Запылился на полке парадный мундир, Точит моль золотые погоны... Нам досталась судьба защищать этот мир Вне закона, вне закона. Нынче древнее зло не боится Креста, Беспредел примеряет Корону. Значит каждый, в ком совесть поныне чиста Вне закона, вне закона. На паркетных фронтах генералов не счесть, Но в связи с театральным сезоном В новой драме страны офицерская честь Вне закона, вне закона. Под оплаченный скрежет газетных писак И чиновников всех эшелонов Мы идем на заданье, где каждый наш шаг Вне закона, вне закона. В этой нищей бесправной стране Так похожей на общую зону Кто-то должен остаться в гражданской войне Вне закона, вне закона.
Сергей Трофимов
Это было простое московское утро, как всегда оно начиналось из появления на пустых улицах малого количества людей, именно тех, кому надо быть на ногах в это раннее время. Спящий город просыпается словно улей, начиная движение.
У каждого своя судьба, цель, свои заботы, удачи и поражения.
Февраль оказаля холодным и снежным, он покрыл Москву покровом густым и белым. Из шестиэтажного хрущевского дома ровно в 6.00, не позже, каждое утро выходил человек в простенькой спортивной форме советского производства, высокого роста, с густыми зачесанными назад волосами, среди которых виднелась и седина. Широкая грудь, крепкие плечи показывали отменные физические данные этого человека. Лицо продолговатое, карие глаза с густыми черными бровями и небольшие морщины на лице.
Он шел уверенной армейской походкой, гордо виднелась военная выправка и статная ходьба. Это был пятидесятилетний подполковник запаса - Белов Иван Михайлович.
Пройдя несколько домов и перейдя на соседнюю улицу, он вышел на большой школьный стадион, на которм пока был единственным спортсменом. Сначала это были легкие движения руками, взмахи движений вперед и назад. После чего медленный бег вокруг стадиона.
С каждым преодоленным кругом, скорость бегуна сильно усиливалась, действительно Михалыч удивлял многих, не по годам спортивным, уверенным бегом на время. Изо рта выпускался холодный воздух с паром, был уже шестой круг, казалось бы последним в таком темпе. Силы у него были на исходе, именно в этот момент Белов давал задания своим ногам, воле и организму рваться со всей дури на последний штурм круга беговой площадки стадиона.
Тяжело дыша, поднимая голову к небу, старался успокоить свое дыхание и немного отдохнуть. Потом были удары руками, ногами, кстати это были очень умелые движения, настоящего мастера боевых искусств. И обратная ускоренная ходьба домой по тому же пути.
Выводы сделать можно: один - у него крепкое здоровье, но увы это было ошибочно, болезни косили его, но он боролся с ними еще сильней, имея крепкое сердце и силу воли. Подводила больная печень, желудок и два осколка, так и оставшиеся в теле, в прошлом боевого офицера.
С ним приветливо и уважительно здоровались прохожие соседи, те, кто его хорошо знал. Они любили его советы, пожелания и настрой на бесконечный жизненный оптимизм. А тот, кто слышал и о его службе в Афганистане, просто видели в нем настоящего человека, видевшего жизнь трудную и военную. На пороге в родной подъезд его встретил молодой, крепкого сложения с смазливым лицом и задорной улыбкой парень. Это был сосед Виталик Задорожный, студент одного из московских ВУЗов.
- Михалыч, с праздником Вас!
- Спасибо тебе.
- Дай Бог Вам многих лет жизни и счастья!
На что Белов ответил, пожимая ему крепко руку.
- Недождетесь, я еще повоюю.
- Ну, ты когда в армию то пойдешь?
- Михалыч сразу, даю Вам слово, только институт закончу!
- Ну смотри, а то ты мне обещал, а ты меня знаешь, нельзя без службы никак.
Поднимаясь по ступенькам, он больше никого не встретил. Остановился возле 25 квартиры, на четвертом этаже, вынул ключ, уверенно открыл дверь и зашел во внутрь. Это была трехкомнатная большая квартира, ухоженная, скромная и к сожелению холодная, как на это время года.
Из кухни шел запах вкусного завтрака, приготовленного женой. Он услышал ее голос:
- Ну что спортсмен, иди завтракать.
- Сейчас приму душ и прийду.
Быстро раздевшись вошел в ванную комнату, где минуты три стоял под холодным душем, чувствуя прилив бодрости от холодной воды и приятный, привыкший организмом и даже полюбившийся холод.
