Аннотация: Какие тайны может содержать старый(?) дневник?
Дневник
Олег Сергеевич обвёл рукой кипы не совсем чистых бумаг и повторил:
- Да-да! Это - богатство! Золотая жила, которая ждёт своего старателя.
Доцент Сорокин имел страсть. Он рылся в макулатуре, лазил по чердакам и подвалам, выискивая редкие книги и периодику. Но особо ценил он письма и записи. Он считал их ценными свидетельствами эпохи и привлекал к таким поискам своих курсовиков и дипломников.
Над доцентом за глаза потешались, от собираемого им архива воротили носы, а Олег Сергеевич как бы и гордился:
- Я - старший помоещник, а вы - мои младшие помоещники,- говаривал он студентам.
Некоторые пользовались слабостью доцента и, отыскав какие-нибудь старые тетрадки у своих бабушек, приносили их педагогу, требуя зачёта или экзамена автоматом.
Марк взял дипломную у Сорокина по банальной причине. Сорокин возился со студентами, в отличие от многих его коллег, помогал, темы всегда были оригинальными, и защищались его дипломники на хорошие оценки.
Олег Сергеевич порылся в куче, вытащил замызганную тетрадь, полистал её и протянул Марку.
- Вот тема для диплома. Надо прочитать, определить время, в которое написан этот дневник, и провести исследовательскую работу.
Марк поинтересовался: в чём эта работа будет заключаться?
- Это зависит от содержания. Там могут быть комментарии происходящих исторических событий, этакий срез взглядов на происходящее, детали того времени, когда писался дневник. "О сколько нам открытий чудных!"
Сорокин похлопал Марка по плечу и выпроводил из аудитории. Марк понял, что сначала надо всё прочесть, а потом будет видно, что делать.
Дома он вытащил дневник из рюкзачка и подумал, что надо читать и сразу набирать на компьютере. Текст дневника войдёт в дипломную работу, объём её увеличится. Марк создал файл и начала читать и печатать.
"1 января"
"Логично", - подумал Марк. Дневник так и надо начинать, с первого дня в году.
"Встретили Новый Год. Ждём от него только хорошего. Прислал письмо Бернард. Он счастлив, что после войны вновь разрешили ставить ёлки. Ждём в гости Л. и М. как обычно 1 января".
Привыкший к коротким sms-кам и смайликам Марк устал, закрыл и файл, и дневник.
Со временем написания стало ясно. После войны. Это значит после 1945-го. Стало скучно. Всё это было за полвека с лишним до его рождения, а значит почти во времена динозавров. То, что коммунисты ёлки запретили, а потом разрешили, Марк знал. А Бернард, чувствуется, ещё при царе жил. Помнил старые ёлки, что так обрадовался.
На следующий день работа продолжилась.
"2 января"
Марк расстроился. Тут до него дошло, что дневник могут писать каждый день. Это сколько ему переписывать придётся всю эту тягомотину? Была надежда. Марк вот взял годовой абонемент в тренажёрку. Акция была. Сперва каждый день ходил, потом через день, потом раз в неделю, сейчас вот уже месяц не был. Может, и автор дневника сдох на дистанции?
"Читал переписку Кагановича и Сталина. Каганович пишет: "Литературные дела обостряются. Вчера т. Горький прислал в "Правду" статью, направленную против т. Варейкиса и Юдина, где он с исключительной резкостью обрушивается на них. Но дело не только в резкости, а в том, что там есть политически неправильные положения, вроде того, что "на фабрики, заводы, в города идёт старинная, замордованная, всё ещё дикая деревня".
Видать что-то мы ещё и не знаем о "Буревестнике революции".
Марк завершил этот отрывок и подумал, что отсюда можно кое-что выжать для рассуждений о взглядах людей того времени. Но, откровенно, всё это - лабуда. Каганович, Сталин, Горький. Все умерли давно.
