Давайте будем честны... Никто не любил Арномедаса. Порой так бывает... Ведь нам не дано знать, за что мы любим или не любим кого-либо. Просто любим и все тут. Ну или наоборот. Словом, мы не властны над тем хаосом, который наполняет наши головы и сердца. Существует даже мнение, что наш мозг не более, чем приемник, а сознание течет себе из ниоткуда в никуда и об этот приемник спотыкается. Так, внутри черепной коробки возникает тот приятный шум, который мы привыкли называть своим я. Будем откровенны: есть среди нас и те, кто не только подобное произносит вслух, но и верит в это. Бог им судья. А мы говорим не об этом. Мы говорим о докторе Арномедасе и о той нелюбви, в которой он проводил свои дни. И раз уж мы решились говорить всерьез, а не о всякой чепухе вроде растворенного во вселенной сознания, то будем вынуждены признать, что Арномедаса было за что не любить. Такой вот был человек этот Арномедас. Человек, которого было за что не любить. То есть человек с большой буквы Н.
Одновременно ленив, деятелен и капризен. Такие люди боятся казаться глупыми. В ужасе они ждут, когда их 'раскроют', а 'раскрыв' обнаружат, что они не так уж умны, талантливы и интересны. Сказав это, мы повинно склоним голову и посыплем ее пеплом. Да, грешны. Мы тоже этого не любим...Но из пепла возгорится пламя - перефразируем мы классика и продолжим говорить о докторе Арномедасе, который шумно руководил действиями других врачей, беспощадно их критиковал и высмеивал те ошибки, которые иногда замечал, но чаще выдумывал. В лечении больных он руководствовался благородным принципом 'не навреди', который со временем вызрел в 'легендарный кодекс спиха'. Кодекс гласил: 1) Не смей принимать решений. 2) Не смей ничего делать руками. 3) Если пациент в сознании, сообщи ему, что он умирает по вине коллеги, который работал с ним до тебя. 4) Любой ценой избегай общения с родственниками пациентов - эти злые и капризные люди будут тебя упрекать и намекать на то, что ты делаешь что-то не так. 5) Обвини родственников в том, что это они довели пациента до критического состояния. Скажи, например, что они обратили внимание на симптомы слишком поздно, или слишком рано. Смотри по ситуации. 6) Дождись окончания смены и спихни пациента другому врачу. 7) Спихнув пациента, начни подозревать у него все возможные болезни и сообщи об этом тому, кому дал пас. 8) Дай коллеге как можно больше советов о том, как надо лечить больного - так ты будешь выглядеть умным. 9) Если ты не сумел дождаться окончания смены и твой пациент сыграл в ящик, с лицом полным поддельного сочувствия сообщи горем убитым родным умершего, что ты сделал все возможное и даже больше, но сердце не выдержало. Запомни эти слова, как аминь - сердце не выдержало. Эта волшебная фраза спасет тебя даже тогда, когда ты, например, вздумаешь оторвать больному голову. Ведь согласись, разные мысли приходят во время ночной смены. Подумай сам: ну кто захочет услышать, что близкий ему человек умер от того, что был алкоголик и придурок? Кому интересно слушать, что этот несчастный скончался потому, что кто-то неизвестный оторвал ему голову? Как о такой неказистой причине смерти сообщить на поминках? Это же издевательство. Ведь об умершем - либо хорошо, либо никак. Так говорит народ, а народ, как известно - электорат, а значит прав. Так вот и запомни: 'сердце не выдержало' - это то, что показывают в сериалах для электората, когда доктор в мрачном бессилии опускает руки и устало снимает хоть и резиновые, но все же белые перчатки. В этом есть и трагедия, и лирика. В этом есть любовь к ближнему своему, а это очень популярная концепция последние две с лишним тысячи лет. Насколько лучше прозвучит на поминках алкоголика, предположим Петрова, фраза: 'Золотой был человек, безотказный, а доброты какой, от того сердце и не выдержало'. Вслушайся в эту приятную слуху фразу и сравни ее с той гадостью, которую собрался произнести