Рудой Андрей Геннадьевич : другие произведения.

Сокровища Артеданфэльских императоров

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Необозримой древней империи, три тысячи лет существовавшей на северной равнине некой планеты больше нет - она разгромлена потомками пиратов. При штурме её столицы последнему наследнику, правящей ей с древнейших времён династии, удаётся бежать, забрав сокровища, состоящие из великолепных алмазов. На средства, выручаемые от их продажи, он, перебравшись в новый для себя мир, расталкивая и ссоря своих конкурентов, стремительно расширяет свои дела, но заходит слишком далеко.
  Сокровища
  Артеданфэльских императоров
  
  
  Цель оправдывает средства
  Девиз ордена Иезуитов
  
  
  Введение. Властители мира
  
  Ольвод - необычная планета, имеющая форуму вогнутого к середине диска, заполненного постоянно растущими огромными кристаллическими пузырями, балками и колоннами, создающими причудливый, изменчивый и труднопроходимый и нередко враждебный рельеф, из-за чего существа из середины - прогибов, никогда не бывали на краях и никогда не видели ни звезд, ни планет, а только две бледные луны. Они внешне похожи на людей, но голова их почти без волос и со складками уходящими к подбородку вместо ушей, пятью губами и челюстями с зазубренными краями и речевым органом с внутренними губами за ними, их шея оцеплена костями с малым ртом, рудименты трёх других рук и ног на плечах и бёдрах, по два плечевых сустава, четыре фаланги пальцев с твёрдыми концами без ногтей. В мире вечного дня, меряющегося каждые пять с четвертью часов сменами жёлтого - прямого света, и белого - преломлённого в могучей атмосфере, и интервалами - периодами обращений двух лун вокруг друг друга каждые девяносто восемь, вершат они свою историю, оставаясь во многом разрозненными, что делает столкновения в случаях контактов особо яростными, как и случилось, когда старая, но могучая наследственная земельная знать с твердыней в сколь древней столь и необозримой Артеданфэльской империи простиравшийся на холодных землях у единственного стабильного океана в центре прогиба, и возглавляемая наводящим на многих ужас императором Вентаром не удержала свои старинные, холодные и неприветливые земли, уничтоженная странами, раскинувшимся на островах и берегах того же океана, с разгромом Артеданфэльской империи ставших государством Валартад, сотворённом волей одного вопреки воле других с разных сторон, из стран-победителей империи, на основе Ваэмы - главной морской державе океана, в одиннадцать тысяч шестьсот семидесятом году по принятому в той части планеты летоисчислению. Всесильный император Клеррарт Вентар, правивший всем северным миром пятьдесят один год, был свернут и вскоре умер. Экспансия его суровой державы в остальной мир завершилась. От древней великой империи отошли её завоевания, а её центр попал под влияние Ваэмы, став частью Валартада - государстве, во главе которого встал победитель Вентара, Аквель Сантон Вавитонк, правивший им до самой смерти - пятьдесят четыре года. В последствии эту эпоху назвали Вавитонковской, ибо не стало во всём известном мире в те годы человека более властного и могучего, чем он. Валартад, скроенный и возглавляемый им, строя свои порты, предприятия, города, дороги, неисчислимые корабли, поезда, принимая и отправляя караваны с несчётными грузами в самые отдалённые части Ольвода, твёрдо исполняя свою волю доверенными в самых разных, заброшенных куда угодно странах, расширяя мировое влияние этой страны-исполина, выставив могучие армии и флот на стражу своих огромных владений, готовых уничтожить всякого кто на них посягнет, создавая во благо страны-гиганта армадами рабочих, инженеров, учёных новые и новые товары и средства производства, восхваляемй и превозносимый знаменитыми и безвестными изданиями, стаыл бы хозяином планеты, если бы не возвышение благодаря гибели Артеданфэльской империи, три десятилетия целенаправленно разрушавшей, ссоря с соседями, и открыто давя на руководителей не поражённого, но ослабленного на заре своего существования Ваэмой, перешагнувшей ещё до её столкновения с империей гигантский океан, иного образования с центром в богатейшем городе планеты Олтосе - Олтилора, призванного поглотить всё, куда бы смог дотянутся: магнаты, составляющие ядро этого союза столь богаты, что нередко "покупали" целые страны и регионы: их чиновников, управление, войска, промышленность, средства связи и массовой информации: богатства этих людей мерилось странами, из них они растили себе "цепных собак" и "невинных овечек". Конец северной империи позволил Олтилору развернуться, отрывая куски слабее державшиеся цепкой властью Валартарда, сорокалетние войны стран входяших в него давали о себе знать. Олтилор хотел большего, они не желали мириться с огрызком Ольвода, хотя и довольно крупным, доставшемся им, но и Валартад не желал ни с кем делить мир. И слова Вавитонка, сказанные им, когда он, победитель империи, сквозь соратников и соперников шёл к посту ютса - правителя Валартада: "Падение закостенелой Империи даёт гораздо больше возможностей им, чем нам, и пройдёт ещё не много лет и, они полностью оправятся от тех ударов, полученных треть века назад" оказались пророческими, и Олтилор действительно всего через несколько лет после этого полностью встал на ноги, и мир - теперь уже более связный, снова опутался сетью борьбы двух титанов, в ряде мест вылившихся в вооружённые конфликты - мелкие и крупные, но не роковые, как это случалось в прошедшей борьбе. Но и ставки стали теперь крупнее благодаря открытым во время долгих войн протяжённым путям меж частями мира. Какой вышла борьба, рассказывает эта книга.
  
  Пролог. Степь
  
  Пыль над степью стояла жёлтым облаком, под разогретым как сковородка блёклым небом лежала изрытая ширь, покрытая невысокой, сухой травой. Единственное, что напоминало о цивилизации в этих местах - дорога, точнее наезженная редкими повозками, а большей частью вытоптанная ногами людей и их подневольных животных, полоска степи. По ней шёл урунг - местное животное, похожее на морскую звезду, два луча - его хвосты, на два других он опирался, а ещё один являлся его головой. Он как и степь желтовато-коричневого цвета, покрыт мелкой чешуёй и волосами между ними. На нём ехало двое: погонщик и путник, весьма молодой. Он сидел, опустив голову, подпирая лоб двумя руками, запястье левой изуродовано шрамом от пули, видимо пролетевшей на вылет, и криво сросшимися костями. Какие-то мысли полностью заполняли путника. О чём он думал? О настоящем, может о прошлом или о будущем? Может, его мысли неслись где-то по просторам выси жаркого неба или, может, копошились здесь, внизу, в суете человечества? Это оставалось неизвестным. Сложения он скорее поджарого и крепкого, чем худого, челюсти его тяжеловаты, но в целом черты его лица заостренные: длинный, но выступающий не сильно нос, чёрные большие глаза под резкими и широко расходящимися бровями, плотные, упрямые губы, широкие скулы и ушные складки, отодвинутые назад, плотно прижатые к непокрытой голове. Кожа этого человека не совсем ясного, с явным оттенком чёрного, цвета, выдававшего представителя северных частей планеты - афеса. В его взгляде сквозило что-то глубинное и трагическое, не присущее его возрасту. Оба ехали в полном молчании, пока погонщик не спросил остановить ли в городе, слегка повернув тяжёлую изборождённую морщинами, под шляпой, голову:
  - Разве здесь есть города? - Вопросом на вопрос ответил пассажир, отвлекаясь от своих мыслей.
  - Город тут всё, где больше тысячи человек. - Погонщик, усмехнувшись, возвратил взгляд на дорогу.
  - А сколько там? - Пассажир как будто заинтересовался, хотя голос звучал так же равнодушно.
  - Полторы. - На этом разговор закончился. Оба снова погрузились в свои мысли. Молодой человек вздохнул. Полторы тысячи! Как это не похоже на тот город, где счёт шёл на многие миллионы жителей, город, где он родился и вырос! Прошло шесть лет, как он его оставил, шесть лет скитаний и странствий, шесть лет голода и бродяжничества, а ведь он наследник самого богатого человека не только в этом городе, но и во всей стране, которой этот город правил, а может даже и всей планеты! Что с ним стало? Где он сейчас? Во что теперь превратился его родной город, его страна? Ничего этого он не знал, в тех уголках Ольвода, где он пребывал, обо всём этом знали мало или вообще ничего. Как далеко теперь то время, как далека эта степь от развитой страны, а он от её правителя! Но у него есть ум и есть ещё кое-что, чтобы осуществить свои честолюбивые и дерзкие планы. Тем временем погонщик остановил животное в ровной степи, в месте, казалось, ничем не отличающимся от прочих, и сказал:
  - Приехали, вот те полости, о каких ты говорил. - Он указал на видневшиеся бугры в земле.
  Молодой человек вышел, поблагодарил возницу, дав ему кувшин с соком, взял узелок со своими вещами и пошёл по степи перпендикулярно дороге. Вскоре он подошёл к старому, покосившемуся "соломенному" дому: построенному из связок наиболее толстых стеблей трав. Из хижины вышел, опираясь на толстую суковатую палку (большую редкость в здешних степях) старик. Он весьма высок, худ и не по годам прям как мачта, с большой головой и длинными, как и у всех местных жителей, конечностями, удлиненные его ростом и телосложением. Запавшие глаза старика хищным огнём горели меж широких, резких скул, из-под почти нависавших над ними крупных бровей. Но его большой рот, обрамлённый тонкими и почти не заметными на его смуглом лице, губами, твёрд. Он жил здесь, вдалеке от людей уже много лет. Местные жители почитали его почти как божество, никто не знал, сколько ему лет, никто не помнил, когда он здесь поселился, он всегда был старый: несколько десятилетий: срок на какой могла увести назад человеческая память, не изменили старика, поэтому всем он казался вечным. Впрочем, не так много людей к нему приходили и разговаривали с ним, зато знали многие: население степей в нескольких переходах от его дома и жители "города".
  Молодой человек подошёл к старику, поздоровался с ним, сказав несколько слов на местном наречье, и они вошли в дом. Старик пригласил молодого человека поесть. Нельзя сказать "за стол": в этих местах ели на подстилках. За едой после несколько вопросов старику-скотоводу завязалась беседа.
  - У меня есть товар, какой наверняка тебя заинтересует. - Молодой человек интригующе улыбнулся. - Он имеет отношение к Горгарду. - Глаза старика, окружённые морщинами, устремились на молодого человека, однако, не показывая удивления знанием отдалённых копий. - Это прекрасный алмаз.
  - Вот как, это интересно. - Хоть внешне старик и не изменился, но он задумался о многом после этих слов, в том числе и что за странный человек перед ним с такими, как он говорит, алмазами. - Покажи мне его. - Он ещё так же спокоен, как в начале разговора, но в тоне уже заметна твёрдость. Молодой человек, улыбнувшись, вытащил камень из потёртой одежды. Этот алмаз - абсолютный октаэдр со стороной в толщину пальца, без единой прожилки, как чистейшее стекло. Глаза старика, пристально следящие за руками молодого человека, заблестели не слабее, чем сам алмаз, пронзая его.
  - За этот камень я дам хорошую цену. - Сказал он и, прищурившись, назвал огромную сумму.
  - Однако это мне нравится. - Довольно улыбнулся молодой человек. - Но всё-таки...
  - Что же ещё? Что ты намерен получить за этот камень? - Молодой человек задумался - деньги старик предложил немалые, но сколько может стоить этот камень он не знает - на подобные ему цены, во всяком случае там, о чём ему известно, никогда не устанавливались.
  - Хорошо. Я согласен. Но я желал бы быть уверен, что ты его купишь.
  - Разве тебе недостаточно того, что мы говорим о таких вещах тут? - Старик усмехнулся.
  - Пожалуй. - Молодой человек попрощался и вышел. Он шёл долго. И только когда небо стало темнее и прозрачнее, что происходило каждые десять с половиной часов, в стеблях перед ним заблестел костёр. У костра сидела женщина, тонкая, очень стройная, слегка высокая, совсем молодая, чуть суховатая и обветренная. Смуглая, с довольно большими и пухлыми, ровными тёмными губами, глубоко сидящими среди резких краёв костей, удлинёнными, живыми глазами, ровным, узким носом, тонкой подбородочной, у людей Ольвода переходящей в околоротовые, а они - в ушные, складкой, у неё чуть оттопыренные и обвязанные жёлтым платком. Она относилась к той же расе и народу, что и старик. Молодой человек подошёл к огню, и женщина бросилась ему на шею.
  - Наконец-то! - Радостно воскликнула она, - где ты пропадал так долго.
  - Уже пора. Нечего ждать. Я говорил со стариком о продаже первого алмаза.
  - Чего же ты хочешь, Веррэт? Ты хочешь купить Олтилор или подмять под себя Вавитонка?
  - А почему бы нет? По вине этого человека я веду такую жизнь. Он убил моего деда и разорил его страну. И ему же попал текст завещания, - он показал искалеченную руку - тогда в неё попала пуля и оно выпало, когда он успел скрыться, - моего завещания, завещания последних осколков моей империи! Этих камней! - Говорил он с жаром. - Мне нужен Олтилор, может и Валартад, мне нужно всё, власть, сила, новая страна - моя страна. Иначе я не хочу, понимаешь?! - Глаза Веррэта пылали.
  - Вот оно что... - Слегка вздохнула Лионтона.
  - Ты знаешь, что при дворе моего деда и в моей стране жило немало красивых, а может даже и умных женщин, но такую как ты я ещё не встречал. - С этими словами Веррэт сначала завладел рукой Лионтоны, а затем они, крепко обнявшись, повалились на траву...
  ...Костёр догорал, холодный купол неба изменённого цвета - кончался очередной, короткий цикл жёлтого и белого света, накрывал степи, а где-то в её необозримых просторах лежали два человека, и на груди одного из них сверкал бесценный алмаз, и небо с его двумя белыми лунами, по которым ольводяне мерили время, холодно-равнодушно смотрело на него со своих недосягаемых высот. Куда ему, жалкому куску углерода до его выси?! Есть что-то равнодушно-надменное в этих недосягаемых неразлучных белых лунах, испокон века смотрящих на людей самозабвенно копошащихся посреди своих сверкающих полостей и балок... Что принесёт этот редкий (но не более того!) камушек этим людям, счастье или горе, рабство или власть - им всё равно.
  Первым проснулся Веррэт. Он освободился от объятий своей возлюбленной и советчицы и встал. Над степями вновь стоял жёлтый свет, рассеявший холод и мглу. Наследник несуществующего престола разбудил Лионтону. Она недовольно и вопрошающе смотрела на него.
  - Надо идти. - Сказал он.
  - Куда? - Зевая и подтягиваясь, спросила она.
  - В степи, моя дорогая, в степи, дальше, к людям и... к счастью. - И они пошли. Колючие лучи жгли их кожу, ветра сбивали их с ног, мучили их жажда и голод, пронизывали морозы, моря обливали своей солёной водой, метил в них стальной холодный штык или горячая пуля, люди чинили всяческие препятствия вольно или невольно - ничто не останавливало их. Вперёд - навстречу грозам и ветрам, навстречу опасности, вперёд, только вперёд, пусть впереди призрачная цель и смертельная опасность - им всё равно - раз с ними сокровища артеданфэльских императоров.
  
  Часть I. Наследник
  
  Всевышней волею Зевеса
  Наследник всех своих родных.
  А. С. Пушкин, Евгений Онегин
  I. Врата
  
