Было три часа ночи по времени баттона, когда белый грузовик без опознавательных знаков свернул на крутой склон Суитуотер-Меса-роуд и начал подниматься в эксклюзивный район Серра-Ретрит в Малибу, Калифорния.
Величественные горные вершины, возвышающиеся слева, подумала Вида Гомес, выглядывая с пассажирского сиденья грузовика. Справа ничего, кроме залитого лунным светом океана. Неудивительно, что здесь жило так много кинозвезд.
Как будто достопримечательности что-то значат, подумала Вида, отрывая взгляд от вида стоимостью в миллион долларов и переводя его обратно на экран айфона у себя на коленях. Что с ней случилось? Она никогда не отвлекалась на работе. Она сделала успокаивающий вдох. Ей серьезно нужно было собраться с силами. Отводить взгляд от мяча здесь было бы неразумно. Не сегодня вечером.
Она набирала текст, когда краем глаза заметила, что водитель снова пытается заглянуть ей под рубашку. Неудивительно, что она была немного не в своей тарелке, подумала она с приглушенным вздохом. Новый пухлый водитель, которого картель прислал в последнюю минуту, был некомпетентен, ходил на двух ногах. Это было так похоже на них - в последнюю минуту прислать ей какого-то толстозадого болвана на “тренировку”. Все, что ему нужно было делать, это водить машину, и, по-видимому, он не мог сделать даже этого.
В следующий раз, когда этот болван позволил своим глазам блуждать, Вида принял командное решение. Она спокойно подняла пистолет-пулемет MGP-84, лежавший у нее на коленях, и приставила длинный ствол с глушителем к одному из его заросших щетиной подбородков.
“Как ты думаешь, у нас сегодня здесь горячее свидание? Может быть, по дороге на выпускной? Во что бы то ни стало, скажи мне свою лучшую реплику, Ромео. Если все будет достаточно хорошо, может быть, мы пропустим первыми и сразу перейдем на вторую базу ”, - сказала она.
“Я сожалею”, - сказал внезапно вспотевший водитель после долгого, напряженного ритма. “Я совершил ошибку”.
“Нет, это были твои родители”, - сказала Вида, сильно уперев пистолет ему под мясистый подбородок. “Итак, вот в чем дело. Ты можешь либо (а ) следить за дорогой, либо (б ) Вместо этого я могу разбрызгать по ней те крохи мозгов, которыми ты обладаешь. Что ты предпочитаешь?”
“А”, - сказал водитель, быстро кивнув через мгновение. “Я выбираю а . Пожалуйста, се ñорита”.
“Отлично”, - сказала Вида, наконец, опуская массивный пистолет из черного металла. “Я так рада, что у нас состоялся этот небольшой разговор”.
Грузовик выключил фары, прежде чем они въехали на затемненную подъездную дорожку 223 по Суитуотер Меса Роуд десять минут спустя. Она собиралась переписать технику охранной компании, которого они подкупили, когда он, наконец, ответил. Это было сообщение из одного слова, но этого было достаточно.
Отключен, говорилось в нем.
Она развернулась и открыла маленькое окошко, которое отделяло заднюю часть грузовика от кабины. Восемь солдат картеля, сидевших там на корточках, были одеты в черные балаклавы на лицах, черную униформу и черные боевые ботинки.
“Áнделе”, яростно рявкнула она на них. “Пора. Чего вы ждете?”
Задние двойные двери грузовика бесшумно открылись, и одетые в черное мужчины вышли на затененную подъездную дорожку и начали трогаться с места. Они облачились в средства индивидуальной защиты военного образца, черные ядерно-биолого-химические костюмы. Каждый костюм имел автономный дыхательный аппарат и был сделан из резины поверх усиленного нейлона и войлока, пропитанного древесным углем.
Вида присоединилась к своим людям, медленно и осторожно надевая маску положительного давления на лицо, прежде чем тщательно проверить материал костюма на наличие каких-либо прорезей или зазоров, в соответствии с ее обширными тренировками. Закончив, она закусила губу, глядя на дом в стиле миссии площадью семь тысяч квадратных футов за коваными железными воротами. Она напряженно выдохнула и закрыла глаза, задаваясь вопросом, не вырвет ли ее стайку бабочек, кружащихся у нее в животе.
