Глава 1

Милый Тод

 

Мисс Линда Грандмайл, последняя из обедневшего рода Грандмайлов, госпожа Управляющая поместьем Тактуков, боялась всего на свете. Казалось, назови хоть одну мало-мальски неприятную вещь - и это окажется ее потаенным страхом.

Она боялась темноты, соответственно - ночи, крови (и разных увечий и шрамов), боялась лошадей, собак, некоторых кошек, мышей, крыс, всех насекомых (и даже мушки и комары не были исключением), по сути - всех живых существ, но в основном людей. Ох, эти люди! Нет, мисс Грандмайл не позволяла себе обманываться: в каждом человеке есть нечто такое, что запросто может заставить его доставить любому человеку неприятности с умыслом или без. В особенности она сторонилась людей чересчур доброжелательных, боясь попасть под их обаяние и не заметить грозящей опасности. Подобное отношение однажды даже окупилось с лихвой, когда она уличила вечно улыбающуюся и дружелюбную служанку в краже столового серебра. "Я так и знала", - гордо сказала она и с тех пор стала бояться еще больше.

Также она боялась бедности и бедняков, ибо они напоминали ей об этом страхе, смерти и неизвестности, болезни, боли и докторов. Особенно ее страшили нелепые и случайные смерти, и она не раз и не два представляла себе, как одна из свечей выпадает из подсвечника, поджигая половицы и портьеры, в результате чего она сгорает заживо на верхнем этаже своих покоев.
Богов не боялась, так как была неверующей, но боялась, что ошибается и за это Боги ее покарают. Она вообще боялась ошибиться, поэтому на всякий случай боялась всего, что казалось ей сомнительным. Она боялась мечтать, так как мечты создавали иллюзию возможности лучшей жизни, а иллюзии страшны по своей сути.

Она боялась войны и жестокости, ибо не понимала их назначения. Когда же до нее доходили слухи, что между Западом и Востоком грядет война, госпожа Управляющая поместьем Тактуков, находящимся в пограничной зоне восточной стороны, лишь качала головой и говорила "Этого не может быть! Люди же не враги друг другу!". И даже пресловутая боязнь ошибиться не была властна над ее суждениями.

Она боялась не нравиться людям так же, как и остерегалась слишком большого внимания, ей страшно не хотелось любить кого-то так сильно, как об этом пишут в романах. Когда она встречала в саду воркующих влюбленных, не замечающих никого вокруг, ей было стыдно за их глупое поведение.  Видя, как дочь пекаря, краснея, принимает букет от заезжего рыцаря, она возмущалась ее безрассудной доверчивостью. Узнав, что эта самая девушка обвенчалась и сбежала со своим рыцарем в Соленые земли, она едва ли не захохотала на всю улицу. "Она вернется!" - доверительно шептала погрустневшему пекарю мисс Линда, покупая самый вкусный крендель в двух королевствах. Для нее любовь казалась игрой - захватывающей, поразительной, волнующей, но все же игрой, а любая игра имела свойство заканчиваться. Тем не менее она боялась любить так, как любила рыцаря дочь пекаря. Уехать непонятно куда непонятно с кем ради непонятно чего? Ожидать чьей-то благосклонности всю оставшуюся жизнь? Верить, что тебе будет нужен этот человек через пару десятков лун? Беспредел!

К несчастью, мисс Грандмайл любила сэра Тода Тактука, младшего из сыновей Вильгельма Тактука, намного больше, чем дочь пекаря заезжего рыцаря. Лишь вспоминая о нем, лицо ее магическим образом преображалось, открывая в ней ту красоту, которой, казалось, никогда не было в ее чертах.  Скованные и забитые движения сменялись плавными и грациозными, темные глаза оживлялись, а улыбка выходила по-настоящему радостной и счастливой. Однажды даже едва не вышел конфуз, когда Тод пригласил Линду прогуляться вечером с собакой по окрестностям. После дождя воздух был полон мошкары и комаров, давно стемнело,  а собака, с нетерпением ждавшая прогулки, радостно гавкала. Однако Линда будто не заметила сопутствующих обстоятельств, и, накинув на себя шаль, подошла к ожидающему ее Тоду и - вы не поверите! - даже умудрилась почесать за ушком здоровенную псину, едва ли не с нее ростом.

Разумеется, она не называла такие перемены в себе любовью. "Просто Тод - очень хороший человек, - говорила она себе, - Просто Тод - это другое дело. Любовь, - повторяла она, - это очень просто. Не может быть, чтобы такое сильное чувство называли всего лишь любовью". Мир рядом с Тодом больше не казался ей хоть капельку страшным. Наоборот, он был прекрасен, очарователен, безумен, он был ярким, безудержным и светлым, как сам Тод.

Когда все вокруг было хорошо и спокойно и бояться было особо нечего, Линда доставала из закромов свой последний страх - что кто-нибудь узнает, что у нее есть магический дар. Хотя он был размером с горошину и его было недостаточно, чтобы выполнить хоть одно даже самое простое заклинание или сварить зелье, она все равно боялась, что однажды ее примут за ведьму и сожгут на площади на костре. Кто знает, чего она боялась больше: стоять на площади, где толпа будет глазеть на нее и презирать, или быть заживо сожженной по нелепой случайности (именно этим она считала свой дар), или быть разоблаченной в этом непотребстве (если Тод узнает... ох, что будет, если милый Тод узнает). Глаза ее были зелены, но при этом темны настолько, что лишь сильно приблизившись к ее лицу можно было увидеть их настоящий цвет, волосы ее были скорее каштановыми, чем рыжими, но порой свет играл на них, выдавая ее суть. Но до сих пор еще никто не узнал о ее секрете, и это успокаивало ее, когда силы и выдержка Линды уже была на исходе.

Разумеется, больше всего она боялась, что кто-нибудь узнает о ее страхах.

Но настоящий, первобытный ужас она испытала, когда узнала, что Тод Тактук, ее свет, ее радость, ее спасение, собирается принять участие в битве на Пограничном перешейке. Сама битва казалась ей до того момента сущей глупостью: война еще толком не началась, но короли обоих королевств уже решили отправить небольшое войско каждый со своей стороны, чтобы отвоевать небольшую полоску земли, соединяющую Западное королевство с Восточным. Земля эта не была хоть сколько-нибудь полезной, по мнению самой Линды, поэтому она была уверена, что короли ведут себя, как дети, пытаясь выяснить кто из них круче. Она слушала сплетни и ставки, ходившие по городу, и поняла, что силы примерно равны, а значит переживать за поместье, стоявшее как раз за Пограничным перешейком,  не стоит. "Перебьют друг друга и успокоятся", - решила она.

Но теперь все изменилось. Тод Тактук готовил коня, Тод Тактук взял свой меч, Тод Тактук подошел к ней.

- Ты погибнешь! Тод, прошу тебя! Тебе незачем туда идти! Зачем?! - кричала Линда.

Руки ее дрожали, колени подгибались, слезы рвались из глаз ручьями. Нет, она не могла в это поверить, решительно не могла. "Он никуда не уедет! Он не уедет! Я остановлю его!"

- Все будет хорошо, - улыбнулся Тод и порывисто обнял Линду.

Весь мир закружился вокруг нее, а мысли спутались: самый прекрасный момент ее жизни был одновременно и самым ужасным. Ей казалось, она задыхается, но при этом отчетливо чувствовала запах своего любимого мужчины,  ей казалось, что земля вокруг нее развалилась на части, и она падает в пропасть, но при этом она ощущала, как крепко ее сжимают руки Тода. Она едва ли заметила, как объятия разжались и Тод ушел, не сказав ни слова, она стояла обездвиженная посреди бального зала поместья, погрузившись в непонятный транс, в голове ее не было мыслей, но при этом ее сердце штормило и надрывалось. Она едва ли помнила, как ноги ее резко сорвались на бег, как она влетела в кабинет сэра Вильгельма Тактука без стука и требовала запретить Тоду умереть на поле битвы, как Вильгельм уверенно отказывал ей и отводил глаза, и как она бежала к воротам поместья с здоровенным амбарным замком и огромной цепью, как пыталась закрыть ворота и как упала без сил, так и не сделав свое праведное дело. Очнувшись спустя пару минут, она с отвращением посмотрела на замок, взяла его в руки и отнесла на место, потом отряхнула вконец испорченное платье и вошла в дом. Ей казалось, ее тошнит, пол ходил ходуном, и она через каждые два шага опиралась о стены и перила, пока наконец не добралась до своей спальни и не рухнула на кровать.

Она знала теперь, что совершенно одинока, ей казалось, что все люди в двух королевствах вымерли и лишь одна она лежит посреди бескрайней пустоши. Каждое ее движение теперь казалось ей бессмысленным, каждый вздох напрасным, а мир вокруг бесполезным. Кровать впивалась в ее спину и лишь спустя несколько часов она поняла, что легла на чистое покрывало в грязном платье. Как ни странно, именно эта мысль заставила ее подняться, снять с постели покрывало, сменить платье на ночную рубаху, сходить в ванную и заставить себя умыться. Спустя пару минут ее мысли сосредоточились на одной цели: как заставить Тода не ехать на битву. С этими мыслями она дожила до рассвета.

Линда спустилась во двор, где все поместье провожало Тода на битву, и, хмуро поприветствовав собравшихся, направилась к Тоду. Она была готова на что угодно, даже признаться Тоду в любви и попросить его не ехать ради нее, даже, чем черт не шутит, предложить ему, чтобы она поехала вместо него. Она была уже в нескольких шагах от Тода, когда он обернулся и увидел ее. В глазах его она увидела ту же неотвратимую решимость, что сияла в ее глазах. В эту секунду она поняла, что все напрасно, что она лишь маленькая девочка, не способная ни на какой мало-мальски важный поступок, и что Тод, ее прекрасный Тод, никогда не послушает такое пустое место, как она. Она развернулась, не говоря ни слова, и пошла в свой кабинет делать то, что она действительно умела: управлять поместьем Тактуков.

В то же время Тод Тактук выехал за ворота поместья и невольно оглянулся назад. И, могу поклясться, он  смотрел на окно кабинета госпожи Управляющей поместьем. Затем он погнал свою лошадь вперед по дороге до развилки, но на ней он свернул вовсе не на ту дорогу, на которой собиралось войско Восточного королевства. Это могло означать только одно: он не собирался на битву на Пограничном перешейке. Да, у сэра Тода Тактука тоже были свои секреты.

Линдой Грандмайл овладел гнев. Впервые за свою жизнь она злилась на Тода - за то, что уехал, злилась на Вильгельма Тактука - за то, что отпустил, и злилась на себя - за то, что не остановила. Она злилась на двух королей и на двух главнокомандующих битвой, которые вели людей на смерть. Прежде она никогда не интересовалась ни военным делом, ни политикой, но сегодня она разузнала имена обоих командиров и проклинала их в любую свободную минуту, желая им смерти. Она даже открыла тяжелый фолиант с родословной всех именитых господ, нашла там полные имена обоих королей, вызубрила их, чтобы проклинать и их жизни. Никогда прежде она не полагалась на свой дар, но сегодня она молила его очнутся и уничтожить ее врагов. Никогда прежде она не любила кровь, но сегодня она ела плохо прожаренный стейк, и когда красная жидкость заполняла белизну тарелки, ей доставляло это особое удовольствие. В Линде Грандмайл проснулась кровожадность.

Она не молила о выживании Тода, хотя именно этого от нее и стоило ожидать. Естественно, она не хотела его смерти, но чувствовала, что он предал ее. Это предательство кружило вокруг нее, дразнило ее страхи и распылялось по кабинету невыносимой жарой. Когда сидеть в одиночестве стало совсем невмоготу, Линда Грандмайл спустилась в комнату слуг.

- Я желаю сделать обход по всем комнатам поместья и проверить вашу работу. Мисс Крент, пройдемте со мной. Возьмите карандаш и блокнот, будете записывать все замечания, - сказала Линда беспрекословным тоном.

Спустя два с половиной часа блокнот был полон, а все комнаты они так и не обошли. Даже в идеально чистой комнате Линда находила недостатки, которых прежде не замечала, но теперь они казались ей очевидными и раздражающими.

- Как можно содержать поместье в таком виде? Мисс Крент, оно похоже на свинарник! Если так будет продолжаться, я вас всех отправлю работать именно туда! А то и вовсе уволю. Впрочем...

И тогда мисс Грандмайл спустилась вниз и правда уволила пару служанок. Она хотела сделать это еще полгода назад, но чувствовала неловкость. Сегодня она слышала в своих словах лишь глас правосудия и справедливости, той самой, которой не нашлось места в ее жизни. "Да, так правильно", - говорила она себе.

Когда она обошла ближайшие места инспекции (сад, кухню и конюшню) и раздала свои справедливые и жесткие указания и замечания, она решила отправиться в город.

В порту она встретилась с сэром Чернашем, скупым старичком, через которого поместье экспортировало и импортировало товары. Хотя встреча была случайной, госпожа Управляющая впилась в него клещами и не отпустила, пока не выторговала самую лучшую по мнению Линды - и самую худшую по мнению сэра Чернаша сделку по поставке кофе и специй и импорту льна. Когда мисс Грандмайл покидала кабинет старика, она услышала, как он зло прошептал "Ведьма!". Линда даже не обернулась и уверенной походкой вышла из кабинета. Лишь дверь, противно скрипнув, с грохотом захлопнулась.

После разговора с Чернашем, она чувствовала себя уставшей. Пыл ее поугас, она даже забыла, зачем ездила в город. Решив, что с нее на сегодня достаточно, она вернулась в поместье.

В поместье творилось что-то неладное. Слуги бегали туда-сюда, слышались крики и ругань, рабочие все время перевозили в тележках какие-то мешки и доски, слышался стук молотков и звон лопат. То в одном, то в другом окне мелькали лица служанок. Линда хотела было спросить, в чем дело, но люди при виде нее кидались врассыпную. Через некоторое время до нее дошло: они всего лишь выполняют ее поручения.

Впервые в жизни боялась не она. Впервые в жизни боялись ее.

У входа она столкнулась с Вильгельмом Тактуком. Вид у него был растерянный. Ловко изобразив книксен, она собиралась было пройти к себе, но хозяин поместья ее остановил.

- Мисс Грандмайл, хоть вы знаете, что происходит?

- Сэр Тактук, не волнуйтесь. Я всего лишь дала слугам несколько поручений. Кстати, помните, вы на днях говорили о беседке? Ее построят на холме в ближайшие дни. Розарий вокруг него так быстро развести не смогут, но старший садовник обещал сделать все, что в его силах.

- О, пресветлая! Они будут стучать молотками всю ночь?

- Нет, конечно. Всем нам нужен сон, и ваш ценится в первую очередь.

Вильгельм с недоверием посмотрел на мисс Грандмайл. Он помнил ее еще ребенком, когда его друг, сэр Грандмайл, привел ее в поместье. Ее отец был полностью разорен, и девочку было некуда пристроить. Он попросил сэра Тактука дать ей кров и любую работу, чтобы она могла себя прокормить. Он предлагал работу и сэру Грандмайлу, но тот отказался и уехал куда-то в Западное королевство. Девочка умела читать, писать и считать, поэтому жалко было ее отдавать в простые служанки. Он отправил ее помогать предыдущей госпоже Управляющей, его жене. Когда жена скончалась, Линда пришла на эту должность. Больше было некому. По традиции управляющей всегда становилась старшая женщина в семье. Но его жена умерла, а дети еще не женились. Ему всегда казалось, что он знал Линду как свои пять пальцев. Она была предсказуема, немного забита, тиха и мила, она не любила скандалы и любила компромиссы. Она была не лучшей управляющей, в ней не было деловой хватки, но старалась изо всех сил и кое-где даже умудрялась преуспеть. Она была ему как дочь, и потому он прощал ей все ее недостатки.

Но сегодня перед ним стояла совсем не Линда. Он бы сказал, что что-то в ней сломалось с отъездом Тода, но женщина, стоящая перед ним, не казалась сломанной. Уставшей и измотанной - да, но не сломанной. И незнакомой. Отчаянная мысль завладела его разумом: "За два дня я умудрился потерять двоих своих детей".

- Прошу прощения за вчерашний инцидент. Больше такого не повториться.

Линда присела в книксене и, подобрав юбки, направилась к лестнице.

Из окна ее спальни люди казались мелкими муравьишками, снующими туда-сюда без особой цели. Линда смотрела на них и думала, что раньше, хоть она и была госпожой управляющей, она ни дня в своей жизни не управляла поместьем. Это открытие приносило ей почти физическую боль. Ей всегда казалось, что она делает все, что в ее силах, что лучше сделать просто невозможно в сложившихся обстоятельствах. Но дело было не в обстоятельствах, а в самой Линде.

Ворочаясь в постели, она вспомнила о Тоде. Гнев отступил. Завтра на рассвете будет битва. Как там ее милый Тод? Где он спит? Как он питается? Будет ли важно это завтра?

Она вспомнила последние слова, которые он ей сказал. "Все будет хорошо". С этой мыслью Линда и заснула.

Мисс Грандмайл проснулась ближе к полудню, что для управляющей непозволительная роскошь, и, едва взглянув на часы, вскочила с кровати. Несмотря на долгий сон, она все еще чувствовала себя уставшей. Тело ломило, а голос сел. Завтрак, который служанка оставила в ее кабинете, давно остыл, поэтому она решила спуститься на кухню и сделать себе чаю. По-хорошему стоило позвать служанку, но притворяться вчерашней грозной Линдой, от которой сегодня не осталось и следа, и отдавать приказы не было сил. Как и думать о том, что творится на Пограничном перешейке.

Комната слуг, в которой находилась небольшая кухня, была, как и рассчитывала Линда, пуста. Вероятно, кто-то из слуг уже заметил, что она проснулась и поспешил предупредить остальных, чтобы взялись за работу. Лишь один раз дверь комнаты приоткрылась, но, завидев управляющую, девушка с удивленным "ой!" тут же закрыла дверь.

Сложно сказать, нравилось ли Линде ее новое амплуа. Теперь к ее страхам добавился еще один: как скоро слуги раскусят, что она снова стала собой? Ей не хотелось утрачивать вчерашний прогресс, но вряд ли сегодня она так же резво будет бегать по комнатам, подмечая каждую пылинку.

Настенный отрывной календарь говорил, что сегодня шестой день. Линда невольно нахмурилась: все самое ужасное с ней всегда случается в шестой день. Примета была так себе: шестой день повторяется каждые восемь дней, и не каждые восемь дней с ней случается что-то ужасное. Но сегодня это значило только одно.

Мрачнее тучи Линды вышла из комнаты слуг и направилась в мастерскую Тода. "Бывшую мастерскую", - подумалось ей и она возмутилась собственным мыслям.

Тод с детства любил изобретать. Его живой и неординарный ум всегда восхищал Линду. Его интересам не было пределов, казалось, он хочет улучшить все на свете. Его отец часто говорил ему "Тод, все, что должно было быть придумано, уже придумано". И тогда Тод часами зависал в своей мастерской, пока не появлялось на свет еще одно его изобретение. Большинство изобретений было забавно, но бесполезно, но иногда на свет появлялось что-нибудь действительно уникальное.

Линда вспомнила, как впервые познакомилась с Тодом. Ей было пятнадцать, когда ее назначили на должность Управляющей поместьем. Она, разумеется, много раз видела его, но ни разу с ним разговаривала.

- Вот, держи, - сказал Тод, протягивая ей непонятного назначения палочку.

- Спасибо, сэр Тактук, - растерянно пробормотала Линда, вертя в руках непонятный предмет.

- Это перьевой заменитель. Вместо того, чтобы писать гусиным пером, просто макни острым концом в чернила и пиши. Так намного удобнее! Дай, покажу!

Он обошел массивный дубовый стол, забрал у нее из рук палочку, взял чистый лист и макнул палочку в чернила.  "Госпоже Управляющей поместьем Тактуков Линде Грандмайл в подарок от изобретателя Тода Тактука", - написал он, склонившись над ней. Затем положил палочку под надписью.

- Таких всего два на свете - у меня и у тебя, - улыбнулся он и, не прощаясь, выскользнул из кабинета.
Линда даже не успела его поблагодарить! Впрочем, это было прекрасным предлогом, чтобы увидеться с ним еще раз.

Линда ходила по мастерской, видя призраков в каждом углу. Вот они оба присели, с восторгом разглядывая как маленький человечек марширует по ковру.  Вот Линда случайно задевает чертежи, а Тод изумленно смотрит, как они разлетаются по полу. Вот они случайно стукаются лбами, пытаясь собрать разлетевшиеся бумажки, синхронно потирают лбы и смотрят друг другу в глаза (и Линда с удивлением понимает, что Тод на нее совсем не злится за ее неуклюжесть). Вот Тод показывает Линде два огромных веера и рассказывает, что однажды с помощью этих штук он сможет летать в небе, как птица. Линде слабо вериться, что такое возможно, но она не смеется над Тодом. Она знает, что если Тод так сказал, то так и будет. А вот он показывает на карте...

Кстати, а где карта?

Сколько Линда себя помнит, на стене в мастерской всегда висела карта двух королевств. Вот же и светлый квадрат, оставшийся от нее, а карты самой нет.

Мисс Грандмайл изучила всю мастерскую по периметру. Карты не было.

Зато она нашла бумажку, на которой ровным подчерком Тода было написано: "Аетелберхт, Светлая улица, дом 5. Тони Трантер".

Все это как минимум было странно. Тод писал письма некому Тони Трантеру в столицу Западного королевства? Кто такой Тони Трантер? Зачем Тоду его адрес? И карта двух королевств?

Ворон, тринадцать раз каркнувший из настенных часов, вывел Линду из задумчивости. Завтрак Линда проспала, но обед пропускать не хотелось.

Но до своего кабинета Линда дойти не успела. Ее перехватила мисс Крент.

- Сэр Тактук попросил составить ему компанию за обедом.

- Разумеется, - ответила Линда, с трудом подавив в себе привычную вежливую улыбку. Мисс Крент не заметила перемен или сделала вид, что не заметила. Со служанками, работающими много лет, всегда одна и та же проблема: их лица будто застывают в одной и той же вежливой маске, по которой нельзя прочитать ни одной эмоции. Сами же они знают твое настроение, услышав лишь твои шаги.

Впрочем, когда две служанки принесли обед в обеденный зал, госпожа Управляющая с удовольствием отметила, что двигаются они осторожно и аккуратно, а значит мисс Крент не заметила что вчерашная Линда и сегодняшняя чем-то отличаются. Хотя скорее всего это потому, что мисс Грандмайл внимательно следила за каждым их движением.

К слову, а зачем Вильгельму компания Линды?

Она взглянула на длинный стол и сразу осознала причину. За длинным столом кроме нее был только сэр Тактук.

У сэра Тактука было трое сыновей. Что случилось с Тодом, мы знаем (или догадываемся), старший сын Тэйн со своей женой Милдрит уехали на Королевский Летний Бал, а средний сын Перри... он уплыл по делам в Фридесвайд, но должен был вернуться еще пару дней назад или даже раньше. Линда совсем о нем забыла. Куда он подевался?

