Лена, Рома и Дима смирно сидели напротив Иннокентия, пьющего чай. Умостившись в Иннокентиевых ногах, Фанта клянчила торт, сверля собачьим взглядом. С покрытым багровыми отметинами лицом, невероятно закрученными над бородкой усами и в пиджаке с кровавыми подтёками Иннокентий выглядел пиратом. Взгляд его был безмятежен, но на дне зрачков стыла задумчивость.
Рома делился впечатлениями:
- ...к горлу подступило, на глазные яблоки сильно надавило изнутри. Сделалось темно, не так, как если закрыть глаза - тогда всё равно белые мушки мелькают. Темнота была... такая... густая, не отсутствие света, скорей вещество. В этот момент я страшно перепугался, почему-то первая мысль была, что я умер. Я подумал: "Я умер, но как же так? Бац, и всё?!". Затем подумал, что умирать не хочу и, соответственно, начал как-то двигаться, чтобы ожить. Толку никакого, вишу, и точка. Потом появился свет. Зелёный, точно от лампы с абажуром. Свет шёл снизу, я как-то сумел опустить голову, и офигел. Под домом текла река, больше всего это было похоже на реку, хотя состояла она из света. Меня стало туда затягивать, а я не возражал, наоборот. Знаете, я разный кайф пробовал, но рядом с этим ничего и близко не валялось. Наверно, нужны какие-то овердозы, верная смерть. У меня мелькнула мысль, что человек на подобный кайф не рассчитан, однако тогда перспектива скоропостижно слиться с вечностью показалось мне справедливой ценой за возможность испытать такое. Только мне быстро стало не до того. Сзади навалилось что-то тяжёлое, вцепилось в затылок. Я по-настоящему испугался, начал биться изо всех сил, пытаясь вырваться, у меня вроде получилось, даже зрение вернулось, почти нормальное, хотя всё равно немного в зелёных тонах. Тут как раз вбежали вы с Димкой, я попробовал до вас докричаться.... Между прочим, Дим, у тебя была собачья голова. И человеческая, и собачья одновременно, длинная рыжая морда, ушки такие провисшие... вспомнил, "колли"!
Лена тоже кое-что вспомнила: как встретив недавно в парке Татьяну Викторовну с Кешей, Нюся принялась верещать, что это не Кеша, а дядя Дима. Татьяна Викторовна до странности оскорбилась, чуть не отказалась Нюсю нянчить. Лена тогда списала эти её странности на давление.
- Фигню молотишь! - неожиданно злобно оборвал Рому Димка.
- Блин, ну прости, что тебе не понравился мой глюк, в следующий раз буду галлюцинировать по твоему заказу. И в этот момент то, что на меня напало, оказалось передо мной. Сначала оно походило на тёмную массу, но когда я пригляделся, сформировалось в нечто вроде зверя. Я понял, что это - волк, он прыгнул на меня, в глазах потемнело, и я стал обмякать потихоньку. Меня взяла обида, что умру вот так глупо, я начал вслепую пулять фиг знает, чем, в это фиг знает, что, и, очевидно, помогло, потому что зрение снова настроилось. Волка по близости не наблюдалось, зато рядом кружила ворона. Я удивился, откуда ворона, да ещё такая огромная, и очнулся. Да. Очнулся. Наверное, не совсем. Потому что, Иннокентий Германович, вы лежали рядом, а у вас на груди ворона сидела. Я понял, что это не может быть так, тряхнул головой, и прошло. Иннокентий Германович, ведь это вы меня вытащили? Не представляю, как, но огромное спасибо! Чем бы та тварь ни была, уверен, она собиралась меня... сожрать.
Лена вышла на балкон, не сомневаясь, что именно увидит: на берёзе чернел птичий силуэт. Крупная птица. Когда отец приходил в гости, за окном всегда объявлялся такой силуэт, а когда они с отцом гуляли, нечто подобное накручивало виражи в небе. Последний трамвай, радостно грохоча, полз в депо. Ему вторили оконные стёкла. Могильщик Алексей вёл Басю, пса, размером и характером напоминавшего бульдозер. Значит, в парке никого не осталось.
- Высматриваешь волка? - поддел Дима из кухни.
- Нюся серьёзно думает, что ты - собака, тебе Татьяна Викторовна не рассказывала? - невинным голосом спросила Лена. Инстинктом чувствуя, как булавка пронзает болевую точку, она надавила гипотетическим пальцем, наслаждаясь. - Зовёт тебя "дядя собака". Интересно, почему?
Реакция Димы оказалась столь же неадекватной, как у Татьяны Викторовны. Буркнув, что ему завтра на работу, и, раз жрать дерьмо кончили, то ему пора спать, он ушёл, окатив напоследок Рому ненавистным взглядом.
- Он всегда такой обидчивый? - рассеянно удивился Рома.
- Тяжёлый характер, сам страдает, - хмыкнула Лена.
Рома прыснул.
- Лидка считает, что карма проявляет себя через характер: если она плохая, то характер настолько паршивый, что, чего бы ты ни делал, станет хуже, и тебе, и окружающим. И если ничего не делать, станет хуже. Мой случай, по её мнению.