Она испытывала страх сцены каждый раз прямо перед работой, но это было смешно. Это была неуверенность в том, что они собирались попробовать. То, что они собирались сделать, было ... чем-то новым, чем-то настолько изменчивым, настолько невероятно опасным.
Я действительно не хочу этого делать, в сотый раз подумала Вида.
Кого она обманывала? Как будто у нее был выбор после принятия ее последнего повышения. Путь, лежавший перед ней, был чрезмерно простым. Либо выполнить то, что приказал картель, либо вышибить себе мозги прямо здесь и сейчас.
Она уставилась на пистолет-пулемет в своей тяжелой руке в резиновой перчатке, взвешивая варианты. Затем, спустя еще мгновение, она сделала то, что делала всегда. Она чертовски быстро взяла себя в руки и кивнула своей правой руке Эстефану. Два приглушенных кашляющих звука разорвали теплую тишину, когда он сорвал болты с петель железных ворот рядом с подъездной дорожкой из дробовика с глушителем.
“Запомни, сейчас. Никакого оружия без крайней необходимости”, - сказала Вида через встроенный в маску микрофон, когда один из мужчин протянул ей маленькую видеокамеру. “Вы все знаете, почему мы здесь. Мы здесь, чтобы оставить сообщение ”.
Один за другим мужчины кивнули. Единственным звуком теперь было их дыхание из внутренних динамиков, усиленное металлическое, метрономное шипение. Вида включила камеру и направила ее на мужчин, когда они вываливались через открытые ворота и приближались к затемненному дому.
ДВОЕ
В трех тысячах миль к востоку от балми-Серра-Ретрит на все еще темном побережье юго-западного Коннектикута было холодно и шел дождь. Внизу, в своем подвальном тренажерном зале, Майкл Ликата, недавно назначенный доном криминальной семьи Бонанно, был весь в поту и кряхтел, как профессиональный теннисист Eurotrash, во время тренировки по вторникам.
Почувствовав ожог, Ликата подумал, что это своего рода ирония судьбы, что из всех комнат в его новом особняке на воде стоимостью 8,8 миллиона долларов в денежном Вестпорте, штат Коннектикут, ему больше всего понравился этот недостроенный подвал. Торчащие шпильки, пятна пота на цементе, его гири и потрепанная тяжелая сумка. Доводить себя до предела каждое утро в этой неотапливаемой, сырой комнате было его способом никогда не забывать, кем он был и всегда будет: самым жестким, безжалостным сукиным сыном, который когда-либо выбирался из сточной канавы Шипсхед-Бей, Бруклин.
Невысокий и коренастый пятидесятилетний мужчина с громким треском уронил сорокафунтовый чайник на бетонный пол, услышав жужжание внутренней связи на подвальном телефоне. Он знал по горькому опыту, что это была его жена. Еще даже не было половины седьмого утра, а она уже была занята его делом, желая какой-нибудь ерунды, возможно, чтобы он снова забрал с вокзала их вечно опаздывающую домработницу Риту.
А он-то воображал, что, работая дома, а не в своем клубе на Артур-авеню в Бронксе, он сможет добиться большего. Да пошла она, подумал он, снова поднимая звонок. Хозяин дома в данный момент не отвечал на звонки. Он был чертовски занят.
Он растянулся на полу, собираясь выполнить потрясающее упражнение под названием "Турецкий подъем", когда поднял глаза и увидел свою жену. Она была не одна. Рядом с ней в дверях стоял его капо и личный телохранитель, Рэй “Псих” Сиконольфи.
Ликата буквально не мог поверить своим глазам. Потому что как могло быть возможно, что его глупая жена привела Рэя сюда, в его убежище, чтобы увидеть его без рубашки и потеющим, как волосатая свинья, в одних велосипедных шортах?
“Ты издеваешься надо мной, да?” Сказал Ликата, покраснев, свирепо глядя на свою жену, когда он встал.
“Это моя вина?!” Карен завизжала на него в ответ, как его собственная ведьма, одетая в шелковую пижаму. “Ты не отвечаешь на этот чертов телефон!”
