На время сессии я на работе беру отгулы, которые зарабатываю в течение учебы, начальство идет навстречу, и очень радует, что у меня такое понимающее начальство. Иногда на это время я уезжаю жить на родительскую дачу в пригороде. Там тишина, дом с газовым отоплением и можно спокойно подготовиться к сессии. Случается такое нечасто, только когда у Алисы начинается новый виток влюбленности, и она оставляет своего очередного кавалера на ночь в своей комнате. Нет, шумных вечеринок соседка не устраивает. Вообще соседи у меня не особо шумные, но когда я готовлюсь к сессии, то могу среди ночи выйти на кухню и начать готовить себе еду, или просто пойти поесть или даже пройтись по коридору, чтобы размять ноги и спину. В такие дни можно часто столкнуться с очередной влюбленностью соседки, выходящим из душа или пьющим чай в халате Алисы, или ещё при каких-либо обстоятельствах. А так как во время сессии моя голова забита только учебой, то я могу как-то неадекватно отреагировать на чужого человека в квартире. Нет, такого ещё не случалось ни разу, но вполне может произойти, и поэтому я перестраховываюсь и стараюсь обезопасить других людей от себя. В этот раз я не собиралась никуда уезжать, у Алисы на личном фронте затишье, да ещё к отчиму приехали родственники и чтобы не мешать им с мамой попросили поселить их на даче. Так что ехать мне просто некуда, можно было бы к маме в квартиру на время сессии переехать, моя комната не занята и можно себя не отвлекать готовкой и другими бытовыми проблемами, но я не захотела напрягать маму с отчимом своим присутствием и поэтому готовлюсь к сессии в комнате.
В желудке заурчало громко и жалобно, нужно перекусить и потом дочитать методичку. Посчитав, что оставшиеся шесть листов я на голодный желудок не осилю точно, я встала, подвигала ногами и руками, чтобы запустить кровообращение и размять мышцы, подойдя к двери, прислушалась, вроде тихо. На часах два часа ночи в такое время на кухне не должно быть никого, вот только с нашими старичками не угадаешь, когда им приспичит чай попить, бессонница у них часто. Я решила, что пожарю себе пару яиц и на этом остановлюсь на ночь наедаться нельзя, бабушка говорила, что плохие сны будут сниться, и я ей верю.
Беру в одну руку два яйца, во вторую кусок масла и направляюсь на кухню, там света нет, значит, она должна быть свободна. Захожу на кухню и уже дергаю рукой, чтобы включить свет, как вижу в свете полной луны у самого окна две фигуры мужская и женская, причем рука девицы находится в штанах мужчины и двигается. И мне третий раз становится неловко, такое ощущение, что я подглядываю в замочную скважину. И почему же у меня возникает такое чувство? Вот у целующейся парочки кроме как желания заняться прямо на кухне сексом больше никаких желаний нет, и им совсем не стыдно устраивать прелюдию в общественном месте, а кухня в коммунальной квартире место общего пользования и никак не предназначена для таких интимных занятий. Раздается довольно громкий стон мужчины мои пальцы разжимаются и на пол с довольно громким шмяком падают яйца их догоняет кусок масла и хорошо, что он в упаковке и не может разбиться, что нельзя сказать об яйцах, которые у меня последние и больше есть нечего, продукты в холодильнике закончились. Мужчина отрывается от девицы, вытаскивает её руку из своих штанов и поворачивается ко мне лицом, я прекрасно вижу бугор в его свободных домашних спортивных брюках и вполне могу оценить размер его достоинства, вот куда мои глаза смотрят, хотя он не стесняется показывать, так почему бы мне не посмотреть.
- А в комнате этого нельзя делать? - говорю я и включаю в коридоре свет, - я из-за вас последние яйца разбила, а так хотелось покушать.
- Яйца? - не понимает Матвей, - чьи яйца.
- Куринные, это у твоей девушки в руке были другие, а в мои руки только куриные и попадают, не задавай глупых вопросов и не получишь глупых ответов.
