Верка Сквозняк проживала худшие годы своей жизни. Ей было тринадцать. За последние пару лет те немногие девчонки, кто общался с ней раньше, отстранились от Веры, а в новой школе и вовсе она стала посмешищем. Всё из-за того, что она толстая. Жирная свинья. Уродка. И фамилия эта дурацкая -- Сквозняк. Папашка бросил их, когда Верке было пять. Мама сменила фамилию сначала на девичью, а потом вышла замуж и стала Светловой. А Верка так и осталась Сквозняк. Если бы она была красивой, веселой, то такая фамилия могла бы дополнять образ, стать прозвищем, добавляющим шарм. Но она толстая, не умеет шутить, смеяться и радоваться причин нет. У неё нет друзей, и, наверное, никогда не будет. И это "Сквозняк" все произносят резко, как будто хотят ударить, оглушить Веру.
"Сквозняк, к доске!" -- сказала Ирина Петровна.
Верка встала и сутулясь пошла на суд математички. Кто-то зашептался, захихикал. За три недели в новом классе девочка умудрилась схватить две двойки по алгебре. Она знала предмет хорошо, готовилась к урокам. Но у доски язык отнимался, мысли путались, а перед глазами стояли усмехающиеся рожи, на которых читалось: "Ну ты и толстуха!"
Вера вышла к доске. Ирина Петровна диктовала пример, девочка записывала. И внезапно мел перечеркнул доску донизу, споткнулся о подставку, выпал. А Верка упала на пол. Она даже слышала грохот собственного падения. И мысль: "Как мешок. Тяжёлый мешок".
В медпункте ей продолжали тыкать под нос ватку с нашатырём, пока Вера не замахала руками резко и однозначно. Тогда пожилая медсестра расспросила ученицу, как она спала, что ела на завтрак и не теряла ли сознания раньше. Нет, не теряла. Это правда. Спала и ела хорошо. А вот это ложь. Но что делать, как объяснить медсестре, что человек твёрдо решил похудеть, и как можно скорее. И поэтому не ужинал и не завтракал, а спал плохо от голода.
За Верой приехал отчим. Она очень обрадовалась. Дядя Игорь был единственным светлым пятном в тоскливой жизни. С ним было просто и даже весело. Он общался с Веркой как со взрослой и никогда не лез с расспросами, если она не хотела разговаривать. Да, маме очень повезло с мужем. Иногда, правда, было не понятно, что дядя Игорь нашёл в маме. Она такая... обычная. Почти всегда серьёзная, часто раздражённая, к тому же ей уже, страшно подумать, сорок лет.
Отчим повёз Верку домой. Тишину в машине нарушило громкое урчание живота.
-- Вот это да! -- сказал дядя Игорь. -- Верунь, как это тебе удается?
Девочка расплакалась.
Отчим подождал затишья и сказал:
-- Рассказывай, Верунь.
-- А ты маме не скажешь?
-- Я могила.
Падчерица рассказала всю свою нехитрую тайну, иногда прерываясь, чтоб вытереть нос и отдышаться.
-- Понятно, -- сказал мужчина, подъезжая к дому.
Дома он разогрел борщ, поставил тарелку перед Верой. Девочка вскинулась:
-- Не буду. Я же тебе всё объяснила. Думала, ты понял.
-- Вер, я понял. Но ты мне скажи, ты хочешь похудеть или в больницу попасть, чтоб через трубочку кормили?
-- Похудеть...
-- Тогда слушай меня. От борща не толстеют. Ешь без сметаны, в конце концов. На завтрак кашу. На ужин салат и что-нибудь мясное. Я с мамой поговорю, чтоб она не заставляла. И самое главное -- физические нагрузки. Давай запишу тебя на плавание, у меня тренер знакомый есть. Или ходи со мной в спортзал. Или бегай по утрам. Вер?
-- Я не могу, я толстая, надо мной смеяться будут, -- пробормотала девочка, опустив голову.
Дядя Игорь понимал, что спорить смысла нет. Упрямство -- самая сильная черта характера падчерицы. Надо придумать что-то, что Вера будет делать не смущаясь.
-- Тогда будешь ходить в дальние прогулки. Я буду давать тебе поручения каждый день.
-- Но от прогулок не худеют.
-- Ещё как худеют.
-- Ну хорошо.