- У тебя плохая карма? - поинтересовалась Лена устало.
- А то! Это Лидку во мне больше всего и бесит. Послушать Лидку, так карма заразна, вроде насморка, соответственно, лёжа перед компом у них на чердаке, я свожу на нет кармические заслуги всего семейства. Прямо я собой даже горжусь.
- Всё это прекрасно, - перебил Иннокентий. - Но мне до крайности любопытно, откуда у вас, ребятки, зелёная мазь.
Лена поведала старую притчу о Гале и неопознанной банке.
- Я её и по аптекам возила, и на рынок к китайцам ездила... Будете смеяться, даже Ваню навестила, и он вспомнил, что поил Галку чаем, потому что та стояла вся такая замёрзшая, но мази он Галке не давал, они чай с печеньем пили, зайчики мои, безо всякого варенья. Что мне, снова дёгтем мазаться? Мазь Ромка, считай, прикончил.
Рома недоумённо на неё воззрился.
- Дёгтем?!
- В самом деле, зачем же дёгтем? - приподнял бровь Иннокентий.
- Пап, ты забыл. У меня аллергия на работу. Кожная. Или работаю и чешусь, или не чешусь и не работаю, но жрать нечего, прямо дилемма.
- Я давал тебе координаты неплохого дерматолога.
- И я к ней сходила, пап. В моей жизни было куда больше дерматологов и аллергологов, чем мне бы хотелось, но реальность такова, что или эта мазь, или дегтярная настойка. Хоть бы название узнать...
- "Зелёная мазь из Гуанси ", - ответил Иннокентий. - Вряд ли это тебе поможет. Даже в Китае такую мазь найти слабо реально, признаюсь, я несколько ошарашен, обнаружив этот образец у тебя. Нюся по-прежнему играет с закрытыми глазами?
- Ага. Как раз сегодня хотела с тобой посоветоваться. У неё... фантазия. Разные фантазии, - Лена почувствовала себя предательницей. - Глупость какая, забудь, это всё Татьяна Викторовна, тоже мне специалист по детям, достаточно на Димку посмотреть.
Лена яростно укусила торт.
- Готовь папино бабло, Ромочка: спонсируешь мне тур в Китай, а если и там с мазью не выгорит, будете мне пенсию выплачивать, за потерю трудоспособности. Хватит с меня дёгтя!
- Я же не нарочно! - простонал Рома. - Папа, конечно, оплатит...
Иннокентий раскинулся на жёстком и узком кухонном диванчике. Он сумел бы удобно расположиться на высоковольтной вышке. Рука с холёными ногтями теребила ухо блаженно сопящей Фанты.
- Зелёная мазь не является дерматологическим препаратом, - задумчиво произнёс он. - Вероятно, в состав входят антигистаминные, обезболивающие или ранозаживляющие компоненты, но используется она в психиатрии.
- В психиатрии?! - фыркнула Лена. - Гы!
- С некоторой натяжкой, поскольку речь идёт о достаточно древней традиции. Китайская медицина часто приписывала возникновение болезней, в том числе и психических, действиям призраков или демонов.
Лицо у Ромы заметно вытянулось.
- Мазь для экзорцизма? - спросил он тусклым голосом.
- Слишком упрощённое толкование. О зелёной мази мало что известно не только европейцам, но и в современном Китае: за последние сто лет традиция практически пресеклась. По имеющимся описаниям, мазь, грубо говоря, блокирует контакты человеческого сознания с определённого рода сущностями. При правильном использовании.
- То есть когда ею мажутся, а не ложками жрут, - угрюмо вставила Лена.
- Именно, - подтвердил Иннокентий. - Зелёной мазью мажут веки и виски, там расположено множество капилляров, близость мозга также способствует быстрому и сильному воздействию. В чём конкретно оно заключается, я сказать не могу по причине недостаточности информации. Гораздо важней, что я не могу сказать, каковы последствия перорального употребления, тем более при многократном превышении дозировки. Точная дозировка мне также не известна, хотя не думаю, что речь шла о столовых ложках.
Ромин вид провоцировал мстительную радость (у Лены).
- Иннокентий Германович, вы не там читали, - через силу улыбнулся он. - Надо было искать что-нибудь из серии "Рассказы о глупости лаоваев, их жён, детей, слуг и их наложниц". Как вы думаете, что со мной будет?
- Понос, - буркнула Лена. - Ты торт почти в одни щи умял, не считая остального. Эх, какая была мазь, какая мазь! Хочешь - диатез лечи, хочешь - демонов гоняй. То-то они от меня весь год шарахались. Бывало, придёшь домой - на всех стульях сидят, а тут как отрезало.
- Что, правда? - ахнул Рома.
Лена покрутила пальцем у виска.
- Ну, ты уж совсем... того.
- Просто со мной вышло наоборот, - уныло объяснил он. - Вдруг из-за неправильного употребления мазь сработала в обратную сторону? Не пресечение контактов, а... завязывание. Я имею в виду напавшую на меня тварь. Такое может случиться, Иннокентий Германович?
- Наелся бы стирального порошку, и не то б напало, - проворчала Лена.
