Я завороженно наблюдал, как только что абсолютно спокойные и довольные жизнью старые бойцы снова стремительно преображались, заметив то, что привлекло моё внимание. Мгновенное замешательство. Оценка невозможного. Принятие реальности. И вот уже всадники разворачиваются и готовятся к новому бою.
- Спрыгивай, - коротко командует Ратибор, снимая амулет с шеи.
Я, насколько мог аккуратно, спрыгнул с единорога. Снежок вяло брыкнул лапами и приподнял губу, показывая пока ещё отсутствующие зубы, поворочался немного и снова затих.
- Старая дружина, к прорыву! - раздался раскатистый бас Велимудра. - Остальным вернуться в село, ворота закрыть, приготовиться отбиваться от проскочивших мимо нас!
Семёрка старых дружинников ускоряющейся рысцой, переходящей в галоп, двинулась к месту будущей битвы, когда сформировавшийся овал прорыва изверг из себя ещё одного ящера, насколько я мог судить с расстояния в пару сотен метров, ещё больше предыдущего.
- Папашка объявился, - радостно воскликнул Ратибор, прошептав что-то в амулет. - Надеюсь, будет повеселее, чем с мамкой.
С этими словами лучник запустил амулет в сторону ящера. Амулет в полёте растворился облачком, из которого стремительно выскочил белоснежный барс, тут же огромными скачками рванувшийся в сторону пока ещё дезориентированного василиска. Ратибор же, встав на седло ногами, достал из-за спины лук, и его руки замелькали, посылая в появившуюся цель целый рой стрел. Белохалатники отставали от основной группы, плетя на ходу какие-то заклинания. Молотобоец тяжело разгонял исполинского буланого коня, пытаясь догнать вырвавшихся вперёд старосту, Любомира и Боровика. Я решил подойти поближе, чтобы рассмотреть битву в подробностях.
В это время василиск смог сложить воедино картину окружающего его мира, заметил несущихся к нему всадников, и над окрестностями раздался его тяжёлый рык. Я почувствовал, что руки и ноги налились свинцом, и даже спящий симаргл жалобно заскулил. Кони старых дружинников немного сбились с шага и замедлились, и только Ратибор верхом на проигнорировавшем массовый дебаф единороге стремительно сокращал дистанцию. Никак не повлиял рык и на снежного барса, выпущенного лучником. Сбившиеся с подготовки заклинания Велеслав с напарником заново начали плести смертоносный узор. Тем временем белоснежная кошка оказалась на загривке у чудища и принялась рвать его когтями и зубами. А вот и первые стрелы достигли цели и начали пробивать прочную шкуру на спине ящера. Интересно, как это у Ратибора получается? С такого расстояния запускает стрелы, в том числе и по движущейся мишени, и все они попадают в цель. А сейчас ещё и барс уцепился за шею и прижимается сверху к жертве, прикрывая василиска почти до середины спины, но стрелы идут все мимо него, все попадают в цель. Предупреждающий вскрик Велеслава. Ратибор дублирует его, и барс, мощно оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, стрелой улетает от крутящегося на земле чудища. Белохалатники разом взмахнули посохами, и вокруг ящера образовалась сверкающая полусфера, с которой сразу начали бить молнии по заключённому внутри василиску. От Велеслава к полусфере с бьющейся внутри жертвой протянулся голубой поток, в то время как напарник священника вынул что-то из сумки и начал подготовку следующего сюрприза для гостя из иного мира.
Я успел сделать ещё десяток шагов к тому времени, когда первые всадники домчались до магической сферы. Любомир с Боровиком одним движением спешились и заняли места по бокам от сферы, Велимудр стал позади.
- Бей! - расслышал я резкую команду Велеслава.