На следующий день Марк загрустил - "3 января". Не хотел автор дневника перескакивать через дни.
"В первые дни января думаю: что несёт мне новый год? Когда наступал новый век, мне ещё не было и двух лет. Я не понимал смысла начала века и от этого века ничего не ждал по младости и глупости. Я не мог желать счастья на целый век, так вот теперь жажду хотя бы года покоя и спокойствия. Не понимая большого, довольствуемся малым".
Марк подумал, что ему 1 января 2000 года тоже не было ещё двух лет. Получается сто лет разделяет его и автора дневника.
Дневник за 4 января вызвал первые волнения.
"Перечитывал Быкова о Чкалове. Интересная трактовка образа".
Марк впал в ступор. Он только-только прочитал Быкова "Истребитель". Там правда Чкалов выведен под фамилией Волчак, но ясно, что это именно Чкалов. Как эту книгу мог перечитывать человек в конце 40-ых годов прошлого века?
С этим вопросом Марк пошёл в своему папе. Тот растерялся, попросил пояснить. Марк рассказал о дневнике, потом принёс и показал саму тетрадь. Отец смотрел, наконец, лицо его разгладилось, появилась улыбка.
- Смотри, - показал он. - Вот это трудно воспринять как "ы". Скорее просто черта.
- И что? - не понял Марк.
Папа написал: "Читал Б-кова".
- Так сокращают длинные фамилии или слова. Брондукова, Бубенкова.
Потратив часа полтора на поиски в интернете, Марк нашёл книгу Байдукова "О Чкалове". Всё встало на свои места.
5 января автор дневника описывал мелкие бытовые вещи: прогулки, посиделки и разговоры с друзьями.
6 января было написано: "Вернулись с вечерней рождественской службы. На всенощную не ходим. А вот пятичасовую мы любим, нет пафоса, нет прибежавших по должности или чтобы показаться в этом обществе".
В университете Марк в коридоре столкнулся с Сорокиным.
- Как дела? - на бегу спросил доцент.
- Записи послевоенные. Автор записей родился в 1898 году. Он обсуждает то, что прочитал. А это переписка Кагановича с Горьким и книга Байдукова "О Чкалове".
Сорокин посмотрел на студента с уважением.
- Хорошо. Очень хорошо. Надо посмотреть, когда изданы книги, которые он читает.
- "О Чкалове" напечатано в "Роман-газете" в 1939 году, номер четыре.
Олег Сергеевич посмотрел с ещё большим уважением.
- А ещё, - добавил Марк, - он ходит в церковь.
Сорокин покачал головой, одобряя:
- Интересно. Эдакий старорежимный персонаж в окружении кагановичей, чкаловых и горьких.
Следующий день поставил ряд вопросов:
"7 января. Звонил Бернард. А я и забыл, что он наше Рождество считает своим вторым днём рождения. Именно 7 января его из-под развалин церкви в Фершампенуазе вытащил наш полковой батюшка майор Чебаков".
- Па-ап! - закричал Марк. - А телефоны после второй мировой были?
- Были. Конечно, - пришёл на зов папа. - Ещё в революцию были. "Алё! Девушка! Мне Смольный!"
- А телефоны у простых людей были?
Папа задумался:
- В учреждениях были. У важных людей были. У простых? Сомневаюсь. В годы моего детства телефон поставить - было проблема.
Тут в разговор вмешалась мама.
- В коммуналках вполне могли стоять. Помнишь: "Я стою босиком в коридоре?"
Папа не помнил, Марк вообще такого не знал. Мама ушла на кухню. Тут папа просиял и крикнул ей вслед:
- Точно. Как в "Покровских воротах"!
Телефон был - это раз.
- А в войну в полках были батюшки?
Папа напрягся:
- Только в царской армии. В советской армии никаких батюшек. Только замполиты.
Марк задумался. Мог ли автор дневника оказаться в царской армии?
