- Хай! - жизнерадостно сказала я в трубку. - Что это тебя не видно и не слышно?
- А, привет, - что-то голос у Макса был не особо радостным.
- Я не вовремя?
- Не то, чтобы... Извини. Просто настроение паршивое.
- Что-то случилось?
- Да ничего особенного, мелкие неприятности по работе. Но это даже кстати, что ты позвонила, я всё равно хотел с тобой связаться.
- Да?
- У Гривичева - я тебе рассказывал, что с ним встречался, помнишь?
- Угу.
- У него на днях открывается выставка в Коломенском. Я получил приглашение. Не хочешь составить мне компанию?
- С удовольствием, - я поняла, что успела соскучиться по Максу. - Прямо на открытие?
- Ну да. Четвёртого числа. Я за тобой заеду в пять, хорошо?
- Отлично, - значит, мы с Максом проведём вместе вечер, а то и ночь, и расспрашивать его будет куда удобнее, чем по телефону. - Как поживает мой портрет?
- Как поживает... - Макс тяжело вздохнул. - Да фигня какая-то получается с твоим портретом, прости, конечно... Я думал, что уже закончу, но теперь, боюсь, придётся переписывать.
- А что такое?
- Да сам не знаю. Вроде как всё в порядке, но результат мне не нравится. Ты не могла бы попозировать мне ещё разок?
- Да, конечно, без проблем. Можно после выставки, идёт?
- Идёт. Спасибо тебе.
- Да не за что, - рассмеялась я.
Я положила трубку, улыбаясь. Сам не думала, что короткий разговор с Максом так поднимет мне настроение.
Всё утро я рылась в интернете, пытаясь найти хоть что-нибудь про Петра Викторовича Бошняка, и не нашла практически ничего. Лишь одну полупустую страничку в социальной сети, с несколькими фотографиями и парочкой отзывов на каждую. На фотографиях, сделанных в последние несколько лет, явно был мой знакомец, но сказать по ним что-либо было практически невозможно. Обычные фото - на природе, за столом в компании, у каких-то исторических достопримечательностей. И при этом, что характерно, не было ни одной детской или юношеской фотографии, на всех красовался мужчина в годах. И никаких сведений о детстве, или хотя бы об учебных заведениях, которые он закончил, или в которых работает. Хотя он отрекомендовался мне как учёный, сотрудник крупного физического института. Правда, обмолвился, что официальная наука его открытие не приняла. Ну, ещё бы!
Попытка порыться на сайтах физических институтов также ничего не принесла. Да, там отыскались два Бошняка, но одного звали Александром Игоревичем и он был ещё старше моего знакомого, а второй и вовсе оказался женщиной.
Заодно я проверила, попало ли в сводки вчерашнее происшествие в метро. Оказалось, что попало, но все заметки отмечали, что пострадавшая смылась, не став дожидаться ни врачей, ни полиции. "Её личность выясняется", - написали в одной заметке, и я, хмыкнув, в который раз мысленно пожелала нашей полиции неудачи. Имелась даже фотография, видимо, с телефона того субъекта, который нас снял - к счастью, размытая, так что опознать нас по ней было бы довольно сложно.
Так что же с Викторовичем? Я постучала пальцем по губам. Ладно, пойдём другим путём. Люди, оставляющие отзывы под фото - что известно про них? Скорее всего, большая часть случайные посетители, но вдруг?
Телефон позвонил, когда я просматривала энную по счёту страничку, попутно сохраняя всё, что, как мне казалось, могло представлять интерес. Я, не глядя, поднесла трубку к уху:
- Алло?
- Привет, - сказал женский голос.
- А, это ты, - её звонок меня не удивил, я и сама собиралась ей позвонить не сегодня, так завтра, и поделиться результатами моих поисков. - Привет.
- Ни от чего не отвлекаю? - спросила Женя вторая.
- Да нет.
- Тогда слушай. Я тут решила обзвонить наших знакомых, чтобы спросить, не известно ли им что-нибудь о Петре Викторовиче.
- Надеюсь, не Максу? - встревожилась я.
- Нет, я же помню, что ты сама собиралась с ним побеседовать. Кстати, побеседовала?
- Нет пока, встретимся через два дня, тогда и учиню ему подробный допрос. Так что наши знакомые?