  - Однако путь к Олтилору не близкий, а старика нет.
  - Нет? Как так? Пропал как всегда? - Спросила она беспечно.
  - Он сказал, что купит алмаз, ему нравится, и пропал. Это всё. Но нам ещё надо выбраться отсюда.
  - Ну а тем путём, каким ты попал сюда?
  - Не выйдет. - Веррэт покачал головой. - Сейчас не выйдет уже. Да и наверх пробраться мы не можем. А там, как меня учили когда-то Район Синих Стен, и Страна Жёлтых Колонн - Иотонг.
  - Да, ты говорил... А ты бывал там?
  - Нет. И даже не знаю, как туда попасть. Но наверх - туда - пути нет. - Повторил он. - Вниз тоже - эти степи это ведь сеть балок и пузырей между влажными лесами и... тем верхом.
  - Ну и что делать?
  - Нам надо добраться до Прямой стены. А там насколько я понимаю можно пробраться между Жаркой Бездной, и Сверкающими Устами к водным путям Вартураги, которая ведает ими, и по ним можно добраться до самого Олтоса. Но для Прямой стены нам нужны урунги наверное.
  - Нет. Урунги не помогут - они не влезут на стену. Нам нужны ильгисы - они намного быстрее и с их помощью мы можем, наверное, взобраться на стену.
  - Вот оно что. А что это за животные?
  - У них четыре ноги, голова из пяти сегментов похожая на звезду, и ещё про них говорят, что у них две крови - потому они и такие выносливые.
  - А где же взять такое создание?
  - Я думаю на базаре в городе. У таолов. - Это народ пустыни, лежавшей неподалёку.
  Веррэт никогда раньше не ходил туда. Базар города представлял собой примерно двадцать столов-лавок, где стояли неопрятные люди со своим не всегда понятным товаром. Они подошли к одной из крайних, где стоял толстый, неопределённого возраста человек, сказав, что им нужны ильгисы.
  - Зачем? - Безучастно ответил он.
  - Как это зачем? Чтобы ехать. - Веррэт не ожидал.
  - Это понятно. - Усмехнулся он. - Куда? В пустыню?
  - Это наше дело куда. - Резко сказал Веррэт.
  - Ну вот что. - Он презрительно скривил губы. - Никаких ильгисов у меня нет.
  - До самой стены. - Вдруг сказала Лионтона. Веррэт резко взглянул на неё, но отдёрнуть не успел.
  - Ну тогда заплатите, и я вам скажу, откуда отходит караван в пустыню.
  - Нам нужны сами ильгисы. - Повторил Веррэт.
  - Ха! - Грубо усмехнулся он. - Может быть только караван - раз вам нужно в ту же сторону. Откуда мне знать, почему вам надо в ту же сторону?
  - Хорошо, мы заплатим. - Согласилась Лионтона.
  - Зачем? - Веррэт, всмотрелся в неё, но не разглядел - заходя в город, она завязала платком лицо.
  - С караваном мы быстрее найдём путь. Да и они не дадут ильгисов сейчас. - Лишь ответила она.
  Они заплатили и пошли по указаннию. Веррэт стал хмур - он ожидал, что они придут, заплатят, и может даже выедут из города на ильгисах, а пришлось иметь дело со всем этим людом! Тьфу!
  - Ты понял, почему он не рассказал про ильгесов? - Спросила Лионтона по дороге.
  - Да уж конечно. - Проворчал Веррэт. - Что за привычки... Они опасаются, что мы нападём!
  - И правильно делают. И ещё в этих-то городишках не место порядочным женщинам степей. Я и говорила, исказив илтенст. - Это местный язык, и родной для Лионтоны.
  - Да? Я не заметил. А это к чему? И что это ты придумала с платком?
  - Не надо им знать, кто я - им не нравится, что кто-то чужой увозит местных женщин и ещё и имеет от них детей. - Веррэт только вздохнул в ответ. - В пути мы не будем говорить на моём языке.
  - Хорошо. - Веррэт, подумал - что за дикость. - Идём быстрее. Он вроде говорил, что времени мало. Может отыщем урунга? - Лионтона согласилась: и вещи надо забрать. Веррэт хотел бросить уже всё то довольно жалкое барахло - с самым важным он не расставался, но не стал возражать.
  Когда они дошли до своей стоянки, они собрали вещи, Лионтона покормила сына, он всё это время сидел у неё за спиной, и они прошли к тому ручью, куда водили различных животных на водопой, наняв там погонщика. Доехали быстро, хоть и пришлось обогнуть один и спустится вниз другого пузыря, там, в ложбине между двумя другими, собирался караван. Веррэт, хоть и мало знал местную жизнь, но сразу понял, что он весьма важен - между палатками ходили вооружённые люди, всех пустившихся в путь расспрашивали и проверяли. Ильгисы также произвели на него впечатление - в длину не меньше четырёх метров, где кончались их длинные и мощные конечности и хвост, на конце не то с пучком волос, не то твёрдых шипов, и начиналось тело, состоявшее из пяти продольных долей, неясно, с какой-то сложной и запутанной головой с глубокой ложбиной меж пяти её частей. Грузов как будто не много, вопреки ожиданиям, и Веррэт счёл, что так даже лучше - быстрее. После того, как осмотрели их вещи и спросили, куда они едут, указав на группу людей в середине лагеря, Лионтона заметила, что все в сборе и их путь наконец начинается. Её охватила тревога.
  - А кто это? - Веррэт пригляделся к ним - как будто группа состояла в основном из женщин.
  - Видимо этот караван идёт, сопровождая вон ту знатную... наверное девушку в центре. Ее, наверное, выдают замуж за хозяина одного из оазисов глубин пустыни, и заодно воздают дары. Мы, жители степи, туда мало заходим, куда, где среди Яццейской впадины теряется Большая Река... - Ответила Лионтона тихо. - Я слышала, что с ними уже давно мир, но... пустыня скудна, а оазисы хоть и богаче, но там водится такое... что порой говорят, что там уже и не люди живут.
  - Хм, а кто же?
  - Там много болезней, часто говорят, что они идут снизу из лесов, их так много, что в моём народе предпочитали убивать пленных воинов из оазисов. Правда, таких бывало немного - они хорошие воины. - Произнесла Лионтона грустно. - Вот они и ищут у нас здоровья. - Она указала на свиту.
  - Да уж... хорошие места. - Веррэту казалось, что и степи не самое здоровое место, что же тогда делается там, за пузырями пустыни, заполненными песком?..
  Караван вскоре тронулся. Сильные тонкие ноги ильгисов зашуршали по сухой земле - всё быстрее и быстрее, в сторону пустыни. Погонщики, ведущие каждый по несколько животных запряжённых в цепочку, гнали ильгисов с большой и средней скоростью, давая привал примерно каждый цикл. Путь до пустыни не занял много времени: уже через один интервал степи стали уступать место сухой пустыне с её особыми формами жизни. Мимо почти летящего каравана мелькали скопления колючек, с пучком или одним прямым стеблём по середине, таким высоким, что порой казалось, что он достигает сводов пузырей, почти всюду покрывавших здешние места, стелящиеся жёсткие зеленоватые корки, "пеньки" с разрастающимися вокруг них "корнями". Над этими формами жизни порой что-то жужжало, кто-то с шорохом убегал из-под быстрых ног ильгесов, в далеке носились тени странных существ, или тёмные пятна пролетали в вышине, иногда скапливаясь в целые гроздья на грандиозных столбах - помимо кристаллических сфер одной из доминирующих форм рельефа Ольвода. Животные, в отличие от растений, всё время куда-то спешили, прятались, шуршали, уходили от взоров, а вместе с ними и ильгисы и их погонщики - народ пустыни, таолы, казались Веррэту каким-то тонкими и сухими тенями, скользящими посреди сухой земли, откуда поднимались колонны и полупрозрачные, почти потусторонние купола в раскалённое, насыщенное жаром небо. Центром этих теней стала белая, как будто безмолвная свита знатной девушки посреди каравана, казавшаяся уже почти нереальной...
  - Эту пустыню слишком греет её небо. - Пожаловался Веррэт, когда они углубились. - Нет, пустыни точно не по мне. - Говорил он. - Я ещё могу терпеть степи, но пустыни - никогда. - Такой зной для него впервые, привычному к сильным морозам родины, где не бывало жары.
  - Ильгисы очень быстры, из-за ветра движения мне и не жарко. - Ответила Лионтона.
  - А как наш сын?
  - Ему тоже. - Во время пути сын находился на спине Лионтоны.
  - Он наверняка в этом в тебя. Ведь этот горячий ветер годен разве только для готовки мяса. - Веррэт с болью усмехнулся потрескавшимися губами, проводя по лицу мокрым платком. Особенно тяжелы часы жёлтого света, когда он всё время с надеждой смотрел, не появится ли среди пузырей коричневая стена, уходящая в прохладную высь, и это ожидание казались вечностью. Веррэт жаловался Лионтоне, но вызывая лишь её недоумение: жару она и не замечала.
  - Что-то уж очень коробит тебя жар. - Она слегка прищурилась. - А ведь ей, наверное, жарче, чем тебе. - Она указала на свиту.
  - Жарче? Да, она одета не так, как её свита...
  - Да, переноси жару она так же, как ты, она бы уже сварилась под своими дорогими одеяниями. - Лионтона слегка засмеялась. - Не невеста, а тюк дорогих тканей и драгоценностей. К тому же они боятся, что она убежит. - Она слегка повернула голову в сторону свиты.
  - Да уж... - Веррэт изнемождённо закрыл глаза. - Несчастная, но как же это возможно?
  - Если знать где ближайшая влажная полость, а иначе никак.
  - Влажная полость... - Веррэт изнемождённо застонал. - Но там же сварится можно! - Чем выше, тем суше и холоднее, и под пустыней влажный и жаркий лес, то такие полости ещё жарче неё.
  - Но там вода, она охлаждает, и вокруг неё растут организмы, эту воду впитывающие.
  - И что... ты хочешь сказать, что невеста как она способна там укрыться?
  - Мало ли что на уме у наших девушек. - Грустно произнесла Лионтона. - Кого, тем более, увозят в такие места. - Она поморщилась под своей тканью: она сама едва избежала этого, не говоря мужу как при обвале колонны погибла её семья, а когда он её встретил она как раз бежала из плена.
  - Всё же трудно себе представить... - пробормотал Веррэт: он вообще не представлял себе ни что такое влажные полости, ни как жить около них. - Да и как отдалится от каравана?.. Такая скорость, свита, и... сама невеста. - Он обернулся в её сторону. - Может всё же...
  - Нет... - Покачала головой Лионтона. - Ты не заметил, что даже на привалах она всё равно на своём ильгисе? Конечно - ей дали такого, кому её вес что пушинка. - Она усмехнулась. - Она не может с него слезть, потому что пристёгнута. И где у неё руки я не вижу.
  - М-да... что за места - и такая жара, и тот недоверчивый продавец и ещё и эта невеста.
  - Посмотрим, каковы будут те места, куда мы едем.
  Веррэт ничего не ответил - ему слишком жарко и единственное, чего он желал - это чтобы наконец-то показалась та столь желанная стена - это случилось только к исходу четвёртого интервала, когда среди таолов, до этого словно продолжений стремительных ильгисов, ведущих караван, пронеслось какое-то движение. Довольно скоро Веррэт также смог разглядеть желанный объект, венчавший самый трудный участок пути. Когда стена стала уже совсем близко, порядок каравана несколько изменился, вперёд выехало несколько осёдланных ильгисов, вслед за ними караван начал подниматься, свита знатной девушки оставалась в середине - стало быть, её везли не в один оазисов тех мест, где терялась река... при подъёме, хоть он и происходил медленнее прочего пути, быстро стала заметна разница в воздухе - верхний край стены уходил куда-то в неуловимую даль, где светлее, прохладнее, воздух реже и там, за этим краем шли скоростные дороги, корабли, рокот заводов, и тот город, насыщенный богатством, роскошью и наконец властью. Веррэт за краем стены видел лишь последнее, а Лионтона не могла дождаться, когда же, наконец, всё то, о чём рассказывал ей муж, станет реальностью.
  На склоне стены трудно уловить смену света, потому время там не очень заметно, пол-интервала, сколько продолжался путь, прошли незаметно - тем более что теперь остановки стали очень коротки в отличие от привалов в пустыни, теперь её видно - изрытое полостями с торчащими грандиозными балками пространство. Становилось прохладнее, тем более тут всё время дул ветер то направленный куда-то вниз, то завихряясь вдоль стены, и заметно, что эти места не имеют сверху "крыши" то есть сводов - и благодаря этому свету, не преломлённому в стенках вездесущих пузырей, рельеф пустыни смотрелся лучше, заметны и тени сводов - что для большинства жителей Ольвода и есть небо - твёрдое и почти непреодолимое. Никогда раньше Лионтона не бывала в столь открытых прямому свету местах, где никогда не темнеющие небо светлее и чище, но всё равно также верно скрывающие за собой свои недостижимые дали... Она долго пристально вглядывалась туда - под своды, в рой колонн и провалов изрезанной пустыни: за ней осталась её жаркая, сухая и не слишком благоприятная, но Родина...
  Где-то здесь, уже совсем не далеко, начинался проход между Сверкающими устами и Жаркой Бездной - обе эти структуры, также как и стена, открытые небу, по крайней мере частично, велики и, по словам Веррэта, не желанны для них. Караван остановился. Неподалёку лежало нечто вроде укреплённого селения - часть его буквально приросла к крутому склону, часть - располагалась на утёсе и почти нависала над бездонной пропастью. Веррэт и Лионтона так и не узнали, что караван следовал в эти места именно потому, что тут, начиная с этого утёса, вдававшегося в бездну неба, единственное место на всей стене, где есть путь наверх пузырей - можно сказать на крышу степей и пустыни, почти в район столбов, а оттуда в далёкую и благодатную почти неизвестную Аарскую борозду, залитая водой часть её и называлась Районом Синих Стен. Караван зашёл удивительно далеко, а торговец ничего не сказал. И поселение неизвестное - всё внушало опасения: Веррэту потому что их не известили до конца, хотя так конечно лучше, а Лионтоне весь отъезд казался ей чем-то противоправным - она хорошо знала своих соотечественников, караван ещё стоял рядом, тут же неизвестное поселение, и потому она боялась показать окружающим, что она не такая же иностранка, как её муж, хотя уже очень хотелось свежего воздуха: тут уже не такого пыльного, как в пустыни, тем более из-под открытого неба, умыться, а не просто смочить ткань, как во время пути, есть основным, а не шейным ртом, а потому любую пищу: шейный рот слишком слаб для совсем твёрдой, ну и наконец коснутся своими губами, губ Веррэта.
   В итоге они беспрепятственно прошли вместе со всеми в поселение, имевшего вид замкнутого, оторванного мирка. Маленькие, тесные домики из почти необтёсанных камней соседствовали в нём с внушительными башнями, террасами и галереями, не изящными, а скорее монументальными, словно продолжение пород самой неумолимой стены. Жителей на улочках виднелось мало, а те, что попадались на глаза ходили быстро, жавшись к грубым стенам. Однако по чистым улицам, массе засухоустойчивых растений на террасах, видно, что это сообщество живёт бурной, хоть и скрытой жизнью. Возможно, оно уютно для его исконных жителей, но Клеррарты желали его оставить как можно скорее, однако тут их ожидал сюрприз - никто не знал ни о какой дороге, ни вообще что это может быть, сколько Веррэт ни расспрашивал недоумённых жителей кое-как составляя предложения. Зато им известно, как попасть в Сверкающие Уста. Делать нечего, и Клеррарты, лишь немного передохнув, отправились в указанном направлении на машине, движимой потоком воздуха, текущем в узкой расселине стены, ведущей от поселения. Веррэт уверял, что должен быть иной путь, а в Сверкающих Устах живут какие-то Народы Протоков. А связь с ними имеет только далёкая водная Вартурага - не менее скрытый город.
  - И всё-таки как в степи попадает Строрненц... - промолвила Лионтона, Веррэт почти не слышал.
  Образование называемое Сверкающими Устами очень велико, и состояло оно из продольных хребтов, увенчанных столбами и состоящими из "пены" - то есть множества прозрачных и блестящих пузырей, в целом образующих форму, дающей ей название - губы ольводян состоят из пяти частей - две сверху, две небольшие по острым углам, и одна внизу. Ближе к центру круче делались склоны, глубже ущелья и мельче пузыри - вся известная часть, а может и весь Ольвод, находилась в постоянном, нередко наблюдаемом в течение человеческой жизни, движении - росте и обрушении старых и более крупных, и образовании из их обломков молодых пузырей и колон, но здесь это заметно особенно хорошо - внешние, более старые, крупные и толстые пузыри зарастали или обрушались в глубинах у краёв, из центра их теснили более молодые. Клеррарты оказались на краю - там, где внешние старые хребты переходили в более обычные, то есть более хаотичное нагромождение пузырей, достигавших порой больших размеров и прораставших колоннами, чего тут не позволяли молодые пузыри из центра. Дорога вела между двух старых пузырей, по верхней части лежащего под ним ровного проёма, со сводом высотой во многие километры, благодаря чему освещённому, воздух же уже на его дне разряжён и холоден, а склоны самих пузырей уходили чуть ли не в заатмосферное пространство... Языка сопровождающих они не понимали, но по пути те как видно пытались им объяснить, что этот путь скоро придётся менять - из-за вечных перемен тверди. Когда же проход остался позади, они прибыли в город, расположенный за подвесным мостом через ущелье - перекинутом между обломками мелких пузырей, и туннелем, сильно спускавшимся вниз - на этот раз почти полностью искусственным, в пузыре с обвалившимся сводом видимо из-за его размера, превышавшего пятьдесят километров в поперечнике. Город находился на равнине образовавшийся в этой чаше, один из её краёв нависал над пропастью - склонов одного из ущелий между хребтов. Однако всё это не давало ответа на вопрос как отсюда добраться до и без того весьма туманной Вартураги, теперь ставшей совсем уж потусторонней - как ни был бы необычен привычный ольводянам мир, такое место в нём просто трудновообразимо. И тут связи Вартурги? Как город вообще связан с прочим миром - стены казались непоколебимо замкнутыми.
  - Эти люди говорят на каком-то странном языке и не знают какие знаем мы. - Бормотал Веррэт, пытаясь спросить окружающих о путях из города. - Странный город.
  - Почему странный? А я так и представляла себе города. - Ответила Лионтона просто.
  - Не знаю... В него ведёт одна дорога, по ней мы приехали, вокруг - бездна.
  - Ты же говоришь про Вартурагу, может она слишком далеко. - Лионтона, смотрела вверх, на одно из многочисленных зданий города, увенчанное шпилем. - А в Олтосе тоже есть такие здания?
  - В Олтосе? Что Олтос... а, не знаю... - Он равнодушно посмотрел вверх, потом на широкую улицу полную народа. - Может в центре знают, что лучше. Пойдём. - Лионтона кивнула.
  - Тут такие прямые и широкие улицы. - Пробормотала Лионтона когда они шли.
  По пути к центру больших, высоких и сверкающих зданий делалось больше, людей тоже, вокруг уже много высоких и прямых деревьев с пучком огромных листьев где-то в вышине, появились повозки - с кабинкой или навесом посередине, подвешенной между двумя стойками с крупными колёсами. Веррэт продолжал спрашивать про Вартурагу, но люди или качали головами, или просто отходили - они с Лионтоной смотрелись довольно оборванно после всего долгого пути... Вдруг, после очередного расспроса около них остановилась одна из повозок с навесом и оттуда вышла женщина.
  - Вам до Вартураги? - Спросила она по-эзэанейски - на языке древней и с богатейшей культурой страны, теперь части Валартада, разнесённым кораблями Ваэмы, для кого она являлась культурным донором, по едва ли не по всему известному миру, с сильным акцентом. Они кивнули. - В Лоронский регион? - Продолжила она. Они вновь кивнули, уже с удивлением.
  - А вы кто? - Спросил Веррэт - Она по всем признакам не похожа на тех прохожих, каких они до сих пор видели - одета не блёкло, а как-то ярко, вызывающе, голова не покрыта, от шеи и с плеч развивается не то плащ, не то накидка фиолетового цвета, белые плотные сапоги и вроде тёмная кожа.
  - Я вам помогу. Садитесь ко мне, я отвезу вас в порт. - Она приблизилась.
  - Порт? - Удивлённо спросил Веррэт. - Какой тут может быть порт?
  - А вы-ы-ы... - Пробормотала Лионтона, разглядев, что то, что вначале показалось её кожей, на деле кожа очень тугих её длинных перчаток и маски. - Из Вартураги?..
  - Разве не видно? И туда можно попасть через порт - через столб воды, периодически он меняет уровень, когда он стоит на высшей отметке, в него могут попасть наши корабли, а когда на самой низкой, то внизу открывается проём в глубокий проход, ведущий за пределы Сверкающих Уст.
  - Хм. Ну что же, поедем. - Сказал Веррэт, увлекая за собой сомневавшуюся Лионтону под навес её повозки. Они быстро прибыли в крупное, округлое строение, оказавшимся своеобразным портом города - от его восьми углов далеко вниз вели длинные, широкие лестницы в центр, где находился округлый водоём диаметром почти километр, накрытый решётчатым куполом невероятной высоты, в восемь проёмов между его перекрытий падал свет неба. Берега этого водоёма обрывисты и состояли как видно их тех же минералов, что и пузыри и столбы - гладкие и полупрозрачные, очень твёрдые и обрывались в воду, очень резко. От самого края обрыва до воды далеко - метров триста, но среди строений странного порта на краю есть и очень похожие на причалы.
  - Я могу вам сказать, что мои соотечественники в столь удалённых местах не любят брать таких пассажиров как вы. - Заметила она, когда они стояли у края.
  - А что мы такого представляем собой? - Спросила Лионтона.
  - Вы же пара. И у вас ребёнок. Им нравятся больше одиночные путешественники.
  - Интересный у вас подход. - Ответил Веррэт. - И почему?
  - Они опасаются, что в таком случае вы останетесь в нашем городе.
  - Мы можем и не говорить, что мы муж и жена. - Слукавил Веррэт.
  - Семья с непонятными документами на краю мира?.. В нашем городе весьма разборчивы.
  - Откуда вам знать про наши документы? - Резко спросил Веррэт.
  - Дело в том, что даже не взирая на наш город, в мире ещё очень много стран, очень мало известных в других. А ваши наверняка из первых. - Эта фраза звучала странно - вообще её эзэанейский оставлял желать лучшего, но Веррэт понял в чём дело: если его документы, из каковых следовало, что он потерял подданство империи и не по своей воле покинул её пределы, и выданные ему в небольшой, но всё-таки известное стране, сопредельных его империи, то те, что ему удалось сделать для Лионтоны, слишком сомнительны, и пересекать границы она могла только став его женой - в первом же достаточно известном в других, в отличие от тех мест, где родилась Лионтона, государстве, куда они прибудут.
  - И что же делать? - Спросил Веррэт.
  - Ребёнок может ехать со мной, вы как пассажир до Олтоса, а вы, - она указала на Лионтону, - отдельно. Так и получится дешевле. - Губы её маски, натянутые на живые, исказились.
  - Хм... - Денег у них пока достаточно, но сколько им ещё предстояло в пути они могли лишь догадываться, да и по прибытии предстояли траты, а когда покажется Строрненц неизвестно.
  - Я не много беру, чтобы это устроить. В нашем городе мало мужчин, потому что многие плавают, и многие выходить замуж за таких не хотят. Поэтому кто не плавает или мало плавает, часто имеют несколько жён. Но ведь и тем, кто возвращается в город нужны жёны. - Она чуть усмехнулась, кривя неестественные губы. - И потому они их и привозят из других стран, но порой бывают и ошибки.
  - Какие ошибки? О чём это вы!? - Воскликнул Веррэт - предложение вообще странное.
  - Подождите. - Она подняла руку, натянуто улыбаясь - с лицом и губами в её маске это видимо не так просто. - Девушка привезённая и отвергнутая или отказавшиеся от мужа - всегда трудность - у неё нет документов, и в вашем случае это легко решить - вы, - она обратилась к Веррэту, - возьмёте свою жену, женитесь на ней для нашего города, и продолжите путь куда вам нужно.
  - Весьма интересно. - Заметил Веррэт.
  - Какой-то у вас странный способ... - Пробормотала Лионтона. - Да... и как я должна ехать мне не нравится. Сбор таких девушек - это, наверное, ваша профессия? И потому вы и прячете своё лицо?!
  - Сколь ни отважны наши мореплаватели, жёны им всё равно нужны, немало и тех, кто хочет попасть в наш город - я им помогаю и не прячусь, но у нас все в масках, и я как женщина Вартураги всегда и везде держу своё лицо в плотной маске, стан в тугом корсете, а руки затянутыми в перчатки.
  - Пойми, Лионтона, это очень своеобразный, закрытый, но могущественный город. - Заговорил Веррэт, видя, что Лионтона готова сказать, что не желает так ехать.
  - Но почему я должна быть в такой роли?!
  - Иначе не выйдет. И ничего тут не поделаешь.
  - Мы разве не можем поехать другим путём? - Веррэт покачал головой. - Только я ей скажу, что думаю про их бессовестных мужчин!
  - Мы согласны, когда отплытие?
  - Через интервал. Вам повезло, что так скоро. Я должна написать, что вы предназначены для того, кто сейчас в другом плаванье, и я вам должна сказать...
  - И я! - Воскликнула Лионтона. - Знайте, что привычки моряков вашего города отвратительны! Красть чужих девушек и ещё и брезгливо отказываться от них порой - это просто мерзко! И ваша команда вообще не должна смотреть на меня! А то нашли себе развлечение на скучное плаванье!
  - Ха! - Она как будто засмеялась. - А смотреть на вас никто не будет: хоть в наше время многие желали бы приехать к нам, но в представлении нашего города если кто приехал в него жить, то не по своей воле - иначе он враг, потому пребывают эти девушки как пленницы.
  - Ещё лучше! - Строптиво сказала Лионтона, отворачиваясь. Та только кивнула.
  - И ещё тебе придётся несколько изменить внешность - и тут и в Олтосе. - Добавил Веррэт, отсчитывая деньги. Лионтона, ещё не остыв от возмущения, пронзила его почти гневным взглядом. Женщина тем временем завела их в небольшое помещение, половина него отгорожена занавеской, и сказала, что скоро придёт её юная дочь: она их подготовит, и удалилась.
  - Это ещё почему? - Спросила Лионтона с крайним удивлением, когда она остались одни.
  - В глазах Олтилора ты сама по себе связываешь нас со Строрненцом - происхождением.
  - Я не думала об этом. - Лионтона понимала, что в Олтилоре они не будут распространяться про свои связи со Строрненцом - алмаз, который они продают уж очень уникален. - Но почему?
  - Когда мы покажемся в Олтосе, у всех сразу возникнет вопрос: где они могли встретиться?
  - Ну и что же ты намерен делать? И как же мои документы?
  - Документы не такая уж проблема. Ты можешь быть из Холодной Звезды - эти места очень протяжённы, и говорят, что достигают самого неба.
  - Хм... А почему это я должна кем-то притворятся, а не ты?..
  - То есть как? - Веррэт опешил - он и думать о таком не думал. - Но... но мои связи!
  - Ах вот оно что! - Усмехнулась Лионтона. - А поскольку у меня их нет, то и не важно, кто я?..
  - Но... но послушай... - Он выглядел растерянным. - Это в самом деле очень важно - без них у меня ничего не выйдет. Да и как я скрою своё происхождение?!
  - У меня в самом деле нет связей, ну кроме... - Она подумала о Строрненце, поскольку она вывела на него Веррэта. - Но это мой народ.
  - Ничего не поделаешь. Связь со Строрненцом... ты же понимаешь.
  - Понимаю... мой народ мал. - Она слегка вздохнула. В этот момент вошла дочь: похожа на мать по сложению, но ниже ростом и полнее, и одета не так - руки до локтей и плечи от груди в ворохе переливавшихся перьев, посреди них жёсткие складки воротника, ниже чего тело туго затянуто в чешуйчатое покрытие серебристого цвета, оканчиваясь острыми носами и каблуками, руки в белых плотных перчатках и голова заключённая в белую непроницаемую маску. Она едва слышно из-под неё приветствовала Лионтону уже на языке, принятом в Олтилоре, сразу же указав ей раздеваться. Веррэт, чей вид для Вартураги не важен, кивнул и вышел. Преобразование выходило долгим, дочь оказалась весьма разговорчивой в отличие от своей матери, кому стало нечего делать, и она ждала рядом с Веррэтом, отвечая ему немногословно. Веррэт решил рискнуть.
  - Ваша дочь так выболтает то, что вы видимо скрываете. - Сказал он, усмехнувшись.
  - Ей просто интересно - такие как вы, нечастые гости тут.
  - Я понимаю. - Процедил Веррэт - он уже жалел, что они догадались о происхождении жены. И тут из-за занавески раздался возглас Лионтоны. Веррэт удивлённо посмотрел на сопровождающую.
  - Не волнуйтесь. Вы ведь сами говорили про изменение внешности. А у вашей жены кожа не гладкая, стан, оставались волосы. - На Ольводе волосы считались признаком запущенности, особенно у женщин. Из столь дальних стран и настолько неискушённые... моей дочери интересно.
  - Интересно... это моя жена. Что вы с ней делаете?
  - В нашем городе не просто мужчины, но и мужья это не всегда знают. - Ответила она томно.
  Дочь, натерев тело Лионтоны тягучей массой, удалив с его волосы, заметив, что в их городе женщины не пренебрегают возможностями улучшить свою фигуру - как снаружи - затягиванием, так и изнутри - вставками, как раз этим и занялась, доставая вещи из старого, но изящного сундука.
  - Это из вашего города? И... что вы всё это возите с собой?.. - Спросила Лионтона осторожно дотрагиваясь до его почти незнакомых вещей. - Для пленниц? - Дочь кивнула и указала на себя. - Хм... Лионтона поняла, что пленницы в Вартураге понятие широкое.
  - Я так давно не была в нашем городе! - Она говорила без умолку, в восторге от всей процедуры. - Из-под её маски слышно, с каким трудом она соединяет у бёдер и спины Лионтоны стальные кольца сети её корсета из упругих волокон. - Вы явно никогда ничего такого не носили, а девушки, кто, знаете ли, делаются пленницами, обычно с телом помягче и весьма утончённы.
  - Каким вы делаете мой стан, загнав в меня всего до упора? - Морщась спросила Лионтона, та кивнула, усмехнувшись, кряхтя от напряжения. Раскрасневшись, она слегка качнула своими теперь расширенными бёдрами благодаря вставкам под рудименты ног на их задней стороне, тугим заглушкам в двух мускулистых у ног и двух рудиментарных у спинного столба отверстиях ольводянок, и трубе в клоаке. - В Олтосе тоже так... как... песочные часы?
  - Да, разумеется. Вам надо привыкнуть. Вроде не плохо. - Она обвела руками фигуру Лионтоны с также увеличенной грудью, из-за вставок в подмышечные щели. - У вас тонкое телосложение и хорошая форма ног и рук, теперь ваши затянутые руки и ноги сгладились и потому облагородились.
  - Ну хоть что-то вас устроило... - Сжав челюсти процедила Лионтона. - Как-то странно... - Она растопырила туго затянутые, как и всё её тело до шеи, пальцы - она никогда ещё не носила перчаток.
  - И понаблюдайте за другими пленницами во время пути. - Сказала дочь, перебирая другие вещи. - Манеры на корабле не очень заметны, но... светло-коричневый цвет, наверное, будет лучше всего. - Лионтона гордо вскинула голову, глядя на её белую маску. - У нас белый - цвет независимого величия, а мы вольный город. Мы его любим, в Олтосе тоже. Вольность и величие нашего города существуют и потому, что он достаточно сокрыт. - Добавила она гордо.
  - Олтос... но он же не такой? - Лионтона любопытно смотрела на вещи для своей головы.
  - Конечно! Открытый всем, столица чего угодно - кроме скромности! - Она хотела сказать жёстче, но сдержалась, приступив к голове Лионтоны, где тоже установлены вставки - во впадине между шеей и подбородком, ушных складках с щелями - бывшими ртами, складке на подбородке, переходящей в складки вокруг настоящего рта, признававшихся порой милыми и чувственными, а порой вульгарными... - Там и женщины монотонные, но... вызывающие, они затем и затянуты в свои тонкие маски из кишечных плёнок, а про наших говорят, что они всегда в праздничной упаковке.
  - Но я не ваша женщина! - Она чуть отстранилась от натягиваемого ей. - Что вы придумали?
  - Не только у нас, но и в других странах считается, что лицо женщины должно быть гладким. И рот особенно на корабле и особенно молодой женщины тоже, что позволяет ей всегда молчать.
  - Да вы!.. - Всплеснула она руками, но первое её впечатление - в её стране к закрытым лицам весьма иное, презрительное, отношение, уже прошло, как и возмущение отношением к пленницам, и теперь она стала заинтересована тем, что за возможности предоставит ей блистательный Олтос для её обличья - ведь её родные степи давали ей так мало!
  - В Вартураге все носят маски, мужчины обычно снимают их в помещении, а мы... для женщины Вартураги её маски - это её обличья. Иногда немые как в нашем пути. - Она старательно заткнула в рот Лионтоне тугую пробку с внутреннем стержнем, входившем во внутренние губы ольводян, образующие похожий на язык орган внизу рта. - У вас будут подвижны внешние губы. Не для двойного поцелуя - обоими, но можно сказать для близкой свадьбы. Я тоже смогу лишь молчать. - Она затянула упрямые петли сзади. Лионтона провела по своим губам, туго затянутым волокном, посмотрела в зеркало. Дочь оглядела её и подняла руку, коснувшись большим пальцем мизинца - тут это означало "отлично".
  После они обе оказались всецело поглощены разбором вещей из сундука. Когда они вышли, Веррэт не узнал Лионтоны в строгом коричневом облачении, высоких сапогах, шляпе с тугой маской. Они ещё пошли посмотреть город, когда Веррэта поразило молчание жены. Когда подошло время самого корабля они не видели, как видно вход в него вёл прямо через борт и коммуникации странного порта. Веррэт прошёл в маленькую одиночную каюту, а Лионтона с сопровождающими - в светлое помещение - свет шёл из потолка, стояли кровати и нехитрая утварь, где стала уже восьмой, среди них у двоих в тугих чешуйчатых покровах не видно и рук. Мать, стоя рядом с одной из "безруких" как ни в чём ни бывало сказала, что уровень вскоре должен опускаться, и они это сразу заметят - всё так и случилось - заметно, что корабль движется вниз по спирали.
  
