Когда вы веселились в кабаках,
Платили за вино народной кровью,
Когда вы позабыли божий страх,
Кичась благочестивым пустословьем,
Босая и голодная страна
Оплачивала вам безумства в Ницце,
Бессмысленной войной разорена,
А слабоумный царь кутил в столице.
И в грозном том семнадцатом году
Сгубили вы Россию, господа.
И, отводя от Родины беду,
Не Пушкин ли стрелял по вам тогда?!

Когда вас опьяняла кровь и власть,
Когда людей вы в жертву приносили,
У жертв своих не забывали красть,
И пламенные речи говорили.
Предатели, убийцы, палачи,
Казалось, свой народ в крови утопят.
Доносчики, каратели, рвачи,
Фанатики несбыточных утопий.
Но в грозном том тридцать седьмом году
Ждала вас тройка или трибунал.
И, отводя от Родины беду,
Не Пушкин ли тогда по вам стрелял?!

Когда втоптали в грязь дела отцов,
И братские могилы разрывали.
Когда плевали Родине в лицо,
И с молотка её распродавали,
И выставляли на аукцион
Куски страны и подвиги народа,
Награды, клочья порванных знамён,
Крича, что принесли нам всем свободу.
Вы в девяносто третьем том году
Монетизировали совесть, стыд и срам.
И, отводя от Родины беду,
Не Пушкин ли стрелял тогда по вам?!

Его тогда опять убил Дантес.
Разврат и похоть власть забрали силой.
И вместо правды - шкурный интерес,
Любовь продали, совесть позабыли.
Но позабыли ли? Ведь Пушкин жив.
Он жив, пока Россия не угасла,
А значит, что не вечно царство лжи,
И правда отодвинет ложь от власти.
И как тогда, в семнадцатом году, -
Нам только лишь дожить, дождаться надо, -
Вновь, отводя от Родины беду,
Нас Пушкин поведёт на баррикады.