Аннотация: То, чего мы так рьяно желаем, не всегда способно принести нам удовлетворение. За преступлением следует наказание.
"Вор"
(2 октября 2013 год)
Во дворах ютилось меланхолическое преддверие осени. Люди поспешно забывали о существовании лёгкой одежды, и всё чаще надевали стильные, недорогие куртки и однотонные кофты. Я сегодня вышел на улицу исключительно ради улаживания нескольких рабочих процессов, в частности, совершение покупок для моего заказчика. Список невелик и всё умещалось на одну сторону листка в клеточку, но и к этому я привык подходить с ответственностью и скрупулёзностью. Должен признаться, что моя ответственность - это лишь повод показать работодателю, какой я способный и нужный работник, но при этом оставаясь при своих мнениях и нравах.
Не люблю менять работу. Все мои поиски заканчиваются тунеядством и душевным порабощением госпожи Лени. Я мог залезть в долги, жить при пустом холодильнике, отправиться в путешествие ради шанса найти деньги на дороге, лишь бы только не переживать поиски новой работы, а также первые рабочие дни в новых коллективах. Я всегда считал, что мои неудачные поиски работы - это сглаз. Или мне просто удобно было так считать. Однажды, рассказывая об этой проблеме другу, я услышал от него определённую мысль: "Друг, это не сглаз. Это привычка!". Запомнились эти слова, но не принимались они в моей душе, как фундамент правдивости этой проблемы.
Хорошо, что теперь работа имелась, и я исправно трудился на благо кошелька своего хозяина. До полудня я должен был совершить покупки и поспешить к Фёдору Ивановичу, моему директору. Отставной подполковник не любил ждать, и в свои 54 года обладал весьма склочным, бескомпромиссным характером. Много раз слышал вопрос от приятелей, частенько расспрашивающих о моей новой работе: "А зачем ты тогда у него работаешь, раз он такой "зверюга"?"
Правда в том, что 21 век, в котором мне выпала честь жить, - это то время, когда человечность вполне заменяется целесообразностью и выгодой. "Пусть он хоть по полу катается, и бьётся в безудержной кататонии. Главное, чтоб платил исправно!" - часто повторял себе я, мотивируя тем самым себя на дальнейшее сотрудничество с ним. Выглянув с балкона, я осмотрел прохожих. Преимущественно, одеты они были тепло. Раскидистая желтеющая листва лип высилась над трамвайными путями теневым сводом, создавая в голове добрую память о родных улицах. Важно хранить подобные моменты. У памяти человеческой, к сожалению, много врагов, медленно, но уверенно подтачивающих её. В их числе неумолимое время, по зёрнышку выметающее из кладовых памяти многие интересные и поучительные факты из прожитой жизни. Новые события и новые впечатления порой невольно заставляют нас по-иному осмысливать пережитое, и тогда дела давно минувших дней начинают вдруг представляться нам несколько в ином, чем прежде, свете. Плакать от ностальгии для меня не единичный случай умонастроения. И осень - главный раздражитель моей ностальгии.
Одеваясь теплее, я ещё раз вспомнил, как свежо и многообещающе начинался сегодняшний день. Золотое солнышко только поднималось над высотными домами, создавая из остатка ночи тёмно синие продолговатые ленточки.
Захватив список с наименованием товара, я не решился надеть куртку, да так и вышел, в лёгкой кофте, доверившись увиденному утреннему солнцу.
Всегда с интересом наблюдал на лица проходящих мимо людей: все заспанные и злые. Такое впечатление, что большинство из них возвращаются с изнурительного побоища. Бывало, что и я, в утренней меланхолии, брёл уныло на работу с подобным выражением лица. Но, это даже не утренняя депрессия, а скорее лёгкая задумчивость на фоне хронической усталости.
Помнится, неподалёку от масштабно раскинувшегося машиностроительного заводика, чуть далее южного базара, я видел когда-то строительный магазинчик. Именно туда и решил отправиться, хотя и знал аналогичные магазины, находящиеся намного ближе по моему пути.