Пока эта мысль сидела в подкорке, Марк искал в Википедии Фершампенуаз. Поиск поверг его в шок. Село в Челябинской области!
Марк пытался переварить. Фершампенуаз - деревня под Челябинском. С какого?
Википедия дала ответ. Посёлок создан как казачья крепость, назван в честь победы на окраине французского города Фер-Шампенуаз над войсками Наполеона. Победили его вооружённые силы России, Германии и Австрии, и казаки приняли самое деятельное участие.
Мысль Марка разрывалась. Какой Фершампенуаз имеется в виду? На территории Франции русские войска ни в первую, ни во вторую мировую боевые действия не вели. Под Челябинском? А какая там война?
Решение нашлось. Гражданская война! Автору записей было уже лет 19-20 и он вполне мог воевать. Марк хмыкнул. Вот мужик старорежимный - и верующий, и за белых воевал. Точно за белых, раз в полку был батюшка.
Запись 8 января не принесла волнений, хотя смысл её был скрыт за сокращениями.
"Скоро пора возвращаться на службу. Я перехожу в группу Л-ва. Им нужен климатолог, хотя в основном все биологи, физики и пр. Чем буду заниматься конкретно я, пока не ясно. Но, мне жутко интересно всем этим заниматься. Подумать только, открываются перспективы создания биологической цивилизации. То, что раньше только читал.
Марк выписал инициалы и названия построчно. Он рассчитывал узнать, что это могут быть за книги. В крайнем случае спросить Сорокина.
Прозвенел звонок с последней пары. Марк решил поймать Сорокина, достал из рюкзака список, положил на стол. Только закинул рюкзак за спину, как его сосед по парте сказал:
- Хорошая подборка. Прочитал или собираешь читать?
Марк сидел за одной партой с Васей Гавриловым. Тот имел прекрасные способности, изумительную память, но учился больше на "хорошо". Вася был помешан на фантастике, читал запоем, и часто запускал основные предметы.
- А ты знаешь, что здесь написано? - удивился Марк.
- Ещё бы! - фыркнул Вася. - Гарри Гаррисон "Запад Эдема", Станислав Лем "Осмотр на месте", братья Стругацкие "Улитка на склоне". Дальше, судя по всему, Александр Мирер "У меня девять жизней". Что за "Червь" не знаю. И что за "Червь"?
- Сам не знаю. Вот нашёл список.
- Где? - с подозрением спросил Вася.
- В интернете. Типа загадка.
Вася кивнул головой, мол, в интернете всё может быть, и ушёл.
Марк вышел из аудитории потрясённый. Откуда после войны могли знать братьев Стругацких?
- Жиляков! - окликнул его Сорокин. - Как дела?
Ещё пять минут назад Марк собирался броситься на поиски доцента, а сейчас и не рад был встрече.
- Нормально, - забормотал он. - Нормально. Автор дневника в гражданскую воевал на стороне белых. Под Челябинском.
Сорокин на каждое предложение удовлетворённо кивал.
- Батюшка у них был в полку, майор.
Сорокин посуровел.
- Батюшка не мог носить военное звание. Он бы так и был - полковой священник. А майоров в царской и белой армиях вообще не было.
Так Марк получил за десять минут второй удар.
- Как не было?
- А вот так. Упразднили чин в 1884 году.
Когда Марк вернулся домой, он дневник видеть не мог. Чертовщина какая-то началась, и всё пошло наперекосяк с Быкова. Марк был теперь уверен, что это именно Быков.
Пару дней Марк к дневнику не возвращался. В выходные тусил с друзьями, сходил в боулинг. Отдохнул, развеялся.
В понедельник отец вдруг вспомнил:
- Что там в твоём дневнике, ну, в дипломной, интересного?
Марк замялся:
- Ерунда. Скука одна. Зря я, наверное, за это взялся.
Папа ухмыльнулся:
- Что? Сразу в кусты?
