Говоря сленгом Королевского флота, Джеймс Бонд был в дрейфе . Его старый друг Феликс Лейтер, бывший сотрудник ЦРУ и бывший агент Пинкертона, сказал бы, что он прогуливался, в то время как большой черный человек, известный как Шарки, резюмировал это. — Просто скажи им, что пошел ловить рыбу, Джеймс, — сказал он. «Господи, лучше бы я пошел на рыбалку, а не наряжался, как обезьяна». Он провел пальцами под жестким белым воротником, затем включил кондиционер «бентли».
Все трое были одеты в утренние костюмы: брюки в тонкую полоску, жесткие воротнички с голубовато-серыми галстуками, серые жилеты и черные фраки. Цилиндры лежали у них на коленях, а три петлицы — белые розы, завернутые в серебряную фольгу, утыканную булавками, — стояли в контейнере, балансируя на выступе над полированной панелью приборной панели из орехового дерева.
«Когда вас учат водить эти машины, — сказал Бонд агенту, сидящему за рулем, — они говорят, что вы всегда должны думать о бокале шампанского, стоящем над приборной панелью. Хитрость в том, чтобы никогда не проливать ни капли. . . Упс, полстакана хватит!»
«Джеймс, у тебя… . . ? — начал Феликс, даже не улыбаясь.
'Кольцо?' Бонд улыбнулся, доставая маленькую коробочку и открывая ее, чтобы увидеть сплошное золотое кольцо. — Ты спрашиваешь меня уже в четвертый раз, Феликс. Ты нервничаешь, как викторианская девственница, и ты уже проходил через все это раньше.
Лейтер хмыкнул. — Говорят, во второй раз хуже. Его лицо расплылось в улыбке. — В любом случае, у меня на уме другие вещи.
'Другие вещи?' Бонд поднял брови. — Ты выходишь замуж за моего старого друга, Феликса. Мы с Деллой Черчилль проделали долгий путь, так что будьте осторожны.
«Мы тоже прошли долгий путь, Джеймс, так что ты должен знать, что я нервничаю, когда работа мешает нормальной жизни».
«Что может быть важнее дня вашей свадьбы?» Они ехали по Семимильному мосту, части заморского шоссе, протянувшегося более чем на сотню миль от Майами вниз по Флорида-Кис до Ки-Уэста, где теперь находился Феликс Лейтер вместе с Агентством по борьбе с наркотиками. Немногим более чем через два часа он будет стоять рядом с прекрасной Деллой перед алтарем церкви Святого Павла на Дюваль-стрит, которая больше известна своими барами и ресторанами, чем сама церковь.
— О, ничего, я полагаю. В голосе Лейтера не было никакой убедительности.
— Ну же, Феликс, что случилось?
— Ну, я думаю, это Санчес.
— Франц Санчес? Король наркотиков?
Лейтер кивнул. «Последние пять лет я ждал, когда он ступит на землю или песок, где с ним могут иметь дело законы США. Но черствый сукин сын редко покидает Центральную Америку».
— Какое это имеет отношение к сегодняшнему дню: к вашей свадьбе?
Лейтер почесал затылок. — Ты помнишь телефонный звонок, который я получил во время того ядовитого мальчишника, который ты устроил для меня прошлой ночью?
— Только смутно. Бонд снова улыбнулся. «Кажется, меня укусил рой насекомых рода Поммери».
— Что ж, поверь мне на слово. Мне позвонили.'
'А также?' Бонд потихоньку вытаскивал лондонское досье на Франца Санчеса на передний план своей памяти. Британская секретная разведывательная служба сочла необходимым вести досье на всевозможных злодеев: особенно на тех, кто связан с терроризмом или наркотиками, поскольку крупных торговцев наркотиками можно было легко использовать для финансирования терроризма. Франц Санчес, названный так из-за предполагаемой связи между немкой-фашисткой и богатым панамским бизнесменом.
— Есть вероятность, что его в любой момент выманят на открытое пространство.
В своей голове Бонд увидел фотографии мужчины. Высокий, темноволосый, несомненно красивый в грубом смысле и, как говорили, один из самых богатых людей в мире, все его деньги и власть исходили от огромного рынка распространения наркотиков, который он контролировал из своего убежища в Центральной Америке. город Истмус. Бонд вспомнил одну заметку в деле, в которой говорилось: « Санчес — человек, который считает, что любого, кто выступает против него, можно либо купить, либо убить » . Другими словами, он обладал самым опасным психологическим дефектом folie de grandeur , подпитываемым силой, которой он обладал с помощью наркотиков и денег.
— Почему заманили именно сейчас?
— Вы читали его дело?
Бонд кивнул.
— Тогда вы знаете о его подруге.
«Мисс Вещь». . . Не Мисс Мира. . . Скучать . . .'
«Мисс Галактика. Звездная королева красоты. Восхитительная мисс Лупе Ламора, хотя я ни на мгновение не верю этому имени.
— Настоящая леди.
— Да еще и чертовски глупо. Она оставила его. Ушел с одним из своих бывших деловых партнеров. Парень позвонил Альваресу.
