Мне меньше всего хочется говорить об этом, но, боюсь, что именно с этого мне придется начать...
Дело в том, что у меня - очень вредная вагина. Совершенно не такая, как у всех моих подружек. Нет, только не подумайте ничего ужасного. Я - не гермафродит, и анатомически там все в порядке. Ну... Почти.
Дело в том, что моя вагина умеет болтать.
Только не спрашивайте, как она это делает! Ей-богу, я не знаю. Более того, я даже не подозревала о том, что она это умеет аж до того, как мне исполнилось пятнадцать лет.
Кажется, именно тогда мы собрались на вечеринку в честь окончания девятого класса к моему однокласснику Саше. Саша был потрясающим, несмотря даже на то, что телосложением напоминал богомола и носил очки с ужасными толстыми стеклами. Да, эти недостатки невозможно было скрыть, зато у Саши не было папы, а мамы никогда не было дома, и в его двухэтажном, почти заброшенном доме мы отмечали все те праздники, до которых можно додуматься, будучи подростком.
По меньшей мере половина моих одноклассниц потеряла девственность в каком-нибудь уголке Сашенькиного дома. Это могло произойти где-угодно. Судя по всему, единственными более-менее жилыми комнатами в этом вымаханном еще Сашенькиным прадедом строении были две спальни - его и материна, зал на первом этаже, где стояли огромный диван и телевизор, и кухня. Помимо этого в доме было еще не меньше трех комнат (я точно не помню), и огромного количества кладовок, зачастую размером не меньше, чем комнаты. И в каждой из них стояло что-нибудь из старинной обстановки, которая, очевидно, тоже принадлежала еще прадедушке. Однозначно там стоял диван, с такой потертой обивкой, что не представлялось даже в малейшей степени возможным определить, какого же цвета она была изначально. Еще были старые торшеры, какие-то табуретки, комоды и прочий хлам, ну прямо мечта любого коллекционера антиквариата.
Девушки и юноши об этом не думали. Для них в комоде было главное, что на него можно было сесть так, чтобы парень мог удобно устроиться между коленок и сделать то, о чем они потом, смеясь, рассказывали в школьной раздевалке перед уроком физкультуры.
В седьмом классе то, что слышала об "Этом" казалось мне... чем-то вроде американских горок. Ты понимаешь, что так можно получить удовольствие, просто умопомрачительное удовольствие, которое ощутишь каждой клеточкой своего тела. Но подобное удовольствие мне тогда казалось слишком уж сильным. Оно ведь способно было смести все на своем пути, не оставив мне ни частички меня самой. Испытаю его и потеряю что-то, что-то очень ценное, чего у меня больше никогда не будет. Поэтому, иногда слыша те самые стоны из-за неплотно закрытой двери в Сашенькином доме, я замирала на несколько секунд, а потом убегала в тихий закуток, где сидела, тяжело дыша и пытаясь унять сердцебиение. То, что происходило за этими дверьми было таким неправильным и таким сладким.
Однако к окончанию девятого класса я уже успела научиться целоваться и приобрела малую толику женского здорового цинизма, а потому и стоны перестали казаться мне такими зазывными. Правда, желания тоже несколько поугасли. Я уже знала, что мальчишка, поцеловав тебя сегодня, завтра вполне может не отличать тебя от огромного фикуса в вазоне, гоняясь за одноклассницей, которое почему-то взбрело в голову явиться на уроки в мини.
Но женский цинизм не спас меня от кавалера, пристроившегося рядом на вечеринке, посвященной нашему окончанию неполной средней школы. Звали его Миша, и то ли в третьем, то ли в пятом классе мы даже две четверти просидели за одной партой. Потом я все же пересела к своей подружке, едва только классная руководительница утратила бдительность и перестала по два раза в неделю рассаживать учеников так, как ей показалось правильным первого сентября.
Почему-то, спустя столько времени, Миша решил завершить гештальт совместного сидения совместным лежанием. Он успел превратиться в опытного соблазнителя, завалив на выцветший старый диван уже не меньше двух учениц нашей школы, и сейчас наработанным в ходе тренировок движением пытался увлечь меня в одну из темных комнат, где, кажется, еще никого не было.
- Ну же, пойдем, Настя, - шептал он мне на ушко, - а то здесь я даже не слышу, что ты мне говоришь...
- Я... Я на одну минутку... - прошептала я, выскальзывая из его цепких лапок и рванула в туалет.
