Бадамянц Георгий Валерьевич : другие произведения.

Блумберг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

14+

   Егорша Бадамянец
  
  
   БЛУМБЕРГ
  
   *истории на ночь
   ДЛЯ
   ЛЮДЕЙ
   СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА
   с устоявшейся психикой
   и кошельком:
   принимаются пожертвования
   на установку памятника ГЕРОЮ
   на Воробьёвых Горах в МОСКВЕ*
  
  
   Стокхольм 1915 г.
   Оглавление:
  
   ПРОЛОГ
   1. НЕРУССКИЙ
   2. ЖЕНА и ЕЁ БЕЛКИ
   3. ПИКНИКъ
   4. АДЮЛЬТЕР
   5. СТАРУШКА и НЕГОДЯИ
   6. СОНъ и ПИСТОЛЕТъ
   7. РЫБАЛКА
   8. СТАРОСТЬ
   9. ПРАДЕДУШКА и ПРАВНУК
   10. САДОВНИК и ПОЖАР
   11. ДОМОВОЙ и СКАЗКИ
   12. АВАРИЙНЫЙ
   13. ПРЯМ
   14. НОСКИ
   15. КОЛЕСО
   16. ВПЕРЁД
   17. ОГОРОД, КРОТЫ и ВЁДРА
   18. О ЛЮБВИ и ЖИВОТНЫХ
   19. НЕЧАЯННАЯ ДРУЖБА
   20. ШУЧУ
   21. СДЕЛКА
   22. ПО ПОМОЙКАМ
   23. ПОЭТ И ХУДОЖНИК
   24. ПРАВДИВАЯ ЧУШЬ
   25. БИТВА
   26. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
   27. МУЗЫКА
   28. СТРАННОСТИ
   29. РЕБЁНОК
   30. РУСАЛКИ
   ЭПИЛОГ
   ПРОЛОГ
  
   Блумберг был обыкновенным человеком -- одним из Вас. Ну, не носил он носков, так что ж теперь? Энштейн тоже не носил. Энштейн, бреясь, использовал мыло, Блумберг -- вазелин... И что с того? Энштейн придумал теорию относительности, Блумберг опроверг её... Относительно людей психически особенных... Слабо, не полностью ангажированных... А вообще он торговал разбитыми термосами на большаке. Разобьёт, бывало, пару великолепнейших колб в труху своей любимой вольфрамово-молебденовой вилкой, высыпет блестящие тоненькие осколки, чтоб не шелестело, и идёт торговать... Зачем он это делал? Да просто -- идиот. И научили идиоты. Зачем про таких писать, спросите Вы... Отвечу - "нормальных" давно уже днём с огнём не сыщешь. Развилось наше человечество, в плане потребления. Снижены тонусы мозга, шейного отдела, спины, всего туловища и конечностей... Главное - сильно всё опустилось -- по уму. Я не про мелочную, будничную хитрость и сообразительность -- про осознание Себя в океане Жизни. Однако вернёмся к нашему герою. Был он фунтов шести ростом (183 см), тонкий костяк, широк в плечах... Вся одежда его была помечена и пронумерована, кругом бирки всякие, чтоб не перепуталось ничего, чтобы на улице случайно не потеряться. Посмотрят, если что -- адрес есть. Жены и тёщи. Блумбербург, ул. Привидений, 25. Телефоны тогда ещё мало у кого были. У Льва Толстого и ещё нескольких человек, против смертной казни активно выступавших... Детей у Блумберга не было. Не хотел он детей. Возись с ними целыми днями. Орут всю дорогу, клянчут... Не спи по ночам, ходи туда-сюда, баюкай... Да и не мог, он, в общем-то. Сразу несколько еврейских и армянских докторов в один голос постановили - не способен. Многие догадывались, что Блумберг идиот, но были ли они сами вполне здоровы?.. Он был горьким лакокрасочным пьяницей и картёжником, этот Блумберг! Про картёжника - пошутил, - максимум - доминошником, но это уже не так красиво звучит, не солидно, не брутально как-то... Действия все эти, мною запротоколированные, происходили в Швеции, в 70--хх годах прошлого столетия. Вдруг узнавать полезете, в ИНЕТ, или к какому-нибудь лицу, частному или должностному... А он Вам, понятно, -- кукиш, всякие путанные слова... Лучше я сразу скажу, чтоб Вам удобнее. Был у Блумберга пёс, по кличке Блумберг-пёс, старый кот, по имени Кот, и внучок Блумберг-внук... Шучу! А, Вить, мог бы быть. Жаль... Наполовину, видимо, кастрированный Кот гулял направо-налево. ЧОрный весь целиком... Голос громкий, премерзкий... Поэтому Блумберг с женой беруши носили в ушах. А тёща была глухая, с самого детства. Ей было всё равно. Но она хорошая была. Не такая, как иногда придумывают некоторые. Издевательства там всякие, уничижения... Не приемлю таких трактовок. Надо просто -- хорошим быть, вести достойно, не объедать никого, добрым быть, порядочным, немножко весёлым... Уметь прощать. Все шалят иногда. А как по-другому, если люди так устроены? Нельзя же всё на всех полностью взваливать! Мы же от природы наполовину готовые уже появляемся! Держите это про себя, чтоб не унывать. Ладно, потом Вам всё объясню. Блумберг... Где-то ты сейчас... по какую сторону Радуги?.. Но ты давай... Держись. Поможем. Я вот прям сейчас начинаю. Славить и оправдывать тебя, чайника. Вместе - даст Бог - выкарабкаемся. И, наконец, - никакого намёка на конкретных жён, тёщ. Важно. Даже не вспоминал ни о ком. На фиг надо! Насчёт меня же никто не чешется... Я же не бесчувственный, у меня тоже, эти, фибры... Не нужен я никому. Пока великим не сделался. А если даже и сделаешься... Вспомнят два раза в год. Ну, памятник поставят... Да просто доску повесят мемориальную - и всё, и гуляй, Вася!.. Полустанок какой-нибудь твоим именем назовут. А тебя-то всё равно уже нет, проезжать-то мимо не будешь... Полная чушь. Вперёд!1. НЕРУССКИЙ
  
   Русского в Блумберге было на ломаную крону. Это бросалось в глаза, но при любой идиотской возможности он всячески это подчёркивал. Однажды, напившись вдрызг, он учинил безобразный дебош в клинике, что на улице Привидений, 357, бис. Приступ эпилепсии захватил его по дороге домой. Возможно, он снова притворялся, стимулировал народ, но делал это, как всегда, мастерски. Идиот частенько встречал рассвет на реке Блумбергривер (горожане ласково называли её - Блумбербуржка), вот и на этот раз - натрескался в хлам и решил прогуляться до дома пешком. На извозчика денег, как всегда, не было. "Люблю пройтись на своих нетвёрдых двоих по родному Блумбербургу! - говаривал он в таких случаях, - Очень для сосудов моих полезно!" И вдруг, на полпути уже, он внезапно повалился на спину и захрипел. Прохожие и лошади шарахнулись в стороны. Приоткрыв один глаз и видя, что никто не спешит на помощь, Блумберг начал кричать, что он бедный шведский еврей, что, будь бы он настоящим шведом, или даже каким-нибудь разнесчастным фином, всё было бы по-другому. Подоспели полицейские, прибыли и пожарные. В Блумбергбурге они всегда работали на пару. Пожарные полили его ржавой водой и уехали. Полицейские, видя, что все разбежались и никто не видит -- жестоко избили Блумберга небольшим фонарным столбом. Сжалившись наконец, они привязали его к двум лыжным палкам и отнесли домой... В тут ночь Блумбергу не спалось. Раскурив трубку с чаем, он спустился в подвал, нашёл початую банку голубой краски, которой обычно красил сиденье и колёса своего старенького велосипеда, и вышел на двор... Воздух был необыкновенно свеж, зацветала сирень... Хлебнув краски и подойдя к дому напротив, Блумберг достал кисть и принялся за дело. Скоро все перила и дверные ручки были покрашены. Ехидно посмеиваясь, Блумберг допил остатки краски и ретировался. Утром пришли полицейские с санитарами. Они связали несчастного, выпороли его кочергой и отвезли в сумасшедший дом. Там его встретили, как доброго знакомого, отвязали от палок, зафиксировали на кровати и ушли пить чай со спиртом и шоколадными батончиками. В этом была их роковая ошибка. Блумберг вскочил вместе с кроватью, вышиб дверь и оказался среди сумасшедших в длинном полутёмном коридоре. "Я не русский еврей! - кричал он, больно прижимая ошарашенных психов кроватью к стенам, - Берите же меня, нахалы, голыми руками!". От его истошного крика даже перегорели последние лампочки и высохли фикусы в жестяных банках по периметру. Этого, кстати, директриса не простила Блумбергу до самой смерти обоих. В тот злополучный день были задавлены пятнадцать человек. Тринадцать сумасшедших и две нянечки. Блумберга судили, но оправдали. Идиот, что с него взять. Даже в больничку не стали класть. Никто не мог поручиться, что удастся избегнуть новых жертв. В газетах так и написали: "Жестокая маёвка, пострадало столько-то". И ведь всё из-за того, что Блумберг был не русский! Как прадедушка несчастного оказался в Блумбергбурге -- никто не знал. "Откуда свалилась такая напасть? за что?", - недоумевали горожане. Им было, что вспомнить, о чём задуматься наперёд. Но об этом чуть позже. Под конец, жалея стариков и детей, оговорюсь, в ущерб нашему с Вами чёрному юмору, - задавлены психи были не совсем, не полностью. Нянечки тоже. Крепкий народ - психи и их младший персонал. Можете сами убедиться. Напейтесь краски и почудите как следует, но не лютуйте. Сначала полежите в реанимационной токсикологии, потом - в Дом Скорби и Печали. Там не скучно, не грустно - там Вполне. Чрезвычайно тёплая, дружественная обстановка. Блумбергов на свете не так уж и много. Они - изысканное украшение нашей жизни. Её любимые цацки. Не бижутерия какая-нибудь там... Всё будет хорошо.
   2. ЖЕНА и ЕЁ БЕЛКИ
  
   Неуёмный человек был этот Блумберг! Бывалыча, скажешь ему: "Блумберг, фас!", - и он уже набросился... На тумбочку, или на камод какой-нибудь старенький... У Блумберга-пса своего научился. Привираю немного, но не сильно. Я, кажется, писал, что у Блумберга была жена? Чуть подробнее об этом. Звали её Уфимцева Наталя, некоторые называли -- Надин. В наших же, около литературных кругах, она была больше известна, как Исидора Дункановна Маяковская. Эх, Серёжа... Стебаюсь. Над Вами и Есениным. Никакой литературы не существует. Она помогала мужу торговать разбитыми термосами. Морально. По сезону -- рвала и впаривала чувствительным людям сирень с черёмухой, цветы с клумб, верхушки молоденьких ёлок на Новый Год... Меня вот что удивляет -- так давно это было, а японцы с китайцами уже делали великолепные хрупкие, блестящие колбы для термосов! Поражают такие совпадения! Японцев с китайцами. Однако вернёмся к нашим баранам. Про них говорили -- два сапога пара, муж и жена -- оба ерунда. Надин была маленькая, вертлявая, толстая, и всё время верещала себе что-то под нос, под глаз и под ухо. Иногда даже приходилось накинуть на неё какой-нибудь платок, одеяло или тряпку, чтобы она заткнулась и прекратила. С ней было очень много комических случаев. Она тоже сильно пила, и вот, однажды, к ней пришла куча белок в расписанных петухами передниках. Ну пришли и пришли, с кем не бывает. Да не тут-то было... Они напали на Блумберга, вырвали из него все волосы, поранили губу и большой палец на ноге. Сумасшедшие белки - это Вам не какие-нибудь вымышленные цветы собирать и венки из них плести, это - очень опасно. Потом Уфимцева ещё несколько дней с бабушкиной хрустальной вазой за Блумбергом бегала. Он даже сказал историческую фразу, ставшую почти крылатой: "Есенину и Исидоре Уфимцевой-Маяковской -- больше не наливать!" Так что пила она гораздо меньше мужа, но была о-чень вместительной. Приземиста, весела, она дарила окружающим много радости, особенно на Новый Год и на 8 Марта. В такие дни белки не давали никому проходу, их действительно становилось слишком много. В шкафах, под столами -- кругом были белки в передниках. Вы захотели, например, изучить картину на стене, разглядеть подпись великого художника - а там уже и не картинка вовсе, а огромная Белка висит и смотрит на вас с укоризной, осуждающе, нехорошо так... То же самое с люстрой: думаете, что включаете свет - дудки! - на самом деле вы всего лишь раззадориваете белку, висящую вместо люстры. Если вовремя не сгруппируетесь, не спрячете голову, желательно - всего себя, под мышками -- всё, считайте, что остались без глаз и без волос во всех местах. Однажды вообще кармичный случай вышел с одним непрошенным гостем, зашедшим просто спросить, как у них дела. Он присел на диван, а оказалось, что это не диван вовсе, а большая мохнатая Белка, которая спокойно ела свои грибы и орехи, утираясь старенькой майкой Блумберга... Ну, тут, понятно, такое началось... Хорошо полиция вовремя подъехала, и кто-то догадался вызвать пожарных. Полили всех ржавой водой из брандспойтов, отлупили как следует шлангами, крышками от люков... И всё, и тишина воцарилась. Как там у классика: "Тишина. Только чайки, как молнии. Пустотой мы их кормим из рук". Немного как-то зловеще.. Вроде, всё уже благополучно закончилось, но ещё страшновато немного... Ну, покурите... я подожду... Надо, надо дофаминчику добавить слегка... Хорошее вещество-препарат! Раньше думал - чего это я всё курю, кайфа-то нету. Впустую, вроде как, получается. Еврей один глаза открыл. Открыл, посмотрел на меня - и я сразу Всё понял. Да сами в интернете поглядите! Есть такое недоразумение... До-фа-мин. А ещё есть касторовое масло... ну ничем не хуже вазелинового!
   3. ПИКНИКъ
  
   Однажды они собрались на пикник. Блумберг с Надин. Блумберг хотел ещё девчонок прицепить, близких, хорошо знакомых, но Уфимцева не позволила. "Ты целиком мой. До гробовой трухи!", - грубо пошутила она. Блумберг сплюнул и пошёл бриться. "На пикнике нас могут сфотографировать папарацци, я должен быть красив собою... Надену свои лучшие колготы", - размышлял он, намазывая лицо вазелином. Собирались недолго. Был составлен список из двух пунктов: 10 кг тяжёлого алкоголя, 5 кг -- лакировка... Всё перелили в канистры из-под машинного масла, которым Блумберг заливал свой старенький велосипед на зиму... Иногда на нём жарили картофельные очистки, ласточкины яйца... слизней, дождяных червяков... Но это только по совсем уже большим праздникам... Напрасно Блумберг пытался, используя сутолоку, промочить запёкшееся после вчерашней пьянки горло -- Уфимцева сделала ему довольно болезненную зуботычину туфлёй на шпильке -- "остынь, идиот, не нарушай хода вещей!" Присели на дорожку. И тут -- на пороге появился участковый полицейский. "Руки в гору!.. б... К стене!.. б...", - кричал он по-еврейски матом, постреливая в воздух. Все знали, что Блумберг так и не выучил ни шведского, ни даже финского. "Что тут у вас за канистры? Наркотики?" - продолжал кричать полицейский... Блумберг упал на четвереньки, подполз к блюстителю и укусил его за икру. "Очень вкусная у вас лососевая икра, капитан!", - сказал Блумберг, резко поднялся и ударил полицейского кастетом по голове. Жизнь научила его носить в левом кармане плаща пару кастетов - маленький и большой, на всякий пожарный случай. Пригодился большой. Загудели сирены, прибыли пожарные. Пока Блумберг с полицейским валялись по полу в жестокой схватке, Уфимцева взяла самую большую канистру и дала дёру. Она ловко отодвинула большой дубовый шкаф и скрылась в незаметном отверстии за ним. Скорее всего, она спустилась в какие-то катакомбы... Пожарные порвали полиэтилен окна и ворвались в прихожую, т.е. туда, где были прописаны наши герои. Ржавая вода из брандспойтов несколько охладила пыл дерущихся. У полицейского к тому времени уже не было одной руки... Она валялась поодаль и показывала кукиш пожарным... Блумберга попинали с полчаса, посадили в одноместную клетку и на верёвках спустили во двор. Раздалось два хлопка, наподобие выстрелов. Блумберг тяжело повалился на пол клетки. Стреляла, как Вы, наверное, догадались, Надин. Мотив прост -- замести следы, убрать того, кто слишком много знал про неё. Сорок лет совместной жизни, нос к носу, общие передряги... из одного, как говорится, котелка... Жалко, конечно, но что поделать. А вот откуда у ней взялся кольт 45-го калибра?.. "Откладываю пикник на следующие рабочие выходные... Долбанные термосы", - чуть слышно, но отчётливо прошептал Блумберг и потерял сознание. Конечно, он притворялся - пули просвистели мимо... Надин убегала проходными дворами, не забывая по дороге ломать сиреневые ветки, для букетов, которые можно было продать за кругленькую сумку в городском Парке Привидений. Алкоголь надо было на что-то покупать. И хотя в 70-х годах прошлого века Швеция, да и Голландия с Бельгией, были как никогда близки к коммунизму, и Маркс с Энгельсом уже много чего понаписали, ерунды всякой, весьма спорной - за всё по-прежнему надо было платить. Сполна. Пить - дорогое удовольствие. Поэтому пьяницы, чаще всего, бедствуют. Можете попробовать, и убедитесь, что я почти никогда не вру. Зачем мне это - врать! Придумали тоже!.. Правда, конечно, либо изрядно горька, либо сильно приукрашена, но мой богатый опыт подсказывает - лучше держаться именно её. Иначе возникает путаница. Сумятица всяческая. Погружаешься в болотину, всё глубже и глубже. Наконец, уже панические настроения начинаются... Схватиться-то не за что, кругом враньё!
   4. АДЮЛЬТЕР
  