- Мисс Грандмайл, вам не приходили письма от Перри?

- Лишь на прошлой восьмидьце. Они остановились в Эббе. Должны были приплыть в течении трех-пяти дней.

- Это я знаю. А после?

- Ничего не приходило.

- Что ж... - сказал Вилгельм и принялся за обед.

Линда последовала его примеру. Ее мысли снова вернулись к адресу Тони Трантера и пропавшей карте. Ее посетило еще одно немаловажное открытие: она не так хорошо знала Тода, как ей думалось.

Последний год они и правда реже общались. Он как будто начал сторониться Линды, старался меньше проводить с ней времени. Порой она не находила его ни в мастерской, ни в его покоях, ни в саду. Никто из служанок его не видел. Потом он просто появлялся из ниоткуда, объясняя, что он был на чердаке. Или в подвале. Или в какой-нибудь комнате, в которую Линда редко заходит. Теперь, перебирая его ответы, ей стало очевидно, что в поместье его не было.

Лишь месяц назад он вновь стал более открытым и общительным. Много улыбался и шутил. Но пропадать не переставал.

Что же случилось месяц назад? Уехали Тэйн и Милдрит. Что же еще...

Линда вспомнила и похолодела.

"- Линда! Ты слышала? Говорят, будет война, - сказал Тод и улыбнулся своей самой счастливой улыбкой".

- Мисс Грандмайл, если будут вести от Перри, сообщите.

Линда растерянно посмотрела на Вильгельма и кивнула.

- Непременно.

 Осознание своих ошибок способствует внимательности и ненависти к ошибкам чужим. Именно этим Линда и занималась, летая из комнаты в комнату с мисс Крент и ее блокнотиком на хвосте.

- Да, я вижу паутину на потолке, - без тени стыда ответила старшая горничная.

- Если видите, почему она все еще на месте?

Мисс Крент недобро зыркнула на управляющую. А ведь казалось, что ее маска никогда не спадает!

- Желаете, чтобы я убрала ее прямо сейчас?

Да, Линде хотелось, чтобы паутина исчезла. И нет, Линда не могла себе предствить, как бедная мисс Крент болтается под потолком с метелкой, пытаясь снять паутину.

Честно говоря, она вообще ни разу не видела, как мисс Крент хоть что-то убирает в поместье.

- Нет, мы сделаем иначе. Позовите трех горничных и пусть уберут вот эти три комнаты, а вы будете руководить. А я наблюдать.

Далее старшая горничная сделала то, что от нее ожидали меньше всего, а именно: три раза громко и коротко свистнула. Через секунду в конце коридора появилось целых четыре девушки.

- Ашли, возвращайся на третий этаж. Остальные ко мне.

Девушки быстро преодолели длинный коридор.  У Линды округлились глаза. Почему они так не бегают, когда она их о чем-то просит.

- Селина, тебе эта комната. Пол, окно, пыль. На стене у кровати небольшое пятно. Чана, тебе соседняя комната. Потолок и пол. Постель прогрызла моль. Проверь матрас. У меня есть подозрение, что где-то завелась плесень, скорее всего за тумбочкой у правой стены. Шей, тебе как самой нерасторопной последняя комната.

Шей виновато улыбнулась.

- В качестве наказания самая грязная. Не знаю, что с ней не так, но вонь стоит жуткая. Поэтому будешь отмывать ее всю целиком, пока не заблагоухает, как роза.

Шей удивленно похлопала глазками и зашла в комнату. А Линда узнала еще одну неприятную вещь: мало того, что мисс Крент видит проблем больше, чем она, так она еще и знает наизусть состояние всех комнат! Ведь в последнюю они так и не успели зайти.

- Я думаю, смысла в дальнейшей инспекции нет. Вы и так знаете, что делать. Скажите мне, когда все будет готово.

Старшая горничная кокетливо наклонила голову и сказала:

- Разумеется.

Линда уже развернулась, чтобы уйти, когда мисс Крент остановила ее.

- Мисс Грандмайл!

- Да, мисс Крент?

- Я надеюсь, вы понимаете, что объем наших работ весьма велик.

- Да, я понимаю. Я попросила лишь позвать меня, когда все будет готово.

- Дело не в этом, - мисс Крент выждала паузу и, разглядывая Линду (хотя уместнее было сказать "оценивая") и продолжила, - вчера вы уволили двух моих девушек. Я понимаю, за что они были уволены и не прошу их вернуть. Но я прошу взять кого-нибудь им на замену.

Управляющая медлила с ответом. Она разглядывала горничную так же, как минуту назад горничная рассматривала ее.

- Я приму любую кандидатуру, которую вы предложите.

- Спасибо.

Негласный договор сотрудничества только что был подписан.

Черный ворон прилетел к Вильгельму Тактуку первым. Он поблагодарил пресветлую за благоразумность и отцепил послание от лапки. Ворон улетел - хороший знак. Вильгельм спешил прочитать новости раньше, чем в его кабинет ворвется Линда.

"Король Роман Второй мертв.

Коронация принца Карея в первый день следующей восьмидьцы.

Король Инграм мертв.

Коронация принца Ленарда во второй день следующей восьмидьцы.

Главнокомандующие обоих королевств в битве на Пограничном перешейке мертвы или смертельно ранены, как и все, кто участвовал в битве".

Вильгельм трижды перечитал послание. Он пощупал бумагу, даже понюхал ее и попробовал на зуб. Несомненно, это была береста с Мертвого острова, которую он заказал накануне и дорого за нее заплатил, но разве стоит экономить на смерти младшего сына? Суть этого клочка бумаги состоит в том, что она отражает самые важные события за день и никогда не врет. Следовательно, все, что написано в письме - правда.

Однако сэр Тактук живет на свете не первый день. Он знает, что короли не умирают одновременно, а в любой битве всегда кто-нибудь выживает. Следовательно, правды в письме нет.

Вильгельм перечитывал послание снова и снова, пытаясь разгадать его загадку. Но послание не желало ни разгадываться, ни меняться.

Он спустился в библиотеку и отыскал книгу с странным названием "Этикет бумаги". В основном тут описывалось, какую бумагу стоит использовать для какий целей, но также имелись и описания ее свойств. Вильгельм быстро нашел нужную ему страницу и жадно впился в текст.

"Бересту с Мертвого острова часто подделывают. Она имеет желтоватый окрас, немного шероховата, а по краям имеет темный контур."

Именно таким и было послание.

"В случае, если получатель сомневается в подлинности бересты или ее текста, стоит поджечь ее в огне. Если огонь станет синим, значит береста настоящая, а текст в ней правдив. Рекомендуется поджигать бересту при том человеке, у кого вы ее заказали, иначе в случае подделки все улики будут сожжены".

Вильгельм хмыкнул, прочтя последнюю фразу, и пошел разжигать камин. Когда, наконец, огонь разошелся, он еще раз прочел послание и бросил его в языки пламени. Вильгельм заметил, что на бересте стали проступать еще какие-то слова, но уже было поздно: синий огонь пожирал послание.

"Сэр Перри Тактук мертв. Вся команда брига "Ариадна" мертва"

Именно такими были последние слова послания. Но это уже совершенно другая история, верно?

У Линды Грандмайл было несколько версий насчет судьбы Тода Тактука. В самой бредовой версии он и правда идет на битву на Пограничном перешейке. Как бы то ни было, она слишком хорошо знает Тода, чтобы в это поверить. Однако то, что он ее провел, оказалось неприятным сюрпризом. Впрочем, за последние три дня неприятных сюрпризов было столько, что можно было собрать их на ниточку и повесить на шею, как бусы. "Ведь каждый неприятный сюрприз - это разгаданная тайна", - подсказал ей оптимизм. Впрочем оптимизм в ее голове был на редкость приятным сюрпризом.

На сердце у Линды стало как-то веселее. Конечно, пропавшая карта и чей-то адрес еще ничего не доказывали. Но слишком уж странным и резким и в то же время каким-то продуманным казался уход Тода: Линда чуяла, что здесь что-то неладно. Внезапно в ее мысли прокралось совсем другое воспоминание:

- Линда! Ты слышала? Говорят, будет война, -

сказал Тод и улыбнулся своей самой счастливой улыбкой.

Линда нахмурилась. Тогда ей казалось, что улыбка обращена к ней. Тод тогда пропал на целых два восьмидьца и, по ее мнению, был просто очень рад ее видеть.

Но теперь все предстало в совершенно ином свете.

Эта фраза никак не была похожа на Тода, но хуже того, она совершенно не укладывалась в версию о его побеге. Именно так: Линда считала, что Тод сбежал.

С другой стороны, почему он не сказал ей? Несомненно, она сбежала бы вместе с ним. Они мечтали об этом не раз и не два. Но он мало того, что не взял ее, так еще и заставил думать, что он погиб. Это было жестоко.

С другой стороны, теперь было ясно, что Тод в тот день улыбался не ей. Он радовался близости войны.

Может в дни, когда Тод пропадал, он был в каком-то монастыре смертников? Линда слышала про такие, правда в наших краях их, к счастью, не существовало. Хотя возможно это еще один неприятный сюрприз. Линду уже ничто не удивляло.

Управляющей уже давно стоило сходить узнать, как продвигается строительство беседки. С каждым часом звук молотка доносился все реже, и мисс Грандмайл сильно сомневалась, что беседка уже построена. Но разгадать загадку для нее было сейчас намного важнее, чем ругаться с рабочими.

Неожиданно кто-то дотронулся ее плеча. Линда вздрогнула и обернулась:

- Мисс Крент?

- Я знала, что найду вас здесь, мисс Грандмайл. Мне нужно вам кое-что сказать. Я думаю, вам лучше присесть, - сказала она шепотом и указала на небольшое чердачное кресло, вычищенное Линдой собственноручно еще много лет назад. А она-то гадала, как в такой грязи и пыли оно остается чистым на протяжении многих лет?

Теперь зная, что послание правдиво, Вильгельм сделал два вывода: война закончена, Тод мертв. Что отец чувствовал по поводу смерти сына? Сэр Тактук хотел бы соврать на этот вопрос и несомненно соврет, если вы спросите его об этом. Однако сам себе он врать не мог. Едва он убедился, что сын его погиб, он почувствовал лишь облегчение, разочарование и стыд.

Вильгельм был человеком старой закалки и всегда считал, что мужчина становится мужчиной в сражении. Его старший сын собирается стать рыцарем и королевским стражником, и он это уважает. Его средний сын капитан брига "Ариадна" и потопил не менее десяти пиратских кораблей, но при этом он мастер битвы на абордаж, и он это уважает. Его младший сын... хочет летать. Вильгельм никак не мог это уважать.

Порой Вильгельму казалось, что это не его сын. Что Лизбет его где-то "нагуляла" и выдала за его сына. Но он слишком хорошо знал Лизбет и понимал, что это невозможно.

Между тем, Лизбет сама не пылала любовью к Тоду. Они оба его сторонились, считали "чужаком". Братьям он тоже не особо нравился. Удивительное дело, но этому странному ребенку всегда было на это плевать.

Единственная во всем поместье, кто действительно любил Тода всей душой была Линда. Она одна могла слушать часами его скучные речи о том, как двигается та или иная штука в его дурацких игрушках, она одна зависала в его мастерской, глядя, как он выводит какие-то кружочки-квадратики и переводит бумагу, она одна могла, раскрыв рот, внимать его излияниям о том, как прекрасен мир вокруг. И, тем не менее, рядом с ней он казался нормальнее и правильнее, иногда даже мужественнее, да и она становилась женственнее, мягче, грациозней.

И тем не менее, Тод полюбил ее раньше. Ей было двенадцать, когда отец ее привез к нам, ему было пятнадцать, когда он увидел столь красивую девочку, что не преминул спрятаться за маминой юбкой.

Затем он начал за ней следить. Он даже попросил у матери заставить коридоры поместья большими вазами с комнатными цветами - ему, видете ли, прятаться негде, когда она бегает по поместью. Право слово, сэр Тактук до сих пор спотыкается об эти несчастные вазы!

Между тем, в Вильгельме, хоть он был не молод, взыграло мальчишеское любопытство. Чем закончится эта история? Неужели глупый мальчишка так и не осмелится подойти к красивой девочке?

Так они и бегали, два дурака: Тод за Линдой, а Вильгельм за Тодом. Все поместье потешалось с их дурацкой забавы. Даже Лизбет, которой по большей части было на все наплевать, не уставала подшучивать над мужем. Иногда даже слуги подключались к их веселью. И только Линда рассекала по поместью в своих красных башмачках, не замечая глазастых ваз. Так прошло три года.

Линда почему-то стала бояться всех и вся. Непонятно, стала ли причиной этого постоянная слежка, но что-то явно пошло не так.

За эти три года Тод несколько раз пытался завести диалог с Линдой, но девочка никак не шла на контакт.

Спас ли дело случай или это было вполне логичным завершением истории, никто не знает. Но факт остается фактом: Тоду удалось.

Именно так говорили в поместье, когда увидели, как счастливая Линда гуляет по саду со счастливым Тодом. Позже встал вопрос: а что именно ему удалось?

Линда любила Тода, Тод любил Линду, они были идеальной парой, между ними была особая химия, но, по какой-то непонятной причине ничего не происходило. Слуги были в растерянности, Вильгельм был в растерянности, даже братья были в растерянности. В конечном счете, поместье, посовещавшись, решило, что дети просто не знают, что нужно делать.

Перри провел образовательную беседу с Тодом. Тод кивал и почему-то с каждым словом становился все более грустным и задумчивым. А потом три дня зачем-то прятался от Линды на чердаке, пока она его не нашла.

Маргери, молоденькая служанка, которая помогала на кухне и подносила еду, поговорила с Линдой. Улыбка управляющей с каждым ее словом становилась все шире и шире, пока она не залилась громким смехом. "Видала я тех идиоток! Чего они в рот к мужикам-то лезут?". Дальше Маргери решила не объяснять.

Но на следующий день на губах Линды чудесным образом оказалась красная помада. Она даже умудрилась проходить так полдня, хоть и видела, что все на нее пялятся и смущалась. К сожалению, Тод тогда как раз прятался на чердаке.

По большому счету, кто-нибудь в поместье уже должен был проговориться. Кто-то, в конце концов, должен был рассказать детям правду. Но игра велась годами, она была так красива и невинна, что ни у кого не хватало смелости нарушить ее правила.

Тод и Линда оставались главной достопримечательностью поместья. Нерешительность Тода безумно злила его отца.

Год назад он стал совершенно невыносим. Тогда он первый раз решил опробовать свои "чудо-крылья".

Доктору пришлось собирать его по кусочкам. Но перед тем, как отключиться, этот сопляк прохрипел:

- Не говорите Линде!

Вероятно, Вильгельму стоило ослушаться. Может быть, если бы Линда увидела его в таком состоянии, пожалела бы его, поплакала, может быть, тогда игра смогла бы выиграть сама у себя.

Но Вильгельму не хотелось, чтобы все разрешилось таким вот вульгарным образом.

Примерно раз в три-четыре восьмидьца Тод попадал под суровую руку доктора.

- Что  с ним случилось? - спрашивал он.

- Мальчик учился летать, - неизменно повторял Вильгельм, рассчитывая, что доктор воспримет это за простую метафору. Только отцу было горько понимать, что это, по сути, правда.

Иногда Тод исчезал из поместья на день-два, но Вильгельму было плевать. В глубине души он надеялся, что Тод ходит к шлюхам, но разве дождешься такого от Тода?

Когда Тод сказал, что собирается на битву на Пограничном перешейке, Вильгельм не поверил своим ушам. Казалось, пресветлая сама спустилась с небес и одарила его величайшим подарком.

Естественно, он не верил, что Тод выживет. Мало того, он даже немного надеялся, что тот умрет.

Расчеты Вильгельма были просты. Каждый раз, когда слуги приносили Тода после опытов с "чудо-крыльями", он ждал, что он получит на руки лишь его бездыханный труп. По мнению сэра Тактука, это был всего лишь вопрос времени.

Но умереть в бою или умереть, заигравшись в игры - это две принципиально разные смерти.

Поэтому он чувствовал облегчение, узнав о его смерти.

Разочарование он почувствовал, когда узнал, что битва была бессмысленной и войны не будет. Вряд ли битва может быть засчитанной, если она не вошла в историю. Без входа в историю битва - всего лишь деревенкая драка. Без войны битва - всего лишь стычка неизвестно что не поделивших мечников. Без выигравших и проигравших сторон битвы считай вообще не было.

Разочарование сэра Тактука было безмерным. Теперь уж не напишешь в летописи рода Тактук, как славный Тод Тактук сражался на передовой какой-нибудь войны.

И конечно сэру Тактуку было немного стыдно за то, что горевать по сыну он не мог.

Он спустился в винный погреб и потянулся было за дорогим вином "для особых случаев", но вовремя себя одернул. Затем просто выбрал бутылку наугад, как полагается в таких случаях, и заперся у себя в кабинете.

- В битве на .Пограничном перешейке погибли все, включая двух главнокомандующих, - не стала церемониться мисс Крент.

Лицо Линды мгновенно сменило десяток разных эмоций, прежде чем она кивнула.

- Понятно.

- Мисс Грандмайл, я не думаю, что сэр Тод там был, - осторожно сказала мисс Крент.

Линда опустила глаза и замолчала. Пауза затянулась.

- Я тоже так не думаю, мисс Крент, - медленно и тихо сказала Линда. - Но думать и знать - это две принципиально разные вещи.

Линда не кинулась в рыдания, и это успокаивало мисс Крент. Она умела ругать рыдающих девушек, но совсем не умела их утешать. Но и реакция ее была настораживающей: совсем не такой, на которую рассчитывала старшая горничная. Она была сбита с толку, поэтому сказала то, что совершенно не собиралась говорить.

- Я знаю, как сэр Тод пропадал из поместья.

Линда подняла на нее глаза. Слезы все же были, но едва ли сама мисс Грандмайл обращала на них внимания.

- Как?

Управляющая со старшей горничной спустились вниз в винный погреб, откуда недавно вышел Вильгельм Тактук.

- Это здесь, - мисс Крент указала на пол в самом углу погреба. Линда уставилась на этот угол, но в упор ничего не замечала.

- Здесь? - неуверенно спросила Линда.

Очевидно терпение мисс Крент дало какой-то сбой, потому что она ловко отодвинула Линду и потянулась к задней стенке стеллажа с винами, достала оттуда непонятную маленькую лопаточку, похожую на садовую, поднесла свечу к половицам и лишь тогда Линда заметила тонкую черную полоску в полу. Горничная подковырнула половицы лопаточкой и подняла квадратный люк. Затем поднялась и положила лопаточку на место.

- Со стороны вон той стены есть лестница. Как вы видите, там темно. Я не представляю, как туда можно спуститься, держа свечу в руках, но, как вы знаете, сэр Тод был весьма изобретателен.

- Куда ведет этот подземный ход?

Мисс Крент пождала губы. Вероятно, ее ответ был ей очень неприятен.

- Я не знаю, мисс Грандмайл. Будьте осторожны.

Линда кивнула.

- Я, пожалуй, вас оставлю, - сказала мисс Крент с намерением удалиться восвояси. Она и так, по ее мнению, сделала сегодня больше, чем должна была.

- Мисс Крент! - окликнула ее Линда.

Мисс Крент вздорогнула и провела еще секунду в раздумьях, стоит ли ей поворачиваться к Линде.

- Да, мисс Грандмайл?

- Не волнуйтесь. Я всего лишь хотела спросить, как продвигаются дела с комнатами.

- Все в порядке, мисс Грандмайл. Я позову вас, когда все будет готово.

- А вы узнали, что случилось в той комнате, в которой убиралась Шей?

Мисс Крент закатила глаза к потолку. Благо, в темноте этого не было видно. Она так и знала, что стоит уходить, пока Линда не начала совать свой нос куда ни попадя. Но тем не менее ответила правдиво.

- Это все знают. Когда сэр Тод не сбегал из поместья, он залечивал там раны.

- Раны?!

- Мисс Грандмайл, мне правда нужно идти.

Мисс Крент бесцеремонно выпорхнула из погреба, не дожидаясь очередного вопроса Линды. Горничная была очень недовольна собой. Она никогда не питала добрых чувств к управляющей, но сегодня добродетель так и сыпалась из нее рекой. Ей всегда нравилось видеть и знать больше, чем другие, и она никогда не торопилась делиться своими секретами с окружающими. Но сегодня мисс Крент по непонятной причине потерпела поражение. От этого Линда Грандмайл не нравилась ей еще больше.

Хотя, безусловно, она испытала редкое чувство наслаждения, когда удивленная госпожа Управляющая узнавала ту или иную тайну поместья, о которой до этого момента она не имела никакого понятия. Зато о которой давно и прекрасно знала мисс Крент.

Тайны Линде не нравились.

Точнее, ей не нравилось о них узнавать. Она не испытывала никакой радости от того, что узнала о вещах, о которых ей знать не стоило, так как вещи эти зачастую были самыми неприятнейшими. Будь ее воля, Линда бы жила в своем своебразном мире, пусть даже построенном на лжи, зато ей никогда не пришлось бы разбираться с очередной новообретенной головной болью.

Линда обошла несколько раз квадрат отверстия в полу, а затем приставила свечу к задней стенке. Как мисс Крент и говорила, там была вертикальная лестница. Линда приподнялась и начала осматривать все вокруг, пытаясь найти какое-либо приспособление Тода, с помощью которого он спускался со свечой. Неожиданно Линда неловко развернулась и задела плечом небольшую стойку с винами. Стойка покачнулась и управляющая едва успела подхватить грозящиеся выпасть бутылки, впрочем, одна из них все же упала прямо в подземный ход, чтобы там с грохотом разбиться. Это было то самое вино "для особого случая", за которым приходил Вильгельм. Впрочем, случай и правда был особый: прождать сто лет, чтобы быть разбитым неловкой управляющей и упасть в секретный подземный ход.

Решив, что спускаться прямо на осколки нехорошо, да и приспособления для свечи она так и не нашла, Линда покинула погреб, не забыв закрыть за собой лаз. Сегодня были вещи и поважнее.

- Мне нужен Оптимист, - твердо заявила госпожа Управляющая.

Растерянность конюха мешала ему думать. Мисс Грандмайл решила ему помочь.

- Я поеду верхом.

Конюх, похоже, растерялся окончательно.

- Оптимист. Нужен. Мне. Немедленно! - вскрикнула управляющая.

- Но, мисс Грандмайл...

- Немедленнно!

Конюх наконец вышел из ступора и побежал в конюшню.

Мисс Грандмайл мелко дрожала в платье для верховой езды, одетым в первый раз после примерки. Лошадей она недолюбливала еще с детства, а лошади отвечали ей, как правило, взаимностью. Уроки верховой езды были ее самым жутким кошмаром с пятилетнего возраста.

Когда конюх вывел Оптимиста, Линда уже вся посерела от предстоящей ей участи. Словно подыгрывая ее настроению, начался мелкий, моросящий дождь.