В тот же миг окружающая василиска сфера рассыпалась на тысячи осколков. Зверь взревел, радуясь освобождению. Но тут же замолк, оглушенный припечатавшим его голову к земле ударом огромного молота. Перед носом чудища промчался, вырывая куски дёрна на каждом скачке, огромный конь молотобойца, в то время как он сам, припечатав на лету голову чудища к земле, выполнил тяжеловесное сальто и приземлился между Любомиром и Велимудром. Сформировавшееся над василиском небольшое чёрное облачко по команде напарника Велеслава разразилось чередой молний, ранящих не успевшее прийти в себя чудище. Староста, проревев что-то воинственное, с силой всадил свой флаг в землю. Волна воодушевления пробежала по рядам дружинников, и все, включая Ратиборового барса, дружно принялись что есть мочи рубить-колоть-молотить гостя с болот.
- Берегись! - донёсся до меня крик старосты, и в тот же миг странная волна пошла от окружённого ящера. Попавшие под её действие бойцы застывали в тех позах, в каких настигала волна. И только барс с единорогом снова оказались неуязвимы для ментальных атак чудища. Они скакали вокруг разъярённого василиска, пытаясь отвлечь его от беззащитных бойцов. И вот, когда единорог попал под удар могучего хвоста и отлетел в сторону, а барс был перехвачен в попытке снова запрыгнуть на спину и с разочарованным рыком улетал обратно после могучего удара лапы, я заметил какое-то смазанное движение на фоне леса. Кто-то спешил застывшим бойцам на помощь. Почудилось смазанное стремительное движение. Показалось? Мелькнула тень. Василиск как раз собирался перекусить Любомиром, как вдруг небольшая фигурка на огромной скорости влетает сбоку в голову чудища. Передние лапы ящера подломились, он припал к земле и, медленно поднимаясь, начал выискивать причину своего падения. Небольшой зелёно-бурый бесформенный комок прокатился по поляне и вмиг обернулся низенькой фигуркой на коротких ногах и с короткими клинками в непропорционально длинных руках, достававших почти до земли. Раздосадованный василиск, оценив небольшой размер нового противника, решил его игнорировать, и снова потянулся к начинающему выходить из ступора Любомиру. Малыш тут же показал, что не потерпит отсутствие внимания к своей фигуре и, одним смазанным движением преодолев разделявшее его с ящером расстояние, нанёс тому мощный удар по голове. Ящер моментально дёрнул головой, пытаясь достать обидчика, а того уже и след простыл. Удары сыпались на чудище со всех сторон. Особого урона, похоже, они не наносили, но безнаказанность вёрткого бойца изрядно раздражала израненного ящера.
Тем временем бойцы начали приходить в себя и стали занимать позиции для дальнейших атак на василиска. Короткая команда, и длиннорукий обидчик оставляет свою жертву. За дело берутся дружинники, и на заметно замедлившегося ящера начинают один за другим сыпаться удары со всех сторон. Ратибор нечасто, но метко посылает стрелы. Велеслав атакует то молниями, то огненными стрелами. Любомир с Боровиком отвлекают и разворачивают в нужную сторону мечущегося ящера, пока на позицию не выходит молотобоец и не вколачивает в очередной раз чудище в землю. Вялые попытки василиска отбиваться ни к чему не приводят, противников много, они организованны, они знают что делают. И даже кратковременные параличи, в которые ящер периодически отправляет отдельные группы нападающих, не способны предотвратить неизбежное. Вторая попытка пустить парализующую волну прервана вовремя накинутым напарником Велеслава куполом, блокирующим, судя по зашипевшей при контакте с ней пущенной священником огненной стреле, магию. Ожидавший совсем другого продолжения боя, василиск пропустил серию тяжёлых ударов и, к всеобщей радости, протяжно взревев, испустил дух.
Я как раз дошёл до тяжело дышащей компании. Велимудр, опираясь на меч, весь зелёный от крови василиска, побрёл к своему флагу. Молотобоец деловито отпиливал голову поверженного чудища. Велеслав с напарником что-то выискивали на теле ящера. Горазд и Любомир приводили себя в порядок после того, как василиск их пару раз повалял по земле. Ратибор сидел на земле, прислонившись спиной к боку поджавшего под себя ноги единорога, и чесал за ушами у положившего ему на колени голову барса. Маленький длиннорукий боец сидел перед Боровиком. Они о чём-то тихо переговаривались. Я подошёл поближе к этой парочке. Маленький боец вблизи производил странное впечатление. Руки были настолько длинные, что когда он сидел, его локти почти дотягивались до земли. Одежды на нём не было видно, только уложенные вдоль тела ветки, пространство между которыми было заполнено как свежими зелёными, так и потемневшими от времени листьями. Наверное, поэтому его практически и не было видно на фоне леса, в самом же лесу он будет настоящим невидимкой. Осмотрев это чудо-в-ветках со спины, я обошёл его, чтобы попробовать понять, с кем же имеет дело Боровик. Глянул на лицо и едва не уронил Снежка. Лицо малыша было всё покрыто ветками и листьями как и остальное тело. А вот глаза... Тёмно-бордовые, неподвижные, без белков, какие-то неживые.