Одевшись, зашел на кухню, где стояла его любимая и несравненная для него жена - Белова Людмила Алесеевна. Миловидная красивая женщина-брюнетка. Оставив в сторону кухонные принадлежности и сняв фартук она подошла к Михалычу, крепко обняла его и прошептала: "Ванечка, с праздником тебя!"
"Спасибо тебе большое"- смотря ей в голубые глаза, произнес он.
- Спасибо Богу, что дал мне боевую подругу, то что надо.
Засмеявшись, она пригласила его за стол.
Праздник с каким его уже два раза сегодня поздравляли был наполнен болью, печалью, воспоминаниями и радостью для него, какой то своей необыкновенной.
15 февраля - День вывода Советских войск из Афганистана. Большая страна распалась, но во всех уголках бывшего Союза праздновали этот день, те, кого связывает одна память и одна война - "афганская".
- Твои Ваня телеграмму пятый год тебе присылают, поехал бы хоть раз. Михалыч жевал пищу, смотря на неё ответил:
- Куда ехать, Люда, тебя лечить надо - думай головой.
- Ты за меня не переживай, лекарства слава Боу есть, думай о себе.
- Да пойми ты Люда, тебе через полтора месяца надо снова лечь в больницу, не время ездить, да средств нет.
- А ребята нашлись слава Богу, увидимся отметим.
Переводя серьезный тон в веселый он посмотрел на нее и с хитринкой напомнил.
- Сегодня день такой, вечером мой салат, ну ты знаешь и наркомовские.
- Полтора литра, пребила его Людмила Алексеевна.
Они пили вместе чай, говорили о сыне, который был у них единственным ребенком. Он должен был вечером поздравить по телефону, уже шесть лет Кирилл Иванович жил за границей в Америке. Михалыч любил его, но не поддерживал его взгляды на многие вещи, понимая глубоко в душе, что его ценности в жизни далеки от тех ценностей, которые есть у него и останутся неизменными.
- Ну что мне пора. Михалыч посмотрел на жену, точно отрекомендовался, в 7.00 буду.
- Ты куда Ваня? День такой, может сегодня не надо?
- Надо Люда, праздновать будем вечером, а сейчас в бой, улыбнулся он, быстро оделся и вышел из квартиры.
Людмила Алексеевна провожала его из окна гостиной, смотря ему вслед. Повернулась и подошла к шкафу, который украшал гостиную вместе с диваном, мягкими стульями и телевизором. Открыв его, она вынула парадный мундир мужа. Он был весь украшен орденами и медалями, среди них не было звезды героя, но она знала, что дважды его представляли, но прямой характер и его нрав, свои убеждения давали повод, там наверху не удостоить его данной награды. Но для нее он есть и будет Героем, тем честным и крепким духом офицером, за которого много лет назад она вышла замуж.
Спрятав мундир, она взяла альбом с фотографиями и начала их пересматривать, вспоминая радостно все прошедшее когда-то. Среди многих, сложенных в отдельную стопку, она выбрала одну. На ней был Михалыч молодой, красивый курсант Рязанского десантного училища. Он смотрел на нее великой радостью и гордостью за то военное заведение, где учился. Вот фотографии выпуска, молодой лейтенант вместе с ней, еще не женой, а невестой, обнявшись вместе, улыбались.
Свадебные фотографии дороги каждой семье, так и для Людмилы Алексеевны они были великой реликвией. Сделанные старым фотоаппаратом они сохранились качественно, именно в них вся любовь, молодость, все чувства. Да и сегодня, как много лет подряд он будет просматривать их, вспоминая свою жизнь, думала она. Вот эта фотография, на которой были изображены его бойцы, после тяжелой
Боевой операции. Столпившись возле Михалыча, они крепко обнялись, эти серьезные глаза устали, помятый вид говорил о пережитом ими тяжелого боя.
Сидела она с альбомом минут пятнадцать, потом сложила его и направилась на кухню, готовить праздничный ужин, состоявший из салата "Оливье" и сельди под шубой, любимых лакомств не перебирающего продуктами полковника. Также в это меню обязательно входила картошка в мундире, как сам он говорил не раз - это партизанское блюдо.
Белов сел на трамвай, найдя себе место, где можно было сесть, людей было немного. Следил за дорогой, смотря на Москву. Туда, куда он спешил, времени ещё было достаточно, он решил выйти возле московского парка и скоротать время там. На нескольких остановках люди выходили, заходили новые и в этот день, конечно, он встретил своих.