Она посмотрела на небо. Совсем скоро начнет темнеть и паниковать просто нет времени.

- Помогите мне на него залезть, - скомандовала Линда, и спокойнее добавила - пожалуйста.

- Может лучше запрячь экипаж? - с сомнением протянул конюх.

Линде было не до дискуссий. Экипаж - это хорошо. Но экипаж это минус скорость и плюс лишние глаза и уши.

Линда подошла к коню. Конь благоразумно отодвинулся. Мисс Грандмайл выходнула и резко запрыгнула прямо в седло, шумно охнув. Кажется, она потянула связки. Приняв нужную позу, она ударила Оптимиста ногами по бокам и конь помчался к воротам поместья.

- Совсем обезумела, - услышала она напоследок бормотание конюха и мстительно подумала "Уволю!".

На развилке она выбрала ту дорогу, на которую никогда не ступало копыто Абсолюта, верного коня сэра Тода Тактука.

Линда Грандмайл спешила на Пограничный перешеек.

Ребекка Нонейм стояла на палубе брига "Ариадна" и была той самой женщиной, которая к беде.

Это она убила всю команду брига во главе с ее капитаном Перри Тактуком. От этого ей было немного грустно.

Ребекка не спрашивала себя, зачем она это сделала, но теперь, на корабле мертвецов, она хотела знать, что ей дальше делать. Ее 62 раза пытались сжечь на костре, 13 раз пытались утопить, но при этом 119 раз она едва не погибла по собственной глупости.

Ребекка Нонейм, в отличии от Линды, была настоящей ведьмой. Ее рыжие волосы струились по спине, подсвеченные закатом, а зеленые глаза вглядывались в бесконечную синеву. В магии ей не было равных и она с нетерпением ждала, пока еще четыре глупца попытаются спалить ее заживо. В этот день она наконец-то присоединится к Совету Верховных Ведьм.

Она рассчитывала, что корабль к этому времени уже подплывет к Пограничному перешейку и она покинет его на шлюпке, но что-то, очевидно, пошло не так. Вокруг нее было лишь синее море, команда корабля была мертва, а в морском деле она не понимала ровным счетом ничего.

Ребекка хмурила брови и вглядывалась в горизонт, но заветной земли так и не обнаружилось. "Что ж, - решила она, - корабли всегда плывут куда-нибудь".

Она спустилась к каютам и занялась уборкой. Спать в обществе мертвецов даже Ребекке было неуютно.

Пока одна ведьма избавлялась от трупов, другая решила в них вглядеться.

Линда Грандмайл привязала Оптимиста к дереву. Не то, чтобы она боялась, что он убежит - она это знала.

Линда подошла к кровавому полю. Казалось, что люди и кони покрыли землю плотным ковром. Сколько их тут было? Сотни? Тысячи?

Мисс Грандмайл старалась не смотреть и не дышать. Она водила взглядом по месту сражения, пытаясь увидеть лицо Тода, и ни во что при этом не вглядываясь. Наконец, взгляд ее зацепился за бывшую некогда безумно красивой рыжую лошадь. Она лежала практически на спине, неестественно обняв себя передней ногой, из основания которой торчала кость. Линду, наконец, стошнило.

В который раз за последние дни она ощутила, что все ее действия бессмысленны и бесполезны. Она не могла себя заставить пройтись по этому мертвому ковру, выискивая среди трупов Тода Тактука и надеясь его не найти. Линде стало очень горько и одиноко. Мир вокруг нее и раньше был не особо дружелюбен, но теперь он казался особенно жестоким. Поместье, в котором она провела много лет, теперь казалось ей чужим и незнакомым, а портовый город, где она знала каждый закоулочек, совершенно ничего не знал о мисс Грандмайл. Теперь, когда Тода больше с ней не было, Линда словно тоже перестала существовать. Казалось, если она вдруг исчезнет, никто даже и не заметит ее отсутствия. Она словила себя на мысли, что хотела бы быть здесь, вместе с остальными и оказаться мертвой. Она не узнала саму себя. Никогда прежде ей не приходили в голову такие ужасные мысли, но теперь они роились в ее голове, подначивали, подталкивали...

Другого выхода не было.

Линда Грандмайл сделала шаг вперед и ее коричневые ботиночки для верховой езды тут же утонули в кровавой луже. Она собиралась найти Тода Тактука - здесь или где бы то ни было.

Остался только Перри.

Ребекке было жаль выбрасывать его за борт, где уже покоилась остальная команда брига "Ариадна". Она сидела на кровати, сложив ноги бантиком и с интересом его рассматривала. Перри по необъяснимым причинам ей нравился.

У него были массивные черты лица, длинный прямой нос, светлые волосы и большие карие глаза, которые все еще удивленно взирали на нее.

Ребекке даже стало немного стыдно за то, что она его убила. "А ведь я могла просто взять его в плен, - запоздало подумалось Ребекке, - мы могли бы договориться".

Но ведьмы в плен не берут и уж тем более ни с кем не договариваются. В этом вся их ведьминская суть. К тому же Перри был просто человеком, а, значит, не нужен был ей ни живым, ни мертвым.

Нужно было выбросить его за борт.

Но силы Ребекки как магические, так и физические уже были на исходе.

"Я займусь этим завтра", - решила ведьма и легла спать. Ей снился Перри, дрейфующий на волнах рядом с ней посреди бескрайнего моря, и морская вода постепенно растворяла его тело, оно становилось все прозрачнее и прозрачнее, пока капитан "Ариадны" совсем не исчез в синих водах. И только она осталась посреди бесконечной морской глади, а черные вороны, кружащие над ней, то и дело пикировали, чтобы больно клюнуть ее обнаженное тело.

 

Глава 2

У ведьм свои правила

Линда проснулась еще до рассвета и ощутила себя достаточно бодрой и смелой, чтобы начать утро с исследования подземного хода.

Приспособление для свечи она так и не нашла, что было ожидаемо: если бы оно было где-то в пределах винного погреба, то мисс Крент наверняка бы знала не только, где оно находится, но и куда ведет подземный ход. Госпожа Управляющая больше не питала иллюзий по поводу ума и осведомленности старшей горничной и даже находила в этом огромную пользу для ее будущих планов.

Линда взяла обычный подсвечник и подождала, пока воск немного оплавится, и свеча будет стоять в нем устойчиво, надела осенние сапожки с толстой подошвой, чтобы не пораниться об осколки бутылки и спустилась в винный погреб.

 Там она скинула самую неудобную вещь своего гардероба - пышную юбку и осталась в коричневых обегающих кожаных штанах, предназначенных для верховой езды, которые традиционно одевались в этом случае под юбку и корсете. Линде было слегка неловко в таком облачении, и она чувствовала себя голой, зато спускаться по ступенькам, не беспокоясь наступить себе на юбку, было в разы удобнее.

Стекло глухо звякнуло под ее ногами, когда она на него опустилась. Лестница была довольно короткой,  свеча прилипла к подсвечнику намертво, а пару капель воска, приземлившиеся на ее костюм, погоды не делали. Линда вытянула свечку перед собой, освещая узкий проход, и двинулась вперед.

Подземный ход был вырыт прямо в земле и чудом не осыпался. Кое-где на полу образовывались лужи, видимо из-за подземных течений, но на такие случаи некто предусмотрительно поставил сколоченные в невысокую подставку доски, чтобы не запачкаться.

Впрочем, в личности этого педанта сомневаться Линде не приходилось. Не хватало только надписи на стенах "Тут был Тод".

Линда уже час шла по подземному ходу, и в успех предприятия ей верилось все меньше. Наконец, она остановилась, раздумывая, не стоит ли повернуть обратно, и безнадежно вытянула свечу на длину своей руки. Но вместо привычной пустоты подземелья, свеча осветила тяжелую дубовую дверь. Линда обрадовано подбежала к ней и навалилась на нее всем корпусом, но дверь не сдвинулась с места. Ручки у двери не было, как и петель, поэтому было совершенно неясно, с какой стороны ее нужно пытаться открыть. Линда, пытаясь обуздать свою панику, изо всех сил навалилась на нее справа и дверь неожиданно легко поддалась, из-за чего она вылетела из нее, едва не упав, и обернулась. Дверь навернула круг вокруг своей оси и захлопнулась, застыв каменной кладкой одного из домой ее родного портового города.

- Нет, нет, нет! - вскрикнула Линда, словно дверь могла ее послушаться, и кинулась обратно, обшаривая стену, но двери в ней словно никогда и не было: каменная кладка, хоть и была слегка потрепана морскими ветрами, не имела ни единой щели. Линда безуспешно пыталась протаранить своим весом стену то в одном месте, то в другом. Со стороны, впрочем, казалось, что она просто изо всех сил подпирает собой здание и смотрелось это весьма комично.

Поэтому в том, что две девушки легкого поведения тихо хихикали, наблюдая за ее потугами и с наслаждением затягиваясь табачными изделиями, не было ничего удивительного.

- А где Тод? - растягивая гласные, разочарованно спросила одна из них.

Линда испуганно обернулась и с презрением уставилась на местных путан. Наконец она поняла, где находится: это был задний двор самого старого и самого известного дома терпимости с идиотским названием "Счастливый моряк". Сами же шлюхи предпочитали называть себя морскими нимфами или музами меча - это уже в зависимости от клиента.

- Откуда вы знаете сэра Тода Тактука? - с замиранием сердца спросила Линда.

Девушки лишь насмешливо фыркнули. Откуда еще путана могла знать мужчину?

- Как давно вы его... видели? - перешла в наступление мисс Грандмайл.

Эта заминка развеселила девушек еще больше. Одна из них, сильно накрашенная брюнетка в черном длинном платье-накидке, держащемся на двух пуговицах: одной у ключиц, другой в районе талии, расходящимся на груди и предоставляя взору весьма приличного (или неприличного?) размера грудь, повернулась к своей коллеге и наигранно восторженно провозгласила:

- А это, вероятно, Линда!

Коллега, блондинка с гораздо меньшим количеством макияжа, но зато в непростительно просвечивающемся платье, одетым на голое тело, повернулась к Линде и цепким взглядом оглядела ее с ног до головы.

- Я думала, она красивее, - задумчиво протянула блондинка.

- Да уж, - откликнулась вторая морская нимфа и спешно погасила бычок, - Пойдем, работать надо.

- Когда вы в последний раз видели Тода Тактука! - не то вскрикнула, не то спросила разъяренная мисс Грандмайл.

Девушки приостановились, и брюнетка спокойно посмотрела на нее, словно и не издевалась над ней пару минут назад.

- Три дня назад. Он пришел через ту дверь, - она указала на стену.

- Он приходил к вам?

Девушки синхронно скривили лица и блондинка недовольно ответила:

- Ага, как же. Нашел себе год назад какую-то профурсетку и спит с ней за спасибо.

- Жлоб, - вынесла вердикт брюнетка и сделала шаг к двери.

- А как ее найти, вы знаете? - вскрикнула Линда, не желая отпускать ценный, пусть и омерзительный источник информации.

Путаны развернулись к ней всем корпусом и на лицах их играло то же хищное выражение лица, что и в начале встречи.

- А что ты с ней сделаешь? - заинтересованно спросила брюнетка.

Линда замешкалась.

- Поверьте, ничего плохого я ей не сделаю, - ответила она.

- Тогда не скажем! - хохотнула блондинка и нырнула внутрь здания.

Брюнетка так не спешила.

- Ее зовут Маргери, служанка в твоем поместье. На твоем месте, я бы ей все волосы повыдирала.

Она приподняла левую бровь, как бы спрашивая, собирается ли Линда последовать ее совету. Но Линда застыла памятником самой себе.

Брюнетка взяла ее за руку, и повела внутрь здания.

- Тут только один выход в город - через главный вход в дом терпимости. Не лучший ты наряд выбрала для таких прогулок, - едко заметила путана и завела ее в основной зал.

Хорошо, что с утра посетители в такие заведения наведываются редко.

- Иди, - сказала морская нимфа и вытолкнула мисс Грандмайл на порог.

 

 После завтрака Ребекка вернулась каюту, где все еще взирал на нее удивленными глазами Перри Тактук.

Ведьма села в кресло и вновь уставилась на капитана. Его лицо завораживало ее так же, как и полная луна, на которую она могла смотреть часами, не замечая ничего вокруг. Несколько раз она приподнимала руку, чтобы призвать ветер и выкинуть тело за борт, и столько же раз безнадежно опускала ее. Силы ее после вчерашнего восстанавливались медленно, но их уже давно бы хватило, чтобы вышвырнуть Перри за борт. Нет, что-то иное заставляло Ребекку останавливаться, и это пугало и восхищало ее одновременно. Ведьма щедро втянула носом воздух, как бывало каждый раз, когда она собиралась сделать какую-нибудь неописуемую глупость и взмахнула рукой, выпуская магию.

Сэр Перри Тактук моргнул, совсем как живой, и выпрямил аристократичную спину.

- Я умер? - осведомился он.

- Да, - тихо сказала Ребекка.

- Небеса выглядят совсем как моя каюта, - усмехнулся капитан.

- Ты не на небесах. Ты в своей каюте.

Перри задумчиво посмотрел на ведьму.

- Что ты со мной сделала?

Ребекка опустила глаза, как маленькая нашкодившая девчонка.

- Подняла тебя. Некромантия не самое мое любимое направление, но, как и все ведьмы, я неплохо им владею.

- Будешь меня допрашивать? - зло отозвался Перри. По его лицу сразу было видно: он хоть триста раз умрет, но ничего не скажет.

- Нет, - прошелестела Ребекка, уже пожалевшая о своем решении поднять капитана, - мне просто скучно.

Капитан хотел сказать что-то дерзкое и язвительное, но из его мертвых губ вырвалось только усталое:

- Женщины...

Ребекке эта реплика не понравилась. Решив, что идея с превращением капитана в зомби была заранее провальной, она перестала сомневаться в том, что тело надо выкинуть за борт как можно скорее.

- Моя команда... мертва? - хрипло спросил Перри.

- Да.

- Как я мертва или...

- Просто мертва. Я выкинула их за борт.

Пэрри выдохнул с некоторым облегчением, что было весьма забавно при условии, что дышать ему в таком состоянии не требовалось. Ребекку всегда это удивляло в трупах: привычки и переживания всегда оставались при них.

- Как ты выбралась из серебряных наручников? - продолжил допрос Перри.

Ребекка и вовсе возмутилась такому повороту событий.

- Ты мертв. Какая тебе теперь разница?

Но капитан видимо имел иное мнение на этот счет.

- Как ты нас убила?

Ребекка закатила глаза и недобро уставилась на него. Перри сидел с таким самоуверенным лицом, словно не был ни зомби, ни заложником в руках могущественной ведьмы. Рука ее взметнулась сама собой, выпуская магию, и капитан с удивленно-брезгливым выражением лица поднялся и пошел... драить палубу.

Ребекка поднялась туда же через несколько минут с бокалом вина, присела на деревянную бочку и с неприличным удовольствием принялась наблюдать, как сильный, аристократичный и по-своему красивый мужчина остервенело трет половицы.

 

Где живет ее бывшая служанка, Линда знала как свои пять пальцев. Именно ее мисс Грандмайл уволила два дня назад, но девушка, в отличие от своей подруги, восприняла новость равнодушно, если не радостно.

Когда Маргери пришла к ним работать, она была тиха и мила, выполняя порученное ей с такой самоотдачей, что весь персонал не переставал умиляться этой красивой светловолосой пигалице. Очень скоро она стала любимицей всего обслуживающего персонала и день изо дня, из года в год, делала все меньше. Она единственная жила не в служебном крыле поместья, а в городе, и даже умудрилась уговорить конюха лично ее привозить и увозить на работу.

Как ни странно, такой наглости бедной сиротки никто не удивлялся. Она заводила друзей повсюду, а по праздникам приглашала избранных к себе домой. Попасть в этот круг стремились все и частенько выполняли за Маргери ее обязанности. Когда же трудолюбивая Авалина стала ее лучшей подругой, то, в попытке добраться через нее в избранный круг Маргери, слуги стали помогать и ей, от чего прекрасная служанка превратилась во властную стерву. Такой славы и уважения не было ни у кого из семейства Тактуков, и уж тем более не было у Линды Грандмайл.

Кроме того светлые волосы, голубые глаза и несвойственные деревенщинам аристократичные черты лица заставляли мужчин сходить по ней с ума, а слуги, забываясь, называли ее "принцессой". Линда в свое время рвала и метала, пытаясь объяснить зарвавшимся слугам, что это самое настоящее предательство короны, но прозвище настолько прижилось, что никакие меры не могли заставить их называть Маргери иначе.

И вот теперь выясняется, что она любовница Тода!

Линда пережила бы любое имя, даже если бы путана назвала саму принцессу Алану (настоящую принцессу, между прочим), но Маргери... Маргери - это зло в чистом виде.

И как ее милый Тод мог позариться на эту глупую безродную девицу?

Мисс Грандмайл неслась к окраине города с такой скоростью, что даже не замечала, какими липкими сопровождают ее проходящие мимо мужчины. Один из них даже умудрился шлепнуть ее по попе, но управляющая кинула на него такой гневный взгляд, что парень исчез прежде, чем мисс Грандмайл грубо и совершенно ей несвойственно ругнулась.

По-хозяйски открыв калитку, Линда поднялась на крыльцо и забарабанила в дверь.

В доме что-то зашуршало и снова стало тихо.

Линда повторила попытку, и дверь резко распахнулась так, что занесенный для удара по двери кулак управляющей чуть не въехал Маргери по носу. Она едва успела остановиться, и в тот же момент об этом пожалела.

- Мисс Грандмайл, я не вернусь на работу, можете даже не пытаться, - самодовольно заявила бывшая служанка.

- Очень этому рада, - ухмыльнулась Линда, - Где Тод?!

Пухлые губы Маргери удивленно приоткрылись, а голубые глаза так мило и невинно округлились, что мисс Грандмайл дважды пожалела, что не въехала ей по аристократично прямому носу. Тем не менее "принцесса" собралась, скорбно вздохнула и пролепетала:

- Тод Тактук умер в битве...

- ...на Пограничном перешейке. Так где Тод?

В глазах Маргери промелькнуло что-то злое и нехорошее, но девушка тут же собралась и снова изобразила из себя святую невинность.

- Мисс Грандмайл...

Cам звук ее голоса был настолько неприятен Линде, что ей захотелось заткнуть пигалицу раз и навсегда самым верным способом - придушив ее. Но убийство не входило в планы Линды, а вот спасение несчастного Тода из лап корыстной стервы - входило. Поэтому она рванула прямо на Маргери, на ходу отталкивая не до конца открытую дверь и впечатывая ее сильным жестом в стену, и задев хозяйку плечом, побежала осматривать ее жилище.

- Тод! Тод! Тод! - кричала госпожа Управляющая, как ревнивая жена, обшаривая каждый угол, чтобы найти если не Тода, то хотя бы какие-то улики того, что он тут был в последние два дня.

Повсюду был беспорядок, вместо шкафов вещи стопками лежали на стульях и кровати, а часть уже покоилась в раскрытом саквояже. Было похоже, что Маргери собирается в дальнюю дорогу, но с кем и к кому?

Тода, как и следов его пребывания, не было.

Мисс Грандмайл зашла на небольшую кухоньку и достала из нужного шкафчика вино и кружки. Когда-то, в далекие и всеми забытые времена, когда Маргери считала, что с управляющей стоит дружить, Линда тоже была приглашена на ее праздники. Впрочем, времена эти быстро закончились.

Управляющая села на большой троноподобный стул, на котором традиционно восседала хозяйка дома и который когда-то сколотил один из рабочих поместья из казенных досок и разлила вино по кружкам.

- Присаживайся, - благосклонно сказала мисс Грандмайл, указав кружкой на одну из табуреток.

- Я прошу вас немедленно покинуть мой дом, иначе я вызову стражей правопорядка! - властным голосом сообщила Маргери.

Но Линда была непреклонна.

- Будь гостеприимной хозяйкой, присаживайся, - с нажимом повторила она. - Ты ведь любишь принимать гостей, не так ли?

Маргери неохотно подошла к столу и взяла кружку.

- За сэра Тода Тактука! Повтори.

Линда с вызовом уставилась на Маргери.

- За Тода, - хищно прищурившись, сказала Маргери.

- За Тода, - кивнула Линда и улыбнулась, - и его непредсказуемую глупость!

Кружка ее звонко стукнулась о кружку хозяйки, проливая красные капли вина на белую скатерть стола, и управляющая принялась жадно глотать вино из кружки, пока не поперхнулась.

Маргери сделала пару глотков и поставила кружку на стол.

- Что же, Принцесса, - Линда погладила рукой подлокотник деревянного трона, - расскажи мне, куда же ты собралась?

 

У таких людей, как Маргери, мнения никогда не спрашивали. Но мнение у Маргери всё же имелось.

Во всех историях, добрых или злых, Маргери была призвана быть третьей лишней, вносящей разлад в любую идиллию, неся в себе коварство, боль и разрушение. Она прекрасно знала свою роль и не пыталась ей сопротивляться, понимая, что у любой злодейки есть не только цель, но и средства, чтобы победить. Кроме того она понимала, что если уж ей и нашлось место в какой-либо истории, то это неспроста и имеет в себе громадную фаталистичную подоплеку.

Во всяком случае, так было с Тодом и Линдой.

Вначале Маргери хотела очаровать Перри, здраво рассудив, что старшего сына сиротке никто в мужья не отдаст. Но Перри слишком свободолюбив и чаще был в море, чем на суше, что значительно усложняло процесс. Об этом и думала трогательно машущая платком с причала девушка, провожая бриг "Ариадна" и самого капитана в долгое путешествие.

Именно тогда она и заметила Тода Тактука, который, озираясь, выходил из самого известного дома терпимости "Счастливый моряк". Это так сильно впечатлило Маргери, считавшую, как и все, что Тод настолько сильно любит Линду, что другую девушку не способен и заметить, что она быстро пересмотрела свои планы насчет семейства Тактуков.

Заполучить Тода оказалось настолько просто, словно для этого нужен был всего лишь фактор - не быть Линдой Грандмайл. В ее спальне он словно был совершенно другим человеком: властным, умным, расчетливым. Маргери не могла не радоваться этим переменам: слушать инженерного "гения", обожающего весь мир вокруг, как это делала Линда, не казалось ей таким уж приятным времяпровождением, хотя ради денег и титула она пошла бы и на это. Ей казалось, что они созданы друг для друга - по настоящему, а не как в случае с Линдой. Она видела в Тоде отражение себя и благодарила удачу за то, что в тот день узнала маленький секрет Тода Тактука.

Разумеется, ни о какой любви тут речи не шло - Маргери вряд ли могла полюбить кого-либо, кроме себя - но чувство внутреннего равновесия и взаимопонимания, царившее между ними, было в разы ценнее глупых увлечений. Во всяком случае, так думала она.