   Однажды Блумберг натрескался сильнее обычного и решил поехать в соседний город к девочке, в которую был влюблён в детстве. Несчастный не знал, что она давным-давно превратилась в рыхлую старую бабушку... Но, пока ещё счастливец, он надел чистое немного рваное бельё, закутался в плащ, злорадно взглянул на жену и тёщу занятых в огороде, ударил пару раз Кота шваброй по голове и поспешил на вокзал. Билет покупать было не на что. Блумберг залез под вагон, прикрутил себя проволокой к колёсной паре и задремал в ожидании убытия. Наконец его голова и туловище закружились, он проснулся, понял что поезд тронулся и закричал, подражая Юрию Гагарину: "Поехали...б...!" Поезд разогнался до крейсерской скорости. Вращаться приходилось довольно быстро... Сначала Блумберга слегка подташнивало. Но потом он согрелся, потерял сознание, и всё пошло, как нельзя лучше. Один раз, ночью, где-то остановились. Стрекотали то ли кузнечики, то ли цикады... Было немного зябко... Блумберг проснулся и вытянул голову из-за колеса, чтобы узнать причину остановки, но тут же получил молотком на длинной ручке по голове -- путевой обходчик проверял, не рассыпались ли подшипники в колёсах. "Гм... Один, кажется, есть", - сказал он вслух, ещё раз ударил Блумберга по голове, записал что-то в промасленный блокнот и ушёл... Страшно болела голова... "Боже мой, куда я еду?", - спросил себя Блумберг по-китайски и тихо заплакал... Поезд тронулся. Блумберг согрелся о колёсную ось и вновь задремал. В городок, где он встретил свою юность, прибыли по расписанию. Блумберг достал кусачки и освободил себя от проволоки. Разматывать было некогда, дорога была каждая минута, так нестерпимо хотелось увидеть свою пассию. Несмотря на май месяц и тёплые деньки, человек в рыжей ушанке, белых валенках и болотного цвета плаще (болотное слегка проглядывало сквозь разноцветные пятна краски) тут же затерялся в разношёрстной привокзальной толпе городка N. К дому любимой Блумберг добрался по запаху. Этому нехитрому делу его научил Блумберг-пёс. Блумберг приник к щели в заборе и стал разглядывать приусадебный участок с видавшим виды стареньким домиком с мезонином. Во двор вышла старая, толстая женщина с платком из мешковины на седой голове и широких плечах. Эту старческую седую желтизну Блумберг не видел, но чувствовал... Женщина покормила гусей и скрылась в теплице с огурцами. "Не может быть! - закричал Блумберг, забираясь на телеграфный столб. - Кажется я схожу с ума!". Приехала полиция. Подоспели пожарные. Взобравшись по лестницам, прибегнув к баграм, они заставили Блумберга спрыгнуть на землю. Раздались крики, взвыли сирены. Операция по задержанию началась. На Блумберга накинули специальную капроновую сеть. С полчаса он барахтался в ней орудуя кусачками, покрикивая на полицейских, делая вид, что он достаточно крупная рыба, и с ним вот так вот, по-хамски, нельзя. Раздался выстрел, потом второй... Вскоре лекарство подействовало, и Блумберг затих. Его посадили в клетку и отправили домой. Самое страшное во всей этой истории то, что женщина с мешком на голове обратила внимание на всю эту возню у её забора, и признала в Блумберге Блумберга... По голосу. Женщины любят ушами, а Блумберги глазами... Думается, её ужас был того, особого рода, когда подспудно хочется продолжения событий. Блумбергу же расхотелось всего на свете. В этом вижу причину его идиотского поведения. Да... Вот раньше белок в клетках с колесом держали, я сам маленький застал, у бабы Дуни видел, соседки... Ужас... Я не представляю... Хорошо, что животные простые такие, неразборчивые. Это же сущий ад! Я бы Вам не посоветовал... Быть белкой... Осторожнее с выражениями, друзья, "кручусь" и пр. Нельзя бросаться словами. Я на мне проверял. Тысячу и один раз. Хреново.
   5. СТАРУШКА и НЕГОДЯИ
  
   За месяц до вышеописанного, произошло следующее преступление. Стоял приятный апрельский денёк. Ничто не предвещало беды. Никакой проблематики. Блумберг выгуливал Блумберга-пса и Кота по набережной Блумбергривер. Кот хоть и был кастрированный, но вёл себя очень беспокойно. Нападал на редких прохожих, рвал им штаны, расцарапывал икры, колени, ляжки и так далее... Но в основном - коленостопы... Возможно, это была месть за кастрацию, за то, что он не мог метить свои огромные территории. А тут - мимо проходила старушка с большими сумками, ещё одна местная сумасшедшая. Всё, что попадалось по дороге, она сейчас же клала в сумки, улыбаясь беззубым ртом. Попался и Блумберг. "Этот слишком велик. А вот его собака...", - подумала она, схватила пса-Блумберга и стала запихивать её в большую оранжевую сумку... Собака настолько испугалась, что не подавала признаков жизни. А вот Коту было всё равно. Он взобрался на старушку и откусил ей ухо. "Молодец, Кот, не зря я кормлю тебя объедками со своего шведского стола!" - закричал Блумберг и больно ударил старушку тростью по голове. Причитая матом, она начала стремительно вращаться вокруг своей оси... Проезжавший мимо экипаж пробил чугунное заграждение и свалился в воду. Должно быть, извозчик засмотрелся на старушку и потерял управление своей несчастной лошадью... Беда в том, что у лошади на глазах были шоры и они ничего толком не видела, слишком сильно понадеявшись на управляющего ею человека. Этот, скорее всего негодяй, видимо, отродясь не видывал столь быстро вращающихся старух, это его заворожило, привело в экстаз и утопило в реке. Вместе с теми, кого он вёз. А там, ведь, мог бы запросто быть - и был - бургомистр с его женой (не извозчика, а своей), толстой, морщинистой негодяйкой со следами былой юношеской красоты. Все утонули. Одежда пропиталась водой и потянула на дно. А в карманах и ридикюлях было слишком много мелочи, предназначенной для разбрасывания в толпу... Был канун какого-то большого праздника. Блумберг сидел на своём раскладном стуле, облокотившись щекой на руку и внимательно следил за происходящим. "Это поинтереснее, чем шопито, приезжавшее в наш долбанный городишко позапрошлым летом", - подумывал он, раскуривая трубку... Старушка повертелась ещё немного и тоже свалилась в воду. Подоспела полиция. И пожарные... Блумберга посадили в большую клетку, Блумберга-пса (старушка так и не смогла его как следует упаковать, Кот спас ему жизнь) и Кота -- в маленькие, и отвезли в околоток для профилактической беседы. Домой Блумберг вернулся далеко заполночь, весь в синяках и шишках... На голове не было клока волос, в кармане жилетки -- бабушкиных серебряных часов с музыкой... Блумберг выпил кислого молока, съел глазированный сырок, рассыпал по полу картофельные очистки для животных и прилёг отдохнуть... Старушку и извозчика даже не искали, не поднимали со дна. Бургомистра выбрали нового. Старого с женой похоронили прям на набережной. Зато памятник поставили в Парке Привидений. Вот как-то так это было... Виновата - лошадь. Нельзя по-настоящему надеяться на людей, только на Бога. Да - а часы нашлись... Оказывается, Уфимцева носила их к какому-то еврейскому ювелиру, продать втихоря хотела, подзаработать на папиросы для себя и для мамы. А вот еврей - наоборот, не захотел покупать... У евреев, сами знаете, нюх на "палёные" вещи. Он рассудил так: часы мужские, значит, негодяйка обманывает мужа, или вообще избавилась уже от него, негодяя, отравила, например. Зачем ему, старому порядочному еврею, в таком соучаствовать? Пошли они на фиг, негодяи. Вы зря думаете, что все евреи - евреи... Среди них о-го-го какие встречаются!..
   Я нескольких евреев-поэтов знал... И палец в рот не клади, и помогут если что... Советом.
  
   6. СОНъ и ПИСТОЛЕТъ
  
   Наверняка Вы знаете, или догадываетесь, что эскалаторы в 70-х годах прошлого столетия ещё не придумали. Даже в Швеции. Даже Ленин только родился. А Блумбергу уже приснился сон. Страшный. Он проснулся в горячем поту от собственных ужасных криков. А дело было так... Под вечер он по своему обычаю до одури натрескался, устал от разных дел и прилёг отдохнуть. Кот, как всегда, пристроился у него на груди, ближе к горлу. Дышать было решительно нечем. Наступило привычное уже для закалённого организма кислородное голодание. И видит Блумберг сон: едет он на самодвижущейся лестнице куда-то вниз, в служебные помещения какого-то гастронома, выяснять отношения. Один из вчерашних сырков оказался несвеж, Блумберга сильно пучило, рвало на части, поднялась температура, разболелось ухо... "Сейчас-сейчас!", - улыбался он в бороду, косясь на ящик со слесарным инструментов в своих руках. Сначала всё шло замечательно. Без сучка - без задоринки. Блумберг плавно двигался вперёд и вниз. Из динамиков эскалатора доносилась приятная, релаксирующая музыка... И вдруг, при самом сходе с эскалатора, сначала куда-то делись шнурки, потом начало засасывать целиком ботинки... Один... Другой... Блумберг никогда не завязывал шнурки, он считал это идиотизмом. Завязывать, развязывать... Он был по-своему мудр, за что на сей раз и поплатился. Стало очень больно. Ноги, находившееся в ботинках продолжало затягивать всё дальше и дальше... Щель была так мала - удивительно, как ей это удавалось! Блумберг схватился руками за фонарь эскалатора, неожиданно для себя сделал нечеловеческое усилие, почти вскарабкался остатками туловища на балюстраду и... Тщетно. Фонарь оторвался и погас. Стало совсем темно. Лишь тихая, немного печальная музыка продолжала ласкать слух. При отрывании фонаря Блумберг получил несколько ощутимых ударов током и совершенно обмяк. Тут-то его и засосало целиком... Дежурная проснулась, остановила эскалатор и сделала объявление: "Блумбергбуржцы!.. Соблюдайте спокойствие, будьте вежливы с беременными и женщинами! Никого никуда не затянуло!.. Снимают кино!.. Спецэффекты!" Появилась полиция... Прибыли и пожарные... Кое-как они скатали расплющенного Блумберга в рулон, погрузили на пожарную телегу и отвезли домой, к жене и тёще. Встретили его почти приветливо. Они обрадовались его беззащитному положению, стали ходить по нему и всячески насмехаться. "У-у-у-у-у... Проклятый пьяница... Объедала!", - крикнула тёща... Блумберг проснулся. Он снял с горла Кота, машинально несильно пнул ногой жену и сел на кровати. "Дурацкие сны!.. Негодяйский город!", - театрально проговорил он, обращаясь к Блумбергу-псу. Пёс повилял хвостом, зевнул и ушёл спать. Часы показывали четыре утра. Светало. Блумберг надел дырявый персидский халат и проковылял на кухню. "Даже чайник некому поставить", - медленно проговорил он, доставая из-за плиты промасленную тряпку с пистолетом... В пистолете не хватало запчастей, но Блумбергу было приятно перекладывать его из руки в руку... Холодный, гладкий металл будоражил... Наконец Блумберг наигрался, обтёр напоследок пистолет бородой, приставил дулом к виску, потом представил, что стреляет в Уфимцеву... Улыбнулся, вздохнул... Убрал пистолет на место, взял пачку со слоном (у них тоже такие в позапрошлом веке делали) и поднялся в мезонин выкурить трубочку-другую доброго индийского чаю. "Пистолет - это уже полдела!", - любил повторять прадедушка... Блумберг пустился в детские воспоминания... Сколько же колготок у него было, с ума сойти! И до чего же хороши были те, фиолетовые... А железная дорога!.. Она возила трупики гусениц и насекомых на игрушечное кладбище... А пистолет... что пистолет... Пистолет - это тоже игрушка... В руках идиота.
   7. РЫБАЛКА
  
   Не рассказывайте никому того, что я Вам сейчас поведаю. Вещи интимного свойства. У Блумберга была полюбовница. И у Уфимцевой двое. Слесарь и друг слесаря. А у Блумберга -- ткачиха. Иногда они собирались все вместе, за большим шведским столом и травили байки, или просто играли в домино. На выстрел. Кто проиграл -- крутит барабан с шестью патронами и выстреливает себе куда-нибудь. Поэтому слесаря и ткачихи периодически менялись, новые появлялись. Только Блумбергу и Уфимцевой никак не выпадало. Думаю, они были такими плохими, что их тёмные силы оберегали. Надо было процесс их превращения в полных негодяев довести до ума, до логической точки кипения. Однажды, правда, Блумбергу прострелили-таки ягодицу. О чём сухо, одной строкой упоминалось в местной жёлтой прессе. Это произошло на рыбалке. Я уже упоминал - в Блумбергбурге была небольшая речушка -- Блумбергбуржка. Очень сильно загрязнённая, дурно-пахнущая, совершенно отравленная химическим заводиком и отсутствием городской канализации речка. С двумя берегами. Левым и правым. Смотря откуда смотреть. (Массирую Ваш мозг. Тренирую его. Чтобы с Альцгеймером и Паркинсоном прежде времени не повстречались). Для Швеции почти уникально, иметь такую загаженную речку... Они, в целом, не любят... Зато в ней водились огромные слепые рыбы без чешуи. Совершенно лысые. Кисло-сладкие на вкус. И терпкие очень. Их надо было есть свежими, живыми, только из реки... Пока пахли огурцом и капустой... При варке они совершенно растворялись, и становилось непонятно, что это за блюдо, можно ли его вот так вот запросто есть, оставаясь в живых. А в свежей, в живой -- было очень много полезных паразитов, которые в условиях желудочно-кишечной среды легко расщеплялись, превращаясь в г... Это слово очень любил прадедушка Блумберга -- Исаак Махерович Блумберг. Почти швед, но немного русский, он употреблял его к месту и ни к месту, особенно за столом... Замечательный был старик. Посвящу ему главку-другую. Так вот. Охранял речку одноногий отставной солдат со старенькой, видавшей виды тульской двустволкой. Солдат против России воевал, так ему и надо, безногому... Воевал, надо сказать, кое-как, из рук вон плохо, но ружьё сумел у кого-то стибрить. Он был глухой и почти ничего не видел. Блумберг тоже плохо видел в сумерках. Курительная слепота. Дым в глаза лез всё время, съел там что-то, роговицы какие-то, не знаю... Лучше рыб и старого солдата видел, но всё равно слабовато. Вот тут они и наткнулись друг на дружку -- Блумберг и солдат. Солдат, падая, задел пальцем ноги (он ходил босиком) спусковой крючок и прострелил Блумбергу ягодицу. Сразу в двух местах. Не по касательной задел, как чаще всего бывает, а непосредственно... Короче, если встать боком, отклячить немного зад - можно в обе половины попасть, навылет... Блумберг визжал, солдат кричал... Ещё бы -- такое натворить... Он же, солдат-то, шутя почти речку караулил, за картофельные очистки и от нечего делать. Кто-то услышал, кому-то передал, тот сообщил в околоток... Ну, как обычно бывает... Короче, приехала полиция. Пожарные задерживались. Посадили всех в одноместные клетки, развезли по домам. Наложили двадцать четыре шва Блумбергу. Пятнадцать на задницу и девять просто так, куда-то на лицо, для мужественности облика. Вот так оно было, по словам очевидцев. Никого, как всегда, не посадили, даже на лечение не направили. Забили на всё. Блумберг, ведь! Идиот никому ненужный. А кому мы нужны, положа руку на сердце, ну, скажите? Здоровые ли, больные... Возись с нами... А устранять - противозаконно и негуманно. Вот и игнорируем друг дружку. В рамках приличия. Вдруг всё же пригодимся. Денег одолжим, на работу поможем устроиться... Просто с детьми посидим... Подарим что-нибудь, на день рождения, свадьбу, похороны. Телефон, например.
   8. СТАРОСТЬ
  