  Часть II. Делец
  
  Страна питала и никогда не могла досыта напитать кровью своей петербургские призраки.
  Алексей Толстой, Хождение по мукам
  I. Лес
  
  Среди растений-гигантов бедно ютился притесняемый ими маленький дом, построенный кое-как из брёвен. Три его окна тщательно закрыты тканью, через неё пробивался свет. В доме, за столом сидели двое мужчин средних лет, и одна женщина лежала, отгородившись от них каким-то подобием занавески - куском поверхностного слоя листа дерева. В углах лежали ящики и рюкзаки. Хоть и окна его закрыты, пространство внутри наполнено всевозможными мелкими и не очень существами: в его углах бегали чёрные, с ладонь, плоские пятиугольные "щитки", в воздухе с шелестом носились словно все из усиков существа, и тяжёлые, с двумя крупными крыльями и округлым телом под ними почти с палец в длину, все они могли бы вызвать сильное впечатление, но эти люди давно привыкли к таким соседям, вместе производивших заметный шум, но никто не обращал на него внимания: он сливался с таинственными и грозными внешними звуками, какими так богаты тропические леса Ольвода, где жарко, душно и влажно, руки и головы мужчин, выступающие из их плотных рубашек и брюк, искусаны и местами опухли, один постоянно смахивал стекающую из изъеденной кровососами правой брови, сукровицу. Женщина встала и, отодвинув занавеску рукой, вошла к мужчинам, прикрывая глаза от света рукой. Она высокая и тонкая, и, хотя затянута вся в тугую глухую гладкую ткань с разводами грязи, синюю до плеч, и оранжевую на руках и голове, где сквозь неё проступают заострённые черты её лица, явно моложе их.
  - Ты спала? - Спросил один из мужчин.
  - С вами заснёшь. - Ответила она недовольно.
  - Мы старались как можно тише.
  - Как же, конечно! - Женщина достала из рюкзака флягу и попробовала пить, но вода потекла по ней - видя это, до этого говоривший мужчина засмеялся, а она что-то сонно недовольно пробормотала.
  - Подними свою ткань. - Посоветовал он. - Хотя бы с шейного рта.
  - Это потому что я едва заснула, как вы меня разбудили. - Раскрыв щель на шее она отпила.
  - Но мы-то тут причём? - Рассмеялся другой мужчина.
  - Притом. Сколько раз я вам говорила не сидеть так долго! - Да, Ультер, - что у тебя опять с бровью? - Она опустила ткань. - Кого назвали Ультером, протянул руку к обезображенной брови и пощупал её:
  - Это всё ерунда. - Ответил он, - я знаю, знаю, - продолжил он, видя, что она хотела заговорить - в белый свет больше кровососов, но что ж делать, если они сменяются так быстро? - Он усмехнулся.
  - Не знаю, когда вернёмся, тогда и обсудим. А так нечего давать себя есть лишний раз!
  - Ладно, Уания, - вмешался другой, - что ты так следишь за тем, сколько мы спим?
  - Да я-то что? Сами же говорили, что устали пока добрались сюда.
  - Мы обсуждали связь разветвлённости деревьев с составом воздушного нектона. - Сказал Ультер.
  - Лучше бы обсудили, как проще добраться до той кристальной стоянки и как лучше разделать лурга. Вообще вы не собираетесь ложиться спать? Я хочу спать, я так устала. - Она зевнула.
  - Устала! Кто же тебя просил лезть на то поваленное дерево, всё равно ничего там не нашлось стоящего! - Ответил Ультер чуть с насмешкой.
  - Мы сейчас. - Ответил другой. - Мы просто заговорились с Ультером, ты же знаешь его...
  - Подождите! - Вдруг резко одёрнулась женщина. - Что это? Вы слышите? - Двое лишь дёрнулись в удивлении. - Не знаю, я слышу... слышу словно кто-то идёт снизу! Но мы никого не ждём!
  - Может выйдем. - Предложил Ультер. - Связи тут нет, кто-то мог пойти в лес незапланированно.
  - Нет. Попробуем понять, куда идут, а там посмотрим. - Все трое прислушались, разойдясь по разным стенам, шаги приближались, следуя по балке, ведущей от дома вниз, в итоге они отчётливо слышали яростные шаги и приглушённые растениями возгласы. Разобрать язык невозможно.
  - Они скоро должно быть увидят дом. - Пробормотал Ультер. - Может спросить кто это?
  - Ты понял, на каком языке они говорят? - Он покачал головой. - Тогда не надо.
  - Они заметили что-то и как будто крадутся. - Прошептала женщина.
  - И как это ты всё слышишь... - Вдруг раздались выстрелы. Однако лес слишком густ и громаден - огромные растения поглощали и крики, и старания, и пули, способные пролететь самое большее шагов тридцать. Кто это с автоматическим оружием, пускающие его в ход вдруг, в этом диком, непролазном лесу? Что они тут искали? Ведь никого, как бы ни старались, так далеко на юге никогда не встречали! Некогда искать ответы на эти слишком сложные вопросы, пока надо только защищаться.
  - Ультер, - сказал его напарник, - иди за дом и зарой наши вещи как можно быстрее. - Он посмотрел на них. - Мы прикроем тебя из дома. Скоро, наверное, пройдёт дождь, попробуем скрыться. Через заросли, что за нами, с вещами не пройти. - Ультер кивнул, немедленно забежал в дом, выволок за один раз все вещи и принялся за дело. Каэр с Уанией притаились у узких окон дома. Из леса доносились звуки продирания сквозь заросли, раздражённые голоса, но выстрелов больше не доносилось. Ультер, старался работать как можно тише. Появилась надежда, что дом не найдут в зарослях, но слабая: людей несколько - неизвестно сколько, а от них до дома - не менее ста шагов. Уходить надо скорее.
  Дождь начался скоро. И не просто дождь, а стена, пробивавшая мощные, почти бездонные заросли. Вода ручьями лилась с мощных листьев, сбивая не успевших спрятаться, иногда довольно крупных животных и тяжелейшие семена, отцветающие цветы, прогнившие ветки и сучья. Всё это наполняло лес сильным шумом, словно в порту или стройке. Вряд ли кто-то продолжил бы поиск. Ультер закончил работу как раз вовремя: под прикрытием ливня, а он, конечно, не мог продолжаться долго, надо быстрее уходить. Все, взяв оружие, вышли из дома, тут же намокли под ощутимыми ударами струй воды. Всё же гораздо лучше, чем подвергнутся атаке хорошо вооружённых, агрессивных людей.
  - Они достаточно уверены в своей силе: они не делали никаких попыток обойти дом, они видимо заметили следы нашего присутствия и начали искать его. - Заговорил Ультер. - Но разве они не знают, каково придётся тому, кто стал поперёк пути Валартада? - Продолжил он, словно думая вслух.
  - Что может сделать Валартад в такой глуши? - Ответил напарник. - Потому они так и уверены...
  - Ну, твой брат что-нибудь придумает. - Он усмехнулся. - Сам же говорил про мир Прианкофании.
  - Я очень надеюсь, что он найдёт на них управу. Однако очень скоро нас начнут одолевать летуны - жёлтого света уже мало, но он просушит нас, - он указал на проём, где виднелось небо. - Скверно!
  - Каэр, ты же знаешь, что так всегда в лесу и от этого ничего не может спасти. - Отметила Уания.
  - Но как же ты видишь и дышишь сквозь свою ткань после дождя? - Спросил Ультер обычным насмешливым тоном, махая рукой у неё перед глазами.
  - Ай! - Она махнула рукой. - Сколько можно! Вам, мужчинам, конечно, не страшно и без кожи остаться. - Вон неопытная Ольатта уже ходила открытой - теперь не знает, что с рытвинами делать.
  - А что мы будем делать, если они займут дом? - Спросил Ультер напарника.
  - Не знаю. У них ведь оружие. - В этот момент послышался хруст и Каэр полетел после крупного шага в густое сплетение листьев и веток. Уания рассмеялась, спрашивая, что он видит. Он проворчал.
  Однако почти сразу же раздался сочный, мокрый звук и прямо на шляпу Уании с хлюпом свалилось продолговатое мокрое и полуаморфоное, по всей длине увенчанное замысловатыми выростами существо чуть больше ладони. Она сбросила его и перестала смеяться, приостановившись.
  - Надо бы нам спрятаться, - предложила она, - солдаты, возможно, ищут в лесу.
  - Пусть ищут, - с презрением ответил Ультер, - если они думают, что в этом лесу можно найти троих человек, то они ошибаются. Они неизвестно сколько времени искали дом, а тогда им надо было обыскать раз в двадцать меньше территории, и следов дождь тоже не оставит.
  - Через дом шла удобная дорога до Кристальной стоянки. - Ответил Каэр.
  - А мы не можем связаться с ними? - Спросила Уания.
  - Связаться? Как? Ты разве не знаешь, что в пределах Третьего Кольца это невозможно, даже если сигнал и пробьётся сквозь балочную пену. - Он указал на небо, переплетённое ветвящимися балками, обильно увитыми растительностью леса. Чем ниже, тем переплетения делались чаще и становилось больше пузырей, образующих порой сплошные поверхности.
  - А мы уже в его пределах?! - Третье кольцо - комплекс сильно пересечённых и наиболее высоко поднятых структур и опоясывавший, как и первые два, всю планету, оставался в основном недостижимым, и потому порой сомнительным, только местами, таких как эти, людям удавалось пробиться сквозь упрямую природу к подобным сокровенным и грандиозным её творениям.
  - Есть такое мнение, что оно начинается уже здесь, правда нагорье в глубине леса - ещё не оно.
  - Но на кристаллической стоянке ведь делали связь!
  - Только ничего из этого не вышло. Вот протянут оптический шнур, но до этого пока... О! - Он отпрянул при виде того, как перед ними внезапно открылась дыра посреди буйства зелени.
  - Это что-то новое. - Отметил Ультер. - Видимо свод обвалился. Только и остаётся идти по краю.
  - А если он продолжит обваливаться? - Спросила Уания.
  - Не думаю. - Каэр указал на видневшийся вдали другой край. - Там признаки растущих балок. Может они и прогнули вверх и обвалили свод.
  - Ну специалисты со стоянки скажут лучше. - Ультер делал снимки неровного края.
  Они достаточно долго шли вдоль провала, пока не достигли наклонной балки с выемкой где тёк быстрый поток, по нему можно добраться до Увлекающего озера - небольшого пузыря с водоворотом в центре, и низвергающийся в конце концов потоком, а от этого озера по внутренним частям прозрачной балки шёл короткий, до весьма трудный путь наверх, к стоянке.
  - Так мы что же, поплывём? - Спросила Уания. - У нас же ничего с собой нет.
  - Конечно - я однажды уже так плавал - когда про озеро ещё не стало известно.
  - Ты что, просто бросился в такой поток и всё? - Удивлённо спросила Уания. Ультер кивнул.
  - Ладно, давайте, берёмся за руки и - в пусть. - Подтвердил Каэр.
  - Да вы что... всё-таки, может, срубим что... - забормотала Уания, однако мужчины не дали ей продолжать - они взяли её за руки и вместе прыгнули, так что она успела ощутить лишь прохладную и чуть слизистую из-за обилия организмов воду.
  Течение оказалось настолько быстрым, что путь занял немного времени, при этом из-за гладкого дна потока они порой почти скользили по нему, стараясь держаться берега, что важно в озере, попадание в центр которого губительно - потому никто и не знал куда падает вода, низвергаясь из проёма в полой балке где-то далеко внизу. Когда они, ошеломлённые безумным плаваньем, выбрались на берег и отдышались, Ультер заверил их, что никакой опасности в озере нет - если не попасть в центр конечно. Уания восприняла это весьма скептически.
  Дальнейший путь шёл уже обычнее - пройдя по самому берегу Каэр указал на узкий проход во внутрь балки - почти щель между полупрозрачных, словно вытянутых из кристаллической массы, столбов, и они пошли вверх словно по лестнице. Уступы скользкие и обычно заросшие, то и дело проходилось расчищать проход от листвы и веток. Путь затянулся, они устали и остановились поесть - то немногое, что захватили с собой, и решили не спать, пока не дойдут. Проголодавшиеся, уставшие и исцарапанные ветками они добрались до стоянки, когда пошёл третий цикл света. К счастью, людей там тогда оказалось достаточно: тридцать человек, сразу после рассказа Каэра лишь ступившего на стоянку, собравшись в столовой, быстро решили, что необходимо проследить за тем, кто напал на дом в лесу, что с другими точками, а также связаться с центром. Однако связь тут не проста, особенно когда неизвестно где ходили неизвестные вооружённые люди. В итоге решили сначала отследить их, а затем оповестить. Решили отправить одиннадцать человек - включая и троих принёсших вести. Они должны выйти на след солдат и проследить, куда они движутся, после чего немедленно возвращаться и сообщить в центр. О том, что должны идти прежде всего молодые даже не обсуждалось, говорили дольше всего сколько должно идти людей - никто не знал сколько солдат бродит вокруг, но с другой стороны чем отряд больше, тем его легче обнаружить, а он должен проследить, а не сражаться. На время подготовки отряда все трое решили отдохнуть после трудного пути.
  - И всё-таки Каэр может и прав, но затея странная. - Говорил один геолог, опираясь на ограду края стоянки. - Мы даже не знаем кто это. Вариантов не много и всё не то...
  - Что ты этим хочешь сказать? Это ведь не могут быть наши люди. Они открыли огонь.
  - Да, все кто из Валартада оповещены. А край Тэйр? А страны земель Льуи? Страна Иотонг?
  - Ведь с ними есть договорённости и нам дали инструкции... да и слишком далеко они.
  - Инструкции! Много они тут значат!
  - Что это вы так отдалились? - Спросил третий, подходя к ним. - Какие ещё инструкции?
  - Мы говорим о том, кто может быть теми, кто напал на наш дом внизу.
  - А какая разница кто? Они напали, что мы можем сделать? Ведь тот дом - важный пункт связи с основной базой в степях. Да и там остались важные материалы.
  - Ну они едва ли там остановятся.
  - Почему? Другого жилья ведь нет вокруг.
  - Они же понимают, что хозяева дома могут вернуться.
  - Ну и что? Что мы можем сделать? Просто попытаться сообщить? А кто пойдёт, ты?
  - Я?.. - Геолог нахмурился. - Я тут должен быть ещё семь интервалов.
  - Ну вот видишь! И каждый скажет тоже самое! А вот выследить - другое дело. Уже ведь определили, кто пойдёт? Оружия, я надеюсь достаточно?
  - Да, хватает. Но вообще надо спешить.
  Каэр, Ультер и Уания не задержали отряд и проснулись, как только их разбудили, после чего все одиннадцать человек покинули стоянку - однако теперь они шли не по пустой колонне, а прямо к дому - в надежде на то, что солдаты могут быть ещё там. Однако расчёт не оправдался - солдаты решили не задерживаться в доме, где явно кто-то жил: они не стремились быть обнаруженными, что в общем-то понятно, поскольку об интересах Валартада на этих землях хорошо известно. Однако одиннадцати исследователям, из которых шестеро провели немало времени в тропических лесах, не составило труда обнаружить их следы, а также то, что они пытались их скрыть - тем проще следовать им. Идя по ним, они поняли, что солдаты направились на юг - видимо к нагорью в глубине лесов. Что делать дальше мнения разделились - одни предлагали следовать и дальше по следам, тогда как другие говорили о том, что уже и так понятно достаточно, и можно сообщить в центр - на пути туда скорее всего ничего нет, а преследуя солдат дальше они теряют время. В итоге решено повернуть к Центру - людьми в основном руководило чувство, в чём они не решались признаться: они вторгаются в чью-то чужое пространство, а чьё неизвестно - итак ясно, что другие стоянки остаются в стороне от пути неизвестных солдат - может они знали о них, но скорее так получилось случайно.
  - А я тебе говорю, что твой брат подождёт. Ты же говоришь, что их только около двадцати человек. А нас тут - пять тысяч. И ещё почти столько же на мелких стоянках и лесах.
  - Да... как же понимать это?! - Каэр резко встал. - Этих может и двадцать, а сколько ещё?
  - Где ещё? Кто-то приходил ещё? Тут у нас достаточно оружия и людей чтобы разобраться с ними и без помощи далёких земель. Сам же говорил, что они уходят. А пока что-то придёт из Валартада...
  - Путь сквозь Летящий Коридор весьма скор. Ты же сам по нему летал и не раз. - Пробурчал Каэр. - А тут как ты можешь брать такую ответственность? Ты пойми ведь Прианкофания...
  - Да я знаю. Потому и говорю - Приакнкофания огромный регион и потому чрезвычайно важный для Валартада. И до этого момента у его западных пределов не известно никого, кто бы мог чем-то помешать Валартаду. И не должно быть и впредь. - Он сделал паузу. - Твой брат не будет рад тому, что это случилось. Не он, так кто-то из его приближённых или советников.
  - Так ты предлагаешь собрать свои силы и идти на них незамедлительно? - Он кивнул.
  - Где находится этот центр, мало кто знает. И они, я надеюсь, не из таких. У тебя есть какие-то мысли куда они идут и зачем?
  - Я думаю, они направляются к Солиомскому массиву.
  - Хм, ну это практически единственное, что нам известно тут.
  - А как же Слоистые Полости?
  - Из того, что сейчас имеет интерес для нашего государства. - Заметил он.
  Каэр не стал спорить - главу Центра он знал давно и он хоть и тоже начинал как учёный, уже много лет занят государственной работой - конечно же Слоистые Полости - цепочки пузырей вытянутой формы из-за текущих сквозь них грандиозных рек и теряющих часть воды в их низинах, Каэру представлялось куда более значимым, чем массив - просто нагромождение пузырей, местами уходящих в высоты, достаточные чтобы вырваться из слоя лесов, однако в глубине этой массы - в одном из разрушившихся, а может и взорвавшегося - такое случалось иногда в силу не совсем ясных причин, пузыре, имеются редкие полностью упорядоченные кристаллы углерода - алмазы. Каэр долго колебался: идти ли ему с ними или нет. В итоге он отказался - он учёный, он даже первопроходец по совместительству, однако один из его учеников решил идти. Всего собралось сто пятьдесят человек.
  Командир отряда, теперь спешно отходящего из области, покрытой сетью стоянок Валартада, оказался в той же ситуации, что и Каэр - понимая, насколько опасно их обнаружение тут, решил ни о чём не сообщать наверх. Однако ему с одной стороны лучше известно о присутствии тут сил Валартада, но с другой - расклад сил не в его пользу, и призывать новые силы значило раскрыть случившиеся перед руководством, а это могло стоить ему не только карьеры, но и жизни. Таким образом, он мог только увести своих сто тридцать человек в глубь лесов, сославшись на обнаружение вблизи людей Валартада, и надеется на то, что те их не обнаружат. Однако то тщетная надежда - сто пятьдесят человек растянулись как в ширь, так и в высоту, и, предполагая направление движения противника, достаточно скоро сумели обнаружить его следы - имея гораздо больший опыт в лесу, чем они - командир всей засечённой группы не мог никуда двигаться, кроме как на Солиомский массив, а доступных путей туда вело не так много - большая их часть заполнена бурными потоками, терявшими в водоворотах воду в нижние горизонты или вела по ненадёжным, мелким балкам. План на случай обнаружения был определить каким фронтом движется противник, незаметно окружить его и предложить уйти в обмен на сведенья о том, кто они. Довольно быстро после следов оказались обнаружены и солдаты - один из молодых первопроходцев с балки увидел, как они валили дерево. Все группы быстро оповестили и стали спешно искать, где именно находится противник. Оставаясь видимо незамеченными, вскоре обнаружились и другие места, и направление движения подтвердилось. Наконец стало ясно, что пора дать о себе знать, в связи с чем прямо перед движущейся по поверхности пузыря, вздувшимся на боку одной из балок, на дерево подняли флаг Валартада - он не мог быть не замечен. Группа как будто изменила направление - видимо стремясь уйти к текущему по нагромождению балок поверх осадочных пород, потоку, однако там находился другой отряд, также давший о себе знать с безопасного расстояния. Скоро противник должен понять, что окружён. И тогда он бросился на прорыв, выбрав купол одного из пузырей, над чем высилось, точнее словно парило, недоступное перекрестие внушительных балок. Они надеялась проскочить вниз по текущему с вершины пузыря потоку. Однако люди Валартада хоть и не видели его, но предполагали, что он существует, и в обход пузыря послали группу из десяти человек, разместившиеся на ветвях могучих деревьев, росших из толщи осадочных пород окружавших пузырь. Тогда им открылся и поток, и то, где именно может появиться противник. Когда появились лодки, они открыли огонь, сначала стреляя только впереди них. Они, невзирая на это, продолжали движение, и тогда открыли огонь на поражение. Ответная стрельба не имела успеха, а одна из лодок затонула, были убитые и раненные. Остальные успели выбраться из потока и скрыться между деревьев. Все прочие группы оповестили, что неизвестный противник начал войну - на этих далёких от всего необитаемых землях для неё достаточно одной стычки.
  Каэр отодвинулся от коллекции крыльев, разложенных по вертикальным горизонтам леса, и хмуро посмотрел на последние известия. Прямой связи наладить с ушедшим в глубь отрядом не удалось, и это сообщения с одной из стоянок, куда их доставил посыльный. Кто именно это в лесах так и не определили, неизвестные солдаты гибли, натыкаясь на кольцо вокруг них, но на контакт не шли и не принимали условий сдачи оружия. Каэр понимал, что начальник ни о чём в Валартад не сообщал, он хотел говорить с ним, но знал, что тот ему ответит. Тут, конечно, есть свой резон - раз уж противник не известен, но и брать на себя такое не хотелось. В итоге Каэр решил всё же поговорить, но теперь о том, чтобы снарядить новый отряд - на поиски других возможных групп, хотя с прочих стоянок подобных сведений не поступало - конечно, всем казалось, что блокированная группа - единственная, но раз они так яростно не желали сдаваться, то это значило видимо что-то более серьёзное. Предложение Каэра было принято, однако едва только новый отряд, из ста восьмидесяти человек выступил за пределы Центра, пришла новая весть - слишком поздно. В первом отряде потери - и не из-за попыток блокированных вырваться, а из-за появившихся новых сил противника. В Центре это вызвало переполох, Каэр говорил, что ничего иного кроме как сообщить сначала в один из городов Валартада на Прианкофании, а из него и в сам Валартад не остаётся, среди прочих иными владело смятение, а иными - страх. В итоге решено сообщить, споры вызвало лишь то, какую тактику избрать посланным отрядам - никто не знал, сколько ещё отрядов противника и где ходит в глубине лесов. В конце концов, не без влияния Каэра решено первому отряду отдать приказ уничтожить остатки блокированных, и попытаться окружить второй, пока всячески избегая столкновений с ним, и только дождавшись подхода второго отряда приступить к активным действиям по отношению к новому противнику. Каэр согласился, однако ясно, что прочесать все окрестности в поисках возможных врагов нет никакой возможности, и необходимо что-то другое. Начальник говорил, что следует идти к Солиомскому массиву, однако у противника раз он тут, должна быть и исходная точка - где она?
  В столице Восточной Приакнкофании - единственном, что там похоже на настоящий город с населением около пятидесяти тысяч человек, расположенном у самой кромки лесов, а если брать их нижние горизонты, то над ними, известия вызвали тревогу - Прианкофания со времён Южно-Эзэанейских войн, когда Альгарская Еларцея, теперь входящая в состав Валартада, была окончательно выдавлена из игры за раздел мира - по крайней мере его доступных частей, считалась безраздельной сферой влияния Ваэмы, а затем Валартада - конечно её коренное население, там, где оно есть, не всегда с этим согласно и даже не всегда знало о существовании этого исполина, но эти солдаты на них не похожи, а то что они оказались бы остатками некогда существовавших цивилизаций тропических лесов уже совсем фантастично, да и оружие их вполне обычное. Это явно кто-то из вне, кто решил потягаться с Валартадом в разделе мира. Они явно старались скрыться - это понятно, но тогда почему второй отряд выдал себя? Хотя, наверное, уцелевшие из первого сумели как-то оповестить их - в тех местах радиосвязь непроста, и те первыми напали на людей Валартада, понимая, что слишком рискуют быть обнаруженными ими. Из столицы весть передана во все прочие центры, лежавшие в лесах или рядом с ними. Однако в Валартад сообщать не спешили, и широко среди жителей не объявляли, хотя узнали они всё очень быстро. Руководство ожидало новых известий из глубины лесов, разослав указания создавать новые отряды, чтобы широким фронтом продвинутся к Солиомскому массиву. Каэру стало быстро известно об этом, хотя об указаниях другим центрам ему никто не сообщал, но он с небольшой группой вновь вышел в лес и встретился там с учёными из соседнего центра - тогда ему и стало ясно, что глава из столицы рассчитывает справиться своими силами и вести войну с неизвестным противником только силами Прианкофанских колоний. Однако он должен понимать, что им ничего не известно о противнике, но противнику о них известно: и о столице, и о сети центров со стоянками! Он бросит все свои силы в это дело, там-то они уверены, что силы Валартада тут намного превосходят любые другие, какие тут могут быть, но насколько? И то, что Валартад контролирует самый удобный сюда путь - Летящий Коридор - проход, где всё время дуют сильные ветры между огромных уплощённых чаш и проросших сквозь них столбов глубинных частей Еларцейских плит, тоже ещё мало что значит - могут быть и другие, о которых никто не знает... Вся эта намечающаяся игра слишком опасна, к тому же рассчитывать на то, что о враге никто не узнает в Валартаде - глупо - о нём уже знает слишком много людей. Поэтому, вернувшись в центр, Каэр решил ехать в столицу, тем более набранный материал хорошо бы обсудить, а также пополнить собрания музея восточной Приакофании, кроме того, его семья - жена и трое детей, кого он давно не видел, жила в столице. Так он и объяснил цель поездки, приезд стал неожиданностью. Семья встретила его восторженно - они знали о том, что случилось, но не знали, что он один из первых, кто столкнулся с неизвестным врагом и во время шумной и жаркой встречи он им не сказал, после неё отправившись в музей - на деле говорить с главой столицы - в таком небольшом городе как это, все учреждения находились в одном комплексе, напоминавшем древний замок, в его центре. Каэр знал, что скажи он это, его жена вновь заговорила бы о том, что им надо возвращаться в Валартад.
  В тихом и прохладном помещении коллекций наконец можно собраться с мыслями. Однообразная работа с сортированием материала в связи с имевшимся, только этому способствовала. Каэр думал закончить и направится к главе города под предлогом ключей к другим материалам, но раньше, чем он успел это сделать, в хранилище кто-то вошёл и стал подле него.
  - Здравствуйте, Аквель Каэр. С приездом. - Услышал он наконец женский голос и поднял голову, увидев невысокую фигуру неопределённого сложения, в широком тёмном облачении.
  - Здравствуйте. Простите, а кто вы, что тут делаете?
  - Я Итаа Огриа, вы, возможно, слышали обо мне.
  - Итаа... ну, конечно. - Каэр чуть покачал головой. - Значит ты поправилась? - Он оглядел её.
  - Почти. Я очень надеюсь, что теперь от той ужасной экспедиции осталось... не так много. Вы знаете, это ведь случилось в тех местах, где произошло столкновение со вторым отрядом!
  - Вот как? А откуда тебе об этом известно? - Хмуро спросил он.
  - Ну ведь здесь все говорят какие центры и стоянки задействованы, а пройти там можно не так уж и много где. Если с нашими людьми опять повторится...
  - Хм... но маршрут той экспедиции хорошо известен, отряды это наверняка учли. Так что...
  - Нет, Аквель Каэр! Они пошли, наверное, ниже и севернее тех мест, а там как раз и находилось гнездо тех тварей! Я видела очень ясно, когда падала!
  - Да? И ты хорошо помнишь его?
  - Да! Всё те мгновения у меня так и выгравировались в голове! И ведь вы знаете, гнездо книрсов не исчезнет за это время! - Она говорила с явным и не очень адекватным возбуждением.
  - Выгравировалось... - Пробормотал Каэр, взглянув на неё. - А почему же ты не говорила об этом раньше? А теперь, ты сказала кому-то ещё?..
  - Раньше? Раньше это было для меня слишком трудно, и... больно. - Она опустила глаза. - Ведь в те мгновения... - Она вся дрожала, говоря это. - Это гнездо снилось мне потом много раз, я не могла спать, оно вызывало у меня истерику! И глава города... он, он не верит мне! Он отпустил меня, сказав, что примет решение и попросив меня успокоиться. Но ведь вы, Аквель Каэр!.. - Она заплакала, широко открыв глаза глядя на него.
  - Ну что ты, не надо, оставь, всё уже давно прошло, ты здорова, всё хорошо... - Он обнял её, прижав к груди, и тут же думая о том, что она ему сказала - если она права, то это в самом деле провал - отряд пойдёт по перекрестию балок, оно недалеко от того места, где произошла трагедия с экспедицией где участвовала эта девушка три с половиной года назад - тогда на отряд из семи человек напали книрсы - громадные летающие хищники из лесов, вооружённые длинными, трёхчленными тонкими клювами, прекрасными для захвата и разрывания добычи. Из семи выжили только двое - эта девушка и ещё один молодой участник, руководителя, как и двоих других книрсы схватили, растерзали и унесли, ещё двоих найти так и не удалось, однако, по сути экспедицию признали успешной, поскольку они смогли обнаружить короткий проход по балкам к ранее известным водным потокам, текущим под Солиомский массив - на деле перед ними и ставилась такая цель, а вовсе не расширение известных территорий как декларировалось - ведь в массиве есть алмазы. Появление же книрсов расценили как случайное: прочих их следов в окрестностях не нашли. Правда, за истёкшие годы новой экспедиции по открытому пути к самому массиву отправлено не было, и со времени его открытия довольно давно также экспедицией, где участвовал Каэр, в сам массив так никто из Валартада и не попал, однако на то имелись запутанные организационные причины, исходящие из управления в недавно образовавшемся Валартаде - алмазы-то никуда не денутся. И вот теперь причина идти туда стала предельно ясна. И тут - такое.
  - Поймите, ведь если они пойдут по балкам, то книрсы растерзают их всех! Как и нас тогда! - Проговорила она, утирая слёзы.
  - Да, конечно. Но... ты можешь точно указать, где ты видела это гнездо?
  - Конечно, когда я летела вниз с того дерева, я пролетела мимо проёма между двумя пузырями и увидела его ясно - оно как раз у перекрестия тех упавших балок, по ним и предполагалось идти чтобы подтвердить путь к тому потоку! И если бы мы пошли вперёд!.. - Её всю трясло.
  - Да-да... я понимаю. Теперь понятно, откуда они там появились. - Каэр задумался - он много занимался распределением летающих организмов по этажам леса и понимал как такое возможно. - Итаа, я всё понимаю, но тебе надо сейчас сосредоточится и подробно рассказать, где ты видела гнездо и как оно выглядело, хорошо? - Нежно спросил он.
  - Да... конечно. - Она закивала. - И вы... пойдёте с этим к главе?
  - Конечно - времени нет - второй наш отряд уже в пути.
  - Я хочу идти к ним! - Вдруг резко сказала Итаа.
  - Ты?.. но Итаа...
  - Да, я знаю, что вы мне скажите - все мне говорят одно и тоже. Но я не оставлю тропические леса! - Произнесла она твёрдо.
  - Хорошо. Сейчас ты должна мне сказать, где именно гнездо, а потом мы пойдём к главе.
  - И вы... скажите ему обо мне?! - С жаром спросила она. Каэр кивнул, затем увёл её в выделенное ему в музее место, где она и показала на схеме окрестностей, где именно она видела гнездо. Каэр задумался - план того, как именно второй отряд должен прочёсывать местность, рушился - короткого прохода к заветному протоку, открывавшему широкий доступ к длинным, ровным балкам, следуя которым можно добраться почти до массива, и пока достигнутым только с его стороны, не существовало, точнее он закрыт. Прочёс пространства и возможных путей следования противника к массиву можно проводить только по старым, неудобным, наверняка успевшим изменится из-за быстрых перемен балочной пены, доминировавшей тут, путям, что делало всю операцию весьма сомнительной - откуда пришёл противник не ясно, и что если ему известен другой проход к тем заветным балкам и они уже далеко впереди сил Валартада? А даже если и нет, то вся операция превращалась в опасную охоту друг за другом среди влажных, жарких, рыхлых лесов...
  В кабинет главы Каэр зашёл сначала сам. Тот встретил его воодушевлённо.
  - Ну здравствуй. - Сказал он громко. - Я знаю, зачем ты приехал.
  - Здравствуй. Всё так. - Он сел напротив него. - Я приехал, видя, что положение ухудшается. - Он сделал паузу. - Но я не знал, что всё так плохо.
  - Вот как? Что же случилось? Мне ничего не известно, но тебе я верю. Да ты не волнуйся - у нас тут достаточно сил. Вокруг нашего города все пути известны. Когда в окрестностях Стены возникли проблемы с теми парящими кочевниками, то тоже всё обошлось без помощи из Валартада. То же будет и на этот раз тем более эти как будто вообще какие-то лесные бродяги - так к чему?..
  - К тому, что Итаа говорила с тобой. - Сказал Каэр прямо.
  - А, вот ты о чём! Ну что ты! - Он добродушно рассмеялся. - Ты хочешь, чтобы интересы нашей страны во всей восточной Прианкофании стали поставлены под сомнение из-за видений закованной на три года в гипс, покалеченной девушки? Да ты знаешь, что тот книрс повредил ей и мозг тоже?
  - Знаю - с лева, и она единственная кто видела то гнездо, но она ни до, ни после не видела книрсов, и не занималась ими. Однако она описала мне гнездо и его положение во всех деталях.
  - Ну что ты - она могла про это прочитать.
  - И придумать потом то, что там находилось гнездо? Зачем? Она рассказала мне всё так, как она и могла видеть во время падения. И никогда иначе.
  - Так значит, ты настаиваешь, чтобы... чтобы враг занял массив раньше нас только из-за опасений, что путь Валартаду на восток в глубь леса преграждают хищники?
  - Я настаиваю, чтобы сто восемьдесят человек не пошли бы на верную гибель.
  - Гибель? Они хорошо вооружены, да и сколько книрсов может быть в гнезде?
  - Около двадцати - судя по её описанию. Этого вполне достаточно чтобы разнести отряд в клочья, и оружие им мало поможет - они слишком быстро летают и покровы их слишком прочны - тебе наверное известно, что за всё время нашего пребывания в лесах известен только один случай его убийства - да и то молодого и найденного мёртвым спустя пол-интервала после нападения, притом что люди сталкивались с ними около ста раз!
  - Да... - он покачал головой. - И ты, конечно, немедленно хочешь сообщить обо всём в Валартад?
  - Немедленно надо сообщить об изменении маршрута отряда.
  - Однако они могут послать вперёд кого-то посмотреть. И после...
  - После первому отряду останется собирать остатки покалеченных в округе - гнездо так расположено, что его ни откуда не видно - только из того широкого проёма, где пролетела Итаа - книрсы не стали гнаться за чем-то падающим с дерева - они слишком велики для такого полёта, но если спускаться туда на верёвке, то схватят тут же. Я уже посмотрел детальные планы, составленные той несчастной экспедицией - её, кстати, тоже организовали наспех. - Каэр не смотрел планов - заняло бы время до них добраться - ведь это проход к Солиомскому массиву, а времени нет.
  - Но ты понимаешь, что советник Южного Развития или кто-то в отделе Заокраинных Территорий его ведомства спросит, что мы сделали против этого неизвестного врага, чтобы хотя бы узнать кто это и что ему надо? А мы не сделали того, что должны были в первую очередь?
  - А ты понимаешь, что если ты погубишь сто восемьдесят человек, зная об опасности, то что-то скажет уже не советник, а мой брат?
  - Ну, ты слишком мрачно на это смотришь, Каэр. Ведь...
  - Ты не веришь, что опасность так велика. А люди к ней идут.
  - Ты уверен, что то гнездо существует и так опасно? - Спросил он без прежней самоуверенности. - Каэр молча кивнул. - Итаа здесь? Пригласи её сюда. - Сам он думал - "Проход пуст. Дорога к Солиомскому массиву свободна. Только б была б хоть какая возможность узнать, что там за гнездо" - Эта мысль одолевала его неотступно, и только когда Итаа закончила объяснения о гнезде, отошла.
  - И я говорила Аквелю Каэру, что хочу идти вслед за тем отрядом. - Решилась она, наконец, чувствуя, как захлестнуло её напряжение.
  - Итаа, ты уверена, что ты достаточно оправилась? - Она с жаром кивнула. - Всё равно перед отбытием в леса тебя должны осмотреть врачи.
  - Меня уже достаточно осматривали! Вы же понимаете, что времени мало, знаю я...
  - Хорошо. - Он поднял руку. - Но это долгий путь, и проделать его надо быстро, ты понимаешь?
  - Конечно! Я потому и хочу туда идти - мне надоело изображать тут жертву лесов!
  - Однако я ещё не уверен отправим ли мы отряд отсюда. После твоих известий...
  - Но ведь вы не упустите врага. - Он задумчиво посмотрел на стол - конечно, если через тот проход идти нельзя, то это делало операцию сомнительной, но ничего не делать он не мог - в лесах опасный враг, так или иначе, но люди из столицы должны быть отправлены - и теперь больше, чем он рассчитывал прежде - встать между неизвестным противником и заветным развороченным пузырём видимо не получалось и требовался широкий охват территории.
  - Да. - Он решительно положил руку на стол. - Каэр, я ведь правильно тебя понял, и ты прибыл сюда, чтобы отправится вглубь лесов вместе с отрядом?
  - Ты правильно понял. - Каэр кивнул.
  - Тогда я на тебя полагаюсь, формируя отряд.
  Они оба встали и пожали друг другу руки. Итаа, кому Каэр незаметно сделал знак, оставалась воодушевлённая. Каэр хотел было вновь заговорить о том, что необходимо уведомить Валартад, но счёл, что свою задачу он выполнил, а прочее - не его дело, это только задержит отряд.
  