Тод же с какой-то щенячьей преданностью всё еще был влюблен в Линду. Природу данного явления Маргери понять не могла, а он не хотел об этом говорить, поэтому девушка решила подождать чуть-чуть, решив, что всему свое время.

А чтобы время это наступило как можно раньше, она даже позволила себе поискать подходящую пару и для Линды, рассудив, что одна противоборствующая сила - это хорошо, а две лучше. Но найти подходящего мужчину Маргери так и не успела.

Тод лежал в ее кровати, как водится, уставший и довольный собой, и лениво поглаживал ее шею и плечи, когда вдруг спросил:

- А это что такое?

Маргери оглядела комнату, но не увидела ничего не обычного.

- Здесь, на шее, под волосами, у тебя татуировка. Хотя... больше напоминает штамп.

- Татуировка? - удивилась Маргери. Зеркал в ее доме не было - слишком дорого, поэтому проверить слова Тода она никак не могла. Она села на кровати, держась за шею, и взволнованно посмотрела на Тода. - А что на ней изображено? Может чей-то герб?

Маргери приподняла свои длинные волосы, чтобы Тод мог получше рассмотреть тату.

- Птица какая-то. Похожа на сойку-пересмешницу, но я в птицах не силен, прости. Да и гербов таких не видел.

Но Маргери это открытие так взволновало, что она заставила Тода немедленно идти к нему в поместье, чтобы она могла рассмотреть всё лично. Его это не обрадовало, но и отказать девушке он не осмелился.

В поместье ей наконец удалось рассмотреть маленькую, с полпальца величиной, татуировку. Несмотря на свой крохотный размер, птица была очень детально прорисована и ярко раскрашена и действительно была похожа на сойку. Вокруг нее был нарисован идеально ровный изумрудный круг. Надписей татуировка не имела, что немного расстроило Маргери, но сдаваться она не собиралась.

Она заставила Тода найти фолианты со всеми гербами всех домов всех континентов, и спешно перелистывала страницы - благо, кроме букв там имелись и картинки, а читать Маргери практически не умела.

Затем в ход пошли фолианты с описанием монет, потом труды по символике, но ничего похожего на татуировку Маргери там не имелось. Тогда Маргери заставила Тода прочитать ей описание сойки-пересмешницы из энциклопедии птиц, но и там не обнаружилось никакой ценной информации. Мало того, Тода стало бесить, что его послушная и тихая любовница раздает ему указания, заставляет таскать тяжеленные книги и ждать, пока она пролистает фолиант, чтобы послать его за следующим. Но отправить слугу помогать ей он не мог - никто не должен был знать о его связи с Маргери, а сама она его не отпускала.

Уставшая и расстроенная Маргери вернулась в город.

Сколько Маргери помнила себя, она всегда жила в этом доме и сколько она помнила себя, она жила одна. Ни родителей, ни дальних родственников, ни даже просто второго имени. Маргери всегда была просто Маргери. Лишь соседка по доброте душевной заботилась о ней: кормила, одевала, давала какую-то мелочь, если нужно. Откуда у старушки деньги на воспитание маленького ребенка, она никогда не признавалась, и Маргери подозревала, что не всё так просто. На вопросы же откуда взялась сама Маргери, женщина всегда отвечала, что неизвестный выкупил участок как раз перед ее появлением, а затем оставил малышку там. В доме даже обнаружились документы на дом и участок, в которых до смешного просто был указан покупатель и владелец участка - Маргери. Девушка сильно сомневалась, что, будучи двух лет от роду, она могла купить у кого-либо участок. Но иных документов в доме не было.

Откуда тогда вообще взялось ее имя? Нет, это имя дала ей не соседка. По словам старушки, Маргери сама ей так представилась в день их знакомства. По всему получалось, что девушка создала саму себя.

Татуировка могла быть ключом к разгадке тайны собственного происхождения, но и тут оказалось больше вопросов, чем ответов.

На следующее утро в дверь постучали. Маргери подумала, что она проспала и конюх, отвозивший ее на работу, уже приехал. Но за дверью был не конюх.

- Как вас зовут? - осведомился ранний гость.

- Маргери, - ответила девушка, привычно ожидая вопрос "А дальше?".

Но гость нахмурился, достал из-за пазухи письмо, и, кивнув сам себе, отдал его Маргери.

- Это вам.

Неизвестно, что ее удивило больше - то, что она получила первое в своей жизни письмо, или то, что человек, его принесший, явно не был почтальоном. Скорее уж каким-нибудь вором-карманником, уж слишком непримечательная у него была внешность.

Читала Маргери очень плохо, часто путала буквы и на чтение одного слова у нее могла уйти целая минута. Она вскрыла письмо, едва поняла, что оно адресовано действительно ей, и, присев на кухне, стала расшифровывать непонятные  закорючки. Почерк у писавшего был не самым лучшим, мало того, этот кто-то явно писал второпях, так что Маргери смогла разобрать лишь отдельные слова, которые не давали никакого представления о том, что в нем говорилось. Вариантов не было - письмо надо было показать Тоду.

 

Деревянный трон Линда малодушно забрала, заявив, что сделан он казенными рабочими из казенного материала, а, значит, принадлежит поместью. Тащить на себе тяжелую конструкцию было неудобно, но мисс Грандмайл было на это глубоко плевать - она уже представляла, как поставит его в своем кабинете в назидание всему скотному двору, именующему себя слугами поместья Тактуков.

Грустнее оказалось то, что все повозки и экипажи отказались брать её и ее стул, аргументируя это тем, что вид у нее какой-то неподобающий, если не сказать развратный, к тому же денег при себе нет. Обещание отдать все по прибытию в поместье тоже не дало никаких результатов, кроме грязных предложений оплатить поездку по-другому. Линда даже подумала сходить в дом терпимости и одолжить у черноволосой путаны денег, но вид у нее был и правда не ахти, и при таком раскладе она скорее деньги заработает, чем одолжит.

Деревянный трон был тяжелым, но и кинуть его тут или продать было неимоверно жалко, поэтому мисс Грандмайл упрямо закинула его плечи и пошла по дороге к поместью.

К счастью, уже через полчаса на дорогу свернула повозка и возница добродушно позволил ей и ее стулу поехать вместе с ним в поместье. Ему вообще было по барабану кого везти, хоть путану, хоть принцессу - в повозке уже лежал завернутый в тряпку труп.

- Прошу прощения, могу ли я узнать имя моего невольного соседа? - поинтересовалась Линда.

- Да чего ж тут не знать! Сэра Тода Тактука везу на похороны.

Линда вздрогнула и откинула тряпку с лица.

- А откуда вам известно, что это именно он?

- Так местные опознали. Всё ж таки сэр - лицо известное. А что, не похож, думаете?

Линда неопределенно хмыкнула.

- Откуда ж мне знать. Богам виднее, - ответила неверующая мисс Грандмайл.

- Это вы верно говорите. Уж они б не перепутали.

Линда уселась на трон, с умиротворением глядя, как выбегает из-под колес телеги дорога к поместью. Настроение у нее, несмотря ни на что, было самое распрекрасное. Разве что зверски хотелось есть.

- Мисс Грандмайл! Пресветлые боги, что на вас надето! Вас что, ограбили?

Мисс Крент, причитая, вернулась в дом и, схватив первый попавшийся плащ, побежала к повозке.

- Мисс Грандмайл, - зашипела старшая горничная, закутывая Линду в плащ, - где вы были? Почему от вас пахнет вином? Совершенно недопустимо! Мы думали, что с вами случилось что-то нехорошее. Вы не притронулись к завтраку, но это, впрочем, еще не повод переживать, зная вас. Но обед также остался нетронутым! Я приказала взять ваши покои штурмом, - без тени стыда, а скорее с гордостью сказала мисс Крент, - но и там вас не оказалось! Мы обыскали всё поместье! А теперь вы! В таком виде!

- Мисс Крент, - спокойно ответила Линда, - не помню, когда нанимала вас в свои гувернантки.

Горничная осеклась, но продолжила:

- Прошу прощения, мисс Грандмайл, но на мне лежит ответственность за нравственные ценности моих подчиненных, и если уж Управляющая позволяет себе щеголять в таком виде и исчезать с рабочего места, не сообщив никому куда, то что уж говорить о моих девочках?

- Что же, можете сказать им, что я забирала казенное имущество у вашей бывшей горничной с весьма любопытными нравственными ценностями. Бад! Отнеси, пожалуйста, этот... кресло в мой кабинет.

Рабочий взглянул на трон, покраснел, и быстро понес его в поместье. Что же, вот и обнаружился его создатель.

Мисс Крент поджала губы, но благоразумно промолчала и поплелась вслед за Линдой к поместью.

- Обед был бы сейчас весьма кстати, - прозрачно намекнула мисс Грандмайл, заставив, наконец, семенящую следом горничную отпочковаться и начать раздавать указания.

 

Обед с трупом - дело весьма экзотичное и придется по вкусу, прямо скажем, не каждому.

Ребекке нравилось. Перри в своем нынешнем состоянии мог переваривать только мясо, но по привычке пользовался ножом и вилкой, разделывая его на мелкие кусочки и не спеша жуя. Мяса тут было немного, в конце концов это не морская еда, но кое-что всё-таки нашлось, чему ведьма была несказанно рада. Ловить чаек, чтобы приготовить обед для зомби, было бы уже слишком.

- Куда отправишь меня на этот раз? - по-светски спросил сэр Тактук. - Стирать простыни? Готовить ужин?

"Для мужчины он слишком болтлив", - подумала Ребекка.

- К акулам на съедение, - в тон ему ответила ведьма.

Капитан задумался. Видимо, решал, будет ли больно зомби от острых зубов акулы, с учетом того, что он уже умер.

- Но не сегодня, - добавила Ребекка. - Ты знаешь, где мы и куда плывем?

Капитан пожал плечами.

- Я умер. Мне все равно.

- Да ну? Зомби не чувствуют ничего, кроме голода. А мясо исчезает у меня на глазах, - она выразительно посмотрела на практически пустую тарелку. - Не скажу, что ты можешь умереть дважды. Но ты бы о-очень сильно захотел умереть дважды.

Ведьма могла бы заставить его говорить и другим способом, но мыслящий капитан нравился ей намного больше, чем безвольная игрушка.

- Ты убила всю мою команду. Мы умрем от голода вместе.

- Свободен, - махнула рукой Ребекка и разочарованно уставилась на жующего Перри. Уходить он явно не собирался.

- Как тебя зовут?

- Твоя смерть меня зовут, - огрызнулась ведьма.

- Это я уже понял. Так как?

- Ребекка.

Перри выжидающе уставился на нее.

- Ребекка Нонейм.

Капитан присвистнул.

- А ты случайно не...

- Да.

- И что же дочь известного придворного мага Нонейма делает так далеко от дома?

- А вас, я смотрю, кроме того, что ведьм надо сжигать и топить, в школе ничему не учат!

- Почему же, я знаю, что нормальные ведьмы живут в специальных Храмах для одаренных детей, что-то вроде школы, верно?

Ведьма зло фыркнула.

- Борделем лучше назови, вернее будет.

Но капитан не отчаялся и продолжил делать выводы.

- А ты получается из нестабильных.

Глаза Ребекки удивленно округлились.

- Что за нестабильные?

Но капитал и не подумал стушеваться. Видимо, мертвым терять всё же нечего.

- Это ведьмы, которые не могут контролировать свой дар ввиду своей женской... сущности.

Последнее слово было явно заменено, остальное Ребекка посчитала цитатой из учебника.

- Темнейшие боги! Зачем я тебя вообще подняла! И что же тогда делают нормальные ведьмы в своих так называемых Храмах?

- Как что? Учатся.

- А потом?

- Эм... живут.

- Где?

- В Храме, наверное.

- И что они там делают? - Ребекка выразительно подняла бровь.

Перри немного помедлил с ответом, чтобы выдать:

- Молятся.

- Кому?!

Тут капитан ожидаемо завис, так как ответ, хоть и вертелся на языке, был абсолютно лишен смысла. Всем известно, что ведьмы почитают только Темнейших богов, и этим невыгодно отличаются от магов, которые еще много лет назад изменили свою веру, тем самым избежав опалы. Впрочем, не только это помогло им попасть в милость монархов, но суть от этого не меняется - как в любом мало-мальски приличном городе может стоять Храм Темнейшим богам?

- Что же они тогда там делают? - с благоговейным ужасом просил Перри.

Ребекка криво усмехнулась и ответила вопросом на вопрос:

- От кого рождаются маги?

- От ведьм.

- А где находятся ведьмы?

- В Хра...

Договаривать Перри не стал. Озарение яркой вспышкой сверкнуло у него в голове, и ошеломленно посмотрел на Ребекку.

- Мне очень жаль, - растроганно сказал Перри, словно это была его вина.

- Мне тоже, - ответила ведьма и отвела глаза.

Разговаривать больше никому не хотелось.

Мисс Крент с упорством единорога в брачный период напрашивалась на общение. Единорогов, правда, больше не существовало, а мисс Крент, хоть и выглядела не ахти, вполне себе резво семенила по кабинету госпожи Управляющей, чтобы поставить на стол поднос с поздним обедом. Подобное рвение не предвещало ничего хорошего, и Линде оставалось только надеяться, что ей удастся поесть, прежде чем мисс Крент начнет атаковать. В том, что это будет именно атака, сомневаться не приходилось - уж слишком нетерпеливо женщина смотрела, как мисс Грандмайл уничтожит свой обед, усевшись в кресле напротив нее.

- Что ж, - начала мисс Крент, едва все тарелки опустели, - подземный ход вел к дому Маргери?

- Не совсем, - уклончиво ответила Линда и принялась с наслаждением потягивать яблочный сок.

- Куда же? - мисс Крент даже едва заметно подалась вперед. Судя по суховатости этой старушки, кормилась она лишь сплетнями и тайнами.

- Не помню, чтобы нанималась вашим информатором.

- Мисс Грандмайл, вы абсолютно неблагодарны. Когда вы исчезли, я первым делом проверила винный погреб, и, естественно, обнаружила, что подземный ход открыт! Сэр Вильгельм Тактук несколько раз порывался спуститься в него, и вы даже не представляете, чего мне стоило его отвлечь от этой мысли. Лаз я, разумеется, закрывать не стала, боясь, что иначе вы не выберетесь. Я всеми своими силами берегла нашу тайну, которая, на минуточку, стала нашей, а не моей, лишь благодаря мне, и теперь вы малодушно скрываете от меня ценную информацию! Я бы с вами так никогда не поступила.

Вид оскорбленной невинности совершенно не шел мисс Крент, но она, очевидно, считала иначе, поэтому дулась изо всех сил.

- Подземный ход ведет к заднему двору дома терпимости "Счастливый моряк". Дверь странная, с обратной стороны неизвестно как открывается. Тод спал с морскими нимфами, но в последний год переключился на Маргери. Сама же она понятия не имеет, где он, так он не сказал ей ни о побеге, ни о битве. Впрочем, ей всё равно - объявился ее отец и пригласил ее в Западное королевство к себе в гости, так что она уже сидит на чемоданах. Верю ей, потому что мы с ней вместе пили вино и провожали ее в дорогу. Сами знаете, на меня алкоголь практически не действует, а вот Маргери пьянеет на раз-два.

Мисс Крент молча переваривала информацию, а Линда решила дополнить:

- Трон забрала из вредности.

- Что ж, - задумчиво начала мисс Крент, - а чем объяснить ваш неприличный вид?

- Мисс Крент, вы когда-нибудь пробовали спуститься по вертикальной лестнице в длинной юбке?

Судя по слегка смущенному виду старшей горничной, пробовала. В том, где находилась эта пресловутая лестница, сомнений также не возникало.

- Весьма исчерпывающе, мисс Грандмайл. С вашего позволения, я пойду.

Линда хотела было спросить о готовности комнат, кандидатках в новые горничные, дате похорон и многом другом, но махнула на всё рукой, решив, что всё это может подождать до завтра.

-  Ужин приносить не стоит. Штурмовать мою спальню по этому поводу тоже. Идите, мисс Крент.

 

Спальня управляющей была перевернута вверх дном, словно сама мисс Грандмайл была  размером с булавку и могла затеряться где-то в наволочке. В свете последних событий это означало лишь одно: искали не ее. Искали ее предсмертную записку.

Линда всхлипнула. Потом, чтобы подтвердить результат, всхлипнула еще раз. Потом перед ее глазами предстал образ светловолосой красавицы Маргери и слезы потекли ручьем, не останавливаясь до того момента, пока голова ее не коснулась подушки. Сон накрыл ее мгновенно.

 

Ребекка почувствовала, что Перри несколько раз прошелся мимо ее двери, замирая у порога, и потом снова ушел бродить по опустевшему бригу. Ситуация повторилась еще несколько раз, пока ведьминское любопытство не пересилило ее равнодушие ко всему живому и неживому, и она распахнула дверь, чтобы столкнуться с капитаном нос к носу.

- Хочешь позвать меня на ужин, капитан?

- Скорее уж ты меня, - хмыкнул он.

Ведьма кивнула и направилась на кухню. Капитан не отставал.

- Боюсь, я не представился. Сэр Перри Тактук.

- Сэр? Это интересно.

- Я больше капитан, чем сэр. Земля для меня имеет гораздо меньшее значение, чем море.

- Что ж, Перри...

Ребекка неожиданно замолчала, так как вести светские беседы она не умела. Сложно разговаривать, как леди, когда ты большую часть своей жизни провела среди простых людей. Капитаны, как правило, тоже были наемными рабочими из обычных людей - ну, может, не совсем обычных, а обеспеченных, раз их родители смогли оплатить обучение, но, тем не менее, редко кто-либо из высокородных предпочитал лично руководить судном. Разве что был каким-нибудь двенадцатым сыном, которому кроме этой более-менее приличной должности ничего не досталось.

- Сколько же у тебя братьев?

- Двое. Я средний.

- Как же так вышло?..

- Что я капитан? Я весьма хорош в военном деле, и мой отец высоко это ценит. Он рассчитывает, что скоро будет война, и имя сэра Тактука и брига "Ариадна" будет увековечено в сражении с врагом.

- Что же думаешь ты по этому поводу?

- Мне всё равно, куда меня пошлют, лишь бы плавать на своем корабле. А что до врагов... пусть нападают. Море - моя стихия.

Ребекка усмехнулась, и через минуту до Перри дошло, что он ляпнул глупость. Он уже мертв и больше ему не придется ни с кем сражаться. Но ощущение смерти всё еще не приходило к нему, словно всё это было лишь долгим сном, интересным с одной стороны и безопасным с другой. А сама Ребекка хоть и была убийцей всей команды брига и его в том числе, опасной ведьмой, подлежащей уничтожению, вовсе не вызывала в нем должной ненависти и презрения, как бы он ни старался.

- Расскажи о своей семье.

- Собираешься убить и их?

- Только если они захотят убить меня.

- Что ж, не исключено.

- Ты что из семьи охотников на ведьм?

- Не совсем. Мой старший брат собирается служить в королевской гвардии, а младший, хоть и занимается довольно безобидной изобретательской деятельностью, настолько сильно боится вас, что не преминет изобрести оружие массового поражения, лишь бы вас уничтожить.

- Прекрасная семья. А что насчет родителей и сестер?

- Отец не любит ни магов, ни ведьм. Пожалуй, магов даже больше. О каком честном сражении может идти речь, когда вместо стрел в тебя швыряют чистым огнем? Мать умерла еще шесть лет назад, сестер нету. Есть Линда, она нам почти как сестра, хоть и из рода Грандмайлов, которого, впрочем, уже не существует, так как их семья разорилась. Но насчет Линды можно не беспокоиться. Она настолько труслива, что даже мышь не способна убить. Когда Тод был еще мальчишкой, он пытался убедить меня, что Линда - самая настоящая ведьма!

Перри засмеялся, вспоминая какие-то сцены из своей молодости.

- Тод?

- Младший брат. Ирония в том, что этот дурак так долго наблюдал за ней, пытаясь вывести  на чистую воду, что в итоге сам в нее влюбился!

Капитан обворожительно улыбнулся, и Ребекка ответила ему тем же. У Темнейших богов тоже есть похожая легенда, в которой охотник, выслеживая ведьму, находит ее у реки, где она, искупавшись, греется под лучами солнца, и влюбляется в нее с первого взгляда. Но Темнейшие боги на то и темнейшие, чтобы конец легенды оказался жестоким. Ведьма, увидев охотника, убивает его без промедления, и лишь потом видит тонкую красную нить, которая связывала их сердца. И с тех пор ведьмы связывают свою жизнь с нелюбимыми в наказание за то, что видят в любом мужчине только врага.

Ребекка задумчиво посмотрела на Перри. Вот она - ее мертвая легенда, сидит перед ней, методично разделывая мясо. Ведьмы больше не видят ни красных нитей, ни своей судьбы, они могут только почувствовать - почувствовать, что ошиблись.

- А что же Линда? - севшим голосом спросила Ребекка. - Она в него влюбилась?

Пэрри лукаво усмехнулся и ответил:

- А как же!

Ребекка с облегчением выдохнула. Хоть эта история закончилась хорошо.

- Вот только... любить то они друг друга любят уже много лет, но признаться в этом не могут. Так и бегают друг за дружкой. Смешные!

- А ты сам влюблен в кого-нибудь, кроме "Ариадны"?

- Я подумывал связать свою жизнь с Маргери, но она простая безродная служанка, хоть и прекрасная девушка. А ты что, уже влюбилась в меня?

Лицо Ребекки застыло каменной маской и только глаза предательски забегали.

- Сначала воскреси мою команду, прежде чем даже думать о таком, - неожиданно зло сказал ей капитан и покинул кухню.

"Мертвые или живые все мужчины одинаково ужасны", - успокоила себя ведьма, но неприятное липкое ощущение вины всё-таки закралось в ее душу. Команду брига "Ариадна" она не стала бы воскрешать, даже если бы могла - и пускай мертвые судят ее за это. Они мертвы, а она, Ребекка Нонейм, жива.

 

Дочитав до конца книгу, которую она еще утром стащила из каюты капитана, она прислушалась к своим ощущениям, пытаясь понять, где сейчас находится Перри. Если Ребекка правильно помнит расположение комнат, то он был на кухне. Явно обыскивает её на предмет мяса, чтобы рассчитать, сколько времени он еще сможет продержаться, прежде чем полезет на стену от голода. Что ж, тактик из него и правда неплохой.

Ведьма раздумывала, стоит ли его отключать на время её сна - всё же зомби сон не нужен и он просто будет болтаться по бригу всю ночь, но потом решила не отрывать капитана от полезного занятия и легла спать сама.

Ей снилось, что она стоит в Храме, где сотни ведьм всех возрастов с надеждой тянут к ней свои руки, моля ее помочь им. Ребекка растерянно оглядывала толпу, не понимая, что она может сделать, но голоса уверяли ее, что она способна их спасти. Неожиданно в Храм вошел Перри Тактук, но не мертвецки бледный, каким она видела его сегодня, а поразительно живой, как тогда, когда ее нашли на кухне брига "Ариадна", где изголодавшаяся Ребекка пыталась стащить хоть что-нибудь, чем можно утолить зверский голод и жажду. Ведьмы синхронно обернулись на Перри, который светился в преломленных витражами лучах солнца и зашипели на Ребекку.

