Андруник Марина Владимировна : другие произведения.

Ах, мой милый Джон!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДчикА


Ах, мой милый Джон!

   Они знали друг друга уже очень долго, сколько она себя помнила, - Джон и она, Мари.
   Когда Мари была ещё совсем маленькой девочкой, он часто заходил в гости. Его приводила мама. Тогда Джон сам был ещё маленьким, немного неуклюжим, простоватым и очень застенчивым - хотя, может, это ей просто казалось. Как бы то ни было, они быстро поладили. Джон стал в её доме частым и желанным гостем. Мари проводила с ним почти всё свободное время. Они вместе играли, вместе пели незатейливые детские песенки и вместе учились; когда Мари научилась читать, они стали читать книжки вместе...
   Очень скоро, однако, Мари стало с ним скучно. Джон сделался для нее чем-то привычным, неинтересным и незаметным, как старая кукла - бывшая когда-то новой, любимой, с яркими красками на пухленьком личике, а теперь заброшенная в самый дальний и пыльный угол.
   Нет, вернее было бы: Джон сделался частью её самой, неотъемлемой, важной частью - но, как это часто бывает, она не видела и не ценила этого. Так мы не замечаем необходимости рук или ног, покуда они с нами, хотя охотно и умело пользуемся ими каждый день.
   Мари пользовалась Джоном охотно и умело. Она не упускала возможности блеснуть им в обществе (хотя сама не могла понять, что же находило в нём всё общество). И, подобно многим вполне симпатичным девушкам, которые доверительно сокрушаются с подругами о том, что природа наградила их не идеальными ножками, Мари при первом же удобном случае жаловалась на чудаковатость Джона и его невозможную простоту и безыскусность. Тем не менее, как симпатичные девушки не собираются расставаться со своими не совсем идеальными ножками, так Мари не торопилась отпускать Джона. С ним она чувствовала себя легко и уверенно - быть может, именно благодаря его незатейливому простодушию и прямоте. А Джона вполне устраивала роль ни на что не претендующего, но надёжного друга.
   В институт они поступили вместе, рука об руку пройдя огонь, воду, собеседования и экзамены. Только тогда Мари оценила сердечную преданность, бескорыстную заботу Джона и его трогательное джентльменство (нежность в сочетании с мужественностью: "gentle man"). Впрочем, своих чувств к нему никаким другим словом, кроме признательности, она назвать не могла.
   Именно там, в институте, они встретили Гретель. Та сразу не понравилась Мари: резкая, грубая, отрывистая, страшно педантичная и заносчивая, да к тому же ещё взбалмошная и скандальная девица. Можно представить себе, что творилось с утончённой, рассудительной, в известной мере изнеженной жизнью в родительском доме Мари, когда та узнала, что она приставлена к Гретель как подшефная!
   Это означало, что до самого выпуска, а быть может, и после него, им придется работать плечо к плечу, встречаться, общаться, а порой и отдыхать вместе - изо дня в день! Сколько слёз было выплакано в подушку, а также в несколько заботливо подставленных жилеток, по этому поводу! Сколько жалоб и прошений было положено в долгий ящик неспешного, задумчивого институтского руководства!
   Когда все эти меры не возымели успеха, Мари поняла, что остаётся только одно: смириться. Это далось ей тяжело. Запустив сигнальные ракеты слёзных жалоб и нервозности, Мари дождалась первого взвода нежных утешений, посланного самыми близкими стратегическими союзниками. Чуть позже подошло подкрепление в виде ласковых уговоров подружек. А меньше, чем через неделю, при участии тяжёлой артиллерии на убедительной доказательной базе, сопротивление её чуткой к малейшей психологической несовместимости натуры было сломлено. Мари собрала всю имеющуюся волю в кулак и сказала себе: "Гретель так Гретель. Мне предстоит работать с Гретель. Я должна научиться ладить с Гретель. В конце концов, у каждого есть свои достоинства и недостатки. Значит, есть они и у Гретель! Недостатки её бросаются в глаза, крича при этом о себе. Что ж, дело за малым - отыскать в этом своеобразном стогу сена хотя бы одно достоинство".
   Это оказалось не так-то просто...
   Гретель взялась за новую подшефную со всей присущей ей скрупулёзностью и усердием. Она не давала Мари ни минуты отдыха. Жизнь несчастной первокурсницы превратилась в Олимпийские игры в чужой стране, на другом конце земного шара: каждое занятие походило на марафонский забег или изнурительную тренировку; каждый день Мари ставила рекорды, поражавшие её саму; а во время всех соревнований над ней, подобно Церберу, стоял неподкупный и безжалостный судья, причем все замечания и похвалы он делал на совершенно непонятном языке. Мари поражалась, сколько терминов и слов иностранного происхождения помещалось в одной единственной фразе Гретель. "Должно быть, эта гордячка просто щеголяет своим интеллектом перед неопытными юнцами. Подумаешь, ходячий словарь! Ничего, через годик-другой и я так смогу!" - думала Мари, кусая локти над очередным заданием своей мучительницы.
   Отзывы старших студентов не прибавляли ей оптимизма: услышав имя начальницы Мари, они сочувственно качали головами: "Не завидую тебе... Гретель - это..." - и уходили, безнадёжно махнув рукой. "Это информационная чума нашего века, - нашёлся один молодой человек весьма интеллигентного вида. - Она поглощает всю информацию, которая встречается на её пути. А выбрав себе жертву, она не остановится, пока не выпьет из неё все жизненные соки и не выпустит в большую жизнь очередной кислый выжатый лимон, пропитанный от шкурки и до косточек разжёванными и разложенными по полочкам знаниями".- "А может, Вы всё-таки скажете, где её кабинет?" - робко спросила Мари, раздавленная перспективой стать кислым выжатым лимоном. "Эт-того я предпочитаю не знать", - и её осведомитель поспешил по своим срочным делам, испуганно-торопливо сверкнув очками.
  