Вот и все. Ликата развернулся, как толкатель ядра, и швырнул в нее колокольчиком от чайника. Прежде чем она смогла пошевелиться, сорокафунтовый кусок железа пролетел в дюйме от ее уха и прошел прямо сквозь гипсокартон в законченную часть подвала, по пути выбив шпильку из рамы. Тогда она дернулась, мальчик. Как ошпаренная белка.
“Так лучше”, — сказал Ликата, глядя смерти прямо в глаза своего телохранителя ростом шесть футов пять дюймов, - “и, Рэй, я имею в виду, лучше - будь чертовски хорош”.
Рэй, как всегда бесстрастный, поднял желтый конверт юридического размера.
“Кто-то просто оставил это на пороге сторожки”, - сказал Рэй, протягивая ему. “Я слышал грузовик или что-то в этом роде, но когда я вышел, этого уже не было”.
“Что за...? Это тикает?” Сказал Ликата, качая головой в его сторону.
“Да ладно, босс. Как будто вы платите мне за глупость?” Обиженно сказал Рэй. “Я сделал флюороскопию, как обычно. Это похоже на ноутбук или что-то в этом роде. Кроме того, видишь, оно адресовано тебе, и на обратном адресе написано, что оно от Майкла-младшего. Я бы не стал тебя беспокоить, если бы не позвонил на телефон Майки, но там никто не отвечает. Не на его мобильном. Не на его домашнем телефоне.”
“Майкл-младший?” - спросил Ликата, вертя конверт в своей большой руке. Его старший сын Майкл сейчас жил в Кали, где он руководил семейным союзом кинематографистов. Водители, операторы, вся девятка. Что, черт возьми, это было?
Он разорвал конверт. Внутри, помимо всего прочего, был iPad. Он тоже был уже включен. На экране было видео, все настроенное и готовое к показу, стрелка воспроизведения накладывалась на домик, украшенный пальмами, который забавно подсвечивался. В нем был зеленый оттенок, который, как подумал Ликата, мог исходить от какой-то камеры ночного видения.
Дом в зеленых тонах принадлежал его сыну, понял он, когда взглянул на терракотовую крышу. Это был новый особняк Майкла-младшего в Малибу. Кто-то следит за домом Майки? Может быть, федералы? он подумал.
“Что это за дерьмо?” Сказал Ликата, постукивая по экрану.
ТРИ
Фильм начался с неуверенных кадров ручной камеры. Кто-то снимал не просто дом Майки - они на самом деле миновали его ворота, пронеслись по лужайке перед домом! Через мгновение раздался звук, звук кислородного баллона, как будто невидимый оператор мог быть аквалангистом или Дартом Вейдером.
Ликата ахнул, когда камера повернулась вправо и нечто, похожее на команду ниндзя в костюмах астронавтов, обошло пейзажный бассейн и поднялось по затемненным ступенькам дома Майки. Один из сукиных сынов опустился на колени перед замком, а затем, в мгновение ока, толстая дверь его сына в стиле миссии из дерева и железа открылась внутрь.
Ликата зажал свободной рукой разинутый рот, когда заметил оружие, которое они носили. Это было что-то вроде попадания! Он наблюдал, как его худший кошмар становится явью. Кто-то стрелял в его сына.
“Позвони Майки! Позвони ему еще раз!” Ликата закричал на своего телохранителя.
Когда он снова посмотрел на экран планшета, происходило немыслимое. Двойные двери в главную спальню его сына наверху открылись. Ликата почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда камера вошла в комнату. Он серьезно чувствовал, что его вот-вот вырвет. Он никогда не чувствовал себя таким испуганным и уязвимым за всю свою жизнь.
Камера на секунду бешено закрутилась, а когда выровнялась, съемочная группа в масках с аквалангами держала Майки-младшего, который боролся и кричал, лежа лицом вниз на матрасе. Двое из них также схватили беременную жену Майки, Карлу. Она начала кричать, когда они прижали ее за запястья и лодыжки к кровати с балдахином.
Раздался резкий хлопающий звук, а затем на экране появился странный металлический цилиндр, какая-то канистра. Вздымающиеся клубы белого дыма начали с шипением вырываться наружу, когда его бросили на кровать между его сыном и невесткой.