- Предательница!

- Ты всё испортила!

- Обманщица!

- Ты нарушила клятву!

Ведьмы двинулись на нее, но руки их теперь хотели содрать с нее кожу живьем. Ребекка закричала, а Перри внезапно оказался совсем близко и с кровожадной радостью посмотрел на нее.

- За команду брига "Ариадна"!

 

Ребекка резко распахнула глаза и осознала, что разбудил ее не кошмар, а нечто совсем иное. Кто-то коснулся ее защитного щита, но не внешнего, которые она ставила на всякий случай, а личного, который не позволял ее же магии нанести вреда самой себе.

Над ней с кортиком в руках склонился озадаченный Перри Тактук.

- Ты с ума сошел?

Перри, застигнутый на месте преступления, пребывал в растерянности. Ребекка, впрочем, тоже.

Убить мертвеца за предательство было невозможно, а отключить его и выбросить труп в море - всё равно, что помиловать. Можно было лишить его мяса, но капитан не дурак - наверняка уже что-нибудь припрятал. Ситуация была до того комичная, что Ребекка не удержалась и залилась громким смехом.

Перри от этого смеха явно стало не по себе, и он подскочил и стал пятиться к двери. Решив, что образ злой и непредсказуемой ведьмы удался на славу, она приподнялась на локте и добавила:

- Больше не буди меня таким дурацким образом.

Затем сладко зевнула и, повернувшись спиной к Перри, улеглась спать дальше.

На этот раз ей снилось, что она гуляет по родному городу Саннджифу, и волосы у нее русые, а глаза серые, как были в детстве, и каждый торговец на Освинском базаре ей приветливо улыбается, узнавая ее, и она проходит мимо огромных лавок со спелыми фруктами и овощами, мимо разукрашенных местными мастерами глиняных тарелок и кружек, мимо рядов с блестящими украшениями и прекрасными готовыми платьями из летящей ткани, и останавливается только возле лавки с со свежими соками, которая стоит в самом конце базара, и отдает заранее приготовленную монетку молодому Кевану, который, широко улыбаясь, без лишних вопросов протягивает ей стаканчик с миндальным молоком, какое делают только на Саннских островах.

 

Глава 3

Чужестранки

 

Мисс Крент зашла в кабинет Управляющей поместьем с утра пораньше и застала ее на месте - мисс Грандмайл с удивлением обнаружила, что, несмотря на все ее переживания и приключения, мир не остановился, и стол ее был завален непрочитанной корреспонденцией. Она принялась разбирать бумаги, мысли же ее были далеки от счетов, приглашений и писем.

- Сэр Тактук изъявил желание позавтракать с вами, - сухо проинформировала ее мисс Крент и удалилась.

Линда кивнула закрытой двери, не отрываясь от бумажек. Часы уже прокаркали девять раз, когда девушка наконец опомнилась и побежала в обеденную залу. Вильгельм Тактук уже был там и нервно наворачивал круги вдоль дальней стены.

Похороны! Как она могла забыть?!

- Мисс Грандмайл, вы не получали писем от Перри?

Нет, не похороны.

- Доброе утро, сэр Тактук. Прошу прощение за опоздание. От сэра Перри Тактука писем не было.

- Скверно, - нахмурился Вильгельм и наконец сел за стол.

Линда к нему присоединилась и принялась поглощать пищу.

То, что Перри исчез примерно тогда же, когда и Тод, несколько напрягало. Мог ли Перри приплыть, забрать Тода на корабль и увезти куда-то по его просьбе? Мог. Но Перри вряд ли стал бы врать отцу. К тому же кроме Перри на судне есть еще целая команда матросов, а Тод явно не хотел быть раскрытым так просто.

Значит, Перри просто пропал.

- Я съезжу в город утром. Наверняка в порту кто-нибудь что-нибудь видел или слышал.

- Было бы замечательно, - хмуро отозвался Вильгельм, и, проигнорировав завтрак, сразу потянулся к вину.

- Что насчет похорон?

- Завтра. Нет, послезавтра. Организуйте всё на послезавтра.

- Я могу идти?

- Да, идите. Как вернетесь с Кинефрида, зайдите ко мне.

- Непременно.

Линда поднялась и вышла из обеденной залы, передала служанке, чтобы отправила мисс Крент в ее кабинет и сама направилась туда же.

 

Старшая горничная явилась через пять минут.

- Вы хотели меня видеть, мисс Грандмайл?

- Сэр Тактук пожелал, чтобы похороны состоялись послезавтра. Я хочу, чтобы организацией занялись именно вы.

Мисс Крент поджала губы.

- Понимаю, мисс Грандмайл.

- Не уверена, мисс Крент. Я хочу, чтобы организацией занялись именно вы, так как завтра утром я увольняюсь и уезжаю из поместья. Я порекомендую вас на эту должность, думаю, сэр Тактук согласиться вас принять хотя бы до возвращения леди Милдрит.

Глаза старшей горничной так торжественно загорелись, словно мисс Грандмайл впервые приняла хоть сколько-нибудь хорошее решение.

- Благодарю вас, мисс Грандмайл. Не сомневайтесь, я вас не подведу.

- Тем не менее, я хочу знать, что происходит в поместье, даже находясь за его пределами. Мне интересны все новости, тревожные слухи и необычные происшествия, которые будут происходить в поместье и в городе. Вы будете моим шпионом, мисс Крент?

Это был звездный час мисс Крент. Казалось, она ждала этого предложения всю свою жизнь, но всем раньше ее услуги были без надобности. Знай они то, что было известно ей, они давно бы уже сделали ее своим информатором, но мисс Крент не раздавала свои тайны просто так.

- С радостью, мисс Грандмайл.

- В таком случае, - Линда открыла ящик стола, достала из него золотой и положила прямо перед мисс Крент, - я буду вам очень признательна.

Старшая горничная заговорщицки улыбнулась и спрятала монету в кармашке передника.

 

В порту Линде удалось узнать немногое. Утром к берегу прибились два трупа, другие моряки опознали в них юнгу и рулевого с "Ариадны". Впрочем, это еще ничего не значило, так как они могли выпасть за борт во время битвы на абордаж, что случалось часто. Но представители этих профессий никогда не стояли в авангарде, да и ранений на их телах не было.

В остальном, "Ариадну" никто не видел.

Линда зашла в портовую службу правопорядка, поговорила с начальником отдела сыска Раймондом Арне, и вместе они решили объявить бриг в розыск. Раймонд пообещал сообщить в поместье, как только появится новая информация.

На этом расследование Линды закончилось, и она, купив все необходимое в дорогу, вернулась в поместье.

 

Маргери хотела выйти в путь еще на рассвете, но вчерашнее появление Линды и выпитое вино помешало её планам. Чемодан всё еще был не собран, и Маргери очень сильно жалела, что не попросила Тода придумать что-нибудь с колесиками, пока он не исчез. Лишних денег на то, чтобы нанять хотя бы телегу, у Маргери не было, но даже три ее лучших платья, которые, по мнению Маргери, были катастрофическим минимумом, весили прилично. А кроме них в чемодан не вмещались три шляпки, две пары туфель и разные мелочи, вроде еды и воды.

Маргери кружила коршуном над чемоданом, выкладывая то одно, то другое, и раздумывая, что можно положить на освободившееся место. В конце концов, когда, сев на чемодан, Маргери с трудом смогла его застегнуть, она вспомнила еще об одной важной вещи, которую забыла положить в чемодан.

Маргери вскочила и принялась искать забытую вещь. Через пару минут она вернулась к чемодану, открыла его снова, и поверх всех вещей положила карту двух королевств из мастерской Тода Тактука.

Во второй раз чемодан закрывался намного дольше.

 

Ребекка проснулась в прекрасном настроении. Она, напевая веселую песенку собственного сочинения о странных капитанах и отважных ведьмах, спустилась на кухню и приготовила себе, наконец, нормальный завтрак, позволила себе израсходовать ценную воду на умывание и мытье волос, обшарила каюты матросов на предмет подарков женам и девушкам, нашла пару приличных платьев и одни изумрудные серьги (как для нее покупались!), переоделась в чистое, спустилась к себе в каюту с бутылкой вина и кружкой и принялась его дегустировать.

Перри с самого утра сидел в трюме, не сдвигаясь с места. Ведьма не заходила туда, но с помощью магии чувствовала. Вначале это ее вообще не беспокоило, но к ближе обеду начало серьезно напрягать. Она что, труп поднимала, чтобы сидеть в одиночестве?

Рассерженная ведьма влетела в трюм, отправляя дверь в свободное плавание, и застала Перри сидящим в углу и сосредоточенно о чем-то думавшем.

- Ты что тут подох, что ли? - не смешно пошутила Ребекка.

Перри безразлично пожал плечами.

- Бери свою заначку, пойдем обедать.

Капитан неопределенно дернулся.

- Ну, ну, ну! Давай, шевелись! А то сама тебя подниму, с меня не убудет.

Капитан нехотя поднялся и пошел за девушкой.

 

Солонину Перри ел вяло, с какой-то неохотой. Иногда открывал рот, будто намеревался что-то сказать, и резко передумывал. Ребекка же быстро уминала гречку с вяленой рыбой, то и дело поглядывая на апатичного капитана.

- Тебе что, жить надоело? Ешь, давай!

Шутки у Ребекки сегодня выходили какими-то несмешными.

Перри стал усерднее накалывать еду на вилку, на этом бурная деятельность была закончена.

Ведьма налила себе из кувшина воды, отпила немного, пристально разглядывая мужчину, и сказала уже намного мягче:

- Говори уже, чего хотел.

Капитан весь аж как-то подобрался и заглянул ей в глаза.

- Расскажи мне о ведьмах, Ребекка.

- Расскажи мне, куда мы плывем, капитан.

Перри ненадолго задумался и предложил:

- Бартер.

- Бартер, - кивнула ведьма.

 

Зачем мертвым информация - тема для философского трактата. У Ребекки опыта общения с мертвецами было мало, так как поднимала она их чисто из научного интереса, и, как правило, они всегда спрашивали одно и то же.

- Зачем ты меня убила?

Отвечать на этот вопрос было скучно и долго, а толку всё равно не было никакого. К тому же у мертвых сразу напрочь исчезал хоть какой-нибудь пиетет к ведьмам, и они длинно и нудно рассказывали, что они обо всех них, ведьмах, думают. Думали они на удивление слаженно и синхронно, и если бы не нецензурная брань, которой они украшали свою речь, то Ребекка бы решила, что это какой-то отрывок из учебника по ненависти к ведьмам.

Иногда мертвецы спрашивали не о себе, а ком-то близком - родителях, друзьях или любимых. В такие моменты ей становилось неловко, она отвечала кротко и быстро отключала труп.

У Ребекки Нонейм не было никого. Она не жаловалась, нет, она уже давно привыкла к своей ненормальной жизни и часто радовалась простым вещам - приятному сну, чистой постели, удачному побегу или просто куску вкусного пирога. Но эти люди напоминали ей, что существует и другая жизнь - та, которую она привыкла не замечать. Она бродила по городам, подмечая приставные лестницы, по которым можно забраться на чердак для ночевки, темные подворотни, в которых можно спрятаться, чтобы никто не заметил, зазевавшегося торговца, у которого можно стянуть красивое наливное яблоко, а лучше сразу два, чтобы было, что перекусить в дороге. Но простой городской жизни Ребекка не замечала, ведь всё это было за гранью ее возможностей. При большом желании ведьма могла взять всё, что ей хотелось, но мир этот принадлежал не ей. Это был мир купцов и мореходов, строителей и военных, бедняков и благородных сэров, и, в конце концов, магов - но не её.

Что такое ведьма?

Ведьма - это обиженная женщина.

 

- Я родилась сероглазой и русоволосой девочкой двадцать пять лет назад. В роду Нонеймов, как известно, никогда не рождались девочки, и отца это прилично озадачило. Мать же, едва я отучилась от грудного молока, уехала из дворца, переложив ответственность за воспитание ребенка на отца. Он, на удивление, души во мне не чаял, баловал, сам учил меня писать и читать, и, конечно же, использовать магию. Магом он и вправду прекрасным, вот только дар мой был на редкость нестабилен - сегодня могу дерево вырастить, а завтра еле-еле пожухлую травинку поднимаю. Основная стихия отца - земля, поэтому Саннские острова самые прекрасные на свете, а Королевский сад уже невозможно забыть, даже если ты пробыл в нем всего пять минут.

- Основная стихия?

- Часто маги и ведьмы могут пользовать сразу несколько стихий, но выбирают одну, к которой больше расположены.

- Твоя стихия - поднимать мертвых?

- Некромантия - это не стихия. Это скорее так, баловство.

Капитан скривился, но ничего не сказал.

- Моя стихия - воздух, хотя я фактически могу использовать любую. Да, я одаренная, - без тени гордости сказала Ребекка. - Огонь, как правило, надо создавать самому, а это большие энергетические затраты, вода тоже не везде есть, земли нет, к примеру, здесь, в море, а воздух есть везде. Ведьмы и маги редко используют эту стихию, считая ее самой слабой, но, как по мне, так они просто не умеют ей пользоваться. На чем я остановилась? Ах, да. Во дворце мне жилось прекрасно. Все меня любили, несмотря на то, что я была будущей ведьмой. У меня была лучшая подруга - принцесса Амараллис, своя комната, книжки и даже гувернантка. Но в один прекрасный день всё закончилось.

Мне было семь с половиной лет, когда мне приснился Сон. Сложно объяснить толком, что это такое, да и я тогда мало что поняла из свалившейся на меня информации. Говоря по-простому, Сон - это когда ведьмы принимают тебя в свой круг. А утром я проснулась рыжей и зеленоглазой. Отец был в шоке и рванул в кабинет к императору Лисандру, гувернантка, ойкнув, тоже выскочила за дверь, служанка, которая принесла мне завтрак, споткнулась, опрокинула поднос и начала молиться Пресветлым богам, а Амараллис, которая почему-то поняла всё раньше меня, рыдала у двери моей спальни, пока ее гувернантка ее не увела. Позже я узнала, что отец ходил к императору, моля меня оставить, но император был непреклонен и дал лишь день отсрочки на сборы и экипаж, который доставит меня в Храм. Отец прибежал вечером, кинул в небольшую сумку пару книг и немного еды, вымыл мне голову с какой-то гадостью, отчего мои волосы почернели, и через тайный ход вывел меня к причалу, где посадил на лодку, отдал сумку и увесистый мешочек с монетами. "Дорогая, ты должна знать, что нужно делать. Тебе должны были рассказать. Тебе рассказали?" Я замялась и спросила: "Во сне?" Отец посмотрел на меня несчастными глазами. "Да, дорогая, во сне. Слушайся своих снов. Ты будешь самой сильной ведьмой, я тебе это обещаю. Но ты должна быть сильной и сейчас. Ты не можешь вернуться во дворец, там теперь для тебя опасно. Теперь везде для тебя опасно. Но самое опасное место - это Храм. Как бы тяжело ни было и как бы ни было страшно, никогда не подходи даже близко к нему. Обещаешь мне?" Я шмыгнула носом и кивнула. Отец отвязал лодку и толкнул, затем призвал ветер, и лодка понеслась вперед. Отца уже не было видно, а лодка всё неслась и неслась, пока не остановилась, покачиваясь на волнах.

Тогда я думала, что это худший день в моей жизни. Но гораздо хуже стало, когда я приплыла в Кутберт и у меня украли все отцовские деньги, еще хуже, когда пришлось красть еду и получать наказание, если кража была неудачной, еще хуже, когда черная краска с волос смылась и меня схватили стражники, еще хуже, когда судья зачитывал приговор, и еще хуже, когда я в первый раз убила человека, чтобы спасти себя саму. У ведьмы после принятия в круг не так много вариантов. Большинство из нас принимают от шестнадцати до двадцати пяти лет. Есть время пожить нормальной жизнью, научиться творить магию. Затем половина из нас идет в Храм, чтобы рожать детей магам-предателям.

Маги нужны государству, а вот ведьмы им не угодили. Когда мой пра-пра-прадед спас Саннские острова от вторжения, а самого императора от смерти в плену, был заключен договор. Согласно ему Селвин Нонейм обещал обратить магов в веру в Пресветлых богов. Взамен, император пообещал ему отменить опалу на магов и взять на работу всех, кто пожелает принести клятву. Скоро все поняли, как много пользы может принести магия, и во всех королевствах был заключен подобный договор. Вот только ведьм он не касался. Им даже не предложили такого варианта, а ведь вполне возможно, что они бы и согласились. Нет, то патриархальное общество просто забыло про женщин, с которыми никто никогда не заключал никаких контрактов. А когда же они опомнились и вспомнили, что маги рождаются только от ведьм, а не от простых девушек, было уже поздно. Ведьмы-то могут рожать от простых людей, и иногда девочки рождаются даже с небольшими, но очень интересными способностями, например с даром предсказания, целительства, телепатии или эмпатии. Им, по большому счету, плевать, будут ли их дети вообще когда-либо использовать магию, а лучше бы они вообще ее не имели, чтобы на них не охотились. Они были злы, обижены и готовы умереть, лишь бы не лечь в одну постель с магом.

Но королевствам нужны были маги. Они к ним привыкли. Маг - это комфорт и удобство в мирное время и защитник королевства, стоящий порой целой армии, во время войны. Что же они сделали? Пришли к нам просить прощения? Придумали для нас новый договор? Нет. Они начали настоящую войну. Нас сжигали там и тут, порой даже сами маги. Они построили Храмы и сказали: "Эй, ведьмы! Не хотите, чтобы вас преследовали до конца жизни? Добро пожаловать в наш элитный бордель для магов! Тут вы найдете кров, еду, тепло и спокойствие, а взамен мы просим всего-ничего - нарожайте нам сотню-другую мальчиков. А лучше тысячу". Ведьмы были сильными и слабыми. Слабые сдались первыми.

Ведьминская армия поредела, но мы все еще храбро сражалась и за каждую убитую ведьму оставляла за собой труп мага. В конце концов, ведьма по имени Адамина пришла к императору и сказала: "Вы убьете всех наших лучших ведьм, и взамен мы убьем всех ваших лучших магов. Даже если вы уничтожите нас всех и останетесь живы, вам останутся лишь слабые ведьмы с маленьким даром. Вы готовы сделать такой выбор?" Император был не готов.

В результате долгих переговоров был заключен Тайный контракт, согласно которому каждая сильная ведьма должна была родить от избранного мага первенца, причем не важно, какого пола он будет. До этого момента она находилась под опекой мага. После рождения первенца она получала медаль неприкосновенности, которая бы запрещала охоту на нее.

Сначала решение показалось всем простым и прекрасным. Но очень скоро стали возникать проблемы. Какую ведьму можно считать сильной? Изначально, сильными считались те, кто не ушел в Храм. Но в следующем поколении силу таким образом измерить было нельзя. Тогда было придумано Испытание. Согласно ему, каждая ведьма, которая избежала шестидесяти шести сожжений заживо и тринадцати попыток утопления, считалась сильной. Города, в которых был произведен суд на ведьмой, не должны были повторяться, а число должно оставаться неизменным. Только тогда она могла попасть в Совет Верховных Ведьм.

Это считалось миниатюрной версия войны, которую мы прошли. После того, как ведьму избрали в круг, у нее теперь было два пути - пойти в Храм или пройти через охоту на ведьм.

Но и на этом история не закончилась. Девочек с магическим даром прекрасным образом рождалось больше, чем мальчиков. Совет стал разрастаться, угрожая перерасти в новый конфликт. И тогда их стали вербовать, дав им то, чего они всегда желали.

По рыжим волосам и зеленым глазам сразу можно определить, что женщина - ведьма. Но магам повезло больше: они могут рождаться с любым цветом волос и глаз и не меняют своей внешности до конца жизни. Ведьма, пусть и с медалью неприкосновенности, всегда остается ведьмой.

Неизвестно, каким образом маги ее сделали и где они ее прячут, (думаю, тут постарался дар иллюзий, который подвластен лишь магам) но факт остается фактом: они изобрели Печать, которая может навсегда изменить цвет глаз и волос. При этом магический дар никуда не исчезает. Верховные ведьмы теперь могут дать клятву верности, получить печать и слиться с толпой, периодически выполняя поручения по приказу сверху.

- Значит, ты, судя по внешнему виду, из тех, кто решил пройти Испытание. Сколько тебе осталось?

- Четыре сожжения, - гордо сказала Ребекка.

Перри удивлен не был. Он лишь странно посмотрел в сторону кухни, где всегда можно было найти их веселого кука, старину Батча, но теперь его место неестественно пустовало, отчего мертвое сердце Перри тоскливо сжалось.

- Это понятно. Но на кой черт понадобилось убивать меня и мою команду?!

Ребекка тут же скривилась: кто о чем, а лысый о расческе. Не исключено, что капитан и весь этот разговор затеял только ради этого вопроса. Ребекка почувствовала себя обведенной вокруг пальца: мало того, что она по собственной воле рассказала капитану секретную информацию, так ее еще и развел, как маленькую девочку, собственный труп!

- Что ж, - Ребекка равнодушно пожала плечами, старательно пытаясь спрятать мстительную улыбку, - вам просто не повезло.

Если бы Перри умел убивать взглядом, то от Ребекки бы уже даже мокрого места не осталось. Ведьму такое настроение капитана позабавило, и она откинулась на спинку стула и, выпрямив спину и закинув ногу на ногу, вздернула подбородок и кокетливо улыбнулась, выдерживая паузу.

- В Эббе меня уже пытались сжечь и весьма активно пытались повторить неудачную попытку. По правилам Испытания, нельзя, чтобы ведьму дважды казнили в одном и том же городе, а в серьезности намерений горожан и местной стражи не приходилось сомневаться.

Мне нужен был корабль достаточно большой, чтобы я могла быстро уплыть на нем с острова и при этом надежно спрятаться где-нибудь внутри от самой команды. В порту стоял только один подходящий корабль - бриг "Ариадна".

Еды я взяла с собой немного, надеясь, что вы плывете на один из соседних островов. Но время шло, корабль всё плыл и плыл, а еда закончилась. Мне было голодно, холодно и тоскливо, корабль нигде не останавливался, и в какой-то момент я не выдержала и решила всё-таки наведаться в кухню и стащить чего-нибудь съедобного. Там вы меня и поймали.

Поначалу я даже подумала, что это весьма неплохой поворот событий, так как пленников, как правило, принято хоть чем-нибудь кормить. Так я могла бы быть обеспечена провизией до прибытия в Кинефрид. Серебряные наручники, заглушавшие мою магию, меня не напрягали, так как я еще в детстве заплатила целый украденный золотой одному фокуснику, который научил меня, как из них выбираться. С тех пор этот золотой множество раз окупался. Единственное, что меня немного беспокоило, это то, что в Кинефриде мне тоже не стоило появляться - меня уже пытались там сжечь, еще в детстве. Но я решила, что как-нибудь разберусь и с этим и сбегу при первой же возможности.