-- Отлично. Начнём с завтрашнего дня. Сейчас отдыхай, уроки делай, в обморок не падай. Я на работу. До вечера.
--Пока.
Перед сном Верка лежала и думала. Хорошо, что есть дядя Игорь. Может, когда-нибудь и у неё будет такой муж. Может, когда-нибудь кто-нибудь полюбит её. Когда-нибудь. Кто-нибудь... Хотя бы очкарик Сидоренко. Ну и что, что он щупленький и близорукий. Зато самый умный из класса. И, кстати, симпатичный. Верке он сразу понравился. Нет, нет, нет! В таких не влюбляются. Если кто узнает, что Верке нравится Сашка Сидоренко, то её вообще заклюют. Да и потом, вдруг он тоже будет смеяться. Вообще не думать о нём! И так сейчас каждый день мучение. Идти в школу, где все насмехаются... Вот сегодня все шушукались, а когда грохнулась в обморок, наверняка злорадствовали. Они были бы рады, если б она вообще умерла. А всё эта Ирина Петровна. Ну чего она прицепилась к Верке? Почему именно её вызывает к доске так часто? Ну можно же отработать двойки после уроков, зачем позорить человека перед классом? Вот если б это Ирина Петровна упала перед доской! Верка закрыла глаза и отчётливо представила себе, как математичка встаёт перед классом, прокашливается, набирает воздуха, чтобы что-то сказать, и падает. Вот, так, ещё раз. Падает! Падает, падает! Пытается встать, и тут Верка подходит и толкает её, и она опять падает. На этом моменте пришёл глубокий, крепкий сон.
-- Седьмой "Б", сегодня алгебры у вас не будет. Ирина Петровна заболела. Можете быть свободны, -- объявила директриса перед последним уроком.
Класс оживился, все наперегонки понеслись к двери. Воображала Катька Селезнёва нарочно задела Верку сумкой:
-- Это она из-за тебя вчера распереживалась. Теперь в больнице в предынфарктном состоянии.
-- Откуда знаешь?
-- Ха! Да у меня мама с Ириной Петровной лучшие подруги. Она маме так и сказала: эти выходки Сквозняк меня в гроб вгонят.
-- Врёшь ты всё!
-- Ой-ой-ой, какие мы грозные. А ты учи давай! Двоечница!
Класс опустел, только медлительный Сашка Сидоренко что-то искал в рюкзаке, зарывшись в него почти с головой. Вера вздохнула и поплелась домой.
На сегодня дядя Игорь подготовил ей задание добраться пешком до магазина спорттоваров, который находился в десяти остановках троллейбуса, и посмотреть, продаются ли там шахматы. Это было Верке по душе. Когда девочка выходила гулять просто так, без всякой цели, чувствовала себя неуютно. Казалось, что все смотрят на неё и думают, какая она толстая. А тут идёшь по определенному маршруту, сразу как-то веселее становится, даже никто на тебя и не смотрит, все тоже идут по делам.
При выходе из магазина Верка столкнулась с заразой Катькой.
-- Что, скакалку себе купила? -- и Селезнёва рассмеялась над своей глупой шуткой.
Верка еле-еле доковыляла до остановки и поехала домой. Ей ничего не хотелось, было горько и непонятно, почему вокруг все такие злые.
--
Так, Верунь, как твои успехи? Выполнила мое поручение?
--
Да. Шахматы там продаются, -- промямлила Вера.
--
И сколько стоят?
--
Я не смотрела. Ты же сказал просто узнать, есть они там, или нет.
--
Ну вот тебе и задание на завтра готово: прогуляешься ещё раз, посмотришь цену.
Верка хотела возразить, рассказать про Катьку, но мама была рядом, а она не любила нытья. Так что девочка промолчала и пораньше ушла спать.
Перед сном думала о Катьке. Ей хорошо. Она худая. Симпатичная. У неё всё получается. И Ирина Петровна дружит с её мамой. Верка увидела улыбающееся довольное Катькино лицо и мысленно замазала его разноцветными фломастерами. А потом лежала с закрытыми глазами и улыбалась, как будто ей снился очень добрый сон. Вот тут ещё чёрный завиток, а здесь зелёную блямбу. Устала. Спать...
Была пятница, Катьки почему-то в школе не оказалось. Никто Верку не доставал. Последним уроком шла физкультура.