- Кто это? - я отшатнулся от собеседника Боровика.
- Алёшка, - коротко бросил Боровик, не прерывая тихой беседы.
- А-а-а... - я не мог понять, что меня беспокоит. - Кто он?
- Голем, - ограничился Боровик одним словом.
- А кто такой голем? - не отставал я, встретив в очередной раз что-то новое, непонятное и весьма интересное.
- Так, - Боровик жестом прервал фразу Алёшки и повернулся ко мне. - Давай договоримся следующим образом, Заноза. Сейчас я закончу беседу со своим ребёнком, а потом отвечу на твои вопросы.
Я озадаченный отошёл от этой парочки и решил, пока есть время, разузнать немного про ещё одного весьма занимательного персонажа.
- Ратибор, - подошёл я к отдыхающей разношёрстной тройке. - А откуда у тебя такой зоопарк? Ни у кого таких не видел.
- Благодарность непризнанного короля непризнанного королевства высших эльфов, - прищурив глаза от удовольствия промурлыкал в ответ лучник и запустил пальцы в густую шерсть на загривке барса.
- А-а-а...
- Ладно, присаживайся, пока все заняты, расскажу тебе немного об эльфах, - Ратибор подвинулся чуть в сторону и похлопал по земле рядом с собой.
Я устроился под тёплым боком единорога, барс повернулся, обнюхал продолжающего мирно спать у меня на руках симаргла, фыркнул и вернул голову на колени Ратибора.
- Эльфы, как бы это помягче выразиться, такие себе самовлюблённые, высокомерные зануды с завышенным чувством собственного величия. Уступают они в этом, если только архонам, те вообще всех считают низшими существами, недостойными внимания. Так вот, у эльфов эти качества хотя бы подкреплены их фанатичным перфекционизмом. Если они берутся за что-то, то делают это занятие делом всей своей жизни. Поэтому специалистов "широкого профиля" среди них нет, зато отточенных мастеров в какой-либо узкой области - пруд пруди. По сути, каждый эльф - это мастер какого-то дела.
На этих словах Ратибор замолк и, закрыв глаза, нежно погладил кинжал, незаметно перекочевавший из ножен на поясе в руки лучника.
- Да... Массового производства эльфийских клинков, луков, доспехов ты никогда не найдёшь, - продолжил после нескольких секунд молчания Ратибор. - Зато штучные, шедевральные работы - это то, чем славятся эльфийские мастера. Вот, к примеру, этот кинжал. По нём ведь и не скажешь, что это чем-то сильно выдающийся образец оружия.
Ратибор, легко держа клинок за остриё тремя пальцами, протянул кинжал мне. Я посмотрел на протянутое оружие. Как по мне, так кинжал так кинжал. Изогнутое лезвие, постепенно сужающееся от рукоятки до кончика. Я пожал плечами.
- А между тем, этот клинок - вершина творческого просветления великого мастера Исилендила. Это лунный клинок, кое-что особенное умеет, но я тебе не покажу. Такое можно только в бою увидеть, - Ратибор спрятал кинжал обратно в ножны и повернулся ко мне. - Лук тоже шедевр. Единорог и барс стоили очень много трудов звероловам. Все они уникальны, все сильны по-своему. За это я люблю эльфийские творения, несмотря на общую нелюбовь к этим заносчивым высокомерным ушастым занудам.
- И как они у тебя оказались? Не просто же так тебе эльфы свои шедевры отдали, - потянул я за подвернувшуюся ниточку, пытаясь выудить ещё немного интересной информации.