— Это понятно, — пожал плечами Бонд.
«Это опасная смесь, и побега Лупе с Альваресом достаточно, чтобы выгнать Санчеса».
Бонд рассмеялся. — Я знаю, чем бы я хотел заниматься, Феликс. Я бы предпочел медовый месяц с Деллой суете треугольника Санчес-Альварес-Ламора. Это скучный разговор в день вашей свадьбы. Он взглянул налево и увидел Старый Семимильный мост, который шел почти параллельно сооружению, по которому они ехали: самый длинный отрезок шоссе, протянувшегося прямо над океаном на этом шоссе протяженностью в сто с лишним миль, которое было началом, или конец первого маршрута США.
Все это выглядело достаточно спокойно, хотя у Бонда были причины помнить об опасностях, которые могли подстерегать Флорида-Кис. Без какой-либо особой причины он повернулся, оглянулся и там, почти по сигналу, увидел белый хищный силуэт вертолета, быстро приближающегося к ним сзади.
Секунду спустя все услышали стук двигателя, и через несколько секунд справа от них уже летел зверь — большой S-61B с береговой охраной США в черном на фоне белого борта машины. Дверь была открыта, и вниз улыбалась фигура, махала рукой и держала распечатанное объявление «Следуй за мной».
Феликс Лейтер помахал в ответ.
— Твой друг? — спросил Бонд.
Лейтер сидел прямо. — Да, мой партнер по Управлению по борьбе с наркотиками в Ки-Уэсте. Хокинс.
Тихо Шарки пробормотал «О-о».
Они проехали еще около мили, наблюдая за вертолетом, который двинулся вперед, на малой скорости пролетел над мостом, затем завис и приземлился. К тому времени, как подъехал «бентли», Хокинс уже вышел за дверь, сжимая в руках стопку бумаг.
Феликс Лейтер сделал быстрое движение левой рукой в перчатке, искусно регулируя механизм своей искусственной ноги. Бонд ощутил прилив мрачности, как всегда, когда видел, как его старый друг манипулирует вставными конечностями, потому что акула, которая давным-давно так изуродовала Лейтера, предназначалась ему, и, как ни странно, Бонд чувствовал себя ответственным за это. .
Настроение испарилось, когда он увидел, как проворно Феликс двинулся к Хокинсу. Инвалидность не была очевидна, если вы не знали о ней.
И Хокинс, худощавый, высокий и загорелый мужчина, и Лейтер уже вели оживленную беседу к тому времени, когда к ним подошли Бонд и Шарки.
— Он вышел, — с удовольствием рассмеялся Лейтер. — Ублюдок покинул свое логово. Его палец ткнулся в карту, которую держал Хокинс. — Вот, — сказал он с нескрываемым ликованием, зависнув пальцем над крошечным островом Крей-Кей на севере Багамских островов. — Не так далеко, как эти штуки летают. Если мы поторопимся, мы сможем его поймать.
Бонд вздрогнул. — Феликс, твоя невеста… . .'
Но Лейтер даже не слушал. — У тебя все есть? Вы могли чувствовать тревогу и статику.
— Еще бы, — ухмыльнулся Хокинс. «Зеленый свет из Нассау; Обвинение; Ордер на арест; запрос об экстрадиции; и Маллинс здесь для дополнительных мускулов. Маллинс, очень крупный темнокожий агент, кивнул, улыбаясь с дверцы вертолета.
— Значит, вы ничего не оставляете на волю случая? Заготовленный сарказм Бонда не уловил Лейтера, который, очевидно, был в очень серьезном настроении и только яростно покачал головой.
— Чертовски верно. Санчес — это приз, и мы наконец-то его достанем.
— А Делла? Бонд положил руку на руку Лейтера, чувствуя под пальцами твердый металл искусственного запястья.
— О, Джеймс, ради бога, объясни ей. Просто попроси ее подождать. Если повезет и попутный ветер, мы вернемся. Ты доставишь меня в церковь вовремя.
— Ни за что, Феликс. В лучшем случае вы опоздаете на два часа.
— Ну, просто скажи ей подождать. Лейтер был непреклонен. — Она поймет. Она знает о долге.
Бонд покачал головой. — Я бы не стал на это рассчитывать. И я не собираюсь встречаться с Деллой. Я лучше пойду с тобой. Только для прогулки, конечно.
Шарки пожал плечами и пошел обратно к «бентли». Через плечо он одними губами прошептал: — Я скажу ей. Но, помилуйте, вы двигаете своими задницами. Верно?'
Лейтер уже забирался в вертолет. Он посмотрел на Бонда, следующего за ним. — Ты идешь только как наблюдатель, понял?
— Естественно, — лицо Бонда было маской. — Я попытаюсь вмешаться?
Через несколько секунд вертолет взлетел, устанавливая курс и летя на полной растяжке. Внизу Шарки несчастно посмотрел вверх, пока ехал в сторону Ки-Уэста. Он знал вспыльчивость Деллы и, подобно Бонду, предпочел бы столкнуться с безжалостной и жестокой опасностью Франца Санчеса, чем с обжигающим языком Деллы Черчилль.