Мне вовсе не хотелось опорожнить мочевой пузырь. Просто меня одолели сомнения по поводу ежедневной прокладки, приклеенной к моим трусикам. Я точно знала, что из одноклассниц мало кто пользуется ими, а потому не была уверена, что Мише нужно ее видеть. Вытащив же злосчастный кусочек закатанной во флизелин ваты и швырнув его в мусорное ведро, предварительно завернув в туалетную бумагу, я вдруг подумала... А стоит ли мне вообще идти с Мишей? Нет, мне было интересно, конечно, как все это происходит, мне уже давно это было безумно интересно. Но отодвигать шпингалет и возвращаться в ту комнату, где на диване сидел Миша, мне все равно почему-то не хотелось.
- Не хандри, Настюха, - прошептала я, чтобы себя ободрить. - Это всегда так и бывает... Всегда сначала страшно...
- А вот и не вшегда...
Я прямо-таки подпрыгнула от испуга. Нет, сразу стало ясно, что щекотка у меня в промежности - неспроста, но все равно я обернулась, ожидая увидеть, что какой-то из моих шутников-одноклассников вылезет из-за мусорного ведра, полного обрывков туалетной бумаги.
- Не там ишешь, девонька, - все так же шепеляво произнесла она каким-то старческим голосочком.
- Т-т-ты кто? - спросила я, уставившись на свою юбку.
- Я - твоя подрушка, девонька. Самая лушшая, желаю тебя только добра.
- А ч-чего ты хочешь? - мой голос дрожал от испуга.
А вы бы не испугались, если бы то место, откуда должны бы появляться дети, вдруг заговорило? Да еще и вполне осмысленно!
- Я как раз не хошу, - глухо заверила меня вагинка. - Совершенно не хошу, штобы ты шла к этому ушасному вьюноше...
- Почему? - умный вопрос просто не пришел ко мне в голову, что вполне понятно, учитывая обстоятельства.
- Потому што от него весьма дурно зловоняет, девонька. А у меня слабенький пишеводик и желудошек. Я не проблююсь после этого ужасного нефритового шезла.
- После чего? - не поняла я.
- Ах, какая ты ишо маленькая! - возмутилась вагина. - И собралась отдавать меня на растержшание этому ироду в таком нешознательном возрасте? Не будет этого!
Последнюю фразу она буквально-таки гневно выплюнула. Я ощутила, как по моим ногам течет какая-то странная жидкость.
- Шобирайша-ка ты домой, девонька, - произнесла вагина более спокойным тоном. - Шпать в своей девштвенной кроватке одна. Не нужен нам этот поташкун малолетний!
Я была настолько удивлена происходящим, что послушалась ее без малейших сомнений. Миша так и не дождался меня в тот вечер.
Вагина молчала всю дорогу до девственной кроватки. Я осторожно прикрыла дверь в свою спальню, села на постель и раздвинула ноги.
- Эй, ты еще здесь? - шепотом спросила я.
- Шдесь, конечно, - шепотом ответила она, - а куда я денушь? Вшегда ведь с тобой была!
Так вот, как она это делает! Губы там толко слегка раздвигаются, поэтому и голосок звучит так глухо, словно выходит из самой глубины моего живота.
- а почему ты тогда раньше молчала? - спросила я.
- А поводу болтать не было, - она говорила так же тихо, как и я сама, но уже не шептала. - Ш какой штати? Ты думаешь, это так легко?
Мне стало ее очень жаль. Бедненькая... Столько лет молчать! Представляю, как она напрягается сейчас, чтобы объяснить мне, дуре, все это.
- Ну, можно еще один вопрос? - интерес оказался сильнее жалости.
- Только один!
- У других девушек вагины тоже разговаривают?
- Обышно да. Только не вше умеют делать это громко. Поэтому их не слышно. А еще чаше девоньки так шпешат свою вагинку накормить мальчиком, что те прошто не ушпевают губы рашкрыть. А потом, ш этаким кляпом во рту, не поговоришь ошобо... Так шо тебе повежшло, девонька. Я - необышная вагина. Я и покришать могу. Так шо не пушу к тебе никакого мержавца.
Радоваться мне или плакать, я в тот вечер не решила. Хотя, вскоре поняла, что моя вагина полностью уверена в своей исключительности и переубедить ее у меня не получится. Она точно знала, кто из мальчишек что из себя представляет и не пускала меня ни к кому. До окончания школы мне еще пару раз выпадала возможность "покормить" ее, но каждый раз вагинка уверяла меня, что помрет смертью храбрых, если я подпущу к ней того мальчика ближе, чем на метр. В итоге, я стала известной недотрогой и предпоследней девственницей школы. Последней была заучка Яна, девственность которой прожила так долго только потому, что на нее никто не польстился.
На первом курсе университета я попыталась взбунтоваться.
- Ты мне всю жизнь портишь своей брезгливостью! - почти кричала я ей, запершись в душевой общежития. - Мне наплевать, что ты там думаешь! Сейчас я пойду и отдамся капитану университетской футбольной команды! И не фига ты мне не помешаешь!