- Рома, запишите номер моего телефона, - сказал Иннокентий. - Понаблюдайте за собой, если что-то будет беспокоить, звоните.
- Папа, ты ему потакаешь?! Да он...
- Рекомендую воздержаться от любых веществ, влияющих на психику, вы меня понимаете? Алкоголь и другие депрессанты в том числе. Скомканная у нас получилась встреча, Лена, и внучку толком не повидал. Ты не будешь против, если я на днях загляну? В детское время?
- Пап, ну что ты кокетничаешь!
***
Насмотревшись фильмов про живых мертвецов, новенькая продавщица болтала в подсобке: "Я бы подбежала к этим мёртвым и долго их щупала, пытаясь убедиться, что они реальны, что это не розыгрыш. Мне слишком хочется чудесного, пусть даже страшного чудесного!". Лена сочла её идиоткой.
"Непознанное", оно же "чудесное", шло пятым номером в Ленином Списке Ненависти - следом за зимой. Её собственный опыт полностью укладывался в выражение "жирный песец". Вероятнее всего, данное выражение характеризует любой истинный опыт общения с "непознанным", поэтому то, что у Лены имелись некоторые, гм, особенности, и даже то, что она ими пользовалась, вовсе не означало, что ей было хоть какое-то дело до всей этой чепухи.
После бабушкиной смерти в целомудренно-нафталиновой квартирке с салфеточками-ришелье, пёстрыми дорожками и вышитыми подушечками завелись тараканы и бутылки, а под потолком повис табачный дым. Одиночество грозило дурдомом, поэтому люди приходили, уходили и были неважны, важно было не оставаться одной, особенно ночью. Вылетев за пьянку и прогулы из ветклиники, Лена не слишком расстроилась, так как к тому времени поняла, что не годится для медицины. Соответственно, держать второй раз экзамены в ветакадемию также сделалось излишним. Финансовые проблемы Лена решила дрессировкой собак, а проблему перенаселённости квартиры решил Серёга.
Он курил траву вместо сигарет, предпочитал пиво чаю, в пьяном виде много болтал и рыдал, а ещё постоянно стрелял деньги без намерения вернуть - за это и просто за склочность Серёгу регулярно били. Про работу в контексте зарабатывания Серёга говорил, что это "не его", работу в контексте творчества одобрял, но "ему было нечего сказать миру". И всё же Лена пришла к выводу, что, раз уж она утратила способность к одиночному проживанию, проще терпеть Серёгу, чем толпу непонятно кого. Вместе с Серёгой в доме появились книги про непознанное, так что Лена несколько подлатала образование в вопросах расширения сознания, внетелесных похождений и снов. Она была твёрдо убеждена, что говорить о некоторых вещах с теми, кто их не испытал, бесполезно, те же, кто испытал, ни о чём таком разговаривать не станут ни при каких обстоятельствах. Тем более писать, например, книги. Убеждение это Лена держала при себе.
Серёга расширял сознание с трогательным усердием всем, что попадалось под руку. Однажды, заскучав от невозможности разжиться чем-то романтичней сиропа от кашля, бедолага сварганил летательную ведьминскую мазь по рецепту, скомпилированному из кучи мутных источников, только жира младенцев и кошачьих мозгов не достал (по правде сказать, не слишком пытался). В результате получилась зловонная фигня, от которой Серёгу сутки тяжело глючило с бессвязным сюжетом. Не подвернись умевший подворачиваться на редкость вовремя папа, Лене пришлось бы сдать психонафта на милость бюджетной наркологии (запой на дому анонимно; тараканы, мыши, муравьи). Оклемавшись, Серёга пришёл к выводу, что мозги с жиром задают конечную точку полёта, однако развивать тему он не стал, найдя бесперебойный источник дешёвой кислоты. Тем более Иннокентий настаивал, что ключевую роль играет состояние духа реципиента, а Серёга всё же не ощущал себя убеждённым сатанистом.
Привидься Роме вместо волка хомяк, вчерашняя история легла бы в пыльную папку памяти рядом с описаниями белых горячек и кошмарных трипов Лениных знакомцев. Двойная Димкина голова тоже настораживала - в сочетании с откровениями от Нюси. Интересовал также ворон. Проворонив за размышлениями покупателя, которому можно было легко впарить мешок маек с миккимаусами, Лена уронила Сашка об его собственные шнурки, чтоб не лыбился, гадёныш, взяла себя в руки и выкинула всю эту чушь из головы.
***
Треньканье мобильника омрачило ритуальное выкуривание последней сигареты перед сном (когда-нибудь до Лены дойдёт, как сменить поганую мелодию). Наверно это случится тогда, когда она купит кондиционер. Полезная всё же штука, только от него всё время кашляешь. Кстати куда хуже, чем от сигарет.
- Привет, как насчёт кое-куда прокатиться? - бодрые интонации Роминого голоса вызвали у Лены недобрые предчувствия.
- Завтра я работаю, - ответила она.
- Тогда послезавтра, крайний срок. Не спать дольше я просто не в состоянии, и так крыша едет. Иннокентий Германович запретил чего-либо принимать, только и делаю, что слежу за собой, как бы не отключитья. У меня проблемы... даже не знаю, как сказать, но меня это пугает.