Крей-Кей поддерживал небольшой курортный поселок, одну взлетно-посадочную полосу и несколько разрозненных больших деревянных домов. Ближайший и самый большой из них находился всего в нескольких сотнях ярдов от конца взлетно-посадочной полосы, где приземлился выкрашенный в белую ливрею «Гейтс Леарджет» Франца Санчеса, затем вырулил обратно к порогу, готовясь к быстрому взлету. У порога стояло несколько беспилотных легких самолетов, а возле дома стоял маленький красный Пайпер Каб.
Вертолет береговой охраны S-61B находился всего в тридцати милях от него, когда Санчес неторопливо выбрался из самолета, огляделся и принюхался, словно человек, наслаждающийся новым восхитительным утром. За ним по развёрнутым ступеням спускался его ближайший прихвостень, известный всем просто как Перес, и пара удачно подобранных клоунов — Браун, немец, за голову которого в родном Берлине была назначена цена; и Дарио, приземистый, жирный и вообще неприятный.
Два пилота вернулись из кабины экипажа, и Санчес дал им сигнал оставаться поближе к самолету, когда рядом с грохотом остановился джип. Водитель, невысокий мужчина, построенный по тому же образцу, что и остальные тяжеловозы, почтительно обратился к Санчесу. — Они вон там, покровитель, — указал он на большой одноэтажный дом. — Женщина и Альварес внутри. У них есть один охранник, но он обычно пьян или спит.
— А что сейчас? Санчес говорил тихо, излучая спокойствие. Услышав его, вы бы не подумали о нем как о человеке насилия.
— Спит, покровитель. На ступеньках: отсюда его видно. И я думаю, что остальные тоже спят. Сегодня они не спали до четырех утра. По крайней мере, до этого горел свет. Я остался на страже, как вы приказали.
— Ты хорошо справился. Это не будет забыто. Следуйте за нами после того, как мы войдем. Он кивнул мужчине в джипе. Затем остальным: «Идти недолго, и жалко их будить. Однако . . .' он мотнул головой в сторону дома.
В нескольких ярдах от ступенек Санчес поманил Переса кивком в сторону спящего охранника и провел пальцем по горлу. Перес улыбнулся и двинулся вперед, засунув руку под куртку, из которой вытащил короткую веревку.
Спящий ничего не слышал и не чувствовал. Перес обмотал веревку вокруг шеи охранника классическим удушающим движением, быстро и сильно потянув. Это было сделано так хорошо, что шея мужчины была сломана прежде, чем он почувствовал какую-либо боль от медленного удушения.
Тихо, во главе с Санчесом, они поднялись по ступенькам и вошли в дом. Мгновение Санчес стоял в прохладе коридора, словно инстинктивно выискивая свою добычу, и, наконец, мотнул головой в сторону двери слева. Он молча открыл ее и вошел в комнату.
Альварес спал на дальнем конце кровати, его волосы были взлохмачены, а лицо было спокойным. Санчес гордился своим знанием человеческой слабости и понимал мотивы молодого человека. Женщины всегда были слабым местом Альвареса. Франц Санчес часто говорил ему, что они приведут к его смерти. Что же касается прекрасной Лупе, чьи длинные темные волосы разметались по подушке, словно толстый вопросительный знак, то ее можно было простить. В конце концов, она была всего лишь женщиной, а у женщин была привычка влюбляться в мужчин помоложе с бойкими языками и хорошей болтовней. Санчес часто говорил Альваресу, что ему не следует так много обещать своим женщинам. «Твоя проблема, друг мой, — сказал он, — в том, что ты всегда должен говорить им, что любишь их. Это большая глупость, потому что все они склонны верить вам. Однажды ты скажешь это не той женщине.
Этот день, подумал он, уже настал.
Его взгляд вернулся к спящему человеку. На прикроватной тумбочке в пределах досягаемости лежал пистолет. Тихо Санчес вытащил свой автомат и начал шептать. «Альварес. . . Вставай . . . Альварес. . . пора начинать работу». Затем громче: «Альварес!»
Глаза спящего распахнулись, страх пробежал по его лицу, когда он встретился глазами с Санчесом. Затем он двинулся, хватаясь за ночной столик.
Санчес дважды выстрелил, и стол подпрыгнул в воздух, отбросив оружие через всю комнату. Перес и Браун, следуя указаниям своего вождя, стащили молодого человека с кровати, держа его в замке рук, так что он стоял голый между ними, его глаза были полны ужаса, отражаемого криками, доносившимися из теперь уже широко- разбудить Лупе.
— Тише, хорошенькая. Сссш. Санчес убрал пистолет и шагнул к ней. «Не бойся. Это я . . . Франц. Я бы не причинил тебе вреда. Ты знаешь что. Наказать вас, может быть, но никогда не причинить вам вреда. Затем его глаза метнулись к Альваресу, который, несмотря на тепло комнаты, дрожал между Дарио и Брауном.
