Белоновский Артур Игоревич : другие произведения.

Душа Гитариста

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История гитариста, продавшему душу дьяволу

0x01 graphic

Эта книга посвящается тем, кто играл и до сих пор играет хард-рок и хеви-метал:

группам Judas Priest

Accept

U.D.O.

Iron Maiden

Kiss

Dio

Alice Cooper

Motorhead (RIP, Лемми)

Black Sabbath

Manowar

Twisted Sister

Scorpions

и, конечно же, AC/DC, чьи песни не дают мне покоя по сей день, и до сих пор остаются самыми крутыми.

А также панк-рок группе Ramones, которая зацепила меня в последнее время. Джоуи, Ди Ди, Джонни и Томми РАМОУНС ВЕЧНЫ!

Я верю, что ты дьявол

Я верю, что ты дитя дьявола!

Judas Priest

Не разговаривай с незнакомцами.  Держись подальше от этой опасности.

AC/DC

Вся эта хрень начинается с ми...

Стивен Кинг

  

ЧАСТЬ I

Формирование музыкального вкуса

  

I

ДЬЯВОЛ ВОПЛОТИ. ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ. УРОКИ ДЕДУШКИ ТОМА. ТАНЦЕВАЛЬНАЯ ШКОЛА. ГРУППА ИЗ УЭМБЕРТОНА. ДЖЕЙК И ДИН

   Есть легенды о дьяволах. О них написано много книг, комиксов, снято много фильмов, рассказано много мифов. Вот один из них. По легенде, Роберт Джонсон, блюзмен из Миссисипи, стоял на перекрёстке пересечений 61 и 49 дороги, в Кларксдейл и продал душу дьяволу в обмен на мастерство блюза. Об этом даже был снят фильм "Перекрёсток", режиссёром которого являлся Уолтер Хилл. Если хотите - посмотрите. Вам понравится этот фильм.
   Ещё могу взять в пример фильм "Призрачный Гонщик", снятый по комиксу, где главную роль сыграл Николас Кейдж. Герой данного фильма продаёт душу дьяволу, чтобы спасти жизнь своего отца. Мефистофель исцеляет отца главного героя, но обманывает его, забирая его душу себе.
   Конечно, нельзя забыть такой фильм, как "Дьявол и Даниэль Уэбстер", снятый по рассказу Стивена Винсента Бене. В фильме, герой Алека Болдуина, невезучий писатель, заключает с Дьяволом в женском обличии - её сыграла Дженнифер Лав Хьюитт - сделку: душу в обмен на успех писателя со сроком на десять лет. Проходит время, писатель радуется новой жизни, но из-за "звёздной болезни" и отстранения от друзей, он решает покончить с этим, и обращается за помощью к Даниэлю Уэбстеру, роль которого исполнил любимый актёр моей сестры Донны (из-за его персонажа Ганнибала Лектера) Энтони Хопкинс.
   Честно говоря, сравнивать свою жизнь с книгами, комиксами и фильмами - скучная штука. У меня была совсем другая история. Я бы мог рассказать, что в моей жизни было многого интересного. Первый подарок на день рождения, первые уроки в начальной школе Уэмбертона, первая пятёрка с плюсом, золотистый ретривер Джекки, ставший жертвой грузовика, когда мне было семь лет (признаюсь, вспоминая Джекки, мои глаза всегда щипали от слёз). Но это было бы ещё скучнее.
   Если вы ещё хотите услышать эту историю, вы, наверное, спросите, а не спятил ли я? Может, вы и правы. Может, я спятил. Но, если честно, лучше быть мёртвым, чем пережить такую часть жизни. Если бы не моя встреча с Люциусом Блэком, человеком с тростью, набалдашник которого был изображён чёрный оскаленный череп, моя жизнь сложилась бы иначе. Я тогда и не знал, что он был сыном Дьявола.
   Моя жизнь начала меняться лишь после моей встречи с ним. Этот дьявол воплоти пришёл ко мне из ниоткуда. Такое ощущение, будто он всегда преследовал меня. И я в свои двадцать пять лет задаюсь вопросом, почему я? Что свело меня с ним? Судьба или случайность? Мне хочется верить, что случайность. Хочется верить всей душой. Я не хотел верить, что моя встреча с Люциусом Блэком - дьяволом воплоти, причиной всех моих перемен - как-то связано с судьбой. Тогда это означало бы, что всем произошедшим страшным событиям, - в которых я стал виновником - было суждено случиться. Но, если это и так, то я бы хотел вернуть всё на круги своя, будь у меня возможность.
   Но я этого не могу сделать. Мне остаётся только рассказать.
  
  
   Четвёртого ноября две тысячи шестого года. Небольшой коттедж по адресу Арнольд-лэйн, 34б в престижном районе Гринфилд, юг Уэмбертона.
   - Джейки, проснись! - теребит меня моя старшая сестра Донна за рукав пижамы. - Вставай, соня! Проспишь весь день рождения!
   Я, как всегда, взял подушку с головы и бросил её в сторону сестры, не зная, промахнулся я или попал. Затем снова провалился в спячку.
   - Просыпайся, Джейк! - продолжала теребить меня моя старшая сестра. - Ну же, вставай!
   - Дай поспать, - сонным голосом говорю я. - Выходные только начались.
   Здесь я был прав. В выходные дни я бы мог поспать хоть до двенадцати дня. Я не мог себе представить ничего приятнее, кроме этого. Но не только необходимость ехать школьным автобусом на занятия делает пробуждение невыносимым. Ещё более умеют испортить утренний сон старшие. Особенно сестра.
   Тут она рявкнула прямо в ухо:
   - Встава-а-а-ай!
   Я подскочил, как ошпаренный. Донна отошла в сторону.
   - С днём рождения!
   Тут она налетела и чмокнула меня в щёку. Я снова отшатнулся.
   - Донна, полегче. Дай прийти в себя.
   - Брось! Тебе же понравилось, - сказала Донна со смехом.
   - А вот и нет, - сказал я. - Будить спящего человека, как партизана на войне...
   - Да я не про это, дурачок.
   - Не называй меня дурачком, - погрозил кулаком я, отчего вызвал у сестры смех. - Тебе бы понравилось, когда тебя бы так будили?
   Тут сестра обняла меня и снова чмокнула в щёку.
   - С днём рождения, братишка.
   - Спасибо, сестрёнка.
   Тут она обняла ещё крепче, отчего я окончательно проснулся. Затем она отпу­стила меня и встала.
   - Угадай, какой подарок тебя ждёт?
   - Откуда мне знать? Колесо к велосипеду?
   - Не угадал, Джейк. У тебя ещё две попытки.
   - Деньги?
   - Разбежался. Я зарабатываю только летом в аптеке. Ну, последняя попытка, мистер Джейкоб Девин Кейн?
   - Не томи, - сдался я.
   - Угадывай. Ещё попытка, Джейки. Ну?
   - Гармошка?
   - Почти угадал, братишка. За это получи ещё один поцелуй.
   Она чмокнула меня во вторую щёку. Я скривился. Надоели мне эти ласки с её стороны.
   - Ладно, не ной, зануда!
   Она покинула мою комнату, а через минуту появилась с инструментом, сияющим свежим лаком. Я посмотрел на гитару и обалдел. Тут я оценил прелесть этого подарка. Мне всегда Донна дарила то, что я хотел.
   - Не может быть, - вымолвил я. - Это мне?
   - Да, братишка, тебе.
   Я сглотнул слюну, не мог поверить своим собственным глазам. Гитара. Как я и хотел. Как я и мечтал.
   Донна протянула мне подарок. Я с благоговением принял подарок из рук сестры. Левой рукой взял на грифе какой-то чудовищный аккорд и провёл по струнам правой. Звук, как ни странно, раздался довольно мелодичный.
   - "Гибсон"?
   Сестра кивнула.
   - Купила в музыкальном магазине в Риверсайде. Потратила на это скопленные деньги. Ну, покажи какой-нибудь хит именинник.
  
  
   Вечером собралось много гостей. Я, честно говоря, ждал своего дедушку, но я знал, что он не придёт отпраздновать мой день рождения. Это всё из-за инвалидного кресла, да и он два года назад потерял свою сестру. Теперь он живёт один в восточном городе. Бывает, вечером к нему захаживает сиделка, но я знаю, что он скоро покинет этот мир. Ведь ему уже шестьдесят пять.
   Я родился и вырос в Уэмбертоне в многодетной семье. У меня были брат и сестра. Про неё вы уже в курсе, а вот Ральфи был самым старшим и заканчивал среднюю школу Уэмбертона. Вскоре он поедет в Ороно и будет играть за университетскую команду. Он был ресивером. Если бы вы видели, как он отправлял мячи в тачдаун. Быстро, эффектно и без лаж. Болельщики сходили с ума. Особенно, девушки.
   Мой брат подарил на день рождения кольцо с эмблемой школы, сказал, что носил его до окончания.
   - Теперь ты будешь носить его, Джейк, - сказал Ральф. - А потом подаришь это кольцо своему сыну или дочери.
   - Типа из поколения в поколение? - спросил я, сидя за столом.
   - Конечно, хулиган, - улыбнулся брат и, схватив меня за шею, начал тереть костяшки пальцев о мою голову. - Иди сюда, дай обниму тебя, мой маленький дикобраз.
   От родителей я получил одежду и абонемент на бальные танцы, которые должны были начаться в декабре месяце. Новые брюки, туфли на каблуке и рубашка были весьма кстати для бальных танцев, поэтому я горячо поблагодарил отца и мать. На танцы я всегда мечтал сходить, как посмотрел фильм "Грязные танцы" с Патриком Суэйзи. Конечно, папа был против моей идеи, считал, что танцы только для гомиков, но мама настояла на своём. Ведь она ирландка, да и во мне течёт половина ирландской крови, и поэтому моё второе имя - Девин. Первое имя дал мне отец.
   Джейкоб Девин Кейн звали меня.
   - Давайте отпразднуем сегодня день рождения моего прекрасного сына, - провоз­гласил Гарольд Кейн за столом. - Джейк, расти здоровым и осуществи все свои мечты. С днём рождения, сынок.
   Тут свет погас, и внесли пирог с четырнадцатью свечами. В тот день я вспомнил Карлсона и подумал, что лучше бы было четырнадцать пирогов и одна свечка, а потом засмеялся.
   - Ну-ка, сынок, загадай желание и дунь, - предложил мой папа.
   Я, немного поколебавшись, думал про желание. Наконец, я загадал его и сложил губы трубочкой. Тем временем все самые близкие мои родственники хором запели: "С Днём рождения тебя, с днём рождения тебя!.."
   Наконец я набрал в лёгкие столько воздуха, что едва не лопнул, и дунул на свечи. Все начали аплодировать, кричать, хлопать меня по спине.
  
  
   На следующий день я поехал в восточный город к своему дедушке. Папа сказал, что он приберёг для меня подарок и попросил взять гитару. Поэтому я, пятого ноября, приехал с подаренной от Донны гитарой к нему домой. Я хотел попользо­ваться велосипедом, но ехать на нём через Главную улицу - старожилы её называют Андепендент-вэй, - не было смысла. Пришлось воспользоваться кольцевым автобусом.
   Дедушке было шестьдесят пять, как я вам и сказал. Бывало, он печатал что-то на старой пишущей машинке "Royal", а я даже не интересовался, что именно. Я приехал к нему около половины первого и когда зашёл, на мой зов никто не откликнулся.
   - Дедушка Том? - позвал его я. - Я приехал.
   Я не услышал, как он поприветствовал меня. Вообще ни звука.
   - Дед? - снова позвал я. - Ты где?
   - Проходи, Джейкоб, - наконец отозвался он в гостиной.
   Сняв кроссовки и оставив гитару возле дверей, я подошёл к нему и поцеловал его в морщинистую щёчку. Дедушка обнял меня. Я почувствовал, какие у него слабые руки.
   - С Днём рождения, Джейкоб, - улыбнулся он. - Желаю тебе всякого счастья!
   - Спасибо, дед. Только зови меня Джейком. Мне так нравится больше.
   Я расположился на диванчике и смотрел на него.
   - Ну, так Джейк, не хочешь пойти на кухню? Да и старика подвезти? Я, хоть и инвалид с болезнью, но праздник я тебе устрою.
   Он засмеялся, а потом очень сильно закашлял. Я видел, как его правая рука потянулась к карману халата и схватила носовой платок. Он выкашлял в него, а затем спрятал. Я заметил на нём капли крови и содрогнулся.
   - Господи, дед, - скривился я. - До чего же тебе плохо.
   - Не обращай внимания, Джейк, - хрипло произнёс дедушка. - Скоро я присоеди­нюсь к своей группе и моей дорогой сестре. Патриция меня ждёт.
   Патриция была моей бабушкой, умершей два года назад после смерти тёти Кристи. А насчёт его группы, он никогда не рассказывал. Может, из-за этого он и позвал меня.
   - Не говори так, дедушка. Ты ведь ещё молод, чтобы так говорить.
   Он засмеялся и подавил кашель. Я заметил, как он убрал рукавом халата кровавые слюни с уголков рта.
   - Я был молод тогда, когда рок-н-ролл был слышен по всем радиоволнам. А теперь я очень старый, чтобы... - Он снова закашлялся. Рак рвал его изнутри, отчего мне стало не по себе, как представлю это. Я хотел убежать в туалет и вытрясти из желудка свой завтрак. - Прости, мальчик мой.
   - Всё хорошо, - ответил я. - Красавчик Джейк тебя любит.
   - Отвезёшь старика на кухню?
   - Конечно, - поднялся я и взял за поручни. - А что на кухне?
   - Праздничный обед, и подарок для моего любимого внука.
   Я повёз его на кухню, огибая его гостиную и спальню. Что же он мне приготовил? Наверное, мисс Гарфилд постаралась, когда дед сказал, что мне стукнуло четырна­дцать.
  
  
   За столом на кухне у дедушки Тома не был праздничный обед, но две бутылки "Доктора Пэппера", шоколадный торт с одной свечкой с числом "14" был совсем неплохим праздничным обедом. Старик подкатил со спичкой к свече и поджёг её.
   - Дедушка, это самый лучший день, - обнял его я и поцеловал в сморщенную от морщин щёку. - Спасибо.
   - Загадай желание, - улыбнулся старик. - Четырнадцать лет, это ещё не круглая дата, но...
   Я наполнил в лёгкие воздуха и дунул. Дедушка похлопал в ладоши.
   - Молодец, Джейк. Налетай на торт.
   Я взял лопаточку и положил кусочек шоколадного торта. Затем взял бутылку и налил в стакан шипучки. Попробовал. Блин, мать твою, офигенно вкусный торт. Не знаю, где используют такой шоколад, но не дурно. Затем посмотрел на старика.
   - А ты, дед? Как насчёт шоколадного торта?
   - Я уже не могу есть такую вкуснятину, но если хочешь, чтобы я разделил с тобой трапезу, в холодильнике стоит шестибаночная упаковка "Эншуе".
   - А торт мне придётся впихнуть в себя?
   - Можешь забрать его с собой и разделить с Ральфом и Донной.
   Я встал и подошёл к холодильнику. Там я увидел на второй полке упаковку из шести баночек, на которых было написано "Эншуе". Взяв её, я достал одну банку и открыл. Дедушка принял баночку и начал пить. Я заметил, как он усиленно борется с рвотным рефлексом, чтобы не дать смеси выплеснуться наружу. Наконец он заглотил эту смесь и славно рыгнул.
   - Прости, внучек, - извинился дедушка. - На вкус это как сопли.
   Я скривился и прижал пальцами нос. Он засмеялся. Очень хрипло и сухо. Я уже подумал, что он сразу начнёт кашлять, но он сдержал кашель. Сглотнув слюну, он посмотрел на меня и спросил:
   - Как тебе торт, Джейк?
   - Очень вкусно. Блин, колись, этот торт приготовила мисс Гарфилд?
   - Конечно. Я сказал, что моему любимому внуку исполнилось четырнадцать, поэтому попросил её приготовить. Вкусно, говоришь?
   - Блин, это самый лучший торт, который я ем. - Я не кривил душой. - Боюсь, для брата и сестры его не хватит.
   - Сам съешь? Смотри, чтобы задница твоя не слиплась.
   Я засмеялся и сделал глоток "Доктора Пэппера".
   - Блин, совсем забыл про подарок. Дурья башка!
   Дедушка подкатил к шкафчику и достал обёрнутый в бумагу предмет. Я принял его и, сняв ленточку, раскрыл. Там лежало около четырёх пластинок "Beatles" и одна некой группы "Sun Dogs".
   Я не мог поверить своим глазам. На конверте группы были изображены четыре подростка. Они стояли на сцене с инструментами. Один стоял возле микрофона, держа акустическую гитару и пародируя Элвиса Пресли. Тот, что с электрогитарой, стоял в стороне и улыбался. Третий - контрабас - был одет в школьный пиджак, наклонил свой инструмент, показывая народу, что он тоже забойный. Четвёртый, ударник, только улыбался, отбивая такт.
   - Тот, что у микрофона - я, - сказал дед. - Мне было семнадцать, когда мы записали первую пластинку.
   - Не может быть, - вырвалось у меня, хотя получилось, как неожетыть.
   Дедушка улыбнулся, продемонстрировав остатки зубов и розовые дёсны. Затем он подкатил ко мне на инвалидном кресле и показал остальных участников группы.
   - Это Кевин Маккой, - показал мне пальцем на соло-гитариста. - Он заметил меня и взял в группу. Был женат на моей сестре. Жаль, что самолёт, на котором он летел, попал в аварию в Нью-Йорке.
   - Одиннадцатого сентября?
   Старик кивнул.
   - Кристи умерла, пережив его на три года. - Тут он показал на бас. - Это Бобби Калверт. Он стал моим другом. Мы все называли его Баки. Он погиб во Вьетнаме.
   - А что такое Вьетнам?
   - Это война, которую мудак Джонсон начал, а кретин Никсон продолжил. Тогда было много людей, выступающих за мир. И среди них был Джон Леннон. Надеюсь, ты его знаешь, если тебе нравится "Beatles".
   - Я знаю. Мужчина в очках-велосипедах. Вместе с японкой.
   - Он самый. - Тут он показал на последнего участника. - Это Джейсон Скотт Ли. Наш ударник. Хороший человек и много шутил. Умер от передозировки наркотиков. Он и его жена были пацифистами. Скоро и мой черёд придёт.
   - Не говори так, дедушка. Ты поправишься, я уверен.
   Дедушка засмеялся, а потом старался подавить кашель. Я видел, как он снова потянулся за платком, чтобы выплюнуть сгусток крови. До чего же ему было плохо. Рак разъедает его. Мне стало не по себе.
   - Не льсти мне, Джейк. Не дай Бог тебе испытать такое.
   Я повернул конверт обратной стороной. На нём были названия песен. Я не мог поверить, что это он. Что это дедушка в семнадцать лет пел такие хиты.
   - Я видел, ты принёс с собой инструмент, - сказал дедушка.
   - Конечно, - кивнул я. - Куда ж мне без неё.
   Дедушка Том потянулся и почувствовал слабую боль в спине.
   - Как закончишь с пирогом, то я тебе устрою небольшой урок. Если ты этого хочешь.
   - Конечно, дед, очень хочу. С тех пор, как я посмотрел на эту пластинку, я заго­релся желанием стать таким же, как и ты.
   - Что ж, это хорошо. Кушай.
   Я ел торт, а потом пришёл в гостиную через пятнадцать минут, прихватив гитару, подаренную Донной, а дедушка сидел и разглядывал фотографии, стоявшие на комоде. Это были фотографии времён его преподавания в Уэмбертоне. Были его лучшие ученики, школьный совет, его жена (точнее моя бабушка). Я хорошо помню их. Он рассказывал мне.
   - Ну, я поел, - улыбнулся я. - Остатки отвезу домой. Пусть Ральфи и Донна полакомятся.
   - Хорошо. Так ты готов к уроку?
   - Готов.
   - Тогда принеси из моей комнаты мою гитару. Я покажу тебе кое-какую песню, которую я научился играть тогда, когда все с ума сходили от битлов.
   Оставив гитару, я пошёл в комнату дедушки Тома, где он делил, когда-то, с бабушкой Патрицией. Она была хорошей женщиной, но покинула этот мир, когда родилась Донна, а меня ещё в проекте не было.
  
  
   В его комнате лежала старая, изношенная гитара "Epiphone". Но я не стал её брать, потому что мой взгляд обратился на стоящий комод с зеркалом. Там стояли две фотографии в рамке. На одной из них ему восемнадцать и одет он, как Джеймс Дин. Рядом стояли ещё трое. Один держал барабанные палочки, скрестив их. Второй обнял моего дедушку и улыбался. Третий сидел по-турецки, держа свою гитару (по виду, электрогитару) в руках так, что гриф был поднят вверх. Под фотографией было написано: "Группа "Sun Dogs" всё ещё в силе".
   - Скоро и моя группа будет такой же, как твоя, дед, - про себя сказал я.
   Другая фотография стояла возле первой и на ней снова была изображена группа дедушки Тома. На этот раз они стояли на сцене в разных одеждах. Мой дед стоял у микрофона, одетый, как Зорро.
   Я смотрел на эти фотографии и улыбался. Представлял своего деда, которому тогда было семнадцать. Как молодо он выглядел. Но возраст - всего лишь число, как сказал Стивен Кинг. Бывают, людям, которым шестьдесят, выглядят молодо. Дедушка - исключение. С его болезнью он выглядел старше.
   - Джейки, ты там не умер? - прокричал хриплым голосом дедушка.
   - Нет, уже несу, дед, - тут же откликнулся я, взяв его гитару в правую руку, а свою - в левую. - Засмотрелся на твои фотографии.
   - Что ж, поторопись!
   Выйдя из комнаты, я понёс две гитары в гостиную. Дедушка Том, увидев меня, улыбнулся. Я дал ему его гитару. Взяв её, он пристроил инструмент на своё левое костлявое колено.
   - Я не играл уже давно, Джейк, - ответил он. - Перестал тогда, когда я вытянул карточку с буквой "Р". Даже не знаю, смогу ли я её настроить, как в те годы. - Пока он крутил колки и проверял тональность, он рассказал мне ещё одну интересную историю из жизни: - Когда я поступил в Университет штата Мэн, это было в тысячу пятьдесят девятом, я расстался с первой группой.
   - С "Sun Dogs"? - спросил я.
   Дедушка согласно кивнул.
   - Меня ждала учёба на факультете английского языка. - Он сглотнул слюну и пытался побороть кашель. Это ему удалось. - Я выступал с "Harry's Knights", но вокалистом я не был. Эта группа просуществовала до конца учёбы. Как только я выучился, я стал учителем и побывал на первом концерте "Beatles" в Нью-Йорке. Позже я сводил на стадион Ши твою бабушку, а потом создал группу "Tom And The Little Beach Band". Тогда мы и выступали не только с рок-н-роллом, но и битлами.
   Я слушал его и не перебивал. Мне всегда нравились его истории об его жизни. Рассказывал про свою первую любовь, про сестру, которая пропала и таинственным образом появилась. Мой папа не верил в это, а я - верил. Может, поэтому мой отец не хотел, чтобы я был с ним долго? Не знаю. Как бы то ни было, но я любил дедушку.
   - И тогда я снова вернулся в музыкальный союз. На этот раз я был лидером группы.
   Дедушка закончил настраивать гитару и прошёлся по струнам. Он зажал аккорд ре начал играть. Ухватив свою гитару, я начал подстраиваться. Я видел, как его скрюченные пальцы переходили с одного аккорда на другой. У меня это плохо получалось.
   - Подожди, дедушка, - попросил я.
   Дедушка остановился. Я достал из нагрудного кармана рубашки очки в роговой оправе и посадил их на нос. Дедушка посмотрел на меня, а я на него и пожал плечами:
   - Близорукость. Пытаюсь скрывать.
   - Смотришься, как Бадди Холли.
   Я улыбнулся и снова взял аккорд ре.
   - Смотри внимательно, Джейк, - сказал дедушка. - Это аккорд ре. - Тут он поменял пальцы и сделал баррэ на втором ладу. - Это си-минор. Затем идёт ми. И ля.
   Я повторил его движения пальцев и начал наигрывать.
   - Хорошо, - похвалил он. - Си-минор.
   Я зажал баррэ на втором ладу и четыре раза ударил по струнам. Перешёл на ми. Дедушка вступил вместе со мной. Отбивая такт ногой, я зажал аккорд ля и снова перешёл на ре. Тут дедушка подхватил:
   - "Этот мальчик отнял мою любовь... Когда-нибудь он будет сожалеть об этом... Но этот мальчик хочет тебя вернуть..."
   Я играл эти четыре аккорда и отбивал такт, а дедушка Том смотрел на меня, улыбаясь и кивая головой. Я улыбался ему в ответ и начал петь вместе с ним. Как было здорово, если у тебя хоть один родственник - бывший музыкант. Никто бы не понял этого.
   С припевом, правда, я немного напортачил, поэтому мне пришлось сымпровизи­ровать. Битлов я начал слушать с семи лет. Моя сестра была сумасшедшей битломанкой, и ей очень нравился Джордж Харрисон.
   Когда я закончил петь, я выдохнул, чувствуя, как пальцы на левой руке начали распухать.
   - Здорово, Джейк, - ответил дедушка и на этом наш импровизированный концерт завершился. Пришла дедушкина сиделка, да и начали сгущаться сумерки. Плохо, то завтра в школу.
   - Запомни Джейки, - сказал он мне, когда я упаковывал свою гитару в чехол. - Все стили музыки построены на аккордах рок-н-ролла.
   - Запомню, дед, - улыбнулся я и чмокнул его в морщинистую щёку. - Как-нибудь я заеду к тебе, и снова продолжим урок.
   - Если конечно ад не замёрзнет, - пошутил дедушка.
  
  
   Я увидел его в автобусе.
   Как-то сидя с книгой Стейнбека, я зачитался. Повесть "О мышах и людях" захлестнула меня в первый раз так, что я пропускал остановки. В некоторых местах я плакал, как младенец, сочувствуя Ленни.
   И, как-то дочитывая повесть, я заметил человека в чёрном костюме и шляпе с круглой тульей. На нём была чёрная рубашка, аккуратно застёгнутая на все пуговицы до шеи, галстук со змеёй. Полы рубашки исчезали под чёрными брюками, которые были ему, как на него сшиты. Брючины лежали на паре чёрных лакированных туфлях. В руках он держал трость. Я не мог тогда разглядеть набалдашника.
   И когда я поднялся и нажал на кнопку остановки, человек в шляпе повернулся ко мне и помахал мне рукой. Из курса вежливости, которому меня обучали родители, я ответил взаимностью. Но его взгляд меня очень испугал. Человек в шляпе улыбнулся мне. Это мне испугало больше всего.
   Когда я услышал шипение пневмотормозов, я уже приготовился к открытию дверей. Человек в шляпе не сводил с меня глаз. Только потом я заметил, что глаза его были разного цвета.
   - Это невозможно, - тихо проговорил я.
   Человек в шляпе кивнул мне, не стирая улыбки. Он будто прочитал мои мысли, что ещё сильнее испугало меня.
   Наконец двери открылись. Я спустился на две ступеньки и прыгнул через полоску травы на тротуар, чуть не выронив книгу, подарок дедушки и остатки шоколадного торта.
   Мне пришлось постоять немного, чтобы успокоиться. Тем не менее, придя в себя, я развернулся и зашагал в сторону коттеджа в Гринфилде. Образ человека в шляпе не выходил у меня из головы.
   Я увидел его в автобусе.
  
  
   Я учился в средней школе Уэмбертона, где когда-то преподавал мой дедушка. Эта школа находила в районе Сильвермайн. Мама подвозила меня туда, но иногда мне приходилось пользоваться велосипедом. Конечно, на велике я добирался быстрее. Через Линкольновский Парк и по мосту через грязную реку Сванлон.
   Я вышел из "Чероки" 98 года и снял с крыши велосипед. Мама пожелала мне удачного дня, а затем поехала на работу. Я припарковал велосипед и двинулся в сторону школы.
   Я подошёл к своему шкафчику и получил по голове учебником от одного задиры, по имени Тревис Дженкинс. Он был хулиганом, постоянно пропускал уроки и приставал к мальчикам, которые были на год или два младше. Иногда мне хотелось врезать ему, но я вовремя сдержался.
   - Здорова, мелкий, - усмехнулся он. - Как дела?
   - Вали отсюда, - заступился за меня мой друг Дин. - Отвяжись от него.
   - А то? - спросил он.
   - А то ты будешь вставлять зубы комплектом, - сгнусавил второй из шайки Дженкинса за спиной у Дина. - Что ему будет? А, Дини-Мартини?
   - Ладно, пошли ребята, - скомандовал Тревис.
   Дженкинс и двое его дружков двинулись в сторону выхода. Я прижался к шкафчику головой. Дин похлопал меня по плечу.
   - Ну, ты как? - спросил он.
   - Нормально, - ответил я. - Эти типы - придурки.
   - Согласен. - Дин открыл свой шкафчик выудил свёрток. - С Днём рождения, Джейк.
   - Спасибо, - принял его подарок я. - И спасибо, что заступился.
   - Мы горой друг за друга, да, Джейк?
   Я кивнул и раскрыл свёрток. Это был плакат Бриджит Бардо, где она наклонилась впедёд, прикрывая свою грудь. Плакат был цветной. Это очень радовало. Чувствовал себя, как Энди Дюфресн в повести Кинга. Только у него была Рита Хэйуорт.
   На обратной стороне плаката было неровными но чёткими буквами написано "Красавица блондинка на твоё четырнадцатилетие. Дин"
   - Ты говорил, что тебе нравится эта актриса, вот и решил сделать небольшой плакат.
   - Спасибо, Дин. - Отложив плакат, я обнял его. - Большое спасибо.
   - Всегда пожалуйста, друг, - ответил он и хлопнул меня по плечу.
   Через несколько минут, мы вдвоём пошли в класс. После стычки с шайкой Дженкинса, день начал приобретать краски.
  
  
   Вечером я сидел за своим компьютером, который делил с сестрой Донной и братом Ральфи. Ральфи после окончания учебного года предстоит поступить в Университет Мэна, а Донне ждать этого ещё год. Она мечтала стать актрисой и всегда была творческой в школе. Она ставила пьесы для школьных спектаклей, пела песни и танцевала. Ральфи, как я уже говорил, хотел стать футболистом и играть за какой-нибудь футбольный клуб. Он играл в школьной команде "Волки Уэмбертона", и сейчас смотрел телевизор, где показывали футбол. А так как я не любитель командных игр (мне больше нравились гонки, типа "Формулы 1"), я ему не мешал.
   Донна в это время сидела с подружками в своей комнате и играют в "Парчиси". Никому не мешая, я закрыл дверь своей комнаты и разбирал аккорды песен "Beatles", "Rolling Stones" и "Creedence". Я облазил в "Гугле" все сайты и нашёл пару песен битлов, таких как "Ticket To Ride" и "I'll Get You". Посмотрев на свой "Gibson", я подумал: Интересно, а получится ли у меня сыграть на ней эти песни?
   Посмотрев аккорды "Ticket To Ride", я заметил, что некоторые аккорды были мне совершенно незнакомыми. Поэтому мне пришлось поискать в "Гугле" ("Гугл" поможет, говорили в моей школе) схему этих аккордов. На схеме фа-диез-минор, было показано, как правильно ставить пальцы. Оказывается, что это баррэ на втором ладу, похожее на си-минор, только третий и четвёртый палец нужно будет зажимать четвёртой и пятой струне. Я попробовал проиграть. Звук получился не очень.
   Не напрягай руку, Джейк, вспомнил я слова дедушки Тома. Я встряхнул левую руку и зажал баррэ на втором ладу аккорд фа-диез-минор, как на схеме. Прошёлся по струнам и получил эффект. А дальше всё пошло хорошо, так как я знал несколько аккордов, которые показал мне дедушка.
   Я прокрутил эту песню в голове, так как знал её наизусть, зажал аккорд ля и сыграл его на гитаре. Струны звучали глухо, но без фальши. Пришлось прижать их первыми тремя пальцами левой руки. Было больно, но я не обращал внимания. С переходом на новый аккорд, звук был глухим. С баррэ у меня не ахти.
   Я играл эти две песни, пока рука не онемела, а пальцы начали стираться в кровь. Наконец я остановился, но не потому, что хотел, а потому что больше не мог продолжать. Подняв глаза на компьютер, я заметил, что он перешёл в режим ожидания. Экран показывал плавающих рыбок. Нажав на клавишу "Пробел", экран осветил пять учётных записей. Я нажал на свою и снова увидел ту песню, над которой я мучался.
   Благодаря игре на гитаре и учениям Томаса Джейкоба Кейна, я вновь почувствовал себя человеком.
  
  
   Три недели спустя, в субботу после обеда, Ральф рано вернулся домой после игры, решив не оставаться на традиционном пикнике, который устраивали болельщики. Я сидел на верхней ступеньке лестницы и наигрывал "Proud Mary". За это время я научился ставить баррэ, невзирая на боль. Эту песню я нашёл в "Гугле", когда прослушивал её в мультимедии. Конечно, я не Джон Фогерти, который умеет выдавать такие риффы, но я пытался петь. Для этой песни я обзавёлся медиатором.
   - Всё наигрываешь своих жучков, Джейк? - спросил Ральф, войдя в прихожую.
   - Это не жучки, - не согласился я. - Это "Creedence". И если не умеешь правильно называть группы, тогда сыграю тебе "Yesterday".
   Ральф послал меня к чёрту. Он мог себе это позволить, потому что Донна с матерью поехали в торговый центр на Главной улице, а отец работал за городом на заводе Калема.
   - Но ты не против, если я поиграю ещё, Ральфи?
   - Хорошо, если ты позволишь посидеть за компьютером, - ответил он, обходя меня. На его щеке отражался след губной помады и от него пахло потом. Вероятно, одна из девушек оставила такой след, когда он сделал третий тачдаун. - Только прошу не горлань. У тебя хреновый голос.
   - Пошёл ты, - ответил я и засмеялся.
   С гитарой я уже был на ты, кроме первой струны. Она всё время рвалась, когда я настраивал её в нужную тональность. В отличии от других струн, первая всегда неудачная, потому что очень тонкая.
  
  
   Четвёртое декабря две тысячи шестого года. Первый урок в школе танцев. Центр Уэмбертона. Университет радиотехники. Фойе актового зала.
   Возле фойе собралось около двадцати-тридцати человек. Я приехал на автобусе за пятнадцать минут до начала. Поднявшись по лестнице, заметил нескольких девочек и парней, обсуждающих начало занятий, школы и другие дела.
   Я, конечно приехал без пары. У меня её не было. Я надеялся, что здесь найду. Конечно, было много одиноких девочек, которые стояли в стороне. Однако к ним подсоединились парни, и они начали разговаривать. Мне стало как-то скучно. Не с кем было поговорить.
   Подойдя к стенке, я прислонился спиной, достал роман "Кристина" и начал в него окунаться, пока не подошла ко мне одна незнакомая девушка, держа "наладонник" в руках. Она была на несколько дюймов меньше меня, хотя с моими пятью футами и девятью дюймами, Дин называл меня Джейки-Попрыгун, думая, что та песня, в исполнении "The Rolling Stones", обо мне.
   - Это здесь будет проходить тренировки? - спросила она, пряча телефон в карман меховой куртки.
   - Да, - ответил я, отвлекаясь от романа Кинга. - Тренер пока не появлялся. Наверное, пробка. В Центральном районе, в час пик их всегда много.
   - Я знаю. - Тут она бросила взгляд на книгу. - "Кристина". Что тебе больше нравится, фильм или книга?
   - Я тебя умоляю, - заулыбался я. - Книга всегда интереснее.
   - Ну да, ну да, - девушка закатила игриво глаза, а потом, улыбнувшись, представилась и протянула руку: - Синтия Кокс.
   - Привет, - легонько пожал её я. - Я Джейкоб Кейн. Джейкоб Девин Кейн.
   - У тебя второе имя ирландское?
   - Точно. Я ирландец наполовину.
   - Ирландцы полны печали, но у многих есть дар.
   - Дара у меня нет, да и у меня нет повода для печали, - ответил я и засмеялся.
   Синтия тоже засмеялась.
   Если честно, я подумал, а вдруг у этой девушки нет партнёра по танцам. Честно говоря, я хотел у неё спросить, но передумал. Просто очень я стеснителен для таких вопросов.
   Без сомнения, Синтия Кокс была подлинной красавицей, без изъянов. Фантастические рыжие волосы, светлая чистая кожа с лёгким здоровым румянцем, рост, как она мне сказала, пять футов пять дюймов - то что нужно для меня. И отличная фигура: небольшие бугорки, которые в скором времени станут грудями, талия, которую можно было, при желании, обхватить ладонями, красивые бёдра и ноги. Лицо тоже безупречно, даже при улыбке зубы её были идеально ровными - скорее всего, ортодронт хорошо постарался.
   Мы много болтали о новых экранизациях, книгах, музыке (ей нравилось современное диско - в этом у нас была противоположность). Я рассказал ей, что учусь в УСШ в Сильвермайне. Она - в Строуберрской УОШ. Рассказала, что очень хотела научиться танцевать ещё с детства.
   - А я, из-за Патрика Суэйзи, - ответил я. - Посмотрел "Грязные танцы", вот решил научиться. Мамбо, свинг, ча-ча-ча. - Тут я сменил тему. - Знаешь, актёр Брюс Ли, в молодости, выиграл приз в конкурсе танцев. Он там и танцевал ча-ча-ча, а после пришёл к одному учителю вин-чунь и говорит: Я знаю, что вы владеете стилем вин-чунь, а я очень хорошо танцую ча-ча-ча. Давайте обменяемся: вы научите меня этому стилю, а я вас научу танцевать ча-ча-ча.
   Синтия засмеялась. Мне очень нравился её смех. Такой выразительный и нежный. В школе с таким смехом, никого не сыщешь. В классе у меня были одноклассницы, смех которых напоминал ржание лошади. Аж дрожь пробирала.
   Около восьми вечера тренер открыл нам дверь в раздевалку, и мы пошли в разные стороны. Я долго не мог оторвать взгляда от Синтии, пока не скрылся в толпе мальчиков.
   Через две минуты я учился танцевать с ней ча-ча-ча.
  
  
   Первым уроком танца было у нас ча-ча-ча. Сначала мы проходили основной шаг, а потом танцевали в парах. Синтия была одна, поэтому я подошёл к ней и, взяв за руки, повёл к свободному пространству.
   После танцев мы шли к остановке. На перекрёстке мы остановились, потому что наши пути расходились. Честно говоря, мне не хотелось этого. Она протянула руку и снова улыбнулась.
   - Спасибо, что стал моим партнёром. Иначе мне пришлось бы танцевать с тенью.
   Я хмыкнул и улыбнулся.
   - Не за что, Син. Ты, кстати, тоже помогла мне. И мне нравится с тобой танцевать.
   - Мне тоже. Хоть ты и на ноги мне наступаешь, но это не страшно.
   - Ты, иногда, тоже, но я молчу. - Я засмеялся. - Ты придёшь в среду?
   - Конечно. А ты?
   Я кивнул.
   - Если пробок не будет.
   Тут она опустила мою руку и пододвинулась ко мне. Затем чмокнула меня в щёку и попрощалась. Прежде чем я успел что-то сказать, она торопливо пошла на остановку. Я смотрел ей вслед какое-то время, ждал, когда она повернётся ко мне. Но она этого не сделала. Что ж, бывает.
   Я двинулся на остановку.
  
  

***

   В 2008 году Ральфи, уже поступивший в Университет Мэна, стал важной персоной, благодаря спортивным успехам. Он приезжал к нам на выходных, когда ему надоедала жизнь в кампусе. Когда он приезжал к нам, он не замечал меня. А если и замечал, то только лишь изредка, когда я наигрывал какую-нибудь мелодию из "Creedence" или "Beatles". Это меня не огорчало.
   За эти два года я научился играть на гитаре рок-н-ролл. Благодаря учительству дедушки Тома, мне довелось узнать о таких группах и певцах, как "Buddy Holly and the Crickets", "Danny and the Juniors", Сэм Кук, Джекки Уилсон и других. Но, благодаря "Гуглу", я сам научился играть "Beatles", "Creedence Clearwater Revival", "Rolling Stones", "Animals".
   Так же мне пришлось летом поработать на стройке в Уэмбертон-Сити, накопил денег и купил в комиссионке себе электрогитару "Kramer Ferrington" с вырезом, как на акустической гитаре.
   - Говорят, что сам Стивен Кинг играл на такой, - улыбнулся продавец. - Добавить к ней комбик и провода?
   Я проверял её на звучание.
   - Ещё пару медиаторов, ключи для регулировки, чехол и, - я показал на гитарную примочку, - вот эту педаль "Behringer EQ700". Сколько будет стоить?
   Продавец посчитал и выбил цену.
   - Четыресто двадвать два доллара и пятьдесят центов.
   Я отсчитал пять сотен и положил на прилавок. Я подождал, пока продавец посчитает сдачу и упаковал гитару в чехол, а остальное - в сумку. Так у меня и появилась гитара и с тех пор я играю на ней.
   Двадцать девятого марта я и Донна, которой оставалось отучиться лишь несколько месяцев в школе, сидели в её комнате и разучивали песню "Help!". Компанию нам составил её бойфренд Мартин Файдерсон, который играл на бас-гитаре. Ударные и соло нам заменила минусовка.
   Мы уже полчаса проигрывали эту песню, и бывало, она хлопнула в ладоши или кричала "СТОП!". Моя рука уже быстро онемела. Я не мог уже ставить баррэ и поэтому у меня получались лажи. Уже в который раз моя сестра крикнула "СТОП!" и спросила у меня:
   - Джейкоб Девин Кейн, ну сколько можно так ложать?
   Я виновато посмотрел на неё и выдохся:
   - Мы уже который раз проигрываем одну и ту же песню. Я уже не могу. Устал.
   - Блин, Джейк, у меня скоро будет конкурс талантов. Благодаря ему я поступлю в актёрский факультет в Бостоне. Я хочу выиграть этот грёбанный конкурс.
   Она открыла балкон и достала сигарету. Марти присоединился к ней, оставив свою бас-гитару. Я видел, как они обнимаются и выпускают дым из лёгких. Интересно, мама или папа знают, что она курит? Хотя, какая разница. Ей почти восемнадцать, она уже умеет краситься, так что ей всё позволено. Главное, чтобы она не привыкла.
   Когда Марти что-то говорил Донне на ушко, отчего она смеялась, я положил электрогитару и вышел из их комнаты. Не хотел я им мешать.
  
   Я вернулся в свою комнату и включил компьютер. Просмотрев свою страницу в "Фейсбуке", я увидел сообщение от Синтии Кокс, сообщавшая, что ей придётся пропустить один урок в связи с уездом в Дерри. Я, конечно, огорчился, но всё понимал. За это время мы с Син были не разлей вода. Иногда репетировали у меня дома свинг и танго, приезжали на заниятия раньше, чтобы повторить движения. Я тогда почувствовал, что есть между нами какой-то магнетизм.
   После "Фейсбука" я открыл "Гугл" и набрал в поисковике аккорды к песне "Help!", а затем взял свою акустическую гитару, стоящую в углу моей комнаты. Осветило сразу несколько результатов. Я выбрал один из них и убедился, почему я не так играю. В нотнике, который принесла Донна были ошибочно записаны аккорды. Как будто их слагал какой-то пьяница, впервые взявший гитару в руку.
   Уложив гитару под левое колено, я проиграл эту песню. В самом начале куплета меня остановил аккорд до-диез-минор. Ещё одно баррэ на четвёртом ладу. Хорошо, что сразу была схема этого аккорда. Я сразу попробовал зажать его и проиграл. Звук был немного глухим, но лучше, чем в прошлые разы. Теперь я попробовал воссоединить аккорды и включил саму песню. Битлы запели "Help!", а я бил по струнам и подпевал:
   - "Я был намного младше, младше, чем теперь... И я представьте не нуждался в помощи ни в чьей..."
   Теперь аккорды давались мне легко. Я старался не сбиваться с ритма, отстукивал носком тапка такт и переходил с аккорда на аккорд. Если бы сейчас зашла сестра и увидела это, то она бы изменила свою точку зрения. Всё начиналось с рок-н-ролла. Ещё одна фраза дедушки Тома.
   - "Помогите мне, я так устал... Оценил бы, если б кто-то руку дал... Твёрже я б тогда на землю встал... Кто-нибудь, эй, спаси!"
   И всё сначала. Снова с ля.
   - Эврика! - сказал себе я и побежал к сестре.
   На этот раз я не сложаю.
  
  
   - Давай ещё раз, Марти. На счёт три. Готов?
   Я ударил три раза ногой и зажал аккорд си-минор. Репетировали пока без музыки. Я мысленно прислушивался к первой фразе песни, и решил, что всё в порядке, мама. Донна начала петь.Рёв гитар почти полностью заглушал её голос, но я слышал достаточно. Ведь петь она умеет, раз ходила в музыкальные школы.
   - "Да, жизнь переменилась множеством путей..."
   Я играл по своим аккордам, а Марти подстривался. Переходил с до-диез-минор на фа-диез-минор. Тут сестра остановила нас.
   - Что не так? - спросил я.
   - Какая-то лажа, - ответила сестра. - Хотя в ритм попадаешь.
   - Это в твоём нотнике аккорды - лажа, Донна. "Гугл" помог. - Тут я повернулся к Мартину. - Давай теперь с музыкой.
   Марти проехался указательным пальцем по здоровой струне от конечного лада до начального. Я проиграл непонятный аккорд и приготовился. Донна включила фонограмму и сделала громче. Мы вместе проговорил "HELP!". Я нервничал, когда играл простой ритм, но если бы вы знали, как Марти играет басовые партии. Он один в один копирует игру Маккартни. Музыка захлестнула нас.
   - Громче, ребята! - проговорила Донна, перекрикивая музыку. - Чёрт с ним, с Ральфом!
   Я любил, когда она ругалась и увеличил громкость на своём усилителе до восьми. Если бы у меня была педаль, то все присутствующие в комнате оглохли бы. Голос Донны почти утонул в музыке, даже сама фонограма там.
   Песня закончилась, и на нас обрушилась тишина. В ушах звенело. Донна посмотрела на меня, потом на Марти, а потом кивнула:
   - Слабовато, но неплохо. Где аккорды взял?
   - "Гугл" помог, - ответил я, чувствуя, как закладывало уши. Мне пришлось убавить громкость.
   - Давайте теперь попробуем "I'll Get You" или "Act Naturale".
   - Знаю, что начинаем с ре.
   - Проиграй-ка, - попросил Марти.
   Я взял аккорд и проиграл. Марти подкрутил колок третьей струны и подстроился. Тут мы начали играть. Звучало не совсем так, как на записи, но похоже. После этого мы попробовали "Wild Thing" группы "The Troggs", но её исполнил Мартин, а Донна подпевала. Я попробовал спеть "Dirty Water" группы "The Standells". Тут Донна взорвалась и бросила:
   - Заткнись, у тебя голоса нет!
   Я этого не отрицал.
  
  
   Меня вынудили поехать на матч "Чёрных Медведей Мэна", который играли против "Слонов Алабамы". Ральфи играл за команду университета и был главным рессивером. Поэтому мы всей семьёй собрались и сели в отцовский "форд-гелакси" и покатили в Ороно.
   Для меня футбол был неинтересен. Я тогда хотел побыть с дедушкой, чтобы он научил меня дальше игре на гитаре. Ведь я был на средней стадии развития. И я скучал по нему. Это был один из немногих, кто мне был так близок.
   Мы заняли место на верхней трибуне. Я оказался между матерью и сестрой. Донна ела попкорн, а я пил кока-колу и ждал появления своего брата на поле. Когда мы приехали, я заметил, что у входа висел плакат, говоривший о предстоящей игре. Но перед ним оказалась надпись: "ХЕДЛАЙНЕРАМИ ЭТОЙ ИГРЫ БУДЕТ ГРУППА ИЗ УЭМБЕРТОНА! ХАРД-РОК ГРУППА "SNOWBALLS"! ОНИ БУДУТ ВЫСТУПАТЬ В НАЧАЛЕ МАТЧА, МЕЖДУ ПЕРЕРЫВАМИ И В КОНЦЕ! НЕ ПРОПУСТИТЕ!" Я впервые слышал об этой хард-рок группе, хоть она и была из нашего родного городка. Но когда я сидел и пил кока-колу, я заметил небольшую сцену на колёсах, окружённую огромной аркой. На ей стояло три гитары, три микрофона и ударная установка, которую отец часто называл "кухней" (из-за множества тарелок). В конце импровизированной сцены стояла три ряда усилителей Marshall, а некоторые стояли на краях. Чувствую, что будет мощный звук.
   - Давайте рок! - крикнул кто-то в нижних трибунах.
   Все поддержали его волной. Я тоже вскинул руки и прокричал "УРА!" Что же это за "Snowballs", задался я этим вопросом. Ответа мне непришлось ждать долго.
   Никогда не слышал о такой группе - если она действительно из Уэмбертона - с таким странным названием. И никогда не слышал о хард-роке. Моя семья была воспитана на бойз- или гёрлз-бэндах, но отец отдавал предпочтение Jethro Tull, Dire Straits или Pink Floyd. Один лишь я на рок-н-ролле или группах шестидесятых. Спасибо Томасу Кейну.
   Матч между Мэном и Алабамой был назначен на семь часов. А хедлайнеры собирались выступить за полчаса до начала матча. Тут я решил спросить у отца, что такое хард-рок.
   - Очередная разновидность музыки, наверное, - ответил папа.
   Удар грома оживил трибуны. Я подумал, что сейчас пойдёт дождь и машинально посмотрел на небо. Оно оказалось чистым. Потом я понял, что это от стадиона шёл такой звук. Снова грянул гром, а потом последовали стуки по тарелке. Все начали орать. За ней сидел какой-то волосатый парень (вероятно, ровестник Ральфи) и стукал по тарелке, предвещая к готовности концерта.
   - Привет, Ороно! - крикнул выбежавший на сцену ещё один парень. Вероятно, вокалист. - Да будет ро-о-о-о-ок!
   Все взорвались аплодисментами. И тут я услышал вступление на соло-гитаре. Тут стук по тарелке прекратился и раздался БАМ-БАМ!, где двое участников группы заорали "ГРОМ!" и пели "ола-ола-ла-ола-ола". А вступительное соло всё играло, пока вокалист не заорал "ГРОМ!" Затем он показал на нас микрофон, где вся трибуна заорала "ГРОМ!"
   - "Я был пойман... В середине железной дороги..." - запел вокалист.
   ГРОМ!
   Меня, шестнадцатилетнего салагу, вставило. Мне настолько понравилось, как они поют, что мне было наплевать на матч. Как они играют, как они заводят публику. А соло-гитарист вообще классный. Теперь я понял, что такой хард-рок. И понял, что за песню они исполняли. Я слышал её по радио, ехав с мамой по магазинам или в школу. "Thunderstruck" группы "AC/DC".
   После их выступления, я забыл о рок-н-ролле. Теперь я понял, что такое хард-рок. И хотел научиться его играть.
  
  
   - У нас есть последняя песня, - заявил вокалист, немного хриплым голосом. - Посвящается она тем, кто поступил в Университет штата Мэн из города Уэмбертон и играли в школьной команде "Волки Уэмбертона". Эта песня зовётся "Dog Eat Dog"! Как вы приветствовали "Волков"?!
   Все звонко завыли "АУУУУ!" Даже я. Мои родители и сестра офигели.
   - Вы готовы?! - заорал вокалист.
   Все заорали и пустили волну. Волосатый ударник отстучал четыре раза по тарелке, и тут заиграл проигрыш. Я узнал бы его везде. Потому что она начиналась с ми. Ми-ля-ре. Рок-н-ролл. Всё начиналось с рок-н-ролла.
   - "Чтож, пёс ест пса... Ест он и кота..."
   Я уже тряс головой, показывая, как и все, поднятые указательный и мизинец вверх. Только потом я понял, что этот знак называется "коза". А когда их соло-гитарист поднял правую руку, держа в руках медиатор, а левой только трогал по струнам, я ещё сильнее удивился. Создавалось такое впечатление, что он играет на пионино. Но нет.
   - Вот это рифф! - крикнул я.
   И когда песня закончилась, все заорали. Даже я, не жалея голоса. Матч? К чёрту матч! Пусть будет концерт! Да будет рок!
  
  
   Университет Мэна победил "Слонов" со счётом 40:20. Благодаря моему брату, который сделал пять тачдаунов, мы одержали сокрушительную победу. Я был рад этому, но ещё больше я хотел увидеть ту группу, которая выступила в начале и на перерыве. И я её увидел. Они вообще зажгли стадион. Сколько было прожекторов, чтобы осветить всех.
   Всю дорогу домой - на следующий день после футбола (мы ненадолго обосновались в университетском кампусе) - я вспоминал ту группу, которая играла хард-рок. И всё время напевал те песни, которые пели они. Например, "Highway To Hell":
   - "Живя свободно и легко... Сезонный билет в один конец... Только воля, и не боле... Больше беглецу в пути не взять..."
   - Тебе не надоело, Джейк? - вмешалась Донна. - Ты поёшь их песни уже который час.
   - Да ладно тебе, Донна, - заступился отец. - Пусть поёт, если ему так хочется.
   - У него голоса нет. А меня от этого выворачивает наизнанку.
   - Интересно, а как это будет звучат на моей новой "Kramer"? - поинтересовался я.
   - Не дай Бог, - фыркнула Донна.
   А ведь я это проверил, после школы.
  
  
   Как-то я остался один дома и, по совету Дина, скачал программу "GuitarPro". Затем нашёл несколько песен "AC/DC" и "Judas Priest". Не было аккордов. Были только табулатуры и по ним было сложновато учиться. Но тем не менее, я попробовал сыграть "Living After Midnight" и "Guns For Hire". Заметил, что песня "AC/DC" играется и обычными аккордами, что меня поразило, а некоторые песни - это баррэ знакомых мне аккордов, только зажимаются три верхние струны.
   Я помню этот момент так же ясно, как свой первый поцелуй на Виннерс-вэй. Потому что эти моменты не забываются. Особенно после того, как моя правая рука отекла после ударов струн, а уши заложило так, словно барабанные перепонки лопнут и из них потечёт кровь.
   Повезло, что музыку в программе "GuitаrPro" можно послушать, поэтому я включил "Living After Midnight", добавил к подключённой гитаре педаль, начал проигрывать с ми и подстраиваться.
   - "Живём после полуночи!.. Рок-н-роллим до рассвета!.. Любим до утра!.. И уходим, уходим!.."
   Я старался перекрикивать музыку, пока не начал хрипеть. Очевидно, что без микрофона тут не обойтись. Донна права - петь я совершенно не умел. Конечно, я не Роб Халпфорд, не Брайан Джонсон, не Бон Скотт, не Брюс Диккенсон, а уж тем более не Удо Диркшнайдер. У меня не такой голос, как у них.
   Я выучил рифф "Dog Eat Dog", который я услышал на матче, и пытался разобрать соло, но это не получалось. "Let There Be Rock" пошла лучше, потому что мне не приходилось ездить по струнам, как в "Guns For Hire", а лишь менять пальцы местами. Например переходить с соль на ми, или соль-ми-ля-ми-соль-ми. Это давалось мне легко. Я играл, пока моя левая рука не онемела, а пальцы не заныли от боли и не опухли. Но я сыграл ещё одну песню "Judas Priest". "Breaking The Law" мне больше всего понравилась проигрышем. Я его научился играть и играл потом на других концертах. Наконец я остановился, потому что не мог продолжать. И не мог дождаться, когда я снова буду дома один, чтобы снова играть риффы "Accept", "Iron Maiden", "Motorhead" и других хард-рок металлистов.
   Если я научусь прилично играть, думал я, не исключено, что смогу создать группу и выступать так же, как "Snowballs" или "Ballbreakers". Уж больно мне захотелось, чтобы я играл в этих группах, но вряд ли они захотят иметь дело с шестнадцатилетним мальчуганом, умевшим играть всего лишь несколько песен. Но игра позволила мне вновь почувствовать себя человеком. Настоящим человеком.
  