-- Сегодня сдаём кросс. Погода хорошая, так что выходим на поле, ждём меня возле старта, -- сказал физрук собравшимся.
Первыми пробежали мальчишки. Девочки выстроились на старте и ждали сигнала Александра Семёновича. Сашка Сидоренко стоял рядом с группой девчонок и протирал очки. "Кто следующий?" -- сказал себе под нос Сашка. И посмотрел на Верку.
-- На старт. Внимание. Марш! Сквозняк, тебе отдельно скомандовать?
Верка побежала. Сидоренко отвлёк её, как будто нарочно. Хотя нет, просто себе что-то под нос бубнил. Он вообще замкнутый, с чего ему с ней разговаривать. Сашку обожали учителя, кроме физрука, и недолюбливали одноклассники. Но он всегда сам по себе. Не замечает ни разговоров, ни насмешек. Да все завидуют просто, потому что он отличник. И красивый, да... Сегодня Верка увидела его глаза без очков.
В этот раз девочка никого из класса не встретила во время своей прогулки. На следующий день отчим попросил купить те самые шахматы и выдал денег. Вечером мышцы болели, и Вера уснула очень быстро.
В субботу по дороге домой из "Спорттоваров" встретилась Юлька Игнатьева, маленькая трещотка из параллельного класса.
-- Ты уже знаешь, что Селезнёва заболела ветрянкой? А ты болела ветрянкой? Если не болела, тебе придется сидеть дома целый месяц. Я вот болела.
-- А я не помню.
-- Ну ты даёшь, Сквозняк. Надо знать всегда, чем ты болел. Иди спроси у мамочки, -- и Юлька захихикала.
Верке очень захотелось врезать по самоуверенной роже, но насмешница уже убежала. Она всегда бегала, не могла ходить спокойно.
-- Мам, я болела ветрянкой в детстве?
-- Конечно. Тогда весь садик переболел.
-- Значит, придётся в понедельник идти в школу.
-- Ну, до понедельника ещё отдохнёшь. Завтра мы в гости к бабушке поедем.
Перед сном Верка мысленно врезала Юльке пару раз по лицу и спокойно уснула.
За несколько дней девочка привыкла к ходьбе и здоровой пище. А в гостях у бабушки её ждало мучение пирожками. Вкусные, ароматные, с капустой, с яблоками... Как же хочется! Дядя Игорь был на страже, на вопросительный взгляд Верки он шепнул ей: "Только два". Она была ему благодарна. Так хорошо, когда кто-то может за тебя решить важный вопрос. Но потом бабушка пошла в атаку:
-- Верунчик, ну что ж ты ничего не ешь. Я так старалась.
-- Бабуль, я не могу больше. Спасибо.
-- Вера, ты меня обижаешь.
-- Ну бабушка...
-- Вера, ешь, - настойчиво повторила бабушка.
Дядя Игорь вовремя пришёл на помощь:
-- Ольга Ивановна, а можно мне ещё пирожков? И чаю.
-- Конечно, Игорёк, сейчас.
Бабушка поспешила ставить чайник.
-- Вера, там за домом заброшенный сад колхозный. Иди яблочек на компот насобирай. Поедем домой через два часа.
-- Спасибо, дядя Игорь, -- прошептала девочка, взяла в прихожей пакет и поскорей вышла из квартиры.
Лёжа в кровати, Вера представляла, как кормит бабушку пирожками: "Ну давай, бабуля, ещё один пирожок. И ещё один..." Потом она представила себе Сашку. Его серо-голубые глаза смотрели неодобрительно. Верка закуталась в одеяло с головой.
В понедельник после пятого урока всех позвали в медпункт. Очередь собралась на скамейке перед дверью. Заходили по одному, медсестра отмечала в карточке, кто болел ветрянкой, и осматривала кожу. Седьмой "А" отстрелялся, последней вышла Юлька Игнатьева. На половину щеки у Юльки был налеплен пластырь.
-- Ты чего, Игнатьева, подралась с кем-то? -- спросил Ваня, здоровяк и спортсмен из класса "Б".
-- Просто упала, -- тихо ответила Юлька и побежала прочь.
-- Класс "Б", заходим по одному, -- сказала медсестра.
