1957 год был знаменателен для науки в СССР двумя важными событиями: запуском первого искусственного спутника Земли и пуском синхрофазотрона в Дубне. В том же году был спущен на воду атомный ледокол "Ленин" - самое подходящее название для ледокола.
Это был золотой век дубненской науки. Строились новые лаборатории, открывались новые направления, приглашались физики с мировыми именами. Из Курчатовского института пришёл Г. Н. Флёров, возглавивший лабораторию ядерных реакций (ЛЯР). Георгий Николаевич уже в то время был человеком из легенды. Как в любой легенде, в истории, которую передавали долгое время изустно, причудливо переплелись события, на самом деле имевшие место, и художественный вымысел. Он на самом деле писал Сталину. В письме на самом деле обосновывалась необходимость незамедлительно приступить к программе создания атомной бомбы, поскольку её, если судить по исчезновению и западных научных журналов статей о делении ядра, уже делают другие. А вот то, что письмо оказалось решающим в принятии решения, красивый вымысел.
Лабораторию нейтронной физики (ЛНФ) возглавил нобелевский лауреат И. М. Франк. Илья Михайлович был человеком из числа небожителей. Он мало вмешивался в дела лаборатории. У него был хороший заместитель, на которого он мог положиться.
Трудно шло становление лаборатории теоретической физики (ЛТФ). Ставилась под сомнение сама целесообразность создания такой лаборатории: теоретики, оторвавшись от экспериментаторов, могут забыть про эксперимент и увлечься исключительно своими собственными проблемами. Наконец, расстановка сил определилась, и лабораторию возглавил академик Н. Н. Боголюбов.
Каждая лаборатория фактически представляла собой научно-исследовательский институт. В лаборатории ядерных реакций, возглавляемой Флёровым, занимались синтезом трасурановых элементов, ранее не наблюдавшихся в природе. К тому времени было синтезировано 9 таких элементов, и все - в Лоуренсовской лаборатории в Беркли (США). Имеет ли периодическая система элементов Менделеева верхний предел, или она в принципе беспредельна? Вопрос, казалось бы, академический, но Георгий Николаевич умел любой проблеме придать политический характер. И очень скоро соревнование Дубны с американцами превратилось в соревнование двух общественно-политических систем. При этом надо было знать Флёрова и его неукротимую энергию. Он стремился быть в курсе всего, что происходило в его лаборатории. Он вникал во все нюансы - иногда без всякой цели: так, на всякий случай. Он был проницательным человеком и просвечивал человека насквозь, как рентген. Отсюда пошёл неологизм "флёрография". Будучи сам человеком очень широким, он прекрасно разбирался в человеческих слабостях и умел играть на них, когда того требовали интересы дела. Флёров был выдающимся учёным и яркой личностью. Многие его не любили, и это ещё мягко сказано. Он мог явиться в любое время к любому сотруднику лаборатории, от доктора наук до простого механика, и потребовать немедленного отчёта о проделанной работе. Это был его стиль руководства. Поэтому, когда он уезжал в командировку, лаборатория отдыхала. Потом он возвращался из командировки, и лабораторию начинало лихорадить. К счастью, командировки случались довольно часто, потому что Георгий Николаевич был человеком, который не мог долго усидеть на одном месте. Он не мог просидеть в кресле больше двух часов, а некоторые говорят - и более двадцати минут. Поэтому он не написал ни одной монографии.
Мы не ставим перед собой цель проследить историю идей и открытий ОИЯИ, а попробуем дать самое общее представление о том, что делалось в эти (и последующие) годы в ОИЯИ. Открытиями не исчерпывается отдача от вложения средств в научно-исследовательские институты, и всё-таки это главное, ради чего они создаются. В Советском Союзе, начиная с 1957 года, слово "открытие" имело вполне определённый смысл. Существовала государственная экспертиза и регистрация научных открытий в области естественных наук. Более того, право на открытие, начиная с 1961 года, было закреплено в Конституции СССР и являлось таким же неотъемлемым правом советских граждан, как право на отдых и труд. Родина щедро одарила Дубну и вправе была рассчитывать на ответные подарки. И Дубна в долгу не осталась.
