Глубоко в системе пещер военного комплекса к юго-востоку от Тегерана, скрытые от любопытных глаз западных спутников, ученые круглосуточно работают над запрещенным устройством. Действуя по приказу ячейки ренегатов в ультраконсервативном Корпусе стражей исламской революции, они намерены продвинуть Иран в элитный клуб государств, обладающих ядерным оружием, и закрепить свое господство на Ближнем Востоке.
Британские спецслужбы знают, что что-то происходит. У них есть кто-то внутри, готовый передать информацию, но сначала он должен выбраться из Ирана. Пересекая горную границу с Арменией, он должен был встретиться с агентом МИ-6 Люком Карлтоном в отдаленном, занесенном снегом монастыре. Но миссия проходит кроваво неправильно. Люка нужно извлечь. И быстро.
Отступив после этого фиаско, МИ-6 получает возможность завербовать человека, имеющего уникальный доступ к лидеру сторонников жесткой линии КСИР. И Люка выбрали, чтобы раскрутить их. Проникать в Иран под прикрытием достаточно опасно, но затем высокопоставленный министр британского правительства, находящийся с официальным визитом, похищен, его ближайший сотрудник охраны убит, а Великобритании предъявлен ужасающий ультиматум. Время идет, и Люку Карлтону приходится предотвратить катастрофическую конфронтацию в Персидском заливе …
Подлинный, нервирующе актуальный и насыщенный действием "Ультиматум" - это новый взрывной триллер от журналиста Би-би-си и автора бестселлера № 1 Фрэнка Гарднера.
Ультиматум
Фрэнк Гарднер
"Сабр талкх аст, валикан бар-и ширин дарад".
‘Терпение горько, но у него есть сладкий плод.’
ПЕРСИДСКАЯ ПОСЛОВИЦА
Пролог
‘САЛАМ, АЛИ-ДЖААН. ЭТО я.’ Голос, густой, хриплый и безошибочно узнаваемый, донесся по зашифрованной линии как металлический и далекий. Итак. Все на месте?’
‘Все на месте’.
‘Никаких изменений?’
Али ответил не сразу. Он снял наушник, откинул голову назад, закрыл глаза и вытер ладонью щетину, покрывавшую половину его лица. Ему все еще было за тридцать, но жесткие волосы, обрамлявшие его щеки, уже поседели. Он вздохнул. Сколько раз они обсуждали это, он и человек на другом конце линии, чье имя никогда нельзя было упоминать? Он вернул наушник на место и заговорил в микрофон. ‘Нет, ’ терпеливо ответил он, ‘ никаких изменений. Все именно так, как мы обсуждали.’
‘Хорошо. Потому что ты знаешь—’
‘Да, да, я знаю. От этого зависит так много.’
‘Так много? Так много? Ты играешь со мной, Али-джаан? Ты забыл все встречи в Куме? Клятвы верности? Инструкции? Это все! Все, ради чего мы когда-либо работали. Помните, мы здесь всего лишь посредники, не более.’
Али подождал, пока он закончит. Он снова закрыл глаза и ущипнул себя за бугорок плоти между бровями. Так много недель планирования, так много непредвиденных обстоятельств, о которых нужно подумать, так много "что, если". Клянусь Богом, он устал. Но другой мужчина еще не закончил.
"Итак, Али-джаан, я рассчитываю на тебя. Мы все рассчитываем на тебя. Никаких ошибок. Ничего не оставлено на волю случая.’ Это был отчасти вопрос, отчасти приказ. ‘Ты уверен, что сможешь это сделать?’
‘Да", - резко сказал Али, теперь в нем появился лишь намек на раздражение. ‘Я уверен’. Пауза. ‘И если они не примут ультиматум...’
‘И они этого не сделают, мы уже знаем это’. Хриплый голос теперь звучал сурово, авторитарно, непоколебимо. ‘Мы выполняем его без колебаний. Это урок, который они должны усвоить. Наше правительство слабо, и оно не может надеяться пережить это. Наступает новая эра, Али-джаан, и это будет наше время. Увидимся на острове.’
Раздался щелчок, и линия оборвалась.
Глава 1
ПОДАЧА. ТОТ предложение. Момент истины. Та доля секунды, когда мужчина или женщина перед вами, вздрогнув, понимают, что именно вы предлагаете. Что они должны рискнуть всем, может быть, даже своими жизнями, своими семьями, чтобы предать свою собственную организацию, свою собственную страну, чтобы украсть секрет и передать его британской разведке. Поймите это правильно, и вы, возможно, поймаете крупную рыбу, агента с высшим уровнем доступа, который продолжает давать, продвигая вас в верхние эшелоны МИ-6, возможно, изящно удаляясь в графства с посвящением в рыцари, прощальным обедом с премьер-министром и некоторым тихим признанием от ваших коллег. Поймешь неправильно - и тебе крышка.