Матвей начинает громко смеяться, а я включаю на кухне свет и вытаскиваю из своей тумбочки тряпку и ведерко, придется пол отмывать, а то не дай Бог Поллинария Захаровна утром поскользнётся на разбитых яйцах, лет пять, а то и десять будет мне вспоминать, изведет в конец. Вытираю пол, украдкой смотрю на девицу, у неё даже маленького красного пятнышка от стыда на лице не появилось, мне же до сих пор неловко и стыдно, что я застала парочку в момент прелюдии.
- А ты чего не спишь в такое время? - Отсмеявшись, спрашивает Матвей.
- Сессия у меня, учусь и от этого хочу кушать в самое неподходящее время. Вот скажи мне, почему я должна отчитываться? И почему мне должно быть стыдно, что я застала вас в компрометирующей ситуации в месте общего пользования?
- Ну может потому, что ты стыдливая девушка, тут я тебе ничем помочь не могу сама должна преодолеть этот комплекс, - смеется Матвей, а я начинаю злиться.
- Уж лучше иметь комплекс, чем быть извращенцем, драйва захотелось, нервы пощекотать, раз в общественное место пришли. В комнате скучно, свидетели нужны?
- Тася, ты чего разошлась? - Удивляется Матвей.
- Так ей мужика хочется, вот она и беситься, - нагло заявляет девица, ничего себе заявочки, да мне кроме как сейчас покушать и впоследствии сдать сессию ничего не хочется. Какие мужики? О чем она?
- А мужики должны обязательно всегда хотеться? - спрашиваю я, - а если не хочется, то я наверное больная или ущербная? - и эта наглая девица кивает головой. - Ну, значит, я ущербная и больная потому как мужчин мне не хочется, а на общественной кухне их не хочется никогда. На этом и порешим.
Выбрасываю мусор в пакет, заворачиваю его, потом выбрасываю в мусорное ведро, так нужно, чтобы не пахло на кухне, делаю это уже на автомате и, взяв масло, собираюсь идти в комнату, у меня хлеб ещё есть. Бутерброд с маслом сделаю, с голоду не помру, до утра точно доживу. В дверном проеме стоит Петр Степанович и грозно смотрит на парочку.
- Вы, развратники, идите в свою комнату, - твердо заявляет он, - хорошо, что на вас Тася наткнулась, а если бы кто из старшего поколения, у нас сердца слабые, могли бы не выдержать вашего оргазма, - и откуда он такие слова знает, не иначе поздно ночью взрослые фильмы смотрит.
Матвей глядя на грозного Петр Степановича, одетого в пижаму, сшитую во времена глубокого застоя с растрепанными седыми волосами, которые остались на голове только в нескольких местах и потрясающего кулаком, начинает громко и неприлично ржать, я слышу, как хлопает дверь комнаты Поллинарии Захаровны, все приплыли, сейчас мы услышим в свой адрес много "приятных и радостных" слов, блокнот нужно взять и законспектировать. Но обиженный на смех молодого нахала Петр Степанович, оборачивается на звук шагов соседки и громким голосом очень строго заявляет:
- Если ты, старая, не уймешь своего внука, я напишу жалобу участковому, и он быстро разберется, кто в этой квартире прописан, а кто просто проживает, не имея на то основания.
- Матвей прописан! - Взвизгивает Поллинария Захаровна, - но я не обязана перед тобой отчитываться.
- Значит, отчитаешься перед участковым, - отвечает Петр Степанович и, обходя соседку, быстро идет к себе, я следую за ним, мне разборки со злой Поллинарией Захаровной среди ночи не нужны, я вообще бы предпочитала с ней не связываться, сессию сдавать нужно.
Захожу в свою комнату и закрываюсь на замок, все, я в своей крепости, у меня толстая звукоизолирующая дверь, и пусть соседи хоть конкурс песни и пляски устраивают, мне спать не помешают. Смотрю на оставленную методичку, нет нужно спать, завтра дочитаю время ещё есть, и кушать не хочется, выпью киселя и спать.
Полдень следующего дня. Тася.