Слезоточивый газ? Ликата одеревенело подумал. Они баловали их слезоточивым газом? Он не мог собрать это воедино. В этом не было никакого смысла. Что, черт возьми, это было? Какое-то вторжение в дом!? Ему казалось, что он во сне. Он лениво подумал, не впадает ли он в шок.
Майки-младший начал биться в конвульсиях первым. Ублюдки в костюме астронавта отпустили его, когда он начал трястись, как будто его ударило током. Через мгновение его начало сильно рвать, с поистине ужасающим рвотным звуком. Затем Карла начала то же самое дерьмо из фильмов ужасов, дрожа, как бекон на сковороде, когда сопли и рвота громко брызнули из нее, как из девушки в "Изгоняющем Дьявола " . Все это время камера перемещалась взад и вперед, когда чья-то рука убирала одеяла и простыни с дороги, чтобы убедиться, что получилась тщательная съемка с близкого расстояния.
Через десять, может быть, пятнадцать секунд по-настоящему причудливых и адских спазмов они оба перестали двигаться.
Ликата стояла там, уставившись на экран, не в силах говорить, не в силах думать.
Его сын Майкл, гордость его жизни, только что был убит прямо у него на глазах.
Гангстер не думал, что его глаза могут стать шире, но он ошибался. Внезапно, из ниоткуда, в дверях его тренажерного зала появились двое парней с дробовиками в руках. Они были латиноамериканцами - один худощавый доберман, другой приземистый. На них были комбинезоны механиков и бейсболки "Янкиз", а лица закрывали банданы.
Без предупреждения, без кивка или слова, парень пониже ростом с прыщавостью выстрелил Рэю в живот. Ликата закрыл глаза и отскочил назад от оглушительного звука взрыва. Когда он снова открыл глаза, по всей маленькой комнате была кровь - на тяжелом пакете, на необработанных бетонных стенах, даже на голой груди Ликаты. Невероятно, но Рэй, с его окровавленным животом, полным картечи, на мгновение удержался на ногах. Затем здоровяк подошел к скамье для гирь, как будто устал и ему нужно было сесть.
У него не получилось. Он упал примерно в футе перед скамейкой запасных лицом вниз, громко треснувшись лбом об одну из гантелей Ликаты.
Ликата медленно перевел взгляд со своего мертвого телохранителя на двух молчаливых незваных гостей.
“Почему?” Сказал Ликата, облизывая внезапно пересохшие губы. “Ты убил моего сына. Теперь Рэй. Почему? Кто ты? Почему ты это делаешь? Кто послал тебя?”
Ни от кого из них не последовало ответа. Они просто смотрели в ответ, их кукольные глаза были такими же плоскими и темными, как стволы дробовиков, направленных ему в лицо. Они выглядели как иммигранты. Мексиканцы или жители Центральной Америки. Они не говорили по-английски, поняла Ликата.
Внезапно, без предупреждения, сверху быстро последовали два звука: пронзительный женский крик, за которым быстро последовал выстрел из дробовика.
Карен! Подумал Ликата, когда сам закричал, бросаясь вперед. Но парень-доберман ждал его. Отработанным движением он ударил Ликату затвердевшим пластиковым прикладом дробовика в лицо, вырубив его и одновременно выбив ему передние зубы.
ЧЕТЫРЕ
Прошло минут десять или около того, когда Ликата пришел в себя на полу крошечного подсобного помещения в подвале. Выплюнув два передних зуба из разбитого рта, первое, что он заметил, было то, что он прикован наручниками к водопроводной трубе.
Затем он заметил ужасный свистящий звук и отвратительный запах серы.
Он заглянул через полуоткрытую дверь шкафа и увидел отрезанный желтый шланг, свисающий между двумя плитками подвесного потолка. Это был газовый трубопровод, с ужасом понял Ликата. О, Боже, нет.
Ликата взбесился еще больше, когда увидел, что стоит на кофейном столике в середине длинной комнаты. Это была большая белая свеча для ванны.
Большая, зажженная белая свеча для ванны.
“Мистер Ликата? Ю-ху? Вы здесь? Алло?” - произнес голос с французским акцентом у двери.