   Сколько он себя помнил - на Блумберга всё время гадили голуби. Он кормил их гречой с жуками, хлебным кукишем, шелухой от семечек... И за это они зависали над ним целой стаей, совершенно заслоняя и без того редкое шведское солнце, и гадили оттуда, прям сверху. Уфимцева давно плюнула на Блумберга, на его шмотки, не стирала почти ничего никогда. Так он и ходил, весь обгаженный, хмурый. "Даже не простернёт ничего, нахалка", - цедил он сквозь зубы, набивал чаем трубку и шёл курить на крыльцо. Голуби, только завидев его, тут же слетались. Перекуры были нечастые. Блумберг очень много и плодотворно трудился. Белка в колесе -- это про таких, как он. Спозаранку надо было проснуться, затопить печь, прополоскать горло остатками алкоголя, или каким-нибудь огуречным лосьоном... или чем-нибудь с гвоздикой... от комаров которое... Потом, преодолевая чудовищную лень, одеться, обуться... Не голышом же идти воровать! А воровать, между тем, с каждым годом становилось всё труднее и труднее... Термосов становилось в округе всё меньше и меньше, а сам Блумберг неумолимо превращался в старого, противного, вонючего старика. Время неумолимо. Он уже с большим трудом залезал в окна беспечных соседей, громко шаркал ногами, оставлял кучу следов преступления... руки противно дрожали... Всё чаще его ловили, били плетьми, мусорными вёдрами, грязной посудой... Сдавать в полицию было бесполезно -- там решительно не знали, что с ним делать. Отстригали тупыми садовыми ножницами бороду, держали для приличия пару часов и прогоняли прочь. "Пора на пенсию, устал", - всё чаще говорил Блумберг тёще, которая ничего не слышала, а читать по губам такого идиота считала зазорным. Понятно, что за торговлю испорченными термосами -- тоже попадало. Хорошо, если покупали приезжие, но чаще-то - свои же, почти что родные люди! Блумберг уже полжизни пытался понять -- зачем они это делают, обратно покупают? "Может быть, они сумасшедшие, сумасшедшее даже моей Натали?", - на минуту задумывался он, когда покупали очередной термос. Бит бывал страшно. Валяли в грязи и смоле, в перьях, сажали на цепь на Площади Приведений, на день-другой, не столько из жестокости и от праведного гнева, сколько просто так, для развлечения. Жизнь в Блумбербурге была вполне серая, как в большинстве шведских городков. Из-за климата и несварения желудка многие горожане страдали фигнёй и депрессией. Старость. Она поджидает каждого изрядно пожившего. Как же быть? Чем её обогатить и приукрасить? Работать всё труднее, внуков нет... Некому рассказать о своей бредовой, несуразной жизни, научить ломать ноги и зубы, катаясь на велосипеде, ловить страшную слепую рыбу... И женщины не радуют, наоборот -- всё больше огорчают, раздражают, кажутся глупыми, почти безмозглыми... Как же с ней бороться, со старостью? Да очень просто, Блумберг нашёл выход! Просто надо пить в два раза больше, чем в молодости - и только! Когда Блумберг сделал это открытие, ему было 50. Сейчас -- восьмой десяток. Он часто для виду бурчал, ругался, корчил недовольные рожи, но внутри -- был вполне умиротворён и счастлив. Вот что удивительно! Ему ничего не было нужно, он давно перестал беспокоиться о завтрашнем дне. Голуби гадили, дешёвой краски в хозяйственном - завались... Если даже и случались перебои в поставках из Чернигова и Житомира - спирты можно было добыть из всего. Нашёл что-нибудь на помойке, притащил домой, расщепил на молекулы -- и всё. Пей - не хочу! Не хочу - пей! А клетки эти все, капроновые сети - курям на смех!.. Пожарные - вообще умора! Я бы при встрече им так и сказал - да вы просто умора, господа, недоразумение, ржавчина вы, и только!.. И быстро убежал... Я не люблю драться, тем более крышками от люков. А фонарных столбов - просто боюсь. Они - глаза в ночи. Всё видят, запоминают... Бр-р-р-ррр..
   9. ПРАДЕДУШКА и ПРАВНУК
  
   Должно быть, Вы догадались - до пенсии Блумберг был учителем химии в школе, не простым каким-то заурядным воришкой. Он мог бы стать профессором, академиком, сделать ряд никому ненужных открытий. Просто он не хотел ничего такого. Зачем? Отстрелялся, за... замусорил мозг молодёжи -- и домой! Когда-то, Вить, Уфимцева была сказочно молода, красива, и он почти всё время тратил на неё. Это потом уже произошло охлаждение, переоценка ценностей, и Надин вытеснили термосы. Воровать нормальные, впаривать уже испорченные -- гениально. Я вот тут коснулся прадедушки Блумберга, обещал рассказать про Махерыча. А что рассказывать -- вором он был! Воровал шапки, перчатки в театрах, в концертах, в гостях, просто на улице... Потом перчатки перепутывал, отрывал у шапок подкладки, продырявливал всё это перочинным ножом или ножницами -- и продавал. Кому что попадётся. Почему покупали такое, непарное и дырявое? Потому что не купить было невозможно, Ися заставлял. Здоровенный был и очень настойчивый. Его, как и правнука часто сажали в клетку, били плетьми, валяли в смоле и перьях -- ничего не помогало! Начинали с пиявок обычно, слегка усыпляли отравленной колбасой, раздевали и облепляли пиявками... Чтоб разомлел, ослаб. Потом долги били, уже в околотке. Потом выпускали. Он приходил в себя и продолжал крутиться, как белка в колесе, не покладая рук. Руки у него были большие, лохматые. Как он такими почти незаметно лазил по карманам -- уму непостижимо. Наверняка он просто был экстрасенсом каким-нибудь. Изучив материалы дел, заведённых на Исаака Блумберга в полиции и прокуратуре, я к этой мысли склонился. Что любопытно -- всякий раз проводилась независимая психиатрическая экспертиза, Исю признавали идиотом и отпускали на фиг. Больнички брать отказывались. Такая обуза. Геморрой на всю голову. Тумбочками всех передавит, и больных, и персонал, повозражай тут... Слово поперёк -- в морду. Он был не совсем вор. Бандит по сути. Правнук сто раз культурнее получился. Современникам повезло. Но в целом -- яблоко от яблони... С давних пор у Блумбергов повелось... В каждом поколении идиоты, можете представить? И всё копиться, копится... Но вернёмся к химии. Да, Блумберг мог бы запросто большим учёным стать. Светилом, членом-корреспондентом каким-нибудь. Но это ж надо всю жизнь притворяться, надуваться, соответствовать и пр. Блумберг был простым идиотом. Вот и сейчас... Он просто вытряхнул трубку, положил её в кармашек жилета, к бабушкиным часам, и отправился на дело. Одни соседи, он видел, утром уехали жить на дачу, судя по количеству шмоток и мебели, что брали с собой... Во дворе - огромная, сумасшедшая собака, но её легко можно было усыпить. Блумберг подошёл к забору, походил туда-сюда для отвода глаз, налил на тряпку хлороформа, распахнул калитку... Пуля просвистела у самого уха. Блумберг бросился на землю, достал из кармана плаща кастет и пополз к дому. Секунды показались вечностью. Блумберг был уже больной, старый, очень раздражительный, поэтому и не выдержал, сдали нервы, не тот завод... "Ложись, падлы!", - вскрикнул он, вскочил и зигзагами побежал к дому. Посыпались стёкла. Блумберг вкатился через оконный проём в большую, хорошо знакомую ему комнату с камином. "Кто здесь?", - закричал он. "Кто здесь... кто здесь...", - ответило эхо. Комната была просторна и совершенно пуста. Только на камине стоял одинокий большой китайский термос. Лиловый с голубыми и жёлтыми цветками. "Живописно, бляха", - пробурчал Блумберг себе под нос. Шершавые, трудовые ладони костистых рук приятно зачесались... Блумберг направился к камину. Сильнейший удар тока застал его врасплох. "Неужели собака?", - подумал он напоследок, залетая в какой-то тоннель... Вдалеке что-то брезжило, светилось... "Жив негодяй", - раздался голос.
   10. САДОВНИК и ПОЖАР
  
   Конечно, это была не собака -- это был садовник соседа. Он просто зашёл полить клумбы в отсутствии хозяев, и страшно напугался, увидев Блумберга с тряпкой в руке, всего забрызганного голубой краской... Сначала испугался до костей мозгов, а потом ещё сильнее обрадовался. "Этот идиот опять что-то задумал... у меня появилась счастливая возможность поупражняться в стрельбе по живой мишени и проверить новый электрошокер", - улыбнулся садовник и достал пистолет. Дальше Вы знаете. Очнулся Блумберг на клумбе, наполовину закопанный в землю... Садовник поливал его из шланга. Он был явно очень доволен, даже пританцовывал. "Идиот, - сказал Блумберг, - мне почти что нечем дышать.. вырой меня!" Садовник перекрыл воду, сходил за кочергой, каминными щипцами и вернулся... Дальше рассказывать рискованно. У кого-то могут оказаться слишком слабые желудочки сердца... Истерзанного Блумберга мальчишки нашли ближе к вечеру. В воздухе стояла приятная свежесть, пахло апельсиновыми корками... Кто-то выкинул на помойку кучу недоеденных апельсинов. Блумбергу было немного не по себе, и он не мог думать об апельсинах на ужин. Мальчишки изваляли его в грязи и сбегали к пожарным. Приехали быстро. Прицепили Блумберга тросом к телеге и отвезли домой. Благо было недалеко, метров 50. Уфимцева нехотя отмыла его и уложила на пол в прихожей. Собственно, прихожей называли всю крохотную лачугу, сбитую из листов кровельного железа, какого-то строительного мусора и банок из-под краски... "А выпить? - жалостливо спросил Блумберг. Уфимцева принесла ржавую банку, то ли с лаком, то ли со скипидаром... "Спасибо, дорогая", - прошептал Блумберг принимая питьё из её рук. Блумберг успел посмотреть на портрет прадеда, висевший на грязной стене, и зрение его вместе с остальным мозгом начало мутиться. Проснулся он уже глубокой ночью, хорошо выспавшийся, полный дерзких планов на завтра. Соседи жили кругом, на каждом шагу. Да и тот китайский термос не давал покоя, бередил душу. "Суки... Зачем он им?! - рассуждал Блумберг. - Попадись мне такие же идиоты, как на прошлой неделе, и я бы выручил за него 20 блумбергов! (так в Блумбербурге иногда называли кроны). Эти русские дикари - щедрый народ. По мне -- лучших туристов не бывает... Что-то прадедушка Ися говорил про свою русскую бабушку, цыганку... Да поможет она нам всем!" Блумберг достал кисет с чаем, набил трубку и закурил. "Этот Инглиш Брекфаст N1 --полное говно", - подумал он засыпая... Пожарные приехали довольно быстро. Их вызвал всё тот же соседский садовник, заночевавший в доме хозяев. Таким образом, однажды чуть не закопав Блумберга, он же его и спас. В жизни такое случается. Поэтому не гложьте себя порой слишком сильно - мол, нехороший я, сволочь, и только. Это неправильный подход. Вы, в сущности, ничего не знаете о подспудной работе Провидения. Всё идёт по плану. Выжили все, даже Кот, прозевавший пожар... Тёще, правда, немного не здоровилось, надышалась зачем-то угарного газа... Уфимцева вновь пообещала подать на развод. Других, необратимых последствий -- не было. Прибывшие заодно полицейские даже в клетку опять никого не посадили. Только выжгли Блумбергу бороду спичками - и всё. Тут надо отметить - Вы, наверное, представляете на Блумберге некую окладистую рыжую бороду по пояс... Ничего подобного! - дурацкая трёхнедельная небритость. Когда такое видишь, руки сами тянутся к зажигалке... Но зажигалок тогда не было ещё, поэтому палили спичками. На войне так иногда раньше брились, в окопах, мокрую тряпку надо только на готове держать... А спички и компас придумали китайцы... И термосы... И шелковичных червяков... Часы, велосипед, бумагу, порох... Практически всё придумали китайцы! Даже курить гашиш на нарах в притоне!.. Помните, Коннан Дойля и его Холмса? - наркоманы, да...
   11. ДОМОВОЙ и СКАЗКИ
  
   На голове Блумберг носил усы, как все нормальные мужики. Они бывали разных цветов и оттенков, в зависимости от того, какую краску он пил накануне. Больше всего ему нравилась голубая эмаль, не помню, какого-то там чебоксарского завода. Ещё он носил на шее бинокль. Ещё бы - миопия тяжёлой степени - минус 25. Половина упала сама по себе, ещё в юности, половина - из-за метиловых спиртов. Это такая опасная гадость, друзья... За всё надо платить. Однажды Блумберг за что-то обиделся на домашних, обозвал их нахалами и ушёл в душистую, сиреневую ночь, так хлопнув дверью, что дедушкин портрет не выдержал, упал и порвался на куски. Кот вскочил на Блумберга-пса, выпустил когти и заорал. Пёс начал бегать по комнате и повалил тещу. Тёща мерила температуру и разбила градусник. Уфимцева от злости чуть не придушила Кота, но потом улыбнулась беззубым ртом и стала собирать ртутные шарики, чтобы положить их в какое-нибудь питьё Блумберга... А тот забыл дома бинокль, он перед сном его снимал и клал в специальный бархатный футляр, берёг очень. И вот представьте -- майская тёмная ночь, благоуханье трав и деревьев, всякие игривые настроения... и слепой Блумберг, в ночной рубашке и стареньких красных колготках... Совершенно беспомощный, совсем уже почти одряхлевший. Конечно же он опять потерялся! Забрёл на чей-то чужой участок, увидел свет в окне и побежал на него. Как водится - разногнался, километров под 60, разбил окно и влетел в комнату... А там чья-то бабушка читала кому-то добрые сказки перед сном. В самом добром месте с грохотом нарисовался Блумберг, без бинокля, слепой практически, половина усов зелёного цвета, половина голубого... И розовые подтёки на подбородке и шее... Дети раскричались и начали заикаться. "Ты к-к-кто?", - спросил самый маленький. "Правнук-нук Исаака-ка Махеровича Блумберга... А вы что здесь делаете?.. Почему не с-с-с-с-пите?", - ответил Блумберг по-еврейски, также заикаясь, на всякий случай... Бабушка громко охнула и разлеглась на полу. "А ты с-с-споёшь нам песенку, дедушка Д-д-д-омовой?", - спросили дети. "Я зверят не люблю... ну да что с вами делать, не есть же", - сказал Блумберг и запел. Фальшиво, гнусаво, но всё же. "Я -- пою, как славно!", - думал он одним полушарием, а другим пел. Зверята захлопали в ладоши и перестали заикаться. "Ты хороший, Домовой!", - чистосердечно сказала одна девочка и потрогала Блумберга за усы. Очнулась бабушка... "Не ешьте нас, пожалуйста!", - воскликнула она. "Если вы вызовете полицию и пожарников, чтобы они отнесли меня домой спать, я вас только понюхаю", - сказал Блумберг. Что такое юмор ему было неведомо, не все понимали, что он никогда не шутит, просто говорит, что думает. Поэтому бабушка страшно расхохоталась и тоже дёрнула Блумберга за ус. "А ты -- ничего", - подмигнула она. Блумберг подарил детям свои колготки и они уснули. Бабушка достала из-под дивана бутылку армянского бренди и подмигнула ещё раз. "Вы такая старая... неудобно даже как-то кокетничать начинать", - попробовал возразить Блумберг, но жажда взяла своё. Распив бутылку, они ещё раз с умилением посмотрели на детей и поднялись наверх... Дом был большой, двухэтажный. Да ещё с мезонином. Что там между ними, в мезонине, на самом деле произошло - никто доподлинно не знает. Тем более среди нас почти всегда старики и дети. Было бы неэтично по отношению к ним. У меня прям сейчас родилась мысль - назвать эти мои записки - "Сказки для домохозяек и пожилых людей среднего возраста". Как-то так. Тут - и суровая быль, и злая выдумка. И мёд пил, и пиво... и по усам текло... Текла, краска. И Кот на цепи... Может, Пушкин ещё тогда, в свою эпоху, мою книжку задумал?.. Абалдеть... Может, он вообще... вот прямо сейчас... надиктовывает мне это всё?!.. Мы с ним, наконец-то, в тандеме, што ли?! Шекспир меня побери!.. Это же моя дедская мечта, братцы!
   12. АВАРИЙНЫЙ
  
