Период экспансии и доминирования португальцев в Индии отмечен многими кровопролитными деяниями и многими героическими подвигами; он отмечен целым рядом громких имен, среди которых величайшим, несомненно, является имя Афонсу д`Албукерки. Но военачальник и администратор, которому его соотечественники дали полностью заслуженное прозвище "Великий", был только одним из многих знаменитых героев, и невозможно как следует понять величие его представлений и свершений, не получив вначале общего впечатления об истории португальцев в Индии.
Значение, которое оказало на Европу успешное утверждение португальцами своего господства на Востоке, проявилось в двух различных направлениях. С одной стороны, оно остановило стремительную экспансию ислама в лице Османской империи. В 16 в. турецкая угроза еще нависала подобно дамоклову мечу над всей Европой; папство по-прежнему проповедовало необходимость нового крестового похода; христианские короли временами забывали о собственных распрях, чтобы объединиться против общего врага христианской религии; и Османская империя в ту пору находилась на подъеме своего могущества и вела неустанную завоевательную политику. Именно в эту эпоху победоносного натиска ислама удар, нанесенный португальцами по мусульманам в Азии, создал предпосылки, которые позволили остановить их вторжение в Европу.
Не менее важное значение имеет тот факт, что португальцы, обосновавшись в Азии, принесли западные идеи в восточный мир и проложили пути для более тесной связи, которая существует сейчас между странами Запада и Востока. Эта связь первоначально носила коммерческий характер, но вслед за ней последовали и другие результаты, и влияние Азии на Европу и Европы на Азию распространилось на все сферы человеческих знаний и человеческих деяний.
Между связью португальцев с Азией и связями англичан и испанцев с Америкой существует глубокое различие. В последнем случае европейцам пришлось иметь дело с дикими племенами, а зачастую и с необжитой страной; в первом португальцы вступили в конфронтацию с цивилизацией намного более древней, чем та, к которой принадлежали они сами, с людьми более высокообразованными и более образованными, чем их собственные священники и литераторы, и с религиями, обычаями и установлениями, чья мудрость равнялась их древности.
Индия, которую "открыл" Васко да Гама, и прямую связь с которой португальцы монополизировали на протяжении более чем столетия, очень сильно отличалась от той Индии, с которой пытались завязать торговые отношения английские и голландские торговцы. Власть мусульман в Индии еще не была сосредоточена в руках династии Великих Моголов; на севере Индии и в Декане существовали мусульманские султанаты, но юг полуострова пока не успел ощутить на себе тяжелую руку исламских завоевателей, и индусский раджа Виджаянагара или Нарсинги был наиболее могущественным властелином на юге Индии. Монархи и вожди, с которыми впервые столкнулись португальцы, были индусами. Мусульманские купцы держали в своих руках все нити торговли в их владениях, но они не участвовали в управлении государством; и один из правящих и военных классов на Малабарском побережье, где впервые высадились португальцы, состоял из христиан-несториан.
Мудрейшие из индусские правителей неодобрительно взирали на то, что всю торговлю подмяли под себя последователи Пророка, - вот в чем была причина искренне благожелательного приема, оказанного ими новоприбывшим торговым конкурентам. Политические условия Малабарского побережья к моменту прибытия португальцев были очень благоприятны для их предприятий, и если бы их религиозные представления и мораль соответствовали бы духу XIX, а не XVI века, то между Востоком и Западом легко могла бы возникнуть процветающая и мирная торговля.
Но если Индия, в которую прибыл Васко да Гама, была благоприятно настроена к установлению отношений с нацией, которую он представлял, то и в самой Португалии благоприятное стечение обстоятельств способствовало появлению целой плеяды предприимчивых и смелых людей, которые могли взять на себя эту миссию. Португальская нация стала сильной и воинственной вследствие своего постоянного конфликта с маврами полуострова, и страна достигла своих современных европейских границ уже в 1263 г. С этого времени она стала и богатой, и густонаселенной, а успешное преодоление внутреннего кризиса привело к восшествию на трон Португалии знаменитой династии, при которой страна достигла вершин процветания.