Верка сидела на скамейке последняя, прорваться вперёд даже не пыталась. Все хотят освободиться пораньше, уроков-то сегодня больше нет.
-- Кто следующий? -- внезапно прозвучало у Верки над ухом. Сашка Сидоренко подсел рядом незаметно.
-- Что ты у меня спрашиваешь? Кто следующий пойдёт, стоит у двери, -- ответила она.
-- А я не про это.
-- А про что?
-- Ты знаешь.
-- Саша, ты о чём? -- слишком громко спросила Верка, и на них с интересом уставились.
-- Потом объясню, как решается эта задача, -- сказал Сашка, и одноклассники сразу потеряли интерес к их беседе. -- Не надо орать, -- добавил он потише, чтоб слышала только Верка, -- я всё знаю.
-- Что? -- прошептала девочка.
-- Ты устраиваешь болезни и неприятности кому пожелаешь: Ирине Петровне, Кате Селезнёвой, Юле. Кто следующий?
Верка приросла к скамейке. Сашка сказал то, о чём она не думала, потому что не хотела думать. Но как он узнал?
-- Ты что, сдурел, Сидоренко?
-- Нет. Не надо мне врать. Я повторяю тебе, я всё знаю.
-- Но... откуда?
-- Давай после медосмотра поговорим. Я тебя провожу домой.
Пока шла очередь, Верка молчала как рыба. Но в голове её мысли неслись очень быстро. Девочка решила выслушать одноклассника, но не признаваться в том, что она желала напастей их общим знакомым. Потому что Сашка не мог знать, о чём она думала. Тем более, она ведь думала и о нём иногда. Но! Мысли читать невозможно!
Мальчик пошёл в медкабинет перед Верой, сказав:
-- Это чтоб ты не ушла без меня.
Она старательно не думала ни о чём. Это было сложно. Но вот и её очередь.
По дороге к Веркиному дому Сашка взял быка за рога:
-- Понимаю, это странно, и в это трудно поверить. Но я знаю, это сделала ты. Потому что я чувствую будущее.
-- Если ты умеешь чувствовать будущее, -- помолчав немного, сказала девочка, -- то ты тем более врёшь.
-- Почему?
-- Ты же спросил: "Кто следующий?". Значит, не знаешь. Просто какие-то логические связи выстроил между событиями, и дополнил своими догадками.
-- Я не вру. Я не вижу будущее, а чувствую. Потому что чёткого будущего нет. За некоторыми исключениями... Некоторые события настольно вероятны, что почти непреложны.
-- А мысли ты читаешь?
-- Что? Нет, -- Сашка рассмеялся, -- я бы жить не смог, если б мысли читал.
Уфф, это хорошо. Значит, можно думать в его присутствии. И вообще думать о нём. Верке вдруг стало хорошо и легко оттого, что они идут вместе. Её провожает мальчик, который ей нравится. Может, и она нравится ему?
-- И какое у меня будущее? Что ты чувствуешь?
-- Тревогу я чувствую. Поэтому и спрашиваю, что ты собираешься делать дальше. Ну, на кого ещё болезни насылать будешь.
-- Слушай, я специально ничего не делала. И не собираюсь. Если о себе беспокоишься, то тебе точно ничего не грозит. Ты мне ничего плохого не делал. Мы же первый раз с начала года говорим.
Сашка помолчал. Потом решился:
-- Я о себе и не думал. Я о тебе. Ты сама себе навредить можешь.
-- А обо мне почему ты беспокоишься? -- медленно спросила Вера.
-- Я говорил, что некоторые события в будущем почти определены. Ну вот. В твоей жизни есть то, что должно свершиться. И поэтому с тобой всё должно быть в порядке. Большего я сказать не могу.
-- Слушай, ты меня запутал. Какая-то фантастика прямо. Чем мне доказать, что ничего я не могу "наслать", как ты выражаешься? Ну чем?
Сашка думал. Они как раз подошли к дому.
-- Ну ладно, я пошла.
-- Да погоди ты. Я вот что придумал: давай проведём эксперимент. Ну, чтоб понять, как это работает.
-- Какой эксперимент?
-- Ты на меня что-нибудь нашлёшь. Только не очень серьёзное. Чтоб я завтра смог прийти в школу. И мы с тобой всё это обсудим.
-- Я не хочу тебе вредить. Выбери кого-то другого.