— Что он обещал тебе, дорогая? — спросил он Лупе. — Он обещал тебе свое сердце?
Тишина была невыносимой: группа застыла, как восковая картина. Затем Санчес снова заговорил, резко и властно. — Дайте даме то, что обещал ей наш друг Альварес.
Дарио и Браун тупо посмотрели на него.
— Отдай ей сердце этого дурака.
Глаза Дарио расширились, словно умоляя на мгновение.
'Сделай это! В настоящее время!' — отрезал Санчес.
— Вон там! Санчес кивнул в сторону двери, через которую два его хулигана втолкнули теперь хнычущего Альвареса.
Отойдя на три шага от кровати, Санчес закрыла дверь, а затем вернулась к Лупе, которая тоже тряслась от ужаса и сидела прямо, только тонкая простыня держала перед ней, чтобы прикрыть ее груди, которые ясно проступали сквозь ткань: ее соски. прямо, как будто ужас и насилие пробудили ее.
«Франц. . .' — выдавила она надтреснутым голосом, в горле пересохло от ужаса. — Франц, я не имел в виду. . .'
Санчес улыбнулся ей, взъерошив рукой ее густые волосы. — Все в порядке, детка, мы все делаем ошибки, — его голос успокаивал.
'Только я . . .' — начала она снова.
— Ш-ш-ш, моя дорогая. Ни слова. Ни слова больше. Его рука скрутила ее голову, так что она повернулась всем телом, чтобы ослабить давление. Простыня упала, обнажив чудесные плечи и стройный изгиб ее спины. Ее кожа, как часто думал Санчес, имела текстуру шелка.
Санчес снова сунул правую руку под куртку и вытащил из-за пояса хлыст. Он был сделан из длинного хвоста ската, и он почти любовно положил его на голую спину Лупе, прежде чем поднять и опустить с ужасным треском. Девушка вздрагивала и кричала снова и снова, когда Санчес обрушивал хлыст, покрывая ее гладкую спину уродливыми кровавыми полосами, рисуя картину сюрреалистического насилия на холсте ее кожи. Тем не менее, даже когда она рыдала и кричала от боли, голос Лупе тонул в леденящих кровь криках Альвареса в коридоре.
Через несколько секунд крики прекратились, и с неба донесся безошибочный звук двигателя вертолета, который становился все громче и громче.
Санчес отшвырнул девушку от себя через кровать. — Одевайся. Быстрый. Мы должны двигаться.
Вертолет береговой охраны пролетел низко над берегом, затем пересек взлетно-посадочную полосу, пилот жонглировал циклическим и коллективным управлением, его ноги двигались по рулю направления, как танцор, так что большая машина, казалось, стояла на своем кормовом винте, затем развернулась. чтобы прокатиться по территории.
— Там, — крикнул Хокинс сквозь грохот роторов, протягивая руку. Все они могли видеть джип перед низким домом, и, когда они проходили мимо, что-то вылетело из одного из дальних окон.
— Господи, — Лейтер тяжело сглотнул. «Это выглядело как изуродованное тело. Направляйтесь к «Лирджету».
Хокинс подал сигнал пилоту, который снова повернулся и заставил свою машину зависнуть, чтобы заблокировать любую попытку взлета самолета.
Когда они достигли земли, Лейтер, Хокинс и агент по имени Маллинз, который только и делал, что дружелюбно улыбался с момента взлета с Семимильного моста, схватились за стойку с оружием, прикрепленную к правому борту салона, каждый выбрал Карабин М16. Лейтер увидел выражение глаз Бонда и, улыбаясь, передал ему автоматический пистолет. — Только в случае крайней необходимости, — предупредил он.
Бонд пожал плечами и проверил магазин и затвор 9-мм Браунинга.
Первым вышел Маллинз, за ним Лейтер, который кричал, что хочет, чтобы Санчес остался жив. — Я должен вернуть ему дыхание, — крикнул он вслед Маллинсу, чье тело уже было в дверном проеме самолета. Хокинс прикрыл двух пилотов, которые тихо подняли руки, показывая, что они не вооружены и не ищут неприятностей.
— В самолете никого. Маллинс вернулся, и в наступившей тишине все услышали шум джипа, слышный сквозь медленно вращающиеся винты.
— Это будут они! Бонд указал на облако пыли, быстро движущееся со стороны дома.
'Вверх по лестнице!' Лейтер уже карабкался обратно в вертолет, который завис, а Бонд, идущий сзади, подбирался к двери.
Джип был в паре сотен ярдов, петляя по пыльной земле между участками темно-зеленого подлеска. Транспортное средство качало, опасно скользя из стороны в сторону, когда вертолет, опустив нос, приближался низко, пытаясь заблокировать его отход.
Они увидели на борту несколько человек, и Феликс выстрелил из своего M16 перед машиной. Вместо того, чтобы остановить джип, выстрелы вызвали шквал огня со стороны его пассажиров. Внутри вертолета агенты вздрогнули, когда по фюзеляжу раздались глухие удары и металлический визг. Пилот развернул машину вокруг своей оси и начал зависать, снижаясь перед джипом. В разгар перестрелки никто не видел, как Санчес выкатился из джипа в кусты, повернулся, присел и побежал, пригнувшись к земле, обратно к дому.
