Варум, красавица. Пьет кофе. Курит Capitan Black. На черном фильтре сигареты едва различимый оттенок прозрачной помады. На лице сосредоточенное выражение. Правая рука тянется к овсяному крему Emisia. Левая опускается в лужу бриолина. На лице улыбка. Сгоревший кончик сигареты падает на кожаное кресло. Срабатывает пожарная сигнализация.
Телефонный звонок.
Глаза Лени загораются. Пошло, родимое, пошло. Черная колбаска, ударившись о стерилизованную воду, поднимает кучу брызг. Леня немного морщится, вытирая попу импортной туалетной бумажкой. Спорт-Экспресс падает на кафельный пол. Волосатая нога слегка разрывает кончик страницы.
Телефонный звонок.
- Дорогой?
- Дорогая?
Короткое замыкание.
Леня идет в душ. Мускулистое тело атлетически блестит. Именной пинцет выдергивает маленькие волосинки из носа. Глазные яблоки терпят наводнение. Мятный град срывает тонны заводского льда. Над глоткой наблюдается чистый ливень Aqua Minerale. Сердечный денатурат разлетается мелкими осколками.
Короткое замыкание.
Варум вытирается розовым полотенцем, размазывая Max Factor по лицу. На улице раздается вой сирены. Мужественный Адам прыгает на пластиковое окно. Не заметив, что там была решетка, удивленно падает на асфальт. Варум мчится вниз. Искусственное дыхание спасает сотрудника МЧС. На Тверской сегодня праздник.
Спустя.
Некоторое.
Время.
Звезды зажигаются узкоглазым богом. Запах плавленого воска и дорогого табака приятно обволакивает помутневшее сознание. Официант с неоновой биркой услужливо подает меню. Ненавязчивая музыка заставляет говорить шепотом.
Леня протягивает руку к бокалу красного вина. Одно неловкое движение и хрустальный сосуд падает на пол. Красные капельки хаотично взрываются ядерным грибком.
Сердца шестнадцати посетителей останавливаются.
Тук-тук-тук, стучат единые сердца. Руки обхватывают дубовый стол. Скатерть рвется под натиском последнего издыхания. В глазах сомнение. Страх. Страх не за окружающих, за себя. За себя любимого, обожаемого, неповторимого, как одна из тысяч гранул быстрорастворимого кофе. Страх перед зияющей пустотой, перед священным ореолом ушедших предков, перед чувством, порождающим страх.
Тук, тук, тук, постукивают теряющиеся сердца. Тела медленно сползают с удобных сидений. Все ясно, все предрешено. Все будет так, как должно быть. Они стукаются о кафельный пол с глухим звуком. Конечности заходятся судорогами. Обреченные крики тонут в наступающем мраке. Зачем, Боже, зачем так? За что эти мучения? За что такой конец? Почему не автомобильная авария? Почему не убийство? Почему не природный случай? Прости, господи! Прости, родненький! Я верил, я искренне верил! Прости меня, прости! Прости за все! Делай что хочешь, но прости! Бери же меня, я готов! Я готов уйти из этого мира и стать твоим рабом! Твоим падальщиком, дерьмоедом! Я буду делать все, что ты пожелаешь... Я исполню любую...
Тук... тук... тук..., доигрывает мелодия последние ноты. Безумные зрачки покрывает мутная пленка. Дыхание замедляется. Все меньше и меньше вбирают воздух опустошающиеся легкие. Нет... стойте... Стойте, подождите, еще секундочку! Всего одну секундочку, момент, мгновение! Нет! Я не хочу этого! Я хочу жить! Жить в этом блядском мире! Дышать вонючими помоями! Жрать собачий кал! Все, только бы не умереть... Нееет!!!
В большом зале тихо как в братской могиле. Лишь только тихий смех мужчины и женщины нарушает страшную тишину.
Леня легко встает со стола, подходит к смеющейся Варум. Он слегка наклоняется к женщине, и они сливаются в страстном поцелуе.
Вскоре их тела отталкиваются друг от друга. Улыбаясь, они выходят из темной комнаты, переступая через валяющиеся на полу тела.
