Единственный способ определить границы возможного - выйти за эти границы
<Артур Кларк>
Патриаршие пруды всегда подёрнуты пеленой какой-то торжественности, загадочности и грусти, сконцентрированных в каждой крупице шуршащего гравия. Я никогда не могла понять, как столь различные составляющие способны стечься в единое, непогрешимое в своём совершенстве, целое. Наверное, никогда и не пойму. Мой город только усмехается на каждую попытку познать его душу и оборачивается новой стороной своей сущности. Кажется, будто на Чистопрудном мне знаком каждый метр дорожек, но, если один раз оглянутся, я попаду в другой мир. Мир, в котором дышит стихия, а видимые линии реальности затираются и немного блекнут под напором разноцветных полутеней. На углу парка стоит саксофонист и играет уже знакомую мне мелодию. Я слышала игру этого человека уже несколько раз, и каждый раз поражалась, насколько он сливается с окружающим пространством. Словно именно под его музыку вальсируют тени, и бредёт куда-то, иногда приостанавливаясь, вот тот смешной человек. На человечке старенькая вязаная шапочка, в его глазах тени умирают и рождаются вновь каждую секунду, но это ничуть не оживляет его мёртвого, холодного взгляда. Он смотрит в никуда и будто прожигает пространство на много километров вперёд. Он так похож на Мастера, что я, завороженная, иду вслед за ним. Мой Мастер не торопится, будто знает, что мир не терпит торопливость. Я привычным движением подношу к губам бутылочку с холодным чаем и сама себе улыбаюсь. Ведь нет в этом мире создания, которое мы можем назвать "Мастером", это всего лишь человек, похожий на знакомое описание. Наша реальность неспособна выдержать ни единого из героев Булгакова. Но я теряюсь порой в размышлениях на тему того, что же реально в моём мире. У Ричарда Баха есть целая философическая теория, сводимая к одной фразе: "Реально всё, что ты можешь; а можешь ты всё, стоит только захотеть". В каждом коротком жесте человека передо мной хранится какая-то информация, которую нужно, я чувствую всем нутром, что это так, разгадать.
Его движения немного порывисты и потому я почти уверенна, что в следующий миг он выхватит из-за пазухи нетленную рукопись о Понтии Пилате и бросит листок за листком в воду. Великий роман зазолотится в лучах солнца и вспыхнет миллиардом оттенков, выпуская в наш мир провидца, властителя, большого дога и каких-то странных людей, лишённых всякой логичности в своём появлении. Мне кажется, что именно тогда по Чистопрудному опять пройдётся Берлиоз, чуть слышно споря с самим собой, что к Мастеру подбежит нагая Маргарита и засмеётся Воланд, прищурив взгляд и ловя за шкирку Бегемота, вечно стремящегося щелчком пальцев переменить всё вокруг. Мне кажется, что этот мир куда более реален в сию секунду, нежели мой. Я долго стою ещё на берегу небольшого прудика и думаю о том, что возможности человека далеко не так ограничены, как кажется всем нам, и что сквозь тёплые осенние лучи солнца я вижу совсем не те грани возможностей, к которым привыкла. Точнее, грани почти совсем затёрлись, раздвинулись на много дальше от меня, и я в них потерялась...
Человек напротив столь реален, что я уже почти готова поверить в игру ароматов и тонов осеннего вечера. Но я ошибаюсь. Он всего лишь тень, изнанка бытия, и потому Мой Мастер, обернувшись и смерив меня грустным взглядом, являя собой полутень полуулыбки мира, стёкшейся в одно существо, делает шаг вперёд и растворяется в порыве ветра...