Когда вертолет оказался примерно в десяти футах от земли, Бонд, который стоял в дверном проеме, выпрыгнул, перекатился и поднял пистолет одной рукой, выпустив три серии двойных выстрелов, направленных на колеса. .
Две шины взорвались, и джип вошел в длительный неуправляемый занос, ударившись вбок, начав катиться, а затем перевернувшись на бок.
Когда джип с хрустом остановился, Бонд двинулся вперед, раскинув обе руки, а пистолет был простым продолжением его рук. Он сделал еще пару выстрелов, мельком увидев фигуры, мелькающие в подлеске и кричащие: «Давай? Сюда!' другим.
В джипе была девушка. Живая, в сознании, но потрясенная, со слезами на щеках. Бонд положил руки ей на плечи, спрашивая, не нужна ли ей помощь. Но девушка просто взглянула на подлесок, в котором исчезли мужчины, и покачала головой.
— Вам нужен доктор, — сказал он, присматриваясь. Что-то было не так с этой красивой молодой женщиной.
«Убери от меня руки. Уходи. Получить сразу. Не смей прикасаться ко мне! — плюнула она в Бонда, и в этот момент Хокинс подошел к джипу.
— Они где-то в кустах. Бонд отпустил девушку и сделал два шага к зарослям.
'Останавливаться!' Крик исходил от Лейтера, который сигнализировал вертолету вперед. 'Там! Там!' Он показал, и впервые они увидели и услышали маленького Пайпер-Кэба, припаркованного возле дома. Он набирал скорость, и пилот приветственно поднял руку.
— Санчес! Лейтер побледнел от гнева. — Мы потеряли его. Он будет в кубинском воздушном пространстве через двадцать минут.
Вертолет достиг их как раз в тот момент, когда Куб поднялся в воздух.
— Мы можем обогнать его в этом. Бонд уже забирался обратно в вертолет. Пилоту он крикнул: «Сможешь угнаться за этой Пайпер?»
Пилот кивнул, и машина снова начала подниматься.
— Ты должен быть наблюдателем, Джеймс. Что ты пытаешься сделать, убить себя?
— Если я не доставлю тебя в церковь в разумные сроки, Делла все равно меня убьет, — сказал он с почти нарочитой небрежностью. — А через двадцать минут вы будете как раз вовремя, только у нас это займет не менее полутора часов, не считая остановки, чтобы забрать Санчеса. Готовься к шквалам, Феликс.
Бровь Лейтера нахмурилась, когда он увидел, как Бонд потянулся к лебедке с крюком и тросом.
— Какого черта ты делаешь?
— Именно то, что посоветовал Шарки. Я иду на рыбалку. Санчес сейчас прямо под нами. Я собираюсь подарить тебе свадебный подарок. Включи лебедку, Феликс, и проинструктируй пилота. Улыбнувшись, Бонд качнулся на веревке, привычным движением обмотав ее вокруг ноги.
Поток воздуха подхватил его тело, и он качнулся назад, выворачивая живот. Взглянув вниз, мир закружился, закружился, и Бонд задался вопросом, что, во имя всего святого, он думал, что делал. Это было не только чертовски неудобно, но и чертовски опасно. Примерно в сорока футах под ним виднелся красный хвостовой плавник Куба, и он сделал знак Феликсу, который начал спускать его вниз.
Постепенно легкий самолет становился все больше, и Бонд начал захватываться как его обратным потоком, так и нисходящим потоком винтов. Под самолетом была лучшая часть тысячефутового спуска в море. Он чувствовал, как развеваются его волосы, и ему пришлось закрыть глаза из-за сил, кружащихся вокруг его лица.
Бонд схватился за хвост самолета, промахнулся, качнулся вбок, снова схватился и снова промахнулся.
Позади него раздался хлопающий звук, который отвлек его, пока он не понял, что это просто фалды его утреннего пальто развевались и трещали на ветру. Несмотря на охвативший его страх, Бонд рассмеялся. Он подумал, что, должно быть, выглядит нелепо, как какой-нибудь каскадер в кино, выполняющий особенно дерзкий трюк перед камерами.
Внезапно вертолет, казалось, набрал скорость, и Бонд схватился руками за хвостовой стабилизатор, его тело больно врезалось в руль направления.
В кабине Санчес чувствовал вес и боролся с органами управления, ловко возясь с триммерами, чтобы восстановить баланс самолета.
Но Бонд начал медленно спускаться по рулю направления, заставляя самолет рыскать из стороны в сторону, его тело раскачивалось из стороны в сторону, пока Санчес делал резкие корректировки. Бонд спустился ниже, нащупывая буксирное кольцо, установленное за хвостовым колесом.