- Большая часть его не знает, но кое-кто о нём слышал, однако ничего конкретного. Он всё больше крутится среди богемы. Но вот Мелюзина его знает. Правда, сочла шарлатаном.
- Он и ей что-то предлагал?
- Нет, у неё, слава богу, собственный талант имеется. Но вот играл в её группе один парень, он сейчас тоже делает самостоятельную карьеру. Самоучка, даже в музыкальной школе не учился, но вдруг заиграл, как бог. Ну, по её словам. Короче, тоже из его клиентов. Но знаешь, что интересно? Относительно недавно он вдруг начал хандрить, пить, и жаловался Мэл по пьяной лавочке, что талант его иссякает. А потом вдруг засуетился и принялся собирать деньги. Он не беден, но тут, видимо, совершенно астрономическая сумма понадобилась, заложил квартиру, машину продал, занял у всех, у кого только мог, в том числе и у неё. И после этого и пьянство, и жалобы прекратились, зато карьера его сделала очередной рывок. Правда, долги до сих пор выплачивает.
- И правда интересно, - медленно произнесла я.
- Но и это ещё не всё. Ты говорила, что мы помирились с Захаровыми, так? Вот я и решила в том числе и им позвонить, так, на всякий случай. Так знаешь, что мне сказала Маргарита Захарова?
- Что?
- Что бы я держалась от этого субъекта подальше. От Бошняка, то есть. Я, говорит, тебя, Евгения, не так чтобы очень обожаю, но всё же по-дружески предупреждаю - не связывайся ни под каким видом.
- А почему - объяснила?
- Сослалась на печальный опыт своей родни. Дескать, связался кузен, или кто он там ей, до сих пор расхлёбывает.
- Так, что за родня? - деловито уточнила я. - Имена, адреса и прочие явки-пароли?
- Н-не знаю, - озадаченно ответила Женя. - Не сказала.
- А ты не догадалась спросить. Ладно, выясним сами. А знаешь, что накопала я?
- Ну?
- Несколько интернет-знакомых Бошняка. По меньшей мере двое вели блоги, но через какое-то время после знакомства как отрезало - писать перестали вообще. При этом совсем из интернета не исчезли, на его странице ещё несколько раз оставляли восторженные отзывы. Вроде ничего особенного, правда? Но вот френды одного из них жалуются, что парень исчез и в реале, и даже родня не знает, где он и что с ним. То же самое с ещё одной девушкой, которая сама блог не вела, но занималась лепкой и мечтала стать скульптором. Даже достигла определённых успехов, победила в каком-то там конкурсе, а потом исчезла. Девушка совершеннолетняя, никаких признаков криминала в её исчезновении полиция не усмотрела, но мать в отчаянии. Винит знакомого девчонки, что он задурил ей голову какой-то мистической чушью. Имя знакомого не называется, но по описанию - он.
- Ну, это может быть и совпадением, - с ноткой разочарования в голосе произнесла Женя.
- Может. Но знаешь, какого рода чушь несла девица перед исчезновением? Об иных мирах, из которых к нам приходит разного рода психическая энергия, в том числе порождающая талант и вдохновение. И о возможности путешествия в тот мир, но не в материальном теле, которое враждебно его природе. Тоже вроде бы ничего оригинального, если бы не одна деталь. Возможность использования того мира не только для получения вдохновения и прочих высоких материй, но и для вполне приземлённых благ. И возможности временного переселения туда при жизни, с гарантированным возвращением. Ничего не напоминает?
- Хм-м...
- Вот именно, что "хм-м".
Повисло молчание. Мы обе отлично помнили разговор, состоявшийся с Петром Викторовичем, когда Макс вдруг пригласил меня за компанию с ним на ужин. Тогда мы с Женей ещё были едины, и думать не думали о возможности разделения. Ужин состоялся в ресторане, и всё, что говорил тогда Пётр Викторович, показалось мне бредом сумасшедшего. Я с недоумением поглядывала на Макса, до сих пор казавшегося мне образцом здравомыслия, а теперь согласно и благосклонно кивавшего в ответ на откровенную чушь. После того как Пётр Викторович закончил излагать описание своей технологии, я из вежливости спросила, какими исследованиями он занимается сейчас, когда его метод уже благополучно работает. Я была готова услышать в ответ, что больше ничем, но оказалось, что у моего нового знакомого грандиозные планы.