  
  
   В среднюю школу Уэмбертона я приехал на велосипеде и сразу же направился к Дину. Он стоял возле кабинета математики, держа "наладонник" и слушая музыку. Я хлопнул его по плечу и бросил:
   - Вольно, придурок.
   - Пошёл ты, - проговорил он, снимая наушники. - Чего тебе?
   - Ты теперь в моей группе.
   - Ты смеёшься?
   Мне было не до смеха. Я решил, что нужно делать первые шаги. И я знал, что Дин тоже играет на гитаре.
   - Я и не шучу, - проговорил я. - Я говорю правду. Ты теперь в моей группе. И мы будем крутыми.
   - Но я не знаю, а вдруг мы обложаемся.
   - Не ной, зануда. Если ты знаешь рок-н-ролл, то не облажаешься. У тебя есть гитара, у меня есть гитара. Мы будем крутыми.
   Дин некоторое время колебался. Я знал, что он играл фольклор, а рок ему не сильно давался. Я пытался подбодрить его.
   - Дедушка обучил меня парой приёмов игры на гитаре. Так что ты будешь только подстраиваться. Если не будешь играть - ты больше мне не друг.
   - Ладно. Расскажи тогда хотя бы: что это такое?
   - Рок-н-ролл? Ты не знаешь, что такое рок-н-ролл? А Элвиса Пресли знаешь?
   - Знаю.
   - Он - король. Рок-н-ролл - музыка, которая никогда не умрёт, Дин. Битлы так же начинали. Да что там битлы. Возьми тех же "Стоунз", "Зепов" или "Deep Purple".
   После некоторых убеждений Дин согласился, и несколько раз мы выступали на публике как "Джейк и Дин". Моё имя стояло первым, потому что я основал эту группу.
   В марте 2009 года мы выступали в местном кафе "Маэстро", исполняя такие хиты, как "As Tears Go By", "Proud Mary". Мои родители и родители Дина поддерживали нас, но я видел, как сестра зажимала руками уши, чтобы не слышать мой голос. Я мог бы, конечно, попросить Дина быть вокалистом, но его голос был хуже, чем мой.
   В июле Дин переехал в Касл-Рок, и наш дуэт распался. После произошла перемена в музыке. И я был этому рад. А после этого, я стал гитаристом. Случилось одно, потом другое, и потому случилось третье. Так устроена жизнь.
   И я это помнил очень хорошо. Были плохие времена. Были хорошие. Одна из них - осуществление моей мечты.

II

ПРИХОД СИНТИИ В УСШ. СМЕРТЬ ДЕДУШКИ ТОМА. ОТЧАЯНИЕ. "ДЖЕЙК - ТЫ С НАМИ?" КОНЦЕРТЫ. НЕЗНАКОМЕЦ.

  
  
   В один из сентябрьских дней, после того, как Дин покинул Уэмбертон, Донна обучалась актёрскому мастерству в Бостоне, Массачусетс (всё-таки наш номер с "Help!" прошёл на ура, и за это моей сестре дали первое место), я не забрасывал гитару. Мне пришлось тренироваться, и за эти дни я научился играть несколько партий соло. Дедушка Том не мог поверить своим глазам, когда я ему показал рифф "Are you Ready" или "Some Heads are Gonna Roll".
   - Как ты и сказал, дедушка, весь стиль построен на рок-н-ролле или на блюзе. Ты был прав.
   - Так ты нашёл себя, Джейк, - ответил он и закашлял. Я видел, как он выхаркнул кровь и съёжился.
   За это время я купил несколько дисков хард-рока и хеви-метала. После этого я сбросил на свой новый айфон, подаренный на мой первый сентябрьский школьный день, все песни хеви-метал групп и заслушивался до тех пор, пока не садился аккумулятор. Больше всего мне понравился альбом "Ballbreaker" группы "AC/DC". Я набирался опыта и получал от этого удовольствие.
   Моя комната была обклеена группами "AC/DC", "Black Sabbath", "Judas Priest" и другими. Так же произошло то, чего я не ожидал. Синтия Кокс перешла из УОШ в УСШ и был ужасно рад этому. Наша встреча произошла внезапно.
   Но последовали неудачи и депрессии.
  

***

   Я увидел её в первый сентябрьский день, когда брал тетради и учебники со своего шкафчика. С ней был директор Раск, показывающий холл. Я был ошеломлён так, что хотел подойти к ней и спросить, что она здесь делает, но сразу отбил эту мысль. На Синтии были коричневые слаксы и белая блуза, её фантастические рыжие волосы великолепными волнистыми локонами падали на плечи.
   - Чёрт возьми, - вырвалось у меня. - Синтия Кокс.
   Тут она заметила меня. Между нашими взглядами прошла искра. Я не смог отвести от неё глаз. Синтия, которая танцует со мной свинг, танго, фокстрот. Синтия, которая вместе со мной заняла второе место в конкурсе по танцам, где мы хорошо станцевали свинг под "In The Mood". И вот она здесь. Боже, она здесь.
   - Мисс Кокс? - позвал её директор. - Вы слышите меня?
   - Что, сэр?
   Директор повёл её дальше по холлу школы. Я не мог отвести от неё взгляд. Позже она снова глянула на меня и улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ.
   В школе мы не смогли пообщаться, но глаз отвести от неё я не смог. Тогда я понял, что влюбился. Влюбился, как ребёнок в игрушку. Влюбился, как музыкант в гитару.
   Вечером, когда я собирался спать, мои мысли вернулись к Синтии. На неё очень многие глаз положили, даже этот козёл Тревис. Да и какие планы могли возникнуть у меня, подростка, которому в ноябре стукнет семнадцать лет? Незадолго до того, как начать снова учиться, я вспомнил, как Джон Леннон воспевал "Every Little Thing", и в памяти всплыли строки из этой песни: "Я помню первый раз... Когда мне было одиноко без неё... И теперь я не могу перестать о ней думать..."
   Это обо мне, подумал я, выключая свет и откладывая "Сияние" на прикроватный столик. Мне было одиноко без неё всё это время. До того, как она вошла в мою жизнь. А потом, под убаюкивающий стрекот цикад и мурлыкание кота Элмора (он заменил нам пса Джеки), подумал ещё кое о чём: Но я заметил не только её волосы, но и подросшая её грудь. Она изменилась. А интересно, какая тяжесть её тела стала бы в моих объятиях?
   Как выяснилось, настоящая любовь, которую я испытал тогда, до встречи с Люциусом Блэком, никогда не умирает.
  
  
   Мы смогли пообщаться лишь на следующий день. Она сидела и читала книгу, а у меня был с собой фотоаппарат (я был фотографом школьной газеты, типичный Питер Паркер). Я решил сфотографировать её, для себя.
   Но после этого меня привлекли три волосатых парня, стоявших у школы и куривших сигареты. Определённо не моего возраста. Скорее всего, ровесники Ральфи. Все они были одеты в куртки-косухи из свинячей кожи. Один из них снял косуху и продемонстрировал мне майку с картинкой из альбома "We Are Motorhead", а на его спине красовалась надпись "Motorhead".
   Отвернувшись от них, я решился подойти к Синтии, но тут же споткнулся об чью-то ногу. Шмякнулся прямо на траву, выронив фотоаппарат и помяв под собой пакет с сандвичем и йогурт.
   - Здорова, мелкий, - заржал Тревис Дженкинс. - Как дела?
   Я злобно глянул на него и пытался подняться. Моя школьная куртка была запачкана йогуртом, а то, что осталось от пакетика, отпечаталось на газоне. Моя правая рука сжалась в кулак. Дина не было, поэтому придётся постоять за себя.
   - Смотрите-ка, ребята, малыш запачкался, - кривился Тревис, что двое, стоявшие за ним, заржали, как лошади. - Что же скажет твоя мамочка?
   Он разозлил меня. Я почувствовал, как ногти впились в мою ладонь.
   - Ну что ты, морда, хочешь помериться силами? - спросил Тревис. - Папочка бы этого не одобрил. А братец? Дерут ему зад в Университете?
   Тут я выплеснул всю злость и ненависть,быстро сделал выпад вперёд. Мой кулак пришёлся по его поганому носу. Тревис не ожидал этого. Едва я заметил, как из обоих ноздрей пошли струйки крови. Но этот урод набросился на меня, схватив локтём за шею и нанося удары в рёбра. Я старался сбросить его, но тут получил удар правой, что я остался лежать на земле.
   - Говнюк долбанный, - плюнул он и ударил меня по животу мыском кроссовка.
   У меня на несколько секунд было затемнение в глазах, пока кто-то не привёл меня в чувства. Когда в глазах прояснилось, я услышал лишь обрывок вопроса: "...в порядке? Эй, малый, ты в порядке?"
   Я посмотрел вокруг и увидел тех же парней в косухах. У одного из них сильно воняло сигаретами. Двое других помогли мне подняться.
   - Ты как? - спросил тот, кто сбросил свою косуху, чтобы показать свою майку.
   - Нормально, - тихо проговорил я, сплюнув кровью. - Сукин сын.
   - Да ты, парень, молодец, - сказал Моторхед.
   Я пытался отдышаться, чувствуя, как моя нижняя губа немного опухла. Тут один из них удивился, увидев меня.
   - Ты не брат Ральфа Кейна?
   - Да, - ответил я. - Джейкоб.
   - Блин, я с твоим братом в хороших отношениях. Он говорит, что ты лабаешь на гитаре. Правда, ты играешь старые песни.
   - Перехожу на хеви-метал, - прохрипел я.
   - Серьёзно? - спросил Моторхед. - Мы сами играем хард-рок. Слыхал о такой группе, как "Snowballs"?
   - Вы год назад выступали перед матчем с Алабамой в Ороно.
   - Ты был там?
   - Я подпевал вам и выкидывал "козу".
   Эта троица засмеялась. Их смех был дружелюбным и забавным. Мне они сразу понравились. Особенно тот, в майке "Motorhead".
   - Выкидывал "козу", - проговорил он. - Ты молодец. Я, кстати, Стюарт Метьюз. Но ты можешь звать меня Стю. Играю на бас-гитаре. Джек, - он указал на стоящего справа от меня, - соло-гитарист. А Марки Си, ударные.
   - А кто у вас вокалист? - спросил я.
   - Билли Уэйн - он вокалист и основатель группы, - ответил Марки Си. - Но он сейчас в школе договаривается насчёт концерта. Мы собираемся устроить концерт перед матчем между школ.
   Я вспомнил, что их было пятеро. А они назвали четвёртого.
   - У вас был ещё один гитарист, я помню.
   - Джоуи ушёл из группы летом, - пояснил Стю. - Урод, бросил нас. А ведь он был частью нашей команды. Джек и Джоуи - оба лидер-гитары.
   - В прошлом, - пояснил Джек.
   Я уже пришёл в себя и посмотрел на часы. Опоздал на урок и заболтался с парнями. Хоть так убил время. Надо будет успеть на математику. Поэтому, мне пришлось покинуть их:
   - Слушайте, спасибо, что помогли и привели в чувства, но мне нужно идти в класс. Итак урок пропустил из-за этого кретина Тревиса.
   - Бывай, Джейкоб, - хлопнул меня по плечу Стю. - Держи хвост пистолетом. Кстати, это твоё.
   Стю протянул мой фотоаппарат. Я взял его, убедившись, что он цел и невредим.
   - Спасибо.
   - Хеви-метал-рок, - проговорил Марки Си.
   Я сжал правую руку в кулак и оттопырил указательный палец и мизинец. Парни из "Snowballs" улыбнулись.
   - Обязательно, - проговорил я напоследок.
   Я вернулся в школу и услышал звонок на перемену. Открыв свой шкафчик, я увидел, как за два года изменился подарок Дина. Бриджит Бардо начала тускнеть, но я не снимал её с дверцы шкафчика, потому что это единственное, что осталось от моего лучшего друга.
   Когда прозвенел звонок на урок, я пришёл в класс и сел на последний стол. Тут я услышал голос знакомой мне девушки:
   - Это было смело. Глупо конечно, но смело.
   Синтия сидела напротив меня и иногда поглядывала.
   - Он разозлил меня, - проговорил я.
   - Понимаю, - она засмеялась, тихонько так, чтобы её не услышал мистер Прескотт. - Тебе сильно досталось?
   - Нет, - ответил я. - Только не знаю, как мне появится в таком виде на танцах. Ты ведь придёшь?
   - Конечно.
   Так и мы и успели поговорить. Мало, но всё равно приятно. Но я не мог забыть Стю, Джека и Марки Си. Они стали моими друзьями в последующие месяцы.
  
  
   Шестого октября после школы я поехал к дедушке Тому. Дурное предчувствие появилось, когда я на своём велике свернул на подъездную дорожку и увидел, что шторы были задёрнуты. Поставив свой велик на перила, я постучался и увидел, как дверь открылась самостоятельно. Дурное предчувствие усилилось.
   - Дедушка?
   Тишина.
   Я открыл шторы и едва не ослеп от медленно уходящего солнца. В прихожей и гостиной царила тишина. На стенах висели фотографии в рамках. На одном из них я увидел его друзей, а на втором он с какой-то девушкой на пикнике. Явно не моя бабушка. Должно быть первая любовь. Он о ней ничего не рассказывал. Он сидел и, обняв её одной рукой, а второй рукой показывал на камеру и улыбался. В воздухе чувствовался аромат какого-то освежителя, но он не маскировал запах валокордина, который принимал мой папа, когда его сердце барахлило. Где-то очень далеко я услышал, как тихо Брюс Шаннель пел "Hey! Baby".
   - Дедушка Том?
   Нет ответа. Моё сердце начало гулко биться, а желудок начал качаться, будто отделился от тела. Я пошёл в гостиную, в надежде, что увижу его сидящим в инвалидном кресле и смотревшим в окно. Но не увидел. Я заметил лежавшую на диване потрёпанную гитару. Шторы в гостиной тоже были задёрнуты. Наконец я пошёл в его комнату, где он делил с ныне покойной бабушкой Патрицией. Оттуда и доносилась мелодия.
   "Hey! Baby" закончилась, началась "Cry to Me" Соломона Бёрка. Я пошёл на музыку в запах валокордина. Тут меня, будто ударили в грудь, отбросило к стенке. Дедушка Том лежал развалившись на инвалидном кресле. Его голова была опущена. Я нашёл в себе силы, чтобы подойти к нему и дотронуться, а не уснул ли он. Но когда я почувствовал под своей ладонью его холодную кожу, я убедился, что он не спал, не был без сознания. Он был мёртв. Под его глазами блестели полоски от слёз. На ночном столике стоял проигрыватель, играющий соул Бёрка. Компанию ему составил несколько пузырьков из-под таблеток "Новрил". Несколько красных пилюль лежали вокруг, а ещё несколько валялось на полу.
   - Нет, - проговорил я, всхлипывая. - Дедушка, прошу тебя, очнись.
   Он не просыпался. Он не дышал. Я взял его лёгкую руку и, прижав её к своему лбу, заплакал.
   - Я обязательно стану музыкантом, - прошептал я, продолжая плакать. - Обещаю тебе. - Наклонился и поцеловал дедушку в щёку. Почувствовал солёность его последней слезы. - Покойся с миром, дедушка.
   Через пятнадцать минут позвонил в скорую и родителям.
  
  
   Врачи констатировали смерть моего дедушки, как передозировка обезболивающего. Я два дня не появлялся в школе, был на его похоронах. Тогда собрались несколько его знакомых, в том числе мой дядя Джесси Маккой, сын друга моего дедушки. Его сын, Чарли, не хотел ехать на похороны, так как не хотел видеть тело забальзамированного человека. Я, конечно, не попал на прощание, но когда укладывали гроб, кидали горстки земли, а священник читал прощальную молитву, заплакал. Не просто заплакал, а зарыдал. Я был единственным внуком, который так сильно любил дедушку.
   - Всё хорошо, Джейк, - обнял меня за плечо Ральф. - Держись.
   Я не слушал слов своего старшего брата, который любил отвешивать подзатыльники, когда мне было десять. Но я не смог сдержаться. Я выплакал все глаза на похоронах. Дедушка не смог бороться с раком, и, чтобы избавить себя от мучений, решил покончить с собой.
   Мать с отцом испытывали такое потрясение, что спустя три месяца, шок всё ещё не проходил. Отец жалел иногда, что не пошёл по стопам дедушки, но он гордился тем, что Гарольд Патрик Кейн стал его сыном.
   Что касается меня, я не мог ничего делать. Неделю я не ходил ни в школу, ни на танцы. Сидел в своей комнате, смотрел то на гитары, то на включённый "Фейсбук", то на фотографии, где стоял с дедушкой возле его дома. Бывало мне снились кошмары. Помню, я захожу в его комнату, а там он полулежал на инвалидном кресле, но голова... Господи, его голова медленно поднималась, а вместо глаз зияли дыры в глазницах. Я видел, как он поднимает свою худую, морщинистую руку и, тыкая кривым указательным пальцем, грубо хрипит: Иди ко мне, Джейки! Обними дедушку! У меня для тебя подарок!
   По завещанию мои родителям достался дом, а мне - его потрёпанная гитара и два автомобиля времён пятидесятых. Красно-белый "плимут-фьюри" 58 года, сохранившийся даже в теперешние времена (помню, я его мыл и полировал) и бежево-чёрный кабриолет "форд-фаирлайн" 58 года, который называли ещё санлайнером. Но водить я их только смог лишь в семнадцать, когда на день рождения получил права. А до этого они хранились в гараже дома моих родителей.
   В понедельник я вернулся в школу, подавленный. Все пялились на меня и понимали, каково это. На стене в холле висела фотография моего дедушки, но я не обращал на неё внимания, а просто подошёл к своему шкафчику и вяло открывал его. Незаметив, как лямки портфеля сползли с моих плеч, я глянул на выцвевший плакат Бриджит Бардо. Зажмурившись, я прислонился к нему лбом. Тут я услышал за спиной знакомый голос. О нет, только Тревиса мне не хватало.
   - Эй, Кейн.
   Хоть, слава Богу, он не назвал меня мелким, но я не хотел с ним даже говорить, даже если получу учебником по голове.
   - Не сейчас, Тревис, - тихо проговорил я.
   Голос его стал ближе.
   - Да ладно, я просто так поговорить.
   Тут его рука легла на моё плечо, но я рефлекторно повернулся и, схватив его за грудки, ударил спиной к шкафчику, а потом поднял. Я видел, как Тревис этого не ожидал, но дышал я злобно и тяжело.
   - Полегчало, да? - проговорил Тревис. Вокруг столпилось много учеников и все зачарованно смотрели на нас. А Тревис пытался меня успокоить.
   - Твой дедушка умер, это паршиво. Я это знаю. Сам в этой шкуре побывал. Мне очень жаль.
   Тут моя хватка ослабилась, и он сполз спиной по шкафчикам на ноги. Пальцы разжали воротник его куртки.
   - Ты как?
   Ничего не ответив, я отпустил его и, подобрав портфель, захлопнул шкафчик и, сбросив с глаз только что появившиеся слёзы, быстрым шагом побрёл по холлу, но тут кто-то перегородил мне дорогу. Этот силуэт принадлежал моей партнёрше и моей однокласснице.
   - Джейк?
   Я остановился, едва глянув на неё. Синтия положила свои руки на плечи и прижала к себе. Мне пришлось нагнуться, но я не обнял её, а лишь отстранился и, глянув на неё, прошёл к лестнице и быстро поднялся.
   Так прошёл первый день после моего отсутствия в школе.
  
  
   Как-то вечером, в пятницу, я приходил в себя и старался развить свой музыкальный талант. В той программе, которую мне посоветовал Дин (мы с ним иногда переписываемся по "Фейсбуку" и общаемся по "Скайпу"), я нашёл инструментальную композицию AC/DC, которая называлась "Fling Thing" (позже я выяснил, что они отыгрывали как-то эту композицию в Шотландии, она была их народной, но она стала называться "Bonny"). На этой композиции использовались сразу две гитары. Одна играла основную часть, а вторая - подыгрывала. Тем не менее я взял "Krammer", настроил его и попробовал сыграть партию Ангуса Янга (как было написано).
   Играя и прислушиваясь к исполнению, я беседовал с дедушкой Томом. Этим я теперь занимался частенько, оставшись в своей комнате в полном одиночестве. Папа поехал встречать маму (она поехала на автобусе, так как "Чероки" вышел из строя и находился в ремонте), Донна и Ральф учились в университете. Синтия не звонила. Она уезжала на выходные в Дерри.
   "Попробуй развить свои пальцы, - посоветовал мне дедушка Том. Его дух до сих пор витал в этой комнате. А для мертвеца, он оказался разговорчивым. - Помнишь, как ты делал, показывая мне, как играется "Some Heads are Gonna Roll"?"
   "Хорошо, - сказал я. - Только послушаю, как играется сама композиция".
   Включив мелодию, я услышал, как проиграли соль около пяти раз, предже чем подключилась вторая гитара, наигрывавшая рифф. Через несколько секунд, гервая гитара продолжила рифф, а вторая поключилась на соло. Конечно, шотландская композиция AC/DC была не для меня, но мне она очень понравилась и она захлестнула меня. Я выдавливал каждую ноту и буквально слышал подпевки и крики аудитории.
   "Давай, Джейк, - хлопал в ладоши дедушка. - У тебя получается!"
   "Я вижу, дедушка, - улыбался я и чувствовал, как с глаз начали капать слёзы. - Пальцы сами ходят!"
   Тут я решил ещё раз сыграть.
   "Смотрите на чемпиона!"
   Я перескакивал с одной струны на другую, с одного аккорда на другой. Сам не верил своим глазам, что это у меня получается лучше всего и подумал, может мне стать гитаристом в одной из хард-рок групп, но сразу опроверг эту мысль. Ведь я был салагой, с битловской причёской и очками в роговой оправе.
   Перехожу на хеви-метал, ответил я тогда парням из "Snowballs", и это было правдой. Меня не интересовали битлы (а если и интересовали, то редко), стоунз, флойды и остальной рок-н-ролл. Хард-рок и хеви-метал - вот мой вкус.
   "Я хочу выступать так же, как и ты, дед. Хочу быть, как ты".
   "Всему своё время, Джейк. Знай, что все эти музыкальные пути были основой рок-н-ролла, блюза и кантри".
   "Знаю. Ты как мне сказал, что начиналось с рок-н-ролла".
   "Для начала ты должен знать, что не так просто эти риффы знать. Нельзы приготовить омлет, не разбив яйца".
   "Это так. Но я буду стараться. Ты же видел, как это у меня получалось".
   "Этого недостаточно. Но ты всё лучше и лучше играешь, мой любимый и дорогой внук. Скоро придёт время и ты будешь готовить..."
   - На газу, - услышал я собственный шёпот. - И я буду готовить на газу.
   Наконец я посмотрел на экран. Он был темнее вечера за окном. Моя гитара лежала на коленях струнами вниз. Я аккуратно придерживал её рукой, чтобы она не упала. Всё-таки ушёл в дремоту. Повезло, что не уснул.
   Наконец я выключил усилитель и снял со своего плеча гитару и поставил её к углу. Потом выключил компьютер и спустился вниз на кухню, чтобы приготовить себе гамбургер и накормить кота.
   После того, как родители вернулись, я вышел прогуляться на пару часиков. Очень хотелось взбодриться перед выходными. Очень хотелось поискать какой-нибудь новый диск с новым альбомом "Judas Priest". И когда я вдохнул воздуха в лёгкие, расслабился, прийдя в Линкольнский парк.
   Тогда всё и началось.
  
  
   Едва заметив тусклый свет в парке, я двинулся к воротам и пошёл по дороге, насвистывая какую-то мелодию. Иногда я любил такие прогулки, в особенности, когда одевался весной, при температуре двадцать градусов, как парень, сбежавший из прошлое в будущее.
   Пересекая памятник Линкольна, я свернул вглубь и шёл вдоль реки Сванлон, думая о многом. Всегда посещали мысли о дедушке, Синтии, танцах, музыке, сестре и брате. Вокруг не было ни души, не считая того, что были слышны крики и ржание каких-то пьянчуг вдалеке.
   Наконец я подошёл к мостику, отделяющий парк и небольшой островок. В летние дни люди ходили сюда купаться и загорать. Я один раз тоже посетил это место, но потом, на следующий день меня начало через каждые полчаса с трёх часов утра рвать так, что я еле добегал до туалета. Больше я это место для купания не посещал.
   Я пересёк мостик и стал возле огромной ивы, набрав в руку горстку камней. Мне было нечего делать, вот решил поиграть в "лягушку". Кинув камни параллельно реке, он ударился об воду пять раз, пока не погрузился на дно. Это только успокаивало нервы и расслабляло.
   - Ну, привет-привет! - воскликнул кто-то сзади меня, отчего я подпрыгнул и обронил оставшиеся камни. - И как у нас дела?
   Я обернулся и увидел того же человека, которого видел в свои четырнадцать лет. Он стоял, опиравшись на трость. Его длинная шея была закрыта в огромный воротник его чёрной рубашки. Шляпу с круглой тульей он снял и держал её в правой руке. За эти три года он не изменился.
   - Что вы хотите? - отозвался я, чувствуя, как голос мой был нерешительным. - Я вас видел.
   - Да-да. Мы как-то ездили в одном автобусе. - Тут он начал подходить ко мне. - Признаюсь, в первый раз я встречаюсь с мальчиком, гуляющим в парке в столь поздний час.
   Я стоял как вкопанный, думая, что он опасен.
   - Позвольте представиться, - незнакомец перекинул трость и шляпу в левую руку, а правую протянул мне. - Люциус Нэйтас Блэк.
   Я пожал её и через секунду убрал руку. Его рукопожатие было холодным, как лёд, а глаза - серыми, как камни. Именно это меня и испугало.
   - Джейкоб Девин Кейн. И я просто гуляю.
   - Это я вижу, - улыбнулся он. - Но мне показалось, выглядишь ты очень одиноким. У тебя случилось беда, Джейкоб?
   - У меня умер дедушка.
   - Ой, прости. Сочувствую.
   - Благодарю.
   - Ты с этим смиришься, со временем.
   - Нет, - проговорил я, глядя не в его глаза, а в сторону волн. - С этим никогда не смиришься.
   - Я понимаю, каково тебе, Джейкоб, - он положил руку на моё плечо. - Знаешь, все мы теряем близких и, когда-нибудь, мы все умрём. Но вопрос, куда попадём?
   - Я не верю в ад. Я верю в Бога.
   - Да? - Люциус Нэйтас Блэк рассмеялся. - Но скажу тебе, ад он есть.
   - Ад на земле с тех пор, как в Белом Доме правит чёрный с террорестическим вторым именем.
   - О да, я в этом убедился, - Люциус сменил новоанглийский выговор на немецкий акцент, отчего меня бросало в дрожь. - К тому же, я сам приезжий и только учусь жить в Америке. Конечно, есть и другие большие города, как Даллас, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, но я свой выбор остановил на Уэмбертоне.
   - Вы немец?
   - Да, пожалуй, немец, - человек, которого я видел в четырнадцать лет в автобусе, одел шляпу на голову и попровил её под нужным углом. - Я занимаюсь небольшим бизнесом, предлагаю услуги. Например, лечение от рака.
   Я посмотрел на нового знакомого мне человека и снова отстранился. Мой кроссовок угодил на мель реки, отчего я подпрыгнул и быстро попятился к иве. Люциус не спускал с меня глаз.
   - Вас что-то удивило, Джейкоб? - удивился он, сменяя немецкий акцент на техасский.
   - Вы лечите рак? - спросил я.
   - Я всё лечу. Сколько способов излечения бедных людей я знаю, не могу сосчитать. Мне доводилось встречать Бенджамина Франклина в его имении, чтобы раскрыть ему свой секрет. Но я сказал, что этот секрет передаётся седьмому сыну от седьмого сына.
   Я выпучил глаза. Встречать Бенджамина Франклина... в его имении?.. Что ты несёшь? - подумал я.
   - А например, помочь Джону Кеннеди с его недугом в спине, мне не состояло труда, но президент отказался, подумав, что я шарлатан, - продолжил иноземец, уже не глядя на меня, а на другой берег. - Если бы он послушал меня, никакая "волшебная" пуля не размазало ему мозги.
   Снова звоночек. Джону Кеннеди с его недугом в спине. Мне нравился этот президент, но вопрос, а не пудрит ли он мне мозги? Не вешает ли мне этот иноземец лапшу на уши?
   - Мне кажется, что вы несёте чушь, - сказал я. - Вы пудрите мне мозги.
   Иноземец рассмеялся таким громким смехом, что из ивы над нашими головами выпорхнула ворона с хрипящим недовольным карканьем.
   - Знаю, звучит это очень смешно, но поверь мне, я говорю правду, - отчитался Люциус.
   - А вы не обращались в "Джунипер-Хилл"? - взорвался я.
   - Бывал, бывал, и не только в "Джунипер-Хилл". Но я не вру тебе, Джейкоб. Если хочешь, я могу тебе помочь. - Тут он достал из нагрудного кармана чёрного пиджака визитку и протянул её мне. - Вот моя визитка.
   Я взял её и почувствовал, что она не пластиковая и не картонка, которую отпечатывают для прав на вождение или рекламы в супермаркетах со скидкой.
   - Если тебе что-то понадобится, ты придёшь сюда.
   - А что может мне понадобиться? - спросил я.
   - Может, то же, что и Роберту Джонсону. Умение игры на гитаре.
   Тут я сделал шаг назад - так, на всякий случай. Этот иноземец знает, что я играю на гитаре и ещё не опытен, но я пока не был готов принять решение прямо сегодня. Он точно сбежавший из "Джунипер-Хилл", где лечат душевнобольных преступников или простых людей.
   Тут он достал из внутреннего кармана пиджака жёлтый листок и протянул его мне.
   - А это контракт. Тебе его надо заполнить и подписать.
   - Вы продливаете жизнь людям?
   - Ну, я долгожитель, это определённо, - согласился Блэк.
   - Но это, я полагаю, невозможно, - подытожил я. - Такое лишь в кино бывает. Сделка с дьяволом ради успеха, денег, девушек и прочего.
   - Ничего невозможного нет, Джейкоб. Главное, тебе нужно знать, чего ты хочешь.
   Я, немало поигравший в своё время в "скраббл", мысленно представил себе варианты с перестановкой буковок в его втором имени Нэйтас. А так же представил его в песне "Rolling Stones".
   - Вы хотите заполучить мою душу ради какого-то желания?
   - Да, - ответил Люциус, уже своим голосом. - Ты дашь мне свою душу, а я исполню то, что ты хочешь.
   Тут у меня защемило в груди. Это не человек. Это дьявол. Нэйтас - это Сатана. Боже, это похоже на сон. Мои пальцы разжали жёлтый листок и визитку. Они упали под мои ноги.
   - Нет, я не согласен.
   - Понимаю, ты в шоке, но...
   - Хватит, - перебил я его. - Я не заключаю сделку с дьяволом и не нужно мне умение играть на гитаре. Я сам всего добиваюсь и моя душа останется со мной. Оставьте меня в покое!
   Я опешил к иве, а потом, обогнув её, побежал прочь. Я не видел, как Люциус смотрел мне вслед, но чувствовал его присутствие. Я бежал. Бежал изо всех сил. Я не хотел его видеть, кем бы он ни был внутри. Дьявол. Это дьявол.
   Тут я вернулся домой и побежал в туалет. Мой желудок начало мутить, поэтому я стал сразу на колени и, открыв рот, блеванул. Видел, как гамбургер и семейный ужин уходил в унитаз, и к нему прибавлялась ещё и кока-кола, которую я выпил на прогулке.
   Когда всё закончилось, я выпрямился и облокотился у стенки, пытаясь отдышаться. Со лба и подмышек начал катиться пот, во рту оставался противный привкус блевотины.
   - Джейк? - послышалось за дверью голос матери. - Ты в порядке?
   - Да, мам, всё хорошо, - ответил я. - Всё в порядке.
   Но не всё было в порядке.
  
  
   Празднование моего семнадцатого дня рождения состоялось в нашем доме. В этот день я получил водительские права и право на вождение кабриолета "форда" пятьдесят восьмого года, а так же "плимута-фьюри". Синтию, конечно же, тоже пригласили, и она подарила мне свитер, который сама связала. Я тут же натянул его на себя, примеряя.
   Мама вручила мне новый роман Стивена Кинга "Под куполом", который я действительно прочитал. От Ральфа я получил ноутбук, с выгравированной надписью "Собственность Джейка".
   Донна - ей уже исполнилось девятнадцать, и она продолжала учиться в университете Бостона - я получил классную футболку с Ангусом Янгом, где он был изображён из альбома "Ballbreaker", и шесть наборов гитарныйх струн, предназначавших для гитары фирмы "Gibson".
   После празднования, я и Синтия вышли погулять. Но прежде, чем мы пошли гулять, меня остановила Донна и отвела на веранду. Зачем, я тогда сам не понял.
   - Мама хочет, чтобы ты пообещал кое-что, но ей неловко говорить об этом. Я сделаю за неё.
   Я вздохнул и ждал.
   - Синтия - хорошая девушка, - продолжила Донна. - Не курит, умеет с тобой танцевать, учится в твоей школе. У неё хороший вкус. И то, что она встречается с тобой три года...
   - Мы не встречаемся, - перебил её я. - Мы просто друзья.
   - Молчи, Джейк, дай договорить. Тем более я вижу, как ты не отводишь от неё глаз.
   Я закатил глаза, но ждал, что будет дальше.
   - Ты просто ещё молод. Но у тебя впереди всё, и, уверена, ты влюбился в неё, как первоклассник. Но, знай, когда ты это поймёшь, обещай, Джейки, что не заделаешь ей ребёнка на заднем сидении твоих развалюх.
   - Эй, выбирай выражение, Донна. Мои машины очень чувствительны.
   - Ой, простите, пожалуйста, - Донна сделала знак, что извиняется, но потом стала серьёзной. - Ты можешь это обещать?
   Я едва сдержал улыбку. И улыбка была в ровной степени и весёлой и грустной. Как она могла подумать, чтобы я не предохранялся. Мне уже семнадцать лет, а меня учат, как пятилетнего. Господи Боже. И потом, у меня с Синтией лишь дружеские отношения. Нет никакой любви.
   - Ты не злишься на меня? - спросила Донна.
   - Нет, - заверил я. - Я никогда на тебя не злюсь, Донна.
   И это была правдой. Мой гнев будет вызывать только тот урод, который убьёт моего брата, ради двух баксов в кошельке, а потом скроется.
   Я обнял сестру и пообещал, что не сделаю Синтии ребёнка. Это обещание я сдержал, хотя до того памятного дня в бунгало за городом был не раз близок к тому, чтобы его нарушить.
  
  
   Для прогулки мы выбрали "фаирлайн". Ноябрьский вечер в Уэмбертоне обещался быть ещё тёплым, а в такой день, когда мне стукнуло семнадцать лет, он и был таким. Правда, мне пришлось накинуть жилетку, на всякий случай, а Синтии - лёгкую кофточку.
   Я завёл машину и включил радио. Радиостанция "Рок конца пятидесятых" заиграла Бо Дидли. Под "Road Runner" мы выехали из Гринфилд и катались по Кеннеди-драйв, пока не свернули на Главную улицу. Я впервые ехал на машине с переключателем скоростей на рулевой колонке. Мне это понравилось. Но больше всего мне понравилось, когда включил вторую передачу, "файрлайн" полетела как птица. Дедушка говорил мне, что "форд" при хорошей скорости - так ещё кобылка, и был прав.
   Синтия посмотрела на меня. Её волосы ветром раздувало назад, а некоторые локоны она убирала с лица за уши.
   - Куда мы едем? - спросила она, перекрикивая Бо Дидли.
   - Катаемся, - ответил я. - Тебе не нравиться?
   - Наоборот, - ответила она и замеялась.
   Я нажал на педаль газа, пока не свернул на Рузвельт-стрит и Виннерс-вэй. Там я заметил толпу и небольшую сцену. На сцене играла какая-то группа из четырёх человек. Их музыка заглушало моё радио.
   - Не против выйти и пойти к толпе? - спросил я.
   Синтия покачала головой. Я нашёл свободное место и припарковался. Затем мы вышли из машины и двинулись к толпе. Оказывается, играла та самая группа, которая выступала в Ороно, помогла мне, когда Тревис ударил меня, знала моего брата. Она играла Элиса Купера, а затем к микрофону подошёл бас-гитарист (Стю) и проговорил:
   - Знаете, как-то я был на одном концерте группы "Motorhead" и мне понравился стиль игры Лемми. Поэтому я спою вам песню, ставшая их хитом.
   Тут он начал быстро шевелить правой рукой и бить по струнам, как на ритм-гитаре. Затем подключились ударные и сама гитара. Ор и крики подхватили ритм, а Стю начал петь:
   - "Если ты любишь играть, я тот, кто тебе нужен... Где-то выигрываешь, где-то проигрываешь - мне это без разницы..."
   Гитарист, Джек, ходил по сцене и играл соло, а Марки Си отбивал ритм, как проклятый. Мы с Синтией зашли в толпу. На плазменных рекламах появлялись фотографии группы, а потом её название. Затем её сменила картинка пикового туза. Именно эту песню исполняли "Snowballs", именно эту песню пел Стю (да и голосом он подходил к легендарному Лемми). "Ace of Spades".
   - "Знаешь, я рожден проигрывать, и азартные игры для дураков... Но мне так нравится, детка... Я не хочу жить вечно... И не забудь о джокере!.."
   Тут Стю стал рядом с Джеком, а Джек играл рифф, под который тащились все. Даже меня она заставило подпрыгивать. Я понимал, насколько они круты даже когда их четверо.
   Когда песня закончилась, они решили сделать перерыв. Я подумал, а не подойти ли мне к ним и поздороваться, но отверг эту мысль, потому что по динамикам зазвучали духовые инструменты. При этом очень знакомые:
   Ба-да-да... ба-да-да-ди-дам...
   Оркестр Гленна Миллера. "In the Mood".
   - Боже, - проговорила Синтия, пытаясь перекричать музыку. - Как давно мы не танцевали.
   Я крутанулся на триста шестьдесять градусов и протянул к ней руки. Зрители, стоявшие возле нас, отступили и образовали круг. Я потянул Синтию к себе, и после мимолётного колебания, она сделала полный оборот направо, потом налево. Мы танцевали ту самую разновидность линди, благодаря которой завоевали второе место в соревованиях по бальным танцам. Хорошо было вспомнить былые времена.
   Я вновь потянул Синтию к себе, оторвал от земли и покружил. Затем мы разделились. Потом ударили ногами по воздуху, сначала налево, потом направо. Зрители смеялись и аплодировали.
   Мы сошлись, и она закружилась, как балерина, под нашими соединёнными руками. Тут она дала мне сигнал (чуть сжала мне правую руку), снова закружилась в обратную сторону, её волосы так и летели. Я поймал Синтию и нагнулся, держа её на руках, перенеся вес на одну ногу, надеясь, что колено выдержит. Оно выдержало.
   Я распрямился. Она со мной.
   - Боже, как весело, - смеялась она и переводила дыхание.
   - Да, - улыбнулся я. - Будто на соревнованиях.
   Она снова засмеялась, а потом посмотрела на меня. Её рыжие волосы падали на плечи. Серёжки блестели. Мы потянулись друг к другу и крепко обнялись. Начали целоваться. Точнее она прильнула к моим губам первой, прежде чем я хотел сказать слово. Я почувствовал, как мои плечи поднялись, а потом, когда она оторвалась от моих губ, снова опустились.
   - Мне понравилось танцевать с тобой, Джеймс.
   - Мне тоже, - ответил я. - Только я Джейкоб.
   - Прости, - она снова засмелась. - После этих танцев, я забываю обо всём.
   - Я тоже. Даже делать уроки.
   Тут она продолжала смотреть на меня.
   - Повезёшь меня в школу завтра?
   - Конечно. Во сколько к тебе заехать?
   - В семь.
   - Ладно.
   Она взяла меня за руку.
   - Так значит, мы не просто друзья?
   - После празднования моего семнадцатилетия, похоже, нет. Но я не хочу торопиться. Ты очень дорога мне.
   - Ты тоже.
   Мы пошли к моей машине, когда Стю начал петь "One More Fucking Time". Я решил подвезти её до дома. Хотя у нас было много мыслей насчёт случившегося, но мы всю дорогу молчали. Даже мне пришлось опустить верх и не включать радио.
   Когда мы приехали, я остановился у обочины её дома. Она посмотрела на меня и снова поцеловала. Я ощутил вкус её губной помады, а после запах её духов. Оказывается, тяжесть её тела совсем не изменилось, когда мы танцевали.
   - Спасибо за чудесный вечер, Джейк, - улыбнулась она. - Не забудешь? В семь, заедешь?
   - Да, мэм, - ответил я и улыбнулся.
   Она улыбнулась в ответ:
   - Хорошо.
   Затем открыла дверь и вышла из машины, помахав мне рукой. Я откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Заведя машину, я включил радио и поехал домой, напевая "The McCoys":
   - "Де-е-ержись, Слупи... Слупи, держись!"
  
  
   Через неделю после того счастливого дня я всё время приезжал на своём автомобиле, подвозя Синтию. Некоторые из учеников, стоявшие возле входа, видели нас вместе, не могли отвести взгляд от моей новой отполированной машины. Как и предсказывала Донна, всё у нас получилось, кроме "этого". Я держался молодцом, да и Синтия, немного нервничала. Как-то оставшись у меня дома наедине, она рассказала, что одной из её подруг лишили невинности и это было адски больно. Я её понимал.
   Мы с Синтией были не разлей вода. Иногда шли вместе в столовую или делили ленч на трибунах или на стоянке. Вместе ездили в школу и на танцы. Бывало даже пытались танцевать Мэдисон, под руководством её матери. Мне этот танец понравился.
   Но не об этом я хотел сказать. На этой неделе произошло ещё один случай. И его я старался подхватить.
  
  

***

   В пятницу, тринадцатого ноября (хороший день, любимый день Донны), во время ленча, я заскочил в столовую, чтобы перекусить гамбургером с колой и картофель-фри. На выходе я остановился у доски объявлений. Среди множества сообщений о наборе людей в группы по футболу, бейсболу, объявлений о родительском собрании, расписании уроков и факультативов, мне попалось такое:
  
   ТРЕБУЕТСЯ ГИТАРИСТ! Мы - ГРОМКАЯ И КРУТАЯ КАВЕР-ГРУППА "SNOWBALLS"! Играем ХАРД-РОК и ХЭВИ-МЕТАЛ! Если ты играешь "Iron Maiden", "Judas Priest", "AC/DC", "Accept", "Alice Cooper", "Motorhead" и т.д., приходи со своим инструментом (желательно, с усилителем) в квартиру Билли Уэйна (адрес Беверли-лейн 14). Если ты слушаешь и играешь современную попсу - можешь даже не мечтать о прослушивании и можешь идти... сам знаешь куда.
  
   Вечером я поискал по карте Беверли-лэйн. Обнаружил, что он находится в Юго-западном городе, и пришлось бы ехать по кольцевой дороге, чтобы выехать на Юго-западный город. Это меня не останавливало. Я надеялся, что Билли Уэйн ещё не выбрал нового гитариста. Судя по отпечатанному листу - это было недельное объявление. Всё равно страх и риск переполнял меня.
  
  
   В субботу, четырнадцатого ноября, я взял свою гитару и усилитель, сложил всё в машину и выехал на кольцо и через час, пересекая Каннингейм-роуд, оказался на Беверли-лейн. Я сбавил скорость, чтобы найти дом номер 14. Остановившись, у этого дома, я заметил, как один парень, закинув гитару на плечо и неся усилитель в руке, отправился на автобусную остановку. Посидев ещё минуту, я вышел из машины и, взяв инструмет с натянутыми новыми струнами, которые подарила мне сестра, пошёл к дому.
   Прослушивание проводилось в гараже дома. Марки Си, Стю и Джек, увидев меня, обрадовались.
   - Что ты тут делаешь, Джейк? - спросил Стю.
   - Пришёл на прослушивание. Читал ваше объявление. Хотел попробовать.
   - Кстати, я видел тебя с той красоткой, - улыбнулся Джек. - Что это за танец был?
   - Линди-хоп. Разновидность свинга.
   Билли Уэйн вернулся через пять минут, и мне удалось познакомиться с ним. Он пожал руку и провёл меня в гараж, где стояла ударная установка, гитары, усилители и микрофоны. Там он устроился за столом, на котором лежали гитарные примочки. Идя за ним, я здорово нервничал, а когда увидел фотографию, где вся группа стоит с Лемми, а также плакаты хард-рок групп, во рту у меня пересохло окончательно. Нужно было взять в бардачке бутылку с водой.
   Окинув меня взглядом с ног до головы - на мне была новая отутюженная футболка "AC/DC" (та, которую подарила мне сестра) и немного помятые синие джинсы, - он сказал:
   - Много гитаристов-выскочек приезжают сюда, чтобы покрасоваться. За эту неделю мы опробовали пятнадцать. Мне рассказывал о тебе Стю, но не думал, что ты, юнец, будешь выглядеть старше.
   Я стоял перед столом, не выговорив ни слова. Я так себя вёл, словно ученик у доски. Только это было совсем иное дело.
   - Он говорит, что твой брат - футболист.
   - Да, - подтвердил я, но голос был немного хриплым.
   - Он говорит, что ты раньше играл рок-н-ролл.
   - Да.
   - И теперь перешёл на хэви-метал?
   - Да.
   Подумал, что он задаст ещё вопрос, но ошибся.
   - Да сядь ты, не мозоль глаза. Хочешь колы? Пиво? Газировки?
   - Не откажусь от колы, - ответил я, сев на табурет, но так и не расслабился.
   Билли посмотрел за мной и проговорил:
   - Стю, принеси брату футболиста банку колы. - Потом вернулся ко мне. - Ты, наверное, видел наше выступление в Ороно.
   Я кивнул.
   - Нас было пятеро, пока этот урод Джоуи не кинул нас. Джек и Джоуи - оба соло-гитаристы.
   Я не знал, что и ответить, и продолжал молчать, чувствуя, как моё горло пересыхает и дерёт словно наждаком. Он наклонился вперёд:
   - Знаешь, многие гитаристы, точнее выскочки, не знают, как сделать рифф в песне "Highway To Hell". Надеюсь, ты не из таких?
   Я покачал головой, но не успел он продолжить, как к нам подошёл Стю и поставил на мою сторону открытую банку кока-колы. Удалившись, я взял холодную банку и опустошил её до половины. Наконец горло перестало тереть, и я почувствовал приятные вкус этого напитка.
   - Слушай, Стю как-то упоминал, но я забыл твоё имя. Напомни мне его.
   - Джейк, - ответил я, чувствуя, как на лбу начал образовываться пот.
   - Итак, Джейк, скажи, ты занимался музыкой? Ходил ли в музыкальную школу? Или ты самоучка?
   - Меня обучал дедушка, - сказал я. - Рок-н-роллу. Позже, после вашего выступления, я решил научиться играть хард-рок и хеви-метал. С помощью своего друга, я скачал одну программу и начал учиться по ней.
   - Много вещей выучил?
   - Достаточно. Правда, мне практики ещё и не повредит, но...
   Я задумался, а потом почувствовал, что меня охватывает паника.
   - Мистер Уэйн.
   - Билл.
   - Билл, я не знаю, считаете ли вы меня выскочкой, но я говорю правду. Я немного знаю несколько партий Гленна Типтона или Ангуса Янга, но я не знаю, как вы оцените мой талант.
   Билл смотрел на меня внимательно, а потом наклонился вперёд, сложив руки.
   - Мы это и проверим. Если ты пройдёшь прослушивание - считай, ты в деле. Но, мы составляем список тех, кто подходит. По этому списку мы выбираем. Если хочешь прослушивание - доставай гитару и подключайся.
   Я заставил себя посмотреть ему в глаза.
   - Я готов.
   - Хорошо. Допивай колу и настраивайся. - Он поднялся и похлопал меня по плечу. - Ты знаешь партию Гленна Типтона в "Living after Midnight"? Ни Джек, ни Джоуи не знают самого соло. Сколько раз старались, ничего не получалось. Надеюсь, ты знаешь его соло?
   - Билл, это моя любимая песня.
   Он кивнул и вышел из гаража. Я ещё минуту сидел за столом. Допив колу и перекрестившись, я начал готовиться.
  
  
   Что можно сказать о прослушивании? Скажу одно, я был рад с ними играть. Но меня трясло, как лист при сильном ветре. Моя майка пропиталась потом, когда я подстраивался. Господи, я чуть не обделался от страха. Но всё же, страх улетучился и я сказал себе, была не была.
   Когда Билл сказал Марки Си партии "Living after Midnight", я сразу вспомнил, что песня начиналась с ми. Но не с аккордной ми. Билл пел, а я, Стю и Джек подпевали. Хоть мне это удавалось, в отличии от пения. Сначала я очень стеснялся, но потом всё прошло, когда я отыграл соло Гленна Типтона так, что группа офигела от этого.
   После "Living after Midnight" последовала медленная песня "Angel", поэтому мне пришлось выключить Overdrive и играть перебор и соло. Но скажу вам, у Билла очень похожий голос и манера движений, как у исполнителей, которых я слушал на своём айфоне.
   Мы играли где-то час после собеседования. Последней песней была "Rock'n'Roll Damnation", где мне пришлось исполнить партию Ангуса Янга и чуть ли не прыгать, как он. Но музыка меня завела. Я стал её частью, поэтому я не мог остановиться, пока Стю и Джек подпевали.
   Когда всё закончилось, Стю взял у меня номер мобильника и записал моё имя на листок, который составлял пятнадцать имён. Поблагодарив их всех, я упаковал гитару и двинул к машине, чувствуя, как мелкими каплями катится со лба пот. Не успев сесть в машину, Марки Си подбежал ко мне.
   - Джейк.
   Я повернулся.
   - Хотел сказать, ты хорош. Серьёзно. Это было нечто. Правда, небольшой практики тебе не повредит.
   Я поблагодарил и сказал, что ещё поработаю.
   - И ещё?
   Я глянул на него.
   - Тачка у тебя классная. Где надыбал такой раритет?
   - Наследство, - ответил я, садясь в машину.
   Закрыв дверцу, я помахал ему рукой и выехал из Беверли-лейн на Каннингейм роуд. Вернувшись домой, я сразу же залез на "Фейсбук" и увидел сообщение от Синтии:
  
   Джейк!
   Ты можешь подъехать ко мне через час? Мне нужна помощь.
  
   Что случилось с ней? Я написал, что сейчас буду, а потом, сев обратно в "фаирлайн", поехал в Строуберри.
  
  
   Я приехал в Строуберри и завернул на аллею Беттани 167 в районе Каннингем, где и жила Синтия. Остановившись у её крыльца, я выбежал из машины и постучался в дверь. Синтия открыла сразу и налетела на меня.
   - Спасибо, что приехал, - дрожащим голосом проговорила она.
   Я обнял её за талию и чувствовал, как она всхлипывала.
   - Что произошло?
   Она отвела меня в дом, где и рассказала кое-что интересное. Но перед этим принесла мне чай. Я сделал пару глотков и ждал очередного сюрприза.
   - Дело в моём отчиме, Джейк.
   - Что? - удивился я, чуть не поперхнувшись.
   Она опустила глаза, но потом сдержалась, чтобы снова не заплакать.
   - Помнишь мои поездки в Дерри?
   Я кивнул.
   - Я жила раньше там. В этом грязном городишке, который был разрушен наводнением в восемьдесят пятом. Моя мать вышла за Чарли. Мне он показался неприятным, и честно говоря, он мне вообще не понравился.
   - В каком смысле? - спросил я.
   - Я не могу говорить об этом, Джейк. Я боюсь испортить наши отношения. - Тут она не выдержала и заплакала.
   - Успокойся, милая. Сделай глубокий вдох.
   Она так и сделала и убрала слёзы.
   - Расскажи, Син. - Я погладил её по щеке. - Прошу тебя. Обещаю, что это останется между нами. И я никуда не уйду. Клянусь жизнью.
   Девушка посмотрела на меня. Немного успокоившись, рассказала:
   - Моя мама работала до поздна в парикмахерской. А этот чёртов урод приходил в мою комнату и начал лапать меня. Я пыталась сопротивляться, но он...
   Я не перебивал её.
   - Он насиловал меня...
   - Что? - её слова ударили мне в грудь и разозлили.
   - Он изнасиловал меня в моей комнате. Затыкал мне рот, заламывал руки и...
   Она снова заплакала. Я отложил кружку с чаем и обнял её. Она прижалась ко мне, и я почувствовал, как подаренная моей сестрой майка пропиталась не только моим потом, но и слезами моей девушки, а моя правая рука сжимала кулак так, что непостриженные ногти въелись в кожу ладони.
   - Ты ведь не бросишь меня?
   - Нет, милая.
   Я поцеловал её в лоб. Не легко было рассказать Синтии о своём отчиме, который оказался таким ублюдком.
   - Ты рассказывала маме?
   - Всё время. Я ходила даже в церковь, но никто мне не верил. Все думали, что у меня богатое воображение. Однажды он снова это сделал. Мама вернулась раньше и застала меня с ним.
   - Что потом?
   - Она вызвала полицию, и его арестовали. После этого мы решили переехать сюда.
   - Как он нашёл вас? - спросил я.
   - Я не знаю. Знаю, что он следил за мной. - Она всхлипнула. - Он может снова напасть на меня.
   Я снова её обнял.
   - Ты остаешься со мной, пока мама не приедет? Я боюсь оставаться одной.
   - Конечно, - кивнул я. - Если этот гад появится, я ему оторву причиндалы.
   Она поцеловал меня.
   - Не хочешь на следующих выходных поехать в Элмсвуд? - предложил я.
   Она слегка улыбнулась и кивнула. Потом снова поцеловала.
   - Только прихвати ещё кое-что для поездки, попросила она меня.
   - Что?
   - Ну... штуки... резинки... которые продают в аптеках...
   - Средства предохранения?
   - Да.
   Я почувствовал, как в животе затрепыхали миллионы бабочек. Но вопрос, а захочет ли она?
  
  
   Как длилась эта неделя перед грядущей поездкой с Синтией? Отвечу, мне не терпелось. Но сначала скажу вам, что сбылась мечта идиота. Меня взяли в группу. Произошло это в среду, восемнадцатого числа. Я вернулся со школы, и не успел приготовить вещи перед занятиями по танцам, как зазвонил мой айфон. Я думал, что это Синтия звонит, но когда увидел незнакомый номер, ответил:
   - Алло?
   - Джейк? Это Стю. Ты с нами?
   - Что? - удивился я.
   - Джейк, ты с нами?
   Сначала я не понял, о чём говорит Стю, но потом дошло.
   - Вы берёте меня в группу?
   - По показателям, у тебя выше всё и ты очень нравишься Биллу. А у нас в пятницу намечается концерт в Центре культуры и искуства. Поэтому, рассмотрев всех кандидатов, мы решили, что ты подходишь. Теперь твоя очередь. Ты с нами?
   У меня перехватило дыхание и засосало под ложечкой, не из-за страха, а из-за неожиданности. Боже мой, семнадцатилетний парень и вот такая сбывшаяся мечта.
   - Джейк? Ты на линии? Хьюстон вызывает Джейка.
   - Д-да, я здесь, - выговорил я с трудом. - Вы даёте мне шанс?
   - Не шанс. Мы берём тебя в группу.
   Наконец я сглотнул слюну и проговорил:
   - Да, я с вами.
   - Отлично, приходи завтра вечером на Беверли-лейн. Бери гитару и тетрадь для аккордов. Список песен я отправил тебе на "Фейсбук".
   - Л-ладно, - проговорил я и выключил связь.
   Минуту я сидел в оцепенении медленно опуская свой айфон на стол и размышляя о разговоре. Я думал, что это всё мне снится, но нет. Это было всё правда. Тут я набрал в лёгкие воздуха и проорал:
   - МЕНЯ ВЗЯЛИ В ГРУППУ! ДА-А-А! Я В ГРУППЕ!
  
  
   Репетиция вечером на Беверли-лейн прошла неплохо, но мне действительно потребовалось практики, так как некоторые песни исполнял Стю. Он исполнял песни Лемми Килмистера (вспомните "Ace of Spades"), да и был чем-то похож на него, только без фибромов на лице и усов. Да и он полностью копировал его манеру игры, постойки у микрофона и хрипы. Не знаю, курит ли он или нет.
   Мы репетировали три песни в исполнении Стю: кавер-версию группы "Sex Pistols" - "God Save the Queen", "Ace of Spades" и "Overnight Sensation". На первой песне, я подпевал "Нет будущего...", так как Билли и Джек вышли покурить и отдышаться от перегрузки.
   - Класс! - прокричал в микрофон Стю. - Так держать, Джейки-бой!
   Ударник стукал по установке и тряс головой.
   - Громче! - крикнул Стю. - Врубай на всю мошь, Джейки!
   Я увеличил громкость, пока не порвал струну на гитаре, что я прокричал:
   - Твою мать!
   Потребовалось две минуты, чтобы перетянуть струну и продолжить репетицию. Музыка несла меня, и я просто следовал за басовыми партиями Стю, будто скользил на доске по гребню волны.
   Позже Билли мне сказал, на "High Voltage" я и Джек будем импровизировать с соло. А начинали всё с "Dirty Deeds Done Dirt Cheap". На этой песне мне пришлось играть аккорды и тренироваться работать пальцами по грифу, как это делал мой предшественник. Но когда Билл пропел первую строчку третьего куплета, он протянул мне микрофон, а я пропел вторую. Это я проделывал каждый концерт, включая исполнение "Hard as a Rock". Я тогда почувствовал Ангусом Янгом, а не Гленном Типтоном.
  