В афганской форме с орденами в трамвай зашли два человека, наверно спешат на какое-то мероприятие. Смотря на них, он видел себя, но с другой стороны, можно и так сказать с засады.
Кто, как не он мог понять их жизнь, душу и даже их чувства. Уже его остановка, он медленно проходил к выходу, сравнявшись с афганцами, громко поздравил их по-отцовски.
- С праздником Вас братцы!
Они с благодарностью ответили кратко по-военному:
- Спасибо отец!
Направляясь через переход к парку, он думал об одном, кому мы нужны сейчас, когда нет страны, за которую пролили столько крови. Он ни на кого не обижался, терпеть трудности и лишения - это долг настоящего офицера.
Но после развала Союза, перейдя на другую валюту и ему, и многим ветеранам жизнь стала тяжелой.
Новой пенсии едва хватало на продукты, а болезни Михалыча и жены, дорогие лекарства, стали просто не по карману.
Конечно, ходил со своей ветеранской книжкой во все инстанции и писал письма. Но когда для доказательства, что ты воевал, нужно было кучу бумаг собрать, гордо поднялся, плюнул на пол в кабинете карьерного чиновника, улыбнулся и в глаза произнес: "Грей свою задницу крыса, а на то, что мне положено, купи себе жратвы, смотри не исхудай!"
Ну ладно он, но подумал о других, об инвалидах калеках, всех кому нужно одно, малое внимание.
Не раз он спорил с сыном о чести, долге, только вот к сожалению у Кирилла эти ценности в другом. Ну получаешь ты в Америке свои доллары, ладно, но ведь бросил свою страну, все равно бросил. Сын Михалыча уже шесть лет был за границей, конечно родителям он обязательно помог бы, но ничего не знал и это, считал Белов, к лучшему.
- А жена то у меня умница, да Бог не обидел,- сказал про себя, отогнав плохие мысли, вошел в парк, наполненный разными людьми, родителями с детьми, мужчинами и женщинами разного возраста. Им тоже нелегко, резко пришла Белову в голову мысль, везде мать анархия.
Парк был большой и очень красивый, сравнить с летним пейзажем нельзя, но зимой он тоже необыкновенный. Место для отдыха и коротания времени он выбрал быстро, на скамейке, недалеко от которой играли маленькие дети. И хотя был зимний день, но детишек, одетых хорошо родителями было много.
Смотря на них, он анализировал их поведение, характер, сравнивая со своими бывшими солдатами, прошедшими с ним афганскую войну.
Вот в глазах маленького трехлетнего ребенка, просившего другого дать ему детскую лопатку, он увидел капитана Вробьева. Был тот настойчивый и хитрый взгляд его, просить и получить то, что надо. Другое дитя уступило и отдало свою игрушку. Белов про себя с улыбкой, прогнозируя ситуацию, подумал: "А зря, зря ты ему дал!" И вот маленькое дитя начало бить этой лопаткой всех, кто был возле него, смеясь и радостно крича от удовлетворения. Вовремя появилась мать и успокоила своего ребенка.
А вот возле горки, стоял еще один малыш, в нем Белов узнал заместителя командира роты - Виктора Космачева. Мать звала ребенка к себе, запрещая залазить на детскую горку и спускаться с неё. Сначала он послушно шел к маме, еще несколько секунд и он, ехидно, по-детски усмехнулся, быстро развернулся и уже бежал, перебирая маленькими ножками на горку, влез на неё и радостно спустился, поднимая маленькие ручки вверх. Дети радовали его своими поступками, веселым шумом и задором. Эх, как давно он гулял здесь со своим, уже взрослым сыном. Смотря на старые командирские часы, он поднялся со скамейки, двинулся дальше.
Мысли были все еще с детьми, что их ждет дальше, какая судьба, храни их Господи.
Ведь все они, прошедшие войну и погибшие были тоже такими же маленькими, беззаботными людьми, но настало время и пришлось хлебнуть горечи и потерь, реальности ,боли физической и духовной.
Трамвай нес уже Михалыча на Курский вокзал, до его основной цели, выхода из дома в такой день. Москва, которую он наблюдал своими глазами, сейчас сильно изменилась, после распада Союза. Рекламные щиты, проповеди о богатой и счастливой жизни, казалось, везде ловили подсознание человека. Он анализировал ту свободу, которую дала новая жизнь и ценности её людям. Молодые парни погибали в криминальных группировках, живя мало, но как они сами говорят, хорошо.