Король Жуан I, основатель Ависского дома, прозванный "Великим", получил трон, отстояв независимость Португалии от Кастилии с помощью англичан, и в дальнейшем положил в основу своей внешней политики прочную дружбу с английской нацией. Он женился на английской принцессе, дочери Джона Гонта, родившей ему пятерых сыновей, чья доблесть и таланты прославили их на всю Европу. Поскольку на Пиренейском полуострове больше не осталось мавров, с которыми можно было бы сражаться, португальцы, под предводительством своих отважных государей, решили перенести военные действия на вражескую территорию и объявить войну маврам в Марокко. В войне с маврами португальцы видели свой национальный долг. Их история представляет собой продолжительную и упорную борьбу с мусульманами, и христианская религия под воздействием этого приобрела в Португалии более суровую и воинственную форму, чем в любой другой стране. Этим чувством руководствовался король Афонсу V, внук Жуана Великого, который правил Португалией с 1438 по 1481 г., и, благодаря своим многочисленным экспедициям в Марокко, получил прозвище "Африканский". Его постоянные войны как с испанцами, так и с маврами привели к тому, что португальцы стали народом воинов; и когда для завоевания Востока потребовались смелые люди, страна не испытывала недостатка в солдатах, готовых отправиться в экспедиции хоть на край света. Для великих свершений Васко да Гама и Афонсу д`Албукерки оказалось несомненной удачей, что они без труда привлекли к себе на службу много смелых и опытных воинов; но следует сожалеть, что эти солдаты, фанатично ненавидевшие ислам и его последователей, запятнали из-за этого свои победы массовой жестокостью. Такой фанатизм - весьма прискорбное явление, но, учитывая прошлую историю португальской нации, и ту эпоху, которая стала свидетельницей их доблестных деяний, вправе ли мы были ожидать чего-то иного?
Торговля с Востоком возникла в Европе одновременно с зарождением цивилизации. Как только какая-либо нация становилась богатой, в ней просыпалась тяга к роскоши, которая не могла быть удовлетворена у себя на родине. Римляне во время своего величия были хорошо осведомлены о товарах Азии и приобретали их по высокой цене. На протяжении средних веков эти товары также были известны и ценились, и по мере развития цивилизации и выхода Европы из варварства спрос на перец и имбирь, на пряности, шелка и парчу постоянно возрастал.
Первоначальные торговые пути, по которым на европейские рынки поставлялись продукты Индии, проходили по суше. Товары везли караванами с юго-западных границ Индии через Персию в Алеппо и отсюда на кораблях в Италию и любую другую страну, достаточно богатую, чтобы их приобрести. Но после возвышения ислама и роста могущества турок караванные пути через Среднюю Азию стали небезопасными. Затем стали использоваться два новых маршрута: один - через Персидский залив, а другой - через Красное море. Товары, которые везли через Персидский залив, затем доставлялись посуху в Алеппо и другие порты Леванта; а те, что везли через Красное море, доставлялись через Суэц в Александрию. В этих двух перевалочных пунктов восточной и особенно индийской торговли товары перегружались на венецианские суда, а из Венеции распределялись по всей Европе.
В эпоху Ренессанса торговые пути из Индии в Средиземноморье находились в руках мусульманских торговцев, и получаемые ими огромные барыши были соразмерны риску, которому они подвергались. С бурным ростом цивилизации возрастали и объемы торговли; каждый город, лежавший на пути движения товаров, обогащался; Венеция стала богатейшим государством в Европе; и стоимость предметов роскоши и пряностей, ввозимых из Индии, была неслыханно высокой.
Все мудрые короли завидовали процветанию Венеции, и строили планы, направленные на то, чтобы заполучить долю торговли с Востоком для своих подданных. Выше уже упоминались пять знаменитых принцев, сыновей короля Жуана Великого и Элеоноры Ланкастер. Один из них известен в истории как принц Генрих Мореплаватель. Этот принц посвятил свою жизнь открытию прямого морского пути из Португалии в Индию. Он поселился на мысе Сагриш (у Стивенса - "Синиш"; очевидно, ошибка. Город Синиш, родина Васко да Гамы, находится севернее знаменитой, хотя, возможно, и полулегендарной навигационной школы Генриха Мореплавателя. - Aspar) и собрал при своем дворе самых известных географов и математиков той эпохи. С ними он обсуждал, возможно ли совершить плавание вокруг Африканского континента и таким образом достичь Индии. Год за годом он отправлял экспедиции для исследования африканского побережья. Стоявшие во главе этих экспедиций мореплаватели совершили много важных открытий, и целое поколение опытных кормчих и не боявшихся риска моряков было выпестовано под его мудрым руководством (Представление о том, что Генрих Мореплаватель стремился отыскать морской путь, является личным предположением автора. Иную точку зрения высказывает, например, немецкий историко-географ Рихард Хенниг в своем знаменитом труде "Неведомые земли" - Aspar).
Среди самых первых открытий, совершенных моряками принца Генриха, были Мадейра и Азорские острова, а ко времени его смерти, в 1460 г., португальские мореплаватели продвинулись вдоль западного побережья Африки дальше устья реки Сенегал. То, что начал принц Генрих, продолжали на свой страх и риск португальские торговцы. Побудительные мотивы, двигавшие этими людьми, были далеки от высоких целей принца Генриха; они были скорее склонны высмеивать его веру в существование прямого морского пути в Индию. Но открытия, совершенные ими вдоль африканского побережья, дали толчок развитию работорговли. Вывоз негров из Гвинеи оказался чрезвычайно прибыльным занятием, и португальские капитаны и кормчие в частых рейсах к северо-западному побережью Африки, предпринимаемых с целью охоты на рабов, приобретали необходимый опыт, пригодившийся им в дальних морских плаваниях.