Подойдя к двери, Леня делает красивое па, и яркий луч дневного солнца поглощает зажмурившуюся пару.
Идя по улице, Варум кто-то сильно толкнул в плечо. Обернувшись, она успевает заметить скрывшегося в подворотне мальчика.
Вбежав во двор, окруженный старенькими пятиэтажками, мальчик побежал к своему подъезду.
По дороге он встретил бабушку, возвращавшуюся из магазина. Она тяжело шла под палящим солнцем, неся две большие сумки.
- Бабушка! - мальчик подбежал к ней. - Давай я тебе помогу! Ты старенькая уже, папа говорит, что тебе надо помогать...
- Ой, Димочка... - протянула ему сумку умильно прослезившаяся бабушка.
Мальчик схватил сумки и побежал, сильно опережая бабушку, домой.
Поднявшись на третий этаж, он громко распахнул дверь трехкомнатной квартиры и вбежал на кухню.
- Мама, папа, я сумки принес!
- Молодец, сыночка, - произнес Михаил Викторович. - Только в следующий раз, будь, пожалуйста, более вежливым и проводи бабушку до квартиры. Мало ли что с ней может случиться?
- Мишк, ну что с нашей любимой бабушкой может статься? - укоризненно произнесла Елена Владимировна. - Да, Димочка?
- Конечно, мамуль! Но в следующий раз я обязательно доведу бабушку прямо до квартиры, как папа сказал, - серьезно произнес сын.
- Молодец, - потрепал его по голове Михаил Викторович. - Если пойдешь на улицу, домой приходи до того, как стемнеет!
Дима широко улыбнулся, обнажив крепкие молочные зубы и, рассмеявшись, убежал гулять на улицу
Михаил Викторович отложил газету, снял очки и положил их в футляр. Задумчиво посмотрел в окно. Закурил, исподлобья посмотрел на жену.
- Ленка...
- Что такое, Мишк? - повернулась к мужу Елена Владимировна.
- На что ты рассчитываешь? Так недолжно быть... Алексей нам об этом говорил, Иван... - тихо произнес Михаил.
- Они ничего не знают, - вытерла руки о сарафан Елена.
Михаил встал из-за стола, вперевалку подошел к жене.
- Да все они знают. Это мы ничего не знаем. Играют недотеп, простаков эдаких... А на самом деле, Ленка... Все из-за них. Это они подстроили смерть отца. Это по их вине твой брат...
- Что... что ты такое говоришь, Миша! Ты сума сошел? Они же помогали нам всю жизнь деньгами, работой, квартирой... Ты чего? - Марина начала отстраняться от мужа.
- Да все ты, сука, знаешь или, по крайней мере, догадываешься... Это же очевидно, подумай сама! Их появление, реакция, возможности... Что ты дуру из себя строишь? Мне уже надоело это все терпеть, хватит! - Михаил стал надвигаться на Елену.
- Миша, отойди... Отойди, говорю! У тебя окончательно поехала крыша от этой подозрительности. Они наши лучшие друзья. Не подходи ко мне! - Елена судорожно провела рукой по столу.
- Ты заодно с ними! Вы вместе хотите испоганить жизнь мне и Диме! Ладно, я! Но Диму вам так просто не получить! - Михаил схватил шею жены руками и начал душить.
Лена захрипела, изо рта потекла пена. Лицо женщины покраснело..
Михаил заорал, сжимая руки еще сильнее. Он дернул держащую в руках голову жены, ударив ее о стену.
Лихорадочно дергающаяся Лена схватила рукоять кухонного ножа, лежавшего в раковине и вонзила острую сталь в грудь мужа.
Алая кровь брызнула на серый фартук женщины, попав на кухонную стенку и выходящее на улицу окно.
Михаил вытаращил глаза, удивленно посмотрел на жену. Его руки бессильно оторвались от синей шеи Лены, ноги подкосились, и он грузно упал на пол, задев затылком угол кухонного стола
Лена отбросила багровый нож и с удивлением посмотрела на свои дрожащие руки.
- Зачем, Миша? Зачем ты это сделал!