Когда Люк Карлтон прибыл тем утром на встречу в задней комнате кафе, в его голове эхом отдавались всего четыре слова: ‘Не облажайся’. Это была их третья встреча, и его собеседник чертовски нервничал – это было очевидно. Мужчина сидел за столиком в углу, заметно вспотев, наполовину свесившись со стула, подергиваясь, как птица, то и дело оглядываясь на дверь, как будто ожидая, что через нее в любую секунду могут влететь неприятности. Телевизор, установленный на стене, был настроен на футбольный матч с выключенным звуком. Люк протянул руку и одарил его, как он надеялся, ободряющей улыбкой. Рука, которую он сжимал, была влажной и скользкой.
‘Я не должен быть здесь", - сказал контакт.
Воротник рубашки мужчины был обтрепан, пиджак старый и в пятнах. Ему определенно нужны были деньги, иначе он, вероятно, не появился бы. ‘ Что ж, в любом случае спасибо, что пришли, ’ беззаботно сказал Люк. ‘Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?’
Мужчина покачал головой. ‘У меня не так много времени", - сказал он.
‘Нет, конечно", - сказал Люк. ‘Итак, э-э, у тебя была возможность подумать о том, что мы обсуждали, когда встречались в последний раз?’
‘Я не совсем понимаю, что ты предлагаешь", - ответил он, придвигая свой стул ближе к Люку. ‘Пожалуйста. Скажи мне, чего именно ты от меня хочешь.’
Поехали. Глубокий вдох. Сделай решительный шаг. Это был переломный момент, когда Люк перешел из одного измерения в другое, от законного к незаконному. Он полез во внутренний левый карман своего пиджака, вытащил конверт без опознавательных знаков и положил его на стол, прикрывая ладонью. ‘Я хотел бы предложить вам работу", - сказал он. Никакой реакции. Ладно, продолжай в том же духе. ‘Работа, за которую хорошо платят’. Взгляд мужчины скользнул вниз, к конверту. Люк держал это в секрете. "Здесь, - продолжил он, постукивая кончиками пальцев по конверту, - кое-что, что поможет вам начать. Считай это долгожданным подарком от моих работодателей.’
Мужчина выглядел озадаченным, его брови нахмурились. ‘Но я все еще не понимаю’, - запротестовал он. ‘Что ты хочешь, чтобы я сделал?’
Хватит. Конечно, мы это уже проходили. Пришло время прекратить ходить вокруг да около. Люку нужно было выложить свои карты на стол. ‘Мне нужно, чтобы ты...’ Он колебался. Он должен был сформулировать это совершенно правильно. Недоразумений быть не могло. Теперь контактер пристально наблюдал за ним, ожидая услышать, как он закончит предложение. Его глаза, острые, как у ястреба, встретились с глазами Люка. ‘Мне нужно, чтобы ты достал мне код доступа к файлам данных государственной безопасности’. Вот. Он выпалил это на одном дыхании, как будто изгонял какой-то токсичный предмет из своего организма.
То, что произошло дальше, происходило в головокружительном размытии. Прежде чем Люк успел отреагировать, он увидел, как контактер потянулся под стол. Внезапно раздался пронзительный сигнал тревоги, и дверь с грохотом распахнулась. Две массивные фигуры, одетые в форму, которую он не узнал, ворвались в открытую дверь и подняли Люка со стула, затем сильно прижали его к стене. Сопротивляться было слишком поздно: одна рука уже сжимала его яйца, в то время как другая приставляла дубинку к его горлу.
‘Контактер’ медленно поднялся со стула, достал носовой платок и вытер с лица слой блестящей театральной смазки, затем сложил его, аккуратно засунув обратно в карман. Он неторопливо подошел к тому месту, где стоял Люк, удерживаемый за обе руки, и приветливо улыбнулся. ‘В следующий раз повезет больше, Карлтон. Боюсь, это была неудачная подача. Ты слишком рано раскрыл свои карты.’ Он похлопал Люка по плечу и кивнул двум ‘охранникам’, чтобы они отпустили его. ‘Когда будете готовы, в комнате для подведения итогов вас ждет чай с печеньем. Они воспроизведут записи всем, кто там находится.’
Плечи Люка поникли. Он не привык к неудачам.