  Часть III. Магнаты
  
  Счастлив тот, кто с тремя Королевами пьёт
  Это редкое счастье, великая честь -
  За обеденный стол с Королевами сесть!
  Льюис Кэрролл, Алиса в Зазеркалье
  
  I. Исартеры
  
  Председатель Высшей Ассамблеи, президент Олтилора - Исартер Арсеар Сенеотес уже старел. Он стал довольно угрюмым, помрачневшим с годами. Относительно высок ростом, слегка грузен, с тяжёлым, но с мягкими чертами лицом, обрамлённым белыми складками уже покрытыми морщинами в конце седьмого десятка. В жизни он почти одинок: он расстался с женой, от неё остались сын и дочь, но дочь, обладая непредсказуемым нравом и упрямым характером, лишь только выросла, успела навсегда поссориться со всей семьёй и исчезла из её поля зрения, а сын, видящийся приемником дел семьи, был убит на заре возрождения Олтилора в последние годы Артеданфэльской империи. Эти события повергли отца в тяжёлое горе: больше детей у него нет. От сына осталась дочь - самый близкий теперь Сенеотесу человек. Юная вдова сына вскоре после его гибели вновь выгодно вышла замуж, что не одобрял Сенеотес, хотя в свете Олтоса этому только радовались.
  Сенеотес вступил на свой пост четырнадцать лет назад. И это, и его дела, и его влияние вышло как-то само. Хоть и именно при нём Олтилор поднялся, сбросив пагубное давление Артеданфэльской Империи, и встал вровень с Валартадом, это не его заслуга: таков ход вещей. Если бы не его состояние, хоть и значительно им увеличенное за годы восстановления Олтилора, но всё-таки полученное уже очень большим, а сейчас с ним могли равняться лишь несколько капиталов и сокровищ мира, то едва ли кто-то из его даже самых близких и хорошо знавших его людей мог бы сказать, что этот человек может распоряжаться половиной мира. Но его судьба, как и судьба всей его семьи, распорядилась иначе. И никак иначе он себя не видел, считая свою власть и влияние чем-то совершенно для себя естественным, он никогда не упивался ею. Он был угрюм с рождения, а с годами стал всё больше любить одиночество и нередко подолгу сидел в своём кабинете и размышлял. Вот и теперь в лучах растущего жёлтого света он думал о последних событиях Олтилора. На востоке дела, пожалуй, лучше других, но с океанами всё, как и прежде запутанно: Олтилор твёрд в глубинах, и он с трудом понимает сплетения открытых вод. А хотелось бы! За последнее десятилетие Олтилор превзошёл свою мощь до атаки Ваэмы, так что пора настаёт покончить со старыми предрассудками и твёрдо встать на Олтинском океане или как минимум его восточной части. Валартад потерял своим океанам счёт, а Олтос не может забрать даже того, что плещется о его набережные! Хорошо бы, но трудно - он вздохнул: это может только стать подарком, когда он отойдёт от дел. Дело Горгарда, доставшегося непонятно кому, и его с теми осколками Коалиции: вершинными месторождениями! Вопрос с их купле-продажей пора закрывать, чем бы они не оказались. Время идёт и это надо решать. В Ленарии дела, похоже, не важно. Подобных новостей много... Но Строрненц был не просто членом Олтилора, и образ, какой он оставил после себя, (и оставил очень на долго!) не давал так думать. Долго ещё алмазы, их прииски, хранилища, операции с ними у каждого будут вызывать образ этого старика! И все те люди, в чьих руках оказалась алмазы Олтилора, ещё долго будут сливаться с ним, бывшим на протяжении многих лет крупнейшим алмазовладельцем планеты. Призраки не умирают так скоро! И Сенеотес, не взирая на своё влияние, богатство, пост, не мог думать иначе. Его огромные, фантастические деньги, также как и других членов Высшей Ассамблеи перейдут со временем к наследникам, может рассеяться, может, пропадут, деньги Строрненца вообще исчезли, но что с того?! О нём осталась память, а что будет с ними? Разве будут так же называть полушёпотом их имена после их смерти и с боязнью рассказывать о тех делах, какие вели с ними - так, как это происходит с ним? Сенеотес не задумывался об этом, но где-то в глубине он понимал, что этого не произойдёт. Он устало встал из-за стола и посмотрел за окно, на океан. Какое оно разное и в то же время неизменное! Столько всего минуло за те годы, на протяжении которых он смотрел из этого окна на море, а ему словно всё равно. Дворцу Исартеров уже почти двести лет. Значит, на это же море из этого же окна также смотрел и его прадед. С тех пор построили набережную, колоннаду, разбили парки, Олтос вырос многократно. Мало ли чего произошло - страшно вспомнить, но море осталось тем же... Те же волны и пена. Посмотрев на него немного, Сенеотес отпер дверь, желая спуститься в гостиную, но тут на пороге кабинета появилась его легкомысленная, совсем юная внучка.
  - Доброго света, дедушка! - Звонко воскликнула она.
  - Милтенетта, сколько раз я просил тебя не врываться ко мне. - Ответил он, строго оглядев её всю.
  - Я решила погулять. С приятелями. - Рассмеялась она. - Скоро не вернусь, но ты ведь не сердишься?
  - Тебе известно о церемонии во дворце республики? - Будто устало спросил он.
  - А... а что я должна там присутствовать?
  - Да что ты говоришь! Ну конечно же - тебе уже пора браться за серьёзные дела! А то, как мы все старались при праздновании твоего вступления во взрослую жизнь, а с тех пор что? Ничего? Время идёт, а ты теперь куда? И во что ты снова вырядилась? - Спросил Сенеотес, нахмурившись.
  - А что, тебе не нравится? - Удивлённо спросила она, демонстрируя костюм: ниже середины груди, спины и с нижних плеч она вся обтянута блестящей, синей тканью с золотистым узором, переходящей в обувь с высокими каблуками, изысканные браслеты и кольца поверх длинных перчаток и звенящие украшения на складках непокрытой головы довершали её наряд.
  - Я согласен, ты красива, но для такой как ты так... - Проговорил Сенеотес.
  - Да ладно тебе. - Она махнула рукой. Он только вздохнул. - Ну я пойду, а то всё пропущу!
  - Да уж, пропустишь! - Он хотел добавить, что охотников до её руки, в которой лежало наследство всех владений Исартеров (пусть другие ветви их семьи думают себе что угодно, но получить только потому, что Милтенетта легкомысленна они ничего не могут - дальше что!) слишком много, но лишь хмуро попрощался. Он уверен, что сейчас она также как и всегда пропустила всё им сказанное мимо ушей. Он вздохнул и спустился из кабинета. Милтенетта бездумно выпорхнула из дворца и окунулась в беззаботную атмосферу всеобщего внимания и почтения - она Милтенетта Исартер и не представляла, что окружающие могут быть настроены к ней иначе, а уж почему её не трогало. Тем более недавно появился новый её активный поклонник - и он ей нравился. Он старше неё, и из какой-то богатой, а может ещё и знатной семьи, занимавшейся не то оружием, не то металлами, но дела семей как будто не волновали ни его, ни её - они, по крайней мере, Милтенетта, и не задумывались, зачем они появились на свет, и чем будут жить, когда наступят те времена, о каких говорил Сенеотес: вокруг и для них лежал огромный, удивительнейший город из своих неиссякаемых недр изрыгавший всё новые и новые забавы, одна удивительнее другой! Стоило ли задумываться над тем, что его возможности могут иссякнуть? Это смешно! Вокруг этого города лежала такая же страна, вокруг неё - богатейший регион планеты. И всё это для них, везде они могут беззаботно веселиться, предаваться всем мыслимым и немыслимым наслаждениям, соблазнам и порокам. Разве не прекрасна ли жизнь? Упиваясь всем этим, эфемерная пара полетела в один из клубов такой же молодежи, как и они. Оттуда ещё куда-то. Все вокруг них беззаботно веселилась, упиваясь чудесным городом и жизнью. Эти люди не знали, что на что-то может не хватать денег. Деньги для них что воздух - всегда в достатке. На них сверкали неслыханно дорогие украшения, их развлечения стоили безумных денег, но не для них они безумны - для правителей мира это вовсе не деньги. Деньги и роскошь, а вслед за ними и всё остальное, как им казалось, для них не имели цены, то есть она слишком мала для них. Разве можно продавать воздух рядовым людям? Возможно, если кто-нибудь кропотливо посчитал бы, сколько в Олтосе тратится на весь этот блеск, игрища, драгоценности, то получился бы бюджет среднего государства, а может и больше. Как это могло волновать их, если есть тысячи стран в распоряжении их родителей? Любому из них стоило лишь захотеть, и его желание тут же осуществлялось как по волшебству. Почти любое, иначе чем объяснить, что в последние годы среди завсегдатаев этих клубов участились самоубийства?
  - Послушай, Элрец, - заговорила Милтенетта, - а ты бывал на Стальном Острове?
  - Стальном?.. - Он поднял голову, глядя на неё затуманенным взором. - Да что ты! Там же только немытая чернь! - Этот остров лежал недалеко от Олтоса, целиком загромождённый военной и морской промышленностью - за что его так и называли. - Но... у тебя же уже мог быть какой-нибудь остров.
  - Хватит болтать! Зачем мне остров! - Она игриво ударила его по голове.
  - Так ведь ты же Исартер! Как же ты можешь оставаться ни с чем?!
  Милтенетта пробовала было возразить, но Элрец, её восторженный поклонник, длинно и пылко заговорил о том, что она Исартер, и она уже достаточно взрослая, и самостоятельная, а она живёт в своём родовом дворце, откуда её так трудно вывести, и потому ей необходимо что-то своё личное. Милтенетта сочла это разумным - в самом деле - она уже взрослая и в непрерывных наставлениях от своей семьи не нуждается. Всё окружающие - Элрец особенно уповал на это, живут уже сами.
  - Ну и что же ты можешь предложить? - Она подняла высокий бокал и отпила из него.
  - Давай поедем ко мне и решим.
  - К тебе? Зачем это к тебе? И... кто там будет?..
  - Мы с тобой, и... мои друзья. Будет хорошо! Едем! - Он потянул её за руку.
  - Ну знаешь, я всё-таки... - Она слегка тряхнула головой, стараясь остановить на нём взгляд.
  - Ну не хочешь... можем поехать наверх, ты же знаешь, ради твоего будущего я готов на всё! Окружающие заголосили, говоря, что Олтос скоро утонет в водах своего мутного океана, а вот выше, едва ли не над ними, есть места просто изумительные.
  Когда они, шумно покинув Олтос на подъёмнике с горячим воздухом, всё смотрелось так, как говорил Элрец, и они тут же покатились по сводам в ослепительное зелёное ущелье. А потом ещё и ещё, заказали фейерверк, затем смотрели на гонки на экзотических животных. Всё так не похоже на Олтос, такой простор! Наконец с восторгом и страхом смотрели на летающие машины вокруг острого останца с каким-то замком. Элрец указал на него Милтенетте, отпивая из одного бокала с ней, что-то оживлённо, как и прежде говоря и пробуя целовать её. Она делала вид, что отбивалась.
  - Ну хорошо, давай пойдём туда, где бывает и темно и светло. - Смеясь заговорил он.
  - Темно? Это здесь? - Она посмотрела в небо. - Ты меня пугаешь!
  - Конечно там страшновато! Смотри, видишь тот замок? - Он указал на останец, она кивнула. - Вот у его подножья. Только пойдём уж сами. Я что-то устал от толпы! - Он посмотрел на остальных.
  - И я тоже! Пошли! - Задорно сказала она, поднимаясь. Они шумно распрощались, поехав в указанное место. Оно в самом деле смотрелось потрясающе-необычно: будто прозрачные колонны с тёмными разводами и такими же сводами, образующими целый лабиринт, где гулко отдавался каждый шаг. Свет тут в самом деле как-то поразительно менялся и ещё звучала тягучая музыка. В самом деле страшно! Милтенетта крепче сжала руку Элреца, и он протянул ей браслет. Тут стало темнеть, и она инстинктивно прижалась к нему - что за жуткие шутки со светом??? Но как же это чудесно! Какое место! Так они прошли немного - вокруг них никого нет. И тут из-за угла раздалась музыка - не тягучая, а звонкая, привычная. Элрец рассмеялся, а за ним и Милтенетта.
  - Тебе понравилось? - Спросил он. Она пылко закивала, тут же поцеловав его, крепко обнявшись. Вокруг уже стояли люди - в основном прежние, но не только. Но сколько можно быть одним??!
  - А в замке тоже такое есть? Если да, то я хочу такой замок! - Капризно закричала она.
  - Ну... близко к Олтосу такое не найти... - уклончиво заговорил он.
  - Но я хочу! - Она топнула ногой. - И как это близко, а мы где? Ты куда меня завёз? - Она говорила кривляясь, с притворным недовольством. Элрец подавил в себе приступ злости и даже отвращения.
  - Мы успели далеко отойти - по той дороге на юго-восток... А в этом замке перегоняют части топливных микропузырей. - Она скривилась с безмерным отвращением. - А ты как думала? Ну ладно... - Протянул он, скрывая своё раздражение. - Не весь же он такой, я покажу. Тебе понравился мой браслет?
  - Браслет да, но топливные пузыри... что за дрянь... - Надулась она. Он взял её под руку.
  Замок действительно необычаен: переходы из тонких мостиков и лесенок, высочайшие арки, башенки, но местами виднелся налёт старости, неухоженности, а может и копоти. Милтенетта до того, как они принялись за еду в роскошном зале, этого не заметила. После обеда они поднялись в башенку, откуда открывался поразительный вид почти целиком открытого простора. Невзирая на холодный (и это когда жёлтого света уже много!) ветер они стояли весьма долго, глядя на почти эфемерные переходы арок из вершинных пузырей, уходящие в неведомую высь колонны и переплетения между ними. Элрец, кому начало надоедать это любование, хотя, с другой стороны, отдыхая от капризов Милтенетты, указал на прямую череду почти невидимых точек где-то очень далеко, говоря, что это воздушные машины, и по таким замкам как этот раскиданы их станции. Милтенетта не поверила: такая высь и прямо станции!
  - Ну в Олтосе не очень любят о том говорить, я знаю. - Заговорил он заговорщицким тоном. - Но воздушные перемещения тут важны. На такой-то от плотных сплетений тверди! - Уверенно добавил он, предупреждая очередные насмешки. - Мы можем покататься и посмотреть! А может... - Он понизил голос. - Даже твой замок будет где-то здесь и с такими же машинами. - Она обернулась с недоверием. - Почему нет? Но давай спустимся. - Милтенетте уже делалось скучно: ели они только вдвоём, теперь тоже вокруг никого нет. Она раздражённо вздохнула, и они пошли по бесконечной винтовой лестнице вниз, где стало темновато, и ещё из-за стены доносился непонятный шум. - Слышишь? - Спросил Элрец слащаво, предчувствуя недовольство. Милтенетта вопросительно обернулась. - Это вот оно - перегонка пузырей. Потом что разделят, распакуют, и разошлют куда надо. Её аж передёрнуло: зачем ей всё это? - Подрастёшь, узнаешь. - Высокомерно усмехнулся он. - Она капризно топнула, пуская слёзы. - Да ты не волнуйся. Тебе что там подарили, когда ты оформилась как взрослая? - Он ухмыльнулся.
  - Ой... да... - она пренебрежительно махнула рукой. - Бумаги на какой-то подъёмник или переправу... кошмар... Обещал же что-то ещё красивее! А сам! Лучше покажи, что ты хотел, а то все эти дела деда!
  - Да уж конечно! Особенно такие далёкие, на юго-востоке. Колонну с изменяющимся уровнем. - Я лучше знаю, чем ты! - Шутливо побранил её он. - Летающие в лучах света машины лучше! - Они как раз дошли до выхода, где их уже поджидал их эскорт. С ним они покатили по цилиндроге, где снова ехали друзья Элреца, к радости Милтенетты - ей уже хотелось покинуть тот замок и даже расхотелось выказать недовольство подпорченным под конец впечатлением - шум из-за стен уже забылся под звон бокалов и ароматный дым... Виляя по балкам и вершинам пузырей они доехали до дворца: скромного по меркам Олтоса, но безо всяких следов запущенности. Одна его сторона обращена в чистейшее небо, там находилась площадка для летательных машин. Милтенетта пришла в восторг и поцеловала Элреца, прыгая от восхищения - в Олтосе такое и не найти! Элрец оказался приятно удивлён.
  - Ты обещал катание по воздуху. - Она надула губы: они вышли в открытую часть, оставшись одни.
  - Не боишься? - Усмехнулся он, едко глядя. Она вздёрнула нос, бросаясь к нему на шею с поцелуями и игриво кривляясь. - Мы купим этот дворец. - Элрец поднял брови, глядя на неё. - Я подарю его тебе.
  - Я думаю... - заговорила она игриво. - Нашим семьям такой дорогой подарок не понравится.
  - Вот как? - Элрец удивился, что она заговорила так серьёзно. - Я брошу к твоим прекрасным ногам! - Пылко воскликнул он. Она рассмеялась, не отвечая. - Кстати всё готово. - Он взял её под руку.
  - А как же катание? - Недовольно спросила она.
  - Ну покатаемся уже как хозяева! Портить это такой скучной процедурой. - Милтенетта тряхнула головой, соглашаясь. - Тогда идём. - Они спустились по одной из главных лестниц в роскошный зал, снова оказавшись одни. В конце лестницы стоял внушительный резной чан с голубоватой жидкостью. Милтенетта с любопытством подошла к нему, поначалу не заметив стола на другом конце зала.
  - Что это такое? - Ей очень хотелось дотронуться до жидкости, но она не решалась.
  - Это получают из тех самых пузырей. Очень редкий компонент и не во всех есть.
  - Надо же! А так красив! А он тоже продаётся с дворцом? Его для чего-то используют?
  - Он может менять свойства некоторых кристаллов, если их в него опустить.
  - Изумительно! Я, наверное, его не буду трогать... - Милтенетта нагнулась над чаном, ощутив едва уловимый душисто-резкий запах незнакомого вещества.
  - Не трогай. - Он указал ей на стол, за ним сидели две женщины. Одна смотрелась строго в чёрно-белом облачении служащих Олтилора, вторая выглядела слегка странно в блестящем угловатом сером. - Вот - у них всё есть для купли дворца. - Они кивнули, глядя на Милтенетту. Та порывисто, с лишними движениями скрываемого смущения села, смотря на документ, лежащий на столе. Такие вещи она видела, конечно, раньше, но сама не участвовала, на всех строках и пунктах сосредоточиться не получалось, а она ведь знала, что это необходимо! Элрец незаметно подошёл сзади, кладя руку ей на плечо. - Весь дворец со всем содержимым будет твоим. - Вкрадчиво сказал он.
  - Великолепно. А как я плачу? - Элрец показал ей последнюю страницу.
  - Доходом от того... колодца? - Она не очень поняла. Элрец кивнул.
  - А у тебя есть ещё какой-то, которого хватит?
  - Не знаю... - рассеянно ответила Милтенетта, - может быть. Хорошо. - Ответила она, ставя свою подпись. За ней - женщина в сером, заверила всё служащая. - Так это был ваш дворец? - Удивлённо спросила Милтенетта ту, что в сером, видя, как она значится. - Та кивнула. Служащая проводила оформление, поднеся часть листа с подписями с записывающими пластинами к обеим сторонам сделки. - И голосовое подтверждение? - Для Милтенетты это значило серьёзность происходящего - такие пластины, менявшие структуру от звука при проведении по ним другой - редкость, и она их ещё не видела. Служащая кивнула и обе стороны выразили согласие сделкой, пока она вела специальной палочкой сверху вниз от записывающего участка и протянула обеим отслоившийся верхний слой, где отпечаталась копия записи. Милтенетта спрятала её у себя на груди, продававшая - где-то в одежде, затем дала Милтенетте ключ, сказав, что он от ворот, а вместе с верхним слоем и её голосом открывает сейф с прочими ключами. Спросила, хочет ли она проверить.
  - Отлично! - Воскликнул Элрец, протягивая руки Милтенетте. - А теперь можно и полетать!
  - Проверим после. Отсюда документы и ключи ведь дойдут до нашего дворца?
  - Дойдут, но что ты всё о таком скучном? И ключ не отдавай пока. Он же изумителен, как и те голосовые пластины или ты и про это не знаешь?.. - Они пошли вверх по лестнице, пока Милтенетта прятала ключ - в самом деле необычайный - из вроде полупрозрачного материала, с тонкой резьбой.
  - Я? Ну что ты! - Она шутливо изобразила, будто обиделась. - Знаю.
  - Ну вот, возьми шеарайты и тогда поймёшь совсем! - Он громко засмеялся. Это дурманящий наркотик, дававший сине-зелёные клубы дыма. - Эти все дела, знаешь ли...
  - Да, ну конечно! - Весело закричала она: напряжение её утомило. - Где оно? - Она обернулась, и Элрец ей тут же вручил дымящуюся палочку. - Как всё чудесно! - заговорила она, глубоко вдыхая.
  - Ну конечно же, моё сокровище! - Он положил руку на её обнажённое плечо. - И ты... роскошна! - Скорее к машинам! - Но... Но с нас тут потребуют согласия. Как и со всех.
  - На что? - Изумилась Милтенетта, они остановились в галереи выходящей широкими окнами на стоянку машин и открытое пространство. Здесь, к удивлению Милтенетты, вновь стояли прежние люди, шумно проводя время. Элрец неуклюже что-то доставал из кармана.
  - Да так... Согласие на полёт. Ну давай же... - Он просунул ей стержень для подписи, садясь на диван, она бегло читала бумагу. Он приподнялся с большой подушки, но шлёпнулся обратно.