Марк пояснил:
- Непонятно, когда всё это писалось. Есть даты, но нет ни года, ни места, где это написано. Записи такие, что это могло происходить, могло не происходить. Может это художественное произведение? А может псих писал? Неизвестно, откуда это Сорокин выкопал.
- Эх ты, - покачал головой папа. - Чуть трудности - готов бросить. Прадед твой не знал, чем война закончится, не знал, жив останется ли. А пошёл сам на фронт, четыре года воевал.
- Это - война, - засопел Марк. - Дело другое.
- Не другое! - рассердился папа. - К цели надо идти! Если пасовать перед первыми же трудностями, цели не достичь. Только всё преодолев, можно стать человеком-творцом, человеком-победителем.
- Можно в казино прийти, поставить и победить, - откликнулся Марк. - И никаких трудностей.
- Там чаще проигрывают, - урезонил папа.
- Всё равно трудностей никаких.
- Это не победа, - вздохнул папа. - Выигрыш, но не победа. Победить можно только создав что-то, что-то сотворив.
- А что создал прадед, победив в войне, если война сплошное разрушение?
- Он сотворил мир! А уже в состоянии мира люди строили дома, пахали поля, работали заводы, люди творили: картины писали, музыку сочиняли. Это не только нашей страны касается. Вся Европа вперёд рванула, так как установился мир. Сотвори мир! Вот главное.
Марк подумал о своих трудностях и решил, что не так они и велики. Может быть, следующие страницы объяснят что-то в жизни героя?
"9 января. Морозы суровые. В последние годы это вошло в норму. А я ещё помню, когда за все новогодние праздники не выпадало ни одной снежинки. Гуляли по лесу. Видели белок, кормили".
"10 января. Узнал, что в прошлом году восстановили маяк Пуэнт-де-Корбо, разрушенный в последний год войны. Сколько воспоминаний. Нужно позвонить Бернарду".
Марк пробил в интернете и закричал победным кличем.
"Маяк Пуэнт-де-Корбо - это французский маяк... Первый маяк на мысе был зажжен 1 сентября 1862 года .... маяк просуществовал до тех пор, пока не был разрушен отступающими немецкими войсками 25 августа 1944 года. Реконструкция башни была завершена в 1950 году по проекту Дюрана".
Марк выдохнул. Всё встало на свои места. 1950 - прошлый год. Дневник писался в 1951 году!
Утром следующего дня Марк решил для себя: дневник дальше не читать, в работе описать отдельные цитаты из дневника и показать их в антураже послевоенного СССР. Материала для дипломной работы хватило бы. Взаимоотношения Сталина и Кагановича, литература под руководством Горького, рекорды Чкалова. И тут же сохраняющиеся фрагменты старого мира: церковные службы, возрождённые новогодние ёлки, прогулки по лесу с кормлением белок. Кстати, выходило, что лес где-то рядом. Значит, живут они или на окраине города, или вообще в посёлке.
Всё-таки вечером Марк не утерпел и продолжил чтение дневника.
"11 января. Маяк не идёт из головы. Словно наяву вижу, как мы разворачиваем свою технику в его развалинах. С моря идёт шторм. Уже накатывает на берег. Чувствуется, что скоро начнёт переливать через весь мыс. Дождь хлещет как из ведра. Нашли место, где развернуть генераторы. Энергии для начала было достаточно. Но, это только для разведки. Старались быстрее определить источник, место, где шторм формируется. Только тогда можно было бы определить и координаты инициатора. Шторм переходил в жестокий, порывы ветра до 30 м/с. Представил себе, что творится на северо-западной оконечности острова, принимающей основной удар. Тут расстояние всего-то километров 10. Передали, что дополнительные ресурсы тянет подводная лодка. Мы кое-что успели сделать для защиты побережья от шторма. И тут сообщили, что с Бель-Иль шторм удалось отбить".