‘Послушайте, ’ добавил "контакт", - практически все проваливают эту часть курса с первого раза. Завтра ты получишь еще один шанс.’ Он ушел, подмигнув, бросив через плечо: ‘Никто не говорил, что бегство агента было легким’.
Глава 2
Совет национальной безопасности Великобритании, Уайтхолл
СНАРУЖИ ЭТО БЫЛО моросит дождь. Недостаточно, чтобы раскрыть зонтики в полную силу, просто медленное, печальное просачивание с бесцветного ноябрьского неба, превращающее грязные тротуары Уайтхолла в мокрые и гладкие. Сэр Чарльз Беннетт не любил ноябрь: он наступил слишком поздно для теплых выходных на Средиземном море и слишком рано для лыжного сезона. Но в ноябре этого года у него, как у советника по национальной безопасности Великобритании, были более серьезные причины для беспокойства.
‘Позвольте мне ввести вас всех в курс дела", - сказал он комнате, которая была полна обеспокоенных лиц. ‘Иран...’ Последовало несколько понимающих кивков. ‘Или, более конкретно, ’ продолжил он, ‘ Ормузский пролив. Это грозит перерасти в полномасштабный международный кризис. Уже в этом месяце ВМС США зафиксировали три враждебных подхода иранских ракетных катеров к своим судам в проливе. Один из них приблизился на расстояние шестисот метров к военному кораблю США и остановился только тогда, когда по нему был открыт огонь.’
Он сделал паузу, осознавая, что все взгляды за столом сосредоточены на нем, от премьер-министра до секретаря Кабинета министров, молодого парня в синей клетчатой рубашке без галстука, только что закончившего университет.
‘И, да, вы, возможно, думаете, ну и что?’ - продолжил Беннетт. ‘Конечно, мы уже были здесь раньше. И у нас – при предыдущей администрации США. Но сейчас в Белом доме все совсем по-другому. Нынешняя администрация предельно ясно дала понять, что рассматривает Иран как врага номер один.’ Он мог видеть, как министр иностранных дел машет рукой, пытаясь поймать его взгляд. Джеффри Чаплин был общеизвестно амбициозным членом кабинета, и Беннетт не приветствовал это вмешательство. ‘Да, Джеффри? Ты хотел что-то сказать?’
‘Я должен отметить, что это не та точка зрения, которую разделяет нынешнее правительство", - сказал министр иностранных дел. ‘Мы вновь открыли наше посольство в Тегеране чуть более двух лет назад. На самом деле, я подумал, что, наверное, мне пора нанести туда визит. Подлить немного масла в мутную воду, так сказать.’
‘Благодарю вас, министр иностранных дел’. Беннетт перешел к сути: ‘Итак, мы опасно приблизились к горячей точке в Персидском заливе. Иранцы провели в этом году испытательный запуск нескольких баллистических ракет, и Вашингтон очень публично “поставил их в известность”, что бы это ни значило.’
‘Что конкретно это означает?" - спросил премьер-министр, который старался никогда не пропускать еженедельные заседания Совета национальной безопасности.
Беннетт обратился за помощью к женщине справа от него, Джейн Хаслетт, постоянному заместителю госсекретаря по иностранным делам и делам Содружества, абсурдно помпезный титул. ‘Джейн? Есть какие-нибудь подсказки?’
‘Премьер-министр, мы все еще пытаемся расшифровать дымовые сигналы из Вашингтона, ’ ответила она, ‘ но наша лучшая интерпретация заключается в том, что Белый дом, так сказать, провел черту на песке’. Последовало короткое молчание, и даже молодой выпускник сделал паузу в своих размышлениях, чтобы поднять глаза.
‘Что конкретно это значит?’ - спросил премьер-министр.
‘Это означает, - ответил глава Министерства иностранных дел, - что следующая крупная провокация, которую они ожидают со стороны Ирана, станет сигналом к военному ответу. В Пентагоне есть определенные фигуры – и я не собираюсь называть имен, – но некоторым людям в Вашингтоне просто не терпится напасть на иранцев.’ Сидевшая дальше по столу министр международного развития застонала и закрыла лицо руками, в отчаянии качая головой.
‘Проблема в том, - продолжала Джейн Хаслетт, - что в Иране также есть определенные люди, некоторые из так называемых сторонников жесткой линии, которые, похоже, хотят точно того же’.
‘Что – война с Соединенными Штатами?" - недоверчиво спросил министр внутренних дел. ‘Зачем им это вообще нужно? Это было бы самоубийством!’