Но твои матросы раскошелились только на кружку воды, и то неполную, а потом стали подбивать тебя вышвырнуть меня за борт. Я с ужасом представляла, как, обессиленная от голода, буду карабкаться обратно на корабль. Ты же, за что тебе отдельная благодарность, хотел сделать всё по правилам и сдать меня по прибытию в порт судье. Я уже понадеялась, что всё обойдется, как один из твоих людей предложил сделать свой, морской суд, с записью в судовом журнале. Это была его фатальная ошибка, которая стоила всему бригу "Ариадна" жизни.

У меня уже было тринадцать официальных попыток утоплений, и по правилам я не могла попасть в Совет, если бы число стало больше. На самом деле намного сложнее сбежать до суда, чем после него.

- Погоди, но как ты нас услышала? Ведь всё это происходило в моей каюте?

- Моя стихия - воздух, и я умею перенаправлять звук к себе, что позволяет мне подслушать практически любой разговор. Самое сложное - это найти человека, которого надо подслушать, особенно в незнакомом тебе месте. Но я была голодна и зла и быстро уловила важный для меня разговор. Нужно было что-то сделать, но физически я была достаточно слаба, и оставалось рассчитывать только на магию.

Я пустила крохотные ветерки исследовать корабль и всё вокруг него, и наконец-то нашла то, что искала.

Вы в тот момент как раз проплывали мимо маленького необитаемого острова, которые многие называют островом Проклятых костей. На него три года назад меня высадили пираты. Мало кто знает, что необитаем этот остров не из-за того, что мал и находится вдалеке от прочих островов и материков, а потому, что в некоторых местах его порода треснула, и из разломов выходит ядовитый угарный газ без запаха и цвета. Я сама бы могла там погибнуть, не успев понять, в чем дело, если бы не подняла несколько мертвецов и не выяснила, что с ними случилось.

Короче говоря, план был до безумия прост и довольно легок в исполнении. Я разделила газ по порциям и отправила к бригу "Ариадна". Тяжело концентрироваться на людях, когда единственное, чего тебе хочется, это скорее побежать на кухню и нормально поесть, но я максимально сосредоточилась на небольшом тепле, которым окружено каждое живое тело, и закинула в его легкие порцию ядовитого газа - и, вуаля, тело уже мертвое. Ну, а дальше ты и сам знаешь.

- То есть ты хочешь сказать, что убила всю мою команду только из-за бюрократической накладки в твоем Испытании? - угрожающе спросил Перри.

- Ну, по правде, еще очень сильно хотелось кушать, - задумчиво почесала переносицу Ребекка.

Капитан презрительно-несчастным взглядом посмотрел на ведьму и поспешно опустил глаза. Всё происходящее казалось ему каким-то нереальным и сюрреалистичным. Перри, как и его отец, всегда считал, что смерть - дело столько же великое и незыблемое, как и сама жизнь, что смерти можно достигнуть, только сражаясь за что-то или против чего-то. Сама мысль о том, что смерть может найти человека случайно, казалась ему глупой наивной шуткой. Ребекке было за что сражаться и убивать, но смерть, которую она даровала ему и его команде, не была благородной. Ведьма не стала сражаться с ним лицом к лицу, пусть даже и с помощью магии, она изобрела самый подлый и гнусный вариант из всех, а мотивы ее были низкими и неуместными по отношению к доблестной команде брига "Ариадна" и ее капитану. Перри хотелось проснуться и обнаружить, что всё это было лишь ужасным кошмаром. Ему бы хотелось, чтобы враг его оказался сильным и умным стратегом с великими целями, но красивая девушка, сидящая перед ним, выглядела хрупкой и слабой, а цели ее были словно насмешка над устойчивым мировоззрением капитана. В горле у него от таких мыслей застрял ком, а сердце его снова болезненно сжалось, хотя, по сути, ни того, ни другого с его мертвым телом произойти не могло.

- И что же ты будешь делать, когда получишь Печать? Купишь себе милый домик в каком-нибудь прелестном городишке и будешь выращивать цветочки на балконе?

Ведьма посмотрела на него с умилением матери, которая услышала от своего несмышленого сынишки такую редкую и при этом милую глупость, что не смогла не улыбнуться.

- Милый Перри! Скажи мне, какая женщина, после того как она прошла через огонь и воду, станет спокойно жить в домике с цветочным балконом?

- Какая? - поддался на провокацию Перри.

- Да никакая! - фыркнула Ребекка. - Мы уже давно готовимся к полномасштабной революции.

- А как же клятва верности?

- Ха! Подумаешь, клятва. Ее писали правители по своим канонам, а у нас свои правила - правила Темнейших богов. Зато за время нашего "шпионажа" на благо королевств и империй мы узнали много секретной информации. Что же до Печати, то магия подчинения, которая в ней заложена, сродни некромантии, так что наши ведьмы уже давно ее взломали.

- Чего же вы тогда ждете?

- Раньше нас было недостаточно, чтобы начать войну, ведь придется сражаться не только с магами, но и с обычными людьми. К тому же до сих пор не решено, что сделать с магами. Убить их нецелесообразно, кинуть в те же Храмы, что они для нас построили - смешно, но месть, так или иначе, должна свершиться. Люди всё же всего лишь люди, и нам понятен их страх, но маги предали не просто ведьм - своих женщин, отвернулись от собственных матерей и детей и должны поплатиться за это. Будет война, Перри, очень жестокая война, и можешь поблагодарить свою Пресветлую, что ты уже мертв.

Капитан речью Ребекки не проникся и стал старательно доедать мясо, непонятно чему улыбаясь.

- Ничего у вас не получится, - с набитым ртом сказал он.

 

Обед у Линды выдался не менее сложным, чем у Ребекки.

Сэр Тактук тихо выслушал всё, что госпожа Управляющая узнала в порту, и с каждым ее словом становился всё мрачнее и мрачнее. В таких условиях говорить об уходе было крайне неудобно, и Линда чуть было не поддалась своим страхам, но вовремя вспомнила, зачем она это делает. Она должна была найти Тода. Что-то внутри нее истерично вопило, что он попал в беду, и, хотя у нее не было никаких доказательств этой теории, она чувствовала, что лишь она одна способна ему помочь.

- Сэр Тактук, также я хочу вас уведомить, что завтра утром я покину поместье, возможно, навсегда.

Вильгельм изумленно посмотрел на нее.

- Мисс Грандмайл! Вы не можете уехать прямо сейчас! А как же похороны Тода? Кто будет управлять поместьем? Вы что, хотите оставить меня тут в полном одиночестве, в конце концов?

Линда стыдливо опустила глаза, но всё же смогла взять себя в руки.

- Похоронами уже занимается мисс Крент. Ее же я и предлагаю взять мне на замену, хотя бы до того времени, пока не вернется леди Милдрит. Она умна, умеет управлять людьми и, самое главное, образованна. Что же насчет одиночества - у вас огромный штат слуг, вы никогда не останетесь один.

- Мисс Крент? Старшая горничная? Это смешно!

- Прошу не забывать, сэр Тактук, что мисс Крент - ваша дальняя родственница и, хоть и является двенадцатой дочкой сэра Бертрама, получила достойное данной должности образование. Кроме того, она хорошо знает прислугу и само поместье.

- Но, мисс Грандмайл, куда же вы направитесь? Если вас переманили мои соседи, предложив больше денег, я готов платить вам столько же, только назовите цену.

- Мое путешествие не должно вас волновать, сэр Тактук. Но, для успокоения вашей и моей совести, могу сказать, что никто меня не перекупал. Я сама приняла решение о том, что мне пора сменить обстановку и, возможно, найти себе состоятельного жениха, пусть и возраст мой уже не так хорош для удачного замужества.

Последнее являлось таким железным аргументом, что Вильгельм не посмел ничего возразить. Он всегда рассчитывал, что Линда выйдет за замуж Тода, вероятно и она так думала, но теперь Тод мертв, и девушка спешила найти себе другого завидного жениха. Похоже, она не так уж сильно любила его сына, как ему думалось.

- Могу ли я считать ваше решение окончательным и бесповоротным?

- Да, сэр Тактук.

Вильгельму только и оставалось, что неодобрительно качать головой.

 

Собиралась Линда довольно быстро. Она кинула в небольшую сумку, которую можно было перекинуть через плечо, еду, которую заранее закупила в городе, флягу с водой, запасное дорожное платье, мыло, чтобы можно было постирать вещи в дороге, и пару заряженных согревающих камушков. Линда сильно сомневалась, что ей удастся найти приличную ванну в дороге, но она была слишком чистоплотна и любила мыться в горячей воде. Когда такие камушки разряжались, их можно было обновить у городского мага и снова согреть воду для ванны буквально за минуту. Когда с основным набором было покончено, она решила исследовать свои покои на предмет каких-нибудь нужных в пути вещей.

Также в сумку были закинуты пару свечей, расческу, пару заколок для волос и маленькое зеркальце на цепочке, подаренное еще ее отцом. Зеркальцем она практически не пользовалась, но его можно было выгодно продать в случае нужды. Денег у Линды за время работы в поместье скопилось достаточно, чтобы скромно попутешествовать по всему континенту, но никогда не знаешь, что может случиться в пути. Украшений и помад она не покупала, дорогих платьев не заказывала, позволив местной швее пошить для нее лишь тот необходимый минимум, который должна была иметь девушка ее положения. Но один браслет у нее всё-таки нашелся.

Два восьмидьца назад Тод решил сделать ей подарок собственного изобретения. Браслет был довольно широким и жестким, без застежек, и надевался на руку непосредственно через кисть. Линда еле протиснулась в узкое отверстие, но Тод сказал, что так и задумано, а потом попросил сжать ладонь в кулак и опустить. Браслет был красивым, с блестящей металлической отделкой с рисунком, пришитой к красноватой обработанной коже, и по центу у него вытянутой капелькой сверкал металл, под которым блестела маленькая серебристая кругляшка. Тод нажал на нее, и серебристая пластина вместе с ней мгновенно выдвинулась вперед, обнажая острое лезвие, сродни крошечному кортику. Линда ахнула.

- Это конечно, не настоящее оружие, но для самообороны пойдет, - сказал Тод и, нажав на кругляшку, задвинул лезвие обратно до щелчка. - Слышала щелчок? Это означает, что нож встал в нужный паз и больше не выдвинется, пока ты снова не нажмешь на эту кнопочку.

И правда - Тод убрал руку и браслет снова стал просто браслетом, может быть недостаточно женственным, зато совершенно неопасным на вид.

- Но зачем мне такое оружие? - возмутилась Линда.

- Не знаю, ну, вдруг что-нибудь случиться, а меня не будет рядом. Носи его, не бойся, я постарался сделать его как можно более безопасным.

Линда поблагодарила Тода, пообещала носить подарок, но, едва он ушел, тут же сняла опасное украшение. Снималось оно с еще большим трудом, чем одевалось, и девушка безумно боялась, что скорее лезвие снова выскочит и поранит ее, чем она его снимет. Но всё обошлось, и она незамедлительно кинула браслет в один из своих ящиков и благополучно забыла про него до настоящего момента. "Он знал!" - с праведным негодованием подумала Линда и еще больше утвердилась в своих догадках. Браслет она, несмотря на свои опасения, решила взять с собой.

Затем она спустилась в конюшню и договорилась с конюхом, чтобы тот на рассвете отвез ее к Пограничному перешейку. Вначале она хотела было выкупить у сэра Тактука Оптимиста, но тогда было бы сложнее объяснить пограничным стражникам, зачем она едет в Западное королевство, да и ехать на лошади она, откровенно говоря, побаивалась.

Напоследок Линда приняла горячую ванную, сытно поужинала, нашла мисс Крент и объяснила, где что лежит в ее кабинете (мисс Крент ничего нового не узнала), спустилась в мастерскую Тода, сделала нервный почетный круг вокруг его стола, не найдя ничего примечательного кроме старых воспоминаний, и снова поднялась в свои покои. Спать ей не хотелось совершенно, так что она просто беспокойно шагала от одной стены своей спальни до другой, пытаясь вспомнить, не забыла ли она чего. В конце концов, она испугалась, что если не ляжет прямо сейчас, то непременно всё проспит, и решила думать о насущном уже лежа в кровати, где, неожиданно почувствовав себя безумно уставшей, мгновенно уснула.

 

Капитан стоял в носу брига, вглядываясь в горизонт. Ведьма стояла за ним, терпеливо ожидая, пока он наконец-то расскажет ей, где они, собственно, находятся. Но он молчал.

- Ты что-нибудь видишь? - не выдержала Ребекка.

- Да.

- Что же?

- Море.

Ребекка в который раз пожалела, что убить труп невозможно. Поэтому просто сжала руки в кулачки, пока ногти не впились в ладони до крови, и спросила снова:

- Что-нибудь еще?

- Да. Надвигается шторм.

Новое молчание взбесило девушку еще больше.

- Я напоминаю, капитан, что мы заключили бартер, согласно которому ты должен рассказать мне, куда мы, собственно плывем.

- Я помню про свою часть договора, ведьма. Поэтому со всей ответственностью сообщаю, что мы плывем к горизонту.

- А за горизонтом что?

- Море, естественно.

Рука Ребекки непроизвольно поднялась, и ветер смахнул Перри с корабля, словно он был невесомой пушинкой. Тело со звонким "хлюп!" упало в воду, а девушка подбежала к борту, чтобы на него посмотреть.

Капитан всё еще был в том подобии жизни, которое ему дала ведьма, и поэтому неуклюже барахтался в воде. Затем вдруг остановился, запрокинул голову и как-то так хитро посмотрел на Ребекку, что она тут же поняла, что дело дрянь.

Капитан со всей ответственностью к делу шел ко дну.

- Куда?! - истошно закричала Ребекка.

Магию воды ведьма не особо любила, но это не помешало ей поднять огромной струю с телом капитана и выкинуть его обратно на палубу, как дохлую рыбешку.

Ведьме захотелось закричать что-нибудь злорадно-обличительное, но ничего достаточно умного ей в голову не пришло, поэтому она просто грозно наклонилась над телом, уперев руки в боки. Капитан, очевидно, был расстроен и на девушку внимания не обращал.

- Как водичка?

- Прекрасная. Может, и сама искупаешься?

Вот ведь... Тактук.

- Пойдем, милый, покажу кое-что.

- Интересное?

- Очень.

- И что же такое интересное ты мне покажешь, а, Ребекка?

- Пойдем и узнаешь.

- Неа, не пойду. Мне и тут хорошо.

Порой Ребекка удивлялась, как этому оболтусу вообще могли доверить целый бриг. Не иначе как его папаша просто решил избавиться от строптивого сыночка.

Делать было нечего, и ведьма накинула на Перри магию подчинения и повела его вниз, к трюму, чтобы посадить на цепь туда же, где еще несколько дней назад сидела она. Мера была жестокой, но необходимой, так как в том, что капитан снова попробует сигануть в море, она не сомневалась. А то и еще чего хитрого и ужасного придумает, благо до этого он был слишком озабочен собственной смертью, чтобы составить по-настоящему каверзный план. По дороге к кухне ведьма придумала больше пятидесяти способов убить ее, не затрагивая ее личного щита, и неприятно поразилась своей недальновидности. Всё-таки не зря она 119 раз  чуть не умерла по собственной глупости, ох, не зря.

Отключать капитана она не стала. Пусть сидит там внизу всю ночь, мучается. Может, и совесть проснется.

В ту ночь Ребекке ничего не снилось, не считая какой-то мрачной, гудящей музыки, от которой с утра у нее болела голова.

 

Линда проснулась еще до рассвета, словно по щелчку, быстро надела штаны, юбку, рубашку и дорожный корсет, предварительно отпоров подкладку и запихнув под нее несколько монет, взяла сумку и мешочек с деньгами, обула удобные туфли и спустилась вниз. Потом, подумав, забежала в кухню, сделала себе на скорую руку завтрак, съела его, выпила чай и со спокойной душой пошла к конюху. Конюх, понятное дело, решил в такую рань не просыпаться и внизу ее уже ждал, позевывая, возница с запряженным экипажем. Линда в последний раз окинула взглядом поместье, с неудовольствием заметила увядшие розы прямо возле центрального входа, но постаралась об этом как можно быстрее забыть - это теперь не ее дело.

- Утро доброе, мисс Грандмайл, - окликнул ее возница.

- Надеюсь, - невпопад ответила девушка и забралась в экипаж.

 

Линда попросила высадить ее чуть раньше, на перекрестке. Вознице было всё равно. Даже когда она не попросила его ни подождать ее, ни возвратиться за ней спустя какое-то время, возница просто удивленно приподнял брови и молча развернул экипаж.

Дальше предстояло идти пешком. Дорога была хорошей и безлюдной и спустя час она уже оказалась у границы Восточного королевства. Там, на месте бывшего сражения, в красноватой траве сиротливо стояли четыре стражника.

Когда-то, очень давно тут была настоящая граница с укрепленными стенами, дозорными башнями и высокими воротами. Но оба государства враждовали между собой столько, сколько вообще существовали, и во время каждой новой войны разрушали границу, а потом снова отстраивали, потом снова разрушали, а потом снова отстраивали, иногда даже отстраивать не успевали и разрушали буквально день назад положенные камни. В какой-то момент казначеи все же смогли донести монархам простую мысль, что желание разрушать и отстраивать довольно ощутимо бьет по их казне, поэтому договорились поставить двух стражников от каждого королевства, которые будут следить за границей.

Потом, правда, нарушили договор и еще один раз построили и разрушили, но это, так сказать, напоследок и в дань уважения традиции.

- Кто вы и зачем вы направляетесь в Королевство Левого Меча? - громко спросил стражник.

Официально Западное королевство называлось Королевством Левого Меча, а Восточное - Королевством Правого Меча. Сам же континент, на котором они располагались, назывался Двухсторонним Мечом, так как по форме и правда напоминал два меча, чьи рукояти сплавились воедино. Но так как "правый" также означает "правильный", а "левый" - "неправильный", то в народе чаще их называли Восточным и Западным королевствами, чтобы избежать лишних конфликтов. Там, где у меча было острие, в Восточном королевстве находилась столица Аеглаека, а в Западном - Аетелберхт.

- Меня зовут Шей, я работаю в поместье Тактуков. Направляюсь домой, в деревню, проведать мать.

Стражник бегло осмотрел Линду с головы до ног и сказал:

- Проходите.

Это было обычное дело - бедные люди с границы Западного королевства часто приезжали в Восточное на заработки. Поместья и города в королевстве Линды располагались более-менее равномерно, а вот в соседнем государстве жались ближе к столице, отчего жителям приграничья жилось совсем худо.

Линда, окрыленная первым успехом, двинулась дальше на запад.

 

Спустя два часа на границе появилась другая девушка - Маргери.

- Кто вы и зачем направляетесь в Королевство Левого Меча?

- Маргери Трантер, еду по приглашению к своему отцу, в столицу. Вот, - девушка очаровательно улыбнулась и показала письмо. Стражники читать не умели, поэтому лишь серьезно покивали.

- Проходите, - улыбнулся ей один из стражников.

Девушка сделала несколько шагов, а затем чемодан будто бы случайно выпал у нее из рук. Она кинулась поднимать его, но стражник был проворнее.

- Как же такая хрупкая девушка может позволить себе носить такие тяжести! Да этот чемодан больше вас!

Маргери грустно вздохнула.

- Но что же мне делать? В этом чемодане всё, что у меня есть. Да, я признаю, что он несколько тяжеловат, и, мне кажется, я уже не чувствую своих рук от усталости...

- Прекрасная Маргери, если позволите, я мог бы вам помочь. Я могу вас отвезти в деревню, где я живу, и оставить отдохнуть у меня дома после долгой дороги. Моя мать как раз сегодня испекла пирог из гусиных потрошков, и будьте уверены, такого вкусного пирога вы даже в столице не найдете!

- Это было бы так прекрасно! Но, право слово, могу ли я отвлечь вас от столь важной работы ради такой мелочи...

- Не стоит беспокоиться, чудесная Маргери. По правде говоря, нас и так тут слишком много, и мои коллеги совершенно не будут против, если я ненадолго отлучусь.

"Коллеги" посмотрели на стражника волчьим взглядом, но сжалились.

- Да езжайте уже.

Стражник спешно привязал чемодан к седлу своей кобылы, усадил на нее маленькую хрупкую Маргери и сам сел перед ней.

- Обнимите меня покрепче, красавица, не стесняйтесь.

"Деревенский ловелас" - брезгливо подумала Маргери, но прижалась к стражнику сильнее и мило улыбнулась.

Кобыла заржала и быстро поскакала в деревню.

 

Первая мысль, которая пришла Ребекке в голову, едва она проснулась, была о том, что надо проведать Перри. Она беспокоилась, что оставив его без ужина в темном трюме, капитан потихоньку начнет сходить с ума, как бывало со всеми голодными зомби.

Корабль ощутимо наклонялся то в одну сторону, то в другую, что означало, что Перри не соврал и в море действительно начался шторм. Вкупе с головной болью Ребекке доставляло это незабываемые ощущения.

Сам же капитан привалился к стене и прикрыл глаза, так что могло показаться, что он и вовсе заснул.

- Почему людям в моем положении не снятся сны? - грустно спросил он. - Это жестоко со стороны ведьм не оставить нам даже такой небольшой отдушины.

- Мертвым не нужен покой, - тихо отозвалась Ребекка.

- Смею не согласиться. Как же я тогда снова смогу увидеть мою семью, мою команду и прекрасную Маргери?

Последняя фраза покоробила Ребекку.

- Можешь открыть глаза и посмотреть на меня. Мне несколько раз говорили, что не будь я ведьмой, была бы прекрасной девушкой.

Капитан открыл глаза и взглянул на нее.

- А ты и правда ничего. Учитывая, что я ни черта не вижу в этой темноте.

Ведьма скривилась и сделала пас рукой - над потолком вспыхнуло маленькое яркое солнышко.

- Не стоит, насмотрелся уже, - тут же сказал он и снова прикрыл глаза.

Повисло напряженное молчание.

- Ты го... - начала Ребекка, но Перри ее перебил.

- А ты, конечно, паруса не подняла?

- А надо было?

Капитан тяжело вздохнул.

- Да уже без разницы. Их наверняка уже разорвало во время шторма. Прошу только, не заставляй меня подниматься на палубу, я не хочу это видеть.

Ребекке даже стало немного стыдно, будто она нанесла Перри личное оскорбление, не подняв паруса. Мертвый он был или живой, но "Ариадна" оставалась его домом на протяжении многих лет. Ребекка могла убить человека, украсть деньги и вещи, но прежде ей никогда не приходилось разрушать чужие дома. В этом было нечто святое и человечное, если ведьму вообще можно назвать человеком.

- Прости, я не знала. Я мало что понимаю в морском деле.

