Заявляю с той достоверностью, на какую способен мой опыт - в ресторанах вы не услышите интересных разговоров. Туда приходят поесть изысканные блюда; послушать "в живую" оркестрик; там соблазняют женщин разовой щедростью и совершают крупные сделки. Нет! Интересные разговоры в изобилии средоточатся в маленьких пивнушках-забегаловках и в кабинетах врачей: лишь в этих местах вы найдете жизнь и страсти человеческие! И если я ошибаюсь - пронзите меня пронзением... ошибся!: пиво начало действовать... словом, пронзите меня презрением!..
- Следующий! - выкрикнул доктор.
Елена Сергеевна, взяв мужа под руку и несколько надменно фыркнув при взгляде на молоденькую медсестру-секретаршу, повела его в кабинет.
Доктор Пиховцев Петр Петрович сидел в кресле? запрокинув голову назад; глаза, казалось, закатились за горизонт смерти.
- Доктор! Что с вами?! - искренно обеспокоилась Елена Сергеевна. - Эй, кто-нибудь, помогите! Док...
Пиховцев медленно открыл глаза, выровнялся в кресле и хитро прищурился.
- Очень важна первая реакция! В ней люди столь неподделны, что со временем некоторые даже стыдятся ее проявления.
- Театр какой-то! - растерянно сказала Елена Сергеевна.
- Присаживайтесь, - предложил им доктор. - Ну-с, я слушаю.
- Мой муж, Алексеем Евграфовичем его зовут, совершенно перестал разговаривать!
- Со всеми?
- Я не могу следить за ним повсюду!
- Понимаю, - серьезно сказал Петр Петрович. - Продолжайте.
- А что мне еще сказать! Рядом со мной живет какое-то любящее меня, но животное! Оно ест, отправляет неподдающуюся перевариванию пищу в унитаз; оно даже умеет ласкать...
- Как давно продолжается обет молчания?
- Может быть, с полгода. Точнее мне не вспомнить - сперва я не придавала его поведению особенного, мрачного значения... Я ошибалась...
- Что послужило причиной, толчком, так сказать?
- Черт разберись в этом толчке! Я слышала, что длительное, самодовлеющее молчание может быть следствием психического расстройства. Это предположение напугало меня, поэтому и пожаловали к вам...
- Надеюсь, своевременно... Но припомните-ка, самое начало молчальничества: чем интересовался ваш муж, что его беспокоило, тревожило?
- Судите сами! Три кита его мироздания - еда, женщины, работа.
- Изменились ли его кулинарные пристрастия?
- Нет!
- О, успокойтесь! Значит ваш муж в своем уме! Определенное меню так же соответствует определенной личности, как данное тело - данному человеку!
- Слабое утешение! Если все люди никогда не едят собственных экскрементов, это вовсе не означает, что среди них нет сумасшедших.
Алексей Евграфович похлопал в ладоши.
- Чему вы аплодировали? - подскочил доктор. - Не хотите отвечать? Может быть, изложете письменно? Тоже не хотите?.. Похвальное упрямство!.. Не могли бы открыть рот, Алексей Евграфович, я осмотрю вашу глотку. Не исключаю, что в одну из трапез вы съели собственный язык и не заметили этого... скажите: А-А-А-А!.. Увы, язык на месте!
- Подумай о детях! Все соседи со смеху помирают! - всколыхнулась Елена Сергеевна. - Говори, идолище сорокалетнее!
Пиховцев подмигнул женщине и стал рассуждать, нарочито обращаясь только к ней:
- Этот малоприятный инцидент я разумею так. Молчащий человек представляет собой не животное, а редкий вид растения. Но во владениях Флоры известно не мало хищных или ядовитых растений. Опасность налицо!.. Слова могут быть лживы, однако они утешают нас человечностью! Что может подвигнуть человека к добровольному затворничеству в самом себе? Высокомерие? Снобизм? Быть может, какая-то идея? Нам этого не узнать, - Алексей Евграфович немее рыбы! И не станем гадать! Зато я наверно знаю другое! Ваш муж нуждается в помощи, а общество - в защите от личности, чьи мотивы возможных поступков прячутся в тишине неизведанного!.. Я полагаю правльным оставить его в нашей клинике.
Глаза Алексея Евграфовича показали испуг и недоумение ребенка, вызванное запретом поиграться хрустальной вазой маменьки. Пиховцев невозмутимо продолжал контратаку.
- Вы сможете навещать его. Раз в неделю, не чаще. Режим-с!
- Я протестую! Это произвол! - резко сказал Алексей Евграфович.