Но когда красивая и дорогая иномарка, мечта многих людей, после взрыва превращается в кучу хлама, вместе с телом человека, нормальный здравомыслящий человек ведь может подумать найти другой путь, другие ценности.
- Сколько нужно человеку? - мало, подумал отставной подполковник, чтобы ты был просто счастлив, не имея много, но имея настоящее нетленное, любовь к жене, детям, своей родине.
А сейчас все не так, деньги, погоня за тем, кто круче и богаче. Михалыч, который любил когда-то много читать, вспомнил повесть французского писателя Оноре де Бальзака "Гопсек". Да, вот она-то актуальна в наше время, об одном ростовщике Гопсеке, который давал деньги в долг, забирая с процентами. Многих он разорил, и вот, умирая перед смертью, сказал Бальзаку, иди в мои склады и возьми все, что захочешь. Войдя туда, он увидел множество дорогих украшений, вина, табака, фруктов, дорогой одежды. Наполовину это добро сгнило или его поела моль. Вот вся тленность и безумие бедного, как казалось ему, из всех богатого ростовщика. А на похороны к нему пришили только два человека.
Да, подумал Михалыч, как актуальна сейчас классика. Они словно пророки какие-то.
По дороге на вокзал, ему встречалась разная публика, легко распознавал во многих несчастных, в ком-то счастливых людей. Добравшись до данной цели, проехавшись на метро. Уже шел своей походкой, проходя перроны и застывшие поезда. Он никого не встречал, а проходя мимо, приближался к товарному отсеку. Первого, кого он там встретил, это был начальник, кличка у него была для всех одна, простая - "Винипух". Наверняка из-за крупного брюха и способа заработать на ком то, а не самому.
Улыбаясь своими полными щеками, встречая Белова, он произнес:
- Михалыч, ну ты прям как в армии, первый! Молодец, никогда не опаздываешь!
Подполковник пожал руку начальнику товарного отдела, направился в старенький вагон, внутри которого был его небольшой шкафчик с рабочей одеждой, быстро переодевшись, дождавшись остальных, принялся за работу. Разгружали вагоны с разным товаром, ящики с краской, тушенку, капусту, фрукты, муку, сахар. Все, что нужно потреблять для жизни людям, что имеет спрос.
Работников пришло немало, ведь сегодня день получки, за всю проработанную прошлую неделю. Народ здесь был разный, от простых пьяниц до студентов, честных учителей, не имеющих финансовой стабильности. Кто-то боялся, чтобы его не увидели за этим занятием, но только не Белов. Он уверенно знал, что никогда не украл чужого и не взял, а честно зарабатывал всегда, даже когда страна, за которую он воевал, бросила его одного со своими болезнями и трудностями. Всю жизнь ты можешь быть хорошим, положительным, смелым, но сломаться, когда надо терпеть и терпеть. Лишь тогда, когда ты в любой тяжелой ситуации останешься мужчиной, тогда ты положителен, ты настоящий. Вот так мыслил Белов, человек, имевший свои ценности и убеждения. Разгрузка ящиков с растительным маслом была для Михалыча не тяжелой. Думая о сегодняшней дате, он возвращался туда, в Афганистан, и вспомнил один из дней войны почему-то именно тот, где было и терпение, и страх перед смертью и потом почему-то неожиданное бесстрашие. Из сорока человек на той высокой горе осталось двадцать пять, из которых четыре тяжело раненные и шесть с ранениями разной степени тяжести. Михалыч лежал, вглядываясь в темноту, держа автомат наготове. К нему подполз старший лейтенант Кицута Павел Васильевич и сказал:
- Командир, если завтра не придут вертушки или помощь, все, мы не продержимся!
Белов знал и уважал решение старшего лейтенанта, так долго воевавшего с ним и прошедшего столько операций.
- Я понимаю тебя, Паша, но выхода нет, зажали. Выходить с группой сейчас ночью никак нельзя. Убьют всех пацанов, а до завтра может что-нибудь изменится.
- Зови всех, Паша, капитана Воробьева и лейтенанта Космачева, только быстро. Они пришли через минуты две, смотря в лицо командира с вниманием и преданностью.
- Ну что командир? Что будем решать?- спросил Воробьев.
- Ждать утра, если не будет помощи, прорываться будем сами, но никак слепые котята.