‘Да ... и нет’. Профессиональный дипломат, Джейн Хаслетт провела жизнь, оценивая все варианты, все углы, но так и не посвятив себя полностью тому или иному курсу действий, на случай, если он окажется неправильным. ‘Они не хотят тотальной войны, конечно, нет, но они знают, что до этого не дойдет. Россия и Турция вмешаются и остановят это, пока это не зашло слишком далеко. Нет, чего они хотят, так это прекращения мира. Им не нравится все это сближение с Европой - им даже не нравится венское соглашение, ядерный пакт, в результате которого были сняты санкции. Изоляция их вполне устраивала. Они заработали много денег на этих санкциях, которые дали им необычайную власть.’
‘Итак, премьер-министр, если вы позволите мне?’ Беннетт поднял руку. "Я думаю, сегодня мы должны сосредоточиться на том, что это на самом деле означает для этой страны. И я должен сказать вам, что последняя оценка Объединенного разведывательного комитета наводит на довольно мрачные размышления.’ Он открыл папку на столе перед собой и достал тонкую стопку документов, каждый из которых был обведен алой каймой и помечен ‘Планка 2 Совершенно секретно’. Он поднял их вертикально, постучал по ним один раз, чтобы выстроить в ряд, затем передал по столу. ‘Все это пронумеровано, и мы ожидаем их обратно, когда закончим здесь’.
‘Стреут", - пробормотал кто-то, когда они начали читать.
‘Заголовок здесь, - сказал советник по национальной безопасности выступает как они читают документ перед ними, и он совершенно не может покинуть эту комнату, заключается в том, что если даже общества конфликта между Ираном и США, мы можем ожидать, что КСИР иранского КСИР, заминировать Ормузский пролив и сделать его непроходимым для доставки. Этот пролив... ’ он сделал многозначительную паузу, - ... является самым стратегическим узким местом в мире. Через него ежедневно проходит более шестнадцати миллионов баррелей нефти, и именно оттуда поступает по меньшей мере тридцать процентов нашей нефти. Итак, что это значит для нас здесь, в Британии, если это заблокировано на какое-то время?’ Теперь он смотрел прямо на министра внутренних дел. "Это означает хроническую нехватку топлива , перебои с поставками продовольствия, затем больницы, фабрики, лифты, генераторы - все останется без электричества. Короче говоря, это означает, что свет гаснет.’
Он редко проявлял эмоции, но сейчас он набирал темп, четко выговаривая каждое слово, каждый слог. ‘Вы можете забыть о переходе на возобновляемые источники энергии, если это произойдет. Этого будет недостаточно, чтобы выручить нас. Позвольте мне быть откровенным. Если в Персидском заливе разразится война и Ормузский пролив будет перекрыт, люди погибнут. Не только там, но и прямо здесь, в Британии, в наших больницах и в наших домах. Вот почему... ’ снова пауза. - ... нашим приоритетом номер один должно быть не допустить, чтобы это произошло.’
Глава 3
Авиабаза Шахид Бехешти, Иран
КОГДА ЭТО ПРИШЛО в некоторых вещах, например, в том, как он пил чай, Карим Замани был привередлив. Ни один бокал не был полным без добавления nabot, уникальных персидских палочек кристаллизованного сахара с желтым оттенком шафрана. Одетый в темно-зеленую форму с золотым галуном старшего офицера Сепаха, Корпуса стражей Иранской революции, он держал чайную ложку между кончиками большого и указательного пальцев и медленно вращал ее, обжигающая жидкость кружилась вокруг стакана в форме тюльпана, который несколькими минутами ранее был передан ему на блюдце с узором. Это был странно изящный жест для человека, который обладал такой властью, таким влиянием. Он подул на чай и сделал глоток. Нет, все еще слишком жарко.
Поставив стакан на маленький столик рядом с собой, он повернулся к хозяину, следователю. Сквозь потрескавшееся, покрытое пятнами окно комнаты, в которой они сидели, лился солнечный свет, отражаясь от прямоугольных очков Замани и выделяя седые вкрапления в его аккуратно подстриженной бороде.
‘Насколько серьезна проблема?’ - тихо спросил он, глядя на мужчину немигающими глазами.
Другой собирался ответить, но вынужден был подождать, поскольку рев авиационного двигателя за окном усилился, затем стих. Устаревший транспортный самолет C130 американского производства, разобранный на запчасти за долгие годы санкций, с грохотом поднимался в воздух.
‘Это могло быть очень серьезно, ’ ответил следователь, ‘ но сейчас у нас все под контролем’.
Замани ничего не сказал. Сколько раз он слышал эту бойкую фразу от своих подчиненных? Сколько раз он проверял их только для того, чтобы обнаружить, что это не так? Сколько раз он был вынужден подавать им пример, чтобы они никогда больше не лгали ему?