- Ты прав, - широкая улыбка озарила лицо лучника. - То, что продают из-под прилавков в лавках, что заявляют наличие товаров "лучшего эльфийского качества", это первые самостоятельные работы эльфийских мастеров. Такое никто из эльфов использовать не будет. Знаешь, сколько лет эти зануды учатся, прежде чем начать что-то изготавливать даже для самых захудалых своих князей?
Я отрицательно покачал головой. Откуда мне знать?
- Давай считать, - начал загибать Ратибор пальцы. - Во-первых, до пятидесяти лет каждый эльф обязан определиться, чем он будет заниматься по жизни. Он посещает все доступные ему мастерские, пробует, пытается под присмотром мастеров понять, что лучше у него будет получаться, к чему лежит душа. Потом он делает выбор. Во-вторых, потом он пятьдесят лет ходит учеником у одного из мастеров избранного искусства. В это время максимум, что ему позволяют, это делать заготовки для мастера-учителя, и наблюдать за процессом производства. В-третьих, ещё пятьдесят лет проходят в роли подмастерья. Здесь уже его допускают к большему: он ассистирует мастеру на всех этапах работы. В-четвёртых, после того, как мастер признаёт, что научил достаточно, эльф на очередные пол сотни лет уходит в "одиночное плавание". В это время он всё делает уже сам, но в мастерской своего мастера-учителя. Он изготавливает предметы, осматривает их, находит, что можно улучшить и, в завершении дела, уничтожает созданное. Это испытательный срок, в конце которого будущий мастер должен создать предмет, который признает достойным его мастер-учитель. В-пятых, после признания его работы мастером-учителем, новый начинающий мастер открывает свою мастерскую и ещё пятьдесят лет оттачивает мастерство, изготавливая предметы на продажу. Вот их-то и продают как "высочайшие достижения" эльфийских мастеров.
- Это же проходит... - я начал загибать пальцы, вспоминая все этапы роста эльфийского мастера. - Двести лет жизни, из них сто пятьдесят - постоянного оттачивания навыка. Что с ними не так может быть?
- Нет, с одной стороны, они конечно правы, - отмахнулся Ратибор. - Качество даже этих "поделок", как их называют сами эльфы, по сравнению с большинством доступного товара, очень и очень высокое. Но этого недостаточно, ещё раз повторю, даже для обеспечения дружины самого захудалого князя, не говоря уже о его личной гвардии. Вот когда к окончанию пятидесятилетней наработки изделий на продажу эльф делает партию, которую одобряет совет мастеров, только тогда его признают достойным вхождения в круг этих самых мастеров, заканчивается поставка продукции "низшим" расам, и начинается работа на князя.
- Да уж... - протянул я, представив всю эту бездну времени, необходимую на становление мастера-эльфа.
- Это ещё что, - заговорщицки подмигнул мне Ратибор. - Только с этого времени эльф может свататься, создавать семью и продолжать свой род.
- А-а-а... - я озадаченно посмотрел на лучника. - Это же столько времени проходит между поколениями... А сколько живут эльфы? И как их до сих пор не задавили числом?
- Тише-тише, столько вопросов сразу, - выставил перед собой руки Ратибор. - Буду пробовать отвечать тебе по порядку. Чисто теоритически, эльфы бессмертны. Но, всегда остаётся возможность умереть в бою или от несчастного случая. А те, кто всё это благополучно переживает, попадают под действие так называемого проклятия эльфов. В один момент они полностью теряют вкус к жизни и очень быстро чахнут, сами ищут смерти и, так или иначе, находят её. Говорят это бремя бессмертия. Но, на мой взгляд, после нескольких лет жизни среди ушастых зазнаек могу предположить, что никакого проклятия или бремени нет. Я же тебе говорил, что эльфы перфекционисты? Так вот, когда мастер-эльф создаёт шедевр, венчающий его творческий путь за несколько сотен лет, его просто начинает давить мысль, что больше ничего подобного он сотворить не в состоянии. От этого и депрессия, упадок сил и нежелание ничего делать. Знаю я одного такого, живёт и здравствует уже больше полутора тысяч лет и ни в какую депрессию впадать не собирается. Терандил, непризнанный король непризнанного королевства высших эльфов из Долины Пяти Снежных Пиков.