В 1481 г. король Жуан II наследовал своему отцу Афонсу V на троне Португалии. Он был одним из самых мудрых монархов своей эпохи и получил от своих подданных прозвище "Совершенного". Его внутренняя политика, подобно его современникам Людовику XI Французскому и Генриху VII Английскому, была направлена на обуздание могущественной феодальной знати. Опираясь на поддержку народа, уставшего от феодального своеволия и насилий, он сосредоточил всю полноту власти в Португалии в своих руках. Он обратился к проектам, остававшимся под спудом со времени смерти его двоюродного деда, принца Генриха Мореплавателя. Мечтой всей его жизни было найти прямой морской путь в Индию. Чтобы осуществить ее, он собрал при своем дворе всех сведущих людей, кого только смог привлечь; он улучшил методы судостроения и начал строить суда с полным палубным настилом водоизмещением в 100 тонн; он приложил значительные усилия к усовершенствованию навигационных знаний; исследования стали его любимым увлечением.
Жуан II отверг предложенный ему Колумбом план достичь Индии западным путем, сочтя его чистой воды фантазией, и тем самым побудил генуэзского мореплавателя переехать в Испанию, на службе у монархов которой он заслужил славу первооткрывателя Нового Света - Америки, а вместе со славой и определенные материальные выгоды. Но для короля Португалии приоритетным оставалось восточное направление исследований. Он послал двух своих щитоносцев, Перо де Ковильяна и Афонсо де Пайву, наземным путем в Индию, и последний из этих двух путешественников проследовал вместе с купеческим караваном на Восток и посетил Малабарское побережье. Завистливые мусульманские торговцы помешали ему отплыть из Каликута в Африку, но ему удалось проникнуть через Аравию в Эфиопию, где он и впоследствии и умер. Более важными, чем это сухопутное странствие, оказались морские экспедиции, которые Жуан II отправил по следам моряков принца Генриха вдоль африканского побережья. Один из его капитанов, Диого Кан, открыл устье реки Конго в 1484 г., и в 1486 г. Бартоломеу Диаш и Жуан Инфанте впервые обогнули мыс Доброй Надежды и достигли бухты Алгоа. Жуану II, подобно принцу Генриху, не суждено было увидеть осуществления своих заветных надежд; но это именно он снарядил и подготовил к выходу в море экспедицию Васко да Гамы, достигшую Индии, и именно он "взрастил" тех великих капитанов и губернаторов, которые благодаря своей доблести прославили имя португальцев в азиатских морях.
В июле 1497 г. флотилия в составе трех кораблей под командованием Васко да Гамы вышла в море, чтобы проследовать маршрутом, проложенным Бартоломеу Диашем, и найти путь в Индию. Васко да Гама был третьим сыном Эштевана да Гамы, капитана, которого, как утверждают, Жуан II первоначально назначил главой экспедиции. Другие источники приписывают заслугу выбора удачливого адмирала королю Мануэлу, преемнику Жуана II. Кто бы его не назначил, он сделал мудрый выбор, поскольку Васко да Гама показал себя во время богатого событиями путешествия человеком решительным и смелым. Его эскадра состояла из трех кораблей: одним командовал он сам, другими - его брат Пауло да Гама и близкий друг Николау Коэльо, которые проявили себя достойными своего начальника. Флот, команда каждого из кораблей которого не превышала 160 человек, а тоннаж - 120 тонн, столкнулся с ужасным штормом, огибая мыс Доброй Надежды, но в конце концов Васко да Гама приблизился к побережью Юго-Восточной Африки. Он встретился с сопротивлением со стороны правителей Мозамбика и Килоа (Килвы), двух портовых городов, первыми попавшимися ему на пути, и лишь с великими трудностями подавил в зародыше мятеж среди собственных матросов.
В апреле 1498 г. он зашел в Малинди, порт, расположенный в 200 милях к северу от Занзибара, где правящий вождь оказал ему любезный прием. Путь через Индийский океан был хорошо известен мореплавателям северо-восточного побережья Африки, поскольку между двумя странами поддерживались оживленные торговые связи, почти полностью находившиеся под контролем мусульман. В Малинди Васко да Гама смог получить опытных лоцманов, и, пробыв там один месяц, согласно большинству источников, или же три месяца согласно Корреа, Васко да Гама направился в Индию.