  
   Что мне запомнилось в ту пятницу, когда мы выступали? Это запах собственного пота, которым я обливался, когда нам пятерым суждено было выступить в Центре культуры и искуства. Такое волнение я испытывал лишь на соревнованиях по танцам. Перед своим первым выступлением я около тридцати минут стоял под душем, пока папа не стучался в дверь ванны и не спрашивал, скоро ли я выйду. После смерти дедушки, он подбадривал меня и говорил, всё будет хорошо. Но я боялся, будьте уверены. Выучить за полтора дня до пятницы двадцать две песни, которые мне прислал Стю, было просто невозможно, но мне пришлось не спать ночами.
   Народу собралось много, но по сравнению со стадионом в Ороно, для меня это казалось больше. На мне была всё та же майка, но на неё я одел толстовку с логотипом альбома "British Steel", купленную на рынке в Юго-западном городе, так как знобило меня конкретно.
   Я выпил около трёх бутылок воды, чтобы избавиться от стресса, но когда нас позвали, стресс никуда не исчезал. Особенно стоя на сцене под миллионами прожекторов, и за спиной тебя бьют усилители "Marshall".
   Мы вышли на сцену. За задёрнутыми кулисами было слышно миллионы криков и свистов. Пот струился со лба и подмышек, а колени начало подкашивать. Я встал слево от ударника рядом со Стю.
   - Давай, Джейк, начинай, - проговорил мне бас-гитарист.
   Я взял аккорд и начал бить по струнам. Тут шторы быстро открылись после совместного проигрыша, и Билли Вейн проговорил:
   - "О, мы готовимся..." - Зал взорвался, а мы играли.
   Я стеснялся, но потом это чувство прошло после перехода аккорда, когда я начал чуть ли не прыгать на сцене. Билли повернулся к ударнику и несколько раз топнул ногой, а потом повернулся к зрителям и громко прокричал:
   - "Так начнём!.. Ха-ха-ха... Оу!.."
   Тут я переставил пальцы на аккорд ре и начал мотать головой, как делают хард-рок группы, а Билли начал первый куплет:
   - "Мы готовы к року... Мы готовы к роллу... Мы собираемся поддать жару... Я собираюсь разжечь этот уголь!.."
   Тут меня словно оглушило. Я не переходил с аккорда на аккорд. Моя рука это делала за меня на словах "Мне нужно, чтобы этот мотор работал..." Я видел, как люди начали окать и кричать, и свистеть, и выкидывать "козу". Что творилось со зрителями. Боже мой.
   - "И я..."
   - "Боеголовка" - подпели одновременно я, Джек и Стю.
   - "...сжигающая ваш город..."
   Я ощутил необычайную эйфорию, почти экстаз, когда прозвучал проигрыш перед последним куплетом, я вступил с гитарными партиями Ангуса Янга. Играл медиатором или одной рукой, двигая пальцами по грифу. Народ взорвался аплодисментами. В свои двадцать я перепробовал много наркотиков, но это был самый лучший наркотик, который я тогда испытал. Музыка. Хеви-метал. Я играю. Мы играем. Они слушают.
   Песня закончилась. Джек подбежал ко мне, и мы вдвоём тряхнули головами и ударили по струнам. Зал взорвался криками и визгами. Я заметил, как одна девушка сидела на плечах у парня в одном лифчике. Она хлопала в ладоши и кричала.
   - Привет, Уэмбертон, "Snowballs" вернулись! - проговорил в микрофон Билл, отчего все взорвались аплодисментами. - Как дела, хорошо?! У нас новый гитарист! Поприветсвуйте заводного парня Джейкоба Кейна!
   Я проиграл аккорд и поклонился. Все заорали от радости, как битломаны во время выступления ливерпульской четвёрки. Билл мне сказал, чтобы я проиграл что-нибудь лёгкое. Я выбрал "Bonny", потому что это давалось легко для меня. Уэмбертон был населён и шотландцами, поэтому, некоторые из присутствующих подпевали мне, а остальные подхватывали. Волнение исчезло, как пятно на рубашке. Приятно было ощущать частью музыки, которую мы играли.
   Ударив последний раз по аккорду соль, я услышал, как публика снова взорвалась от аплодисментов. Поверьте, мне было приятно чувствовать себя в их команде.
   - Джейкоб Кейн! - прокричал Билл. - Так начнём хеви-метал!
   Тут мы начали исполнять "From Here to Eternity" группы "Iron Maiden". Мы со Стю стояли бок о бок и подпевали припев: "Ад совсем не плох... Ад - это путь в вечность...". После этой песни мне пришлось снять толстовку и выступать в одной майке. В толпе, ближе к сцене, я увидел своего отца, сестру и брата. Они поддерживали меня. Также присутствовала Синтия. Она стояла рядом с Донной и что-то шептала ей на ухо.
   После отыгранных десяти песен ("Freewheel Burning" была десятой), Билл и Джек ушли со сцены, а Стю подошёл к микрофону и поднял его выше, чтобы при пении задирать голову. Тут я заметил, как он достаёт сигарету и закуривает.
   - Знаете, я бывал на концерте "Motorhead" и брал автограф у Лемми Килмистера. Тогда я спросил у него, как он играет на бас-гитаре такой ударный рок. На что он отвечает, обычный басист играет вот так.
   Стю пробринчал пару нот, а потом подкрутил пару регуляторов и включил дополнительный звук на своём усилителе подошёл к микрофону.
   - А Лемми играет по-другому.
   Тут Стю заиграл громкие партии, точь-в-точь как Лемми. Зал взорвался аплодисментами. Они выкидывали "козу" и трясли головами. Когда Стю закончил, зал начал хлопать в ладоши и свистеть.
   - Вот так. А потом он сказал мне такие слова, которые я запомнил на всю жизнь, будто это было вчера. Он сказал: "Учись, засранец!"
   Публика рассмеялась, а потом поддержала троих участников аплодисментами. Наконец он бросил недокуренную сигарету и снова проговорил:
   - Лемми Килмистеру с благодарностью!
   Тут Марки Си отстучал такт и мы вступили. Я ходил по сцене, играя партии Кембелла в "God Save the Queen". Стю ходил по грифу пальцами с одного лада на другой, с одной струны на другую, и пел:
   - "Боже, храни королеву!.. Фашистский режим... Они сделали тебя идиотом... Потенциальной водородной бомбой..."
   Я ходил по сцене и играл, тыкал пальцами, когда Стю пел, что не будущего в мечтах англичан. На предпоследнем куплете я сыграл очень приличное соло и видел, как Марки тряс головой, отбивая такт.
   - "Боже, храни королеву!.. Да, мы так думаем, старик... Уже нету будущего... В мечтах англичан..."
   Тут я подошёл к микрофону и начал подпевать Стю:
   - "Нет будущего... Нет будущего... Нет будущего у тебя... Нет будущего... нет будущего... Нет будущего у меня... Нет будущего... Нет будущего... Нет будущего у тебя..."
   Стю договорил дважды "Нет будущего..." и мы закончили. Я смотрел на публику и уделил внимание Синтии. Она помахала мне рукой, на что я ответил тем же. После этого мы исполнили "Ace of Spades" и закрепили "Overnight Sensation". Потом отправились на двадцатиминутный перерыв.
  
  
   В гримёрке я увидел не только Джека и Билла, но и двух девушек. Одна из них обняла Билла за шею и прильнула к нему. Он гладил её задницу и прижал к себе. Джек сидел спокойно и расслаблялся, когда вторая девушка массировала ему плечи. Будь Синтия со мной здесь, она бы так тоже мне делала.
   - Чёрт возьми, Джейки-бой, ты не пальцем деланный, - похвалил меня Билл, оторвавшись от своей девушки. - Скажи, что ты чувствовал, когда играл?
   - Чувствовал, что обделаюсь, - ответил я, отчего все засмеялись.
   Стю хлопнул меня по плечу и обратился к Биллу:
   - Он красавчик, хорошо исполнил партии из "Motorhead". И подпевает хорошо.
   - Я слышал, - ответил Джек. - Может, он петь умеет, что думаешь, Билл?
   - Надо попробовать, - ответил Билл.
   - Петь я ни хрена не умею, парни, - признался я. - Даже сестре моей не нравится моё пение. Всё время уши закладывала, когда я это делал.
   Я почувствовал, что очень хотел отлить. Переработанные три бутылки воды требовали выхода, поэтому я отлучился. Справив малую нужду, я шёл обратно, пока не услышал робкий голос:
   - Джейк?
   Я обернулся. Это была Синтия в новеньких джинсах и красной блузке. Волосы её были распущены, а некоторые пряди свисали с её плеч.
   - Привет, Син. Рад тебя видеть.
   - Я сказала, что я твоя девушка, вот и пропустили. Ребят, а вы и правда очень классные. И как ты узнал, что я шотландка?
   - Что? - удивился я.
   - Ты сыграл шотландскую композицию, что некоторые, в том числе и я, подпевали. Я думала, ты специально её проиграл.
   - Я не знал, что ты шотландка, а эту композицию я проиграл потому, что она мне нравится.
   Честно говоря, я правда не знал, что она из шотландской семьи. Она никогда не рассказывала об этом вплоть до нашей первой ночи.
   - Всё равно, вы классные.
   - Спасибо. Я всегда хотел стать музыкантом.
   - Танцор, музыкант и школьник.
   Я засмеялся и обнял её за талию. Мы поцеловались долгим поцелуем, а потом отстранились.
   - Всё хорошо, Син?
   - Да, только... я немного оглохла от шума в зале.
   - Ну, от нашего шума точно оглохнешь, - ответил я и замеялся. - Пойдём представлю тебя моим новым друзьям.
   - Надеюсь, ты не собираешься курить с ними?
   - Я? - Мне показалось, что она шпионит для сестры. - Я не курю. Даже не пью.
   - Тогда пойдём.
   Мы пришли в гримёрку и я представил группе мою девушку. Теперь ей разрешали посещать меня между перерывами. Когда нужно было идти продолжать концерт, мы проведи своих девушек до зала, а сами пошли на сцену.
  
  
   Мы отыграли вторую половину концерта, начиная с песни "High Voltage". Я и Джек встали рядом с Билли и забили ритм, потом разъединились и пошли по углам. И когда я отыграл офигенное соло, которое репетировал в четверг перед приходом родителей, я подошёл к колонке и проделал обратную связь. А Билл тем временем, проговорил в микрофон:
   - Ну, теперь все вместе?! Ну-ка ВЫ-Ы-ШЕ!
   ВЫ-Ы-ШЕ!
   - Ох, класс! - проговорил он и потребовал ещё: - Ещё ВЫ-Ы-Ы-ШЕ!
   ВЫ-Ы-Ы-ШЕ!
   - Твою мать, это класс! Давайте ВЫ-Ы-Ы-Ы-ШЕ!
   ВЫ-Ы-Ы-Ы-ШЕ!
   - Ох, ребята, вы классно орёте!
   Тут он повторил и все снова взвыли. И как только Билл прекратил, я заметил, как девушка в одном лифчике и сидевшая на плечах своего парня буквально кайфовала от нашей музыки. Тут мы с Джеком вступили, а Билл, как Мик Джаггер, пританцовывал. Тут мы оба проиграли несколько нот и поднесли руки к ушам. Зрители заорали от восторга.
   Дальше мы сыграли медленную композицию "Judas Priest", которая мне больше всего нравилась. "Beyong The Realms of Death" игралась мелодичным перебором, а на припеве вступали громкие риффы. На одной из этих я исполнил партию Гленна Типтона, а потом сделал обратную связь на последней ноте. Вторую партию исполнил Джек, так как он учил именно партии К. К. Даунинга.
   После небольшого перерыва, когда сыграли "Let There Be Rock", мы сыграли "Victim of Changes", а потом я исполнил снова "Bonny", и заиграли "Highway To Hell". Окончили свой концерт песней "Living after Midnight", где мне предстояло исполнить то самое соло, от которого обалдели на репетиции.
   Тут Билли представил участников группы. Мы вышли на поклон и разошлись за кулисы. Зрители не смогли до сих пор успокоиться.
  
  
   После концерта Синтия и моя семья ждали меня у чёрного хода, а я долго не появлялся. Мы были возбуждены успехом, смеялись, вспоминали выступление. Но больше всего меня испугало присутствие Люциуса Блэка, которого я заметил при поклоне. Будто он шпионил за мной.
   - Блин, Джейки-бой, я не ожидал, что так хорошо выступим, - не мог успокоиться Билли. - Благодаря тебе мы снова в деле.
   Он отсчитал деньги и передал мне.
   - Твоя доля, - пояснил он. - За выступление нам заплатили пять тысяч. По тысячи на брата.
   Я взял деньги и провёл пальцем по бумажкам, убеждаясь, что они настоящие. Я чувствовал себя, как во сне.
   - Всё нормально, Джейк? - спросил Стю. - Ты выглядишь бледный.
   - Всё хорошо, - ответил я. - Просто мне понравилась та девка, что сидела на парне в одном лифчике.
   Стю засмеялся.
   - Привыкнешь к этому. Обычно девки кидают нам свою одежду. Но Билл вытирается ею и возвращает обратно.
   Засмеявшись, я попрощался с ребятами и вышел из гримёрки, держа свой инструмет в руках. Пошёл через чёрный ход, где меня поджидали. Папа похлопал меня по плечу. Донна и Ральф обняли. Синтия поцеловала.
   - Это было круто, брат, - сказал Ральф. - Ты был хорош.
   - Спасибо, Ральф.
   - Поддерживаю, - подтвердила Донна. - Я думала, не ехать на концерт, но когда увидела, что ты играешь, я не пожалела.
   Она одарила меня поцелуем в щёку. Папа отвёл Ральфа и Донну в машину, а я с Синтией остался. Мы пошли к моей машине.
   - Скажу, это был кайф, - прорычала от восторга Синтия, когда мы ехали в Каннингем.
   - Тебе понравилось? - спросил я.
   - Очень. Вы были крутыми.
   - И я стал богат на тысячу баксов. Надо бы его потратить. Так наше предложение в силе?
   Синтия кивнула.
   Когда мы подъехали к дому 167 на аллее Бетани, мы постояли где-то минуту, а потом, словно голодные животные, набросились друг на друга и начали целоваться. Я почувствовал вкус её губной помады, напоминавшую клубнику. Моя рука полезла под её блузку и охватила округлость её правой груди, а потом почувствовал, как твердеют её соски.
   Она отстранилась от меня и посмотрела своими большими глазами.
   - Боже, - проговорила она.
   - Наверное, так в Шотландии не целуются.
   Она засмеялась и снова прильнула ко мне. Будь я проклят, у меня началось шевеление между ног. Потом она вышла из машины и пошла домой. Я наблюдал за ней, пока она не скрылась за дверью, а потом посмотрел в зеркало заднего вида. За мной стояла машина "Мерседес". Расслабившись, я поехал домой, не подозревая, что седан следил за мной.

III

ЭЛМСВУД. НЕУРАВНОВЕШАННЫЙ ОТЧИМ СИНТИИ. "RAMONES". МОЯ ПЕРВАЯ ПРОБА ВОКАЛА. ХЕЛЛОУИНСКИЙ КОНЦЕРТ. ПРОЩАНИЕ С БРАТОМ

  
  
   После грандиозного трибьют-концерта время начало бежать, как быстрый поезд, который собирается сойти с рельс. Во время нашей второй встречи с Люциусом Блэком мне стукнуло девятнадцать. Он никогда не менялся, а я стал выглядеть старше своих лет.
   К тому времени я отрастил длинные волосы, что мне пришлось их завязывать в конский хвост, что я стал выглядеть, как Дункан Маклауд в телесериале "Горец". Я любил кино. Ходил либо с Синтией, либо один в кинотеатр "Пис", посмотрев четвёртую часть "Пункта назначения" в 2009 году. Книги мне тоже нравились. Больше всего я любил Стивена Кинга.
   В кино меня больше всего привлекает спецэффекты. Можно начать с того, что компьютерный террорист взял под контроль всю сеть, а старый добрый Джон Маклейн спасает город, как он это делал в других частях "Крепкого орешка".
   Что происходило до моей второй встречи с Люциусом Блеком? Скажу просто, взлёт и падение. Взять бы слова моей сестры, когда я понял, что влюбился в Синтию, как музыкант в гитару. Она как в воду глядела, что я от неё без ума. Теперь я понял, что наши жизненные пути определяет случай. Только потом я понял, что это не так.
   Нами движут Силы.
  
  
   На выходные я оседлал "плимут" и поехал в Элмсвуд, чтобы снять номер в бунгало. Пришлось сказать родителям, что я поехал с друзьями из группы. Мне нужно было всё подготовить, чтобы устроить для Синтии романтический вечер. Я даже взял с собой проигрыватель и пластинку "Abbey Road", подаренную дедушкой на моё четырнадцатилетие.
   Я написал около шести вечера сообщение Синтии, чтобы она приезжала, и около девяти вечера я запустил пластинку на любимой песне "Oh, Darling!"
   Наконец она приехала, а я её ждал.
   - Привет, - улыбнулся я, подойдя к ней.
   Она оставила свою сумку и тоже улыбнулась.
   - Привет.
   Я взял её за руку и покружил.
   - Потанцуем?
   Я обнял её за талию и взял за руку. Маккартни продолжал петь. Музыка захлыстнула нас в невидимое лассо, и мы танцевали.
   - Ты всё специально сделал? - смеясь, спросила она.
   - Я хотел побольше романтики, - улыбнулся я.
   Она прижалась ко мне. Моя правая рука приподнялась к её рёбрам. Я почувствовал, как пахли её духи.
   - Знаешь, я всё время думал, не пошёл бы я на танцы, я бы не встретил бы тебя. Не знаю, может быть, судьба бы свела нас в другом месте, например в на Виннерс-вэе или в Парке Кеннеди. Просто, - я посмотрел в её глаза и проговорил: - ты дорога мне, Син.
   - Ты тоже мне дорог, - тихо сказала Синтия, сжав мою левую руку.
   - Я не знаю, как бы всё было, не встретив тебя. Мне нравится с тобой танцевать. Прошло много времени, прежде чем я понял, что передо мной чудо. Ты чудо, Синтия. И всё, что я хочу, это быть здесь, сейчас, с тобой.
   - И мне этого хочется, - она прикусила нижнюю губу.
   - Но я так мало о тебе знаю.
   Песня закончилась. Я отстранился от неё и начал нервничать.
   - Я даже не знаю, например, твоего второго имени.
   Она засмеялась, стала расстёгивать пуговицы на своей блузке.
   - Лилиан. А напомни мне своё?
   - Девин.
   Она сняла с себя блузку и я увидел, как её грудь округляли чашечки её белого бюстгальтера. Я потерял дар речи, но последний вопрос я успел задать:
   - Откуда ты родом?
   Синтия приблизилась ко мне и обвила свои руки на моей шее.
   - Из Глазго.
   Тут мы поцеловались. А дальше, ну вы поняли, что было...
  
  
   На следующее утро я проснулся, когда луч солнца прорезал щёлку между штор. Синтия, накинув мою чёрную рубашку, прислонилась бочком к спинке кровати. Я посмотрел на неё, и погладил тыльной строной пальцев её щеку.
   - Привет, - проговорил тихо я. - Тебе идёт моя рубашка.
   - Доброе утро, Джейк, - хихикнула она и продолжала смотреть на меня. - Ты совсем другой, когда спишь. Разговариваешь во сне.
   - Что-то не так?
   - Нет. - Синтия опустилась на подушку. - Просто, ты разговариваешь во сне, а это меня пугает. Тебе снятся плохие сны?
   - Они всем снятся, милая.
   Девушка, которая мне очень дорога погладила меня по щеке пальцем от левого глаза к уголку рта. Я понял, что я во сне плакал. Затем вспомнил, что мне снился дедушка.
   - И ты плакал. Тебе снился грустный сон?
   - Да, - наконец признался я. - Мне снился дедушка. Прошло много времени, как его не стало.
   - Знаешь, порой, мы не можем отпустить того, кто нам дорог, Джейк. И это всегда больно.
   Я медленно покивал, глядя на неё.
   - Я был единственным, кто так сильно привязался к нему, Син. Именно он мне показал первые уроки игры на гитаре.
   Синтия поцеловала меня и улеглась на моей руке. Я приподнялся и погладил её по боку.
   - Почему ты не говорила мне, что родом из Шотландии? - спросил я.
   - Ты хочешь услышать историю девочки, которая выросла на севере острова Великобритании?
   Я кивнул.
   - Только поцелуй меня.
   Я так и сделал, а потом, пододвинувшись ближе, начал слушать.
   Оказывается, она родилась в Глазго и когда ей было три года, родители развелись. Она жила у матери, а через пару лет её мама снова вышла замуж за учителя английского, и вся семья эмигрировала в Дарэм, Нью-Гемпшир. Когда ей исполнилось десять, на свет появился её сводный брат, Энди. После этого она снова развелась, разъединив их. Через год Синтия и её мать переехали в штат Мэн, где до 2004 года жили в Дерри, повстречав там Чарли, библиотекаря-насильника. Там она училась в средней школе Дерри.
   - У меня был парень. Но отношения не сложились, потому что он был хулиганом, но красавцем.
   Так бывает. Помню мой приятель, Байрон Чамли, школьный квотербек, был просто красавчиком но и хулиганом. Все девушки сходили с ума. Правда на одной из пьянок, он пьяный вёл машину. Не справившись с управлением, он врезался в столб на улице Аделии, отчего его автомобиль разлетелся надвое. Передняя часть машины повернулась на бок, а задняя - повернулся перпендикуляно проезжей части. Когда я работал на стройке, я проезжал мимо этой аварии и видел, как его тело было закрыто мешком. Столб, в который он врезался, стал потом похож на Пизанскую башню.
   Но Синтия рассказала, что мать хотела мужчину в доме. Вот она и вышла замуж за этого маньяка. Если бы она не застукала их в комнате, кто знает, что могло бы произойти.
   - Неудивительно, что вы сбежали, Син.
   - Только он всё равно нашёл меня.
   - Но почему ты возвращалась в Дерри?
   - Там живёт мамина подруга. Мы с ней ладим очень хорошо. Она рассказала, что Чарли вышел из тюрьмы. Она рассказала, что он изменил имя. После я нашла его семью и увидела девочку, похожую на меня. Она была, будто...
   - Зажатой?
   Синтия кивнула.
   - Я пыталась рассказать её матери, чтобы она бросила его, но та не поверила мне. Но эта девочка, Морин, рассказала, что этот маньяк продолжает это дело.
   Говнюков тюрьма не перевоспитала, как оказалось. Это вам не "Побег из Шоушенка" или "Зелёная миля". Это - жизнь.
   - После этого он пропал.
   Я погладил её по бедру и смотрел на неё. Видел, как её глаза были на мокром месте, но она не заплакала. Держала в узде слёзы.
   - А как он узнал ваш адрес в Уэмбертоне?
   Синтия покачала головой.
   - И ты не хочешь снова его засудить? Я уверен, что тебе поможет наш местный адвокат...
   Она поцеловала меня.
   - Тот, кого я хочу, в постели со мной.
   Я отстегнул пуговицы рубашки и засунул руку ощутив округлость её правой груди.
   - Я тоже хочу тебя, Син. Потому что люблю тебя.
   Тут мы поцеловались и снова занялись любовью.
  
  
   После нашей первой встречи, в те годы мне иногда снился Люциус Блэк - он протягивал руку с жёлтым листком, или визитку, а над головой у него сияло красное пламя дьявольской короны. Но до моего первого концерта я о нём практически не вспоминал. Мне было семнадцать, как и Синтии.
   Школа закончилась. Выступление "Snowballs" были расписаны на всё лето (даже в некоторых клубах и барах, на что мои радители с неохотой дали письменное согласие). А днём я должен был работать на стройке новой кольцевой дороги, где уже трудился в предыдущем году.
   Близился последний учебный год, мне предстояло связать свою жизнь с Университетом Мэна, и надо было связывать свою жизнь не только с музыкой. Тогда я боялся, что мои новые друзья скажут, что они нашли другого гитариста, тем самым вычеркнув меня.
   С Синтией я проводил много дней и вечеров в нашем любимом месте в Элмсвуде, комнате N14. Днём мы гуляли по лесу и собирали ягоды. Бывало мы читали. Она "Отсюда и в вечность" Джеймса Джонса, а я "Кэрри" Стивена Кинга. Иногда смотрели телевизор. А ночью занимались любовью. Это было наше лето любви.
   Когда у меня были концерты, она посещала их, а на перерывах, приходила к нам в гримёрку. Когда она стояла на танцполе в "Маэстро", я всё время, перед исполнением "Highway to Hell", играл "Bonny", что даже она подпевала и хлопала в ладоши.
   Время летело, как чайка за хлебом. Но торопить его - большой грех, как говаривала мне моя мама. Больше всего мне хотелось Хеллоуина. Обычно я к нему готовился, одевая костюм Джейсона Вурхиза или клоунский костюм и маску Пеннивайза. Почему-то этот клоун пугал детей больше, чем Джейсон. Помню, когда я посмотрел экранизацию Стивена Кинга "Оно" (до того, как прочитал и перечитал книгу) в семь лет, я сам жутко боялся этого клоуна со связкой разноцветных шариков. Ещё помню в прошлом году я вырядился Люком Скайуокером из шестого эпизода и попросил сестру одеться Леей Органой.
   Теперь я хочу остановиться на этом и рассказать, что произошло после того, как летние каникулы подходили к концу и начинался последний учебный год. Мы проводили последний уик-энд в Элмсвуде.
   Я остался стоять у окна, пока Синтия спала. Подоконник прикрывал низ живота, что было хорошо. Если бы соседи увидели меня голым, то убегали бы, крича, или взяли бы мобильники и фотографировали, а фото отсылали в разные журналы с надписью "Мужчина хоть куда, в полном расцвете сил". Было жарко, поэтому я ничего не накидывал на себя, а лишь приоткрыл окно, чтобы почувствовать прохладный ветерок. Но мой взгляд переключился на седан, проезжавший мимо моего "плимута". Этот автомобиль я видел после нашего первого концерта. Я помню, как он стоял за мной, когда я провожал Синтию взглядом. Номерные знаки были из Мэна.
   "Мерседес-бенц S600" включил левый поворотник, повернул, и скрылся, взяв курс на Уэмбертон.
   Тут чьи-то руки обхватили меня сзади, и я подпрыгнул.
   - Прости, не хотела тебя пугать, - раздался ласковый голос. - Почему ты не спишь?
   - Прости, Син, жарко было, решил открыть окно. - Чувство увиденного не угосало. Я тогда подумал о Люциусе Блэке. Может быть это он за рулём седана? Но зачем он следит за мной?
   - Пойдём спать. - Я почувствовал, как она прижимается ко мне, а её грудь заставила меня возбудиться. - Я помогу тебе заснуть, Джейки-Дев.
   - Пойдём.
   Как выяснилось, это помогло, однако чувство тревоги нарастало. Как выяснилось, это был не Люциус.
  
  
   Я встретился с неуравновешанным отчимом Синтии на Кеннеди-драйв, когда остановился у супермаркета, чтобы прикупить несколько струн. Я вёл "форд", у которого бензин начал подходить к критической отметке. Хорошо, что недалеко от дома, была заправочная станция, и денег у меня хватало.
   Неуспел я выйти из магазина, как заметил, что чёрный "мерседес-бенц S600" стоит у моего "фаирлайна", а у водительской дверцы стоял мужчина с бородой, в потрёпанной ветровке из-под которой торчала клетчатая рубашка. Какой-то неумелый парикмахер его просто обкорнал. Я сделал вид, что его не заметил, но он меня откликнул:
   - Эй!
   Я обернулся.
   - Прости, не хотел тебя пугать. - Он протянул руку. - Меня зовут Чарли. Я отчим Синтии.
   Я не мог оторвать от него глаз. Это был он. Отчим Синтии, о котором она рассказывала, когда мы отдыхали в Элмсвуде.
   - Ты следишь за нами? - спросил я.
   Отчим Синтии, "мерседес" которого я видел дважды, убрал руку и пожал плечам.
   - Ну, я просто хотел посмотреть на того, кто трахает мелкую шлюшку в этом грёбаном Публичном доме.
   - Ты был в Элмсвуде?
   - Проезжал пару раз, видя твою рухлядь возле комнаты четырнадцать. Я не задержу тебя, просто скажу, что ты не понял, во что ты влип. Не знаю, что тебе наговорила эта сучка...
   - Ты сам ни хрена не понимаешь, тупой ты сукин сын, - разозлился я, заметив, как после моих слов Чарли немного опешил, но голос был ещё спокойный:
   - Джейк, давай поговорим без грубостей, как мужчина с мужчиной.
   - Пошёл ты, гондон! - бросил я, сделав шаг. - Понял? Ещё раз попытаешься подойти к ней больше, чем на полмили, я продемонстрирую тебе знаменитый усыпляющий захват мистера Спока, а потом брошу в канаву. Дошло?
   Неуравновешанный отчим Синтии начал переминаться с ноги на ногу, будто ему хотелось опорожнить мочевой пузырь. Со времён школы, когда Тревис перестал ко мне приставать, я заботился только о себе.
   - Синтия - маленькая шлюха, - не отступал Чарли. - Я приехал из Дерри потому что хочу отомстить. Она разрушила мою новую жизнь после тюрьмы. Если ты не дашь мне этого сделать, станешь у меня на пути, то будут последствия.
   - Новую жизнь после тюрьмы? Интересно, какую? Женился на богатеньких и насиловал их дочерей? Скольких девочек ты изнасиловал, говнюк? - спросил я.
   Выражение лица сменилось удивлением, будто я ударил его ладонью по щеке. Я серьёзно. Даже его глаза округлились.
   - Она... не должна была... говорить...
   - А теперь слушай, если не хочешь, что ты снова попал в тюрьму. Ты сейчас сядешь в свой пидорский драндулет и укатишь обратно в свою клоаку. И будешь сидеть тише воды и ниже травы. И если я увижу, что ты снова тероризируешь Синтию, я отрежу твои гениталии и заставлю тебя их сожрать. Ясно тебе, жалкий кусок дерьма?
   Больше он ничего не смог сказать. Рот его то открывался, то закрывался. Моей ярости не было предела. Если бы не было людей на парковке, мы бы выясняли бы отношения, как боксёры на ринге.
   Неуравноешанный отчим Синтии медленно садился за руль, а я провожал его взглядом. Когда он захлопнул дверцу и завёл двигатель, он проговорил последнюю фразу, прежде чем выехать на проезжую часть:
   - Вы попляшете у меня.
   Я провожал его автомобиль взглядом, пока он не затерялся в потоке машин. Наконец я расслабился и сел за руль своего "форда", чувствуя, как кулаки начали то сжиматься, то разжиматься. Этот мудила меня вывел из себя.
  
  
   В начале октября я начал кайфовать от группы "Ramones". Не знаю, почему, но эта панк-рок группа мне очень сильно понравилась. И как-то сидя в комнате Ральфи, я прогуглил наугад аккорды и фонограмму песню этой группы. Он выдал мне два минуса с гитарой и без неё. Выбрав с гитарой, а начал тренировать свой голос, чтобы быть хоть как-то похожим на Джоуи.
   - "Двадцать-двадцать-двадцать четыре часа подряд... Я хочу быть спокойным... Нечего делать и некуда идти... Я хочу быть спокойным... Просто отвези меня в аэропорт, посади меня на самолёт... Скорей-скорей-скорей, пока я с катушек не слетел... Я не могу контролировать свои пальцы... Не могу контролировать мозг... О, нет, нет, нет!.."
   Я схватил воображаемый микрофон и принялся стоять на сцене, словно Джоуи Рамон воскрес из мёртвых и зажигает зал своим пением. Мне пришлось добавить громкости, чтобы перекрикивать музыку. Получилось так, что продолжал петь, но с небольшой хрипотой.
   После этой песни я прошёл глазами по названиям и наткнулся на другую, из их первого альбома. "Blitzkrieg Bop" мне далась уже с лёгкостью, потому что я уже начал петь, как Джоуи. И пусть у моей сестры сворачивались уши трубочкой от моего голоса, мне это понравилось.
   - "Они строятся шеренгами... Они бредут вперед наперекор всем ветрам... Детишки теряют головы... Блицкриг-боп!.."
   Я пел, пока мои голосовые связки не начали надрываться и болеть. Наконец я остановился, а потом скачал несколько минусовок на флешку. Интересно, что бы сказали Билл, Джек, Стю и Марки, услышав, как я исполняю "Ramones"? Скорее всего послали бы меня, сказав, что панк они не играют.
   Если я научусь прилично петь, думал я, не исключено, что Донна Виннифред Кейн изменит своё мнение относительно моего голоса.
   Но мои новые друзья изменили своё мнения, услышав меня в гараже Билла.
  
  
   Три недели спустя, в субботу после обеда, мы репетировали в гараже Билла несколько хитов на конкурс "Рок-битва", который пройдёт в Бостоне. Когда мы закончили, Билли Уэйн глянул на меня.
   - Джейк, что с тобой творится? Ты же классно играешь, а сейчас лажаешь по полной.
   - Прости, Билл, моя гитара не выдаёт таких риффов, как раньше. Возьму другую.
   - Ты купил новую? - спросил Джек.
   Не услышав его, я пошёл к своей машине и достал из багажника футляр. Принеся его обратно в гараж, открыл его и выудил оттуда "Gibson SG" вишнёвого цвета. Подключив его к усилителю, я провёл по струнам.
   - Ни хрена себе, - офигел Стю. - Где купил?
   - Это поддержанная. В интернет-объявлении нашёл. Нравится?
   - Ещё бы.
   - Ладно, давайте снова. И побольше огня.
   Мы репетировали три часа, пока Билли не заверил меня, что теперь стало лучше. Они отправились на перекур, оставив меня сторожить гараж. Этим я и воспользовался. Всё равно было скучно сидеть в гараже.
   Выудив из кармана флешку, я подошёл к ноутбуку и включил её. В колонках заиграла фонограмма песни "Substitute", которую я выучил наизусть, посмотрев клип. Скажу, что в этом клипе присутствует Лемми. Прокашлявшись, я начал петь в включённый микрофон:
   - "Ты считаешь, что мы так хорошо смотримся вместе... Ты говоришь, что у меня такие классные кожаные ботинки... А ведь я - всего лишь замена тому парню... Я выгляжу таким высоким из-за ботинок на каблуках... Ты усложняешь самые простые вещи... Я выгляжу таким молодым, а ведь просто поддельные документы у меня-я-я..."
   Тут я взял микрофонную стойку и перевернул её. Поставив её на место, я продолжил петь припев:
   - "Замена твоей лжи на факты... Я вижу тебя насквозь через твой непромокаемый плащ... На вид я - белый, а мой отец был черным... И мой модный костюм всего лишь сшит из мешка..."
   Подпрыгнув, я не заметил, как Билли, Стю и Джек стояли у гаража и глазели. Когда я пел, я словно оказался в другом мире, где окружали меня фанаты, готовые залезть на сцену и разорвать меня на куски из-за своей любви.
   - "Был я рождён с пластиковой ложкой в своём рту... Северная сторона моего родного городка обращена к востоку, а восточная - к югу... И ты еще осмеливаешься смотреть мне прямо в глаза... И притворяться, будто плачешь!.. Да, это проблема. Не пытайся ее решить... Она решиться сама собой - забей, пройди мимо..."
   Я начал опускаться вниз, чувствуя, как джинсы в промежности начинают лопаться. Но я не отвлекался, потому что музыка меня завела:
   - "Замена меня на него... Замена мою колу на джин... Замена тебя на мою мать... По крайней мере, кто-то будет меня обстирывать..."
   Когда начало играть соло, тут я вернулся в свой мир и увидел Билла с отвисшей челюстью. Стю улыбался, а Джек не мог поверить. Я испугался и быстро выключил фонограмму. Уже думал, что Билли вытурит меня за это.
   - Что это за херня? - спросил он.
   - Я просто дурачился, - ответил я. - И только.
   - Ты издевешься?
   - Не понял?
   Тут Билл засмеялся. Он начал хлопать в ладоши.
   - Чёрт возьми, Джоуи грёбаный Рамон. Ты поёшь его песни.
   - Ты хочешь сказать, пытаюсь петь.
   - Ни хрена подобного Джейки-бой, - проговорил Стю. - Я играл в одной панк-группе и знаю, как пели эти песни до тебя. Скажу, что вокал Бейла не понравился. Ты лучше его поёшь.
   - Ты не говорил, что играл в панк-рок группе, - сказал Джек.
   - Это было в прошлом.
   Я не мог вымолвить ни слова. За этот промежуток времени у меня просто прирос язык к нёбу. Наконец Билл сказал:
   - Давайте попробуем. Джейк, давай ещё раз споёшь.
   - Что?
   - Давай-давай. Ребята, занимайте места.
   - Подожди Марка, - отозвался Стю. - Не гони лошадей.
   - Я уже здесь.
   Марки пришёл с шестью банками пива. Он бросил по банке каждому, даже мне. Я никогда не пил пива, но попробовав его, я к нему, спустя время, пристрастился. Когда мы осушили банки, Билл снова просил нас стать по местам. Мы сыграли "Blitzkrieg Bop", "California Sun" и "Teenage Lobotomy". Джеку пришлось поискать аккорды и риффы к песням "Ramones", так как он никогда не играл панк.
   - Фантастика, - проговорил Билли. - Наконец-то Джейк нашёл свой вокал.
   - Но мы же метал-группа, а не панки, - сказал я в микрофон.
   - Плевать, - махнул рукой Билл. - Можно проявить разнообразие. В "Рок-битве" мы порвём всех.
   Так и случилось, благодаря мне. Но в Бостон меня отпустили лишь с разрешением родителей. Но об этом после. Моё первое выступление состоялось на Хеллоуине. Тогда я и стал Джейсоном Вурхизом. Но до этого мне пришлось влезть в шкуру одного из гитаристов.
  
  
   К тридцать первому октябрю я готовился две недели. Мне пришлось съездить в тогровый центр "Дух Америки", где я купил хоккейную маску. Дома я сделал картонный мачете и закрасил его, как настоящий, добавив к нему капли красной краски. После этого позвонил в Ороно брату и спросил, могу ли я "испортить" его парадный и поношенный костюм ради Хеллоуина.
   - А что именно ты хочешь сделать с ним, Джейк?
   - Приедешь на Хэллоуин - узнаешь, Ральфи.
   - Тогда бери. Он всё равно мне маленький, а тебе, наверное, в пору будет.
   Я взял брюки и попросил мать сделать из них шорты. Она согласилась после того, когда я рассказал идею и что брат разрешил. Брат всегда мне всё разрешал, правда, не трогать его сундук с жуналами "Playboy". Конечно, я ослушался его, взяв один себе. Всё равно Ральф этого не заметил бы.
   За неделю до Дня всех Святых я сидел в "Фейсбуке" и получил весточку от Билла. Он написал список песен, которые мы будем исполнять в Центре культуры и искусства в субботу. Среди них три песни для Стю и три песни для меня. Конечно для меня предназачались "Ramones". Первой песней будет "Rock'n'Roll Damnation", а последней "He's Back (The Man Behide The Mask)".
   В субботу вечером в ЦКИ собралось намного больше народа, чем на на том концерте, на котором в первый раз выступил я. Мы вышли в необычном стиле. Билли покрасил глаза, как Элис Купер и держал на плечах игрушечного боа-констриктора. Джек с гитарой, напоминающая стрелу, выглядел как К. К. Даунинг из "Judas Priest". Стю, как вы уже поняли, нарядился в Лемми. Он прикрепил себе усы и фибромы на лицо, а также одел шляпу. Сходство идеальное. Наш ударник, Марки Си, решил примерить образ Питера Крисса из группы "Kiss". Он использовал театральный грим и покрасился в "Кота".
   Ну а я, Джейкоб Девин Кейн, стал Ангусом Янгом, школьником-демоном с гитарой. Пиджак был у меня расстёгнут и на рубашке свисал длинный галстук. Сама рубашка была заправлена в шорты, сделанные из брюк костюма моего брата. На ногах у меня были кеды "Конверс", а на голове - небольшая кепочка с буквой "А". Да и гитара у меня была "Gibson SG 1968".
   Аплодисменты не переставали. Народ, пришедший на наш концерт, ждал от нас чего-то нового. Что ж, мы им покажем хард-рок-хеви-метал-панк.
   - Привет, Уэмбертон, "Snowballs" вернулись! - проговорил в микрофон Билли "Элис Купер" Уэйн. Когда он показал "козу", нахлынула снова волна аплодисментов. - Мы тоже рады видеть вас в День Всех Святых! Сладость или гадость?!
   - Сладость! - прокричали в зале.
   - Кошелёк или жизнь?!
   - Кошелёк!
   - Рок или попса?!
   - РО-О-О-О-О-ОК!
   Тут я и Джек заигали ритм "Rock'n'Roll Damnation". Я начал пародировать "утиную походку" Ангуса Янга, бить по струнам и не останавливаться. Стю "Лемми" Метьюз играл на басу, словно Иен Хилл из "Judas Priest".
   - "Они говорят, что ты играешь слишком громко... Ну, детка, этого не пережить... Они говорят, что ты уже перебрала... А тебе все недостаточно... Они говорят, что ты выглядишь как дура... Но, милая, я и сам как дурак из-за тебя... Они говорят, что твой мозг поражен - нестабильное вещество..."
   Закончив прыгать, я подошёл к микрофону и, вместе со Стю и Джеком, начал подпевать:
   - "И это рок-н-ролльное проклятье... Ты превращаешься в драчуна... Рок-н-ролльное проклятье... Воспользуйся шансом, пока он у тебя еще есть..."
   На этом концерте мы поразили всех. Кто-то пришёл в масках Франкенштейна, Дракулы, даже моя сестра была на том концерте в образе Ганнибала Лектера (хотя я надеялся, что она придёт в образе Принцессы Леи из киносаги "Звёздные войны"), а мой брат, который соизволил прийти посмотреть, что с его костюмом случилось, пришёл в образе Джека Воробья.
   После второго куплета мы подпевали "Проклятье", а иногда Билли подсовывал микрофон зрителям, которые, вместе с нами, подпевали. После припева, я уже не подпевал, а прыгал и играл длинное соло.
   После этой песни Билли проговорил в микрофон пророческим голосом. Я потом понял, какая песня будет следующей, потому что это была цитата из Библии "Откровения, глава 13, стих 18"
   - "Горе тебе, о, земля и море, Дьявол посылает яростного зверя, Так как знает, что время скоротечно... Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть..."
   Песня "The Number of the Beast" зажгла ЦКИ и оживила, особенно вой Билла. Мы со Стю начали играть свои партии и бегать по сцене. С моей головы слетела кепка, которую мне потом пришлось подфутболить зрителям.
   - У нас есть ещё кое-что для вас! Вступим на землю БОГОВ МЕТАЛЛА!
   "Metal Gods" расшевелила и нас. Меня завёл этот концерт. Он был самым лучшим из тех, на которых мы выступали.
   На песне "Jailbreak" мы растянули проигрыш. Я стал играть импровизированное соло и вызывать у публики алодисменты. Затем снял гитару и начал танцевать стриптиз и раздеваться, играя с вещами брата. Когда дело дошло до рубашки, я лишь показал на секунду свою потную грудь, а потом закрылся, прислонив ладонь к уху, чтобы слышать визг публики.
   Тут я повернулся спиной к зрителям, а лицом к Марку. Он отстукивал ритм и готовился издать барабанную дробь. Когда я кивнул Марку, тот начал стучать по ударным, призывая всех к ожиданию. Держась за полы рубашки, я резко повернулся к зрителям и снял её на последнем ударе Марки. Публика заорала. Я видел, как Синтия кричала и смеялась одновременно. Донна удивилась. Ральфи засмеялся и орал.
   Скинув рубашку, я побежал к одному углу сцены и показал пальцем на пах, кивая, мол, "хотите увидеть?". Зрители с левой стороны закричали. Затем я побежал к правому углу сцены, показывая на пах и тряся шортами, призывая публику к очередному шквалу алодисментов.
   Дальше я выбежал на середину сцены и прислонил ладони к ушам. Затем начал жестикулировать ими, чтобы публика оживилась. Затем повернулся спиной к зрителям. Марки Си ждал команды, отстукивая такты.
   - Готов? - спросил я.
   - Да! - ответил он.
   - Раз, два, три... ДАВАЙ!
   Он издал барабанную дробь, когда я попятился назад и остановился. Держась за шорты, я стоял и услышал за спиной новые открики. Кивнув Марку, который ударил по тарелке, снял шорты, показав на милисекунду свой голый зад. Затем быстро одел их и поклонился зрителям. Клянусь, Донна раскрыла рот, а Ральф смеялся. Синтия показала мне кольцо из большого и указательно пальца.
   Взяв обратно гитару, я продолжил играть импровизированные риффы, пока Билли не вышел на сцену и не проговорил в микрофон:
   - "Сердце заколотилось... За ним - погоня... А ведь свобода... Уже так близко!.. Прожекторы... Слепят... Сирена... Воет... Винтовки... Палят!.. Но он все же выбрался на волю..." - Мы все стихли. Билли тяжело дышал в микрофон и, услышав крики публики, закончил: - "...С пулей в спине!"
   Тут мы все вступили. Я, Джек и Стю пропели "Тюремный побег", а потом, на последних нотах, закончили песню.
   Когда мы исполнили "I was Made For Lovin", Билли отдал микрофон Стю, а сам с Джеком удалился за кулисы. Закурив, он проиграл на басухе соло и, покрутив регуляторы на своём усилителе, поправил микрофон под себя.
   - Добрый вечер! - проговорил он, стараясь подражать Лемми. - Мы любим вас! Мы "Snowballs"! Мы играем рок-н-ролл!
   От каждого восклицания Стю зал заводился. Дав сигнал мне и Марку, он заиграл и запел:
   - "Все в порядке, все отлично... Надеюсь, что ты сукин сын, видишь свет... Опять ты, опять ты... Я знаю, что ты самый чокнутый... Послушай, послушай... Я не поменяю тебя на тысячу баксов... Ну же, ты - единственный... Я думаю, мне удасться включить твой лазер..."
   Тут подошёл я к микрофону и подпевал Стю:
   - "У меня есть нужное тебе лекарство... Я наделен силой, наделен скоростью...Я узнаю как остановить твои часы... Мы уверены, это не говорящий доктор Спок... Слушай когда говорит с тобой Доктор Рок..."
   После второго куплета я сыграл соло и пародировал "утиную походку" Ангуса Янга. Сестра снимала меня на свой айфон. Брат стоял и балдел вместе со зрителями. Мне пришлось выйти вперёд, чтобы зрителям было видно меня, а не только Стю.
   После этой песни Стю снял гитару и взял акустику. Я посделовал его примеру. Затем он проговорил в микрофон:
   - Теперь медленная песня для не таких не хороших парней. Я спою её вместе с Джейком.
   Я заметил, как сестра скривилась, готовясь заткнуть уши от моего пения. После того, как мы начали петь, она этого не сделала.
   Стю взял аккорд ля и перешёл на ми, а потом на ре. Я последовал его примеру.
   - "Когда я был молод, то знал что был хорошим парнем... Я считал себя избранным... Но время шло и я учился понимать... Мой блеск потускнел с годами..."
   Теперь вступил я:
   - "Я думал, что жил идеальной жизнью... Но в часы одиночества, когда правда становится невыносимой... Я вспоминал те времена, когда я отвернулся и остановился... Никакой я нехороший парень после этого..."
   Донна, услышав, как я пою, к моему удивлению, улыбалась. Синтия тоже присутствовала на этом концерте, и она была одета в Мэрилин Монро. Она о чём-то шепталась с Донной.
   - "В детстве, я был единственным развлечением в городе... Я был уверен в том, что добился всего..."
   - "Но время шло и я лишился того, что нашёл... Причины неясны, путь ненадёжен..."
   Зрители зажгли зажигалки и подняли их вверх. Я до сих пор помню этот концерт. И за это время я забыл про существование Люциуса Блэка, который, в скором времени изменит мою судьбу.
   После "I Ain't No Nice Guy" мы сыграли "Broken" и "Deaf Forever". После этого мы отправились на двадцатиминутный перерыв.
  
  
   Когда я вернулся в гримёрку, мои шорты прилипли к моим ногам. Сняв их, заметил, что от пота мои трусы стали прозрачными и был виден мой член. Билли и Джек снова ждали нас.
   - А вот и наш Ангус Янг! - отсалютировал Билли.
   Я взял полотенце и начал вытираться.
   - Переоденься, - сказал Билли. - Пора тебе выступить в роли Джоуи Рамона.
   Я так и сделал, перед этим выпил полбутылки воды. Когда я переоделся, я вышел в коридор и встретил там Синтию. Я завёл её под пожарную лестницу и поцеловал. Её губная помада на вкус напоминала клубнику. Когда я оторвался от неё, девушка посмотрела на меня своими большими глазищами.
   - Тебе хорошо, Мерилин? - спросил я.
   - До безумия, - сказала она и хихикнула. - У тебя классный зад.
   Я засмеялся. Затем мы снова поцеловались. Целовались под пожарной лестницей, пока Билл не похлопал меня по плечу.
   - Потом сосаться будете. Пошли, Джоуи, пора на сцену.
   - Ты снова будешь петь? - удивилась Синтия.
   - "Ramones", - ответил за меня Билли.
   Я одел круглые солнцезащитные очки и покрасовался перед Синтией. Девушка поцеловала меня в губы.
   - Ну хватит вам, голубки. Нам пора на сцену.
   Она снова поцеловала меня. Когда я начал удаляться, я запел:
   - "Эй, дорогая, хочу быть твоим парнем... Сладкая моя, хочу быть твоим парнем..." - запел я.
   - Габба Габба Хэй, - помахала мне рукой Синтия.
   Когда мы свернули, Билли поинтересовался:
   - Шлагбаум поднялся?
   - Чего?
   - Не важно. Давай на сцену. После "Ramones" вернёшься за сцену и нацепишь шорты. Понял?
   - Да, папочка.
   Я вышел на сцену. Марки отбил традиционную барабанную дробь, сигнализируя, что группа вернулась и готова зажигать дальше. Подстроив микрофон под себя, Стю кивнул.
   - А это для тех, кто любит затыкать уши, потому что это рок-н-ролл!
   - Раз... два... три... четыре! - дал сигнал Стю.
   Когда Джек, Стю и Марк заиграли "Blitzkrieg Bop", я шатал стойку микрофона, пока Джек и Стю бегали взад-вперёд, играя свои партии.
   - "Хей, хо! Пошли!.." - запели мы со Стю четыре раза.
   - "Они строятся шеренгами... Они бредут вперед наперекор всем ветрам... Детишки теряют головы... Блицкриг-боп!.. Они устраиваются позади... Разгоряченные и взволнованные... Трясутся на задних сиденьях... Блицкриг-боп!.."
   Зрители заорали от восторга, когда услышали песню группы "Ramones" в моём исполнении. И сестра не затыкала уши, а наслаждалась музыкой. Ведь она иногда слушала панк.
   - "Хэй, хо! Пошли!.. Перебей их, пока не поздно..." - пропел я, продемонстировав из указательного и большого пальца пистолет. Тут Стю начал подпевать:
   - "Кто их знает, чего им нужно?.. Все они на взводе и готовы пуститься в бой..."
   Я снова повторил куплеты, и когда мы закончили, пропев "Хей, хо! Пошли!..", я спел "California Sun" и "Pinhead". К концу этой песни Билли принёс транспорант с надписью "Gabba Gabba Hey!" Зрители прыгали и подпевали мне.
   - "Габба Габба Хей!.. Габба Габба..."
   Хей!
   - "Габба Габба..."
   Хей!
   Когда закончилось моё первое выступление, я быстро побежал за сцену и переоделся обратно в Ангуса Янга. После этого мы исполнили ещё десять песен, предварительно закончив концерт "Balls to the Wall" группы "Accept". Конечно, для зрителей ждал сюрприз. Мне снова пришлось переодеться. Теперь уже в Джейсона Вурхиза.
  
  
   Прожекторы начали мигать, освещая силуэт Джейсона. В динамиках слышен звуковой эффект "ки-ки-ки ма-ма-ма". На сцене стоял маньяк в хоккейной маске. На его плече висел "Gibson SG", а в правой руке он держал мачете.
   Заиграла музыка. Билли продемонстрировал звук "ки-ки-ки ма-ма-ма", а Стю вступил со своими басовыми партиями.
   - "Ты с подружкой... Припарковались одни... В летнюю ночь... Вы глубоко влюблены... И еще глубже в лесу... И думаете, что всё хорошо..."
   Я не играл на гитаре, а просто ходил по сцене, изображая Джейсона.
   - "Ты слышал этот голос?.. Ты видел это лицо?.. Или это был просто сон?.. Это не может быть реальностью... Такое происходит, детка... Только на киноэкране..."
   Тут прожекторы осветили меня в образе Джейсона. Я стоял и смотрел на зрителей. Скажу вам честно, Синтия сначала не поняла, кто это.
   - "Ох, но он вернулся... Человек в маске... И он вышел из-под контроля... Он вернулся... Человек в маске... И он вылез... из... своей... норы..."
   Прожекторы погасли. Билли продолжил петь второй куплет. А на припеве я снова появился под светом. Теперь я стоял сзади Стю и делал вид, что режу ему глотку мачете.
   После очередного звукового эффекта, я заиграл соло. И когда Билли пропел ещё один куплет, я подошёл к нему и, самодельным ножом легонько ударил в висок. Тут выплеснулась кровь, как подумали зрители, но это был просто кетчуп, прикреплённый сзади нашего вокалиста.
   - "Ох, если видишь, как он идёт... Уходи, если можешь... Просто беги... Беги так быстро, как можешь... Он опасный, опасный человек... И сегодня вечером...И он следит за тобой... И он знает, где твой дом..."
   Билли упал, как бы замертво на звуковом эффекте и, приподняв голову, проговорил:
   - "Нет. Не нужно тушить свет..."
   На припеве я снял маску и заиграл соло. После этой песни Билл представил нас. Мы вышли на поклон и ушли со сцены. Зрители не могли успокоиться после этого концерта. Этот концерт, наверное, запомнился им, как самый лучший концерт в Уэмбертоне.
  
  
   В воскресенье в комнату брата наведался один посетитель. Им был я. Донна и её новый парень уехали обратно в Бостон, мама и папа уехали к тёте Барбаре и дяде Римусу в Гейтс-Фоллз. Ральфи собирал свои вещи и вскоре собирался отчаливать обратно в Ороно.
   - Привет, Ангус, - улыбнулся брат.
   - Привет Малькольм, - ответил я и засмеялся.
   Он посмотрел на кольцо школы, которое мне подарил на моё десятилетие. Раньше я носил его на большом пальце, теперь ношу его на среднем.
   - Всё не снимаешь? - спросил он.
   - Нет. Ношу его каждый день. Он будет выглядить, как золото.
   Я сел на его кровать и посмотрел на его сумку. Брат подошёл к своей полке и выудил из неё красно-синюю бейсболку с буквой "W".
   - Джейк, у меня для тебя кое-что есть.
   Он одел кепку мне на голову и хлопнул по плечу.
   - Это тебе, брат, носи её.
   Я снял кепку и посмотрел на неё.
   - Это же твоя кепка.
   - Теперь твоя. Она принесла мне удачу в первой игре. Тебе тоже принесёт.
   Я одел кепку козырьком вперёд и улыбнулся.
   - Тебе идёт, но лучше носи её вот так.
   Ральфи взялся за козырёк и опустил головной убор на мои глаза. Я начал смотреть в стороны и заговорил:
   - Я ничего не вижу. Спасите!
   Тут брат меня крепко обнял и поцеловал в щёку.
   - Джейк. Ты мой маленький дикобраз.
   Тут он схватил меня за шею и начал тереть мою голову костяшками пальцев. Я смеялся и сопротивлялся. Конечно, это выглядело смешно, но тогда я себя чувствовал счастливым.
   Когда Ральф отпустил меня, он взял с кровати сумку и бросил на мои колени.
   - Пойдём, рокер. Проводи меня до машины.
   Я последовал за ним к его машине. Он открыл багажник и взял с моих рук сумку. Бросив её туда, брат захлопнул крышку и посмотрел на меня.
   - Не смотри на меня так, будто мы расстаёмся навсегда. Скоро ты поступишь в тот же самый универ, что и я, а я обзаведусь своей семьёй. Будем по праздникам видиться.
   Я молчал.
   - Тот концерт на Хеллоуине был потрясающим. Я всем расскажу, что у меня за брат. Наверное, Билли и Стю тоже будут нахваливать тебя. Знаешь, что мне сказала Донна?
   - Что?
   - Что те слова о твоём голосе она возьмёт обратно.
   Я улыбнулся. Если бы сейчас был мой друг Дин, ему бы наш концерт тоже понравился бы.
   - Ты же знаешь, она заботливая. А я - зануда.
   - В самую точку!
   - А ты, Джейк, талантливый. Жаль, что дедушка этого не видел.
   - Очень.
   Он посмотрел на часы и потрепал мне волосы.
   - А теперь, Джейк, мне пора ехать. Ороно ждёт героя футбола. Скоро я прорвусь в международную лигу. - Он развёл руки. - А теперь обними меня на прощание.
   Я крепко обнял его.
   - Знай, что ты самый лучший брат, Джейк.
   Я только кивнул. Когда он высвободил меня из своих объятий, брат открыл водительскую дверцу.
   - Эта тачка хромает на четыре колеса, братец, - сказал он. - Со временем я заменю её на "приус".
   - Я люблю тебя, Ральфи, - сказал я.
   - И я тоже люблю тебя, Джейки-бой, - отозвался он, подрожая ирландца, отчего я улыбнулся. - Скажешь маме, что я приеду на Рождество.
   - Конечно.
   - Auf Wiedersehn, - сказал брат и, захлопнув дверцу, завёл мотор.
   Я стоял и махал рукой, пока его машина выезжает на дорогу. Он высунул руку из окна и начал махать. Я помахал ему. Он показал "козу". Я ответил тем же и улыбнулся. Когда его пикап повернул в сторону Дерри, я отправился обратно в дом.
   Это была наша последняя с ним встреча.
  