К началу шестидесятых годов физики Дубны собрали первый урожай открытий. Самым нашумевшим было открытие на дубненском синхрофазотроне антисигма-минус гиперона - третьеразрядной частицы, ставшей на некоторое время центром всеобщего внимания. Пропагандистская машина раскрутила эту победу советских учёных по полной программе. Дубна прогремела на всю страну и продемонстрировала всему прогрессивному человечеству преимущество социалистического строя. Векслер ограничился фразой: "Теперь мы, как говорится, оправдали строительство синхрофазотрона". Открытие было сделано на излёте лидерства Дубны: в том же году был пущен более мощный ускоритель в ЦЕРНе (28 ГэВ), а год спустя - ещё более мощный в США (33 ГэВ).
Флёров, которому рапортовать было пока нечем, пообещал Хрущёву открыть к очередному съезду партии новый химический элемент таблицы Менделеева. Никита Сергеевич, человек гораздо не менее искушённый в политике, чем Георгий Николаевич, в прямом и переносном смысле слова похлопал его по плечу: работайте спокойно - если вы не успеете к очередному съезду партии, мы специально по случаю этого события проведём внеочередной.
Но первое открытие, зарегистрированное в ОИЯИ, было сделано уже в 1957 году, на "стареньком" синхроциклотроне. Аспирант М. Г. Мещерякова, Георгий Лексин, наткнулся на неожиданный эффект: выбивание дейтрона из ядра, - что не укладывалось в представление об атомном ядре как однородной системе нуклонов. Блохинцев, заинтересовавшийся новым эффектом, нашёл для сложившейся ситуации следующие слова: " Это казалось столь же невозможным, как и пуле выбить окно, вместо того, чтобы пробить маленькую дырочку". Так родилась кластерная теория ядра, которая позднее, когда квантовая хромодинамика стала на ноги, получила строгое теоретическое обоснование. Георгий Лексин не стал соавтором открытия, но навсегда сохранил благодарность своему научному руководителю.
Дубна стала знаменита благодаря синхрофазотрону, но значимых открытий, сделанных на ляровском, куда более скромном циклотроне, оказалось ничуть не меньше. Начиная с 1959 года, когда был смонтирован циклотрон, в Лаборатории ядерных реакций велись интенсивные работы по синтезу новых трансурановых элементов. Так, был заново открыт 102 элемент таблицы Менделеева, который шведы поспешили открыть в 1958 году и назвали нобелием. Выяснилось, что шведы сильно ошиблись в периоде полураспада нового элемента, что поставило под сомнение сам факт открытия. Был синтезирован 103 элемент, также уже открытый за границей. Тримфом дубненских учёных стал синтез в 1964 году 104 элемента, долгое время потом носившего в советской литературе название курчатовий.
Первый директор ОИЯИ Блохинцев был не только теоретиком, философом, поэтом и живописцем, но и реакторщиком. Именно ему принадлежала идея импульсного реактора - источника быстрых нейтронов. Предложенная ещё в Обнинске, идея была реализована в Дубне. Курчатов предложил Блохинцеву: передний фронт физики перемещается из ядерной физики в физику высоких энергий... Мы собираемся открыть международный институ в Дубне. Пойдёшь директором? Как говорил сам Дмитрий Иванович, реактор ИБР-1 он принёс в ОИЯИ с собой в качестве приданого. В 1960 году, когда реактор был запущен, Блохинцев написал: "Впервые в мире реактор заработал в сверхкритическом режиме. Мы как бы дразнили прирученную атомную бомбу тысячи раз в минуту. Огоньки пересчёток, красная линия самописца. Пулемётная трескотня анализаторов и ползучая лента тысячи цифр... Вечером пустили реактор на полную мощность. Набрали первый киловатт-час и пошли купаться на Волгу". Как люди жили! Как тонко чувствовали! Бора, который был в 1960 году в Дубне, поразила простота идеи, положенной в основу ИБР-1. Он сказал: "Я восхищён мужеством людей, решившихся на создание такой замечательной установки!".