Его руки болели, горели от боли, и он отчаянно пытался потянуть за веревку, которая висела у него под ногой и волочилась назад на ветру, а крюк дергал веревку. Казалось, потребовались часы, на самом деле несколько минут, чтобы протянуть леску вверх и схватиться за крючок, одной рукой обхватив хвост, а другой держась за крючок, борясь с давлением, пока он не поднял леску и не обхватил ее. буксировочное кольцо. Но, наконец, это было сделано. Бонд держался, его голова напряглась, пытаясь понять, правы ли мысли Феликса и пилота.
Они имели. Большой вертолет замедлился, и веревка выдержала натяжение. Бонд, цепляясь за него, как вошедшая в поговорку мрачная смерть, молился, чтобы в кабине «Каба» не было парашюта. Не то чтобы это имело большое значение. Прыжок в море в этих водах почти наверняка означал бы поражение акул.
Санчес был бы дураком, если бы не догадался, к чему стремился вертолет и его экипаж. Он раскачивал самолет из стороны в сторону, пытался уменьшить мощность, а затем хлопнул маленьким двигателем Лайкоминга через ворота. Он думал, что никто не может оставаться на хвосте, но продолжал чувствовать, что сопротивление увеличивается. Затем, к своему ужасу, он обнаружил, что самолет начал валяться. Даже когда двигатель работал на полную мощность, органы управления стали мягкими, и скорость полета начала неуклонно снижаться.
В точке остановки Санчес, который не был известен страхом, вскрикнул. Органы управления ослабли, и горизонт начал подниматься над ним, когда нос самолета болезненно опустился, а затем остановился, земля внизу раскачивалась и вращалась, но сила тяжести не действовала.
Санчесу потребовалась целая минута, чтобы понять, что он сидит в самолете, подвешенном к лебедке вертолета, который медленно поднимается вверх.
Последнее действие было сделано только для того, чтобы позволить Бонду вернуться в вертолет к ликующей троице Лейтера, Хокинса и Маллинза.
Как только он прошел через дверь, они немного отпустили веревку, чтобы, когда они вернутся на вертолетную площадку береговой охраны в северо-западной части города, они могли мягко сбросить самолет на взлетно-посадочную полосу.
Когда они все-таки вернулись, люди высыпали из гостиниц и магазинов, чтобы посмотреть на это странное зрелище раскачивающегося легкого самолета, подвешенного под вертолетом.
Люди, пьющие в «Неряшливом Джо» и «Капитане Тони», вышли на тротуары; люди, которые терпеливо ждали в церкви свадьбы, бросились к двери, когда новость пронеслась по собору Святого Павла, как лесной пожар; старые добрые мальчики, сидящие вокруг Гарнизон-Байт, и умные молодые люди вокруг современной пристани для яхт едва могли поверить своим глазам.
«Кажется, это крушение самолета», — сказал один из старых добрых парней.
— Если бы Бог хотел, чтобы мы летали, он дал бы нам реактивные двигатели «вместо мудаков», — точно сплюнул в канаву другой старый добрый мальчик.
Возле церкви Святого Павла Шарки умолял прекрасную мисс Деллу Черчилль, которая всего за несколько минут до этого отменила всю свадьбу.
— Они здесь, Делла. Еще два раза вокруг квартала, и они будут сидеть впереди, а проповедник готов к работе».
Делла глубоко вздохнула, затем смягчилась. — Ладно, только еще дважды.
Шарки прыгнул в «бентли», сказав водителю, чтобы он ехал как попало. Через плечо он крикнул Делле в ответ: — Еще дважды. Медленно, однако. Очень медленно.'
Как бы то ни было, будущая миссис Лейтер еще четыре раза ползала вокруг. Только тогда Феликс Лейтер и его шафер Джеймс Бонд оказались на месте, их белые розы были правильно приколоты, хотя их утренняя одежда выглядела явно изношенной.
Итак, почти на три часа позже, звуки свадебного хора из « Лоэнгрина » раздались, и Делла с раздраженным блеском в глазах из-под вуали красиво прошла по проходу, чтобы, наконец, пройти свадебную церемонию.
«Ну, они доставили меня в церковь почти вовремя», — сказал Феликс позже, на обратном пути к своему восхитительному пряничному домику, который стоил ему целое состояние, все его деньги от ЦРУ вместе с начисленными процентами.
2
НЕЖЕЛАННЫЕ ГОСТИ
Джеймс Бонд нашел себе тихий уголок в главной комнате дома Феликса Лейтера, потягивал бокал шампанского, осматривал гостей, выискивая, как он считал, «вероятных победителей». Он заметил одну раньше, возле церкви. Высокая эффектная брюнетка в ярко-розовом костюме. Но как-то с костюмом было не так, как будто девушка предпочитала сутулиться в джинсах и футболке. Это было лишь мимолетное впечатление, которое Бонд никогда бы не смог объяснить, но, какой бы прекрасной она ни была, девушка казалась неуместной, и в своем постоянном пытливом поиске женского секрета он очень хотел поговорить с ней.
Его глаза обшарили комнату, но девушки не было, поэтому он начал рассматривать возможные варианты. Не то чтобы у него было все время мира, потому что он уже опоздал на задание, которое М., его начальник, дал неделю назад.