ты, о бессердечный. Ведь сознайся: ты хотел сказать родственникам, что горе-умерший квакнулся в результате массивного кровотечения, потому что пропил печень, а новая ему не положена по причине буйного, с побоями жены и детей, алкоголизма. Ведь ты хотел сказать, что он буквально захлебнулся этим кровотечением и даже обделался, весь такой желтый и несимпатичный.... Сердце не выдержало... Зазубри эти слова и произноси лишь их. Люди будут благодарны тебе за них. За них они тебя будут помнить. Ты можешь спросить, что делать в том случае, когда сердце было здорово? Глупец! Во первых, даже здоровое сердце может не выдержать, а во вторых, на помощь тебе придет ослабленный иммунитет. Чаще смотри рекламу по телевизору прежде, чем задавать такие вопросы. Изучай матчасть, так сказать. Там, в рекламе, черным по белому сказано, что иммунитет у всех ослаблен, и нужно что-то там такое волшебное всегда принимать. Смотрят все, а кто принимает? А из тех кто принимает, кто измерял - помогает ли? Да и как его измерить, иммунитет-то, ведь он такой загадочный, как айсберг в океане. Так что будь спокоен - 'смертельно ослабленный иммунитет' опровергнуть невозможно. Да и на поминках можно сказать, что тунеядец Сидоров, укравший и принявший метадон дочери, чтобы как-то скрасить вечер, умер не потому что был дебил, а потому что всю жизнь искал себя, вследствие чего у него ослаб иммунитет. Мы обращаемся к тебе, доктор Арномедас, будь милосерден к людям, и люди к тебе потянутся.
Да... Арномедас чтил кодекс и даже страдал за него, потому что не все разделяли эти ценности, а не разделяя, не умели понять и простить... И не любили, ой как не любили Арномедаса.
А теперь помолчим и станем серьезны. Ведь это безобразие. Ведь чему нас учит семья и школа? Ведь семья и школа нас учит, что не только сознание разлито в воздухе, но и всяк человек достоин любви, потому как человек он есть. А мы что? А мы смеемся! И между прочим, смеемся над доктором. Над человеком в белом халате. Человеком с большой буквы Х, если угодно. И не стыдно нам? Стыдно! - ответим мы и продолжим.
И в Арномедасе был свет. И был некий включатель, который этот свет включал. Вы, конечно, согласитесь - неизвестно, что именно порождает в нас сияние. Бывает, одинокие бродим мы по дорогам и ни о чем таком не помышляем... И тут бац! Включился свет! И к удивлению своему мы обрастаем людьми, убеждаем их выкинуть честно собранные подати и что-то такое странное проповедуем. А чем заканчиваем? А заканчиваем тем, что удивленные умираем на кресте... Но давайте говорить не об этом... Давайте говорить о докторе Арномедасе, в котором свет бывал.
Сам не зная почему, он бросился спасать выпавшего из 'гнезда' молодого придурка. Птенец упал с третьего этажа по причине неразделенной или разделенной любви. Понять причину было сложно - клиент молчал, был травмирован и пьян. А почему мы решили, что всему виною любовь? - спросите вы. 'А что же по вашему!?' - в праведном негодовании ответим мы и пойдем дальше, на вас не оглядываясь. - Тьфу на вас еще раз!', - плюнем мы вместе с классиком и уж более не обернемся. Состояние клиента было так себе. Скажем прямо: клиент был мертв. Арномедасу это не понравилось - было в этом что-то несправедливое. Четыре минуты разминки на грудной клетке, 'разряд' и вот забилось сердце, которое собиралось не выдержать. В темное окно эхоскопа Арномедас разглядел, где пряталась смерть. Уверенной рукой он задренировал плевральные полости горе-птенца, выпустил из них смертельный воздух, сдвинувший сердце парашютиста куда-то не туда. И птенец задышал, но все равно продолжил умирать. Вооружившись толстой иглой, наугад бросаясь в драку с тем потусторонним ветром, что сдувает нас с поверхности земли, доктор дотянулся до трепещущего сердца. Из сумки, в которой этот глупый орган барахтаясь 'пищал' SOS, он извлек кровь. Сердце благодарно забилось спасителю навстречу, но споткнулось и остановилось. Очередным грозным словом 'разряд' Арномедас вызвал его к жизни. Надо сказать, что к тому моменту, когда клиент прекратил умирать, 36-часовая смена почти завершилась. 