Галка пошла в школу в сорок четвертом. Бабушка сшила ей платьице из клетчатой подкладки, отпоротой от довоенного пальто, мать принесла с работы два карандаша - синий и красный, отец купил на толкучке возле Павелецкого брезентовый планшет: ну чем не портфель?
Всю ночь перед первым сентября Галка промаялась: то с вокзала доносился страшный бас: на третий грузи его, на третий, мать твою; то ходики стучали слишком громко, и вслед за ними Галка, как маленькая, повторяла: тик-так, тик-так; то младшая сестра больно пинала коленкой в спину, и скрипучие пружины, сочувствуя, ойкали под плохоньким матрасом.
На этом самом матрасе в кузове грузовика везли девчонок в Москву в октябре сорок первого. Галка со Светкой внизу под досками, уложенными поперек лавок, а мама с бабушкой сверху, чтобы если что...
Приехали семнадцатого, когда все - из Москвы, а они - в Москву. Вот, принимай, столица - сердце Родины моей, Галку! Она теперь тоже москвичка.
Яркий луч от фонаря разделил комнату на две части, покачался, осветив голландку в гофрированном кожухе и старый дубовый стол на мощных резных ногах. Во время бомбежек бабушка быстро одевала девчонок - шапка, шуба, бурки - и залезала вместе с ними под стол. Так и сидели они там до окончания воздушной тревоги, прижимаясь друг к другу и поскуливая в темноте от страха.
Москву уже давно не бомбят, и мама соскоблила со стекол бумажные кресты.
Галка повернулась на другой бок, закрыла глаза, решив, что будет думать о приятном, может и уснет. Так научила ее мама: думай о приятном.
Сосед Боря, красивый курчавый мальчик, прошлой зимой принес в грязной тряпочке маленького полосатого котенка. Новому жильцу устроили гнездо на кухне, в поддувале печки, - он там спал, свернувшись колечком. Сосед теперь почти каждый день приходил поиграть с котенком, и Галка ждала Борю, примостившись на ларе с картошкой. Потом котенок пропал. Его долго искали, но так и не нашли. Галка плакала - бабушка утешала ее, прижимая к груди светлую стриженую головенку: ну все, ну будет... Вечером того же дня Галка подслушала, как бабушка шептала маме: крысы к ведру пить ходят, наверное кота и сожрали. Галка не поверила: как могут крысы съесть котенка - они же его боятся.
Протяжный, хриплый гудок паровоза просочился в приоткрытую форточку, стук колес замедлившего ход поезда сменился стальным лязгом. В комнате запахло машинным маслом и горелым углем.
Зимой, когда барак промерзал до ребер, бабушка с Галкой ходили "добывать" уголь. Большая, запорошенная серым снегом куча возвышалась возле хлипкого забора, отделявшего их двор от вокзала. Отодвинув неструганую доску, бабушка пролезала в дырку, Галка - за ней, и они быстро набирали в рогожу блестящие черные кусочки. Каждый раз Галка страшно боялась: вдруг заметят. Но бабушка говорила, что кому положено увидеть, уже увидели, а Бог простит: ну сколько того угля они взяли?
Галка спустила ноги с кровати - звякнула крышка горшка. Тут же за перегородкой послышался бабушкин шепот: тебе помочь? Галка сидела на горшке и думала, что же она будет делать, если ей в школе приспичит - бабушку-то не позовешь. Галка вздохнула, ей стало себя очень жаль, она даже всхлипнула. Но долго сидеть холодно - и она юркнула под одеяло, накрылась с головой, оставив маленькую дырочку для носа, посопела-посопела и, наконец, заснула.
Утро встретило Галку ярким солнышком. Мама хлопотала возле стола: раскладывала по тарелкам дымящуюся картошку "в мундирах", резала хлеб и - ой, Светка, смотри - намазывала его маслом, а сверху посыпала песочком. Тут как тут бабушка держит на вытянутых руках платье и новые ботинки: быстро, быстро, а то опоздаешь.
И вот по разбитой мостовой, стараясь не споткнуться, семенят они, - мама в зеленом крепдешине и Галка вся в оборках, - крепко держась за руки. Низкие домики Фроловского тупика всеми окнами глазеют на маленькую косолапую девочку. Желтый клен, что уцелел под стенами церкви Фрола и Лавра, машет, здороваясь, кривой веткой. Весело звенит "Аннушка". Вожатому все понятно: у Галки на боку планшет - значит идет она в школу. Навстречу по Дубининской трюхает лошадь - тащит телегу с блестящими бидонами. Лошадь ведет дядька. Поравнявшись с мамой, он подмигивает: понимаем, мол, - в школу.
Из дворов высыпают на улицу школьники. Сбиваясь в стайки, торопятся к четырехэтажному кирпичному зданию женской школы девочки в разноперых кофточках и платьицах, перешитых из офицерских гимнастерок, в сандаликах и галошах, привязанных к ногам белыми резинками, стриженые "под польку" - так легче выводить вшей.
В школьном дворе первоклассниц встречают учителя. Самая красивая, в глухом темном платье, волосы валиком - это Галкина. Улыбается - уже не так страшно. Мама подталкивает Галку вперед: иди, не бойся.
Над массивными школьными дверями трепещут от прохладного сентябрьского ветерка красные флажки, и любимый Сталин смотрит с портрета на девочек строго и спокойно.