  - Хорошо. Только ты уж поцелуй меня... всеми губами... - Она медленно склонила на бок голову.
  - Ну разумеется! - Он подскочил и жадно припал к ней. Она долго не отпускала его. - О! - Воскликнул он, отрываясь на мгновение, но она вновь привлекла его. - Ну что же, Милтенетта!..
  - Постой... - Томно произнесла она. - Это чудо! - Она чуть оттолкнула его, принясь за шеарайту.
  - Где же стержень... Вот... твои тонкие пальцы его не держат. - Он сомкнул их на стержне.
  - Они устали от скуки! - Засмеялась она, поставила подпись и приподняла тупым концом стержня его подбородок, он почти прижал его к бумаге, снедаемой его ещё мгновение назад мутными глазами.
  - Какая же ты молодец! Надо быстрее с этими скучными формальностями! Дай, дай мне своей шеарайты! - Он губами поймал её левую руку, ещё державший дымящейся цилиндрик.
  - На! - Она вставила его ему в губы под громкие возгласы одобрения остальных. В том же духе, показывая бумаги, они под поклоны персонала прошли в самую роскошную машину, она начала съезжать по скату, а затем оторвалась, и они полетели. Милтенетта кричала от восторга.
  Они летели на запад от Олтоса, делавшегося всё более отрешённым, перемешавшись изнеженными лощёными телами в лучах яркого света им в спины. Милтенетта не могла бы заметить, что они остановились, после чего, снова в полёте, шум голосов вокруг стих, но то, что вокруг темнее, а они с Элрецом в отгороженной части зала машины, она даже одурманенной поняла.
  - Тебе понравилось. - Заговорил Элрец жёстко. Однако чувство страха ей неведомо, да и действие дурмана ещё не прошли. - Они ушли, потому что им стало страшно. Тебя, а не полёта. - Милтенетта помотала головой не понимая. - Ну вспомни, одного из твоих друзей нашли мёртвым у себя при непонятных обстоятельствах. Другой хоть и жив, но двинулся рассудком, наконец совсем недавно просто пропала твоя близкая подруга. Ты думаешь, это будет продолжаться всегда?
  - Что ты болтаешь... - промямлила она. - Что-то с тем... Лотаром было не то, да помню... И что?
  - В Олтосе и так поговаривают, что ты источаешь невзгоды.
  - В Олтосе много чего говорят. - Она тряхнула головой. - Мне пора. - Она попыталась встать.
  - Нет не пора. Ты должна встретится ещё с одним человеком.
  - Должна? Да ты спятил! Я должна быть в Олтосе, ты совсем забылся!
  - Да нет, это ты забылась. - Противно засмеялся он. - Иначе бы не оказалась тут, и не пошла бы в тот замок, после чего купила дворец. Ты слышала про Тёмных Вершинников?
  - Что? - Скривилась она. - Что за сказки ты мне рассказываешь?!
  - Ты полагаешь, что в вышине никто не живёт? - Она презрительно усмехнулась. - Ну вот, тёмные они или нет, но ты же видела, как меняется свет. И про Вершинников рассказывают то же - ты ведь знаешь, что это орден тех, кто владеет секретом сделать все вершинные своды непрозрачными и весь мир окунуть во тьму. Как делают тьму, ты видела, и вещества, способное так менять их свойства, ты почти касалась, после чего его купила. Вместе с дворцом. Расплатившись с дохода с того колодца, связывающего верх и низ. Конечно, кто-нибудь скажем из области Ко такое вполне может сделать и никто ничего и не заметит - ну мало ли с кем, как кто якшается. Но кому-то из Олтоса, куда более блистательному, и ближе к тем самым Вершинникам, делать такое ради непонятно чего, означает, конечно, не исключение из Олтилора... - Он закатил глаза, - но пятно и пренебрежение точно, а уж из твоей семьи... - Он покачал головой. - Первенства уже точно не сохранить. - Милтенетта напряжённо слушала его, что-то смутно понимая, дурман стремительно выходил из неё, и в итоге она взвилась, с воплем кинулась к нему, в безумной злобе метя ему в лицо. Он едва успел схватить её руки - Ты меня заводишь, Милтенетта. Но время, когда ты крутила всеми вокруг кончилось. - В злобном возбуждении процедил он. - Если про дворец узнают в Олтосе... - горячо дыша ей в лицо, продолжал он.
  - Что ты придумал?! - Истерически закричала она, начиная понимать, что он заманил её во что-то, чем будет недоволен её дед. - Ты низкий подонок, насосавшийся шеарайты. Сейчас же отпусти меня! Слышишь?! - Ответом Элреца стал громкий, ужасный, самозабвенный хохот, но отошёл от неё и, нагибаясь, хохотал минуты три. Милтенетта поначалу ещё говорила, но потом ужас пересилил в ней гнев, и она вся похолодела - что-то случилось! Нечто страшное. Этот безумец что-то затеял!
  - Так, мы уже на дороге - не везде же можно летать. - Он, усмехаясь потёр руки. - Но куда ты следуешь знать таким как ты не положено. Даже и моей сестре. Пока я тебя подготовлю, я тебе скажу.
  - Что ещё за подготовка? Какая сестра? - Милтенетта попробовала вырваться из его рук.
  - Только не надо твоих глупостей. Скидывай то, что на тебе осталось - так доберёшься в лучшем виде. - Милтенетта покорилась, да и оставались на ней лишь украшения: их никто не посмел дотронуться, перчатки и нижняя тугая сетка, держащая вставки. - Сестра у меня малозаметная, хотя и не всегда - теперь вон она продала тебе дворец. Иначе б про тебя узнал бы его первый хозяин. - Ты ведь ещё и перед ним не хочешь вот так покоряться. - Милтенетта вдруг резко изогнувшись, звонко ударила его по щеке. Он отпрянул, но тут же засмеялся. - Да весь Олтос и так знает про твоё тело! - Он скривился. - Сетку оставь. Хотя в том, с каким наслаждением мы отметили сделку, она мало что изменит. - Он противно засмеялся. - Подумаешь, большое дело общая свалка! Про твою мать... Хотя тут имелись и с вершин, что подчёркивает серьёзность твоих замыслов. - Он взял моток белой ленты.
  - Так ты, значит, подставил свою семью.
  - Моя сестра не единственная её наследница как ты. Колодца ей тоже никто не дарил, про дворец она может ничего и не знать, а вот ты... у тебя и браслет есть и ключ, и летала ты напоследок к иным пикам окружёнными молвой, и со своего ведома, что тоже подтвердила. Это подводит черту под всем.
  - Ключ! - Закричала Милтенетта, вырываясь из его рук, двигаясь всем телом.
  - А ты думала, я разрешил тебе оставить сетку из скромности? - Он резко засмеялся. - Поздно, милая. - Он уже соединил до локтей её руки за спиной, затянув лентой, приматывая их к её туловищу.
  - Но браслет-то не на мне! А он что? Ты не украдёшь мои украшения? Они же дорогие!
  - Ну что ты... имея уже такую дорогую добычу... - Он похлопал её по затягиваемым плечам. - А браслет... ты, наверное, таких в Олтосе и не видела - как раз из того кристалла, какой позволяет чернить тем веществом другие. Титугс. Не слышала? Встречается вместе с топливными пузырями. На деле про него известно, что он осаждает то вещество меняющие цвет и прозрачность кристаллов, но говорят про него много всего. И конечно в связи с Вершинниками. Камень, проклятый небом.
  - Какая чушь... - Милтенетта опустила голову. - Я выкину эту мерзкую вещь.
  - И не вздумай - всё же записано. На документе звуковые пластины, а у сестры зрительные. - Да что ты вообще знаешь? Разве не слышала, что камни имеют не только уши, но и глаза?
  - Тебе нельзя столько шеарайты. Сам говорил, что один из моих почитателей двинулся рассудком.
  - Да это ты бредишь! И не вздумай меня пнуть. - Он принялся за её ноги. - В толще прозрачных кристаллов встречаются такие светоносные каналы, какие меняют свою структуру слой за слоем под действием света! Если знать вид переплетения каналов и тип их изменений, то можно воссоздать что происходило у такого кристалла! Правда бывает такое редко, высоко, и извлечённые из толщи, где растут, быстро теряют такие свойства, копировать тоже это не очень получается. Но вместе с особыми линзами вполне могут записать что надо! Ты что не обратила внимание на плёнки моей сестры?
  - Так эти зёрнышки и разводы?.. Ах ты мошенник! - Милтенетта поняла, о чём он говорил - такие "помнящие камни" в большой цене особенно извлечённые из мест знаменательных событий.
  - Да ты не сердись. Лучше скажи как ты себе? - Он замотал её ноги согнув их в коленях.
  - Ты, кажется, тренировался. - Процедила она. - Уж не на сестре? Или той служащей?
  - Моя сестра да... помогла. Вообще она, надеюсь, уже дома и не наделает чего. Я ведь так старался тут. Путь не близкий. Мы уже состыковались с составом. И мне скоро пора выходить. На прощание ты поцелуешь меня. И я прикажу тебе уже! - Он впился ей в напряжённые губы, она не сопротивлялась, пока он не отпускал её почти минуту. - И последнее, чтобы не попортила свои договора. Это зависит и от тебя, но к этой штуке готовься привыкнуть. Чтоб не капризничать, это тебе пробка для твоего рта.
  - Хоть целовать меня не будешь, дрянь. - Она сплюнула, глядя на упругую пробку, туго вводимую им ей в рот. - Оум-м-м!!.. - Простонала она, под новой волной ужаса: всё это точно не игра!
  - Вот твои бумаги! Ни руками, ни ртом ты ничего теперь не изменишь! - Он засмеялся, она резко затрясла головой мыча, видя пакет, приложенный им к её темени, затем лентой туго обмотал её голову вместе с ним, заклеивая концом ленты её глаза. - Не волнуйся: твоё отсутствие объяснят, как следует. Да и про тот замок твой дед в курсе из давних дел Олитора. Указано доставить в лучшем виде! - Он удовлетворённо похлопал по ней, с усилием поднял и уложил в мягкую коробку, смеясь.
  Не видя и не слыша Элреца, Милтенетту, до этого крепившуюся, обуял ужас. Голова тяжелела, ей хотелось биться, кататься по полу, рыдать, вместо чего она издавала нечленораздельные звуки, мотала головой так, что шумело в ушах, пыталась высвободиться, понимая, что тщетно. Она судорожно, прерывисто дышала, её тошнило, боль в скрученных руках и ногах, казалось, нестерпима. Так тянулось долго, и она стала думать, что это всё шеарайта - может они употребили её много, вот и мерещится и про дворец и бумаги и вообще неизвестно что! Сон в итоге овладел ей. Просыпаясь, она думала, что она в семейном дворце: её люди не могли её бросить! Но вместо этого доносился лишь тихий скрип, темнота непроглядна, а тело не двигалось и ныло, как и прежде! Это ей чудится или нет?! Ей вновь овладел ужас, и она снова пыталась двигаться, теперь хотелось есть и пить. Когда же этот кошмар кончится?! Куда её везут - она пыталась кричать и рыдать. Что же это?! Почему всё так? Ведь она Милтенетта Исартер! А эти микроскопические Илтосы!.. Она застонала. За что? Голод и жажда усиливались, она томилась, всепоглощающая тьма давила, снедала её. Она уже слишком измучена, чтобы рваться из путов, и теперь только ожидала развязки, но её всё нет. Отёкшее тело ныло. Уже в полубессознательном состоянии она почувствовала перемену: её понесли, затем поставили. Тишина. Нутро трепетало, метаясь как безумное. Наконец раздался скрежет и на неё обрушился свежий воздух, она жадно, вытянув шею, задышала до тех пор, пока безмолвие не прорезал скрежещущий голос:
  - С приездом, Милтенетта Исартер. Тебя сейчас накормят, и я поговорю с тобой.
  От этих слов Милтенетта словно встрепенулась: она подняла голову и резко повертела ей. Кто же обладатель этого голоса? Она знала, что никогда не слышала его раньше, и тем сильнее стали её переживания. Потом она услышала чьи-то приближающиеся, твёрдые шаги и почувствовала, что ей открывают глаза. Несколько больно, нутро не унималось. Она ощутила почти избавление. Комната, точнее её часть: перед ней ширма, куда её принесли, полутёмная. И стоит женщина, вся в плотной чёрно-белой плёнке как служащая у крупных магнатов Олтилора, но явно не та, что рядом с сестрой Элреца. Это точно уже не видение, но что? Правда строгая чёрно-белая фигура едва ли что прояснит, но она хотя бы знакома Милтенетте, посреди иного мира. Увидев её, она подумала, что, наверное, тот, кому служили Илтосы из Олтилора. Значит, в нём существовало что-то разъедавшее его изнутри? Не успела Милтенетта подумать так, как в её шейном рту оказалась воронка и в него полилась жидкость. Вскоре она почувствовала себя насытившейся, непроницаемая женщина ушла и убрала ширму. Милтенетта огляделась и обомлела: перед ней сидел Строрненц, воскресший из мёртвых! Нетленный, нечеловеческий человек-призрак, алмаз, алмазный король, близкий к Высшей Ассамблее, но кто же он теперь?! Приближённый к потустороннему миру?! Всё это неописуемо быстро пронеслось в мыслях Милтенетты, заставив её сначала отчаянно замотать головой, словно не веря своим глазам, потом приложить все усилия, стараясь вырваться из путов и освободить рот, издавая всевозможные звуки, а затем надломлено застонать. Её прошиб холодный пот.
  - Ты удивлена. - Заговорил призрак. - Я надеюсь, тот парнишка тебе объяснил, что надо. - Он положил на стол договор о продаже. - Твой дед всё узнает, что важно. Только не говори ему, что это он всё затеял. - Строрненц, к ужасу, Милтенетты усмехнулся и та резко замотала головой. - Ты хочешь что-то спросить? - Она дрожа кивнула, надеясь, что ей откроют рот. - Тот колодец: для всех в Олтосе ты вознамерилась переправлять топливные пузыри в верхние горизонты, чтобы поиграться со светом в этом блистательном городе, где сводишь молодых людей с ума. - Всё это Строрненц говорил прямо глядя на Милтенетту, та длинно надломлено застонала. Он дал знак рукой. Вошла женщина, и всё повторилось в обратном порядке. Милтенетта, соприкоснувшись с мертвецом осталась безучастна, не думая даже про разговор в семье. Вскоре она услышала ненавистный голос Элреца. Её просто внутренне передёргивало от него. Какая он мразь! И к тому же жалкий раб страшного Строрненца! Он что-то болтал, явно хвалясь собой, пробовал шеарайту, махая палочкой перед глазами Милтенетты, открытые им ей для этого, наконец сказал, что ей пора. Она оглядела его и нашла отвратительным то, что ещё так недавно он ей нравился. Она всегда считала, что он красив, но теперь он казался омерзителен, особенно когда начал касаться её, распаковывая, в итоге оставив в ванной.
  Пошевелить руками Милтенетта сумела не сразу: они одеревенели, и отвыкли от движений. Тёплая вода оказала на неё благоприятное действие, она долго простояла под её струями, потом вошла в комнату, где стояли еда и вещи для неё, в тёмных тонах. Медленно одевшись, она посмотрела на себя в зеркало: так она, пожалуй, ещё никогда не выглядела, даже во дворце у деда на важных церемониях, откуда она всегда она старалась убежать. А тут не просто плёнка, а плотная и серая, её зажимы на губах вызвали боль, но хоть покрыто её лицо. Она быстро нашла не запертую дверь наружу, где её поджидала закрытая повозка, в ней она проехала до дома и прошла через сад во дворец переступив его порог опустошённой и с содроганием. В гостиной её уже ожидал Сенеотес, мрачнее тучи и даже не придал значения её изменённому облику и шагу.
  - Пройдём ко мне. - Строго, словно разрубив воздух, указал владыка. Милтенетта, опустив голову, поплелась за ним. Когда дверь кабинета закрылась, Сенеотес не садясь, продолжил: - Мне всё известно. Ты понимаешь, что это значит? Да ты... нет, ты ничего не понимаешь! Где ты... где тебя носило это время? Ты решила вонзить нож в спину нашей семье, а теперь являешься сюда. Как!.. Да ты хоть знаешь, кто стоит за всем этим??? Ты понимаешь?.. - Они тихо кивнула, объятая ужасом - не то перед дедом, не то перед Строрненцем. - Да как же это... - Он прикрыл глаза, опускаясь на диван.
  - Да я знаю, знаю! Я видела его!!! - Истерично закричала Милтенетта, бросаясь на пол.
  - Успокойся, Милтенетта! - Резко крикнул он. "И куда смотрели её родители, да и я тоже?" - Подумал он про себя мимолётно. - Видела? Где?!
  - Не знаю... - Она помотала головой. - Они... они со мной сделали...
  - С тобой! А что ты сделала с нами, ты понимаешь?! С Исартерами! Никогда, никто из нашей семьи кем бы он ни был бы и в каком положении бы ни оказывался, так не поступал... Я тебе сделал такой подарок, а ты... Так им воспользовалась, да?!! - Она отвела глаза, из них резко брызнули слёзы.
  - Но это... только дворец. - Она упала на пол. И всё! - Она поднялась с пола, хватаясь за кресло.
  - И всё! Этого достаточно, чтобы погубить всех нас! К тому же после этого случилось... такое!
  - После? После случился кошмар... - Губы её дрожали. - Это случилось... из-за них, Илтосов!!!
  - Да, именно - ты и все... весь этот сброд предались самым мерзким наслаждениям чтобы, наверное, отпраздновать содеянное, да?! - Сенеотес с трудом выговорил это, тяжело дыша.
  - Я... мало помню, почему ты так груб, если б ты знал, что было после... - Она зарыдала навзрыд.
  - После ты пропала, и я получил только известие от этих Илтосов.
  - Да, меня одурманили, связали и возили так к Строрненцу! - Проговорила она всхлипывая.
  - Вот как? - Сенеотес перевёл дух - он рассчитывал на то, что Строрненц - это всё-таки блеф и только с Илтосами они уж сумеют так или иначе разобраться. - И ты уверена, что видела его?
  - Ну конечно! За время этого ужасного пути весь дурман выветрился...
  - Дурман! Шеарайта, конечно! Тебе ведь говорили, а ты... - Пробурчал он, вспомнив, что и сам в её годы употреблял её - они называли это - вдохновитель жизни... Милтенетта вздохнула. - И как же обращались с тобой в пути? И вообще, где он?
  - Кто обращался - я ехала одна - в темноте, в коробке, как я могла узнать где...
  - Однако Илтосы... - Он оглядел её. - Так ты потому... - Он замер, думая, что может сделать.
  - Дедушка, а может я уеду? - Спросила она с мольбой.
  - Уедешь? Исчезнешь? Единственная наследница? А как ты сможешь вернуться? Да и он может найти тебя. - Сенеотес понимал, что пока Милтенетты нет в Олтосе её покупка бросает тень только на неё - раскрытая, она сразу даёт объяснение её пропажи, и остро встаёт вопрос кто примет состояние из его старых рук, но пока Милтенетта в поле зрения, Сенеотес тоже оказывается под ударом - зная о делах своей внучки, он оставил её наследницей... Но ничего этого он не сказал, устало глядя на неё.
  - А если... Если подстроить мою смерть?!
  - Это тоже самое... пропажа наследницы - Он покачал головой. - Раньше надо думать. - Сенеотес хотел сказать ещё что-то по её адресу, но передумал. - Иди к себе. - Резко добавил он после паузы.
  Милтенетта едва доплелась до своих покоев и зарыдала, уткнувшись в подушку дивана. Думать! Нет никаких сил думать. Она даже никуда не может уйти! И... никогда! Этот старик бессмертен! Она бессильно била кулаками в диван, рыдая. Ей некуда скрыться, пока существует она, есть и этот кошмар, который вокруг неё. Есть мерзкий Элрец, кого бы она задушила перед всем светом, а ей необходимо с ним культурно поссорится, есть потусторонний Строрненц, есть покупка, и есть ещё... Этого слишком много. Она уйдёт - да, бросив всё это - пропади оно пропадом, всё неисчислимое состояние её семьи, а скорее её деда - какая же эта семья, если её родители толком знать её не желают. Она прошла в роскошную ванную. Заперла дверь. Оглядела ряд флаконов перед зеркалом и резким движением скинула их на пол. Поднялся едкий запах, вокруг лежали осколки. Она не твёрдо стоя нагнулась и подняла один покрупнее. Ах, она же она так и не сняла свои голубые длинные перчатки, только украшения, да и то не все. Она сбросила серую накидку, в какой вернулась, и остервенело принялась за перчатки - треск их тонкой ткани под куском стекла заставил её дико захохотать, порезав их, хоть и не до конца, она полоснула себя по предплечьям, опустив руки под струи тёплой воды из крана изваянного из зеленоватого, чуть прозрачного камня.
  Она очнулась, лёжа в кровати. Помещение ей не знакомо - неужели её опять куда-то увезли? А! Не всё ли равно? В голове мутилось, и она попыталась встать, когда вошёл её приёмный отец, Рийер.
  - Ты уже не спишь, как я вижу. - Отметил он. Она не шелохнулась. - Мне всё известно. Я всегда говорил, что ты должна была жить с нами... - Он остановился, видя, что она никак не реагирует. - Милтенетта! Ты меня слышишь?! - Она очень медленно чуть кивнула. - Я не буду говорить тебе о том документе, но... скажи мне, что всё это значит?! - Он нагнулся над ней.
  - Дедушка не позволит вам забрать меня... - Промолвила она, глядя в пустоту.
  - Что? Ты о чём? Если ты так обошлась с Исартерами, то подумай хотя бы о своих родителях!
  - Моя семья это Исартеры. - Также промолвила она. - Я же в их дворце...
  - Да, мы приехали к тебе, чтобы...
  - Не-е-ееет!!! - Вдруг дико закричала она, чуть ли не приёмному отцу в уши, так что он буквально отлетел от неё ошеломлённый. - Зачем ты пришёл сюда?! Чтобы опять заполучить кусок состояния?! - Приподнимаясь на кровати, кричала она, безумно глядя на него.
  - Ты... ты не в себе, Милтенетта! - Проговорил он, отстраняясь от неё. - Ты хоть...
  - Да, не в себе! Но тебя давно уже обуяло состояние Исартеров!!! - Она уронила голову, захрипев. - Ты... ты... - пробовала выговорить она, поднимая голову. - Уходи, уходи, слышишь! Дайте мне спокойно уйти! Дайте-е-е!!! - Она бросилась на одеяло, хрипя и рыдая.