'Спихнул ли врач этого несчастного?' - спросите, о слепые вы. Мы презрительно фыркнем и сквозь зубы процедим, что нет, не спихнул. Он продолжил порхать как бабочка, он брал иглы в руки и жалил как пчела. Войдя в совершенно несвойственный ему раж, Арномедас вышел к пожилой женщине в коридор. Мало того, что женщина была пожилая, она ко всему прочему была еще и мать, а это что-то да значит. Да и не просто какая-то там мать, всякие матери бывают, знаете ли. Она была матерью убитого любовью птенца. 'Все хорошо', - сказал ей чудо-доктор. Положив руку ей на плечо, он повторил: 'Теперь уже все хорошо, не плачьте, я спас вашего сына, осталось только прооперировать ногу, потому как в этой ноге есть небольшой перелом'. Женщина как-то вдруг успокоилась и умелой рукой проникла Арномедасу в карман. Надо сказать, что попытки его подкупить случались и раньше, но всегда были безуспешными. Дурное отношение к людям не позволяло брать у них деньги. Арномедас был молод, беден и принципиален. Не лишним будет упомянуть, что и за это его не любили. Да, карман белого халата этого доктора не знал чужой руки. Но эта женщина... Ее руку можно было сравнить с коброй - настолько стремительна она была, настолько не знала отказа. Арномедас вернулся в отделение другим человеком. Состояние его можно было сравнить с потерей невинности. Горели щеки и карман. Перспектива потратить чужие деньги поднимала легкий и приятный туман в голове. Арномедас извлек деньги на свет и осмотрел их. Туман в голове приобрел розовый оттенок - денег было много. Почему-то думалось о колбасе. Он твердо решил, что по дороге домой ее купит. И коньяк. Не самый дорогой, но все же коньяк, а не дешевый портвейн, покупая который, он стыдливо прятал глаза от неприятно ухмыляющейся продавщицы. Вырываясь из пьянящих грез, доктор вернул деньги в карман и с опаской взглянул на больного. Всем известно: брать деньги за мертвеца - дурная привычка. Пациент был стабилен и готов ко всему, что ему уготовила судьба. Новоиспеченный коррупционер посмотрел на него с чувством похожим на любовь и занялся телефонным терроризмом. Он выдернул дежурного травматолога из коматозного сна и переместил его в операционную. Хотелось скорее довести все до конца и отправиться домой - в тишину и скромный уют однокомнатной съемной квартиры. Убедившись, что матерящийся травматолог проследовал в операционную, Арномедас победоносно вышел к пожилой женщине, чья рука умела вести себя, как кобра. 'Ну вот, - сказал он. - Я все подготовил, и сейчас вашего сына отвезут в операционную. Там травматолог проведет небольшую операцию на ноге, и все будет хорошо'. К стыду своему он даже позволил себе улыбнуться этой внимательно его слушавшей женщине, после чего был сбит с толку ее единственным вопросом: 'Так это не вы будете оперировать?'. 'Нет, - ответил он как-то растерянно. - Я - реаниматолог, я спасаю жизнь, а ногу оперировать будет травматолог'. Словно в гипнозе Арномедас наблюдал за тем, как рука женщины тянется к его карману. Лишившись денег, остолбеневший, он смотрел на то, как в сторону операционной удаляется ее сутулая и какая-то неприятная спина.
'Что же было дальше?' - спросите невежественные вы, чье имя - Легион. Мы вздохнем и закурим. 'Дальше было все, как всегда', - ответим мы раздраженно. Пряча глаза, Арномедас купил дешевый портвейн. Измотанный бесконечным дежурством добрел до дома, где налил себе этот портвейн в дешевый стакан, выпил не чокаясь, и, не раздеваясь, лег в холодную постель.
Помолчим... Постоим рядом с ним. Тихо-тихо - так, чтобы не разбудить. Посмотрим на его молодое лицо и седые виски. Подумаем... Ведь тут есть над чем подумать, верно? А теперь разойдемся, потому что больше нам сказать друг другу нечего.