"Вы ведь наверняка слышали о параллельных вселенных? - со вкусом поглощая шоколадно-фруктовое фондю, говорил он. - Я не о тех, что описываются в романах о попаданцах, где всё как у нас, только строй средневековый. Я о тех, что порой осторожно упоминаются в физических научных статьях".
"Э-э... - я в который раз взглянула на Макса. - Ну, что-то слышала. В них вроде ведут "кротовые норы", верно?"
"Не совсем, хотя дверь в иную вселенную действительно иногда открывается. Или может быть открыта с любой стороны. Так вот, я веду исследования в этом направлении".
Из всего, что он тогда нёс, я поняла и запомнила немного, ибо была в основном занята размышлениями, не пора ли сдавать Макса в психушку, если он во всё это верит, и не разыгрывают ли они оба меня. И стоит ли бить тревогу, то есть идти жаловаться папе? Но всё-таки кое-что в памяти задержалось. Например, рассуждение о том, что человек не сможет выжить в параллельной вселенной, потому что её свойства ну очень отличаются от наших. Однако эта проблема решаема, и метод Бошняка как раз и является ключом к её решению. Надо просто отделить сознание человека от его тела - ну, или сделать копию этого сознания, я тогда не поняла - создать ему новое тело из материи той вселенной, и готово дело - человек отправляется покорять просторы параллельных пространств, как в скафандре, в теле, которое принадлежит тому миру и которому тот мир не причиняет вреда. Не могу не признать, что звучало это захватывающе, я даже задумалась, не писатель ли перед до мной фантаст, обкатывающий на мне свои идеи. Но и это, как оказалось, ещё не всё. Пусть та вселенная не такая, как наша, но вещество в ней ничем не отличается от того, что привычно нам. Никакой тебе антиматерии! Зато отличные свойства той вселенной позволяют творить с ней такое, что нам и не снилось. Хотите шкаф? Яхту? Пожалуйста, за короткий строк и при достаточном количестве исходных частиц. Но шкафы и яхты можно производить и в нашем мире. А вот хотите орган для трансплантации, безо всяких доноров, без клонирования, которое у нас когда ещё разовьётся, с и гарантией подходящий именно вам? Параллельный мир может сделать вашу мечту реальностью!
"Обмен энергиями идёт постоянно, - Пётр Викторович с таким видимым удовольствием смаковал десерт, что мне захотелось последовать его примеру, хотя я уже наелась. - Иногда происходит и обмен материей. Собственно, исследование этого процесса и позволило мне создать мою технологию. Вот такой забавный побочный эффект получился. Но сейчас пришло время вернуться к основному направлению моей работы".
Спрашивать, как исследование обмена энергиями между мирами могло привести к открытию метода формирования в мозгу новых структур, я побоялась, опасаясь, что у меня окончательно ум зайдёт за разум. Но я не только не нажаловалась на неадекватность Макса папе, но и вскоре после этого сама согласилась на использование технологии Бошняка на себе. И если она оказалась действенной - может, и всё остальное было сказано вполне всерьёз?
- Интересно, зачем ему всё это надо? - прервала мои воспоминания Женя.
- Деньги? - предположила я.
- Вероятно, но, ей богу, добыть их есть способы и попроще.
- Ладно, чего гадать. Вот поймаем его, заодно и спросим.
- Так он нам и ответит, - хмыкнула Женя. - Мы с тобой всё рассуждаем так, словно основная трудность - это обраться до него. А что если мы доберёмся, а он откажется отвечать?
- Ну... - в голове немедленно пронеслись всякие кровожадные идеи. - Знаешь, наверняка найдётся, чем его прижать. Сколько стоят все эти его исследования? Пусть он сейчас извлекает из своего открытия выгоду, но начальный-то капитал должен был откуда-то взяться? В любом случае, что-то мне подсказывает, что он так же мало заинтересован в огласке, как и мы.
- Что ж, значит, будет продолжать и надеяться, что со временем что-нибудь да придумаем?
- А есть идеи получше?
- Нет, - мрачно сказала Женя. - Но хорошо бы было хотя бы разобраться, живёт ли он на Вятской, или где-нибудь в другом месте.