Холодный ветер кидал в озноб, и я ускорил свой шаг, чтобы окончательно не озябнуть. Проходящие мимо меня люди были одеты по-разному, но и при сегодняшней погоде, находились "смельчаки", расхаживающие по мокрому асфальту в облегающих безрукавках, коротких шортах и пляжных тапочках. Я даже как-то заговорщицки улыбался, когда видел подобное шествие навстречу вирусным инфекциям. Коротать время пути я умел двумя способами: тщательно рассматривая всё вокруг, размышляя о чём-то, опустив взгляд или разговаривать с кем-либо по мобильному телефону. Мне всегда казалось, что второй способ действовал на меня положительно и в глазах окружающих я был востребованным и нужным человеком. Да, я нуждался в признании, хотя, Борис Пастернак про меня сказал бы: "Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех".
Магазинчик был весьма скромный по размерам и дешевизне вывески, но характерно выделялся среди рядом стоящих довоенных бежевых жилых построек. На голубой вывеске большим шрифтом было написано "Строй с нами", а справа от названия размещена фотография усатого зрелого мужчины в красном комбинезоне и кепке того же цвета, на раскрытой его ладони виднелся белый кирпич, будто поднос с яствами.
Уверенно я зашёл внутрь, аккуратно переступив через довольно высокий деревянный порог. Вдоль стен висели белые решётки с неаккуратными крючками, на которых находилась немалая часть представленного товара. Недолго думая, я стал по листочку собирать в покупательскую корзинку нужный мне товар. С одних крючков я снял энергосберегающие лампы, что так плотно вошли в нашу жизнь, с другого крючка я снял последний двухсотсантиметровый резиновый шланг, два металлических хомута и 5 штуцеров. Немного далее мне понадобились двухместные розетки, пистолет для пены и разные мелочи. Возле кассы в хаотичном порядке ходили недовольные покупатели, ожидая продавца. Шумиху поднимали, уже выделялись инициаторы. Я тихонько толкнул рядом стоящего мужчину, что скрестив руки перед собой, молча смотрел на панораму днепровского быдла и спросил:
- Извините, а где продавец?
Тот окинул меня высокомерным и немного уставшим взором и медленно, будто гусень из "Алисы в стране чудес" стал отвечать:
- Полагаю, что продавец скрылся в тех дверях, что настежь открыты. Ищет он тому мужчине в серой кепке второй комплект прокладок.
- Прокладок? - удивлённо приподнял я брови и вместе с тем, его слова вызвали у меня улыбку.
- Сантехнических прокладок - вальяжно ответил пожилой мужчина и больше в мою сторону не поворачивался. Видимо, посчитал, что не оправдал я его надежд, как собеседник. Я стал нервно осматриваться по сторонам. Людей в магазине становилось всё больше, а продавец и носа не высовывал из тёмной коморки, откуда веяло отвратительным запахом канализации.
И тут, гляжу, дверь-то входная открыта нараспашку. И появилась идея: "Воспользуюсь-ка я этой суетой и выйду с нужным мне товаром на улицу". Идея очень взволновала меня и соблазнила с первого слова. Даже мурашки от шеи вдоль хребта поползли. Не упуская шанс, я взял корзину с выбранным товаром и очень неосторожно, постоянно оглядываясь, вышел на улицу.
"Ну, вот. Дело сделано. И вовсе не сложно, правда? Теперь нужно быстрей идти домой!" - давал советы сам себе я, хотя и понятия не имел, как всё это делается. Никогда так далеко не заходил. Мысли о таком появлялись неоднократно, но всё это расценивалось мной, как слова Фауста: "Я - часть той силы, что вечно жаждет зла, но вечно делает добро". Итак, незаметно для меня же, мысли перекочевали в сознание и отдали приказ о начале действий. В голове родилась тревога и много параноидальных мыслей затмили все работающие проценты мозга. "За мной следят", "сейчас выбежит продавец и с криком: "караул" созовёт народ, которые впоследствии не дадут мне скрыться. Какой позор будет... на родной улице, где многие знают". Мысли стали есть меня изнутри, не давая покоя. Уже через пять минут я не был рад, что сотворил подобное.