Свадебная вечеринка вокруг него визжала, смеялась, лепетала и, казалось, шла своим чередом. Он подошел к буфету, где официанты в белых халатах разносили по тарелкам большие креветки с обычным острым красным соусом; лосось, как холодный, так и копченый, и большой выбор салатов. Бонд заметил, что есть и пудинги, и присмотрелся к местному пирогу с лаймом, который, если и не был изысканным блюдом, он всегда обнаруживал, что он чудесно проясняет вкус.
Слева от него стояли вместе две девушки, оживленно беседовавшие о диетах и о том, что они смеют есть, поэтому Бонд тихонько вмешался с замечанием о миллионах калорий, лежащих перед ними. Они казались достаточно счастливыми после того, как он представился, и они, в свою очередь, представились Лиззи Оуэн, невысокой, жизнерадостной и привлекательной молодой женщиной, которая оказалась художницей, и застенчивой блондинкой, которая просто представилась как Пэт. Бонд отметил последнее как, возможно, лучший шанс на вечер и начал утомительную болтовню, плавно переходя к более серьезным вещам. Через полчаса он узнал, что Пэт приехал на неделю в Ки-Уэст по пути в Австралию. Это было девять лет назад.
«Некоторые люди считают это место действительно безвкусным концом Флориды, — сказала она ему. — Но у него странное ощущение нереальности. Это место побега. Имейте в виду, я действительно не понимаю, как таким людям, как Хемингуэй, вообще удавалось здесь заниматься творчеством».
Бонд уже собирался сделать легкое замечание о том, что Ки-Уэст был другим во времена Хемингуэя, когда увидел Деллу, сияющую и очень счастливую, направляющуюся в его сторону. Приблизившись, она подняла правую руку, демонстрируя длинный и смертоносный нож для торта.
'Джеймс!'
Бонд подумал, что редко видел ее такой счастливой. Он поднял руки, притворно сдаваясь, глядя на нож. — Бери все, что хочешь. Только не подражай Энтони Перкинсу.
Она обвила руками его шею и крепко поцеловала в губы.
«Эй, эй. Теперь ты счастливая замужняя женщина.
«Просто отстаиваю свои права. Невеста поцелует шафера». Она была немного навеселе.
Бонд отвел ее от себя, положив руки ей на плечи. «Я думал, что все наоборот; но не важно. Все идет.
— Безусловно. Она размахивала ножом. «Пора резать торт, а где жених? Я скажу тебе, где жених; он заперся в своем кабинете и с другой женщиной.
«Подлец. Хочешь, чтобы я забрал его?
— Серьезно, Джеймс, ты не мог бы? Мы действительно должны разрезать торт.
— Все для дамы, особенно если у нее есть нож. Он велел Лиззи и Пэт не уходить, тихо взял у Деллы нож для торта и поднялся по лестнице в кабинет Феликса. Подойдя к двери, он постучал и сразу вошел.
Феликс сидел за своим столом в центре комнаты и работал на своем компьютере. Рядом с ним, перегнувшись через плечо, чтобы посмотреть на экран, стояла восхитительная брюнетка, которую он видел возле церкви.
Они оба удивленно подняли глаза, но ни один из них не показал никаких признаков вины.
— Прости, я не знал, что у тебя есть… . .' Бонд начал.
— Заходи, Джеймс, мы почти закончили. Он повернулся к девушке и протянул ей запечатанный конверт. — Вот так, Пэм. Затем, повернувшись к Бонду, сказал: «Джеймс, познакомься с Пэм».
Пэм ответила ему почти кратким, совершенно незаинтересованным кивком. Она тронула Лейтера за плечо и сказала: — Тогда до свидания, Феликс. Увидимся.' Она подошла к двери, даже не взглянув на Бонда, который вопросительно посмотрел на своего старого друга.
Лейтер улыбнулся: — Строго по долгу службы, Джеймс. Милая девушка, но только для бизнеса.
«Бизнес или нет, но у вас в доме полно гостей, и они ждут, чтобы разрезать торт и произнести неуклюжие речи с немного рискованными шутками. Другими словами, Делла вышла на тропу войны и послала меня за тобой.
Лейтер повернулся к своему компьютеру и нажал одну клавишу. «Хорошо, позволь мне просто сохранить это, и я буду готов встретиться с кем угодно. Присаживайтесь, боюсь, Управление по борьбе с наркотиками никогда не спит, и вчера им нужен полный отчет.
Бонд сидел, зная, что даже в день свадьбы такие люди, как Феликс — и он сам, — должны ставить свою работу и долг на первое место. Лейтер все еще говорил: «Я должен очень поблагодарить вас за моего старого друга. Без вас у нас бы не было Санчеса. Кажется, я говорил вам, что он уже давно не покидал своей родной базы.
Бонд хмыкнул. — Вы не могли бы выдать его из Центральной Америки?
Лейтер покачал головой. 'Ни за что. Этот парень запугал, убил или подкупил большинство правительственных чиновников отсюда и до Чили. Там внизу действует только один закон — закон Санчеса, Пломо о Плата .