Засыпая, Марк видел шторм у развалин маяка и думал: что советский человек делал во Франции? Уже в развалинах маяка - значит после войны. На следующий день спросил папу: "После войны с Францией дружили?"
Папа неопределённо хмыкнул:
- Вроде как. Мы же, считается, вместе фашистов разбили.
- А советских людей во Францию пускали?
Папа присвистнул:
- Советских людей мало куда пускали. Но артисты ездили, учёные, инженеры.
Это Марка устроило. Судя по аппаратуре, автор дневника был учёный или инженер.
На следующий день в институте Вася сказал:
- Я знаю, что за "Червь"!
- Какой ещё червяк?
- "Червь" из твоего списка. Фантастический сериал Джона МакКрея.
- Да, точно! - ответил Марк, чтобы отвязаться, а про себя подумал: "Ну уж нет!"
Марк шёл по коридору и повторял про себя: "Это - учёный в сороковые годы. Это - просто книга про червей, изданная до войны или сразу после войны. Это не может быть книга, написанная сегодня".
Тут Марка осенило. А откуда ему известно, что дневник послевоенный? Может быть дневник написан недавно. Откуда его взял Сорокин? Может же быть на старом чердаке современный дневник?
Марк подпрыгнул и рванул домой. Открыл и продолжил чтение.
"12 января. Мыс, маяк. Всё вертятся и вертятся в голове. Но, это мелкая операция. А вот Рим я не забуду никогда. Тогда мы сработали виртуозно. Сил атаковать город у нас было недостаточно. А пока подтянешь - оборону укрепят. Они ведь тоже не сидели без дела. И тогда решили впервые бросить нас в бой.
Энергии для операции не хватало, подтянули две подлодки: "Бротула" и "Меланоцет". Волна должна была пробить на 20 километров. Нам была поставлена задача расчистить коридор шириной около пятнадцати километров. Больше мы бы не смогли. 35 отд. гв. дшб стояла в Помеции и была готова рвануть. В районе Фьюмичино должны были высадиться 8 бригада плавающих танков и две легкокомплексные бригады.
Мы ударили штормом в полчетвёртого утра. Джунди отошли. Кто пытался отсидеться в домах, получили по полной. Мы накрыли штормом, волнами, дождём 300 квадратных километров. Операторы забеспокоились, что ветер поджимает с востока и может развернуть тучи и шторм. Обошлось. Через сорок минут мы шторм резко прекратили, и дшб прошла, не встречая сопротивления, до Ачилии и закрепилась там. Танки и бойцы с лёгкими комплексами высадились. Джунди зашевелились, поняли, что их обкладывают. Они стали выдвигаться для контрудара. Наши в это время развертывали противоштормовые комплексы. Конечно, сидишь там, как запертый в сарае. Но, зато не капает. В 5:55 - второй шторм. Операция "Золотая рыбка".
Сколько врагов там потонуло, сколько техники в море снесло штормом, никто не считал. К семи утра наши сняли противоштормы и пошли на Рим. К десяти утра - были на окраинах.
Впервые были применены комплексы "Катерина" и "Мичман Опольев".
А главное забрезжил окончательный мир. Мир! Конец войне! А мне ещё отец говорил: "Сотвори мир! Ибо только в мирное время можно полноценно сеять и строить, учить и творить".
Марк бережно закрыл дневник, подержал его в руках и аккуратно положил на стол.
Что это было? Какой Рим, какой шторм? Кто такие джунди? Чей отец так говорил: Марка или автора дневника?
С вопросом о "35 отд. гв. дшб" Марк пошёл к отцу. Тот, увидев буковки, впал в восторженное состояние:
- Тридцать пятая гвардейская десантно-штурмовая бригада! Ты чего это заинтересовался? Я же рядом служил. Они были в Коттбусе, а я на аэродроме Вельцов. Одиннадцатый отдельный разведывательный авиационный полк. Позывной - "Упаковка".