  - Да что же ты говоришь, Милтенетта! - Он резко сделал к ней шаг и схватил за плечи, подняв их. - Возьми себя в руки и помни... - Но она не обращала внимания, рыдая, он молча отпустил её.
  - В чём дело? - Услышал он спокойный голос в дверях. Это мать Милтенетты. - Ах это ты... - проговорила она, лишь чуть приоткрывая яркие губы и сжав челюсти. - Прекрати вопить. - Резко приказала она. - И о чём ты только думаешь? В твои годы...
  - Да я знаю мама! Знаю, что ты тогда уже блестяще вышла замуж! А потом... потом убили моего отца - и капитал сразу отдалился - какая досада, правда? - Она безумно захохотала.
  - Да ты... - Злоба в момент уничтожила видимость её спокойствия. - Я твоя мать, как ты смеешь... - Она подошла к ней, подняв руку и, чуть поколебавшись, звонко ударила её по щеке.
  - Ну давай, давай! - Яростно кричала Милтенетта. - Ты ведь так хочешь стать моей опекуншей и распоряжаться состоянием?! - Она вновь засмеялась, запрокинув голову.
  - Как же ты такой выросла?! Ты предаёшь всех нас, а затем!.. - Рийер отступил, и она набросилась на свою дочь, хлестая её по лицу. - Я вобью тебе разум! Так и знай!
  - Мизелли... - Заговорил её муж... - Уймись, разве ты не видишь...
  - Замолчи! - Гневно произнесла она, оборачиваясь. - Это не твоя дочь!
  - Но ты же... Нас могут услышать, и если Сенеотес...
  - Да... пожалуй... - Тяжело дыша, Мизелли отступила от разбитой в кровь Милтенетты.
  - Вы... вы... - Хрипела она, пока Мизелли поправляла сбившийся головной убор с хвостами волос с боков и сзади, она неожиданно поднялась и с размаху ударилась головой о стену.
  - Милтенетта! - Воскликнул её отчим, поражённый. - Перестань, в конце концов...
  - Хватит! И ведь никого не оставишь... - Забормотала мать. - Вот что, ты не можешь так себя вести. Возьми себя в руки! - В ответ та, опустившись вдоль стены, лишь беззвучно помотала тяжёлой после удара головой. - Рийер, её придётся связать. Давай. - Они подошли к ней и вновь уложили в кровать.
  - Но как же это... может нам переместить в какую-нибудь... закрытую клинику... и тогда.
  - Что тогда? Об этом станет известно? Ещё не время. Да и её дед... ты что, забыл с каким трудом мы вообще сюда прошли? - Укоризненно заметила она, решительно разорвала испачканную простынь, и, протерев ей кровь, принялась за дело. Милтенетта осталась совершенно безучастна. - Вот так. - Она оставила запеленатую Милтенетту. - Полежи и подумай. Молча. - Последний кусок ткани она засунула ей в рот, завязав его сзади. Они вышли и сказали Сенеотесу, что она спит.
  Милтенетта оставшись одна пыталась высвободиться, но силы её не те, и она расслабилась, от пустоты в голове перейдя к мысли о том что дальше - удары её матери явно слегка вернули её в реальность. "А может, не ссорится с Элрецом? - подумала она. - Какая, в конце концов, разница?" Это простое заключение принесло облегчение. Пусть думает, что хочет... Или может всё же бежать - в конце концов, её дед моложе Строрненца на тридцать лет! И почему кого-то должно интересовать, почему она не желает где-либо показываться?! Удовлетворившись этим, она нашла силы заснуть.
  - Ты не спишь? - Проснувшись, она долго лежала с закрытыми глазами, а теперь мать и касается её шейного рта - она очевидно решила её покормить. Не открывая глаз, она приняла пищу, подумав, что такое давно не ела шейным ртом, поглощая, как говорил её дед, основным, хоть на званных трапезах это, в особенности для девушки, так не принято. После еды мать спросила, не будет ли она кричать, если открыть ей рот: надо узнать, что она намерена делать с Элрецом. Она помотала головой. Мать развязала тряпку, но дочь лишь пожала плечами. - Ты что, его и сюда намерена водить?
  - Конечно нет. Подумаешь, велика важность... Какая разница?
  - Но пока он рядом, остальные будут... - Она вздрогнула словно от отвращения.
  - Остальные?! Да что ты говоришь такое? - Дочь приподнялась. - Я сама решу. - Она отвернулась.
  - Ты стала слишком резка. - Проговорила её мать злобно. - Наверное тебе лучше молчать.
  - Тогда завяжи мой рот снова, удобно, ведь я опять связана. Но ты пришла поговорить. И поменяй мою простынь, а то сделала меня новорожденной вновь. - Мизелли проворчала в ответ, хотела сказать вроде "тебе следовало бы родится заново", но смягчилась, мимолётно вспомнив взросление дочери.
  - В этом тебе будет удобнее, и не смей сопротивляться! - Она вытащила из большой сумки что-то сложное, и начала распелёнывать дочь. - Так ты не будешь как новорожденная. - Она усмехнулась про себя, помня, что её мать облачила в то же и её, ставшую вдовой, и быстро натянула на ноги дочери, затягивая потуже на её спине облачение из плотной ткани, державшее её руки сложенными на груди, затем свободными концами на углах кровати укрепила её обтянутые ноги и тоже проделала с плечами.
  - Это уж слишком, мама. Я не хочу быть так упакованной! Я теперь не старшая, а связанная дочь!
  - После того, что ты натворила не страшно быть и надолго связанной. Я надеюсь, это вразумит тебя.
  - Сделала из меня умалишённую! Ты когда развяжешь меня?! - Она попробовала дёрнуться.
  - Когда оставишь свои глупости! И не кричи у меня. - Она показала сложный предмет у её шеи.
  - Не смей! Что же подумают в Олтосе?! - Прокричала она, стараясь укусить сковавшую её ткань.
  - Это сейчас не твоя забота. Открой рот. - Видя, что дочь готова к истерическому воплю, мать быстро натянула на неё упругую маску со всеми вставками, укрепив ремнём на шее, и надменно вышла.
  Сквозь ветви в окне и облака тогда над Олтосом, уловить смены света не трудно, но Милтенетта не считала тягучие время. Заходила к ней мать, не показывался даже дед, кого она ждала. Она с горечью думала, что для него этот удар стал слишком сильным - он даже позволил родителям взять её под свой полный контроль - а ведь раньше они никогда и не задерживалась в доме! Конечно - её мать хочет хоть краешком заполучить капитал семьи, и потому сочла лучшим приблизиться в дочери, а дед - отдалится от неё, даже если она и прямая наследница... А ведь он любил её! Как это всё жутко... Как-то, уставшая от своей беспомощности и безмолвия, и как ей казалось, желая лишь высвободится из пут, она упрямо замотала головой, отвернувшись, не желая, чтобы мать вливала ей еду в трубку пробки её шейного рта.
  - Ты капризничаешь. - Строго сказала Мизелли. - Тебе что, надоело меня видеть? - Она кивнула. - Ничего, после всего. - Её дочь замычала, пробуя двигаться. - Ты ещё слишком взволнованна. И можешь вновь... - Она громко замычала. - Может ты хочешь видеть своего деда? - Она резко кивнула. - И что ты хочешь ему сказать? Я передам. - Она помотала головой, наконец смотря на мать, со слезами. - Ты ему такое устроила, может твой дед не желает тебя больше видеть? - Она замычала как могла громко, пробуя вытянуть шею. - Что ты вопишь? В Олтосе о тебе пока ничего не говорят... ну... и не надо! - Добавила она резко. Её дочь резко помотала головой. - И тебе туда пока не надо. - Она кивнула. - Твой дед решит, как всё устроить. - Она резко помотала головой. - Что такое? - Мизелли насторожилась. - У тебя что-то есть? - Милтенетта, собравшись, кивнула. - Но только не кричи. - Она вытянула тонкий обтянутый палец к её завинченной пробке во рту, и открутив, вынула горячий кляп изо рта дочери.
  - Мне надо где-то появится, - проговорила она, - сама говорила, что надо покончить с Элрецом!
  - Покончить? Ну знаешь... Так что у тебя есть сказать деду? Ты ведь...
  - Я уже прекрасно знаю, что я устроила! - Милтенетта с трудом сдержала истерический крик. - Освободи меня! Я не могу больше так! Откуда ты взяла эти жуткие вещи?!.. - Она отчаянно дёргалась.
  - Это всё?! - Мизелли выглядела яростной. - Ты ещё не унялась, и говоришь что попало.
  - Нет, мама! Я так не могу больше! - Пронзительно закричала она. - Или может тебе интересно, кто меня тогда касался, а?! - Милтеннета безумно водя глазами, решилась говорить что угодно, и от неё конечно не укрылись похождения её блистательной матери, и та поняв её, размахнулась на дочь рукой.
  - Да как ты... - процедила Мизелли, - тебе точно нельзя говорить: целее будешь, - дрожащей рукой она заткнула злобно ухмыляющийся рот дочери, и потуже закрутив ей пробку, ушла.
  Одна Милтенетта размякала и долго плакала. Неужели правда Сенеотес не хочет её видеть? И его прагматическое желание отдалится от неё, превратилось в его чувства к ней??! Она отчаянно мотала головой, думая об этом, и яростно сжимала глаза, откуда сочились слёзы... К матери, когда та пришла кормить её в первый раз, она даже не повернула голову, на второй раз Мизелли повернув её к себе сама.
  - Тебе трудно, я знаю. - Заговорила она тихо. - Когда погиб твой отец и я была не в себе. И лежала как и ты, в тех же вещах. - Милтенетта аж дёрнулась. - Да и оправилась, почти за полгода! И ты терпи.
  Мизелли, буквально напросившись во дворец Исартеров, и всё это время старавшаяся как можно чаще упоминать при Сенеотесе её поступок, сокрушаясь о содеянном дочерью, знала что делала - с момента убийства (так и не раскрытого до конца!) своего мужа, она глубоко внутри себя уяснила, что теперь именно через её единственную среди Исартеров дочь, Милтенетту лежит её путь к богатствам Исартеров, понимал это и Сенеотес - потому и пытался всячески отдалить Мизелли от её дочери - он с самого начала не вполне одобрял выбор сына на этой хрупкой и даже жалкой девушки из одной из поднявшихся в последнее время семей. Однако теперь Сенеотес настолько ошеломлён, что с усилием сохраняя необходимую его положению уверенность на людях, не мог прогнать родителей Милтенетты из своего дома и заняться всем этим самим. Цепкая Мизелли сразу же уяснила это и намеревалась довести свой сокровенный план до конца - объявить дочь не способной к распоряжению состоянием и добиться от Сенеотеса права управления сначала всеми делами, переписанными формально на неё, а в будущем и всем наследством. Ослеплённый отчаяньем Сенеотес не сразу, не взирая на весь свой деловой опыт, заметил это цепкое коварство поданное как материнское чувство. Только когда Мизелли намекнула на то, что Милтенетта ведёт себя слишком неадекватно, чтобы оправится самой, он заподозрил неладное и сказал Мизелли, что пойдёт к ней сам.
  - Она пробовала кричать и не желала смотреть на меня. Сначала предав, она решила потом просто нас игнорировать! - Гневно прокричала Мизелли, не глядя на дочь, когда они пришли.
  - Я это уже слышал. - Пробурчал Сенеотес, входя в комнату, и Мизелли потно закрыла за ним дверь. - Милтенетта, это я, твой дед. Я хотел поговорить с тобой. Ты готова? - Она повернула к нему голову и кивнула. - Открой ей хотя бы глаза. - Резко сказал Сенеотес Мизелли, которая, видя, что Милтенетта отворачивается от неё, с притворным гневом три цикла назад закрыла её глаза.
  - Хорошо, но она уже отвыкла от света, и смотреть ни на кого всё равно не хочет... - Проговорила Мизелли, поднимая край покрова с глаз дочери. Милтенетта сощурилась.
  - Итак, разговор у нас долгий, ты должна обещать мне, что будешь вести себя тихо.
  - Она потеряла к этому способность. - Едко вставила Мизелли.
  - Я не к тебе обращаюсь! - Ответил Сенеотес резко. - Ну что? - Милтенетта закивала. - Открой ей рот и уходи. - Сказал Сенеотес настолько жёстко, что Мизелли не посмела ничего возразить.
  Начал разговор Сенеотес с длинного и весьма скучного перечисления того, чем знаменательна их семья и что продолжателей своего дела он не видит - не говоря о том, кто будет возглавлять Олтилор, а даже и того, кто возьмёт в свои руки дела всей его империи. Милтенетта слушала его хоть и достаточно внимательно, но с некоторым разочарованием - она всё это слышала, как себя помнила, а в последнее время особенно часто, и поэтому тоже она стремилась поменьше бывать в доме. После он перешёл к тому, насчёт чего она подписала договор, и тогда она внутренне затряслась, но старалась не подавать виду. Закончил Сенеотес тем, что тот, у кого в руках это соглашение, к тому же в придачу с остальными подтверждёнными вещами, может попросить от семьи Исартеров всё что угодно, поскольку ход этого всего означает распад их дел и, что важнее, полную утрату доверия к ним. Он спросил осознаёт ли она это, а про себя подумал, что никогда не предполагал, что итог всех его дел, его пути в руководство Олтилором, его старания по его возвышению, его укрепление - всё это пойдёт прахом и виновницей будет никто иная, как его внучка. Правда... Был бы жив его сын! Милтенетта медлила, вновь наполняясь пережиты ужасом, и в итоге только медленно кивнула - какого ещё ответа он ожидал от неё?..
  - Но может быть... - Слабо произнесла она... - Ты можешь надавить на Илтосов?..
  - На них у меня ничего нет. - Ответил Сенеотес угрюмо. - Кто же запятнанным мог бы приблизится к нашей семье? - Ты можешь только разойтись с Элрецом. И это всё. - Он встал. - Я позову твою мать.
  - Нет! - Прокричала Милтенетта. - Как всё?.. - Её губы тряслись. - Почему она всё ещё здесь?!
  - Она тебе... ничего не сделает. Вскоре мы устроим твою... - Он запнулся. - Ссору.
  Мизелли вошла явно недовольной, хоть Сенеотес и вышел. Она рассказывала Милтенетте как ей следует себя вести, прерывая речь репликами вроде "если будешь благоразумна" и после очередной подобной сказала, что развяжет и подготовит её. Готовя, мать не оставляла её со своими указаниями иногда резкими, едва сдержанными, и дочь оказалась совершенно изведённой. Мизелли придумала и причину, и то, как себя должна держать её дочь, и это мучительно, она почти физически ощущала, как будто она своими руками лезет к себе же внутрь, теребя, разрывая, путая кровоточащие внутренности.
  Ради ссоры Милтенетта выехала на верховую прогулку, и не пригласила на неё Элреца, сказав, окружающим легкомысленным тоном, что он не проявил должного интереса. С прогулки она направилась на очередное торжество, где находился и Элрец и присутствующие встретили её восторженно, наперебой утверждая, что это её отсутствие в Олтосе пошло её явно на пользу, но она им очень недоставала, она заявила Элрецу ледяным тоном, что она ожидала увидеть на прогулке и его тоже, но таким отношением он очень разочаровал её. Элрец пришёл в ярость - ведь он искал с ней встречи, а теперь заявил, что во время последней поездки она также не слишком проявляла учтивость с ним и вообще относилась к нему как к игрушке - до кого долетели эти слова, усмехнулись про себя - а кто же для неё не игрушка? Когда она кого-то воспринимала в их кругу иначе? Однако Элрец резок и упорен, Милтенетта видела, как дрожат его губы, держалась резко и в итоге они кричали, и она демонстративно покинула торжество. Никто и не посмел к ней приблизится, как это уже бывало в таких случаях -тут же заполнить пустое место, образовавшиеся от очередной отставки. Милтенетта какая-то не та - и выглядит иначе и манеры не те: вместо её известного порхающего легкомыслия холодность, и какая!
  Вернулась Милтенетта просто раздавленной: столько времени непрерывно играть такую глупую роль на пределе её сил. Видел бы кто, как она онемела затянутая под своей маской, когда ругалась с Элрецом! Её сведённых пальцев, наверное, не скрыли и её перчатки. Она вовремя ушла - иначе бы сорвалась на истерику и всё испортила. Поднявшись к себе, она дала волю рыданиям. Сейчас ей хотелось только быть одной, ни с кем не разговаривать и не притворяться. Какой кошмар! И неужели это будит теперь так всегда?! Это невозможно, невыносимо! Пока Милтенетта не думала об этом, она только переживала происшедшее, но постепенно эти мысли уступили место тем, как всё будет развиваться, и получалось, что ей необходимо также как и теперь претворятся. Милтенетта застонала, укусив обивку дивана. Как же это можно!? "Я не могу так, не могу!" - Хоть кроме стона она не издавала никаких других звуков, ей показалось, что она кричала. И как это только все эти люди могут так беспечно веселиться, когда... жив Строрненц? Как они смеются, когда у него есть такие, как Илтосы? Она должна играть, чтобы никто не понял, что она знает что-то. А они? Они, они тоже... играют? Это страшно, и она упала на пол. Везде, везде... Эти люди. И они шепчутся, планируют, и, может, и убивают... За пологом всего этого блеска... Как же это? Ей показалось, что она чует их возню, коварство, как те люди, с кем она беззаботно веселилась, приходят к себе, скидывают маски легкомыслия и начинают строить, планировать, плести что-то. Холод пробрал её до мозга костей. Кожа едва ли не посинела. Нет, она так не может - она подошла к столу, с окном над ним, и раскрыла его. Внизу тихий зелёный дворик роскошного дворца Исартеров. Слегка дул тёплый ветер. Белый свет как раз бросал последние отблески сквозь жёлтый - их смешанные лучи играли в стёклах окна. Она поднялась на кресло у стола и в этот момент дверь открылась, хотя она заперла её. Это Мизелли! Вопрос, что делает её дочь звучал не строго.
  - Значит, ты сама пришла ко всем тем людям. - Она говорила о том обществе, где вращался Элрец.
  - Я... открыла окно... - Промолвила она в страхе оборачиваясь. - Что ты от меня хочешь, мама?
  - Я хочу, чтобы ты вела себя благоразумно, дочь. Тебя, между прочим, зовут и другие.
  - Ах другие... - Она закрыла глаза, опустив голову. - Уж лучше лежать как и ты, завёрнутой... - пробормотала она. - Кто это?.. Впрочем, кто бы то ни был, ответьте, что я не в силах, больна, или...
  - Нет! Никаких или! - Она сделала несколько резких шагов ей на встречу. - Милтенетта Исартер вдруг перестала быть Милтенеттой Исартер! Что это такое?..
  - Ты не понимаешь, мама?.. я никого не хочу видеть из них. Никого! - Она резко обернулась к ней. - И мне всё равно кем там я перестала быть!
  - Тебе! А всем нам? Дому Исартеров? Элите Олтоса, Олтилору в конце концов?!
  - Ты-то тут причём? - Она усмехнулась в злой насмешке.
  - Я осталась Исартером! - Резко закричала она - она, конечно же, не меняла этого семейного имени.
  - Дальше что? - Зло засмеялась Милтенетта.
  - Да ты... - прошипела она, поняв её намёк на наследство. - Ну вот что. - Она сделала вид, что взяла себя в руки, но её мечущиеся глаза выдавали её. - Тебя приглашают, и ты пойдёшь через полтора цикла на Иттагийские беседы. - Сухо произнесла она.
  - Иттагийские? - Переспросила Милтенетта. - А что это ты стала решать, куда я пойду? - В самом деле, её мать не слишком интересовалась тем, куда ходит её дочь, когда та подросла. Мизелли молчала в ответ - видно, как она борется с рвущимся наружу гневом. На этих беседах встречалась сверхбогатая молодёжь в прекрасном замке, отделанным специально для них и проходили они под обликом собраний для возвышенного общения - для всех прочих, самой Милтенетте они известны как идеальное место для поиска самых дорогих наслаждений и неожиданных встреч. Её присутствие - пошла она туда лишь однажды, хотя приглашали её, конечно, не раз, стало бы, безусловно, подарком даже для той драгоценной публики, однако трудно представить менее подходящие место для неё теперь. Но ничего не поделать. Время тянулось мучительно медленно - Милтенетта не выходила из комнаты, приказывала туда подавать еду и боялась только прихода матери, которая зашла подготовить её к визиту в итоге.
  Публика встретила её с восторгом, хоть свою подавленность она скрывала под маской надменности, слишком часто напоминая окружающим из какой она семьи. Но даже это не могло остудить пыл окружающих к почитанию капитала её семьи. Своей холодностью она оттолкнула нескольких поклонников. Хорошо хоть нет Элреца! Вернулась она совершенно вымотанная: ей казалось, будто её тело выворочено на изнанку, а земля горит под ногами. Не говоря ни с кем, она заперлась в своей комнате и дала волю слезам. Как много она пролила их в последнее время!
  Разбирая присланные Милтенетте записки - сама Милтенетта сказала, что не в силах касаться этой ерунды, Сенеотес долго вертел в руках одну из них - там речь не шла о том, когда кто-то может быть приглашён в их блистательный дом, или о том, как поразительна на этот раз Милтенетта, а прямо говорилось о встрече с ней. Желательно инкогнито. И добавлено мелко внизу - "о вашем разрыве с Элрецом известно больше, чем вам кажется". Сенеотеса охватила бессильная злоба, когда он осознал всю наглость написанного. Значит что-то куда-то просочилось! Или кто-то должен уж совсем утратить разум, раз пишет такое Исартерам! Или... Милтенетта вела себя слишком не сдержанно! Последнее показалось ему наиболее возможным, что разозлило его.
  