После почти бессонной ночи проснулась я поздно. Хорошо, что консультация перед экзаменом назначена на вторую половину дня и у меня есть время сходить в магазин. Продуктов в холодильнике нет совсем, а вчера я ещё и последние хлеб и масло доела, так что впору отключать холодильник, у меня даже варенье закончилось, а ведь оно продержалось больше полугода. Все подмела подчистую, вот что значит, мыслительная работа энергии требуется огромное количество. Захожу на кухню, на моем столе лежит упаковка яиц и записка, мелким и довольно красивым почерком написано - "моральная компенсация", ещё бы хлеба краюшку, и у меня готов плотный завтрак. А так как хлеба нет ни крошки, то сейчас я выпью пустого чая с сахаром, которого осталась ровно ложка и побегу в магазин за продуктами, по дороге зайду в кафе и выпью кофе с пирожным, раз в месяц можно себе позволить потратить деньги на вредную для фигуры еду. Нет, я совсем не слежу за калориями, с моей работой в этом нет необходимости, за смену так набегаешься, что чувствуешь себя спортсменом профессионалом после Олимпийских игр, при таких пробежках не только лишние калории сожгутся, нелишние уйдут. А яйца возьму обязательно, моральная компенсация мне совсем не помешает за малое время сна, мне вдруг приснилась жуткая похабщина с соседом в главной роли, хорошо, что я плохо помню сон, но стыдно точно было, и это я помню отчетливо. Забираю компенсацию и быстро иду в комнату, собираюсь и в магазин, не встретить бы только никого из соседей.
Но выйти незамеченной из квартиры мне не удалось, только я повернула ключ в двери комнаты, как из кухни показалась Поллинария Захаровна уже в позе для душещипательных лекций.
- Тася, что произошло ночью, почему сосед был так зол? - Грозно спросила она.
- Я разбила яйца и уронила кусок масла, - не буду описывать ей эротическую сцену, что наблюдала на кухне, во-первых, некогда, а во-вторых незачем, пусть старушка будет в неведенье.
- И что побудило тебя уронить продукты? - Умеет старушка задавать правильные наводящие вопросы.
- Дырявые руки, что же ещё, - пожав плечами, ответила я, нужно срочно покидать квартиру, а то допрос может затянуться до моей консультации, и в магазин я не успею.
- Не наговаривай на себя, соседка, - из кухни слышится голос Матвея, - она меня с Викторией застала в пикантной ситуации, - он совсем не стесняется говорить об этом женщине в почтенном возрасте, ну а я - только пожала плечами.
- Так ты подглядывала за влюбленными! - восклицает Поллинария Захаровна.
Меня покоробило от слова "влюбленные", а может действительно Матвей нашел свою идеальную женщину и, как говорят в романтических фильмах, страсть застала их на кухне, а я, получается, подглядывала. И опять мне стало неудобно и с чего бы вдруг умом я понимаю, что моей вины в этом нет, я шла на общую кухню хотела покушать, ну подумаешь, время было два часа ночи, так это мое право, когда хочу, тогда и ем.
- Кушать захотелось, а тут влюбленные обжимаются, видимо звезды так сошлись.
- Обжимаются! - Визжит соседка, - это ты с мужиками по ночам обжимаешься, а у них чувства.
- У меня тоже было чувство голода, - быстро иду к двери, плевать на все инсинуации соседки, её старую не переубедишь, что работа у меня без интима, нормальная работа для студента, окончу ВУЗ и найду работу по специальности. Сейчас выбор работ невелик, официантка, барменша, уборщица, посудомойка, дворничиха и так далее, на стриптизёршу не потяну - фигурой не вышла, а другие работы с моральными аспектами меня совсем не интересуют.
Выскакиваю из квартиры и хлопаю дверью, почему-то злость накатила, какое имеет право эта старушенция вообще мне что-то высказывать? Да никакого, у меня родители есть, они могут меня воспитывать, она же пусть воспитывает внука. Делаю несколько глубоких вдохов, все нужно успокоится и в магазин, а то от злости ещё не те продукты куплю, а придется давиться, но есть.