Португальские корабли прибыли в Каликут в июне или июле 1498 г. Каликут был столицей владений могущественного индусского правителя Малабарского побережья, известного как "саморин" (1). Его телохранители и бСльшая часть аристократов состояли из наиров и христиан-несториан, но вся торговля находилась в руках мусульманских купцов. Этими мусульманами были моплахи, или потомки арабских торговцев, давно поселившихся на побережье Малабара. Они быстро осознали, что если Васко да Гама смог добраться из Португалии до Индии напрямую по морю, то и другие португальские корабли смогут сделать это, и тогда их выгодной монополии на доставку индийских товаров в Европу через Красное море или Персидский залив придет конец. Поэтому они затеяли интригу с индусскими министрами саморина, подстрекая последнего к тому, чтобы он помешал попыткам Васко да Гамы нагрузить свои суда индийскими товарами, и только ценой значительных трудностей и некоторой опасности он сумел принять на борт крайне скудное количество груза. Покинув Каликут, португальский адмирал зашел в Каннанор, и в конечном счете достиг Малинди на обратном пути в январе 1499 г. Переход в Европу оказался долгим и трудным: на острове Тершейра его любимый брат Пауло да Гама скончался, и когда Васко да Гама наконец благополучно бросил якорь в гавани Лиссабона в конце августа 1499 г., из всех спутников, которые отправились вместе с ним в это рискованное плавание, в живых осталось всего 55 человек.
Король Мануэл Португальский и его народ встретили Васко да Гаму с крайним энтузиазмом. Мечты принца Генриха Мореплавателя и короля Жуана II наконец осуществились. Король Мануэл принял титул "Господина завоеваний, мореплавания и торговли Эфиопии, Аравии, Персии и Индии", обладание которым подтвердил для него в своей булле папа римский Александр VI в 1502 г., и начал строительство великолепной церкви в Белеме в знак своей благодарности Небесам. Васко да Гаму король удостоил заслуженных почестей. Он пожаловал ему право использовать перед своим именем приставку "дон", или "сеньор", тогда еще редко присуждавшуюся; ему было разрешено включить в свой герб четвертую часть королевского; он получил должность "адмирала Индийских морей"; и в правление следующего монарха, когда Португалия полностью осознала все значение его исторического плавания, он получил титул графа Видигуэйры.
Король Мануэл решил немедленно воспользоваться новым торговым маршрутом, открытым для него в результате путешествия да Гамы. 9 марта 1500 г. прекрасно оснащенный флот под командованием Педро Алвариша Кабрала в составе 13 кораблей, трюмы которых были полны разнообразных товаров, вышел в море, чтобы установить торговые связи с Индией. Во время плавания по Атлантике этот флот отклонился далеко на запад, и Кабралу принадлежит честь открытия Бразилии, которая в конечном счете стала намного более ценным приобретением для Португалии, чем индийская торговля. Покинув Бразилию, Кабрал следовал тем же курсом, которого держался Васко да Гама, и руководствуясь указаниями лоцмана, взятого на борт в Малинди, благополучно пристал в порту Каликута. В этом городе он основал факторию, или торговую станцию для продажи товаров, которые он привез с собой, и для закупки индийских товаров, а затем отплыл в Кочин.
Но торговцы-моплахи оставались заклятыми врагами португальцев. Они подняли бунт в Каликуте, в ходе которого Айриш Корреа, португальский фактор, был убит вместе с некоторыми своими сотоварищами. Стоит заметить, что это завершившееся смертельным исходом нападение было полностью делом рук моплахов-арабов. Индусский саморин ничего не имел против торговли с европейцами; малабарские мусульмане - местные жители, обращенные в ислам, - не участвовали в беспорядках, и один из их главных торговцев даже вмешался, чтобы спасти жизнь детям Корреа и некоторым португальским клеркам.
После этих событий Кабрал нагрузил свои корабли в Каннаноре и Кочине, где правили индусские раджи, уступавшие по могуществу саморину, но не столь сильно находившиеся под влиянием моплахов, и после того, как сжег в отместку за разорение фактории несколько судов в гавани Каликута, он вернулся в Лиссабон в июле 1501 г. Кабрал был не так удачлив, как его предшественник, так как привел назад только 5 кораблей из 13, с которыми отплыл. Но, с другой стороны, он сделал то, на что не отважился пойти Васко да Гама, и хотя трагическая судьба Айриша Корреа и других португальцев, погибших при нападении на факторию, должна была послужить ему зловещим предостережением на будущее, Кабрал все же оставил португальского фактора и значительное число помощников в Кочине, чтобы те закупили товары для отправки в Португалию со следующим флотом, который прибудет в Индию.
По возвращении Кабрала из Индии король Мануэл решил еще раз послать на Восток знаменитого капитана, открывшего прямой морской путь в Индию. Для короля было очевидно, что восточная торговля должна принести большие прибыли, но в этот ранний период у него не было четкого представления о политике, которую ему следует проводить на Востоке. Только в одном он принял твердое решение. Было совершенно ясно, что в местах вывоза индийских товаров надо было оставить португальских агентов для развития процветающей торговли, и поэтому необходимо было преподать суровый урок саморину Каликута за убийство португальского фактора в его столице. Надлежащую защиту португальским агентам можно было обеспечить, только сохраняя мощные военные силы в Индийских морях.