‘Мы обнаружили, что у всех троих были секретные аккаунты в социальных сетях", - продолжил следователь. ‘Под вымышленными именами, конечно. Они использовали прокси-сервер в Дубае, думая, что смогут скрыться, перейдя через VPN.’
‘ VPN? ’ переспросил Замани.
Виртуальная сеть конфиденциальности. Мне говорили, что люди используют это, чтобы скрыть, чем они занимаются онлайн. Но мы все равно их поймали.’
‘И как, ’ спросил Замани, снова берясь за свой стакан с чаем, ‘ вам это удалось?’
‘Наши китайские друзья были очень полезны. Ты помнишь систему мониторинга ZTE, которую мы купили у них несколько лет назад?’ Замани выглядел озадаченным. Аббревиатура для него ничего не значила. ‘Ну, это больше, чем просто служит нашим целям. Мы можем точно определять пользователей вплоть до комнаты в их доме, перехватывать их текстовые сообщения, видеть все и каждого, к кому они обращаются онлайн. Говорю тебе, Карим-джаан, мы как будто стоим у них за плечом, а они нас не видят!’
Карим Замани, наконец, сделал еще один глоток своего чая. Он остыл ровно настолько, чтобы его можно было пить, но тонкая струйка пара все еще поднималась с его поверхности.
Теперь его хозяин перешел к делу. ‘Итак, те трое, которых мы поймали, импортировали какие-то опасные идеи и распространяли их здесь, на базе. Клянусь Богом, Карим-джаан, это было похоже на рак.’
‘Какого рода идеи?’ Тихо спросил Замани.
‘Опасные. Угроза нашей национальной безопасности. Ошибочные, либеральные, западные идеи. Глупые заблуждения о демократии и свободе слова. Подвергая сомнению мудрость Верховного лидера. Это идеи, которые могут угрожать Джумхури Ислами, Исламской Республике. Они даже отправляли сообщения людям в США, в Лондоне, в Германии ...’
‘А в Сионистском образовании?" - подсказал Замани, используя выражение своей организации для обозначения Государства Израиль.
‘Мы еще не нашли доказательств этого. Но я уверен, что они сознаются в этом в свое время.’
‘Убедитесь, что они это сделают", - сказал Замани. "И где они сейчас, эти трое хаинов?’ Он уже называл их предателями. ‘Они уже обработаны?’
‘Мы, естественно, провели первоначальные допросы. Но мы отправим их в Революционный суд для разбирательства.’
Карим Замани встал, разглаживая при этом складки на своей тунике. ‘Я хотел бы их увидеть", - резко сказал он.
Запах поразил их в тот момент, когда тяжелая стальная дверь распахнулась. Пот, страх и экскременты. Три вещи, которые прилагаются к территории для тех, кому не повезло увидеть, что происходит внутри камеры для сепахов. Заключенные сидели в ряд у противоположной стены, все еще одетые в военную форму, но лишенные званий, их колени были подтянуты близко к груди, лодыжки скованы цепями, прикрепленными к тяжелым железным кольцам на стене. На потолке единственная неоновая лампочка, испещренная серыми пятнами от скопления тел давно мертвых насекомых, шипела и мерцала, но никогда не гасла, ни днем, ни ночью. Окон нет. В углу в открытом туалетном ведре жужжали мухи.
Карим Замани стоял посреди камеры и разглядывал мужчин, рядом с ним был следователь. ‘Кто из них главарь?’ он спросил.
Другой мужчина указал на фигуру, сидящую справа. Он был симпатичным молодым человеком, или, возможно, был им до того, как багровые синяки так обезобразили его лицо. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на них, Замани показалось, что он увидел, как что-то вспыхнуло в его глазах. Что это было? Неповиновение? Высокомерие? Неважно. У них у всех было это, когда их впервые привезли. Это редко длилось больше нескольких дней, максимум неделю.
Замани подошел к нему и присел на корточки до его уровня. Он взял челюсть мужчины в свою руку, оказывая достаточное давление на кости, чтобы причинить ему боль. Замани некоторое время смотрел прямо на него, ничего не говоря, затем снова повернулся к следователю. ‘Переломай ему кости", - тихо сказал он. ‘И заставь остальных смотреть, пока это делается’.
Глава 4
Южное побережье, Англия
‘ЧТО Ж, ПОЗДРАВЛЯЮ всем вам. Вы зашли так далеко, так что похлопайте себя по спине.’ Директор по обучению стоял в дальнем конце длинной комнаты, лицом к своим ученикам, засунув обе руки в карманы брюк. Для Люка это выглядело как наигранная беспечность.