- А ещё лучше - найти его досье с полной биографией и прочими данными. У тебя там, кстати, есть выход в интернет поудобней телефона?
- Есть планшет.
- Отлично. Поищи тогда тех родственников Захаровых, а я тем временем покопаю ещё.
Женя промычала что-то согласное и отключилась. Я снова вернулась к компьютеру, благословляя про себя интернет, позволяющий вести поиски, не выходя из дома.
- Отлично выглядишь, - сказал Макс, сдавая мою шубку в гардероб.
На выставку я приехала с опозданием, к самому открытию не успев. Как раз сегодня вернулся папа, да не один, а с приятелем, а мама, как назло, задержалась, так что встречать и угощать нежданного гостя пришлось мне. В результате я подъехала на час позже, когда уже стемнело, так что Максу пришлось по телефону инструктировать меня, как и куда парковаться. Он встретил меня в гардеробе и помог раздеться.
- Ты пропустила все выступления, - заметил он, когда я спрятала номерок в клатч.
- Вот и отлично, не люблю речей. К тому же, я всё равно никого из них не знаю. Ну что, пойдём смотреть картины?
- Тебе понравится, - Макс улыбнулся.
Я чуть приподняла брови. Никогда не пыталась делать вид, будто разбираюсь в живописи, и всегда удивлялась и немного завидовала знатокам, способным разглядеть в ней что-то большее, чем красивое или не очень изображение. Помнится, один Володькин знакомый рассказывал, как простоял перед какой-то картиной целый час и даже прослезился в конце концов. Мол, когда смотришь долго, а не бросаешь беглый взгляд, воздействие несравнимо сильнее. Я попробовала... и заскучала уже через минуту. Ну, картина и картина. На что там час таращиться? Разве что детали разглядывать, но и это быстро утомляет.
Хотя тот пейзажик в квартире Смирновых был очень мил.
Выставка называлась "Симфония настроения", и располагалась в нескольких залах, судя по буклету - в хронологическом порядке: картины Гривичева по годам. А Гривичев-то оказался весьма плодовит. Преобладали пейзажи, хотя встречались и натюрморты. Портретов не было, видимо, они не вписывались в тему выставки. Мы неторопливо шли по залам, иногда здороваясь со знакомыми - тут и правда собрался цвет Москвы. Иногда Макс останавливался перед какой-нибудь картиной и начинал восхищаться. Я кивала и поддакивала. Мимо время от времени проходили люди с бокалами - оказалось, что в последнем зале накрыт фуршетный стол. Я заинтересовалась - есть мне не очень хотелось, а вот шампанское привлекло.
- Ну, что с тобой поделаешь, - вздохнул Макс. - Я тебе про прекрасное, а ты - про вино...
- Ну уж снизойди к моей приземлённой натуре.
Сам герой вечера нашёлся в последнем зале. Среднего роста, ещё довольно молодой, лет, наверное, сорока, он беседовал с какими-то людьми, но как раз, когда мы приблизились, они отошли.
- А, это вы, Максим, - приветствовал Гривичев моего спутника.
- Я хочу, Олег Вячеславович, представить вам Евгению Белоусову, моего друга и дочь моего работодателя. Я вам про неё рассказывал.
- Работодателя? Значит, Андрей Белоусов - ваш отец? - Гривичев протянул мне руку, я пожала. - Как же, наслышан. Очень, очень приятно. Мой друг купил себе новый дом в "ДомКвартВопросе", и остался очень доволен.
- Я передам папе, ему будет приятно, - пообещала я.
Мы втроём ещё некоторое время соревновались в любезностях, после чего художник пошёл к другим гостям, а я наконец получила свой бокал шампанского. После чего мы вернулись к осмотру картин. И, надо сказать, я не жалела, что пришла - картины мне всё же оказались интересны, хоть и не так, как Максу. Видно было, что Гривичев пробовал себя в разных стилях - тут были и графически чёткие цветочные композиции, даже не пытавшиеся притворяться реалистичными, и размытые пейзажи а-ля импрессионизм, и неправдоподобно-сказочные, но очень выразительные картины, и тонко и изящно выписанные до последнего гранатового зёрнышка натюрморты в духе фламандских мастеров.