Установление торговых связей было в то время главной целью португальцев на Востоке, как оно было в следующем столетии главной целью голландцев и англичан. Но также, как голландская и английская Ост-Индские Компании были вынуждены использовать военную силу для защиты своих местных агентов, Мануэл Португальский был обязан принять меры для защиты первых португальских факторов. Именно яростная враждебность мусульманских купцов заставила первых европейских торговых агентов явиться в обличье захватчиков. Первоначально португальцы думали об установлении португальской власти на Востоке не больше, чем первые английские авантюристы времен правления королевы Елизаветы предвидели, что их преемники станут править Индией. Положение военной и правящей силы было навязано португальцам также, как впоследствии англичанам и голландцам.
В феврале 1502 г. Васко да Гама, "адмирал Индийского моря", отплыл из Лиссабона с двадцатью кораблями; пять из них были каравеллами с латинской оснасткой, или слегка перестроенными военными кораблями, которые ему было предписано оставить на Востоке. Адмирал шел тем же маршрутом, что и в первом плавании, и после того, как он заново подтвердил дружественные отношения с правителем Малинди, он благополучно добрался до индийского побережья. Он обнаружил, что португальский фактор в Кочине и его служащие сделали хороший запас индийских товаров, и что раджа этого города очень доброжелательно к ним относился, несмотря на угрозы моплахов Каликута. Затем Васко да Гама решил повторить урок, который Кабрал преподнес саморину, и, уничтожив со зверской жестокостью команду большого судна, принадлежавшего богатому и влиятельному мусульманскому торговцу, обстрелял из пушек город Каликут. Рани (правительница) Куилона, порта, бывшего одним из главных центров экспорта перца, отправила к да Гаме послание, в котором просила португальцев зайти также и в ее порт, чтобы принять на борт товары. Но Васко да Гама побоялся, что нанесет обиду радже Кочина, если будет вести торговлю где-либо еще, и только после того, как правитель первого города дал согласие на это, да Гама отправил два судна в Куилон, чтобы они загрузились там перцем. Приняв на борт выгодный груз, Васко да Гама вернулся в Португалию, оставив в индийских водах отдельную эскадру под командованием одного из своих родственников, Винсенте Содре.
Адмирал также заключил договор с раджой Каннанора, правителем почти столь же могущественным, как раджа Кочина; по условиям этого договора раджа Каннанора обязался никогда не воевать с Кочином и отказаться помогать саморину в случае, если этот могущественный правитель совершит такое нападение, а также разрешил основать факторию в Каннаноре. Висенте Содре в течение некоторого времени крейсировал вдоль Малабарского побережья, следуя полученным им указаниям, а затем отплыл к побережью Аравии, чтобы перехватывать здесь суда мусульманских торговцев, совершавшие рейсы между Индией и Египтом. Однако ему не повезло: летом 1503 г. его эскадра потерпела крушение на рифах Абд-эль-Курия вблизи Сокотры; три из его кораблей погибли, и сам Содре утонул.
В 1503 г. три отдельных эскадры направились на Восток из Португалии: одна - под командованием Афонсу д`Албукерки, будущего губернатора, вторая - Франсишку д`Албукерки, его кузена, и третья - Антонио де Салданья; последнему из них поручалось исследовать африканское побережье, и он дал свое имя открытой им бухте Салданья. Франсишку д`Албукерки первым из них прибыл в Индию, как раз вовремя, чтобы оказать помощь радже Кочина. Как предвидел Васко да Гама, саморин Каликута с большой армией напал на раджу Кочина, по подстрекательству моплахов, как только эскадра Содре покинула малабарское побережье. Раджа Кочина оказался в отчаянном положении. Он был изгнан из своей столицы, бежал на остров Ваипин, и приветствовал появление кораблей Франсишку д`Албукерки, не скрывая бурной радости.
Португальцы без особых затруднений нанесли поражение армии саморина и вернули своему союзнику, радже Кочина, его владения. Но опасность была настолько серьезной, что оба Албукерки построили в Кочине прочный форт из бревен и глины, оснащенный артиллерией; и когда они отплыли на родину, то оставили в Индии не только эскадру военных кораблей, как то сделал Васко да Гама в прошлом году, но также гарнизон опытных солдат в новом форте под командованием Дуарте Пашеку. Оба кузена Албукерки не ладили друг с другом, и Афонсу, совершив заход в Куилон, где он заключил договор с рани и основал факторию, вернулся в Португалию со своей эскадрой, не став дожидаться Франсишку.