- А почему непризнанный? - задал я напрашивающийся сам собой вопрос.
- Потому что Терандил не смог выбрать свой путь, как предписано эльфам. Ему было интересно всё. Вот он и отказался выбирать что-то одно. За что и был изгнан из отчего дома, а очень быстро после этого вместе с другими отступниками был сослан через открывшийся прорыв на Ссхитэйю.
- А-а-а?
- Ну да, Терандил - истинный эльф. Сюда был сослан подальше от "нормальных" эльфов, дабы не будоражить молодые умы, - Ратибор ухмыльнулся. - Молодёжь то они спасли, только вот непризнанное королевство стало пристанищем закончивших труд своей жизни старых эльфийских мастеров, которые обретают под крылом Терандила второе дыхание. Там сейчас количество эльфов возрастом свыше восьмисот лет больше, чем во всех остальных мирах вместе взятых. Находят они себя там и продолжают жить. И творить. Думаешь, мог бы Терандил наградить меня этими шедеврами эльфийского мастерства, если бы они оставались абсолютными единичными артефактами, как это было всегда? Да никогда! Величайшие творения эльфийских мастеров оседают у эльфийских же королей и никуда дальше рук их личной гвардии не попадающие. А тут хоть редко, но каждый мастер выдаёт очередной шедевр. И продолжает творить.
Ратибор довольно крякнул и начал подниматься.
- А второй вопрос? - я не спешил следовать за рассказчиком, недослушав всё, что мне мог сообщить Ратибор.
- Второй? Это почему не задавили их? - лучник почесал затылок. - Наверное, потому, что живут они нынче исключительно в очень труднодоступных местах, которые можно крайне эффективно оборонять минимальными силами и с минимальным риском.
Я начал подниматься вслед за Ратибором.
- Пять лет назад, когда появились вы, странники, эльфам показалось, что настало их время, - лучник потрепал по холке поднявшегося барса. - Ведь среди вас оказалось до неприличия много любителей ушастых. Их ряды пополнились толпами новобранцев, которые хоть и мало умели, но учились на порядок быстрее местных, их было много, и они рвались улучшить условия существования своей расы.
Ратибор неуловимым жестом превратил барса в облачко, которое быстро втянулось в ладонь лучника и осело на ней медальоном. Точь-в-точь таким, какой был брошен навстречу василиску.
- Но недолго музыка играла, - Ратибор хищно оскалился. - Ещё больше оказалось тех, кто не переваривал длинноухих. Почти как я. В общем, всё быстро вернулось на круги своя, и эльфы вернулись к своему привычному уже, уединённому образу жизни под защитой естественных преград, усиленных магией и великолепными бойцами. Вот вроде и всё рассказал, что хотел. Если ещё вопросы есть по эльфам, то это к Радогасту, он от них без ума просто.
С этими словами Ратибор снова взлетел на своего уникального скакуна и протянул мне руку. Устроившись поудобнее на ставшем уже привычным за сегодняшний вечер месте, я огляделся вокруг.
- Прости, а Радогаст это кто? - уточнил я, услышав незнакомое имя.
Ратибор обернулся, насколько мог, и внимательно посмотрел на меня, не издеваюсь ли часом.
- Так ведь заклинатель местный, что с Велеславом якшается, - сообщил мне очевидный факт лучник и сразу же потерял к беседе интерес.
Велеслав с Радогастом как раз закончили наведение какого-то купола над телом поверженного ящера и быстро оказались верхом на своих лошадях.
- На сегодня всё! - раскатистый бас старосты прокатился над затихшей в ожидании ночи полянкой. - До завтра ничего с василиском под защитным куполом не случится, а утром придёт трофейная команда. Поехали, мне ещё надо всем успеть объявить, чтобы волчиц с живыми ветками в зубах никто в селе не трогал.
Выстроившись в колонну, старая дружина отбыла с места битвы на ночёвку.