..Мы жили на втором этаже добротной пятиэтажки, и не было в моей жизни дома светлее. Веселые часы с кукушкой, на которые специально приходили смотреть одноклассники. Белый откидной столик на кухне, сделанный папой, гордость и удобство. Антресоли, за которыми летом выстраивались разноцветные банки с вареньями и соленьями. Папа все собирался эти антресоли покрасить, а пока на дверях нарисовал две рожицы. На левой двери - я, с косичками, на правой - сестра, с кудряшками.
..Тетя Ругия и дядя Идрис жили на 5-м этаже. Переехав из собственного доме в поселке, они тяжело переносили оторванность от земли длиною в пять этажей. Большую часть времени тетя Ругия проводила во дворе. Коренастая, неулыбчивая, каждый вечер она патрулировала наши пятиэтажки.
..Прятки? Стойте, не начинайте без нас! Мы с сестрой кубарем скатываемся со второго этажа.
Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана,
Буду резать, буду бить,
Все равно тебе водить!
Периодически с балкона выглядывает мама. Мы бегаем во дворе, из беседки доносится стук нард, а за угол дома медленно заворачивает тетя Ругия, унося в своих крашеных хной волосах заходящее солнце.
Все хорошо.
.."Но почему тетя Ругия? Вы ведь не дружили особо.. Почему не тетя Лида?"
26 лет спустя мы с мамой сидим на подмосковной кухне. За окнами шумит проспект, впадающий в МКАД.
"Ругия лезгинка. Своя. Для них. А Лида русская".
..Тетя Лида и дядя Володя жили напротив тети Ругии.
Длинные серьги, кокетливо уложенные завитки, густо накрашенные ресницы - тетя Лида была хохотушкой и красавицей. Вечером, по пути с работы, она почти каждый день забегала к нам.
"Ой, Эльмира, мой пациент позвал меня на свидание, представляешь? А я же его на двадцать лет старше! Пойду Володечке расскажу." Тетя Лида работала медсестрой.
Она довольно поправляла завиток, мама накрывала скатертью белый откидной столик - папины руки, гордость и удобство, и наливала тете Лиде чай.
"Володечке она расскажет. Меньше хвостом надо вертеть!" - фыркала мама. Они хохотали, и тети Лидины сережки задорно прыгали по плечам. На смех приходил папа. "О, Лида!" - радовался он, брал свой подстаканник и тоже садился пить чай.
Мамa с папой уплыли из Баку в январе 90-го года красноводским паромом. Красноводск, город-паром, город-призрак. Курортная набережная? Площадь с фонтанами? Нет, не слыхали.
Красноводск принял паромы с бакинскими беженцами. Им дали кров и еду. И по нескольку минут телефонного разговора на семью.
В Баку оставалась старенькая мамина тетя, которая жила на окраине, в Ахмедлах. Папа позвонил другу детства дяде Анвару.
И мама с папой принялись ждать. Паромы привозили растерянных, раздетых людей. Избитых стариков. Изнасилованных женщин.
"Женщину привезли, русскую - без белья, в пальто, глаза стекляные.. В возрасте уже, под 60.. Муж армянин, а ее изнасиловали".
Мама теребит в руках чашку.
26 лет прошло.
Мы никогда не говорили об этом.
На третий день мама с папой дождались мамину тетю.
Дядя Анвар не подвел.
А узел между тем оставался в Баку.
Деньги. Золотые украшения - немного, но все-таки. Мои сережки сердечками, Любины - солнышками. Бабулины серьги и обручальное кольцо. Кружевные золотые часы детского размера - лежали в магазине, ни на ком не застегивались. Покупательницы примеряли, расстраивались. Продавщицы собрались было отправить их обратно - брак. А тут пришла моя маленькая мама, 34-й размер ноги, тонкие запястья, и надела часы, как золушка туфельку. Все это осталось в белом полотенце с зелеными разводами у тети Ругии.
Удаленные переговоры не давали результата.
Нет - было сказано маминой подруге Гюле.
Нет - было сказано тете Лиде, дверь напротив.
"Eльмир мне дал - Eльмир пусть забирает."
"Вот ведь уперлась! Заставь дурака Богу молиться!" - прикрывая трубку рукой, ругалась в рабочий телефон тетя Лида. "Эльмира, тебе сюда нельзя, слышишь? Забудь".
Забудь. Солнечный двор, откидной столик, часы с кукушкой. Две детские рожицы, слева в кудряшках, справа с косичками. Забудь.
Наступил март, и мама решила лететь в Баку.
Папа гремел и бушевал. "Куда?? Какие деньги, еле ноги унесли!! Забудь!!".
Папа, папа, капитан первого ранга, 37 лет лет выслуги. Вот уже 20 лет как пуст твой подстаканник. Что ж ты папа, не знал нашу маленькую маму, тонкие запястья, 34-й размер ноги?
Мама все продумала.
В марте 1990 года московский рейс с мамой на борту приземлился в Баку.
Русская девочка на посту мельком просмотрела паспорт, и мама в огромных темных очках вышла в город.
Ее ждала подруга Гюля с таксистом. Подруга Гюля всю дорогу разговаривала с мамой по-азербайджански и называла ее "Эльмира-ханум".
Мама кивала. Таксист молчал.
Наш двор, наш дом. Наша дверь - взломана, дыра закрыта досками. Там уже живут. Забудь. Откидной столик, часы с кукушкой, две рожицы - слева с кудряшками, справа с косичками. Забудь.
Мимо, на 5-й этаж.
Тетя Ругия открыла дверь и и побледнела. Она молча затолкала маму в пустую комнату и вышла.
"Ну все. Приехала" - подумала мама.
Через несколько минут Ругия вернулась и положила перед мамой узел.
Белое полотенце в зеленых разводах.
..Золотые сердечки скучают у меня в шкатулке. Я почти не ношу золото. Пожалуй, носила б кружевные часы - но увы, на мне они не застегиваются.
Их носит сестра.
У нее мамины запястья.
"Проверь, Ельмир. Все на месте. Нет, ничего не возьму. Тебя ждала потому что боялся - обманут. Не плачь, Ельмир. Иди. И я не плачу. Иди".