Ни один другой храбрый воин не продемонстрировал так ярко славу португальского оружия, как это сделал Дуарте Пашеку. Саморин Каликута, дождавшись отплытия обоих Албукерки, выступил против Кочина с еще более сильной армией, чем та, которую он собрал в прошлом году. Пашеку имел под своим началом только 150 португальских солдат, но, тем не менее, он сумел воодушевить союзника, раджу Кочина. Этот правитель, по просьбе командира португальского гарнизона, отказался от своей первоначальной идеи бежать из столицы, и предоставил все имевшиеся у него ресурсы в распоряжение Пашеку, который отразил все атаки саморина на Кочин и разгромил его войска в четырех генеральных сражениях под стенами города. Доблесть португальцев произвела значительное впечатление на саморина, который который был свидетелем последнего из этих сражений, и правитель Каликута скоро стал сожалеть о том, что пошел на поводу у требований торговцев-моплахов и позволил втянуть себя в войну с Кочином.
Нанеся поражение войскам Каликута на суше, Пашеку принял личное командование своей эскадрой на море и разбил флот Каликута из пятидесяти двух кораблей. Новости об этой битве разнеслись далеко за пределы Индии. Многие раджи, правившие в глубине страны, направили своих послов к португальскому командиру, и сам саморин искренне запросил мира. Победы Пашеку высоко подняли престиж португальского оружия, и начиная с этого времени на протяжении почти половины столетия жители Южной Индии признавали военное превосходство португальцев и хотели не враждовать с ними, но либо вести торговлю, либо заключать союзы.
Пашеку добавил новые лавры к своей славе дерзким походом на Куилон, где он выручил португальского фактора из большой опасности, поскольку в Куилоне, как и в других портах вдоль Малабарского побережья, моплахи выказывали неотступную ненависть к португальским агентам. Когда Лопе Суариш де Альбегария, сын канцлера Португалии, который командовал эскадрой, отправленной из Португалии в 1504 г., достиг побережья Малабара, он обнаружил, что индийские порты взбудоражены новостями о победах Пашеку. Он снова подверг бомбардировке Каликут, а затем вернулся в Португалию, доставив на родину богатый груз, а также доблестного португальского командира. Король Мануэл, однако, не воздал герою Кочина тех почестей, которые полагались ему по праву, и тем самым навлек на себя заслуженные обвинения в неблагодарности со стороны потомства. Он, правда, оказал своему верному слуге почетный прием и приказал читать проповеди в его честь в каждой церкви Португалии, но в конечном счете, подобно Камоэнсу и другим знаменитым португальским воинам, Пашеку скончался в бедности и невзгодах.
Уже после возращения Пашеку и, вероятно, по совету этого смелого человека, король Мануэл в 1505 г. перешел к новой стадии в отношениях между Португалией и Востоком. Победы Пашеку сделали очевидным, что португальские гарнизоны и оставленные в индийских водах эскадры не только могли успешно защищать португальских факторов, но что они могли также наносить поражения и покорять могущественных монархов. Король Мануэл теперь в полной мере осознал, с какой легкостью Португалия могла основать свою империю на Востоке. Цели, которые он преследовал при этом, пока еще носили главным образом коммерческий характер, но он начал понимать также, что забота о безопасности торговых путей неизбежно вовлечет португальцев в постоянную войну не на жизнь, а на смерть с мусульманскими державами, которые извлекали величайшую выгоду из монополии на торговлю Европы с Востоком. До сих пор португальцы в Индии сталкивались только с мусульманами-моплахами, осевшими на Малабарском побережье, но теперь становилось очевидным, что на помощь своим единоверцам придут мусульмане Египта, Персии и Аравии. Мануэл решил по этой причине содержать в Азии более могущественную армию и военно-морской флот, чем те силы, которые он до этого отправлял в восточные моря, и заменить ежегодные экспедиции местными войсками.
Такие силы должны были находиться под командованием опытного военачальника, который также должен был быть высокопоставленным человеком, чтобы осуществлять неоспоримый контроль над всеми ресурсами Португалии на Востоке. На эту высокую должность король избрал сначала Триштана да Кунью, смелого и искусного командира и мореплавателя. Но Триштан да Кунья был поражен временной слепотой, и тогда Мануэл остановил свой выбор на доне Франсишку де Алмейде, представителе одного из наиболее знаменитых португальских семейств. Алмейда, когда он отплыл в Индию, получил только титул главного капитана, но после прибытия в Каннанор 12 сентября 1505 г. он принял громкий титул вице-короля Кочина, Каннанора и Куилона.
Этот великий португальский дворянин видел положение дел в ином свете, чем его предшественники. Он считал, что в его обязанности входит не только защита португальской торговли, но и уничтожение мусульманских купцов и обеспечение для своих соотечественников полного господства на морях Востока. Ввиду того, что португальские флотилии нуждались в определенных безопасных портах, где можно было бы ремонтировать корабли до и после пересечения Индийского океана (на пути от побережья Восточной Африки к Индии), Алмейда построил сильную крепость в Килве, примерно в 200 милях к югу от Занзибара и заставил платить дань правителя Момбасы, расположенной между Занзибаром и Малинди. Он также впервые организовал регулярную португальскую лоцманскую службу в Индии, поскольку понимал, что одно из уязвимых мест португальцев заключалось в их зависимости от местных лоцманов, таких, как те люди, что указали Васко да Гаме путь через Индийский океан.