После дегустаций диатезной мази Рома забрал Нюсю на праздник, оставил наслаждаться программой, а сам сбежал на свидание с матрасом. В него сразу же вцепилось нечто и принялось "тянуть из тела". Рома сопротивлялся изо всех сил, в результате чего проснулся. До вечера он изо всех сил списывал происшествие на нервное истощение, однако ситуация повторилась, когда, вернув Нюсю домой, Рома улёгся в кровать. Развлечения продолжались всю ночь. Во время рассказа слово "волк" ни разу не было произнесено, точно Лена с Ромой сговорились заранее. Произносить его не было никакой необходимости. Утром Рома позвонил Иннокентию Германовичу, тот обещал консультацию понимающего человека.
- А я тебе зачем? - холодно поинтересовалась Лена. - Езжай и консультируйся.
Рома долго мялся в телефонной трубке, подбирая выражения.
- Лен... не обижайся, но.... Я не спятил - уже скоро, но пока нет. Лен, я его боюсь.
- Консультанта? Детский сад. Ты же с папой поедешь.
- Как раз Иннокентия Германовича я и боюсь, - промямлил Рома. - Он отморозок. Очень правильное русское слово для таких людей. У меня на них чутьё, из-за мамы.
- Разве твоя мать врач? Ты вроде говорил, она журналист.
- Журналист, да. Это не важно. У неё тоже беда с эмпатией, на почве целеустремлённости и энтузиазма. Они ещё и энергичные как кролики на батарейках, невыносимая комбинация для... для обычных людей.
- Не преувеличивай.
- Просто ты ни разу не попадала в сферу интересов Иннокентия Германовича, вот и не сталкивалась с этой стороной его натуры. А мама одно время посвятила жизнь моему воспитанию, так что я знаю, о чём говорю. Если б не рождение сестрёнок и отсутствие у меня понимания своего жизненного предназначения, фиг бы она меня живым отпустила. Да, кстати, о живых. Тебе не показалось странным, с чего бы это Иннокентий Германович так легко ел мазь, раз не в курсе последствий? Долг врача, понятно, но твой папа не производит впечатления альтруиста. Ещё раз извини.
- Угу, - неохотно согласилась Лена.
- Лично я отнюдь не уверен, что он выложил все карты. Потом, Лен, он собирается меня везти к своему пациенту, сказал, что раньше часто пользовался его помощью.
- И чё? Это как раз нормально, у папы полгорода друзей и пациентов, среди них есть самые разные люди.
- А где он вообще работает?
- Понятия не имею. Не в России. В основном. Кажется.
- Ты не знаешь, где работает твой отец?!
- Чаще всего я не знаю, где он живёт. Он не говорит, я не спрашиваю, с детства так привыкла.
- Прикольные у вас отношения.
- Папа интересно устроен - ему не хочется задавать вопросов. Вот ты спросил, как он тебя тогда вытащил, и откуда у него царапины на лице?
- Не спросил, - помолчав, отозвался Рома. - В голову не пришло. Что-то мне всё больше хочется сдаться родне. Упечёт меня Лидка в дорогущую клинику, там хоть номинально будет понятно, кто врач, кто - пациент...
- Не вздумай! - заорала в трубку Лена. - Лидка протреплется мамаше, та тебе таких специалистов подберёт, овощем станешь! У мамаши по медицине пунктик, ей только подвернись.
- Тогда поехали с нами! У меня от бессонницы мозги в смятку, Иннокентий Германович с пациентом меня загрузят, и кранты. Очень прошу, поехали!
- Хорошо, но послезавтра. Дотерпишь?
***
- Вот какому психу стукнуло красить забор зелёнкой? - процедил Рома, пытаясь прикурить сигарету от окурка предыдущей.
С некоторых пор его мутило от любой разновидности зелёного, летом это особенно удобно. Правда, единственным по-настоящему зелёным пятном на данной сельской улице являлся упомянутый забор.
- Тут и живёт псих, - напомнила Лена мягко, вынула сигарету из Роминой трясущейся руки, раскурила и вставила в рот страдальцу.
Рома тихонько заскулил. По части багровости глаз он мог без шума и пыли обставить самого заядлого вурдалака.
По обе стороны растрескавшейся на солнце дороги тянулись заборы, яблоневые ветки и собачий лай. Воздух жужжал - то ли от насекомых, то ли от жары. Бабка вышла по своим бабковым делам и принялась пялиться на Лену с Ромой, мыкавшихся возле маленькой машины Иннокентия, изящной, словно бальная туфелька. В серебристых изгибах преломлялись яблони и заборы. К бабке присоединился мальчик лет трёх, потом другая бабка. Пришла пожилая собака в клочной шубе. На скамеечке устроился толстяк, затянулся папиросой, рядом села толстая молодая женщина в трениках с младенцем на руках. Положения становилось мучительным.
Ворота не столько отворились, сколько вывалились на улицу. Кивком головы Иннокентий дал понять, что можно входить. Посреди расчерченного на грядки дворика стояла старуха. Лена жадно втянула носом запах бабушки с лёгкой примесью хлева и огорода.