  

ЧАСТЬ II

Люциус Нейтас Блэк

  
  

IV

ТЯЖЁЛЫЕ ВРЕМЕНА. РОК-БИТВА. РАССКАЗ БИЛЛА. "БОСТОН ЭНТЕРПРАЙЗЕС" ПУБЛИКУЕТ СТАТЬЮ.

   В декабре 2009 года мой брат Ральфи был убит недалеко от гриль-бара в Ороно. По словам очевидцев и его друзей, он был остановлен каким-то вором с револьвером в руках, который просил у него кошелёк. Ральф, который мог постоять за себя, пытался защититься, но получил пулю в голову. Умер он практически мгновенно.
   Смерть Ральфи потрясла меня до глубины души. Он был для меня чем-то вроде любимой кинозвезды: обожаемым и в то же время таким далёким.
   На прощании в церкви святого Иоанна некоторые из его друзей произнесли прощальные слова. Среди них был Стю, который был рад, что у него появился такой друг. Я тоже сказал несколько слов и не сдерживал слёз.
   Хоронили брата на восточном кладбище. Родители и Донна положили на его гроб цветы, друзья по футболу - мяч, я - подаренную им бейсболку с буквой "W". После этого мы взяли по горстке песка и уронили их на гроб. Мать с отцом испытали такое потрясение, что шок не проходил и, судя по их глазам, вряд ли когда-нибудь пройдёт.
   Через три дня после его похорон я зашёл в его комнату. Она теперь стала подобием музея, где по стенам были развешены его школьные похвальные грамоты, а возле зеркала, перед которым он сидел часами и делал себе причёску, стояли фотографии его девушек и одеколоны и дезодоранты. Иногда мне мерещилось, что он до сих пор собирал вещи, чтобы отправиться в Ороно и дарит ту кепку.
   Иногда я сидел в его комнате и вспоминал самые счастливые эпизоды из моего детства.
   - Эй, Ральфи, что это за стручок с тобой?
   - Братишка мой, и ты, Питер, лучше попридержи язык, а то Джейки надерёт тебе задницу. Мой браток - парень крутой.
   На несколько минут друзья Ральфа с интересом окружали меня, такие большие, высокие, зоровые...
   - Привет, малой! А этот дылда и в самом деле твой старший брат?
   В ответ я только кивал, краснея от смущения и робости.
   - Ну и засранец же твой братец, ведь так, малой?
   Я опять кивал, и все, в том числе Ральфа, лопались от смеха. Затем Ральфи хлопнул в ладоши, крича:
   - Ну что, мы будем тренироваться, или вы собираетесь показать задницу Алабаме, чтобы её вам надрали?
   Парни бросались занимать каждый своё место, а Ральфи наставлял меня:
   - Сядь, Джейк, вон на ту скамейку. Веди себя тихо, и никому не приставай, понял?
   Я садился, куда мне было сказано, и сидел тише воды и ниже травы. Я следил за игрой, а точнее, за братом, и, как мне он велел, ни к кому не приставал.
   - Джейк, что ты тут делаешь? - оторвал меня от воспоминаний отец.
   - А? - я глянул на него.
   - Я спрашиваю, что ты тут делаешь?
   Я посмотрел на настенные часы брата, которые, в скором времени, перестанут ходить. Я просидел минут двадцать, вспоминая те моменты из жизни.
   - Я просто...
   - Выйди, Джейк.
   Я поднялся и вышел. Отец закрыл дверь и повернулся в мою сторону. Я стоял возле своей комнаты, собираясь войти. Отец меня остановил:
   - Не заходи сюда больше.
   - Почему? - спросил я.
   - Просто не заходи, Джейк. Я не хочу этого. Ты понял?
   Я кивнул.
   Отец прошёл мимо меня, словно призрак. Начались тяжёлые времена.
   Не всё было хорошо.
   Чёрт возьми, не всё...
  
  
   Намечалась "Рок-битва" в Бостоне, штат Масачусетс. Билл отправил заявку на участие, указав название группы, фамилии, возрасты и какие песни исполняем. У меня имелось разрешение от родителей, так что с этим никаких проблем не будет.
   Прошло три месяца с тех пор, как умер мой брат, а я никак не мог отвлечь себя от потрясения. Это был второй случай, когда кто-то из родственников, которых я помню, внезапно умирают. Тогда я подумал уйти из группы, но потом решил, что нам нужно поучаствовать. В этом мне помог Стю.
   - Джейк, ты понимаешь, что ты подведёшь нас, как Джоуи? - спросил он у меня сидя в гостиной моего дома. - Тебе нужно выбраться из рутины, которая тебя поглотила.
   - Как? - спросил я. - Мой брат умер нелепой смертью. Твой друг умер нелепой смертью. Сын моих родителей умер нелепой смертью. Думаешь, нам легко сейчас? Моя мать плачет, вспоминая его. Звонит всё время Донне в Бостон, чтобы та была осторожнее...
   Тут он дал мне сильную оплеуху. Я метнулся вправо, чувствуя, как шея с левой стороны стрельнула. Когда он это сделал, я был готов дать ему хорошенько, отчего у меня сжался кулак.
   - Хочешь ударить? - спросил он, глядя на мою руку. - Давай! Ударь! Выплесни все эмоции! НУ?! БЕЙ!
   Я это и сделал. Вмазал ему кулаком в нос. Стю повалился спиной на пол. Тыльной стороной ладони он держался за нос, из которого начали течь струйки крови. Тут я пришёл в себя и быстро опустился на колени, помогая подняться Стю.
   - Прости, Стю, прости, - заговорил торопливо я.
   - Всё хорошо, Джейк. - Наш бас-гитарист обнял меня. - Всё хорошо.
   Я заплакал ему в плечо и сжимал воротник его рубашки.
   - Он не вернётся! - заорал я. - Он больше не приедет домой!
   - Не вернётся. И ты должен дальше жить. Тебе решать, чего ты хочешь, жить или умереть.
   Я старался успокоиться.
   - Ты должен быть с нами, Джейк. Без тебя не будет группы. Благодаря тебе наша группа на плаву. Не будет тебя - мы не найдём другого гитариста, как ты. Ты должен быть с нами. Понимаешь?
   Наконец я успокоился и посмотрел на Стю. Его верхняя губа была замазана кровью, а его нос начал распухать.
   - Я буду с вами. Прости, что нос сломал.
   - Ты его мне просто разбил. И я прощаю тебя. Ты выплеснул эмоции. Теперь тебе лучше?
   - Да, Стю. Спасибо.
   - Мы едем в Бостон?
   Я кивнул.
   - А девчонки поедут с нами?
   - Какие? - поинтересовался Стю. - Наши?
   - А какие нам ещё надо?
   Вместо ответа он улыбнулся и легонько стукнул меня по плечу. Я ответил тем же. Я справился с болью и мне стало легче. Благодаря Стю, я взялся за голову.
  
  
   Конкурс был намечен на 29 марта в клубе "Дикая лошадь", в Бостоне. Мы не пользовались своими автомобилями, а решили поехать на поезде. Конечно, у ребят из "Snowballs" были подружки. У Билла была Дикси Палмер. У Стю - Сьюзен Кеннеди (мы называли её Сюзи Кью, как рок-певицу). У Джека - Аддалин Чемберс. У Марка - Джулия Фокс. У меня - Синтия.
   Дикси, Сьюзен, Аддалин и Джулия иногда забивались к нам за кулисы на концертах. Синтия этого не делала. Она любила смотреть на меня, как зритель смотрит кино. Конечно, в свете тех событий, которые произошли при участии её отчима, её мать была против того, чтобы она поехала с нами в незнакомый ей город. Пришлось мне уговорить её, намекая на свою сестру, и та сразу согласилась.
   - Смотри, чтобы она не пострадала, - предупредила меня миссис Кокс.
   - Я буду беречь её, как гитару, миссис Кокс.
   Мы отправились в Бостон 25 марта в одиннадцать часов вечера, забронировав пять купе. Я занял верхний ярус, а Синтии достался нижний. Когда поезд тронулся, мы пошли в вагон-ресторан, где неплохо поужинали, думая, что нас ждёт. За это время я забыл про тот случай со Стю.
   В наше купе тихонько постучали, когда мы собрались заняться любовью. Это был Стю.
   - Не спите, ребята?
   - Заходи, - сказал я, помогая Синтии прикрыться.
   Стю протиснулся в приоткрытую дверь и уселся на свободную постель.
   - Чего не спишь? - спросила моя девушка.
   - С такой дамой, как Сюзи Кью, заснёшь? Она храпит, как медведь.
   Мы прыснули от смеха.
   - Да ещё дождь мешал заснуть.
   - Скорее всего, Бостон нас встретит ливнем или взбесившимися мобилопсихами, - решил пошутить я, вспомнив роман Кинга. - Так что лучше не пользуйся телефоном.
   - Да у меня его нет. Оставил дома.
   - А где жить будем? - поинтересовалась Синтия.
   - Билли забронировал номера в отеле "Атлантик-авеню инн" на Лоден-стрит. Так что об это не беспокойся, Син.
   - Для тебя, она мисс Кокс, - погрозил ему я кулаком. - Для меня, она - Син.
   - Ой, - скрутился Стю. - Не бейте меня, о, Великий. Я исправлюсь. Только без рук!
   Мы засмеялись. Стю достал флягу с выгравированной картинкой пиковой масти, а под ней было написано "Пиковый туз". Фляга была наполнена "Джеком Даниэлсом". Отвинтив крышку, но отпил немного и предложил мне:
   - На, согрейся.
   Я сделал пару глотков и сощурился.
   - Только не выплёвывай. Я тайком перелил из папашиной недопитой бутылки.
   - Лучше бы ты им ванну помыл.
   Стю засмеялся и сделал ещё несколько глотков.
   В дверь постучали. Это была Сюзи.
   - Стю! Мне без тебя скучно!
   Наш бас-гитарист закатил глаза и что-то произнёс себе под нос. Я улыбнулся, в надежде, что у нас с Синтией произойдёт "это" в поезде.
   - А я думал, ты дрыхнешь...
   - Спала, но проснувшись, обнаружила твоё отсутствие.
   Наконец Стю ушёл. Мы с Синтией снова остались вдвоём. Я закрыл дверь купе и начал раздеваться. Синтия начала меня целовать, рукой гладя мою промежность. Почувствовав знакомую пульсацию между ног, я лёг на неё и, продолжая целовать, занялся с ней любовью.
   После этого я спал, как убитый.
  
  
   В отеле мы оставили девушек в номерах, а сами пошли в конференц-зал, который оказался в нашем распоряжении до семи вечера. Там нам предстояло отрепетировать несколько песен, которые мы собирались исполнять на рок-битве.
   - Это тебе не гараж, Билл, - сказал Джек, рассматривая зал. - ЭЙ!
   Эхо выдало его слово несколько раз, пока не смолкло.
   - Акустика здесь хорошая, - удивился Марки. - И микрофон подключать не надо.
   Ударная установка, гитары, микрофоны и колонки с усилителями стояли по середине небольшого круга, на котором мог бы выступать какой-нибудь оратор. Правда, кафедру убрали, но от неё оставилсь вмятины, об которых я чуть не споткнулся, когда играл "It's a Long Way To The Top...". Билли исполнил классное соло на губной гармонике, как Бон Скотт на волынке, а я подыгрывал ему.

***

   Собралось много народа в клубе "Дикая лошадь", когда мы с подружками приехали. Ведущий Эрик Споут носился по сцене, как зарезанный.
   - Вы кто, - спросил он у молодых.
   - Мы - "Metalhearts".
   - Вы выступаете первыми. Идите и готовьтесь.
   Тут он подошёл к нам. Мы стояли со своими усилителями и гитарами у входа.
   - А вы?
   Билли вышел вперёд.
   - Мы - "Snowballs" из Уэмбертона, Мэн.
   - И сколько вам лет? - спросил он, глядя на меня.
   Я протянул ему бумагу с разрешением от родителей. Он взял её и развернул. Простреляв глазами по письму, Эрик положил её в карман.
   - А это кто с вами?
   - Наша группа подержки, - улыбнулся Стю, обнимая Сюзи Кью.
   - Ладно, - он щёлкнул пальцами. - Вы выступаете вторыми, сразу после "Metalhearts". Идите к той женщине и получите ключи от гримёрки.
   Мы так и сделали. Взяли ключи и пошли переодеваться. Наши девочки остались в зале, смотреть, как в караоке поёт какой-то придурок, которому медведь на ухо наступил.
   Через десять минут Эрик Споут вышел на сцену и поприветствовал первую группу. Она отбабахала рок, а-ля "Guns'n'Roses" или "Black Sabbath". Вокалист действительно был похож на Оззи Осборна в своих круглых очках. Мы сидели и слушали, думая, а вдруг нам не удастся победить этих охламонов.
   - Капец, гитарист вообще не вписывается в коллектив, - плюнул Марк. - Стоит на месте и играет соляки. Напоминает мне Джоуи. Если они победят, я разобью рожу этому Эрику.
   - Мне кажется, что у ударника нет чувства ритма, - проговорил Джек.
   - Так это же и есть Джоуи, - стукнул кулаком Билли. - Этот сукин сын никуда не переезжал, он примкнул к этим губошлёбам!
   - Джоуи - предатель! - крикнул Стю, но никто его не услышал, потмоу что все орали и аплодировали этой идиотской группе. - Предатель!
   - Надо было взять эту песню, Стю, - сказал я.
   - Согласен, Джейки-бой. Спел бы её и посвятил этому козлу.
   Синтия обнимала меня за талию и прижалась щекой к моей спине. Пока не дошла до нас очередь, мы заказали пива. Оно было бесплатным.
   - Давайте, ребята, чтобы эти говнюки просрали победу, - проговорил Билли.
   - Красиво говоришь, Билли Уэйн, - засмеялся я. - Ты прерождённый оратор.
   Мы чокнулись и выпили.
   Через десять минут, поцеловавшись с девушками, мы пошли к сцене. Эрик объявил нашу группу.
   - А теперь - "Snowballs" из Уэмбертона, Мэн!!! Встречайте!
   Наши девушки начали визжать от счасться. К ним подсоединились и другие. Мы вышли на сцену и устроились по местам. Марки отстучал короткий такт. Билли подошёл к микрофону и достал губную гармонику.
   - Рок-н-ролл, - проговорил он хрипучим голосом, отчего Джек начал играть ритм, а я подыгрывал.
   Марки стучал по барабанам, отбивая партии на басовом и тарелкам. Стю подключился со своими мартиями. Наши девушки начали танцевать вокруг нас и визжать. Билли тем временем запел:
   - "Гонишь по шоссе... Выступаешь на концертах... Останавливаешься в каждом баре... Играешь рок-н-ролл... То тебя ограбят... То ты под кайфом... То тебя изобьют... Все кости переломают... Тут тебя обманут... Там тебя обдерут... Я скажу вам ребята... Эта работа сложнее, чем вам кажется!"
   Тут мы со Стю пропели:
   - "Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл... Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл..."
   - "Если думаешь, что играть в барах легко... Попробуй поиграть в рок-группе!.."
   - "Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл..."
   Тут Билли взял губную гармонику в губы и начал играть партию Бонна Скотта на волынке. Я мотал головой, отстукивал ногами такт и подыгрывал свои партии, словно Ангус Янг. Девочки плясали и визжали. К ним присоединились и другие зрители. Когда Билли протянул последнюю ноту на гармонике, в клубе все начали аплодировать, а Джек снова начал играть ритм. Я лишь мотал головой.
   - "Отель, мотель... Заставит тебя плакать... Девушка нас раскручивает... Знает для чего это?.. Стареем... Седеем... Напиваемся... Нам недоплачивают... Продаемся... Через вторые руки... Вот как оно происходит... Игра в группе..."
   - "Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл... Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл..."
   - "Если ты хочешь быть звездой сцены и экрана... Оглядись, это тяжело и кое-чего стоит..."
   - "Долог путь к вершине славы, если хочешь рок-н-ролл..."
   После повторения строчки припева, Билли снова заиграл соло на губной гармонике, отчего вызвал авации в честь группы.
   Когда мы закончили, все завизжали, хлопали и салютировали. Билли подошёл к микрофону и проговорил:
   - А теперь, для вас споёт Стю.
   Джек и Билл ушли за кулисы. Стю, подствроив звучание в усилителе, подошёл к микрофону и, закуривая, установил на нужной для него высоте и нужном углу.
   - А сейчас, - проговорил Стю, отчего микрофон сразу зафонил, - мы исполним песню, которые пел мой кумир Лемми, и с которым я виделся в Лос-Анджелесе. Он дал мне свой автограф на одной из кассет, которую я храню и по настоящее время у себя дома. - Затягивается сигаретой. - Джейк мне поможет с ритмом. Итак, трясите сиськами, дамы, и слушайте "RAMONES"!
   Все начали от восторга свистеть, а потом Стю проговорил снова:
   - Нет-нет-нет. Трясите сиськами, дамы, и слушайте грёбаных "RAMONES"!
   Марки Си поднялся и вскинул руки в стороны, отчего все заголдели. Стю проиграл короткую мелодию на басу и, бросив окурок на танцпол, дал команду и мы заиграли громкий ритм. Посетители бара оживились, перестали разговаривать и уставились на нас. Звук оглушил меня, но мне это нравилось.
   - "Город Нью Йорк, Эн Вай Си... Достаточно порочен, как и обычно... Черная кожаная куртка... Штаны с дырками на коленях... И никаких выступлений на школьных вечеринках... Фузовый тон, это они..."
   - "...Слышишь, они играют по радио...", - подпел я.
   - "Неудачники, сумеречная зона... R-A-M-O-N-E-S"
   - "R-A-M-O-N-E-S РАМОУНС!"
   Мы играли, они трясли головами, били бутылками об стол и слушали. После песни "Ramones", Стю проговорил в микрофон:
   - Теперь выступит мой друг Джейк! Авации в его честь!
   Я снял с плеча гитару и под гром аплодисментов вышел к микрофону. Когда Стю кивнул, я проревел:
   - А это для Синтии, её любимая. Габба-Габба Хэ-э-э-эй!
   Марки начал отстукивать такт. Стю мне подпевал:
   - "Габба габба мы принимаем тебя, мы принимаем тебя, ты один из нас... Габба габба мы принимаем тебя, мы принимаем тебя, ты один из нас..."
   Дальше... ну вы поняли, какую песню я пел и что я делал в конце этой песни.
  
  
   Как говорил Роб Хэлфорд, хеви-метал - это как друг, он даёт людям много удовольствия, наслаждения и помогает людям пережить тяжёлые времена. Он и помог мне справится с тяжёлыми временами. После рок-битвы я чувствовал себя лучше и намного веселее. И после я забыл про скорбь.
   - А теперь давайте узнаем, кто победил в конкурсе, - проговорил в микрофон Эрик. - Кто болел за "Metalhearts"?!
   Некоторые начали орать и хлопать, а мы - улюлюкать и показывать большой палец вниз.
   - А кто за "Snowballs"?!
   Тут раздалась буря оваций в нашу честь. Мы вскинули руки с указательным пальцем и мизинцем вверх. Девушки тоже нас поддерживали. Эрик заулыбался и, прокашлявшись в микрофон, бросил:
   - Устроим жеребьёвку. У каждого на столике лежат бюллетени. Вы должны поставить крестик, или любой другой знак, на какой из групп у вас заострился глаз. И тот, у кого голосов будет больше - тот и победит. Наградой будут медали, интервью в газете "Бостон энтерпрайзес", и чек на сумму двадцать тысяч долларов. А так же - на бис до часа ночи.
   Мы переглянулись. Никто и не мечтал о таком подарке. Да ещё о нас напишут в газете. Чёрт возьми. Нужно было позвонить Донне и сказать, чтобы купила свежий выпуск "Бостон энтерпрайзес", если мы выиграем.
   - Но участникам просьба не голосовать, - проговорил в микрофон Эрик. - Это главное правило.
   Слава Богу, что нашим девушкам можно голосовать. Мы вышли на улицу под рок-н-ролл Чака Берри. Билли, Стю, Джек и Марк закурили. Тут и я решил попробовать. Стю протянул мне пачку "Винстона". Я взял сигарету и прикурил от зажигалки Билла.
   Первая затяжка - меня начал раздирать кашель. От второй - начали слезиться глаза, третья - кружится голова. Какой гадкий вкус, подумал я.
   - Ну, как ощущение? - спросил Стю, хлопая меня по спине.
   - Как вы их курите? - через кашель спросил я.
   - Точно так же, как и ты.
   Я сделал четвёртую затяжку. Ощущение кашля, слезоточивости и головокружения прошло. Пятая затяжка - пошла легко.
   - Как вы думаете, мы победим? - спросил я.
   - Не знаю.
   Тут кто-то вышел из клуба и увидел нас.
   - Привет, ребята.
   Мы посмотрели на гостя. Билли с отвращением отвернулся. Я стоял, как вкопанный. Стю затянулся сигаретой. Джек и Марк смотрели на Джоуи, который покинул коллектив.
   - Надо же, предатель Джоуи пришёл поздороваться, - съязвил Билли. - Парни, пойдём отсюда.
   Мы уже двинулись обратно в клуб, но Джоуи остановил нас.
   - Я понимаю, что я предал вас, но мне нужны вы.
   - Ты бы раньше об этом думал, Джоуи, - фыркнул Стю. - Ты кинул нас, мы уже хотели разойтись, но Джейки-бой спас положение, а мы его увольнять не собираемся. Так что - гуляй с сердечками металлолома.
   Мы заржали.
   - Они ничто, - не сдавался Джоуи. - Вы были для меня всем. Я не хотел вас кидать.
   - Но сделал это, - бросил Джек. - Так что - поезд ушёл.
   - Поезд-беглец - сходит с рельс, - вспомнил строчку из нового альбома AC/DC я.
   Оставив Джоуи одного, мы зашли обратно в клуб и устроились к нашим девушкам. Я обнял Синтию за талию.
   - Ну что, проголосовали? - спросил я.
   - Конечно, - поцеловала меня Син.
   Я увидел, как Стю шепчется с ди-джеем о чём-то и уже понял, что грядёт (если конечно, у него есть та мелодия). А она у него была. Мелодия, под которую мы с Син танцевали на соревновании, что заняли второе место. Мелодия, под которую мы танцевали на Виннерс-вее. Мелодия, которая никогда не умрёт. А хорошие вещи - не умирают.
   - Пока Эрик подсчитывает голоса, ко мне обратились со специальной просьбой поставить мелодию из далёких-далёких сороковых специально для Джейкоба и Синтии при условии, если они станцуют. Так что давайте освободим место и попросим Джейкоба и Синтию выйти на танцпол.
   Я улыбнулся и покраснел от корней волос, когда услышал аплодисменты. Затем повернулся к Синтии и, перекрикивая гул, спросил:
   - Не забыла движения свинга?
   - Нет, а ты?
   Я не забыл. Такое просто не реально забыть. Это всё равно что езда на велике. Я взял свою девушку за руку и повёл её к образовавшемуся кругу. Ди-джей показал нам большой палец вверх и включил мелодию, которую я слышу в своих снах до сих пор.
   Ба-да-да... ба-да-да-ди-дам...
   - Давай, Джейки-бой! - крикнул Стю. - Станцуй, как тогда!
   Последнее слово начала скандировать вся толпа. Синтия взяла меня за руки. Мы станцевали.
  
  
   Момент истины настал, когда мы станцевали свинг и вернулись к столику. Эрик вышел на сцену, держа в правой руке какой-то не запечатанный конверт. Это мне напомнило вручение Оскара за лучший фильм года. После этого Эрик, щёлкнув в микрофон, прокашлялся:
   - Итак. - Микрофон зафонил, а потом перестал. - Настал момент, который вы так ждали.
   Эрик выдержал паузу, наслаждаясь напряженным ожиданием в зале, а затем, подняв конверт вверх, улыбнулся своей лошадиной улыбкой. Не знаю, как у других, но у меня напрягся мочевой пузырь, а правая рука сжимала левую руку Синтии. Она тоже переживала, что не чувствовала боли. Только после конкурса она жаловалась, что её рука распухла и будет три дня болеть.
   Наконец Эрик открыл конверт и объявил совсем просто:
   - Группа "Snowballs" из Уэмбертона, штат Мэн, победили с преимуществом в три голоса.
   Секунда тишины, потом зал взорвался аплодисментами, хотя кое-кто хлопал не совсем искренне. Наконец мы вышли из оцепенения. Мы вскочили со стульев и прыгали от радости. Я обнял Синтию и нежно поцеловал.
   - Мы выиграли! - кричал Стю, а потом пропел: - Мы-ы-ы - чемпио-о-о-оны!!!
   Фредди Меркьюри из него не очень получался, но пропел он эту строчку, как Лемми. Мы обнимали друг друга.
   - Они выиграли чек на сумму двадцать тысяч долларов, а завтра дадут интервью в местную газету, а сегодня мы попросим исполнить их на бис, а также получить эти медали.
   - ПРО-СИМ! - скандировали присутствующие. - ПРО-СИМ!
   Нас повели за сцену. Я одел на плечо "Gibson" и подключился. Слава Богу я купил радио для него, что не пришлось подключаться через провод.
   - Давай, Джейк, - ударил меня по плечу Билли Уэйн. - Мы исполним "Rocker", а там, по ходу дела посмотрим.
   - Джек, помнишь, я тебе показывал, как играть "Fling Thing"? - спросил я.
   Джек кивнул.
   - Начнём с неё, а там перейдём на "Rocker".
   - Ладно, ребята.
   Я взял аккорд соль и выбежал на сцену. Присутсвующие здесь начали аплодировать. Снова проиграл этот аккорд и вызвал бурю оваций.
   - Это от чемпионов! - проговорил в микрофон Билли.
   Тут мы, на пару с Джеком, проиграли шотландскую мелодию, а Стю и Марк подстроились. Наши девушки подпевали и хлопали в такт нашему ударнику. Потом, когда мы проиграли последнии ноты, Джек заиграл ритм, а я подыгрывал и тряс головой, как бешенный. Пританцовывая, Билли подошёл к микрофону и начал петь:
   - "Я рокер... Роллер... Я вне контроля... Я лихач... Я картежник... Я помешан на женщинах... Мой кулак тяжел... Ноги быстры... Я Рок-н-ролльный чел..."
   Тут мы начали бить по струнам на каждой строчке куплета:
   - "У меня волосы зализанные назад... Джинсы в обтяжку... Кадиллак... И мечта любого тинэйджера рядом..."
   После припева я заиграл соло, выбежав на серидину сцены и освещённый тремя прожекторами. Когда мы проиграли куплет и припевы, мы ударили по струнам, а затем Джек начал проигрывать свои партии. Я выбежал за сцену и, через чёрный ход, зашёл обратно в клуб, играя ипровизированное соло, словно Ангус Янг. Подбежал к нашим девушкам и, чмокнув в губы Синтию, запрыгнул на стол и продолжал играть партии.
   После этого я спрыгнул со стола и, тем же путём, вернулся обратно на сцену, только меня взгомоздили на плечи Билла. Билли ходил по сцене и хлопал в ладоши, пока я играл соло. Позже я почувствовал, как мои яйца начало сводить от давления. Я уже начал перекрикивать музыку:
   - Билли, блин, отпусти меня немедленно! Ты мне яйца сейчас раздавишь своей шеей!
   Он не слышал продолжал держать меня и хлопать.
   - Билли, мать твою, отпусти!
   Наконец Билли это сделал. Я спрыгнул с него и продолжил играть. Билли пропел последний раз припев и мы закончили. Концерты мы отыграли, что чуть не вырубились на сцене.
  
  
   На следующий день мы дали интервью газеты "Бостон энтерпрайзес", а вечером отправились обратно в Уэмбертон. Около одиннадцати я уснул, и в тот момент мне приснился Люциус Блэк. Он снова появился на том островке в парке, где произошла наша первая встреча. Опиравшись на трость Люциус улыбался и протягивал контракт, говоря одно лишь слово: "Подпиши". Но с момента нашей последней встречи я о нём не вспоминал до одного паскудного дня в сентябре 2010 года.
   Проснувшись от дурного сна, я, одевшись, поцеловал Синтию в щёку. Затем пошёл в вагон-ресторан. Но я не думал, что увижу сидящего за столиком Билла. Он потягивал стакан пива и, посмотрев на меня, помахал рукой. Ответив тем же, я взял стакан пива себе и присоединился к нему.
   - Не спится, Джейки-бой?
   - Нет, - ответил я, отхлёбывая холодного тёмного пивка. - Дурные сны.
   - А Синтия где?
   - Спит.
   Билли достал пару сандвичей с тунцом. Один протянул мне.
   - Угощайся.
   Я взял сандвич. Какое-то время мы молча жевали, отдыхая от всей этой суеты с журналистами, а затем я спросил:
   - Тебе знаком такой человек, как Люциус Нэйтас Блэк?
   На какой-то миг Билли посмотрел на меня удивлённо. Он не успел проглотить кусок сандвича. Когда я услышал, как этот кусок всё-таки прошёл через его глотку, Билли запил пивом и сказал:
   - Я тебе кое-что расскажу, но ты не должен никому не говорить. Даже друзьям.
   Я кивнул и поднял правую руку вверх:
   - Клянусь.
   Билли сделал ещё глоток.
   - До того, как я собрал ребят из университета, я играл в школьной группе, которая называлась "MoneyMen", когда мне было семнадцать.
   - Ты был вокалистом?
   Билли кивнул.
   - Перед тем, как мне исполнилось восемнадцать мы распались. Мы играли рок-н-ролл. Знаешь, почему? Потому что она начинается с ми. - Он засмеялся. - Мы одевались в одинаковую одежду, когда выступали на школьных праздниках, а иногда и в клубах. Это было первое начало.
   Он помолчал.
   - Как бы то ни было, я отыграл в "MoneyMen" почти год. Мы попробовали записаться, и нашу запись ставили на радио. А после двух выступлений в клубе "Гринграсс" я ушёл.
   - Почему? - поинтересовался я, думая, что наверняка из-за университета. В те времена это была главная причина. Но его ответ удивил меня:
   - Я потерял голос.
  
  
   Это началось на выступлении в клубе "Гринграсс", который позднее был закрыт, и вместо него там был супермаркет. Билли обожал петь и под громкий рок-н-ролл, когда он пел "Up Around The Bend", его голосовые связки начали рваться. Сначала он не обращал внимание на это, но после каждой песни Билли выпивал столько воды, что мог обоссаться даже на сцене. Какой уважаемый музыкант не страдал потерей голоса? Посмотрите на Клауса Майне из "Scorpions". Он потерял голос и боялся, что больше не сможет петь, но ему вставили в горло железные связки и теперь он голосит, как соловей.
   После этого концерта, Билли больше ничего не сказал. Потому что не мог.
   - Я до сих пор помню, как шевелил губами, пытаясь сказать ребятам, что я потерял голос, - сказал он мне.
   Он поклонился и ушёл со сцены, случайно уронив микрофон со стойкой на пол. Говорить пришлось лидер-гитаристу.
   - Что случилось? - спросил Бобби Джакоби, его лидер. - Какого хрена ты уронил микрофон и не попрощался с публикой?
   Он ничего не сказал, а лишь написал на клочке бумажки лишь три слова: "Я ПОТЕРЯЛ ГОЛОС".
   - Твою мать, - выдавил Бобби из себя. - Чёрт! Этого только не хватало.
   Он попытался дать ему ещё воды, но не было результата. Билли Уэйн лишился голоса. На следующий день он не пришёл в школу, а ещё через день - его увольняют из группы. Вот такие вам школьные друзья, мать вашу.
   - Я обиделся на этого сраного говнюка и молился, чтобы у этой группы ничего не вышло в будущем, - сказал Билл. - Если бы он был бы умнее, то помог бы другу в беде.
   Я распрощался с группой. Эти идиоты нашли себе нового вокалиста, которому медведь на ухо наступил. Поверь мне, Джейк, у меня хороший слух.
   - Я верю, - заметил я, пока мы допивали пиво и взяли ещё по стакану. - Ты скучал по ним?
   - Нет. Не скучал. Но мне этого не достовало.
   Через неделю он обследовался у врача, а в школе над ним потешались и ржали, когда он протягивал листок, с просьбой выйти в туалет. Дома он был словно призрак и как-то на выходных он вышел погулять в одиночестве. Ему в те времена нравилось гулять одному. Он находил это как хобби.
   - И не поверишь своим глазам, Джейки-бой, я увидел его. Увидел своего спасителя.
   Проходя мимо Главной улицы и Вашингтон-стрит, он вошёл в один из баров под названием "Пьяный козёл". Присев у барной стойки, Билли, при помощи ручки и блокнота, заказал бокал пива. Тогда его охватила тоска и депрессия, что хотел покончить с собой.
   - Вижу, у тебя нет настроения? - проговорил кто-то сидящий рядом.
   Он обернулся и увидел человека, точь-в-точь похожего на того, кто встретил меня в четырнадцать лет, а потом через год на островке. Только тогда он был без трости, судя по описанию Билла.
   - Я не знаю, читал ли он мысли или понимал, зачем я здесь. Может, просто решил поддержать. А может он увидел, что я не могу говорить, но я видел, как он улыбнулся своей акульей улыбкой.
   - Да, - согласился я, а затем вспомнил строчку из песни "Danger" группы AC/DC, которую мы играли чуть ли не на каждом выступлении. - Не разговаривай с незнакомцами и держить подальше от опасности.
   - Точно, - улыбнулся Билл.
   После трёх бокалов пива Люциус разговорился о том, что он лечит людей, помогает им, но взамен требует души. ("Тогда, я думал, что он пошутил насчёт душ, - признался Билли. - Но тогда я был мертвецки пьян".) Тогда он сказал, что поможет ему. И Билли согласился.
   - Он протянул мне контракт и я, не раздумывая подписал его.
   Люциус забрал контракт и сказал, чтобы Билли шёл домой и лёг спать. А на утро проснётся и пусть попробует сказать слово "Чашка и блюдце". Он это и сделал. И результат оказался положительным.
  
  
   - Я поднялся по будильнику, - сказал потом Билли, потягивая третий бокал. - Вместо того, чтобы сказать "Чашка и блюдце", я прохрипел "Какого хрена!" и не поверил своим ушам и глазам. Голос вернулся. Но горлу было больно.
   - И что потом было, Билл? - поинтересовался я.
   - Я поднялся с кровати и быстро побежал к умывальнику, чтобы выпить большой стакан воды. После этого я проговорил "Чашка и блюдце" голосом, уже похожим на свой.
   Я отпил пива и с интересом смотрел на Билла.
   - Когда моя мать проснулась и увидела, что я стою на кухне, она поздоровалась со мной. Но я ответил ей уже своим голосом. Мать уставилась на меня, открыв рот.
   - Готов спорить на сто баксов, она обрадовалась.
   - Обрадовалась - не то слово. Она налетела на меня и прижала к себе, не в силах сдержать слёз. Потом попросила, чтобы я сказал ещё что-нибудь. Я сказал ей, что она меня раздавит. Со временем голос у меня стал лучше.
   Я допил пиво и почувствовал, как хмель ударил в голову. После этого мы отправились обратно в купе. Один вопрос мучал меня, что я решил спросить у Билла:
   - А что стало с той группой, с которой ты пел?
   - Эти говнюки пытались пробиться со своими песенками, но судьба распорядилась иначе, - пьяным голосом проговорил Билл. - Они погибли в авиакатастрофе. Летели в Лос-Анджелес из Бостона, но до пункта назначения не долетел. Думаю, ты догадываешься, что произошло с рейсом.
   Сначала я не догадывался, но потом вспомнил:
   - Девять-одиннадцать. Нью-Йорк.
   - Молодец. Я их проклял, Джейк, и жалел об этом. И дело это было из-за этого ублюдка. Он дьявол.
   Я знал это. После нашей встречи на островке, его второе имя Нейтас, но если переставить буквы, то получится - Сатана.
   Когда мы подошли к нашим купе, он остановился и откликнул меня.
   - Джейк.
   Я повернулся и посмотрел на него. Лицо Билла не выглядело пьяным, но и обычным не стало.
   - Никогда не встречайся с ним. Никогда. Иначе ты будешь проклят.
   Он дошёл до своего купе и закрылся. Я направился в своё купе и думал над словами Билла. История с его голосом меня потрясла. Но я выбросил эту историю из головы, когда лёг спать. Проснулся лишь тогда, когда поезд подъезжал к Уэмбертону.
  
  
   Вернувшись в Уэмбертон, я увидел у дома свёрток газеты "Бостон-энтерпрайзес", которую выписывали мои родители. Сняв резинку и развернув, увидел на обложке нашу группу. Я прочёл заголовок: "Группа из Уэмбертона победила в конкурсе "Рок-Битва" и рассказала о своём происхождении". Забежав домой и оставив вещи в прихожей, я подбежал к столу и развернул на нужной странице.
   "В нашем городе побывали две группы, но стала победителем лишь одна. Эта группа носит название, как сказал их вокалист Уильям Шон Уэйланд, из одноимённой песни AC/DC, "Snowballs".
   Группа выступила с тремя песнями, поразившие публику своими голосами. А вот одному из репортёров удалось пообщаться с этой группой в самой редакции:
   Реп.: Билл, вам вопрос, расскажите, как вам удалось собрать группу?
   Билл: Руками (смеётся). На самом деле в университете в Ороно я познакомился со Стюартом, который играл на басу, как Лемми Килмистер. Он мне понравился.
   Стю: Конечно, из-за рок-н-ролла (смеётся). Я играл в одной панк-рок группе, чем-то напоминающей "Ramones", но пением они не очень были, поэтому я услышал, как поёт Билл.
   Реп.: Джейкоб, вам вопрос, как вы попали в группу?
   Джейк: По объявлению.
   Стю: Он очень понравился Биллу.
   Реп.: Расскажите о себе, Билл.
   Билл: Это нудно и скучно.
   Стю: А также долго.
   Джек: Он рассказывает о себе так, что засыпаешь (смеётся).
   Марк: Это факт.
   Реп.: Кто ваши кумиры?
   Стю: "Motorhead". Я лично встерчался с Лемми.
   Джек: "Judas Priest". Мне нравится К. К. Даунинг.
   Билл: "Scorpions". Я пою, как Клаус Майне.
   Марк: "Kiss". Люблю Питера Крисса.
   Джейк: "AC/DC", потому что я исполняю партии, как Ангус Янг. Да и похож я на него (смеётся).
   Реп.: Споёте что-нибудь?
   Хором: НЕТ!
   Реп.: Почему?
   Билл: Деньги вперёд.
   Реп.: У вас часто менялся состав?
   Билл: Один раз. Джоуи был до Джейка, а потом он нас бросил. Играет в той группе, с которой мы состязались.
   Джейк: Я лучше Джоуи. И с каждым разом всё лучше и лучше.
   Стю: Это факт.
   (смеются)
   Джек: Когда Джейк пришёл к нам в группу, мы думали, что всё пропало, но он держался молодцом. Ведь у него ирландская кровь.
   Джейк: На половину. Поэтому моё второе имя Девин.
   Реп.: Расскажите, Джейкоб, что заставило вас играть в этой группе?
   Джейк: Я играл с одним моим другом, Дином. Мы выступали вдвоём, как братья Эверли, но позже он переехал в Касл-рок. У меня много перемен произошли в жизни, а потом я увидел объявление, что группа ищет гитариста. Я и решил попробовать.
   Билл: Я взял его сразу, когда увидел.
   Стю: Правда позвонил поздно.
   Джек: Он смельчак.
   Марк: Особенно в Хеллоуине.
   Реп.: Как это мило.
   Вот такие интересные ребята побывали на конкурсе и выиграли его у нас в городе. Удачных вам выступлений, "Snowballs".
   Как только я закончил читать, я позвонил Стю и сказал, что про нас написали статью. Он был в курсе, также как и Джек, Марк и Билл.

V

КОНЕЦ ШКОЛЫ. ЗВОНОК. СЛОМАННАЯ РУКА. СДЕЛКА. РАССТАВАНИЕ С СИНТИЕЙ. ЧТО СТАЛО С УБИЙЦЕЙ МОЕГО БРАТА?

  
   Близился конец школы и начало новой жизни. Я старался уделять больше времени на подготовку к экзаменам, чем на общение или гулянки с девушкой моей мечты или с друзьями по группе. Бывали вечера такие, что я выбирался на свежий воздух, чтобы немного расслабиться. Обычно я тратил время на кино.
   Были такие дни, когда я выбирался из дома в гараж Билла, где мы репетировали новые песни наших любимых исполнителей. Например, песню "Rock'n'Roll Train", группы AC/DC, мы сыграли при помощи гитарных примочек, так как у нас не было специального оборудования.
   Конечно, после нашей победы на конкурсе мы сильно запили. Я впервые начал курить сигареты и пить "Джек Дениелс", как совершеннолетний. Иногда я блевал в унитаз, приходя домой пьяным в хлам. Родители ругались, видя меня таким. Отец говорил мне, чтобы я знал меру, но я её не знал. Со временем научился.
   Я помню, как проводил некоторые дни с Синтией в нашей комнате в Элмсвуде. Ничего не предвещало беды. Пока снова не объявился её отчим и не стал угрожать. Но это произошло лишь после окончания школы, когда я собирался подавать документы в Университет штата Мен, на факультет английского языка и литературы. Хотел стать учителем, как дедушка Том. Этому событию не суждено было сбыться.
   И виноват был в этом отчим Синтии.
  
  
   Я окончил школу с отличием. Церемония проводилась очень длинной. Она включала в себя концерт, поздравления директора, вручение аттестата. Проводился он в спортивном зале УСШ.
   На этом концерте участвовал и я. По моему предложению (Билл согласился), я попросил Джека, Стю и Марка выступить вместе со мной с песней "Ramones" "Rock and Roll High School".
   После вручения, у нас была дискотека. Крутили дурацкую музыку и прочую попсу, поэтому мы с Синтией ушли и поехали в Элмсвуд. Шёл сильный дождь и била молния. Но я гнал за черту Уэмбертна на своём "файрлайне", как зарезанный. Проревел раскат грома.
   Когда мы приехали в бунгало, мы, промокшие до нитки, взяли ключ от четырнадцатого номера и быстро побежали в комнату. Включив обогреватель, я достал из портфеля бутылку шампанского.
   - Надо отметить наше окончание школы, милая.
   - Согласна, - улыбнулась она.
   Ливень бил по подоконнику ещё долго, но около десяти часов вечера тучи начали двигаться в сторону Уэмбертона. Мы сидели у обогревателя и грелись, попивая шампанское и смеясь, вспоминая прошедшие годы.
   - Джейк, скажи мне, что будет с нами?
   - Дай подумать. - Я запрокинул голову и начал мычать, словно предсказатель. - Я буду странным учителем английского. Буду воспитывать детей и руководить драм-кружком. Затем женюсь на красавице с каштановыми волосами, а после мы обзаведёмся четырьмя детьми. Я напишу книгу о человеке, который играет хард-рок.
   Синтия засмеялась и ткнула меня кулачком в грудь.
   - Джейк, прекрати.
   - Я серьёзно.
   Она улыбнулась и повернулась к окну, видя, как дождь начал постепенно стихать. За горизонтом показалась луна.
   - Если ты серьёзно, то я согласна. Но я не знаю, что произойдёт в будущем. Если ты уйдёшь или если я влюблюсь в другого. Мы же будем редко видиться. Мама говорила, что школьные отношения - это ненадолго. Но я ей не верю. Но потерять тебя навсегда... - Она медленно покачала головой. - Вряд ли я это переживу.
   - Я хочу жениться на тебе.
   - Что? - удивилась она. - Джейкоб Дэвид Кейн делает Синтии Лилиан Кокс предложение?
   - Девин, - поправил её я. - Не Дэвид.
   - Прости.
   - Я хочу жениться на тебе, Синтия. Но не сейчас. Когда мне будет двадцать пять и я обзаведусь нормальной работой... ты выйдешь за меня?
   - Разумеется. Но я хочу знать.
   - Буду ли я изменять тебе? Встречаться другими, пока буду учиться в университете?
   Синтия кивнула.
   - Нет. В этом ты можешь быть уверенной. И так просто ты от меня не отделаешься.
   Тут она впилась в мои губы.
   Пока мы раздевали друг друга, облака на небе начали рассеиваться и недалеко от озера Грин начал появляться туман. Я целовал Синтию и гладил её тело. После этого я снял с неё бюстгальтер, сильно возбудясь. Она почувствовала своим бедром мою пульсацию между ног.
   Когда мы улеглись в двуспальной кровати, она остановила меня и спросила:
   - Ты правда женишься на мне, Джейк?
   - Правдее не бывает, любовь моя.
   После этого я вошёл в неё, предохранившись, конечно. Она нежно стонала, впивая свои ногти в мою спину. Потом мы кончили.
  
  
   Июль в Уэмбертоне - раскалённая духовка, температура достигала отметки девяноста градусов, а иногда добиралась и до ста. В такую погоду выходить на улицу - всё равно что пулю в висок. В нашем доме, правда, стоя кондиционер. Конечно, когда ночи бывают дождливыми, становится легче, но днём - вы всё равно подыхаете.
   Днём, седьмого июля, я собирался отправить документы в Университет штата Мэн, в Ороно, а потом лично приехать на экзамены, к концу июля. Донна приехала на каникулы и сообщила нам о своей помолвке с Джейсоном Долнатом. Он будущий автомеханик и знает толк в любой из машин. Как-то он приезжал к нам в гости и помог мне исправить мой "файрлайн" и "фьюри". На "плимуте" одометр крутился в обратную сторону. У парня - золотые руки.
   Вечером я сидел в своей комнате и, слушая музыку, общался по "Фейсбуку" со Стю. Он написал, что группа на некоторое время устроила каникулы. Билли уехал в Нью-Йорк, Марк отчалил в Колорадо, чтобы помочь одной группе записаться, Джек устроился работать почтальоном, а сам Стю уезжает со Сюзи Кью в Мексику. Я, конечно, тоже собирался уехать из Уэмбертона, но после того, как сдам экзамены.
   Что касается Синтии, то мы старались за это время проводить больше времени вместе, но она уехала в Бостон, чтобы подать документы в Университет Суффолка. Правда, когда она должна была приехать обратно (а это должно было произойти пятнадцатого июля), она не позвонила. Я подумал, может быть, она поехала кому-то в гости. Она говорила, что жила в Бостоне, какое-то время.
   Я продолжал ждать, что зазвонит телефон. Трижды он звонил, и всякий раз я с надеждой подскакивал к своему айфону. Но звонил Стю, чтобы поболтать и рассказать, как они со Сюзи отдыхают в Мексике. Потом звонил Билл, чтобы пожелать мне удачи на экзаменах. Потом позвонил мой давний друг Дин, который приехал погостить в Уэмбертоне и приглашал меня встретиться. Я с благодарностью согласился. Давно я не видел его.
   Но девушка, которой я так дорожу, не позвонила.
  
  
   Я несколько раз пытался ей дозвониться, но она не брала трубку. Потом я решил приехать к ней, но дома никого не застал. Неужели она застряла в Бостоне надолго, подумал я. Очень странно.
   Приехав обратно домой, я, с полным разочарованием, поднялся к себе и улёгся в кровать, пялясь в потолок и размышляя. Мои глаза начали закрываться и на миг я увидел Синтию. Она смотрела на меня заплаканными глазами и протягивала руки. Затем начало что-то звенеть, а Синтия в это время начало отдаляться, продолжая тянуть руки ко мне.
   Наконец я открыл глаза и понял, что звонил телефон. Я уже подумал, что звонил опять Стю, но посмотрев на экран и увидел фотографию, где мы с Син целуемся, а под ней имя: "Синтия". Проведя по экрану, я поднём телефон к уху.
   - Привет милая. Я уже начал волноваться, что...
   - Привет, Джейк. - Мужской голос с южным выговором перебил меня. Я сначала не понял, откуда я мог знать, что это за голос. - Знаешь, кто говорит?
   Тут до меня дошло. Я почувствовал, как душа ушла в пятки, а сердце начало быстро колотиться.
   - Чарли?
   - Да, - ответил он. - Я решил позвонить тебе чтобы поговорить.
   - Где Синтия?
   - Она здесь.
   Я услышал, как он сказал ей, чтобы она позоровалась со мной.
   - Д-д-джейк...
   - Ну хватит. - Теперь я говорил только с ним. - Если хочешь её видеть, то приезжай к нам.
   - Как ты её нашёл? Ты шпионил за ней? До самого Бостона?
   - Джейк-Джейк-Джейк. Тихо. Если не хочешь, чтобы я её не изнасиловал до смерти, то приезжай к нам и мы поговорим. Я долго ждал этой встречи. Как только она рассказала тебе обо мне.
   Я сжал ай-фон так, будто бейсмен, собирающийся бросить мяч. Чёрт возьми, я думал, что этот говнюк уехал обратно в свою поганую дыру и оставил Синтию в покое.
   - Джейк, ты ещё здесь? - издевательским голосом проговорил Чарли.
   - Да, - прохрипел я, чувствуя, как во рту пересохло.
   - Так ты приедешь или оставишь её?
   - Джейк, не приезжай! Он убьёт нас!
   - ЗАТКНИСЬ! - в трубке я услышал хлопок и плач.
   - Ты поганый ублюдок, - бросил я.
   - На твоём бы месте, я бы сел в тот бежеый или красный драндулет и катил бы юго-западному городу на Кендалай-стрит 158, а не тратил бы время на маты. Ты понял?
   - Да.
   - Хорошо. Мы поговорим, как мужчина с мужчиной. И никакой полиции, иначе будет хуже.
   Прежде чем я хотел что-то сказать, в трубке повисла тишина.
   Наконец я поднялся и побежал на всей скорости вниз и, взяв ключи от "файрлайна", запрыгнул в него и быстро выехал с гаража, пытаясь не задеть бампером автомобиль Клейсонов. После этого я жал на педаль газа, как гонщик "Формулы 1", стараясь избежать аварий. Я должен был спасти Синтию.
  
  
   Я приехал на Кендалай-стрит и остановился у дома 158. Затем начал рыться в бардачке машины, чтобы найти хоть какое-то оружие. Но ничего в руки не попадалось, кроме бумаг и квитанций. Чертыхнувшись, я вышел из машины и побежал в сторону дома. Потом сообразил, что не оставил записки родителям или сестре, чтобы они позвонили в полицию.
   Наконец я рывком отрыл дверь и услышал в доме музыку. Классику. Кажется, девятая симфония Бетховена. Какое-то время я не издал ни звука, но потом, позвал:
   - Синтия?
   - Джейк? - отозвался мужской южный голос на кухне. - Пришёл? Заходи. Мы тебя ждём на кухне.
   Музыка стихла. Я последовал на кухню и увидел мужчину, которого я встретил у торгового центра и послал его. Мужчина держал в руках "смит-и-вессон" в правой руке, а в левой - скальпель. Синтия сидела в центре. Во рту торчал кусок тряпки, а руки были связаны сзади к спинке стула.
   - А, вот и ты. Заходи, будешь гостем. Садись.
   Я прошёл на кухню медленно и сел за свободный табурет. Чарли положил пушку на стол.
   - Всё ещё можно уладить, - начал говорить я. - Ты же не станешь делать глупостей?
   - Замолкни, Джейк. Говорить буду я. Понял? Молодец.
   Мои руки были на коленях. Чарли поднял пистолет и и направил чёрный глаз на меня.
   - Руки на стол, чтобы я их видел.
   Я повиновался.
   - Молодец. - Он уселся за свободный стул и положил пистолет обратно на стол, а скальпель держал в руке. - Знаешь, Джейк, я бы мог всё простить. Мог жить нормальной жизнью, но твои слова и угрозы меня поддели. Особенно рассказы это маленькой сучки.
   Он показал скальпелем на Синтию. Она издала визг и зажмурилась. Я видел, как в её глазах блестели слёзы. Сукин сын запугал мою любимую. И мне кажется, что самое худшее ждёт нас обоих. Надо что-то придумывать.
   - Чарли, не делай глупостей, - попросил его я.
   - Заткнись, Джейк. Иначе я порежу твоей сучке щёчку. Она потом будет выглядеть, как шлюха.
   Он встал и отошёл от стола. Я заметил, что пистолет он не взял. Я мог бы схватить его, подумал я. Конечно же, мог. Может быть, выиграл время.
   - Чего ты лыбишься, Джейки-бой? Так ведь тебя группа называет?
   Он всё знает. Должно быть он следил за мной всё это время.
   - А как называет тебя эта сучка, которая растрепала своим болтливым языком про меня?! Или когда сосала у тебя?!
   Чарли молниеносно преставил скальпель к горлу Синтии, отчего та зажмурилась и завизжала. Я поднял руки и проговорил:
   - Чарли, прошу не надо! Не делай этого!
   Он убрал скальпель с её шеи и нацелил его на меня. Затем свободной рукой он схватил моё лицо и поднёс остриё к моему левому глазу. Сказать честно, я чуть не наделал в штаны, но я старался сохранить хладнокровие, чтобы справить свой план.
   - Я тебе сказал заткнуться, Джейк! - процедил сквозь зубы Чарли. - Иначе я вырежу тебе глаза!
   Может, ему и было около сорока лет, но хватка его была, как у молодого. Наконец он убрал скальпель от моего глаза.
   - Ответь мне на вопрос, Джейк. Как она тебе в постели?
   Я молчал.
   - Отвечай!
   - У нас не было секса, - сказал я.
   - Да ну! - заорал Чарли. - Я слышал, как вы в том публичном доме кувыркались и скулили, как щенята! Не вздумай мне лгать или я отрежу тебе нос!
   Я мельком глянул на лежащий на столе пистолет, а потом снова на него. Синтия посмотрела на меня и медленно покачала головой, мол, не сейчас.
   - Ты её любишь? Ты любишь эту маленькую сучку?
   - Да, - медленно кивнул я.
   Неожиданно зазвонил мой мобильник. Чарли отошёл и посмотрел на меня. Затем он показал жестом скальпеля, чтобы я его достал. Звонил отец.
   - Выйди в коридор и поговори. Только покороче. Моё терпение на исходе. Даю тебе пять минут.
   Это помогло выиграть мне хоть какое-то время.
  
  
   Я вышел в прихожую и, видя сквозь дверное стекло, как подглядывает псих отчим Синтии, провёл пальцем по экрану и ответил на звоно, пытаясь сохранить хоть каплю спокойствия.
   - Да, пап?
   - Джейк, ты где? - спросил папа.
   Я не знал, что ответить. В горле образовался комок, а во рту словно была земля. Сказать, что отчим Синтии угрожает нам, и чтобы он немедленно позвонил в полицию? Нет, это было бы самоубийством.
   - Джейк? Ты меня слышишь? Алло!
   - Пап? - отозвался я зажмурился.
   - Я подумал, что нас разъединили, - сказал папа.
   - Нет, я просто выронил мобильник, - ответил я, уже со спокойным голосом.
   - Ты где?
   - Я... Я... Я у Синтии, - наконец выдавил я, думая, как морщится от моей лжи отец. За моей спиной наблюдал Чарли.
   - Вот в чём дело, - сказал папа чуть удивлённым голосом. - У вас всё в порядке? Голос у тебя какой-то странный.
   - Всё хорошо, - продолжил лгать я, чувствуя, как отец понимает, что я лгу. Ну не мог же я ему сказать, что всё не хорошо. - Мы просто пришли с... прогулки.
   Тут я вздрогнул от стука в дверях. Обернувшись, я увидел, как отчим Синтии махает руками, как бы говоря, чтобы я закончил разговор. Повернувшись обратно, я почувствовал, как по лбу начал катиться пот, а под мышках начался потопад, как говорил мой ныне покойный брат после игры.
   - Я буду часов в девять или раньше, - наконец сказал я.
   - Хорошо, - отозвался папа. - Мама говорит, что ты проводишь больше времени с той девушкой, чем готовишься к экзаменам.
   - Скажи маме, что она не права.
   Я услышал, как он рассмеялся. Это немного успокоило.
   Снова стук в дверь и тихий голос:
   - Джейк, давай быстрей.
   - Ладно, пап, я побуду ещё с Синтией, - сказал я. - Постараюсь приехать пораньше.
   - Хор...
   Связь оборвалась. Очевидно, сел аккумулятор. Посмотрев на экран, я понял, что отцовский телефон отключился. Посмотрев на Чарли, который следил за Синтией и оборачивал голову ко мне, я продолжил говорить, как бы, по телефону, и быстро открыл меню и написал короткое сообщение:
  
   Папа. НА ПОМОЩЬ! Я и Синтия в беде. Ты должен вызвать полицию на Кендалай-стрит 158. ЭТО НЕ ШУТКА! ЗВОНИ В ПОЛИЦИЮ ЖИВО-ЖИВО-ЖИВО!!!
  