На снимке: профессор Рабинович, один из создателей синхрофазотрона, и молодой Капица: "физика на пальцах". Очевидное? Невероятное!
В 1958 году на месте снесённых бараков лагеря заключённых (на берегу Волги, напротив нынешней гостиницы "Дубна") был разбит парк. В его закладке участовали все жители города.
Складывался неповторимый внешний облик Дубны. Улицы, проложенные в сосновом лесу, песчаные волжские берега - всё это не раз воспевалось поэтами. Атмосфера творческого свободомыслия притягивала в Дубну начинающих и уже известных артистов, писателей, художников, поэтов. Дубна была одним из центров духовной жизни. В один из своих приездов невероятно элегантный Александр Галич, преуспевающий московский литератор, известный тогда больше как сценарист любимого в народе фильма "Верные друзья", нежели автор песен, подрывающих основы советского строя, забрался на крышу первого в Дубне высотного здания (десятиэтажки на Ленинградской) и дал оттуда концерт для ближайших окрестностей. Шёл, как вспоминают очевидцы, второй час ночи.
Официально Дубна стала городом международной науки, но кое-что из бдительного прошлого осталось. Внерабочие контакты советских и иностранных сотрудников ОИЯИ держались под наблюдением. И поначалу это было делом несложным: в 1957 году в Дубне работало около пятидесяти иностранцев. Но сам факт их появления оказал на Дубну ошеломляющее впечатление. Со временем эмоции притупились, но культурная радиация Европы, пусть и Восточной, продолжала оказывать преображающее воздействие на на Дубну. Если до сих пор один элегантный итальянец Понтекорво давал образец хороших манер, то теперь каждый из полсотни восточноевропейских учёных стал примером достойным подражания. Но ещё большее облагораживающее воздействие на Дубну оказали их жёны. Они-то знали, что такое высокая мода, утончённый стиль, хороший тон - и вообще, что комильфо, а что нет. И после того, как они всё это продемонстрировали, стало как-то неудобно ходить в шароварах.
Часто говорят, что интеллектуальный потенциал Дубны очень высок. Но тогда, в начале шестидесятых он был беспрецедентно высок. Дубненцы даже сыграли в КВН, дважды выставив свою команду на играх 1963 года. И с треском проиграли команде из Обнинска. После этого на всесоюзном уровне дубненцы никогда не выступали.
В 1964 году в Дубне состоялась международная конференция по физике высоких энергий. Помощник директора по режиму в очередной раз произнёс свою знаменитую фразу: "На этот раз, товарищи, избежать контактов с западными иностранцами, видимо, не удастся". Были предприняты меры профилактического характера. Из города был выселен, с новым штампом в паспорте о прописке, человек, которого помнят как Ваню Шарика. От Дмитровского шоссе было проложено через лес шоссе, которое до сих пор называют Новой дорогой. Таким образом удалось отвести взгляд западных иностранцев от хибар, стоявших на Большой Волге. Завершение строительства дороги было отмечено стелой "Мирный атом" художника А. Кузнецова, более известной как Голый Нищий. В центре мозаики изображён обнажённый мужчина с протянутыми руками, на груди которого покоится атом бериллия. Как заметил один дубненский поэт, пожелавший остаться неизвестным, "и кто-то атом положил в его протянутую руку". По краям мозаичного панно представлены жития физиков-атомщиков. В 2002 году, в самый разгар строительства нового вокзала Голый Нищий рухнул, не выдержав колебаний почвы, и теперь на его месте, как сказал бы Гоголь, преглупое гладкое место.
Конференция продолжалась неделю и завершилась поездкой на теплоходе по Московскому морю, о которой хорошо написано у Легара. Впрочем, у него всё написано хорошо. Дубна вернулась к привычному ритму жизни. Охранники снова стали проверять пропуска и отбирать фотоаппараты. Физики отдохнули от банкета и с новыми силами приступили к научным исследованиям. Всё вернулось на свои места, в том числе Ваня Шарик, которого снова прописали в Дубне (по тому же адресу).