‘Меня зовут Джим Дональдсон - и, кстати, это мое настоящее имя’. Он издал короткий смешок. ‘Я ваш руководитель курса по управлению агентами. Прежде всего, немного предыстории обо мне ...’
Люк осторожно обвел взглядом комнату. Он знал, что первое впечатление может быть обманчивым, но он был чертовски уверен, что ни у кого другого здесь не было такого опыта работы, как у него. Ирак и Афганистан с Королевскими морскими пехотинцами, затем места, о которых он никогда не мог говорить, с тех пор как отсидел свои четыре года в Специальной морской службе. За всем этим последовала ужасно опасная миссия по контракту с SIS, Секретной разведывательной службой, в Колумбии. Сколько еще здесь людей, подумал он, разыграли свою тренировочную подачу, как он только что?
Теперь, когда он поступил на Службу в качестве сотрудника, занимающегося расследованиями полный рабочий день, Люк был удивлен, обнаружив, на каком крутом пути обучения он был. Из трех карьерных потоков, которые ему пришлось выбирать – офицер по составлению отчетов, наведению на цель и управлению агентами – никогда не было никаких сомнений относительно того, в какой из них он пойдет. Его профиль психологической оценки был недвусмысленным на этот счет. Это должен был быть бегущий агент. Острый конец. Самая сложная и опасная работа в человеческой разведке.
‘Люк Карлтон, ’ говорилось в нем, ‘ обладает совершенно подходящим темпераментом и способностями для вербовки агентов и управления ими во враждебной среде. Он рекомендован для операций категории 1.’ Это был путь, на который все, кто был с ним в этой комнате, также были избраны. Молодой человек слева от него представился тем утром. Рыжеволосый, веснушчатый, с хорошей речью, 2: 1 от SOAS по ближневосточным исследованиям, он был одет в зеленый жилет поверх клетчатой рубашки, светло-коричневые брюки и начищенные коричневые ботинки. Все немного похоже на лошадь и гончую, подумал Люк, но женщина справа от него была интригующей. Люк рассчитывал, что в тридцать семь лет он будет самым старшим стажером на курсе, но она, должно быть, была на добрых пять лет старше, ее обнаженные мускулистые руки были покрыты множеством татуировок. ‘Шипы’, гласил один из них, выделенный витиеватым фиолетовым курсивом. Он задавался вопросом, какие особые навыки привели ее сегодня в эту комнату.
‘Я так понимаю, - говорил Дональдсон, ‘ что вы все уже знакомы с тем, что нам нравится называть циклом разведки’. Он закончил рассказывать о себе и перешел к своему основному брифингу. Он оглядел комнату, все еще держа руки в карманах. ‘Уайтхолл устанавливает требования, наши сотрудники по выявлению потенциальных агентов, мы разрабатываем способ поставить вас перед ними, вы пытаетесь завербовать их и, если вам это удается … если ты добьешься успеха …’ Дональдсон многозначительно посмотрел на первый ряд лиц прямо перед Люком ‘ ... тогда материал, который вы подготовите, попадет к офицеру-докладчику, который вынесет собственное суждение о том, заслуживает ли он доверия. Затем он или она отправит окончательный вариант в Уайтхолл. Это всем понятно?’
‘А что, если они не сочтут это заслуживающим доверия?’ Это был мужчина в третьем ряду, лет под тридцать, сидевший сразу за Люком. Брамми, догадался Люк по его акценту. Бакенбарды, золотая серьга-гвоздик, дерзкая улыбка.
Дональдсон вынул руки из карманов, положил их на бедра и ухмыльнулся. ‘Это справедливый вопрос, молодой человек", - ответил он. ‘В наши дни между агентами–разносчиками – то есть вами - и сотрудниками отдела отчетов установлены строгие китайские стены. Если что-то не так пахнет в продукте, который вы им отправляете, они отправят это вам обратно, поверьте мне.’
Люк услышал, как позади него открылась дверь, и, повернувшись на стуле, увидел, как полдюжины тренеров входят и занимают свои места у задней стены, скрестив руки на груди. Он точно знал, что они делали: наблюдали за ним и другими через камеры видеонаблюдения из комнаты наблюдения наверху, когда они делали свои тренировочные подачи. ‘Агенты’ тоже были там, все отставные офицеры разведки, исполнявшие свои обязанности. Они, должно быть, только что писали свои оценки, так что приближалось время ритуального унижения.