   Отправив сообщение, я, якобы, попрощался и убрал телефон от уха. Чарли посмотрел на меня и улыбнулся. Потом он снова приказал и нацелился на меня своим пистолетом:
   - А теперь отключи телефон и положи его на полку.
   - А если не сделаю? - спросил я, чувствуя,как мои ноги немеют.
   - Если не сделаешь, то я на твоих глазах пристрелю твою сучку, а потом тебя.
   - Ладно.
   Я показал мобильник и нажал на кнопку выключения. Экран потух. Я показал его Чарли, на что тот кивнул и показал на полку рядом с книгами. Положив мобильник на него, Чарли показал пистолетом, чтобы я шёл сюда.
   - Забыл предупредить, Джейк, если ты сказал своему папаше, чтобы он вызвал полицию, то я перережу ей горло на твоих глазах.
   - Я не говорил.
   - Хорошо.
   Он снова положил пистолет на стол. Жестом Чарли показал, чтобы я сел.
   - Так на чём мы остановились с тобой, Джейки-бой? - спросил он, когда я осторожно сел. - Ах, да. Я задал тебе вопрос: ты любишь её?
   - Я на него ответил уже, Чарли.
   - Хорошо. Я помню твой ответ. Ты сказал, что любишь её.
   - Да.
   Чарли улыбнулся и посмотрел на Синтию. Та отвела от него красные от слёз глаза. Он снова улыбнулся и подошёл к ней. Синтия отпрянула от него, но это псих был настойчив.
   - Ты же любишь его, Синтия? - спросил он мягким голосом, как Крошка Билли в фильме "Зелёная миля". - Я сниму с тебя кляп. Если заорёшь, знаешь, что я с тобой сделаю? Я перережу тебе глотку, а твой паренёк даже не успеет сказать "Уф!". Поняла?
   Синтия быстро кивала и зажмурилась, увидев скальпель в его правой руке. Наконец от достал тряпку с её рта. Синтия глубоко вдохнула и опустила голову.
   - Умница.
   Тут Чарли посмотрел на меня. Глаза его были налиты кровью. На висках от пота стекала грязь, но только потом я понял, что это была краска. Его волосы были белыми, как у эльфа в романах Толкиена.
   - Если ты любишь её, Джейк, то ты сделаешь то, что я тебе скажу.
   - Всё что ты мне скажешь сделать - я не сделаю.
   Чарли засмеялся и проговорил:
   - Сделаешь, ещё как сделаешь, козлик. А если не сделаешь, то прольются реки крови в этой жалкой квартирке. - Он положил свои кулаки на стол и наклонился ко мне, словно паук, собиравшийся напасть на жертву и обмотать в паутину. - Помнишь, что ты мне тогда сказал, негодяй? Что я сам ничего не понимаю? А я всё понимаю, всё. Думаешь, эти маленькие шлюшки, как твоя Синтия, доставляли мне удовольствие? Мне нравилось их насиловать, понимаешь?
   Синтия нервно засмеялась. Мы вдвоём обернулись на неё. Я в испуге, а Чарли - наоборот.
   - Здесь нет ничего смешного.
   Тут она собрала свои силы и проговорила:
   - Как же нет? Тебе нравилось их насиловать, потому что твой папаша был такой. Ты мстил всем девочкам, а твой папаша имел тебя в задницу!
   - Заткнись, тварь! - покраснел от ярости Чарли.
   - Скажи, каково это, быть педофилом? Папаша хватал тебя за яйца и, трахая тебя, сжимал их в свои тиски?! Скажи!
   - Заткнись! - рассердился Чарли.
   - Расскажи же, Чарли! Расскажи Джейку, как тебя имел в зад твой папашка?! РАССКАЖИ!
   Тут он не выдержал и, схватив её за волосы, приставил к её горлу скальпель. Синтия зажмурилась и в истерике снова заплакала.
   - Замолкни, сука, замолкни! Не то я вырежу твой язык!
   Я собирался встать и схватить пистолет, но этот засранец обернулся и заметил это.
   - СЕЛ НА СВОЁ МЕСТО, ДЖЕЙК! - заорал он.
   Я послушно сел, думая, что мне теперь делать. Я упустил такой шанс.
   - Так вот, засранец, ты сделаешь то, что я тебе скажу. И не нужно меня злить.
   Меня внутри начало колотить. Я чувствовал, как пот струится под мышках и в промежности. Даже яйца стали твёрдыми и лёгкими. Мочевой пузырь немного распух, готовый опорожниться прямо сейчас.
   Чарли, скрепя зубами, посмотрел на меня красными глазами.
   - Ты трахнешь её прямо здесь и сейчас, а я посмотрю, как ты её любишь.
   Я помотал головой, отчего вызвал у этого ублюдка смех.
   - Если ты это не сделаешь, то...
   - То убьёшь нас обоих? - закончил за него я. - Ты это хотел сказать?
   - Вот именно. - Он взял в руку пистолет и нацелил дулом на меня. - Со мной лучше не шутить, Джейк. Делай то, что я тебе сказал.
   Я глянул на Синтию. Та, в слезах, покачала головой.
   - Достань свою штуку и всунь её в зад этой шлюхе! - процедил сквозь зубы Чарли. - Ну же, Джейк, давай!
   Поколебавшись, я встал и подошёл к ней.
   - Джейк, что-что ты делаешь? - промямлила Синтия.
   - Не волнуйся, Син, - тихо сказал я.
   Я снял с неё верёвки и, убрав стул, наклонил. Чарли смотрел на меня, продолжая держать пистолет. Скальпель он перекидывал с пальца на палец, как монету. Синтия опёрлась руками и зарыдала, а этот ублюдок продолжал сидеть и улыбался своей психованной улыбкой.
   - И не вздумай жульничать, Джейки-бой!
   Моя рука скользнула по её бедру. Она задрала её юбку, показав моим глазам кружева её трусиков. Сказать вам честно, я старался не возбуждаться. Старался держать себя в руках, чтобы этого не сделать.
   Когда Чарли встал и подошёл к нам, первое, что я сделал, так это выкинул "козу" ему в глаза. Мизинец вышел из сустава, а Чарли, удивившись моей выходке и полоснув себя по щеке скальпелем, схватился за глаза и завизжал. Не думая ни о чём, я взял Синтию за плечи и выбежал в прихожую.
   - Я ОСЛЕП! АХ ТЫ, ГОВНЮК! Я ОСЛЕП! КАК БОЛЬНО!
   Раздался выстрел. Мы пригнулись и уселись в углу. Я уже слышал крики Чарли. Они были всё ближе и ближе.
   - ВЫ, ГРЁБАНЫЕ ТВАРИ!
   Снова вопль. Синтия заткнула уши, чтобы не слышать его и сильно разрыдалась. Я пытался успокоить её, чтобы та не шумела, но в это время прозвучал ещё один выстрел. На этот раз он раздался рядом с нами.
   - Я УБЬЮ ВАС ОБОИХ! Я УБЬЮ ВАС!
   Когда он повернулся спиной, я, не мудорствуя лукаво, выбежал из укрытия и ударил по пистолету, чтобы выбить его с рук. Пистолет упал и снова выстрелил. На этот раз пуля угодила в стенку, именно в том месте, где был я. Если бы он выстрелил чуть левее, то наверняка попал бы.
   Я схватил Чарли и повалил его на пол. Затем начал бить его по лицу кулаками, мстя за Синтию, за ту девочку из Дерри, про которую рассказывала мне Синтия, когда мы провели первую ночь в Элмсвуде, за других девочек, которых он насиловал.
   - ПОЛУЧАЙ СВОЁ УБЛЮДОК! НРАВИТСЯ БОЛЬ?! НРАВИТСЯ, ГОНДОН?!
   Ярость заполнила меня. Я продолжал бить этого сукина сына до тех пор, пока мои кулаки не были запачканы в кровь. Никогда я не испытывал такого шока, как испытывал его в свои семнадцать. Честно говоря, лучше бы не испытывал.
   Когда я услышал, как хрустнул его нос, а его лицо было всё в синяках и в крови, я успокоился и слез с него. Потом проверил его пульс. Слабый но жить будет. Эти говнюки всегда живут вечно. Возьмите Чепмена и Менсона в пример. Сидят в тюрьме и живут.
   Тогда я повернулся к Синтии.
   Она успокоилась и пыталась протянуть ко мне руки, но не вышло. Шок и слабость после этого события дали о себе знать. Её глаза начали закатываться, я уже не сомневался, что она лишится чувств, но ей удавалось остаться в сознании.. Я опустился и обнял её крепко-крепкой, несмотря на свои окровавленные руки.
   - Ты пришёл, - прошептала она. - Джейк, ты пришёл, чтобы спасти меня.
   - Я за тебя жизнь бы отдал, любимая, - прижимал её к себе я и чувствуя. Как нервы начали восстанавливаться. - Надеюсь, отец вызвал полицию.
   Тут я услышал рык животного сзади и обернулся. За нами стоял не Чарли. Не тот Чарли, которого я видел возле торгового центра. Не тот Чарли, который вызвал меня, чтобы я приехал. Стояло нечто. Тварь. Монстр.
   - Ты-ы-ы... - проговорил сквозь выпадавшие зубы и кровавую слюну Нечто. - Ты-ы-ы-ы, фука...
   В его руке я увидел запасной козырь. Нечто сияющее в сумеречном свете. Это был нож. Откуда он у него, не имею понятия.
   Монстр с одним выпученным глазом и другим поплывшим, налетел на меня. Я уже хотел остановить его, но в это время прогремели ещё несколько выстрелов. Тело монстра отбросило к стене. Пули попадали ему в грудь и живот. А последняя - угодила ублюдку в пах. Обернувшись, я увидел Синтию, державшую пистолет Чарли в дрожащих руках. Не даром говорили, Бог шельму метит.
   Тварь, которая скрывалась в личине Чарли, сползла по стене и упала на бок. Несколько секунд она дёргалась, пока совсем не замерло.
   - Это тебе за испорченную жизнь, мразь, - бросила Синтия и уронила пистолет.
   Опустившись обратно на корточки, я обнял девушку, которую я чуть не потерял, а потом, дожидаясь полиции... закурил.
  
  
   Полиция приехала поздно. Она вломилась в дверь и увидела нас. Я продолжал обнимать Синтию и не смотрел на людей в форме. Синтия была уже без сознания. Полиция подошла к трупу.
   Через пару минут меня и Синтию увезли в больницу. Доктор посмотрел на мою руку. Мизинец выгнулся влево. Кажется, я его сломал.
   - Не болит, парень?
   Я зажмурился, когда доктор массировал мне руку.
   - Больно.
   - Ладно, слушай. Вдохни.
   Я вдохнул.
   - Выдохни.
   Выдохнул.
   - Не дыши!
   Я затаил дыхание и услышал, как сустав в мизинце вернулся на место. Было больно, но потом боль прошла. Доктор снова помассировал мой мизинец. Затем он дал мне обезболивающее, а после сжал пальцы и надавил на костяшки, где виднелись сильные ссадины. Даже я заметил, как костяшка среднего пальца правой руки распухла.
   - На вашем месте, я бы сделал рентген руки. Возможен перелом.
   Не дай Бог. Если будет перелом, то я не смогу играть на гитаре, как минимум, месяц. А если буду ходить в гипсе, то друзья могут со мной распрощаться. И прощай университет до следующего года.
   - Конечно, доктор... - Я прочёл имя на его бейдже. - ...Перри.
   Синтия сидела и молчала. Шок ещё не прошёл. Я обнял её. Она прижалась ко мне и заснула. Когда мы подъехали к больнице, я дёрнулся, и Синтия застонала и прошептала:
   - Спасибо, Джейк, ты спас меня.
   А что ещё оставалось?
   А что ещё, чёрт возьми, оставалось?..
  
  
   Родители и Донна ждали в приёмной после того, как мне забинтовали правую руку эластичным бинтом. Вместе с ними стояли два офицера и детектив, судя по костюму. Донна бросилась ко мне в объятия и прижала к себе. Родители последовали за ней.
   - Господи, Джейк, ты жив, - заплакала сестра. - Я уже думала, что не увижу тебя.
   - Ещё чего, - улыбнулся я. - Так просто ты от брата не отделаешься.
   - Если бы не то сообщение, то вряд ли бы остался жив, - сказал отец, посмотрев на меня суровым взглядом. - Этот сукин сын мёртв?
   - Да, - сказал я.
   - Что сказал доктор?
   - Ещё ничего не ясно. Рентген-снимок будет готов через полчаса - час.
   - Ты убил его?
   Честно говоря, я хотел прикрыть Синтию, но отец распознал бы ложь, поэтому я не стал скрывать.
   - Нет. Его убила Синтия. И правильно сделала.
   Папа хлопнул меня по плечу.
   - Ты храбрец, Джейк.
   - Ничего себе храбрец, - буркнула мама своим ирландским выговором. - Мой ныне единственный сын чуть с жизнью не простился.
   - А что бы ты сделала, если бы любимый человек оказался бы в беде?
   Мама замолчала. Когда мы прошли к кушеткам, двое полицейских подошли к нам. Детектив ещё стоял у стены и разговаривал по телефону.
   - Джейкоб Девин Кейн? - спросил полицейских высокого роста. - Я офицер Темпл, а это - офицер Стивенс. У нас есть к вам вопросы.
   - Где Синтия? - задал вопрос я.
   - Он сейчас у психиатра, - вмешался второй офицер, который Стивенс. - От неё добиться было нечего.
   - Вы видели, что она испытала? - разозлился я. - У неё шок, а вы ещё пытали вопросами?
   - Успокойся, Джейк, - положила руку на моё плечо сестра.
   Я не надолго взял себя в руки и выдохнул.
   - Простите.
   - Вы должны рассказать, что произошло. Для нас это очень важно.
   Я закрыл глаза. На минуту представил себе эту жуткую сцену. Сцену, где восстаёт из пепла монстр с ножом в руке. А потом, словно хлопки шутих, слышу выстрелы, отчего и вздрагиваю.
   - Мистер Кейн? С вами всё в порядке?
   - Обычно с людьми, которые жертвуют собой ради любимых, не относятся, как к преступникам.
   - Ну зачем уж вы так? - спросил подходящий к нам детектив в костюме тройке. - Я детектив Лайнус. Ричард Лайнус - детектив полиции штата Мэн. Мы просто хотим задать вам вопросы. И, поверьте, я знаю этого человека. Это Фрэнк Дентон.
   - Что? - удивился я. - Мне говорили, что его зовут Чарли.
   - В Дерри его звали Роберт Фрост. В Льюистоне, он был известен, как Эдвард Мартон. Но настоящее имя его - Фрэнк Дентон.
   Теперь понятно. Он врал с самого начала, как оказалось.
   - Задавайте вопросы, - выдохнул я.
   И они задали.
  
  
   Темпл открыл портфель и достал полиэциленовый мешок для вещественных улик. В этом мешке лежал скальпель и "смит-вессон" Чарли.
   - Мы нашли это возле трупа, мистер Кейн. Это его оружие?
   Я кивнул, чувствуя, как костяшка среднего пальца под бинтом набухла сильнее. Надеюсь, это всего лишь ушиб.
   - Этим оружием был застрелен Дентон, - сказал Лайнус. - Это были вы?
   - Да.
   Отец глянул на меня, но потом опустил взгляд. Я не хотел, чтобы Синтия была под подозрением.
   - Не лгите, мистер Кейн. На этом оружии были найдены отпечатки пальцев вашей девушки.
   - Ладно. Стреляла она. Я лишь разбивал его лицо в кровь. И, сказать вам честно, я был только рад этому! Если вы пишете мои показания, то занесите и это, офицер Стивенс.
   Стивенс посмотрел на детектива, и тот покачал головой.
   - Знаете, мы наблюдали за Дентоном уже много лет. Он менял имена, когда перебирался в другой город. Скажите, вы встречались с ним до того, как он напал на вашу девушку?
   - Встречался. У торогового центра. Он хотел, чтобы я не совал нос в чужие дела, на что я ему пригрозил, что сдам в полицию, если он не вернётся в свою поганую дыру, под названием Дерри.
   - И он, по-вашему, вернулся?
   - Не уверен. - Я глянул на свою семью и массировал средний палец. - Скорее он следил за мной и за ней и ждал подходящего момента. И этот момент настал, когда она возвращалась из Бостона, куда ездила для поступления.
   - И он решил отомстить? - спросил Темпл.
   - Уверен. Он хотел убить нас двоих. И, сказать вам честно, я рад ещё тому, что моя девушка выстрелила этому кретину прямо в его грёбаный член! Запишите и это.
   Детектив и офицеры переглянулись. Я чувствовал, как болела костяшка и сжал зубы от невыносимой боли. Затем детектив кивнул мне.
   - Не нужно. Вы всё сделали правильно. Надеюсь, одним педофилом станет меньше.
   - Расскажите, почему он придумывал другие имена?
   - Думаю, вы уже сами поняли, мистер Кейн. Он хотел начать жить сначала, но понял, что этому не суждено случиться. Выздоравливайте. И передайте вашей девушке наилучшие пожелания.
   Копы ушли. Я опустил голову и про себя усмехнулся.
   Врач рентгенолог вышел в приёмную. Он подошёл к нам и пригласил меня и мою семью в кабинет. Затем он осветил снимок и показал раздробенную кость среднего пальца и перелом фаланги мизинца.
   - И сколько мне в гипсе придётся ходить?
   - Три месяца, мистер Кейн. Максимум - месяц.
   Я закрыл глаза и заплакал.
  
  
   В газете опубликовали новость о том, что храбрый семнадцатилетний мальчишка обезвредил опасного насильника, спасая жизнь своей девушки. Я не стал читать эту статью и отбросил её в сторону. Ненавидел, когда меня считали героем.
   Прошёл месяц после того, как мне сказали о переломе. Я не смог поступить в университет. Доктор сказал, что перелом ещё не сросся. Моя правая рука была обёрнута в гипс. На ней расписалась моя сестра, Синтия и друзья.
   - Как себя чувствуешь, чемпион? - спросил Стю, когда в доме, кроме меня никого не было. - Рука болит?
   - Будь на тебе гипс, я бы спросил бы тебя о том же, Стю, - ответил я.
   - Что говорит доктор?
   - Он сказал, что перелом ещё не сросся. Похоже ещё месяц.
   Стю достал сигарету и закурил. Я последовал его примеру, проделывая всё одной рукой. Честно говоря, мне было неудобно.
   - Что Билл говорит? - спросил я. - Я уволен?
   Стю посмотрел на меня расстроенным взглядом. По его глазам я понял, что путь к вершине славы для меня закончился.
   - У нас начинаются новые выступления. В сентябре планируется опять концерт в ЦКИ, потом наш общий друг - менеджер Гарри Браун - планирует трибьют-концерт в Москве. Там соберутся много групп из других стран.
   - А что со мной? - спросил я.
   - Он ищет нового гитариста, хоть ему этого и не хотелось. Он всегда считал тебя лучшим.
   - Вот оно что, - вздохнул я, затягиваясь сигаретой. - Значит путь для меня закрыт.
   - Я поговорю с Биллом. Постараюсь, чтобы он не спешил. Когда следующий приём?
   - Семнадцатого сентября.
   - Концерт намечен двадцать седьмого, а в Москву улетаем десятого октября. Я поговорю с Биллом, чтобы он не спешил с поиском.
   - Спасибо, Стю.
   Он обнял меня, но на сердце у меня не отлегло. Теперь у меня был только один выход.
  
  
   Мы с Синтией встретились в последний раз. Она приехала в Уэмбертон и порадовала меня своей новостью. Она поступила в Университет Суффолка, в Бостоне, а также получила комнату в кампусе. Её учёба начиналась первого сентября. Она заехала сюда, чтобы приготовить вещи для поездки.
   - А ты как? - спросила моя девушка. - Что врачи говорят?
   - Семнадцатого сентября на приём. Не уверен, что всё кончиться хорошо. - В те дни я находился в депрессии, и иногда употреблял антидепресанты с алкоголем. - Но я рад, что ты приехала.
   Мы присели на скамейку в Линкольновском парке. Она не смотрела на меня. Её глаза начали блестеть. Она зажмурилась и пыталась собрать все силы, чтобы не заплакать.
   - Это моя вина, Джейк.
   Я обнял её левой рукой и прижал к себе. Девушка вцепилась пальцами в мою косуху, которую я купил после нашего соревнования в Бостоне.
   - Я виновата, Джейк.
   Я прижимал её к себе, пока она не успокоилась. Подумал, что она уснула на моём плече, когда услышал её голос:
   - Я знаю, что это моя вина. Я...
   - Это не твоя вина, Син. Ты просто не знала, что он такой.
   - Я знала. Я старалась поступить как лучше. Но я не думала, что всё так обернётся. Я хотела, как лучше. Я плохая, правда?
   - Отнюдь, милая. Ты храбрая. И ты ни в чём не виновата. А если и ищешь, кого винить, вини меня. Я встречался с ним перед началом учёбы и пригрозил ему. А ещё видел его чёртов "мерседес" возле Элмсвуда.
   Она посмотрела на меня, чуть успокоившись. Я отвёл от неё взгляд, действительно почувствовав вину. Надо было сказать ей об этом раньше. Надо было пойти в полицию и сказать, что какой-то псих тероризировал меня. Тогда я номера запомнил. И этот чёртов "мерседес-бенц", на котором разъезжали только богачи.
   Хватит казнить себя, подумал я. Это случилось. И ничего уже не изменить.
   Но если на то пошло, то свою руку я уже знал, как вылечить.
   - Джейк, не вини себя.
   - Но я знаю, что отчасти я виноват. Я поступил плохо, что не рассказал о том случае у торгового центра.
   Она поцеловала меня. Её губы коснулись моих так сладко, что все мысле и вине пропали, как по мановению волшебной палочки. Я обнял её левой рукой,и хотел прикоснуться правой, но гипс мешал.
   - Я люблю тебя, Джейк, - сказала она, оторвавшись от моих губ.
   - Я знаю, - словно Хан Соло, ответил я, заставив её улыбнуться.
   - Ты скажешь мне результат?
   - Конечно. Если он будет положительным.
   - Я буду ждать. И приеду на каникулах.
   - Я буду ждать.
   Мы пошли обратно к Гринфилд. Там я посадил Синтию в автобус (водить машину одной рукой было не для меня), а потом помахал ей, когда транспорт уехал в сторону Строуберри.
   С тех пор я с ней не увиделся.
  
  
   Семнадцатого сентября я прибыл к доктору Перри. Он дал направление на рентген. Через десять минут врач-рентгенолог отдал мне снимок и посмотрел на меня расстроенным взглядом. По нему я понял, что всё плохо, но всё равно надеялся, что гипс заменят на эластичный бинт.
   Доктор Перри, мужчина за пятьдесят, лысый и худеющий, принял снимок и посмотрел на свету. Он долго смотрел на него, а потом посмотрел на меня. Затем предложил мне сесть, что я и сделал.
   - Всё плохо?
   - Боюсь что да, мистер Кейн, - соглашается доктор Перри, потом торопливо добавляет. - Но гипс мы снимем.
   - Перелом не сросся? Прошу вас, доктор, скажите.
   - Перелом костяшки пальца не сильно сросся, мистер Кейн. Кость раздроблена.
   Я обнаруживаю, что борюсь с сильным, пугающим желанием рассмеяться. Не просто рассмеяться, а откинуться на спину, взяться за голову и загоготать, словно Остап Бендер. Но я глотаю это желание вместе с образовавшимся комком в горле.
   - И что дальше, доктор Перри?
   - Мы снимем гипс и намотаем на вашу руку эластичный бинт. Походите месяц, а потом снова ко мне. Мы сделаем контрольный снимок, и если он выявит положительный результат, то тогда вам назначим лечебную физкультуру, чтобы вашу руку вернуть в нормальное состояние.
   - Достаточно.
   Я протянул руку, завёрнутую в гипс. Доктор Перри взял ножницы и разрезал бинт. Затем убрал гипсовый слепок. Мои пальцы не слушались. Я не мог сжать её в кулак. Доктор начал массировать мою ладонь и чуть надавил на костяшку среднего пальца. Я сжал зубы, чтобы не вскликнуть. Затем доктор Перри замотал мою руку в эластичный бинт.
   - Я назначу вас на четырнадцатое октября, мистер Кейн.
   - Договорились. Всё равно я буду дома сидеть.
   Я забрал заключение и, попрощавшись с доктором, вышел из клиники на холодный осенний воздух. Потом посмотрел на свою правую руку, обёрнутую в эластичный бинт.
   Отрывок из песни "Thunderstruck" заставляет карман моей косухи сотрясаться. За ним следует голос Брайана Джонсона, воспевающий "И мои колени тряслись...", а потом проигрыш.
   Я подскочил и достал левой рукой айфон, а затем открыл сообщение, которое мне пришло. Никакой рекламы о розыгрыше нового айфона или покупки какой-нибудь ерунды, от которой вы будете блестеть, мне не пришло, слава Богу. Она была от папы. Я перезвонил ему и рассказал о результате. Затем я присел на скамейку и достал "Винстон".
   Я долго думал, что делать дальше. Наконец собрался и двинул в Линкольновский парк. Если Люциус действительно такой целитель, то ради музыки и учёбы, я отдам свою душу.
   Это была моей ошибкой.
  
  
   Я прибыл автобусом в Линкольновский парк и пошёл к островку, как это сделал в пятнадцать лет. В моей голове я услышал голос Билла, который говорил мне, чтобы я не шёл к нему, что бы ни случилось. Но я старался выбросить его из головы.
   Он помог тебе, Билли, подумал я. Помог тебе - поможет и мне. Ты хочешь меня убрать из группы? Не выйдет.
   Если я увижу его, то это будет чудом. Теперь я не отступлюсь.
   Я подошёл к мостику и остановился. Быть или не быть, как говорил Гамлет. Отступать поздно. Парк был почти безлюден, а на этом островке никого не было. Ни одной живой души. Зажмурившись и отогнав все мысли, я пошёл к островку через мостик. На нём росла всё та же плакучая ива.
   - Здесь мы и встретились, - прошептал я.
   Костяшка среднего пальца правой руки начала сильно болеть. Эластичный бинт не дал мне сжать руку в кулак, и мне пришлось достать болеутоляющие таблетки, которые прописал мне доктор Перри. Проглотив их, я взял левой рукой камни и начал кидать их в воду.
   - Ну, привет-привет! - воскликнул сзади чей-то голос.
   Обернувшись, я увидел его. Люциус Блэк, человек дающий всё и забирающий души. Костюм его совсем не изменился. Только трость уже напоминала голову скалившегося волка. На этот раз он прихрамывал на другую ногу. Шляпа была чёрной, как и в прошлый раз.
   - И как у нас дела? - ехидно спросил он, снимая шляпу.
   - Бывало и получше, - отозвался я.
   - Джейкоб, я смотрю, у тебя рука в бинте.
   - Я хочу задать вам вопрос, мистер Блэк.
   Он махнул шляпой, мол, валяй.
   - Вы... не знаю... бессмертны? Прямо, как Дункан Маклауд?
   - Ну я долгожитель, это определённо, - согласился Люциус. - А ты, Джейкоб, я смотрю, заинтересовался мной. Чего же ты хочешь?
   - Мой друг рассказывал мне, что вы вернули ему голос. Это правда?
   - Уильям Шон Уэйланд? Его все называют Билли Уэйн, как актёра Джона?
   - Да.
   Люциус захохотал. Не просто захохотал, а зловеще рассмеялся.
   - Славный малый. Правда, его первой группе не повезло. Он упомянул мне о ней.
   Выходит, что и это его рук дело. Билли не проклинал их, а Люциус просто позаботился об авиакатастрофе.
   - И к чему ты клонишь, Джейк? Расскажи. Не тяни кота... как вы там говорите?
   - За хвост, - ответил я.
   - Ах, да-да, - кивнул Люциус сменив акцент янки на немецкий. - Так чего ты хочешь, Джейкоб?
   Я снял эластичный бинт с правой руки и показал её тыльную сторону. Люциус, прихрамывая, подошёл ко мне и взял за руку. Я содрогнулся от его холода. Его пальцы обвели мою ладонь. Большой палец поглаживал костяшку среднего пальца. Я уже подумал, что не только почувствую его холод, но и боль. Но никакой боли я не почувствовал.
   - Хочешь, чтобы я вылечил твою руку?
   - Да.
   - И ты готов отдать мне свою душу?
   - А трёх тысяч долларов не достаточно? - съязвил я, вспомнив фильм Уолтера Хилла, где блюзмен с двумя баксами предлагает слуге дьявола сделку, но тот берёт его душу.
   - Для меня эти деньги - ничто, - улыбнулся Люциус. - Бумажки, которыми можно подтереть жопу самому Обаме. Ведь у вас он президент? Барак Хусейн Обама?
   Я кивнул. Люциус достал из внутреннего нагрудного кармана пиджака жёлтый листок и показал мне. Это был контракт, который я должен был подписать.
   - Ручку? - протянул перьевую ручку, похожую на "Паркер", Люциус.
   Я взял её и прошёл взглядом по контракту. В голове появились вопросы, что я делаю? Зачем я это делаю? Это всё сон? Господи, как же я далеко зашёл.
   Остановись, Джейк! Не делай глупостей! Тебя предупреждал Билли, что не надо было к нему идти, иначе будешь проклятым! Остановись! ОСТАНОВИСЬ!
   Заткнись! Я сделал свой выбор! Оставь меня в покое!
   Я взял ручку больной рукой и вывел в пустой строфе контракта Джейкоб Девин Кейн.
   Люциус улыбнулся и вздёрнул руки, словно зритель на премьере, мол, ты это сделал.
   - Браво, Джейкоб! Теперь твоя душа - моя, а твоя рука станет вновь целой уже завтра. Но это ещё не всё.
   - Так и думал, - бросил я. - Теперь вы прикажете мне убить кого-ниб...
   - Замолчи, дурак! - оборвал меня Люциус, пряча контракт обратно в карман. Меня это удивило. Дурак - правильное слово, как я потом посчитал. - Теперь самая суть всего этого дела. Скажи, Джейкоб, кого ты ненавидишь больше всего?
   - Зачем это вам, мистер Блэк?
   - Чтобы подложить свинью, чтобы избавиться от неё самому.
   - Понятно. - И я не лукавил.
   - Но этот "кто-то" не может быть человек, сидящий на той скамейке с дамой, или мужчина, подметающий дорожку для велосипедистов. Нужен человек, к которому ты испытываешь ненависть. Есть такой?
   Я задумался. Опустив глаза, я начал перебирать тех, кого я недолюбливал. А недолюбливал я Тревиса, с которым мы смогли помириться и не враждавали до окончания школы. Поэтому я вычеркнул его. Но потом я вспомнил тот день, когда мой старший брат угодил под пулю одного ублюдка, ради двух баксов. Вот ему я желал смерти. Ведь его так и не поймали.
   - Есть один человек, которого я ненавижу, но есть один минус - я не знаю его имени.
   - Это не важно. Что он сделал? Скажи мне.
   - Он убил моего брата в Ороно.
   - Да, - протянул Люциус, опираясь на трость. - Такие ублюдки заслуживают смерти. Но ты не бойся, Джейкоб, даже если не знаешь его имени, он будет страдать. И ты прочтёшь заметку о том, как этот ублюдок сдох.
   Тут я испугался. Мой спаситель оказался сильно безумным. А когда он улыбнулся ещё шире, я увидел нечто жуткое: слишком многочисленные зубы были не просто чрезмерно большими - они были острыми.
   - Иди домой, Джейкоб. Завтра твоей руке ничего не будет угрожать.
   - А что насчёт результата? Мою руку придётся рассматривать четырнадцатого октября.
   Люциус положил свою холодную руку на моё плечо и впил в неё свои длинные пальцы.
   - Завтра об это никто не вспомнит, Джейкоб. Гарантирую.
  
  
   - Я не стал бы называть это чудом, - объявил в понедельник днём мне доктор Перри, - однако я вижу, что мои прогнозы были ошибочными.
   Это было через два дня после обсуждения вопроса о переломе на островке Линкольновского парка с Люциусом Блэком и за день, когда я встретился с Биллом, и тот решил оставить меня в группе. Беседа проходила в кабинете рентгенолога.
   - Но я могу сжимать руку, - заметил я, демонстрируя сжатие руки в кулак несколько раз. - Боли никакой.
   - Болеутоляющих не принимали?
   - После моего визита к вам, - признал я. - На выходных - нет. Потому что, проснувшись, я уже чувствовал, что могу сжимать руку в кулак или показать средний палец.
   Доктор Перри прыснул от смеха, как и я, а затем стал немного серьёзным.
   - Очевидно, мой прогноз был ошибочным. Понимаешь, Джейк, косточки на пальцах долго сростаются.
   - Я знаю, - ответил я. - Помните Джеймса Бреддока?
   - Боксёр?
   Я кивнул.
   - Тот же самый перелом, когда он дрался с Эйбом Фельдманом.
   - Откуда ты знаешь?
   - Сначала посмотрел фильм с Расселом Кроу, а потом проштудировал "Википедию", - улыбнулся я.
   - Неплохо, - заметил Перри, а потом снова посмотрел на пятничный снимок и сравнил его с сегодняшним.
   - Да ладно вам, доктор Перри.
   Доктор Перри отвлёкся от снимков и показал большой палец левой руки.
   - Сожми.
   Я схватил правой рукой его большой палец и сжал что было сил. Немного ныли суставы, но это из-за гипса и эластичного бинта. Когда доктор сказал достаточно, я убрал руку и посмотрел на него.
   - Действительно, Джейк, прогноз мой оказался ошибочным. Что ж, если ты действительно поправился, тогда свободен.
   Я улыбнулся и пожал ему руку, а затем направился к двери, но доктор Перри меня остановил.
   - Не могу поверить, что мой прогноз был ошибочным.
   - Поверьте, доктор Перри, errare humanum est, - заметил я и вышел из кабинета.
  
  
   Я пытался дозвониться до Синтии после того, как вышел от доктора и рассказать ей про то, что я реаобилитировался, но её мобильник не отвечал. Меня это снова насторожило. Я вспомнил тот день, когда ворвался в нашу жизнь Фрэнк Дентон, он же отчим-насильник Чарли. Затем я отмёл эту мысль и подумал, что время уроков, а мобильный на безвучном режиме или на вибро, поэтому она не слышит звонка.
   Тот же результат последовал и в три часа. Мобильник не отвечал. Может, она сильно устала и уснула в кампусе. Всё равно у меня появились сомнения.
   Наконец, уже в шесть вечера, я дозвонился до неё. Она говорила со мной сонным голосом, или даже уставшим. Я сообщил ей приятную новость, но не упомянул имя человека, вернувшего мне руку в обмен на душу.
   - Я тебя поздравляю, Джейк, - ответила она. - Как ты?
   - Отлично, мисс Кокс, - ответил я, подражая голосом Макмерфи. - Просто класс.
   Синтия засмеялась в трубку, но смех был каким-то сухим, отчего мне захотелось задать вопрос, что с ней не так, но решил промолчать.
   - Что планируешь делать на пропущенный год учёбы?
   - У меня много идей. Например поехать с группой в Москву и дать трибьют-концерт. Затем дождаться тебя на Рождество и провести вместе все каникулы в Элмсвуде.
   - Вы правда едете в Россию? - удивилась она.
   - Да. Билли всё организовал. К тому времени мне исполнится восемнадцать, а значит, я смогу путешествовать самостоятельно. - Немного помолчав, я добавил: - Я скучаю по тебе.
   - И я по тебе, Джейки-бой.
   Я улыбнулся. Джейки-бой меня называли лишь только друзья из группы, так как я был их младше на один-три года. Но от Синтии я услышал это прозвище впервые. Обычно она звала меня Джейки-Дев.
   - Знаешь, как меня друг один называл?
   - Как?
   - Джейки-Попрыгун. Помнишь песню? - тут я старался спеть, как Мик Джаггер: - "Я Джейки-Попрыгун и это класс-класс-класс!.."
   Я снова услышал смех. И снова будто уставший. Меня так и тянуло спросить, что же с ней не так? Даже пару раз открывал рот, но потом закрывал.
   - Обычно я люблю поболтать с тобой, Джейк, но сейчас мне нужно готовиться. Завтра опрос по социологии. Я позвоню тебе. А может, если вырвусь на выходные, увижу тебя.
   Теперь понятно. Я не вовремя позвонил. Она в это время занималась.
   - Я наверное, отвлёк тебя, Син?
   - Нет. Я рада, что ты позвонил, но... сам понимаешь...
   Я всё понимал и просто проговорил менским акцентом "ага-а", отчего снова вызвал смех у девушки, с которой я планировал связать совместную жизнь. Пусть даже и позже.
   - Люблю тебя, Синтия.
   - И я тебя люблю, Джейки-Попрыгун.
   Мы распрощались.
   Я отложил айфон на стол и уставился на компьютер. Страница на "Фейсбуке" была открыта. Я написал Дину (он был в курсе насчёт инцедента и моей руки), потом поиграл в "Sacred" и после выключил компьютер. Лёжа в кровати я пытался погрузиться в чтение романа Селлинджера, но тщетно. Какое-то беспокойство было насчёт Синтии. Не знаю, у меня терзались мутные сомнения.
   Лёжа в кровати я услышал, как в моей голове заиграла песня "Love in Vain", особенно последняя строчка третьего куплета: "Синий свет был для неё... А вот красный был для меня". Меня передёрнуло. Я старался отогнать эти мысли, говоря себе, что она просто устала и что завтра у неё опрос по социологии. И что завтра она позвонит.
   Но она не позвонила и не приехала на выходные.
  
  
   Через два дня после разговора с Синтией, я открыл страницу "Фейсбука", а потом, убедившись, что сообщения от девушки, которой я так дорожу, нет, открыл сайт "Уэмбертон-ньюс". Программа ТВ меня мало интересовала, знаменитости, которые рассказывали про свои роли, были скучны. Но когда я увидел небольшой некролог с заголовком "ВОРИШКА ИЗ ОРОНО ЗАДУШИЛСЯ КУСКОМ МЫЛА В СЪЁМНОЙ КОМНАТЕ", у меня перехватило дыхание.
   Я увеличил статью и прочитал. Воришка из Ороно, известный как Роберт Джейд, обвиняющийся в убийствах и мелких кражах, совершил самоубийство, оставив в кармане записку с двумя предложениями: "Простите за убийство Ральфа Кейна и других. Я расскаиваюсь перед вами своей смертью". После этого, он взял кусок мыла и затолкал себе в рот.
   Из статьи следовало, что Джейд подавился куском мыла через две недели после того, как я подписал контракт. Я закрыл глаза. Открыл и почувствовал, как желудок мой скрутило. Я метнулся к раковине, и меня вырвало. Потом отключил компьютер и лёг в кровать.
   Даже если не знаешь его имени, он будет страдать. И ты прочтёшь заметку о том, как этот ублюдок сдох.
   Я её прочёл. Я его проклял.
   Я.
   И только я.
   Что же будет дальше? Я не знаю...
  

VI

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. НОВЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ. МОЯ НАРКОТИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ. СОЗНАНИЕ. ОБРАЗ ЛЮЦИУСА.

  
  
   Давайте возьмём пульт от DVD-плеера или от видика и нажмём на кнопку перемотки. Вы видите, как кадры вашего любимого фильма идут всё быстрее и быстрее. Нажмёте эту кнопку трижды, и перемотка пойдёт ещё быстрее.
   Моя жизнь после грёбаного подписания контракта с Люциусом Блэком шла своим чередом. Можно, конечно начать с того, у главного героя зажила рука и что он поступил в Университет Мэна и окончил его в двадцать два года (он с хорошим баллом вошёл в список лучших студентов). За эти годы произошло много вещей. Если вы хотите услышать, остановите перемотку и нажмите "Play".
   Мистер Джейкоб Девин Кейн, уже забыв о том, что он проклял убийцу своего брата, получил диплом английского языка и литературы, но учительствовать ему не получалось. К тому времени все школы Мэна были заняты. Единственное, что у него получалось, так это быть замещающим учителем у старщих учеников (это те ученики, которые решили учиться в школе, будучи взрослыми).
   В последний раз, через год после окончания университета, я работал замещающим учителем в Лисбон-Фоллз и уволился, так и не получив места в штате. Зато вернулся обратно в Уэмбертон, где меня ждали мои друзья. Они продолжали играть хэви-метал и всегда ждали меня.
   Билли Уэйн, который рассказал мне свою тайну, стал теперь женатым на своей принцессе. Стю расстался со Сьюзи Кью, но встречался теперь с другой, которая звалась Кристиной (он всегда пел эту песню, в исполнении его кумира). Марк продолжал встречаться со своей девушкой и жил гражданским браком, а Джек - после расставания - был холостяком. Я же, после всех переживаний и тоски по Синтии, не встречался ни с кем. Много трахаюсь. Особенно под кайфом.
   Следующий кадр "из затемнения" показывает, что группа "Snowballs" превратилась в "Headbreakers". Нашим последний выступлением, как трибьют-группой, был грандиозный концерт в Москве, где мы спели "Trainride in Russia", на русском языке, как Удо Диркшнайдер. Там ваш покорный слуга занялся любовью с одной москвичкой и забыл предохраниться. Затем, вернувшись в Уэмбертон, мы продолжали выступать в местных барах и стриптиз-клубах, где вертихвостки у шеста, под песню "Killed by Death" группы "Motorhead", показывали публике и нам свои силиконовые сиськи. А потом отчалили на выступления в другие города других штатов.
   После этих выступлений, у меня начались новые похождения. После того, как я нанюхался порошка в перерыве между выступлениями, девушка, которая решила поболтать со мной, взгромоздила меня на себя и повела в номер.
   Дальше всё расплывается.
  
  
   Пять лет спустя после подписания контракта с Люциусом Блэком, я приоткрыл глаза недалеко от города Джоди, штат Техас. Сквозь них лучи солнца ударили прямо в больную голову, угрожая спалить в огне мозг. Одиннадцать утра, и кровать мокрая от пота. Плюс похмелье. И нужно вколоть морфий.
   Где-то раздался громкий храп. Затем ещё один. Наконец я открыл глаза и почувствовал, как на руках спять две голые девушки. Слева от меня обнимала мою талию и прижималась ко мне. Справа от меня лежала спиной ко мне. С обеих была опущена простыня.
   Наконец я начал соображать, что было. Мы выступили в Далласе, а потом заехали в бар в Джоди, где я принял ферментразина (я купил его у одного парня в баре "Синяя птица" в Дерри, когда нам нужно было играть всю ночь напролёт) и меня развезло. Кто-то полез лапать двух девушек, которые сидели и разговаривали. Они не хотели говорить с пристающим и пытались отшить.
   - А если я отведу тебя в номер и трахну?
   После этого я не выдержал и, почувствовал себя героем Патрика Суэйзи из фильма "Дом у дороги", схватил приставучего мужчину за ворот и проговорил:
   - А если я отведу тебя на улицу и набью морду?
   Мужчина ответил мне ударом в живот. В ответ я врезал ему в нос. Двое парней вывели его на улицу и сказали, чтобы тот больше появлялся здесь. Эти девушки начали прижиматься ко мне. Одна из них отвела меня в туалет и раздвинула ноги. Я вежливо отказался, но согласился снять номер в мотеле "Блейз", где наша группа забронировала номера на сутки. Там всё и началось.
   Наконец я поднялся и пошёл в туалет. С девушек окончательно соскользнула простынь. После опорожениня мочевого пузыря, я, словно призрак, пошёл в ванную комнату и достал из пакета личной гигиены шприц и ампулу с морфием. Вскрыв её и наполнив шприц, я вколол себе нужную дозу в левое плечо и почувствовал облегчение. Головную боль от похмелья как рукой сняло.
   Вернувшись обратно в комнату, я увидел, что одна из девиц, которая лежала слева от меня, проснулась и улыбнулась. Соски её были твоёрдыми, как камень.
   - Ты уже проснулся? - спросила она.
   - Да... - я не мог вспомнить её имени. - Ты Джен?
   - Гвен, дорогой, - улыбнулась девушка.
   Иногда бурные ночи с наркотиками бывает такой поганой. Я даже забывал как кого зовут, кроме членов группы. "Headbreakers" во главе с Билли Уэйном тоже ещё спали. Но к вечеру нам предстояло уехать из Джоди.
   Я сел на край кровати и достал из лежавших на полу штанов пачку "Винстона" и закурил. Гвен, словно кошка, начал мурлычить и тереться об меня. Затем она опустила свою умелую руку на мой член и начала мастурбировать.
   - Жаль, что ты не надолго с нами, Джейк. А то бы ещё поиграли.
   Я затянулся сигаретой и почувствовал кайф. Затем встал и открыл форточку. Выбросив бычок на улицу, заметил, что мой "форд" уже перекрашенный в красно-чёрный цвет, стоял возле моего номера и смотрел на меня своими глазами-фарами.
   - Что-то не так?
   Я посмотрел на Гвен. Затем увидел, как вторая девушка, с которой тоже провёл ночь, просыпалась.
   - Всё нормально, - заверил я её и вернулся обратно в кровать. - Всё просто прекрасно.
   Морфий действовал. Даже в сексе он вызывал офигенный кайф. Секс и наркота - понятия совместимые...
  
  
   После Далласа мы отправились в Арнетт и выступили в небольшом стриптиз-клубе "Глори". Стриптизёрши танцевали под нашу музыку. Билли исполнил "The Jack" (концертный вариант группы AC/DC), а девушки выкоблучивались перед посетителями, словно в фильме "От заката до рассвета". Больше всего девушки танцевали стриптиз под песни группы "Motorhead", поэтому, когда Билл и Джек отправились выпить пива и покурить, Стюарт подошёл к микрофону и, настроив басуху и стойку, прохрипел дьявольским голосом.
   - Эта песня, одна из моих любимых, посвящается тем, кто носит имя Кристин.
   Марк отстучал такт и мы вступили. Я стучал ногой и играл рифф. Стю смотрел на публику, девиц и нас. Иногда он закрывал глаза, будто под кайфом. Под кайфом музыки, которую мы играли.
   - "Слышите, она идёт, её слышно за пять миль... Эта девочка еще так штучка, знаете, она может спровоцировать меня...Ах, конечно, она классная, она мой добрый друг... И я постоянно хочу ее ... Смотри, она идёт, она знает как надо двигаться!.. Ну, просто конфетка, так и тянется на носочках... Ох, вы не поверите, что у неё под юбкой... Мне это нравится, для меня это то, что надо!.."
   Мотая головой и выдавая риффы, я подошёл к микрофону и прокоричал:
   - "КРИСТИН!.."
   - "...Я схожу с ума, ты раскрепощаешь во мне животное... Обжигающая мамочка, я не лгу, так рад, что я поймал твой взгляд..."
   - "КРИСТИН!.."
   - "...Ты обнимаешь меня своими руками, моя кровь наэлектризована... Хватит тебе и сделаем это снова, как бы поступила плохая девочка..."
   Дальше последовал второй куплет. Девицы шевелили бёдрами, а публика нам (и стриптизёршам) аплодировала и свистела. Одна из девиц запрыгнула к нам на сцену и начала отплясывать, тряся своей роскошной грудью. Стю продолжал петь:
   - "Она двигается как гремучая змея, как лезвие бритвы... Бесподобная девчонка, она такая по натуре... Я бы промчался по всему миру, только чтобы встретится с этой девчонкой... Уверен, она любит ходить Тузом Пик..."
   Дальше снова последовал припев. Девица танцевала передо мной, а я выдавал риффы, какие только смог. Стю подошёл ко мне, и мы оба начали трясти головами, а девица продолжала танцевать. Публика завелась ещё сильнее.
   Мы снова исполнили припев. А потом после припева, выдав соло, трижды пропел "Кристин!..", а Стю, зажмурившись, пропел последнюю строки:
   - "...Я просто хочу трахнуть ее!.. Она моя девчонка!.."
   Марки, отстучав свои партии, начал бить по тарелкам, пока звуки наших гитар не исчезли. Стю, ухватив за задницу девицу, поцеловал её взасос, что вызвало ещё больше восторга и аплодисментов. Я даже заметил, как она просунула ему в рот свой язык, а его рука сжала её голую ягодицу. Когда она оторвалась, Стю, всё ещё улыбаясь, подошёл к микрофону.
   - Спасибо, - проговорил он.
   Он ударил несколько раз по струнам, а я отпил воды и настраивал свою гитару.
   - Знаете, меня обидела одна девушка из-за того, что не пришла на концерт в Центре культуры, хотя и божилась, что придёт по-любому. С этого момента я перестал ей верить. А после узнал, что она меня решила бросить. А ведь божилась, что женится на меня. Верно, Джейк?
   - Да, верно, - проговорил я в микрофон. - Стю мне рассказывал. Говорит, мол, по-любому, точно, а сама потом, прости я не смогу. И так почти месяц, когда у нас концерты были. Может, она потом перестанет на словах быть героиней, а на деле, как думаешь, Стю?
   - Может быть, - смеётся Стю. - Посвятим ей следующую песню?
   - Не только ей, но и тем, кто не верят своей половине на слово. Начинай, а мы подстроимся.
   Стю начал играть бассовые партии, а после этого вступил Марки, а потом я. Это была медленная композиция "Motorhead". Та стриптизёрша слезла со сцены и удалилась. К нам присоединились ещё трое.
   - "Не разговаривай со мной, я не верю твоему слову... Не пытайся сделать так, чтобы мне было лучше... "
   Я ходил по сцене и подыгрывал Стю. Дальше концерт только разожёгся. И мне пришлось снова принимать колёса.
  
  
   Следующей нашей остановкой стал город Боулдер, штат Колорадо. Там я во всю принимал наркотики, что вызвало недовольство у Билла, хотя сам он тоже сидел на анфетаминах. Тогда, на одном из концертов я и потерял сознание. Слава Богу, это произошло на перерыве, а не во время выступления.
   Произошло это именно в "Хард-Рок кафе", куда нас пригласили после оглушительного успеха в Бостоне. Мы с радостью откликнулись и сразу же поехали в Колорадо. Заселились в отеле "Стенли", расположенном на горном перевале. Именно в этом отеле мастер Кинг написал офигенный бестселлер о призраках. Я, кстати побывал в номере 217, в надежде, что увижу разлогающийся труп женщины в ванной комнате. Но её я там не увидел, зато получил ключи от этого номера и заселился.
   После небольшого сна и пары крошечных доз дури, которые я вдохнул через пятидолларовую бумажу, мы поехали в Боулдер. К вечеру мы уже готовились выступить перед публикой, но неожиданно у меня появился жар. Голова горела, словно печь. В ушах тонко и противно звенело. Я уже подумал, что у меня взорвётся мозг.
   - Ты в порядке, Джейк? - спросил Стю, когда увидел меня в плохом состоянии.
   - Я нормально, - пытался ответить честно, но наш басист видел, что это ложь.
   - Ты похож на отбивную из дерьма.
   Я пытался засмеяться, но резкая боль в голове не дала мне этого сделать. На ум пришла только одна мысль - морфий. Шприц хранился в чехле, там же, где и ампулы. Я пошёл в гримёрку, наполнил нужной дозой шприц и быстро вколол морфий в левое плечо. Понимаю, вы подумаете, что похож на того доктора из повести Булгакова, но морфий действительно решал всё.
   Если мы отыграем этот концерт, мы вернёмся в Уэмбертон, и я начну лечение.
   Эту фразу я повторял себе всё время, глядя на себя в зеркало. Моё отражение показало, что я сильно исхудал. Лицо перестало быть моим. Это было лицо наркомана. Надо с этим завязывать.
   Когда я вернулся обратно к сцене, мне стало легче. Жар спал, боли в голове прекратились. Я взял "Gibson" и надел его на плечо. Петь теперь будет Билл, так как у Стю стал слишком хриплый голос. Когда Билл отправится на перерыв, Джек развлекёт публику своими партиями. Я уже не пел на публике после окончания школы. Мы хеви-металл, а не панк, и мы придерживались этого стиля.
   Всё это я помню хорошо, но то, что происходило со мной - помню ещё лучше. Именно тогда я снова увидел своего спасителя (или назовите его Дьявол), но не в "Хард-рок кафе".
  
  
   Приняв амфетамин, мы вышли на сцену под бурные аплодисменты и свисты. Первой песней был "Riff Raff". Меня осветили прожекторами, когда я играл вступление и тряс головой, подобно Ангусу Янгу. Я чувствовал, как мои длинные волосы лезли в глаза, но я продолжал играть не сбиваясь.
   Как только ударили тарелки ударной установки Марка, я спрыгнул с усилителя и начал бегать по сцене, играя риффы и ритм. Билли Уэйн трясся сам, держась за микрофонную стойку. Затем он начал петь, как только мы проиграли проигрыш, а басс и ударные аккомпанировали ему.
   - "Ты видишь это по телеку каждый день... Слышишь об этом по радио... Не влажно, но уж точно жарко... В этой Мексике... Полиция пытается внушить мне... И это начало конца!.. Говорят, что это сломает мою жизнь... Поздно ребята!.."
   Как ошпаренный я прыгнул и пробежался по сцене, чувствуя, как дурь и морфий сносит мне башню.
   - "Отбросы общества!.. А им все смешно!.. Отбросы общества!.. Давай, лопни от смеха!.."
   После припева мне предстояло сыграть соло. Тогда прожекторы осветили меня, но не видели, каким я был. А я тогда был больше, чем безбашенный. Дурь и тяжёлый рок пробили во мне кайф. Я наслаждался им. Я играл соло, а Джек не успевал подстроиться. Марк бил по барабанам, словно Фил Радд или Микки Ди (не знаю, кто вам больше нравится). На втором куплете я вызвал у всех бурю аплодисментов. Те, кто пришли просто посидеть, забыли об этом. Они наслаждались шоу. Они, как и мы, кайфовали.
   - "Я из тех парней, которые предпочитают помалкивать... Но ты не напрягай меня!.. Стоит мне подняться, как кто-то уже пытается меня пнуть... Унизить меня... Я никогда ни в кого не стреляю... Даже не ношу с собой пистолет!.. Не нарушаю закон... Я просто дурачусь!.."
   Снова последовал припев. Я выкобенивался, как мог, но на последней ноте, я упал и спародировал спазм Ангуса Янга. После этого, прыгнув, мы закончили песню. Что творилось со зрителями. Даже три девушки, сидевшие за одним столиком, смеялись и не отрывали взгляда. Если честно, то у меня тогда возникло желание одну из них трахнуть. Весь все бабы кидаются на рок-музыкантов. Вспомните Лемми, битлов, Стоунз или Джима Моррисона.
   Я подошёл к Биллу и сказал ему на ухо, перекрикивая гул и просьбы сыграть ещё зрителей, чтобы тот спел "Shot of Love" и посвятил тем бабам, которые не отрывали от нас взгляда.
   - Джейк, наш гитарист и мой друг, обратился ко мне с просьбой для трёх присутствующих дам. Они сидят недалеко от нас и наслаждаются нашей музыкой. Она, конечно, не наша, но мы её играем. - В кафе оценили шутку и рассмеялись. - Итак, для этих трёх дам прозвучит композиция наших автралийских друзей.
   Эти три дамы завизжали от восторга, когда Марк отбил ритм, а мы вступили.
   - "Давай прямо сейчас...", - пропел Билл в микрофон. - "Давай, давай же, да, оу!.."
   Тут мы вступили. На равне с Джеком, мы заграли наши партии, а Стю оставался в тени, словно Йен Хилл из "Judas Priest". Билл стал посередине меня и Джека и начал расскачиваться в такт музыки. Затем, когда настала пора петь, он вышел вперёд и держал микрофон у рта. Каждая пропетая строка сопровождалась нашим проигрышем:
   - "Давай, милая, прокатись со мной!.. Отведаем двойную порцию экстаза... Вот только выпью чарку воды... И мы будем кувыркаться до восхода солнца!.."
   Стю подошёл к микрофону. Джек продолжал играть ритм и расскачиваться. Билл схватил меня за шею и поднёс микрофон к моему рту. Вместе с ним я пропел, глядя на цыпочек, особенно на рыженкую, напоминавшую мне мою первую любовь:
   - "И я предупреждаю тебя... Это лучший глоток в твоей жизни!.. И я предупреждаю тебя... Это лучший глоток в твоей жизни!.. Глоток любви... Глоток любви..."
   Девочки игриво поморгали и помахали нам, а Билл начал смотреть на посетителей и продолжил петь (только вместо "Rock you", пропел "Fuck you", но никто этого не заметил). Теперь каждая пропетая им строчка сопровождалась партиям соло, исполненных мной.
   - "Буду трахать тебя, малышка, пока с тебя не польётся пот... Гарантирую дать тебе то, что тебе нужно!.. Давай же, милая, всласть насладимся друг другом... Будем зажигать, пока не разгорится огонь!.."
   - "И я предупреждаю тебя..." - пропели мы со Стю в один микрофон. - "Это лучший глоток в твоей жизни!.. И я предупреждаю тебя... Это лучший глоток в твоей жизни!.. Глоток любви... Глоток любви..."
   Когда Билл пропел во весь голос "Глоток любви!..", я начал играть соло на его высказывания. Уже заметил, как рыженькая, похожая на мою первую любовь, осталась в одной майке "Iron Maiden". Это мне напомнило тот концерт, когда я увидел девушку в одном лифчике, сидевшую на парне.
   На высказывания Билла "...Я заставлю тебя умолять... О Да, да, да, да, да... Отлично, у-ху, милая... О, милая...", я мотал головой и выдавал соляки, вызывая бурю аплодисментов у публики и визгов у девочек.
   После припева, я не стал подпевать про глоток любви, а лишь шевелил губами и выдавал риффы. На последней строчке, Билл поднял микрофон вверх и пропел:
   - "Давай же, подари мне этот глоток любви!.."
   После этой песни мне снова стало плохо. Началась ломка, поднялась температура. Снова начала болеть голова. Я старался не обращать на это внимания, но после "Better By You, Better Than Me" группы "Judas Priest", уже начинал терять сознание. Я даже попил воды и выплеснул часть на себя. После песни "Diamonds and Rust", мы отправились на перерыв.
   Не знаю, сколько я прошёл от сцены до гримёрки, но шёл я очень медленно и отстал от друзей на расстоянии пяти человек, как вдруг перед глазами у меня всё помутилось. Ноги начало подкашивать. Тело горело. Тут я уже действительно потерял сознание.
  