- Кто это вас, Иннокентий Германович? Точно вы с котом подрались.
- Угадали, Ана Тихоновна, - рассмеялся Иннокентий. - Где Саша?
- Сашенька под яблоней. Он всё больше под яблоней, кушать тоже туда ему ношу, тока если дожжик, в дом заходит. Раньше помогал, дрова порубить или там чего, теперь от яблони этой ни-ни. Боится, заберут его. Идёмте!
- Кто заберёт? - из вежливости поинтересовалась Лена.
- А нечистые, - будничным тоном ответила старуха, перекрестившись. - Ему всё показали: где его ждут, и что будут делать, и как будут делать. Каждую ночь приходят, показывают, не дают забыть. Сашенька и удумал: в рай его по грехам не пустят, так он дома хочет остаться, чтоб до скончания нынешнего века.
Мытарства Сашеньки заинтриговали Рому.
- Это как? Привидением?
- Избави Боже! - снова закрестилась старуха. - Он с яблонькой договорился: его душа после смерти в ней укроется, аки птичка. Деревья долговечней людских телес, как раз к последнему суду грехи и замолит. Он в журнале читал, так древние люди поступали. Древние, те, конечно, мудры были. Опасается только, кабы не похитили его по отрешении души от тела, вот от яблони и не отходит. Тоже не спит, покемарит с пол часика, а там снова бодрствует в молитве.
- Давно он так... бодрствует? - нахмурился Иннокентий.
- С весны. Как лекарства кончились.
Расстроенный волнениями последних дней Ленин мозг выдал на-гора картинку: сестрица Алёнушка с братцем Иванушкой высматривают из яблоневых веток гусей-лебедей. Когда на заднем дворе обозначилась гантелеобразная, вкопанная в резиновые сапоги фигура, Лена машинально задрала голову, ожидая крылатых чёрных тварей, и едва не преуспела. Стряхнув наваждение, она призвала мозг к порядку, но чувство лёгкого разочарования осталось.
- Иннокентий Германович! - осклабилась фигура, обнажив младенчески-розовые дёсны. От улыбки по лицу ползли морщины. Саша был лыс, чёрен от загара и худ как очень худой человек в семейных трусах старушечьей расцветки. Пахло от него летней улицей, как от хорошо выгулянной собаки.
- Здравствуй, Саша, - улыбнулся в ответ Иннокентий.
Они обменялись рукопожатиями, после чего Саша слюняво облобызал Иннокентия в обе щёки. Уловив в папиных глазах тоску, Лена от души ему посочувствовала.
- Иннокентий Германович! - лепетал Саша. - Да вы присаживайтесь.... Ни капли не изменились! Вот я, знаю, постарел, чего уж. Мать, ты водочки нам вынеси! И закусить, сделай милость. Где ж вы пропадали, Иннокентий Германович? Говорили, заграницей вы теперь?
- Так и есть, Саша.
- Подавай вам Боже, Иннокентий Германович, подавай Боже. Там для вас работы много, в этих заграницах все сплошь сумасшедшие с деньгами. А наш-то дурдом зачах! Врачи-сёстры разбежались, харч хужее некуда, тараканы - и весь харч. То ли дело при Константин Петровиче: чистота, лепота, душа у праздника! Меня ведь выписали, Иннокентий Германович! Стыда у них нету: небуйный ты, говорят, неопасный. А куда мне? Я ж там, в дурдоме, жизнь прожил... Да вышло, что к лучшему. Кто это с вами? Деточки ваши?
- Познакомься, это Лена, моя дочь.
Сашин взгляд оказался не менее материален, чем рука. Маленькая мохнатая лапа - бабушка бы сказала, "домовой погладил". У Лены зачесалось в носу, и она расчихалась. Трещины на Сашином лице пришли в движение с растительной медлительностью, превращая улыбку в плаксивую гримасу. Из выгоревших глаз брызнули самые настоящие слёзы.
- Дочка? Эх.... Иннокентий Германович, чего тут скажешь!
Кроме стула, возле яблони имелись стол и кровать. Нырнув с головой под замасленное ватное одеяло, Саша рыдал.
Иннокентий тронул его за плечо.
- Прошу прощения, Саша, мне не стоило привозить сюда Лену. Я, собственно, хотел...
Рыдания притихли, но Саша явно не собирался покидать убежище.
- Отвык я, Иннокентий Германович, - шмыгая носом, отозвался он. - Я да мама, никого нам не надобно. Лекарств бесплатных в аптеке нет, в дурдом не кладут. Мама на мою пенсию дрова покупает. Спрашивайте, чего хотели, и уводите её. Нельзя мне с ведьмами, мне надо в тишине да в бодрствовании пребывать в своё последнее время.
Лена почувствовала себя идиоткой (обычное дело). Рома прыснул, Иннокентий строго на Рому покосился.
- С дурдомом могу помочь, - предложил он.
Некоторое время под одеялом было тихо: Саша обдумывал предложение.
- Лекарствами помогите, если можно, - пробормотал он.
