По морозно-синему небу разлетались розовые лепестки. Под ногами скрипел снег, щеки зевак раскраснелись, а глаза блестели от предвкушения. Вот-вот на площадь Града подадут диковинку. Поглазеть-то всем охота.
- Эй, Любава. - Тощий паренек пихнул круглощекую девицу в бок. - Говаривают, эта краля вместо хворой княгини всем хозяйством Светоча заправлять будет.
- Замолкни, Щучонок. Слишком большое у князя хозяйство, чтобы им какая-то заморская страхолюдина командовала. Подарок она от царя ихнего, не боле. Негоже нашему князю отказываться. Только нужна она ему как ослу рога.
Паренек заржал, пуская в воздух косматые клубы пара.
- Да поди ревнуешь, Любавушка! Боишься, небось, что Светоч к тебе хаживать перестанет.
Могучие врата Града разомкнулись, впуская потрепанный холодными ветрами караван. Посреди площади остановились четверо чужеземцев - все черноусые, черноокие - с носилками на плечах. Навстречу им, на белом коне, выехал сам князь в огромной бурой шубе, с двумя русыми косами под мохнатой шапкой. За ним шла верная дружина.
Усачи опустились на колено, и из носилок юркой змейкой явилась тоненькая фигурка, в темно-красной накидке со скромной меховой опушкой. Волосы и половина лица чужестранки были скрыты за тонкой тканью, покрытой замысловатой вышивкой. Виднелись лишь перепуганные черные глаза.
- Говорила же, уродина, - фыркнула Любава. - Вон как голову замотала.
Князь Светоч спешился и приблизился к заморской гостье, превышая ее ростом вдвое. Из начала процессии вышел старичок в чудной шапке и принялся кланяться князю так и сяк.
- Примите в дар, Милостивейший Государь, сей цветок пустыни. Прекрасная Хазан-мерим. - Старичок подцепил крючковатым пальцем легкую ткань, обнажая голову чужестранки.
- Эй, Любавушка, отойди-ка в сторонку, - потеснил ее паренек. - Ах, хороша девонька, - причмокнул он губами. - Молоденькая, но спелая уже. Сочная ягодка эта Хухрых-мухрых.
- Не пара она ему, - надулась Любава. - Ему нормальная баба нужна, грудастая, бедра как бочки, чтоб детей рожала. Да и подумать страшно, что за чудо-юдо из нее выпрыгнет: волосенки чернявые, а глазенки как у Светоча нашего, голубые, что ли? Или наоборот. Тьфу как противно!
Князь сбросил с лица угрюмую мину и улыбнулся девчушке. Потом нахлобучил ей на голову свою шапку, из-под которой виднелись лишь крохотные посиневшие губки.
- Заморозили вы девицу, - покачал головой князь и, распахнув шубу, привлек девушку к себе. - Отныне Милавушкой будешь зваться, - заявил он собравшимся и повел "подарочек" в чертоги.
- Ух, жаль я не князь, - подбирая слюни, тихо проговорил Щукастый и тут же повернулся к пышной Любаве. - Не горюй, бабонька. Поглядишь, устанет еще от восточных сладостей и к тебе прибежит. А пока идем-ка в мою избу, там тепло, хорошо. Эх, Любава-Забава!