 Перри распахнул глаза и с недоверием уставился на ведьму. Она сгорбленно сидела на каком-то мешке, подперев рукой голову. Вид у нее был уставший и измученный, а лицо неестественно побледнело, как у свежего трупа.

- Тебе плохо? - участливо поинтересовался он.

- Укачало и голова болит, ничего серьезного.

- На кухне есть сушеная мята с лимоном. Завари ее, станет легче.

Ведьма слабо кивнула и, шатаясь, встала. Похоже, дело было совсем худо.

- А где ты спрятал свое мясо? - спросила она так тихо, что он еле ее услышал.

- В другом конце трюма, в тряпках.

Ребекка снова кивнула и неровной походкой пошла на кухню.

 

 Вернулась она спустя полчаса заметно посвежевшая с кружкой мятного чая, пустой тарелкой, ножом и вилкой, нашла спрятанное мясо и, поставив все это перед капитаном, сняла с него кандалы.

- Я надеюсь, ты не будешь делать глупостей?

- Раньше тебя это не волновало.

- Я пересмотрела свое отношение к данному вопросу.

- Я должен быть польщен - наконец-то меня признали достойным противником, - улыбнулся  Перри.

Тарелка и приборы в трюме смотрелись несколько неуместно, и он удивленно посмотрел на Ребекку.

- Я решила, что ты, как сэр, захочешь позавтракать с достоинством даже в такой ситуации.

- Благодарю, - рассмеялся сэр Тактук. - Не ожидал такого понимания от ведьмы.

Ребекка смущенно улыбнулась в ответ.

 

- А каким было твое детство? - спросила Ребекка, прервав молчание. Она не любила штормы и не хотела возвращаться к себе в каюту, чтобы сидеть там в одиночестве. С капитаном ей было намного спокойнее.

- О, я был сорванцом. Когда мне было одиннадцать, я сбежал из поместья и устроился юнгой на шхуну с дурацким названием "Мышиное гнездо", как сейчас помню. Я уже тогда был довольно высок, так что прикинулся четырнадцатилетним мальчишкой-сиротой, готовым работать за еду, лишь бы меня взяли. Когда же команда обнаружила, что их юнга не кто иной, как сын сэра, которому принадлежал корабль, они были так злы! Я думал, они выкинут меня за борт. А уж как орал отец, когда меня вернули почти через полгода после моего побега!

Но и он вскоре понял, что запереть меня в поместье не лучшая идея, смилостивился и нанял мне в учителя отставного капитана Бронта. Капитан Бронт был из простых людей, но стал легендой моряков всех стран после сражения у крепости Вилхерда во время последней войны королевств. Их флот был полностью разгромлен, не говоря уж о самой крепости. Капитан Бронт был и моим героем, но, к несчастью, через год тяжелая болезнь унесла его жизнь, несмотря на то, как отчаянно он с ней боролся.

После его смерти отец позволил мне вновь уйти в плавание, чтобы отработать на практике полученные знания, и тогда я впервые поднялся на борт брига "Ариадна" - и понял, что это моя судьба. Поэтому, когда мне стукнуло шестнадцать и отец позволил стать капитаном любого корабля из его флота, я без сомнений выбрал "Ариадну".

Отец, правда, надеялся, что я буду более амбициозен и выберу недавно построенный фрегат "Покорная стихия". Но фрегат гораздо реже выходил в море, в отличии от брига, и плавал, как правило, только в столицу, а мне хотелось путешествовать. Но после нескольких моих побед над пиратскими кораблями отец всё-таки успокоился.

- Перри Тактук - гроза морей, - улыбнулась Ребекка, и ей улыбнулись в ответ. - Как же тебя, благородного сэра, до сих пор не женили?

- Сложно женить человека, который больше времени проводит в море, чем на суше. Но невеста у меня действительно была. Благородная леди Ариана из рода Примроузов. Ариана - звучит как "Ариадна", не находишь? Но благородная леди оказалась не столь благородной, как ожидалось, не дождалась меня из плавания, разорвала помолвку в одностороннем порядке и вышла замуж за сэра Беорегарда Уоткина, двоюродного брата принца Ленарда. После этого я пришел к отцу и сказал, что больше не желаю связывать судьбу ни с благородной леди, ни с кем-либо еще.

- Ты любил ее?

- Наверное, любил. Она была приятной девушкой, умной и хорошо воспитанной. Любила читать книги о путешествиях и с удовольствием слушала мои рассказы. Но после ее ужасного поступка я больше не мог поверить в благородство юных леди, какими бы прекрасными они не были. Очевидно, благородство - это для мужчин, а женщины всегда делают то, что им вздумается.

- А ты не думал, что это ее семья могла заставить ее принять такое решение?

- Думал. Успокаивал себя этим. Но однажды во время визита в столицу увидел их в Королевском саду. Казалось, не было на свете пары более влюбленной друг в друга, чем они.

Ребекке хотелось его утешить, сказать что-нибудь успокаивающее, но ничего не приходило в голову.

- А ты сама? Любила кого-нибудь?

Вопрос застал ее врасплох. Вся ее жизнь пронеслась перед ней, как одно мгновение, но она так и не смогла вспомнить чего-то подобного.

- Сложно влюбиться в кого-то, когда всё время находишься в пути и стараешься не бывать в одном и том же городе дважды. К тому же с ведьмами разговор короткий - и не заметишь, как окажешься привязанной к столбу на площади, где судья зачитывает тебе приговор. Наверное, ты первый мужчина, с которым мне довелось пообщаться так долго.

Перри сочувственно посмотрел на Ребекку, и в трюме снова повисло напряженное молчание.

- Если я расскажу тебе, - внезапно раздался голос Перри, - куда мы плывем, ты отпустишь меня?

Ведьма колебалась и медлила с ответом.

- Если действительно расскажешь, - уверенно сказала она, - отпущу.

 

Шторм не унимался, и вода заливалась прямо на палубу. Небо посерело, угрожая перерасти в грозу. Капитан взял подзорную трубу и долго вглядывался в горизонт.

- Земли пока не видно, - сказал он, - но судя по направлению ветра завтра корабль должно прибить к южному берегу Королевства Левого Меча. Конкретнее сказать, к сожалению, не могу.

- Спасибо, этого достаточно. Что ж, теперь моя часть сделки.

- Погоди. Могу я попросить тебя кое о чем? - прервал ведьму Перри.

- Ну, попробуй.

Капитан замялся.

- Тебе осталось всего четыре сожжения до достижения цели. Я хочу попросить тебя обойтись без лишних жертв.

- Хочешь, чтобы я перестала убивать? - удивилась Ребекка. - Будет война, Перри. Люди всё равно погибнут.

- Я понимаю. Но твое Испытание - это еще не война. Поэтому я прошу тебя, хотя бы на это время, постараться сохранить людские жизни, как бы тебе ни хотелось обратного.

- Хорошо, Перри Тактук, я могу тебе пообещать быть милосерднее. Но если выбор будет между моей жизнью и жизнью кого-то еще, то я без раздумий выберу свою.

- Разумеется. Прощай, Ребекка Нонейм.

- Прощай, Перри Тактук. Да примут тебя Темнейшие боги, да подарят тебе жизнь более достойную, чем была эта.

Грянул гром, и следом небо рассекла молния. Тело капитана начало безвольно опадать, но ветер подхватил его и опустил в бушующее море. Ведьма подошла к борту корабля и заметила, как огромная волна поглотила Перри Тактука, и он исчез в пучине, будто его никогда и не существовало.

И тогда Ребекка впервые за много лет горько заплакала. Ветер завывал, заглушая ее рыдания, и ливень вымочил легкое платье до нитки прежде, чем она смогла взять себя в руки и спуститься в свою каюту.

 

- Матушка, у нас гости! Выходи, поприветствуй нашу гостью.

В доме что-то забренчало и послышалось недовольное женское ворчание.

- Опять девицу какую-то приволок, бездельник. Где он их только берет! Уже давно жениться пора, дом построить и съехать от матери, так нет, только странных девиц водить в отчий дом и горазд.

Дверь распахнулась и на порог вышла невысокая полноватая женщина в потертом переднике.

- Ох, какая барышня!

- Мам, это Маргери. Маргери, это моя матушка. Мам, накорми гостью, она с дороги устала и наверняка сильно проголодалась. Я ей обещал твой чудесный пирог. А вы, Маргери, не стесняйтесь, проходите, будьте как дома. Мне нужно вернуться, но вечером я приеду.

Стражник быстренько отцепил чемодан и оставил его в передней.

- Дождитесь меня, прекрасная Маргери! - крикнул стражник и умчался обратно к границе.

- Вот же охламон несчастный! Послала же Пресветлая такого сына! - запричитала матушка. -А вы, барышня, проходите, присаживайтесь. Чаю горячего хотите? Хотя чего ж это я, по такой жаре вам лучше сока налить холодненького, из погреба, верно? Погодите, я сейчас спущусь и принесу.

Женщина расторопно пошла куда-то за дом, оставив Маргери одну.

За всю свою жизнь Маргери никогда никуда не выезжала, и деревенский быт для нее был в новинку. Она огляделась, но кроме огромного количества домашних животных и дополнительных пристроек, никаких отличий от своей родной окраины не заметила, если не считать фривольный говор матушки. Она вошла в дом и с удивлением обнаружила небольшое зеркало, висящее на стене.

Матушка уже вернулась и заметила интерес девушки к необычному предмету.

- А, это Оскара. Станет вот тут, да как начнет себя разглядывать, никакого спасу нет. Уже, кажись, всё до дыр проглядел, а всё разглядывает и разглядывает.

- Разве зеркала у вас не дорогие? - удивилась девушка.

- Дык как построили завод, намного дешевле стали. А вы не знали?

Маргери растерялась.

- А, вы ж наверное с соседнего королевства! То-то я думаю, где Оскар такую красавицу нашел, в наших краях-то светловолосых барышень днем с огнем не сыщешь. Откуда будете?

- Из Кинефрида.

- О, это даже я знаю где. Ну что ж вы стоите-то, проходите, присаживайтесь. Накормлю вас, коли пожаловали. У нас, знаете, к гостям принято очень уважительно относиться. Вы у нас останетесь на ночь? Не волнуйтесь, я вам отдельную комнату приготовлю да постель чистую постелю, будете спать, как принцесса! А сына моего, дурака, не слушайте, он вам лапши на уши навешает, а жениться всё равно не станет. Да и кому он нужен! Вон с утра умчался на границу, а дров нарубить опять забыл. Ох, послала Пресветлая сына! Не был бы родной кровинушкой, уже давно бы выгнала взашей, а так ладно уж, пущай. Может, вечером вернется, да вас постесняется и нарубит всё-таки. Он когда девицу какую приведет, так всегда хозяйничать начинает. Вы уж подыграйте мне, барышня, может он тогда и лестницу в сарай наконец-таки занесет, уж больно вы хороша. Так что?

- А... подыграю, конечно, - растерянно ответила Маргери.

- Да, это хорошо, но я не про то. Вы у нас ночевать останетесь?

- Эм...

Девушка хотела быстрее доехать до столицы, но тащить дальше самой чемодан ей не улыбалось. Да и неизвестно, сможет ли она к закату дойти до следующей деревни. С другой стороны, провести вечер в компании незнакомого самовлюбленного ловеласа ей тоже не хотелось, и она взвешивала все за и против.

- Хорошая вы, барышня, да только робкая очень. Нам, женщинам, робкими быть нельзя, а то сожрут и не подавятся. Нам нужно быть решительными! Вот понадобится, вам, барышня, курочка к обеду, что вы будете делать? Тут же нужна смелость, чтобы курице голову свернуть! Она же кудахчет, вырваться пытается, жить, понимаете, хочет. И что вы такая робкая будете с ней делать?

- Эм... попрошу мужа помочь? - тихо предложила Маргери. О том, что делать с гипотетической курицей к гипотетическому обеду, ей было думать противно. Но гипотетический муж, конечно, мог спасти положение.

- Это, конечно, можно. Но что, если ваш муж работает в поле? Он что будет бежать ради вашей курицы домой? Нет, барышня. Ваш муж прибежит только отобедать, а курочку для обеда вам придется убивать самой.

По мнению Маргери, муж был бы просто обязан прибежать и убить для нее дурацкую курицу, раз уж она соизволила приготовить для него обед. А в идеальном мире убивать ее вообще должны были его слуги, как и заниматься готовкой. Но воинственной женщине она сказать такое, разумеется, не могла.

Матушка ненадолго отвлеклась, чтобы отрезать кусок пирога и налить в кружку сок.

- Так что вы решили?

- Про курицу или про ночевку? - решила уточнить Маргери.

- Пресветлые боги! Про ночевку, конечно.

- Я благодарна за предложение и действительно предпочла бы остаться на ночь.

- Ох, как заговорила! А про курицу? - хитро сощурилась женщина.

- Ну, если выбора нет, я думаю, я бы смогла.

Женщина тяжко вздохнула.

- Эх, жалко куриц у меня не так много. Я бы вас, барышня, научила, как это правильно делается.

Маргери вздрогнула, представив себе эту ужасную картину.

 

Женщину, как выяснилось, звали Фрида, и за три часа, пока они сидели на кухне, дожидаясь Оскара, Маргери узнала о ней намного больше, чем вообще когда-либо хотела узнать. Она даже стала подозревать, что причина того, что Оскар всё еще не женился, кроется не в том, что он ловелас, а в его неумолкающей и очень воинственной матери. Фрида, к счастью, больше не заводила дискуссий о курицах, если не считать дочку ее соседки, которую она в сердцах так и назвала. Причина столь пренебрежительного отношения к девушке крылась лишь в том, что эта самая девушка уехала на заработки в Восточное королевство, чтобы "крутить хвостом перед иностранными сэрами, вместо того, чтобы честным трудом зарабатывать себе на хлеб". Честный труд, по мнению Фриды, заключался в прополке грядок и работе в поле, но никак не в том, чтобы носить подносы с едой, которую им никогда не доведется попробовать. Маргери хотела было возразить, что в работе в поместье нет ничего постыдного, но, к счастью, Фрида не давала ей вставить и слова.

Наконец, женщина вспомнила, что обещала приготовить постель для своей гостьи и убежала куда-то вглубь дома.

 

Не успела Маргери вдоволь насладиться тишиной, как дверь распахнулась и на кухню вошел Оскар.

- Очаровательная Маргери, я так рад, что вы меня дождались! Надеюсь, матушка вас не утомила своими рассказами?

- Что вы! Ваша матушка чудесная женщина, Оскар. Полагаю, вы пошли в нее.

- Никогда не думал об этом. Но верю, что моя компания будет для вас не менее приятной.

Маргери мило улыбнулась. А тем временем из соседней комнаты послышался голос Фриды:

- Оскар, солнышко, ты уже вернулся? Не мог бы ты сходить наколоть дров или мне самой...

- Да-да, мама, сейчас сделаю, не волнуйся.

- А когда...

- Уже иду, мама, - проворчал Оскар и, ослепительно улыбнувшись Маргери, вышел из кухни.

- И лестницу по дороге в сарай занеси, а то она уже месяц... - прокричала ему вдогонку Фрида.

- Занесу, мам, конечно, о чем ты говоришь.

После этого женщина с торжествующим лицом зашла в кухню и подмигнула Маргери.

- Видишь, барышня, как надо! - гордо заявила она и принялась готовить стол для ужина на троих.

 

За ужином Фрида продолжила допрос.

- Худющая ты, барышня, рожать будет тяжело. Но, пока молодая, это, конечно, можно. Сколько тебе?

- Девятнадцать, - ответила Маргери и сразу поняла, что стоило соврать.

- Девятнадцать?! А выглядишь младше. Ты, главное, никому не говори, может, и замуж выйдешь. Слушай, а я не зря тебе в отдельной комнате постелила? Ты барышня видная, того гляди и мой оболтус сподобится жениться.

- Мама! - возмутился оболтус.

- А что мама! Мама тебе давно говорит, что пора семью завести, пока у меня есть силы внуков нянчить. Иль тебе наша барышня не по нраву? Смотри какая! Глазищи большие, голубые, красивые, волосы кудрявые, светлые, заморские, у нас девку с такими волосами и не сыщешь! Прямо куколка! Ест, сам видишь, мало, мужа нет. Нет же?

- Нету... - поперхнулась Маргери.

- Вот! А Оскар мой, хоть и оболтус, конечно, зато служит на границе, деньги зарабатывает. Да и парень видный, за ним все деревенские девки в молодости бегали. Сейчас, правда, замуж повыходили, так больше не бегают. Так что ты думаешь, а, барышня?

Мать и сын уставились на бедную девушку - мать с горящим взором, а сын скорее с любопытством.

- Эм... ваше предложение очень лестно, но я уже обещана весьма влиятельному... купцу.

- То есть жених всё-таки есть. Очень и очень жаль, - растеряла свой пыл Фрида и начала сосредоточенно жевать.

- Милая Маргери, не слушайте ее. Моя матушка помешана на том, чтобы меня женить.

- Ничой-то я не помешана! - возмутилась матушка. - А коли б действительно была, так давно бы уже женила.

Оскар насупился и уткнулся в свою тарелку. Не будь девушка служанкой в поместье, она бы уже давно сидела с открытым от шока ртом. Но Маргери лишь глупо улыбалась и терпеливо ждала окончания представления.

- Ма-а-ам, - первым нарушил молчание Оскар.

- Чего тебе?

- Мам, ты сегодня такая красивая.

- Подхалим.

- Честно-честно.

Женщина смущенно улыбнулась, но ответила:

- Мог бы чего-нибудь поновее придумать.

- Очень красивая.

- Вот негодяй, весь в отца! Ладно уж, не сержусь я. Лучше вон с барышней пообщайся, заскучала вся.

Барышня мгновенно встрепенулась и выровняла спину, запоздало пытаясь показать, что она вовсе не скучает. Но Оскар, видно, сам потерял к ней интерес, поэтому, когда Маргери отказалась прогуляться с ним по окрестностям, сказал матери, что пойдет что-то делать в сарае, и девушка была предоставлена самой себе.

В выделенной комнате девушка открыла чемодан, достала карту и попыталась найти на ней деревню "Голодранкино".

 

Линда Грандмайл то ли не туда свернула, то ли до ближайшей деревни действительно путь был такой долгий, и к первому поселению в Западном королевстве добралась уже после заката. Она походила туда-сюда по главной и единственной улице деревни, выбирая в какой дом постучаться, но ни один не показался ей достаточно гостеприимным. Она надеялась, что кто-нибудь из жителей выйдет и увидит её - может, какая-нибудь женщина добродушного вида, которая, завидев уставшую путницу, сразу предложит ей кров и горячий ужин. Но мечтам ее не суждено было сбыться. Несколько раз из домов выходили люди, и Линда крутилась рядом, ожидая, что ее заметят, и тогда можно будет начать разговор - окликнуть незнакомого ей человека она посчитала верхом неприличия. Но единственный раз, когда ее заметили, у мужчины был столь смурное и непривлекательное выражение лица, что Линда поспешила отойти от забора и предпочла сделать вид, что она целенаправленно движется к выходу из деревни. Огни в домах потихоньку начинали затухать, давая понять, что хозяева легли спать, и, когда остался лишь один дом, где все еще горели свечи, Линда поспешила к нему. Она поняла, что это ее последний шанс, собрала свою волю в кулак и решительно двинулась к калитке, чтобы как можно громче в нее постучаться. Но не успела она подойти к ней, как за забором громко загавкало сразу несколько собак. Линда не просто отпрянула - она стартанула к окраине деревни так быстро, словно не была измождена долгой дорогой.

В конце концов, за неимением лучшего, она решила лечь спать прямо на земле, в небольшом овраге за деревней. Она надеялась, что волки и прочие звери не сунутся к людям и эту ночь она всё-таки сможет пережить. На всякий случай даже надела браслет Тода, положила под голову свою сумку, и долго ворочалась, вслушиваясь в окружающие ее звуки. За этим занятием она и заснула.

 

Ребекка проснулась на рассвете, и, если даже ей и снилось что-нибудь в ту ночь, она тут же об этом забыла, потому что корабль ощутимо затрясло, и послышался звук не то удара, не то взрыва. Она выскочила из своей каюты и спешно поднялась на палубу и осознала ужасную вещь: крепость Вилхерда бомбила бриг "Ариадна".

Времени на раздумья не было, времени спускать шлюпку тоже.

- О, дохлый Тактук! За что мне все это? - вскрикнула в сердцах Ребекка и с разбегу сиганула в море.

Ребекка думала, что причиной внезапной атаки стала очередная война королевств. Она слышала что-то об этом в Эббе, но совершенно не придала этому значение. Она не знала, что войны королевств не будет, как и не знала о смерти обоих королей, как и не знала о том, что флаг Королевства Правого Меча сорвало во время шторма. И, конечно, ей было не ведомо, что среди моряков ходит легенда о непотопляемом корабле-призраке с сорванными парусами, путешествующем по морям без капитана и его команды и приносящем с собой мор и чуму. Неизвестно, существовал ли на самом деле такой корабль, но дозорный, увидев бриг "Ариадна", несущийся не к пристани, как водится, а прямо на крепость, немедленно разбудил командира и дрожащим от ужаса голосом доложил о приближающемся корабле-легенде. Командир Баттлвиль, ни секунды не засомневавшись, открыл огонь, и вскоре бриг пошел ко дну. Какое-то нехорошее предчувствие кольнуло его сердце и он схватил подзорную трубу и постарался рассмотреть название корабля.

- Ариадна... - задумчиво произнес командир, пытаясь вспомнить, где уже слышал это называние.

Он спустился в свой кабинет, порылся в бумагах, и, наконец, нашел послание, которое принес ему ворон день назад.

 

"Прошу принять во внимание, что бриг "Ариадна" и его команда с настоящего дня находятся в розыске. Причина розыска: корабль не вернулся в установленный срок. Просьба всех, кто видел бриг или что-либо о нем знает, сообщить в службу правопорядка города Кинефрида начальнику отдела сыска Раймонду Арне".

 

Командир Баттлвиль тяжело вздохнул и принялся писать ответное письмо. Он понимал, что крупно влип, и теперь из-за его ошибки между двумя королевствами может снова начаться война, поэтому собрал все свои крохи вежливости и дипломатичности и стал выдумывать, приукрашивать, вымучивать, изображать историю о том, что случилось с доблестным бригом "Ариадна".

А Ребекка тем временем, откашливаясь, устало выползла на каменистую часть берега. "Дохлый Тактук вас побери" - зло подумала она, и сознание тут же покинуло ведьму.

 

 

Глава 4

Грошовые истории

 

 

- Девушка, вам плохо? - озадаченно нахмурился некто, неуверенно тряся Линду за плечо.

Линда тут же распахнула глаза и со страхом взглянула в глаза незнакомцу. Он оказался невысоким худощавым мужчиной с вытянутым лицом и нетипичным для подданных обоих королевств узким разрезом глаз. Его черные волосы были так же коротко пострижены не по моде, что навевало на мысли о принадлежности к военным, а глаза и вовсе были серыми, какие редко встретишь в этих местах. В дополнение ко всему прочему у него имелась небольшая аккуратно подстриженная борода, которая окончательно сбила девушку с толку. Вероятно, ему было лет тридцать-тридцать пять, хотя борода, безусловно, значительно старила его.