- Хорошо, - кивнул Иннокентий.
- Теперь спрашивайте.
- Пожалуйста, посмотри молодого человека: нет ли на нём чего-нибудь... - Иннокентий пошевелил пальцами, - по твоей части. Была возможность подцепить.
Саша завозился под одеялом. Взвизгнула продавленная кровать.
- Нагляделся уже, хватит. Ничего на вашей дочке нет, кроме собственного еёйного ведьмовства. Зверь при ней живёт, она его кормит. Вас птица стережёт, я всегда вам говорил, а парня волк уж надкусил, не бросит, выпьет душу через темечко. Алчет, в спину зрит. Уходите, очень вас прошу!
Саша захныкал в подушку.
- Прощай, Саша.
Подтолкнув вперёд себя Рому с Леной, Иннокентий заспешил к выходу по растрескавшейся бетонной дорожке. Навстречу семенила Анна Михайловна с магазинной пластиковой корзинкой, откуда торчали перья лука и горлышко бутылки.
- Уже уходите? - всполошилась она. - Вы не сердитесь, если Сашенька чего наговорил. Сдал он сильно. Денег на лекарства нету, а в больни...
Иннокентий ласково похлопал её по руке.
- Не беспокойтесь, Анна Тихоновна, нам действительно пора. На днях к вам заедет девушка, она доктор, побеседует с Сашей, подкорректирует лечение, лекарства привезёт. А в больницу Саша не хочет, я ему предлагал.
- Уж не знаю, как вас благодарить, Иннокентий Германович! Но может, в больничку бы лучше? Беда, коли холода придут, а он под яблоней. Мне ж его ни в жисть не уломать! - старуха улыбнулась льстиво и просительно. - Я бумаги подпишу. Пусть дома побудет, пока погоды, а к осени до весны бы и в больничку?
- Хотите сына в дурку сдать? - не удержался Рома. - Мешает он вам?
Лена дёрнула его сзади за футболку. Иннокентий достал из сумки несколько коробочек.
- Знал, что пригодятся. Саша немного расстроен, дайте ему капсулу сейчас и ещё одну на ночь. Схему приёма я вам расписал, не потеряйте. Думаю, не надо напоминать, что лекарство нельзя сочетать с алкоголем.
- Что вы, Саша не пьёт! Это он за встречу, да и лекарств давно не принимал.
- Девушка - весьма перспективный врач, положитесь на неё. В случае необходимости она посодействует с госпитализацией, но я полагаю, это не потребуется. Всего хорошего.
Зрителей вокруг машины Иннокентия прибавилось. Мальчишки обменивались сложными комментариями. Автомеханики, блин. Лене приходила в голову только "тягловая сила" (или "лошадиная тяга"). Избегая смотреть на Рому, она плюхнулась рядом на заднее сидение. Негромкая музыка заполняла машину, как дым бутылку.
***
Расшвыряв дома и церкви, машина проскочила Загорск и рванула в направлении Москвы, уже ни в чём себе не отказывая. Машины у папы случались всякие, из всех них Лену боле-менее устраивал списанный милицейский ВАЗик, из которого даже Иннокентий не мог выжать больше тридцати километров в час.
Рома меланхолично посасывал томатный сок.
- Иннокентий Германович, покажите меня той перспективной девушке-врачу, а можно и сразу в дурдом, если сегодня не посплю. Вместо Саши. Он, не спорю, впечатление производит, но ни разу не раскрыл, что мне делать. Или раскрыл?
- Более чем раскрыл, по полочкам разжевал, - прошипела Лена, которую с детства тошнило от томатного запаха, - У меня зверь-прислужник в форме волка, я его тобой покормлю, и будет мне счастье. А тебе ничего не надо делать, белые тапочки по интернету закажи.
Рома издал очередной всасывающий звук.
- А нельзя его в кота перепрограммировать?
Лена резко повернулась к нему, её нос встретился с волной томатного духа.
- Кого?
- Фамильяра твоего, - кисло ответил Рома. - С волком у тебя перебор, не находишь? Традиционно твои коллеги держат котов, жаб или зайцев. Заяц проблемен в содержании, жаба - мух ловить затрахаешься. Кот в самый раз: сырые мыши в зоомагазинах продаются, а ещё эти, хомячки, никаких проблем с жертвоприношениями.
- Интересная мысль, - улыбнулся в усы Иннокентий, прибавляя скорость.
Ленина рука метнулась к пакетику сока. Далеко позади на асфальте остались интересные пятна цвета подгнившей крови и немного мятого картона.
- На фига?! - горестно взвыл Рома. - Сосание отвлекает от сна, хочешь, чтоб я вырубился?
Лена швырнула ему жвачку.
- У тебя изо рта несёт.
Рома собрался сказать ответную гадость, ничего не придумал, захлебнулся обидой и уткнулся в окно со своей стороны.
- Помиритесь, дети мои, - благостно изрёк Иннокентий полчаса спустя. - Лена, мне кажется, ты излишне восприимчива к терминологии. Саша далёк от попыток давать кому бы то ни было оценки, тем более негативные, но у него восемь классов образования плюс голова, забитая местечковым фольклором и чтением, преимущественно религиозного характера. В то же время область, о которой идёт речь...