  
   Открыв глаза я увидел, что нахожусь в какой-то белой комнате без стен, окон и потолка. Чувствуя себя Нео в "Матрице", я подумал, что нахожусь в загрузочной программе, но это не так. Никого не было. Я один. Но чьё-то присутствие ощущалось, и от этого у меня на загривке проступил пот.
   Я думал о том, где я нахожусь, когда кто-то похлопал меня по плечу, и чуть не вскрикнул. Но наверняка подпрыгнул, потому что человек, которому я отдал свою душу ради того, чтобы моя правая рука снова начала функционировать уважительно остступил на шаг, опираясь на трость. Теперь он напоминал мне Человека с жёлтой карточкой, как в моём любимом романе Стивена Кинга о путешествии во времени.
   - Привет, Джейкоб. Удивлён?
   - Что вы тут делаете? - спросил я. - Что это за место?
   Люциус Нейтас Блэк улыбнулся мне, показывая свои острые акульи зубы. Теперь его лицо изменилось, словно он словил инсульт, а волосы из чёрных превратились серые и патлами свисали с его лба. Шляпа была мятой, будто её достали из коровье задницы.
   - Всё хорошо, Джейкоб. Я просто зашёл в твоё сознание.
   - Что?
   Он засмеялся и я видел, как его правая часть лица оставалась неизменной.
   - Как твои родные? С ними всё в порядке? Или ты хочешь ещё одну жертву?
   - Мы редко видимся. Донна вышла замуж за автомеханика. У них трое детей - два мальчика и девочка. Отец умер два года назад от хронической ишемии. Мать теперь живёт одна. Мы переговариваемся с ней по "Скайпу".
   - Очень жаль твоего папу, Джейкоб. Но ты выглядишь отлично. Не считая того, что ты взялся за наркотики.
   - Грешен, - признался я. - Так зачем вы проникли в моё сознание? Этот жар и обморок был вызван тем, чтобы я встретился с вами?
   - Мне нужно поговорить с тобой, Джейки. Ступай за мной.
   Он повёл меня по белому полу. Белый фон начал меняться, словно заставка в компьютере. Пол теперь стал словно шахматной доской. Я невольно задался вопросом, где я теперь нахожусь, всё ещё в своём сознании.
   Люциус взял какой-то камешек, сжал его в кулак, и через секунду, разжав пальцы, получил ключ, похожий на тот, что открывает сундук сокровищ, как в романе Роберта Льюиса Стивенсона. Мы встали у какой-то хромированной двери.
   - У меня для тебя есть предложение куда выгодное, кроме как подпись контракта, Джейкоб, - начал Люциус, не открывая двери. - И я думаю, ты согласишься. И если согласишься, то ты получишь ключ от всех дверей.
   Я уже собирался спросить, что за предложение, как Люциус вставил ключ в замочную скважину и повернул. Дверь со скрипом открылась. За ней виднелась круглая комната. На изогнутых полках стояли книги с чёрным переплётом. Задняя стена была с решётками, и за ним раскинулись бескрайние просторы голых деревьев и бесконечной реки.
   Недалеко от полок с книгами стоял стол. Опираясь на трость, Люциус сел за покрытый золотом и красной краской стул и показал рукой на свободное место. Я присел, чувствуя, как ноги онемели. Во рту образовался комок, который я с трудом проглотил, а в желудке начало вибрировать. "Я под кайфом, - подумал тогда я. - Сейчас выйду из него и окажусь снова на сцене в "Хард-рок кафе" в Болдере, Колорадо".
   - Тебя наверняка мучает жажда, - улыбнулся левой частью лица Люциус. - Чашу вина? Белое, красное? Вино какой страны ты предпочитаешь в это время дня?
   У меня не было слов. Люциус процитировал слова Воланда, предложив мне вино. Что дальше он предложит? Кости? Домино, карты?
   - Что-то не так, Джейкоб? - выпучив глаза, спросил он и щёлкнул пальцами.
   На столе появились два грааля, наполненные красным вином. Люциус взял свой и пригубил немного, смачно чмокнув губами.
   - Прекрасное. Попробуй.
   Я из вежливости пригубил вина. Вкуса я не ощутил. Будто выпил воду из-под крана.
   - Сдаётся мне мозги у тебя на алкоголь слабые, - заключил Дьявол. - Тогда тебе нужно попить чайку или газировочки.
   Он ехидно засмеялся и его смех эхом отдался по всей комнате, словно призраки. Я вздрагивал с каждой секундой. Затем я почувствовал, как грааль с моей руки исчез и повернулся к человеку, которому я продал душу.
   - Итак, я насчёт предложения. Причина, по которой я залез в твоё сознание, Джейкоб, заключается в том, что я хочу тебя нанять.
   - Ты хочешь - что?
   - Ты меня слышал, Джейкоб. У меня скоро сил останется мало. А увидев тебя тогда, когда тебе исполнилось четырнадцать, я понял, что ты тот, кто мне нужен.
   У меня отвисла челюсть. На службе у Дьявола? Это уже перебор.
   Люциус поднял трость вверх и показал своё истинное лицо. Разлагающаяся кожа, щёки втянутые, показывая большие скулы. Вместо глаз были только две чёрные дыры. Его губы отображали полоску, покрытую морщинами. Серые волосы стали длинее, а на лысине уже виднелись какие-то красные пятна, похожие на псориаз.
   - Так я выгляжу сейчас, Джейк, - проговорил Люциус, уже хриплым голосом. Затемо опустив трость обратно, лицо его стало таким же, каким и было. - А так ты выдишь меня.
   Сначала я не мог вымолвить ни слова, настолько был ошарашен.
   - У меня мало сил, Джейкоб. Я не знаю, сколько ты зарабатываешь на музыке, но, уверяю тебя, ты будешь богаче самого Рокфеллера. Что скажешь, Джейк?
   - Ты хочешь, чтобы я занял твоё место?
   Он кивнул, улыбаясь левой частью лица.
   Я поднялся и протянул руку.
   - Было приятно с тобой повидаться, Люциус. Береги себя и будь осторожен, когда забираешь души ради выгоды.
   Он встал, но руки не протянул.
   - Ты меня разочаровал. И, признаюсь, разозлил. Я думал, что ты умный, а ты, оказывается, жалкий кусок дерьма. Я дал тебе то, чего ты хотел.
   - Но забрал душу гитариста. Контракт у тебя? Думаю, да. И расторгнуть его никак не удастся, я в этом уверен.
   - Ты забываешься, сынок.
   Я показал ему средний палец.
   - Вали на хрен из моей головы и дай мне очнуться!
   Я повернулся к нему спиной и направился к входной двери. Лоциус стоял всё на том же месте, опираясь на трость, и когда я собрался переступить порог, он крикнул мне вслед. Его слова, будто отдалённые на какое-то расстояние, дагнали меня:
   - Мы ещё не закончили, Джейкоб Девин Кейн! Обещаю тебе это! Ты ещё попомнишь мои слова!
   Я переступил порог и...
  
  
   Чьи-то руки били меня по щекам. Сквозь ватрную пелену доносились до меня слова: "...в порядке? Джейк, очнись!". Это был голос Билла. Другой голос говорил: "...пульс. Надо проверить пульс..."
   Я, походу, ответил им что-то неразборчивое, когда открыл глаза.
   - Есть контакт. - Голос принадлежал Джеку. - Он приходит в себя.
   Я снова провалился в небытие, повторяя фразу: "Вали на хрен из моей головы!..", а потом туман вокруг меня рассеился, и я расслышал Марка:
   - Очухался?
   - Да вроде бы, - сказал я, пытаясь сесть.
   Когда я попытался это сделать, я понял, что жар спал окончательно и голова перестала болеть. Амфетамин и морфий больше мне не потребуется. Во всяком случае, я на это надеялся.
   - Ну ты и напугал нас, Джейки-бой, - проговорил Стю. - Пивка хочешь?
   Я кивнул. Он протянул мне бутылку "Миллера", и я сделал три больших глотка.
   - Что с тобой было? - обеспокоенно спросил Билл. - Наркота?
   - Не знаю. Стало худо перед перерывом, что играть больше не было сил. Была одна мысль - нюхнуть порошка.
   - Тебе нужно кончать с этим делом, друг. Думаю, это до добра не доведёт. Теперь тебе лучше? Может, дать тебе виски? Оно помогает.
   Я покачал головой.
   - Лучше сигарету.
   Джек протянул мне недокуренную, и я докурил её за три затяжки. Теперь действительно стало легче.
   - Ты, правда в порядке? - настойчиво спросил Стю.
   - Вполне. Да, теперь всё окей. Пойдём играть.
   Они согласно кивнули.
   Мы нова вышли на сцену и проиграли порядка десяти песен. И рыжая девушка (её звали, как оказалось, Сейди Макнилон), поехала со мной в "Стенли" и занялась сексом в номере 217.
   Никакая наркота мне потом не понадобилась.
  

VII

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ. КОНЦЕРТ "ПАМЯТИ ЛЕММИ КИЛМИСТЕРА". СМЕРТЬ ЗА ДУШУ. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА. ПОЦЕЛУЙ ВЕЧЕРОМ ПОД ПРОЛИВНЫМ ДОЖДЁМ.

  
  
   На протяжении следующих полгода, когда вернулся домой, я подал заявление на работу штатным учителем в УОСШ в Строуберри, и получил отказ, так как должность занята. Конечно мне хотелось уехать из Уэмбертона и перебраться в Джоди. Там бы и нашёл работу школьного учителя и рычал бы за львов Денхолма. Но домашний очаг манил меня.
   Я вернулся домой 14 ноября 2015 года. Десять дней назад мне исполнилось 23, а чувствовал себя я, как семнадцатилетний пацан с россыпью прыщей. За эти полгода я успел прибавить в весе и напрочь отказался от дури, морфия и амфетаминов. А если не отказывался, то в крайне малых дозах принимал колёса и запивал "Ред Буллом", дабы подстегнуть себя.
   Люциус Блэк больше не появлялся. Не знаю, строил ли он какой-нибудь план мести, или он ищет возможность меня вернуть, мне это было до фонаря. Даже после того секса с Сейди в отеле "Стенли", Люциус просто испарился. Больше не ощущалось его присутствие. Я выкинул его из головы вместе со своими "припасами".
   Между тем группа успела выступить в Лос-Анджелесе и встретиться с Лемми Килмистером, кумиром Стю. Мы попросили его спеть с нами, он спел. Он был дружелюбен, очень любил выпить и сыграть в однорукого бандита. Но его лицо и тело начисто изменилось. Он постоянно худел, но это не мешало ему выступать. В этом году альбом "Bad Magic" занял второе место в чарте "Hard Rock Albums" журнала "Биллборд". Это было так приятно, встретить знаменитость. А ещё приятнее получить от него автограф.
   К тому времени Люциус Нейтас Блэк исчез из поля зрения окончательно.
  
  
   Я приехал на своём раритетном "форде" к дому на Арнольд-лэйн, 34б и остановил машину возле крыльца. "Плимут-фьюри" 58 года никуда не делся. Моя мама пользовалась им после того, как "черроки" пришлось продать. Я показал ей, как им пользоваться.
   Остановившись, я посмотрел на себя в зеркало заднего вида и улыбнулся себе. Дорогой Уэмбертон, я вернулся.
   Сняв солнцезащитные очки, я подумал, что мне нужно выйти из машины и подойти к дому, который очень сильно изменился за моё отсутствие. Прошло пять лет, как я покинул школу и ещё полгода, когда я вернулся с гастролей. Но про наркотики и трахания с девушками я не хотел рассказывать. Особенно, что произошло в Болдере.
   Я вышел из машины и подошёл к двери. Сердце бешенно колотилось. Я давно не видел маму, да и созванивался по Скайпу крайне редко. Чесно говоря, я был сам не свой. Чувствовал себя самозванцем в собственной шкуре.
   Наконец я нажал на звонок и пригладил на висках волосы. Щёлкнули два замка и дверь открылась. На пороге стояла мама. Со временем смерти моего папы она изменилась. В её каштановых волосах начал пробираться седина. Несколько морщин появилось на губах и глазах. Судя по кругам она плохо спала.
   - Привет, ма, - сказал я с ирландским акцентом.
   - Привет, Джейк, - сказала она и, переступив порог, обхватила мою шею.
   Я обнял её крепко и погладил по спине. Как же я скучал по ней. На миг я понял, что сейчас заплачу, и уж во всяком случае, она-то заплачет точно. Это был Трогательный Момент. Когда она отстранилась, высвободившись из объятий, глаза её были сухими.
   - Пошли, Джейк, приготовлю тебе завтрак. Ты ехал на машине всю ночь?
   - Да, - ответил я, хотя в Нью-Гемпшире мы с группой остановились на ночлег в дешёвом мотеле, а усталость была.
   - Ну что ж, пошли.
   Я вошёл в дом, чувствуя, что вернулся в своё тело. В этот день мне вспомнилась Донна. Тогда я и начал думать о моей сестре, которая жила теперь в том доме, где жил дедушка Том, да упокой, Господи, его душу. Думал о девочке Зельде, которая протягивала пухленькие ручки и плакала, когда я уезжал обратно в Ороно. Ей тогда был всего один годик, и она хотела, чтобы я остался. Мне кажется, вот так и знаешь, что ты действительно дома, и не важно, как далеко ты уезжал или как долго отсутствовал.
   Дом, как говорил Стивен Кинг - это то место, где тебе рады. И я готов подписаться под каждым его словом.
  
  
   После завтрака я начал стряхивать пепел сигареты "Винстон" в пепельницу и попивать чёрный крепкий кофе. Мама не одобряла моей привычки, но после смерти отца, когда ей стало плохо и одиноко, она решила закурить сама. Ирландцы полны печали.
   - Ты вернулся, - сказала мама. - Что привело тебя сюда?
   - Дом. - Затем снова перешёл на ирландский акцент. - Блудный сын вернулся.
   Мама не улыбнулась.
   - Это шутка, ма.
   - Всё тот же Джейк. - Мать взяла с моей пачки сигарету и закурила.
   Я затянулся сигаретой и выпустил дым в потолок.
   - Извини, - сказал я. - Как тебе жилось, ма?
   - Не так плохо. Честно говоря одной было одиноко. Донна приезжала на выходные, оставляя со мной её детей.
   - Серьёзно?
   Она кивнула, затянувшись с наслаждением сигаретой.
   - Спрашивала про тебя. Я ей сказала, что ты с группой в Лос-Анджелесе. Оттуда ты мне звонил по этому... как его...
   - Скайпу.
   - Точно.
   - И как она?
   - Снимается. Играет в театре. Муж голодный, дети сопливые.
   Я улыбнулся и, отпив кофе, подумал, что нужно приехать к сестре. Зельда будет рада мне, я уверен.
   - Ну а как насчёт тебя, Джейк?
   - Что?
   - Есть девушка?
   - Их много. Особенно когда мы играем, каждая лезет, чтобы засосать наши губы.
   Я надеялся рассмешить её, но безрезультатно. Джейкоб Девин Кейн, который мог рассмешить любого человека, включая свою мать, пропал. Теперь его место занял Джейкоб Девин Кейн, который никак не может найти работу, но продолжает играть в группе, которая приносила, хоть и малый, но доход.
   - Говорят, что холостяки живут прекрасно, - сказал вдруг мама грустным голосом. - Но это не так. Ты просто не выбрал ту, ради которой готов на всё.
   Я фыркнул.
   - Помнишь, как ты сох по одной шотландочке?
   - Перестань, - попросил её я, чувствуя, как шрам на сердце вскрывается. - Это было шесть лет назад. Не знаю, что с ней теперь, счастлива или нет, замужем или нет. Мне всё равно.
   Мама встала и взяла тарелки и чашки. Она начала мыть посуду, а я облокотился на спинке стула, чуствуя, как кофе помогает бодрствовать.
   - Всё тот же Джейк. Весь в своего отца.
   - Не начинай мам. - Я встал.
   Тут она повернулась ко мне.
   - Тебе нужна работа, а не игра по кабакам среди пьяниц и проституток, Джейк. И тебе нужно жениться!
   - Прошу, не надо. - Затем добавил слова, сказанные Лемми Килмистером. - Никогда не встречал такую девушку, после которой расхотелось бы смотреть на остальных. Если бы встретил -- точно женился.
   - Ты несёшь чушь сейчас, Джейк! - она отвернулась от меня.
   Я подошёл к матери и, повернув её к себе лицом, обнял. Она ответила мне на объятия и заплакала. Я попытался погладить её, чувствуя, как её горячие слёзы мочат мою майку AC/DC (на этот раз с рисунком статуи Ангуса Янга), а её тело начало содрогаться.
   - Прости, Джейк, прости. Просто я так тоскую по твоему отцу. Понимаешь, через месяц два года как его не стало.
   Я всё понимал. Матери уже никогда не светит быть снова счастливой. С моим отцом она родила трёх детей, прожила счастливую жизнь, вырастив их. Я никогда не слышал, чтобы они ругались, если только по пустякам. И почему Господь забирает самых хороших людей?
   Вопрос: Смерть, где твоё жало?
   Ответ: Да везде, мать твою, везде!
   - Я так скучал по тебе, ма.
   Она прижалась ко мне. Я закрыл глаза, обнимая свою мать, словно девушку. Наконец она отстранилась от моих объятий и посмотрела на моё лицо. Затем взяла меня за щёки потянулась, чтобы поцеловать.
   - Я тоже, Джейк. Я тоже.
   Она отошла к столу и начала его натирать влажной тряпкой. Я ещё некоторое время стоял, пялившись в одну точку, вспомнив своего брата Ральфи. Перед тем, как уехать обратно в Ороно, он сказал мне, что Донна заботливая, он - зануда, а я - талантливый. Он попал в самую точку.
   - Скажи, ма, сильно ли Уэмбертон изменился?
   Мама посмотрела на меня.
   - Он не сильно изменился за твоё отсутствие. Гринфилд обустраивается, пустили новые маршруты, построили много торговых центров.
   - А кинотеатр "Октобер" остался?
   - Да, - ответила она. - Но я не знаю, что сейчас там идёт.
   - Не важно. Я хочу прокатиться по городу и посмотреть, как он изменился. Может, посещу кинотеатр. Я там сто лет не был.
   Ближе к вечеру я поехал сразу в кинотеатр, но ничего интересного не увидел. Зато сделал заказ билета на седьмой эпизод "Звёздных войн". После этого включил радио, нашёл Judas Priest и, прибавив громкости, поехал по Андепендент-вэй, подпевая Богу Металла.
  
  
   Уэмбертон сильно изменился. В восточном городе решили сделать из пустыря новый район, который назвали "Маяк Уэмбертона", а аэропорт "Уэмбертон 1" закрыли и теперь эту часть города назвали "Уэмбертон-сити". Меня не интересовал конец города. Меня интересовал восточный город, где жил мой дед, а теперь Донна Виннифред Долнат с мужем и тремя детьми.
   Остановив "форд" у крыльца, я посмотрел на дом, который сильно изменился после смерти дедушки Тома. Затем, выйдя из машины, пошёл к двери и постучал.
   На мгновение мне показалось, будто я перенёсся во времени в те годы, когда мой возраст выражался одной цифрой. Но потом эта цифра превратилась в число 14. Это произошло, когда дверь открыла моя сестра. Сначала я не узнал её. Высокая стройная, подтянутая женщина с длинными темнорусыми волосами, завязанные в конский хвост. На носу были водружены очки прямоугольной оправы. Её лицо, украшавшее по щекам румянцем, озарилось улыбкой.
   - Джейкоб! - закричала она и бросилась в объятия, осыпав поцелуями. Я засмеялся и хлопнул её по спине. Затем на пороге возник её муж, обнял нас обоих, и мы неулюже заскокали по полу. Будто танцуя мицву.
   - Хватит, ребята! - сказал Джейсон, перестав подпрыгивать от радости. - Мы же все провалимся под крыльцо.
   Мы остановились не сразу. Донна не хотела отпускать меня, как и я её. И это было правильно. Это было нужно.
  
  
   Дети, увидев меня, налетели, как стая волков и залучили меня в объятия. Старший - Майк - ухватился за пояс и повис. Зельда, которой вот-вот стукнет шесть, застеснялась, не узнав меня. Расти - его звали Стивен - повис справа от меня. Я потрепал их по волосам, когда вошёл в дом.
   Донна подошла к Зельде и взяла её на руки. Затем подошла ко мне и, улыбнувшись, проговорила:
   - Зельда, помнишь дядю Джейка?
   Она застенчиво улыбнулась мне, а потом отвернулась.
   - Ты так выросла, детка. - Затем глянул на сестру. - Мамины глазки.
   - Это же наследственное, дурачок, - улыбнулась Донна.
   - Не называй меня дурачком, - пригрозил ей я. - А то как дам.
   Донна засмеялась. Я тоже. Я снова впал в четырнадцатилетие, когда моя сестра подарила мне первую гитару. Тогда она тоже назвала меня дурачком, когда я угадывал, что она подарит.
   - Повернись к дяде, Зельда.
   Она повернулась и протянула ко мне свои маленькие ручки. Мы с сестрой улыбнулись.
   - Если вдруг она издаст дикий крик, отдашь обратно. Она давно тебя не видела, поэтому...
   Я взял девочку, готовый при первом же вопле сразу вернуть обратно. Но она не заплакала. Зельда посмотрела на меня, протянула ручку и потянула за волосы. А потом засмеялась.
   - Привет, дядя Джейк, - проговорила она.
   - Привет, золотце, - сказал я. - Для тебя я просто Джейк. Не нужно называть меня "дядей".
   Она засмеялась. Затем изумлённо огляделась, потом снова посмотрела на меня - я готов был поклясться, что глаза у неё мамины. Ирландские черты всегда видны.
   И снова засмеялась.
  
  
   Я остался у них на обед. Донна отменно готовила жареную картошку и бекон, который я осилил после куриного крем-супа. Затем мы перешли на небольшой десерт, составляющий из яблочного пирога и кофе.
   - Так ты, значит, вернулся? - спросила Донна.
   Я кивнул.
   - Выступили в Лос-Анджелесе, а потом отчалили обратно в Уэмбертон. Думал, вернусь и найду работу учителя, но во всех школах всё занято, а замещающим учителем работать мне не очень хотелось.
   - И как тебе город? - поинтересовался Джейсон.
   - Он изменился. Я даже заметил, что здесь строят райончик.
   - Так и есть. Лучше бы не строяли. Уничтожают такой вид.
   Я отпил кофе.
   - Когда женишься? - вдруг спросила сестра, отчего я чуть не подавился кофе.
   Что женщины умеют, так это задавать риторические вопросы.
   - Донна, такие вопросы не надо задавать, когда человек пьёт.
   - Ты до сих пор не нашёл ту, единственную?
   - Да и зачем она мне? Мне одному лучше.
   - Я помню, как ты сох по одной девушке. Помнишь, из-за которой ты убил её отчима?
   - Я его не убивал.
   - Ну да, ну да, - Донна сняла очки и протёрла их. - Её Синтия звали?
   Я молчал.
   - Она хорошенькая. Помню, мы с ней сдружились.
   - И почему вы пытаетесь вскрыть шрам? Что ты, что мама, спрашиваете про неё. Мы расстались. Прошло почти шесть лет. Ни звонков, ни приездов, ни эсэмэски. Из "Фейсбука" удалила свою страницу. Всё.
   Донна посмотрела на меня, когда я от неё отвернулся.
   - Я слышала, что она устроилась журналисткой, здесь, в Уэмбертоне. Она бросила колледж ради одного парня, с которым разошлась. А у вас всё было круто, верно?
   - Да, - подтвердил я, - круче не бывает.
   Она кивнула:
   - Первая любовь. С ней ничто не сравнится. Вы так хорошо танцевали свинг. Верно?
   - Да, - согласился я, думая об Элмсвуде, комнате 14, где у нас завязались романтические отношения и первый секс. И об обещании, которое я дал Донне, что не заделаю Синтии ребёнка. И о наших планах, которым не суждено было сбыться. - Да, именно так.
   Дети вбежали в нашу комнату. Майк налетел на меня и взял за руку. Зельда потянулась к Донне. Она взяла её на руки и подержала, пока моя племянница не потянулась ко мне.Кончилось тем, что она не слезала с моих рук большую часть дня, пока наконец не заснула. Увидев это, Джейсон освободил меня от бремени.
   - Я потрясена, - удивилась Донна, когда мы вдвоём вышли на крыльцо покурить. - Ей никто никогда так не нравился.
   - Я польщён, - признался я.
   Я действительно ей понравился. Единственная девочка, которая влюбилась в гитариста.
  
  
   Когда настало время прощаться, Зельда взяла меня за руку и отвела в детскую. Она показала мне гитару, которую подарила моя сестра на её четырёхлетие.
   - Сыграй что-нибудь, дядя Джейк, - попросила она. - Позялюйста!
   - Милая, мне действительно пора ехать.
   - Сыграй ей, - положила руку на моё плечо Донна. - А то она не угомониться.
   - Ты говорила, что у меня хреновый голос, - сказал я.
   - После того концерта на Хэллоуин я перестала об этом думать.
   Улыбнувшись, я кивнул племяннице и прошёлся по струнам. Зельда улыбнулась. Прокашлявшись, я решил исполнить битлов и вернуться в те времена, когда я разучивал классику рока. Наконец вспомнил одну и сыграл. Донна хлопала в ладоши. Зельда присоединилась к ней и улыбалась:
   - "Представь, что влюблён в тебя... Легко - как мне не знать?.. Сколько раз, что я влюблён в тебя... Мне уж приходилось представлять... Да, тебе хоть и смешно, только знаю - добьюсь я всё равно... Да - тебя добьюсь я всё равно... О, да, о, да..."
   Донна начала мне подпевать, а я переходил с аккорда на аккорд. Зельда улыбалась и мотала головой. Она станет биломанкой, как и я. Как и моя сестра.
   - "И день и ночь я о тебе не думать не могу... Вспоминая часто о тебе, от грусти, грусти, грусти я бегу... Ну, так знай же, о, подруга ты моя, что добьюсь я, и будешь ты со мной... Да, добьюсь, и будешь ты со мной, о, да, о, да..."
   Тут вступила моя сестра:
   - "Да, мне с каждым днём ясней - станешь думать обо мне...И смиришься ты, понять же то сумей... О, да..."
   Вдвоём мы повторили первый куплет. А когда закончили, Зельда хлопала в ладоши. Теперь уже настало время покинут этот дом. Малышка налетела на меня и обняла. Я обнял её, а когда вставал, племянница повисла на моей шее и зажала ногами мои бока. Я передал её обратно Донне, но малышка снова потянулась ко мне.
   - Нет, милая, - сказал я ей, целуя в невероятно гладкий лобик. - Мне пора ехать.
   Она понимала, но всё равно протянула ручки. Глаза точно такие же, как у меня, у моей мамы и у моей сестры. Только у покойного отца и убитого братишки были другого цвета глаза.
   - Уезжай быстрее, - посоветовала Донна, - а не то тебе придётся её удочерить.
   И я уехал, поцеловав сестру и племянницу, пожав руку Джейсону, Майку и Расти. Добрался на машине до Андепендент-вей и поехал в Гринфилд. Я продолжал думать о Зельде, которая попросила меня сыграть что-нибудь. О Зельде, которая не отпускала меня, когда мне нужно было ехать. О Зельде, которая уснула на моём плече. О её ирландских глазах.
   Но иногда я вспоминал кое-кого ещё. Ту, с которой я танцевал свинг на Виннерс-вее. Ту, с которой проводил времена в Элмсвуде. Ту, ради которой пожертвовал собой, спасая от сумасшедшего отчима. Ту, что оставила меня почти шесть лет назад.
   Донна говорила, что она работает журналисткой. Но не сказала, в какой газете. Мои мысли вернулись к Синтии. Как бы я не старался вымести их, они всё равно возвращались.
  
  
   В декабре пошёл сильный снегопад. К двадцатому числу ожидалась снежная буря, которая затронет часть Мэна и пойдёт до самой Канады. Она уже завалила Портленд четырёхфутовыми сугробами.
   Почти весь день я провёл дома в Гринфилде, рассылая в каждый городок Мэна своё резюме. Иногда смотрел клипы "Motorhead" и "AC/DC". "Rock or Bust" стал самым офигенным альбомом, даже когда Малькольма Янга заменили на его племянника, Стиви. Чувствовалась янговская игра.
   На следующий день я отправился в Силвермайн до того, как буря поглотит Уэмбертон. Там прикупил немного виски "Джек Дэниелс" и сигарет. После отправился домой.
   Дни шли своим чередом. Двадцать четвёртого декабря нашему другу Лемми Килмистеру исполнилось 70 лет. Мы всей группой отправили ему поздравление и запись "Overkill" в нашем исполнении. Двадцать восьмого декабря мы его потеряли. Это было для нас шоком, особенно для Стюарта.
   - Рак, - сказал Стю, чувствуя, как слёзы текут по его глазам. - Поэтому он так и худел.
   - Теперь "Motorhead" перестанет существовать, - сказал Билл. - Микки Ди это сказал.
   С помощью ноутбука Стю мы зашли в "Википедию" и прочли сообщение Микки Ди фанатам группы. Тут меня осенило.
   - Нам нужно сделать трибьют-концерт в память о Лемми, - предложил я. - Помнишь, что он тогда сказал в одном из последних интервью? Если он умрёт, не нужно его жалеть, плакать и хандрить. Нужно включить на полную громкость "Motorhead" и налить себе стакан виски. Именно этого он хотел. А теперь возьми себя в руки, Стю.
   - Джейк прав, - подтвердил Билл. - Нам нужно дать концерт в память о Лемми.
   Стю продолжал плакать. Я налил ему виски. Наш басист выпил и немного успокоился. Джек тоже попросил налить виски, как и Билл, и Марк. Мы помянули фронтмена, бас-гитариста и нашего друга, Йэна Фрейзера "Лемми" Килмистера.
   - Надо афиши, - успокоился Стю. - По всему городу.
   - Я владею некоторыми навыками украшения фото. Добавление надписей и всё такое. Надо лишь только найти печатный центр.
   - И зал, - добавил Марк. - ЦКИ подойдёт. Только нужны бабки, чтобы получить место.
   - Не беспокойся. Наш роуди всё устроит. Это будет наша память о нём. Нужны ещё слайды с его фото.
   - И нашими вместе с ним.
   Я вспомнил фотографию, где мы показали средние пальцы камере, а Лемми держал в губах сигарету и улыбался. Потом вспомнил, где я держал "козу" и выпучивал глаза, крича "РОК!", а Лемми обнял меня и показал палец.
   - Стю, нужны твои фотографии с ним. Ты всё время говорил, что встречался с ним.
   - Они будут, - сказал Стю. - Их у меня куча. Ещё есть пара идей. Моя Кристи очень хорошо поёт и играет на гитаре. Типичная рокерша. Поэтому я без ума от неё. Пригласим?
   Билл кивнул.
   - Она сможет исполнить "Please Don't Touch" в стиле "Motor Headgirl School"?
   - Она многое может. Даже перепеть Доро Пеш. - Потом добавил: - Шутка.
   - Будет офигенный концерт, - хлопнул в ладоши Билл. - Только песни "Motorhead"?
   - Первые десять песен хеви-метал, - сказал я. - Тех, кто знал Лемми. А Стю исполнит больше, чем три песни на этот раз. Согласен, Стю? Да и концерт будет не двучасовой.
   - Да.
  
  
   ЦКИ был закрыт до Нового года, поэтому, с помощью нашего роуди, мы запланировали концерт 19 января, через десять дней после похорон Лемми (который мы посмотрели на официальном Ютьюб-канале "Motorhead"). Конечно, это нам дало времени, чтобы подготовить полный список песен, которые будем исполнять. Первые десять будет исполнять Билл, пару песен исполню я, а остальные - Стю и его подружка (на некоторых из них, как "Killed By Death", будут присутствовать её подруги и устраивать файршоу, как на одном из концертов группы).
   Мы репетировали, как проклятые в гараже Билла, как в старые времена, и много времени уделяли Стюарту. Он попросил меня исполнить "Ramones", кавер-версию "The Who", про которую я уже давно рассказывал. Вероятно, он вспомнил клип, где светился Лемми с девушкой или у микрофона, или в фуражке и с сигаретой. Я ответил утвердительно.
   Перед Новым годом мы столкнулись с проблемой. Для афиш нужно внести, как минимум пятьсот долларов, а для выступления - двести пятьдесят с человека. Позже мы насобирали денег и получили то, что хотели. За это мы и выпили по бутылке виски, глядя отрывки документального фильма о нашем кумире или "Тромео и Джульетта", где бас-гитарист играл роль рассказчика.
   Двумя днями раньше, уже после Нового года, я сделал на компьютере афишу и провозился над ним всю ночь. Нашёл фотографию Лемми со взрывчаткой в руках, и добавил к нему несколько слов. Мою афишу оценили друзья, когда я её показал в черновом варианте.
  

0x01 graphic

   - Думаю, ты славно потрудился, Джейкоб, но чего-то здесь не хватает, - начал Билл.
   - Скорее всего логотипа группы "Motorhead", - ответил я. - Извини, чем богат - тем и бил.
   - А по-моему, неплохо, - похвалил Стю. - Лемми здесь суровый.
   - Эта мне фотка очень понравилась, и я решил её использовать.
   Через неделю афишу развесили по всем районам Уэмбертона, и в продаже появилось много билетов и желающих их приобрести. Также приезжали из других городов штата и прилегающих к ним. Что ж, мы на этом хорошо заработали.
  
  
   За два дня до концерта я устроил себе вечернюю посиделку в комнате, окружённую книгами Стивена Кинга, плакатами "Beatles", "Motorhead", "AC/DC" и "Iron Maiden". Стол с ноутбуком (компьютер перестал работать, а через неделю его должны отремонтировать) принадлежал только мне.
   Как-то сидя и пялясь в пустой экран, мне приглянулась статья "Уэмбертон-ньюс" про моего знакомого, который канул в Лету через полгода после того, как я вернулся в Уэмбертон. В ней говорится, что один парень, перед своей смертью, заявил, что хотел вылечиться от астмы и заключил сделку с неким Люциусом Нейтасом Блэком. Никто его не знал, кроме вашего покорного слуги. В статье говорилось, что некий Люциус предложил парню (Александру "Алексу" Бейли) занять его место, но тот отказался и разорвал какой-то контракт, о котором парень умалкивал. Через пять дней парень покончил собой (выстрелил в себя из охотничьего ружья).
   Меня затронула эта статья, и я задался вопросом, а сколько таких жертв смог взять Люциус, пока не встретил меня?
   Теперь у меня была другая цель: получше узнать этого засранца, подловившего меня, когда мне было худо. Мои руки застыли над клавишами. Я не хотел лезть дальше этой ямы, но мой внутренний голос говорил, если хочешь лучше знать противника - зайди с тылу. Google в помощь.
   Наконец я зашёл в Google и набрал в строке поиска "Люциус Нейтас Блэк" и получил тысячу ссылок. Все они были из статей других городов штата Мэн. Я открыл первую и увидел про девушку, которую изнасиловал отчим, и она от него забеременела. В статье говорится, что Салли Бёрд согласила на условия некого Люциуса, который помог ей сделать безболезненный аборт.
   Честно говоря, я вспомнил про Синтию, которая рассказала о своём отчиме-маньяке, и подумал, что это совпадение или просто очень похожая история.
  
   "Я попросила Люциуса спасти меня, но он взамен попросил меня подписать контракт, а потом сказать, как звали моего отчима, - говорила она, уже лёжа в больнице после трудной операции. - Я назвала его имя, а через два дня увидела его фото в газете и статью о его самоубийстве"
  
   Тоже самое было и со мной. Он брал жертву, чтобы контракт с дьяволом был действителен. Одной подписи было мало.
   Следующая статья после пяти дней предыдущей. Салли Бёрд умерла от лейкимии. Перед смертью, она говорила, что некий Люциус Нейтас Блэк хотел взять её тело, но она отказалась и разорвала контракт.
   Я просмотрел более пятисот ссылок, сидя на "Ред Булле" и таблетках от сна. Более пятисот человек умерло в разных штатах, городах по разным причинам. Подумал, что если Люциус предложит Биллу на замену себя, откажется ли он и разорвёт контракт или согласится. Но я не хотел говорить Биллу о том, что произошло в сентябре 2010 года или полгода назад, когда я отключился. Никто не должен знать.
   Он всё равно вернётся за мной, подумал я и, выкивнув эту мысль из головы - по крайней мере попытавшись это сделать, - выключил ноутбук и, в одежде, улёгся в кровать.
   Заснул, практически, мгновенно.
   И снилась шотландка, танцующая свинг, о которой я не вспоминал почти шесть лет.
   И Лемми, выходящий на сцену и говорившись, что он играет рок-н-ролл...
  
  
   Настал день выступления. На нём присутствовало более семи тысяч людей, включая и юношей, фанатевших от хард-рока. У некоторых были пробиты брови серьгой, обтатуированные тела, подкрашенные волосы, надеты майки или толстовки их любимых групп. Девушки, которые были ниже ростом, сидели на шеях своих парней.
   Мы нарядились в футболке "Motorhead". На Стю была та самая, которую я видел в 2008 году, а на мне надпись группы, их эмблема и под ней надпись их пред-предпоследнего альбома: "The World Is Yours". Джек ограничился простой чёрной футболкой с "Judas Priest" (не забывайте, ему нравился К. К. Даунинг, который покинул группу в апреле 2011 года). Марки Си обклеил басовый барабан фото из альбома "Motorizer", а Билл нарядился Брайаном Джонсоном, без каких-либо знаков о Лемми. К тому же, он отыграет лишь десять песен и лишь иногда будет с Джеком появляться на выступлении Стюарта.
   Всё началось с песни "Rock or Bust", который мы разучиваали неделю. Мне немного пришлось потрудиться с партиями, но, вспомнив тот концерт на Хеллоуине, я почувствовал себя так, будто на мне тот школьный костюм Ангуса Янга.
   "Hell Ain't a Bad Place to Be" расшевелила народ, когда Билли прыгал на сцене под каждый удар Марка. А вот "Dirty Deeds Done Dirt Cheap" мы играли под подпевки зрителей.
   - "У тебя проблемы с директором школы?.. Он пристаёт к тебе?.. Ты хочешь закончить школу, но не в его постели?.. Всё что ты должна сделать... Просто взять телефон, я всегда дома... Звони в любое время... Просто набери 36-24-36... Я занимаюсь криминалом!.."
   - "Грязные делишки, задёшево!.. Грязные делишки, задёшево!.. Грязные делишки, задёшево!.."
   Тут я пропел хриплым голосом:
   - "Грязный делишки только задёшево!.. Грязный делишки только задёшево!.."
   Второй куплет был о том, что у тебя проблемы с личной жизнью или разбито сердце, что парень изменяет с твоей подругой, и у тебя слёзы на глазах, детка, тогда позвони мне, я дома один, или сама зайди в гости, забудь об изменнике, мы навеселимся всласть. После припева, я проиграл соло и пальцами левой руки издавал звуки нот гитары.
   - "У тебя есть девчонка, от которой ты бы ушёл?.." - пропел Билл и поднёс микрофон ко мне.
   - "Но у тебя кишка тонка её выгнать?.." - пропел я и вызвал восторг у зрителей.
   Мы сыграли эту песню, как AC/DC на своих концертах. После неё мы исполнили "Ballbreaker", "Living After Midnight", дали сыграть бассовые партии Стю на песне "The Rage", сыграли с Джеком конечные партии из "Steeler", развлекли народ под песню "Blackout" группы "Scorpions". Исполнили мрачную песню "Iron Maiden" "Fear of the Dark". Завершили выступление с Биллом и Джеком песней "Run to the Hills" и "Dog Eat Dog". На последней песне я вспомнил тот концерт, который видел в Ороно, когда с ними играл Джоуи, и исполнил конечное соло левой рукой, прыгая на сцене, подобно Ангусу.
   - Спасибо всем, кто пришёл! - проговорил Билли. - А теперь та часть, которую вы ждали! Стюарт!
   Стю подошёл к микрофону и подстроил его под себя, затем согнул стойку, как Лемми.
   - Добрый вечер! - проговорил он, вызвав у публики аплодисменты. - Спасибо, что пришли! Мы любим вас!
   Публика не смолкала. Она продолжала аплодировать.
   - Человека, которого вы знали в группе Motorhead, больше нет. Он умер от рака простаты. Но для нас он живёт! Живёт в наших сердцах!
   Публика кричала и начала скандировать "Лемми!", не замолкая. Стю улыбался, чувствуя, как слёзы начали появляться из его глаз.
   - Мы не должны его оплакивать. Он хотел, чтобы мы включили на полную громкость его музыку и налили себе стакан виски! Поэтому мы и собрались здесь! Отдать дань уважения памяти мистера Лемми Килмистера!
   Тут он взял бутылку виски "Джек Дэниелс", открыл её и поднял вверх.
   - За Лемми!
   Публика повторила его слова.
   - За Лемми!
   Снова повторила его слова.
   - За Лемми Килмистера!
   Повтор.
   - Рождённый проиграть, живший победить!
   Публика скандировал лишь одно имя. Лемми-Лемми-Лемми.
   Стю приложился к бутылке, а сзади нас, на экране появилась фотография Лемми, где он держит свою басуху, как автомат, и целится в зрителей. Публика оценила это и завелась ещё более громкими аплодисментами.
   Стю бросил бутылку зрителям. А дальше. Дальше была вторая часть концерта "Памяти Лемми Килмистера".
  
  
   Это был самый лучший концерт. Нас снимали на мобильники, камеры, показывали по телеку, кричали, аплодировали. Мы играли без перерыва, как раньше. А если мы останавливались, тто лишь для того, чтобы Стю взял сигарету в рот и, закуривая, бил по струнам своей басухи. Я тем временем мог хлебнуть немного пивка, стоявшего недалеко от ударной установки Марка.
   Мы начали с моей любимой песни "Overnight Sensation". Стюарт играл, как Лемми, пел, как Лемми и вёл себя, как Лемми. Я лишь подпевал "Оглушительная сенсация..." и ходил по сцене, хлопая в ладоши, топая ногой, прыгая. Чем не Фил Кемпбелл?
   - "Я знаю, что я так же не красавец... Но я знаю, кто я такой!.. Я не стану гнаться за шерифом... Не такой я по душе!.. Дабы жить по ту сторону закона, дорогая... Ты должна понять..."
   - "Оглушительная сенсация..."
   - "...Ты словишь лишь передоз... Плохие мальчики спёрли твоё достояние... И украли твой рок-н-ролл... Эй!.."
   Тут я заиграл обычными аккордами, переходя с ля на до, с до на ре, с ре на соль, и переходил на риффы. А Стю начал петь, а ему подпевал:
   - "Понимаешь, ты задеваешь меня... Ты никогда не меняешься... Наши парни не робкого десятка... Мы не вылезаем из рамок..."
   Тут Стю заиграл на басухе, а лишь издавал из своей гитары нужные звуки.
   - "Ты знаешь, я только об одном и говорю... Дабы ты осталась здесь со мной... Может ты услышишь?!. Насколько это может быть тяжело... Хорошие манеры ничего не стоят... Но ты не этого хочешь от меня..."
   - "Оглушительная сенсация..."
   - "...Делает твоё жестокое сердце холодным... Плохие мальчики продали твоё достояние... И украли твой рок-н-ролл... Ты просто кого-то ищешь... Для того чтобы обрести душевный покой... Плохие мальчики продали твоё достояние, детка... И украли твой рок-н-ролл... Эй!.."
   Тут мы со Стю стали вместе и начали играть каждый свои партии. Когда мы закончили, толпа зрителей начала нам свистеть и хлопать в ладоши. После этой песни мы исполнили кавер-весию "Sex Pistols", которая называется "God Save the Queen".
   После неё мы пригласили девушку Стю. Она вышла с гитарой в руках. Она сделала из своих волос львиную шевелюру, а гитару она держала на уровне бёдер.
   - Это моя муза и подружка Кристин Прайс!
   - Привет, Уэмбертон! - поприветствовала Кристин. - Стю пригласил меня сюда, чтобы выступить для вас!
   Зрители начали аплодировать.
   - Лемми тоже был моим кумиром. Поэтому мы со Стю и группой исполним песню. Она называется "Please Don't Touch"!
   Марк остучал такт, я играл проигрыш, и мы все вступили. Мы с Кристи подпевали "Не трогай меня детка, потому что я завожусь сильнее...". Чуть ли не через каждую строчку в этой песне мы повторяли эту часть. Стю пел первым:
   - "Ты знаешь, там не такая уж другая женщина, которая может заставить меня чувствовать себя таким образом..."
   (Не трогай меня детка, потому что я завожусь сильнее...)
   - "Встает так близко, ты знаешь, я просто словами не могу описать..."
   - "Прошу не трогать... Я завожусь сильнее... Прошу не трогать... Я завожусь сильнее..."
   Следующий куплет пела Кристи. Она так офигенно обращалась с гитарой, что любая девка позавидовала бы. Мы вместе играли соляки, подпевали. Это было классно.
   После выступления Кристи (которая ещё вернётся), мы выступили ещё с парой-тройкой песен, таких как "Hellraiser", "Going To Brazil", "RAMONES" и только после последней, я выступил с песней "Substitute". Экран показывал теперь фотографии с Лемми с Джоуи Рамоном.
   "Born to Lose" пели не только мы, но и зрители. Также, как и "Live to Win". Это был девиз для Лемми.
   Без "Rock Out" не обошлось. Мы её сыграли. Это была самая офигенная вещь из "Motorizer". Зрители нам даже подпевали, а я тыкал пальцем на словах "Ты и ты и ты..."
   - Слышишь, музыка приближается, так громко, что вы не можете устоять... Ты никогда больше не будешь прежним!.. Впустите ритм в тело... Пусть он вращает вами... Пусть он будет вашим лучшим другом... Вы есть будущее, ваше время пришло... Ты и ты и ты... Сплотитесь вместе за тебя и меня... За то, что мы будем делать..."
   - "Отрыв, отрыв, в отрыв!.. Пусть пропадёт твой страх!.. Отрыв, отрыв, в отрыв!.. И вы можете получить всё прямо здесь!.. Ха-ха-ха!.."
   Не обошлось и без спокойной песни, которую Лемми пел вместе с Оззи Осбор­ном, а соло исполнял Слэш. Мы исполнили её вчетвером. Джек присоединился со своей акустической гитарой. Стю не играл на басухе. Он стоял у микрофона, задрав подбородок вверх, и пел, а я подпевал. К тому времени фотографии Лемми сменились на видео.
   Как только мы проиграли конец второго куплета, Марк отстучал ритм, а затем я заиграл громкий рифф. Стю ударил по струнам басухи:
   - "За всю свою жизнь, от рождения до смерти..."
   - "...Ты обнаруживаешь, слишком часто, что нужно беречь дыхания...", - пропел я, продолжая ездить по басовым струнам своей "Gibson SG".
   - "...И это прибывает как шок, когда твоя прямая заканчивается падением...", - пропели мы вместе, а затем Стю пропел дважды:
   - "Никакой я нехороший парень после этого... Никакой я нехороший парень после этого..." - Тут он отошёл от микрофона и скомандовал мне: - Эй, Джейкоб, давай!
   Я заиграл. Меня осветили прожекторами. Семь тысяч зажигалок засветилось в тёмном зрительном зале. Зрители сходили с ума. Было ощущение, будто сейчас начнётся поджог, но эти люди, все эти люди, пришли лишь для того, чтобы получить удовольствие от музыки, которую мы играли. Пришли почувствовать то, что Лемми до сих пор с нами. Он не умер. Он родился, чтобы проиграть. Жил, чтобы выиграть. Он этого добился.
   Доиграв соло, снова заиграла акустическая гитара Джека, а мы со Стю запели первый куплет вместе, а экран над нами показал фотографии Лемми с нами.
   - "Когда я был молод, то знал, что был хорошим парнем... Я считал себя избран­ным... Но время шло и я учился понимать... Мой блеск потускнел с годами... Я думал, что жил идеальной жизнью... Но в часы одиночества, когда правда становится невыносимой... Я вспоминал те времена, когда я отвернулся и остановился... Никакой я нехороший парень после этого... Никакой я нехороший парень после э-то-го..."
   Следующей песней стала "Killed by Death", где Кристин снова выступила с нами, в сопровождении трёх девушек с факелами. После этого Стю и Кристи спели "Love Me Forever". Билл тоже выступил на песне "Breaking the Law", кавер-песней "Judas Priest". Они со Стю спели её по куплету. Дальше по программе была песня "Orgasmatron". Здесь меня и Стю осветили зелёные прожекторы, как на том концерте "Motorhead". Было страшно и кайфово.
   - "Я единственный, Оргазмотрон... Протянутая, цепкая рука... Мой образ - агония, мои слуги насилуют землю... Раболепный и надменный, тайный и тщеслав­ный... Две тысячи лет страданий, пытки во имя моего имени... Лицемерие на первом месте, паранойя, закон... Мое имя - язык религии, садистка, священная блудница..."
   Под проигрыш Стю издавал какие-то звуки и кайфовал. Экран сменился на
   Заключительным этапом стали три композиции. "Ace of Spades" задала жару больше, чем остальные. Я никогда её не играл с ними (я серьёзно). Это был мой дебют с этой песней. И я не облажался.
   Следующей песней стала "Bye Bye Bitch Bye Bye". Мы её отыграли с такой мощью, что после неё, я уже не чувствовал своих рук. Пальцы на левой руке начали сильно болеть, а медиатор в правой руке разломался напрочь. Пришлось использо­вать указательный палец в качестве него.
   - "Ты меня не знаешь, детка, но я то прекрасно знаю тебя... Попыталась меня одурачить, попыталась обвести меня... Пускаешь яд, как змея, у меня за спиной, что меня не заставит рыдать... Но мстить я тебе буду с лихвой, поплатишься за всю свою ложь!.. Если ты собираешься выставить меня дураком, гляди в оба!.. Я тебе сведу со свету, заставлю заткнуться!.. Собираюсь поведать о тебе сплетни, заставляя твои голубые глаза рыдать!.. И потом ты знаешь, что наши отношения закончились... Пока-пока, сука, пока!.. О да!.."
   Марк отстукивал свои партии, как взбешённый. Я мотал головой, чувствуя как волосы, которые я отрастил до лопаток, падали мне в глаза, и играл до тех пор, пока не порвал первую струну. Это меня не остановило. Джек быстро снял с меня гитару и повесил свою, пока Стю играл один. Я продолжал играть.
   - "Тебе известны все причины, а мне все их имена... Пытаясь хранить секреты, детка, ты показываешь не лучшую игру... Мечешься по этому городу, избегая сплетни... Ты еще пожалеешь, дорогая, по воешь у меня!.. Очень скоро ты расстроишься... Я превращу твою жизнь в муки, изведу тебя... Так тебя достану, и только ты знаешь, за что... И теперь пришло время сказать: - Так давно... Пока-пока, сука, пока!.. О да!.. Эй!.."
   Тут я заиграл соло, подойдя к краю сцены. Фанаты хеви-метала начали тянуть руки ко мне. Я лишь опускался на корточки и играл соло, подобно Маттиасу Ябсу. Спасибо Джеку за гитару. Стю подошёл ко мне, и мы вдвоём заводили людей. Мы отдавали свою душу. Душу гитаристов. Душу рок-н-ролльщиков, металлистов, рокеров.
   - "Ты не знаешь ни черта про этот настоящий мир!.. Вот тебе жестокий урок, я ручаюсь за каждое слово... Ты говоришь, что любишь меня, но я просто какой-то дурак... Так что заткнись и прожёвывай молча свои слова, я преподам тебе правило игры... Если ты собираешься выставить меня дураком, гляди в оба!.. Я тебе сведу со свету, заставлю заткнуться!.. Собираюсь поведать о тебе сплетни, заставляя твои голубые глаза рыдать!.. Теперь ты знаешь, это есть прощание... Пока-пока, сука, пока!.. О да!.."
   Тут мы её закончили. Я продолжал издавать звуки из гитары, как Ангус Янг, бегая по сцене. Марк бил по каждой тарелке, по каждому барабану. Его руки с палочками так и метались с одного барабана на другой, словно он отрастил ещё пару рук.
   Последней песней стала "We Are Motorhead". Перед ней Стю поблагодарил всех присутствующих здесь.
   - Спасибо, друзья! Спасибо!
   - Спасибо! - проорал я. - Замечательная публика!
   - Да, Джейки, ты прав! - Тут он обратился к зрителям, которые не смолкали. - Я помню, я встретился с Лемми, будучи семнадцатилетним подростком. Я попросил у него автограф на кассете "Overnight Sensation". Он тогда спросил, расписываясь: "Сынок, что ты думаешь об этом альбоме?" Я в ответ: "Он классный, как и все предыдущие, только одного я не понимаю, зачем вы тогда сбрили усы?"
   - Правда? - спросил я в микрофон.
   - Да. А он ответил: "Не твоё дело, засранец". Сначала я не понял, а потом он улыбнулся и, протянул мне эту кассету и хлопнул меня по плечу и сказал: "Удачи. Надеюсь, ещё свидимся". Мы и свидились. Я тогда сильно фанател от "Motorhead" и стал учиться играть на басу, как Лемми.Он стал моим идолом. Он стал моим другом.
   - Он нам всем стал нашим другом и идолом, Стю.
   - За Лемми!
   Зал взорвался и прокричал в ответ.
   - За Лемми Килмистера!
   Тут мы заиграли последнюю песню. Стю пел, а я подпевал:
   - "Мы стреляем энергией в ваше сердце мощным ударом молнии... Мы подзаряжаем ваши батарейки, спасаем вашу душу... Нам чуждо преклонение, но мы превращаем свинец в золото... Нам знакома алхимия, мы даем вам рок-н-ролл... Мы те, кого вы любите, или те, кото вы ненавидите... Мы либо торопимся, либо запаздываем... Мы первые и все же, мы можем быть последними..."
   - "Мы - Motorhead - рождены, чтобы надрать ваш зад!.." - подпел я.
   Я топал ногой, играя на гитаре Джека. Прожекторы начали мигать, освещая либо меня, либо Стю, либо ударные Марка. Экран сменял фотографии группы "Motorhead" одна за другой.
   - Мы приносим огненную бурю, чтобы улучшить вашу жизнь... Исправляем все разбитые сердца, лечим всю боль... Даем вам позицию и острые, как бритва, зубы, чтобы жалить... Устанавливаем законы пулемета, и только мы виноваты... Мы те в ком вы нуждаетесь, те, кого вы презираете... Те, кто хочет дать вам в глаз... Мы будущее, милая, что было в прошлом..."
   - "Мы - Motorhead и мы не похожи на всех!.."
   Тут я заиграл. Девушки, сидевшие на плечах своих парней завизжали, выкидывали "козу", трясли головой. Я играл соло, вставая рядом со Стю.
   - "Мы приносим вам НЛО, тарелки в небе... Глушим вас, стреляем на поражение... Мы сгораем, как ублюдки, плюем вам в глаза... Мы боремся с властью, мы славим свободу воли... Мы те, о ком вы слышали, но вы никогда не слышали... Мы электрические пророки, мы здесь чтобы изуродовать мир... Мы пламя в ночи, костер в мусоре..."
   - "Мы - Motorhead, мы - Motorhead... Мы - Motorhead, мы - Motorhead... Мы - Motorhead, мы - Motorhead..."
   После последнего удара ноты, зрители кричали "Лемми!.." и аплодировали. Стю, улыбаясь, подошёл к микрофону.
   - На ударных мой друг и супермен - Марки Си!
   Марк вышел на сцену и помахал палочками.
   - За гитарой, ирландский красавчик Джейкоб Кейн!
   Я помахал рукой и проиграл мою любимую "Bonny". Зрители, в которых текла шотландская кровь, подпевали. Когда закончил, я проговорил в микрофон:
   - А за басухой мой лучший друг и ярый фанат Лемми, Стюарт Метьюз!
   Стю решил последовать моему примеру, и сыграл отрывок из "Boogeyman". Зрители вскинули руки и закричали от восторга.
   - Вот так Лемми играл на басу, в отличии от других.
   Вернувшись к представлению нашей группы, Стю продолжил:
   - А также Билли Уэйн, вокалист нашей группы The Headbreakers".
   Билли вышел на сцену, показал большой палец и сказал в микрофон:
   - Понравился концерт?
   Публика закричала и хлопала в ладоши.
   - Поприветсвуйте Джека Ноулса! - призвал всех Стю. - Нашего второго гитариста, без которого нет группы!
   Джек вышел на поклон.
   - А также, - проговорил я. - Кристин Прайс и её подруги по файршоу!
   Девушки вышли и, поклонившись публике и поцеловав нас, стали за нами. Стю, у которого эмоции зашкаливали, подошёл к микрофону:
   - Не забывайте его! Он - "Motorhead"! И он всегда играл рок-н-ролл!
   - ЛЕММИ! ЛЕММИ! ЛЕММИ!
   Мы поклонились и ушли со сцены. В гримёрке я слышал, как фанаты хард-рока и хеви-метала продолжали скандировать и кричать. Мне хотелось приложить ладони к ушам, но мне это нравилось. Есть же люди, которые помнят, что такое рок-н-ролл.
   - ЛЕММИ! ЛЕММИ! ЛЕММИ!
  