- Почему "Упаковка"? - удивился Марк.
- Чтобы враг не понял.
- Я - враг, - резюмировал сын.
- Почему?
- Ничего не понял.
Отец продолжал ностальгировать о своём ДМБ-89, а Марк пошёл, погружённый в свои думы.
"Мог же человек писать книгу в 1948 году? Мог. Он что-то начал сочинять и записал это в дневник. Зачем ему писать, что это начало романа, а не запись о текущих событиях. Он пишет это для себя и сам знает, где что. Он писал роман", - убеждал себя Марк.
Вечером не спалось, Марк ворочался. В половине первого включил свет, схватил со стола дневник и стал читать, лёжа в кровати. Читал до четырёх утра, иногда прерываясь и переваривая прочитанное. Из обрывков получалось следующее.
К 2037 году. Ещё раз: к 2037 (!) году в Западной и Центральной Европе мусульманские и прочие беженцы, а также местные радикальные элементы устраивают массовые выступления, бунты и перевороты. Правительства стран взывают к другим о помощи, но помощи нет. Америка занята внутренними проблемами, у России недостаточно сил для полицейской операции по всей Европе, Китай и Индию не зовут, опасаясь остаться под пятой азиатских спасителей. В России "пятая колонна" теряет последнюю поддержку. Кто-то бежит из страны, хотя и бежать-то толком некуда, кто-то кается, кого-то судят. Через двадцать лет страна крепнет настолько, что может разбираться не только со своими, но и чужими проблемами. Начинается операция по наведению порядка в европейских странах. Хотя каких там странах? Это уже пылающие территории. Автор дневника, к тому времени уже в возрасте, идёт в армию в климатические войска. Вепревые они полноценно вступают в бой в 2066 году при освобождении Рима от исламистов. Бернард - француз, спасённый во французском же Фер-Шампенуазе. Марк не дочитал чуть-чуть, но главное он прочёл.
Утром он шёл на занятия, раздумывая, что скажет Сорокину. На базе такого дневника защищаться невозможно. Что это: письмо из будущего, видения сумасшедшего или научно-фантастический роман, который автор писал в своём дневнике или формате дневника? Марк думал, что он войдёт к Сорокину и скажет: "Вы сами это читали? Как я выйду на защиту диплома с этим бредом?"
Потом Марк подумал о том, что он же не дочитал. Сорокин спросит, чем дневник закончился? Да какая разница! Дневник может быть незакончен. Страницы последние вырваны. Сейчас надо дипломную работу спасать.
С Сорокиным он столкнулся у дверей кафедры. Педагог сразу почувствовал состояние студента:
- Жиляков, что-то случилось? - участливо спросил он.
Марк помялся, но затем стал сбивчиво рассказывать обо всём. Сорокин мягко остановил его.
- Давай, пойдём куда-нибудь, и ты всё спокойно расскажешь. На кафедре не надо, мы там людям мешать будем.
Пошли в институтский буфет, взяли по булочке и стакану сока, сели за столик в углу. Марк кусал булочку. Точнее, хватал зубами мягкую сдобу и отрывал движением головы, глотал, плохо прожёвывая, и рассказывал, рассказывал.
Когда он закончил, Сорокин душевно сказал:
- И в чём проблема? - И сам ответил. - Проблема в том, что ты только в начале научного пути. Ты не знаешь, что на этом пути может тебе встретиться, всё что угодно. Дневник может писать любой человек: педант, фантазёр, хроникёр или писатель, человек нездоровый или подозрительный. Дневник может вести путешественник, просто описывающий увиденное. Может вести параноик, верящий в конспирологические теории. Может быть всё что угодно. Посмотри в интернете проект "Прожито". Там почти полсотни тысяч (тысяч!) дневников. Возьми пяток. Любых. И сравни с ними свой дневник. Не нервничай зря. Ты напишешь прекрасную квалификационную работу. А всё остальное, непонятное, останется за кадром. Это, как говорил мой научный руководитель, материал для докторской.