-- Нет, мне интересно. Вдруг я тоже что-то почувствую в этот момент?
-- Ладно. Я попробую.
-- Тогда до завтра?
-- До завтра.
Дядя Игорь отправил Веру на Главпочтамт в центр города. Долгая прогулка туда и обратно далась легко. И уроки на завтра были сделаны быстро. Помогали воспоминания о Сашке. Он проводил её, разговаривал с ней. И у них была общая тайна. Это всё навалилось так сразу. Верке было любопытно, что и как чувствовал Сашка. Особенно хотелось узнать, что за событие в её жизни "определено". Почему она не выспросила? Ничего, завтра увидятся и поговорят. И будут говорить много, обо всём.
Вера ушла в свою комнату часов в девять. Ей хотелось, чтобы поскорее наступило завтра. Но этот эксперимент! Не хотелось делать ничего плохого Сашке. Но если не сделать ничего, вдруг он разочаруется и перестанет с ней общаться. И сегодняшний день останется в прошлом, а будущего не будет. Надо постараться! Верка представила его лицо. Красивое лицо без очков. Серо-голубые глаза смотрели выжидательно. И тогда Верка разозлилась на Сашку: ну что он пристал, ей-богу. Почему он заставляет делать это?! Она схватила мальчика за ухо и выкрутила его. В одну сторону, потом в другую. Ухо пылало, Сашка морщился, сжимал зубы. Верка открыла глаза. Она лежала на боку, подушка была мокрая от слёз. Девочка перевернула её и постаралась заснуть.
Спала Вера плохо, несколько раз вскакивала во сне, но было ещё темно. Последний час перед звонком будильника она просто лежала, таращась в потолок. Всё было неправильно. Хотелось поскорее увидеть Сашу и убедиться, что с ним всё в порядке. Почему она решила, что мальчик не станет с ней разговаривать, если эксперимент не удастся? Он не такой. А если вдруг она ему навредила, Верка извинится, и больше никогда и ни о ком не будет думать перед сном, никому не сделает плохо.
Девочка издалека увидела Сашку. Он стоял на школьном крыльце без рюкзака, зато в шапке, хотя было ещё тепло, и все ходили с непокрытой головой.
-- Привет.
-- Привет.
-- Вот видишь, ничего не получилось, -- Вера попробовала говорить радостно.
-- Всё получилось.
-- И что? Что у тебя болит?
-- Давай так. Ты пишешь на бумажке, что мне пожелала, а я пишу, что со мной случилось. И меняемся бумажками. Чтоб никто не наврал. И не испугался.
Верка вырвала из тетрадки листок, согнула его, разорвала пополам. На своей половинке она написала: "Немного подергала за ухо. Левое". На Сашкином листке прочла: "В левом ухе жутко стреляет. И за ухом отёк. Ты просто мега-колдунья!"
-- Ладно, я побежал. Через час врач придёт, мама с утра вызвала. Потом поболтаем.
-- Саш, извини. Я не хотела. Делала через силу, ради эксперимента. А когда ты теперь в школу придёшь?
-- Когда вылечусь. Слушай, а попробуй ускорить процесс. Раз ты можешь так, значит и наоборот сможешь.
-- Саш... А какое событие в моей жизни "определено"?
В здании школы раздался звонок. Через две минуты прозвонит второй, и начнётся урок.
-- Вер, иди. Опоздаешь. Потом, всё потом.
И Сашка ушёл. Ничего не оставалось, как идти на урок.
Дома оказались и мама, и дядя Игорь. Они собирали вещи. При виде Веры мама устало опустилась на стул:
-- Верунь, бабушке плохо. Говорит, вчера ещё началось, с самого утра. И до сегодняшнего дня она промучилась, даже врача не вызвала. Позвонила мне, когда уже разогнуться не смогла и встать с кровати. Мы вызвали скорую, сейчас с Игорем поедем к ней. Если вдруг в больницу положат, кто-то из нас вернётся домой, а кто-то останется дежурить.
-- Ира, не паникуй раньше времени, -- дядя Игорь старался бодриться. -- Верунь, а ты занимайся своими делами. Мы от бабушки позвоним. На сегодня у меня для тебя задания нет, не успел ничего сообразить.