Космачев, откладывая грязный автомат в сторону, открыл флягу, улыбнулся усталым взглядом и произнес: "А как хорошо все начиналось, разбили, уничтожили караван с оружием, и попали в такое окружение, теперь они нас не выпустят гады, ни за что!"
Ночь укрывала их от смерти, спасительная временная темнота, обстрела не было, бить не хотели впустую. В укромном месте разговаривали, курили сигареты, внимательно, чтобы снайпер не засёк огонёк от них. Связи здесь не было, последний раз внизу доложить успели обо всем, но ни помощи, ни поддержки не было.
Утром был тяжелейший бой, под которым была рота Белова, достояли все до единого бойца. Всплыл в памяти любимый всеми пулеметчик, рядовой Абдуллаев Эльдар Курбатович, из Казахстана. Он все время находился возле Белова, сражаясь и прикрывая своего командира. Потом, когда его раненного после того, как подоспеет помощь, будут отправлять в госпиталь, он позовет Белова, терпя боль, уже перед погрузкой в вертолет и скажет ему: "Командир, я обязательно выживу, мы с вами поедим настоящий казахский плов, я вам обещаю!"
Они были там все равные, все братья: казахи, украинцы, русские, азербайджанцы, одна семья с одним счастьем, с одним горем.
В то время Михалыча окликнул коллега по работе, возвращая его мысли о войне назад.
- Там вас спрашивают, возле вагончика, просили передать, что ждут.
Может быть начальник, или кто-то еще, заинтересовало Белова?
Он приближался к вагончику, где уже стоял Винипух, обращаясь к нему:
- Михалыч, ты что натворил? Тебя это, из прессы спрашивают, ничего не объясняют, поговорить с тобой хотят. Ты это, поднимайся ко мне в кабинет, они там ждут. Потом-то расскажешь, что, как и почему?
Он знал, где находится кабинет, направился в большое трехэтажное здание вокзала. Быстро обдумал ситуацию, сразу решил, что хотят взять интервью, пронюхали через военкомат, вот и вспомнили. Кабинет у начальника товарного отдела был большой и с хорошим вкусом, мебель, телевизор, холодильник и большой дубовый стол с красивыми стульями. Там он увидел молодую девушку, блондинку, лет двадцати, и высокого черноволосого, худощавого парня с видеокамерой.
Молодая журналистка поздоровалась и представилась.
- Вы белов Иван Михайлович? - спросила она.
- Да, кратко прозвучал ответ. Без церемоний Михалыч сел на стул.
- Мы хотим поздравить вас с праздником и взять интервью. Зная ваше прошлое, хотели бы сделать о вас репортаж.
- Вам сейчас нелегко жить, мы узнали, вы здесь работаете, может выйти отличный репортаж и вам помогут.
Михалыч смотрел на этих молодых людей и прекрасно понимал, ищут они не правду в репортаже, а сенсацию, улыбнулся и произнес: "А меня нечего снимать и рассказывать тоже. Все и так всё знают, или не хотят знать, таких, как я - тысячи, и мы никому не нужны, кроме Бога. А говорить о нас раз в год, толку не будет. Сегодня вспомнили, завтра забыли, засмеялся он."
Это был непринужденный разговор, камера не работала, Белов не разрешил её включить.
Парнишка смотрел на Михалыча, подождав окончания разговора, спросил его без всяких церемоний прямо:
- Я вас понимаю и не хочу обидеть. Я прямо хочу вас спросить .
- Да, вы боевой офицер, почему сейчас разгружаете ящики? Чтобы прожить? Разве вы не можете устроиться в этой жизни, как надо, по-человечески?
Если девушка осудительно смотрела на своего коллегу, то Михалыча это совсем не смутило, наоборот, он ждал этого вопроса.
Смотря строго на юношу, ответил:
- Ну почему не могу сынок, могу. Знаешь в чем я профессионал? Я хорошо знаю подрывное дело, прекрасно владею оружием, могу любому выбить глаз. Я легко могу делать, как многие сейчас, выбивать долги, заниматься рекетом или еще чем-то, а потом построю большой магазин и таким, как ты буду продавать водку и сигареты с пивом, пока не спою всю молодежь и не выжму с вас все деньги.
И в этом была его правда, журналист попросил прощения, а потом внимательно выслушал все правдивые замечания и их ценности, поднявшись, попрощался.