— Свинец или серебро, — тихо перевел Бонд.
'Верно.' Лейтер выключил компьютер и уже собирался встать, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвался суровый на вид седовласый мужчина с большой сигарой в зубах.
— Эд! Лейтер приветствовал вновь прибывшего с удивленным восторгом. — Джеймс, познакомься с Эдом Киллифером, нашим старшим агентом.
Киллифер, похоже, едва расслышал вступление, потому что обратился непосредственно к Феликсу: — Двойные поздравления, старый приятель. Вы отлично поработали. А теперь не торопитесь с медовым месяцем. Затем он повернулся к Бонду. «Полагаю, вы, должно быть, Джеймс Бонд, парень, который отправился с нами на прогулку?»
Бонд сделал скромный жест.
— Покататься, а? Отличная работа. Не знаю, как отблагодарить тебя, Джеймс.
«Отдайте должное Феликсу. Между нами тремя я бы предпочел, чтобы мое имя не упоминалось в этом. Он проникся симпатией к Киллиферу, мысленно охарактеризовав его как одного из тех трудолюбивых, преданных своему делу агентов, как соль земли. Быстро исчезающая порода из большинства организаций разведки, безопасности и борьбы с наркотиками.
— Вы никогда не поверите, что сделал этот ублюдок, когда мы начали его допрашивать.
— Я бы поверил всему, что касается Санчеса. Улыбка Феликса исчезла.
— Этот сукин сын вообще-то сказал, что никогда не предстанет перед судом. Что у него слишком много людей в кармане. Я сказал ему, что ему грозит по меньшей мере сто тридцать девять уголовных преступлений, и никакая из его знаменитых взяток в миллион долларов не вытащит его из этого. Вы знаете, что он сказал? Два миллиона, что он сказал. Прохладный, как пиво со льдом. Хокинс выглядел так, словно с него слетели носки. Этот подонок предлагал нам два миллиона долларов США.
Бонд нахмурился, когда Киллифер продолжил: — Я сказал ему. — Никакие твои грязные деньги не помогут тебе выбраться из этого, Санчес. Ты на крючке». ' Обращаясь к Бонду, 'На крючке! Хорошо, да? Я ему прямо сказал, что он сейчас не в какой-то банановой республике. Он просто посмотрел на меня. Забавный вид у него. Затем он сказал: «Очень правильно, мистер Киллифер, но я думаю, что очень скоро буду дома». Какая-то надежда. Для него оборудовали камеру в блоке строгого режима в Квантико, и они собираются обзвонить это место с морскими пехотинцами. Он ни за что не выберется.
— Давай, Эд, иди выпьем. Мы просто собираемся разрезать торт. Лейтер уже стоял.
— Нет, извини, приятель, но я просто зашел поцеловать невесту и пожелать тебе удачи. Я еще на дежурстве, мы уезжаем через полчаса. Все готово, чтобы доставить мистера Санчеса в Квантико. Мы проделаем весь путь до Вирджинии, и я не успокоюсь, пока не выдам его. Он протянул руку Лейтеру, взмахнув рукой, словно пытаясь выбить ее из сустава. — Увидимся, приятель, и позаботься об этой невесте. Он повернулся и крепко и сухо пожал Бонду руку. — Приятно познакомиться, Бонд. Надеюсь, будет в другой раз. Увидимся, хорошо? Он широко помахал правой рукой, зажав между пальцами большую сигару, и вышел из комнаты.
«Один из лучших людей в бизнесе». Лейтер вытащил диск 3,5 и постучал по нему указательным пальцем. «Первое правило при работе с микро. Всегда держите резервную копию в безопасном месте. Ты никогда не узнаешь. Если что-то случится, вы потеряете все данные». Затем он спрятал его за фотографию Деллы в рамке, которая стояла рядом с симпатичной маленькой гипсовой репродукцией одного из солдат знаменитой терракотовой армии Цинь Шуана. Он взял у Бонда нож для торта. «Давайте посмотрим правде в глаза музыке. Делла должна быть готова убить меня. У двери он остановился, положив фальшивую руку в перчатке на руку Бонда. «Мне не нужно говорить вам, как я благодарен за все».
'Для чего друзья?' — спросил Бонд, поняв, что очень хочет расспросить Феликса о прекрасной молодой темноволосой красавице, которая была в кабинете, но придержала язык. Он поищет ее позже, и, может быть… . . Ну кто знал?
В штаб-квартире Агентства по борьбе с наркотиками через Ки, они были готовы вывезти Санчеса для поездки в Куантико, и они не рисковали. У дверей стоял бронированный фургон, и заключенного, выглядевшего совершенно беззаботным, вывели из здания в цепях, которые тянулись от его запястий до лодыжек, которые также были скованы цепью, достаточной для того, чтобы он мог недостойно шаркать. По бокам от него стояла пара маршалов, каждый из которых был вооружен дробовиком, а рядом стояли машины еще двух маршалов. На вертолетной площадке стоял полицейский вертолет с работающими на холостом ходу винтами.