Она ударила теплое тело мужа правой ногой и, брезгливо наступив на ввалившуюся грудь Михаила, подошла к умывальнику.
Судорожно помыв руки, Лена вышла в прихожую, подошла к висящему над комодом телефону. Немного подумав, она сняла телефонную трубку и набрала шестизначный номер.
- Да? - спустя некоторое время произнес грубый мужской голос.
- Ваня? Это Лена. Срочно приезжай ко мне...
Не дожидаясь ответа, женщина бросила трубку на телефонный аппарат и подошла к окну, открывающему вид на проезжую часть небольшого города.
Прослезившиеся глаза заметили идущего по пустынной улице человека. Он скрылся в продуктовом магазине.
Борис прошелся по периметру продуктового стеллажа, подходя к мерно жующей жвачку кассирше.
- Мне два пакета молока, четыре пачки творога с изюмом, триста грамм масла, десяток яиц и два лимона.
Выплатив деньги, Борис забрал продукты, сложил их в большой пакет и вышел из магазина.
Пройдя несколько улиц, он вошел в обшарпанный двор, с несколькими подъездами, и шагнул в один из них.
Поднявшись на пятый этаж, Борис поздоровался с соседкой по лестничной площадке, выходящей из квартиры, и вошел в свою.
Три темные, пыльные комнаты встретили хозяина полной тишиной, раздираемой изредка мяукающими кошками, устроившими свой притон на крыше.
Войдя на кухню, Борис поставил купленные продукты на стол, включил маленький телевизор и начал раскладывать их по местам.
"Сегодня в нашем городе, при загадочных обстоятельствах, исчезла, студентка второго курса Кооперативной Академии Ольга Орлова. Последний раз Ольгу видели родители, когда она рано утром ушла в Академию. Настроение Ольги было приподнятым, она часто смеялась и шутила. В этот злополучный день семья собиралась выехать в загородный дом на пикник. Уходя, она сказала родителям, что вернется после обеда. С этого момента ее след резко обрывается. Три дня родители обзванивали всех знакомых, друзей и приятелей Ольги, но тщетно. Тогда отец Ольги, Павел Андреевич, принял решение, сообщить об исчезновении дочери в милицию..."
Борис выключил телевизор.
- Бред... Господи, какой же бред...
Он вышел из кухни, направившись в ванную комнату.
Дойдя до ванной, Борис остановился перед дверью, шумно воздохнул и выдохнул воздух.
Из открывшейся двери дунуло отвратительным запахом гниющей плоти. В грязной комнате тускло горела лапочка. С крана капала ржавая вода. Неровно положенная на стены плитка, местами выпала, образуя уродливые цементные выемки. Иссохшая зубная паста, сохранившая едва различимый запах мяты, смешивалась с запахом отвратительной вони, делающей воздух в комнате спертым настолько, что глаза неприятно слезились, словно разъедаемые дымом лесного костра.
Борис зажал нос и осторожно подошел к ширме. Распахнув синтетическую ткань, он оперся руками на края ванны, вглядываясь в густо-красную воду.
Там виднелись очертания истерзанного трупа молодой девушки. Она смотрела на Бориса широко раскрытыми глазами, в которых читался одновременно и страх и удивление. Руки девушки были неестественно вывернуты, ноги слегка раздвинуты.
- Здравствуй Оленька... Это снова я...
Борис выдернул затычку, подождал, когда вода спустится, и взял мочалку. Он нанес на розовую тряпку ровный слой шампуня и растер тряпичную материю в руках.
Взяв руку девушки, Борис принялся осторожно намыливать ее мочалкой. Плавно дошел до подмышек и через ключицу перешел на вторую руку. После, бережно вытер упругие соски и живот девушки. Добавив еще немного шампуня на мочалку, растер выбритый пах и красивые стройные ноги Оли.
- Сейчас, Оленька, подожди еще немного...
Он перевернул мертвое тело на живот. Нанес немного шампуня на хаотично распоясавшиеся волосы и, нежно массируя голову, вытер шею девушки. Затем быстро растер спину и зад пошедшего трупными пятнами тела.
- Вот... теперь другое дело...
Борис включил кран и, пошатываясь, вышел из ванны.