- ...мутная, - закончила вместо него Лена. - Я понимаю. Я только не понимаю, на кой хрен ты нас к нему возил?
- Саша не воспринимает чужие галлюцинации, я лично проводил тесты. Зато у него огромный опыт наблюдения...
- ...собственных, - скривила губы Лена. - На чужие тупо времени не хватает.
Иннокентий проигнорировал её замечание.
- ... явлений, не классифицируемых современной наукой. Сашина мать работала сиделкой в доме престарелых. Один из постояльцев перед смертью подарил Саше значок...
- Можете не продолжать, - перебил Рома, - Саша воспринял силу умирающего мага, стал отличаться от окружающих двуногих, родственники сдали его в дурдом, где он и сошёл с ума. Обычная история, я читал. Иннокентий Германович, вы же не станете спорить, что часть так называемых психически больных...
- ...на самом деле древние маги Атлантиды, - ухмыльнулась Лена, извиваясь в собственном яде.
- Истинный маг не позволит запихнуть себя в дурдом! - раздражённо бросил Рома. - А люди вроде Саши, имеющие силу, но не осознающие её и не получившие подготовки, вполне могут угодить, хотя бы потому, что не вписываются в рамки "нормального человека". Именно их раньше жгли на кострах. Люди, имеющие тонкую связь с природой, общающиеся с духами и...
- ...инопланетянами, - подсказала Лена.
- Давай, издевайся. Но вы оба знаете, что я прав.
- Рома, я вас немного разочарую,- доброжелательно сказал Иннокентий. - Саша обратился в стационар добровольно и в зрелом возрасте после того, как они с мамой перепробовали множество методов избавления от "силы умирающего мага", как одобряемых Церковью и Минздравом, так и неодобряемых ими категорически. У Саши была неприятная особенность - от его взгляда дохла скотина и болели люди. Сашу это расстраивало, однако прекратить безобразия или хотя бы устранить вред он не умел. Долгие годы соседей выручала ненормативная лексика - старинный народный метод, между прочим. По мере взросления Саши это перестало работать. Наконец, Саша вычитал в журнале "Наука и религия", что колдун обладает силой до тех пор, пока у него целы зубы. Обратили внимание на отсутствие у Саши зубов?
- Неужели сам выдрал? - ужаснулся Рома.
- Соседи помогли.
- Жесть! - Рома выглядел шокированным. - Но это ведь суеверие? Или нет?
Иннокентий пожал плечами.
- Как бы то ни было, на моей памяти жалоб в связи с Сашей не поступало. Когда я по распределению попал в нежно любимый Сашей дурдом, он числился там постоянным обитателем и пребывал в непрерывном контакте с дюжиной покойных родственников и неродственных покойников, а также с киноперсонажами и деятелями районной администрации. Что особенно трогательно, он считал один факт своего присутствия достаточным для оплодотворения женщины, и, будучи джентльменом, отказывался находиться в помещении с женским персоналом младше шестидесяти. Это создавало определённые проблемы, пока Саша не обезопасил дурдомовских дам заклинанием, воспринятым из космоса от Маргариты Тереховой.
- Первой женщины-космонавта? - спросил Рома и сглотнул.
- Не совсем, - светски осклабился Иннокентий. - Маргарита Терехова - известная советская актриса. Саша считал её своей святой покровительницей.
- Короче, ценный специалист, - сварливо заметила Лена. - Но это ясно и без подробностей несчастной биографии.
- А протезы ему не пробовали вставлять? - подумал вслух Рома.
- Одно время Сашей заинтересовались. В Москве ему сделали несколько протезов, металлокерамика, золото и какие-то сплавы, не помню подробностей, во всех случаях эффект получился нулевой. Смена обстановки негативно сказалась на Сашиной психике, что сделало невозможным дальнейшую работу с ним, поэтому его вернули в дурдом. Золото, полагаю, маменька на дровах прожила.
- Кошмар! - пригорюнился Рома. - Даром пропал такой потенциал...
Лене было не до сантиментов.
- Это ещё не кошмар, - отрезала она, - кошмар начнётся, когда за тебя примутся экзорцисты. Или что у нас предлагает классическая психиатрия при одержимости волками, пап? Фармацевтику, блокирующую повышенную возбудимость? То есть переть, тебя, Рома, будет по-прежнему, но тебе оно станет по барабану. Ах да, о чём мы вообще паримся, Саша ведь обещал, что тебя на днях сожрут. Думать потому что надо, чего в рот суёшь.
- Мне кажется, ты слишком много говоришь, - нахмурился Иннокентий.
- Почему же! - запальчиво возразил Рома. - Удобная реакция на чужие проблемы: "Сам дурак!". Хотя предположение, что в буфете хранится варенье, а не мазь для вызывания духов, до сих пор не кажется мне безумным. Заметьте, не я целый год мазал ею себя и ребёнка! А по поводу экзорцистов, так это, Лен, скорей тебя касается: тот же Саша недвусмысленно утверждал, что волк живёт "при тебе".