   Так что случаев было сколько угодно. У нас у всех с Вами пальцев не хватит. Один курьёзнее другого. С бабушкой -- это ещё так, ерунда. Однажды, например, Блумберг на своём трёхколёсном велосипеде (такие старинные, смешные, с большими колёсами, в энциклопедиях каких-нибудь, или в кино, наверное, видели) попал в аварию. Выехал на встречку и был сбит пожарной лошадью с телегой. Сперва пошли просто претензии, размахивание битой... ну, как обычно бывает. Но нервы быстро сдали... Слюни, сопли полились... Очень горько плакал... А потом зачем-то сделал вид, что потерял сознание. Ничего - полили ржавой водой, надавали оплеух, пощёчин, вернули к жизни - и давай мутузить. Друг дружку, в придорожной пыли... Порой своих же, не разобрать ведь ничего... Главное - чтоб люди видели всю эту ужасную неразбериху, чтоб им не повадно было на встречку выезжать. Но эффект вышел обратный - вместо увещевания и вразумления - люди подключаться стали. Особенно один жилистый старик с бородкой старался, всё норовил тростью в глаз кому-то попасть... Потом вызвали полицию, привязали Блумберга к останкам велосипеда, взяли на буксир - и домой, в сопровождении толпы мальчишек. Те и камнями кидались, и бутылками, и просто всякие гадости улюлюкали... Дети -- народ жестокий, несмышлёный, не хлебавший лиха. Сквозь душу-то пока ничего не пропустили, пуд соли ещё не съеден. О-чень плохо, что пустые бутылки, с первого раза не бьются. Слыхали, наверное. Неприятное зрелище, режет слух. А главное -- затянуто всё, как в дурацком театре. "Твой опять что-то натворил! - крикнула тёща дочери из огорода, завидев толпу мальчишек и заслышав стук бутылок об Блумберга. - И когда ты его из дома выгонишь... От него и от его Кота -- одни неприятности... Объедалы". "Не Ваше дело, мама... Может, мне тоже мишень нужна, для самовыражения себя", - ответила дочка, отложила стирку своих вещей (своё, нахалка, -- через день стирала, а Блумбергу -- ни фига, я говорил... дура) и вышла на участок. Клубы пыли рассеялись, мальчишки убежали, пожарные уехали, несчастный Блумберг с погнутым велосипедом одиноко лежал без сознания на дороге. Уфимцева подняла его, положила на плечо и понесла домой. Уложив мужа на пол в прихожке, она постояла в задумчивости минут 20, потом вздохнула и начала стягивать с него колготки. "Увазюкался... Нахал какой!", - процедила Надин сквозь зубы, сплюнула и пошла достирывать своё бельё. Блумберг очнулся. Возможно, он притворялся всё это время и был в сознании, но навряд ли... Он повертел головой и увидел под своим диванчиком початую банку какого-то лака. Того самого, в который Уфимцева высыпала шарики ртути. Она специально оставила её на виду. Блумберг потянулся, взял банку, присел, чтоб не захлебнуться и жадно припал к банке. "Сносное пойло, - подумал он, - И шарики какие вкусные.. и красивые.. не ртуть ли?" Но было поздно. Мертвецкий сон смежил его усталые, натруженные, подрагивающие веки. Врачей вызвала тёща. Они сделали клизмы, поставили пиявок, сказали "если к утру не помрёт, значит выживет" и ушли. Наступило утро. Блумберг проснулся от пения птиц, но не смог пошевелить ни рукой, ни ногой... "Авария!", - вспыхнуло в его мозгу. - Меня задавили!.. Точно!!..", - закричал он нечеловеческим голосом. Его услышали даже в доме 357, бис, на улице Привидений, в другой, более респектабельной части города. Кто помоложе - вздрогнули, старики -- обмочились. Или наоборот. Как Вам будет угодно, на сколько себя чувствуете. Я вот про себя не могу никак понять - старюсь или молодею. Уже почти или ещё пока. Человек привыкает ко всему. К плохому самочувствию, болячкам там всяким... К тому, что задыхается уже от малейшего усилия... Полагаю, человек привыкает к самой жизни. Иногда, конечно, хочется застрелиться, но это редко и мимолётно.
   13. ПРЯМ
  
   А ещё вот тоже был случай. Опять с велосипедом связанный. Напрямую прям. Краски одной было мало, всё початки какие-то. А велосипед ободрался, освежить впору. Пришлось разными красить. Получилась прям фигня полная. Дело в том, что в Блумбергбурге, как везде в Швеции и Нидерландах -- голубых и лесбиянок пруд пруди. Видят они -- человек какой-то на радужном велосипеде туда-сюда без особого дела разъезжает. Решили -- свой. В доску. В сиську. И стали прям толпами преследовать, новичка. А Блумберг был человеком не только мнительным, но и очень злым иногда. Ему надоело это сафари, развернул он своего разноцветного коня -- и прям на них, на голубизну всю эту: "А ну разойдись, кому жизнь дорога!" Толпа подумала, что он шутит, притворяется -- и ни с места. Пришлось задавить человека три-четыре. Может, пять. Остальные возмутились и напали на Блумберга. А у него только велонасос, никакого оружия, сломанный пистолет-то дома! Прям поймали его и давай прикладывать чем попало. В Блумбергбурге чаще всего крышки от люков и газовые фонарные столбы попадались... Видят -- ослабел человек, обмяк, растерялся прям -- стали плащ с него стягивать. Видно, что-то нехорошее задумали. Хорошо, отставной Одноногий Солдат (удостоим его больших букв, за систематический героизм), реку охранявший как раз домой перекусить заходил, поблизости оказался, прям на соседней улице. Слышит - крики, вопли... А у солдатов, знаете, - в крови -- за всех заступаться, подвиги совершать. Вырвал он, ничтоже сумняшеся, небольшое дерево прям с корнями -- и на помощь кому-то. Оказалось -- Блумбергу как раз. Видит Солдат -- плохи дела -- толпа нечестивцев старого человека раздевает, вошёл на секунду в его положение, ужаснулся, и понеслось... Взял он в одну руку дерево, в другую деревяшку, которая заместо ноги, и -- на весь этот табор. И закрутился, прям как Белка в колесе! Если бы кто-то не вызвал полицию и пожарных -- не сладко бы им всем пришлось, гораздо хуже, чем Блумбергу, которому только плащ порвали и серебряные бабушкины часы разбили, прям в кармане жилета... Нахалы... Пожарные как раз от реки ехали, с бочкой воды. Бочка ржавая, но вода нормальная, прям с мелкой рыбёшкой даже. Как начали всех поливать направо-налево... Кому-то рыба прям в рот попала, кому-то зашиворот, или в штаны прям... Представляете, какой ужас в их глазах нарисовался и застыл? А тут ещё полиция напирает, теснит. Прям в шоке все, кто немым свидетелем оказался. Ну, прям как в цирке оказались. Среди них тёща Блумберга как раз. За хлебом и папиросами выходила. Прям еле вырвалась из этой кучи-малы, затягивало прям уже совсем, в воронку эту голубую... Блумберг видит -- на него пока ноль внимания -- на помятого железного коня - и прочь... Ну и каша из-за меня заварилась", - быстро подумал он, - "Почему это я постоянно крайний у них у всех, прям как козёл?". И дёру, и ходу... Прям на ободах ехал -- шины кто-то проткнул в суматохе. Приехал домой -- и бегом прям в погреб, за рассолом каким-нибудь... От краски прям воротило уже почему-то. Нашёл какие-то зелёные помидоры тёщины, оторвал жестяную крышку, руками прям, и приник к широкому горлышку... Оно всё прям во рту очутилось, огромное такое... А потом бегом прям в сортир... Во дворе, удобно очень... И навес ещё, от непогоды... "Нахалка прям, - только и успел подумать про тёщу, - намариновала прям гадостей каких-то!.. Ещё на свои дурацкие папиросы наши деньги тратит, ведьма старая... Кругом презирает, пальцами у виска крутит, а туда же... А курить-то хочется!" Мыслей - до фига, прям целый поток у него был в голове. "У сортира стен нет... Какой дурак строил... У соседей - прям как на ладони..." Крепко его в тот раз прихватило, по-настоящему прям. Такое бывает-то раза три-четыре в жизни. Ну, может, пять... Прям не мог остановиться, как заводной прям... Часа три не вставал.
   14. НОСКИ
  
   А вот у Натали Уфимцевой корни были точно русские. Башкирские. Из Самой Уфы. А может, от еврея Ефима они, Уфимцевы, пошли. Но тоже из россиян. Кто, когда и зачем эмигрировал, что сподвигло -- не ясно. Может, притеснения какие-то, издевательства там всякие... Как они встретились с Блумбергом? Знаете, на этот счёт есть хорошее португальское выражение: два яйца - пара. На пьяной почве у них закрутилось, чего греха таить. Подобрали друг дружку в сложное для каждого по отдельности, проблематичное время. Уфимцева была маленькой, толстой блондинкой, Блумберг обычно таких за версту обходил, на фиг не нужны они ему были. А тут... Жизнь дала крен, валялся где-то на улице... или мылся, приводил себя в порядок в городском фонтане... Что-то наподобие. Обогрела, приняла участие... Оба на тот момент были страшно бедны, как крысы... Есть такое шведское выражение. А к Ленину они, ребята наши, относились неплохо, но пока не знали, что он уже в то время, только родившись, одним фактом своего присутствия, уже навевал мировую рабоче-крестьянскую смуту. Под преступным руководством либерально-еврейской интеллигенции. Почему я снова про Ленина? Потому что он родился как раз в Симбирске, когда Уфимцева с Блумбергом уже стареть начали. Что любопытно -- Блумберг к старости проще сделался, добрее как-то, пускай совсем немного, а Надин -- наоборот -- остервенела вконец. Даже не стирала ему трусы с майками... Носки-то ладно -- выручил кругленькую сумму за термос какой-нибудь красивый китайский, купил пар 50 носков, и в ус не дуешь. Недели две-три поносил -- выкинул на фиг, другую пару в разработку. Когда много носков -- это хорошо, по себе знаю. Лежат себе в гардеробе, есть не просят. Мало того -- иногда выручат даже. Крутишься, как белка в колесе... То с полицией проблемы, то с пожарными... А тут -- притащили они тебя домой откуда-нибудь, отблагодарить-то как-то надо, мы же все нормальные, зачастую симпатичные люди... Дашь им носков, ну, может ещё краски какой-нибудь в нагрузку... Они и рады. У многих -- жёны -- похуже Уфимцевой, вреднее и жаднее в сто раз. Когда Блумберг был ещё совсем маленьким, Исаак Махерович, немного русский прадедушка, уже тогда вбил ему в голову хорошенько -- носки человека добрее делают, расположеннее к окружающим... И чувство защищённости от них. Бывало, правда, что тёща козни строила. Залезет в гардероб, который её совершенно не касается, там чужие вещи, возьмёт пару, или даже сразу две носков, брызнет на них своим дурацким отбеливателем, или кислотой какой-нибудь, потом бритвой поработает, тоже без спросу возьмёт... И вот оно уже всё пятнистое и дырявое, не приспособленное к порядочной жизни учителя химии, семьянина, просто Блумберга. Ему говорили: "Блумберг, ты прост, как шведская крона, с тобою даже неинтересно". Они ошибались, конечно, - за всей этой кажущейся простотой было очень много воровства, человеконенавистничества, пьянства... Если я написал, что стареющий Блумберг становился всё добрее и добрее, это совсем не значит, что ему можно было без опаски совать пальцы в рот. Блумберг был... как бы Вам сказать... похож на своего Кота -- ожидай чего хочешь! В том смысле -- чего как раз не хочешь... Самым по-настоящему добрым в их шведской семье был только Блумберг-пёс. Ласкунец, душка... Он-то всё более или менее уравновешивал, приводил к знаменателям. Без него бы - всё рассыпалось на мелкие-мелкие кусочки, вся мозаика бы на фиг. И не писал бы я сейчас ничего. А так - извольте - читайте... Хорошо пишется, скажу я Вам, убористо так, по существу, даже не ожидал... Вызрел, видимо. Между нами - даже на премию какую-нибудь кругленькую рассчитываю. А чего... Сколько можно "в стол" работать? Разве зазорно прославиться на старости лет, уже устаканившись, перебесившись почти?.. Самое время.
   15. КОЛЕСО
  
   В Блумбербурге, в Парке Привидений день и ночь работали аттракционы под названием "Неслыханное Удовольствие". Их привезли голландцы прямо из Нидерландов. Там у народа уже через край удовольствий, вот они и решили поделиться. В эту ночь Блумбергу не спалось... Он несколько раз вставал, как будто бы случайно сильно пиная ногой Уфимцеву в живот, пил какие-то коричневые таблетки... потом жёлтые... Не знаю, что это было, но точно не валерьянка... и не слабительное... Скорее всего наркотик какой-то очень сильный, но не расслабляющий, а бодрящий. Наконец он понял, что пытаться заснуть бесполезно, надел свой лучший белый свадебный костюм, выпил флакон жидкости для размягчения мазолей на пятках Уфимцевой, набил трубку жасминовым чаем и вышел на крыльцо. Блумберг-пёс вылез из будки и приветливо завилял хвостом. Блумберг дал ему пинка, поправил галстук и отправился осматривать ночной город. На душе у него пели птицы. Надо же было такому случиться, что ноги привели его в тот самый Парк Привидений... Громко играл оркестр, то и дело взрывались петарды. Было очень весело. "Давненько я не баловал себя аттракционами", - ехидно сказал Блумберг на ухо какой-то девушке в наркотическом опьянении. Та очень слабо улыбнулась в ответ, залезла под лавку, накрылась газетами и уснула. "Неслыханное Удовольствие", - прочитал Блумберг на табличке возле большого колеса обозрения. Блумберг не стал покупать билет, прополз под турникетами и занял место в кабинке. Там уже кто-то сидел, какая-то немолодая пара с ножами в руках. "Ничего себе", - подумал Блумберг. Дали прощальный свисток, и колесо медленно начало вращаться в вертикально-горизонтальной плоскости. В основном в вертикальной, так, по-крайней мере, было задумано. Просто механизмы немного разболтались от частого использования, так со всеми механизмами происходит... Даже в разбитых теперь бабушкиных часах Блумберга стрелки двигались совершенно хаотично, на первый взгляд... Колесо медленно поднимало кабинку всё выше и выше... Люди с ножами вели себя вполне вежливо, о чём-то перешёптывались и негромко посмеивались. Вдруг колесо остановилось. Как позже выяснилось -- кто-то сверху выпал из кабинки и застопорил механизм. "Давай сюда деньги, дедушка... Или пеняй на себя", - услышал Блумберг. Он не был робкого десятка, к тому же молодость посвятил занятиям джиу-джитсой. "Вот мои тебе деньги, нахал!", - сказал Блумберг и вскочил на четвереньки, широко расставив руки. И тут колесо вдруг тронулось, быстро набирая ход. Всё вокруг замелькало, в ушах засвистел ветер, раздались страшные крики. "Глупо... заканчивать вот так вот, на этом чёртовом колесе!", - подумал Блумберг, ударил кого-то по лицу и потерял сознание. О космосе и его перегрузках в то время ещё даже не помышляли. Пара с ножами испугалась чего-то и выпрыгнула. Кабинка начала вращаться вокруг своей оси. Люди падали, их нещадно рвало. Приехали полицейские, пожарные как всегда задерживались. Уфимцева проснулась в холодном поту... "Наконец-то мой негодяй в смертельной опасности", - подумала она с облегчением. - И брить не надо будет... вчера побрился... старый идиот... ноги тоже, вроде не грязные". Любовь - вещь такая, здесь куча различных механизмов одновременно задействовано. Как в колесе. Психиатрических в том числе. Подшипники там всякие... Ну что я Вам тут буду "Каштанку" Чехова с русского на китайский переводить!.. Взрослые люди. Небось, бороды у некоторых... Пойду побреюсь. А Вы подумайте пока обо мне, своём писателе... Бреюсь я нечасто, зубов тоже нет почти, мне бы плащ... Нет, краску пить не смогу... Не дотягиваю я до своего героя. Может, так и должно быть?.. Вы же знаете, что литературные герои - суть те, кто о них пишет... Ну, порой приходится немного приукрасить, увеличить что-нибудь... И всё.
   16. ВПЕРЁД
  