‘В любом случае, ’ оживленно говорил Дональдсон, потирая руки, ‘ давайте двигаться дальше’. Он обвел взглядом комнату, как будто ища что-то в рядах лиц, которые смотрели на него в ответ. ‘Профили обложек. Твое второе я. Ваша “легенда”, как назвал бы это наш друг Джон ле Карре. Я полагаю, у всех вас была возможность обсудить это с менеджерами вашей команды и советниками по безопасности.’ Люк огляделся вокруг, ожидая реакции. Никто еще не говорил с ним об этом. Это не должно было быть запланировано до следующего месяца.
‘Брендан!’ - провозгласил Дональдсон, повысив голос немного больше, чем обычно. Он смотрел прямо на Люка.
‘Это верно. Парень во втором ряду. Да, вы, сэр. Брендан Холл. Насколько хорошо ты знаешь свое прикрытие?’
Люк ничего не мог с собой поделать: он рассмеялся. ‘Мне жаль", - сказал он, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. ‘Я не думаю, что ты имеешь в виду меня. Я не Брендан Холл.’ Какое нелепое название для прикрытия, подумал он. Кто бы выбрал это? Это звучало как величественный дом.
Лицо Дональдсона омрачилось. Фальшивое дружелюбие, наигранная беспечность исчезли. ‘Так ты думаешь, работа в разведке - это что-то вроде шутки?" - выпалил он в ответ. ‘Немного смешно, не так ли? Что ж, позволь мне сказать тебе, твоя легенда - это все. Это то, чем ты живешь. В этом разница между успешным агентом-бегуном и – и полным провалом! Это может даже стоить кому-то жизни. Просто подумайте об этом на мгновение. Если вы не сможете обеспечить убедительное прикрытие, вы бесполезны для нас в полевых условиях и, более того...
Дональдсон остановился на середине фразы. Женщина в темно-сером деловом костюме подошла к передней части комнаты и теперь что-то шептала ему на ухо. Оба смотрели на Люка, когда она говорила.
‘Ах. Кажется, ’ продолжил Дональдсон, его тон по отношению к Люку стал более примирительным, ‘ что я был немного преждевременен в вашем случае. Я приношу свои извинения. Если бы я мог попросить вас выйти из комнаты, пожалуйста, несколько человек с Воксхолл-Кросс ждут встречи с вами.’
Глава 5
ЛЮК НАШЕЛ АНДЖЕЛУ Скотт за пределами лекционного блока. Она стояла лицом к морю у низкой стены наполеоновского форта рядом с пушками, места, через которое прошли поколения шпионов-стажеров. Кутаясь в воротник своей ветровки Halifax Traders, она глубоко затягивалась сигаретой. Люк не мог припомнить, чтобы когда-либо видел своего линейного менеджера МИ-6 курящим, но опять же, это была женщина, которая держала свою личную жизнь строго при себе.
‘ Имена прикрытий, ’ сказала Анджела, когда он подошел к ней. Он наблюдал, как она повернула к нему свое нежное веснушчатое лицо и приветственно улыбнулась. Бледная, интересная, преданная Анджела. Сорок один, не женат, полжизни посвятил Службе и кому-то, кому он полностью доверял.
‘Да. Ты не хочешь объяснить, что это там было? ’ спросил Люк. ‘Я думал, мы не будем обсуждать мой до следующего месяца’.
‘Мы не такие, ты прав. Не беспокойся об этом сейчас. Нам нужно обсудить кое-что более важное.’
Она была укутана от ноябрьского холода, в то время как он все еще был в рубашке с короткими рукавами. ‘Эй!’ - воскликнула она. ‘Тебе не холодно?’ Словно для того, чтобы подчеркнуть ее точку зрения, с Ла-Манша подул порыв ветра, отбросив волосы ей на лоб. Анджела затушила сигарету, щелчком отправила ее за дамбу и вопросительно посмотрела на него. ‘ Мы можем зайти внутрь, если ты предпочитаешь?
‘Я в порядке, спасибо", - сказал он, когда волна морских брызг ударила его в щеку. ‘Это напоминает мне о моем времени в Корпусе’.
‘Вот что должно произойти", - сказала она. ‘Через пару минут человек войдет в эту дверь и присоединится к нам здесь. Его зовут Грэм Лич, и он наш глава по Ирану и Кавказу.’
Люк инстинктивно взглянул на дверь, через которую он вошел, но она оставалась закрытой.
‘Он приехал сюда, чтобы увидеть тебя, Люк, и работа, которую он собирается попросить тебя выполнить, не лишена риска. Я здесь, чтобы напомнить вам, как вашему линейному менеджеру, что вы не обязаны принимать это, если не хотите. Мы не Штази. Ладно, вот он и идет сейчас.’