Ликата пинком распахнул дверь шкафа до упора, ожидая, что там кто-то есть. Вместо этого на треноге прямо за шкафом стоял массивный плазменный телевизор с целой кучей шнуров и какой-то видеокамерой, прикрепленной к нему сверху.
А на самом телеэкране в сверхвысоком разрешении махал рукой главарь мексиканского наркокартеля Мануэль Перрин.
Ликата сидел и, как загипнотизированный, смотрел на экран. Красивый светлокожий чернокожий мужчина был одет в белую шелковую рубашку, шорты в обтяжку и солнцезащитные очки Cartier aviator. Он сидел в индийском стиле на шезлонге из ротанга и пил что-то похожее на мохито. В шезлонге рядом с ним сидела высокая, худощавая женщина в белом бикини, но Ликата не мог видеть ее лица, только загорелую, смазанную маслом линию ноги и бедра, прядь белокурых волос на плече цвета корицы. Они оба были босиком. Казалось, что они были на лодке.
Ликата застонал, когда его беспорядочные мысли начали набирать обороты. Около года назад Ликата встретился с Перрином в камере ФРС в Нижнем Манхэттене, и за кругленькую сумму в 10 миллионов долларов наличными он помог главе мексиканского картеля сбежать из-под федеральной опеки. Но уходит ли он и оставляет ли меня в покое? Подумала Ликата. Конечно, нет. Многоязычный маньяк звонит ему всего через два месяца после своего всемирно известного побега и настаивает на совместной работе. Как будто ему нужен был такой накал.
Пока Ликата смотрела, экран заполнила красивая четырех-или пятилетняя смуглая девочка со светло-голубыми глазами. Ее волосы, собранные в косички, были мокрыми, блестки на ярко-бирюзовом купальнике мерцали.
“Кто этот забавный человек, папочка?” - спросила маленькая девочка, присаживаясь на корточки и с любопытством вглядываясь в Ликату.
“А теперь возвращайся в бассейн, Бьянка. Я хочу, чтобы ты сейчас проплыла два круга на спине”, - ласково сказала Перрин у нее за спиной. “Папа просто смотрит шоу для взрослых”.
Ликата наблюдал, как девушка пожала плечами и ушла за кадр.
“Что вы думаете об этом телевизоре? Потрясающая четкость изображения, да?” Сказал Перрин, снимая солнцезащитные очки, чтобы показать свои сверкающие светло-голубые глаза. “Это называется телеприсутствие, новейшая разработка Cisco Systems. Это обошлось мне в небольшое состояние, но я ничего не мог с собой поделать. Я не мог упустить возможность увидеть и поговорить с тобой в последний раз ”.
Ликата открыл рот, чтобы что-то сказать, и вдруг обнаружил, что плачет.
“Слезы, мистер Ликата? Серьезно? Вы из всех людей прекрасно знаете, что мужчины в этом мире делятся на две категории : инструменты или враги. Вы отказались работать со мной. Что, по-твоему, должно было произойти?”
Перрин сделал глоток своего напитка и изящно вытер губы салфеткой, прежде чем продолжить.
“Не то чтобы я не давал тебе шанса. Я предложил дружбу, помнишь?” - сказал он. “Взаимовыгодное партнерство. Я объяснил тебе, как меняется мир. Как я мог помочь вам и Американской мафии пережить этот переход. Я серьезно говорил эти вещи.
“Ты помнишь, что ты сказал перед тем, как повесить трубку? Это было довольно забавно. Вы сказали, что вместо того, чтобы работать с вашей организацией, мы с моими мексиканскими друзьями должны, цитирую: ‘вернуться и заняться тем, что у вас хорошо получается: мыть посуду и подстригать траву”.
Он смахнул воображаемое пятнышко с плеча своей безупречной шелковой рубашки.
“Мистер Ликата, как вы теперь видите, мои люди не из тех, кто моет посуду, и вместо травы мы режем только головы”.
“Ты прав”, - сказал Ликата, кровь из его разбитого рта заливала цементный пол. “Я был неправ, Мануэль. Очень, очень неуважительно относиться к тебе подобным образом. Я вижу, какой ты серьезный игрок. Мы можем помочь друг другу. Я могу помочь тебе. Мы можем во всем разобраться ”.
Перрин рассмеялся, надевая темные очки и откидываясь на спинку стула.