   Очнулся Блумберг уже в больнице. На голове у него стояло небольшое ведёрко со льдом. "Шампанского!!", - закричал он что было силы. Дверь отворилась, вошла сестра милосердия. "Щас поставим Вам пиявок на загривок... Будет совсем не больно", - зловеще прошептала она и несколько раз сильно ударила Блумберга по затылку. "Ведите прилично, не раскисайте, - добавила она, - извините, что попала Вам несколько раз по затылку... Я хотела по загривку, но промахнулась". Медсестра расплылась в застенчивой улыбке. Пиявки были голодные и присосались очень хорошо. "Неужели я упал с того колеса и остался жив!", - подумал Блумберг и провалился в сон. На самом деле упало всё колесо, вместе со всеми. Аттракцион "Смертельное Удовольствие" прекратил своё существование. Полиция оцепила территорию клейкой лентой для мух, и выставила по периметру несколько своих военнослужащих женщин, вооружённых до зубов предметами, сильно напоминающими деревянные пистолеты... Проснулся Блумберг не сразу, часов через пятнадцать... Пиявки давно отвалились, и мирно похрапывая, спали на подушке рядом. В то время и речи не могло идти о телевидении, но Блумберг собрал все свои расслабленные силы и закричал: "Телевизор мне в палату!!.. Срочно... Нахалы такие... Я заставлю всех вас пить ржавую воду!.. Вы пожалеете!!". Видимо, разум давал сбой, прорываясь вперёд, к неведомому. Так бывает иногда, при сильных неожиданных травмах головы и её мозга. Человек или животное начинают забегать далеко назад, или далеко вперёд, к светлому будущему. Но вернёмся к настоящему. Пригласили психиатра. Тот сначала отказывался идти: "Да знаю я этого идиота, бесполезняк". Но потом всё-таки пришёл. С небольшим молотком и мотком колючей проволоки через плечо. Хитрый был еврей. Может, армянин, откуда я знаю... Он решил продемонстрировать специальный такой трюк -- "Быка за Рога". Никакого шарлатанства, тем более мошенничества, выгоды-то никакой... Чистая психиатрия. (Или психология. Обе лженаучны, какая разница...) Напугать прям с порога, подавить волю и всё такое. Так и случилось. Блумберг заплакал, начал канючить, типа, давайте не сейчас... в другой раз... А потом накрыл голову одеялом, принял позу эмбриона и засопел, ну, вроде как, уснул. Ничего, мол, такого мне не надо... Обойдусь... Выписали его на следующий день, к обеду. Он плотно поел, зная, что дома не накормят. Рассовал по карманам хлеб, чеснок, яйца... Всё, что можно было унести, кроме жидкого. Прихватил несколько ложек, вилок... солонку какую-то полупустую... Разве что салфеток не взял. И то только потому, что их не было. На улице запрыгнул сзади на какой-то экипаж, чуть ли не нового бургомистра, который случайно мимо проезжал. Разумеется, был бит... Плетьми и не только... Представляете, как больно, когда подкованным копытом по лбу попадает... Это же вообще... железо... Абалдеть... До дома добрался только к вечеру. Зато без полиции, без пожарных. Почти, как нормальный, никому не мешающий, добропорядочный, перспективный даже... Приняли неплохо. Особенно пёс радовался. Гавкал, мяукал, лизал голову... Тёща начистила картошки с макаронами, сметана ещё откуда-то взялась... Кнедлики... Блумберг ел, но мыслями был далеко... В своём сарае... с красками, лаками, маслами... Вылизывая с тарелки печёночную подливку, он вскользь подумал: "А чья печёнка-то?.. Вкусна, зараза..." Он выбежал из-за стола, налетел на Блумберга-пса, тот бросился под ноги тёще, которая свалилась на Кота, который укусил Уфимцеву за ляжку, которая... В общем... Всё как всегда... Всё то, из чего наша жизнь состоит. Я про недоразумения. "Приход" настал после первых же глотков машинного масла - краски Блумберг в темноте не нашёл, а разжигать лучину было некогда... Лампочек Ильича в то время ещё не придумали, дураки... А газовый фонарь Уфимцева сдала в металлолом...
   17. ОГОРОД, КРОТЫ и ВЁДРА
  
   Заканчивался май, начинался июль. Даже в Швеции и Нидерландах становилось жарковато. Блумберг крутился, как белка в колесе. Надо было приносить очень много воды из реки для полива посадок тёщи и Надин. Водопровод в Блумбербурге был, но воды в нём не было, про воду забыли. Ещё он стоял пугалом в огороде. Уфимцева так и сказала: "Не будешь стоять пугалом в нашем огороде, не видать тебе всех четырёх урожаев моей редиски!" К слову, несмотря на скупое швецкое солнце, при правильном использовании различных помётов и пугал, можно было до десяти урожаев редиса подымать... Овощи со своей грядки -- это ли Вам не подлинный кайф человеческий! Лев Толстой в то время уже во всю писал об этом... Даже боронил там что-то под улюлюканье мужиков... Плоды труда - это даже с первосортной моршанской эмалью не сравнится, гораздо прикольнее... Если у Вас вдруг ремиссия наступила... К сожалению, обычно все больные люди весной зацветают, плохо им делается. Ещё бы! - попробуй-ка, пусти стебли и лепестки, образуй завязи, почки и бутоны, запахни на всю округу... Это, хотя и красиво, согласен, но чрезвычайно болезненно. Правда, с идиотами немного по-другому, они же не простые рядовые шизофреники какие-нибудь. Им всё же значительно лучше от весны. Точно так же, как от лета, осени и зимы. Люди думают, что если они, эти блумберги, идиоты, значит ужасно страдают, мучаются... Ничего подобного.! Мучения их вполне сносны. Они всю жизнь, каждый её день -- либо пугала на огородах, либо белки в колёсах... Некоторые совмещают, как Блумберг. Чередование, постепенность -- это не его. Всё и сразу. Вот было его прижизненное кредо. Ещё от прадедушки и его бабушки русской цыганки повелось. А стоять в огороде приходилось даже по ночам - хорьков, зайцев, мышей, от полёвок до землнроек - было до... бешенное количество! Труднее всего с кротами -- они слепые. Кротов Блумберг криком брал. Бывает, завидит крота, подойдёт к нему, наклонится, гаркнет что-нибудь прямо в ухо - и тот уже кверху лапками лежит. Наспех снял шкурку - и в кошёлку специальную, для кротов. А потом -- хочешь -- суп вари, хочешь - кота корми, или, вот ещё, для серьёзной, крупной рыбалки, на совсем уже здоровых, реликтовых лысых рыб... Кроты - их известное, завсегдашнее лакомство. Да... Вот, думал, говорить Вам, или нет... Среди нас могут быть по-настоящему нервнобольные, беременные с детьми, дети и старики со слабой психикой... Кота-то... Уфимцева... того... ну, в смысле, подумала: "Раз пропал этот идиот - зачем нам теперь его дурацкий Кот?" Короче... того... эт самое... оприходывала она его, мерзавца. Одними овощами баланс веществ и микроэлементов в организме не поддержишь. Его, Кота, маленькую, бедную печень Блумберг и доедал накануне. Дурак такой! Собственного же Кота ел!.. Но не будем о грустном. Жизнь -- суровая штука. Если постоянно кругом застревать, заостряться -- ничего путного, кроме шизофрении, не получится. Читайте классиков. Насчёт Блумберга... Допустим -- сходить за водой на реку. Звучит - просто, обыденно даже как-то. А между тем, до неё, до Блумбербуржки, было три версты с гиком. С тремя-то вёдрами... Без коромысла даже... Одно в руке, другое - в другой руке. Третье... Сами догадайтесь. Наверняка про зубы подумали. Ни фига. У Блумберга их уже лет двадцать как не было. К слову, он всегда, даже когда они были, считал, что зубы не нужны. Так, баловство, прихоть, атавизм. Третье ведро он носил на... Так-то, дамы и господа! Надеюсь, мы поняли друг друга. Это ещё что, это в старости уже... Представляете, какой Блумберг молодой здоровенный был... Может, поэтому и вешались на него все подряд, пока Уфимцевой, не достался. Наскрозь больной уже. Прогадала она, конечно. Хитрая, а обвела самоё себя вокруг пальца... И поделом... Каждый заслуживает много чего-то плохого, уверяю Вас.
   18. О ЛЮБВИ и ЖИВОТНЫХ
  
   Испугались, насчёт Кота? Я сам испугался. Никто никого не ел! Дети и старики могут спать спокойно. Это вообще не печёнка была! Просто что-то очень похожее. На куриные какие-то внутренности. У Надин -- свои секреты. Например, никто не знал, зачем она вышла замуж за идиота. Ведь понимала прекрасно на какие жертвы идёт. Разводила руками, ногами... Некоторые даже жалели её немного. Это раньше, когда у них ещё было много безнадёжных друзей, и вся дурацкая жизнь впереди. Теперь ей, наполовину выжившей из ума, стало вообще всё равно. По барабанной перепонке. По обеим. Проснись с ней в кровати рядом одноногий Старый Солдат, скажи он какую-нибудь глупость, типа "доброе утро" - она бы нисколько не удивилась, бровью бы не повела. Бровей, правда, давно не было. (Они все их выщипывают постепенно зачем-то. Я не только про женщин, про некоторых мужчин тоже. У них брови начинают расти встарости, а они стесняются. Старые закомплексованные пердуны.) Вообще бы не заметила. Потому что очерствела очень, и глаз замылился, как у старой пожарной лошади. Встретились просто на речке однажды пьяные -- и поженились. Купались голышом, вот им чего-то там и показалось... Типа любви... И не надо никаких подоплек искать, выдумывать там что-то. Были по отдельности -- стали по отдельности вместе. Сплошь и рядом! Любила ли она Блумберга? Его животных -- точно нет. Его самого... Да, наверное, любила. Вот зачем она сейчас понесла ему его ночную рубашку с колготками на огород?... Чтоб не простудился. Делом всё-таки идиот занимается, урожай охраняет. Завтра утром, ни свет - ни заря -- снова на Блумбергбуржку -- за страшными слепыми рыбами... Потом опять на огород. А в промежутках - термосы. Успевай поворачиваться! Я говорю -- белкам в колесах вольготнее, веселее. Даже полицейским и пожарным легче живётся! Да, а Кот был жив-здоров. Возможно, даже счастлив по-своему. Кротов, полёвок во дворе - уйма. Мух, тараканов, бабочек разных в доме -- бессчётное количество. Тренируй организм, поддерживай форму. Спи себе на груди и горле любимого хозяина -- тепло, удобно. Прилёг Блумберг на четверть часа после килограмма краски, перед рыбалкой (не удержался-таки) -- смело клади лапы на любимое горло, выпускай когти -- и спи. Что я всё про Кота... С Блумбергом-псом хоть во что-нибудь поиграть можно было! В салочки, например. Иногда и тёща подключится. Возьмёт старый, небольшой чугунный утюжок (всего их три было, один маленький и два больших) и бегает, покрикивая что-то на своём, типа, человеческом языке. Кот называл его людяжьим. Это что-то навроде куриного по-ихнему, по-котовски. Бегает и кричит... То ли убью, то ли люблю... Дура. Столько уже всем этим кидалась - гантелями, утюгами -- ни одного живого стекла, ни одного даже малюсенького стёклышка во всём доме! Когда лето, тепло -- даже приятно немного - жуки там всякие, мотыльки кругом красиво летают, тени от них приятные, стрёкот... А зимой? Жуть. Но это всё лирика. Мне гораздо важнее, чтоб Вы, наконец, поняли, какой цедолоМ был Блумберг, как заботился о своих домашних. Как пёкся об них, угарая порой... Вот и сейчас -- полежал часов пять, помолился наскоро своему богу, для форту - и на реку. А вот сон - опять про клетки снился. Надорвали психику идиота. Бороду, украшение всякого уважающего себя мужчины - спичками... Представьте только! Обидно - ладно... Больно же!.. Дураки. Нахалы. И ведь наверняка опять грядёт что-то такое... В воздухе уже висит... Едва ли не пахнет... Животные, вон, уже беспокоятся, как перед землетрясением... Задолбали. Как бы им всем разом отомстить? Повалить всех на землю - и ногами... ногами... пинать... пинать... Эх!.. Блумберг... Хватит мечтать, пора на реку. Блумберг-пёс тоже просится, дурачок... Взял бы его с собой, Блумберг... Правда, в округе полно собачников, сможешь ли отстоять своего друга?
   19. НЕЧАЯННАЯ ДРУЖБА
  
   У Блумберга не было друзей. Он настолько привык к этому, что практически ни в ком не нуждался. Другу надо уделять время, душевные силы. Без всего этого тоже хорошо. Удобно. Есть, конечно, кое-какие плюсы, у дружбы у этой. Например, можно вместе пожевать печёные картофельные очистки, да тех же печёных кротов - чего уж там добренькими казаться! Есть кому просто сказать, за баночкой краснодарской или ростовской краски: "Моя-то - тоже дура. Ещё какая! Не переживай, брат". И никто не обидится, даже мохнатой, выцветшей от скупого шведского солнца бровью не поведёт! Потому что -- это правда. Потому что между друзьями -- нет секретов, разных там политесов, дистанций. Ну, это в общем и целом. А тут, как вдруг вышло. Столкнулись на речке нос к носу Блумберг и Старый Солдат -- и подружились. Нечаянно как-то. Виделись издалека, обзывали друг дружку про себя козлами, обезьянами, но не замыкался контакт. В жизни, сами знаете, - всему своё время. Никогда не спешите, не понукайте её, жизнь. Она, как старая хромая пожарная лошадь -- когда надо будет -- сама наедет. Наедет, казалось бы, от старости своей, от хромоты, от того, что не видит уже почти ни фига... Дудки! Просто -- пришла пора. Наехать. А тут... Сидит Блумберг со своими нехитрыми причиндалами у реки, покуривает, ждёт клёва (лысые рыбы страшны ещё и тем, как резко схватывают крюки с наживкой, и сразу на дно, или в сторону, иногда прям с удилищем, а крепко держишь - прям с тобой, если слабо зафиксирован, если к камню какому-нибудь большому забыл привязаться), о термосах что-то такое из одного полушария в другое перетекает... Вдруг подходит сзади тихонько Солдат: "Я извиняюсь, конечно... как там насчёт клёва?.. Это не Вы случайно чудесными китайскими термосами промышляете?" Блумберг вздрогнул, но несильно так, почти незаметно, держит фасон, жизнь научила, и отвечает по-еврейски, с еле заметным русским акцентом: "А Вы почему, собственно, интересуетесь?.. Давно в морду не получали?" Тут они посмотрели друг другу в старческие лучистые в морщинках глаза -- и расхохотались. "Тоже русско-шведский еврей? Ха-ха-ха!!.. Не в морду, а по... Эх-хе-ха-ха-ХА!!.. п-п-п-поморде... Ох-хе-хе-ха-Ху!!", - отвечает Старый Солдат. Где-то и краска нашлась, совсем немного, меньше полкило, грамм 350-400. Выпили, посидели. "Что, жена-то... Тоже, небось, дура старая?.. Ха-хо-хо-хо-Хи!!", - спросил Блумберг Солдата. "А то!!.. Хи-хи-хи-ХОХ... Ещё какая!" Так сидели они рядышком, похихикивая, обмениваясь впечатлениями о своей непутёвой жизни, и всё у них было хорошо. Блумберг даже про удочки и донки свои забыл. "Звенит!.. тащи её, падлу!", - кричал Солдат, и они сообща вытаскивали огромную старую рыбину... Лысую, слепую, белую и пузатую... Попадалась и мелочь. Они соорудили небольшой трёхметровый костёр, Солдат сходил в свою будку за ведром, сварили её, мелкая которая... Долго потом сидели, курили прошлогоднюю траву, облизывали пальцы на руках... и молчали. Молчали обо всём на свете. О жёнах своих дурацких, о рыбе... о Парке Привидений и заполонивших бедный город гомосеках, местных и из Нидерландов... Молчали о том, что в каждом текла капелька самой лучшей в мире русской крови... О котах и собаках своих молчали... А чего о них говорить -- наблюдай за ними просто, умиляйся да учись нормальной человеческой жизни, они, по большому счёту, для этого и существуют. Хорошая, преданная дружба завязалась. Приятно чувствовать себя нужным кому-то. Просыпаешься - нужен, засыпаешь - тоже... Это очень полезно для желудочков сердца... Я бы такое лекарство прописывал. Одними таблетками сыт не будешь, ежу понятно. Что там ежу - кроту в огороде, белке в колесе!.. Дружба, друзья, - это Таинство.
   20. ШУЧУ
  