Лич закрыл за собой дверь и подошел, чтобы присоединиться к ним. Люк немедленно указал на поблекший фиолетовый шрам под правым глазом. В другое время, в другую эпоху это могло быть результатом дуэли, и это придавало ему определенный дерзкий вид. Позже он спросит, откуда это взялось.
‘Грэм Лич’. Он протянул руку, и Люк сжал ее. ‘Как продвигается курс?’
‘Так себе", - ответил Люк. ‘Не уверен, что сегодня утром я произвел на кого-то впечатление своими навыками подачи. Но я предполагаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы говорить об этом.’
‘Нет, я этого не делал. Фактически, мы снимаем вас с курса.’ Лич заметил выражение лица Люка и быстро успокоил его. ‘Все в порядке, мы тебя не подводим. Мы отправим тебя на следующий. Просто появилось кое-что довольно срочное, давайте назовем это возможностью, и мы бы хотели, чтобы вы приняли в этом участие.’
‘Я слушаю’.
‘Службе было поручено увеличить свое проникновение в Иран’. Люк сохранял невозмутимое выражение лица. Конечно, он точно знал, что означает это слово в терминах разведки, но даже сейчас, после всех этих месяцев работы на МИ-6, оно все еще вызывало у него улыбку. ‘Проникновение’ навело его на мысль о сексе. ‘Я говорю конкретно здесь о КСИР", - продолжил Лич. ‘ Я так понимаю, вы с ними знакомы?
‘Революционная гвардия. Да, это так, ’ сказал Люк. ‘У нас было несколько близких столкновений с их лодками в заливе, когда я служил в Королевской морской пехоте’.
‘Я уверен, что ты это сделал. Что ж, мы улавливаем признаки того, что закоренелый элемент внутри этой организации одержим саботажем ядерной сделки 2015 года. Дело в том, что это отбросило их ядерные амбиции на пятнадцать лет назад, но теперь это находится под угрозой с обеих сторон. Вашингтону это не нравится, и он хочет разорвать это, и в Иране это не нравится закоренелым революционерам. Они пытаются подставить подножку умеренным в своем правительстве и подорвать авторитет любого, кто стремится открыть Иран для остального мира. Особенно после выборов в мае. Кроме того, они, похоже, прямо сейчас рвутся в бой с ВМС США, что явно было бы катастрофой для всех.’
Люк повернул лицо навстречу ветру, дувшему с "грей чоп". Траулер тяжело продвигался по волне, его нос поднимался и опускался. Он отбывал срок на кораблях в подобных морях, цепляясь за скользкую переборку, и не завидовал людям на борту. Он снова повернулся лицом к Личу. Он все еще ждал кульминации. ‘Итак, при чем здесь я, сэр?’
Лич издал короткий, смущенный смешок. ‘Давай, Люк. Ты можешь отказаться от “сэр”. Вы пробыли с нами достаточно долго, чтобы знать, что мы не соблюдаем формальности.’
‘Прости. Старые привычки.’
‘Нам нужно больше знать о том, что замышляют сторонники жесткой линии в Иране’. На этот раз заговорила Анджела. ‘У нас там, очевидно, есть агенты – от нас было бы мало пользы как от службы, если бы мы этого не делали. Но Шеф хочет, чтобы мы разместили кого-то выше по течению, кто сможет понять, о чем думают сторонники жесткой линии, каким будет их следующий шаг.’
‘ И ты кого-то нашла? - спросил я. Люк перевел взгляд с Анджелы на Лича и обратно.
‘Да", - ответила она. "Для наведения придумали кого–то идеально подходящего - если мы сможем подобраться к нему поближе. Карим Замани - очень высокопоставленный чиновник в КСИР, Революционной гвардии. Он также входит в их Высший комитет по мирным ядерным разработкам.’
Люку становилось серьезно холодно, когда он стоял у дамбы в своей хлопчатобумажной рубашке, но будь он проклят, если собирался признать это. ‘Вы знаете, - напомнил он им, - что я ни слова не говорю на фарси? Что я никогда не был в Иране? И что я, вполне вероятно, нахожусь в каком-то их списке времен моей службы в спецназе?’
Анджела положила руку ему на плечо. ‘Да, мы все это знаем, Люк", - сказала она успокаивающе. ‘Давай, я думаю, нам пора продолжить этот разговор в помещении. Может, ты и тверд как стеклышко, но мы с Грэмом здесь совершенно замерзаем.’