Незнакомец тем временем рассмотрел сумку, которую Линда положила под голову, и разразился праведным гневом.

- Девушка, вы что тут спали? На сырой земле? Светлейшие боги, я понимаю, что в ваших краях ночи теплые, но не до такой же степени! Вы же девушка! Почему вы не попросились в один из этих прекрасных домов переночевать?

Линда испуганно сжалась и промямлила что-то вроде:

- Мне было неудобно...

- Ах, девушка, да встаньте вы, наконец! Еще не хватало простудиться.

Мужчина подал ей руку, и мисс Грандмайл неохотно встала и попыталась отряхнуть платье.

- А если бы волки? Право слово, вам просто повезло, что с вами ничего не случилось! Негоже такой приличной с виду девушке ночевать в овраге! - продолжал сетовать незнакомец.

Он постоял немного, беспокойно разглядывая Линду, а потом неожиданно спохватился:

- Прошу прощения, я не представился. Меня зовут Халле Ньорд, я из города Рангхильда, что на Бумажных землях, как вы это называете. Мы называем их Эйттскильдигангаивирокрбэди, но для вас, насколько я понял, это слишком сложно выговорить.

- Вы северянин? - удивилась Линда.

Мисс Грандмайл никогда прежде не приходилось видеть северян, да и мало кому вообще это удавалось. Они жили там, где царила вечная зима, а Бумажными их прозвали потому, что вся их земля была белой от снега и лишь кое-где чернели пики невысоких гор и макушки темноволосого народа, словно кто-то неаккуратный поставил кляксы на дорогой бумаге. Они жили обособленно и редко путешествовали, да и к ним в силу плохой погоды приплывали только по большой надобности. 

- Верно, девушка.

- Ох, простите! Я - мисс Линда Грандмайл, - сказала она и тут же прикусила язык. Изначально она не собиралась путешествовать под своим именем, ведь, если у Тода и правда большие проблемы, то и ей стоит быть осмотрительнее. Но сказанного не вернешь, и Линда продолжила:

- Я из Королевства Левого Меча, из Кинефрида. Еду по делам в столицу.

- Мисс? Это значит, что я общаюсь с дамой благородных кровей? Прошу простить мою дерзость, я вовсе не хотел вас оскорбить.

- Не стоит извиняться. Настоящих благородных дам у нас называют "леди", а "мисс" - только тех, кто родился в благородной семье, но по тем или иным причинам не имеет от них финансовой поддержки и, соответственно, титула и наследства.

- И много таких у вас, мисс Грандмайл?

- В моем королевстве достаточно. Мелкие роды разоряются, а в некоторых семьях рождается слишком много девочек, чтобы обеспечить им приданое.

- На что же вы тогда живете? - удивился Халле.

- Девушки, получившие образование, всегда где-нибудь нужны. Работа для таких, как мы, всегда найдется. А там и на приданое скопить можно, если, конечно, какой-нибудь мужчина отважится жениться на девушке, которой перевалило за двадцать.

- Светлейшие боги! Как можно благородную даму отправлять работать? Просто не понимаю, нет, не понимаю, как вы тут живете!

- А у вас не так, мистер Ньорд?

- Прошу, зовите меня Халле. У нас женщина почитаема и оберегаема. Она держит в порядке дом, воспитывает детей, и никому и в голову не может придти заставить ее... работать.

- А если она сама захочет?

- А с чего бы ей этого хотеть? Если муж не может ее содержать, она вправе подать на него жалобу и поменять мужа. Это, конечно, сильно навредит его репутации, но зато сама она будет в безопасности.

- То есть ваши женщины не желают заработать денег и жить отдельно?

- Слава Светлейшим, подобная глупость им в голову еще не приходила! Я уже достаточно попутешествовал по вашим краям, чтобы понять, что ваши женщины отличаются излишней самостоятельностью. Право слово, когда я узнал, что у вас есть города, которыми управляют женщины, я был в ужасе!

- Смею с вами не согласиться, Халле. Город - это тот же дом, только людей в нем побольше. Если женщинам на протяжении многих веков удавалось приводить в порядок их жилище, то и с городом они способны справиться. В нашем королевстве, правда, пока не могут до конца осознать эту мысль, но я слышала, что здесь уже бывали подобные случаи.

- Страшные вещи вы говорите, мисс Грандмайл! Разве может женщина говорить мужчинам, что делать?

Линда лукаво улыбнулась.

- Смею заметить, что она уже давно это делает даже в ваших краях. Разве ваша мать не говорила вам, что хорошо, а что плохо? Разве она не научила вас, как правильно вести себя за столом, как поддержать светскую беседу, как обращаться с девушками? Разве она не наказывала вас, когда вы делали что-то неподобающее?

Халле недовольно поджал губы.

- С неудовольствием признаю, что вы правы, мисс Грандмайл. Но я плохой пример. Моя мать была отсюда, с Двухстороннего Меча.

Линда безмерно удивилась. Какая женщина могла быть настолько отважной, чтобы пойти за своим мужем на земли вечной зимы? Климат и здесь был не самым лучшим, и многие стремились на Саннские острова, где практически круглый год лето. Нет, определенно с этой женщиной было что-то не так.

- Это была очень интересная беседа, Халле. Но, прошу меня простить, мне нужно позавтракать и  отправляться в путь.

Халле на секунду замер, а потом обеспокоенно глянул Линде через плечо.

- А где же ваша лошадь? Боги, неужели ее украли?

- Не беспокойтесь, Халле, у меня нет лошади. Я путешествую пешком.

Северянин был в ужасе.

- Пешком? Неужели ваше положение настолько бедственно?

- Нет, что вы. Я просто боюсь лошадей.

- А... - растерянно сказал он и внезапно воодушевился: - А собак не боитесь?

- Собак? А что не так с собаками?

- С собаками как раз всё хорошо. Видите ли, на севере нет лошадей, поэтому мы путешествуем в собачьих упряжках. По правде говоря, я ведь и зарабатываю деньги, разводя ездовых собак и продавая их знатным людям. У меня довольно большое, по местным меркам, дело. И, естественно, когда я отправился в путешествие, я не смог не взять с собой свою личную шестерку. Ну и пришлось кое-что переделать, ведь у вас, к несчастью, нет снега.

- Вы предлагаете мне ехать верхом на собаке? - ужаснулась Линда.

- Нет, нет, помилуйте! Это что-то вроде вашего экипажа, только вместо лошадей мои собачки. Я просто не могу себе позволить бросить здесь без средства передвижения бедную девушку, пусть и столь неприлично самостоятельную.

Линда не чувствовала себя ни бедной (ну, может, совсем чуть-чуть), ни неприлично самостоятельной. Она долго металась между своими страхами и своей прагматичностью, но в конце концов победило банальное любопытство.

- Что ж, давайте посмотрим на ваш... экипаж.

 

В упряжку Линда села, несмотря на то, что запряженные в нее хаски поначалу показались ей белыми волками-недоростками. Само же "приспособление", как назвал его Халле, выглядело чем-то средним между телегой и экипажем. У него были четыре больших легких колеса, которые держали довольно массивную деревянную конструкцию, больше напоминающее огромное кресло со спинкой и подлокотниками. Всё это было застелено несколькими шкурами неизвестного Линде зверя, но судя по его габаритам, встретиться с ним ей бы очень не хотелось. На таком экзотическом транспорте в плохую погоду не поездишь, но погода была хорошей, а желания идти пешком с ноющими после вчерашнего марафона ногами не было.

Халле Ньорд показался Линде очень забавным, хоть и странным мужчиной. Его манеры и мировоззрение больше бы подошли для старика, чем для молодого мужчины. Но, услышав его историю, Линда даже прониклась к нему некоторым уважением, если не восхищением.

Халле Ньорд родился в семье собаководов. Он был первенцем, и все семейное дело перешло к нему, когда он повзрослел и его отец решил уйти на покой. Его четыре брата не унаследовали ничего, но помогали ему приглядывать за псарней, вести счета и налаживать поставки. И всё шло прекрасно и замечательно, вот только не было у Халле жены.

В семье Ньордов была традиция, согласно которой первенец должен взять себе жену в Двухстороннего меча. Началось это еще с его прадеда, когда он, взяв себе в жены заморскую красавицу, резко озолотился на неприбыльном до этого деле. С тех пор каждый старший сын брал себе в жены чужестранку и бизнес процветал.

Халле, как выяснилось, всего тридцать два, и когда ему было тридцать, его братья отправили его на континент, чтобы он нашел себе жену. Точнее и искать-то особо не пришлось, потому что любящий во всем порядок Халле заранее начал вести переписку с одним купцом, заезжающим иногда в Бумажные земли, и договорился о помолвке между его дочерью и Халле. Купец даже расщедрился и выслал ее чудесный портрет, но северянину было главное, чтобы девушка оказалась послушной женой и хорошей матерью для его детей. Купец обещал, что лучше кандидатуры для его потребностей в обоих королевствах не сыскать, и, когда Халле стукнуло тридцать, он приехал сюда для знакомства и женитьбы.

Купец оказался прав. Девушка и вправду была очень красива, даже лучше чем на портрете. У нее был кроткий нрав, и более милой, нежной и скромной дамы Халле еще никогда не приходилось встречать. Она влюбилась в северянина с первого взгляда и, казалось, лучшей жены ему и правда не найти.

Но Халле девушка совсем не нравилась. Его раздражали ее влюбленные и смущенные взгляды, и то, как она краснела, прежде чем что-то сказать, и то, каким тихим был ее прекрасный голос, когда она, наконец, переставала робеть и произносила какую-нибудь глупую мысль для Халле. Ему было очень неудобно перед купцом и самой девушкой, но она казалась ему лишь несмышленым дитем, которому бы больше подошла игра в куклы, чем застеленное шкурами ложе в доме северянина. Поэтому Халле пришлось извиниться и отказать молодой Юлалии и ее отцу и спешно покинуть их гостеприимный дом.

Напоследок, расстроенная невеста сказала ему, что его замерзшее в вечных снегах сердце просто не умеет любить. Неизвестно почему, но именно эта фраза очень сильно запомнилась северянину, и он долго думал о своей бессердечности, возвращаясь домой.

Но уплыть в родные земли он не успел. В ответ на его письмо, в котором он описал свою неудачу, ему пришло письмо от братьев, в котором было сказано, что бизнес стал резко ухудшаться по непонятной им причине. Халле быстро понял, что вся проблема в нем и его утраченной невесте, но он не представлял, что делать дальше. На континенте он никого не знал, кроме купца и его дочери, и где искать новую жену просто не представлял.

И тогда ему на глаза попалось объявление. Предыдущий монарх решил построить статую богу любви Таффи и искал грамотных людей, которые бы могли собрать по городам и селам истории о настоящей любви, из которых впоследствии искусный придворный маг сотворит чудесную статую. Халле понял, что это его единственный шанс понять, что же это такое - любовь, о которой с таким трепетом говорила Юлалия, и, возможно, в путешествии самому найти свою судьбу. И вот он всё еще ездит в поисках, совсем скоро ему нужно будет предоставить все свои записи двору и его долгое путешествие будет закончено.

- И вы всё же смогли понять, что такое любовь? - с интересом спросила Линда.

- Пожалуй. Но все мои выводы основаны лишь на чужих историях, мне же так и не удалось полюбить кого-нибудь. Наверное, Юлалия была права, и даже эта жаркая страна не смогла растопить мое сердце, - с горечью сказал северянин.

- И к каким же выводам вы пришли?

- Любовь похожа на исключение. Вы образованная девушка, обученная грамматике, и наверняка так же, как и все, в детстве удивлялись, зачем делать правило, если на него есть сотни или даже тысячи совершенно нелогичных исключений. Любовь похожа на самое невероятное и противоречивое исключение. Она заставляет людей действовать так, как они бы никогда в другой ситуации не поступили, просто даже не подумали бы о таком варианте развития событий. Мы выстраиваем жизнь, планируем ее, мы подвергаем ее правилу, своему собственному, но потом человек влюбляется - и все правила тут же нарушаются, словно их никогда и не было. Любовь - это не то, что можно подавить в себе силой воли, как гнев или сомнения, мало того она сама и есть и гнев, и сомнения, и радость, и горе, и печаль, и счастье. А еще любовь у каждого своя, и каждый видит ее по-разному. И влюбленным тоже часто приходится стараться смотреть на нее одинаково или понимать, как нужно любить другого. Среди историй о любви так много трагедий, когда люди просто не понимали, чего от них хочет их возлюбленный или возлюбленная. Влюбленные расходятся, не переставая любить, а бывает, что и сходятся, уже разлюбив друг друга... А вы что думаете, мисс Грандмайл? У такой прекрасной девушки, как вы, наверняка есть своя история любви для моего блокнотика.

- Наверное, я готова признать, что любовь всё же есть. Раньше не хотелось так это называть, но теперь, видимо, придется. А как еще? Ближе всего только безумство, но мне, по правде, не по нраву быть безумной, так что лучше уж признаю: я влюблена. Вот только истории для вас у меня нет. Любовь есть, а истории нет.

- Что ж, мы даже в чем-то похожи. Только у меня история есть, а любви нет.

Линда тихо рассмеялась, и ездовые собаки начали заинтересованно оглядываться.

- И всё же, расскажите мне о вашей любви. Пускай это будет не история о любви, пускай это будет история о путешествии. Я ведь правильно догадался о мотивах вашей поездки? - лукаво улыбнулся девушке Халле.

- Правильно... Но как?

- Я уже достаточно наслушался всевозможных историй, чтобы понимать, что девушка с таким горящим взором путешествует не просто так. Я понял, что моих собак вы сильно побаиваетесь, да и ко мне особого доверия поначалу не испытывали, но вы сели в мою упряжку, значит, ваша цель способна заставить ваши страхи и опасения замолчать. Не скрою, сам считаю безрассудным доверять незнакомцам, а вы явно благоразумны и осторожны, из чего напрашивается лишь один вывод: мой блокнот сегодня пополнится еще одной очень драматичной историей.

- Вы довольно проницательны для человека, ничего не понимающего в любовных делах.

- Мне льстит, что я истолковал ваше поведения правильно. Может, я не так уж и потерян, как думает Юлалия? - повеселел Халле. - Но, мисс Грандмайл, я всё еще жду вашу историю. Давайте будем считать это скромной платой за то, что я вас подвез.

Линда не хотела рассказывать ему о Тоде, но хитрый северянин выбрал правильную тактику - Линда Грандмайл не любила оставаться в долгу.

 

Очнулась Ребекка на плацу, привязанная к столбу, и огонь вокруг нее уже вовсю разгорался. Народ глазел, как он подбирается все выше и выше, готовый лизнуть ведьму за юбку. Темнейшие боги! Во что они ее нарядили? Разве можно хоронить человека в этих тряпках?

Кроме того, жарковато и воняет.

Ребекка оглянулась. Воды вокруг не было. Вот глупцы! Как будто первый раз ведьму жгут! Чем они костер потом будут тушить?

А вот столб, к которому ее привязали, был довольно высок, и это радовало.

Привычным движением ведьма освободилась от наручников и резво поползла по столбу.

- Держите ее! - закричал кто-то в толпе.

Ребекка даже замерла от такого предложения и с интересом покосилась вниз. Стражники было дернулись к костру, но, видно, что-то их остановило. Что-то алое и горящее.

Все внутри Ребекки зловеще смеялось.

Ведьма доползла до конца столба, а затем призвала ветер. Он с силой ударил по столбу, выломав его из основания плаца, и столб, наконец, начал падать.

В процессе падения Ребекка перегруппировалась и теперь изящно сошла с упавшего в толпу столба.

- Ловите ее! - пропищал детский голос.

"Вот именно, - улыбнулась Ребекка, - ловите!"

Призванный ей ветер уже перекинул длинную веревку через флигель ближайшего дома, ведьма схватилась за ее концы, и ощутила нежное и сильное касание воздуха.

"Благодарствую", - мысленно сказала она, когда ветер раскачал ее импровизированные качели, и она в буквальном смысле взлетела на крышу.

Настроение Ребекки было чудесным. Улица гоготала, улица шумела, а черепица портовых домиков сладко звенела под ее ногами - именно так звучала ее победа.

Оставалось только три сожжения - и она свободна.

 

- Мисс Грандмайл, я восхищаюсь вами! - потрясенно вскрикнул Халле.

Они решили сделать небольшой привал, дать собакам отдохнуть и подкрепиться, да и самим бы пообедать не помешало. Ели прямо в экипаже, благо, у продуманного северянина для таких случаев имелся небольшой поднос, а женщина, у которой он ночевал, щедро отложила ему половину пирога с капустой в дорогу.

- После всех ваших историй вы уже ничему не должны удивляться, - скептически заметила Линда.

- Вы правы, но я ничего не могу с собой поделать. Мне так жаль, что я не узнаю конца вашей истории, и теперь это будет мучить меня до конца моих дней. Но насколько же сильно надо верить в человека, чтобы отправиться его искать даже после того, как вы обнаружили его любовницу! И как остро нужно за него переживать, чтобы идти по трупам в поисках его тела! И как безумно нужно его любить, чтобы бросить все, что у вас есть и мчаться за его тенью! Сэр Тод Тактук - счастливый человек, и будем надеяться, что, когда вы его найдете, он сумеет это понять.

Линде такие слова показались незаслуженными, но все равно заставили ее покраснеть и потупиться.

- Не думаю, что в этом есть моя заслуга. Когда влюблен, уже не остается другого выбора, кроме как сделать то, что должен. Вы наверняка уже поняли, что мне всю жизнь приходилось всего бояться. Но когда я думаю о Тоде, во мне просыпается такая сила и бесстрашие, которых во мне отродясь не было. Эта сила зовет меня, заставляет идти вперед, не оглядываясь, и толкает на то, что я бы никогда не осмелилась сделать даже под страхом смерти.

- Невероятно! Я бы многое отдал, чтобы меня любили так же сильно, как вы сэра Тактука. Если мне все же доведется поговорить с королем Кареем, то я непременно расскажу ему вашу историю.

- Королем Кареем? Разве Королевством Левого Меча правит не Роман Второй?

- Как? Вы не знали? Король Роман мертв, как и монарх вашего государства, король Инграм.

- Оба? - изумилась мисс Грандмайл.

- Да. Печальная история. Умерли в собственной постели в день битвы на Пограничном перешейке. Говорят, что это была страшная смерть: они сутки корчились в своей постели от дикой боли и ни один лекарь не мог им помочь. А еще говорят, - внезапно перешел на шопот Халле и наклонился поближе к Линде, - что это дело рук ведьмы.

- Ведьмы? - в ужасе отпрянула Линда.

- Да, - еще тише сказал Халле, - говорят, что существуют ведьмы с особым даром Смерти. Им стоит лишь назвать имя человека, придумать ему смерть - и в ту же секунду этот человек умрет выбранным способом, как бы далеко от этой рыжей бестии он не находился.

Линда побледнела. Внезапно она вспомнила тот ужасный день, когда сидела в своем кабинете и молила свой дар уничтожить обоих королей. Имена, титулы, звания... И для всех - страшная смерть, смерть в мучениях.

- Нет... Не может быть...

- По правде, я тоже не очень верю, что такое возможно. Да и как вообще можно жить в мире, где тебя в любой момент могут убить силой мысли? Но, на наше счастье, вместо того, чтобы воевать, королевства временно объединили усилия, чтобы найти эту тварь, где бы она ни пряталась.

В этот момент Линда побелела настолько, что без труда бы слилась с пейзажем Бумажных земель. Руки ее похолодели и задрожали, и она перестала понимать, что с ней, и где она находится. Звуки доносились до нее неразборчивым эхом, словно она находилась под водой.

- Мисс Грандмайл! Мисс Грандмайл, все будет хорошо, чего вы так разнервничались! Дела королей нас не касаются. Светлейшие боги, Линда! У вас же жар! Зачем вы только спали на сырой земле?! Линда!

Линда как-то отрешенно подумала, что на этой кочке тряхнуло как-то неожиданно сильно, несмотря на то, что упряжка стояла на месте, и тут перед глазами все резко потемнело.

 

Линда очнулась в незнакомой скудно обставленной комнате на жесткой и узкой постели. Она повернула голову и с еще большим удивлением заметила смутно знакомого мужчину. Несколько секунд ушло на то, чтобы сфокусироваться и вспомнить, что это северянин Халле, который вроде бы подвозил ее от деревни.

- Где я? - хрипло спросила она и не узнала свой голос.

- Боги, Линда! Вы очнулись!

Мисс Грандмайл не помнила, в какой момент позволила незнакомцу называть ее по имени, но ей сейчас было так плохо, что она решила не обращать на это внимание.

- Вы на постоялом дворе, в Элверде. Вы так меня испугали! Мне пришлось вызвать вам лекаря. Не думал, что ваша история мне так дорого обойдется.

Говорил он отчего-то очень взволнованно и сбивчиво, хотя изо всех сил пытался быть бодрым и насмешливым.

- Я верну... деньги...

- Да что вы такое говорите, мисс Грандмайл! Каким бы я был мужчиной, если бы не помог вам. Я же вам говорил... Я говорил вам! Нельзя спать на сырой земле! Ох, Линда! Пресветлые боги! Зря я вас похвалил за то, какая вы смелая! Только услышали про ведьм - и сразу в обморок. Право слово, я давно уже заметил, что стоит женщину похвалить, как она тут же творит какую-нибудь глупость.

Память к Линде вернулась так резко, что ей тут же захотелось провалиться сквозь землю. Королевские стражники обоих королевств идут за ней! За ней, за Линдой Грандмайл! Она же ничего не сделала! Она случайно, она не знала, она больше не будет - честно!

На лице ее отразилось столь мученическое выражение, что Халле тут же испугался вместе с ней.

- Линда, вам снова плохо? Позвать лекаря еще раз? Он сказал, что скоро лекарство подействует и вам полегчает, но если вам снова плохо, я позову, не сомневайтесь!

- Помолчите...

Халле тут же обиженно замолкнул и отвернулся. Хватило его примерно на минуту, а потом он даже и не заметил, как снова развернулся к Линде, напряженно вглядываясь в ее лицо.

- Что сказал... лекарь?..

- Сказал, что вы скоро поправитесь. Обычная простуда плюс небольшое переутомление. Прописал лекарство и сон. Лекарство вам уже дали.

- В таком случае... я хочу... поспать.... Благодарю... за заботу... обо мне...

- Конечно, конечно. Я буду в соседнем номере, если что. Можете не волноваться, я не уеду, пока не буду знать, что вам стало лучше.

Он нервно поерзал на стуле, будто ожидая чего-то, потом резко подорвался и вышел за дверь. Линда запоздало поняла, что забыла сказать что-то очень важное, но и что именно тоже забыла, поэтому долго лежала, вспоминая вечно куда-то ускользающее слово, пока сон не сморил ее.