   Тёщу звали Агнеса Патрикеевна. Шучу. Елизавета Петровна. Но это совершенно без разницы. Просто тёща - и всё. Тёща то, тёща сё... Принеси, подай, отстань уже, карга старая... Конечно, это не могло не наложить отпечатков. Такая, ведь, фигня со всеми людьми постоянно происходит. Назовут как-нибудь не так с самого начала - и пошло-поехало. Гребёшь спозаранку - а берега не видно. Но это для слабых личностей, конечно. Таких, как мы с Вами. Шучу. Отчасти. Все мы слабые, даже самые сильные. Не обманывайте себя попусту. Обманывать - так с пользой. Для общего, заведомо проигрышного дела. Елизавета Макаровна... Гм... Красиво, согласитесь. А ведь была молодой, блистала, должно быть. На балах, званных вечерах, в концертах... Шучу. Глупости всё это. Время. Что же оно творит с людьми и животными, какие шутки разговаривает! Что касается Блумберга - сначала она его совсем не воспринимала. "Нахал какой-то", - бурчала себе под нос, сплёвывая под ноги. Шучу. Просто думала потихоньку. Блумберг постоянно давал повод - то уснёт в плаще, то краски напьётся... Это же у него с молодости, пороки эти все, привычки нехорошие. Елизавета Маркеловна даже говорила Надин: "Наталя, он тебе не пара... Напьёшься ты с ним краски!" Шучу. Нахлебаешься лиха - вот как она говорила. И уничижительно щурилась всю дорогу. "Люблю, видимо", - возражала Уфимцева. - Он лучший из худших на свете, да и детство давно закончилось, не хочу на вашем с папой горбу сидеть!" Вот так и пустили всё на самотёк. Началась взрослая жизнь. Блумберга и его животных. Представляете, каково это - жить чужой идиотской жизнью? Шучу. Сперва всё шло более-менее, чинно где-то даже. Но когда он начал гадить в гостиной. Кот. Не нынешний, а самый первый, шкода, подлюка такая... А когда он уже изорвал в клочья все скатерти с занавесками, постельное бельё и даже кое-что из верхней одежды... Когда сам Блумберг перестал прятаться со своими красками, потерял всякий стыд, вышел из подполья... Бедная Елизавета Максимовна! Так жалко мне её прям. Как, наверное, Есенину себя и своих бродячих собак. А потом ещё этот идиотизм с термосами начался. Развилась болезнь. Очень трудно было привыкнуть, просто понять. И водой ржавой притапливали, и кочергой лечили дурака... Шучу. Свои всё-таки, родные почти. А с родными ведь как...Глядишь и глядишь на всё сквозь пальцы. Потакаешь. Так, повздыхаешь иногда тихонечко, матернёшься в усы. А в данном случае... Вы не забывайте, какое время было... Ленин только родился... Родители Есенина только встречаться начали... Шучу. Родился - и хрен с ним. И зачем я описываю эту чью-то никчёмную чужую жизнь? Из одной лишь любви к китайским термосам? Елизавета, как вас там... Фицджеральдовна, Вы меня слышите?.. У меня куча дурацких вопросов. Протяните ко мне свои костлявые руки сквозь толщу времён и расстояний!.. Шучу. Лучше не надо. Скажите лучше Блумбергу и дочке этой своей очерствевшей, отмороженной на фиг, чтоб не унывали, не злились по-настоящему никогда. Не злиться совсем - невозможно. Отходчивыми надо быть. Пускай лучше шутят всю дорогу. Как я. Шучу. Всё больше и больше. Всё сильнее и сильнее. Немного даже уже чему-то в ущерб... Некоторые всерьёз перестают воспринимать... Но чувствую - иначе нельзя. Не получается по-другому. Вероника Петровна самим фактом своего тогдашнего существования вопиет - ври, Егорша!!.. С три... с четыре короба!.. Главное - чтоб нас полюбили, запомнили... Видели во снах... Встречали наяву... Я ей обычно вторю, подлаживаюсь: "Хорошо, Олимпиада Петровна... я сделаю Вас не просто фишкой - но королевой прочих малозначительных фигур!". И опять шучу. Я не волшебник. Прочитает, конечно, человек двадцать... Подумают - нормальный ход. Хорошо слепил он эти характеры, удалось ему это как-то... хотя, в целом - дурак он и выпендрёжник, этот Егорша... Скучно ему.
   21. СДЕЛКА
  
   Один случай повторялся с Блумбергом бесчётное количество раз. Вы, наверное, догадываетесь, что речь пойдёт о китайских термосах, а так же термосах местного производства, выдутых шведскими мастерами. За всё надо платить. Я не устаю касаться этого. За продажу испорченных термосов в том числе. Конкретный случай. Какой-то заезжий русский, то ли писатель, то ли фабрикант, похожий на Ивана Крылова, прогуливался со своей бабой-содержанкой по Блумбержской-Ямской. Видит -- человек в забрызганном краской плаще вертит в руках большой, китайский, по-видимому, термос. Очень красивый, весь в узорах и петухах. "Продаёт, - смекнул толстяк (я забыл сказать, что фабрикант или писатель был очень толстый и, следовательно, тяжёлый, это будет иметь значительный вес в дальнейших событиях), - посмотрю-ка, приценюсь". Подходит к Блумбергу и говорит: "А что, любезный... сколько стоит вещица?". "25 крон", - не моргнув глазом отвечает Блумберг, а это был он. "Что-то дёшево-с, братец... как тебе, Алефтина?", - обратился толстяк к спутнице, - берём-с?". "Конечно, берём, Пупс... О-чень красивый, китайский, должно быть", - говорит Авдотья, игриво посматривая на Блумберга. Фабрикант или писатель достал чудовищных размеров портмоне, отслюнявил банкноты и протянул Блумбергу. Дело сделано. Блумберг сразу побежал в хозяйственный магазин, за краской и стиральным порошком для Надин. Оставшийся день прошёл замечательно. Даже ещё два термоса удалось украсть и один сбыть, какому-то прощелыге итальянцу, похожему на Николая Гоголя. Но надо же такому случится, что уже в мотеле, перед сном с Аграфёной, русский толстяк заглянул в термос и обнаружил, что колба не просто разбита - её вообще нет! "Как я раньше не заметил... Идиот!", - закричал он и затопал ногами. Выглядело очень смешно. Немного даже страшно. "Фёдор!.. Степан!.. Двустволку мою тульскую и крупной дроби!", - кричал писатель, уже катаясь по полу. Принесли оружие. Полили толстяка ржавой водой и отнесли в коляску, запряжённую тройкой чудесных рысаков. А Блумберг, как на зло опять вышел на панель. Уже с третьим термосом. Судьба до времени благоволила в тот день. Заманивала, подводила к катастрофе. Уфимцева сто раз предупреждала идиота -- делай паузу, давай событиям утрястись, лечь в обойму. Всё бестолку. Жадность. От неё у дураков словно крылья вырастают. Но маленькие очень. Стоит, значит, он на самом виду, в своём дурацком плаще, во рту трубка с чебрецом, в руках зелёный такой небольшой термосок... так... ерунда... Вдруг крики, страшное цоканье множества копыт по брусчатке, ветер даже, как будто. "Дави его, вот он, шведская бестия!", - кричал русский, прицеливаясь из ружья. Ружьё-то дробью заряжено, тряска не помеха. "Бах, бах, бах!!!", - раздались выстрелы. Если бы не плащ -- плохо бы Блумбергу пришлось. Плащ был очень старый, заскорузлый, пропитанный красками и потом хозяина... Только несколько шальных дробин в нос и уши залетели, остальные просто отскочили от плаща, отрекошетили в случайных прохожих, обошлось. Ну, тут началась страшная давка, и вообще непонятно что. Все навалились на Блумберга, а толстяк с ружьём - сверху... Тяжёлый, сволочь... Кто-то вызвал полицию... Подоспели пожарные... В ход пошли сапоги, дубинки, фонари, крышки от люков, ржавая, прям коричневая на этот раз вода... А Блумберг-то, Блумберг... Ха-ха-ха!!.. Он незаметно вылез из плаща и, пользуясь общей сумятицей, не забыв дать несколько пендалей купцу, убежал прочь. Идиотам частенько везёт. Мною подмечено. Я думаю, Бог их жалеет, помогает всячески... За искренность ихнюю. О произошедшем долго трезвонили в газетах... Русский толстяк задавил пятерых человек и одну лошадь... Двенадцать блумбербуржцев и один итальянец, похожий на Николая Гоголя, обратились в медпункты с ранениями дробью...
   22. ПО ПОМОЙКАМ
  
   Как же Блумберг без своего плаща? - спросите Вы. И не ошибётесь. Потому что сначала было очень плохо ему. А потом тёща с женой и говорят -- а ты походи по помойкам, может, отыщется твой дурацкий плащ... Помоек, настоящих, больших, централизованных в Блумбербурге было всего пять. Поэтому круг поиска значительно сужался. Блумберг позвал Блумберга-пса, дал ему себя как следует понюхать (при этом пёс сильно расчихался от аллергии на краску, но остался жив, застарелая астма отступила на время) -- и пошёл по помойкам. Пришлось надеть самую плохую одежду, не свадебный же костюм вазюкать! На первых трёх помойках фортуна отвернулась от наших друзей. Мало того -- они чуть не были биты местными заправилами. Если бы не устрашающий вид добродушного, Блумберга-пса, Блумбергу бы сильно досталось... раскололи бы под орех, по первое число... Так иногда говорят... Я не совсем понимаю, что всё это значит, ну, да ладно... Один страшный одноглазый вождь бомжей (а их и тогда уже было полно, и почему-то именно в благополучной суицидальной Швеции), огромным усилием воли, преодолев страх перед человеком и животным, даже запустил в Блумберга невесть откуда взявшимся стареньким бумерангом. Выручил пёс. Он подставил под удар себя. Таким образом, Блумберг не только не пострадал, но в свою очередь -- запустил бумеранг обратно. Противник был посрамлён и повержен. Пленных Блумберг не брал, такой у него был принцип, отточенный годами. Жалко, конечно, что бумеранг всё-таки опять прилетел назад (супруга вождя отомстила, должно быть) и тихонько ударил по больной печени. Но уже на излёте, несильно. Блумбергу опять поздоровилось. На четвёртой помойке к нему прицепилась какая-то древняя старуха, возомнившая себя его дочерью. Но при помощи Блумберга-пса с нею тоже было покончено. Пришлось даже делать ей искусственное дыхание, чтобы совсем не умерла. А потом закапывать в самую середину горы мусора, чтобы её старым костям было хотя немного теплее... Блумберг не зря слыл своего рода гуманистом. Идиоты-горожане об этом даже не догадывались. Так часто бывает с настоящими героями. Человека, в честь которого был назван город -- никто не знал. А кто знал - поносил. Представляете, какая чепуха? Несправедливость -- вопиющая. Но оставим это на их совести. Пятая помойка -- оказалась роковой. В хорошем смысле. Здесь Блумберг вывернул себе обе ноги и нашёл плащ. Запнулся о какую-то железяку, слишком быстро задвигал ногами, чтобы не упасть, и они вдруг вывехнулись коленками назад, как у кузнечика. Было очень больно, но видавший виды Блумберг лишь громко, мужественно расхохотался, чем до смерти напугал Блумберга-пса. Сознание слегка помутилось. Несколько раз подступала нехорошая предательская рвота... Зато когда Блумберг пришёл в себя, он увидел своего верного четвертоногого друга с плащом в зубах. Радости его не было конца! Вот так, без пожарных, без полиции, практически насухую -- провести этот день, вывернуть на последней помойке обе ноги и найти свой любимый плащ! Слёзы умиления заполнили его выцвевшие от приветливого нежаркого шведского солнышка глаза... Потом Блумберг-пёс вылизал его грязное солёное лицо, и они отправились домой. Где их, может быть, по-своему и любили, но совсем не ждали. Так бывает иногда. Не знаю, почему. Типичный английский нонсенс! Ползли мимо реки, чтоб рассказать о счастливой находке Старому Солдату. Все вместе весело посмеялись, выпили ядрёного паркетного лаку и расползлись по домам. Встретили кое-как. Отнесли спать в сарай, к курям и кроликам... "Вонючка... Объедала...", - притворно ворчала тёща. - Хоть бы ты уже не проснулся однажды". Снились... море, пальмы, грудастые негритянки...
   23. ПОЭТ И ХУДОЖНИК
  
   Кроликов, на самом деле, не было. Но вполне могли бы быть. Я сейчас о другом... У Блумберга была немецкая печатная машинка, диковинная вещь по тем временам. Блумберг обменял её на пять термосов и бабушкины бусы из акульих зубов. Он окончил всего три класса ремесленного училища (по профессии кочегар паровоза, или парохода, не помню), но был очень прилично самообразован по тем временам, даже прочитал несколько книг, среди них - басни для детей и крестьян Л.Н. Толстого, ерунда, между нами говоря, -- полнейшая. Не путайте с крыловскими - те очень достойные. Машинка была приобретена для печатания стихов на еврейском языке. А шрифт был английский. Вот мы и подошли к проблеме, к сути, к идиотству... Как печатать? Машинка, вроде, есть. Немецкая, хорошая. Шрифт английский -- тоже замечательно. А стихи - еврейские. Даже в шведском три неанглийские буквы есть, а тут вообще... Блумберг сильно горевал. Очень много думал, пытался понять... Сядет, бывало, в прихожке на пол, возьмётся руками за голову, качается из стороны в сторону -- и горюет. Животные домашние -- тоже начинают горевать, заодно. Прибегут, и давай выть, скулить, мяукать. Очень тяжёлая атмосфера создавалась. Тёща и Уфимцева давно уже перестали с этим бороться, ноги в руки -- и в огород... Или в магазин за макаронами и папиросами... О чём были стихи? Обо всём на свете -- о природе, о братьях-наших-меньших, о смысле жизненного существования в целом... Например: "Я -- Самый Лучший из людей, Меня не цените напрасно. На свете много есть б..., и это, братец мой, ужасно". Или: "Мои вы братья, хоть меньшие, я всех люблю вас просто так. Пусть ваши яйца небольшие не съест ни друг, ни съест ни враг". Вот как-то так. Возможно, полёт невысокий, согласен. Но какой слог, как размашисто!.. После трёх классов реального (или всё-таки ремесленного, не помню) училища да на старости лет! Не всякому, безусловно, даётся. А ещё, Блумберг писал картины. Маслом. Чтоб не тратить много краски -- сильно растворял её растворителем (который почему-то не очень любил, слишком резкий запах, и дёсна рыхлыми делаются) -- и таким, жиденьким, уже рисовал. Акварели в основном. На стенах, на заборах. Реже -- на простынях и пододеяльниках. Это когда домашние теряли бдительность и оставляли их на ночь сушиться во дворе. Не брезговал и чужим бельём. Вызывая, конечно, некоторое недовольство соседей... Вплоть до того, что бывал бит... Искусство всегда требовало некоторых мук и жертвоприношений, как Вам должно быть известно. Когда пишешь, особенно маслом - хочется, конечно, устраивать иногда живописные прижизненные выставки; делаешь стихи - литературное объединение создать. Собирать членские взносы, хотя бы небольшие какие-нибудь... Издавать книжки, буклеты там всякие... Ненароком познакомиться в великими русскими, французскими писателями... С китайскими тоже... Мудрецами, философами... Покорять всем этим сердца актрис и балерин, дворянок и герцогинь... Касаться кончиками пальцев королевских особ... Удивить весь мир, одним словом. Заставить его упасть к твоим ногам... Как хорошо, что в случае с Блумбергом -- это было решительно невозможно. Асоциальный тип. Зато появлялась прямая возможность продолжать быть простым, скромным, хорошим человеком. Вот, если бы не термосы эти долбанные... И не внешняя дурацкая угрюмость. Может, Блумберг был своего рода юродивым? А что... Давайте попытаемся посмотреть на вещи как раз такими вот глазами... Хотя нет. Он постоянно думал о себе, нет в этом блаженства. Плохо одеваться, не мыться, неважно выглядеть и т.п. - это лишь верхушка айсберга. И не пытайтесь даже на этом выехать! Пустое! Дудки!.. Надо всего себя отдавать Богу. Отчасти людям. Верил ли Блумберг в Бога? Молился, это да... Сокрыто от меня сие. В человека не залезешь, даже наполовину.
   24. ПРАВДИВАЯ ЧУШЬ
  