Вернувшись на кухню, он достал из холодильника свежий балык и откусил большой кусок мяса. Открыл шкаф, где стояли фарфоровые чашки с тарелками, достал ополовиненную бутылку водки. Допив оставшуюся жидкость, Борис закусил нахлынувшую горечь еще одним куском балыка и вышел обратно в ванную.
Вода уже набралась почти до краев. Мертвое тело девушки в нелепой позе колыхалось под бьющим напором воды. Безвольно дергающийся затылок Оли систематически стукался об угол ванны.
Борис отключил воду и начал раздеваться.
- Уже, Оленька... Потерпи совсем чуть-чуть...
Сбросив на пол белую футболку, он расстегнул кожаный ремень, спустил черные брюки вместе с трусами. Сняв носки, он опустил левую ногу в ванную, слегка передернувшись из-за ледяной воды.
В дверь неожиданно позвонили.
Борис вздрогнул от испуга.
- Да... вашу... блядь...
Быстро натянув на себя брюки и рубашку, Борис, плотно закрыв дверь в ванную, выбежал в прихожую. Он посмотрел в дверной глазок.
В темном подъезде едва различимо был виден человеческий силуэт.
- Кто там? - резко спросил Борис.
- Боря, это Наташа. Я лекарства принесла.
- Да... сейчас, - Борис открыл дверь и вышел на лестничную площадку. - Давай...
- Вот, - отдала лекарства Наташа. - У тебя все в порядке?
- Все нормально, - ответил Борис, захлопнув за собой дверь.
Наташа облегченно вздохнула и сбежала вниз во двор. Дойдя до своей машины, она открыла дверь ключом, села на кожаное сиденье и, включив радио, выехала со двора.
Она некоторое время плутала по маленьким улочкам города, получая удовольствие от процесса езды, и остановилась возле кофейни "Ностальжи".
Закрыв дверь машины, включив сигнализацию, Наташа направилась к кофейне.
Войдя в приятно пахнущее ароматами молотого кофе помещение, она подошла к стойке бара и привычно произнесла лысоватому мужичку:
- Мартини со льдом.
И сев в дальний угол помещений, достала из кожаной сумочки небольшой мобильник.
- Лена? Это я!
- Да, Наташка... Сегодня не могу... никак...
- Я не поняла... Что-то случилось?
- Мишка умер...
Из трубки послышались отрывистые телефонные гудки.
Наташа уставилась на затемненное пластиковое окно кофейни, даже не пытаясь разобрать пейзаж, мелькающий за ним.
Неслышно подошедший официант поставил перед Наташей бокал мартини и положил рядом небольшой коричневый блокнот, в котором лежал чек.
На глазах Наташи выступили крупные капельки слез. Тряхнув головой, она вскочила со стола и выбежала из кофейни, опрокидывая деревянный стол.
Природа тоже заплакала вместе с Наташей, покрывая только что сухую и пыльную кору городского асфальта влажной пленкой чистой дождевой воды.
Редкие прохожие перепрыгивали через образовывавшиеся лужи, боясь испачкать свои драгоценные ботинки и брюки.
Лишь один человек, среди всей этой массы шествующих, не замечал резких погодных изменений.
Наташа бежала по улицам, закоулкам, подземным переходам и газонам старого, запутанного многочисленными постройками города.
Она периодически останавливалась отдышаться, тяжело опираясь при этом на колени. И тогда из ее судорожно дергающей гортани вырывался хриплый смех.
Она смеялась над братом Борисом, совсем недавно выписанным из психиатрической лечебницы за хорошее поведение.
Она смеялась над собой, бегущей в глупом стремлении по пустынным улочкам.
Она смеялась над оторопевшим официантом, так и не получившим возмездие за разбитый бокал и неоплаченный мартини.
Она смеялась над Наташей, осознавая фальшивую горечь по причине умершего мужа.
Она смеялась над несостоявшейся судьбой между ней и Мишей, когда они лежали на огромной кровати в ее двухкомнатной квартире и обдумывали до мельчайших подробностей планы грядущей женитьбы.
Это было где-то на прошлой неделе.