И вот, несусь я стремглав с тем пакетом, и такое впечатление, что люди везде за мной наблюдают и в глазах их немое осуждение. На ходу, с пакета вылетают взятые мной вещи, но я и не думаю останавливаться. Вдруг начинаю думать вот о чём: "Я бегу и тем самым привлекаю внимание людей!". Я остановился возле банкомата, что на улице Театральной. Отдышался, немного омрачив себе настроение тем фактом, что в свои года замечаю слабость и отдышку. Оставалось одно: пойти пешком, надеясь, что оставшихся два квартала я пройду с лёгкостью, оставаясь незамеченным.
И вот, иду я медленно, как бы никуда не торопясь, а в уме всё лезут разные мысли: "Того, кто идёт не спеша, есть больше времени осмотреть". Начинаю искоса поглядывать на людей. Пожилой мужчина, надвинув шляпу, как-то странно на меня взглянул. Молодые девушки-подружки хихикнули, пройдя мимо. Меня начало это терзать. Суровый взгляд невысокого милиционера, что также прошёл мимо, послужил для меня поводом поспешить на трамвайную остановку, куда как раз подъезжал "11"-ый трамвай. Конечно, твёрдости информации не было по поводу эффективности новоиспечённой идеи, но уж милицию я там вряд ли повстречаю. Зайдя в старенький пражский трамвайчик, именуемый "Татра Т3", я на миг даже расслабился, вспомнив, как когда-то в детстве, спешил на нём с родителями на последний спектакль "Назар Стодоля" Ивана Франка, или просто на встречу с друзьями. Время прошло, я изменился, а инфраструктура осталась той же.
Сегодня, впрочем, в трамвае людей ездило немного, в основном пожилые люди, активно борющиеся за свободные места. Я надеялся, что в этой сумбурной битве за красное и серое пластмассовые сидения, они не обратят внимания на меня. Облокотившись об боковой поручень в хвосте трамвая, и спрятав злосчастный пакет за последним одиночным сидением, зажав его посильнее кроссовками между ног, я взглянул в окно. Таким способом мне удалось доехать до своей остановки и поспешно встать на родной улице. Поднимался сильный ветер, и весь мусор с асфальта кружил в воздухе, будто вальсировал средь недовольных лиц прохожих. И в то время мне всё казалось, что я замечаю много взглядов на себе. Все вокруг тревожно глядели на меня, немо осуждали и ненавидели. Потому я поспешно скрылся за металлическими дверями знакомой мне многоэтажки и даже на миг прикрыл глаза, вспомнив это приключение. Забежал домой и, не раздеваясь, лёг вспотевшей спиной на кровать, кинув пакет с покупками в дальний угол комнаты, чуть не угодив в декоративный горшок с уныло стоящей драценой. Скрестив руки за головой, я уныло посмотрел перед собой, - в открытое, широкое окошко, вокруг которого бесновато развивались белые занавески. За открытым окном слышались полицейские сирены, гул машин и казалось, что сам город источал свой, ни с чем несравнимый шум, который тревожил своей настойчивостью и неким металлическим звучанием заводов. Зазвонил телефон, заказчик спрашивал о покупках, которые с нетерпением ждал уже у себя, буркнув напоследок:
- И чек не забудь на товар.
Я ещё тогда растерянно переспросил, но тот лишь громко, переходя местами на крик, растолковал, что чеки в его делах очень важны. После такой пламенной речи, мне оставалось только пообещать товары и чек через полчаса. Более явственно стали проявляться мысли о преследовании и каре. Настолько утомительны и губительны подобные мысли, что у меня схватило сердце. Прижав рукой грудь, я пытался успокоить его, но данный способ вряд ли войдёт когда-либо в учебнике по медицине. Что делать - скрючившись, отправился к комоду, что слева у окна. Там, в жёлтом пакетике, лежали разнообразные лекарства. Половину названий, которые я прочёл до того, как нашёл искомое, я впервые слышал. Пустым взглядом я ещё раз обратил внимание на открытое окошко, откуда веяло заводскими выбросами и, крепче сжав в руке найденные таблетки, притупляющие сердечные боли, я резко сделал шаг вперёд и ушёл, оставив за собой запах единой мысли: "Таково уж торжество либерализма в нашем веке: соблазн своровать и невыносимая жизнь после содеянного".