   Чай и кофе -- лучшие напитки на земле. После лакокрасочных "изделий". Так считал Блумберг. А вот табак -- вреден. Несмотря на то, что курить -- полезно. Лучше всего продолжать курить то, что все мальчишки пробуют с самого начала, в детстве -- чай, пожухлые листья, веники там всякие... газеты, туалетную бумагу (хотя какая в то время туалетная бумага... Ленин только родился... Коленкор и пакля... как писал в своих секретных стихах Пушкин). Иногда можно перебиться крошкой от сухарей, панировкой какой-нибудь, или ватой... Последнее - уже немного опасно, могут быть нежелательные последствия. Смотря, что за вата... Если чистый хлопок -- пожалуйста, сколько угодно! Вообще, смысл курения -- в самом курении, в дыме... Если гонитесь за каким-нибудь дешёвым кайфом -- пожалуйста - краска, лаки... А курение -- это да - дым, много дыма. Потому что дым -- это красиво. Плюс вонь. Любой, самый никчёмный пожарник Вам это подтвердит! Иногда Блумберг так раскуривался, сидя вечером, или рано утром на крылечке своей хибары, что они приезжали, как положено, - на пожарных лошадях, с ржавыми бочками... Дураки. Никто ж не вызывал. Этим бочкам -- сто лет в обед было, до такой степени ржавые, что у ратуши иногда собирались толпы бездельников-блумбербуржцев с протестными настроениями. Виной тому -- постоянный рост цен на колбасный сыр и растрата бургомистром кругленьких сумм на новые пожарные бочки. Пожары-то и всякие другие неприятности не один Блумберг устраивал. Идиотов хватало. Но вернёмся к курению... Блумберг презирал тех, кто курил табак, причиняя ужасный вред здоровью себя и окружающих. Он считал, что тёща и Надин своими папиросами просто губят его и его домашних питомцев. "Моё терпение скоро лопнет, - с улыбкой говаривал он, смазывая по ночам свой большой чёрный пистолет, - вот достану нехватающие детали, приведу своего маленького друга в порядок... Попляшете же вы у меня!" Но, зная Блумберга, можно было не волноваться. Добрейшей души идиот, он не мог причинить никому зла. Сознательно. В невменяемом состоянии, в приступе -- другое дело. Поэтому тёща и Уфимцева курили, как ненормальные, без опаски... Готовые папиросы покупали. Предпочитали английские, или с русской махрой - воронежской или тамбовской. Я говорил уже -- у всех блумбербуржцев была в крови хотя бы капелька русской крови. Не знаю почему. Возможно, это пошло со времён Рюриков и Рюриковичей, которых русские княжить вызывали... Значит, по логике вещей, должна была быть и обратная связь, зависимость. Русское в Швеции. И даже в Нидерландах. Тут ещё надо Петра Первого упомянуть... Хотя при нём только начинали курить, головами рискуя... Постойте!.. Это что же получается... Значит при Рюрике -- тем более?.. Ерунда какая-то... Неужели так долго индейцы курили одни?.. И картошку ели в одиночестве... Чушь. Но очень похожая на правду. Правдивая чушь. Что это я всё о курении... Существует много чего другого полезного и интересного. Например, зайцы. Их было пруд-пруди в Блумбербурге. Они холодными зимами на помойках кормились. А летом -- на огородах. При этом, убивать и просто даже сколько-нибудь притеснять зайцев, было настрого запрещено. Городским Законодательным Собранием. И другими органами. Ещё бы -- ведь даже на гербе славного города красовался белый, упитанный Заяц. Или Зайчиха. Чем ещё славился город? Своими катакомбами. Из каждого сарая и погреба шёл подземный ход куда-то. Проверять куда - было опасно - угроза обрушения нависала... А вот на чердаках, в мезонинах и в чуланах - их, катакомб, почему-то не было... Там можно было лазить сколько угодно... И на четвереньках, и ползком... Появилось желание - лазь, нет - нет. Тут на добровольных началах пока ещё... А там... может и запретят, или налог придумают... Казна-то пуста, казнокрадство кругом...
   25. БИТВА
  
   А то ещё вот тоже случай... В Блумбергбурге был один знаменитый на всю округу пивной бар-ресторан - Блумбергбир. Среди завсегдатаев его было много "голубечиков", и местных, и из Нидерландов. Я говорил, среди них встречались даже полицейские и пожарные. Ну, неправильные такие люди, что с ними поделать. Это мы с Вами так снисходительны. Блумберг и старый Одноногий Солдат были другого мнения. Они всячески отстаивали свою натуральность и право на то, чтобы пить пиво в традиционной обстановке. В первый понедельник каждого месяца, они брали клюшки для гольфа, одевали чулки на голову и шли в Блумбергбир. Их там никогда не ждали, потому что побаивались и предпочитали не травить душу, заранее думая об ужасном. Случилось так, что в одно из воскресений Солдат приболел ветрянкой, или даже свинкой, и не смог пойти на "акцию", как они это называли. Блумберг сам от себя не ожидал, что всё равно не струсит и пойдёт один. Надел новый тонкий чёрный чулок на голову (их как раз только начали выпускать во Франции, в Париже, кажется, и подруга прислала Уфимцевой несколько пар, для ознакомления), взял клюшку, большую банку краски для куражу, несколько китайских петард и отправился на дело. Подошёл к пивной, глотнул краски, спрятал банку за дерево, чтобы потом отпраздновать победу, набрал в лёгкие побольше воздуху и вбежал внутрь заведения, уложив одним ударом двух швейцарцев, или охранников, куривших на входе, кто там они были, шут их знает... "Вырубайте музыку и молитесь своим богам!", - закричал Блумберг и пошёл работать клюшкой. Это очень опасное оружие, Вы должны если не знать, то хотя бы догадываться... Блумберг крутился, как мог, чисто белка в колесе!.. Крики и стоны стояли ужасные... "Вот вам, петухи проклятые, содомиты вы страшные!", - подбадривал он себя что есть мочи. Ему тоже доставалось бутылками и стульями по голове, по хребту, но странное дело - он не чувствовал боли. Вот что такое одержимость, уверенность в правоте своего дела. Увлечённым быть хорошо, интересно, часто полезно для Общества. Вы должны были это впитать с молоком матери, понимаете о чём я. Но вдруг, в какой-то момент, "голубцы" начали одолевать, взяли Блумберга в колечко и даже повалили на пол. "Уфимцева, выручай... Погибаю!", - взмолился он, теряя сознание. Никто не успел досчитать и до десяти, как его молитвы были услышаны. Наталя вломилась в пивную прямо через стену. Фурией она бегала туда-сюда с тремя сковородками в руках. С ней был преданный Блумберг-пёс, он был встревожен и зол не на шутку, глаза его метали молнии. "Голландцы" оставили нашего несчастного героя в покое и рванули к выходу. Но там их уже ждали полиция и пожарные. Часть из них, правда, была на стороне содомитов, но Уфимцева чем-то подкупила их... Скорее всего очень полезной икрой страшных, лысых рыб... Всех повязали и отправили в околоток. Благодаря этим событиям содомиты начали массово покидать Блумбербург. А затем и всю Западную Европу. Новый бургомистр, хотя в душе, негодяй, и симпатизировал им, пострадавшей стороне, был вынужден наградить Блумберга званием Почётного Гражданина и кругленькой суммой. Разумеется, всё ушло на краски. Да, ещё пришлось заказать у подруги новые чулки. За те Блумбергу здорово досталось. Он стерпел, ибо был благодарен. Солдат сильно расстроился, что невольно подвёл друга... "Дурацкая свинка!.. Чуть-чуть друга через неё не лишился!", - неустанно повторял он себе под нос. Блумбергу-псу накупили паштетов, потрохов там всяких, костей, всего-всего... А Кота наоборот - чуть не наказали. Потому что коты должны предчувствовать беду, по крайней мере за день-за два... "Што ш ты, петух голландский, не предупредил меня, подвёл, собака", - гладил его Блумберг. Когда страшное позади, оно чаще всего смешным становится.
   26. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
  
   С Блумбергбир вообще было много всего связано. Именно сюда Блумберг зачастил по окончании школы. До этого стеснялся, пил дома. Здесь же, к примеру, сыграли ихнюю с Уфимцевой свадьбу... БольшАя драка была... Об этом даже в жёлтой прессе две недели подряд трубили... Потому что жертв было очень много. Обычно, ну, один человек, ну, два... А здесь - целых 50! Славно погуляли. Иногда, по старинной привычке, Блумберг захаживал в заведение, пропустить пяток кружек, или стаканчик, но, сами понимаете, - его всё это уже давно не торкало... Иногда заходил по делу, посудачить со знающими, бывалыми людьми о термосах. Городок небольшой, все на виду, закупил какой-нибудь хозяйственный магазинчик с десяток китайских термосов, продал тем-то и тем-то... живут там-то... А то Вы не знаете, как у бабушек и алкоголиков дело поставлено - всегда в курсе всего. Блумберг за это их не бил, даже наоборот - наливал большую кружку эля. Ерунда, совершенно бесполезно, но всё равно лучше, чем в глаз получить. Блумберг был не только Блумбергом и пугалом на огороде, он ещё был несостоявшимся боксёром... Опасная вещь... Ущемлённая гордыня, невысказанность, или недосказанность. Да, представьте себе - с 25 до 30 где-то лет, Блумберг боксировался на улице, на специальной площадке недалеко от Блумбергбир. У него было такое лицо и такие мускулы на руках и ногах, что многие заранее обходили стороной, боялись. Он тогда ещё не был идиотом, и с ним было чрезвычайно трудно иметь дело. Смельчаки, правда, тоже находились, особенно среди тех, кому в кулаки были аккуратно вшиты специальные железные пластины. Но Блумберг и их не боялся. Он много и удачно работал коленками, поэтому ему было всё равно. Почему же пришлось уйти из этого прибыльного любительского спорта? Всё очень просто. Однажды к нему подошёл худосочный мужчина в "бабушкиных" очках, очень похожий на Джона Леннона и сказал, прямым текстом: "Не будешь ложиться под наших ребят - сделаем раньше времени идиотом и похитим Уфимцеву". Блумберг призадумался. Всё это не входило в его ближайшие жизненные планы. Пришлось уйти. Не проигрывать же бои за ломаный грош? А тут как раз термосовая тема подвернулась, посоветовал один старый моряк из Ливерпуля... или Гамбурга... не важно. "А зачем разбивать колбы?", - наивно поинтересовался тогда Блумберг. "Ты что, в самом деле не понимаешь? - усмехнулся моряк, внимательно окидывая Блумберга вороватым, масляным взглядом, - Просто так, чувак!.." И началась новая жизнь. Очень скоро Блумберг достиг в этом деле поразительных высот, и даже создал монополию на свой странный, по истине идиотский бизнес. Было два-три серьёзных конкурента, которых пришлось устранить физически. Мучила ли Блумберга совесть, снилось ли что-то там такое по ночам? - ерунда! Конечно, нет. Потому что я пошутил просто - никто никого не устранял! Просто надавил морально хорошенько куда надо, на селезёнку, например... Всё равно она не нужна... Но было немного больно... И те сдали свои позиции. Хуже обстояли дела с пожарными и полицией. Они всегда приезжали не вовремя. К тому же, среди них было много "голубцов", а их очень трудно подкупить... натурой разве что... В общем, Блумберг крутился, как белка в колесе. Справедливости ради - денег в семье поприбавилось. Подумывали уже о парочке новых чуланов и втором мезонине... Напомните мне, кстати, что там ещё у них было - сарай или подвал?.. То туда, то сюда Блумберга за краской посылаю... Вспомнил - сарай!.. Подвал Блумберг только собирался вырыть... Домашние ожесточённо сопротивлялись - зачем нам яма в прихожке? Дурак, што ли.. "Хозяин я, или нет, во концофке!", - парировал Блумберг, в душе понимая, что они правы - яма ему тоже была не нужна. Разве что капусту в ней солить, или кроликов из сарая перебазировать?.. На фига?
   27. МУЗЫКА
  
   А ещё есть чердаки. Там собирают всё ненужное, целыми поколениями. Чтобы однажды, правнук нашёл в куче пыльного мусора что-то прадедушкино и воскликнул: "Эврика!" Поговорить, что ли, о музыке напоследок? Подвожу Вас и себя к логическому концу повествования. Стоит ли говорить, что о "Битлз", тем более обо всех остальных, ливерпульские и гамбургские женщины о ту пору ещё и не мечтали даже. Их и самих-то тогда ещё не было в живых... А Блумберг в Блумбербурге уже жил серьёзными, немного тревожными, но всё же приятными предчувствиями "Ливерпульского Нашествия". Он досконально почти изучил Баха, Бетховена, не говоря о Мендельсоне... "Битлз" ему только начинали потихоньку сниться. "Музыка - это моё всё", - любил он повторять, с разными ударениями. Ну т.е. иногда можно было подумать, что вся Музыка - принадлежит ему. И здесь опять разночтения - просто принадлежит, или он её всю написал... Короче, ерунда какая-то получается... Вот, кстати, для того как раз Музыка вместе с другими искусствами и существует - чтобы можно было хоть что-то нормально, краеугольно выразить, слегка валяя дурочку одновременно... Такие вот стоячие сиськи, как говаривал Прадедушка Ися... В детстве Блумберга даже чуть не научили играть на флейте, или на рожке каком-то пастушьем... Никто не мог представить, даже на минутку ужаснуться, что он посвятит свою жизнь краске и термосам! А если бы и смог - знаете, что бы ему накрутили-оторвали? Я даже не могу на бумаге такое вслух написать... В конечном счёте, однажды, вот какая нелепая история приключилась. Краски в продаже стало не хватать, в смысле ассортимента. Два очень больших русских завода - самарский и урюпинский - закрылись. Началось с забастовок, как в Чикаго. Только в Чикаго ими же и закончилось, а русские всё, как водится, на самотёк пустили. Либо пан - либо пропал. Это уже польско-украинское немного, через-чур сомнительное, но суть более-менее выражает. Так вот. Мало стало краски и выбор ужасно бедный. В основном Бельгия и Голландия. И втридорого. А ведь эти наркоманы и педе-меньшинства - ни хера делать нормально не могут, кроме зажигалок "Крикет" и авторучек... Им бы только на гитарах на улицах бренчать да ногти с волосами отращивать! Негодяи... Блумберг приблизительно так и подумал, по тому же пути мысли выстроил. Вот и растеклись они туда-сюда. В том смысле, что задумал он купить гитару, бренчать на ней днями и ночами и ни фига больше не делать, не вносить никакую лепту в общественное бытие и сознание. Ну, то есть совершенно бесполезным стать, не производить ничего, не воровать даже, прекратить какое-либо обращение термосов и денег в Блумбербурге. Поймали его на крючок эти педе-либералы. "Да здравствует Моя Музыка", - подумал Блумберг и пошёл в музыкальный салон на улице Привидений, 231... угловой там дом... сразу после прачечной, нотариуса и зубного кабинета... Заходит - и говорит: "Мне самую дорогую и хорошую из дешёвых плохих гитар!" "Хорошо", - говорит волосатый продавец с голландским акцентом. - "Где будете играть - на улице, в переходе, или в помещении, на кухне, например?" "Ты мне тут зубы не заговаривай, я, может быть, будущий виртуоз и композитор!", - воскликнул Блумберг. Положили что-то в коробку, Блумберг заплатил и ушёл, гордо задрав голову и плечи. Пришёл домой, открыл - а в коробке дохлая змея небольшая... Ужик, но всё равно... Прям сон какой-то, не правда ли? Я, например, тоже очень удивился, услышав про такое. Воистину чепуха. В канализации - да, плавают... Пугают людей иногда, головку из унитаза высунув... Но чтобы в музыкальном салоне, лучшем в городе... Не верьте им никогда, западным европейцам. Восточным тоже. У них одна затея - погубить всех нас.. Русских, евреев... Блумбергу, почти шведу - и то нормально жить не давали!
   28. СТРАННОСТИ
  