Упрочив власть Португалии на африканском побережье, дон Франсишку де Алмейда направился дальше в Индию. Его флот состоял из 14 больших кораблей и 6 каравелл и имел на борту 1500 солдат. Прибыв на Малабарское побережье, он вначале подверг наказанию раджей Хонавара и Каннанора, а затем учредил свою резиденцию в Кочине. После этого вице-король поручил своему сыну, дону Лореншу де Алмейде, назначенному главным капитаном Индийского Моря, совершить нападение на Куилон. Моплахи в этом городе, несмотря на урок, который им преподал Пашеку, не прекратили своих интриг против португальцев, и вскоре после прибытия Алмейды они подняли мятеж и убили Антонио де Са, фактора, и двенадцать других португальских подданных. Дон Лореншу, которому было всего восемнадцать лет, и который заслужил себе на Востоке репутацию человека непревзойденной храбрости и мужества, обстрелял из пушек и практически уничтожил город Куилон. Молодой капитан затем совершил заход на остров Цейлон, к тому времени еще не исследованный европейцами. Местный князь, в чьих владениях он высадился, оказал дону Лореншу очень пышный прием, признал сюзеренитет короля Португалии и пообещал снабжать португальские суда корицей. Также с Цейлона дон Лореншу привез первого слона, когда-либо виденного в Португалии.
После возвращения своего храброго сына вице-король дал ему новое задание: на сей раз речь шла о том, чтобы встретить новый флот, который собрал и подготовил к выходу в море саморин Каликута. 18 марта 1506 г., имея под своим командованием не более 11 кораблей, Лореншу де Алмейда атаковал флот саморина, насчитывавший 84 парусника и 120 "прау", или галер. Последовавшее морское сражение ограничилось в основном артиллерийской дуэлью; большинство судов саморина были потоплены, и, как утверждалось, в сражении погибло 3000 мусульман и не более чем 6 или 8 португальцев. Молодой капитан отплыл на север с победоносным флотом, но предпринятая им атака на Дабул (Дабхол), важный порт, принадлежавший мусульманскому султану Биджапура, была отражена. На следующий год Лореншу де Алмейда продолжил свою череду побед и 23 ноября 1507 г. с помощью Триштана да Кунья, который только что прибыл в Индию, он разграбил порт Понани, бывший тогда, как и сейчас, религиозным центром общины моплахов.
Тем временем над Португальской Индией нависла опасность, которую предвидел король Мануэл. Мамлюкский султан Египта увидел, что его доходы от транзита индийских товаров через Каир существенно сократились, и решил приложить все усилия, чтобы изгнать дерзких европейских захватчиков из восточных морей. Поэтому он подготовил большой флот, поставив во главе его эмира Хусейна, адмирала, пользовавшегося высокой репутацией, которого португальские хронисты называли "Мир Хосем". Это был первый регулярный военный флот, с которым столкнулись португальцы в Индийском океане со времен своего появления в его водах. Флоты саморина, которые разгромили Пашеку и Лореншу де Алмейда, состояли из торговых судов, на скорую руку переделанных под военные нужды моплахами Каликута. Флот эмира Хусейна, с другой стороны, был регулярным военным флотом: команды входивших в его состав кораблей состояли из моряков, имевших опыт сражений с христианским флотом в Средиземноморье, и умевших пользоваться артиллерией почти так же, как и сами португальцы.
Египетский султан отплыл в 1508 г. из Красного моря к побережью Гуджарата, где султан Ахмадабада и наваб (губернатор) Диу, Малик Айяз, обещали встретить его и оказать помощь. Лореншу де Алмейда не смог помешать соединению египетского флота и флота Диу, и когда они подошли к Чаулу, служившему местом его стоянки, он решительно отправился им навстречу и атаковал их. Его силы были слишком неравными, но полученные им срочные приказы от отца содержали требование во чтобы то ни стало преградить союзникам дальнейший путь на юг, к Каликуту, чтобы они не смогли объединиться еще и с саморином. В течение двух дней португальцы выдерживали вражеский натиск, но Лореншу скоро обнаружил, что ему противостоят более опытные и воинственные противники, чем капитаны торговых судов, которых он так часто громил. Его корабль был окружен со всех сторон, нога перебита пушечным ядром в самом начале сражения; тем не менее, он сел в кресло у основания грот-мачты и продолжал руководить боем так же хладнокровно, как всегда. Вскоре после этого другое пушечное ядро попало ему в грудь, и молодой герой, которому еще не исполнился и 21 год, скончался, по словам, Камоэнса, "не зная, что значит слово "сдаюсь"". Малик Айяз обращался с попавшими в плен португальцами весьма любезно. Он написал письмо вице-королю, в котором выражал сожаление, что не смог найти тело дона Лореншу, чтобы с почестями предать его земле, и поздравлял отца со славой, которой увенчал своем имя сын в своей последней битве.