Надо было сказать что-то, поддержать маму, но слова застряли в горле. Вера просто ушла в свою комнату и села на кровать. Когда за мамой и отчимом захлопнулась дверь, она смогла поплакать.
Дядя Игорь позвонил, а девочка уже знала, что он скажет. Так и было: бабушку увезли на скорой в больницу. Подозрение на открывшуюся язву. Это всё странно, ведь бабушка всегда отличалась отменным здоровьем. Ночевать в больнице не разрешили, но они оба будут поздно. Пусть Вера ложится пораньше, не ждёт их. И не волнуется.
На девочку нашло отупение. Она слонялась по квартире, ни о чём не думая. И от этого совершенно обессилела. В конце концов решила попробовать то, о чём говорил Сашка. Попытаться всё исправить. Тяжело чувствовать себя мерзавкой. Вера очень любила бабушку. Бабушка была всегда. Что, если её вдруг не станет? И не вдруг, а по её, Веркиной, вине. Баммм! В голове гулко ударило, прошиб пот. "Это потому, что я наконец призналась, решилась сказать сама себе. Да, это сделала я. И с Сашкой тоже я. А ведь я люблю его. И её. Люблю. И принесла им вред", -- мысли приходили болезненно. Голову сжало. Верка попыталась представить бабушку, но перед глазами было темно.
"Я люблю тебя. И я помогу", -- сказала девочка, и тьма немного рассеялась. Бабушка лежала на больничной койке. Вера потянулась к ней, обняла. Отдала свое тепло. Зашептала: "Выздоравливай, бабуля. Прости меня. Прости. Выздоравливай". Девочка не знала, что и как надо сделать, чтобы вылечить. Раньше ею двигала злоба. Теперь любовь, переступая страх и чувство вины. Так, в потёмках, на ощупь, внучка массировала бабушке живот, гладила по щеке, просила прощения. Головная боль мучила, пульсировала в висках. Верка уснула в одежде.
Проснувшись под утро, она вспомнила о Сашке. Было жарко, лоб горел, голова кружилась, но уже не болела. Вера мысленно потянулась к мальчику, коснулась уха, погладила, подула на него. Сказала, смущаясь даже в мыслях, глядя на одноклассника: "Я люблю тебя". Больше ничего придумать она не могла. И сон не шёл. Вера ворочалась, хотела встать, но голова закружилась слишком сильно. "Я умираю, так мне и надо. Я умираю". Тело отяжелело и отказывалось шевелиться, перед глазами кружились "снежинки". Наконец сон смилостивился и охватил Верку.
Пробудилась девочка от ощущения, что рядом кто-то есть. И правда, мама сидела возле кровати. Кровать была чужая, и комната тоже. Похоже на больницу. Под глазами у мамы были синяки, в руках она комкала носовой платок.
-- Верочка, доченька. Очнулась наконец-то. Не вставай, не вставай. Лежи. Как ты себя чувствуешь?
-- Мама, бабушка умерла?
-- Вера, нет. Всё в порядке. Бабушка уже дома. Это ты так о ней распереживалась?
-- А... что со мной?
-- Температура под сорок держалась сутки. Мы с Игорем вчера утром перед выездом зашли разбудить тебя в школу. А ты спала в одежде, вся укутанная и горячая. И мы не смогли тебя растолкать. Ты только бормотала: "Люблю, люблю...". Губы сухие, сама белая вся. Верунь, как я рада, что ты очнулась.
-- Мама, я... люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю.
-- Верочка, и я тебя люблю. Очень, очень. Всё будет хорошо. Тебе звонил какой-то мальчик, сказал, что одноклассник. Он просил передать, что эксперимент снова удался. И ещё что ты молодец.
-- Так и сказал?
-- Да, -- мама улыбалась.
-- А когда меня выпишут?
-- Не знаю. Ведь ты только пришла в себя.
-- Я чувствую себя прекрасно, -- Верка тоже улыбалась.
-- Ну загадывать не будем. Поговорим с врачом.
Дверь открылась, в палату заглянул уставший дядя Игорь. При взгляде на Верку его лицо просветлело. Прикрыл за собой дверь, присел на краешек кровати:
-- Ну ты умеешь напугать, Верунь. Взяла и отключилась! А к тебе ещё один посетитель. Некий молодой человек, называющий себя Сашей. Я его с собой провёл. Хочешь, прогоню?