   Почти у всех - странное такое в голове бывает... Идёшь выбросить мусор, и вместе с мусором вдруг выкидываешь ключи, или часы, например... Носовые платки, деньги... В общем что-то такое, что выкидывать вовсе не надо, порой даже категорически воспрещается. Вот это "категорически" и срабатывает почему-то сильнее всего. Неудержимое, страшное желание прыгнуть с высоты рассмотрим ниже... С Блумбергом такое бывало редко, а вот с Уфимцевой - постоянно. Как бы он её не ругал, не обзывал, не грозился поставить в угол - всё бестолку. Однажды, Надин даже выбросила Кота. Он крепко спал, совершенно не двигался долгое время, и она решила, что он умер. А зачем держать в доме мёртвое животное, верно, Вить?.. Это ещё ничего, это нормально. Не диагноз. Зато, как-то, она покусилась на любимые, очень добротно сработанные колготки Блумберга. Взяла их зачем-то в руки, хотя думала о мусоре, шла к ведру... И выбросила... А соседи тут же, как назло, своего кучу навалили.. Конечно, всё перемешалось... Три дня копались в мусоре, от зари до зари. Просто идиотизм какой-то... Извазюкались только все с ног до головы - никакого результата, пропали колготы. Как сквозь землю провалились... Наверное, подобрал кто-то расторопный, хорошая вещь... Сейчас уже таких не делают...
   Есть и ещё одна, в чём-то родственная фигня. Вот смотрите Вы с балкона вниз, и хочется Вам почему-то, мягко говоря, спрыгнуть... Сигануть, гикнуться вниз... Если более грубо... У Вас ёкает внутри, страшно, уже почти что больно, а хочется, затягивает воронка... Наверняка с Вами и Вашими родственниками такое бывало, и не раз. Знайте - Вы больны, у Вас шизофрения. Поздравляю. Ха-ха-ха!!.. Не бойтесь - это нормально. С тёщей Блумберга такое тоже постоянно бывало. Скажем, залезет она на дерево, переползёт от ствола на какую-нибудь толстую безопасную ветку, и давай кричать: "Па-ма-ги-те-е-е!!.. Падаю!.. О-чень мне здесь высоко!!" Блумберг с Наталей тут как тут, с большим одеялом... Они его даже держали прям в сенях, чтобы всегда под рукою было. А тёща, старая перечница, как ни в чём ни бывало, - перелезает опять на дерево и спокойно спускается вниз. "Как вам не стыдно, мама... нахалка вы такая... падали бы уже... Не видите разве, что мы приготовились как всегда?", - говорит Блумберг. А сам думает: "А если... О-о-о-о, а если в последний момент убрать одеяло... чтоб... и подложить ещё чего-нибудь... Железок каких-нибудь... М-да-а-а-а...". И губы пересохшие облизывает... И капельки пота на лбу проступают... Вот так вот. Такие вот мы. Не станем лицемерить. Это нормально - таковы механизмы нашей психики. Учёные бьются, бьются, ночами не спят... Какую бы новую ахинею придумать, какой кучерявый тезис выдвинуть?.. на соискание какой премии, какого гранта... Нахалы. Всё, Вить, так просто! Ну что ещё... Бывает ещё у нас с Вами такое... Вы любите человека, а Вам его прибить хочется. Прям тут, на месте. Что-то он, любимый, всё время не так делает. Привычка какая-то у него, мелкая, незначительная совсем, вроде, но чрезвычайно дурацкая и неприятная. Я не профессор психиатрии, хотя мог бы запросто им быть, с моим-то знанием людей, случаев, с тем, что мне уже большая куча лет... Однако... Феномен прост, как яйцо. Любя кого-то - мы любим, прежде всего, себя, продолжаем любить, как бы, понимаете... И если что-то не по нам, ну терпеть мы этого не можем, то, при наличии в душе свободного, пустого, лучше сказать, места (мб 150-200 достаточно), происходит вот это электричество... Если любовь вообще слабовата, только мозгом управляется - можно прям до ненависти доходить. Из-за мелочей этих повторяющихся без конца. Вывод: берегите друг друга, любите сердцем. Которому не прикажешь. Мы можем только желать этой любви, просить о ней. Давайте пробовать. Сам не плошай, а на Бога надейся. Слушайтесь, пока я в силе, мотайте.
   29. РЕБЁНОК
  
   Банка была одна. Пили по очереди. Блумберг и Старый Солдат. На площади Привидений, кроме голубей, никого не было. Смеркалось. "Где все?", - спросил Солдат Блумберга. "На речке снимают кино про лысых рыб, все пошли туда, массовка", - ответил Блумберг. "Они дураки, это неинтересно... Меня снимали в художественном фильме, про войну, и то было скучно, по десять раз одно и то же!", - выкрикнул солдат, падая на брусчатку. "Надо же было так напиться в свой день рождения!", - усмехнулся Блумберг, - Самое время покурить чаю, поговорить о женщинах, о детях... которых у нас не было... А почему, кстати?.. Что-то здесь не так?.. Надо ещё раз допросить Уфимцеву... Почему это я без детей и внуков старость встречаю?" Блумберг довольно легко для его лет и комплекции взвалил Солдата на плечо и зашагал в сторону дома. Их встретили неприветливо. "Зачем ты его притащил, нахал такой". - спросили Наталя и тёща в один голос, - Ещё один рот, и спать не на чем... Твои четвероногие твари всю нашу мебель погрызли!" "Всё ваше бельё, а не мою мебель... любят бабы преувеличить, хлебом не корми", - сказал Блумберг, отстраняя их ногами и проходя вглубь жилища. Он скинул солдата на свою кровать, отстегнул его деревянную ногу и сунул её под подушку. Подушкой была куча разноцветных тряпок и подгузников. Блумберг посмотрел на них и вспомнил... "Надин... Поди-ка сюда... Я давно хотел тебя спросить - где все наши дети и внуки, куда ты их подевала, пропащая твоя душа?.. В глаза мне смотри и не моргай так часто, индюшка лукавая!" "Ты неспособен иметь детей, нахал, и сделал всю мою жизнь несчастной", - ощетинилась Уфимцева. "Ах, да... Забыл. Извини", - вздохнул Блумберг, прилёг рядом со Старым Солдатом и тут же уснул сном праведника. "Сколько денег уходит на его проклятую краску... Мы уже десять лет не платим коммунальные платежи... Нас могут выгнать на улицу!" - запричитала тёща, - Давай убъём их обоих, и дело с концом... Подгузниками придушим... Кстати, откуда они у нас?". "Мама... У меня родился ребёнок... Только никому не говори... Я не хочу, чтобы Блумберг сызмальства поил его красками... Он же идиот, не забывай". "Откуда ты знаешь, что ребёнок нормален... И вообще, где ты его прячешь?". "На чердаке, мама, - ответила Уфимцева дрожащим голосом, - Ему там хорошо... У него много мягких игрушек". Тут она не выдержала и разрыдалась. "Я всё слышал! - закричал Старый Солдат, - Вы обманываете моего лучшего друга!.. Зачем это вам?" "Пошёл на фиг... Спи давай... алкоголик проклятый". - прошипела тёща, - Скажи спасибо, что принимаем тебя, нахала, в своём доме!" "Увы... Уже не алкоголик... Ваш мужчина подсадил меня на масляные краски... Бедные мои печёнка и почки... и всё остальное... мочеполовая система, например... Она сходит на нет!". "Какие ещё у тебя там системы, выдумщик!.. Вы оба ни на что не способны, ты и твой лучший друг". "А откуда же тогда мальчик?". "Не мальчик, а девочка, нахал такой!..", - закричала Уфимцева, - Это совершенно случайно получилось, когда я уже не чаяла... В молодости доктор сказал нам, что мы не можем иметь деток, и я ему, нахалу, поверила". "Если ты, старый негодяй, сейчас же не уснёшь, я вызову пожарных и полицию... Они польют тебя ржавой водой и всыпят хорошенько, объедала", - встряла в беседу тёща, - И держи язык за зубами... Вторую ногу оторву на фиг". Могла и вызвать, кстати... Она, хоть и была глуха, как тетерев, но слова на ветер редко бросала. Приехали бы, устроили спектакль со своими клетками... Наверное, даже в одноместную бы посадили... Изверги... В обнимку там стоять, затекать... А если приспичило?.. Солдат поглядел на спящего Блумберга. "Спи, дорогой товарищ, спи, набирайся сил, они тебе ещё пригодятся... с этими дураками всеми... Боже мой!.. Как живём..." Блумберг пожевал во сне обветренными губами и повернулся на другой бок.
   30. РУСАЛКИ
  
   Однажды, случилось предвиденное - лысые слепые рыбы ушли на нерест, то ли в горные речки, то ли в мировой океан. А русские заводы просто-напросто перестали выпускать любимые Блумбергом марки красок. А Уфимцева, к тому же, захотела родить второго маленького ребёнка. Всё это тяжким грузом навалилось на Блумберга. "Какой гнёт! - возмущался он, - Сдюжу ли, смогу ли устоять?" "Не хнычь, нахал, - утешала его тёща, - Такому нахалу, как ты - всё по плечу... Возьми же себя в руки, боксёр недоделанный". Грустный Блумберг брал по привычке удочки, донки, небольшой невод и брёл на реку, к Старому Солдату. Дружба - великая вещь. Если уметь её правильно употребить. Вместе они шли на берег, собирали в кучу высохшие вонючие водоросли, гнилые останки кораблей (на одной из окраин Блумбербурга, Блумбергривер, конечно же, впадала в мировой океан, это же Швеция была, не Германия какая-нибудь материковая, совсем забыл предупредить), переживших страшные, должно быть, и всегда такие нелепые, дурацкие кораблекрушения, и разжигали небольшой 6-тиметровый костёр. Раскуривали трубки с чаем, садились, слегка прижавшись друг к другу (чисто дети) на песок и глядели куда-то далеко-далеко в море, словно их томило какое-то странное-престранное предчувствие... Размеренно покачиваясь из стороны в сторону, они негромко рыдали... Что-то очень хлипкое творилось в их не до конца, видно, всё же, очерствевших, израненных суровой жизнью душах... Большие белые птицы нервно, испуганно сновали над ними. "Сходил бы за ружьём, один ствол, похоже, у ней всё ещё рабочий... постреляли б в этих дурацких птиц... было бы хоть немного повеселее, - говорил Блумберг Солдату, но тот лишь сильнее хмурился в ответ... В этот день всё повторилось, кроме одного - не было птиц, огромнейшая Тишина буквально звенела в ушах. Вдруг в море, недалеко от берега, показалась человеческая голова с длинными женскими волосами... А вот ещё одна... Три, четыре... пятнадцать! Блумберг вздрогнул и выронил трубку изо рта. Он вдруг догадался, что это было стадо русалок, и что приплыли они отнюдь не просто так. "Мы пропали, и мы спасены! - закричал Блумберг в мохнатое ухо Солдата. - Сбылось пророчество старого Карлсона!.. Готовься к своему последнему путешествию... Короткому, но чрезвычайно яркому". Солдат не ожидал всего этого, поэтому он повалился на бок и задрыгал своей одной ногой (деревяшку-протез он как на зло сегодня забыл дома, был совсем безоружен и очень уязвим). Русалок также заметили пограничники на вышках. Прозвучал сигнал тревоги. На старых, видавших виды телегах, начали подъезжать военные, полиция и пожарные... "Мы успеем! - закричал Блумберг Солдату в другое, не менее мохнатое ухо. - Уплывай пока один, я немного прикрою!" Солдат перестал дрыгаться, вскочил на ногу и запрыгал к воде... Раздались пулемётные очереди. Пулемётов в то время ещё не было придумано, поэтому Блумберг очень сильно удивился. Он выхватил из резинового сапога кочергу, метнул её в какого-то полицейского, попав ему как раз по башке, и тоже изо всех сил бросился к воде... Солдат уже подплывал к русалкам. На берегу появились Уфимцева с тёщей. "Возвращайся немедленно, нахал!.. Я тебя люблю, а они нет!", - закричала она нечеловеческим голосом, и Блумберг поплыл в два с половиной раза быстрее... "Истеричка... Все вы сволочи и ждёте моей погибели!.. Мне надоело быть подопытной Белкой в вашем дурацком колесе, слышите вы все, сумасшедшие идиоты!.." - прокричал Блумберг, подплывая вплотную к русалкам, - Вот это бабы... Слышь, Солдат... А ты хмурился целый день!.. Делай, как я!.." Стадо поплыло на Юг.
   ЭПИЛОГ
  
   Ну, вот и всё. Будете слать письма, советовать продолжить - прислушаемся. Ошибки какие-нибудь, орфографические там, с запятыми что-то не так - известите, не поленитесь. Бессмыслицу обнаружите - не удивляйтесь. Я, Вить, не писатель, я только учусь. Войдёт ли всё это в анналы? - полагаю - да. Прям с ошибками. Насчёт Блумберга - Блумберги жили, живут, и будут жить среди нас. Скажу больше - такие люди нам очень нужны. Без них неинтересно всё, не по-настоящему... Сколько же было выпито кофе с чаем, пока я набирал эти нетленные строки, сколько сигарет искурено!.. А краски сколько ушло... У Блумберга, я имею ввиду... Сам-то я подвязал пока, с красками череповецких заводов... Сроднился я с ними, с Блумбергом, и даже с Уфимцевой, сблизился, скрывать не стану. Вот она Вам, подлинная любовь. А Вы спрашиваете - существует ли? Нетрогательная такая, без голландских тюльпанов и петухов, без соплей почти... Любовь. Вот Вы почти каждый день спускаетесь в метро, крутите головой, тик у вас нервный, по-другому не можете, или крутите специально... Не важно... Полметро взасос целуется, а дать им волю, так и остальное начнут вытворять... Невоспитанный у нас народ! Плевать всем на всех! Блумберг был не такой. Кругом шероховатый, заноза - он не был равнодушным к чужой жизни, будь то пожарный, или полицейский, или кандидат психиатрических наук какой-нибудь... Вот бы чему поучиться! Или Вы предпочитаете оставаться нахалами? А любовь к животным... А память детства... А стиль?.. Нет, Вам с нами далеко до такого идиотизма! Особенно нам. Потому что мы хуже. В своей надежде быть здоровее. Существовал ли Блумбербург, его Площадь и Парк Привидений, пивная Блумбергбир, речка Блумбербуржка с толстыми, белыми, лысыми, противными, слепыми рыбами? Отвечу по-еврейски - а существует ли Швеция? Или, тем более, Голландия? Шут их знает. Говорят, что да. А как там на самом деле... Не берусь судить-рядить, не присяжный заседатель. Да... и - ещё раз - не ищите сходства моих характеров и событий с подлинными людьми и событиями, тоже моими, нашими... Напрасный труд. Сначала я имел кое-кого ввиду, но потом всё вышло из-под контроля. Мои герои надели свои костюмы и оставили меня сторонним наблюдателем. Я даже сам не ожидал, что так бывает. Только слышал. Я говорю - серьёзной прозой ещё никогда не занимался. Это очень просто и очень тяжело оказалось. Я вставал в пять утра, прогревал станок и говорил - будь что будет! И ничего другого! Надо отметить, что при всём том, я являюсь убеждённым противником "чистого искусства". Это полная чепуха, такого не существует. Хотелось бы, конечно, рисунков... Смешных таких, реалистичных акварелек... На каждую страничку. Или через одну... Чтоб книжка не такая тонкая была и вообще... Так прикольнее, интереснее. Может, ещё поищу кого-то толкового, с твёрдыми руками и головой... Можно ещё мультик снять. Для совсем взрослых. Добавить пару-тройку известных сцен и... Возможно, всё ещё впереди. Впрочем, нет. Не надо ничего такого... Старики и дети... Они наверняка тоже захотят прочитать! Проработать бы всё хорошенько, взрыхлить, прополоть, удлинить слегка... Но дело в том, что меня ждут песни. Днями, месяцами, годами даже. Надо же совесть иметь! Да и отвернутся всё может от человека, если он не уделяет, побаиваюсь... Хорошего понемножку. Так, Вить, говорят? Что ж... За сим кланяюсь и желаю... Счастья Вам, пробуждения талантов! В то же время - душевной радости, покоя. И, конечно же, - Удачи, Дорогие мои прочитатели! Ваш Егорша.
  
   The HAPPY END
  
   ОБ АВТОРЕ:
  
   0x01 graphic

Егорша Валерьянович
Родился в 1969 г. В Москве, в добропорядочной семье. Пишет замечательные стихи и исполняет их под гитару.
Произведения, предлагаемые к прослушиванию по ссылке, отобраны

специально в ключе "БЛУМБЕРГА". Инджой Зэм!!.. http://vkmonline.com/users/profile/663894

   [email protected]
  
  
  
  
  
  
  
  
  

БЛУМБЕРГ

  

35

  
  

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"