“Мы можем с этим разобраться’?” сказал он, заложив руки за голову. “Вы имеете в виду знаменитую песню "Битлз", мистер Ликата? В этом-то и проблема. Нет времени, мой друг”.
“Но...” — сказала Ликата, когда нисходящий газ, наконец, коснулся пламени свечи.
Затем Ликата, его подвал и большая часть его отвратительного особняка McMansion в Коннектикуте мгновенно испарились, когда пять тысяч кубических футов природного газа одновременно взлетели на воздух в результате раскалывающегося, сотрясающего землю взрыва.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НЕ ЗАГОНЯЙ МЕНЯ В
ГЛАВА 1
Проснувшись в пять часов утра и не в силах уснуть от всей этой непрекращающейся тишины и покоя, я вышла через скрипучую сетчатую дверь на затемненное крыльцо, сжимая в руке первую утреннюю чашку кофе.
Доктор Сьюз был прав насчет денег, нахмурившись, подумала я, усаживаясь рядом с ржавеющими тракторными граблями для сена.
“О, места, куда вы отправитесь”, - пробормотала я перекати-поле.
Перила крыльца, на которые я положил ноги, были соединены с ветхим викторианским фермерским домом в нескольких милях к югу от Сюзанвилля, Калифорния. Сюзанвилл, о чем абсолютно никто не знает, является административным центром округа Лассен в Северной Калифорнии. Сам округ назван в честь Питера Лассена, знаменитого пограничника и борца с индейцами, который, как я узнал от своей дочери Джейн, был убит при загадочных обстоятельствах в 1859 году.
Будучи нью-йоркским полицейским, вынужденным на последние восемь месяцев быть изгнанным сюда, у черта на куличках, я всерьез подумывал о том, чтобы спросить кого-нибудь, могу ли я попытаться раскрыть нераскрытое дело Лассена. Это должно дать вам некоторое представление о том, как мне было скучно.
Но что ты собираешься делать?
Скучать лучше, чем умереть, учитывая все обстоятельства.
Я сидел на старом деревянном стуле, который в детстве мы называли адирондакским стулом, но, полагаю, здесь его называли Сьерра-стулом, поскольку со своего крыльца я мог видеть северный, покрытый снегом край Сьерра-Невады. Было холодно, и из всех вещей на мне была рабочая куртка Carhartt, поношенные джинсы и пара веллингтоновых ботинок.
Резиновые сапоги, зеленые резиновые сапоги до колен, выглядели совершенно нелепо, но были совершенно необходимы. Теперь мы жили на скотоводческом ранчо, и как бы ты ни старался этого не делать, ты часто наступал на то, что требовало промывки из шланга.
Да, я вляпался в это, все верно.
Всего несколько месяцев назад я был типичным беспечным ирландско-американским детективом полиции Нью-Йорка с десятью приемными детьми. Затем я арестовал Мануэля Перрина, главу мексиканского наркокартеля. И это было бы прекрасно. Сажать убийц-наркоторговцев в клетки, где им самое место, оказалось моим страстным хобби.
Проблема была в том, что подонок-миллиардер сбежал из-под стражи и нанес многомиллионный удар по мне и моей семье.
Итак, вот оно. Федералы включили нас в программу защиты свидетелей, и я в мгновение ока перешел из полицейского участка Нью-Йорка в "Маленький домик в прериях".......... Я всегда подозревал, что “ирландская удача” - это саркастическая фраза.
Если бы я сказал, что устраиваюсь, я бы солгал. Во всяком случае, сейчас я был больше поражен нашим странным новым окружением, чем в день нашего приезда.
Когда люди думают о Калифорнии, они думают о досках для серфинга, the Beach Boys, Valley girls. Это, безусловно, то, что я и остальные члены клана Беннетт думали, что нас ждет, когда федералы сказали нам, что именно туда мы направляемся.
Но то, что мы на самом деле получили от специалистов по защите свидетелей, было другой Калифорнией, той, о которой никто никогда не говорит. Северное, пустынное захолустье Калифорнии, с бревенчатыми хижинами, оставленными поселенцами, превратившимися в каннибалов, и коровьими пирогами, оставленными нашими новыми соседями-скотоводами.