-- Пусть войдёт. Только вы это... вам на работу же, наверное, надо, -- неловко сказала Вера.
Мама с отчимом переглянулись и засобирались. Только они вышли, на пороге палаты появился Сашка Сидоренко. Вошёл, протянул Верке пакетик с мандаринами и заозирался в поисках стула.
-- Ну как ухо?
-- Лучше прежнего! Ты сама как? Как так получилось?
Верка отвернулась. Не хотелось ничего говорить. Но если не Сашке, то кому?
-- Ненавижу себя. Я причинила зло тем, кого..., -- Верка запнулась. -- Я бабушку очень люблю, и всё равно ей навредила. А исправить это всё было очень трудно.
-- Ты не одна, кто причиняет зло. Но ты можешь это изменить. И потом, это было для тебя открытием. По-моему, если б я не сказал, так бы всё и списывала на совпадения.
-- Исправлять трудно, -- упрямо повторила Верка.
-- Но всё-таки есть способ?
-- Есть.
-- Расскажи.
-- Сначала ты расскажи, какое событие в моей жизни...
-- Определено? Хорошо. Только обещай, что не будешь смеяться и не прогонишь.
-- Обещаю.
-- Ты выйдешь замуж.
-- Ну и что? Миллионы женщин выходят замуж.
-- Ты выйдешь за меня.
-- Это... точно? В смысле, ты что, хочешь жениться на мне? -- в груди у Верки сердце застучало так сильно, что пришлось натянуть покрывало поверх одеяла, чтоб Сашка не слышал.
-- Вер, мне ведь всего тринадцать. Я пока не хочу жениться.
Девочка приуныла.
-- Но ты мне нравишься.
Сердце застучало опять.
-- Я постараюсь похудеть, чтоб тебе не стыдно было на мне жениться.
-- Что?
-- Я же толстая.
-- Ты? Это шутка?
Лицо Верки было серьёзно.
-- Вер, ты вообще не толстая. И очень красивая. Просто я пока не думал о женитьбе. Ты пришла в наш класс, и я почувствовал. Может, и не хотел бы знать заранее, но что делать? Я вот такой, какой есть.
-- Ты мне тоже нравишься.
Сашка взял её за руку. И это было... Наверное, таким бывает поцелуй, Верка не знала, ведь она ещё не целовалась. Руки соединились, и было тепло, и странно, и очень радостно. Пусть бы так длилось вечно.
За время, проведённое в больнице, она сделала, что могла: мысленно извинилась перед Ириной Петровной, протянула ей руку и помогла встать, заживила рану на лице у Юльки Игнатьевой и сделала так, чтоб у Катьки не осталось следов от ветрянки. Вера была влюблена, ей было так хорошо, что она готова была делиться счастьем со всеми. Но ей было тринадцать, и один вопрос продолжал беспокоить.
Когда Верка оказалась дома, она позвонила Лизе, девочке, с которой дружила в прошлой школе.
-- Вера? Вот уж не думала, что ты позвонишь.
-- Почему?
-- Ну ты так вела себя в последний год в нашем классе...
-- Лиза, скажи, только честно, я толстая?
-- Что? Ты издеваешься или как?
-- Просто ответь.
-- Ты не толстая. Ты упрямая и замкнутая. Невозможно с тобой общаться.
-- Лизка... Лизка, я люблю тебя! Спасибо!
Чтоб быть полностью уверенной в новой реальности, Вера подошла к отчиму, как только он пришёл с работы:
-- Дядя Игорь, я толстая?
-- Нет. Ну то есть ты думаешь, что толстая. А так нет.
-- А почему ты молчал? Почему не сказал тогда, ну, когда я плакала и жаловалась тебе?
-- А ты б поверила? И потом, прогулки на свежем воздухе ещё никому не повредили.
-- Дядя Игорь, спасибо тебе. И... я тебя люблю.
-- И я тебя люблю, Верунь.
Девочка сидела на кровати и улыбалась. И ведь правда, никто никогда её толстухой не называл. Вера сама это придумала. Так же, как придумала перед сном мстить мнимым обидчикам. Так же, как придумала лечить. Но в действие своих мыслей она теперь верила. И Сашка поддерживал её. "А мы и есть то, во что мы верим. Я верю в любовь", -- такие мысли пришли на этот раз перед сном.