнце клонилось к закату, а он лежал у себя. Старое кресло с облезшей обивкой...
- Искариот! Секта...
Очередная депрессия медленно тонула в очередной банке сидора.
- Тридцать семь с мелочью... Последнее, что осталось...
Это не сказка, мир требовал большего, чем то, на что хватало его сил. Сил?.. Нет. Он был не глуп, но его воли не хватало даже на то, что бы чего-то добиться в жизни. Искариот... Эта секта дорого заплатит ему, если у него хватит воли. Если поднимится рука! Если поднимится рука... В прочем не важно.
Его разбудил яркий свет. Солнце светило в окно, а он ненавидел и любил этот свет. Свет... Быть может это и не он разбудил его. Он давно не реагировал на подобные мелочи. Ещё поволяться... Так лень вставать... Потолок освещён, на нём видны следы жизнедеятельности тараканов...
- Ненавижу эту мерзость! Солнце... Хм, давно его небыло.
Проснулся снова он, как буд-то его включили. Минуту колебался, а потом дёрнулся, поставил ноги на пол и натянул носки. Джинсы лежали на том же месте, что и вчера. Он медленно подошёл к картонной коробке и стащил с неё джинсы. Картонная коробка была набита каким-то хламом, но это не имело значения - сверху она была закрыта и одежда отлично пристраивалась на ней. На полу лежала ещё не открытая банка сидора и она порадовала его в этот чёрный слонечный день. Шипение, щелчок и сладкое яблочное зелье булькает в горле, холодит, и затуманивает мозги. Интересно... Сегодня депрессия так просто не уходила. Просто он не хотел этого и она грела, сжигала его изнутри. Ему это нравилось. Бедняга... Мир обрушился на него, а он не хотел сделать что-то, что бы сее изменить. Никто не любит его - беднягу и все против него. Это единственное, что вертелось на его языке, а менять что-то... Зачем? Нет! Лучше включить компьютер и кому-то пожаловаться... Рассказать, какя у него, как никогда сильная депрессия, как ему плохо, рассказать про бедную Ceras, которая погибла от клинка отца андерсена... Рассказать всё! Только не то, как он спрятался, как убежал от этого святоши, когда он пришёл за Ceras... И пусть только кто скажет ему про то, что его оптимизм...
Да. А таракан полз по столу, ему уже надоело смахивать их. Он смотрел, как приближается это чёртово насекомое. Их были тысячи и он гордо врезал по нему кулаком, внеся не поправимые потери в рядах этих тварей, давно аккупировавших всю квартиру! Кроме того от удара стол так сильно дрогнул, что чашка чая перевернувшись окрапила стол коричневатой жидкостью. Он считал её чаем...
Осколки чашки, которую он метнул в стену он соберёт вечером, а сейчас вперёд в Хеллсинг! Он был простым солдатом. Сейчас он был в отпуске, но сидеть дома... Дома он пытался сводить себя с ума своим наигранным одиночеством. Ради этого стоит жить... Да... Русский солдат, не в своей стране. Он любил эту работу, а она любила его...
Ещё один взгляд на пустую забрызганную кухню и плащь покрыл уже висящий на нём в лифчике Desert Eagle.
- Вот бы такой, как у Алукарда...
Он вышел на улицу, где на солнце блестел ещё мокрый со вчерашнего дня асфальт. Надев шляпу и тёмные очки он погрузился в свой бесконечный понт, зашагал на работу... Отпуск, работа... Только русский человек мог позволить себе работать в отпуске, похмеляясь каждое утро после депрессивного вечера и особенно после празднования девятого мая, которое кроме него вокруг никого не трогало, а для него было лишним поводом, что б напиться.
В казармы он припёрся к полудню. Всех поражала его странно-сомнительная тяга к работе. Особенно его приходы в двенадцать часов, со ссылкой на отпуск. В прочем он бул прав... Отпуск. В прочем он был просто снайпером и его никто не трогал. Сиди себе, жди очередного задания...
Как обычно он сел в свой угол, воткнул в ноутбук сетевой шнур и занялся привычным для себя делом. Он был наверное единственным идиотом в Хеллсинге, способным целый день просидеть за компьютером - в интернете, за аськами, мирандами и прочим хламом, запарывающим мозги человека.
За время его работы в Хеллсинге он припоминал только один раз, когда Алукард показывался в казарме... Все наверное, кроме разве что Бернадотта боялись его. Солдаты ненавидели Алукарда, ведь он не такой, как все, кроме того он не человек... Хотя... Нет, наверное не все солдаты боялись его. Он тоже не боялся его, ведь он понимал, что пока Алукард на стороне жалких смертных, он никогда не тронет его. А ещё он уважал Алукарда. Уважал, как силу, как джентельмена! Мёртвого джентельмена... В прочем это тоже не важно. Это ничего не даёт...
Ceras Victoria... Её не вернуть... И хотя с её смертью солдатам прибавилось работы, а главным образом и ему... Как снайперу... Её солдаты ненавидели больше Алукарда, считали глупой девчёнкой и единственное, что их интересовало, так это то, что скрывала юбка... Он не мог ненавидеть её, он... Он понимал её... Она потеряла всё! Потеряла отряд, родных и друзей... Она потеряла даже жизнь! Ходила мёртвой. Потеряла всё... Жизнь, а теперь даже смерть. Вернее жизнь в смерти. А он любил её. Любил и не защитил... Как же?!..
По щеке скатилась слеза... Он быстро размазал её и осмотрелся, никто ль не увидел...
Протяжный вой сирены выбил из него эти мысли. Машинально он схватил карабин и накинув на него оптику выскочил в каредор, где уже строились солдаты.
Лёгкое движение руки, магазин, затвор, первый патрон в патроннике...
- Всем по местам! - орёт Бернадотт.