В это время Афонсу д`Албукерки, который отправился из Лиссабона с королевским приказом сменить Франсишку Алмейду по истечении трехлетнего срока его полномочий, объявил о своих притязаниях. Вице-король, однако, отказался передать свою должность или сложить полномочия до тех пор, пока он не отомстит за смерть своего сына. Албукерки уведомил вице-короля, что сражаться с египетским флотом было его прерогативой, но он проявил сочувствие к отцовской скорби последнего и позволил Франсишку де Алмейде отплыть на север и не стал больше настаивать на своих правах. Вице-король сначала оказал помощь гарнизону крепости Каннанор, которую осадили моплахи и доблестно оборонял Лореншу де Бриту, а затем атаковал Дабул с флотом из 19 кораблей. Он взял Дабул штурмом в декабре 1508 г. и обрушил на жителей свою ужасную месть, которая вошла в пословицу. 2 февраля 1509 г. Франсишку Алмейда встретил объединенный флот мусульман во главе с эмиром Хусейном и Маликом Айязом, и после сражения, продолжавшегося целый день, одержал великую победу; потери мусульман, как утверждалось, составили 3000 человек, а португальцев - только 22.
После победы могущественный мусульманский султан Ахмадабада, или Гуджарата, Махмуд-шах Бегарна, уверял Алмейду, что его вассал, Малик Айяз, пришел на помощь египтянам без его приказа, и заключил мир с португальцами. Он отказался выдать эмира Хусайна, но передал португальских пленников, которые были захвачены во время предшествующей битвы, а также остатки египетского флота. Вернувшись в Кочин, Франсишку де Алмейда снова отказался передать полномочия Албукерки, и заключил своего назначенного преемника в тюрьму в крепости Каннанора.
Тем не менее, по прибытии в Индию дона Фернана Коутиньо, маршала Португалии, вице-король был вынужден сменить свой образ действий, и он покинул Кочин 10 ноября 1509 г. По пути на родину ему пришлось остановиться для ремонта кораблей в бухте Салданья, где его моряки затеяли стычку с местными "кафрами", чьих овец они украли. Дон Франсишку де Алмейда пришел им на помощь, но был сражен и убит ассагаем. Так 1 марта 1510 г. умер первый вице-король Португальской Индии; по странной иронии судьбы знаменитому победителю мусульманского флота, обеспечившему своей победой могущество португальцев на Востоке, суждено было пасть в заурядной стычке от рук невежественных африканских дикарей.
Политика первого вице-короля Индии была не столь грандиозной, как его преемника. Он не верил в то, что португальцы смогут напрямую управлять на Востоке, и считал излишним строительство большого количества фортов. Он был убежден, что ограниченных португальских сил заведомо не хватит, чтобы закрепиться во многих местах на побережье, и придерживался той точки зрения, что португальские флоты должны господствовать на море и таким образом защищать находившиеся на суше фактории. Любое предложение утвердить португальское владычество на материковой Азии казалось первому португальскому вице-королю фантазией, и в этом отношении его политика была диаметрально противоположна той, которую проводил его преемник, Афонсу д`Албукерки.
Письмо от Франсишку де Алмейды к королю Мануэлу, опубликованное сеньором Лопишем де Мендозой в "Annaes das Sciencias e Letteras" в апреле 1858 г., отображает политику вице-короля. В нем он пишет: "Что касается крепости в Куилоне, то чем большее количество крепостей Вы держите, тем слабее будет Ваша власть; пусть все наши силы находятся в море; поскольку, если мы не достигнем могущества на море (чему только один Господь может помешать), то все сразу обратятся против нас; и если король Кочина пожелает проявить нелояльность, то его следует немедленно уничтожить, поскольку все наши прошлые войны мы вели (не более чем) с животными; теперь же у нас война с венецианцами и турками султана. И что касается короля Кочина, то я уже писал Вашему Высочеству, что хорошо было бы возвести прочный замок в Кранганоре в устье реки, которая течет к Каликуту, потому что при его помощи мы смогли бы так надежно запереть этот путь, что по нему нельзя будет провезти даже одной меры перца. С той силой, которую мы имеем на море, мы выясним, что собой представляют эти новые враги, поскольку я полагаюсь на милосердие Господа Бога, что он не оставит нас, и тогда все остальное уже не столь важно. Знайте, что пока Вы господствуете на море, Индия будет вашим владением; а если Вы не обладаете этим господством, от крепостей на берегу будет мало прока; и в отношении изгнания мавров (мусульман) из страны, я обнаружил, как можно сделать это лучше всего, но это длинный рассказ, и я изложу его позже, когда то будет угодно Господу Богу".
(1) Титул "саморин" является версией слова из языка малаяли "Тамутири" или "Тамури", которое представляет собой модификацию санскритского "самундри", "морской царь".