- А вот это неплохо, - улыбнулась я, останавливаясь перед картиной, изображающей трамвайную остановку под дождём. И трамвай, и пассажиры, и деревья, и здания за ними были обозначены крупными мазками без деталей. Больше всего мне понравился асфальт - те же крупные мазки, но они отлично передавали ощущение мокрой поверхности, в которой отражается всё, что над ней.
- Угу, - без энтузиазма согласился примолкший Макс.
- Что такое?
- Да странно как-то, - Макс оглянулся на выход в соседний зал. - Я его последние картины до сих пор не видел, но... странно.
- А что с ними не так?
- Да вот сама сравни, - Макс быстро прошёл к одному из отсмотренных нами ранее полотен, и я почти побежала следом. - Вот эту, хотя бы, с... нет, не с той, что ты смотрела, она ещё ничего, а вот... вот с этой, хотя бы.
Я добросовестно обозрела обе предложенные Максом картины. На обоих были пейзажи. На первом - спокойная, несмотря на прячущиеся в тумане горы на заднем плане, река, кусты, сосны по берегам, из тумана выступает домик, словно составленный из нескольких пристроек под черепичными крышами. Цвета приглушённые, серые, синие, зеленоватые, даже черепица скорее коричневая, чем оранжевая. Второй выглядел куда жизнерадостнее. Тоже горы, тоже речка, но всё залито солнцем. Солнечный свет пронизывает листву растущего на берегу дерева, так что она приобретает оттенок скорее жёлтый, чем зелёный, хотя видно, что осеннее пожелтение тут ни при чём. Зелень на склонах на заднем плане темнее, но всё равно ярка и жизнерадостна.
- И в чём разница? Ну, если не считать разной погоды.
- Женя, - Макс вздохнул. - Ну, вот представь, что ты хочешь купить какую-нибудь из этих картин, чтобы повесить её у себя. Какую бы ты выбрала?
Я снова внимательно посмотрела сперва на одну, потом на другую. И решительно ткнула пальцем в ту, что с туманом.
- Вот видишь. Тут и изящество, и стиль, и настроение... А эта аляповата, верно? Словно Гривичеву вкус изменил. Ну, разок ладно, с кем не бывает. Но ведь это изменение прямо по годам видно. Ранние - одни получше, другие похуже, но все хороши. После - неровно, бывают шедевры, а бывают - так себе. Но все последние... Ну, вон например, - Макс прошёлся вдоль стен и решительно указал на один из натюрмортов. - Смотри, шедевр же.
Я подошла. На небрежно покрытом салфеткой столе стоял глиняный кувшин с несколькими зелёными ветками. Рядом, полускрытая зеленью, красовалась бутылка, на передним плане стояли два тюльпанообразных бокала на высоких ножках, до половины наполненные тёмно-красной жидкостью, с не успевшими осесть пузырьками по краям. Сбоку тарелка с грушами, несколько груш раскатились по салфетке. Совсем впереди лежали серебристо отблёскивающий штопор и круглая булочка с отломленным бочком, да так аппетитно выглядевшая, что тянуло протянуть руку и отломить ещё кусочек. Позади стола находилось окно, сквозь стёкла которого проглядывало голубое небо и ветки близко растущего дерева, должно быть, в саду. Нарисовано было реалистично, но притворяться фотографией картина не пыталась, на ней были отчётливо видны мазки.
- И вот, - Макс, дав мне налюбоваться, повёл меня во второй зал. - Просто красивая картинка, и не более того.
На новой картине был изображён подсыхающий букет в цветов, небрежно составленных в широкую, на три четверти пустую вазу. Головки живописно клонились, несколько лепестков и один цветочек лежали на столе. Больше всего картина напоминала увеличенную открытку.
- Словно душу из него вынули, - подытожил Макс.
Я испытала острое чувство дежа вю. Которое ещё более усилилось, стоило мне повернуть голову и увидеть человека, задумчиво осматривающего картины в нескольких шагах от нас.
- Смотри, Пётр Викторович.
- А, верно, - Макс обернулся. - Что, пойдём, поздороваемся?
- Через минуту, - я изобразила смущённую улыбку. - Где здесь можно помыть руки?
- В гардеробе была дверь.
За дверью оказался спуск вниз. В туалете было тихо. Я вытащила из клатча ай-фон, убедилась, что сеть нормально работает в подвале, и позвонила Жене.