  
   После мы дали концерт в небольшом клубе, чтобы отметить успешный трибьют-концерт памяти Лемми. Концерт длился до часа ночи. Билли Уэйн вышел на сцену и проговорил в микрофон:
   - Как поживаете?
   Зрители воскликнули. Билли показал большой палец и продолжил:
   - У нас есть для вас песня. Называется "Cover You In Oil". Готовы?
   Публика ответила аплодисментами. Марк отстучал такт, а я с Джеком и Стю проиграли свои партии. Билли начал приплясывать и петь:
   - "Люблю я спать с раскошными девками... Вот вижу молодую красотку на соседнем участке... Как она двигается!.. Должен признать... Я люблю шарить руками по ее ногам... А как она одевается!.. Она так классно выглядит!.. Сейчас она будет вся мокрая, вся моя!.. Она любит делать это грубо, она не любит медленно... Ну хорошо, милая, давай зажжем!.."
   Я заметил, как девки пританцовывали и подпевали нам.
   - "Крошка... Я знаю, что ты этого хочешь!.. Это видно по твоим движениям... Детка... Чувствую, что тебе нужно... Так давай зажжем!.. ЗАЖЖЁМ!.."
   Тут я и Стю подошли к микрофонам и пропели:
   - "Покрываю тебя маслом... Я хочу покрыть тебя маслом!.. Разреши мне покрыть тебя маслом!.. Покрываю тебя маслом!.."
   Тут Билли подошёл ко мне, приплясывая, когда я начал подыгрывать Джеку.
   - "Расстегивает молнию, она отлично несёт губную..." - Билли, подмигнув, проговорил в микрофон: - "...службу..."
   Билли продолжал петь:
   - "Смотреть - бесплатно, за работу - нужно платить... Она разогреет тебя, опустошит твой заряд... Давай, крошка! Я уже вот-вот!.. Но как она энергично трахается!.. Ей плевать на твоё самочувствие!.. Она совсем заездит тебя!.. Удовлетворит тебя!.. Она крутая девочка!.. Любит быть хозяйкой положения... Давай, милая, подвигай своей задницей!.."
   Тут мы снова проиграли припев, и я начал играть соло, выйдя вперёд и вызвав бурю аплодисментов. После этой песни, мы сыграли "The Honey Roll", а потом мы решили передохнуть, и на музыку ди-джея, потанцевал с какой-то девицей, Марией её звали. С ней произошла заваруха.
  
  
   На следующий день я проснулся с ощущением похмелья, и что я находился там, где мне не следует.
   Двуместная кровать с двумя подушками была размещена возле окна. Запах неизвестных мне духов пробивал в мои ноздри, словно избавлял от насморка. Прошлая ночь постепенно всплывала у меня в памяти. Я был в квартире на втором этаже в доме по авеню Тремс. До этого был наш концерт, а потом большая пьянка в "Боуи", где подцепил ту, от которой исходил запах этих убийственных духов.
   Приподнявшись, я начал двумя пальцами тереть виски. Головная боль не переставала. Словно тысячи игл прончили лоб и вдавливаются туда. Ощущение было не из приятных.
   Мой взгляд метнулся к столику, где оставалась ещё недопитая бутылка виски "Джек Дэниелс". Я сделал несколько глотков и поднялся. Головная боль усилилась. Надеюсь, выворачивать наизнанку меня не будет? - подумал я. - А то чувствую, что голова лопнет, как мыльный пузырь.
   Девушка, от которой разило этим смертоносным запахом духов, повернулась на спину, обнажив свою крепкую грудь. Соски до сих пор были твёрдыми, как камень. Закрыв глаза и потерев виски подушечками пальцев, я встал с кровати. Тут я услышал её голос:
   - У тебя классная задница, Джейк.
   - Спасибо, - ответил я, всё ещё стоя к ней спиной. Не хотел показать то, что она изучала своим языком.
   И когда я про это вспомнил, инструмент любви начал медленно подниматься. Твою мать. Я начал быстро одеваться, несмотря на головную боль. Нужно поехать в аптеку, купить аспирина и поехать обратно в Гринфилд.
   - Ты уходишь? - спросила она испуганно.
   - Да, - ответил я, натягивая штаны. - Стю ждёт меня у себя дома.
   Если он, конечно, не трахается с Кристи.
   - Прошу, не уходи, - она потянулась ко мне, как змея, уложившись на живот. Простынь с её тела сползла, обнажая её аппетитную попку. - Останься.
   Одев майку и свитер, я остановился и глянул на неё переферийным взглядом. Она повернулась на спину, закрывая свою крепку грудь тканью. Под ней я заметил капли крови. Вот чёрт, я трахался с девственницей?
   - Сколько тебе лет, Мария? - вспомнил её имя, и то хорошо.
   - Девятнадцать.
   - И ты была целкой?
   - Да, - она увидела капли крови на кровати и съёжилась. - Ты первый у меня.
   Я зажмурился, чувствуя, как тысяча игл всё сильнее пронзаются в мой лоб. Подцепил в клубе ещё девственницу, которая работала ртом, словно профи. Один вопрос, я предохранялся?
   Расстёгивает молнию, она отлично несёт губную... службу...
   - Что произошло, когда я напился? - задал ей вопрос я.
   - Ты, вроде, начал танцевать со мной под песню "Do You Love Me", а потом всю дорогу пел "Cover You In Oil".
   Почему этого я всего не помню. Должно быть виски оказалось палёным. Или кроме виски я выпил ещё чего-то? Вроде нет.
   Одно я знал точно: надо валить отсюда.
   - Прости, радость, мне надо бежать.
   Тут она схватила меня за штаны и потянула к себе. Запах её духов снова врезался мне в ноздри. Боже, ну и вонь. Я попытался высвободится, но умелая рука залезла в мои джинсы и начала немного натирать мой член. Надо выбираться скорее.
   - Прости, я не могу.
   - Судя по твоему дружку не скажешь.
   - Мне нужно идти, - сказал я, отстраняясь.
   Я встал с кровати и пошёл одевать куртку. Девушка, от которой разило смертоносным запахом духов, обернулась в простынь и прислонилась к дверному проёму.
   - Послушай, позвони мне, - сказала она.
   - Конечно, дорогая, - солгал я и поцеловал.
   Её рука опустилась снова на бугорок, выпячивающий из-под моих джинсов, и крепко сжала. Отстранившись, я выбежал из квартиры. По дороге на улицу, я почувствовал, как яйца начало сводить от её сжатия.
  
  
   Март начался с проливного дождя. В такие дни у меня были депрессии. Я пялился в ноутбук, думая, чем занять свой мозг. Бывало играл на акустической гитаре, вспоминая всякие баллады, иногда пробовал писать свои песни, но ничего из этого не выходило.
   Вечером, одиннадцатого марта, я вышел на улицу, надев на голову капюшон, и подошёл к "форду", который в одиночестве стоял на улице, закрытый откидным верхом. Сев него, я подумал, а куда бы мне съездить?
   Подумал о пиццерии в Строуберри. Заказать себе пиццу с сыром пеперони и колбасой, чизбургера, картошку-фри и большой стакан кока-колы. От этих мыслей у меня начали течь слюни. Посмотрев на индикатор топлива, я завёл машину и выехал на кольцевую дорогу.
   По пути мне захотелось включить радио. Поймав волну "WROM", я услышал, как Леннон воспевал, что хочет держать свою подружку за руку. Наконец-то я улыбнулся.
   Завернув в Строуберри, я заметил по левую сторону пиццерию "Джино". Я подрулил к обочине и вышел из машины, накинув капюшон на голову.
   Парень в бейсболке и клетчатом фартуке посмотрел на посетителя, то есть меня, и, улыбнувшись, спросил:
   - Не желаете меню?
   - Да, спасибо.
   Я взял меню и сел за свободный столик. Через пять минут я заказал пиццу, двойной чизбургер и кока-колу (от картошки отказался). Мой взгляд сместился прямо и я увидел её. Забавно, прошло почти шесть лет, а она не изменилась.
   Возникло ли у меня неодолимое желание подняться и подойти к ней, пока ещё не поздно? Разумеется.
   А что я ей скажу? Привет, узнаёшь меня? Я твой бывший со школы, которому ты не позвонила и не повидала за прошедшие почти шесть лет. В кино такое могло произойти, но в реальной жизни, я не стал этого делать. Не хотел вскрывать шестилетний шрам на сердце, но оторвал задницу от стула, а потом обратно сел.
   Она сидела за столом и пила кофе, изучая какую-то книгу или ежедневник. Её рыжие волосы теперь украшали кудрями. Боже мой, как ты изменилась, Синтия. Она равнодушно скользнула по мне взглядом, не узнавая (или мне так кажется) в двадцатитрёхлетнем парне подростка, с которым она провела уик-энды в Элмсвуде, училась танцевать, ходила с ним в школу, заняла с ним второе место на соревнованиях по свингу.
   Я решил понаблюдать за ней лишь искоса. Она допивала кофе, а потом позвала официанта. Расплатившись с ним и оставив чаевые, она спрятала чёрную книжку в сумку и двинулась к выходу. Джинсы облегали её бёдра и выглядело это сексуально.
   Я наклонил голову, что Синтия не заметила мой изучающий взгляд. Когда поднял, она уже ушла.
   Так вот какой ты стала, Синтия, подумал я, доедая.
   Опустошив большую тарелку и стакан, я расплатился с официантом и оставил ему хорошие чаевые с изображением первого министра США Александра Гамильтона. Поблагодарив, я направился к выходу, забыв одеть капюшон.
  
  
   Дождь лил как из ведра, но было тепло. Капли стекали по лицу, мочили мои волосы. Я был рад принять такой душ, если бы не поддувал ветер. Мои ноги маршировали с тенью от фонарей, а большой палец правой руки отстукивал такт какой-то мелодии.
   Тут кто-то позвал меня. Голос был очень ласковый, и где-то я его мог слышать.
   - Джейкоб!
   Обернувшись, я снова увидел её. Она стояла под синим зонтом (тогда у меня всплыло название сайта "Под синим зонтом Дэбби"), улыбнувшись. Я стоял в оцепенении.
   - Сколько же лет прошло, а ты не изменился.
   - Привет, Синтия, - вымолвил я.
  
  
   - Проходи, - открыв дверь в квартиру, пригласила Синтия. - Не стесняйся.
   Я прошёл через прихожую квартиры 14 дома 1850 по МакАллен-авеню и тут же снял с себя куртку. Девушка, которая, впоследствии, стала журналисткой газеты "Уэмбертон-уикли-энтерпрайзес", зашла следом и закрыла дверь. Она положила сумку и открыла зонт, чтобы высыхал.
   Квартира была однокомнатной. Плазменный телевизор стоял возле окна, закрытый ноутбук на столе стоял на зарядке. Два дивана и кресло располагались в конце комнаты. На одном из кресел дремал кот, чем-то напоминавший нашего Элмора, который убежал от нас два года назад. Полки украшали книги, фотографии в рамках, некоторые разбросанные украшения.
   - Выпьешь чаю? - поинтересовалась она, когда я начал разглядывать фотографии в рамках.
   - Да, спасибо.
   Чая мне не хотелось. Больше всего мне хотелось уйти отсюда и не возвращать почти шестилетнюю боль.
   Одна из фотографий в рамке меня заинтересовала. На ней Синтия с каким-то парнем стоят у памятника Вашингтона на Виннерс-вэе. Они улыбались. Вторая фотография была сделана, судя по потёртости, года четыре назад. На ней Синтия стояла у костра и что-то танцевала. На третьей фотографии лысый мужчина держит диплом об окончании университета за один край, а Синтия - за другой. Под фотографией значилось: "Лучшая студентка Университета Суффолка Синтия Лилиан Кокс. Факультет журналистики".
   Кот, дремлящий в кресле, лениво поднялся и прогнул спину. Спустившись с него, он стал ластиться и тереться об мои ноги. Нагнулся, чтобы погладить его, но котяра, дёрнувшись, побежал на кухню. Я пошёл вслед за ним.
   Синтия стояла на кухне и наливала в чашки воду. Когда она села напротив меня, я посмотрел на неё и удивился.
   - Ты изменилась, - первое, что пришло мне в голову сказал я. - Сменила причёску.
   - Как ты? - спросила она, отпив немного из своей кружки.
   - Прекрасно. Лучше расскажи о себе. А то, судя по фотографиям, ты очень сильно изменилась.
   - Всё ещё злишься?
   - Нет. Я смирился уже. Почти шесть лет прошло. Ты выучилась, стала журналисткой, судя по снимку с дипломом, про меня забыла. А глянь на меня. Я выпустился полтора года назад, где-то работал замещающим учителем, потом уволился. Не женат, детей нет. Ещё вопросы?
   Синтия удивилась моему тону. Честно говоря, я тоже. Никогда не думал, что так всё обернётся.
   Сейчас она скажет, уходи, и я уйду.
   Но этого не произошло. Она понимала, что я злюсь. Злюсь из-за того, что вскрылась рана на сердце. Любовь всей моей жизни, и такой поворот.
   - Тот парень на фото, кто это? - спросил я. - Муж?
   - Бывший. Мы женились, когда окончили университет.
   Я замолчал и взял кружку в руки. Кот, который слинял от меня, когда я хотел его погладить, снова начал ластиться. Затем запрыгнул мне на колени.
   - Знаешь, Джейк, я хотела защитить тебя от своих проблем. Ты встретился со мной, и тут объявился мой отчим. Ты сломал руку и не попал в Ороно. Я поступила и встретилась с новым парнем, который, впоследствии, стал моим мужем, хоть и ненадолго. Моя мама была права - школьная любовь не навсегда.
   Я молчал.
   - Все твои проблемы начались после того, как ты со мной связался, - она нервно хихикнула, отпив чай.
   Я глянул на неё и, чуть ли не шёпотом, спросил:
   - Что значит связался? Я полюбил тебя.
   Мы помолчали. Затем я нарушил тишину.
   - Знаешь, мне напомнило один фильм. "Мёртвая зона", там ещё Кристофер Уокен играет.
   - Смотрела.
   - Два влюлённых учителя гуляют вместе в парке, а потом один из них попадает в аварию и оказывается в коме. Через пять лет он отчухивается и узнаёт, что девушка, которую он так любил, вышла замуж и родила сына.
   Она глянула на меня, будто я сказал что-то плохое.
   - Ещё есть классный сериал. Моя мама смотрела его по телику. "Отчаянные домохозяйки". Тоже есть момент, который я называл "История Сьюзен Майер и Майкла Дельфино". Она влюбляется в него, и он в неё. Позже она узнаёт о его прошлом и уходит. Затем они снова вместе, потом снова расходятся. Проходит время, и они снова вместе, уже собирались жениться, но Майка сбивает машина. Он оказывается в коме. Потом возвращается в сознание, но с временной амнезией. Он узнаёт, что Сьюзен завязала роман с англичанином, Йен его кажется звали. Потом, когда он, Майк, начал всё вспоминать, он пытается всеми силами вернуть Сьюзен, что впрочем ему удаётся. Они женятся. У них рождается сын. Через пять лет они снова развелись... Там долгая история. Кончается тем, что Майка убивают, а Сьюзен с дочерью сыном и внуком уезжают из Фейрвью. Дух Майка провожает их с улыбкой на лице.
   - Трогательно.
   Я отвёл взгляд, а затем, допив чай и сбросив с себя кота, встал.
   - Куда ты?
   - Домой. Мать волноваться будет. Я теперь у неё живу, пока не найду работу.
   Я направился в коридор и надел куртку. Синтия прислонилась к дверному проёму и смотрела на меня, скрестив руки на груди. Когда оделся, я открыл дверь и, глянул на неё.
   - Я рад был тебя увидеть.
   Затем ушёл.
  
  
   Дождь продолжал лить и загрохотал гром. Блеск молнии превратил мою тень от фонаря в бело-голубой рентгеновский снимок. Тогда снова всплыл образ Люциуса и его однобокая улыбка. И все эти жертвы. Я закрыл глаза и пытался отмести его образ. Когда мне это удалось, я достал пачку "Винстона" и закурил.
   Вновь загремел гром. Я съёжился от холода и пошёл к машине. Сигарета быстро потухла, не успев раскуриться. Затем капли дождя смочили её. От злости я выплюнул этот "гвоздь в гроб" на асфальт и раздавил его мыском кроссовка.
   - Джейк!
   Я повернулся. Синтия стояла в несколькх метрах от меня. Затем подошла ко мне. Я стоял неподвижно, не чувствуя дождя. Синтия остановилась. Капли воды сверкали в её волосах.
   - Прости меня. - Она бросилась ко мне в объятия. - Я думала, что я поступаю, как лучше.
   Она крепко ко мне прижалась, что сквозь её плащ и свою куртку я услышал быстрое биение её сердца. Я обхватил её шею левой рукой. Когда она чуть отстранилась, я посмотрел на неё.
   Она взяла меня за руку, а затем поцеловала. Я ответил ей на поцелуй, погладив её щёку. Мы продолжали целоваться вечером под проливным дождём. Снова сверкнула молния и прогремел гром. Мы продолжали целоваться. Затем мы оба пошли к её дому.
  
  
   Солнце ударило сквозь веки, заставив меня открыть глаза. Я открыл глаза и повернулся на бок, чтобы увидеть, что это был не сон. Синтия спала, повернувшись ко мне лицом. В голове сверкнула фраза, вызывавшая смех. Но я пытался побороть его, чтобы не разбудить шотландскую танцовщицу, которую я знал ещё с танцев и школы.
   Вот что поцелуй вечером, под проливным дождём вытворяет.
   Я заулыбался, но старался подавить смех.
   Она приоткрыла глаза. Я убрал рыжий локон с её щеки и погладил. Она хихикнув, потянулась ко мне. Я смотрел на неё, думая о том, какой она стала красоткой. Интересно, она написала статью про нашу группу?
   - Так приятно просыпаться утром рядом с тобой. Джейк, - улыбнувшись проговорила она.
   Я улыбнулся но продолжал молчать. Синтия поцеловала меня и уложила на лопатки. Мои губы скользнули по её подбородку. Её рука скользнула под одеяло, нашла меня, начала ласкать.
   - Мне... этого... не хватало, - проговорил я сквозь её поцелуи.
   - Как и мне, - ответила она, водя ногтиками по моему торсу, вызывая в животе пархания миллионов бабочек, а внизу зашевелилось.
   Тут она увидела мои волосы, завязанные в конский хвост и засмеялась, уткнувшись лицом в мою грудь.
   - Что смешного?
   - Ты с этой косичкой похож на героя Бандероса в фильме "Отчаянный".
   Я хмыкнул. Бандеросом меня никто не называл.
   - Отнюдь, - возразил я. - Я не слишком мексиканский для Антонио Бандероса.
   Мы оба засмеялись и продолжали валяться в кровати квартиры Синтии. Я лёг на неё, впиваясь губами в её шею, но она снова уложила меня на лопатки.
   - Серьёзно, мистер Кейн...
   - Ух ты, - прервал её я. - Я теперь уже мистер.
   Мы снова засмеялись. Синтия немного успокоилась. Я запустил руку под одеяло и нащупал округлось её правой груди. Боже, как же я скучал по тебе, Син.
   - Хочешь? - спросил я.
   - Да, а ты?
   - А ты не чувствуешь?
   Она чувствовала. Я завис над ней, опираясь на руках, а затем, когда она снова направила меня, опустился ниже и вошёл в неё.
   Вот что поцелуй вечером, под проливным дождём вытворяет...
  
  

ЧАСТЬ III

Возвращение души

  
  

VIII

СНОВА ВМЕСТЕ. ПРИГЛАШЕНИЕ НА РАБОТУ В ТЕХАС. СТРАШНАЯ БОЛЕЗНЬ БИЛЛА. "ОН ВЕРНЁТСЯ ЗА ТОБОЙ". БЕРЕМЕННОСТЬ СИНТИИ

  
   Короче, потребовался дождь, гром и молния, а также моя поездка в Строуберри, чтобы вновь свести нас вместе... Ну до чего же романтично!
   Ладно, может лишь только поцелуй.
   Донна, увидев, что я встретился с Синтией, обрадовалась тому, что мы снова вместе. Она устроила пирушку в нашу честь. Её дети даже подходили к ней и спрашивали:
   - Вы наша новая тётя?
   - Надеюсь, что да, - улыбнувшись, отвечала Синтия шотландским акцентом.
   - Значит, вы будущая жена дяди Джейка, - сказал Расти.
   Мать тоже обрадовалась тому, что я нашёл своё счастье, хоть и прошло шесть лет после нашего разрыва связей, но, тем не менее, то, что было с нами, осталось в прошлом, кроме одного - сделка с Люциусом.
   Элмсвуда больше не существовала. Вместо него окрыли пансионат Келлермана, но комната 14, в которой мы с Синтией проводили бурную молодость, до сих пор осталась.
   В мае 2016 мы сходили в танцевальный клуб "Эмпайр", где крутили не только современную музыку (хотя её даже современной не назовёшь), но и старые вещи. Мы станцевали под "I Wanna Hold Your Hand" и "Do You Love Me" группы "The Contours". Синтия удивилась моей грации и движениям под последней песней. Особенно, когда я поднял её и усадил на плечи, а она коленями сжала мою голову.
   Конечно же не обошлось и без нашей любимой "In The Mood". Мы станцевали также, как и на конкурсе. Тогда мне пришлось скинуть с себя пиджак, потому что было очень жарко, а май - жаркий месяц.
   Нравилась ли нам это? Безусловно, потому что, как заметил Стивен Кинг, танец - это жизнь. Правда, время шло, и мы кое-какие навыки в танцах подзабыли. Особенно, когда танцевали ча-ча-ча под "Love is Strange" дуэта "Mickey & Sylvia". Синтия сбивалсь с ритма и некоторые движения пропускала. Приходилось мне подстраиваться под неё, но на это я старался не обращать внимания.
   Иногда находили время на уединение в другом месте. Местечко, которое находилась в пятнадцати милях от Уэмбертона, называлась "Блюбёрдс". Мы провели там две недели отдыха от всего: от группы, от журналистики, от людного города.
   Эти две недели стали лучшими в моей жизни. Мы с Синтией днём захаживали на лодочную станцию, брали лодку и отправлялись в плаванье, на другой берег. Иногда рыбачили и устаивали пикник. Вечером возвращались не спеша. Как-то даже Синтия испугалась, когда выстакивал вёсла, и мы просто сидели в трёхстах ярдах от берега, смотрели на восходящую в красном свете луну и слушали пение гагар.
   - А если мы не найдём берега, Джейк?
   - Выпустим сигнальную ракету и будем кричать "На помощь!", вдруг кто-нибудь откликнется, - пошутил я, вызвав у Синтии смех.
   Ночи мы занимались любовью, навёрстывая те упущенные годы. Я избавился от хвоста, вернув себе битловскую причёску середины шестидесятых.
   Ближе к нашему отъезду, Синтия рассказала мне от том, как она жила. О том, что она закончила факультет журналистики и стала журналистом "Уэмбертон-уикли-энтерпрайзес", я это знал. Она рассказала про своего бывшего мужа, который провёл с ней год до того, как развестись. Развод вышел по вине мужа. Он был пьяницей и заядлым игроком. Он ставил деньги и проигрывал. А если и выигрывал, то малую сумму, которую спускал в баре.
   - Молодец, что ты от него сбежала. А он ничего не хотел от тебя, когда ты разводилась?
   - Нет.
   - Даже раздела имущества?
   - Имущество моё. Он хотел заложить дом, но я ему не дала.
   - Смело. Но почему ты хранишь его фотографию в рамке?
   - Не было времени выбросить. К тому же, - она провела рукой по моей щеке и поцеловала, - у меня есть тот, кто займёт его место.
   Вот так судьба свела нас, музыканта и журналистку, снова вместе.
   До чего же романтично!
  
  
   Июнь, самый разгар летних каникул, отпусков и других равлечений. "The Headbreakers" продолжала выступать, но уже реже. Я не тратил времени. Всё стремился получить хоть где-нибудь учителя английского, и вот, свершилось.
   Как-то на моё резюме откликнулся городок Эндрос, штат Техас. Директор Эндросской средней школы решил лично переговорить со мной, пока не закончился учебный год. Я ответил, что с радостью приеду. Так и сделал 14 июня 2016 года.
   Обосновавшись в Далласе, в отеле "Адольф", недалеко от знаменитого Книгохранилища школьных учебников, где 35-ый президент встретился со смертью, я покатил на "тойоте-приус", взятой на прокат ("форд" остался в Уэмбертоне", а до Далласа я добирался лишь самолётом), до самого Эндроса. По дороге заскочил в универмаг в Джоди, чтобы перекусить. Приехал лишь в час дня, найдя по навигатору адрес школы.
   Директор школы, высокий лысеющий мужчина в очках роговой оправе, предложил мне сесть. Я послушно сел, держа портфель с документами на коленях. На столе стояла табличка с фамилией. Прищурившись, я прочёл: "ДЖАЙЛС".
   - Мы долго искали учителя английского, мистер Кейн, - начал директор, - на добились того, что все те, кто проработал у нас день или, максимум, месяц, уходили со слезами на глазах. - Он поднял указательный палец вверх. - Дисциплина. У вас она есть?
   - Конечно, сэр, - ответил я, чувствуя, как узел галстука немного сдавливает мою шею. - Я проработал в Лисбоне, недолго, и все мои ученики были довольны.
   - С работой сейчас напряг, сынок, - вздохнул директор. - В шестидесятых годах было хорошо. Мой предшественник проработал тут сорок лет. Я лишь был учителем математики.
   - Представляю, - ответил я. - Тогда ещё Кеннеди был президентом.
   - Да, Кеннеди с его наклонностями был человеком.
   - Согласен. Если бы он был жив, может, Америка была бы другой.
   - Или разгорелась Третья мировая.
   Тут он меня поразил. Читая Кинга, я ясно представлял, что ДФК и РФК недопустили бы этого. Кеннеди был сторонником "холодной войны", и, насчёт Карибского кризиса, он не собирался объявлять войну СССР.
   - Я так не думаю, директор Джайлс, - не согласился я. - Может быть, Кеннеди был сторонником "холодной войны", но не думаю, что разгорелась бы Третья мировая. Кеннеди, если мне не изменяет память, даже не объявлял войну во Вьетнаме. Это всё проделки Джонсона. Если бы не он, то миллионы американцев не погибло бы напрасно.
   Директор посмотрел на меня изучающим взглядом. Я подумал, что сказал не то и шумно сглотнул. Я не знаю, что он делал, исследовал меня или пронзал презрительным взглядом. Информацию я подчерпнул из Кинга.
   - Как ты думаешь, кто убил его в Далласе шестьдесят третьего?
   - Думаю, что это сделал Освальд. Но есть несколько книг, говорящие про теорию заговора. "Комиссия Уоррена" долго расследовала это дело и остановилась на нём, беженце-морпехе. Но потом дело возобновил Гамильтон, вроде (информацию я подчерпнул из фильма Стоуна), но я склоняюсь на том, что это сделал Освальд. Даже когда он сказал, что он - козёл отпущения, то мне тогда стало ясно, что он хитрит. Тот конверт, который ФБР, по приказу Гувера, уничтожили, скорее всего, был с угрозой.
   - Браво, - похлопал мне в ладоши директор. - Я тоже склоняюсь к такому выводу. Но, увы, если была бы возможность вернуться в прошлое, то можно было бы всё исправить.
   Мой тёзка, Джейк Эппинг, вас опередил, директор, подумал я и улыбнулся.
   - Приходится жить с этим. Обама скоро сойдёт с поста президента, а вместо него займёт или клоун Трамп, или новая Клинтон. За кого будешь голосовать?
   - Я не слежу за этим, если честно, директор Джайлс. Но, почему-то склоняюсь к к Хиллари.
   - Да, мне тоже нравится эта леди.
   Он отвёл взгляд от меня и посмотрел в окно. Затем вернулся ко мне.
   - У вас есть рекомендации?
   - Да, сэр. Правда не сильно большие. Я лишь только в Лисбоне работал замещающим учителем.
   - Вы не местный?
   Я покачал головой.
   - Я из Мэна, директор Джайлс.
   - У вас новоанглийский выговор, и ещё какая-то смесь.
   - Я наполовину ирландец, директор Джайлс.
   Я дал ему содержимое портфеля: рекомендации Лисбона, диплом об образовании, достижения в культурно-массовых мероприятиях (в Университете Мэна это учитывалось). Директор Джайлс посмотрел на документы, потом на меня.
   - Вы выступаете?
   - Да, - не солгал я. - С группой из Уэмбертона. Мы были почти год назад в Арнетте, Далласе и захаживали в соседний городок Джоди.
   - В характеристике написано, что вы ставили спектакль.
   Я кивнул. Спектакль я действительно поставил. В двадцать лет я написал пьесу о битлах, которую назвал "Волшебный и таинственный тур в Пэпперленд", отобрал талантливых учеников, а сам играл Джона Леннона. Эту пьесу оценил директор ЛСШ и предложил мне её опубликовать в каком-нибудь журнале. Я так и сделал, получив двести пятьдесят долларов. Первая писательская работа.
   - Похвально, - улыбнулся директор. - Очень похвально.
   Он отложил документы и встал. Подойдя к окну, он стоял спиной ко мне, изучая территорию школы. Я сидел так, будто мой зад прирос к стулу.
   - Нам такие люди нужны, - ответил директор. - Я думаю, вам не место в списке замещающих учителей. Вы должны получить полную ставку.
   - Но...
   - Да, мистер Кейн, я говорю, что возьму вас на работу на полную ставку с сентября месяца, когда начнутся занятия.
   - Директор Джайлс, - я поднялся, чтобы пожать ему руку.
   - Зови меня Реджи, как все учителя, - он пожал руку. - Меня зовут Реджинальд, но мне нравится, когда меня зовут Реджи
   - А вы меня Джейк.
   - Да, действительно. Отошлите ваши рекомендации ближе к августу, Джейк.
   Улыбнувшись, я сильнее пожал ему руку. А когда уходил, Стив откликнул меня.
   - У вас есть жильё здесь?
   - Нет, дир... - директор, чуть не слетело с языка, но вовремя опомнился: - Нет, Реджи. Я живу в Уэмбертоне, а сейчас заселён в отеле "Адольф".
   - А вы женаты?
   - Собираюсь, - подумал я о Синтии.
   - Приезжайте с вашей невестой в наш спокойный городок. Мы подыщим вам съёмное жильё. Не обещаю, что будут царские палаты, но... думаю, мы решим этот вопрос.
   - Спасибо, сэр... Реджи.
   До следующего учебного года, Джейк.
   - Обязательно. - Это слово я произнёс с техасским выговором, а потом ушёл, оставив смеющегося директора.
  
  
  

***

   В самолёте, когда я летел обратно в Уэмбертон, стюардессы подавали спиртные напитки. Я заказал себе виски и колу. Думал, что нужно признаться Синтии, почему я восстановился в 2010 году. Честно говоря, это было не легко сделать.
   Представляю разговор: прихожу к ней, рассказываю всё от А до Я, а потом говорю, что этот парень решил воспользоваться моим телом, чтобы продолжать забирать души. Она поверит? Не думаю. Но если она меня действительно любит, то поверит во что угодно. Или даст по лицу, а потом снова уйдёт.
   - Скоро приземлимся, - будит меня стюардесса.
   - Спасибо, - отвечаю я и смотрю в иллюминатор.
   Всё-таки не легко это сделать. Но если я признаюсь Биллу, то он точно поверит.
   Через день после прибытия в Уэмбертон, Билл лежал в больнице со страшным диагнозом: рак гортани.
  
  
   Стю позвонил мне, когда я спал дома у матери. Его голос был встревожен. С просонья я уронил мобильник и, чертыхнувшись, понял его.
   - Алло?
   - Джейк, это Стю, - ответил он дрожащим голосом. - Билл в больнице.
   - Что? - последнее слово меня взбодрило. - Как? Почему?
   - Ему резко стало плохо. Он хрипел и жаловался на боли в горле. Подъезжай в больницу скорой помощи. Быстрее.
   Быстро одевшись, я взял ключи и поехал в больницу. Джек, Марк и Стю сидели в приёмной. Увидев меня, они побежали ко мне и повели в палату, где лежал Билли. Он сильно исхудал и напоминал скелета, обтянутый кожей. Сидел на морфии, как и я в своё время. Морфий - странная штука. Если перебрать - сдохнешь, а если соблюдать дозу - здоров, как бык.
   - Ребята, - улыбвнувшись, прохрипел Билл и закашлял. - Вы здесь.
   Мы смотрели на него. Билли, наш бессмертный вокалист, свалился в больницу и смотрел на нас больными глазами под действием морфия.
   - У меня рак гортани. Неоперабельный и агрессивный.
   - Как такое могло случиться? - спросил Стю.
   - Много курю, не знаю.
   Он медленно отвернул голову к окну.
   - Джейк, подойди сюда, - сказал он. - Я хочу с тобой поговорить.
   Я повернулся к ребятам. Они кивнули и ушли в приёмную. Я закрыл дверь и подошёл к нему. В палате стояла духота, а кондиционер работал во всю, но не спасал. Я сбросил косуху и повесил её на стул.
   - Вот и конец, Стю, - сказал Билл. - Я теперь проклят.
   - Я Джейк, Билл. Стю и другие в приёмной.
   - Джейк, Джейк, я так и сказал. Мне нужно ещё морфий. Боль в горле не проходит, а врачи ничем не смогут помочь.
   - Я позову медсестру через пятнадцать минут, Билл. - Мои глаза наполнились слезами, но я старался сдерживаться, чтобы не заплакать.
   Он протянул худую руку и приманил меня пальцами.
   - Подойди, Джейк. Мне нужно тебе кое-что сказать.
   Я подошёл и сел на край койки. Компьютер над его головой показывал давление и пульс, очень слабые. Он глубоко дышал через трубку.
   - Боже мой, какой же я худой. И это через два дня после встречи с Люциусом.
   Я глянул на него широко раскрытыми глазами. Уголки его губ показали мне печальную улыбку. Улыбку больного. У меня перехватило дыхание. Я не мог вымолвить ни слова. В голове крутилась мысль, что Люциус Блэк предложил Билл занять его место, но тот отказался и расторгнул контракт. То есть он может умереть также, как и те, про кого я читал в Интернете.
   - Удивился? - его голос был глухим, будто он жевал землю. - Зачем ты подписался на это?
   - Ты о чём? - спросил я, хотя и догадывался.
   - Ты знаешь, о чём. О контракте с Дьяволом. Я же говорил, чтобы ты не связывался с ним. Но ты не послушал. Ты побоялся, что я тебя выкину из группы. Я понимаю.
   После последнего слова, Билл разразился хриплым сухим кашлем.
   - Я встретился с ним в своём сознании. Он предложил мне занять его место, но я отказался. А затем потребовал разорвать со мной контракт. Люциус заверил меня, что я умру из-за этого. Но я засмеялся. И вот, что получил. Грёбаный рак гортани.
   Я молчал. Билл взял мою руку своей худой. Она была похожа на куриную лапу, и я подумал, что ногти на его пальцах вцепятся в мою кожу мёртвой хваткой.
   - Перед тем, как исчезнуть, он сказал, что вернётся за тобой, Джейк. Он предупреждал тебя, что не закончил с тобой. А теперь расскажи всё. Прошу тебя. Считай, что это воля умирающего.
   Я закрыл глаза, чувствуя, как в них появляются первые капли слёз, и отвернулся. Его худая рука слабо сжимала мою. Я пытался выдавить из себя хотя бы звук, но мой язык никак не мог повернуться. Я чувствовал себя виноватым. Злился на себя. На себя и на Билла. На него за то, что он мог найти кого-нибудь лучше, чем я в 2010 году. И это заставило меня пойти к Люциусу.
   - Прошу тебя, Джейк! - прохрипел Билл.
   Я рассказал. Не знаю, как, но слова сами слетели с моих уст. Рассказал про то, что врач мог дать мне дальше ходить с бинтом ещё месяц, а я без группы не мог жить. Рассказал, почему я стал употреблять наркотики. Рассказал про обморок в Болдере и предложение Люциуса, которое я отверг, но не разорвал контракт.
   - Он мне сказал, что не закончил со мной, но когда я вернулся, я перестал принимать наркотики. Будто что-то остановило это.
   Медсестра пришла к нам в палату. Она приготовила ему укол обезболивающего и попросила меня выйти.
   - Прости, Билл.
   - Ты прости, Джейк, - прохрипел он, когда медсестра кольнула ему в вену морфий. - Я не должен был поступать так с тобой. Ты... классный... гитарист...
   Он ненадолго отключился. Когда я собирался покинуть палату, Билл вернулся в реальность лишь на пять секунд, сказав мне последние слова перед следующим уходом в сон:
   - Он вернётся за тобой...
   Потом он закрыл глаза и вырубился.
  
  
  
  

***

   На следующий день я пришёл в палату Билла и обнаружил его мёртвым.
   Его голова была повёрнута ко мне, а его тонкие губы разошлись в дьявольской улыбке. Глаз не было. Вместо них копошилась лавина чёрных паучков и червей. Он протянул указательный и исхудавший от рака палец в мою сторону.
   - Он вернётся за тобой, Джейк, - проговорило нечто и выблевала ещё одну порцию червей на подушку.
   Проснулся и обнаружил, что лежу без одеяла в одних боксёрах. Наполовину сполз с кровати, сердце бешенно бьётся, а во рту пересохло. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что всё это сон. Билл ещё был с нами. Тем не менне я, оставив мою любимую журналистку в кровати, поднялся и прошёл в ванную, чтобы ополоснуть лицо. Поднял голову и посмотрел на своё отражение. Чертовски приятно видеть мятое лицо после дурного сна, по которому стекают капли воды. Тогда ты понимаешь, что заснуть тебе не удастся.
   Я вышел на балкон, чувствуя, как приятный холодный июльский ветер колит мою кожу, и закурил. Люциус не отстанет от меня. Ему нужен я. Почему я? Почем, твою мать, именно я? Может, моё тело лучше других? Может, я его последняя надежда? Я не знаю.
   Вернулся обратно в спальню. Синтия продолжала лежать на боку, обнажив спину. Трусики её немного съехали, вызвав у меня небольшое возбуждение. Лёг в кровать, в полной уверенности, что больше в эту ночь мне не заснуть. Но я попытался. Синтия повернулась лицом ко мне и положила свою руку на мою грудь, в надежде что я с ней. Я подсунул свою руку под её голову и приобнял, глядя в потолок.
   - Где бы ты ни был, Люциус, я буду готов к нашей встречи, - прошептал я. - Не закончил со мной? Зато я закончу.
   С этой мыслью я ушёл в сон.
  
  
   Состояние Билла немного улучшилось, но всё равно он выглядил старше своих двадцати восьми. Он напоминал моего дедушку Тома, который прожил с раком поджелудочной железы два года.
   - Привет, Билл, - поздоровался я. - Это я, Джейк.
   - Привет, Джейк, - в дурмане проговорил он. - Я под кайфом, прости. Врачи предложили пройти обследование. Химиотерапия и прочая херня. Буду как Роб Хэлпфорд - таким же лысым, правда, не геем.
   Я засмеялся от его шутки. Слава Богу, чувство юмора он не утратил. Даже ему хватило сил показать мне средний палец, когда я сказал ему, что он уже педик.
   - Пошёл ты.
   - Как ты?
   - Бывало и лучше. - Он попытался приподняться, но сил не было. - Джейк, прошу тебя, приподними головную часть койки, а то я не управлюсь.
   Возле его койки висел пульт. Я взял и его и, изучив кнопки, нажал на поднимание головы. Головная часть койки поднялась почти на шестьдесят градусов.
   - Билл, я хочу спросить у тебя.
   - Насчёт Дьявола?
   Я кивнул.
   - Когда он пришёл к тебе?
   - После концерта памяти. Но ты же помнишь, я был здоров, когда мы устроили концерт в "Радуге". Напились после него, ты тогда танцевал с красоткой...
   - Которая оказалась девственницей, - перебил его я.
   - Ты уже проверил? - попытался засмеяться Билл.
   - Рассказывай.
   - Я потерял сознание, когда вернулся домой. Где-то час пролежал на полу. Но во сне я помню, что увидел белый свет и этот чёрный силуэт мужчины с тростью, но он уже не был тем, каким я его видел.
   - Он был инсультником?
   Он закрыл глаза. На мгновение я подумал, что он просто отключился и собрался легонько побить по щекам, чтобы тот пришёл в себя. Когда я нагнулся над ним, Билл открыл глаза и ответил:
   - У него было перекошено лицо. Часть зубов отсутствовала. Он хромал на левую ногу. Потом мы оказались в каком-то помещении с множеством книг и столом. Он предложил мне то же самое, что и тебе. Я отказался и, в ярости, потребовал разорвать со мной контракт. Что он и сделал, а потом попросил передать тебе его слова.
   Я отвёл взгляд. Не потому что мне было страшно смотреть на его худое лицо, а потому что пытался подумать, что мне делать дальше. Если Люциус хочет, чтобы я стал на его место, то почему он истезает моего друга.
   - Что мне делать, Билл? Я не могу бросить Синтию.
   - Тебе нужно уехать, Джейк. Иначе, боюсь, он не остановится.
   - Исключено. Ты страдаешь, я попал, Синтия может быть в беде. Знаешь, Билл, много людей погибло после того, как они рассторгли контракт с Дьяволом-Во-Плоти. Мне нужно остановить его. Но я не знаю даже, как. Два дня назад мне приснился сон. И я не хочу, чтобы он сбылся.
   - Я понимаю, Джейк. - Билл продолжал отключаться и приходить в себя. Морфий давал о себе знать. - Я понимаю.
   - Он забрал душу гитариста, Билл. А я, глупыш, купился. Принимал наркоту из-за этого, трахался со всеми девками в штатах, в которых побывали. Даже в Москве, кажется, обрюхатил одну. Синтия бросила меня, а через почти шесть лет вернулась. У меня, вроде жизнь начала налаживаться. Я нашёл работу учителя, и собираюсь перебраться в Техас.
   - Ты решил уйти из группы?
   - Не сразу, Билл. И при чём здесь группа? Без тебя нет группы! Я не дам тебе умереть, Билл.
   Выплеснув эмоции, я заплакал. В первый раз в свои двадцать три года заплакал. Слёзы текли рекой. Я казнил себя за то, что связался с Люциусом Нейтасом Блэком.
   - Успокойся, Джейкоб.
   - Я не дам тебе умереть, Билли, обещаю. Этот Дьявол пожалеет, что связался с сыном Маргарет Кетрин Кейн, Джейкобом.
   Когда я успокоился, Билл отключился. Я убедился, что это просто действие морфия, пощупав пульс и глянув на экран. Пока он спал, я опустил обратно головную часть койки, а потом вышел из палаты.
   Выйдя на улицу, я направился в моему старому доброму "форду" (в который я влюбился и не желал меня эту ретровещицу на новый автомобиль), открыл дверцу и уехал домой к девушке, с которой я должен поговорить.
  
  
   Я вернулся с больницы вечером. Синтия выбежала в прихожую и набросилась на меня, обсыпая поцелуями моё лицо. Я старался отвечать ей взаимностью, но она чувствовала, что что-то не так. Про Билла она знала (я рассказал ей после первого посещения), но не подозревала, что я хотел сделать.
   - Всё хорошо, Джейк? Как Билл?
   - Получше, но... - я махнул рукой, снимая кроссовки.
   Она улыбнулась.
   - Какой у меня сегодня день был?
   - У меня не очень.
   Мы вошли в комнату. Она уселась на диван, продолжая улыбаться, а я в кресло. Мне было не до улыбок. Предстоял очень серьёзный разговор, и я хотел, чтобы он состоялся.
   - Давай, ты первый, Джейк.
   - Нам надо поговорить, - начал я.
   Улыбка с её лица исчезла. Глаза немного округились.
   - Что-то случилось?
   Я глубоко вздохнул и пытался выдавить из своего горла слова. Это было трудно сделать. В машине я обдумывал этот разговор, но запутался. Синтия наверняка подумает, что я спятил, если я расскажу ей всё. Честно, мне самому кажется, что я с ума сошёл после всего этого. Но отступать было поздно. Нельзя подвергать её опасности. Билл попался.
   - Помнишь, когда я тебе позвонил и сказал, что я вылечился? - спросил я.
   Синтия кивнула:
   - Помню, конечно. Я тогда сдавала социологию.
   - Так это не доктор вылечил. Он мог ещё месяц продержать меня с бинтом.
   Она попыталась спросить меня, кто же, но я лишь видел, как её губы шевельнулись, не издав ни звука. Её руки начали перебирать волосы, свесившиеся на висках. Глаза отведены в сторону.
   Я сидел в кресле и смотрел а неё, чувствуя, как упало не только сердце, но и всё, что находилось ниже шеи. Обвалилось где-то на шесть дюймов. Я сгорбился. Руки нервно гладили мои волосы взад-вперёд, а колени немного подрагивали.
   - Что произошло тогда? - спросила шёпотом Синтия, но я услышал лишь обрывки фразы шо поизошло тохда.
   - Я не могу рассказать, Син.
   - Расскажи! - попросила она. - Если ты меня любишь, расскажи.
   Я пытался выдавить из себя хоть что-то. Пальцы моих руки вцепились в волосы, будто у меня начался припадок. Внутри всё дрожало. Выдохнув, я начал:
   - Я расскажу тебе, но это, может показаться безумным. Это сделал один человек, которого я встретил в первый раз в Линкольновском парке. Он вылечил мою руку и забрал мою душу.
   Она хихикнула, но, когда увидела моё серьёзное лицо, перестала. Смотрела на меня глазами-блюдцами.
   - Не смеши меня, Джейк.
   Я промолчал.
   - Ты и не смешишь, - прошептала она. - Ты это серьёзно говоришь.
   - Да, - кивнул я. - Билл сделал то же самое, когда у него голос пропал. И чтобы закрепить эту сделку, потребовалась жертва. Он выбрал группу, которая его кинула. Она разбилась в Нью-Йорке, одиннадцатого сентября.
   - А ты?
   - Убийцу моего брата.
   Она промолчала, отведя взгляд. Я посмотрел на её грудь и увидел, что она стала ещё больше. Может, я не обращал внимания, но всё её тело как-то изменилось.
   - Могу я задать вопрос, что...
   - Дальше я позвонил тебе, чтобы обрадовать, но потом я потерял с тобой связь. Пять лет я был наркоманом. Подсел на иглу после выпуска. В Болдере мне стало хреново и я потерял сознание. Во сне я увидел человека, которого я считал Богом, но ошибался. Он хотел, чтобы я занял его место, но я отказался. Теперь он хочет закончить со мной разговор, взяв в мучение Билла.
   - И что ты предлагаешь? Расстаться?
   - Нет, - выдохнул я, а потом исправил ответ: - Да. Я хочу расстаться с тобой, чтобы защитить. Я люблю тебя, Син, правда, но я не могу сделать так, чтобы ты пострадала.
   Я слез с кресла и опустился рядом с ней на колени, как старомодный джентельмен, готовящийся предложить руку и сердца, и взял её за руки. Она убрала руки и вздохнула. По её лицу прокатилась первая слеза.
   - Уходи, Джейк, - шёпотом сказала она. - Убирайся. Не хочу тебя больше видеть.
   Она встала и пошла на кухню, хлопнув дверью. Я ещё минуту постоял на коленях и поднялся, чтобы начать сборы. Синтия продолжала плакать.
  
  
   Я собрал все вещи и пошёл в ванную, чтобы забрать бритву, щётку и другие гигиенические принадлежности. В кружке со щётками мне попалась какая-то палочка. Взяв её, я увидел что это тест на беременность. И тест был положительным.
   - Твою мать! - чертыхнулся я, продолжая смотреть на две полоски. - Син, ты беременна. Поэтому у тебя был прекрасный день, пока я его не испортил.
   Положив обратно тест, я вышел из ванной, посмотрев на фотографию в рамке, которая была заменена на нашу совместную. Там мы улыбались, сидя на покрывале, устраивая пикник.
   Я покинул квартиру Синтии с ощущением утраты, горем и злостью на самого себя. Эти чувства провожали меня до самого автомобиля.
   Проклятый Люциус Блэк.

IX

НЕКРОЛОГИ. СЕМЬ ИНСУЛЬТНИКОВ. "ТЫ САМ БУДЕШЬ ЖАЛЕТЬ, ЕСЛИ НЕ СОГЛАСИШЬСЯ"

  
   Две недели прошли с того момента, когда я покинул Синтию с её теперешним положением. Бывало пытался ей звонить, но она либо не брала трубку, либо сбрасывала. Дошло до того, что я не мог ей позвонить.
   Я сидел в съёмной комнате и думал попробовать ей всё объяснить. А заливал утрату бутылкой "Джека Дэниелса", проклиная себя в том, что я оставил беременную женщину.
   Разумеется у меня был её адрес, но я подумал, что если я напишу ей письмо, то она не прочтёт его, а разорвёт и выбросит. Но попробовал на следующий день. Купил конверт, достал паркеровскую ручку и исписал четверть листа из тетради с аккордами. Иногда прикладывался к виски, чтобы притупить утрату. Но письмо, хоть и маленькое, я написал.
  
   Я ужасно скучаю по тебе и чертовски сожалею, что всё так вышло. Знай я твоё положение, я бы всё бросил и увёз бы тебя подальше от Уэмбертона. Но я не знаю, как сейчас можно изменить что-то к лучшему и посчитал, что единственная защита - это расставание. Прошу тебя, дай мне время. Прошу тебя, не думай обо мне плохо, хотя я уже догадываюсь, что так оно и есть, но пойми, что это ради тебя. Ради вас. Не забывай меня. Я люблю тебя, Син и люблю того, кто внутри тебя (кем бы он или она ни были).
  

Дж. Д. Кейн

  
   Закончив это письмо (хоть предложение пришлось зачеркнуть), я пошёл к почтовому ящику и бросил конверт. Вернулся домой и улёгся в кровать. Голова уже гудела от выпитого, и единственное, что мне нужно было, так это сон. Как говорила Скарлетт О'Хара, мы подумаем об этом завтра, потому что завтра будет другой день.
   И на следующий день меня осенила идея.
  
  
   На следующее утро я проснулся с болью в голове, но вместо кофе, принял аспирин и включил ноутбук. Моей первой киберостановкой стал "Google" и в нём я набрал "Люциус Нейтас Блэк". Поисковик через пять секунд показал искомое. Оно выдало те же ссылки, которые я просматривал давным давно. Это мне было не интересно. Не такой уж я и хакер.
   Я написал в строке поисковика "Инсультники Уэмбертона" и нашёл кое-что интересное. Газета "Уэмбертон-ньюс", датировавшаяся за 1963 год выдала некролог о тридцатитрёхлетнем мужчине (его я видел в автобусе, когда мне стукнуло 14 и когда я встретился с ним в Линкольномвском парке), страдавшему от инсульта и временным склерозом. Звали его Рональд Д. Морс. Он числился пропавшим без вести до 1965 года, когда поиски прекратились. Фотография показала его здоровым, улыбающимся молодым мужчиной, тянувшего на учителя школы или преподавателем в университете.
   Я поискал дальше, и нашёл ещё поздний некролог за 1980 год. Один из инсультников, Уильям Чемберс, умер от кровоизлияния в больнице скорой помощи. Перед смертью он сказал, что какой-то человек, похожий на Дьявола, хотел взять его тело, чтобы жить дальше. Ничего не получив, Уилл ушёл из жизни свободно.
   Третий инсультник, Кайл Маклейн, пропал без вести в 1990 году. Родом из Касл-Рока, переехал с женой в Уэмбертон в 1985. Поиски прекратились в 1993 году. На фотографии был показан старик лет семидесяти. Ещё одна мозаика. Я встретился с ним в 2010 году, когда согласился на сделку.
   Четвёртый инсультник, Джеймс Рипли, умер в больнице скорой помощи в 2010 году, после того, как я продал душу Дьяволу. Пятый, Зак Ланг, пятидесяти лет, умер от кровоизлияния в мозг в 2012 году, через пять дней после поступления в больницу. Шестой, Луис Эдвард Андервуд, шестидесяти семи лет, начальник сети магазинов "Андервуд-прод компани". Умер в 2013 году. Перед смертью передал все права своему взрослому сыну. И седьмой, который больше всего меня заинтересовал, Ричард Андерсон, девяносто лет, находится в доме престарелых в Уоттервилле.
   Джеймс Рипли, Зак Ланг и Луис Андервуд перед смертью говорили одно и то же. Человек, по имени Люциус Блэк хотел взять их тела, но они отказывались. Честно говоря, я бы тоже на их месте отказался.
   Глаза заболели за чтивом некрологов. Я решил заварить себе кофе и спокойно обдумать план своих действий. Голова перестала болеть тогда, когда я просмотрел пропавших без вести и понял, что Люциус использовал их тела, чтобы своё не показывать тем, кто с ним встречался.
   Честно говоря, я не тянул на Эркюля Пуаро или Шерлока Холмса, но тем не менее, решил попробовать связаться с единственным живым человеком. Если я и хотел остановить Люциуса, так это единственный вариант.
   Открыв карту, я посмотрел маршрут от Уэмбертона до Уоттервилля. Составляло десять миль к востоку от Уэмбертона. Одно меня пугало: какова будет цена спасения.
   Я не знаю.
   Не знаю...
  
   В приёмной я представился внуком друга Ричарда Андерсона, Дейлом Барбарой (имя я взял из романа Кинга, так как оно первым пришло в голову). Сестра в приёмной, Франческо Бебино, седеющая женщина в накрахмаленом халате, напоминала мне мисс Гнуссен. Она протянула мне книгу и дала мне бейдж с надписью "ПОСЕТИТЕЛЬ". Расписавшись в регистрационной книге, я спросил, Ричард может ли говорит после инсульта.
   - Надеюсь, - ответила медсестра. - В последнее время он не разговорчив.
   - Спасибо.
   В прихожей, где старики разных лет сидели за игрой в шашки, покер или просто разговаривали, играла спокойная музыка. Эта мелодия была мне знакомой. Она напомнила мне ту самую, которая игралась в фильме с Джеком Николсоном. Взглядом я искал человека в инвалидном кресле. Из тридцати присутствующих сидело три в каталкал. Один из них смотрел в окно. По фотографии, которую я достал из бумажника, я понял, что это тот, кто мне нужен.
   - Здравствуйте.
   Старик, у которого голова была наклонена влево, а левая сторона тела, включая и лицо, совсем не шевелилась, лениво попытался повернуться ко мне. Больничный халат висел на его исхудавшем теле, словно на вешалке.
   - Кто вы? - тихим голосом спросил Ричард.
   - Меня зовут Джейк Кейн, мне нужно поговорить с вами. Уделите мне пару минут?
   Старик, которого я искал, посмотрел на часы, а потом на меня.
   - Если вы отвезёт меня в палату, то я поговорю с вами, мистер Кейн. Учтите, молодой человек, у нас начнётся обед через тридцать минут.
   Если бы у него был инсульт, то был давно. Говорил он для больного отчётливо, но звук переходил на шёпот.
   Я согласился и перед тем, как перевезти его в палату, попросил:
   - Если мы будем проезжать мимо поста, зовите меня Барби. Я назвался вашей итальяночке другим именем.
   - Конечно, молодой человек. Я эту медсестру очень сильно не перевариваю. Мы называем её мисс Годзилла, но это из-за её ящеринной рожи.
   Я прыснул от смеха и, взявшись за ручки кресла-каталки, повёз его в палату. По дороге туда услышал захватывающую историю.
  