Успокоенный Марк пошёл на занятия. Дневник достал из рюкзака, положил рядом на стол и всю пару пытался заглянуть в него, полистать, но что-то не давало. Так продолжалось на следующих парах. Дневник манил, но открыть его было страшно.
Наконец, не выдержал сосед по парте Вася Гаврилов.
- Что ты с этой тетрадкой издёргался?
Так как Марку надо было выговориться, что он уже начал делать с Сорокиным, то Марк рассказал всю историю с самого начала. Вася сделал недоумённое лицо, пожал плечами и сказал:
- И в чём проблема? Тебя две тысячи шестьдесят шестой год смущает?
Марк что-то залепетал, но Вася перебил:
- Ты Никифорова читал, он сейчас в тренде? Нет? А он учёный и писатель. Так вот у него есть научная книга и художественная. Смысл: есть смещение геологических слоёв друг относительно друга. Есть провал предметов в не свой геологический слой. Если есть провал в прошлое, то может быть и провал из будущего.
Марк замотал головой - не понял.
Вася терпеливо разъяснил:
- Геологические пласты, считаются привязанными к конкретной эпохе. Мы время можем оценивать по природным объектам. Смотри - кольца у дерева. Мы видим древесину, но каждое кольцо - год. Более того. Хороший год - широкое кольцо, плохой - узкое. То есть мы видим в этих древесных кольцах время. Причём видим его качественно, сколько колец, и количественно, толщина каждого кольца. Так и геологические слои для нас - время, воплощённое в горной породе. Раз могут смещаться слои, то может смещаться и время. Почитай "Перепластование" Никифорова. Он там рассказывает, как время может перепутаться. Тебе повезло, ты попал на уникальный пласт времени. Практически на золотую жилу. А кто писал, так и неясно?
Марк покачал головой:
- Нет.
Вася встал собрал вещи и вышел. Марк остался в пустой аудитории. В дверь просунулась голова лаборантки:
- Закончили? Запирать?
Марк засуетился:
- Да-да, ухожу.
- Да нет, если надо сиди, - засмеялась девушка. - Я только пришла, я во вторую смену сегодня. Но когда будешь уходить, зайди на кафедру и скажи мне. Я кабинет запру.
- Хорошо, - согласился Марк. Он сел, решительно распахнул дневник и решил дочитать до конца. Оказалось, что ночью он не дочитал всего пять страниц. Ничего особого там не было. Будни: сходил на работу, там начали новый эксперимент, с друзьями гуляли в лесу, кормили белок, ждали приезда Бернарда. В одном месте мелькнуло, что пришла печальная весть, умер отставной полковник Чебаков, к тому времени монах Аифал. В последней записи говорилось о посещении выставки картин. Скорее всего в частной галерее. Запись простенькая: эта картина понравилась, эта - новое слово в живописи, а вот эта - отстой.
Всё. Дневник кончился. Ни года написания, ни указаний на автора. Марк пролистнул несколько следующих листов - пусто. Он закрыл дневник, собрался положить в рюкзак. И тут напоследок, прижав пальцем, надавил так, что страницы побежали сами по рукой. Листал с конца. Бежали пустые листы, пока не дошёл до окончания текста. Но вроде как что-то мелькнуло по пути. Стал пролистывать медленно. Точно! На одной из страниц в последней, пустой части дневника была надпись. Размашисто было написано: "Сентябрь 2071. Марк Жиленков".
Марк застыл, как-то тупо смотрел на буквы. Потом мысль как молния: "Розыгрыш?" Очень сложный розыгрыш. И затем теперь диплом историка?
Но, потом Марк решительно дневник захлопнул, положил в рюкзак, и, выходя из аудитории, знал. Квалификационную работу бакалавра по специальности "История" он защитит. А вот в магистратуру только на "Климатологию".