- Алло?
- Это я, - я понизила голос, хотя единственная, кроме меня, посетительница уединённого заведения только что вышла. - Если ты всё ещё хочешь проследить за Викторовичем, и если рискнёшь выехать на угнанной машине, то он сейчас на выставке, куда меня привёл Макс.
- Это где? - после короткого размышления спросила она.
- В Коломенском, на проспекте Андропова. Звякни, как подъедешь, я тебе скажу, где там парковка.
- Мне понадобится около часа, чтобы добраться, если не больше.
- Надеюсь, он никуда не спешит. Я постараюсь его задержать, но если он уйдёт, я тебе позвоню.
- Вечно все шишки мне, - хмыкнула Женя. - Ты там прогуливаешься по вернисажам, а я сыскной работой занимаюсь.
- Ну извини, я сама бы занялась, да при Максе как-то неудобно.
- Да шучу я, господи. Ладно, до встречи.
За время моего отсутствия Макс с Петром Викторовичем уже успели заговорить между собой. Подойдя к ним, я изобразила самую любезную улыбку из всех возможных.
- А вот и она, - приветствовал меня Макс.
- Какой приятный сюрприз! - я протянула Петру Викторовичу руку, и тот, вместо того, чтобы пожать её, неожиданно галантно поцеловал. - Мы ведь с вами не виделись... сколько уже?
- Да с того самого утра, - безмятежно отозвался Бошняк. - Месяца два уж прошло. Как быстро летит время!
- И не говорите! - согласилась я.
- Мы с Женей как раз обсуждали картины, - вмешался Макс.
- Да-да, - рассеянно кивнул Пётр Викторович. - Отличные картины.
- Гривичев - случаем, не один из ваших клиентов? - поинтересовалась я.
- Ах, моя дорогая Евгения Андреевна... Боюсь, что большинство моих клиентов будут недовольны разглашением информации, которую они просили держать в тайне. Так что даже будь это так, признания от меня вы не услышите.
- Но, я полагаю, всё же нет, - заметил Макс. - Ведь ваша методика не даёт сбоев, не так ли? А у Гривичева качество письма за последний год заметно ухудшилось. Жаль признавать, но это так.
- А это возможно - чтобы чья-то технология никогда не давала сбоев? - спросила я. - Не подумайте, что я ставлю ваше открытие под сомнение, но ведь стопроцентного результата не может быть хотя бы по теории вероятности.
- Если моя технология не подходит какому-то человеку, то сразу видно, получилось или нет, - заметил Пётр Викторович. - Поверьте, я всё тщательно проверяю.
- И никогда не бывает никаких осложнений?
- До сих пор не было, - он пристально посмотрел на меня. - К чему эти вопросы, Евгения Андреевна? У вас появились какие-то сомнения? Ваши обретённые умения не работают как надо?
- Нет-нет, всё в полном порядке, насколько я могу судить. Но, надеюсь, вы понимаете, что опасения такого рода вполне оправданны. Вы сами говорили, что ваша технология новая и революционная. Так что мы все выступаем... в качестве если не объектов эксперимента, то чего-то вроде того.
- Но, дражайшая Евгения Андреевна, - развёл руками Пётр Викторович, - всегда приходится с чего-то и с кого-то начинать. Все операции когда-то происходили впервые. Да, определённый риск есть, но это плата за новизну и открытие новых возможностей. Так что я не понимаю, к чему эти упрёки.
- Женя вас отнюдь не упрекает, - вступился за меня Макс. - Это просто естественное желание узнать всё об услуге, которую она у вас купила... Хотя и несколько запоздалое.
- Что ж, если вы почувствуете что-то неладное, сразу же обращайтесь ко мне, - кивнул Бошняк. - Но уверен, что с вами всё будет в порядке.
- Договорились, я именно так и сделаю. Но, к сожалению, до вас весьма трудно дозвониться. Вы не подскажете мне номер, по которому вас можно застать?
- А вы пытались со мной связаться?
- Разумеется, ведь наш последний разговор вышел несколько... скомканным. Я хотела узнать, всё ли у вас в порядке.
- Да, да, разумеется, - кивнул Пётр Викторович, но вид у него внезапно стал рассеянным. - Я пришлю вам номер, или позвоню в ближайшее время.
