По зернышку падало во тьму время, прорастая в толще Вселенной. Корнями вверх, ветвями вглубь.
Кеши шел, меняя формы. Сердце его остывало. Еще недавно оно жило пламенем. Сейчас ни уголька.
Он убил Мастера.
Теперь Великий он.
Прохожие озирались на него, скалились, когда он расплескивал по тротуару силу, и, поджав серые хвосты плащей, скрывались в глубинах сумерек. Кеши умирал. Теперь он понял это. Раньше он не думал о смерти, теперь не думал ни о чем другом. Однако, он не смог бы умереть, не истратив последней крупицы энергии.
Он перекочевал на шоссе, идти было шире, спокойнее. Авто-кареты объезжали его, обтекали, как косяки серебристых рыбок, наткнувшихся на огромную и подозрительную рыбину.
В какой-то миг Кеши уснул. Ноги не переставали идти. Шаг, другой. Он проминал сапогами асфальт. Тот плавился, исторгая из пара новые формы жизни. Сейчас Кеши мог бы стать кем угодно. Сотворить что угодно. Ему повиновались стихии, молекулы выстраивались в идеальном порядке. Он мог бы запросто одолеть Сэя с его армией лисиц.
Но зачем? Так долго идти к цели, прыгать через голову, свою, чужую. Стать лучшим среди своих, но никогда - самым. Никогда.
Теперь он понял тщетность своих чаяний, он был глуп и счастлив. Счастлив жить мечтой. И вот он достиг черты, и что? Что теперь?
Кто-то шальной бросился ему под ноги. Разве можно пересекать путь Мастера? Немыслимо. Если только пресекать...
Новая мысль созрела внезапно.
Мелькнула всклокоченная голова на уровне его талии. Босые пятки лихо ринулись прочь. Мальчишка был шустрым. Понял, видать, свою оплошность, и теперь норовил поскорее удрать.
Кеши ухмыльнулся и поймал мальчугана длинным кобальтово-черным щупальцем. Паренек не взвизгнул. Лишь с ненавистью и вызовом выпучил на Кеши глаза - карие, мгновениями алые.
- Торопишься что ли куда, засранец? - произнес Кеши свои первые слова Мастера.
- Да пошел ты, козел. Не твое стариковское дело.
Значит, пацан все-таки дурнее, чем показалось сперва Кеши.
- Звать как?
Парнишка пожал плечами: "не знаю" или "да какая к черту разница". Кеши кивнул словно самому себе, мол, "понимаю, понимаю", и обратился к мальчишке:
- Идем со мной, Кеши.
Время летело, нарастало почками, расцветало, пожухлыми листьями сбрасывалось в пустоту, обнулялось. И снова набирало высоту.
- Кеши! Кеее-шиии! Давай же, дурень, не ленись! Тащи эти ящики туда! Вон туда!
- Я больше не могу!
- Довольно ныть! П-шел!
В ящиках лежали мечи. Сотни мечей, простых и заговоренных. С ящика слетела крышка, сверкнуло гладенькое и соблазнительное, как женское плечико, лезвие. Кеши не думая схватился за рукоятку, и та мигом приросла к руке, нашептывая ему нехорошие мысли. "Да сколько можно терпеть этого вонючего осла! Этого растяпу Мастера! Он же пельменей себе сварить сам не может! Ну какой из него Мастер! Другое дело ты, Кеши..."
- Кеши, как закончишь, свари-ка мне пе...- буль - ме...
Меч легко вошел в хрупкое на вид тело. Изо рта мастер хлынула кровь.
- ... о да, - выдох. Последний.
Время опрокинулось. Он повертел в руках песочные часы и бросил их в сторону.
- Вашу ж тетю! Сколько можно?! Таких тупиц еще поискать! Кеши! Я ненавижу вас! Всех вас!
Он зарыдал. Слезы смешивались с песком, насыщая почву. Зернышки тяжелели, набухали. Падая вниз. Время терпеливо шло дальше.