- Так что, Ромочка, ложись сегодня в кроватку и не дёргайся, когда мой фамильяр потащит тебя из насиженной тушки, - тихо сказала Лена.
Рома открыл рот для ответа, вздрогнул, отшатнулся к окну. До сих пор Сашины пророчества интересовали его в силу привычки мозга жевать бесконечные фантазийные сюжеты, однако из Лениных глазниц на него смотрели белые глаза зверя. Роме захотелось укутаться, как Саша, с головой и замереть.
Лена взорвалась.
- Хватит корчить из себя большего идиота, чем ты есть! А ты, пап?! Тащишь нас с утра пораньше слушать конченого психа, а потом на полном серьёзе комментируешь его бред. Говорила бабушка, что ты того, и, похоже, не сильно ошибалась - нормальный человек в психиатрию не пойдёт, оно ему на фиг не интересно. Глядеть на вас обоих смешно! Да мне этот волк безо всякой мази всю жизнь снится...
Машина вильнула к обочине, тормозя. Лена едва избежала удара об переднее сидение, Рома не избежал.
- Первый раз слышу, что тебе снится волк, - спокойно произнёс Иннокентий.
- Ах, оставь, пап. Я тебе сто раз рассказывала, что у меня офигеть какие проблемы с волками, а ты смеялся и советовал меньше смотреть телевизор, мда.
- А мне ты про это не рассказывала, - сказал Рома, прижимая к губе мгновенно разбухший от крови бумажный платок.
- Как-то не к месту было. Пап, у тебя перекись водорода есть? Ромке кровь остановить?
- Перекись? - рассеянно переспросил Иннокентий. - Возможно, в бардачке что-нибудь... - Облачко смущения окутало его. - Я считаю себя достаточно внимательным врачом, но в качестве отца...
- Просто медицина тебя интересует больше, чем отцовство, - улыбнулась Лена. - Это не наезд, пап. Я тут, наконец, поняла, зачем нужны дети: они - единственный способ понять собственных родителей. После Нюси лично у меня претензий к вам с мамашей стало на порядок меньше. На самом деле я давно научилась просыпаться в нужный момент, а потом нормально засыпать, так что волк.... Погоди, пап, неужели ты хоть бы на секунду допускаешь, что эта тварь - не сон?
- Я не владею информацией о твоих снах в степени, достаточной для построения какие-либо предположений. Могу сказать определённо только то, что Саша не воспринимает чужих снов и галлюцинаций. Остаётся также вопрос, имеет ли Рома дело с тем же, условно говоря, волком, что и ты.
Рома с Леной переглянулись.
- Да! - хором ответили они.
- Разреши спросить, что происходит, когда ты встречаешься со своим волком? - поинтересовался Иннокентий.
Лена хотела обозлиться на "своего", но у неё временно кончилась злость.
- Бегаю от него, а он - за мной.
- Неужели ты ни разу не пыталась повести себя иначе?
- Ну, пробовала его душить. Пальцы сжимала, сжимала, а он на меня... глядел. Мне прямо неловко стало.
И тут Лена испытала переживание, снизошедшее на неё лишь однажды (в результате дебютного злоупотребления водкой с соком). Озарение. Или прозрение... возможно даже, просветление. Во время первого сеанса просветления Лена принимала душ на полу в ванной, рыдая под альбом Гребенщикова "Навигатор". Второй сеанс прошёл менее патетично, но гораздо более практично, и от рыданий Лене удалось воздержаться.
- Сколько лет напрасного геморроя! - вскричала она, хлопнув ладонями по тощим бёдрам. - Ненавижу себя!
Иннокентий и Рома замерли в настороженном ожидании.
- Я вроде как поняла, как покончить с волком, - выдохнула Лена.
- Как?! - оживился Рома.
- Мне тоже интересно, - сказал Иннокентий.
Лена потянулась до хруста в суставах и лёгкого головокружения. На её лице появилась улыбка (довольно неприятная).
- Не скажу. Область мутная, а терминологией я не владею - у меня, пап, восемь классов плюс ветучилище, не забыл?
- Перекись нашла? - спросил Иннокентий.
- Кровь сама почти остановилась, - ответил Рома. - Лен, а со мной как? - осведомился он вкрадчивым голосом.
- Прямо сегодня сможешь отоспаться.
Машина тронулась вперёд.
- Я догадываюсь, что ты собираешься сделать, - холодно произнёс Иннокентий. - Не могу этого одобрить.
- Во-первых, ни фига ты не догадываешься, - ответила Лена почти добродушно, - во-вторых, у тебя есть другие идеи? Прямо сейчас, а то Ромочка у нас нежный, не приспособлен для бессонницы и нападения демонов.
Иннокентий покачал головой.
- Лена, разреши мне кое о чём тебя попросить: я бы предпочёл, чтобы ты делала это в моём присутствии.
- Нет, пап, я как-то сама привыкла, - быстро ответила Лена.
- Понимаю. В таком случае, пусть с тобой кто-нибудь будет. Не Рома, ему как раз следует держаться подальше. Кто-нибудь, кто сможет набрать мой номер, если ты сама не сможешь этого сделать.