  Часть IV. Мир
  
  И недовольная Луна
  Плыла над бездной вод,
  И говорила: "Что за чушь
  Светить не в свой черёд?.."
  Льюис Кэрролл, Алиса в зазеркалье.
  
  Глава I. Милтенетта
  
  В стенах объекта на краю мира жизнь текла размеренно и достаточно тихо: тут она мерилась активностью палочек и экспериментами с ними, между ними ученики-подопытные веселились, а во время - гадали к чему это приведёт, и смотрели на других медиосигмат или на клеточные культуры своих лабораторных занятий. Милтенетта после долгой и самозабвенной подготовки смогла ощутить себя частью этого мирка, шелестящего записями и звенящего пробирками. Подлинное перерождение. Безумный Олтос отошёл в иной мир, она не Милтенетта, а Илара и происходит из малого народа в горах Уснготеи. Она вжилась в это, и сама верила в свою легенду; чувства отчуждённости и стремления отгородится от всех, спрятаться, убежать от мира она не испытывала - этот мирок сам от него надёжно отделён, и спрятать тут что-то в себе самое походящие. За беспорядочные колонны, ограничивающие его, заглядывать не хотелось. "Большой Земли" вполне могло бы и не быть вовсе. Правда, окружающие иногда упоминали её, отходя от фанатичной преданности изучения палочек. Однако, их спокойная уверенность в себе и своём мирке, его законах и укладе, и, как ей казалось, их непоколебимая твёрдость в их стремлениях, внушали ей малознакомое чувство стабильности, прочности окружающего. И всё же порой, слушая или о чём-то задумавшись, её часто посещал страх, что кому-нибудь да закрадётся мысль о том, что она не та, за кого себя выдаёт, и тогда колючий мороз пробирал её всю. Тогда она старалась сильнее всего убедить себя в том, что Милтенетты не существует, а есть только Илара, кто с трудом знает, что такое Олтос, никогда не носила бриллиантов и не вдыхала шеарайту, вообще мало что видела кроме ущелья Экат и страны Теназар. Она поняла, что боялась её - Милтенетту: ту, о ком даже страшно вспомнить, та, чьё поведение так надломило её семью и особенно... ту, на как бы подводящих черту снимках и кто подписала документы, какие держал Строрненц в своих высохших, костлявых руках! Ей хотелось корчиться, словно от боли, когда эти чёткие, не тускнеющие подписи в руках ожившего призрака вновь и вновь вставали перед ней. Там была она. Она!!! Как-то она проснулась, издавая мычащие звуки - точь-в-точь те же, что и тогда. Она перепугалась и так и не смогла больше уснуть: только притворилась, что спит. Правда, это случилось в первые интервалы и больше не повторялось, но страх разоблачения не переставал преследовать её ещё долго при любом неосторожном, по её мнению, действии. Но вроде в образе Илары она достаточно убедительна, тем более, сняв верхний покров, она отстояла нередкое тут полное молчание - боясь выдать себя акцентом. Если она и замечала что-то странное в своём теле, вызванном болезнью, то совсем мало, редко и оно не могло привлечь её внимания - она уже задумывалась - что же все так боятся этих палочек? А ведь её точно заразили: она видела свои анализы и уже умела их распознавать. Живя вместе со "статуей" её беспокоили мышцы - их и поражали палочки в первую очередь, используя энергию их движений для своего роста.
  - Так, как у меня не будет. - Отметила строгая начальница из-под своего панциря, стукнув себя по гипсовому лицу. - Но помни - подобия палочек есть у всех из-за симбиотической природы мышц и их неоднородности. Что затрудняет опознание инфекции. - Она говорила это не раз, а то, что мышечные волокна всех животных происходят от организмов близких к палочкам, Милтенетта слышала и раньше. - Потому тут и бывают и панически их боящиеся, лишающих себя не только как ты, речи, но и движений. Кроме глаз, конечно. - Глаза и веки ольводян как и органы их внутренней среды двигались, изменяя объём внутриклеточных пузырьков. - И с этим психозом тоже надо бороться. Но отверстия организма - конечно первые врата палочек - с пробкой во рту тебе и лучше. - Милтенетта вздохнула облегчённо. Ей казалось, что точка, где она может жить, не опасаясь за разоблачение, найдена. Причудливые и запутанные палочки увлекли её, отогнав давний страх! Она не думала о переменах, с основанием полагая, что отсюда уже нет выхода, однако настало время, когда одна из её подружек попрощалась со всеми и уехала. Значит, куда-то есть... И вот вместо надёжной, оберегающей её от жуткого мира стены, колонны вокруг мирка предстали перед ней пленяющими, и она подолгу смотрела на них в противоречивых чувствах. Как-то в такой момент она ощутила руку на плече и знакомый глухой голос. Это начальница! - Так, значит... - она могла нахмуриться только мысленно, - наше государство смогло устроить то, что ещё недавно являлось невозможным - экспедицию на далёкий Плеитос. Это просто другой мир. И занятный - там появились люди по последним данным. И других медиосегмат там много. Тебе следует отправиться, и не бояться другой стороны океана. - Милтенетта замерла - она, конечно, боится другую сторону океана, и ещё как! Но не из-за палочек же, а потому, о чём её начальница и не догадывается. Да и Плеитос это другой мир не только для Валартада, но и для Олтоса, той же стороны.
  - И что я там буду делать? - Робко взглянув написала Милтенетта.
  - Тоже, что и все - искать медиосегмат, и кристаллизованные палочки - чтобы выяснить каковы их циклы в тех местах. Я бы и сама поехала, но я нужна здесь и палочки у меня серьёзнее твоих. - Илара резко закивала: чувства переполняли её: она едет на некое далёкое загадочное плоскогорье, выглянет из этого незыблемого мирка, с его размеренным спокойствием и балансированием с этими жуткими палочками, мыслимо ли там такое?! Она не помнила такого чувства за собой. И это здесь, в этом новом мире, а не там, в Олтосе. Что там вообще может быть из того, что могло бы дать ей не удовольствие, а удовлетворение или даже - думала она об этом крайне осторожно - счастье?.. Мысли об Олтосе, невольно вновь занявшие её, вдруг показались ей застывшими - раз и навсегда принявшими неизменную и инертную форму. Такого раньше не бывало: они являлись то склизкими, то острыми до боли, то ещё какими-нибудь - но только не пустыми истуканами, как ныне, когда резковатые слова начальницы превратили всё это чудище в застывшую громаду. Значит - это победа?! Илара вскользь задумалась об этом, ещё раз оценив всё происходящее, и сияющей полетела к себе.
  Гайнр обычно не оставался в здании адмиралтейства долго, но теперь последние сообщения адмирала Агрита принудили его. Чем чревато обсуждённое на Гнаосе? Периодически посещала мысль: "Мало они от нас получили". Приходилось вновь признавать, что Валартад крайне стеснён в водах за Северным океаном и всё, что у него там есть это несколько баз раскиданных по скалистым островам Яоринского архипелага, против чего Олтилор, верно заглатывающий архипелаг, беспрестанно плетёт интриги, и одна база на Гнаосе, который из-за мелководности окружающего его океана едва ли может вообще рассматриваться как стратегический объект. Правда, у Южного Союза есть достаточно мощный Онеоктэ и базы Плеитоса, но всё это они, люди из-за Второго Кольца, "прибрежники", как порой высокомерно называли их ваэмцы за то, что они не отходили от берегов так же далеко как потомки пиратов. Они могли быть очень упорными, но не храбрыми и самоотверженными как ваэмцы. Однако Валартад, чтобы там ни представляли собой владыки южных земель, оказывался теперь в меньшинстве. Понятно, что корабли Лера крепко осели в Лорвонском океане, оголив сам Лер, но представляя угрозу путям Лорвонского океана - связям Южного Союза с долиной Лорона и её окрестностями - богатейшим куском, отхваченным ещё самим Белым Адмиралом. Связь стран долины Лорона с Южным Союзом - важное звено отношений Валартада с этой страной, поскольку именно на эти страны приходилось едва ли не половина всех ресурсов, имеющихся в распоряжении Валартада, а это означало, что без связи их с владыкой Южного мира, Валартад терял значительную часть своего влияния в противоположной от него части планеты. Механизмы всего этого Гайнр понимал смутно, но, как бы то ни было, а от того, что его кораблям станет тесно в одном из удалённых океанов, ему делалось душно. Он ещё раз, почти с болью посмотрел на широкую карту Лорвонского океана: он приказал повесить её у себя после вестей от адмирала Агрита, и лишний раз для себя отметил, что о том, чтобы создать новые базы на островах Яоринского архипелага в приемлемые для ситуации сроки и речи быть не может: на этом архипелаге просто нет места! Сплошные скалы, рифы и крошечные острова: чтобы строить новые базы, необходимо едва ли не создавать бухты из бетона, взрывать скалы и ещё неизвестно что. И в довершение ко всему эти золотые и позолоченные магнаты из далёкого от доступных морей Олтоса, только того и желающие, чтобы потомки пиратов, перевернувшие полвека назад побережье, считаемое дельцами своим, убрались бы поскорее и повернее с этого архипелага: они ещё чуть-чуть - и будут считать его своим курортом - лишь с тем, чтобы так много нехорошего напоминающие им бронированные громады не мешали их сладостному отдыху на своих частных островах. Конечно, их острова наслаждений, развлечений и разврата находятся под неусыпной защитой бетонированных, изрытых изнутри суровых островов-бастионов... Нет, не может быть и речи, новый флот Ленарии будет готов гораздо раньше и он, Верховный Адмирал Валартада, Веулр Гайнр вынужден спокойно смотреть на всё это: кроме рейдов части кораблей военно-морского контингента побережья Локросского океана и реки Лорон, он ничего не может сделать. Он вновь бросил хмурый взгляд на карту, и сообщили, что к нему идёт Вавитонк. Он не ждал его, но и не удивлён его визитом: тут он бывал часто и неожиданно.
  - Я рад, что застал тебя, Гайнр. - Поздоровался он заходя. - Как поживают наши океаны? - Так обычно он приветствовал Верховного Адмирала.
  - Должен сказать, что не важно, и я задержался потому, что получил известия от адмирала Агрита.
  - Агрита? Это ты знаешь по именам всех своих адмиралов, а я - нет. Кто это?
  - Командующий флотом на Лорвонском океане. В общем-то, вести с того океана не добрые.
  - Мне известно о том, что корабли Лера, заручившись поддержкой на Яоринском архипелаге и на побережье Лоронского региона, прикрыли строительство новых кораблей Ленарии. Это смелый ход.
  - Да. Мы вели переговоры на Гнаосе, но это мало утешает меня. Получается следующие... - Он указал рукой на карту, но Вавитонк прервал его:
  - Я понимаю. Мы слабы на Лорвонском океане. Гнаос не годится ни к чёрту, воротилы Олтоса жмут с запада и вообще ни одна из стран, стоящих за нас, не выходит в этот океан. Всё это крайне неблагоприятно, тем более что путь из Лорона в Южный Союз очень и очень важен... - Вавитонк прошёл по достаточно обширному кабинету несколько широких шагов, резко придвинул в сторону Гайнара одно из тяжёлых кресел и сел на его подлокотник. - Есть, конечно, Южный Союз и он предоставляет нам остров Онеоктэ, у него есть Плеитос и там его мощный контингент, но всё это не то: это слишком далеко, а Лер, вместе с Ленарией строить новые базы могут уже сейчас и близко. От долины Лорона. И из-за её важности мы не можем поступить как сорок с лишним лет назад
  - Конечно, сейчас не тридцать первый год. И Белого Адмирала нет. - Он хмуро вздохнул.
  - Нет. А когда он был, ты, кажется, как-то разговаривал с ним? - Заметил ютс чуть грустно.
  - Было дело. Когда я сказал тебе об этом, ты просто обомлел. - Бывалый адмирал усмехнулся. - А когда он умер, меня не было в Ваэме. Да... Я порой с трудом верю, что всё это было, Вавитонк. Война Дуги, остров Ликтерет... - Он чуть потупил глаза: ему вспомнился отец и многое другое из молодости.
  - А мне-то поверить во все те времена ещё сложнее, чем тебе - разбойник, по сути, если не хуже, а ты офицер - как и сейчас... - Он усмехнулся, чуть улыбнувшись глазами. - Однако раз нет Белого Адмирала, и есть долина Лорона с прилегающими к ней странами, Лорвонский океан пуст, а Гнаос - не база, то вся проблема в том, чтобы не допустить открытого дележа Яоринского архипелага на куски, отданные связям Олтоса с Ленарией и куски для связей долины Лорона с Южным Союзом: при нынешнем раскладе мы проиграем этот делёж. - Он хлопнул по столу. - А всё идёт именно к этому.
  - Я могу отправить часть кораблей дислоцированных в Локросском океане через Яоринский архипелаг в Лорвонский океан. - Предложил Гайнр без особого энтузиазма.
  - А у тебя есть, чем возместить этот броневой щит? К западу от Лорона Олтилор контролирует огромные армии, и они немедленно придут в движение. Так что эти корабли - это не выход, Гайнр.
  - А если корабли перебросить с Ликтерета, Лаанва, отсюда, в конце концов?!
  - Да я знаю, Гайнр - на удар по Ленарии и Леру ты можешь развернуть свои корабли. Но совсем недавно из Ленарии нам всё равно пришлось уйти - ты же сам говорил, что риск остаться кораблям без снабжения там слишком велик. И оказался прав. Сейчас у нас есть Гнаос, но этого слишком мало для постоянного присутствия. - Гайнр хмуро кивнул: хуже тех берегов только болота Большой Анкофаны!
  - Да, тогда я ту компанию не поддерживал, и говорил с самого начала, что так будет, в итоге мы там потеряли, просто побросав, кораблей и людей больше, чем в сражениях.
  - Ну да. Но уже после того, как пал Артеданфэл. А до этого все вокруг тебя говорили, что Ваэма не может воевать только в дали от морей! И без удара по Ленарии империя на море не повержена! Ведь было! И что мне оставалось, кроме как согласится, и доказывать всем, что Ленария наш враг?
  - Да, было. Но уже нет империи, а Ленария как была, так и есть наш враг. И Лер давно не союзник.
  - Но с Ленарией не выходит. Ну а удар по Леру в итоге означает потерю всего влияния в регионе.
  - Ты в этом уверен? - Недоверчиво спросил Гайнр: об ударе по наглому Леру он давно мечтал.
  - Да. - Вавитонк многозначительно кивнул. - Для Лера нужно слишком много кораблей, и армии к западу от Лорона успеют блокировать все доступные его протоки от снабжения нашего флота. Нет, на Локросском океане мы не можем допустить значимых конфликтов, но уже на Лорвонском, и даже на Яоринском архипелаге всё иначе. Там не только наши интересы, но и интересы Лера и Олтоса. И Ленарию и Архипелаг они делят не только с нами, но и между собой - не будь нас, они никогда бы не договорились. И Лер, как морская держава преуспевает в этом больше Олтоса и потому наш первый противник - Лер, с кем у нас как раз отношения лучше, чем с Олтосом. И это значит, что в Олтосе с нашей помощью должны понять, что у своих восточных пределов они растят второй Лер, и в отличие от первого этот удалён и имеет связь с Валартадом и Южным Союзом. К тому же там немалозначен отпрыск, а может и последователь давних врагов Олтилора, артеданфэлец.
  - Ну, это дело твоего ЦУВРа. - Отметил Гайнр с некоторым облегчением.
  - Конечно не адмиральское, но только пока мы будим заниматься этим, необходимо следить за его действиями, а поскольку корабли это его разменная карта в отношениях и с Лером и с Олтосом и с нами, то лучше тебя никто не сможет отметить его действия. Когда мы начнём что-либо делать, нам необходимо будит знать, что он и в Ликсондонэте предпримут в ответ на это. Ты понимаешь?
  - Смутно. Однако, по крайней мере, ясна задача. Вы что-то делаете и смотрите, как там на это отвечают. Моими глазами. Потом развиваете это или наоборот. Так?
  - Ты совершенно прав, адмирал Гайнр. - Вавитонк одобрительно закивал.
  Плану Вавитонка благоприятствовало несколько совпадений, они могли бы быть случайными, если бы не величина ставки, ради чего всё это вершилось. Однако, с другой стороны, как он мог предугадать, пусть и не в далёком прошлом, для чего именно пригодится вся история, связанная с первой семьёй Олтилора? Он просто знал, что Сенеотес слаб, Мизелли - алчна, а Милтенетта любима Сенеотесом и единственное звено между ним и Мизелли. Испытывает ли мать к своей дочери материнские чувства - не ясно, но то, что если они и существуют, то её стремление приблизится к богатствам Исартеров гораздо сильнее - это очевидно. Также понятно, что Милтенетта, пока она у Вавитонка и в неизвестности для Сенеотеса, может служить каналом влияния на него, а Мизелли можно в какой-то степени управлять - опять-таки через этот канал. Весь вопрос в том - как и до какой степени. И вот теперь, достаточно неожиданно, перед всем Валартадом и его влиянием на весь Южный мир встала задача, разрешить её можно используя и любовь Сенеотеса, и алчность Мизелли, и существование Милтенетты - пришла пора разменять эту карту - и уже всю - целиком. Важность связи долины реки Лорон с Южным Союзом не заставила ютса задумываться над тем, сопоставима ли величина средств поставленной цели: границы империи, тем более, когда они не чёткие, всегда её слабое место. Пора - и нечего ждать другого случая - пустить в дело и сокрытую Милтенетту и её алчную до безумия мать. Как же хорошо (пожалуй, это единственное подлинное совпадение), что такое странное для биологов место, как Юингтская плита, где Плеитос, оказалась именно на одном из мостов к Южному Союзу! Организовать туда экспедицию не составляло труда - об этом уже давно шла речь, и уже в следующий цикл Вавитонк отдал приказ одному из офицеров ЦУВРа, чтобы тот через верных людей в том объекте запустил соответствующий механизм.
  Юингтская плита с запада от Лорвонского океана огорожена краем чаши образующей её, с востока на ней озеро, оцепленное стенами пузыря, на юге постепенно поднималось, достигая пика в узкой полосе островерхих, тянущихся к небу, скал, обрывалось многокилометровой стеной в воды таинственного океана или моря, о других берегах чего не знал никто, с восточной стороны она плавно спускалось к водам Южного океана, он оставался бы не менее таинственным, чем океан на западе: его восточные берега также никем не достигнуты, если бы не транспортный путь Южного Союза, лежащий у его западного берега. Этот путь и взбудоражил около полувека назад совершенно никому не нужный, тихий, застывший в вечной тёплой, но не жгучей, суховатой, но не иссушающей осени, край. Климат там, в на краю Второго кольца, один из лучший на Ольводе: ни горячих, ни холодных ветров, пылевых бурь, весь год тепло, почти нет очагов болезней и опасных для людей хищников: природа здесь словно намеренно не желала чинить никаких препятствий для человека и будь здесь чуть больше рек с плодородными равнинами и долинами, то люди, появившись тут неизвестно когда где-то у озера на юге, и тихо прожившие на плоскогорье бесчисленные годы, возможно, никогда бы не оставили этих мест, пустившись в долгие и опасные странствия в неведомое. Но, как видно, что-то случилось за сотни тысяч лет до описываемых событий и люди, влекомые неведомыми мотивами, оставили свою родину с богатой культурой, и за последующие десятки тысяч лет расселились по всей далеко не такой благоприятной планете, чтобы ещё через многие тысячелетия вновь вернуться сюда, преследуя может ещё менее понятные цели, чем в те, незапамятные времена.
  О Милтенетте, конечно же, ходило много слухов в Олтосе, мало кто верил, что она где-то поблизости, устав от внимания ведёт анонимную жизнь, о том, как и когда она вернётся и вернётся ли высказывались самые разные соображения, о чём Сенеотес читал с содроганием и болью - он ничего не мог сделать - она оставалась в недосягаемости на другой половине мира под тенью может быть ещё более коварного, страшного и скрытого чем даже самые Строрненц и Союз Безликих, властителя. И это заставляло несчастного Сенеотеса скрываться от этого мира многослойных тайн, заставляло гнать от себя эти мысли, стремится даже пойти на святотатство - оставить мысли о том, кому и как он передаст всю свою огромную деловую империю - ведь такое положение вредит его делам, у многих всё больше сомнений в былой прочности его предприятий, и даже в самых высших сферах Олтилора говорят о том, что председатель не тот, но он не мог; он не мог вырвать с корнями, опутывавших всего его, кусок из себя. У Безликих, Строрненца, Мизелли и даже у ничтожных Илтосов помимо их сокрытости есть какие-то цели, оставшиеся неизвестными, возможно, даже самому Вавитонку, а что есть у него? Какие у него цели, ради каких он принёс в жертву свою внучку и теперь порой стремится забыть её? Чем он сможет заполнить свою безликость, если отречётся от неё окончательно? Сенеотес знал, что покрыть этот изъян нечем. Как бы он не старался думать иначе, он понимал - все, что ему удастся здесь - это ненадолго и поверхностно обмануть себя. У него нет цели. Милтенетта - последний остаток семьи, в этом счастье. Он радовался самому её существованию, радовался даже в те моменты, когда негодовал по поводу её похождений, её легкомысленности. Конечно дом, семья, устои, дела, Олтилор. Но теперь наследница этого и внучка далеко... Когда она канула в неведенье, слишком многое потеряло смысл... Сейчас, когда где-то не очень далеко в одном из дел с той роковой периферией, мелькнула её тень, ему стало вдвойне тяжелее. И, тем не менее, он, как и раньше, продолжал дела. Те, с кем он встречался, почти не замечали перемен в нём. Знали бы все эти люди, что их властитель изъеден безысходностью. Что от отхода от дел его удерживала лишь привычка, доставшаяся ему в наследство: он не мог себе представить, что может делать он, Исартер Сенеотес, если не управлять Олтилором. Всё прочие невозможно и невообразимо: у Сенеотеса даже нет места в сознании, чтобы думать об этом. Его так учили. Но то лишь традиция. Теперь единственное, что осталось от всех возможных стремлений. Он может только возглавлять Олтилор. И всё. Интерес, как в его молодости, наслаждение обладания властью (хоть и слабого, как раньше) уже ушли, а с ним и понимание смысла всего того, что связано с управлением, то есть того, что раньше являлось слишком очевидным, чтобы о нём задумываться. Теперь нет очевидности, а задумываться уже поздно: осталась от этого лишь привычка, в силу которой он жил.