- От него ше воняет, девонька! - только и смогла возмутиться вагина. - Неушели ты не чувствуешь, что он пихает свой нефритовый шезл куда попало?
Я уже точно знала, что такое нефритовый жезл. Не хуже я знала и то, что капитан команды действительно сует его во все, что дышит и носит лифчик. Хотя, если капитан был пьян, то дыхание было не обязательным условием объекта запихивания.
Но, тем не менее, я бросилась к нему в комнату, совершенно не слушая причитаний этой маленькой вредины под юбкой.
Капитан их тоже вроде как не слышал, хотя вагина не прекращала материться все то время, что он меня раздевал. Кажется, общаться она могла только со мной. Я уже совсем было успокоилась и расслабилась, ощутив нефритовый жезл именно там, где он должен был быть. Надеюсь, этот футболист не поймет, что он у меня - первый... Но странное движение между ног было совершенно не похоже на то, какое мне описывали подружки. А мой любовник почему-то завизжал так, словно в его жезл ударила струя кипятка.
- Что это? - выдохнул он, отстраняясь от меня.
- Сережа! - только и смогла сказать я, подскакивая и укрываясь простынью.
Я попыталась посмотреть ТУДА, чтобы понять, что же произошло, но футболист отстранился от меня, как от чумной, натянул, кряхтя от боли, трусы, схватил свои шмотки и вымелся из комнаты, оставив меня на постели одну, всю в слезах.
- Вот видишь! - сквозь рыдания, упрекнула я своего злого гения. - Видишь, как ты осложняешь мне жизнь!
- Эгоиштка, - выдохнула она. - Только о себе и думаешь! Раз тебе это так нравится, в свой бы рот и брала бы!
- И возьму! - злобно пообещала я. - Ты мне другого выхода не оставляешь!
- Не сути так, девонька, - раздался сиплый голос откуда-то из моего живота, повыше того места, откуда обычно вещала вагина.
- О, нет! - мне показалось, что сейчас я упаду в обморок.
- Вот молодешь! - прошепелявила негодяйка, испортившая весь мой романтический момент. - Только и думаете, кому бы отдатьша! Ладно, дура! Как только увишу мущину, от которого меня не будет тошнить, я тебе швиштну.
- Свисти, чудище беззубое! - процедила я.
- А мне шубы не нушны, - заверила меня она. - Я и так владею ошновами самозащиты.
В этом я уж убедилась.
Обозлившись на весь белый свет, я оделась и вышла из комнаты, хлопнув дверью так, что весь этаж слышал. Позже я узнала, что все решили, будто Сережка-футболист был импотентом, а потому не смог удовлетворить меня. Его бывшие девочки вдруг начали признаваться, что не так уж он и хорош в постели. Короче, это был конец его секс-карьеры. Но тогда мне это было не интересно. Обозленная на весь мир я шла к остановке. Нет, ну это надо же! Надо же мне было уродиться такой неудачницей, с такой брезгливой и болтливой вагиной, способной раздавить своими губами любой жезл.
Наверное, я невнимательно посмотрела по сторонам, переходя дорогу, потому что через секунду слева от меня раздался отвратительный звук, который всегда бывает, когда водитель старается резко затормозить. Вскрикнув, я повалилась на асфальт.
Машина таки толкнула меня, хотя и не сильно. Перепуганный насмерть, из нее выбежал мальчик, чем-то напомнивший мне Сашеньку. Но это было только секундное впечатление. С Сашенькой его роднили только очки, но были они очень изящными, вполне подходящими к его атлетической фигуре.
- О, Аллах! - запричитал он. - Простите меня, ради всего святого! Я сильно вас ударил?
- Нет, - заверила я его, пытаясь подняться на ноги.
- Давайте я довезу вас домой, - предложил он.
- Да не стоит, все в порядке...
- Я довезу, обязательно, - настаивал он.
Мной овладело твердое намерение спровадить его куда подальше с его любезностями, но я не смогла сделать это по простой причине. Я услышала свист. И исходить он мог только из одного места!
- Что это? - нахмурился парень, оглядываясь вокруг. - Вы слышите?
- Н-нет... - выдохнула я.
- Так я довезу вас.
- Ага... У меня дома есть чай замечательный.
Вагина отработала свой должок на ура. Она так аккуратненько все сделала, что я совершенно не почувствовала боли. И впервые за долгие годы вздохнула с облегчением. Ведь в те минуты, когда все происходило, она ничего не могла сказать.
Я надеялась, что она станет молчать как можно дольше. Но вот тут она меня подвела, зачем-то стала болтать с моим принцем спустя какое-то время после нашего знакомства. А он, как ни странно, внимательно ее слушал и делал все, о чем она просила. Хотя, это было в его интересах, конечно.