  
   К счастью мисс Годзилла не спросила, куда я увожу Ричи. Мы прибыли в его палату, где я подвёз старика к окну, а сам сел на его койку.
   - Не хотите съесть печенья, мистер Кейн? - предложил Ричи. - Внуки привозят его, но с моим здоровьем я не могу есть сладкого.
   - Нет, спасибо, мистер Андерсон. И зовите меня Джейк.
   - Итак, Джейк, о чём вы хотели поговорить?
   Такая же ситуация, как и с Синтией (надеюсь, она всё поймёт), только мне суждено было спросить:
   - Вы знаете такого человека, Люциус Нейтас Блэк.
   Глаза мистера Андерсона широко раскрылись и посмотрели на меня. По его взгляду я понял, что имя ему говорило многое.
   - Вы встречались с ним? - вдруг спросил меня Андерсон.
   - Да.
   Он отвёл от меня взгляд и проговорил:
   - Тогда вы обречены. Если порвёте контракт, то умрёте.
   - Так вы его знаете?
   Молчание.
   - Знаете?
   - Знаю, - после долгого молчания ответил Ричи. - Я жил в Уэмбертоне в шестьдесят шестом. Мне было сорок, когда я работал учителем в школе.
   - Мои дедушка с бабушкой тоже преподавали там. Томас и Патриция Кейн.
   - Я помню их. Ты очень похож на дедушку. Он говорил, что в юности играл в группе. Был левшой, как Маккартни. Он так и сказал, когда увидел "Beatles" в шестьдесят четвёртом, когда они выступили в Нью-Йорке.
   - Да, это он. Расскажите мне о Люциусе.
   - Хорошо, - он тяжело вздохнул. - У меня была сестра. Мы с Эбби были не разлей вода, пока она не вышла замуж. А потом... она говорила, что у неё развилась болезнь. Я не знал, что делать. Врачи говорили, что она не сможет иметь детей, а ей так этого хотелось.
   - У неё образовалось бесплодие?
   Ричи медленно кивнул:
   - Я не знал, как ей помочь. Да и денег у меня не было. Учителя тогда мало зарабатывали. Особенно, когда разгореась война во Вьетнаме. Всех учеников тогда забрали. Я потерял работу. Тогда все учителя уходили по собственному желанию.
   Я слушал его и не перебивал. Во рту у меня пересохло. Рассказ увлёк меня. И заставил задуматься. Соглашусь с мистером Кингом, это проклятие читающих людей. Нас можно соблазнить хорошей историей в самый неподходящий момент.
   - Как-то, прогуливаясь по Линкольновскому парку с бутылкой виски, я сел на скамейку и в это время мимо меня прошёл мужчина в смокинге и тростью. В двух шагах он остановился и вернулся ко мне. Увидев печаль в моём лице, он заговорил.
   - Как он выглядел? Он был старше? С перекошенным лицом, как у вас?
   - Я не помню, - с фальшивым спокойствием ответил Андерсон. - Помню его улыбку. Акулью улыбку. Острые зубы.
   Я молчал и слушал.
   - Я помню, как рассказал ему свою проблему, и он предложил мне заключить контракт. Моя душа в обмен на здоровье моей сестры. Я согласился. И Люциус сделал это. Через пару дней моя сестра поправилась. Родила двоих детей.
   - Что произошло потом?
   - В шестьдесят пять лет я ушёл на пенсию. Моя сестра умерла от рака яичников. Я вернулся в Линкольновский парк, чтобы покончить с контрактом. Но Люциус встретился со мной и предложил занять его место. Я был проклят, понимаете, мистер Кейн - Джейк - я хотел помочь сестре, но получил проклятье. Поэтому я отказался и не забрал контракт.
   Он тыкнул худым пальцем правой руки по левой части лица и посмотре на меня.
   - Инсульт - расплата за то, что я не согласился.
   Последовало долгое, задумчивое, тягостное молчание.
   - Он тоже предлагал мне это, - наконец проговорил я. - Я тоже отказался, но потом он сказал, что не закончил со мной. Похоже ему нужно молодое тело, чтобы жить среди нас. Он долгожитель. Если ему не дать того, чего он хочет - он умрёт.
   - Вы соображаете, юноша, - сказал он. - Но я дам вам ещё кое-что. Пункт номер шесть в контракте.
   - Пункт номер шесть?
   Ричард кивнул.
   - "Договор может быть разорван только при случае новой жизни". Так говорилось. Я не знаю, что это могло значить.
   - Кажется я знаю. Жертва. Чтобы разорвать контракт с Люциусом, нужно умереть и родиться вновь. Как в "Пункте назначения 2". Нов...
   Тут я не смог договорить. Мой рассказчик склонил голову к тощей груди и закрыл глаза. Я встал с кровати и подошёл к нему.
   - Вам плохо, мистер Андерсон?
   Пощупав на шее пульс, я понял, что все признаки жизни покинули его тело, как вода - прохудившийся сосуд. Его рот приоткрылся. Щёки ввалились. Верхняя часть вставных зубов вывалилась, скользнула по нижней губе и зависла, словно в зловещей усмешке.
   Я хотел выйти из палаты и позвать мисс Годзиллу, чтобы та помогла ему, но вместо этого стоял в оцепенении. Язык прирос с нёбу.
   Вдруг палата начала трястись, как землетрясение. Флуоресцентный светильник, болтаясь в разные стороны на потолке, вдруг зажёгся и погас. Потом снова включился и снова погас. Графин на прикроватном столике завибрировал, но сразу замер. Странная волна пробежала по простыне на койке мистера Андерсона и дотронулась до моей кофты.
   - Кто здесь?
   Моё сердце начало бешено колотиться. Пульсация крови в венах на шее, запястьях и висказ циркулировало с бешенной скоростью. Полтергейст, подумал я и пытался пошевелиться, но ноги словно приросли к полу.
   - Здесь есть кто-нибудь?
   Всё стихло. Волна больше не бежала по простыне и не дотрагивалась до меня. Я знал, что никого здесь не было, кроме меня и покойного. Наконец я двинулся к двери палаты, как из мёртвого рта Ричарда Андерсона донеслось всего одно слово:
   - Джейк.
  
  
   Я опустился обратно на койку и смотрел на покойного Ричарда Андерсона. На его открытые глаза, которые постепенно стекленели. На руки, вены на которых вздулись. Но в первую очередь, на его открытый рот. Вставная челюсть выпала на его колени.
   - Люциус?
   А сам подумал: А кто же ещё? Видать, я с ним встретился.
   - Вот мы и встретились. - Голова Андерсона повернулась ко мне. Он улыбнулся в фирменной ухмылке: правой частью лица.
   - Чего ты хочешь, Люциус?
   Молчание. Но дух оставался в Андерсоне. Я чувствовал это. Потом:
   - Того же, чего хотел давно, Джейк.
   Я не мог поверить, что Люциус в теле покойного Андерсона. Он говорит со мной. Вероятно, он знал, что я поеду в Уотервилль. Похоже, он знал о Синтии.
   - Помнишь, как ты потерял сознание, Джейк? Помнишь, как я предложил тебе занять моё место? Я проник в твоё сознание и узнал кое-что интересное. Если я тебе скажу, то ты сам будешь жалеть, если не согласишься.
   Тут я понял, что он взял в плен Синтию. Я смотрел на мёртвого мужчину как громом поражённый. Свет в комнате замигал. Графин для воды задребезжал.
   - Я не могу задерживаться долго, Джейк, но скажу прямо. Синтия в моих руках. И не только она. Но и мальчик, что находится в ней.
   Мои глаза широко раскрылись. Боже милостивый! Синтия!
   Гнев вселился в меня. Мои кулаки сжимались, оставляя отметины ногтей на ладонях.
   - Ах ты, ублюдок! - не сдержался я. - Какая же ты сволочь!
   Он улыбнулся правой стороной лица.
   - Я рад, что мы понимаем друг друга. Итак, Джейк, как насчёт того, чтобы согласиться?
   - Клянусь, если ты ей и ему сделал что-то, то...
   - Расслабься, Джейки-бой, - перебил меня Люциус-Андерсон. - Я знаю, на что ты пошёл ради неё. Убил её отчима-насильника. Ты тот, кто мне нужен. Поэтому я предлагаю тебе занять моё место.
   Я опустил голову и посмотрел на свои колени. Думал о Синтии. Увидел её в Элмсвуде, лежащей в моей рубашке рядом со мной. Увидел её танцующей свинг. Увидел её в Бостоне. Затем я посмотрел на Андерсона, под которым скрывался Люциус.
   - Хорошо.
   - Отлично, Джейк, отлично. Буду рад тебя видеть снова. Помнишь тот островок, где была ива?
   Я помнил.
   - Где всё началось - там всё и кончится, Джейк. Приезжай туда.
   - Какова гарантия, что ты не врёшь?
   Голова Андерсона повернулась в сторону окна и ухмыльнулась.
   - Ты мне не доверяешь, так ведь, Джейк? - спросил он.
   - А с чего бы, Люциус? Ты же Дьявол. - Тут я процитировал строчку из песни "Judas Priest": - "Я верю, что ты Дьявол. Я верю, что ты Дитя Дьявола".
   Он вздохнул и усмехнулся снова:
   - Ты изменился за последнее время, Джейк, но за тобой должок.
   Повисла пауза, а потом голос Люциуса произнёс последние слова, прозвучавшие, как требование:
   - Верни его, если они тебе так дороги.
   Чёрный дым вышел изо рта, носа и глаз Ричарда. Он повисел над его лицом секунд пять и растворился, как пар.
   Свет не горел. Графин стоя неподвижно. Люциус ушёл. Я остался наедине с мёртвым мужчиной.
   Новая жизнь разорвёт контракт.
   Я поднялся и вышел из палаты. Прошло менее тридцати минут с момента нашей встречи, но я чувствовал, что прошло больше времени. Мисс Годзилла принял бейдж "ПОСЕТИТЕЛЬ" обратно. Она видела моё лицо и испугалась:
   - С вами всё хорошо, мистер Барбара?
   - Проверьте, как там мистер Андерсон. Он отключился.
   Дежурная медсестра пошла в палату, а я, чувствуя всплеск адреналина, выбежал на улицу и сел в "форд-файрлайн" пятьдесят восьмого года и завёл мотор. Тронулся с места и гнал как Шумахер. На второй передаче машина разогналась до шестидесяти миль в час. Я слышал его голос. Он преследовал меня всю дорогу до Уэмбертона.
   За тобой должок. Верни его, если они тебе так дороги.
   Да. Я бросил её две недели назад. Но снова оставить её в беде, я не намерен.

X

ПРИЕЗД. БУРЯ В УЭМБЕРТОНЕ. НЕУДАВШЕЕСЯ ПРОНИКНОВЕНИЕ. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ЗА ДУШУ. В РАЮ. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЮ

  
   Когда я пересёк черту города Уэмбертон, то погода начала ухудшаться. Облака скрыли голубое небо солнечного июля. Включив радио, я услышал прогноз погоды. Ожидалось штормовое предупреждение. Штормовое предупреждение во время зятяжной жары означало грозы, грозы означали молнии, молнии - гром. Сильный дождь уже обрушился в Дерри и постепенно идёт в мой город. Скорее всего шторм вызвал я своим согласием приехать на встречу (последнюю, я надеялся) с Дьяволом.
   - Вероятность сильных гроз девяносто процентов, - проговорил метеоролог. - Проливные дожди, штормовой ветер и очень крупный град. Просим воздержаться водителей и пешеходов от прогулок и поездок за город. Оставайтесь дома или в помещении.
   Я выключил радио и, как только я свернул через Гринфилд и поехал по главной дороге, увидел на лобовом стекле первые капли. Вдалеке от меня сверкнула молния. Через несколько секунд прогремел гром. Я гнал, как зарезанный, обгоняя еле ехавшие машины и игнорируя все светофоры. На секунду подумал, если меня развернёт и я врежусь в столб, то умру, и Люциусу ничего не достанется. Но я не торопился. Меня волновали только две причины. Одна из них в руках этого Дьявола. Вторая - в её животе и растёт.
   Ветер нарастал порывами. Он смывал капли дождя, который уже начал приобретать силу. Мне пришлось воспользоваться дворниками и, благослови меня, Господь, я позаботился о машине и закрыл салон откидным верхом.
   Пока я поднимался в горку, прогременл ещё один раскат грома. От надвигающего с Дерри туч небо стал тёмным, и я видел, как в раных местах сверкнуло пять молний. Теперь не оставалось сомнений - гроза идёт прямо к тому месту, где всё началось, и когда она начнётся - мир взрогнет.
   Остановив машину на стоянке, я выбежал из неё и, не прикрываясь курткой, побежал прямо к островку. Сильный ветер дул мне в спину и прибавлял скорость моего бега. Скоро начнётся ливень. Надо мной начало качать деревья. Одно из молодых деревьев не выдержало и через секунду от сильного ветра упало в двух шагах от меня. Я успел увернуться, получив от ветки небольшую царапину на щеке.
   - Добро пожаловать в Уэмбертон, Джейк, - перекрикивая порывы ветра, бросил я. - Ты приехал.
   Убрав рукавом кровь со щеки, я побежал к островку.
  
  
   Я добежал до островка, но мостика, по которому переходили открыватели купального сезона, уже не было. Ветер сорвал его с винтов, а сильные волны реки Свайлон поглотили его и унесли в небытие. Сбросив куртку, я, словно пловец, бросился в воду и начал плыть к островку. Волны реки начали уносить меня дальше, но я старался доплыть до берега прежде, чем меня смоет вслед за мостиком.
   Когда мне это удалось (не знаю, виноват ли в этом выплеск адреналина или шок от шторма), я выбрался на островок и начал ползти к плакучей иве, ветки которой взлетели вправо, словно указатели. Синтия лежала под ним. Увидев её, я прибавил скорости и подполз к ней.
   - Синтия, я здесь, очнись! - кричал я, ощупывая её пульс на шее.
   Она была холодной, как лёд, но пульс прощупывался. Глаза её были закрыты. Я положил руку на её живот, думая о мальчике, который находится у неё под сердцем. Капли дождя капали на её лицо. Я прижимал её к себе и проклинал себя за то, что впутал её.
   Тут тёмная фигура возникает надо мной. Полы его пальто не двигались даже при сильном ветре. Он шёл по грязи, и туман клубился у его ног. Он не дрожал в наглухо застёгнутом пальто, но с него стекала липкая грязь и вонючая вода. Лицо - как после неудавшейся пластической операции, лишённое черт, не считая круглых выпученных глаз.
   Я поднял голову и увидел его с ног до головы. Человек (или Дьявол), который мне когда-то помог ухмыльнулся и издевательски произнёс:
   - Бу!
   Удар молнии осветил его лицо, а гром уже был сильнее предыдущих.
   - Вот мы и встретились, Джейк.
   Люциус Блэк стоял напротив меня. Дождь постепенно превращался в ливень.
  
  
   Сильная волна прошлась по берегу островка, чуть ли не достав иву, ливень усиливался с каждой секундой. Я, продолжая держать Синтию, смотрел на Люциуса, омываемый ливнем и волнами. Капли струйками стекали по лицу. Снова сверкнула молния.
   Люциус снял пальто и отбросил в сторону течения реки. Лицо Кайла Маклейна, волосы Кайла Маклейна (убранные назад), но это Люциус Нейтас Блэк, будьте уверены. Он скрывает свою личность под телами тех, кто пропал без вести.
   - Отпусти её! - прокричал я. - Только ты и я! Зачем она тебе?!
   - Она ещё жива! - перекрикнул гром Люциус. - Если ты решил, то она и её мальчик будет свободными!
   - Отпусти Билла! Излечи его от рака!
   - Конечно! - улыбнулся Люциус.
   Синтия повернула голову и открыла глаза. Увидев меня, она бросилась ко мне в объятия и заплакала. Люциус какое-то время смотрел на нас. Синтия плакала и не могла оторваться от моих объятий.
   - Джейк! Дж-джейк! П-прости меня! Я люблю тебя!
   - Я знаю! - ответил я. - Я знаю! Всё хорошо!
   - Синтия, отойди в сторону, - попросил Люциус.
   Она глянула на меня, потом на Люциуса.
   - Делай со мной что хочешь, Люциус, - сказал я. - Только оставь Син и Билла в покое. Отпусти их.
   Люциус с интересом смотрел на меня. Ливень усиливался и превращался в град. Очередной раскат грома прозвучал недалеко. Молния сверкнула возле реки, расколив перила моста главной улицы.
   - Джейк, я не оставлю тебя! - помотала головой Синтия.
   - Всё будет хорошо!
   Я встал и оттодвинул Синтию за спину. Люциус, словно профессор Мориарти, взял шляпу и метнул её в сторону реки. Тучи потемнели.
   - Синтия, тебе лучше уйти.
   - Я останусь! - закричала Синтия. - Я не брошу тебя во что бы это ни стало! Я жду от тебя ребёнка! Я не хочу чтобы он рос без отца!
   - Как же трогательно! - расхохотался Люциус.
   - Заткнись! - прокричали мы оба.
   Люциус продолжал ухмыляться правой частью лица. Я повернулся к Синтии.
   - Милая, всё будет хорошо! Я обещаю!
   Гром снова ударил.
   - Ты не должен!
   - Я должен! Мне нужно искупить грех, который я совершил!
   Синтия, пытаясь не дрожать, но ветер дул всё сильнее, а волны реки Свайлон омыл половину островка, взяла себя в руки, поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
   - Я буду рядом, Джейк. До конца. И ты не отвертишься от меня. Понимаешь?
   Я улыбнулся и, вспомнил тот день, когда подвозил её к дому и она попросила меня заехать к ней перед школой, ответил:
   - Да, мэм. - Я обнял её левой рукой, несмотря на дикий холод, жарко поцеловал, чувствуя, как на мгновение стало тепло внутри. - На дорожку. А теперь пора.
  
  
   Люциус протянул руки. Я рукой смахнул прилипшие волосы на лбу и злобно смотрел на Дьявола. Пока мы сверлили друг друга взглядом, ветер внезапно стих. Град превратился в дождь. Волны перестали бушевать.
   Слава Богу, подумал я. Буря утихает.
   - Готов? - спросил Люциус.
   - Билл. С ним всё в порядке?
   - Да, Джейки-бой. Рак гортани исчез, теперь он питается и скоро выйдет с больницы здоровым.
   - А ты не врёшь?
   - Сам убедишься, если всё не сотроётся.
   - Не сотр...
   - Заткнись. Возьми меня за руки, Джейк.
   Правая рука Люциуса была ещё крепкой, а левая исхудала. Я поднял свои руки, а потом опустил.
   - Нет.
   - Как скажешь, Джейк. Тогда попрощаяешься со своим контрактом, а потом Синтия и Билл сдохнут именно в один день, что и ты. - Люциус достал из внутреннего кармана мокрого пиджака бумагу, которую я подписывал шесть лет назад. - Хочешь это выяснить?
   - Ладно, - проговорил я. - Ладно-ладно-ладно!
   Отбросив контракт, Люциус протянул руки. Я положил свои ладони, которые он крепко сжал. Ударила молния и прогохотал гром. Синтия, вскрикнув, продолжала смотреть на нас двоих. Капли дождя текут по моим щекам, словно слёзы.
   - Ты когда нибудь думал, почему я выбрал тебя? - процедил сквозь зубы Люциус. - Почему ты увидел меня в четырнадцать лет в автобусе? Потому что ты избранный. Твоё тело будет жить долго, но твоё сознание - исчезнет. Пусть свершиться, Джейк!
   Он сильнее сжал мои руки и смотрел в мои глаза. Молния ударила прямо в иву, развалив дерево надвое. Прогремел раскат грома, с небес обрушился потоки ливня, по земле зарабанил град.
   - Люциус.
   Он посмотрел на меня.
   - Тебе нужно не новое тело, и не души, а сердце. А этого тебе никто не даст.
   Вместо ответа он сжал мои руки, и тут всё началось.
   Когда снова ударила молния по дереву, от моего лба прошлась искра ко лбу Люциуса. Мы продолжали сверлить друг друга взглядами. Между нами стала картинка. Словно кадр из фильма, она зашевелилась. Я увидел себя, когда сестра дарила мне гитару на моё четырнадцатилетие. Затем она вспыхнула и появилась другая, где дедушка Том давал мне первые уроки игры на гитаре.
   Тут у меня возникло ощущение, будто чьи-то пальцы осторожно шевелятся в моей голове, и это не воображение. В мой разум проникают и уничтожают самые яркие воспоминания.
   - Не сопротивляйся, Джейк, - проговорил Люциус. - Это неизбежно.
   "Он уничтожит всё, чтобы стать мной, - думаю я. - Он решил взять моё тело и жить вечно. А потом он избавится от Синтии и уйдёт. И сделает это он моими руками".
   Снова картинка. Я стою у двери в холл и читаю "Кристину", и какая-то девочка подходит ко мне и спрашивает, здесь ли будут занятия, а потом завязывается знакомство. Эта картинка вспыхивает и появляется другая, где мы танцуем линди-хоп на соревнованиях и занимаем второе место.
   - Не сопротивляйся, Джейк.
   Голос доносится уже далеко. Люциус стоит передо мной, но голос долетает до меня из далёкой-далёкой галактики. Он наклоняется ко мне, словно Кайло Рен, пытающийся, с помощью силы, выудить правду, и всматривается. Искра между нами уменьшалась.
   Новая жизнь разорвёт контракт.
   Слова донеслись мне из самых глубин моего мозга. Уже не пальцы, а чужой разум начинает вливаться в меня, словно чернильное пятно растекающееся по воде. Я пытаюсь бороться, но не выдерживаю. Тут из моего горла начал вырываться крик и чей-то голос говорит:
   - Отпусти его, сукин сын!
   Голос девушки. Нет, женщины. Беременной от меня. Синтия.
   Ещё одна картинка. Элмсвуд. Наша первая ночь под проигрыватель и песня "Beatles". Мы кружимся, а потом Синтия сбрасывает с себя блузку и начинает меня целовать. Эта картинка вспыхивает и повляется другая. Концерт на Хеллоуин. Я в роли Ангуса Янга, Джоуи Рамона и Джейсона Вурхиза.
   - Отпусти его!
   Тут меня отталкивают и связь прерывается. Я валюсь на землю, дёргаюсь, выпрямляюсь. Люциус отшатывается, у него дикие глаза, рот изумлённо раскрыт. Синтия стояла на моём месте и смотрел на меня и на Люциуса. Дьявол бьёт ей по щеке. Её отбрасывает в сторону раздвоившейся ивы. Она ударяется головой и падает без чувству.
   - Проклятая сука! - проорал он в бешенстве.
   Моя рука нащупала что-то острое. Не теряя ни секунды, я схватил это острое и полоснул по своей левой руке. Кровь ударила фонтаном.
   - Не делай этого! - ревёт Люциус и подбегает ко мне. - Не де...
   Я бросил в него острое прямо в глаз. Люциус, схватившись за него, отступил на пару шагов.
   - Пункт шесть в контракте, Люциус! - прокричал я. - Помнишь его?!
   От злости Люциус глянул здоровым глазом и увидел, как моя раненая рука уходит в воду, давая крови быстрее литься. Когда Люциус видит, что происходит, я начал терять сознание.
   - Ты мне соврал?! - от злости кричит Люциус. - Ты мне соврал, подонок?!
   Контракт, который лежал недалеко от Люциуса, вспыхнул. Сделке конец. Моя взяла. Перед тем, как окончательно упасть в обморок (или умереть) я показал Люциусу средний палец, ухмыльнувись. Левая рука похолодела.
   - Жертвоприношение за душу, - шёпотом сказал я, глядя, как из прорези туч виднелось кольцо голубого неба. - У меня это получилось.
   Тут я и потерял сознание. Что случилось с Люциусом, я уже не видел.
  
  
   Я пришёл в себя в незнакомом месте. Где-то, вдалеке, играла музыка. Под ногами клубился туман. Поднявшись, мои глаза метнулись вниз. Я на небесах? В раю? Что это за место?
   Лестница в небо, подумал я, вспомнив песню "Led Zeppelin".
   Я начал бродить по облакам и увидел знакомых мне людей. Кто-то перебрасывал мяч с руки в руку. Был он одет в футбольную форму, шлем и наколенники. Футболка показа мне номер 14, и я сразу понял, кто это был.
   - Джейк.
   Ральфи вышел из тумана и, улыбаясь подбежал ко мне и обнял. Я обнял его в ответ и, заплакав, крепко прижался к нему. Ральфи посмеялся и похлопал меня по плечу.
   - Я в раю? - спросил я.
   Мой старший брат кивнул.
   - Ты его представляешь таким, каким бы хотел видеть, Джейк. Пойдём, пройдёмся.
   Мы пошли по облакам. Ральфи продолжал перекидывать мяч. Я шёл рядом.
   - Я представлял рай таким: играю в американский футбол со знаменитостями, которые прожили на земле достаточно долго и попали в рай. Знаешь, как поддерживают нас девушки из группы поддержки?
   - Нет.
   - Тебе это нужно видеть, Джейк.
   Мы дошли до ворот. На табличке я прочёл надпись и усмехнулся:
   - "Рок-н-ролльные небеса"?
   - Там наш дедушка и группа "Sun Dogs" играют перед фанатами рок-н-ролла. Знаешь, кто у них мэр? Не поверишь. Элвис Пресли.
   - Да ну? - удивился я, видя, как Ральфи открывает ворота и входит. - Я думал Элвис улетел домой.
   - Не верь в эту чушь, Джейк. Пойдём.
   Мы вошли в город. Музыка, которую я услышал, когда очнулся, играла уже ближе. Боже, я увидел сцену и четырёх парней. Дедушка был моложе и играл на гитаре словно Бог. Он приплясывал и заводил публику. Девушки визжали. Сзади них стоял сам Элвис и аплодировал. С ним стояли Бадди Холли, Ричи Валенс, Дж. П. "Биг Боппер" Ричардсон, Джон Леннон, Джордж Харрисон, Эдди Кокран и другие знаменитости.
  

Там, где Луизиана, Новый Орлеан,

В глуши, среди лесов и заливных полян,

Стоял с земельным полом деревянный сруб,

Где жил простой парнишка, звали Джонни Би Гуд.

Он не умел нормально читать-писать,

Но на гитаре играл, как только Бог может дать.

  
   - Это дедушка Том? - удивился я.
   - Да, Джейк. Правда здорово?
   Я кивнул.
   Когда они закончили выступать, дедушка спустился со сцены и, на своих двоих, подошёл к нам. Увидев меня, обнял.
   - Джейк, рад тебя видеть.
   Я обнял его и не отпускал.
   - Прости, что ты застал меня мёртвым. Я не думал, что ты увидишь меня. Думал, что меня увидит моя сиделка. Я просто не мог терпеть эту боль.
   - Всё хорошо, дед. Спасибо, что научил меня играть на гитаре.
   Одно человека не хватало. Моего отца.
   Кто-то положил руки на мои плечи и сжал. Повернувшись, увидел его. Он улыбнулся мне и обнял. Я обнял его в ответ.
   - Папа, ты тоже здесь. Боже, я так рад вас видеть.
   - То, что ты сделал, заслуживает право того, чтобы ты вернулся, - сказал папа.
   Я не понимал, о чём он говорил.
   - Папа говорит, что ты спас жизни многих людей, уничтожив Люциуса.
   - Я не понимаю. Я принёс себя в жертву ради того, чтобы спасти Синтию и Билла.
   Дедушка Том помахал рукой, образовав кольцо из облаков. В нём я увидел Билла, лежавшего в койке и поправляющегося. Затем увидел Синтию, которая плакала, стоя на коленях у моего тела. Она перевязал мою левую руку, чтобы кровь больше не лилась.
   - Ты заслуживаешь жить, Джейк, - сказал дедушка. - Твоё место рядом с ней.
   - Тебе нужно возвращаться домой, Джейк, - подтвердил отец.
   - Но я уже дома, - ответил я.
   Моя семья завыла.
   - Нет, Джейк, - сказал Ральфи. - Бог решил, что ты заслуживаешь жить. В Его планах не входило, чтобы ты умер молодым. Он сказал, что ты умрёшь дедушкой.
   - Я согрешил, Ральфи. Отдал душу Дьяволу.
   - Но ты победил его хитростью, - улыбнулся отец. - Ты поступил смело, как всегда. Ты спас Синтию от её маньяка-отчима, ради неё и Билла пожертвовал собой. Неужели это не стоит право жить?
   Туман поднимался всё выше и выше. Он был уже по пояс. Я посмотрел на Ральфи, перевёл взгляд на отца и дедушку. Они кивнули мне.
   - Он прав. - Ральфи обнял меня. - Ты женишься на Синтии, у вас родится сын. Ты станешь хорошим учителем в Техасе, а Синтия - прекрасной журналисткой. А дальше - ты сам решишь. Прощай, Джейк. Помни. - Ральф положил руку на мою грудь. - Мы всегда рядом. В твоём сердце.
   - Прощайте. - На моих глазах начали проявляться новые слёзы. - Я люблю вас. И всегда буду помнить.
   - Мы тебя любим, Джейк. И мы всегда рядом.
   Дедушка, папа и брат исчезли в тумане.
  
  
   Чей-то голос: "...обещал мне! Ты обещал мне! Очнись, Джейк!", я услышал издалека.
   Мы любим тебя, Джейк. И мы всегда будем рядом.
   Иногда звуки отступали, и оставалась только дымка. Я увидел свет, увидел тех, кто уже не со мной. Но я разговаривал с ними. Но чей это плачь? Кому он мог принадлежать? Он был уже близко. Найти выход.
   Очнись, Джейк! Очнись, мать твою!
   Больно в груди. Кто-то усердно надавливал мне на неё, будто делая искусственное дыхание. Но сердце бьётся. Я это чувствую.
   А потом надо мной возник чей-то рот, несомненно, женский, хотя губы были сухие, и этот рот принялся дуть в мой рот, накачивая воздух мне в лёгкие. Губы были знакомые, но я не мог вспомнить, где я их мог чувствовать.
   Мы всегда рядом. Возвращайся.
   - Давай, дыши! - кричал знакомый мне голос над моим ухом. - Дыши, Джейк!
   И снова губы сомкнулись с моими губами. В моё горло потекла струя воздуха. Когда кто-то начал давить мне на грудь и снова дуть мне в рот, я не просто выпустил воздух из лёгких, а вытолкнул его и тут же самостоятельно сделал глубокий вдох. Выдохнул. Закашлял. Попытался открыть глаза, но солнце начало бить по ним так, что мне пришлось сошуриться.
   - Где я? - шёпотом спросил я.
   Увидел девушку с рыжими кудрями. Её глаза были красные от слёз. Она плакала и смеялась. Где я мог видеть её раньше?
   - Я умер? - теперь с хрипом.
   Девушка взяла меня за руку и начала её целовать. Она прикладывала тыльную сторону моей ладони к щеке.
   - Ты жив, Джейк! Слава Богу, ты жив!
   Я опять провалился в туман, но пока окружающий мир окончательно не скрылся во мгле, услышал, как девушка сказала:
   - Я люблю тебя, Джейк! И больше никогда не уйду от тебя!
   Ты ангел? - подумал я и уснул.
   Через пять минут я вернулся в прежнее состояние полусознания, я понял, как зовут эту девушку. Её зовут Синтия. Она беременна от меня. Что же произошло? Я видел отца, Ральфи и дедушку Тома.
   - Прошу тебя, Джейк, не оставляй меня!
   Твоё место рядом с ней.
   Новая жизнь разорвёт контракт.
   Мы всегда рядом. В твоём сердце.
   С закрытого глаза потекла слеза. Тут я пытался прийти в себя, но вспышка солнца не давало мне открыть глаза, поэтому приходилось открывать их медленно. Снова увидел рыжеволосую девушку. Пытался издать звук, но вырывался только хрип.
   - Джейк?
   Открывай глаза, Джейкоб. Давай. Приходи в себя!
   Тут я открыл глаза и увидел её. Она стояла на коленях и и всматривалась. Улыбка на её губах дрожала.
   - Ты жив, Джейк.
   Я закашлял и вдохнул в лёгкие воздух. Я жив. Вернулся на землю. Теперь я вспомнил, что было.
   Рука в крови.
   Я поднял левую руку и увидел, что следы от пореза исчезли, как и сам Люциус. Я победил его. И не лишился самого дорогого, что у меня есть. У Люциуса не было сердца. У него не было ни любви, ни дружбы. И мне его жаль.
   - Я тебя вижу, - прошептал я и полгладил её по щеке.
   Синтия, улыбнувшись, поцеловала меня в лоб и в губы.
   - И я тебя вижу.
  
  
  

"Уэмбертон Уикли Энтерпрайзес"

От двадцать седьмого июля 2016 года

СТРАШНАЯ БУРЯ ПРОШЛА ПО УЭМБЕРТОНУ

И ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ПЕНОБСКОТ 25 ИЮЛЯ

  
   После обеда город накрыли черные тучи. Дождь длился несколько минут, но этого хватило, чтобы наделать делов. Буря оставила после себя серьезные подтопления, поваленные деревья и разбитые автомобили.
   Метеорологи отметили, что во время ливня, который обрушился на Минск после обеда 13 июля, выпало 24 мм осадков, что соответствует 24 литрам воды на квадратный метр территории. Июльская норма осадков для столицы равна 90 мм. Таким образом, за короткое время выпало более четверти месячной нормы -- 26,7%.
   Воздушные массы там перемещаются с огромной скоростью, отсюда и неравномерность осадков, которые выпали на город: где-то затопило, что хоть на лодке плыви, а где-то едва покапало.
   "Началось лишь с простого дождика, а потом как грянуло! - заявил в нашу прессу один из очевидцем [анонимно]. - Мы с подругой лишь успели спрятаться в магазине. Такого урагана не было со времён тридцатого мая девяносто девятого".
   "Я домой ехала с Рейган-стрит, такого насмотрелась! - рассказывает ещё один очевидец Кетрин Митч. - Просто очень страшно! Но страшнее всего было в момент бури. Я думала, что это реально смерч, а мы внутри. Так вокруг крутило, стекло в подъезде разбилось, видимость нулевая
   была, только потоки серого дождя с ветром огромной силы. Деревья в рядок, целую аллею положило на Рейган-стрит. Билборд вывернут, светофоры до земли согнуло! А машин сколько под деревьями! Ой, кошмар просто!"
   Больше пострадали районы Гринфилд и Силвермайн. Линкольновский парк пострадал из-за наводнения реки Свайлон. Большинство деревьев обрушилось на беседки и скамейки для отдыхающих. Мост, ведущий на островок для купающих, снесло.
   Были затоплены много улиц. Служба спасения и скорой помощи была перегружена поступающими телефонными звонками.
   Во время бури пострадало более 120 человек, при этом 50 с тяжёлыми ранениями и трое с фатальным исходом.
   Также буря затронула такие города, как Дерри, Хэйвен, Бангор, часть Ороно и Холдена. Больше всего пострадал городок Дерри. Это уже третий случай, когда Дерри настигает наводнение. Прошлое наводнение началось в мае 1985 года.
   Ураган прекратился к вечеру и взошло солнце. Большинство людей добровольно согласилось помочь служащим с уборкой деревьев.

Синтия Кокс.


  

"Уэмбертон Уикли Энтерпрайзес"

От двадцать девятого июля 2016 года

ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ КАЙЛ МАКЛЕЙН НАЙДЕН МЁРТВЫМ

В УЭМБЕРТОНЕ

  
  
  
   Поиски мужчины, страдающего инсультом был найден мёртвым в Линкольновском парке города Уэмбертон, штат Мэн.
   Как сообщил окружной коронер Роберт Бейли, тело мужчины, восьмидесяти трёх лет, было изувечено и оставлено на островке рядом с рекой Свайлон.
   О мистере Маклейне известно немногое. Родом из Касл-Рока, работал в школьной библиотеке, переехал с женой в Уэмбертон в 1985. Детей нет. Считался пропавшим без вести с 1990 года. Поиски прекратились в 1993 году. Жена покойного [анонимно] прекратила поиски, посчитав его мертвым.
   "Я не думала, что его тело найдут, - говорила она. - Но почему так сложилась ситуация с моим мужем? Он страдал инсультом и плохо передвигался. Как такое могло случиться? Я опустошена".
   Жена мистера Маклейна также призналась, что до инсультал он виделся с человеком, имени которого он не сказал.
   "Я увидела его глаза, когда ему стало плохо. Перед тем, как отправить в больницу, он сказал, что встретился с человеком, который помог ему давно. Он согласился на его условия и получил инсульт.
   Когда я навещала его, спрашивала имя этого человека, он не мог ответить. Потом мне сообщили, что Кайл ушёл из больницы двадцать седьмого августа, тысячу девятьсот девяностом году".
  
  
   Близкий друг Кайла Маклейна вспоминает его работу в школе в 1945 году. "Ему везло в жизни, - рассказывает мистер Бродиген. - Он любил выпивать после работы и рассказывать анекдоты. Он был весёлым человеком. Почему Бог забрал хорошего человека? Я просто не могу поверить. Просто не могу".
   Тело Кайла Маклейна было перевезено в морг округа Пенобскот для дальшейшего вскрытия и последующей передаче родственникам.
  

Синтия Кокс


  

ПОЗЖЕ

ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ

  
   Пятнадцатое августа. Последний концерт в ЦКИ с моим участием. Я уже всё решил. Ухожу из группы, переезжаю в Эндрос, штат Техас, вместе с Синтией и становлюсь учителем в средней школе Эндроса. Перед этим я женюсь на ней перед тем, как родится сын. Одобрит ли Синтия, если я назову его в честь деда?
   Я не знаю.
   Но я знаю, что кольцо я купил. Не сомневайтесь. Я собирался купить поддержанное кольцо в ломбарде, но я подумал, что денег у меня хватит на кольцо получше. Съездил в ювелирный магазин на Андепендент-вей и купил его с заказом (надпись на тыльной стороне "Мой Ангел"). Но я не знал, как приподнести это кольцо.
   Прошло полмесяца с того самого дня, когда буря накрыла Уэмбертон. Билл восстановился как по мановению волшебной палочки. Рак исчез из его гортани. Он реабилитировался и выписался из больницы первого августа. Он первым узнал о том, что я ухожу из группы. Но это услышали и другие члены группы:
   - Ты шутишь? - удивился Стю.
   - Нет, Стю, - ответил я. - Я серьёзно. Я переезжаю в другой город и там я останусь.
   Джек налил виски в одноразовые стаканчики. Марк произнёс тост за группу, мы выпиваем. Билли держал стаканчик и смотрел на меня.
   - Жаль, что такой талантливый музыкант покидает такой коллектив, - говорит Билли, когда я глянул на Стю. - Может, нам устроить последний концерт?
   - Не стоит, - мотаю головой я.
   - Стоит, - отвечает Стю. - Ты тогда помог нам.
   - Помог. Вытащил вас из ямы.
   - Теперь мы должны отблагодарить тебя. - Билли Уэйн налил ещё виски. - Но я понимаю, почему ты уходишь. Из-за неё?
   Я глянул на него. Билли улыбнулся:
   - Уже заметно вздулся у неё живот. Да и сиськи стали больше.
   Я показал ему средний палец и бросил в него куском картофеля-фри. Билли засмеялся, отмахиваясь.
   - Когда ты уезжаешь? - спрашивает Стю.
   - Ближе к сентябрю. Я уже отослал рекомендации и копии документов.
   - Мы устроим концерт, - бросил Джек. - Хочешь ты этого или нет, Джейк.
   Так и случилось пятнадцатого августа. В ЦКИ пришло много народа. Мы начали с песни "Guns for Hire". Мне пришлось стоять наверху, а прожекторы светили на меня, когда я призывал своими рифами бурю аплодисментов. На этой песне, точнее на припеве, Билл вместо "Оружие по найму... Пальну в тебя со страстью..." нарочно спел "Оружие по найму... Трахну тебя со страстью". Никто этого не заметил. Даже Лемми, да упокой, Господи, его рок-н-ролльную душу, говорил, что ему достало петь "Ace of Spades", и на некоторых концертах он пел "Восьмёрка пик...", и никто даже не заметил разницы.
   Исполнили также для дам "Touch Too Much" и "What the Next to the Moon". На этой песне все попрыгивали и в такт Марку подхлопывали.
   - А теперь у нас для вас сюрприз, - заговорил Билл, когда мы закончили петь "Back in Black". - Да и давно это было... Эта песня называется "Up to My Neck In You"!
   Марк отстучал такт, а я проиграл первые аккорды. Снова заметил девушку, сидевшую на парне. Она была голой выше пояса, только лишь лифчик облегает её пышные груди. Она мотала головой и выкидывала "козу", когда мы играли:
   - "Я был по уши в проблемах... По уши в конфликтах... По уши в несчастьях... Почти всю свою жизнь!.. Я был идиотом... А ты знаешь, на что способны идиоты!.. Я говорю тебе... Ты появилась в моей жизни... В самый нужный момент... И теперь я... По уши в тебя влюблен!.."
   После второго куплета я вышел вперёд и заиграл соло.
   Мы играли с семи до одиннадцати с двадцатиминутным перерывом около девяти, когда Стю исполнил "Ace of Spades". Для меня эти часы пошли в тумане. Будто время уходило в небытие. Тогда Люциус Блэк навсегда исчез из моей жизни.
   Последней тремя песнями были "Let There Be Rock", "TNT" и (клянусь, мы её никогда не исполняли) "For Those About to Rock!". На ней мне пришлось выжечь все риффы, на которые я способен. А потом, Билл подвёл меня вперёд и проговорил:
   - Мы приветствуем Джейка! Он - наша звезда! Мы приветстуем его!
   На последней ноте Билли назвал всех участников группы. Последним он назвал меня, и я исполнил свою фирменную "Bonny". Затем Билл проговорил:
   - Это последний концерт, в котором Джейкоб Кейн принял участие. Мы очень рады, что все эти годы он был с нами. Он не подводил, правда опаздывал на репетиции, да и вид у него был дерьмовый.
   - За собой последи, Билл, - улыбнулся я.
   Теперь зал окутала тишина, затем смех.
   - Но я рад, как и Стю, и Джек, и Марки, что у нас был такой гитарист, как Джейк. Возьмите тот концерт памяти Лемми. Это была его идея. Мы хотим поблагодарить его за то, что он не давал группе сдаваться.
   Какое-то мгновение они переваривали эти слова, но тут Билл взял стакан с наполненным наполовину пивом и поднял вверх:
   - За Джейка!
   Все вскочили, и аплодисменты ударили по ушам. Я нашёл в толпе Синтию и Донну с семьёй. Син держалась одной рукой за живот, а второй вытирала слёзы. Донна, моя старшая сестра и её муж хлопали в ладоши и показывали мне большие пальцы.
   Так прошёл вечер прощания с группой для такого парня, как Джейкоб Девин Кейн. Я заметил, как Синтия послала мне воздушный поцелуй и безмолвно, одними губами (или словами, потому что из-за аплодисментов я ничего не услышал), она сказала: Я люблю тебя, Джейк. Я также безмолвно ответил: Я тоже люблю тебя. В тот день я их всех любил. Никогда не чувствовал себя более живым, энергичным, словно Ангус Янг.
   Спасибо за всё, "The Headbreakers", я никогда вас не забуду.

ПРОЩАНИЕ

  
   Мы поженились девятнадцатого августа. Мы прибыли в бюро записи регистрации брака и расписались. Моя мать, сестра, её муж и дети присутствовали на церемонии. Также мои друзья, с которыми я провёл много времени, тоже не постеснялись одеть костюмы.
   Стю был моим свидетелем, а со стороны невесты - подруга Синтии, Элизабет Митчел. Они поставили свои подписи в книге регистрации.
   После регистрации мы отправились в заказанное кафе "Дювалье". Там мы и продолжили отмечать нашу свадьбу. Мама плакала и сказала, что рада за меня и за Син.
   - Наконец-то ты нашёл своё счастье, Джейк, - улыбнулась она и поцеловала меня в обе щеки. - Заботься о ней и пусть у вас всё будет хорошо.
   - Обязательно, мам, - ответил я.
   Мои друзья выступили в роли тамады. Они исполняли старые хиты и предлагали мне зайти на сцену и спеть пару песен. Я отказывался, но потом сдался. Вместо меня играла в группе подружка Стю, Кристин Прайс. Мы сыграли старый рок-н-ролл (группа одобрила), где я попросил выступить с песней "Good Golly Miss Molly". Помню, я смотрел "Бекбит", когда был битломаном, и тогда, немножко опьянённый, я исполнил эту песню, как Йен Харт (он играл Джона Леннона, и он был очень похож на него).
   Конечно же, не обошлось и без свадебного танца. Ну, вы догадались, какой танец мы исполнили. Если нет, то дам намёк: на соревнованиях по танцам мы заняли второе место. Правильно, свинг под музыку Гленна Миллера. Никогда я не чувствовал себя так счастливым.
   Двадцать первого августа мы собрали все вещи и загрузили в мой раритетный "форд". Маршрут я спланировал. Сначала доедем до Бостона и переночуем в отеле, потом в округе Колумбия переночуем в "Харрингтоне", а через три дня будем во Флориде, где остановимся на ночлег в Тампе. Дальше наш путь состоял в Новый Орлеан, штат Луизиана, а после, двадцать восьмого августа, мы въедем в Техас.
   Мама и Донна с семьёй пришли, чтобы проводить нас. Зельда плакала. Я успокаивал её как смог, обещав, что познакомлю её с братиком, когда мы приедем снова.
   - Я буду любить его, - пообещала Зельда. - Научу его играть на гитаре.
   Я улыбнулся и кивнул:
   - Замётано, звёздочка.
   Позже подъехали друзья и вручили мне подарок.
   - Держи, - протянул какой-то конверт из жёлтой бумаги Стю.
   Я неспешно открыл его и увидел коробку с изображением. На ней были мы впятером в разных костюмах. Хеллоуин. Я в роли Ангуса Янга на переднем плане. Господи, я даже забыл про эту фотографию.
   - Первая запись, Джейк.
   Я повернул коробку с диском и посмотрел на называния песен. Затем посмотрел на Стю и обнял его. Он обнял меня в ответ.
   - Спасибо, Стю.
   Билли решил отойти со мной и кое о чём переговорить. Честно говоря, я не знал, о чём, но когда глянул ему в глаза, сразу понял. Снова Люциус:
   - Скажи, почему я так быстро излечился, Джейк?
   - Тебе нужно знать правду? - спросил я.
   Он кивнул:
   - У меня был рак гортани. Я две недели проволялся пластом, даже на горшок не мог сходить самостоятельно. Но тут, словно по мановению волшебной палочки, рак превращается в ангину. И всё проходит. Расскажи, как такое возможно?
   Нет сил скрывать этого. Особенно от лучшего друга, который дал мне дорогу и возможность выступить. Я ему всё рассказал. Рассказал о том, что произошло в Уотервилле, а потом что случилось в Линкольновском парке во время бури.
   - Думаю, ты сочтёшь меня психом, но благодаря мне ты жив, - закончил я. - Он лишь хотел моё тело, но я его обманул. Но я прошу тебя, не говори никому. Я сохранил твой секрет, сохрани и ты мой.
   Билл послушал эту историю, а потом, без слов, обнял меня. Я обнял его в ответ и, на удивление, почувствовал, как сухие губы коснулись моей, начинающей зарастать, щетине.
   - Спасибо, дружище, - сказал он. - Спасибо за всё.
   Я почувствовал, как мои глаза начали щипать. Билли отстранился от меня и глянул в сторону моей машины.
   - Я рад, что у тебя всё хорошо, Джейк. Ты действительно Иаков, борящийся с ангелом, как в Библии.
   - Скорее с дьяволом, - улыбнулся я.
   Обнявшись за плечи, мы двинули к машине. Джек пожал мне руку и пару раз похлопал по спине, пожелав мне счасливого пути. Марк сделал то же самое. Подружка Стю поцеловала меня в обе щеки и обняла.
   - Будем скучать по тебе, - сказала Кристин. - Надеюсь, мы ещё увидимся.
   - Гарантирую, - улыбнулся я.
   - Не разрывай связь с нами, Джейк, - попросил Стю, обнимая за талию Кристин. - Вдруг нам понадобится гитарист.
   - Приезжай в Эндрос, Стюарт, - ответил ему я. - Буду рад снова вас увидеть.
   Синтия, попрощавшись со всеми, сидела в машине, поглаживая живот. Я остался ещё на пару минут и после этого сел за руль. Заведя мотор, я глянул в зеркало заднего вида. Оттуда смотрели на меня все, кого я любил. Открыв окно, я высунул руку и показал "козу" своим друзьям. Они ответили мне тем же, прокричав:
   - Хеви-метал рок, Джейк!
   - Счастливого пути, братишка! - прокричала сестра, держа Зельду на руках. - Мы любим тебя.
   Заведя мотор и тронувшись с места, я поехал медленно. Синтия выглянула в окно и начала махать. Я делал то же самое, пока не повернул машину на главную дорогу. Все те, кого я люблю, исчезли за домом Баумеров. Я прощаялся с домом, городом и воспоминаниями. Но некоторые воспоминания не так легко забыть. Они были яркими, как солнце.
   Как только мы покинули Уэмбертон, я включил радио и нашёл волну, по которой передавали рок пятидесятых. На ней я услышал "Danny and the Juniors" с песней "Rock and Roll is Here to Stay": несколько страстных гармончиеских голосов пели, перекрывая грохочущее пианино.
   Прощай Уэмбертон и плохие воспоминания.
   У меня новая жизнь...
  

ЭПИЛОГ

   С тех пор прошёл год. Сейчас я живу с Эндросе, штат Техас и работаю учителем английского языка и литературы. Какое-то время я оставался на связи с моими друзьями из Уэмбертона, а потом эта связь оборвалась. Се ля ви.
   Донна и мама только поддерживали со мной связь. Они приезжали к нам на день рождения нашей дочери, которую мы с Синтией окрестили именем Патрицией (она родилась в день святого Патрика). Мне не терпелось узнать, что произошло с группой, с которой я провёл столько времени, но я отгонял эту мысль. Не хотел, чтобы у меня началась зависть.
   Самое большое событие произошло тогда, когда я увидел на плакате рекламы знакомых мне ребят. Они приезжают в Техас, чтобы дать концерт в честь их дебютного альбома "Dark Side and Angel". На нём я увидел изменения. Только двое человек были в этой группе знакомыми мне. Билл не изменился, но Стю отрастил себе бороду и был очень похож на своего кумира (правда, без фибром на лице). Хотелось мне прийти на их концерт? Безусловно. Но что-то говорило мне, что лучше не стоит.
   Но статью в "Википедии" я нашёл. Эта группа с неизменным названием "The Headbreakers", прославилась песней, написанной Биллом Уэйном и Стюартом Метьюзом, "Jakob's Brave" попала в хит-парад и её крутили на каждой радиостанции. Я её не слышал. И не хотел.
   В интервью Билли сказал, что эта песня написана для меня:
  
   "Джейкоб Кейн, мой друг, который как-то выручил меня и спас жизнь, заслуживает этого посвящения. Где бы он ни был, я надеюсь, что у него всё хорошо. Я и наша группа благодарны ему за то, что он храбрый..."
  
   После работы я приехал домой. Синтия и мои дети смотрели телик и там я увидел клип на песню, о которой я читал в "Википедии". Музыка была в стиле "Iron Maiden", а в песне говорилось о храбром войне Джейкобе, сражающийся с Дьяволом.
   - Джейк, смотри, - удивилась Синтия. - Это Билл и Стю.
   - Я вижу, - улыбнулся я и поцеловал в макушку свою жену.
   Через день я решил возобновить связь и позвонил в Уэмбертон и попросил соединить меня с Биллом. Билла дома не было, поэтому мне пришлось позвонить Стю. Вот он был дома.
   - Привет, Стю, - ответил я. - Как поживаешь?
   - Джейк? - удивился Стю. - Джейкоб грёбаный Кейн! Сколько лет, сколько зим! Как дела?
   - Прекрасно. Правда детки ужасно не послушные, но я справляюсь. Дисциплинирую их.
   Стю рассмеялся.
   - Как тебе наш альбом? Мы его посвятили тебе.
   - Он классный, - ответил я и не кривил душой. Я послушал его в Интернете и офигел от такого звучания. - Спасибо за посвящение.
   - Мы едем в Остин, чтобы дать концерт. Если ты хочешь, приезжай. Мы дадим тебе контромарки. Билл будет очень рад.
   - Если планов не будет, то приеду, - ответил я, и, возможно, так и сделаю.
   - Как Синтия?
   - Прекрасно. У нас теперь дочка. Назвали Патрицией.
   - Поздравляю, Джейк, поздравляю. - Он помочал. - Надеюсь, мы увидимся. Выпьем пива, гульнём во всю.
   Я улыбнулся, но думал, что это не получится. Когда они приедут в Остин, у меня будут занятия. Но предложение звучало заманчивое. Может, мне удастся, чтобы поставили замену, но вряд ли это получится.
   - Ладно, передавай привет красотке-жене.
   - Обязательно, Стю. А ты передавай привет Кристин Прайс.
   - Она уже Метьюз. Мы женились.
   - Поздравляю, Стю. Тогда передавай ей привет. И передавай привет Биллу.
   - Если окажешься в Уэмбертоне, мы будем рады тебя видеть.
   - Конечно. А если вы загляните в Эндрос, мы тоже будем рады.
   - Джейки?
   - Ещё на связи.
   - Я люблю тебя, чел.
   - И я тоже.
   - Отлично. Держи хвост пистолетом.
   - Хеви-метал рок.
   Он рассмеялся, а потом положил трубку, как и я. Потом облокотился спиной об стенку и долго смотрел в потолок.
  
  
   Что ж, на это можно и закончить. Но знаете, жизнь, словно колесо обозрения. Иногда оно возращается к началу. И оно вернулось, когда я получил от почтальона письмо. Конверт был чистым, обратного адреса не было. Был только мой. Открыв его, я достал лист, на котором было написано красным цветом (кровью) корявым почерком всего лишь одна фраза:
   "ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ".
   Тут я услышал дьявольский смех. Оглянулся назад, но никого не увидел. Перевернув лист, я увидел ещё одну коротенькое сообщение:
   "МЫ ЕЩЁ НЕ ЗАКОНЧИЛИ, ДЖЕЙК".
   Гори лучше в аду, Люциус, подумал я и смял лист вместе с конвертом.
  
  

Минск, Беларусь

8 февраля 2016 - 8 апреля 2017

ОТ АВТОРА

   Не думал, что после первого романа о гитаристе, возьмусь за вторую часть, где все события будут происходить с внуком главного героя первого романа. Он пришёл мне в голову, когда я слушал "Guns For Hire" группы "AC/DC", и подумал, а почему мне не написать роман о гитаристе, который продал душу дьяволу.
   В Минске, где я живу, в микрорайоне Лошица, есть Лошицкий парк, начинающийся от Камвольного комбината и заканчивающийся мостом под Свислочью. Эта часть парка находится и в Серебрянке. Летом я совершаю пешие прогулки или иду купаться на островок, на котором росли две ивы. Мне рассказывали всякие легенды, что там обитает призрак утонувшей девушки, возлюбленной Прушинского, имение которого находится именно в этом парке. Честно говоря, я не видел призрака, но хотел бы увидеть. Через несколько лет у меня засело в голове про дьявола, забирающего души людей в обмен на то, чего тебе не хватает. Он находился на это островке и ждал своего клиента. И после написания романа "История гитариста", у меня родилась идея сюжета, которую я вопротил в новый роман. Действие этого романа происходит в Уэмбертоне, где дедушка Джейка и группа сделали свою первую запись, поскольку под названием Уэмбертон я описываю именно Минск, а пансионат в Элмсвуде и "Блюбёрдз" - Рудаково в Мяделе.
   Полина Клычёва, моя дорогая лучшая подруга, сестра из Москвы и мой постоянный читатель, читала отрывки и оценивала. Она и её будущий муж, Никита Богоявленский, мне очень дороги.
   Группе по танцам "Tango Dance", вдохновившие меня описать некоторые танцы, когда Джейк повстречался с Синтией. Хоть нас и мало, но мы - лучшая команда, а наш тренер Лёня - замечательный человек.
   Моему покойному отцу, Игорю Леонардовичу Белоновскому, который подсадил меня на хеви-метал, и благодаря которому я узнал такие группы, как "AC/DC", "Iron Maiden", "Motorhead" и другие. Этим группам отдельная благодарность.
   Стивену Эдвину Кингу, Королю Ужасов, романы которые я просто обожаю. "11/22/63" и "Оно", а также "Кристина" просто шедевр.
   Спасибо и вам, если вы прочитали и оценили роман. Надеюсь, он вам тоже понравился. Хеви-метал рок!
  

Артур Белоновский

Минск, Беларусь

   До свидания (нем.)
   Человеку свойственно ошибаться (лат.)
   Намёк на рассказ Стивена Кинга
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"