   Вот когда Мари по-настоящему оценила Джона. Она поняла, что его простота и безыскусность были на самом деле лаконичностью, сдержанностью и логичностью. Она чуть не плакала, вспоминая его мягкость, скромность, нежные переливы его ласковых слов... И постепенно к ней приходило понимание роли Джона в её жизни, понимание того, чем он был для неё всё это время, как он был ей необходим, сколько он давал ей. Понимание того, что... да, она любила его. В этом не могло быть никаких сомнений.
   Но, как назло, именно сейчас, когда ей так хотелось быть с милым, ставшим уже родным ей за все эти годы Джоном, когда ей хотелось сказать ему всё, что она передумала и перечувствовала за то короткое время, пока они не виделись, - именно теперь у Мари совсем не было времени, ни одной свободной секунды. Учёба с Гретель отнимала все её силы и весь досуг. У несчастной Мари не было времени, чтобы добраться до корпуса, где учился Джон, или встретится с ним во дворе, или хотя бы написать ему записочку... Она с ужасом замечала, что иногда не может даже вспомнить, как звучит его голос. Через несколько мгновений, конечно, в памяти её всплывали слова и обрывки фраз, в которых переливались родные нотки - но это было так страшно! Мари так боялась забыть Джона, забыть хоть что-то, что связано с ним, хоть самую мелкую деталь: забыть его кудреватый почерк, или тёплый взгляд из-под светлых ресниц, или одну из его особых, "фирменных" фразочек - нечто вроде "Он откусил больше, чем может прожевать!" вместо "Он пообещал невозможное!" или "У меня бабочки в животе" вместо "Я волнуюсь"...
   Мари даже стала ревновать Джона к Гретель. Иногда ей казалось, что её начальница специально подстраивает всё так, чтобы не оставить ей с Джоном ни единой свободной секундочки, чтобы Джон забыл её, свою милую Мари, и дорога к его сердцу стала свободна. Она ужасно злилась на Гретель, и на скучных лекциях по фонетике карандаш в её руке, казалось, сам выводил: "I love John... Ich hasse Gretel!"
  
   Впрочем, чувства её к Гретель были далеко не так однозначны. С удивлением Мари отмечала про себя, что в чем-то ей даже нравится эта весьма своеобразная особа. Сложность, богатство и противоречивость характера придавали ей красоту и выразительность, а эта чрезмерная требовательность к себе и к окружающим, резкость и категоричность приказов обнаруживали сильную, решительную и целостную натуру. В ней была своя "изюминка", какая-то особенная загадка, в поисках ответа на которую Мари незаметно всё больше и больше привязывалась к этой странной Гретель...
  
   И кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы Джон и Гретель не были просто-напросто Инглишем и Дойчем в моей измученной лингвистикой голове будущей переводчицы...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"