Один мальчик любил играть в машинки. Он возил их за собой на веревочке.
Машинки были разные: белые, красные, зеленые. Ржавые, мятые, со сломанными колесиками, и почти целые. Друзья приносили ему много игрушек. Сами они играли в другое: бегали, прыгали, стреляли из самодельных луков, плавали по реке на досках. Становясь старше, помогали взрослым: сеяли, щипали лен, ходили за скотиной. Вырастая, становились за плуг и пахали землю, косили, месили и строили.
А он все играл. Игрушечных машинок было много, целый мешок. А настоящих не осталось совсем. Во всем мире. Так говорили. Потому что все вдруг кончилось. Топливо - то, на чем они ездили; свет из лампочек и многое другое. Людей осталось не очень много, и им не хотелось друг с другом общаться. А может и хотелось бы, но никто друг к другу не ездил, потому что не на чем было. И незачем. Ведь нужно было засеять поле, следить за посевами, урожая дожидаться. Кормить-поить скотину, воду таскать, дрова рубить, дом подновлять и многое другое. Дел - с раннего утра до позднего вечера не переделать. Самим бы жить, а путешествий на наш век хватит.
Парню уже не раз говорили: заканчивай с играми. Пора взрослеть. Вон, сколько работы, и везде руки нужны. Потом собрались всей деревней, и решили его поженить - может, возьмется за ум. Но это не помогло. Наоборот: вместо маленьких машинок, он стал играть с большими. Взялся строить за околицей какое-то железное страшилище и пропадал целыми днями. Часто являлся только ночевать. Хозяйство в результате у него было самым бедным в деревне. И не голодали его жена с маленьким сыном только потому, что добрые сельчане потихоньку подкармливали их.
И однажды железное чудовище, которое строил этот человек, вдруг ожило. Громыхая, оно проехало по деревне, изрыгая огонь и копоть из двух больших, задранных кверху труб. Грязный, чумазый, оборванный, человек кидал в топку хорошие сухие поленья, а чудовище пожирало их и ревело, вращая большими железными колесами. Толку от него не было никакого: с лошадью было совладать и быстрее и легче, к тому же лошадь не ела дров - тех дров, которые так необходимы были долгими холодными зимами.
Долго ли коротко - собрался человек уезжать. Он сказал, что хочет повидать, как живут люди. Найти, где жизнь лучше и помочь односельчанам. Чудак, помог бы лучше себе. На его огороде росли одни лопухи, из скотины осталась только престарелая корова со слезящимися глазами, а дом разваливался на глазах. Провожала его только жена. Она стояла и плакала, пока страшная, черная, закопченная машина не скрылась из глаз.
Дорога вела человека вдаль. Плохая, заросшая травой и кустарником, местами заплывшая, обрушившаяся. Машина ломала кустарник и молодые деревья и перла вперед, пока не началась настоящая чаща. Человеку пришлось взяться за топор и рубить деревья. Это было долго и трудно, но ему очень хотелось найти свою мечту и помочь односельчанам. Он прорубил длинную широкую просеку, по которой машина смогла пройти. Потом путь ему преградила река. Она была широкой и глубокой. Но человек не унывал. Он начал строить мост. На это у него ушло очень много времени, но он очень хотел найти место, где люди живут счастливо. И мост был построен. Путь ему преградила гора. Молотком и зубилом, которые пришлось заказать у кузнеца в последнем встреченном на пути селении, он прорубил тоннель, и выехал с той стороны горного хребта. На это ушло ужасно много сил, но цель того стоила. Он оказался в пустыне. Не было дров: ведь в пустыне не растут деревья. Он ходил и носил дрова издалека. И еще он подумал о тех, кто придет после него: они тоже поедут на машинах и им нужно будет топливо. Он начал сажать деревья. Деревьям нужна была вода. Он прорыл каналы и пустил воду. Наконец, пустыня осталась позади.
Человек видел множество селений, говорил с людьми, наблюдал за их жизнью. Дорога везде была разной: то каменистая пустошь, то болото, то подлесок. Спуски, подъемы, крутые повороты. А вот жизнь казалась везде одинаковой, и везде человека встречали недоумением, недоверием и страхом, пока он не уезжал, оставляя за собой копотный след.
Прошли долгие годы. За это время сотрутся и железные башмаки, что уж говорить о машине, собранной неумехой. Ржавая развалина на гнутых ободах колес добралась до морского берега, и человек, весь седой, долго вглядывался в бесконечный стальной горизонт с белесыми барашками водяных валов...
В том, далеком селении, откуда уехал человек, у него остались жена и сын. Мама называла отца неудачником и фантазером, но отец постоянно снился ему. Он запомнил одну их встречу, когда он вылез навстречу ему из-под машины, чумазый и веселый, что-то говорил ему и смеялся, а потом сложил игрушку из грязного листка бумаги, на котором был какой-то чертеж.
Когда сын вырос, он ушел искать отца.
Он шел по дороге, по которой тот когда-то уехал. По широкой просеке теперь ходили к ним торговать из соседних деревень. Через два моста и один тоннель раскинулся большой город, которого не было раньше. Бывшая пустыня зацвела садами и рощами, но никто не помнил того, кто посадил деревья, замостил дороги и навел мосты. Никто не помнил о его отце.
Мальчик шел и шел, расспрашивая людей, пока широкая дорога не привела его к морю. Там он не нашел ничего и никого, только волны накатывали на голый песчаный берег. Он сел на песок и загрустил. Потом долго смотрел вдаль. Ветер принес к его ногам грязный, обтрепанный обрывок бумаги. Он сложил его пополам, как ему показывал когда-то отец. Потом загнул углы, вывернул, раскрыл - и осторожно поставил на воду маленький чумазый кораблик. Поймав ветер, он быстро начал уходить от берега туда, где была только вода и волны; где чайки кричали на голых скалах и, наверное, находился тот край света, который никто никогда еще не видел. Туда, где сейчас находился его отец.