Я проследила за его взглядом. Он был направлен на висящую на противоположной стене картину. Пётр Викторович, двинулся к ней, не глядя, идём ли мы с Максом следом. Мы пошли. Картина была как раз нарисована в "сказочной" и даже, пожалуй, сюрреалистической манере, и изображала нечто странное. Ночь, звёзды, а под ними - странные скрученные образования самых разных форм выстроились группами... Похоже, что это всё-таки здания, но таких странных форм и пропорций, какие не могут существовать в реальности. Улицы между ними больше походили на изломанные тропинки, а на площади на переднем плане бил разноцветный фонтан. Во всяком случае, эти разноокрашенные хвосты больше всего напоминали фонтан, вот только струи, если это были они, не падали вниз, а развевались в разных направления. Круто обрывающийся горизонт тоже стоял косо, так что казалось, будто фантастический город находится в огромной наклонённой чаше. И звёзды, такие же разноцветные, как вода в фонтане, не были распределены по всему небосводу, а группировались в этакий Млечный Путь, в полосу, протянувшуюся через правую половину картины. Когда мы подошли поближе, стало видно, что обозначены они не точками, а чёрточками, отчего складывалось впечатление, что светила несутся над городом стремительным вихрем.
- Странная картина, - заметил Макс. - Не помню я больше у Гривичева ничего подобного.
- А мне нравится, - сказала я. - Неправдоподобно, но выразительно.
- Нет, сама по себе картина недурна, - согласился Макс. - Когда там она написана - три года назад? Просто сюрреализм всё-таки не его стиль.
- У него разные стили, - возразила я. - Видимо, ему захотелось и это попробовать. А вы что скажете?
- Хм? - Пётр Викторович оторвался от созерцания полотна и перевёл взгляд на меня. - Да, картина отличная. Интересно, она продаётся?
- Вроде бы всё на выставке продаётся, кроме уже проданного, - Макс взял у меня буклет. - Да, вот, тут даже цена указана. Вы хотите её купить?
- Было бы неплохо. Я, знаете ли, давно подумывал сделать себе небольшой подарок. Возможно, время пришло.
Я подумала, что "небольшим" этот подарок можно назвать разве что в шутку - полотно было если и меньше двух квадратных метров, то ненамного, а уж цена... Но вслух я сказала:
- Что ж, если уж покупать картину Гривичева, то как раз сейчас. Макс, вон, считает, что он исписался, а мнению Макса я доверяю.
- Спасибо, - хмыкнул Макс.
- Вы правы, это действительно заметно, - согласился Бошняк и невпопад добавил. - Гордыня до добра не доводит.
- Прошу прощения?
- Наш знаменитый художник немного... возгордился, скажем так. Начал забывать старых друзей. Это не доведёт его до добра.
- Сие прискорбно, - несколько озадаченно произнёс Макс.
- Кстати, - сказала я. - У нас ведь с вами, оказывается, есть ещё один общий знакомый. Вернее, был - Владимир Смирнов.
- М-м, да, помню, был такой. Кажется, он плохо кончил?
- Да, - кивнула я, пристально глядя на него. - Наложил на себя руки.
- Как я и говорил - гордыня наказуема, - Пётр Викторович развёл руками. - Судьба карает неблагодарных.
- Что вы имеете в виду?
- Только то, что сказал. Надеюсь, что вы, Евгения Андреевна, не станете забывать своих друзей, особенно тех, кто оказал вам важные услуги.
- Ни в коем случае.
- Я рад. Что ж, приятно было повидаться.
- Уже уходите? - я подняла брови. - Так рано?
- Что вы, я надеюсь дождаться официального завершения, мне нужно сказать хозяину выставки несколько слов. Но вам наверняка тоже нужно разнообразие в компании? Здесь ведь есть наши знакомые?
- Конечно, - Макс сжал мою руку. - Нам тоже очень приятно было с вами увидеться.
Мы учтиво раскланялись. Я проводила Петра Викторовича взглядом, выдернула кисть из хватки Макса и, не смущаясь его присутствием, вынула ай-фон и набрала на нём текстовое сообщение для Жени-второй. Можно было быть уверенной, что уж кто-кто, а Макс мне через плечо заглядывать не станет.