  Когда Милтенетта исчезла где-то в дебрях Валартада, её мать, Мизелли, поняла, что её положение в семье Исартеров пошатнулось: теперь уже ничего не связывало её и Сенеотеса. Планы её разрушены, и восстановить их могло только возвращение дочери. И кто мог быть в этом виноват, если не единственно её дочь, Милтенетта?! Если ещё Сенеотес вздумает искать свою шестнадцать лет назад пропавшую младшую дочь, то всё будит и вовсе потеряно: кому она тогда будет нужна?! Правда, в это с трудом верилось, но, учитывая то состояние, в какое впал глава Олтилора после отбытия Милтенетты в небытие, от него можно ожидать и этого тоже. Что же она могла сделать? Она не может даже узнать, намерен ли Сенеотес искать свою отторгнутую дочь: глава Олтилора не желал иметь ни с ней, ни с её мужем дело, после того как уехала Милтенетта. Он не замечал их, и Мизелли это бесило - она ясно видела, что она теперь далека от Исартеров как никогда, тем более, вслед за Сенеотесом холодели к ней и остальные, и она стала более верной женой своего слабовольного мужа. Окружающие замечали её нервозность и то, как она старательно не желает говорить о Сенеотесе. Но ведь это понятно: как же она могла ещё реагировать на всё, что произошло? Конечно, винить Сенеотеса никто не смел, про Милтенетту говорить опасались: ведь ни для кого не секрет, что она отличалась не редким здесь легкомысленным поведением, а затем вдруг изменилась, похоже, что впав в депрессию. Всё это, увы, не ново... Только совсем уж тихо говорили, что, быть может, её уже нет в живых (самоубийство, а может наркотики или что ещё пострашнее) и чтобы скрыть это, Сенеотес и придумал всю ту историю: так ему показалось лучше, ведь ушла же от него таким же образом его дочь. Но Мизелли-то знала, что всё это не так, что Милтенетта жива, хоть и в неизвестности. Порой она пылала яростью к ней, не зная, что можно сделать, и где она вообще. Её нужно разыскать. Уж тогда-то она сможет осуществить свои давние замыслы и втолковать ей, что она натворила - когда она будет у неё, то она найдёт необходимый способ. В конце концов, она её мать и имеет право знать, что с её дочерью. Но искать её она может только сама. Но как? Беспорядочно, порой истерически думая об этом, и при том имея много возможностей, она безрезультатно и небезопасно для себя и других тыкалась куда-то, ещё больше от каждой неудачи приходя в ярость. Однако её решимость при этом не ослабевала - наоборот. Дочь надо найти.
  - Я не понимаю тебя. - Говорил ей муж. - Что же ты будишь делать, если даже отыщешь её?
  - Я должна её отыскать! Понимаешь, должна! - Раздражённо говорила ему она. - Ты что, не видишь, как Сенеотес относится к нам? Эта отравившая нам жизнь девчонка должна понять, что значит её семья! Знала бы я, знала, как выйдет?! - Она схватилась за голову, звеня браслетами. - Сколько я сделала, чего добивалась и для чего, чтобы она... Испоганила всё своими глупостями?! - Протяжно закричала она.
  Её муж вначале реагировал на всё это, пытался поговорить с ней, но вскоре перестал: ему надоело нарываться на всё новые и новые её сцены. Он перестал на них реагировать, смутно надеясь, что отсутствие результатов, а он совершенно уверен, что Милтенетту невозможно найти, понемногу сведёт это на нет. В конце концов, он просто не придавал значения этим навязчивым причудам. А Мизелли тем временем распалялась всё сильнее. Предавшая их, уничтожившая их, выбросившая их на помойку её дочь снилась ей, она строила безумные планы, что она сделает найдя её и главное - как использует как наследницу - тут-то она точно получит опекунство, она что-то злобно бормотала во сне, она не желала ничего слышать об Исартере Сенеотесе. И всё это заставляло её беспорядочно метаться, ухватываться за какие-то совершенно и заведомо ложные нити, гоняться за призраками - искать, искать, искать...
  Понятно, что ЦУВРу достаточно быстро стало известно обо всём этом. Мизелли, конечно, хоть и не говорила открыто, чего она хочет, но скрывать свои намерения в своей среде она не умела, и многие об этом догадывались, но предпочитали молчать: кто из страха перед Сенеотесом, кто действительно обращал внимание, что найти предательницу Милтенетту - её навязчивая идея - уж слишком часто она говорила об этом. До поры до времени всё это не имело применения, но теперь, когда Милтенетту надлежало использовать, Вавитонк вспомнил о том, на что раньше почти не обращал внимания, и отдал приказ разработать операцию, какая указала бы Мизелли на дочь. При том как она вела поиск, сделать это с достаточной для ситуации достоверностью, оказалось не сложно. Конечно, при том, как действовала Мизелли, с самого начало стало известно, что она ищет её, пытаясь наладить связи в Валартаде, не пытаясь узнать, какими путями она покинула своей регион и прибыла туда, понимая, что у Валартада, безраздельно господствующего на Северном океане тут широчайшие возможности и невиданная техника - в её сознание плохо укладывалась такая вещь, как летательный аппарат над неведомым океаном и военная база на его островах - ни того, ни другого, как и подавляющие большинство жителей Олтинских земель, она никогда не видела. В этой ситуации подкинуть ей след, а затем вывести его на настоящую Милтенетту в её экспедиции стало не сложно.
  Достаточно быстро выяснилось, что одна из совместных посольских встреч - дело рук Мизелли. И на ней людей, действовавшие от её имени, вывели на ту самую экспедицию, с какой Илара отправилась в Плеитос. Мизелли тут же устроила новый приём, посвящённый поражённым теми самыми палочками - тем более в её регионе это более насущно, чем в Валартаде. На этой встречи в результате мнимой утечки говорили об одной из её участниц подходящих и по возрасту, и по времени прибытия, и по другим данным под Милтенетту. Мизелли с жаром ухватилась за это и начала копать - даже её муж, уже не придававший значения её вспышкам, заметил перемены в ней. Мизелли подкинули и то, что девушка это по наблюдению одного из организаторов экспедиции говорила по-эзэанейски со странным акцентом, не похожим на то, откуда она по документам происходила. Для Мизелли этого оказалось достаточно. Конечно, это она! Предательница! И тем более едет в Плеитос - ведь попасть туда значительно проще, чем в Валартад, куда людям Мизелли приходилось пробираться самыми извилистыми и нередко опасными путями. Она немедленно решила ехать. Но как? То, что она должна ехать сама - в этом нет сомнения, но она никак не могла ехать одна. А если не одной, то с кем? На кого она может положиться? Или нанимать кого-то инкогнито? Плеитос... Не так он неприступен, как Валартад, но всё-таки тоже - иной мир: два океана, две широкие полосы суши и многие тысячи километров отделяют его от неё. Что там будет? Что могут сделать нанятые ей люди на тех, как она узнала, засушливых, обширных плоских землях? Она не могла себе представить себя среди них, да и кем они могут быть? Да, остаётся лишь её секретарша. Она служит у неё уже четыре года, и не помнила случая, чтобы она осталась ей недовольна. Именно через неё она производила почти все дела, связанные с поисками Милтенетты. И постепенно, она прониклась к ней доверием: она никогда и ничем не показывала, что находит поручения главной "странными" и всегда с холодной преданностью их выполняла. Значит - она. Мизелли сразу взялась за дело: во-первых, необходимо достать документы: для себя и для неё, что, в общем, не сложно, а во-вторых, для Милтенетты - как-то её надо будет привести из Плеитоса, что сложнее. Как это оказалось достигнуто, и под какими именами они отправились в свой рейд, для ЦУВРа осталось не ясным, но это не столь уж важно: людей, направлявшихся из Плеитоса в Ленарию, не столь уж много - Плеитос страна замкнутая, его связи с Ленарией созданы недавно и исключительно Южным Союзом, и им и Валартадом использовавшиеся почти без остатка, поэтому даже если бы люди ЦУВРа потеряли бы их, то отыскать след двоих человек, даже если они и двигались бы не вместе, не так уж сложно. Поэтому в ЦУВРе решено было не следить за ними до тех пор, пока они не пересекут границы Плеитоса - в Лоронском регионе или даже на Ниндонском выступе в паутине транспортных путей миллионы постоянно движущихся, суетящихся людей, тогда как в Плеитос оттуда можно попасть только через один порт, расположенный в столице - так что выследить этих двоих здесь уже совсем не трудно.
  Едва всё стало готово, Мизелли со своей секретаршей тронулись в дальний путь и благополучно прибыли в Плеитос, где им примерно известно о пути экспедиции, да и в порту им удалось навести справки. Сделать это оказалось не так уж сложно: такая экспедиция многим бросилось в глаза. Быстро справившись, они отправились в глубь Плеитоса, на "охоту". Обе больше всего волновались о том, что на них могут обратить внимание и проверить слишком тщательно их документы и маршрут, хотя, конечно, секретаршу это волновало больше: Мизелли, покинув пределы столицы Плеитоса, словно загорелась, предвкушая встречу с дочерью-изменницей. Однако, когда они очутились в голой, почти пустой степи Плеитоса, энергия Мизелли поубавилась: никогда прежде она не видела такого простора и ощутила, возможно, впервые, себя слишком маленькой в сравнении с ним. Как здесь найти её дочь? Этот вопрос заставлял её то и дело хаотично смотреть по сторонам, словно стараясь обозреть всю свою прародину. Однако поиск тут оказался проще, чем показалось Мизелли: людей здесь мало, и очень скоро две женщины узнали куда направилась и где остановилась группа "странных людей" - они, как и Мизелли с секретаршей, сильно отличались от местного населения: человечество Ольвода разделилось на несколько биологических видов и люди Плеитоса относились к довольно немногочисленному из них - общему предку остальных. Секретарша сказала Мизелли, что необходимо приблизится к ним пешком: иначе они их неминуемо обнаружат посреди ровной степи и могут чего заподозрить: здесь слишком мало людей. Мизелли явно не думала об этом, и когда они пошли, она почувствовала себя совсем не уютно: ещё никогда её не окружало так мало признаков цивилизации, как сейчас! Вокруг нет ни высоких зданий, ни мощёных дорог - ничего, что хоть отдалённо напоминало бы о существовании Олтоса - её опоры и смысла жизни. Только непривычная суховатая жёсткая трава, порой кусты и камни, и небо - безбрежное, всепоглощающие голубоватое небо, какого она никогда не видела над Олтосом.
  Секретарша заметила экспедицию, разбившую свой лагерь среди густых кустов, при смене света. Они приблизились и стали выжидать удобного момента. Местность относительно пересечена - тут стык двух уплощённых чаш, слагавших плиту, и вода одного из немногих потоков, скача по уступам кристаллов, текла куда-то вниз, теряясь в итоге в бездне. Укрывшись среди кустов и уступов, женщины начали следить за людьми - к их счастью, они не держались вместе, а много по одиночке ходили вокруг. Однако отыскать даже и с мощными биноклями подходящую под Милтенетту оказалось не просто. Они провели без сна больше двух циклов, рассматривая людей.
  Этот выход в поле для Милтенетты шёл так же, как и все предыдущие. Она поднялась на уступ, посмотрев куда-то вдаль - в глубь ровной степи, смутно подумав о том, что её далёкие предки когда-то покинули эти места, но больше её заняла мысль о том, как же разнообразны миры, соединённые тонкими нитями путей - и между ними можно перемещаться, можно осмотреть один, затем другой и так далее - надолго хватит, ведь сколько их, никто толком не знает: когда они летели сюда, под ними лежал океан, а где его иные берега, никто не знал, ведь там, наверное, тоже - миры. И здесь тоже свой мир, может - мирок, застывший на своей доисторической плите, но ведь он не похож на остальные, и она, наверняка, побывает ещё в нескольких, пока будит здесь среди этих, восторженных, почти неутомимых, порой немного странных, порой бурных, но всё же хороших, понимающих людей. Да могла ли она ожидать когда-либо всего того, что с ней происходит сейчас?! Она не заметила, как отдалилась от них, погружённая в раздумья и принялась за дело. На какой-то шорох, раздавшийся из-за кустов, она не обратила внимания. И вдруг что-то схватило её и потащило куда-то. Она опешила, сочла в первый момент, что это какое-то животное подстерегло её в кустах, хотела вывернуться, закричать, но тут услышала страшно знакомый, ставший почти потусторонним, голос:
  - Только закричи, все узнают, кто ты такая! - Прошипел он. Это её мать, Мизелли! И она крепко и злобно вместе с ещё кем-то держала её. Милтенетта замерла, будто скуля, мотала головой и не пыталась освободиться. Потом что-то поднесли к её лицу, но её фильтры слишком надёжны. Но почему тот, прежний мир преследует её? Как?! - Ты думала ты убежишь?! - Злобно шипела мать, когда они тащили её, обмякшую от шока. - Не выйдет, ни за что не выйдет. Ты должна ответить за всё! - Милтенетта дрожа качала головой, чувствуя, что первый шок прошёл и её наполняет ужас отчаянья. - Не понимаешь! - Почти прокричала Мизелли. - Прекрати, Милтенетта! - Она ударила её по щеке. - Ты думаешь, я не знаю, что это ты?! - Милтенетта лишь покачала головой, но чувствовала, что вся пылает и вот-вот сорвётся. Они вдвоём волокли её по камням и жёсткой траве. Мир рушился. Милтенетта - это слово разломало все, что от него осталось. Чувство такое, будто разошлось и рухнуло в небытие Юингтская плита - вместе с экспедицией, людьми из объекта, палочками. Ничего не осталось, она летела в пропасть, на острые, чёрные шипы, которые разорвут её, и эти её обрывки будут шевелиться между ними, управляемые Строрненцом, или ЦУВРом, Мизелли или ещё кем - найдутся и одурманенные шеарайтой, прожжённые и коварные, не знающие ничего из того, чем она собиралась жить. Ничего этого нет больше. Свет сомкнулся перед ней. Жуткий, непроницаемый мрак. Она захотела выть - громко и протяжно, чтобы все, весь Плеитос, весь Ольвод знал, что произошло, что мир рухнул. Чёрные, переплетённые шипы в один миг разорвали его. Разве так можно...
  Оттащив её довольно далеко, они принялись сдирать с её обмякшего тела словно потерявшего чувствительность, облачение, и когда Милтенетта предстала перед ними обнажённая, чуть дрожа от холода и ужаса, пробормотала что-то как можно более спокойно, но её лицо выражало страх и отчаянье.
  - Я твоя мать и меня так не проведёшь! - Милтенетта опустила глаза, не пытаясь сдержать дрожь, больше от страха, чем холода. - Посмотрим! - Воскликнула Мизелли, и схватила Милтенетту за лицо. Она застонала. - Это же ты, ты! - Кричала она, стараясь разоблачить её. Конечно, она уже заметила в "Иларе" черты присущие Милтенетте и уже стала настолько уверена в том, что права, что её нисколько не смущал её цвет кожи, черты лица и голос и именно на это прежде всего, направлены её действия. - Дай же мне что-нибудь! - Раздражённо крикнула она секретарше, и та протянула ей сумку. Милтенетта оцепенела вовсе и никак не реагировала, ведя себя словно безжизненная, послушная кукла в руках яростной матери. Наконец, скребя ножом, ей удалось зацепиться им за что-то на шее дочери, и она, хищно прицелившись к обнаруженному краю, потянула за него. Милтенетта слабо застонала от боли. Мизелли царапалась, издавала почти не человеческие звуки - словно рычала, медленно сдирая с Милтенетты чужеродное обличье Илары. Милтенетта оставалась безучастна до тех пор, пока она не дошла до её щёк - тогда она протяжно, слабо завыла, а в следующий миг громко и как-то раскатисто закричала, запрокинув голову вверх - к ясному небу, вырвавшись резким движением из рук Мизелли.
  - Н-е-е-е-е-т!!! - Разнеслось среди кустов и степи. Мизелли и её секретарша как будто пригнулись от этого крика. Милтенетта упала на колени и, воздав руки к небу, а всеми челюстями ухватившись за ветку, кричала что-то нечленораздельное. Это выглядело настолько жутко, что Мизелли и её бесстрастная секретарша отошли от неё на шаг. Милтенетта рвала зазубренными челюстей листья, не обращая внимания на шипы, билась об землю и вопила. Первой отошла секретарша: она резко подошла к Милтенетте и схватила её за плечи. Милтенетта её не замечала.
  - Заткнись, тварь! - Процедила Мизелли, оценённая ужасом, глядя на свою дочь. В следующий миг она, замедленно, рванулась к ней и схватила за руки, тряся их. - Что, что думала скрыться, да, спрятаться?! Не вышло!!! - Кричала она, прорываясь сквозь вопли дочери. Она отпустила одну её руку и пыталась закрыть ей рот, но Милтенетта только кусала её руку. Ещё чуть-чуть - и они сцепились бы в безумной схватке, но секретарша подоспела вовремя со снотворным. Это отрезвило Мизелли: она схватила смоченный платок и уже держала его совсем близко, и тут Милтенетта вдруг перестала кричать, выпрямилась, молниеносным движением вырвала у секретарши сумку и кинулась сквозь кусты, не разбирая дороги, сминая и ломая ветки, не видя перед собой ничего, не чувствуя боли - только бежать. Бежать! От всего, от руин, какие только и остались за ней. Побелка ЦУВРа, на чём держалось всё сооружение, то, что она воспринимала как стены, или даже как твердь, оказалась лишь тончайшей нитью, ничтожнейшим покровом, какой так легко прорвать! Её ищут. Все. Вавитонк, Строрненц, Мизелли. А что у неё уцелело? Что даст ей укрытие? Она рождена Милтенеттой, стала Иларой, а теперь она неизвестно кто. Как же стало бы хорошо, если она и в правду может стать такой: неизвестно кем. Никем. Без ничего, чтобы никто, никогда не смог бы найти её! Потому что она будит Никто! Почему она родилась Милтенеттой Исартер?! Кому это нужно? Вокруг, на Ольводе бесчисленное множество людей. А она одна. И именно её, а не кого-то из всех них ищут. Ответом Мизелли и её секретарше стал жуткий, нечленораздельный возглас, они бросились было за Милтенеттой, но им не хватало её ярости, для прорыва сквозь колючие заросли, Мизелли шипя толкала секретаршу в чащу, сама поранившись и порвав одежду. В итоге та оторвалась от неё, превозмогая боль и отыскивая путь по сломанным Милтенеттой веткам, она увидела её - та лежала посреди жёсткой травы, потеряв сознание, но где теперь Мизелли? Секретарша испугалась, схватила Милтенетту расцарапанную до невозможности - она ведь обнажена, и тут где-то в стороне услышала чьи-то голоса. Она пригнулась, снедаемая страхом, и, быстро поняв, в какой стороне они оставили их транспорт, поскорее потащила её туда - не до Мизелли сейчас - она вполне может доставить эту беглянку в Олтос, или хотя бы в столицу, а Мизелли вполне доберётся туда сама - при ней остались её документы. Милтенетта в себя не приходила, и секретарша совсем обессилила, но рада, что так никого в округе и не показалось. Может ей показались те голоса? Но позвать Мизелли слишком страшно. Вот и их животные, никто к ним не подходил. Она кое как одела кровоточащую Милтенетту - она скорее спала: ведь использованное снотворное сильное и попало на неё, заклеила ей рот, заткнув внутренние губы, и усадила за собой в седло, накинув платок. Глядя на неё, секретарша думала, как бы скрыть все её обезображивающие царапины - она явно не очень защищала лицо, раздвигая ветки руками, и придать приемлемый для обратного пути облик.
  
  Баку - Хайфа - Барселона 03.08.1997 - 07.03.2013
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"