- Я выжил там, выживу и здесь, а вам жить и решать какими вы будете дальше, чувственными или безразличными людьми.
Они попрощались, а Белов ушел конечно довольным, ведь эта небольшая встреча научит их многому и дал он им свою правду, свой урок, по их глазам он понял, они его приняли и запомнили.
Белов еще немного поработал и уже все возле вагончика ждали расчета.
Начальник виновно смотрел на Михалыча, узнав всю правду о нем, его заслугах и афганском прошлом от журналистов. Подойдя извиниться, искренне назвал его по фамилии и отчеству, и это было видно по его глазам.
- Да ладно, ладно, все хорошо- ответил Михалыч. Спросил, когда приходить на работу, переоделся и медленно отправился уже домой.
Он сразу найдет аптеку, где купит нужные лекарства, зайдет в магазин, покупая некоторые продукты. Белов заметил, что заработанные деньги были даны ему сверху, то ли премией, то ли поздравление с праздником.
Идя по Москве, он часто спускался переходами, где в одном из них увидел в военной форме человека без ноги, с двумя наградами, которые висели на груди. Он занимался попрошайничеством. Подошел к нему и как-то бесцеремонно спросил, где тот воевал. Надо же какая судьба, безногий ветеран не раз ходил под прикрытием Белова в караваны и знал даже его позывной "Мудрец".
Михалыч протянул ему деньги, тот отпирался от них, говоря что у своих не беру, но настойчивость Белова заставила его сдаться.
- Все надо идти! - сказал Белов.
- Подожди минуту! - остановил его калека. Давай помянем всех. У меня и заначка есть. Военная фляга была быстро открыта, у него в руке появился граненый стакан.
Они выпили, закусили, смотря на Михалыча, кратко произнес:
- Ничего командир, хоть мы сегодня не в почете, зато совесть наша чиста.
Эти слова тронули Михалыча, они обменялись домашними телефонами и адресом.
Трамвай нес Михалыча в свой родной микрорайон, он не чувствовал усталости, даже наоборот, какую-то бодрость.
Ему не терпелось быстрее обнять жену, сесть с ней за стол, поговорить, посмеяться, рассказать обо всём интересном, что произошло за день.
Уже было темно, уличные фонари где-то горели, а где-то нет. Но темноты и хулиганов он не боялся, какую взбучку дал Михалыч задиристой молодежи, помнят все.
Да и чего бояться ему, прошедшему такое, ничем уже не испугаешь. Боялся он конечно одного, потерять самое дорогое - это честь офицера. Вот уже родной подъезд, он поднимался на свой этаж, звоня в родную квартиру.
Дверь быстро открылась, перед ним стояла его красавица, Людмила Алексеевна. Одета она была в красивое красное платье и загадочно улыбалась.
- Заходи быстрей, работник, садись за стол.
Михалыч передал ей пакет с лекарствами, продуктами, пошел в ванную, умылся и направился в гостиную, где обычно они отмечали каждый год эту дату. Когда зашел, был удивлен шикарно накрытому столу. Он явно был накрыт не для двоих. Шампанское, вино, водка, красная рыба, курица, плов с мясом и многое другое.
- Люда, ты чего это? - растерянно смотрел он на неё. А она загадочно смеялась. Михалыч посмотрел на дверь, за стеклом были фигуры людей, она открыла и в гостиную вошел человек в военной форме, с орденами, он был казахской национальности, в нем Михалыч узнал рядового Абдуллаева.
- Товарищ командир, рядовой Абдуллаев Эльдар Курбатович, для празднования дня вывода войск из Афганистана прибыл.
Михалыч, придя в себя от неожиданности, подошел к нему, крепко обнимая, на глазах его текла слеза.
- Я же говорил, товарищ подполковник, что угощу вас настоящим казахским пловом.
А дальше в гостиную зашли капитан Воробьев и заместитель роты Белова в Афганистане, майор Космачев.
Белов был счастлив, они вспоминали все, поднимая бокалы, и весело разговаривали, узнавая новые факты из жизни, друг друга.
Помянули минутой молчания убитых на войне. Выпили.
Они сидели всю ночь, из квартиры Белова доносились казахские, русские и украинские песни, мастерская игра на гитаре лирических и военных песен. Но никто из соседей на Михалыча не обижался, все знали, что в этой квартире Белов отмечает свой праздник.
Для всех жильцов этого дома он был и есть искренне честным человеком и настоящим офицером...